Глава 11

Середина лета миновала, воздух был полон густого аромата цветов. Бидж проснулась, ощущая боль в спине, преследовавшую ее уже три дня. Она приняла ибупрофен, сделала, несмотря на боль, разминку и уже не в первый раз дала себе слово делать упражнения перед тем, как поднять что-нибудь тяжелое.


Накануне ее пациентами были ягненок, на которого определенно напали грим, но который каким-то образом сумел от них удрать, и овца с длинными параллельными ранами на животе. Первый из них заставил ее задуматься: а на самом ли деле грим такие уж ловкие хищники; впрочем, популяция молчунов как будто стала несколько уменьшаться.

У ягненка были порваны связки на левой задней ноге. Очевидно, грим кинулся на него сзади и вцепился в колено, но ягненку удалось вырваться. Бидж запустила генератор, от которого работал рентгеновский аппарат, сделала снимок и с облегчением обнаружила, что кость цела.

Оперировала она, используя для наркоза изофлуран в минимальной дозе. Ягненок как объект хирургического вмешательства был для Бидж внове, хотя овец оперировать ей приходилось; поэтому она особенно внимательно следила за реакцией на анестезию. Она действовала вполне уверенно, но все время ощущала, как ей не хватает Лори: неправильная дозировка при наркозе запросто могла убить пациента.

Еще до операции прибежал, запыхавшись, Диведд. . — Мне сказала Фиона. — Он осмотрел ягненка. — Какое требуется умение, чтобы так здорово орудовать скальпелем!

— Тебе когда-нибудь приходилось практиковаться на животных? — мягко спросила Бидж.

— Ты именно так приобрела свои навыки? — Диведд посмотрел на нее с шутливым опасением. — Надо запомнить.

Операция была быстрой и лишь отчасти успешной. Бидж промыла рану и зашила ее, но часть связки была вырвана. В мире, где много хищников, этот ягненок долго не протянет. Зашивая кожу, Бидж спросила:

— Ты смог бы завтра снова пойти со мной за пределы Перекрестка?

— Если ты снова мне заплатишь. — Когда она кивнула, он добавил: — Куда мне предстоит тебя вести — или тебе меня? — Когда Бидж не ответила, Диведд ухмыльнулся. — Встретимся в гостинице. Я там позавтракаю.

Повреждения у овцы были более серьезными: живот оказался рассечен почти от ребер до яичников. Впрочем, ни один из жизненно важных органов задет не был. Может быть, кто-то из мясоедов оставил овцу у порога Бидж для бесплатного лечения или как приношение. Это было на них не похоже: мясоеды всегда расплачивались за помощь животным, которых они приносили. Опустившись на колени в траву, Бидж быстро осмотрела овцу и покачала головой.

— Ей не выжить. — Она посмотрела на Диведда. — Если я введу ей препарат для эвтаназии, мясо не будет годиться в пищу. Раз уж ты здесь, не зарежешь ли ты ее для меня?

— Я собираюсь заняться фермерством, — пожал он плечами, — а это входит в обязанности крестьянина. — Танцор взметнулся вверх еще прежде, чем он договорил, и обезглавленная овца распростерлась на траве. Диведд задумчиво посмотрел на нее. — Следовало бы подставить миску и собрать кровь — для колбасы. Надо же, как брызнуло — все кругом в крови.

— От овец всегда много крови, — ответила Бидж. — Извини. — Она поспешно ушла в дом: ее чуть не вырвало.


На следующее утро она написала себе записку: «Сказать Конфетке, чтобы он привез практикантов». Оперировать скот было, может быть, не так интересно, как принимать роды у единорогов, но это была бы полезная практика для будущих ветеринаров, и у Бидж появилось чувство, что некоторые случаи могут оказаться весьма необычными.

Когда Бидж вышла из дому, к ней подлетели Роланд и Оливер. Роланд галантно поклонился, как он часто теперь делал.

— Доброе утро, моя Бидж. Что мы будем читать сегодня?

Бидж показала на заранее приготовленную стопку книг. — Боюсь, что не смогу сегодня остаться с вами. Прочтите, сколько успеете, а завтра мы обсудим прочитанное. — Бидж постаралась, чтобы ее голос звучал уверенно: такие обсуждения с Роландом и Оливером все еще давались ей нелегко.

— Я понял, — ответил Роланд. — Желаю тебе успеха в твоей работе. — Он сказал это так, что будущие занятия Бидж стали казаться секретными и важными.

Бидж улыбнулась, хотя ее и смущала мысль о том, насколько действительно секретной и важной окажется эта часть ее плана. Только когда она прошла полдороги до гостиницы, ее настроение улучшилось: несколько грим бросили погоню за молчунами (по-видимому, безуспешную) и начали скакать вокруг девушки, виляя хвостами.


На этот раз предстоящий путь явился ей во сне: ей приснились олени, скачущие по степным просторам и разговаривающие между собой; чей-то суровый голос говорил Бемби, что он никогда больше не увидит свою мать. Бидж проснулась со слезами на глазах: не столько из-за содержания фильма, сколько потому, что смотрела его когда-то вместе со своим братом Питером. Зато теперь Бидж ясно представился путь в нужный ей мир.

Прогулка по Перекрестку была очень приятной, хотя Бидж чувствовала себя усталой. Бидж повела Диведда в холмы, стараясь идти той же дорогой, какой однажды ее вел Филдс — задолго до того, как она обрела дар находить или создавать заново Странные Пути. На этот раз день был солнечный, дул легкий ветерок, и Бидж шагала по извилистой тропинке, стараясь не выдать своей неуверенности. Диведд шел за ней, распевая и насвистывая.

— Неужели все дороги в другие миры идут в гору? — только и спросил он.

— Мне очень жаль, но этот точно идет. Нам предстоит пересечь горный хребет.

Диведд озабоченно, но с интересом посмотрел вперед.

— А снег в тех мирах бывает?

— В некоторых. Да, в том, куда мы идем, определенно будет снег. — На что похож снег?

— Он белый…

— Всем известно, что он белый. — Диведд сказал это раздраженно, но любопытство пересилило: — И он падает с неба?

— Он белый и падает с неба. Через некоторое время он покрывает всю землю.

— Звучит так, словно это голубиный помет, — с сомнением проворчал Диведд.

— Ты знаешь про голубей? — удивленно спросила Бидж.

Диведд фыркнул.

— Эти твари везде кишат. Кого всюду полно, так это голубей, воробьев и людей, которые поют фальшиво. Никуда от них не денешься. Хотелось бы мне, — добавил он мечтательно, — когда-нибудь увидеть снег. Бидж улыбнулась и продолжала идти. Они свернули направо, все еще поднимаясь, и добрались до перевала. Бидж запахнула куртку, изо ртов вырывались маленькие облачка пара. Даже Диведд, привычный к жизни на природе, поежился.

— Разве ты не можешь создать такую дорогу, которая шла бы по припеку?

Однако, когда перевал остался позади, облака рассеялись и скалы сменились покатыми холмами; в глубоких трещинах и ущельях по обе стороны тропы было сумрачно даже днем. Диведд внимательно озирался по сторонам, опасаясь возможной засады.

— Подожди! — Его глаза расширились, и он метнулся в сторону от тропы, туда, где в одной из трещин сохранился белый сугроб.

Диведд воткнул в него Танцора, оставив широкую вмятину. Раздался хруст: поверхность не раз подтаивала, а потом снова замерзала. Диведд вырезал в сугробе квадратную ямку и спросил:

— Снег? Бидж кивнула.

Диведд сунул в снег руку, обернулся и бросил на Бидж обвиняющий взгляд.

— Ты не сказала мне, что он холодный.

— Я думала, ты знаешь.

Диведд сжал в руке пригоршню снега и кинул в девушку. Она увернулась, добралась до другого сугроба — с противоположной стороны тропы, — быстро слепила снежок и запустила его в Диведда.

Сражение длилось недолго и кончилось приятной ничьей: у Диведда было больше боевого опыта, Бидж была более привычна к снегу. Когда каждый из них смог похвастать прямым попаданием, Бидж объявила перемирие.

— Пошли дальше.

— Да, пожалуй. — Диведд выпрямился, вытер руки о штаны, пошевелил замерзшими пальцами и тихо, как малыш после вечеринки, сказал:

— Спасибо за снег. — Каждый должен хоть раз его увидеть.

— И теперь мне это удалось. — Он обернулся и глянул на высокие горные пики, впервые поняв, из чего состоят их белые шапки. — Как называется это место?

Бидж покачала головой.

— Название появится на карте в Книге Странных Путей. Я его не знаю.

— Не понимаю, — нахмурился Диведд.

— Я тоже.

Он пожал плечами и зашагал следом за Бидж по извивающейся дорожке между мирами.

Теперь они спускались с перевала, и Диведд запел. У него был приятный голос, хотя и не очень тонкий слух. Через некоторое время Бидж обнаружила, что прислушивается к его песне.

— Как она называется? — спросила она наконец.

— «Лягушонок, который любил корову». — Он весело добавил: — Кто работает с животными, должен знать о таких вещах.

— Ну что ж, пробел в моем образовании. Ты не мог бы спеть еще раз средний куплет? Он охотно запел:

И вверх он прыгнул,

И вверх он прыгнул,

И вверх он прыгнул опять.

Куплет кончался тем, что несчастный влюбленный в изнеможении падает на землю, а корова так и не знает ничего о его страданиях.

— Хотела бы я, чтобы это послушала Ли Энн, — сказала Бидж. — Она была бы в восторге.

— Что? Тебе известна женщина, которой нравятся похабные песни?

— Она моя подруга, — строго сказала Бидж. — Да, ей нравятся такие вещи.

— Тогда, я уверен, она станет и мне другом, — вежливо сказал Диведд.

Бидж, представив себе встречу между Диведдом и бесцеремонной Ли Энн, так увлеклась открывшимися возможностями, что совершенно пропустила последний куплет, в котором описывалось, как лягушонок, чтобы не свалиться с коровы, обмазался смолой. Она попросила Диведда повторить — дважды.


Последний мир, до которого они добрались, раскинулся перед ними привольными травянистыми равнинами. В отличие от того, где они нашли грим, здесь так и кишела жизнь. Воздух был влажен от еще не высохшей росы.

Диведд дернул Бидж за рукав и показал мечом в сторону. На вершине холма были видны силуэты троих существ, с головы до талии похожих на людей. Бедра и ноги у них были оленьи. Все трое тащили небольшие волокуши с какими-то свертками на них.

У двоих путников были оленьи рога. Третья фигура, как пораженно отметила Бидж, отличалась огромным животом. «Мне следовало бы изучить акушерство», — подумала она. Перекресток явно способствовал плодородию.

— Руди! Бемби! — крикнула Бидж. Двое путников кинулись к ней с криком:

— Йо! Бидж!

Третий человек-олень, явно более преклонных лет и менее подвижный, следил за ними с холма.

Руди все еще носил одну из своих любимых выцветших футболок с эмблемой Сан-Францисского университета. Бемби была одета в короткую блузу на бретелях; из-под нее торчал ее огромный живот. Едва ли какая-нибудь женщина на Земле надела бы подобную блузу на такой стадии беременности.

Люди-олени мчались с холма, взрывая копытами мягкий дерн. Приблизившись, Руди оттащил Бидж в сторону, заслонил ее и выставил рога:

— В чем дело, парень? Ты что, захватил Бидж в плен?

Диведд пожал плечами и лишь слегка опустил меч.

— Скорее она меня. Бидж поспешно сказала:

— Руди, Бемби, это Диведд. Он меня охраняет. Диведд, это…

Продолжить ей не удалось: оба человека-оленя кинулись обнимать ее так радостно, что чуть не повалили на землю. Бидж только моргала, когда они по очереди лизнули ее в нос своими шершавыми языками жвачных.

Старый человек-олень спустился с холма тоже. Это оказался Сууно, шаман племени Руди и Бемби. Он улыбнулся Бидж и поднял руку, приветствуя ее. Как и раньше, когда им приходилось встречаться, Бидж заметила, что его голая грудь покрыта раскраской — на этот раз это были символы солнца и травы.

Бидж поздоровалась с ним, почтительно поклонившись.

— Почему вы меня здесь встречаете? Сууно усмехнулся.

— Мы могли бы спросить об этом и тебя, только в этом нет необходимости. Я знал, что ты придешь.

— Но ты же не мог знать, где я… Где окажется новая дорога.

— Ты хочешь сказать, где тебе захочется ее проложить? Я знал это, когда проснулся сегодня утром.

У Бидж волосы зашевелились на голове. Где будет последний поворот, она решила всего несколько минут назад.

— Me пугайся. — Сууно придвинулся к ней. — Это просто следствие того, что я всюду хожу и наблюдаю. Вот так я и вижу некоторые вещи. — Он оглядел Бидж с ног до головы, в его голосе юмор мешался с почтением. — С последней нашей встречи ты изменилась. Теперь ты прокладываешь дороги. — Бидж кивнула. — Я вижу изменения в тебе. — Он снова улыбнулся. — Все изменения.

Бидж смутилась, гадая о том, насколько много он действительно видит. Она повернулась к Бемби.

— Выглядишь ты замечательно. А как себя чувствуешь?

— Неуклюжей. — Бемби похлопала себя по животу. — Мне стало трудно сохранять равновесие.

— Конечно — ведь центр тяжести сместился. — Бидж помнила, какими ловкими и грациозными всегда были Руди и Бемби, совершая свои головоломные прыжки, никогда не спотыкаясь и не падая. — А как насчет аппетита?

Руди закатил глаза.

— Ох, ты бы только видела! Она ест, как целое стадо. Бемби игриво толкнула его; Бидж отметила, что держится она гораздо более уверенно, чем раньше.

— Еще немного, и я начну жалеть, что вышла за тебя замуж на всю жизнь! — Она снова повернулась к Бидж. — Я ем много фруктов, овощей и тому подобного. — Она скорчила гримасу. — Руди даже заставляет меня есть бобы.

— Ради белков, — кивнул тот. — Мы ведь травоядные, так что приходится попотеть, чтобы получить достаточно белков. — В ответ на изумленный взгляд Бидж он пояснил: — Я занимался на курсах по диете в Сан-Франциско и многому там научился.

— У нас есть законы, определяющие, когда что есть, — сказал Сууно, — в детстве, когда мы становимся взрослыми, ну и во время беременности. Так что Бемби тут ничем не рискует. — Он стоял на некотором расстоянии от остальных, внимательно за всеми наблюдая.

— Есть какие-нибудь нарушения? Головокружения, тошнота?.. — Бидж усомнилась: случается ли рвота у представителей вида — Тех, Кто Умирает, — к которому принадлежит Бемби: в конце концов они же жвачные.

— Тут все в порядке. — Однако Бемби нахмурилась, ее ноздри раздулись, словно чуя опасность. — А в чем дело?

Бидж тщательно подбирала слова, чтобы объяснить Бемби возможность нарушений в развитии плода. Обучение в ветеринарном колледже не подготовило ее к тому, чтобы иметь дело с мыслящими пациентами.

— Бемби, у некоторых видов, покинувших Перекресток, возникают проблемы со здоровьем. — Бемби непонимающе смотрела на нее. — Я принимала роды у тех, кто ушел за его пределы. Доля врожденных отклонений у них выше, чем была бы, останься они на Перекрестке. — Бидж сделала глубокий вдох. — Поэтому я пытаюсь найти и привести обратно всех, кого тогда пришлось эвакуировать…

— Вот почему, — перебила ее Бемби, поворачиваясь к Сууно, — ты настоял, чтобы мы собрали вещи. — Шаман кивнул, глядя на нее с сочувствием. Бемби вдруг широко раскрыла глаза и обхватила, словно защищая, свой живот руками.

— Это всего лишь предосторожность, — успокоительно сказала Бидж. — Ты же говоришь, что у тебя все в порядке. — Бемби неуверенно покивала головой. — Да и в «Кружках» по тебе скучают.

— Книги! — с жадностью воскликнул Руди. — Ох, братишки, как же мне их не хватало! Бидж удивленно посмотрела на него.

— А как же твои университетские учебники? Руди рассмеялся.

— Таскать их и в пределах университета было тяжело. Так что я продал их букинисту, прежде чем вернулся на Перекресток.

— Но разве тебе не хотелось их сохранить?

— Сохранить? — Человек-олень бросил на Бидж озадаченный взгляд. — Я и сохранил — я же ведь их прочел.

Бидж взглянула на те узлы, что были у людей-оленей с собой, и поняла стоящую перед ними проблему: кочевники не могут таскать с собой еще и книги.

— На Перекрестке появились новые книги, — сказала она. — Их привезла Фиона из университетской библиотеки. Ей, конечно, следует их вернуть, — добавила она неодобрительно.

— Как хорошо, что она этого не сделала! — Руди прямо пританцовывал от возбуждения. — Так из-за чего же задержка?

— Да никакой в общем-то задержки, — ответила Бидж и повернулась к Бемби. — Мне только нужно тебя осмотреть.

Бемби насупилась и покачала головой.

— Это нельзя делать.

— Я должна, — настаивала Бидж. — С тех пор, как вы ушли с Перекрестка, многое могло произойти…

— Нельзя! — повторила Бемби и попятилась к Руди, который обнял жену. — Я тебе не позволю. — Ее глаза, ставшие еще больше, чем обычно, наполнились слезами. Руди развернул ее, заслонив от Бидж.

Бидж сделала глубокий вдох.

— Бемби, не глупи. Нужно убедиться, что с малышом все в порядке. Это же простой осмотр…

Она сделала шаг вперед, но Руди, к ее удивлению, воинственно наклонил рога.

Сууно легко переместился, оказавшись между Руди и Бидж.

— В нашем племени я тот, кого можно назвать повитухой.

— А я врач, — раздраженно сказала Бидж. — У меня есть необходимая подготовка…

— Как и у меня. — Сууно по-прежнему улыбался. — Я имею диплом и по медицине, и по истории. Можно, я расскажу тебе кое-что из истории?

Его голос начал звучать странно: напевно и ритмично, как обычно читают заклинания. Почуяв магию, Диведд напрягся. Наконец Бидж кивнула.

Глаза Сууно смотрели теперь в пустоту.

— Задолго до того, как родились живущие теперь, Те, Кто Умирает были захвачены в плен и обращены в домашних животных.

— В домашних животных?.. — Бидж с удивлением обвела их глазами. — Чтобы работать в поле?

Сууно продолжал свою ритуальную декламацию:

— Ради наших трудолюбивых рук и наших рогов, шкур и копыт, ради жира для ламп и вкусного мяса. Из наших жил делали тетивы для луков, с которыми охотились на наших детей. Ничего не пропадало зря, и ничего не осталось нам, кроме наших душ.

— Такое случается, — решительно произнес Диведд. Это были его первые слова после долгого молчания.

Бидж в ужасе смотрела на Сууно широко раскрытыми глазами.

— Но вы же люди!

Сууно улыбнулся ей, словно учитель, поправляющий наивного ученика. Стало видно, что среди его зубов нет клыков. — Разве твои соплеменники никогда не захватывали рабов?

Бидж открыла рот, потом спохватилась и ответила неуверенно:

— Да, но не ради шкур… И не ради мяса… — Она умолкла, гадая, что сказал бы на ее месте Кружка, и сожалея, что плохо знает историю. — Я так думаю по крайней мере. Ну ладно. С твоим народом произошло ужасное несчастье. Но ведь это же было давным-давно.

Сууно больше не улыбался.

— Для нас это было недавно. Мой народ поет об этом песни, предания передаются от отца к сыну, и ни слова не было забыто. Все еще во многих мирах существуют рабовладельцы.

Бемби умоляюще посмотрела на Бидж, которая ответила ей беспомощным взглядом.

Сууно тихо произнес:

— Я знаю, кем ты стала теперь, но ты остаешься плотоядным существом, укротительницей и хозяйкой животных. Поэтому в этом деле ты должна уважить наши желания. — Бидж стала искать слова для ответа, но Сууно продолжил: — Я говорю «должна». Иначе мы не сможем вернуться вместе с тобой.

Позади Руди и Бемби тем временем собралась целая толпа. Бидж узнала большинство людей-оленей: она видела их на свадьбе своих друзей.

— Вы все собираетесь вернуться?

— Только твои приятели и я.

— Может быть, я смогу хотя бы научить вас чему-то? — жалобно сказала Бидж. — Не то чтобы я сама знала достаточно о протекании беременности у представительниц вашего вида…

Сууно рассмеялся, словно никакой размолвки и не было.

— Если возникнут неприятности, я за тобой приду. И тогда ты скажешь мне, что делать.

— Очень соблазнительно, — пробормотал Диведд, — сказать ему, что он мог бы сделать. Бидж знаком призвала его к молчанию.

— Хорошо, — неохотно согласилась она и повернулась к Бемби. — Но взамен ты должна приходить ко мне и рассказывать обо всех симптомах… — Бидж взглянула на Сууно и произнесла почтительно: — Я была бы признательна, если бы ты сообщил мне все, что знаешь об анатомии и физиологии Тех, Кто Умирает.

Бидж впервые так назвала людей-оленей в присутствии Руди и Бемби; только теперь она поняла, какое признание кроется в этом: будучи травоядными, традиционной добычей хищников, они стали видом, жертвующим жизнью ради своего молодняка.

Бемби кинулась к ней, словно рухнул разделявший их барьер, и крепко обняла.

— Конечно.

Обратная дорога была короткой и, в память о нелюбви Диведда к крутым подъемам, вела по большей части под гору. В одном месте Бидж помедлила и огляделась по сторонам. Они оказались в засушливом мире; вокруг тянулась степь, похожая на бесконечное пшеничное поле, и только кое-где виднелись ряды ив и других влаголюбивых деревьев. — Мы пошли кружным путем, — сказал Сууно. Бидж была довольна собственной изобретательностью.

— Здесь живет наш старый друг — вы видели ее на свадьбе Руди и Бемби. Я надеюсь встретить тут ее.

— Полита? — сразу же догадалась Бемби. В ее голосе прозвучало такое благоговение, что Бидж ощутила зависть. Полита была Карроном, предводительницей кентавров, и, как не могла не признать Бидж, благоговения вполне заслуживала. Бемби нетерпеливо побежала вперед, оглядывая пустынный горизонт и принюхиваясь раздутыми ноздрями.

Но никто из них не смог обнаружить никаких следов кентавров. — Они ведь кочевники, — наконец сдалась Бидж. — Я найду их как-нибудь в другой раз.

— Не уверен, что тебе это удастся. — Голос Сууно был напряженным и тревожным. — Этот мир…

Он не успел еще договорить, а Руди и Бемби уже стояли спиной к спине, готовые к обороне, оглядывая безжизненную равнину и ряд деревьев на берегу невидимой издалека реки.

— Пора отсюда уходить, — решительно сказал Диведд.

Сууно впервые внимательно взглянул на него.

— Ты — не житель Перекрестка. Диведд сложил руки перед собой, опираясь на Танцора.

— Теперь уже житель.

Сууно еще раз оглядел его с ног до головы и сказал тихо и загадочно:

— Отметины всегда остаются, не так ли? Диведд отчаянно покраснел и ничего не ответил. Они вернулись на Перекресток, так и не обнаружив кентавров. По дороге Бидж тихо спросила Сууно:

— Ты прав, он не с Перекрестка, но какая в этом важность?

— Еще когда я учился в Сан-Францисском университете, там часто проходили дискуссии: что в поведении человека определяется воспитанием, а что — естественным отбором? Мои приятели-студенты могли с легкостью доказать приоритет и того, и другого. — Он снова улыбнулся Бидж. — Как-нибудь, когда у тебя выдастся свободный вечер, мы с тобой могли бы тоже подискутировать на эту тему.

— Тебе лучше побеседовать с Кружкой, — ответила Бидж. — Он знает больше меня. Или, — добавила она бестактно, — с грифоном.

Улыбка сошла с лица Сууно. Он сделал явное усилие, чтобы ответить вежливо:

— У нашего народа есть много песен и о представителях его вида тоже.

Остаток пути Бидж проделала в глубокой задумчивости.

Прибытие на Перекресток очень напомнило Бидж их с Диведдом предыдущее путешествие, когда они привели Гредию и грим. Сууно и Бемби, а следом за ними и Руди (с невнятным «Еще увидимся, крошка») нырнули в траву в плодородной лощинке, не в силах удержаться. Бидж и Диведд снова остались одни на границе Перекрестка.

Они смотрели на раскинувшуюся перед ними речную долину, на воющийся, несмотря на лето, дымок над трубой «Кружек».

Диведд протянул руку за платой. Бидж передала ему монету и спросила:

— Что имел в виду Сууно, когда говорил об отметинах?

— Колдуны всегда такие, — ответил он беззаботно. — Они думают, что видят то, чего другие не могут.

По большей части они знают, как этого достичь — едят какой-нибудь гриб или еще что-нибудь. — Диведд легко шагал рядом, приноравливаясь к шагу Бидж. — Ну, я пошел — меня работа ждет. — Он оценивающе посмотрел на солнце. — Еще успею выполнить половину дневной нормы по рубке дров. — Он сунул монету в карман и припустил бегом, насвистывая, словно никаких странных событий и не было. Бидж в одиночестве дошла до своего коттеджа.

Она решила больше вопросов не задавать, хотя и гадала, что же такое в Диведде увидел Сууно — что-то, чего она не заметила.


Она стояла на склоне холма, глядя, как молодые грифоны читают каждый свою книгу, переворачивая страницы с обычной сумасшедшей скоростью. Бидж поспешно спустилась, увидев, что на этот раз к ним присоединился и грифон-отец. Роланд поднял на нее глаза, заметил что-то необычное в выражении лица Бидж и тактично отошел в сторонку.

Грифон поклонился Бидж:

— Рад, что ты вернулась. Надеюсь, ты не осудишь меня за вмешательство: я тут в твое отсутствие поучил немножко этих озорников. Оливер напрягся, но из вежливости не вмешался в разговор. Вскоре он сунул книгу под крыло и отошел еще подальше; Роланд спрятал свой том в потрепанный рюкзак Бидж и двинулся следом.

Когда они отошли достаточно далеко, грифон кивнул:

— Считай, что это визит школьного инспектора. — Он показал клювом в сторону Роланда и Оливера. — У них очень изрядные успехи.

— Значит, я проживу еще денек и смогу продолжить уроки.

— На радость всему миру. — Грифон подошел к Бидж, склонил голову набок и внимательно на нее посмотрел. — Тебя что-то тревожит?

— Пока меня не было, ничего необычного не произошло? — спросила Бидж.

Грифон поднял пушистую бровь, отдавая должное ее деликатности.

— Если ты имеешь в виду нанесенные животным увечья, то их не наблюдалось. Повсюду на Перекрестке воцарился мир, тишь и удивительно скучная благодать. Как я понимаю, Конан Земледелец сопровождал тебя.

— Да, Диведд ходил со мной. — Неожиданно для себя самой Бидж добавила: — Он не виноват, если иногда бывает слегка наивен.

— Меня, как, впрочем, и тебя, должна волновать не его наивность, — ничего не выражающим голосом сказал грифон. — Однако, — добавил он, — с твоей стороны очень благородно защищать его.

— Меня больше волнует подтверждение того, что он не виноват, — вспыхнула Бидж.

— Точно так же, как меня — установление его вины, — ответил грифон. — Твое сочувствие Диведду делает тебе честь. С другой стороны, — добавил он глубокомысленно, — от кого и ожидать сочувствия, как не от богини. Особенно от богини плодородия. — Бидж замерла на месте. — Ах… Я не был уверен, знаешь ли ты сама. — Грифон склонил голову набок, пронизывающе глядя на Бидж. — В конце концов это еле заметно даже для моих органов чувств. Бидж уставилась на него невидящими глазами.

— У меня были основания считать, что такое невозможно.

— Не так уж много стоят твои основания, — ответил он самодовольно. — Думаю, что это отразится на твоих планах.

— Это отразится на всем, — нетвердым голосом ответила Бидж. Она рассеянно кивнула, когда собравшиеся улетать Роланд и Оливер поклонились грифону и ей.

Оставшись одна, Бидж вскипятила чайник, смущенно и с отвращением взглянула на свои противозачаточные таблетки, потом заварила себе чашку ирландского чая. Однако пить его ей не захотелось, она вылила заварку и приготовила себе другую — травяной бескофеиновый чай. Однако рука ее так дрожала, что часть жидкости пролилась, пока она подносила чашку к губам. Бидж вырвала лист из блокнота и принялась составлять список вопросов, на которые ей хотелось бы получить ответы.

«Длительность беременности?» У коз и овец это всего несколько месяцев. Бидж отчаянно надеялась, что Стефан или Мелина знают, сколько длится беременность у фавнов. «Питание?» Ее диета была вполне разнообразной, но тут ей вспомнились тощие слабые ягнята, плохо развивающиеся из-за недостатка некоторых микроэлементов. Что ж, в это время года она может есть больше овощей. Бидж надеялась, что ей не нужно будет включать в свой рацион траву. Тут она со смущением подумала, что вопрос об этом придется задать Конфетке Доббсу.

Отсюда вытекала еще одна проблема. Бидж написала на листе: «Эффект поля?» — и несколько раз подчеркнула написанное. За последнее время она насмотрелась на мертворожденных или имеющих дефекты развития малышей. Она приписала: «Спросить Протеру». Потом добавила рядом большими буквами:

«ПРОВЕСТИ БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ БЕРЕМЕННОСТИ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ. РОДИТЬ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ».

Бидж надолго задумалась, прикидывая, как пройдет ее беременность в мире, где она не может прекратить свою работу. Она нарисовала на полях фигуру Стефана, потом рядом еще одну фигурку — тоже фавна, только маленького, добавив длинные ресницы и ленту в курчавых волосах. Отвлекшись от своих забот, Бидж улыбнулась и попыталась придать рисунку сходство со своими детскими фотографиями.

Потом стиснула ручку и написала последний и самый важный вопрос:

«Наследственность?»

С тех пор, как она узнала, что является носительницей гена хореи Хантингтона, Бидж твердо решила не иметь детей Перекресток вкупе с теми изменениями в ее организме, которые начались, когда она стала создательницей Странных Путей, давал ей уверенность, что болезнь у нее самой никогда не разовьется. Однако, насколько ей было известно, для ее ребенка все еще существовала пятидесятипроцентная вероятность получить ген хореи Хантингтона.

Можно было написать о многом: спросить Протеру; поговорить с врачом, может быть, с Люсиллой Бодрэ; сделать пункцию плодного пузыря и генетическое тестирование; постараться выяснить, показательно ли генетическое тестирование для ребенка, который наполовину фавн…

Вместо этого Бидж, оставив бумагу на столе, вышла из дому. Она сидела на солнце у ручья и прихлебывала чай, глядя на поля и стараясь ни о чем не думать.

Загрузка...