Исчезающая в бездне

Глава девятая Лор

Каждая минута, проведенная мной за пределами Аквариума, словно маленькая иголка, впивалась мне под кожу. Поначалу я решил, что у меня аллергия на дневной свет, проникающий через стеклянный потолок. Но затем я понял, что это от волнения.

Я никогда не испытывал тревоги, даже проводя целые дни на высоте несколько тысяч метров над ломаной береговой линией и держась на скале только за счет своих рук и ног. Спокойствие и уверенность были непременными условиями выживания в горах. Сегодня же я чувствовал жар и волнение, у меня по рукам бегали мурашки. Я надеялся, что не упаду в обморок.

Я начал делать дыхательные упражнения, которые выучил за время скалолазания. Благодаря им мои руки постепенно перестали трястись, и ощущение впившихся иголок начало ослабевать.

Я не умру. По крайней мере, не сегодня.

Прошло полчаса, и мои глаза привыкли к солнечному свету, будто бы прошло всего лишь несколько дней, а не лет с тех пор, как я в последний раз был на солнце. Я вспомнил, как спустя всего день на открытом воздухе на моих плечах и руках высыпали веснушки. Вспомнил, как мышцы болели от напряжения, когда я взбирался на вершину скалы.

Затем я задерживался там как можно дольше, ведь оттуда мир казался куда интереснее того острова, к которому я был привязан. Забавно, что в итоге я выбрал жизнь под землей. Я никогда не любил океан и волны, бушующие вокруг нашего острова, но при этом мечтал однажды посмотреть весь мир или то, что от него осталось. Я хотел посетить Вереницу островов, на которых проходили вечеринки. Они находились вне зоны досягаемости и влияния Палиндромены. Или увидеть Блуждающие рифы на западе, которые никогда не бросали якорь, а постоянно передвигались по океану в поисках еды, пытаясь выиграть время.

Я хотел побывать там, где не был никто из моей семьи. Хотел стать свободным.

Но этому не суждено сбыться.

За два прошедших года мои веснушки почти все стерлись, в отличие от воспоминаний о Калене и моем последнем восхождении.

Я пробовал читать, но из-за волнения никак не мог сосредоточиться на выцветших от времени словах в книге.

Я расправил плечи – не привык сидеть в одном положении столько времени. Мне нравилось бродить по Аквариуму и смотреть на лица мертвецов в резервуарах.

Из других комнат ожидания не было слышно какого-либо шума. Чем занимались смотрители все это время? Может, подобно Рэю, они старались найти как можно больше информации о жизни и смерти на своих планшетах? Или же тратили время впустую, не понимая, насколько драгоценна жизнь?

Как бы ни старался, я не мог с ходу забыть лицо Темпесты. А праздное времяпрепровождение лишь усугубляло ситуацию. Теперь я понимал, почему Рэй так часто ко мне приходил. Это не самая увлекательная работа.

Я глубоко вздохнул. Зато здесь в воздухе не пахло химикатами. Люди, страдающие от заболеваний дыхательных путей, пытались устроиться сюда на работу в надежде, что чистый воздух облегчит их состояние. Желающих попасть на Палиндромену было великое множество, а они отбирали только тех, кто отлично справился со вступительным экзаменом, как Рэй.

– Никто не мешает мне снабжать остров рагаром, – как-то раз заявил он. Сам я ни разу не пробовал напиток, сделанный из забродивших водорослей, но говорят, он пользовался спросом. На самом деле Рэй преуменьшал свои умственные способности, ведь он несколько месяцев изучал тему восстановления отмерших клеток и нервов, пока ему не предложили пройти подготовку и стать смотрителем.

Притом что Рэй мог рассчитывать на стабильное будущее на Палиндромене, оно было ему не нужно. Он мечтал об океане и хотел пойти по стопам отца, продолжив традицию предков. Он не мог обойтись без воды, утверждая, что в таком случае он жив лишь наполовину.

Учеба на смотрителя стала временным решением, позволив ему заработать денег и при этом поучиться у лучших в мире врачей и ученых. Этот маленький зазнайка был невероятным оптимистом, но иногда это оборачивалось против него. Он все еще надеялся вернуться к прежней жизни и сегодня сделал первый шаг в этом направлении. Я возлагал большие надежды на этого врача и на то, что он подберет для него план восстановления.

От нечего делать я стал барабанить пальцами по экрану эхопорта, размышляя о своем собственном будущем. Я знал, что лучше всего уехать с Палиндромены, подыскать себе новое местечко, где никто меня не знает, и больше никогда сюда не возвращаться. Но я не мог этого сделать. Какое право я имею осуществлять свои мечты, лишив Калена возможности жить. Я считал, что этим оскверню память о нем и зачеркну свою вину в его смерти. Несмотря на то, что мне не удастся вечно отсиживаться в подвале, я не смогу покинуть остров.

Если бы мне оставалось всего двадцать четыре часа на этом свете, что бы я изменил? Что бы я мог изменить?

Неважно, все равно я никуда отсюда не уеду. Мне не светит другая жизнь. Придется довольствоваться работой и ежедневными визитами Рэя. Этого должно быть достаточно, по большей части.

И все же я немного завидовал клиентам, которые сидели в этих комнатах. Они находились здесь из-за любви или страсти, а может быть, от боли. А я уже забыл, что означают эти слова.

Цифровой планшет, лежащий у меня на коленях, издал сигнал, и его экран активировался.

– Скажи, что ты не напортачил. – Сообщение от Рэйлана.

Я тихонько рассмеялся.

– Как прошла встреча с врачом? – спросил я его.

Пришлось подождать несколько минут, прежде чем он ответил.

– Она симпатичная, как раз в твоем вкусе. Приезжай на Эквинокс. Как твоя клиентка?

Я глубоко вздохнул. Значит, встреча прошла не очень хорошо. Жаль.

– Тоже симпатичная.

Можно не пытаться ничего выведать. Пока Рэй не захочет, из него слова не вытянешь. В этом мы с ним похожи.

– Отлично, – ответил он. – Двадцать четыре часа пролетят незаметно!

К сожалению, я не разделял его оптимизм.

– Уже плывешь обратно? – спросил я его.

– Чуть позже, – быстро ответил он. – Я решил навестить семью, пока я здесь. Могу задержаться, ты же знаешь мою маму.

Я был бы рад оказаться рядом, чтобы его поддержать. Мама, конечно, очень его любила, но постоянно ругала за то, что он их оставил. Она не могла понять, почему он хочет работать на Палиндромене. И не разделяла его мечты о том, чтобы залечить раны и вернуться на рыбацкое судно. Она считала, что семья важнее всего.

– Справишься, дружище? – спросил Рэй.

Сначала я хотел рассказать ему о странном поведении Темпесты, но решил все же не беспокоить его понапрасну. Скорее всего, я просто слишком серьезно все воспринимаю. Я же не знаю эту девушку, и что для нее является странным, а что нормой.

– Справлюсь, – ответил я.