Искажение разума и другие преступления

Я прошел к тумбочке у кровати, но, когда я присел, чтобы дотянуться до нижней полки, Линна появилась у моего плеча.

— Погоди! — она отодвинула меня локтем, присев рядом, и заглянула на содержимое полки. Она замерла. — Это…

Я потянулся мимо нее и вытащил несколько книг. Я выпрямился, и она тоже поднялась, все еще хмурясь.

— Книги? — возмутилась она. — Ты за этим приехал?

— Ага.

— И что в них особенного? Они ценные?

Для меня — да. Для остальных — ни капли.

— Если переживаешь, проверь сама.

Я вручил их ей, удивив ее, а потом прошел в гардеробную. Она была почти пустой. Моя одежда висела вдоль ближайшей стены, аккуратно, на плечиках.

Я порылся в вещах, пока она открыла потрепанную книгу «Приключения Гекльберри Финна», хмурясь из-за неожиданно обычной истории внутри. Когда она подняла взгляд, я почти снял футболку.

— Что ты делаешь? — пронзительно спросила она.

— Переодеваюсь. Чистая одежда. Это приятно, знаешь? — я снял футболку и бросил ее на пол, вытащил темно-синюю футболку. — Я могу насладиться пару минут, пока меня не нарядят снова в комбинезон.

Ее рот открылся и закрылся, а я надел чистую футболку, поправил ее и сбросил обувь. Я расстегнул пояс, и она перевела взгляд на книги в своих руках. Она подняла книгу Марка Твена и хмуро посмотрела на Библию в кожаном переплете под ней.

— Я думала, ты не был набожен, — начала она, поднимая взгляд. Я как раз спустил жуткие трусы из МП по бедрам.

Ее глаза выпучились, и я чуть не фыркнул. Я был уверен, что она отвела взгляд до того, как что-нибудь заметила, но она все еще пошатнулась от шока, словно я начал танцевать у шеста. Стопка книг в ее руках опасно покачнулась.

— Не урони, — предупредил я, надевая чистые боксеры. Ах, намного лучше. — И я не набожен.

— Тогда почему у тебя Библия? — спросила она, глядя на пол. Ее щеки пылали.

Я надел потертые удобные джинсы.

— Потому что она была особенной для кое-кого другого.

— Кого?

Я не ответил, просунул пояс в новые джинсы и застегнул его, обулся. Я прошел мимо нее в спальню и замер у кровати. Запах геля для стирки ударил по моему носу, в груди болело. Чистая одежда была запахом дома.

Сбегу я из участка МП или нет, но я еще не скоро смогу насладиться запахом или ощущением дома.

— Что еще ты хочешь взять? — спросила Линна, выйдя за мной.

— Ничего. Это все.

Она нахмурилась, сомнений было больше, чем подозрений, в этот раз.

Я взглянул на нее, а потом рухнул на кровать. Лицо уткнулось в мягкое одеяло, и я застонал.

— Что ты делаешь?

Я перекатился на спину на матраце, закрыл рукой глаза.

— Ты знаешь, какие койки в камере? Это последняя кровать, на которой я полежу… в ближайшие годы. Дай минутку запомнить ощущения.

Ответом было молчание. Через миг матрас прогнулся. Я посмотрел из-под руки, Линна сидела на углу кровати и озиралась, хмурясь.

— Не так я представляла место, где ты живешь, — пробормотала она.

— И я. Это в десять раз лучше, чем другие места, где я жил, — я прикрыл глаза снова. — Ригель посоветовал место. Думаю, это здание принадлежит ему. Я был не против, и «ККК» хорошо платили.

— Ах, да. За мошенничество и воровство.

— Пожалуй, да.

Ее голос стал еще холоднее.

— Ты даже не переживаешь, что обманывал людей?

Я подумал о книгах в ее руках, но вжался сильнее в одеяло и вдохнул запах дома.

— Быть мификом-преступником лучше, чем быть человеком-фриком.

— Ты — не человек.

— Я не знал, что был мификом, помнишь? «ККК» нашли меня. Они рассказали мне о магии.

Матрац скрипнул, она подвинулась.

— Я понимаю, но когда ты понял, что они были преступниками, ты… должен был покинуть гильдию.

Я приоткрыл глаза, но видел только свою руку, лежащую на лбу. Странное желание делиться информацией угасало, но я рассказал достаточно, так что мог закончить правдой.

— Мне нигде не было места. Люди не хотели меня рядом. Из-за меня им было неуютно… я пугал их. Куда бы я ни пошел, все хотели избавиться от меня, пока Ригель не пригласил меня в свою гильдию. Там меня не просто приняли… я был полезен. Я был частью команды, — я резко выдохнул. — Так что отвечу на твой вопрос: мне было плевать на то, что делает гильдия. По крайней мере, уйти не захотелось.

Кровать выгнулась. Тихие шаги, и теплая ладонь потянула за мое запястье, подняла руку. Линна склонилась надо мной и заглянула в мои глаза.

— Кит… ты… — она пыталась подобрать слова, задумчиво поджала губы.

Я смотрел на ее нежные губы, удивленный тем, какими заманчивыми они казались.

Она разглядывала мое лицо, ее румянец вернулся. Она резко выпрямилась.

— Ты нарушил закон. Но… если ты поможешь поймать Квентина, я сделаю, что смогу, чтобы обвинений против тебя стало меньше.

— Что ты можешь?

— Пока не знаю, — ее глаза вспыхнули. — Но я выясню.

Горло странно сдавило, и я понял, что верил ей. Я верил, что она поможет мне.

Теперь я растерялся. Я был на кровати. Было сложно сосредоточиться, пока я лежал на кусочке рая. Я сел, пока не потерял хватку на реальности. Линна отодвинулась, я встал с матраца.

— Думаю, мы можем идти, — я посмотрел на книги под ее рукой. — Но… их нужно убрать в безопасное место.

Если они отправятся в участок со мной, я никогда их не увижу. Блин. Почему я не подумал об этом раньше?

Линна приподняла стопку.

— Я… могу придержать их для тебя. Пока что.

Я прищурился.

— Ты берешь мои вещи в заложники?

— Нет, я предлагаю приберечь их для тебя, пока ты не будешь готов забрать их.

— Это воспоминания, а не гримуары. Ты не найдешь в них ничего для…

— Я пытаюсь быть мягче! — перебила она. — Ты спас мне жизнь, и я хочу ответить добром!

Сомнения охватили меня, но она пронзила меня яростным взглядом, но не обвиняла, как чаще всего, а… Я не знал, что взгляд задел меня так, что я захотел верить ей.

— Ладно, — сдался я. Хотя у меня не было варианта лучше. — Спасибо.

Строго сжатые губы стали улыбкой. Настоящей. Милой улыбкой.

Думая о ее предложении сохранить мои книги, я забрал их из ее рук и покинул спальню. Я с тоской посмотрел на гостиную и направился к двери.

— Кит, — она задержалась у моего огромного плоского телевизора — одну из моих покупок для квартиры. — Уверен, что больше ничего не хочешь сохранить?

Я покачал головой.

— Тут больше нет моего. Квартира была с мебелью.

Она, хмурясь, присела на корточки у тумбочки телевизора.

— А это?

Я прошел к ней и посмотрел на полки, полные коробочек DVD и Blu-ray. Я сел на пятки.

— Я собирал их, начав работу в «ККК». Я всегда хотел коллекцию фильмов, но не мог позволить… — я закашлялся. — Но, да, тут нет редких изданий. Я могу их найти снова, если будет шанс, — вяло закончил я.

Но я был обречен на жизнь в бегах или за решеткой.

Линна провела ладонью по собранию комедий, включая полное собрание «Монти Пайтона», и остановилась на «Касабланке».

— О-о, — сказал я. — Классика.

Она вытащила ее с полки.

— Я такое не видела.

— Серьезно? Все должны хоть раз посмотреть «Касабланку».

— Хм, — она посмотрела на иллюстрацию Ингрид Бергман и Хамфри Богарта, драматично прижавшихся друг к другу на обложке. — Выглядит…

— Не смей говорить «скучно». Это самый красивый фильм в истории.

Она недоверчиво приподняла бровь.

— Да! — ее бровь поползла выше, и я вдруг странно смутился. — Это о том, как быть частью чего-то большего. Думаю, в этом есть красота.

Она поймала нижнюю губу зубами.

— Может… — она сделала паузу. — Может, нам стоит его посмотреть.

Я фыркнул и поднялся на ноги.

— Конечно. Можешь загрузить на телефон, встать у моей камеры, и я буду смотреть поверх твоего плеча.

Она осталась на корточках, все еще сжимая диск.

— Я про сейчас.

Я застыл, шагая к двери, и посмотрел на ее макушку.

— Зачем? Хочешь убедиться, что это фильм, а не диск с моими преступными тайнами?

— Нет, просто… — она резко встала, избегая моего взгляда. — Не важно.

Она стала опускать диск на подставку, но я поймал ее запястье.

— Ты серьезно? Ты хочешь посмотреть «Касабланку» сейчас? В моей квартире?

Она что-то пробормотала, щеки порозовели.

— Что, прости?

— Я сказала, что нам не нужно спешить в участок, — она вяло потянула руку, но я не отпустил. — Уже поздно, и расследование не продолжится до утра. Ты не скоро сможешь продолжить собирать коллекцию, так почему не насладиться фильмом еще раз?

Я позволил ей убрать руку. Она с опаской подняла взгляд, поняла, что и я смотрел на нее насторожено.

— Что? — фыркнула она. — Это была просто идея.

— Я… — качая головой, я признался. — Я не пойму, обманываешь ли ты меня.

— Обманываю?

— Да. Вдохновила меня незаконной ночью кино, дождешься начала фильма и застегнешь на мне наручники, а потом утащишь в участок, зловеще хохоча.

Она моргнула дважды, закатила карие глаза так, что ее голова отклонилась. Она прижала диск к моей груди.

— Включай фильм, Кит.

Она прошла к дивану, опустилась на подушки и скрестила руки, выжидая.

Ого, она была серьезна.

— Мне поискать попкорн?

Две с половиной минуты спустя я сидел рядом с ней с большой миской попкорна на одной ладони и с пультом в другой руке. Она взяла попкорн, смазанный маслом, и бросила в рот.

Я пытался не пялиться.

Фильм начался, и моя тревога пропала, на экране медленно крутился черно-белый глобус, камера сосредоточивалась на Северной Америке.

— Когда это было снято? — спросила она, взяв больше попкорна из миски.

— 1942. Фильм снят посреди Второй Мировой войны и выпущен посреди войны. Они сняли его через пять месяцев после Перл-Харбор.

Она тихо хмыкнула с интересом и отклонилась, чтобы смотреть. Мы доели попкорн, и я отодвинул миску на столе. Я устроился удобнее, подушки дивана прогнулись. Моя рука задела ее руку, но она не отвела взгляда от экрана.

Я подавил желание комментировать, дал фильму затянуть ее, но когда толпа в баре Рика запела «La Marseillaise», чтобы заглушить группу нацистов, поющих немецкий гимн, я не сдержался.

Я склонился к ней, моя рука прижалась к ее руке. Я прошептал:

— Присмотрись к тем, кто поет.

Она прищурилась.

— Та женщина плачет?

— Некоторые отсюда были выжившими в войне. Они сбежали от нацистов в Европе и убежали в Америку, а потом спели об этом в «Касабланке». Для них это было настоящим.

— Ого, — тихо сказала она.

Когда мы добрались до важной сцены между Риком и Ильзой под дождем в аэропорту, я разошелся, цитировал лучшие строки Богарта в унисон с ним. Линна смотрела то на меня, то на экран, уголки ее рта подрагивали от каждой строки.

В правильный момент, подражая Богарту, я коснулся пальцами ее подбородка и произнес своим лучшим мелодраматичным баритоном:

— Я выпью за тебя, малыш.

Она миг смотрела на меня большими глазами, а потом рассмеялась и отбила мою ладонь.

— Из-за тебя я пропустила это!

— Ой, — я с улыбкой схватил пульт и отмотал фильм. — Обещаю, что не буду тебя отвлекать… хотя бы полминуты.

Она рассмеялась, снова закатив глаза. Ее веселье пробило маску агента, и я смог лучше разглядеть женщину под ней — и, если честно, мне могла понравиться девушка, которую я видел.

Но я пожалею из-за этих чувств.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Там прошел дождь?

Я забрался на верхнюю койку и рухнул. Я лег на спину, поправил серый комбинезон, пока стало хоть немного удобнее, скучая ужасно по футболке и джинсам. И моей огромной кровати. Комбинезоны и койки в камерах придумывали без учета удобств.

Дункан прислонялся к стене напротив кровати, глядя на меня. Мои волосы были мокрыми от дождя, и это привлекло его внимание.

— Немного, — ответил я, стараясь звучать так, словно это был нормальный разговор в тюрьме.

— Да? — его глаза засияли, он отошел от стены, приблизился к койкам.

«Только не трогай меня, не трогай, не трогай».

— Ага.

— Как это было?

Что он искал? Описание воды, ниспадающей с небес? Мне написать хокку?

Я вздохнул.

— Не знаю, Дункан. Дождь лился с неба. Было мокро.

Он помрачнел от моего сухого ответа, он снова прислонился к стене.

— Повеселился в поездке? Я слышал, они заставили тебя охотиться на лучшего друга.

Слухи быстро разносились в камерах МагиПола.

— Квентин — не мой лучший друг, — ответил я. — Не говори мне, что ты не использовал бы шанс, чтобы выйти, если бы его предложили.

Гидромаг пожал плечами.

— Может, да, может, нет. Я знаю, что непросто общаться с МП. Это точно.

— Ты пообщался бы, — сказал я, — если бы появился шанс сбежать.

Он покачал головой и пропал на нижней койке. Металлическая основа задрожала.

— И это тебе не помогло.

Я медленно вдохнул. Он был прав. Но Линна и не связала меня.

Но шансы на побег не были высокими. Это не останавливало меня раньше, когда мне было девять лет, я выпрыгнул с пятого этажа в сугроб, чтобы не получить ремнем от противного приемного отца, но хоть я выглядывал шанс с Линной, ничего не вышло.

Отчасти я не хотел рисковать будущим без уверенности в шансе, который Линна мне не даст, если только я не серьезно наврежу ей. Например, столкнув ее в разъедающее зелье.

Но нужно было провести черту. И если я так ее предам, она вернется из мертвых, чтобы убить меня своей магией отрицания.

Мы так и не поймали Квентина. У меня еще были шансы до дня вынесения приговора, или, может, мне не стоило бояться этого. Если я заслужу уважение в глазах Блит, если Линна сдержит обещание помочь мне…

Я потер рукой лицо. Я серьезно думал доверить будущее Линне и Блит, слушающимся закона? Я думал, что лучше было принять наказание?

Что на меня нашло?

Я повернулся на живот, выглянул на Дункана, который, казалось, гонял слюну во рту.

— Тебя уже вызвали на суд? — спросил я у него.

— Да. Четырнадцатого июня.

— В один день со мной.

Он проглотил слюну.

— Они, наверное, собирают важных шишек в один день, чтобы Совет судей разобрался со всем одним махом.

Всех серьезных шишек? Они объединили меня с этим безумцем? С каких пор фирма адвокатов-мошенников была равна убийству семнадцати человек?

— Сколько у тебя обвинений? — спросил я.

— Семнадцать. Это ясно. А у тебя?

— Шестьдесят один.

— Это много.

Ага, Шерлок.

— Ты знаешь, сколько лет меня ждет? — я не ждал настоящего ответа от безумного парня.

— С этими ребятами сложно сказать.

— Как думаешь, сколько тебе дадут? — мой приговор не мог быть больше, чем у психопата с магией воды.

— О, я не буду сидеть ни дня.

— Бред, — рявкнул я. Как можно быть таким чокнутым? — Тебя ждет пожизненное. Никак иначе.

— Ты такой тупой? — фыркнул он. — Меня ждет смертный приговор.

Его спокойный тон ошеломил меня.

— Что? Ты уверен?

— С МП уверенности нет, но, скорее всего, так будет. И они не ждут. Когда получаешь смертный приговор, думаю, они дают… две недели? А потом… — он провел пальцем по шее, добавляя милое звуковое сопровождение.

— О… ясно.

Я повернулся и посмотрел на потолок, не мигая. Шестьдесят одно обвинение. Этого хватит на смертный приговор? Вряд ли, ведь Линна отметила, что многие обвинения порвались бы легче, чем картон под дождем.

Но, как и сказал Дункан, с МП уверенности не было.

Если подумать, слушание и короткий приговор были лучше жизни изгоя — хотя игра Харрисона Форда и Томми Ли Джона делали ее заманчивой — но если меня могли казнить, тогда нет, спасибо. Вариант Б уже не подходил.

Улыбка Линны появилась перед глазами, но я отогнал ее, попытался подсчитать, сколько часов осталось до вынесения приговора. Я сдался, поняв, что не знал, который час. Но меньше трех сотен. Меньше трех сотен часов для побега.

И, если я не смогу убежать, я пойду на суд следом за Дунканом, и МП могла убить нас.

* * *

Я управлял дыханием, напрягся. Предплечья упирались в пол, тонкое одеяло с койки действовало как матрац для йоги. Я держал тело почти вертикально, ноги были в воздухе, колени — согнуты, ступни выгнулись к голове. Пот стекал по спине к шее, я медленно дышал, мышцы горели.

— Как это называется? — спросил Дункан скучающим тоном, отдыхая на койке, скрестив ноги в лодыжках.

— Поза скорпиона, — я выгнул спину сильнее, сжимаясь плотнее. Все мышцы и суставы натянулись.

— Не выглядит сложно.

Ага. Дункан не смог бы держать себя прямо.

Несмотря на мою тревогу, я проспал почти всю ночь — бой с телекинетиками и побег от ловушки с зельем утомили. Но я проснулся с затекшим и ноющим телом, и долгое скучное утро на твердой койке не помогло. Мое решение? Размять мышцы йогой.

Кстати, если кто-нибудь скажет, что йога — разминка для девочек, смело зовите их идиотами.

Вздохнув, я распрямил тело и опустил ноги на пол. Я сел на пятки и вытер ладонью лоб. Капля пота стекала к челюсти.

Мелкие глазки Дункана проследили за ней, и я поежился.

Повернувшись, чтобы не смотреть на него прямо, я поправил рукава комбинезона, чтобы они не мешали следующей позе. МП не давали одежду для занятий спортом или запасной комбинезон, и я снял верхнюю половину и завязал на поясе так, чтобы ткань не сильно промокла, и торс остался голым.

Я собирался занять восьмиугольную позу, но кто-то постучал в дверь нашей камеры. Это снова был Бородатый Дровосек с отличным именем.

Он тряхнул волшебными наручниками.

— Капитан хочет тебя видеть.

— Сейчас?

— Очевидно, что сейчас.

Раздражение и почти безумная надежда смешались во мне насчет того, что меня ждало дальше — и если все пройдет хорошо, этот поход из камеры будет последним. Я встал.

Дункан ухмыльнулся мне.

— Снова идешь поиграть с милым агентом?

— Или Блит решила порубить меня на кусочки и использовать как приманку для вампира.

— Думаю, ты узнаешь.

Круто. Спасибо.

Бородач отпер камеру и махнул мне выйти в коридор. Я потянулся к узлу ткани на поясе, но кожа была липкой от пота, и я не хотел испортить единственный наряд. Варианта лучше не было, и я вышел так.

Агент нахмурился.

— Оденься нормально.

— Чувак, я разминался. Дай мне минуту остыть.

— Когда я надену наручники, ты не сможешь надеть рукава.

Я пожал плечами.

Он потерял терпение, застегнул наручники и повел меня в ту же допросную, что и раньше. Через миг я неудобно сидел на том же старом стуле, с теми же старыми цепями, прикованными к тому же старому столу. Дверь за агентом хлопнула.

Я отклонился на стуле, металл впился в голую спину. Фу, холодно.

Дверь тут же распахнулась. Линна решительно прошла, заметила меня и застыла, раскрыв рот. Следом за ней вошла Блит и врезалась в ее спину.

— Агент Шен! Ты… — Блит заметила меня. — Моррис!

— Да? — невинно спросил я.

— Почему ты не одет?

— Я был занят, когда агент Дровосек пришел за мной.

Щеки Линны вспыхнули. Я поймал ее взгляд и приподнял брови, ее румянец стал ярче.

— Разминался, — добавил я, поднял ладони, цепи звякнули. Я неловко убрал пару прядей мокрых волос со лба. — Но если бы я знал, когда ждать нашей встречи, я бы подготовился для вас, дамы.

Блит прошла к столу с охапкой папок цвета острого соуса. Она опустила стопку на стол с грохотом, и несколько папок съехало и упало на пол.

— Вы уронили пару… — начал я, помогая.

— Надень футболку.

— Это не футболка. Это комбинезон. И — конечно, — я звякнул цепями.

Она перевела взгляд с моих запястий на мое тело, а потом села напротив меня, пнув папку в процессе.

Я попытался снова.

— Вы уронили…

— Я не хочу быть тут, — рявкнула она. — Я хочу, чтобы ты понимал это. Ясно, мистер Моррис?

— Думаю, да, — ответил я, хотя не понимал. Я не был Скалой, но мое тело не могло так возмущать. — Где бы вы хотели быть?

— Допрос твоих коллег оказался разочаровывающим. Так что, хоть я хочу быть в другом месте, я тут, чтобы ты ответил на мои вопросы.

— Ах, вы проверили записную книжку Ригеля.

Она сунула руку в стопку папок на столе, вытащила книжку и бросила мне. Из-за наручников я не смог ее поймать, и она стукнула меня по голой груди.

Линна издала приглушенный странный звук. Я взглянул на нее, она стояла у закрытой двери, поджав губы, словно так могла подавить румянец. Я перевел взгляд на книжку на моих коленях.

— Посмотри на запись про Хильду Миллс, — приказала Блит.

Я полистал имена, разделенные по алфавиту, пока не добрался до «М». Хильда Миллс, менталист. Там был телефонный номер, электронная почта, а возле имени Ригель добавил «ГД».

Я ухмыльнулся. Миллс была новым адвокатом, известной тем, как хорошо она врала.

— ГД, — сказала Блин. — Голубой Дым.

О. Точно. Я кивнул, словно об этом и думал.

— Вижу.

— Мы нашли девять имен с такой пометкой. Одно — Квентин, еще пятеро в участке — два телекинетика, напавших на вас с агентом Шен вчера, и трое, арестованных при падении гильдии.

— Кто именно эти трое? — спросил я. Кого Ригель брал на тайные встречи? Джефф и Джофф не поставили планку высоко, и я хотел знать, кто еще получил приглашение вместо меня.

— Не важно. Они не говорят.

— Я думал, вы умеете заставлять пленников говорить.

Глаза капитана вспыхнули, но она не успела пригрозить мне силой, Линна кашлянула.

— Нам нужно найти еще троих, — она осмелилась шагнуть ближе к моим оголенным мышцам. — Если Квентин пытается сделать нечто, связанное с «Голубым Дымом», он мог связаться с ними.

— И вы хотите, чтобы я выдал их.

Блит вытащила три папки из стопки и разложила передо мной.

— Коллин Шарп. Назарио Валдез. Мэгги Кук.

Я знал их, но не подал виду. Мяч был у меня, и я решал, как им сыграть.

Квентин говорил, что Ригель не объяснял членам «Голубого Дыма», кем были их соучастники, но если мой друг-эмпат добрался до подземного убежища раньше нас и стал связываться с группой Ригеля, он, наверное, знал о Коллине, Назарио и Мэгги.

Кого он стал бы выслеживать первым? Угадать было невозможно, не зная, чего он пытался достичь. Он мог сомневаться в своих планах, раз посетил провидца. Но он уже не сомневался. Дженкинс сказал Квентину, что гадание было положительным.

Что там говорил Дженкинс? Что-то про женщин и сигару с дымом?

Я посмотрел на Линну.

— Телефон у тебя с собой?

Она посмотрела на мое лицо, и я приподнял брови. Куда она смотрела до этого?

— А что? — спросила она, снова кашлянув.

— Посмотри поэму из гадания Квентину. Ее написал тот же, что и «Книгу джунглей».

Она вытащила телефон, Блит нахмурилась.

— Зачем это? Я не буду основывать расследование на гадании.

— Даже если вы не верите в гадание, Квентин верит.

— Послушайте, — Линна смотрела на экран телефона. — «Тысячи мэгги готовы в ярмо тебя заманить; но женщина — женщина только, с сигарой ее не сравнить».

Ох, это было даже лучше, чем я думал. Я постучал по папке с именем Мэгги Кук.

— Думаю, я знаю, кого ищет Квентин.

Блит убрала две другие папки в стопку и открыла оставшуюся.

— Мэгги Кук. Аркана. Тридцать пять лет. Гильдия «Дым и зеркала».

Линна нахмурилась.

— Она не из «ККК»?

— Нет, потому она избежала поимки.

Избежала? Она считалась преступницей, потому что ее имя было в записной книжке мертвеца?

— Она — не плут, — пробормотал я. — Она хорошая.

— А ты можешь судить, кто хороший? — Блит фыркнула. — Шестьдесят одно обвинение указывает на иное.

Линна шаркнула ногой.

— Капитан Блит, я говорила вам, что он спас вчера мою жизнь.

Она рассказала стальному капитану участка, как ее помощник-пленник спас ее? Я думал, что этот позорный миг она не станет описывать. И я не спас ее. Она уже обезвредила зелье к тому времени, а я позорно геройствовал.

Блит поджала губы.

— Я еще рассмотрю тот случай подробно. И вам стоит помнить, что для таких, как он, манипуляции — это просто.

Линна напряглась и скрестила руки.

— Вряд ли Кит такой же, как другие плуты из «ККК». Его обвинения нужно рассмотреть в свете их влияния на его вхождение в общество мификов…

— Хватит, — Блит ударила папкой Мэгги Кук по столу. — Я решу, заслужил ли мистер Моррис поблажек. Ваша работа — поймать Квентина Бьянчи.

Линна стиснула зубы. Ее плечи дрогнули, она глубоко вдохнула и повернулась ко мне.

— Что ты можешь рассказать о Мэгги. Мы отправили агентов к ее дому, месту работу и гильдии, и никто не может ее найти.

Я подавил едкий ответ и сказал серьезно, насколько мог:

— Наверное, она заметила агентов и залегла на дно.

— Поведение невиновной женщины, — сухо отметила Блит. — Если она ничего плохого не делала, то нет повода и прятаться.

— О, да, повода нет, хотя вы хотите арестовать ее без повода, — я подавлял желание вспылить. — Но Мэгги из параноиков, и она не станет сидеть на месте после произошедшего с Ригелем.

— Какими были ее отношения с Ригелем? — спросила Блит.

— Фрилансер. Ригель нанимал много фрилансеров.

— Ты можешь связаться с ней?

— Это будет непросто.

— Почему?

— Как я и сказал, она — параноик. Она не будет по своей воле говорить с жуткими агентами МП.

— Значит, у тебя есть идея лучше, — Линна еще ни разу не закатила глаза во время этого допроса, но я видел, что она была готова. Закатывание глаз было заряжено, как пуля в пистолете, и ждало момента.

— Да. Но сработает, только если на пару минут ты уберешь свою магию отрицания и дашь мне использовать мою магию.

Она выстрелила, закатив глаза. Это было сильно. Ее зрачки полностью пропали за веками.

Я скрывал напряжение. Я провел ночь и почти весь день, думая о том, что казнь могла стать неизбежной. Решение? Я не мог больше ждать шанса сбежать.

Пора было устроить эту возможность.

Блит презрительно фыркнула почти хором с Линной.

— С чего ты взял, что я это позволю?

Я уперся локтями в стол, подпер ладонями подбородок и улыбнулся. О, она позволит. Как только я опишу свой «план», она не сможет устоять и позволит.

Но я не собирался говорить капитану, что не собирался допускать арест Мэгги Кук, как и не собирался еще хоть раз заходить в этот участок.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Покажи мне, — Линна скрестила руки, нервно стиснула зубы.

Я приподнял бровь.

— Что показать?

— Что ты собираешься сделать. Я хочу увидеть до ее появления.

Линна, агент Джек Каттер и я сидели за столиком у входа в независимое кафе в Маунт-Плезант. Несколько клиентов устроились за столиками среди белого минималистичного декора, который не понравится Мэгги.

В том была проблема. Мэгги была из моих любимых людей, но она была придирчива к такому. Если у места ей не нравилась атмосфера, она и ногой туда не ступит. Впервые, когда мы встретились за кофе — чаем, в ее случае — мы заглянули в три кафе, пока она не одобрила одно.

Это минималистичное место было противоположностью яркой винтажной эстетики Мэгги — но место хорошо подходило для моего плана. И, чтобы заманить Мэгги сюда, придется провести кое-что Переделать. С большой буквы.

Я указал на кулон Линны, подавляющий магию.

— Придется это снять.

Она замешкалась.

— Если попытаешься что-нибудь устроить…

— Ты устроишь ужасы с моей плотью, чтобы я пожалел, что родился?

— Нет, — она махнула на агента Каттера, и тот грозно улыбнулся. — Это сделает он.

Магия агента Каттера пугала не так, как магия Линны, если верить ее угрозам, но он был телетезианом — психо-гончей. Подтекст был понятен: сбежать не выйдет.

— И у меня сковывающий артефакт, который, как мне говорили, очень неприятный, — добавил дровосек.

Ах, вот и страшная часть. Я еще не испытывал сковывающие чары, но знал, что они заморозят жертву на месте, сделают ее неспособной двигаться, и она будет только слабо дышать и странно моргать… если повезет. Неприятно, да.

— Не переживай, — сказал я. — Я не буду делать глупости.

Пока что.

Медленными движениями, словно я мог перепрыгнуть стол, Линна подняла кулон над своей головой. Она опустила его на стол и кивнула мне.

Я снял кулон с акульим зубом и опустил рядом с ее, скрывая вздох облегчения за показательным кашлем. Она с подозрением сморщила носик, а я сосредоточился на мерцании в голове — ее разуме, мозговых волнах, как-то так. У меня не было точного названия для этого. Я просто следовал инстинктам.

Сосредоточившись на ней, я изменил стены кафе из белых, как в больнице, на теплые коричневые.

Глаза Линны выпучились, но никто другой в кафе даже не моргнул.

Напевая мелодию из «Jeopardy», я превратил линолеум в потертый паркет, сменил и столы. Как насчет безвкусных картин, которые я видел в фильме Уэса Андерсона, на стенах? Да, добавим и это. Болванчик Рута Бейдера Гинзбурга появился возле кофемашины. Я добавил еще и старый музыкальный автомат в дальнем углу, закончил, сделав свет теплее, чтобы место казалось уютнее.

— Что думаешь? — спросил я.

Линна озиралась огромными глазами.

— И больше никто это не видит?

— Только ты.

Честно говоря, я мог заставить всех вокруг нас это видеть, но не собирался делиться этим. Во-первых, внезапное изменение окружения вызвало бы тревогу у людей. Во-вторых, это было сложнее. А, в-третьих, Линна и агент Каттер знали о моих способностях только то, что приходилось открывать.

И им нужно было знать как можно меньше.

Она взглянула на коллегу, а тот буркнул:

— Ничего не вижу.

— Так это не иллюзия? — спросила она с ноткой удивления в голосе.

Я кивнул.

— Больше похоже на галлюцинацию.

— Но выглядит как настоящее. Она ограничена только видимыми изменениями?

— Не совсем, — признался я. Визуальные галлюцинации были самыми простыми, неплохо получалось и со звуком. Я мог изменить запах, если нужно, но вкус и ощущения при прикосновении были другим уровнем сложности.

Я дал видению растаять, вернул Линне восприятие строгого зала. Она покачала головой.

— Я еще не видела, чтобы мифик так делал. Я даже не знаю, как такая сила называется.

Не знал и я.

Мне не нужно было знать, как называлась моя способность — она не нуждалась в названии, чтобы правильно работать — но было нечто приятное, даже придающее сил, когда у умений было название, и ты мог называть определенным образом часть себя.

Она задумчиво постучала по нижней губе, а потом слабо улыбнулась.

— Ты уникальный, Кит. Твои способности — это нечто. Уметь…

Агент Каттер кашлянул, и она выпрямилась, может, поняв, что ее голос стал слишком теплым и расслабленным. Как у друзей при просмотре фильма, а не у агента с опасным преступником.

— Помни, — строго сказала она мне, — если потеряешь контроль над ситуацией, наша работа — поймать Мэгги Кук. Такой приказ капитана.

— Есть, босс, — я перевел взгляд на окно. — Кстати, она идет.

Женщина тридцати лет быстро шагала к кафе. Она была в испачканном краской комбинезоне и ярко-желтом дождевике, но капюшон не скрывал синие, как кожа смурфиков, волосы и большие очки в толстой оправе.

Агент Каттер и Линна поднялись со стульев. Она потянулась за кулонами, и я смахнул их со стола. Улыбаясь, я поднял ее кулон, кошачий глаз раскачивался.

Она забрала его из моей руки и поспешила за временным напарником. Они опустились на диван в конце зала, откуда могли смотреть за мной, и она надела на шею свой кулон против магии, кошачий глаз подпрыгнул на груди. Она поймала мой взгляд и улыбнулась, чтобы приободрить. Агент Каттер этого не заметил.

Я сжал в кулаке второй кулон.

Когда Мэгги добралась до двери, я поймал ее разум. Для нее кафе выглядело старомодно и очаровательно, а не как больница. Порыв прохладного влажного ветра проник внутрь, когда она открыла дверь.

Теперь начиналась настоящая проверка моих способностей — удерживать галлюцинацию, ведя при этом естественный разговор. Придется врать, манипулировать и осторожно спрашивать.

Да, это было бы весело.

Мэгги скользнула взглядом по каждому посетителю в поисках угрозы, а потом прошла к моему столику у окна, осмотрелась еще раз, когда подошла.

— Привет, Кит, — улыбнулась она мне.

Я встал, чтобы быстро обнять ее.

— Привет, Мэгги.

Мои руки обвили ее узкие плечи, и ее странный пыльно-лавандовый парфюм защекотал мой нос. Я подавил волнение.

«Сосредоточься, — напомнил я себе. — Удерживай проекции».

И нужно было сильно подавлять стыд.

Я опустился на стул, она села напротив меня, но продолжила искать взглядом опасность.

— Уверен, что это место безопасное?

Я сделал вид, что огляделся.

— Как по мне, безопасное.

Ее плечи немного расслабились.

— Да… мне нравится это место.

Миссия была выполнена. Отчасти. Заставить ее ощущать себя уютно, чтобы начать разговор, было первой частью.

Я не успел взяться за вторую часть, она улыбнулась.

— Я рада, что ты в безопасности, Кит. Очень рада.

— Мне повезло, — отчасти. Я же не был мертв.

— «ККК» были плохим делом. Я рада, что ты уже без них.

— Ты слышала, что случилось? — осторожно спросил я.

— Я слышала, что почти всех ваших поймали. Слышала, Ригеля убили, — она сделала паузу. — Один из «Дыма и зеркал» слышал историю о тебе в ЛА.

Для окружающих «Дым и зеркала» была компанией спецэффектов для фильмов, но не-мифики не знали, какими особенными были те эффекты.

Это делала Мэгги. Она устраивала крутые и безопасные взрывы для главных студий, но и была одним из лучших алхимиков в городе. Она могла трансмутировать почти все, если ей дать время, и она знала чары, связанные с астрологией.

— Это был не я, — соврал я, прижимая большой палец к кулону на коленях. — Это, наверное, был другой интерн из «ККК».

— Возможно, — она теребила одно из множества колец на пальце. — Ты сказал по телефону, что хотел информацию.

— Ты слышала о Квентине?

— Да-да. Он теперь в бегах. Ты говорил с ним?

Я покачал головой.

— Не смог связаться. Но я говорил с Дженкинсом, его провидцем. Квентин ведь говорил тебе о нем? По словам Дженкинса, Квентин ходил к нему за гаданием о «Голубом Дыме».

Мэгги быстро заморгала.

— «Голубой Дым». Ты знаешь?

— Я не знаю детали, — я смешивал ложь с правдой, — но Ригель хотел привлечь меня перед тем, как погиб.

Она окинула взглядом кафе.

— Почему? Что ты хочешь от «Голубого Дыма»?

Я сосредоточился на ее разуме. Если хоть часть галлюцинации ускользнет — краска на стене поменяет цвет, паркет пойдет рябью или болванчик странно дернется — все будет напрасным. И это сломает мои планы.

— Я переживаю из-за Квентина. МагиПол ищет его, и «Голубой Дым»… опасные.

— Опасные, — тихо повторила она.

— Квентин — мой друг. Я хочу помочь ему, но мало знаю, — я склонился над столом. — Ты — классный алхимик, и если Ригель нанимал тебя, значит, ты что-то знаешь о «Голубом Дыме».

Сглотнув, она встала из-за стола.

— Мне нужен чай.

Пока она делала заказ за стойкой, я взглянул на пару в конце зала. Линна, как всегда, держала руку на сумке, другой теребила цепочку кулона, словно проверяла, был ли артефакт на месте, защищая ее разум.

Я хотел, чтобы она перестала это делать. Это все усложняло.

Мэгги вернулась на свое место, тихо подула на горячий чай.

— Я всегда ощущала, что ты отличался от остальных членов «ККК», Кит.

Я улыбнулся.

— Я подумал так же, когда увидел тебя там.

Это не было ложью. Ее смело выкрашенные волосы, презрение к офисной одежде и теплая улыбка привлекли мое внимание — в основном, потому что она выглядела неуместно в гильдии психиков, и я ощущал себя так же. Это неожиданное сходство привело к разговору, который перерос в дружбу, где тепла и доброты было больше, чем в любых отношениях за мое время в «ККК».

— Они были жадными, — сказала она. — Отчаяние может делать людей злыми, но жадность делает еще более худших злодеев.

— Я не хотел денег. Я просто…

— Знаю. Ты нашел место, где тебя приняли. Я понимаю. Да. Но твое место было не там. Ты не жадный. У Ригеля и остальных жадность в крови. Они тянулись дальше мира адвокатов и контрактов.

Я ждал, пока она продолжит.

— Ты знаешь о «Цербере», Кит?

— Гильдии охраны?

— «Голубой Дым» хотел захватить «Цербер».

Моя спина напряглась. Захватить «Цербер»? Это было безумно даже по меркам «ККК».

«Цербер» был не просто компанией замков и сигнализаций. Это была гильдия экспертов по безопасности — лучших из лучших с арсеналом почти неразрушимых чар для сохранения ценных вещей, и люди много платили за их услуги.

— Годами ходил слух, что «Цербер» скрывает темную тайну, — прошептала Мэгги. — Опасный артефакт. Очень опасный, очень сильный. И «Голубой Дым» создали, чтобы его украсть. Я не знаю, откуда он взял название. «Голубой Дым».

— Он был фанатом Скотта Бакулы?

— Что?

— Не важно, — не время для глупых шуток. Я взглянул на двух агентов, усилил галлюцинацию. — И в чем смысл всего этого? Они хотели украсть безумно сильный артефакт, но для чего?

— Не знаю, но ответ один, — она покрутила чашку. — Жадность, Кит. Всегда дело в жадности.

— И ты была в «Голубом Дыме»?

— Нет. Ну, да. Сначала. Я помогала с защитой сейфа. Ригель хотел место, чтобы хранить ценные вещи, и моя алхимия нравилась ему больше волшебства. Особенно, астральные ключи для двери, которую можно открыть только в особый день.

Хм. Ловушка в логове Ригеля могла быть алхимией Мэгги, но я не назвал бы то место сейфом.

— Особый день? О чем ты?

Ее глаза загорелись, она любила говорить о своей работе.

— Печать, которую можно снять только в один день месяца. Как только Ригель ее закрыл, ему не нужно охранять ее даже от товарищей, кроме одного дня, — она ухмыльнулась. — Я выбрала последнюю четверть луны.

— Это еще что?

— Луна, которую видно на треть. Я надеялась, что медленно угасающий свет напомнит ему о цене жадности.

Я надавил на виски.

— Так он хотел украсть ценный артефакт из «Цербера» и хранить его в сейфе? Он не собирался продать артефакт? Это в стиле Ригеля, и для этого не нужен защищенный сейф.

— Я не знаю. Как только он сказал мне назначение сейфа, и что он хотел моей помощи с кражей, я ушла, — она разглядывала содержимое чашки. — Ригель не имел права на такой артефакт. Он для рук того, кого не ведет жадность.

Я уже не сжимал виски, а тер лицо руками, гадая, что спросить дальше. Мне не нужна была эта информация, но я хотел подготовиться к Второй фазе.

— Странно…

Я опустил ладони и увидел, что Мэгги смотрела на что-то поверх моего плеча. Блин. Часть галлюцинации ускользнула? Нужно было за многим следить, а я уже уставал.

— Что? — с опаской спросил я.

— Что-то в этом месте не так, — она продолжила напугано озираться. — Ты что-то делаешь?

Мэгги знала мои способности. Если она ощутила, что что-то было не так, я не винил ее в том, что она заподозрила меня.

К сожалению, ее знания усложняли мне работу по ее обману. Когда я отвлекался или уставал, галлюцинации становились менее правдоподобными. Многие не замечали ничего, кроме зуда в подсознании, но те, кто знали, почему ощущали такое, могли быстрее заметить несообразности.

Она пронзила меня встревоженным взглядом.

— Кит, что происходит?

По плану, который я предложил Блит, тут я должен был подать сигнал Линне и агенту Каттеру, чтобы они арестовали Мэгги.

Но Мэгги была доброй, сочувствующей и щедрой — эти качества было сложно найти в этом городе. Хоть она и была параноиком, хоть работала порой на темной стороне закона, она была женщиной, которая позвала меня к себе домой на Рождество, узнав, что у меня не было планов, и я не праздновал Рождество годами.

Даже если бы у меня не было альтернативного плана с самого начала, я не привел бы ее в мир камер и серых комбинезонов, в котором я застрял.

Я склонился ближе и прошептал:

— Я кое-что покажу, но мне нужно, чтобы ты оставалась спокойной.

Она нервно кивнула. Я пристально посмотрел на нее, убедился, что она была готова.

И я убрал галлюцинацию.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Глаза Мэгги расширились, видение уютного кафе пропало, открыв холодную современную реальность. Мой разум освободился, и я сосредоточился на том, где был нужен больше.

Она резко вдохнула, прижала ладони к столу, словно хотела встать.

— Не реагируй, — прошипел я. — За нами следят.

Она опустилась на стул.

— Что происходит? Что ты наделал?

— Не смотри, но ты заметила двух напряженных человек в углу?

— Да-да. Кто они?

— Агенты МП.

Страх проступил на лице Мэгги.

— Что? Почему? Ты работаешь на МП?

— Я просто пытаюсь выжить.

— Мы все пытаемся выжить, — зло парировала она. — Не забывай. Мы все пытаемся держать головы над водой.

Я подавил стыд.

— Я не смог уйти, Мэгги. Они поймали меня, и они навалили на мою голову шестьдесят одно обвинение.

— И ты бросаешь меня волкам, чтобы спастись?

— Нет, — прорычал я. — Ты сказала мне как-то раз, что в твоей аптечке есть зелье против телетезиана. Прошу, скажи, что она с тобой.

— Один из тех агентов телетезиан? — она тряхнула головой. — Конечно, зелье есть, но убежать не удастся, когда они смотрят.

Я сжал кулон.

— С этой частью я для нас справлюсь.

— Нас?

— Я иду с тобой.

Ее глаза расширились, но она кивнула.

— Иди в туалет, оставайся там, пока я не вызову тебя. Держи зелье наготове.

Она невесело улыбнулась мне, встала из-за стола. Линна и агент Каттер напряглись, а потом расслабились, когда она пошла к дамской комнате. Они уже знали, что в той стороне выйти из здания не удалось бы.

Мое сердце нервно колотилось об ребра.

Я умел три основных трюка с галлюцинациями. Первым было Украшение — я менял части пространства под свои нужды. Одной из любимых шуток было, когда я рос, напасть на задиру в классе и противного приемного родителя, сдвинув бордюр или стул на пару дюймов. Я даже не знал, за какое количество растянутых лодыжек и отбитых задниц был в ответе.

Но люди имели в разумах других «присутствие», как не было с белой краской. Изменить цвет чьего-то свитера — не проблема. Но создать галлюцинацию говорящегося, движущегося и реагирующего иначе человека, пока настоящий был на виду? Человеческий мозг сопротивлялся, когда я пытался так делать.

Потому нужно было убрать настоящую Мэгги, чтобы перейти к следующей части.

Я досчитал до сотни в голове и сосредоточился на Мэгги, которую я знал. То, что я ее знал, кстати, помогало. От этого галлюцинация казалась убедительнее.

Дверь туалета открылась, и Мэгги вышла, нервно озираясь, как делала, когда вошла в кафе. Она прошла к нашему столику, остановилась рядом со стулом, теребя ремешок комбинезона.

Или так казалось.

Теперь начиналась часть сложнее.

Я встал со стула, склонил голову к Мэгги и шепнул ей. Она кивнула и пошла к двери.

Агент Каттер и Линна вскочили на ноги, и я повернул к ним голову, поднял большие пальцы и махнул им идти за мной. Моя улыбка говорила, что все шло по плану.

Линна подняла кулон и посмотрела на кошачий глаз. Убедившись, что ее чары против магии психиков были на месте, она выждала, а я пошел за Мэгги на выход. Дверь за нами закрылась, и два агента поспешили беззвучно вдогонку.

Я смотрел им вслед, все еще сидя на стуле.

Создать фальшивую Мэгги было бы нереально, если бы она осталась на виду, потому что я не мог полностью скрыть настоящую версию. Но меня это не касалось. Я мог стереть себя или изобразить еще одного с легкостью.

Глядя в сторону окна, я направил себя и Мэгги по улице в людное суши-кафе. Линна и агент Каттер послушно шли следом.

Как только они пропали внутри, я убрал галлюцинацию и крикнул:

— Мэгги!

Несколько посетителей и бариста вздрогнули, но мне было плевать. У нас не было времени.

Мэгги вырвалась из туалета, сжимая телефон в одной руке, флакон — в другой. Она поспешила ко мне, а я встал со стула и бросил кулон.

Кошачий глаз загремел по столу.

Как скоро Линна поймет, что у нее был кулон из акульего зуба? Как скоро она поймет, что я поменял их, и все это время я проецировал видение кошачьего глаза в ее голове? Она думала, что была защищена от моей способности, но я поймал ее разум, как только она убрала со своей шеи чары защиты.

Она опустила телефон с перепиской, открытой на экране, Мэгги вытащила пробку из флакона и сделала глоток, а потом передала его мне.

Я вылил дозу в рот. Горький лук расцвел на языке. Фу.

— Это всего на пару минут, — предупредила она.

Я сжал ее за руку.

— Тогда идем!

Мы побежали по залу и за стойку. Игнорируя злые вопли баристы, я потащил Мэгги по комнате и за заднюю дверь. Мы поспешили в мокрый переулок.

Линна и агент Каттер уже вернулись? Если они были в кафе, бариста мог указать им в нашу сторону.

Мы побежали по переулку, телефон Мэгги зазвонил, звук отражался от зданий вокруг. Она прижала его к уху.

— Мы идем к 12-й авеню. Ты можешь… да, идеально!

— Кто это? — осведомился я, мы побежали по узкой улице слева.

— Меня подберут.

Ах, Мэгги. Паранойя всегда была с ней. Я любил это.

Мелкий дождь лип к моим волосам, холодил шею, пока мы бежали по улицам и переулкам. Впереди я уже видел угол 12-й. Почти там. Почти в безопасности.

Мы добрались до угла, седан цвета обгоревшей на солнце кожи выехал из переулка, перекрывая проход. Пассажирская дверца открылась стараниями водителя, его лицо было в тени.

Мэгги просияла, побежала вперед меня. Я следовал за ней, радость сделала тело легче. Я сбегал! Да! Как только я попаду в машину, я буду свободен.

— Привет, детка, — Мэгги забралась в машину.

Детка? У нее был парень? С каких пор? Странное счастье бурлило в груди, состязаясь с холодным подозрением, которое подавляло облегчение.

Я направлялся к задней дверце машины, но вместо этого повернул к пассажирской дверце. Мэгги сжала ручку, чтобы закрыть ее перед моим лицом. Я поймал край и открыл дверцу. Я склонился и посмотрел на водителя.

Мужчина дружелюбно улыбнулся мне.

— Привет, Кит.

Мой рот раскрылся. Я знал этого голубоглазого блондина, похожего на Гаррета Хедлунда.

— Квентин? — выпалил я.

— Квентин, — проворковала Мэгги, склоняясь к нему. Она потерлась лицом об его плечо. — Я скучала.

— И я скучал, Мэгс.

Я… растерялся.

Эмпат обвил рукой ее талию, разглядывая меня.

— Мэгги сказала, что ты работаешь с МП и подставил ее. Это правда, Кит?

Она рассказала ему, пока я выманивал Линну и агента Каттера из кафе, да?

— Я не подставлял ее, — напряженно сказал ему я. — Я сбегал, как и ты. Я хочу поехать с тобой.

Я не знал, хотел ли присоединяться к тому, что они делали, но мне нужно было сесть в машину. Линна и агент Каттер, наверное, шли по моему следу. У меня были минуты или всего секунды, чтобы скрыться.

Квентин приподнял брови.

— Мы не будем брать предателей с собой.

— Я — предатель? А как же ты? Ты послал Джеффа и Джоффа за мной! — я не знал, почему это было важно. Я мог парировать тем, что работал с МП, только чтобы сбежать, но был слишком отвлечен тем, как Мэгги почти забралась на колени Квентина, нежно воркуя. Странно, но и мне хотелось это сделать.

— Я послал их за гадами из МагиПола, которые преследовали меня. Не моя вина, что ты поменял сторону, — он покачал головой. — Как давно ты — их пес, Кит?

— Я все еще на твоей стороне, Квентин. Мне просто нужно было уйти. Теперь я сбежал.

— Поздно. Мы с Мэгс собирались тебя позвать, но я не буду рисковать всем ради крысы.

Он потянулся мимо Мэгги и схватил ручку двери. Я сжал хватку на дверце, открыл рот, чтобы возразить.

— Пока, Кит.

Его голубые глаза смотрели на меня, и от вспышки страха мои ноги ослабели. Я отшатнулся, он вырвал дверцу из моей хватки. Она захлопнулась. Двигатель взревел, машина уехала. Она унеслась в туман и дождь.

Я смотрел им вслед, холодные капли пропитывали волосы.

Вот и все. Два человека, которые были мне как друзья в Ванкувере, бросили меня на обочине, как бесполезный мусор.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Я стоял в жалком ступоре, визг шин звенел в ушах. В двадцати ярдах дальше по улице остановился автобус. Двери открылись, и пара женщин в брючных костюмах вышли, старушка с зонтом поднялась в салон.

Зелье Мэгги уже не действовало, и вскоре этот район заполнят агенты.

Я побежал по тротуару. Медленная бабушка поднялась по ступенькам автобуса, я запрыгнул следом. Она вставила карточку в автомат рядом с водителем, и он загорелся зеленым.

Я, конечно, был без кошелька. Проездной остался в МП, как и мои кредитки, водительское удостоверение и подарочная карта Старбакс на десять долларов.

Я сосредоточился на водителе и протянул руку. Галлюцинация показывала, как я провел проездным по автомату, и я добавил зеленый свет, а потом пошел к концу автобуса. Я опустился на сидение напротив задней дверцы, и автобус помчался от кафе.

Медленно и глубоко дыша, я закрыл глаза.

Все пошло не по плану, но я сделал это. Я сбежал.

Отчасти. Оставалась проблема с телетезианом. Агенту Каттеру нужно было просто найти след на остановке, и он сможет, в теории, преследовать меня вечно. Представьте хищника — бородатого, в клетчатой рубашке и с топором — который всегда мог найти тебя. Это была ситуация из серии «ты можешь бежать, но не сможешь спрятаться».

Это было почти так же страшно, как хищник из «Хищника».

Я знал пару методов, чтобы замедлить или сбросить телетезиана со следа, но они не были удобными. Проще всего было держаться транспорта. Хоть это не скроет мой психический след, это замедлит преследование агента Каттера.

Автобус повез меня в центр, там я сел на другой автобус. После пары улиц я сошел и поехал на другом в ином направлении, и каждый раз я показывал галлюцинацию проездного.

Еще один раз я поменял автобус, поехал по прибрежному району, зовущемуся Дип-Ков, место выглядело сонно. Солнце село, и улицы были тихими.

Плохо дело. Совсем.

Не поймите меня превратно. Я отчаянно хотел купить пончиков, немного органической комбучи и неделю оставаться в уютной кровати. Но, если сосчитать людей на улице, не соберется даже на команду по баскетболу. Это была проблема, ведь в толпе тоже можно было помешать телетезиану отыскать меня.

Но ехать в людный центр, где Линна, агент Каттер и другие агенты шли по моему следу, тоже не было умно.

От мысли о Линне, отчаянно ищущей меня в Ванкувере, стыд пронзил меня сильнее, чем я ожидал. Я не хотел думать о ее реакции на то, что я обманул ее — ее шоке, обиде, разочаровании и оправданной ненависти к предателю. Она поручилась за меня. Она предложила сохранить мои ценные вещи. Она дала мне вечер вне камеры, и это была самая приятная ночь за последнее время, даже перед арестом.

И, помимо этой эмоциональной пощечины, капитан Блит не простит ее. Когда Линна вернется в участок без меня, Блит накажет начинающего агента так, что, возможно, разрушит ее карьеру.

Я стиснул зубы. Совесть или нет, но ни чувства Линны, ни ее карьера не были в моем списке приоритетов так высоко, как моя жизнь.

Я встал и нажал кнопку «следующая остановка» на столбике рядом со своим сидением. Дверцы автобуса открылись, и я выпрыгнул на тротуар. Я не знал, который был час — у меня не было часов или телефона — но, наверное, было уже позже десяти ночи, значит, почти все заведения были закрыты.

Я выбрал направление наугад и пошел. Я завернул за угол, тротуар резко спускался к центру города: ряд кофеен и бутиков обрамлял дорогу. Все было закрыто. Видимо, в Дип-Кове ночная жизнь не была активной.

У конца улицы был маленький отель с французским рестораном на первом этаже. За отелем пирс тянулся в одноименную бухту, и пара десятков лодок была вдоль него.

Джекпот.

Вода была лучшим способом сбежать от телетезиана. Долгий душ не скрыл бы меня от агента Джека Каттера, но, если уплыть на лодке в океан, это могло оборвать след. Только так можно было наверняка сбежать от этих гончих-мификов, кроме полета на самолете, но у меня не было такого варианта под рукой.

Я прошел в отель, фойе было выкрашено в нежно-голубой цвет. Видимо, сочеталось с океаном. Секретарь, мужчина за тридцать с торчащими дыбом осветленными волосами и мешками под безумными глазами поприветствовал меня:

— Эй! — бодро сказал он. — Чем могу помочь?

— Я просто ищу туалет.

Секретарь кивнул бодро, хотя его голова подрагивала.

— Да, у нас такой есть.

Он схватил энергетик из-за стойки, осушил банку и смял ее в кулаке, бросил за плечо. Ого. В нем было так много кофеина, что его сердце, наверное, трепетало как колибри.

— Туалет? — спросил я.

— Точно! Точно-точно-точно, — он указал на коридор. — Иди туда, друг. Третья дверь справа. Нет, четвертая, — он дернулся. — Нет, третья.

— Я пойму.

И третья дверь справа все же оказалась мужским туалетом. Внутри я пошел к урне — одной из металлических, встроенных в стену. Повезло, что там был мешок.

Я осторожно вытащил черный мешок, стараясь не порвать его, а потом высыпал его содержимое в пустую урну и вывернул его. Я убрал салфетки и жвачку из мешка, смял его, сунул в карман куртки и вымыл руки.

Я быстро помахал дерганому парню за стойкой и вышел из отеля. Снаружи я обошел здание, а не вернулся на улицу. Чем больше поворотов я делал, тем лучше. Я миновал маленькую игровую площадку — пересек турники на руках как профессионал, на всякий случай — и направился к пристани. Я прислушивался на случай, если зашумит двигатель машины, подошел к большой решетке яхт-клуба.

Что делали в яхт-клубе? Размышляя над вариантами — играли в морской бой на яхтах? Если да — то я в деле — я забрался по ограде и спрыгнул на другой стороне. Пристань казалась пустой, и, если меня кто-то заметил, я не сильно переживал.

Я побежал по пирсу, поглядывая по сторонам. Я не умел управлять яхтой, но, может… ага!

В углу у столбика на воде покачивалась маленькая оловянная лодка, наверное, на ней ловили людей, упавших в океан. Маленький мотор был прикреплен сзади, но, что важнее, на дне лежала пара деревянных весел.

Я спустился, отвязал канат и оттолкнулся от пирса. Я сжал весла и сел.

— Греби, греби на лодочке, направляясь в море, — пел я под нос, весла опускались в темную воду. — Весело-весело убегай от МП.

Через десять минут я тяжело дышал, руки приятно горели от нагрузки. Вскоре жжение станет адским, но пока что мне даже нравилось.

Огни Дип-Ков уменьшались, а потом пропали, я с трудом плыл по бухте к выходу из нее. На воде было темно, прохладный ветер трепал меня за лицо, уши болели. Я двигался на юг, не выпуская из виду берег.

Когда я уже не видел огни справа, я направил лодку к берегу. Я вытащил весла, вытащил мусорный мешок из отеля из кармана. А потом разделся.

Да, полностью. Я снял всю одежду, запихал ее в мешок и привязал его к запястью, убедившись, что он плотно завернут. Глубоко вдохнув, я встал на краю лодки.

Я хотел, чтобы это не требовалось, но я не собирался причаливать. Стиснув зубы, я прыгнул за борт.

Святые йети на айсберге! Холодно! Ужасно холодно!

Ледяная вода окутала мою голову, и я всплыл, отталкиваясь ногами. Зубы уже стучали, легкие сжались до четверти своего размера. Хоть было начало июня, но вода в океане ночью не была теплой.

Может, я сошел с ума? Я оглянулся на лодку, но мой прыжок оттолкнул ее, и она уплывала все дальше, пока я двигался в воде.

Оставалось только плыть.

Я поплыл брассом, одной рукой, стараясь удержать голову и мешок с одеждой над соленой водой. Я не чувствовал руки и ноги, и я двигался все слабее, но все еще двигался к темному берегу. Не так далеко.

Я прищурился, глядя вперед. Вообще-то, берег был дальше, чем я думал. Блин.

«Не думай об акулах, — говорил я себе. — Не думай о существе из черной лагуны. Не думай об отмерзших гениталиях или того, что напишут в газетах, когда они найдут мое замерзшее голое тело, наполовину съеденное рыбой, выброшенное на берег Японии с мусорным мешком, полным одежды, привязанным к запястью. Думай о хорошем. Я и не в такой холодной воде бывал. Безумие, да?».

Когда мне было тринадцать, противный Двейн, худший приемный родитель в мире, взял меня на тренировку по баскетболу в средней школе. Он настаивал, чтобы я играл, но не из-за того, что я был хорош, или что ему нравилась игра, а потому что другие родители были идеальными клиентами для нелегальных лотерейных билетов, которые он продавал.

Пока Двейн пытался подать билеты, я утащил из его кошелька деньги, выскользнул за заднюю дверь и убежал в ночь. У меня тут же возникли две проблемы: меня подводил мой внутренний GPS, и Двейн не дал приемному сыну куртку, хотя зима в Канаде была очень холодной.

И я оказался на улице в снежную бурю, пробыл так больше часа без куртки.

Я бил голыми ногами в ледяной воде, надеялся, что опыт с холодом поможет. В тринадцать лет я выжил. Я даже добрался до автобусной остановки, но леди в кассе с билетами решила, что я сбежал их дома, так что не продала мне билет, а вызвала полицию.

Я оказался там, откуда начал: в спальне с тремя другими приемными детьми, желая быть свободным. Спасибо, кассирша.

Моя рука задела склизкие водоросли, и я скривился. Я забил ногами сильнее, рассекая путь среди морских растений. Когда моя ладонь нащупала другую поверхность, это было каменистое дно. Вот и славно.

Я попытался встать на ноги, но понял, что ступни онемели. Я пару раз оступился и выбрался из воды на травянистый берег у деревьев. Я выдыхал с дрожью. Мои пальцы так замерзли, что отвязать мусорный пакет от запястья было невозможно. Я порвал его и вытащил одежду, которая, чудом, была еще сухой.

Как только я оделся и стал согреваться, иголки стали жалить нервы. Я сжал кулаки и встряхивал ногами, пытаясь вернуть кровь в вены, при этом озираясь.

Я был у холма, это было круто. Мне, конечно, нужно было сейчас подниматься по склону. Фу.

Как только жжение ног утихло, и я пошел к цивилизации. К городу и толпам людей, к опасности. Но я надеялся, что и к свободе.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Когда я прошел в круглосуточный супермаркет, мокрый и дрожащий, парень восемнадцати лет за прилавком вызвал бы полицию сразу, если бы я дал ему увидеть это.

Вместо дрожащего сгорбленного тела я показал ему сухую и прямо стоящую версию себя. Я так старался сохранить одежду сухой, но дождь пошел через три минуты после того, как я выбрался из океана. Матушка-Природа была с жестоким чувством юмора.

Ребра словно покрывал иней, но я не давал этому мешать галлюцинации в голове кассира. Пока я оставался невидимым, моя копия серьезно размышляла, какое вяленое мясо взять, покачивала туда-сюда головой.

Я мог поблагодарить козла Двейна за свое мастерство в этом навыке, который я с любовью назвал Разделенный Кит. Началось все с трюка в школе, чтобы обмануть учителей, заставив их думать, что я слушал внимательно, пока я рисовал или читал книгу. Но, когда я встретил Двейна с его кулаками, я научился делать себя невидимым.

Я послал ложного Кита к ряду с конфетами, а сам прошел на носочках вокруг прилавка к кассиру. Его телефон лежал рядом с кассовым аппаратом, и я сделал его невидимым, взял телефон. Я провел пальцем по экрану. Пароль не требовался. Идеально.

Я ушел в угол, послал ложного Кита в другую сторону, но не к дверям холодильника с отражающим стеклом. Отражения было сложно создавать, пока я был отвлечен.

Я набрал номер, который запомнил три дня назад, и поднес телефон к уху. Шли гудки. Шли и шли. Наконец, меня перевели на голосовую почту, и мое сердце сжалось.

— Дженкинс, это Кит, — тихо сказал я, чтобы не услышал кассир. — Я сбежал. Я в супермаркете на юге от Дип-Ков. На шоссе Доллартон, вроде. Мне нужна твоя помощь.

Я закончил звонок и понял, что кассир в смятении смотрел на ложного Кита. Блин. Я отвлекся от галлюцинации, и она стала вести себя странно.

Я поспешил в ближайший ряд, напихал в карманы пачки вяленой говядины, кислых конфет и пару бутылок воды. Ложный Кит в это время подошел к кассиру.

— Эй, — спокойно спросил он, — не знаешь, где ближайший отель?

Кассир нахмурился.

— Ближайший возле бухты. Или ближе к городу. Думаю, там есть отель возле Капилано.

— Ближе ничего?

— Неа.

Блин. Я не мог возвращаться в Дип-Ков, ведь Линна и агент Каттер уже могли охотиться на меня там. Капилано было далеко.

Ложный Кит пожелал ему спокойной ночи, и мы оба вышли и стали целым.

Я накрыл голову капюшоном от дождя, пересек парковку. Если Дженкинс прибудет за мной, он появится там, так что я не хотел уходить далеко.

Посреди улицы находилась автобусная остановка со стеклянным навесом под желтым фонарем. Хорошо. Я поспешил в укрытие и опустился на скамью, дождь стучал по крыше. Плечи были подняты к ушам от холода, но теперь расслабились, и я открыл пачку вяленой говядины.

В другой руке был украденный телефон, и я смотрел на него, подавляя неприятное ощущение в животе. Я позвонил незнакомцу ради помощи… потому что больше было некому. Мэгги и Квентин были единственными друзьями.

Если бы я позвонил Линне и попросил ее о помощи, что она сказала бы?

Я тихо фыркнул. Она, наверное, превратила бы меня в лужу через телефон от гнева. Я предал ее, как бандит, которым она меня считала с самого начала.

Предал… это было жестокое слово. Обманул, да. Обвел вокруг пальца. Но предал? Я поискал в своем словарном запасе слово лучше. Перед тем, как мы чуть не умерли в тайном логове Ригеля, перед тем, как она отвезла меня к моей квартире, и мы посмотрели фильм, перед тем, как она поручилась за меня перед Блит, я бы не переживал о лучшем описании своих действий. А теперь?

Меня мутило, желудку не понравилась говядина. Или так ощущался стыд.

Я не был виноват в том, что спасал свой зад. Я использовал момент и пропал в ночи, так я выживал.

Ты — сирота без семьи, и забрать тебя хотят только те, кто будет бить? Убегай.

Приемная семья не может понять, что с тобой делать, потому что ты — чего не знает никто, включая тебя — мифик, и все тебя боятся? Убегай.

Фирма, в которой ты работаешь, оказалась с жадными бандитами во главе? Убегай, конечно.

Некоторые назвали бы это трусостью, но я звал самосохранением. Это не беспокоило меня раньше. Может, я затоптал зарождающееся доверие Линны и ростки доброты на пути к свободе, но что еще я мог сделать? Ждать, пока МП казнит меня?

Решительно жуя не лучшую еду, я подумал о теме, от которой меня не так мутило. Странное поведение Мэгги. И дурацкое поведение Квентина, хотя это не удивляло.

Да, он всегда был зациклен на себе, но звать меня предателем, когда он раскрыл мое существование МП? Бред. Если бы не он, я уже улетел бы, пропал на юге задолго до того, как МП узнали о «том парне, который никогда не умолкает о фильмах».

Поведение новой «детки» Квентина было еще страннее. Мэгги была против жадности, но помогала беглецу? Помогала его планам с «Голубым Дымом»? Рисковала собой ради выгоды?

Все не так.

Квентин мог управлять людьми, и у него был свой типаж женщин, но Мэгги была на десять лет старше и на пятьсот процентов нервнее для него. Он явно использовал способности эмпата, чтобы заставить ее думать, что она любила его. Даже мне хотелось забраться к нему на колени, а я, насколько я проверял, был не из той команды. Его волны любви задели меня, когда я подошел близко.

Я прислонился спиной к стеклянной стене. Квентин влиял бы на Мэгги, только если ему было что-то нужно от нее, а он хотел сейчас только «Голубой Дым». Ригель хотел помощь Мэгги, чтобы пробиться в «Цербер». Если Квентин перенял этот план, он тоже хотел ее помощи. В отличие от Ригеля, он не дал Мэгги шанса отказаться.

Хотя то, что Квентин управлял ею на уровне, который был выше «подлого», а относился к «ужасно злому», я ничего не мог с этим поделать. Я не мог сравниться с Квентином, и даже если бы мог, я не знал, куда он забрал Мэгги, или как их найти, или… что угодно. И мне нужно было переживать из-за своего выживания.

Несмотря на это, холодный стыд присоединился к весу на моей груди.

Я доел конфеты, бросил пачку в урну на остановке и опустился на скамью. Усталость наполнила меня, физическая и психическая. Изменить облик кафе для Мэгги, меняя при этом кулон для Линны, а потом игры с двойниками… я был подавлен.

Мои веки почти опустились, когда что-то на улице привлекло мое внимание: человек стоял на краю дорожки и смотрел на меня. Высокий, худой, в темной одежде. Тени скрывали его лицо.

Он не был похож на агента МП, но выглядел как охотник на награды, судя по кожаному наряду.

Линна не тратила время, да? Как только я сбежал, она, наверное, передала мое имя, фото и описание сем гильдиям мифики в городе. Интересно, какую награду назначила Блит? Как сильно она хотела вернуть мое красивое лицо в свою допросную?

Фигура напротив сошла с тротуара и направилась ко мне.

Я вскочил со скамьи, случайно выронил украденный телефон. Мне нужно было убираться отсюда, но я не знал, с чем имел дело. Волшебник? Телекинетик? Маг? Нужно было узнать.

Пришло время для третьей, возможно, самой крутой силы из галлюцинаций: Атаки Монстра. Я редко это использовал, потому что там не было мягкости Разделенного Кита и изменения вида. Удивительно, но пугать людей не приходилось каждый день.

Я представил огромный жуткий грузовик со слепящими фарами и визжащими шинами. А потом отправил эту картинку по дороге к человеку, идущему ко мне.

В теории то, что огромный грузовик мог вот-вот раздавить тебя, вызвало бы реакцию: заставило бы отскочить или раскрыть свою магию, чтобы защититься, а то и закричать и оставить новое пятно на штанах.

Но приближающийся мифик слабо вздрогнул, но шагал дальше.

Это. Еще. Как.

Ладно, пора было бежать. Я развернулся и побежал, и охотник устремился за мной, пытаясь подрезать меня.

Отлично. Он был бесстрашным и реагировал как ниндзя.

Желание выжить гнало меня, я побежал еще быстрее, и дождь, казалось, не задевал меня. К сожалению, ниндзя тоже был быстрым.

— Кит! — закричал он. — Стоять!

О, конечно. Только потому, что ты вежливо попросил.

Я бежал по тротуару, сосредоточился. Двойник побежал по дороге, а я, невидимый для преследователя, повернул направо.

Охотник поверил. Вот и славно. Я замедлил бег, поднялся по травянистому холму к складам. Я послал ложного Кита в деревья на другой стороне дороги. Ниндзя бежал за ним, но потом затормозил.

Он замер. А потом развернулся и побежал по дороге ко мне. Как? Я был невидимым!

— Стой, Кит! — крикнул он. — Я тебе не наврежу!

Будто я буду верить этому.

Впереди ограда в семь футов высотой тянулась вдоль ближайшего склада. Во мне ревел адреналин, и я запрыгнул на ограду, схватился за край и подтянулся относительно легко.

Как только я спрыгнул на землю с другой стороны, я побежал между зданием и оградой. У первой развилки я повернул налево. Потом направо. Снова направо, потом налево. Даже если охотник мог видеть сквозь мои галлюцинации, он не мог видеть сквозь стены. Если только это не был телетезиан, но я старался не думать об этом.

Я завернул за еще один угол и столкнулся с запертой калиткой. Тяжело дыша, я поднялся по ней уже не так ловко и приземлился на другой стороне.

И ниндзя уже ждал меня там.

Оказалось, охотником была девушка чуть за двадцать в кожаной одежде, короткие светлые волосы, выбритые по бокам, придавали ей вид бандитки, которая могла голыми руками оторвать мою голову. В сапогах высотой до колен она была почти одного роста со мной.

Она подняла ладони, словено подходила к дикому зверю в капкане.

Блин. Линна, наверное, повесила жуткое объявление на доску наград МП: «Без оружия и ужасно раздражающий. Его галлюцинации хуже его слов. Обращайтесь с ним как с бешеным котенком».

Охотница открыла рот, чтобы что-нибудь произнести, но я не хотел болтать, так что снова отправил ложного Кита направо, а сам, невидимый, отправился налево.

Я не успел сделать шаг, она вытянула ногу. Ее пятка ударила меня в живот, лишая равновесия, и я не успел остановиться и отлетел в сторону.

Я даже не видел, во что врезался, но голова ударилась обо что-то твердое, и все почернело перед глазами.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Моя сущность покачивалась мягко туда-сюда, как ребенок в колыбели. Ребенок с ужасной головной болью.

Я издал протяжный стон, глаза открылись. Тесная и тускло освещенная комната с низким потолком и деревянными панелями стен была вокруг меня, и я не сразу понял, что лежал на маленькой кровати у стены. И мне не показалось, что все шаталось.

Где я был? Кривясь, я коснулся головы там, где обо что-то ударился.

Голос женщины раздался из тьмы:

— Не паникуй, ладно?

Охотница вышла на свет, держала в одной руке стакан воды, а в другой — баночку таблеток. Я сел, и боль в голове заставила пожалеть об этом решении.

— Я же сказала не паниковать. Ты дерганый, да? — она бросила мне баночку таблеток. — Прими пару.

— Что это? Яд? Сыворотка правды?

— Таблетки от головы, глупый.

Я поднял баночку с одеяла. Особенно сильный ибупрофен.

— Ты могла их изменить.

— Я не алхимик, — леди в кожаном наряде опустила стакан воды на столик рядом со мной и села на раскладной стул. — Прими их. Или нет. Мне все равно, если честно.

Я открыл баночку и заглянул внутрь. Выглядело и пахло как ибупрофен.

— Где мы?

— На моем корабле.

Это объясняло качку.

— Почему мы на твоем корабле?

— Потому что я не хотела оставаться с тобой, пока ты был без сознания, посреди улицы. Могли появиться МП.

Что? Избегать МП было избегать платы за мою поимку. Если только…

— Ты — не охотница за наградами?

— Нет. Я не выполняю грязную работу МП за них. Я — контрабандистка. Это противоположность охотника за наградами.

Бег, применение галлюцинаций и удар головой без толку. Она пришла не ловить меня, а спасать.

— Дженкинс тебя послал?

— Да. Он знает, что мой корабль близко к Дип-Ков, и он послал меня за тобой, когда получил твое сообщение.

В свете новой информации ибупрофен показался отличной идеей. Я бросил пару таблеток в рот и запил водой, которую она оставила, надеясь, что они скоро заработают.

Закрыв глаза от жуткой боли в голове, я пробормотал:

— И… кто ты?

— Вера.

— Я — Кит.

— Знаю.

— Точно, — я прижал ладонь к ушибленному животу. — Ты подло бьешь, Вера.

— Ага, прости за это, — она не звучала виновато. — Я запаниковала, когда ты снова попытался убежать.

— И твоей первой реакцией было пробить мой живот?

Она издала смешок.

— Люди говорят, что жестокость ничего не решает, но, как по мне, она многое решает, — пауза. — И ты решил, что я работаю на МП?

— Да.

— Хм. Крутой грузовик, кстати.

Мне не нужно было открывать глаза, чтобы уловить ее легкий сарказм.

— Спасибо.

— Ты придумал огонь по бокам и остальное? — ее шутливое отношение стало ощутимым.

— Нет, у меня была игрушка, которая так выглядела.

— Мило. Так ты иллюзионист?

— Это скорее галлюцинация.

— То есть только я видела твой пугающий грузовик? — спросила она с игривым осмеянием.

— Да.

Она притихла, и я открыл глаза и увидел, что она смотрела вдаль, что было странно, ведь в этой комнатке было невозможно смотреть на что-то вдали. У нее был припадок?

— Ты в порядке?

Она моргнула пару раз, и ее взгляд сосредоточился.

— Что, прости?

— Что ты делала?

— Видела.

— Что видела?

— Будущее. Я провидица.

О, это многое объясняло. Провидцы, как Ригель как-то объяснял, видели от нескольких секунд до нескольких минут будущего. Это могло не звучать как много, но двадцатисекундный кусочек будущего мог спасти жизнь в опасных ситуациях.

И это объясняло то, как она поняла, что мой грузовик не раздавит ее, и куда я побегу. Двойник Кит не пригодился, ведь она предвидела, что он исчезнет.

— Что ты увидела? — с опаской спросил я.

— Ничего интересного, что значит, что нам не нужно переживать из-за нежеланных гостей. По крайней мере, следующие пять минут, — добавила она. — Думаю, ты не надеешься поскорее вернуться к МП.

Ясное дело. Я устроился удобнее на кровати, мокрая одежда неприятно хлюпала.

— Откуда ты знаешь Дженкинса?

— Мы в одной гильдии. Он передает мне странных клиентов, а я даю ему долю, если есть результат.

— У тебя есть клиенты?

— А ты кто, по-твоему? — она заметила мое замешательство. — Тебе же это нужно, да? Тот, кто поможет выбраться отсюда?

— Эм, да, — и я уже понял, куда шел разговор. Если Дженкинс получал долю, то Вера ожидала оплату за помощь мне — и это была проблема, потому что, даже если бы у меня был кошелек, содержимое банковского счета теперь принадлежало МП.

Она вздохнула.

— Денег у тебя нет, верно?

— Я в бегах. Чего ты ожидала?

— Я не работаю бесплатно.

— Даже для друга, который ненавидит МП, который нуждается в помощи с побегом?

Она скрестила руки. Похоже, нет.

— Может, мы можем как-то сработаться? — я хватался за соломинки, но если Вера бросит меня, я останусь без ничего, даже сухой одежды. — Уверен, мы можем договориться. Quid pro quo. Ты знаешь.

— Quid pro quo?

— Это значит…

— Я знаю, что это значит. Что ты можешь мне предложить?

— Что тебе нужно? — я звучал увереннее, чем себя ощущал. — Может, я могу подарить тебе сияющую галлюцинацию, и ты унесешь меня взамен отсюда.

Она задумчиво поджала губы, и я старался скрывать надежду. Я дал бы ей кучу проекций, галлюцинаций и всего, что мог создать, если это вытащит меня из этого кошмара. Вообразить дракона для спасения было бы не сложно.

— То раздвоение, которое ты сделал, когда убегал, было впечатляющим, — она посмотрела на меня. — Думаю, у тебя есть еще козыри в рукаве.

— О, да, много. В моем мокром рукаве. Ты же видела тот грузовик.

— Жуткую версию игрушки Хот-Вилс? — она фыркнула. — Ты можешь лучше.

Хотела задеть мою гордость? Хорошая тактика, но я не дал ей позлить меня.

— Я могу сейчас поместить тебя в салон того жуткого грузовика, если хочешь. Не проблема. Ты знаешь — акция, платишь за все, хотя нужен лишь кусочек.

Создание полной галлюцинации без основы в реальности, еще и в задуманном месте с движущимися предметами и звуками, было сложно. Слишком сложно для меня. Но я не собирался говорить ей об этом.

— Может, ты и можешь мне помочь, — отметила она, — если готов сделать то, о чем я попрошу.

— И что же это?

— Ты поможешь мне обворовать торговца артефактами.

Я прищурился, решив, что ослышался. Она произнесла слова так, словно это был пустяки.

— Чего?

— Он первый у меня украл, — заявила она. — Он подставил меня с клиентом — какой-то белый воротничок, который обманул свою гильдию, и ему нужно было сбежать. Я не хотела помогать такому дураку, но он собирался хорошо заплатить. Все прошло гладко. Я высадила его, и он помахал на прощание, и мы уплыли в закат. А через пару часов я стала искать зачарованные часы — плату другого клиента — но они пропали вместе с остальными моими запасами. Козел все забрал.

— И ты думаешь, что этот торговец артефактами подговорил его? — спросил я.

— Я это знаю.

— Откуда?

— Я в контрабанде, Кит. Слухи расходятся. Он собирается провести небольшой аукцион, и половина вещей в списке — мои артефакты.

— Они ценные?

— Это мои сбережения, — она скривилась. — Мне нужно на воздух.

Она поднялась по узкой лестнице рядом с уголком кухни и вылезла в люк. Прохладный ночной ветер проник внутрь, принес с собой шелест волн, а потом люк закрылся.

Может, свежий воздух не помешал бы и мне. Я схватил обувь и выбрался за ней на палубу.

Облака пропали, и было видно шедевр из мерцающих звезд. Темная вода была спокойной, и неожиданная красота тихой ночи была приятной переменой после риска жизнью последние пару дней.

Корабль Веры был привязан к короткой деревянной пристани в маленькой бухте возле Дип-Ков. Корабль, хоть был в ржавых пятнах, был белым и выглядел так, словно много времени провел в открытом море. Двадцать футов длиной, он был с крытой платформой поверх кают, и я подозревал, что оттуда кораблем управляли и отдавали приказы.

Узкая лестница вела от пристани по скале и к дорогого вида дому с видом на воду. Я провел взглядом по дороге и посмотрел на Веру.

— Это твой дом?

— Я только арендовала пристань. Думаю, хозяева — владельцы банка или крупной фирмы.

Я обулся, не став завязывать шнурки. Я надеялся, что в ближайшее время не придется бежать.

— Почему ты не забрала свои вещи у этого торговца сама?

— Шутишь? — она потрясенно взглянула на меня. — Слышал о Фаусте Тривиуме?

Фауст Тривиум? Я бы точно запомнил такое крутое имя, если бы хоть раз услышал.

— Нет. Кто это?

Она села на край борта, глядя на меня.

— У него банда опасных мификов, которые постоянно рядом, и он продает много незаконных артефактов бандитам.

— И ты хочешь послать меня за ним?

— О, расслабься, — фыркнула она. — Я пойду с тобой. И с твоей магией, уверена, мы будем в порядке.

Палуба вдруг покачнулась, и я чуть не порвался, ноги поехали в стороны.

Она фыркнула.

— Осторожнее, сухопутная крыса.

— Тут скользко.

— Этот аукцион Фауста с моими вещами, — она стучала пальцами по колену, — состоится в четверг вечером.

— Что за день сегодня? Этой ночью?

— Начало вторника.

Я мрачно посмотрел на нее.

— Так времени, чтобы забрать твои вещи, почти нет.

Качая головой, я ушел под палубу, обвив себя руками, чтобы согреться. Я почти не помнил, как ощущалась сухая одежда.

Она прошла за мной внутрь.

— Там есть душ, если тебе нужно, но водонагреватель сломался.

Горячий душ спас бы меня. Я просто ненавидел этот водонагреватель.

Пока я размышлял о ледяной воде, неприятно морозящей тело, против сна с грязью и морской солью на коже, Вера открыла шкаф и порылась в нем. Она бросила мне полотенце и охапку вещей.

Я нахмурился. В ее одежде было ужасно много розового.

— Помойся, — сказала она мне. — И брось мокрую одежду на лестницу. Я вывешу ее сушиться снаружи. Кричи, если нужно что-нибудь еще.

— Я не соглашался помогать в краже, — отметил я.

Она приподняла светлую бровь.

— Но согласишься.

Она вернулась на палубу, оставив меня с ледяным душем. Это меня устраивало.

Я включил душ, помылся в рекордное время и вышел, сильно дрожа. Через пять минут я был сухим, одетым и отдыхал на маленькой кровати между рукомойником и лестницей. Мой новый наряд состоял из теплых пушистых розовых носков, черных шелковистых штанов пижамы, плотно облепивших важные части, и мешковатого розового свитера со скелетом из пайеток, показывающим средний палец.

У Веры должна быть одежда, которая больше подошла бы мне, но не важно. Я слишком устал, чтобы переживать. Хотя мне было бы все равно, даже будь я бодрым.

Я лег на подушку и закрыл глаза. Люк загремел, Вера вошла, и я приоткрыл глаза и заметил, как она вошла в ванную. Она почистила зубы или умыла лицо, судя по шуму воды, готовясь ко сну.

Нежное покачивание корабля убаюкивало. День был долгим и тяжелым, от встречи с Мэгги в кафе до неожиданного появления Квентина, побега в ледяной воде и пробуждения на рыбацком корабле с контрабандисткой.

И я мог лишь догадываться, что меня ждало завтра.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ресторан Фауста Тривиума был ужасным.

На восточной окраине города между заброшенной станцией заправки и почасового отеля с решетками на окнах устроилась табличка «Кухня Корки», дверь и окно, такое грязное, что не было видно, что внутри. Судя по запаху чего-то сильно поджаренного, доносящегося из-за здания, кухня была тут не лучше.

Мы с Верой все утро вторника — позднее утро, после сна — изучали место и планировали атаку. Мы долго ходили, стояли и старались не дышать из-за запаха с кухни, а потом ушли в место получше и заняли столик на улице в индийском ресторане.

Пока мы ждали еду, разговор метался от обсуждения стратегии до того, как я оказался в нынешнем положении. Я описал неприятный опыт с МП, затронул Линну, капитана Блит, дровосека и товарища по камере, Дункана. Она слышала о последнем — по крайней мере, слышала о гидромаге-убийце, за голову которого платили триста тысяч долларов, и который любил превращать людей в засушенный изюм.

— И они посадили тебя в камеру с ним? — спросила Вера, дождавшись, когда официантка отойдет, принеся нашу еду. Она впилась вилкой в карри. — Я думала, ты был мошенником.

— Даже не так. Я просто работал на мошенников.

Она оторвала кусок лепешки наан и помешала им в миске, чтобы пропитать пряными и острыми соками.

— Типичный бред МП.

Я проглотил кусок своей куда более мягкой курицы.

— О чем ты?

— Бросить безвредного мальчишку в камеру к серийному убийце? Это безумие. Вы не должны были даже находиться в одном здании.

— У них только одно здание.

— Ты их защищаешь?

— Нет, конечно.

Она вытерла рот. Ее еда была такой пряной, что от ее дыхания мои глаза слезились на другой стороне стола.

— Они так увлечены контролем, что забыли, что имеют дело с настоящими людьми.

Это было похоже на некоторых из МП, особенно капитана Блит.

— Наверное.

— Наверное? — она издала смешок. — После того, что ты пережил, ты должен быть жестче с ними.

— Я о том, что некоторые просто пытаются сохранить мир.

— Некоторые? Агент Шен? — Вера пронзила меня недовольным взглядом. — Она была милой? Улыбалась тебе, манипулируя при этом тобой, чтобы ты помог арестовать твоего друга?

Я нахмурился.

— Это предложил я, а не она. Мне нужно было выбраться из участка, чтобы сбежать.

То, что мне начала нравиться Линна, ничего не означало.

— А я думаю, что Шен не лучше остальных. Она просто лучше это скрывает, — Вера сунула еще кусочек лепешки в рот. — Мой папа порой сталкивался с этими гадами из МагиПола по работе.

— Твой папа?

— Он был в управлении общин перед тем, как ушел на пенсию.

Это звучало… нормально. Судя по татуировкам, кожаному наряду и поведению, Вера казалась выросшей на улицах мегаполиса, где ей приходилось охотиться на крыс для ужина.

— Он занимался отношениями между общинами мификов и МП, — продолжила она, вонзая вилку в миску, — и они только помыкали им. А что он мог сделать? С МП бороться нельзя. Или слушаешься их, или прячешься в тени.

— Это ты делаешь? Прячешься?

— В МП думают, что я — законопослушный мифик, который выполняет их задания.

— Нам ведь нужен МагиПол? — я нанизал кусочек курицы на вилку. — То есть, что будет без МП? Будет хаос, да? Только они не дают миру людей узнать о нас.

— И что? — она жевала еще порцию лавы с карри. — Думаешь, нам нужно, чтобы МП защищала нас от людей?

Я вспомнил, сколько лодыжек сломал, двигая бордюр тротуара, а мои силы, по сравнению со многими мификами, были безвредными.

— Я думал о другом. Им нужно защищать людей от нас.

Она фыркнула.

— Ты звучишь как агент. Цель МагиПола — держать магию в оковах.

— «Сохранять в тайне, сохранять в безопасности», — тихо процитировал я.

— Да, Гэндальф, так. МП плевать на безопасность людей. Им и на мификов почти плевать. Им нужно сохранять магию безопасной. Хочешь знать, почему?

— Думаю, ты все равно мне расскажешь.

— Власть, — она указала на меня вилкой. — МагиПол связана со всеми, кто у власти в мире. Президенты, короли и другие. Они не дают магии проникнуть в мир людей, потому что никто у власти не хочешь этого. Система рухнет, если вдруг по улицам начнут бегать Люди Икс.

— Я ценю отсылку, но мы — не мутанты. Технически.

— Режимы развалятся, ведь мифики будут править землями. И МП не дает нам, мификам, разрушить их системы, а взамен лидеры людей делают то, чего хочет МП.

Я отклонился на стуле.

— Мрачная перспектива.

— Это реальность, Кит, — она пожала плечами, а потом вытерла нос, шмыгнув. Все-таки и она ощущала действие острого карри. — МП не продержится вечно. Инстаграм, селфи и камеры наблюдения не позволят нам оставаться скрытыми. Чудо, что из людей о нас говорят только сторонники теории заговора, которые думают, что высадка на луну — ложь, изображенная Кубриком.

— Откуда знать, ложь ли это?

— Поверь, он ни кого не обманывал. Он был мификом, а не обманщиком.

— Стэнли Кубрик был мификом? — охнул я. Все в «ККК» знали, что я был повернут на фильмах. Как они могли не упомянуть, что один из величайших кинорежиссеров в истории обладал магией?

— Да. Телепатом.

— Это так круто.

И разговор перешел в обсуждение лучших фильмов Кубрика («Заводной апельсин» против «Доктора Стрейнджлава»), а потом в спор о лучших режиссерах в истории (Скорсезе против Куросавы), а потом вернулся к плану кражи у Фауста Тривиума.

На это ушла большая часть дня, но мы продумали стратегию. Проблемой было то, что у меня не было навыков, необходимых для первого шага. Какого навыка? Сделать Веру невидимой для всех на ужине Фауста.

«Все» не были проблемой. Напасть на толпу разумов было сложно, но я мог передать одно и то же видение всем вокруг меня — граната вместо выстрела снайпера. Или, как я предпочитал называть это, галлюцибомбой. Для этого метода не нужно было сильно сосредотачиваться, но зато силы расходовались, как бензин у грузовика, едущего вверх по склону. Но я мог продержаться столько, сколько требовалось по плану.

Проблемой была невидимость. Я мог сделать предметы невидимыми, я делал себя невидимым, создавая двойника. Но, как я не смог сделать Мэгги невидимой для побега из кафе, я не мог сделать невидимой и Веру. Это почему-то не срабатывало.

Мне нужно было разобраться с этим.

Я попробовал первый раз, когда мы вернулись на корабль Веры. Я нацелился на ее разум, попытался изобразить галлюцинацию своего двойника, направляя силы на нее.

Результат? Полупрозрачный Кит и непрозрачная Вера.

Два часа тренировок дали мне головную боль, но дальше не продвинули. Вера ушла за едой, а я остался на палубе покачивающегося корабля, тер виски. Я мог сделать себя невидимым. Я мог сделать предметы невидимыми. Но почему не мог сделать такой Веру?

Новых идей не было, и я тренировался убирать предметы на корабле. Это было не сложно, я все время делал так галлюцинациями, меняющими окружение. Что отличало солонку Веры от самой Веры?

Я попробовал с предметами больше: микроволновкой, кроватью, стулом. Я даже вышел на пристань и заставил исчезнуть все рыбацкое судно. Я был прямо как Дэвид Копперфильд.

Вера вернулась с суши — говядина с терияки для меня и сашими с лососем, где васаби было больше, чем считалось безопасным для людей, для нее — но мои тренировки не помогли. Мы ели наши блюда, и я старался делать еду Веры невидимой, когда она подносила ее ко рту.

Оказалось, это раздражало, и она стукнула меня по плечу.

Я сдался и жевал кусочек говядины, отчасти слушая ее угрозы бросить меня в океан, если я снова сделаю ее еду невидимой. Ее угрозы не были изобретательными. Как насчет снять с меня шкуру? Превратить глаза в начинку для пиццы? Послать мои кости в другое измерение?

Угрозы Линны были забавными. Страшными, но забавными.

Мне стало не по себе от мыслей об агенте МП. Где она была сейчас? Еще искала меня или сосредоточилась на моем опасном бывшем друге-эмпате? Блит сняла ее с этого дела после моего побега? Капитан могла испортить карьеру Линны из мести?

Звучало в духе Блит.

Я нанизал на вилку брокколи. Слова Мэгги о «Голубом Дыме» крутились в голове. Они хотели украсть артефакты у «Цербера». Тайный сейф, который Мэгги помогла им сделать, сохранил бы их трофеи. Квентин хотел тот трофей, сомнений не было. Он собирал кусочки того, что бросил Ригель, умерев, и эмпат мог напасть на «Цербер» сам, особенно теперь, когда он очаровал Мэгги, заставив ее помогать ему.

Может, стоило намекнуть Линне. Если бы я мог связаться с ней…

Стоп. О чем я думал? Я не собирался рисковать арестом, особенно в разговоре с агентом МП. Даже если тем агентом была Линна.

Я вернул внимание к Вере, мой глупый мозг глупо сравнивал двух женщин, которые сбили мою жизнь с курса. Одна была высокой и светловолосой, другая — темноволосой и худой, а их характеры отличались еще сильнее, чем внешность.

И, пока я думал, что каждая женщина была больше, чем казалась, я осознал.

Глаза расширились, и я посмотрел на Веру. В этот раз я не делал невидимой высокую блондинку напротив меня. Я сосредоточился на Вере — ее сущности. Ее личности, ее жестокости. Ее ярких татуировках, грубой речи и спортивных движениях.

Я стер не физическое тело, а ее сущность в комнате.

Она пропала со стула. Я радостно завопил, а она завизжала. Галлюцинация прервалась, и она появилась с белым лицом, выпученными глазами и вздымающейся грудью. Она сжимала вилку, но кусочек лосося лежал на столе.

— Ты… что… это… — она сглатывала. — Можно и предупреждать, дебил!

Да, стоило бы ее предупредить. Я мог видеть свои галлюцинации и сквозь них. Когда я делал себя невидимым, я ощущал свое тело. Как ощущалось, когда терял ощущение себя? Не видел тело, не слышал свой голос, дыхание или шаги?

Я дал ей доесть и продолжил с восторгом эксперименты. Забавно для меня, но не для нее. Даже хуже, она не просто переставала себя видеть, она почти не ощущала прикосновения, когда была невидимой — побочный эффект, который я не ожидал. И оказалось, что, когда не видишь, не слышишь и не ощущаешь свое тело, ты становишься неуклюжим.

Мы провели остаток вечера и следующий день, работая над этим — я копил силы для нового трюка, а Вера терпела ощущения, когда ее стирали. Ей пришлось привыкнуть к движениям, пока она была невидимая, касаться без ощущений и говорить, пока она не слышала свой голос.

Вечером мы устроили проверку в местном супермаркете. Я ударил галлюцибомбой по всему магазину и стер Веру, а потом мы прошли по магазину, выбирая больше еды.

Она подняла замороженную говядину с имбирем и спросила сдавленным голосом:

— Что ты хочешь?

— «Доктор Пеппер» и чипсы со вкусом барбекю. О! И немного сыра!

— Тебе что — тринадцать?

— Пусть тогда это будет дорогой сыр.

Она выполнила мою просьбу, двигаясь скованно, и мы вышли из магазина с охапкой вкусностей, полностью незамеченные. Мы прошли по улице, и я убрал галлюцинацию. Вера появилась. Она выдохнула с облегчением и отдала мне банку «Доктора Пеппера».

Я открыл банку и сделал глоток.

— Мы готовы?

Она пожала плечами.

— Готовы.

Я слышал в ее голосе одобрение.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

День кражи. Кто был рад? Вера — точно. Я… не очень. Но это была цена за побег из страны.

Утреннее солнце выглядывало из-за тонкого слоя облаков, который к полудню станет покровом туч. Я забрался на мотоцикл Веры за ней, и мы поехали по бухте в город. Аукцион Фауста был назначен на эту ночь, и мы собирались быть у ресторана к полудню.

Почему не пробраться во время аукциона и парой хороших галлюцинаций скрыть наши жадные руки, забирающие артефакты Веры? Потому что людей будет слишком много, и шансов на ошибку будет много, да и безопасность будет усиленной.

Так что мы решили поступить умно и украсть ее артефакты до аукциона. Ничто не могло пойти не так.

Я кусал щеку изнутри, когда мотоцикл остановился на красный свет на Истсайд. На углу перекрестка было кирпичное здание в форме куба с неприятной входной дверью в тени ниши. Я прищурился, глядя туда.

— Эй, я вроде уже видел это место, — закричал я поверх гула мотора мотоцикла. — Это же бар?

Вера покачала головой.

— Ты туда не хочешь.

— Разве не там снимали «Дедпула»?

— Это гильдия «Ворона и молот».

Меня уколол страх. Ладно, не крутая локация для съемок. «Ворона и молот» была гильдией, которая поджарила «ККК» до черной корочки и разбила то, что осталось, включая мою не такую и плохую жизнь, превратив в пыль под их боевыми ботинками. «ККК» могли начать бой, но «Ворона и молот» его закончили.

Я мало знал о гильдии, но не хотел оставаться рядом и выяснять, помнят ли они сбежавшего из «ККК». Я спокойно огляделся и бросил галлюцибомбу на все машины вокруг, превратил огни на светофорах в красные.

Шины заскрежетали, шестеро потрясенных водителей ударили по тормозам.

— Вперед, — крикнул я Вере.

— Свет…

— Просто делай!

Она нажала на газ. Со скрежетом шин мы промчались по пустому перекрестку, и я убрал галлюцинацию. Машины зло гудели, мы уносились прочь от «Вороны и молота» к Фаусту Тривиума. Из огня да в полымя.

Я какое-то время сомневался в своем решении, а потом отмахнулся от этих мыслей. Не время для мудрости. Пора было ворваться в логово опасного преступника!

Мы оставили мотоцикл между урнами в паре улиц от ресторана и пошли дальше пешком. Мы остановились до того, как нас стало видно из ресторана, в нише за очередной урной.

Первый шаг: галлюцибомба, стирающая Веру.

Я применил массовую проекцию, стер Веру. Она и ее джинсовая куртка, камуфляжные штаны и рюкзак пропали в глазах всех, кроме меня. Она резко вдохнула, ощущая, как пропадает восприятие тела.

— Мне все еще… не нравится это, — пробормотала она, вытянув руки перед собой.

Мы пошли дальше. Когда мы добрались до ресторана, она уже почти шагала нормально.

Я понюхал едкий воздух и тихо спросил:

— Уверена, что тут подают еду?

Она сморщила нос.

— Может, стоит просто заказать кофе.

Я открыл дверь так, чтобы она смогла пройти за мной.

Внутри «Кухни Корки» пахло не лучше, чем снаружи, да и декор не вселял надежды на хорошую еду. Столы будто остались от прошлых баров, а стулья точно были украдены из урны товаров с дефектами за «Walmart».

Моя нога прилипла к плитке пола, и я подавил желание скривиться от загадочного коричневого вещества, на которое я наступил. Грубая записка от руки на стене приглашала занять место, и я выбрал менее грязный стол в одиноком углу ресторана.

Вера плелась за мной.

— Уверен, что никто меня не видит.

Мы посмотрели на клиентов «Корки». Пятеро мужчин собрались за столиком в углу напротив моего, но никто из них не знал, похоже, о существовании бритвы. Они говорили между собой кряхтением.

— Веселая компания, да? — отметил я.

— Да. Грязная.

Мужчина за шестьдесят, напоминающий размером и видом старого орангутанга, вышел из кухни и прошел к моему столику.

— Чего хотите?

— Пока только кофе.

— И все?

— Пока что.

Орангутанг в фартуке буркнул что-то недовольно и ушел, не взглянув на Веру. Он пропал на кухне, и она расслабилась.

— Работает, — шепнул я, стараясь почти не шевелить губами. — Или он не замечает никого без Y-хромосомы.

Она снова окинула комнату взглядом.

— Фауст управляет клубом парней. Как далеко тянется твоя иллюзия?

— Пока ты в ресторане, ты будешь в порядке.

— Уверен?

— Сто процентов.

Она стояла еще миг, а потом покачала головой.

— Видений нет, так что, наверное, можно приступить.

— Тогда вперед, — сказал я ей. — Чем быстрее будешь, тем раньше станешь видимой.

Честно говоря, меня беспокоил не ее комфорт, а моя выносливость. Я не знал, сколько смогу поддерживать галлюцибомбу.

Она быстро кивнула и ушла от столика, устремилась по ресторану.

Шаг второй: прятки.

Наш успех теперь был в руках Веры. Мне нужно было только сидеть и поддерживать проекцию, пока она искала артефакты.

Эта часть плана была слабой, по сравнению с идеей притвориться потенциальными покупателями, когда артефакты было бы видно, и их можно было легко забрать. А так ей придется рыться в недрах «Корки» в поисках подсказок, и невидимой ей нужно было двигаться осторожно. Она не могла ничего сдвинуть, включая двери, ведь это могли заметить.

И сложнее всего было то, что артефакты могли быть запечатаны в сейфе или защищены еще как-нибудь. Тогда ничего не выйдет. И, конечно, это вело к…

Третий шаг: импровизация.

Орангутанг толкнул дверь, нес склизкие куриные крылышки, и Вера прошла незаметно на кухню. Официант/повар/примат принес крылышки крупному мужчине в другом углу и вернулся в свое царство жира за дверью.

Мне оставалось лишь поддерживать проекцию и расслабиться. Чем больше сил я сохранял, тем лучше. Я закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Вдох и выдох, медленно и глубоко.

Прошло несколько тихих минут, а потом мою сосредоточенность перебил запах кислого кофе. Я поднял голову и увидел, что прибыл мой заказ, но его принес не орангутанг.

Передо мной стоял мужчина с длинными прямыми черными волосам, которые прилипали к голове и тянулись до локтей. Его бритое лицо, похожее на птицу, не давало определить его возраст. Тридцать пять? Семьдесят пять? Наверное, где-то между. Все от его носа до плеч, до узора на свитере было странно геометричным. Даже его ослепительно белая улыбка была слишком треугольной, чтобы быть натуральной.

— Не верю, что мы встретились, — сказал он, голос был чем-то между шепотом и писком. Он протянул ко мне руку. — Меня зовут Фауст. Фауст Тривиум.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Я пару секунд пытался понять, на кого смотрел. Фауст Тривиум. Торговец, у которого мы пришли украсть артефакты. Его репутация заставляла Веру нервничать. Он проводил этой ночью аукцион для преступников города.

Да, он.

Я пожал его руку.

— Я — Кит.

Стоило использовать фальшивое имя? Наверное, но мой мозг был отвлечен.

Странная улыбка Фауста стала шире. Он не напоминал преступника. Он выглядел как смесь Скриллекса, Тильды Суинтон и коробки печенья.

Он выдвинул стул рядом со мной.

— Можно присесть?

Я пожал плечами, и он изящно опустился на стул, закинул ногу на ногу и сцепил ладони на коленях.

— Это мое место, — сказал он мне все с той же улыбкой.

Отлично, но я это уже знал. Почему он решил поговорить со мной? Он что-то подозревал? В голове крутились варианты, и это было плохо. Размышления отвлекали, а мне нужно было поддерживать галлюцибомбу.

— Наверное, это занимает много времени, — ответил я, не смог придумать ничего умнее.

— Порой. Но у меня есть другие интересы, куда я трачу больше времени.

— О?

— Я — коллекционер. Я собираю вещи.

Я знал и об этом, но изобразил неведение.

— Какие? Древние?

Его треугольная улыбка стала холоднее, и уголки стали тверже.

— Не стоит играть милого, Кит. Я знаю, какой ты.

Моя кровь похолодела. Я заставил себя медленно дышать. Я не мог паниковать. Не сейчас.

— О чем вы?

— Ты — мифик, — он потянулся за воротник свитера и вытащил безвкусную золотую цепочку. На ней висел компас с бриллиантами, и вряд ли он просто указывал на север. — Я выиграл этот артефакт в покер пару лет назад. Он сообщает мне, когда рядом другой мифик, и он заметил тебя, как только ты прошел в мой ресторан. Значит, ты сильный.

— О, спасибо, — я очаровательно улыбнулся, надеясь, что это скрывало мое облегчение. Я заставил заработать его детектор, и он пришел проверить меня. И все. Он больше ничего не знал. Слава Ктулху.

— Так какой ты? — спросил он. — Какой класс?

Ого. Так прямо спросил? Грубиян.

Существовало пять классов магии. Спириталис, где были любящие природу и фейри ведьмы и друиды. Аркана, куда входили волшебники, как Линна, а еще алхимики, создающие зелья, и целители. Демоника — безумцы, которые считали адских монстров питомцами. Элементария, куда входили маги, управляющие стихиями, как товарищ по камере.

И, наконец, Психика. Наши способности были не классической магией, а силами мозга, типа телекинеза, телепатии, ясновидения, управлений снами… и того, чем был я.

— Но мы только встретились, — я робко захлопал ресницами. — Давай хотя бы на втором свидании задавать личные вопросы.

Его улыбка не дрогнула. Он был как пришелец, который пытался подражать человеку, но никто не верил его игре. По крайней мере, я не верил.

— Я — Элементария, — сообщил он. — Темпемаг.

Я не помнил, что делали темпемаги, но не подал виду.

— Психика, — с неохотой раскрыл я, но не стал уточнять. — И что ты собираешь? Артефакты?

— Помимо прочего. Ты очень сильный, Кит, или очень редкий, раз послал такой сильный сигнал компасу… Я был в своем кабинете, когда ты пришел, но компас сработал. Это необычно.

— Может, он просто знал, как сильно я хотел выпить кофе.

Он убрал компас под свитер.

— Так какой ты? Я любопытный.

Он казался мне ужасно настойчивым. Я схватил чашку кофе впервые и сделал глоток. Да. Вкус был таким же гадким, как и запах. Они добавили туда наполнитель для кошачьего туалета?

— Как я и сказал, Фауст, — спокойно ответил я, словно вкусовые рецепторы не возмущались во рту. — Я не раскрываюсь на первом свидании.

— Я хорошо улавливаю способности мифика, — он махнул на группу грязных ребят в другой части комнаты. — Все мои сообщники с уникальными или сильными способностями. Можно сказать, что я коллекционирую и их.

Это звучало ужасно странно.

— Чудесно, — сухо сказал я.

Фауст издал звук, который мог быть смехом, но был похож на голубя, раздавленного грузовиком.

— Я хочу дружить с мификами всех видов. Так интереснее. Мы могли быть хорошими друзьями, Кит. Уверен, я мог бы быть полезным для такого мифика, как ты.

Я прищурился. Хм. Он намекал, что я был тут, потому что я чего-то хотел от него? Это могло работать в мою пользу.

Мое спасение было важнее всего, но я не забыл о Квентине и его амбициях. «Голубой Дым» был создан, чтобы украсть артефакт, и если мой бывший друг решил завершить эту кражу, мне нужно было знать, какую магию мне нужно было избегать.

И, если бы я нашел важные детали, может, я отправил бы анонимное письмо на lshen@magipol.net — или какой там была почта Линны. Она могла быстро наладить карьеру после моего побега, и Квентин получит за то, что запутал эмоции Мэгги. Я хорошо прицелюсь и одним камнем убью двух птиц, которые клевали мою совесть днями.

Я осмелился отвлечься немного от галлюцибомбы и сосредоточился на Фаусте.

— Давай поговорим об артефактах. Ты не просто их собираешь. Ты — торговец.

Уголки его улыбки впились в щеки.

— Тебе нужен артефакт, Кит? Или хочешь что-то продать?

— Пока не знаю. Любой владелец бара может звать себя торговцем и продавать датчики дождя, но я ищу торговца высокого калибра.

Датчики дождя вообще существовали? Я не знал, но звучало неплохо.

— Уверяю тебя, я — лучший торговец в Истсайде. Побрякушки можно найти на аукционе Ямада, но мои товары уникальные. Даже редкие.

Лучший? Я окинул взглядом отвратительную забегаловку. Я сомневался в этом.

— У меня есть… информация, которая тебя заинтересует, — я приподнял брови. — Но буду честным, Фауст. Я подозреваю, что ты за такое заплатить не можешь.

Треугольник его рта перевернулся.

— Вряд ли, Кит. Что за информация?

— Об артефакте, ясное дело, — я широко улыбнулся. — Думаю, ты знаешь о «Цербере»?

Его глаза расширились.

— Ты знаешь о… Ясно. Впечатляет, Кит.

— Меня часто недооценивают, — ответил я, хотя не знал, о чем он. Многие люди знали о гильдии безопасности, так что это не могло его впечатлить.

— Конечно. Я не смог узнать многое, хотя не из-за нехватки связей. По слухам, даже «Цербер» не знают, кто вор.

Меня окутал холодок, и я спохватился. Я не мог отпустить галлюцибомбу.

Фауст зловеще смотрел на меня, не мигая.

— Я следил за рынком пять недель, но артефакт еще не появился. И, раз о краже знают так мало, вряд ли ты знаешь что-нибудь ценное об этом.

— Может, артефакт не на рынке, потому что воры его приберегли, — блефовал я. — Такое обычно не выставляют на аукцион.

— Но что с ним делать? Не использовать, это точно.

— Кто знаешь, — я склонил голову. — Думаешь, он такой сильный, как они говорят?

— Наверное, даже больше, — Фауст шмыгнул носом. — Мы не знаем размах его усиления, но, судя по тому, как его охранял «Цербер», в правильных руках сила будет чудесной.

Усиление? Мне не нравилось, как это звучало.

Я склонился ближе, посмотрел в его жуткие глаза и рискнул.

— Я слышал, он идеален для усиления способностей психика.

— И я, — искра вспыхнула в тех глазах. — Ты хотел бы стать сильнее в десять раз, Кит? Или, как говорят в «Цербере», в двадцать раз?

Холод в моей крови усилился.

— Нет, — рассеянно буркнул я, пытаясь отвлечься от страха и поддерживать галлюцибомбу. — Но я знаю того, кто хотел бы.

— Психик?

— Худший из них.

— Хм.

Улыбка Фауста расцвела снова, и я решил, что пора было уходить. Где была Вера? Мои силы кончались, не помогал и страх.

— Пока мы не продолжили, Кит, обсудим твои способности? — спросил он резко, и этот тон предупредил, что мне пора было отвечать честно. — Боюсь, я не могу устраивать сделку, не узнав.

Наверное, он хотел проверить, мог ли я обмануть магией, а я мог это сделать, хотя не так, как он думал.

— Мои способности, — я тянул, поглядывая на дверь кухни.

Фауст выждал пару мгновений, его терпение угасало вместе с вежливым выражением лица.

Я поднял кружку ко рту и сделал вид, что долго пил.

— У них нет названия.

И это вернуло улыбку.

— Чудесно! Если ты первый, это будет восхитительным открытием.

— Ага, — я ощущал, как хватка на галлюцибомбе ослабевала, тревога впивалась в мои мышцы. — Круто.

— И? Опиши свои силы, Кит. Я — эксперт в классификации.

Дверь кухни открылась. Орангутанг вышел, а за ним и Вера, рюкзак был полон вещей, которые она могла нести в руках.

Да! Оставалось только сбежать.

Я посмотрел на Фауста.

— Сложно описать.

Вера огибала столы, ее движения были медленными и осторожными. Она не видела себя, так что ей было сложно. Я знал, что она не могла идти быстрее, но мне нужно было, чтобы она поторопилась. Голову заполнял туман, словно я только проснулся. Это был знак, что мои силы были на исходе.

— Я могу показать, — медленно протянул я, но не вздрогнул, когда рюкзак Веры задел стул, — но это пугает людей.

Фауст почти пускал слюни на стол. Блин. Это было почти как словесная прелюдия. Я хотел скорее закончить этот разговор.

— Ты можешь показать, — выдохнул он. — Уверяю тебя, мои нервы выдержат проявление силы.

— Твои — возможно, а что насчет ребят из коллекции?

Фауст посмотрел на мужчин в углу. Вера прошла мимо, помахав мне, пока двигалась к двери. Она не могла открыть ее сама. Мне нужно было скорее закончить разговор с Фаустом.

Я не успел придумать, как закончить разговор, Фауст повернулся ко мне. Он хмурился, ладонь легла на грудь. Он прижимал ладонь к свитеру, где скрывался его компас, засекающий мификов.

Ох, блин.

Птичьи глаза Фауста разглядывали комнату, взгляд задевал Веру. Она застыла в дюжине шагов от двери, лицо опустело от видения будущего.

— Странно, — Фауст потянул за цепочку на шее. Артефакт появился из-под свитера. Он разглядывал его, наверное, пытаясь понять, как ощущал еще одно присутствие. Может, он понял, что потому и ощутил мое прибытие так сильно, потому что я не был сильным, а вошел не один.

Веки Веры задрожали, эмоции вернулись на лицо — рот раскрылся от ужаса. И я знал, что будущее будет неприятным.

У меня были две минуты, чтобы это изменить.

— Присутствие мифика, — отметил Фауст. — Близко, но я не вижу другого мифика, — он посмотрел на меня. — Ты ведь не знаешь, почему так, Кит?

— Без понятия.

Вера смотрела на меня, нас разделяли шесть столиков. Ее лицо было пепельным, и я знал, что она собиралась сделать. Я бы так поступил на ее мете.

Она побежала к двери.

Я сосредоточился, чтобы скрыть открывающуюся дверь, но не из-за того, что хотел спасти ее, пока она бросала меня, а потому что без нее у меня было больше шансов сбежать живым.

Но, когда я попытался добавить новую проекцию поверх галлюцибомбы невидимости, мой утомленный мозг и угасающая сила взорвались в голове.

Я обмяк на стуле, комната кружилась, пол дрожал, как на корабле Веры.

Стол дернулся, Фауст вскочил на ноги. Раздался вопль, стулья гремели, топали ноги. Что-то загрохотало.

Я стал видеть лучше, Вера споткнулась об стул, появившийся на ее пути. Она упала на пол и проехала на животе, ее тянула невидимая сила.

Банда была на ногах, и огромный мужчина весом с буйвола сжимал ладонь, будто играл Дарт Вейдера, тянул Веру телекинетически от двери. Блит была самым страшным телекинетиком из всех, кого я встречал, но мужчина был в три раза больше нее, так что пугал сильнее.

Лицо появилось перед глазами. Фауст склонился надо мной, его треугольная улыбка вернулась, но отличалась от прошлой. Угроза исходила от каждой линии.

— Интересно, Кит. Вижу, ты привел подругу, — он посмотрел на Веру. — Я разберусь с ней, а потом мы обсудим твои восхитительные силы.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

— Вера, милая, — проворковал Фауст. — Я должен был ожидать твое появление. Хотя, может, это ты должна была ожидать, что я буду тут.

Немного юмора для провидца. Мило.

Вера встала, банда окружила ее. Я, к сожалению, не мог встать. Комната медленно кружилась, и было сложно не дать глазам закатиться.

Похоже, я перестарался со своей силой.

Фауст понял, что я уже не был угрозой, поглядывал на мое обмякшее тело, пока рассматривал Веру и ее полный рюкзак.

— Полагаю, ты меня обокрала?

— Это мое, — рявкнула она.

— Боюсь, тут я не соглашусь с тобой.

— Ты не можешь злиться, ведь я забрала свое.

Его улыбка стала острее.

— Могу, и я злюсь. Уверен, ты знаешь, что бывает с теми, кому не повезло меня вывести из себя.