Инкана

Он медленно закрыл за собой дверь и опустил на пол небольшой черный портфель. В номере гостиницы стояла такая глубокая тишина, что казалось, и его самого не существовало. Мертвая тишина. Лакричнику стало страшно. Он медленно подошел к готельному киберону и нажал на красную клавишу «музыкальный транслятор». Из поднебесья заструились мягкие звуки, словно скрипки. Потом он включил все три окна, где спроектировалось море и солнце на закате, а на окне слева и горный хребет. Лег на топчан и закрыл глаза.

— Чем вы так обеспокоены? — спросил отельный киберон. Виоловая лампа освещала причудливый орнамент на желтоватых стенах отельного номера, дверь стенного шкафа и экран телеинформатора, мереховый стол с вазоном искусственных цветов и полидикроловый триген киберона. Лакричник открыл глаза, ничего не ответил.

— Вы не нуждаетесь в моей компании? — опять спросил киберон.

— Просто не представляю, чем ты можешь мне помочь.

— Напрасно. Расскажите мне о себе. Вы уже вторую неделю живете в этом номере и еще ни разу не обратились за моей помощью.

Лакричник приподнялся и сел на топчане:

— Уже вторую неделю? Я потерял ощущение времени… Сделай музыку потише…

— О чем вы сейчас думаете?

— Галлюцинации… Я не могу отличить их от реальности. Перед глазами стоят контуры того желтого тела, что словно желтый листок…

— Может, действительно то был желтый листок? — Я думал об этом, но был еще длинный белый свадебный шлейф, он развевался в воздухе, а сквозь его сумеречную прозрачность угадывались контуры человеческого тела в причудливой неестественной позе. Было похоже на желтый кленовый листок, а у него на виске — кровь тоненьким ручейком…

И кто-то тихо смеялся водянистым смехом, который словно вытекал изо рта…

— Водянистым смехом? — громко рассмеялся киберон.

— Рад, что тебя немного потешил. — Лакричник грустно улыбнулся. — Но я в отчаянии. Может быть, у меня повышена чувствительность к энергии Прея? Не могу понять, как здесь, на Инкане, живут люди?

— А почему бы им и не жить? — опять засмеялся киберон. — Люди везде могут жить. Я так считаю.

— Правда твоя. — Лакричник коснулся рукой мерехового стола и, ощутив прикосновение, немного успокоился. — На Земле не было возможности даже толком изучить это излучение…

— Да, я знаю, — перебил его киберон. — Я знаю, что двадцать седьмой астероидный поток, как выяснилось уже после создания сто сорок второго звездного, имел очень высокий уровень излучения энергии Прея, энергии, которая освобождается вследствие природной или искусственной аннигиляции. Я все это знаю. Но давно известно, что влияние этой энергии на человеческую психику в свое время было очень преувеличено. Конечно, есть субъекты более уязвимые… Вы, собственно, откуда прилетели?

— Я землянин.

— Физик?

— Нет, исследователь-психолог. Моя тема — изменение психики в условиях инканского биопланоциноза.

— Интересная тема, — рассудительно сказал киберон. — Однако вам не следует акцентировать на энергии Прея. Ведь на Инкане на людей действует много различных факторов: изменение привычного стереотипа, отдаленность от естественного светила со всем комплексом его излучения, спектр нового искусственного солнца, новые почвы и новые, непривычные для землян химические соединения. А энергия Прея? Вот увидите, интерес к ней скоро пропадет. Я бы не советовал вам уделять ей слишком много внимания. Напрасный труд. Эта тема скоро потеряет свою актуальность.

— Почему ты так считаешь?

— Потому, что это вообще не самостоятельный вид энергии. Это комплекс различных излучений — корпускулярных и эманационных непостоянного спектра, освобождающийся при аннигиляции.

И вдруг словно кто-то застонал. Потом крик:

— О, как интересно! Я сейчас отрежу себе руку! Это очень интересно!

Значит, снова галлюцинации. На этот раз слуховые. Лакричник зашагал по комнате, нервно кусая губы, глубоко дыша. Посмотрел на экраны окон и грустно улыбнулся морю, горам и солнцу на закате. Он пожалел, что это были ненастоящие окна. Даже если бы через них и были видны только окна соседнего дома, или трубы неокомпенсаторов, или магистрали с однообразным мельканием геликотремов, все равно было бы лучше, чем придуманное море и небо безоблачное, лучше, чем галлюцинации на экране. В тех трубах и быстрых машинах есть своя красота, красота человеческой силы. Но за окнами одна за другой белопенно накатывались на берег морские волны.

— Лучше бы поговорил со мной, — настырно продолжал киберон.

— Не люблю говорить, не видя собеседника.

— Вам трудно угодить, — рассмеялся киберон. — Одним не нравится, если мы похожи на вас, людей, а другим нужно видеть собеседника. Мне, может быть, тоже было бы приятнее разговаривать с полидикроловым тригеном, но я же не намекаю вам лишний раз, что вы только человек и к тому же не приспособленный к напряженному функционированию.

— Прекрати! — отчаянно закричал Лакричник, а стены отеля с жадностью поглотили его крик. — Ты ведешь себя дерзко! Я отключу тебя от энергосети!

— С разрешения центрального диспетчера, — молвил киберон уже почти ласковым тоном. — Ведь я здесь не только для того, чтобы развлекать вас, но и для контроля, чтобы вы не сделали никаких глупостей. Вы у нас человек новый, очутились в непривычной обстановке и к тому же, сами видите, вы очень чувствительны к энергии Прея… А если вам не нравится мой тон, то извините. Я просто хотел угодить вам, создавая разногласие. Люди преимущественно не любят, если киберы им во всем угождают. Но у вас, вижу, иные взгляды, и я вас понимаю. Достаточно в мире разногласий и без киберов… — киберон тихо засмеялся. — Так останемся друзьями. А если хотите видеть собеседника пожалуйста.

На экране одного из окон Лакричник вдруг увидел фигуру человека, идущего от моря. Человек быстро приближался. Его, белая рубашка ловила отблески заходящего солнца, волосы были мокрые, словно он только что купался в море. Но что это? Лакричник узнал в той фигуре самого себя.

— Привет! — весело сказал Лакричник с экрана, подходя так близко, что его лицо заняло почти весь прямоугольник воображаемого окна. — Что это ты захандрил? Рассказывай!

Лакричник молчал, с отчаянием глядя на экран.

— Тебя беспокоит потеря ощущения границы между реальным и вымышленным? Ведь правда? — улыбался с экрана двойник. — Я знаю, меня это тоже беспокоило первые дни. Но сегодня все иначе. Сегодня я впервые пошел к морю. Вода такая теплая и такая прозрачная. Я бы советовал и тебе не мучиться попусту в номере, а поехать к морю, развеяться. Я даже могу обождать тебя здесь, на побережье. От «Дзябрана» это десять минут. Слышишь, старик?

— Кто ты? — хрипло спросил Лакричник.

— Ну вот тебе, и не стыдно такое спрашивать? — рассмеялся Лакричник, который на экране. — Да ты переутомился! Разве можно так много работать?! Или думаешь, если прилетел сюда для научных исследований, то нужно хвататься за все сразу? Никогда не нужно спешить. Слышишь? Послушайся доброго совета: не выискивай лишних проблем, но постоянно имитируй деятельность. Припоминаешь, как в нашей старой сказочке кто-то там связывал быков хвостами, чтобы понести всех вместе, потому что не мог понести даже одного? Понимаешь? Я вчера это понял…

— Оставь меня! — крикнул Лакричник. — Оставь меня в покое!

— Нет, я не смогу оставить тебя в покое.

— Почему?

— Покой очень трудно имитировать. — Двойник отошел чуть дальше, и на экране окна снова появилось море, на белой рубашке опять заиграли отблески заходящего солнца. — Очень трудно имитировать. Но не грусти. Лучше послушай, что со мной приключилось вчера.

— С тобой?

— Да, со мной. И с тобою. Это все равно.

— Я помню все, что было вчера.

— А хочешь, расскажу такое, чего ты не помнишь?

— Будешь выдумывать?

— Вспоминать или выдумывать. Разве не все равно. Ты очень странный, улыбнулся с экрана. — Вчерашнее существует только придуманным. Потому что оно было и его уже нет. Понимаешь? Я тебе открою маленькую тайну. Как ты думаешь, почему люди умирают? Не знаешь?

— Знаю.

— Нет, не знаешь. Они уходят во вчера, чтобы ты мог придумать их такими, как тебе хочется.

Лакричник долго неподвижно сидел на топчане, потом резко поднялся.

— Достаточно! — сказал, решительно подошел и выключил все три окна.

— А говорили, что хотите видеть собеседника, — затаенная ирония слышалась в голосе киберона. — Как посмотрю, у вас и с самим собой нет ничего общего.

Лакричник выключил свет и какое-то мгновение смотрел, как в сумерках комнаты желтовато светятся, словно два глаза, телекариусы киберона.

— Далеко собрались?

Не ответив, закрыл за собой дверь. Он спустился скоростным лифтом со 127-го этажа. Вышел из отеля. Нашел среди множества машин на стоянке свой оранжевый трансагуляр.

Совершенно бесцельно, но очень решительно он открыл люк и, словно спеша, сел в мягкое кресло кабины. Включил двигатель. Его движения были быстрыми и уверенными. От последовательной смены движений словно приходило ощущение собственной реальности. Взглянул на шкалу спектросублиматора, сверил показания прибора со стандартной шкалой. Потом проверил заполненность баков топливом Бакса, включил синхронизатор гелиогенератора и нажал на красную кнопку «пуск». Машина завибрировала, ожидая следующей команды. Щелкнул тумблером «горизонталь», положил руки на руль, нажал ногой на акселератор.

Вот уже который день подряд он имитировал деятельность. Изображал озабоченность и от этой игры чувствовал себя действительно озабоченным.

Какое-то время медленно объезжал отель «Дзябран». Смотрел на прохожих озабоченных или театрально спокойных. Неожиданно для самого себя нажал на кнопку «вертикаль», и машина начала послушно подниматься, слегка завалившись на правый бок, продолжая описывать круг. Потом с максимальной скоростью он набрал высоту, вышел в открытый космос. Долгое время даже не оглядывался па Инкану. Смотрел на звездные узоры и думал о черной бесконечности, словно о живом существе, словно о громадном городе. Но ни разу не спросил себя, куда он летит, зачем напряженно сжимает руль своего трансагуляра.

Потом, тоже неосознанно, внезапно завалил машину на левый бок и сделал крутой разворот.

Услышал — стучит по обшивке коннектор гелиогенератора. Его давно нужно было приварить или заменить новым. Прошлый раз, когда коннектор повредило метеоритом. Лакричник просто зафиксировал его монодиртом. И вот опять он стучал по обшивке. Пришлось надеть защитный комбинезон, который всегда лежал у Лакричника на заднем сиденье, и выйти из кабины.

Автопилот держал обратный курс на Инкану.

Пытался делать все очень быстро, ибо понимал, что автопилот скоро переведет машину на режим торможения. Кое-как прикрепил коннектор и уже собрался возвращаться в кабину, как вдруг сперва спиной, которая даже через защитный костюм ощутила огненное дыхание, а потом и разумом понял, что случилось.

Ею траектория совпала с траекторией искусственного солнца, громадной ракеты с топливом Бакса, дарующей тепло и свет для сто сорок второго звездного метакаскада. Лакричник резко обернулся и увидел ее, еще такую далекую и уже такую близкую. Понял, что не успеет возвратиться в кабину, что приходит его конец, но почему-то не было волнения и страха. Наоборот, с каким-то интересом, до боли прищурив глаза, рассматривал громадную скипетровидную головку ракеты. Поймал себя на мысли, что жалеет о том, что такое интересное зрелище ему больше никогда не придется увидеть еще раз. Смотрел как интересный кинофильм, и понимал, что смотрит в последний раз. Однако хватило трезвости мышления спрятаться за корпус своего трансагуляра.

Ему казалось, что он закипает в собственных испарениях. Но сгореть было не суждено. Тело машины взяло на себя основной тепловой удар. Солнце прошло на расстоянии всего нескольких километров. Обезумев от боли, инстинктивно пытался спасаться: судорожно перебирая ребристую дакроновую троллею, которой был связан с машиной, добрался до кабины, смог ее открыть, даже выключил мотор деклиматора и уже после этого упал на дно кабины. Это длилось считанные секунды, но потом в его сознании растянется на часы. Нестерпимо болело обожженное тело. Напряженным, судорожным движением Лакричник сорвал с себя шлем. Какое-то мгновение отдыхал. Потом удалось снять и комбинезон. Из аптечки достал тюбик ФИР-7 и быстро растер мазью тело. Спешил, пока на коже не появились волдыри, тогда ФИР-7 уже не поможет. На ладонях остались кровавые отпечатки от ребристой троллеи.

Тем временем Инкана приближалась. Лакричник быстро пришел в себя. Опять уверенно положил руки на руль. Чувствовал себя счастливым, но не оттого, что остался жив, а от остроты пережитого. Словно посмотрел интересный фильм. Тело уже не болело, а только приятно покалывало после мази, как после холодного душа.

И вдруг Лакричник громко рассмеялся и резко повернул руль налево. Машина завалилась на левый бок, крутой вираж, глаза налились кровью от перегрузки.

Лакричник догнал ракету-солнце. Подлетел к ней совсем близко. Словно бабочка к свече, снова и снова возвращался к скипетровидной, пышущей огнем головке ракеты. Безумно смеялся, когда огненные языки лизали брюхо машины. Подлетал к искусственному солнцу все ближе, но не сгорал, как мотылек, и ему захотелось пролететь через самый ад. Машина выдержит семь тысяч градусов Нужно только удачно пролететь между арками колосников ядерной топки и вырваться наружу с противоположной стороны.

Лакричник уже направил машину навстречу смерти, описав очередной круг, но какая-то сила заставила сто опомниться и взять курс на Инкану. Высокомерно, победно улыбаясь, он смотрел, как яркие протуберанцы в последний раз лизнули брюхо корабля.

Через несколько минут включил режим торможения.

Посадил машину на небольшой поляне на берегу реки. Рядом был лес. Лакричник долго не выходил из кабины. Смотрел на реку, на вечножелтый лес выдумку биологов, на зеленую траву. Потом открыл люк и долго сидел, свесив ноги. Слушал тишину. Потом соскочил на землю, лег в густую траву и утонул в ней, словно растворился.

Где-то далеко словно ударил колокол. Потом еще раз, еще раз… Лакричник приподнялся и посмотрел вокруг. Колокола ударили снова, и Лакричник понял, что этот звон рождается в его мозгу.

Обессиленно, в отчаянии упал в траву. Опять галлюцинации. Нужно как можно быстрее возвращаться на Землю, пока не привык к постоянным имитациям. Здесь, на Инкане, имитации деятельности спасали его от болезненных срывов. Но ведь он еще не потерял способности понимать, как это ужасно — превратить свою жизнь в постоянные имитации работы, любви, счастья. Нужно как можно быстрее возвращаться.

— Добрый день, — услышал звонкий голос над собой, а потом словно эхо повторило несколько раз. — Добрый день… обрый день… брый день… рый день…

Захотелось плакать.

— Добрый вечер, — опять тот же голос, и опять эхо повторило уж тише: Добрый вечер… обрый вечер… брый вечер… рый вечер…

— Вы заснули? — ласковый женский голос. Лакричник лежал неподвижно.

— Может быть, это биокибер? Поврежденный кибер? — мужской голос.

— Его нужно убрать отсюда, — женский голос. — Отправить на комбинат.

Лакричник перевернулся на спину и тупо смотрел в одну точку, не надеясь никого увидеть. Однако перед ним стояли юноша и девушка. Он был уверен, что они существуют только в его воображении.

— Нет, это не кибер, — сказала девушка и села на траву рядом с ним. Добрый вечер, — сказала тихо.

Лучи заходящего солнца оранжево освещали ее золотистые волосы.

— Кто вы? — наконец спросил Лакричник.

— Ярутка. — Улыбнулась.

Лакричник протянул руку и прикоснулся к девушке.

— Через несколько минут на этом месте… — сказала Ярутка и удивленно посмотрела на него, — …начнется строительство Инканского исследовательского центра проблем долголетия. Мы вынуждены вас побеспокоить…

— Я только что был там! — воскликнул Лакричник, смотря на оранжевую тарелку искусственного светила на горизонте.

— Где — там?

— Там, — показал рукой на солнце. — И я там не думал о вас. Мне было хорошо там.

— Вы бредите? — испуганно молвил юноша.

Лакричник молчал, только смотрел воспаленными, мутными глазами.

— Однако же вы дерзкие галлюцинации… Вы не дали мне и минуты отдыха… Вы заставляете меня снова лететь туда… — устало смотрел на заходящее солнце. — Только постоянная деятельность спасает душу. — Лакричник медленно пошел к своей машине, вдруг неожиданно остановился и закричал: — А вы кто такие?! Почему я должен вам подчиняться, словно вы действительно существуете?!

— Вам здесь опасно находиться, — сердито сказал юноша. — Это строительная площадка. Через несколько минут…

И в это время долетел шум множества мощных моторов. С неба в густую высокую траву начали спускаться большие грузовые тригуляторы, из них выбегали люди, выезжали машины. Вмиг все смешалось в один круговорот грохот машин, хриплые, усиленные мегафонами голоса людей. Лакричник еще пытался понять — существует ли виденное на самом деле или только представляется ему. Со всех сил закричал:

— Остановитесь! Эй, вы! Вы все! Остановитесь! Хоть ктонибудь остановитесь!

Но на него никто не обращал внимания, его голоса вообще никто не услышал за грохотом. И Лакричник победно улыбнулся:

— Вы не существуете! Вы только мираж! Я разговариваю с миражем. Я говорю сам с собой.

Обходя большие машины и людей, дошел до своего трансангулятора, сел в кабину и дрожащей рукой нажал на клавишу экстренной связи с Землей.

— Земля?

— Седьмая на канале девятого, — ответил безразличный голос кибера из динамика.

— Земля, я девятый. Я не могу продолжать программу исследований. Галлюцинации. Прошу о помощи.

— Информация принята.

Он еще смог запрограммировать траекторию к отелю «Дзябран», нажал на кнопку «вертикаль». Закрыл глаза и заснул мгновенно, словно умер.

Проснулся он так же неожиданно. Солнце светило прямо в глаза. Посмотрел на часы — он спал два дня в машине на стоянке возле отеля.

В душе царило непонятное равновесие. Покой. Лакричник не узнал сам себя. Словно родился во второй раз.

— Вот и миновал кризис, — сказал вслух.

Уже не проверял материальность окружающего. Степенно пошел к центральному входу отеля. Вдруг вспомнил ту девушку, ярутку. Ту, которую видел возле реки, и уже не волновала его, реальна ли она или порождена его больным воображением. Ощущал прикосновение ее волос, ее дыхание и даже упругость молодого тела. Чуть не возвратился назад к машине. Хотел лететь снова к реке, на строительную площадку. Он не сомневался, что встретит там ярутку. Ему захотелось опять быть средь суматохи, в толпе, объединенной общей для сотен имитацией деятельности. Но увидел на пороге больших прозрачных дверей своего старого друга, Тереста. Удивленно остановился, встрече не обрадовался. Терест подбежал к нему.

— Ну как ты? Я прилетел два часа тому назад, тебя нет… Как ты?

— Великолепно, — улыбнулся Лакричник. — Все нормально.

— Ты говорил с Центром. Напугал нас. Если уж ты просишь о помощи, значит, дела плохи. Ты говорил о галлюцинациях.

— Пустяки, — улыбнулся Лакричник. — На Инкане прекрасно, только нужно немного освоиться и не выискивать проблемы, старик, — самодовольно потрепал Тереста по плечу. — Понимаешь? Не нужно докапываться — галлюцинации или нет, умно или не умно. Хочешь, поедем сейчас к одной крале? Или пошли в мой номер, выпьем по стаканчику инканского.

Терест достал из кармана очки, протянул их Лакричнику.

— Пожалуйста, надень их, тогда мы и поговорим, и пойдем в отель, и выпьем по стаканчику. Я захватил с собой. Надень очки.

— Зачем? — безразлично спросил Лакричник.

— Не выискивай лишних проблем, — улыбнулся Терест. — Надень…

— Ты зануда, Терест. — Но очки все же небрежно нацепил на переносье.

Некоторое время оба напряженно молчали, смотрели друг на друга. Потом Терест достал еще одни очки, спрятал и свои глаза за синими стеклами.

— Ну как? С тобой уже можно говорить по-земному? — Ты давно прилетел?

— Я же сказал: два часа тому назад.

— Что это за очки?

— Новинка. Экспериментальная модель. Со временем это может быть и не в форме очков. Защита от энергии Прея благодаря генерации квазирезистивного поля. Полностью снимается влияние на центральную нервную. Скоро начнется массовое производство. Слышишь? Тема твоего исследования превратилась в чисто теоретическую. Скоро у каждого будет такой генератор, как есть теплая одежда у каждого на холодных планетах. Раскусили мы этот орешек!

Лакричник склонил голову Тересту на плечо и заплакал.

— Спасибо, что ты не задержался, — вымолвил сквозь слезы.