Иной мир

V

Потерянная капля большого пожара — из этого получилась Земля. Когда элементы соединились, из огня образовалась жизнь, из жизни — человек. Огонь остался в нем: он копал, изучал, анализировал и создавал для себя то, что считал полезным: инструменты и оружие, дома и корабли, отравляющий газ и Бога по своему подобию, курительные трубки и стекла в очках и мыло тоже, чтобы очищать себя от грязи. Но в нем есть еще кое-что, что требует очистки, и в этом мыло не поможет. Он все еще остался таким же, каким был в самом начале: не хорошим, не плохим, отчасти мусор, отчасти природа, часть материи, большой, словно великан, маленький словно самый крошечный микроб, боязливый словно червяк, уважающий смерть, надеющийся и сомневающийся, черт и бог, раб, властитель и бунтовщик. Ищущий, который слишком слаб, чтобы усмирить свои страстные желания, слишком гордый и слишком сильный, чтобы отказаться от своих преимуществ, данных ему от природы. Капля Каина, капля Авеля.

Человек — природа, как и межзвездная материя, как и протуберанец на Солнце, двуличный как протон, электрон и все прочие вращающиеся частицы, знаниями о существовании которых располагает только он один. Он кусочек природы как мышь, как паук, как енот, как воробей или даже ракообразный. И все же он другой. Человек любит и ненавидит и спрашивает: Почему? Человек измеряет и производит вычисления и спрашивает: Сколько? Человек в поисках. Он ищут на земле, в воздухе, на дне морском и в просторах космоса; и он постоянно находит одно и то же: частицы самого себя.

Он не прекратит поиски, потому что от начала до конца он ищет сам себя, свое происхождение и свое подобие. И это больше, чем производить детей на свет, есть или пить. И поэтому он больше, чем мусор, больше, чем просто материя, больше чем микроб, мышь, паук, енот, воробей, ракообразный; больше чем двуликий протон, межзвездная материя и протуберанец на Солнце. Потому что он может рассчитывать и измерять, взвешивать и думать, а высшее мышление состоит в познании самого себя. Он не прекратит поиски, пока не найдет эхо своего голоса, свое собственное отражение.

Поверхность всех шести континентов — путаница проводов, геометрических форм и таинственных знаков.

Рядом с городком Аули Ата, на высокогорном плато гор Алатау, протянулся на общей длине в семнадцать километров один из основных центров радиотелескопии. Две гидроэлектростанции подпитывали передающие и принимающие установки, которые состояли частично из антенных систем, частично из подвижных параболоидов, самый большой из которых имел диаметр сто девяносто восемь метров. Импульсы, которые отправлялись с помощью этих установок, поступали из маленького, побеленного белой краской дома, и они также собирались здесь при приеме сигналов. На дюжина измерительных приборов принятые сигналы отображались в виде бесшумно отклоняющихся стрелок, светящихся кривых и точек. От этого мозгового центра было рукой подать до жилища двух руководителей этой центральной ретрансляторной станции между Землей и космосом, Берт Бергенсен и Василий Афонин. Уже несколько месяцев сотрудники этого радиоцентра было преисполнено энергией. Уже несколько месяцев они были наполнены мистической надеждой и научным любопытством. В космосе были обнаружены новый источник радиоизлучения. Они приняли сигналы, которые, возможно, были отправлены разумными существами. Были сотни таких радиоисточников — было ли их существование капризом природы, случаем? Огромные радиотелескопы были направлены на космос, и каждую секунду регистрировалось и записывалось тысячи сигналов. Главный центр радиотелескопии был гигантским ухом — самым большим в мире, охотно сказал бы Афонин, но в Северной Каролине, на другой стороне земного шара, находился такой же большой слуховой аппарат, и там тоже ученые были готовы день и ночь, наконец, расслышать из загадочного бормотания Вселенной голоса Разума.

До настоящего момент ни один из принятых сигналов не был расшифрован. Диапазон работы приемников колебался на волнах длиной от трех до десяти сантиметров, но все, что принималось, оказывалось неподдающимся расшифровке и ничего общего не имело с волеизъявлением чужих существ. Из глубин Вселенной до Земли доносился голос хаоса. Этот голос рассказывал о структуре материи и бегстве звезд. Афонин и Бергенсен напрасно пытались расслышать Разум в сигналах, которые приходили из космоса поющими и кряхтящими, бьющимися, дребезжащими и царапающими. Они прислушивались и ждали сигналов, которые возвещали бы: Мы живем! Мы мыслим! Мы живем в той же небесной сфере, что и вы! Нам известна структура материи и знаем, что вы есть, что мы сами есть! Мы приняли Ваши сигналы, ответьте нам. Эти двое были похожи на поэта, который смотрел на небосвод в поисках чего-то, в глубоких раздумьях и при этом находил слова: «Слышать все удары сердца моего. Хотел бы я, чтобы Высшим Разумом — Тайны этой Земли, Не загадка возникновения — И становления и прохождения — Когда-нибудь открыться могли…». Были принятый сигналы, которые позволяли надеяться. Каждый день могли поступить новые импульсы, четче, возможно, чище. Афонин и Бергенсен верили в дублирование разума. Они тоже отправили сигналы, еще несколько лет тому назад. Они еще могли быть приняты в сфере, удаленной на девять световых лет. Отправленные импульсы были просты и однообразны и не предъявляли чрезмерных требований к ожидаемому интеллекту адресата. Они давали, в конечном итоге, после расшифровки, простые геометрические формы и математические знаки, которые имели значение во всей Вселенной. На удалении в девять световых лет находились несколько звезд «Большого пса». Все указывало на то, что вокруг Сириуса обращались планеты. Была ли на них жизнь? Земля дала о себе знать, но ответ из космического пространства не состоялся вопреки ожиданиям — он все же не состоялся. Афонин и Бергенсен были непоколебимы. Однажды, они твердо верили в это, электронные записи выдадут диаграмму полную смысла. Однажды — когда? Это могло произойти в любой день, сегодня или завтра…

Посреди ночи Афонина разбудили. Когда он снял телефонную трубку, он услышал голос дежурного инженера. Северная Каролина желала говорить с ним. На другом конце провода был его американский коллега Грег Дугган, с которым он был очень хорошо дружен. Они знали друг друга по многочисленным конгрессам и регулярно обменивались своим опытом и наблюдениями. После того, как оба ученых поприветствовали друг друга и задали друг другу обычные вопросы о погоде, Дугган приступил излагать свою просьбу. В Северной Каролине были приняты сигналы на частоте 640,3 мегагерц… Теперь Дугган хотел узнать от Афонина, могли ли эти сигналы исходить от старого космического зонда, который был оснащен солнечными батареями, который работал бы на этой частоте. В американской базе данных зондов и космических кораблей эта частота не значилась.

У обоих сторон были исследовательские зонды, о стартах которых не было заявлено официально. Афонин был уверен, что найдет отправителя этих сигналов. Это был бы не первый раз, когда спутник, запущенный много лет назад, достигший орбиты Солнца, и затем приблизившийся после обращения к Земле, снова излучал свои импульсы автоматически. Теоретически это могло повторяться регулярно через определенные промежутки времени на протяжении столетий.

В список была внесена целая дюжина таких искусственных спутников. Но к своему удивлению, Афонин установил, что ни один из них не мог передавать сигналы на этой частоте. Он поделился результатами с Дугганом.

— Феномен, — сказал Дугган, — возможно, у нас скоро появятся гости из космического пространства.

Это бал шутка, но интерес Афонина проснулся. Он записал координаты и дал задание инженерам своего центра искать в этой области. Затем он разбудил своего коллегу Бергенсена и направился в приемную станцию.

Там в это время были предприняты все меры, но в усилителе был лишь треск и шум. Бергенсен подошел к центральному пульту управления в войлочных тапочках. Он зевнул и усталым голосом сказал: «Кто знает, что услышал Дугган. Им следовало бы лучше запретить эксперименты своим радиолюбителям.

Некоторое время было слышно лишь шум и треск.

— Я недавно прочел, что крупный электро-концерн собрал и вывел на орбиту четырехступенчатую ракету, — проворчал Бергенсен. — Самое время, чтобы предотвратить эти частные исследования. Каждой фирме свой собственный спутник — и в эфире настает полная неразбериха.

— Но нет передатчика, который транслирует на этой частоте, — пробормотал Афонин, — это самое странное в этом деле.

Бергенсен проявил мало интереса.

— Если на этой длине волн между тремя и десятью сантиметрами что-нибудь обозначится, ты можешь меня снова разбудить.

Он снова громко и продолжительно зевнул и хотел пошлепать обратно, когда возглас Афонина заставил его поспешить обратно. В шуме, который доносится из усилителя, были слышны слабые сигналы. Сигналы были записаны на пленку. Эти сигналы воспринимались почти минуту, затем они перекрылись атмосферными помехами. Они до предрассветных сумерек оставались на центральном пульте. И Дугган, с которым они еще раз разговаривали этой ночью тоже не смог сказать ничего нового. Он тоже принял их в очередной раз. Они снова проверили все спутники и зонды, о которых могла идти речь, — нигде не было такого передатчика, который мог бы передавать на этой частоте. Это оставалось загадкой, потому что сигналы не могли исходить из глубин космоса. Они должны были быть отправлены рядом Землей, по крайней мере пределах Солнечной системы, это означало бы то, что неизвестный космический корабль приближался к Земле. Но эта мысль была абсурдной, потому что у космического корабля, который движется из далеких миров, были бы другие возможности обратить на себя внимание.

Поиски не увенчались успехом и в последующие дни. Напрасно специальные камеры фотографировали градус за градусом соответствующую область неба, напрасными были и розыски обсерватории на околоземной орбите. Вычислительные центры расшифровали пару букв из принятых сигналов — никто не знал, что с ними делать. Таким образом оба ученых и их американский коллега пришли к выводу, что пошли по ложному пути. Бергенсен позднее написал об этом небольшую статью для специализированного журнала «Апсиды[4]», в которой он сослался на отраженный сигнал, происхождение которого, по всей видимости, следовало искать на самой Земле. О сигналах и бессонной ночи забыли.

Афонин и Бергенсен в дальнейшем сконцентрировались на дальних радиочастотах, голосе Разума из космоса и на ответ из сферы созвездия «Большого пса». Были ли эти усилия бессмысленными? Половину тысячелетия до этого Коперник уничтожил своей логикой религиозное утверждение, что Земля — центр Вселенной. Спустя три столетия Дарвин оказался тем, кто вернул человека на свое место в истории развития природы. Набожные священнослужители, маклеры страха и глупости затихли. Нет, это немыслимо, что Земля — единственная планета в этом бесконечном звездном океане, на которой есть жизнь. Однажды радиотелескопы предоставят доказательства этого. Голос, Разум чужих существ донесется до нас, предупреждающе, может быть, — или даже поучающе и сообщит нам новые, лучшие знания. Братья по Разуму на небосводе.

Сигналам, которые приняли Афонин, Бергенсен и Дугган в ту ночь, суждено через несколько дней принять неожиданное толкование.