Ионийский цикл

I

Крошечный спасательный катер на какое-то время, казалось, завис — у него работал один кормовой реактивный двигатель. Затем он скользнул набок и начал, яростно вращаясь, падать на отвратительно оранжевую почву планеты.

В узкой каюте доктор Хелена Наксос отлетела от больного, которым занималась, и ударилась о прочную переборку. От боли у женщины перехватило дыхание. Она потрясла головой и поспешно уцепилась за стойку, так как каюта снова накренилась. Джейк Донелли оторвал глаза от видеоэкрана, чтобы не видеть стремительно приближавшейся к нему поверхности чужой планеты, и завопил на пульт управления:

— Великие галактики! Блейн, мягкую струю! Мягкую струю, скорее, прежде чем мы разобьемся вдребезги!

Высокий лысеющий археолог, из тех, кто когда-то входил в называемую Первую экспедицию на Денеб, растерянно замахал дрожащими руками над скоплением рычажков.

— Какую?.. Какую кнопку нажимать? — нетвердым голосом спросил он. — Я з-забыл, как вы смягчаете эти штуки впереди.

— Не нажимайте ни на что... подождите-ка секунду.

Космонавт расстегнул ремни и выбрался из своего кресла. Он ухватился за выступающие края стола и с трудом обогнул его, тогда как спасательный катер стал вращаться еще быстрее, устремившись вниз.

К тому времени, как Донелли добрался до доктора Арчибальда Блейна, беднягу уже основательно прижало к спинке кресла.

— Я забыл, которая кнопка, — пробормотал он.

— Никакой кнопки, док. Я же говорил вам. Вы дергаете этот рычаг — вот так. Поворачиваете эту рукоятку — вот сюда. Затем дважды проворачиваете маленькое красное колесико. Вот таким образом. Ф-фу! Похоже, становится полегче!

Носовые двигатели, смягчающие падение, заработали и выровняли катер, который теперь стал снижаться плавно. Донелли отпустил стол и опять вернулся к основной панели управления, сопровождаемый Блейком и женщиной-биологом.

— Море? — наконец спросила Хелена Наксос, отрываясь от видеоэкрана. — Это море?

— Похоже, что именно оно, — ответил Донелли. — Мы израсходовали практически все горючее, пытаясь не свалиться в эту солнечную систему, — если, конечно, можно назвать две планеты системой! Мы как раз тянули на жалких остатках, используя только один основной двигатель, когда «Ионийский Фартук» взорвался. Теперь мы промахнули мимо континента и скользим над морем без плавательной подушки. Здорово, верно? Из чего, он говорил, состоит это море?

Доктор Дуглас ибн Юссуф приподнялся на неповрежденном локте и сообщил со своей койки:

— Согласно спектроскопическим таблицам, которые вы принесли мне час назад, моря на этой планете представляют собой почти чистую фтористо-водородную кислоту. Здесь в атмосфере много свободного фтора, хотя большая часть его пребывает в форме паров фтористо-водородной кислоты и аналогичных соединений.

— Часть этих хороших новостей вы могли бы нам и не сообщать, — заметил Донелли. — Я знаю, что фтористо-водородная кислота способна разъесть все что угодно. Скажите мне лучше, сколько времени продержится защита Гроджена на корпусе? Хотя бы приблизительно, док.

Нахмурив лоб, египетский ученый соображал.

— Если ее не менять... Ну, скажем, что-нибудь от пяти земных дней до недели. Не больше.

— Чудесно! — радостно заявил бледный космонавт. — Мы отправимся на тот свет задолго до этого. — Его глаза опять обратились к видеоэкрану.

— Вовсе нет, если мы найдем горючее для преобразователя и резервуаров, — резко напомнил ему Блейн. — И нам известно, что в этом мире есть контрауран, пусть даже в небольших количествах. Вот почему мы направились сюда после катастрофы.

— Итак, мы знаем, что здесь есть горючее — добрый старый компактный Q. Хорошо, приземлись мы на одном из континентов, возможно, нам удалось бы совершить чудо и найти немного урана, прежде чем сдохнет преобразователь. Тогда появится шанс отремонтировать другие двигатели и попытаться вновь вернуться на проезжую дорогу, раскочегарить передатчик, послать радиосигнал с просьбой о помощи... ну и тому подобное. Но сейчас, когда нам ничего другого не остается, кроме как плюхнуться на первый же попавшийся остров, каковы, по вашему мнению, наши шансы на спасение?

Блейн сердито оглянулся на двух своих коллег, а затем вновь посмотрел на маленького приземистого космонавта, с которым его связала судьба и дефектный запасной резервуар на «Ионийском Фартуке».

— Но это нелепо! — воскликнул он. — Приземление на остров сведет наши и без того невеликие шансы найти контрауран к полному нулю! Он достаточно редко встречается во Вселенной, и раз уж нам повезло найти планету, где он есть, Джейк, я требую...

— Вы ничего не будете требовать, док, — заявил Донелли, воинственно надвигаясь на тощую академическую фигуру. — Ни-че-го не будете требовать. Там, на корабле экспедиции, вы все трое числились крупными шишками со своими учеными степенями и прочими делами, а я был просто Джейком — разжалованным в рядовые космонавты за пьянство, когда мы поднялись с Ио. Но здесь я — единственный специалист, у которого есть право вождения спасательного катера, и по законам космоса командую здесь именно я. Следите за тем, что говорите, док; я не люблю, когда такие, как вы, называют меня Джейком. С этого момента вы обращаетесь ко мне по фамилии — Донелли, а иногда даже можете называть меня мистер Донелли.

В каюте наступило молчание, щеки археолога вспыхнули, а растерянный взгляд зашарил по потолку — словно в поисках достойного ответа.

— Мистер Донелли, — раздался вдруг голос Хелены Наксос, — это, случайно, не остров? — Она указала на видеоэкран, где на фоне моря стремительно росло крошечное пятнышко. Женщина нервно пригладила черные волосы.

Донелли сосредоточенно всматривался в экран.

— Да. Этот подойдет. Не могли бы вы управиться с передними двигателями — э-э... доктор Наксос. Вы слышали мои объяснения Блейну. Я бы не доверил этому парню даже уронить бейсбольный мяч на Юпитер... «Я забыл, которая кнопка», — передразнил он.

Она заняла место на противоположной стороне пульта управления, тогда как Блейн, сохраняя на лице напряженное выражение, направился к койке Ибн Юссуфа и принялся что-то сердито шептать раненому.

— Видите ли, — объяснил Донелли, передвигая рукоять на микроскопическое расстояние. — Я хочу попасть на остров ничуть не больше, чем вы, доктор Наксос. Но мы не можем позволить себе израсходовать остатки горючего, пересекая такой огромный океан. Может быть, нам удастся добраться до континента, но тогда воздуха останется не более чем на пятнадцать минут. А при нынешнем раскладе преобразователь продержится еще два-три дня, что даст нам возможность оглядеться и, возможно, получить какую-нибудь помощь от коренного населения.

— Если оно здесь есть. — Она смотрела, как стрелка датчика нерешительно ползла к красной черте. — Мы не видели на телеразвертке никаких городов. Хотя, как биолог, я не отказалась бы исследовать существо, способное дышать фтором. Кстати, мистер Донелли, если вы разрешите называть вас Джейком, можете обращаться ко мне по имени — Хелена.

— Что ж, это справедливо — эй, вы следите за прибором? Включайте систему мягкой посадки. Правильно. Теперь поверните до половины. Так держать. Так держать! Вот мы и прибыли! Хватайтесь за что-нибудь, все, живо! Доктор Юссуф! Прижмитесь к койке, как можно плотнее прижмитесь к койке!

Он легким щелчком повернул рукоять, резко закрепил ее в неподвижном положении и двумя руками крепко ухватился за края пульта управления.

Казалось, что днище корпуса попало на шлифовальный круг. Скрежещущий звук становился все громче, корабль издавал жалобные стоны. Скрежет распространился по всему днищу спасательного катера, поднялся до непереносимо высокого пронзительного воя, от которого дрожала каждая молекула в телах несчастных пассажиров. Наконец жуткий вой прекратился и злобная сила швырнула их куда-то вбок.

Донелли расстегнул ремни.

— Я видывал первых помощников, которые хуже справлялись с носовыми двигателями, Хелена, — прокомментировал он. — Итак, мы находимся на доброй старой... Кстати, как там она называется-то, эта планета?

— Никак, насколько мне известно. — Хелена поспешно подошла к Ибн Юссуфу, который лежал, постанывая, закованный в гипсовый панцирь, защищавший его ребра и руку, сломанные во время первого взрыва на «Ионийском Фартуке». — Когда мы проходили мимо этой системы на пути к Денебу неделю назад, капитан Хауберг назвал солнце Максимилианом — наверное, в честь заместителя секретаря Совета Земли? Значит, эта планета не более чем Максимилиан-II — маленький спутник очень маленькой звезды.

— Какое падение, — проворчал Донелли, — в последний раз, когда мне пришлось выбираться из потерпевшей крушение космической развалюхи, я оказался в самой гуще войны между нашей Солнечной системой и Антарской. Теперь, в приступе умопомешательства, не иначе, я присоединяюсь к экспедиции в ту часть космоса, куда человечество еще даже не заглядывало. И мне достается капитан, который так занят умасливанием ученых и правительственных чиновников, что не утруждает себя проверкой запасных резервуаров с горючим, не говоря уже о спасательных катерах. Я нахожусь в космосе с тремя людьми — не обижайтесь, Хелена, — которые не могут отличить взрывную волну от дыры в Сигнусе и так суетятся, пытаясь закрыть люки в тамбуре, что второй взрыв настигает-таки нас, выводит из строя двигатели и уничтожает большую часть горючего. В довершение всего мне приходится садиться на планету, которой даже нет на картах, и начинать поиски кварты-другой контраурана, в надежде, что он все же здесь есть.

Хелена Наксос слегка ослабила повязку на ученом, стараясь устроить его поудобнее, и хмыкнула.

— Печально, конечно, верно? Но наш катер — единственный, который успел отойти от корабля. Нам еще повезло.

Донелли принялся влезать в космический скафандр.

— Нам не повезло, — возразил он, — просто у нас на борту оказался толковый космонавт — я. Схожу-ка в разведку, посмотрю, есть ли на этом острове с кем разговаривать. Наша единственная надежда — это помощь аборигенов, если они здесь имеются, конечно. Сидите тихо, пока я не вернусь, и не прикасайтесь к приборам, если их назначение вам неизвестно.

— Хотите, пойду с вами... э-э... Донелли? — Доктор Блейн двинулся к стойке со скафандрами. — Если вы столкнетесь с опасностью...

— ...То мне легче будет справиться одному. В этом скафандре у меня есть ультразвук. А вы, док, — вы можете забыть, на какую кнопку нажимать. Великие галактики!

Покачивая головой в шлеме, Донелли начал возиться с механизмом, открывавшим люк.

Оранжевая земля, как выяснилось, оказалась ломкой, она хрустела и расслаивалась под ногами. Несмотря на желтоватый оттенок атмосферы, он смог полностью разглядеть очертания острова с возвышавшегося неподалеку от корабля холма. Это был весьма небольшой клочок суши, словно случайно выступивший из бурного моря фтористо-водородной кислоты.

Бóльшая часть острова была лишена какой-либо растительности — лишь кое-где оранжевую монотонность почвы нарушали маленькие точки черного мха. Между кораблем и морем виднелся участок, покрытый огромными пурпурными цветами на ярко-алых стеблях футов тридцати высотой, едва заметно подрагивавших в неподвижном воздухе.

Забавно, однако сейчас гораздо важнее решить проблему с горючим.

Карабкаясь на холм, он заметил на его склоне вход в небольшую пещеру. Теперь, спустившись вниз, разведчик увидел, что нижний край отверстия располагается значительно выше земли. Он уже было собрался войти внутрь, но тут же резко остановился.

Внутри что-то двигалось.

Закованным в металл пальцем он одним щелчком включил фонарь, вмонтированный в шлем, а другой рукой освободил ультразвуковой пистолет из зажимов на боку скафандра и подождал, пока сработает автоматическая система адаптации его к атмосфере планеты. Наконец оружие слегка завибрировало — значит, пистолет приведен в рабочее состояние.

Да, они, безусловно, нуждались в помощи коренных обитателей планеты, но погибать по причине собственной беспечности все же не стоило.

Сразу за входом в пещеру луч его фонаря высветил с десяток крохотных личинкообразных существ, питающихся чьими-то останками. Каким существам принадлежали прежде эти истонченные фрагменты плоти, распознать было уже невозможно.

Донелли уставился на маленьких белых червей.

— Если вы обладаете разумом, то мне не следует идти дальше. Мне почему-то кажется, что друзьями нам не стать. Или во мне говорят предрассудки и я ошибаюсь?

Поскольку ни он, ни его вопрос не удостоились внимания, космонавт двинулся в глубь пещеры. Щелчок в наушниках опять заставил его резко остановиться — сердце бешено застучало в груди.

Неужели? Так быстро и легко? Он сдвинул экран со счетчика Гейгера, встроенного в нагрудную часть скафандра. Треск стал громче. Донелли стал медленно поворачиваться, и наконец луч от фонарика высветил возле самой стены микроскопические кристаллы. Контрауран! Самое компактное супергорючее, обнаруженное человечеством в ходе исследования Галактики, горючее, не требующее очистки, так как могло существовать только в чистом виде. Все до единого двигатели и атомные преобразователи на всех до единого космических кораблях, построенных за последние шестьдесят лет, были спроектированы с учетом использования именно этого горючего.

Но шесть кристаллов все же не бог весть что. На таком количестве контраурана спасательный катер может только взлететь, чтобы тут же рухнуть в море фтористо-водородной кислоты.

«И все-таки, — подбадривал сам себя Донелли, — это вселяет надежду: ведь удалось найти хоть сколько-то, да еще так близко от поверхности. Принесу с корабля свинцовый контейнер и сгребу их туда. Но, может быть, там, подальше, у этих кристаллов имеются родственники?»

Урановых родичей он не обнаружил, но кое у кого они тем не менее нашлись.

В задней части пещеры пульсировали на земле четыре больших, высотой ему по грудь, зеленых шара, густо испещренных черными и розовыми прожилками. Яйца? А если не яйца, то что?