Инженер и дела

Глава 20 Все разъясняется…

Да, пока всё тихо. Ведь сколько шума мы с Ингой и девочками подняли в Москве, но никто так и не позаботился, чтобы хоть как-то нас побеспокоить. Словно в вакууме живём. Да, по-тихому вредить можно, но в открытую нападать никак. Хотя, нам, если честно, было уже всё побоку. Работаем, учимся, не нуждаемся, так и не трогают. Что нам надо? Вообще живём в свое удовольствие…

Правда, несмотря ни на что, мы от безделья не страдали. У меня, помимо ансамблей, и своих дел полно было. В понедельник я целый день плотно занимался, помимо бумажных работ в интересах тракторного производства, и своими электромясорубками. Немного уделил времени и деталям для посудомойки. Хотя, работники отдела ТНП и без меня прекрасно справлялись.

После работы я заглянул уже в библиотеку и попросил Софью Петровну, раз неделю назад сама же заикнулась, о правке рукописи, так и печати на машинке, как минимум, пяти копий. Думаю, что пять сотен рублей ей никак не лишние. Так-то, вопрос не в деньгах, а о реальной помощи хорошей женщине. Мало она получала, лишь около сотни рублей. Для меня уже не деньги, так они и лежат без дела. Зато я получу отредактированную и напечатанную повесть.

Хотя, вроде, нет. Во вторник меня нежданно, прямо из отдела ТНП, вызвали в наш Кировский РОВД. И там прежний майор Жеглов спокойно вручил мне уведомление о прекращении рассмотрения дела, возникшего в начале октября из-за, надо же, «моего» вызова милиции в Дом культуры имени Гиза, из-за отсутствия в действиях гражданина Видова Олега Ивановича противоправных действий в отношении меня. Надо же, лихо! Понятно, верхи уже договорились. И теперь получалось, что не было и подлой попытки подброса валюты, и сотрудники КГБ арестовывать меня не приходили, и в уведомлении не было ни слова о том, что в шкафу Видова нашли валюту. Всё абсолютно чисто. И милицию вызывал Иван Тимофеевич, но и о нём ни слова. А уж о показаниях Видова и речи нет.

— Так что, разобрались, товарищ Репнин. Может, Вы и думаете иначе, но товарищ Видов, как внештатный сотрудник КГБ, получил деньги для оперативных нужд. Против Вас он ничего не замышлял, тем более, и результаты проверки подтвердили это. В общем, можно считать, что этот случай к Вам никакого отношения не имеет. Просто произошло досадное недоразумение. Вы, конечно, можете подать жалобу уже в городское управление внутренних дел, но, думаю, и там результат будет таким же. И, конечно, имейте в виду, что, раз дело связано с КГБ, то лучше никому ничего не разглашать.

Ну, раз не надо, не буду. Хотя, никто с меня подписку не взял.

Да, получается, меня же откровенно слили. Нет, не этот злой и пытливый майор, буравивший меня тяжёлым взглядом. Ему дали строгую команду, и он сейчас аккуратно её выполняет. Вот о деле Паши он так и ничего не сказал. Сколько нам, особенно Инге, нервы попортил во время своих дотошных перекрёстных допросов. Но так и не смог расколоть хрупкую женщину. Чуть нас не развёл! Ладно, что мне самому удалось всё узнать и склонить жену на свою сторону. Хотя, несмотря на временные приступы по соблюдению наших законов и защите советских людей, он тоже карьерист. И Пашу он весной «колол» на валюту больше для того, чтобы отличиться. И выше начальства не прыгнет. Да, пока печальные у меня дела…

Ладно, артачиться я не стал. Ясно, что и советская милиция не всегда будет защищать интересы простых советских граждан. Но сейчас она ещё хорошо работала. Лет пятнадцать в запасе точно имеется. Вот когда наступят новые времена, тогда, да, всё сильно ухудшится. Ладно, это меня не совсем пугало. Может, тогда уже мне удастся стать олигархом? Хотя, Юрий Антонов или тот же Андрей Разин, при всех их советских миллионах, так и пролетели мимо.

— Ну, что Вы, товарищ майор? У меня нет оснований не верить нашей народной милиции. Тем более, гражданин Видов уже не работает на нашем Кировском заводе. Так и слышал, что за хорошую работу его даже приняли в штат по основному месту работы. Пусть он и там достойно защищает интересы советских граждан.

Майор немного косо посмотрел на меня. Но приличия не были нарушены. Так пока мне Видова опасаться и не стоило. Понятно, что далее приходилось остерегаться каждого чиха органов, но не всё так страшно. Пусть попробуют выйти на мой след! Шиш всем! Тем более, в ближайшее время я никаких подмётных писем наверх писать не собирался! Посмотрим, как пойдут дела!

Вот в среду меня уже настойчиво пригласили, нет, вызвали в комитет комсомола. Но Жени Савицкого на заседании не было. Так я с ним и беседовать бы не стал. Присутствовал и какой-то важный и строгий товарищ из парткома, вроде, даже партийный начальник Ивана Тимофеевича. Хотя, я уже не раз слышал, что Леонид Самуилович Мобузский имел на заводе, как партийный работник, не самую лучшую репутацию, но говоруном слыл хорошим. Короче, чистейший воды карьерист и, верятней всего, будущий перевёртыш…

— Товарищ Репнин, мы сейчас пригласили Вас, чтобы попросить принять участие в подготовке новогодних праздников. Всё-таки Вы у нас автор многих музыкальных произведений, и для Вас явно не составит труда что-то подготовить и к Новому году.

Одна из девушек-секретарей, выдав явно заготовленную речь, выжидательно уставилась на меня. Но и я не совсем прост!

— Э, спасибо за предложение, но, боюсь, с моей прозападной музыкой вы можете сорвать праздничные мероприятия. Вынужден сознаться, что пока у меня нет и готовой новогодней музыки, так и сам не думал насчёт праздников. Хотя, у меня в Москве приняли для одного телефильма пару песен подходящего содержания. Их там исполнили Ирма и Инесса Лацисы. Как бы и режиссёрам, и другим артистам, особенно Леониду Куравлёву, сильно понравились. Не знаю, включат их в фильм или нет, но как раз можно попросить девочек принять участие в ваших мероприятиях. Они пока свободны от выступлений в ВИА «Ласковый май». Думаю, что Ирма с Инессой, раз успешно выступили даже в Колонном зале, и перед товарищем Брежневым и другими руководителями нашей страны, справятся.

Я нарочно решил немного, ага, «потроллить» комсомольских активистов. Николай в прошлой жизни немало насмотрелся на таких карьеристов. А позже они все дружно стали «демократами».

Тут в разговор решил включиться и важный товарищ:

— Вы же и сами, товарищ Репнин, там выступали, и, судя по всему, вполне удачно. Тем более, Вы же недавно и много музыки для нового ВИА написали, и для радио их записали, и в ресторане, хоть это не совсем достойный поступок, всем семейством выступили. Неужели здесь не справитесь? Вы же комсомолец! А они, ясно, что самые сознательные, невзирая на разные лишения, ударно работают на комсомольских стройках! Вот и Вы покажите, что тоже способны справиться хотя бы с посильными задачами.

А причём тут сознательность и комсомольские стройки? Хотя, скоро все поедут строить Байкало-Амурскую магистраль или БАМ! Я даже могу прямо тут выдать яркие песни об этой дорогой и долго строящейся магистрали. Запустили бы, да в неудачное время попала.

Но я и так ударно тружусь. Помимо ВИА и ресторана, ещё и для Эстрадного оркестра хорошую музыку записали! Который, вроде, ещё в субботу вылетел в Швецию. Но про это товарищ, похоже, ещё не успел узнать? Пока эти записи по радио не передавались. Скорее, пустят в эфир лишь после возвращения из гастролей?

— Почему же, вполне справляюсь, Леонид Самуилович. Сейчас, вот, электромясорубку сделал. Нужная в хозяйстве вещь. Людям понравилась. — Что же, можно пнуть карьеристов-приспособленцев и позлее! — А насчёт сознательности? Вот, в погранвойсках служил, награждён медалью «За отвагу». В мае товарищ Брежнев вручил ещё два ордена Красной Звезды. И на комсомольской стройке под Томском был. — Тут я решил ещё слегка и прикольнуться. — Вот, песню задумал. Но, к сожалению, не о праздниках, а о работе.

И я аккуратно пропел:

— Дорога железная как ниточка тянется. А то, что построено, всё людям останется. Да, товарищи, вам тоже надо побывать на какой-нибудь комсомольской стройке! На всю жизнь память будет!

Ответом мне были изумлённые и гневные взгляды и партийца, и комсомольских секретарей. Они явно не ожидали такого ответа.

— Вы, что, товарищ Репнин, вообще отказываетесь от поручения комитета комсомола? — подала голос девушка-секретарь.

— Ну, что вы, уважаемые, как можно отказываться! Но пока я не готов. Вы и так отстранили меня, мою жену Ингу и её сестёр Ирму и Инессу от участия в деятельности ВИА «Май» и «Ласковый май» именно за исполнение, как вы считаете, прозападной музыки. Хотя, она зарегистрирована в ВААП и, ясно, таковой не является. Как мне известно, моя музыка уже полностью исключена из репертуара ансамблей. А другой музыки у меня пока нет. И не хотелось бы в очередной раз навлечь на себя и особенно девочек ваши репрессии. Вам лучше обратиться в Союз композиторов. Я уже предложил вам готовую музыку и подходящих исполнительниц. И попытаюсь и сам написать что-то, но гарантировать не могу. Вот что написано, то можно исполнить. Так я и не член Союза композиторов, а просто инженер, и музыка у меня не работа, а лишь увлечение.

На это предложение члены комитета ничего не ответили. Раз так, то я попрощался с ними и отправился к себе в отдел. Конечно, с чего мне принимать на себя обязательства? Не знаю, чего они там хотели. Явно хотели проверить меня на вшивость. У меня возникло подозрение, что им сверху поступило указание наладить со мной отношения, так, может, и вернуть хоть что-то в репертуар ансамблей. Но товарищи явно решили ограничиться пустой формальностью, так и сделать меня же козлом отпущения. Но, можно сказать, я их послал, понятно, не открыто. Это уже слишком и чревато. И, думаю, что они больше ко мне не обратятся. Похоже, и так своего добились, не получив от меня обещания на своё пустое и одноразовое предложение? Хотя, это меня не пугало. Отбрехаюсь как-нибудь.

А так, у меня имелись и парочка подходящих песен, и сам уже мог что-то подготовить, на самом деле, и сочинить. На худой конец, могу заменить слова в подходящих песнях.

— Что-то непонятно мне, товарищ Самошкин! Происходит что-то странное. Да, я об инженере Кировского завода Вячеславе Репнине. Вы же недавно мне сообщили, что он изобрёл ещё один бытовой прибор. Да, всего лишь электромясорубку, но компактную и удобную. И, вообще, похоже, парень целенаправленно работает над созданием целой линии бытовых приборов. Вон, какой удобный электрочайник придумал! Уже во всём обкоме они стоят.

— Да, товарищ Круглова, целая серия получается. Парень таится, но, похоже, на очереди ещё посудомойка, может, и другие приборы. Работа идёт. К сожалению, приходится констатировать, что пока в Министерстве культуры и на Гостелерадио сложилось предвзятое мнение о нём. Этим пользуются некоторые в Союзе композиторов, если честно, откровенно пытаясь избавиться от конкурента. Парень талантлив, и его музыка обоснованно популярна и за рубежом. Но дошло до того, что свои последние произведения он отдал напрямую в ВААП и имел там недолгую беседу с товарищем Панкиным. Похоже, намечается очередной валютный контракт? И имеются косвенные данные, что приглашение семьи парня на праздничный концерт устроил, через своего помощника, лично товарищ Брежнев. Он, хоть напрямую и не вмешивается, явно с интересом следит за ним.

— Даже так? И ВААП, и товарищ Брежнев? Интересно! Но, если так, то в итоге наш город в очередной раз может лишиться немалой суммы в валюте? И всё из-за интриганов в Союзе композиторов? И ещё парня отстранили от производства военной техники. Хоть тут ничего такого, но как бы потеря доверия.

— По имеющимся данным, товарищ Круглова, Репнин написал интересную докладную о перспективах развития военной техники, и она первым отделом завода была направлена в Министерство обороны. Порядок такой. Но оттуда уже вернулся приказ о лишении парня доступа в военное производство.

— Интересно? А в докладной что?

— Она уже засекречена, товарищ Круглова, и её копию с завода забрали в Москву. Но, как намекнул один товарищ, речь шла о новых танках и другой военной технике, и каких-то летательных аппаратах. Как бы была представлена даже новая концепция ведения боевых действий. Сами понимаете, что опросить парня мы не можем.

— Странно получается, товарищ Самошкин. Парень обладает и такими знаниями, а его просто отстраняют. И музыка, и песни у него на высоком уровне и ничего антисоветского в них нет, но пока их не очень видно и на телевидении, и на радио. Хорошо, что наше радио их передаёт. Мне самой понравились песни его ансамбля «Синяя птица». И музыка красивая, и тексты хорошие, и исполнили их на высоком уровне. Кстати, и сам Репнин не сплоховал.

— Там, товарищ Круглова, и Эстрадный оркестр нашего радио записался. Он только что на гастроли в Скандинавию отправился, вот Репнин и предоставил ему по просьбе товарища Жордания пять новых инструментальных композиций и свою песню, даже для исполнения солистом оркестра. Ещё главный дирижёр намерен представить на гастролях и русский вариант песни из американского фильма. Интересное выступление может получиться!

— Хорошо, что у нас в городе свой композитор мирового уровня имеется. Что же, мы его в обиду не дадим. И, да, товарищ Самошкин, приглядите там за новым ансамблем. Надо создать ему все условия для выступлений в городе и области, если надо, и за пределами. А я ещё раз позвоню Василию Ивановичу. Пусть не чинят там препоны молодым изобретателям. В его же и наших интересах увеличить производство товаров народного потребления, тем более, мирового уровня. И Григорий Васильевич всегда ими интересуется. И нам будет что сказать советским людям и, конечно, и отчитаться.

— К сожалению, товарищ Круглова, Репнина и его жену, когда они поехали на съёмки фильма в Москву, исключили из созданного им же ансамбля. И в детском ансабле начали ущемлять сестёр Лацис. И за всем этим стоят наш Союз композиторов и заводские партийные и комсомольские комитеты. А ведь девочки в ансамбле самые известные и способные солистки. И за границей их знают и приглядывают за ними. Если слухи пойдут, то лишний шум может возникнуть. Того и гляди, ещё и в «голосах» передадут. Там и так постоянно твердят об ущемлении в нашей стране молодых талантов, в том числе и Репнина. Тем более, он с женой и её сёстры на днях опять выступили в ресторане «Кавказский». Красивые песни и лихо спели, мне понравилось. Они там постоянно выступают, но кое-где могут и сказать, что вынудили.

— Хорошо, и это донесу до товарища Улыбина. Пусть поговорит там с товарищами. Хотя, и сама к ним позвоню. Чего они там начали поводы для «голосов» создавать? Повелись на поводу у интриганов из Союза композиторов? Позвоню-ка я и товарищу Петрову. Чего он там зажимает молодого и талантливого композитора? Непорядок! А ведь он наш, ленинградский!

— Очень интересный и своеобразный парень, товарищ Круглова. Широко смотрит. Знаете, что он предложил в ресторане?

— Хочет вернуться в свой ВИА? Так его там, после успеха нового ансамбля, думаю, с радостью примут. Может, и его запишет?

— Не вернётся, товарищ Круглова. Сказал, что уже не то. Репнин предложил создать новые эстрадные конкурсы чисто для ВИА и инструментальной музыки. Хочет, чтобы у нас в стране появились ВИА мирового уровня и оркестр, как у Поля Мориа.

— Он, что, хочет свою «Синюю птицу» сделать таким ВИА?

— Похоже, товарищ Круглова? Но нужен ещё и оркестр. И явно оттого Репнин охотно работает с Эстрадным оркестром. Летние гастроли оркестра уже увенчались успехом, и во многом из-за его музыки. Думаю, что и сейчас есть большой шанс повторения такого успеха. Не зря же он оркестру новую музыку предоставил, в том числе и «космическую». И она очень популярна на Западе.

— Что же, похоже, так и есть. И это, товарищ Самошкин, и в наших интересах. Хорошо, что Вы встретились с ним. Да, интересные мысли. Было бы неплохо, если эти конкурсы проводились бы у нас. Но тут нам самим ничего не решить. Ладно, я обращусь к Григорию Васильевичу и переговорю с ним. А Вы напишите докладную о своём разговоре с Репниным. Надо поддержать парня!