Исчезнувшие

Васька-гитлер, Дима-Лось и другие

Маршрут Донино – Синеозеро, 25 км, с Казанской железной дороги на Курскую, тип похода оздоровительный, – маршрут был интересным и собрал человек сорок. Выйдя из поезда и не обнаружив руководителя, половина уехала обратно. Другая половина уезжать не хотела, скептически смотрела вслед уходящей электричке и переминалась с ноги на ногу.

– Не хочется домой возвращаться, – озвучила общую мысль женщина спортивно-неопределённого возраста. – Я на озёра хотела посмотреть, на маршруте озёра объявлены.

– А чего на них смотреть? – поддержал-возразил парень со смешными усиками. – Я в них купаться собирался. А чего? В озёрах наплаваться, потом покушать на природе. У Гордеева общий стол заявлен. Я курицу взял, копчёную.

– Целиком, что ли?

– Ну. А чего? Всем по кусочку, – парень обвёл глазами собравшихся и поправил сам себя: – Ну, не всем. Кому повезёт.

Все заулыбались. Парень тоже улыбнулся, и как-то сразу стал очень симпатичным, и эти дурацкие усики щёточкой его не портили.

Парня с усиками поддержала рыженькая девушка с туго набитым рюкзаком, таким же пухлым, как она сама:

– А я пирожков напекла, с рисом и с изюмчиком. Что ж мне теперь, домой их везти?

Она так вкусно выговаривала это «с изюмчиком», что всем вдруг захотелось пирогов. Раздались протестующие возгласы:

– Не надо домой!

– С рисом обожаю просто! Родину за них продам!

– Озёра в конце будут, до них ещё дойти надо. Двадцать два километра. А оттуда до платформы полчаса в хорошем темпе.

– Полчаса… Хватил! Это как бежать надо…

– Это нам бежать надо, а у него ноги длинные, он пешком пойдёт.

– В хорошем это как? – забеспокоилась хозяйка пирогов. – Поход оздоровительный, три-четыре километра в час.

– В хорошем тренировочно-оздоровительном темпе. То есть полезном для здоровья. Пять километров в час. Или пять с половиной.

– В полезном я не дойду, – призналась толстушка под общий смех.

– За пироги мы тебя до привала на руках донесём, вместе с рюкзаком…

– Я боюсь. Вдруг мы без руководителя заблудимся, не дойдём?

– Не заблудимся. У меня карта с собой, и компас. И топорик есть.

– У меня пила складная. И спички есть.

– И у меня!

– Здорово! Значит, и костёр будет? Да мы без пилы, валежника наберём, лес большой…

– Если идти всё время на север, выйдем на железку, мимо не пройдём.

– А правда, давайте сами, без руководителя… А ему потом расскажем! Если всё время прямо идти…

– Ну, не всё время, но почти. Там дачи начнутся, ближе к озёрам. Там спросим. Меня Дима зовут, Дима-Лось, – представился владелец карты и компаса, – Я поведу.

Разношерстный народ, бесцельно топтавшийся на платформе, как-то сразу объединился и стал группой. Снимали свитера, доставали из рюкзаков штормовки и улыбались. И смотрели друг на друга уже не как на случайных попутчиков, а как на товарищей по группе.

Миновав пристанционные домики, девятнадцать человек углубились в лес и весело шагали по дороге, проложенной в точном соответствии с маршрутом, с юга на север.

Спринт-старт

Дорога ровная, грунтовая, под ноги смотреть не надо, ни ям, ни колдобин, иди себе… Они и шли: впереди, оправдывая своё прозвище, нёсся Дима-Лось, за ним летели остальные. В обещанном Лосем «спортивно-оздоровительном» темпе. То есть как на пожар. Или как от пожара. Через полчаса задние попросили остановку, передние с неохотой остановились, ворчали – если каждые полчаса отдыхать, на озёра придём к ночи.

На отдых Дима отвёл десять минут, и все разбрелись по березняку искать опята, но находили почему-то одни срезки. Со всех сторон доносились голоса, перекликались, расходились, чей-то ребёнок восторженно орал, ему отзывались родители:

– Мам, пап, идите сюда, я гриб нашё-ооол!

– А ты где?

– Это вы – где, а я здесь!

Дима постоял, повздыхал и подвёл итог:

– Здесь дачи близко, лес как гребёнкой прочёсан, чего по оборкам ходить? Наши грибы впереди, наберём. Давайте, двигайтесь. Отдохнули и хватит.

Как выяснилось, не отдохнули. Заданный Лосем темп – какие там пять километров в час! Все шесть… – забирал силы, учащал дыхание, валил с ног. Непривычные к такому способу передвижения мышцы протестующе гудели, группа растянулась по дороге и разделилась надвое. Восемь человек, в числе которых оказалась рыженькая пухляшка с жёлтым рюкзаком, которую обещали нести на руках, – рванули с места в карьер и понеслись как кони. Им вслед раздались недовольные выкрики:

– Куда так погнали-то? Поход оздоровительный, не тренировочный, написано, три-четыре кэмэ в час, а вы как кони…

– А где написано?

– Да вот же, в Плане, руководитель Гордеев, двадцать три километра, поход оздоровительный…(прим.: печатный План походов выходного дня продавался в спортивных магазинах).

– Ну и где он, твой Гордеев? Руководителя нет, а на нет и суда нет, – откликнулись «кони».

Восьмёрка, улыбаясь, прибавила шаг. Парень с чёрными усиками, чем-то похожий на Гитлера, стянул с плеч рыженькой её рюкзак:

– Давай, без разговоров. А то не дойдёшь. Что ты в рюкзак-то напихала, на зимовку собиралась, что ли? Что ты дышишь так? Ты ж не паровоз, дыши ровно. Не так. Глубоко дыши. А то не дойдёшь, в таком темпе. Меня Вася зовут. Васька-гитлер.

– Это фамилия?

– Ты дура, что ли? Фамилия Рыболовлев. Василий Рыболовлев. Только ты никому не говори, а то будут звать кот Васька.

Надя Рыбальченко за «дуру» не обиделась: это сказано по-дружески, а в том, что они станут друзьями, Надя не сомневалась. Как не сомневалась в том, что кот Васька гораздо хуже Васьки-гитлера. И представляясь, назвала бабушкину фамилию, обрусевший вариант Жемайтене. Он Рыболовлев, она Рыбальченко, ты морячка, я моряк, ты рыбачка я рыбак, хуже этого только… только Васька-гитлер!

– Я Надя. Надежда Жемаева. А ты усы сбрей, и не будешь похож.

– Что я, дурак, что ли? На кого я тогда буду похож? А так – эксклюзив, бомба, и всем прикольно, кто со мной. Ты со мной?

– С тобой! – подтвердила Надя. С Васькиной болтовнёй она забыла о темпе, и весело шагала рядом, и дышала уже нормально. Почти нормально.

– Вот! Молодец. Совсем другое дело. Пирогов-то много напекла?

– Шестнадцать штук, восемь с рисом и изюмом и восемь с курагой.

– Ух ты, здорово! Нас сколько?.. Восемь. Каждому по два!

– Как восемь? Нас же… много было. И ребята, Игорь с Леной, мы в поезде вместе ехали… – Надя оглянулась. Рыжая лента дороги убегала назад, сливалась с небом, и там, под самым небом, их догоняли двое. Остальные куда-то исчезли.

На природе

После спринтерского старта восьмерых «спортсменов», оставшиеся девять, запыхавшиеся и расстроенные, решили вернуться на станцию. Благо дорога прямая, не заблудишься, хоть и ушли далековато.

Лена с Игорем на станцию не торопились, выбрали удобное брёвнышко сбоку от дороги и уселись отдыхать. У Игоря было больное сердце. Так считала его мама, а Игорь не считал, и двадцать километров он со своей аритмией вполне мог пройти, если с остановками и привалом, и не в таком темпе. Эти восемь одержимых, наверное, спортсмены. Хотя спортсмены не ходят в оздоровительные походы, они ходят в тренировочные. Пухленькая Надя, с которой они вместе ехали в электричке, на спортсменку никак не тянула. А вот поди ж ты, убежала вместе со всеми. Убежала, даже лапки не пожала.

Лене было обидно как никогда. В кои-то веки удалось вытащить Игоря на природу, побыть одним, без свекровиных жалоб и предложений. Им придётся вернуться, сесть в электричку, и ехать полтора часа, и выслушать язвительное: «Нагулялись? А я вам говорила… Себя не жалеешь, так хоть мужа своего пожалей!». Идея пойти в поход принадлежала Игорю, но говорить об этом свекрови бесполезно: он-то дурак, всегда таким был, а ты куда смотрела?

Отдохнуть Лена предложила сама, сославшись на натёртую пятку. Пока развязывала шнурки на кроссовках, осматривала ногу, копалась в рюкзаке (с ногой было всё в порядке, но иначе Игорь не согласился бы остановиться, а ему было не здо́рово, Лена видела) – пока Лена копошилась и делала вид, что никак не найдёт коробочку с аптечкой, группа ушла.

Когда она закончила – залепила здоровую пятку лейкопластырем, завязала шнурки, не торопясь застегнула рюкзак – группа была уже далеко. Уже не догнать. Мчатся как свихнутые. Словно за ними гонятся. Арьергард в составе девяти человек неспешно топал к станции. Для них поход уже закончился.

– Одни как лоси несутся, другие как стадо с водопоя тащатся.

– Почему с водопоя?

– Не знаю. Это ты у них спроси, – улыбнулся Игорь. – Пить хочется. Тебе не хочется? У нас вода ещё осталась, или в электричке всю выпили?

– Полтора литра, «Рычал Су», твоя любимая, я её на ночь в морозилку положила, утром вынула. Холодненькая.

– А у меня термос с чаем, два литра! Живём! – обрадовался Игорь.

– Ты зачем двухлитровый взял, мама увидит, ругать будет. Меня. Что не уследила за тобой.

– Да ладно. Я для тебя взял. Мне не тяжело. Зато чаю напьёмся, ты ж любишь. А давай без них, сами пойдём, – загорелся Игорь. – Если нормально идти, не быстро, у меня не болит ничего, ты не волнуйся. Мы угол срежем и к Синеозеру придём быстрее них. В нормальном темпе. Вон тропинка подходящая, давай, а? По солнцу пойдём. Я хорошо ориентируюсь. Тут сложно заблудиться, дачи кругом, люди… Чайку попьём и двинем!

Лену не нужно было уговаривать. Что может быть романтичнее похода вдвоём? У них бутерброды с любительской колбасой и с салом, и яблоки, и горячий чай в термосе, и вода, много воды! Они сделают привал, разведут костерок, поджарят колбасу на живом огне, и жир будет капать в костёр и вкусно шипеть. Остатки хлеба они оставят лесным зверушкам, нанижут на сучки, туристы всегда так делают. И выйдут к озёрам, а не выйдут, так обратно вернутся, тут же не тайга, тропинки кругом…

О том, что в тайге тоже полным-полно тропинок, и ведут они куда вздумается, Лена не знала.

Что ж вы одни-то?

Они шли уже долго, четыре раза останавливались отдыхать, съели бутерброды, выпили почти всю воду и весь чай, а тропинка не кончалась. Лес был мрачным и сырым, под ногами хлюпала вода, развести костёр не получилось: хворост сырой, валежник насквозь мокрый, хоть выжимай. По расчетам Игоря, давно уже должны начаться дачи. Но не было никаких дач, был только лес – угрюмый, неприветливый. Лес не любил чужаков, выпроваживал, плескал под ноги холодную грязь, преграждал путь глубокими лужами, морочил голову, кружил тропинками, которые никуда не вели.

Они совсем отчаялись, когда услышали глухие удары топора. Овражек, лежащий на их пути, пробежали не чуя ног, потом долго шли по каким-то кочкам, и Лена промочила ноги, лейкопластырь отклеился и пятку она натёрла в самом деле. Игорь перестал шутить, часто оглядывался на жену и велел ей ступать след в след, потому что это болото.

– Какое же это болото, глубина по щиколотку, и берёзы растут. А почему они чёрные?

– Потому что мёртвые. А тебе глубина какая нужна, по колено? Или с головкой?

– Ой, да ну тебя… Смотри, здесь вешки понатыканы! Как в кино!

– Вот по вешкам и пойдём. Как в кино.

Болото было настоящим, потому и вешки, и чёрные берёзы, и хлюпающая под ногами вода. Но Игорь не хотел пугать жену.

Наконец земля под ногами стала твёрдой, и скоро они вышли к пролому в высоком заборе. Как удачно.

– Что ж вы одни-то? От группы отстали, говорите? А что ж вас не подождали товарищи-то ваши? Не знаете никого? А чего ж тогда пошли не знамо с кем? От турклуба, говорите? И руководитель не пришёл? Так куда вы, не зная дороги… Рази ж можно так! Сами, значицца, идти решили? Одни? – хозяйка сыпала вопросами, суетилась, хлопотала, угощала чаем, и Лена счастливо думала, что вот, бывают же такие хорошие и милые люди, с которыми легко.

От чая Игоря бросило в пот, и хозяйка уложила его на продавленный диван.

– Ты полежи, полежи, тебе отдохнуть надо, а то бледный как смерть. А ты пойдём, поможешь мне, из подпола сальца добыть. Небось оголодали оба? Счас поедите, отдохнёте, муж на станцию вас отвезёт, твой-то не дойдёт, устал. Долго, видать, шли-то?

Лена кивнула – долго. Потёрла глаза, которые отчего-то слипались, и отправилась за хозяйкой, мельком отметив, что Игорь, кажется, уснул. Пусть. Поспит, поест, деньги у них есть, за хлеб-сало отблагодарят. Живут хозяева небогато: крыша железная, а домик маленький, старенький, мебель разваливается, сараюшка из жердей, да собачья будка. А собаки не видать. Сдохла, наверное.

Хозяйка, конечно же, будет возражать, русское гостеприимство не требует платы, но им с Игорем надо как-то выбираться отсюда. Как хорошо, что они вышли на этот заброшенный лагерь! Их отвезут на станцию… а лучше прямо домой, они заплатят. Как же хочется спать…

– А собака ваша… умерла?

– А-аа, ты будку собачью углядела. Жива, куда она денется. Муж в сарайке мясо рубит, там она, с ним.

В группе Гордеева их больше не видели. Их вообще больше никто не видел.