Иная реальность

БОНИ И КЛАЙД-3

На следующий день грозный хозяин и работники местного разлива расстались ко взаимному облегчению, причем без малейшего членовредительства. Тороватый заказчик, всегда готовый к рукоприкладству, даже выписал им пол-ящика премиальной водки-евграфовки, а Инга вывезла их на полугрузовике за пределы царскосельской зоны. Подальше от плотоядно облизывавшегося Леона и Вирты, предлагавшей бригаду коммунистического труда сначала заморозить в резервной емкости с хладагентом, а потом, когда над бассейном-реактором будут смонтированы три мощных излучателя, сделать из шнырей-строителей первичный ДНК-раствор. Предложение научного руководителя проекта растворить трудящихся в реакторе зам по хозчасти Кирилл отверг, указав завлабу Вирте на факт непригодности генетического материала, претерпевшего неприемлемые мутации в результате отравления спиртосодержащими жидкостями в течение многих поколений. Поскольку завхоз стоял ближе к народу и хорошо знал народные нужды, завлаб с ним была вынуждена согласиться. Как и с тем, что ему нужно как следует отдохнуть и почитать Ксенофонта с Геродотом.

Дальше строительно-монтажное дело пошло практически без участия Кирилла, углубившегося в чтение, так как прибыл более квалифицированный персонал для внутренних отделочных и электромонтажных работ в лаборатории. Все шло и без него по плану, если в вишневом саду рычал экскаватор и ударно трудились армянские гастарбайтеры, обещавшие к концу недели сдать под ключ плавательный бассейн хорошим людям.

Ни Кирилла, ни Вирту строительный шум и южный армянский гам не беспокоили. Лишь Леон неодобрительно морщил нос, внимательно наблюдая с разных позиций за чужаками, снующими на первом этаже и в саду. Но и пес смог отдохнуть от многолюдства, когда Кирилл взял его с собой на рекогносцировку восточных и северо-восточных оперативных направлений за пределами зоны ответственности царскосельской охраны.

Рекогносцировкой эту поездку на новом "хаммере"-броненосце можно было назвать условно. Кирилл Дербанов не собирался в этих местах воевать и ездил осматривать тамошнюю местность на всякий случай. А вдруг пригодиться? Гораздо больше его ныне интересовали северные окрестности города, где располагалась полевая ставка криминального и политического авторитета Евграфа, позавчера неудачно попытавшегося атаковать Хатежино. Хотя Кирилл все же отметил, каким маршрутом двигались с утра в понедельник евграфские БТРы.

Главная штаб-квартира Евграфа дислоцировалась в северной свободной экономической зоне, откуда президент АО "Автокон" Ким Маратович Евграфов изредка давал руководящие и направляющие указания гласно и негласно подконтрольным ему лицам: юридическим, физическим и общественным. В то время как сам владелец Северного авторынка, городского филиала одной из коммунистических партий и прочая, и прочая предпочитал постоянно пребывать в сорока километрах к северо-востоку от города в бывшем некогда образцово-показательном лагере труда и отдыха юных пионеров и школьников, чьи родители достигли определенных партноменклатурных высот или были к ним приравнены по беспартийному табелю о рангах.

Пионерлагерь "Лесная сказка", наряду с макаронной фабрикой, мясокомбинатом и крахмальным спиртвинзаводом Киму Евграфову удалось без труда приватизировать во времена оны, когда любому влиятельному проходимцу позволялось брать столько экономического суверенитета, сколько он способен проглотить. Ни на аппетит, ни на желудок тогда еще молодой Ким Евграфов не жаловался, так как заправлял райкомом и райисполкомом в партийно-административной территориальной единице, где располагались данные промышленные объекты, позволявшие ему и его приближенным по-партноменклатурному обычаю выпить, закусить и отдохнуть на природе с девочками-комсомолками.

За это Кирилл Дербанов нисколько его не осуждал и отдавал ему должное, поскольку Ким Маратович Евграфов прекрасно знал, что такое партминимум и партмаксимум. Брал Евграф все-таки по чину и все смог переварить, наверное, потому что чтил заветы великих вождей и происходил из семьи потомственных провинциальных коммунистов с дореволюционным партийным стажем.

Дед Евграфа, старый большевик и заведующий венерическим диспансером Иосиф Евреинов был с почетом репрессирован как член ордена иезуитов и резидент парагвайской разведки, получив свои десять лет без права переписки с подельщиками и пациентами. Комсомолец Марат Евреинов за коммуниста-отца отвечать не стал, в соответствии с указанием вождя записавшись на фамилию жены, и впоследствии очень был тому рад в период борьбы с безродными жидовствующими космополитами. Сыном врача-вредителя Марату Евграфову стать не довелось, от старого мира он отрекся и при генсеке Хрущеве, развенчавшем культ своего предшественника, Марат Иосифович достиг номенклатурного поста зампредседателя облисполкома в соседней губернии. Сам Ким Маратович в мятежной юности тоже хотел сменить отцовскую дворянскую фамилию на что-нибудь более подходящее вроде Виленский или Марксятников, но старшие товарищи по партии ему указали, что это было бы нескромно, так как у него и без того политически правильное имя-аббревиатура Ким -- Коммунистический интернационал молодежи.

Кимовцем и коминтерновцем Кириллу Дербанову быть не пришлось, потому как задолго до его рождения внешнеполитическим шпионажем стали заниматься совсем другие партийные и комсомольские международные организации. Кирилл лишь успел побывать в октябрятах, в знак чего полтора года носил красную пентаграмму с фантастической кудрявой головой внутри, тогда как взаправдашний лысый череп Ильича I располагался совсем в ином месте. В пионерах юный Кирилл Дербанов очень недолго состоял заочно, после того как классная руководительница объявила своим подопечным, что она их туда записала.

Так бы Кириллка жил не тужил пионером-заочником до самого запрета КПСС с детско-юношескими филиалами, если бы любящие родители не засадили его в пионерский лагерь. За забором домашнему мальчику Кириллу пришлось очень несладко не только потому, что его одели в пионерскую робу с красной удавкой на шее и поднимали ни свет, ни заря. Впервые в жизни он строем ходил в общую столовую, в общую баню с девкой-вожатой (сама, мымра, не раздевалась, а на пацанов таращилась!) и спал в общей камере. Все бы ничего, но он оказался самым младшим и одним из самых слабых в лагерном отряде номер шесть, в одиночку, без дворовой команды, в окружении врагов из других районов. Несколько ночных драк с применением подручных средств, и все встало на свои места, а сокамерники отыскали новый объект для издевательств. Но мальчику Кириллу нисколько не понравилась сама возможность того, что кто-то имеет право гонять его по зоне лагерным бушлатом. Также как и то, что он сам ни за что ни про что может угодить в лагерную зону не на три недели, а на более длительный срок с другим режимом принудительного содержания в огражденном со всех сторон пространстве.

В лагере труда и отдыха Кирилл Дербанов, окруженный заботой коммунистической партии и советского государства, долго не находился. В конце августа однажды утром прикатил из города начальник лагеря с белым лицом, тайком в кабинете сжег свой красный партбилет, а пионеров в красных галстуках и белых рубашках разобрали по домам срочно приехавшие испуганные родители, имевшие бледный вид. Красного в те дни было мало, белого намного больше.

Вскоре красные вернулись, но уже в обличье добропорядочных коммерсантов, солидных предпринимателей и видных промышленников. Ким Евграфов стал капитаном ликероводочной индустрии и пищевой промышленности, причем не из последних в городе. Мясохладобойня Евграфа против импортной продукции не сдюжила, зато отечественная водка-евграфовка обрела ранее невиданные и неслыханные крепость и специфический деревянный вкус. Сучковатая евграфовка шла на ура и заслуженно заняла свое место среди других народных марок, включавших в себя высококалорийные продукты повседневного и праздничного спроса.

Народ требовал продолжения банкета, социологический рейтинг евграфовки был весьма высок, и в столице предложили Киму Евграфову баллотироваться по коммунистическому списку. Быть народным избранником товарищу Евграфову понравилось. Но счастье было недолгим, потому как те, кто принимает политические решения, напитков, подобных евграфовке, не употребляют ни внутрь, ни наружно, и потому на второй срок в парламентариях Евграфа не оставили. И с одномандатным округом он промахнулся, где на него ополчилось горбачевско-лигачевское общество трезвости, а в день выборов хитроумные либерал-конкуренты бесплатно на разлив давали опохмелиться его избирателям на противоположном конце города.

Но дело было даже не в происках политических оппонентов. Основная промашка депутата Евграфова состояла в том, что он необдуманно сунулся в столицу со своей кимовкой-евграфовкой провинциального разлива. Кимовка-евграфовка свободной конкурентной борьбы марксистских идей и мнений не выдержала -- мол, сортов водки много, а электорат один, поэтому Ким Евграфов лишился депутатства, вернувшись, тем не менее, в родные пенаты с нажитым политическим и финансовым капиталом.

В ментовском мятеже Евграф держал нейтралитет, в тройственное согласие не входил, но после активнее всех призывал к примирению и всепрощению, а уволенных из внутренних органов милицейских товарищей записал в свои красногвардейцы. Позднее он присоединил к своей парторганизации несколько независимых коммунистических группировок. Но на новых выборах его опять не пустили в компартийный список. Одно время поговаривали, что Евграф намерен обменять с доплатой свой водочный бизнес на столичное депутатство, но слух не подтвердился. И Ким Евграфов по-прежнему оставался одним из столпов губернского высшего общества. Потому как в бытность Кима Маратовича столичным депутатам, нашлась пропавшая грамотка, где значилось, что предок Исаак Евреинов, подвизавшийся думным дьяком при дворе царя Бориса, был пожалован сельцом с крестьянами и дворянским титулом. Переходить на фамилию деда-большевика и двоюродной прабабки, присяжной суфражистки, Евграф не стал по антисемитским соображениям, но в городское благородное собрание вошел, поскольку имел хоть и коммунистическое происхождение, но далеко не пролетарское.

В столице Евграф приобрел вкус к шикарной депутатской жизни и к комфортабельным служебным автомобилям иностранного производства. В городе он открыл французский и итальянский рестораны, а также отнял с помощью своих красногвардейцев у прежних владельцев северное торжище легковых лимузинов. Теперь же, по мнению Федора Хатежина, нацелился на Южный авторынок. Наверное, престижные внедорожники Евграфу тоже были по нраву. Только вот сам водочный магнат Евграф, технология изготовления и употребления гидролизного спирта но, больше всего, собственное счастливое пионерское детство в "Лесной сказке" нисколько не нравились Кириллу Дербанову. И джипы не пользовались его приязнью, а умопомрачительные цены в французско-евграфовском ресторане, куда он случайно забрел с Дашкой, однажды пробили малоприятную брешь в личном бюджете. Но джипы-рестораны Кирилл считал пустяками, не стоящими его внимания. А вот "фольксваген", сгоревший на царскосельском грейдере, и покушение на двойника-эффектора взывали к ответному удару.

Не забудем, не простим. Вспомню я пехоту и родную роту, и тебя за то, что дал мне прикурить от двух пулеметов и трубы от реактивной установки "град". Да с ДШК. А много не будет, любезный мой Евграф? Новоселкин вон утверждает: засаду поставили люди Евграфа. Они же, он говорит, и Тереха кончили, чтобы Ижму-старьевщика подставить. Братец Мефодий тоже не исключает такой вероятности. Но до Евграфа поди доберись! У него там в лагере не меньше полусотни гвардейцев с пушками. И чего покруче найдется, если тот красноголовый обалдуй с кольтом был, а длинный ДШК вертел. И ехали, гады, здешними глухими дорогами, чтобы никто не просек. Может, у Федьки людей попросить? Нет, не даст. Если только Евграф отступного не заплатит. Но тот заплатит -- бизнес дороже. Заставят, у сильных метода отработана. Против всех не попрешь -- массой задавят. И мне в одиночку слабо на Евграфа наезжать. Он сейчас, небось, все меры безопасности по максимуму раскрутил. Обидно, досадно, но ладно.

Вернувшись домой, Кирилл поделился своими обидами с любимой женщиной, но понимания не нашел:

-- Нудный же ты мужик, Кирилл Дербанов. Я там на грейдере так славно повоевала. И Леон тоже...

Но пес внес свою поправку:

-- Ты не права, Вирта. Я не воевал, а защищал Кирилла, Федора, Наталью...

-- Защитничек! А кто в футбол с черепком играл?

-- Так вышло. Противника надо было деморализовать и лишить воли к сопротивлению.

-- Не считай меня дурой, глупый пес! Я, если хочешь знать, первее тебя была и длинному с пулеметом башку раньше отстрелила...

-- Цыц, -- Кириллу пришлось вмешаться и прекратить прения. -- Словно дети малые! В войнушку что ли играете? Я насчет Евграфа спрашиваю, а вы тут собачитесь...

-- Прости, дорогой. Несдержанность мне не к лицу. Я подумаю о Евграфе и его друзьях. Следует прикинуть что тут к чему. Нужна дополнительная информация. Давненько я не шарила по сетям...

-- Извини, Вирта. Я не хотел с тобой ссориться. Кирилл, я был не прав.

-- Так-то лучше. Ребята, давайте жить дружно, -- подвел итог дискуссии Кирилл, а в ответ услышал дружный дуэт:

-- Кот Леопольд -- подлый трус!

Пришлось Кириллу схватить Леона с Виртой в охапку и бросить обоих на диван. Но с двумя сразу справиться не удалось, и через мгновение Вирта сидела верхом на Кирилле и спрашивала у Леона, что им следует сделать с агрессором за подлое, гадкое, вероломное и внезапное нападение. Победители были великодушны и согласились помиловать поверженного врага из вражеского семейства кошачьих, потому как подлый трус Кирилл-Леопольд все же труса не праздновал и честно воевал на два фронта.

К вечеру в царскосельском доме Кирилла и Вирты стало тихо и уютно. Лабораторное оборудование было смонтировано, а армянские строители отправились трудиться в третью смену на свой основной объект в Царском Селе. Кириллов бассейн для них был, конечно, немалым дополнительным заработком, но вот первоочередность сдачи объектов была решена в пользу нового заказчика после того, как темпераментные южане увидели, кто собирается купаться в вишневом саду. Обожающие и раздевающие взгляды армян Кириллу не шибко понравились, но Вирте он ничего не сказал, поскольку был сам не способен справиться с обстоятельствами столь непреодолимой силы. Он безразлично пожал плечами и ушел читать древних авторов. В отсутствие ревнивого мужа-хозяина Вирта, надзиравшая за строительством как прораб, совсем распоясалась. Пять раз она появлялась на стройке и каждый раз в новом купальном костюме разной степени открытости и закрытости, чем стимулировала рвение строителей, хотя к закату дня Леон голословно утверждал, что стриптизерша Вирта мешает им работать. Кирилл опять помирил Вирту с Леоном, и вечером они втроем отправились купаться на лесное озеро. В отместку за собачью вредность Вирта заставила Леона возить ее на спине по озеру. Потом на Леоне катался Кирилл, а Вирта громко жаловалась, что одна-одинешенька замерзает на берегу, позабытая и позаброшенная. Кирилл бедняжку пожалел, подобрал и обогрел, в то время как пес Леон, деликатно отвернувшись, в инфракрасном диапазоне изучал опушку леса, а по дороге домой доложил о своих наблюдениях за местной фауной, предложил Кириллу съездить на охоту. Предложение было принято весело и дружно, и все втроем решили как только так сразу отправиться охотиться на диких кошек в Африку или куда-нибудь поближе.

После легкого ужина Кирилл опять подключился к своему двойнику. Он уже второй день упражнялся с эффектором без помощи Вирты. Получалось неплохо, хотя вчера он здорово испугался за здоровье основного любимого организма. В тот страшный день, войдя в контакт с эффектором, Кирилл вдруг с ужасом обнаружил, что у того зрение резче и контрастнее, и в панике призвал на помощь Вирту с Леоном, чуть ли не слезами на глазах сообщив им о своей внезапно развившейся близорукости.

Кирилл с детства ужасно боялся превратиться в близорукого ботана-очкарика, персонаж весьма презираемый дворовыми пацанами. Тем паче родитель и родительница дальше собственного носа не видели, оба носили уродливые черепашьи оправы с толстыми минусовыми стеклами, оба два были интеллигентами очкастыми. А о генетической предрасположенности к близорукости и о том, как вредно читать, лежа в постели, или ночью с фонариком под одеялом, он знал от них с младенческих лет. Хотя принудить его смотреть телевизор при ярком электрическом свете, они так и не смогли -- блики на экране и тусклые краски Кирилл с детства воспринимал с огромным отвращением. И вот теперь он сам прямо на глазах превращается в отвратительного близорукого интеллигента-очкарика.

Но Вирта его напрасные страхи развеяла с легкостью необыкновенной, посмеялась над якобы прогрессирующей по страшной силе близорукостью, предложила разуть глаза и объяснила мнимому больному, как управлять оптической системой эффектора, регулируя параметры восприятия четкости, гаммы тонов, цветопередачи и переходить на двенадцатикратное бинокулярное увеличение или двухсоткратное уменьшение. Кирилл сию минуту попробовал режимы макро- и микросъемки эффектора и остался весьма доволен физическим разрешением цифровой матрицы, ее светочувствительностью, а также просветленной оптикой своего двойника. Его тактико-технические характеристики в целом он и раньше знал, но лишь теоретически. Иное дело практика, тоже не являющаяся фундаментальным критерием истины.

Суха, мой друг, теория, но древо жизни пышно зеленеет. Метод научного тыка универсален, кардинален и радикален. Все надо испытать и попробовать. Шансы надо использовать. Пусть расклад суров, но мы обязаны выжать из карты все возможное.

-- Вирта! А эффектор у нас часом не импотент?

-- Фи, Кирилл. Какие пошлости вы говорите, сударь! Как можно было такое подумать?

-- Тогда я его сейчас к тебе пришлю.

-- Жду.

Кириллу было весьма хорошо, когда нежные пальчики Вирты приводили эффектора в состояние боевой готовности. Но после первых фрикций двух тел его любимый основной организм сам по себе взбунтовался, и мысль о зловредной преждевременной эякуляции Кириллу чрезвычайно не понравилась. Еще меньше ему пришлась по вкусу идея удаленного администрирования оргазмом, поэтому он, отослав силиконового фаллоиммитатора далеко-далеко, сам во плоти отправился в спальню Вирты.

Устраивать пальбу с четырех рук из гранатометов на лесной дороге -- это мы с нашим удовольствием. Но есть все ж таки дела, что лучше делать самому, одним единственным органом тела. А не держать свечку для какого-то другого. Ты еще здесь? Пошел прочь, болван...

В четверг в пять утра Кирилла буквально подбросил в постели ментальный толчок. Тревога! Отделение, к бою! Но ощущения угрозы не было, а вот сладко щемящее предчувствие адреналинового риска немедленно дало о себе знать.

Рассветало и расцветало. Вперед заре навстречу, товарищи в борьбе. Время не ждет, оно же, вперед! Опять спешит, сволочь.

-- Извини, дорогой. Я не хотела тебя будить. Этим дурацким делом можно было бы заняться и позднее. Но коль вы уже проснулись, сударь, покорнейше прошу вас пройти в лабораторию.

-- Уже спешу, сударыня. Только шнурки поглажу.

Кирилл просканировал периметр и увидел, как его двойник, взвалив на плечо безвольно перегнувшееся пополам тело горничной Инги, поднимается по лестнице из полуподвала на первый этаж вслед за Виртой. Катя спит у себя, а Леон бдит на третьем этаже и докладывает:

-- Все чисто, хозяин.

Вот, безобразники, поспать хозяину-барину не дадут. Только приляжешь, и тут на тебе, первая смена, не понос так золотуха. Нет, чтобы полегоньку, помаленьку, тихэнько, низэнько. Однакож утро на дворе. Выходи строиться на физзарядку!

Кирилл с Леоном спустились на первый этаж. В лаборатории Кирилл сел на белый пластиковый стул, потянулся за сигаретами, но курить не стал.

-- Ну, что тут у нас, дорогая?

-- Кирилл, она под гипношоком, и, думаю, ее лучше оставить в этом состоянии и дальше. Объект эксперимента находится в полном порядке.

Вирта слегка коснулась носком туфельки бесчувственного тела Инги, перевернув его навзничь. Спящая красавица раскинула ноги и громко захрапела, а научная руководительница проекта пустилась в объяснения:

-- Я вчера обнаружила в ментовских компах прелюбопытнейшие данные. Знакомьтесь, старший лейтенант Ингебора Данукайте, сотрудник отдела по борьбе с оргпреступностью, спецагент. Она же -- Каша, Эркюль, Герка. В соответствии с планом операции "Бакалея", работает под прикрытием, внедрена под видом прислуги в дом к первому заму градоначальника, любовница его сынка и самого папаши. Этого ей показалось мало, проявила инициативу и позавчера сама вышла на нашего обожаемого Евграфа.

-- Вот, паскуда!

-- Слушай дальше. Получила она от него море разливанное обещаний, хватит на сорок бочек арестантов. И еще хитрожопую хакерскую отмычку для нашей сети. Без проводов у нее нечего не вышло и эта придурковатая ментяра поперлась к кластеру аппаратно совать карточку памяти в сервер. Тут я ее и застукала.

-- Ты что не лишила ее доступа вниз?

-- Извини, милый, я забыла. Но теперь это значения не имеет. Реактор к работе готов, я могу отсепарировать лишнее в этой тушке и превратить ее в отличный набор белков-жиров-углеводов, а затем в питательный бульон, чтобы выращивать любые клеточные структуры и ткани. Хоть стволовые клетки, хоть позвоночник с нервами для бедненькой Натальи. Она так страдает, так страдает, хотя я бы на ее месте радовалась. Прекрасная работа. Мне бы тоже хотелось заняться киборгами. Объединять живое и неживое -- это так увлекательно...

-- Постой, Вирта. После с киборгами возиться станешь. Говоришь, казачок-то засланный? Вот-вот, бабы тут шпиёнки, крепки телом... Нет, дорогая мы это тело приготовим в собственном соку. И веселые песенки послушаем. Я сегодня страсть как любознательный. Работаем.

Так-так. На операционном столе? Не впечатляет, хотя руки и ноги фиксировать очень удобно. Гинекологическое кресло подошло бы лучше. А, вот, что нам его заменит! Лестница-стремянка. Дерево и алюминий. Разбираем на запчасти. Леон, на кухню, у Кати там на полке бумажная упаковочная лента. Допрыгнешь, не маленький. Сейчас мы нашей белокурой бестии сделаем крестовинку, как раз по росту будет. Андреевским крестиком награждается старший ментовский лейтенант и прочая. Вирта, тряпки с нее долой. Так и знал, трусиков не носит, как юная комсомолка-пионерка всегда готова. Тем лучше. Ручки кверху, ножки врозь, и ленточкой примотаем покрепче, десять клееных слоев, и еще пару раз. Хорошо, танком не порвешь. Теперь можно и к стеночке прислонить. Пусть наша лошадка стоя поспит. А мы подумаем, как пробудить в ней вокальные таланты.

Кирилл знал, что в умелых руках поют-заливаются на допросе все. Нужны лишь время и верно избранная методика побуждения к сотрудничеству. Хотя раньше ему не приходилось допрашивать женщин, но в их долготерпении и в крепости женской нервной системы он очень сомневался. А в том, что касается методов физического воздействия, он, вообще, не видел особой физиологической разницы между женским и мужским организмом. Клитор, влагалище, соски, анальное отверстие у женщины, он полагал, столь же подвержены болезненным воздействиям с аналогичным эффектом, как головка полового члена и тестикулы у мужчины при допросе третьей степени с пристрастием. Кирилла Дербанова очень хорошо учили допрашивать. И он знал: чаще всего можно обойтись без физического принуждения, а садисты-извращенцы никогда не бывают хорошими следователями-дознователями. Одно дело -- работать, когда неприятно, но надо, и совсем другое -- продлевать извращенное удовольствие, нисколько не заботясь о поисках истины.

Пора начинать концерт по заявкам. Итак, связь с Евграфом и два отпущенных на свободу взломщика с деструкторами. Дура ты наша инициативная! Семеницкий с сынком нам не нужен, но спросить стоит. Черт, гнусность какая, опять в горле пересохло, как с тем пердуном в горах. Хорошо, можно сейчас не дергаться, впереди уйма времени. Першит, зараза... Не зря следаки не в себя чай и водку хлещут.

-- Вирта! Поди-ка ты на кухню и свари нам кофейку. Ей не надо, только нам. Смотри за кофе, шпионка не убежит, а он -- запросто.

-- Оба не убегут. Ее твой эффектор прочно держит под гипношоком.

-- Мне бы так.

-- Когда-нибудь научишься.

Черт меня побери. Инвентарь-то!

-- Леон, присмотри тут за кобылкой.

Кирилл сходил в гараж и взял из "лендровера" пару наступательных гранат в зеленых гладких рубашках и универсальную электродрель с циркулярной пилой-насадкой. Подумал и захватил с собой большой пластмассовый чемодан со слесарным инструментом.

-- Буди спящую красавицу с длинными сиськами. Хорош ей спать, а то замерзнет.

Вирта подошла к распяленному телу, крепко ухватилась указательным и большим пальцем за левый сосок и резко дернула вниз. А когда уличенная в шпионаже горничная открыла глаза, Вирта как клещами прихватила другую болтающуюся грудь. Злой следователь к работе готов.

-- Вирта, погоди сиськи-то рвать. Нам еще о многом надо поговорить, не так ли, моя милая Инга?

Инга мутным взглядом недоуменно посмотрела на Кирилла в двух экземплярах, не сразу сообразив, кто к ней обращается. Затем до нее дошло в каком иксообразном положении она оказалась. Ее атлетическое тело резко выгнулось, мышцы напряглись, но Вирта своей добычи не выпустила.

-- Расслабься, моя милая Инга. А то Вирта и вправду оторвет тебе все твое хозяйство.

Вирта молча отошла в сторону, молчала и Инга. А Кирилл продолжил исполнять классическую роль доброго дознавателя.

-- Я не буду говорить, что мы не причиним тебе зла, но шанс выйти отсюда живой все же у тебя есть. Однако я пока не знаю в каком виде.

Кирилл выдержал паузу. Инга по-прежнему не проронила ни слова. А Леон, сидевший поодаль, сморщил нос. У Инги из под груди побежали ручейки пота, потекло с гладких подмышек, светлые волоски в паху потемнели.

Эк ее моросящим дождиком! Я пока ничего не сказал, а соски напряглись, клитор тоже уже весь наружу. Или боиться, или эксгибиционистка, ишь возбуждается, поскудь, подтекает со всех дыр, анус тоже мокрый. Продолжаем.

-- Инга, ты же профессионал. Запираться бессмысленно. Прекрасно знаешь -- я тебя разговорю. Рано или поздно. Слесарно-гинекологический инструмент, я думаю, мне не понадобится. А вот другое лабораторное оборудование нам подойдет. Физика -- наука точная, и мы можем варьировать напряжение и силу тока в очень широких и чувствительных пределах. Два электрода на соски, один вон на ту маленькую тверденькую штучку между твоих прелестных нижних губок. Еще один на очень чувствительное анальное устье. Смачивать не надо, ты и так мокренькая. Начнем с легкой миллиамперной щекотки в двенадцать вольт. Потом сорок, шестьдесят. Будешь упорствовать пойдут амперы и вольты покруче. Можно ненароком поджарить нервные окончания в эрогенных зонах. Но, думаю, тебе фригидность ни к чему.

-- Господин Дербанов, зачем мне вам тут распевать? Вы ведь тоже профессионал и летальный исход гарантируете, не правда ли? Рано или поздно? И трупы расчленять вы умеете грамотно и профессионально. Или я ошибаюсь?

-- Пташечка, вопросы здесь задаю я. А ты либо отвечаешь, либо мы тебе делаем очень и очень много бо-бо...

Наша пташечка запела. Хорошо поет, можно заслушаться, видимо, на что-то надеется. Знать бы на что. Электричества не очень-то боится, боли, похоже, тоже. Зря это я про вольты и амперы. Лучше бы без предупреждения, сразу ее на реостат ставить. Фактор внезапности тоже немаловажен...

В то самое мгновенье мускулы всего тела Инги внезапно напряглись, по торсу прокатилась волна непроизвольных мышечных сокращений. В течение долей секунды не выдержали крепления на руках, затем на ногах. Инга взлетела в воздух, словно гигантское насекомое оттолкнулась двумя ногами от стенки, и в прыжке рванулась к ближайшему окну мимо Кирилла. Ни одного из трех следователей ей врасплох застать не удалось, все трое ударили по ней практически одновременно. Кирилл в боевом режиме с лету достал Ингу точным касанием носка правой ноги в основание черепа. Леон с места оглушил ее в полете инфразвуковым резонатором, а Вирта с ходу врезала импульсом гипношока. Не долетев до подоконника, уже бесчувственное тело беглянки по-лягушачьи звучно шлепнулось на кафельный пол.

-- Вирта, а наша певчая птичка, оказывается, крутейший киборг...

-- Гораздо хуже, Кирилл. Ее по макушку нашпиговали мышечными наностимуляторами. До предела. Я никак не думала, что в ней столько этой гадости. Получилось одноразовое тело, живой труп. Ей теперь ни полное переливание крови не поможет, ни пересадка костного мозга. Она -- в данный момент кусок протоплазмы, активной протоплазмы.

-- Сколько ей осталось трепыхаться, на твой взгляд?

-- Думаю, не больше двух часов.

-- Привязываем и будим. Шоу должно продолжаться. Леон, на всякий случай тащи скотч из моего кабинета. Один очень умный человек сказал: где танки -- там и рвется. А эта сисястая хуже танка.

Через четверть час Инга заговорила, после того как Кирилл в красочных подробностях живописал хирургическую процедуру извлечения из ее влагалища гранаты с выдернутым предохранительным кольцом. Не менее подробно и живописно он изложил методику вложения данной осколочной гранаты и дальнейшего ее продвижения к полости матки. Сломалась Инга, когда Кирилл, подбросил и небрежно поймал гранату, о которой шла речь, выдернул кольцо и безапелляционно заявил, что ассистировать акушеру-хирургу обязательно должен опытный сапер-взрывотехник. Разродиться противопехотной гранатой на боевом взводе старшему лейтенанту Ингеборе Данукайте почему-то не захотелось, и она все, что могла рассказала и даже намного больше.

-- Вирта! Она -- твоя.

-- Господин Дербанов, вы же обещали мне жизнь!!!

-- Это точно. Жить вы, Ингебора, будете долго и счастливо. И умерли они в один день, но без меня. Пошли Леон, я теперь не лаборант. И Катя зовет завтракать. Жрать-то, небось, хочешь? Я тоже, идем поближе к кухне, боец Леон, заслужили мы с тобой вкусную сахарную косточку.

На кухне Кирилл долго не задержался, но еще раньше он позвал Вирту:

-- Работаешь?

-- Да, мой дорогой.

-- Мне кажется, с этой дрянью в ее крови ты можешь справится.

-- Безусловно, продукты распада я могу вывести, этим сейчас и занимаюсь, но ее мозг безнадежно отравлен.

-- Вирта, Инга умирает с честью. Ее тело и разум должны жить.

-- Понимаю, Кирилл. Я сохраню, все, что смогу. Но она станет частью меня самой и частью тебя. Ты согласен?

-- Да и еще раз да! Пусть она останется с нами.

-- Да, любимый.

Что такое бинарные нейростимуляторы в нанокапсулах, активируемые по химической команде, Кирилл Дербанов знал не понаслышке. Он был одним из первых добровольцев, на ком в армии испытывались эти препараты. На своей собственной шкуре он тогда испытал последствия общей интоксикации организма, но, к своему счастью, в пределах физиологической дозы. Кирилл без труда мог представить себе, сколько всякой дряни бесполезно бурлит сейчас в крови у Инги и знал, что гормонально-химической бури ее организм никак не выдержит, судя по тому с какой силой ее тело рвало путы и летело к близкой свободе. Но на Вирту он все же надеялся, хотя в чудеса не верил. После армии Кириллу во второй раз предложили стать испытателем новой серии чудо-препаратов. Его тело и организм очень этого хотели, поскольку помнили былую безумную мышечную радость и непередаваемое словами чувство мускульного всесилия. Но по трезвом и здравом размышлении Кирилл Дербанов отказался во второй раз обратить себя в подопытное животное, обдолбанное обезболивающими, когда его организм в муках и корчах избавляется от продуктов распада чудесного лекарства. Теперь вот он воочию увидел результаты и последствия запуска в производство тех чудо-стимуляторов или их более мощных аналогов.

Кто смел, тот и съел чуду-юду. Упокой, Господи ее ментовскую душу. Ибо добровольно она дала себя отравить во имя дела. Или ей врачи как тупорылому менту и спортсменке ничего толком не сказали? Наверное, все-таки знала. Пусть каждый исполнит свой долг. Впрочем, ей уже все равно, и сие не есть важно. А нам люди разные нужны, бабцы всякие важны.

-- Вирта, моя помощь требуется?

-- Да, дорогой. Сядь или ляг где-нибудь поудобнее и постарайся расслабиться. Я к тебе подключусь позднее.

-- Пошли, Леон. Будем расслабляться, как положено.

На балконе Кирилл едва успел сесть в кресло, когда Вирта сообщила о своей готовности...

... Кирилл очень удивился, опять оказавшись в игровом пространстве Тюрингенского Леса, где вместо идеальной фигуры Вирты ему предстал гориллоподобная бой-баба, перевитая толстыми жилами и гипертрофированными мышцами.

Стало быть, это у нас Инга. А какая мохнатая спереди и сзади, мама миа! Где ж таких макак делают, так-перетак?

Он бы предпочел другой сюжет, но не он ныне заказывает музыку, пришлось заняться повторением пройденного. Разве что вместо болотца с бензиновыми разводами им предстояло омовение в глубокой глинистой луже на лесной дороге, разбитой танками. Вечерело.

Кирилл еще раз со вкусом выругался сержантским загибом и с чувством, от души смачно шлепнул могучую валькирию Ингу по голому мускулистому заду:

-- Будешь меня сиськами прикрывать, махнешь ими раз, махнешь другой, все немцы, американцы в разные стороны так и разлетятся. Или слетятся...

... -- Вирта, ты бы как-нибудь иначе...

-- А мне, Кирилл, там очень было весело. Я думала, мой герой, ты там тоже славно повоевал.

-- Индюк тоже думал. Я иду вниз. Показывайте, что там у вас получилось, моя дорогая леди Мэри-Вирта Шелли-Франкенштейн.

-- Нет, дорогой мой, пока не готово. А часа через полтора добро пожаловать. Мы обе будем очень рады вас видеть, храбрый сэр Сирил Тюрингенский.

Кирилл успел основательно утомить организм в тренажерном зале и принять душ, когда Вирта позвала его в лабораторию.

-- Мой дорогой! Ты еще не заснул? У нас все готово.

Инга в своем традиционном костюме для занятий физкультурой и спортом стояла в свободной позе посреди реакторного зала под яркими галогеновыми лучами бестеневой лампы, а Вирта в серо-зеленоватой хирургической униформе и в латексных перчатках в тон приплясывала вокруг и любовалась делом от рук художества своего:

-- Посмотри, мой дорогой! Просто прелесть! Какая внешность, ум, стать. Где твои глаза? Я бы на твоем месте непременно в нее влюбилась. Скажешь нет?

-- Скажу да. Сойдет для сельской местности. В общем и целом. Что у нее от Инги осталось?

-- Достаточно, чтобы стать мыслящим существом, но разум ее пока спит. Несколько часов она будет себя вести как человек без воспоминаний. Но все нервные реакции в норме и вестибулярный аппарат в идеальном состоянии.

-- В ней много модифицированной кремнийорганики?

-- Не очень, но хватает. Однако, поменьше, чем у твоего эффектора. Форм-фактор прежний, но посмотри, как она прекрасно двигается! Ну не будь таким букой, пожалуйста.

-- Ну что ж, посмотрим, коллега Вирта, что у вас получилось.

Кирилл подошел поближе, солидно, по-профессорски прокашлялся нацепил воображаемое пенсне, взял с лабораторного стола стеклянную палочку, похожую на дирижерскую, поискал камертон, но не нашел и принялся донельзя серьезным академическим взглядом изучать Ингу, как статуэтку или монетку, в аверс и реверс, время от времени глубокомысленно хмыкая.

Он не показывал виду, но преображенная Инга ему понравилась до невозможности, с первого взгляда. Рост, вес, плечи Инги остались прежними, но фигура стала мягче, воздушнее, приобретя ранее немыслимые для этого тела грациозность и изящество школы классического балета.

Под неулыбчивым взором мэтра Кирилла обнаженная балерина Инга, встала в скромную пятую позицию со скрещенными ногами и грациозно показала строгому экзаменатору, как она умеет перейти в арабеск -- намного более откровенную позу классического танца. Затем она опять скромница в четвертой позиции, взмах руками а-котэ, Инга открывает бедра в подготовке, закручивает скоростной искрометный пируэт и с изящной медлительностью приседает в балетном поклоне. Аплодисменты, маэстро!

Метр Кирилл не смог удержаться от восторженных оваций и несколько раз крикнул: браво! Все же на бис он балерину не вызывал и цветов ей не дарил. Вместо этого он, вынув из наплечной кобуры пистолет Стечкина, протянул его Инге рукояткой вперед.

-- Розы в хрустальной вазе на журнальном столике в углу. Огонь без команды. К бою!

Через две минуты вся дюжина обезглавленных цветочков грустно лежали на столе и под столом. А Вирта разразилась бурными и продолжительными аплодисментами:

-- Получилось, получилось! А я боялась, что она стрелять не умеет.

-- Завтра проверим в деле. Когда ты над ней работала, меня вызывал Хатежин по транковой связи. Приглашает нас поставить заслон у Марфуткиной фермы на удаленном востоке. Говорит, общегородская контрпартизанская операция откладывается, а дикие менты могут за продразверсткой двинуться.

-- Вот и чудесно! Мы с Ингой обе оденем зеленые диагоналевые гимнастерки с длинным рукавом, ремни, сапожки и коротенькие юбочки как в кино про Великую отечественную...

-- Во-во, только плавочки бязевые или там кевларовые под ваши юбочки подденьте. Не ровен час застудите себе чего-нибудь там. По утрам бывает прохладно...

-- Фи, Кирилл! Красивая женщина, если ты хочешь знать, дышит не только грудью.

-- Наслышан.

-- А посмотреть уже не хочешь?

-- На балерину Анастасию Волочкову? Нет, госпожа Вирта Петипа-Баланчин. Концерт по заявкам окончен. Давай, балетмейстерица, облачай свое творение в повседневную форму одежды. Трусы тоже не забудь, подышит причинным местом как-нибудь в другой раз. И с бюстгальтером что-нибудь придумай. Если я не ошибаюсь, старый, по-моему, ей уже малость великоват.

-- На два размера, дорогой. Ничего, в моем белье походит. Так--то оно будет лучше. И ей полегче, не надо на себе столько сисек таскать, у меня их поменьше, но и то иногда заносит на поворотах. И ты, мой милый, отныне не будешь на ее вымя пялиться каждый вечер.

-- Подсматривала?

-- Это ты подсматривал. А я следила, чтобы с любимым мужчиной не случилось ничего плохого.

-- У, заботливая моя...

-- Вся к вашим услугам, сударь.

Вирта присела в глубоком реверансе, а Кирилл церемонно ей поклонился и отправился к Федору Хатежину делиться живьем новой информацией. Даже сверзащищенной и шифрованной транковой связи Кирилл в общем-то не доверял. Всякое случается во всех частях марлезонского балета.

Стало быть, менты из компьютерной безопасности не угомонились. Опять я им понадобился, а Инга, паскуда, то бишь бывшая паскуда, по команде мента, стоявшего на стреме, их выпустила. Балерина царскосельская! Прима Волочкова-Кшесинская! Может, ей ДШК за дрыгоножество подарить? Нет, пусть лучше им мой болван пользуется. В его руках пулемет лучше смориться. А Инге мы АК дадим и парочку гранат. Только, чтоб носила их, где положено: акушер-взрывотехник -- специальность редкая. Но боец она славный, и к Евграфу ее теперь можно запросто запустить в разведку, если старый насисьник ватой набить. С новыми грудками ей никто не поверит -- скажут подменили. Вирта это, конечно, зря устроила, дурында ревнивая. Но она молодец, шпионку Евграфову лихо вычислила. Евграф и компьютерные менты -- странное сочетание, и всех мои файлы интересуют. Семеницкий-младшенький туда же лезет. Весьма любопытственно: меня боятся и считают, что за мной стоят наша мэрия и столичная гебуха. Вирта -- суперагент! Придумают же! Был я прикрытием у одного гебиста-эмиссара, ныне, значит, мной эмиссарша из столицы Вирта вертит-крутит. И все вокруг крутые по плешку. Деструкторы хитрые, что компьютеры вырубают, надо полагать, не только у гебистов, но и у ментов. Технологии, твою мать. У всех ресурсы, люди, а у меня фига на постном масле. Бойцы нужны, хотя бы с пяток. У Хатежина надо просить.

Тем не менее Федор Хатежин к идее свершить возмездие и обречь мечам и пожарам пионерлагерь "Лесная сказка" отнесся крайне отрицательно:

-- Дербан, тебе что моча в голову стукнула? Фингал что ли под глазом, потому как горшок тоже мимо не пролетел? У Евграфа там поболе двух взводов гвардейцев будет и крахмальный завод в пяти километрах, там еще взвод охраны.

-- А если у Белого, что нынче наследник Ижмы-старьевщика, людей попросить?

-- Белый, скорее, красным еврографьям поможет, чем мне. Он до сих пор от радости поет и скачет, что на первой руке сидит и секонд-хэнд наследственный никто не отнимает и отнимать не собирается.

-- А Евграф у тебя авторынок?

-- Слабо ему. Если во второй раз полезет, по дороге возьмем. Он сейчас в зоне особого внимания. Люди его тоже.

-- Не все, генерал, и не во всякий час и не во всяком месте. Банду мотоциклетную помнишь? Так вот, в воскресенье они еще раз в наших краях появятся сотоварищи. Твоим патрульным на авторынке мстить будут, а Евграф им стволов обещал подкинуть. Выезжать станут из города по одному, по два, на север, скучкуются после, на западе, примерно в районе между шпалопропиточным и мясокомбинатом.

-- Вот оно как! Сведения верные?

-- Вернее не бывает.

-- Откуда дровишки?

-- Из лесу вестимо. Хороший человечек у меня теперь имеется.

-- Кто он, само собой, не скажешь.

-- Я вас познакомлю, когда людей на Евграфа дашь.

-- Ну, если только кого из дружинников, кто добровольно. Или вон сына полка Ваську Буздыкина. Горит желанием с тобой поговорить, барбос. Два дня своего сержанта упрашивал, чтобы позвонить разрешил.

-- Понятно, Ванька Жуков, письмо на деревню дедушке Константин-Макарычу. Милый дедушка, забери ты меня отсюда Христа ради...

-- Не совсем, этот покруче будет. Сегодня с утра БТР угнал, к тебе в Царское намылился. Но за КПП не выехал. У меня с этим строго. Сейчас на губе сидит.

-- Сколько сидеть салажонку?

-- Трое суток.

-- Свидания разрешены?

-- На гауптвахте не положено. Но в виде исключения, потому как он твой крестник, сходи проведай арестанта. Можешь его и насовсем забрать, если завтра Марфуткину ферму прикроешь.

-- Не вопрос, прикрою. Я же тебе сразу обещал. С рассвета и до заката я в твоем распоряжении. А Ваську-то я, пожалуй, возьму. Он мне в блокгаузе пригодиться. Работы и службы там хватает.

-- Тогда милости прошу в сад, перекусим, чем Бог послал. Наталья уже нас поди заждалась. А потом пойдем твоего Ваську условно-досрочно освобождать.

Федор Хатежин был не совсем прав насчет строгости, порядка и дисциплины в своем гарнизоне. Васька Буздыкин на гауптвахте не сидел, а в одиночку занимался на плацу строевой подготовкой под присмотром здоровенного сержанта. Хатежин освободил сержанта от педагогической повинности, отнял у Васьки карабин Симонова без магазина, а сразу приунывшего юного бойца-спасателя отправил в казарму за сидором с пожитками. На выход с вещами.

-- Меня куда сейчас, Федор Михайлович? В ментовку или к бабке в деревню?

-- Узнаешь. Пять минут в твоем распоряжении. Кругом, арш!

-- Не сбежит?

-- Если он тебя, Кир-Валерич, увидел, то нет. Будет здесь как штык, через пять минут, даже раньше.

Васька прибежал через три минуты и доложил по всей форме о прибытии.

-- Василий Буздыкин, поступаешь в распоряжение старшего сержанта Дербанова до первого сентября. А там мы с ним решим, куда тебя девать. Все понял?

-- Так точно. В распоряжение старшего сержанта Дербанова до конца летних каникул.

-- Эй ты, каникуляр, у штаба стоит мой "лендровер". Сидеть смирно и ждать меня до упора. Леон, проводи товарища.

-- В строгости держать собираешься?

-- А то. Ему курс молодого бойца надо пройти. Или ты его уже всему научил?

-- Нет, только начал.

-- Лады, а я продолжу. Но продолжай и ты, коль начал, выдавай, военную тайну, генерал. Говоришь, основное действо, по твоим прикидкам, состоится вдалеке от Марфуткиной фермы. Так?

-- Если верить некоторым данным, то вполне вероятно. Предположительно противник выдвигается с юго-запада от Вересков и дальше на север к Жердяжьему.

-- Вот что, Федор свет Михалыч, если я понадоблюсь, поднимай меня по тревоге в любое время дня и ночи.

-- С Дарь-Николавной?

-- Можно и с ней.

-- Понял, принято. Аккуратней там, Дербан. Сам знаешь.

-- Знаю, что я ничего не знаю, и даже об этом не могу знать, ваше превосходительство.

В машине Кирилл пресек Васькины попытки завязать разговор, потом на него долго и мрачно смотрел, выкурил сигарету, нехорошо выругался и процедил сквозь зубы:

-- Едем на стрельбище, покажешь, чему тебя хатежинские научили.

Курс молодого бойца начался. Сержант Дербанов приступил к исполнению своих обязанностей отца-командира, а рядовой необученный Василий Буздыкин еще не знал и даже не догадывался, что его ожидает. Васькину стрельбу Кирилл забраковал сразу. На его взгляд, малец с огнестрельным оружием всяких типоразмеров обращался как постсоветский лох с набором ножей и вилок-ложек в ресторане заграничного пятизвездочного отеля. Сожрать что-то там сможет и голодным не уйдет, если наглости хватит, но удовольствия точно никакого не получит и расслабиться не сумеет, потому как козел и не умеет себя вести в приличном обществе. Ресторанную науку, по правде говоря, Кирилл Дербанов сам недолюбливал, но как выглядят нож-вилка для рыбы знал и ложкой для салата суп не сёрбал. Но, если он мог кому-нибудь простить неумение пользоваться вилкой для разделки омара-лобстера, то неспособность нажимать на спусковой крючок нежно, плавно, уверенно и бестрепетно он считал сродни умственной отсталости. А нежелание учиться прицельному огню -- моральным уродством. С Васькой, по мнению Кирилла, дело обстояло совсем худо: его подопечный как полугодовалый щенок боялся очередей над ухом, с опаской держал в руках ручную гранату без запала и немножко сделал под себя, когда Кирилл бросил имитационный взрывпакет позади Васьки, изготовившегося к стрельбе лежа.

-- Слушай меня, охламон. И мотай на ус. Ты сейчас можешь вернуться к хатежинским, генерал возьмет. Или бежать в деревню, в глушь, в курятник, к бабке. Или еще куда-нибудь. Но если остаешься со мной, то выбора больше не будет. Пока я не отпущу, неважно в каком виде, живым или мертвым. Я для тебя с этого дня не сосед по дому, и не глупый царь и не языческий бог, и не тупой воинский начальник. Я -- дальше, выше, сильнее. И намного круче, чем ты думаешь, салага. Решай, три минуты на размышление. Время пошло.

Васька согласился. А Кирилл не стал спрашивать почему.

-- Ты -- рядовой необученный. До первого числа у тебя учебка. Не умеешь -- научим, не хочешь -- заставлять не будем, пойдешь в распыл. У тебя конец детства, сынок. Не передумал? Тогда в машину, твое место в заду! И портки ссаные сменить! На заднем сидении твой камуфляж.

-- Леон, Васька меня боится?

-- Нет, Кирилл, он тебя уважает и любит, я тоже тебя люблю. Можно мне этому Ваське помогать?

-- Можно, только жалеть его не стоит. Цыплят по осени считают. И щенков летнего помета, наверное, тоже.

Дома Кирилл распорядился Васькиной судьбой.

-- Вирта, оболтуса ты видела. Мне нужно сделать из него пристойного бойца, чем раньше, тем лучше. Ты у нас домоуправительница или домомучительница?

-- И то другое, и другое, мой дорогой.

-- Инга твоя потянет на роль сержанта-инструктора по боевой и физической подготовке для этого салабона?

-- Безусловно. С обязанностями горничной она успешно справляется. Даже Катерине на кухне сегодня помогала.

-- Катя ничего не заметила?

-- Нет, дорогой, она только в свои кастрюльки смотрит да на тебя. Из кухни с любовью.

-- А может на Леона? А, без разницы! Смотрите там, чтобы она к Ваське со своей любовью не приставала.

-- Присмотрим мы за порядком, не волнуйся. И за Катькой, и за Васькой...

-- Только вы у меня там не шибко! Ваську мордовать и цукать умеренно, исключительно для пользы дела.

-- Не надо нервничать, Кирилл. Инга справится. Ваське она понравится, вот увидишь. Сэр Кирилл, мы вас ждем в ореховой столовой. Овсянка, сэр.

За ланчем Инга прислуживала в более строгом одеянии, чем обычно. Теперь на ней вместо набедренной повязки была темно-зеленая юбка строго на длину опущенных по швам рук, ни на сантиметр короче, тонкую талию туго опоясывал кожаный командирский ремень красноармейского образца со звездой на пряжке, а расстегнутую на две пуговицы оливково-зеленую офицерскую рубашку распирал внушительный бюстгальтер камуфляжной расцветки. Белокурые волосы царскосельской валькирии были гладко зачесаны, заплетены и уложены армейским кренделем.

-- У нее все белье защитной расцветки. Правда красиво, Кирилл?

-- Белье должно быть белым, чернила -- черными, а это -- дерьмо зеленое. Вижу буфера как были. Годится. Бикини на ватине?

-- Силиконовые накладки в ее старые чехлы. Ничего не трясется и не дребезжит.

-- Ну-ну. А уставы она знает?

-- Так точно, товарищ командир. И строевой, и караульной службы. О воин, службою живущий, читай устав на сон грядущий. И утром, ото сна восстав, читай усиленно устав. Мы, дербановские...

-- Книгочеи армейские, ядри тя в маковку! Как надену портупею, все тупею и тупею. Ваську наладонником обеспечили, армеуты дербановские?

-- Никак нет. Только заказали.

-- Ствол не давать. Хватит штык-ножа. И глядите там у меня, чтоб без членовредительства.

После полудня у Кирилла и Вирты по плану была разработка завтрашней диспозиции и всесторонняя оценка сложившейся на данное время оперативно-тактической обстановки. В конце обсуждения он стал звать Вирту товарищ начальник штаба, а она его -- товарищ командующий. Обсуждали долго и упорно, но все же отец-командир, в чьи обязанности входит пресекать неуставные отношения между подчиненными, нашел время, чтобы выяснить, как в учебном царскосельском центре проходят занятия по физической подготовке. Инструктор Инга Данукайте, молодой боец Василий Буздыкин и проверяющий Леон находились в тренажерном зале. Васька, скорчившись, пытался отдышаться после удара по диафрагме в одном углу, его штык-нож валялся в другом, а Инга в черном гимнастическом купальнике стояла, выпятив грудь и широко расставив ноги, посреди тренажерного зала, безразличным тоном объясняя салаге, кто он такой и куда попал.

-- Ты теперь Никто и звать тебя Никак. Или как прикажут. Я -- не баба, которая тобой командует, а товарищ старший лейтенант Ингебора. Отсюда и до приказа я тебе отец, мать и воинский начальник. Для тебя, сынок, мое слово является первым и последним. Пять секунд, чтобы раздеться. Время пошло. Снять трусы, салага! Руки по швам! Ноги на ширину плеч. На перекладину, подтянуться двенадцать раз. Пошел!

Десятый раз голый Васька, красный как рак от стыда и от натуги, не дотянул и бессильно повис колбасой. Инга не спеша приблизилась к снаряду, одной рукой хватанула новобранца за горло, другой -- за съежившуюся мошонку.

-- Сынок, ты не выполнил мой материнский наказ. Это плохо. Могу раздавить кадык или шарики расплющить. Решай, что тебе больше нравиться. Молчишь? Хорошо, сынок. А теперь упал-отжался. Пятьдесят раз. Пошел!

-- Леон, она там не слишком?

-- Нет, Кирилл, он на нее не сердится, а злиться на себя самого и свою слабосильность. Напротив, телу Василия очень нравится тело Инги. Между ними уставные отношения иного рода, но их тела им неподвластны.

-- Оно и видно.

В первой половине дня Кирилл позвонил в редакцию и сообщил пренеприятное известие. По крайней слабости здоровья он никак не может приступить к своим завтрашним обязанностям дежурного по выпуску. Первый зам ему искренне посочувствовал и пожелал скорейшего выздоровления, поскольку здоровье следует беречь с молоду и оно, здоровье Кирилла Валериевича Дербанова, еще очень пригодится газете. Здесь первый зам Зембин неожиданно известил многоуважаемого Кирилла Валериевича, что Леонид Ефимович Колядкин собирается уходить на пенсию. Пенсионер намерен перебраться на дачу и там заняться пейзажной живописью. Что поделать, увы, возраст. Нагрузки в газете велики, художественный редактор чувствует себя не лучшим образом и просит подыскать ему замену. В связи с этим редколлегия, возможно, предложит дорогому Кириллу Валериевичу заменить Леонида Ефимовича со следующей недели. Пока временно. Но все может быть. Кирилл поблагодарил за столь лестное предложение и обещал подумать и поразмыслить. Именно этим он и занялся сразу после телефонного разговора.

Ага. Спешу и падаю. Сдалась мне теперь ваша газета! Есть вещи и поважнее. Колядкина, шакалы, съели. Неужто за тот давешний разговор со мной на аторынке? Или у них там в редакции свои счеты? Меня вон на должность зовет, хрен ласковый. Будто для кого-то окучивает по команде. Вопрос для кого? Гебуха? Вряд ли. Менты и редколлегия -- вещи вовсе несовместные. Если только где-то в засаде не сидит третья сила. И щемится, сволочь, во все дыры в подряд. Менты, так менты. Гебистов тоже под себя могла загрести. И газета туда же. А в редакции и в городе мне появляться все же не стоит -- чревато всякими нехорошими чреватостями. Ефимыч, знал, о чем меня предупреждал, и всего, естественно, не сказал. Ништяк, на этой сдаче без одной я вас уже оставил, господа хорошие! Итого, действуем по плану в порядке очередности заявленных проблем: дикие менты, Евграф и наша мифическая третья сила.

Бедная баба из сил выбивается. Если круглые сутки таскает на себе этакий молочный комбинат. Черт побери, а ведь их же было в два раза больше! Правильно Вирта сказала, столько сисек ни в какие ворота не лезут. И насисьник с накладками, зараза, жмет и спину режет. Не помешало бы эти штуки еще сократить и урезать. Повернуться толком нельзя. Так точно, крути руль в сторону заноса. А бабы же ведь, бывает, на каблуках как на ходулях! Боже, упаси меня от такого. И не оставь, Господи, мя грешного. Однако есть таки во всех скорбящех радосте. В штанах только облако осталось, пах прикрывать не надо. Да и то, как сказать. Бабский пресс ни туда, ни сюда, ни в Красную Армию. Работаем.

-- Вирта, давай легонько с правой в корпус по уязвимым женским точкам.

Уп-с! Ни фига себе! Нет, мужикам намного легче живется, по крайней мере в драке. Но если с оружием, то шансы равны. Точь в точь как нам завещал великий Кольт. Стреляет она будь здоров и не кашляй. Впрочем, это я сам, а не она.

-- Спасибо, Вирта. Отличная работа. Эта штука будет таки посильнее первого образца.

-- Отчасти это так, Кирилл. Она -- это мы с тобой. А мы все те же, только умнее, опытнее и совершеннее. Сам говорил: лучшее -- враг хорошего.

Попробовать опытным путем, каково это владеть и распоряжаться телом валькирии Инги, лучшей из лучших женщин-воительниц, Кирилла не нужно было уговаривать. Он сам предложил Вирте, чтобы та подключил его к новому периферийному устройству. Он даже немного опасался: а вдруг любимая женщина бросится ревновать, пустится в возражения или еще как-нибудь начнет проявлять капризную женскую сущность. Но Вирта радостно захлопала в ладоши и тут же начала деловито объяснять в чем сходство и различие двух образцов. Кирилл же внимательно слушал, вникая во все подробности и детали тактико-технических характеристик эффекторов противоположного пола. По его мнению, половой диморфизм и женская физиология -- боевым действиям никак не мог стать помехой.

Месячные -- на то они и месячные, что не каждый день случаются. Прокладку туда, тампон сюда, целься тогда спокойно врагу не в бровь, а в глаз. И со святыми упокой.

Кирилл свято верил, что в отличие от передышек между сражениями, в бою все равны, а прав тот, кто лучше подготовлен и вооружен. При этом не имеет значения мужчина или женщина нажимает на спусковой крючок во исполнение приказа командования.

Командует парадом тот, кому это положено по званию и должности. Прочим же: кругом, марш! И отставить разговорчики. Где тут наш салажонок? Никак ему служба уже медом показалась?

Ваську старший лейтенант Ингебора, ведомая Кириллом, застукала в комнате над гаражом, где в конец обнаглевший салага установил хитрым образом в коридоре веб-камеру, а сам по-разгильдяйски валялся в пыльных гадах на койке.

Ему, козлине, неимоверно повезло, что не курил в постели. Последствия были бы ужасны. Хотя ему и так достанется по рогам и промеж рог.

Инга еще в коридоре перешла в боевой режим, выйдя из поля зрения камеры слежения, и неотвратимо-внезапно материализовалась перед нарушителем армейской дисциплины и распорядка дня. Первым делом военный трибунал выяснил, насколько хорошо новобранец выучил устав караульной службы, поскольку самонадеянно предлагал свои услуги господину Кириллу Дербанову в качестве охранника. Два дисциплинарных проступка были налицо, и раздетый догола Васька бессчетно отжимался на кулаках от пола по разделениям и по команде старшего лейтенанта Ингеборы:

-- И-раз! И-два! Айн! Цвай!

Когда новобранец упал, но отжаться больше не смог, ему было приказано одеться по форме и заправить койку. Это стало наказанием за второй проступок. Восемнадцать раз рядовой необученный учился раздеваться догола, складывать обмундирование, ложиться, вскакивать по тревоге, заправлять койку и все проделывать в обратном порядке, укладываясь в тридцатисекундный норматив. В заключение товарищ старший лейтенант невозмутимо объяснила нарушителю воинской дисциплины, что повторный аналогичный проступок ведет к ужесточению норматива.

Кирилл остался доволен исполнительностью молодого бойца и своим умением распорядиться эффектором. Но ехидная Вирта решила до конца искоренять Васькину строптивую стыдливость. Сначала она хотела устроить во дворе фонтан и воткнуть посреди него несчастного новобранца в качестве фигуры писающего мальчика, но Кирилл воспротивился, указав на тот факт, что по уставу военнослужащим следует отправлять естественные надобности только в специально отведенных для этого местах. Что ж это получится, если каждый боец будет в фонтан дудонить? Непорядок.

Тогда Вирта задумала иную каверзу. Через два часа после обеда по Васькиному учебному распорядку валькирия Инга, под управлением Вирты, устроила для Васьки новое испытание на мужество и выживание. Она его вывезла за двадцать километров в лес. Опять приказала раздеться догола, забрала обмундирование и приказала прибыть в расположение не позднее одиннадцати часов вечера. То есть после наступления темноты. Можно раньше. На все про все не больше семи часов.

Васька задание выполнил успешно. В блокгаузе он появился через три часа в бабской кацавейке и байковых подштанниках. По дороге он в стиле голого Маугли-Тарзана застопорил мотоцикл с фермершей-молодухой. Та по-сестрински добровольно-принудительно поделилась с ним одеждой и транспортным средством. При этом Васька утверждал, что юбку и лифчик с доброй самаритянки он не снимал, а мотоцикл с коляской предложил ей потом забрать на стоянке у въезда в Царское Село.

Васька мысленно корчил страшные рожи сисястой стерве и молча торжествовал. Бесстыжая Вирта-Инга и гнусная дедовщина были посрамлены. Мудрый и заботливый отец-командир подверг порицанию Ингу устно, а над обиженной Виртой посмеялся мысленно. Леон давился беззвучным смехом. А Кирилл лично и публично вынес молодому бойцу благодарность, вручив ценный подарок в виде навороченного карманного компьютера. Так сказать, за мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга.

Задолго до того, как дербановский боец Василий с воистину мужским достоинством справился с испытанием, уготованным ему военной судьбой и требованиями учебно-воспитательного процесса, отец-командир начал готовить людей и технику к завтрашнему патрулированию окрестностей фермы вдовой тетки Марфуты. По замыслам командующего Кирилла Дербанова, в дозор должны быть назначены все, кроме необученного Васьки и гражданских лиц, занимавшихся обслуживанием гарнизона царскосельского блокгауза. Катерина тоже порывалась послужить поваром в дербановской мотопехоте, но Кирилл решил ограничиться сухим пайком. Он бы и повара охотно взял в целях обеспечения личного состава горячим питанием, но полевая кухня не стояла у него на вооружении. Зато в его распоряжении были два штатных внедорожника и трофейный полугрузовик "додж".

Экипаж машины боевой марки "додж" составляли Инга и Леон. Они должны были двигаться на достаточном удалении от колонны. Перед ними была поставлена задачи вести разведку, а также обеспечить боевое охранение по фронту и с флангов. В голове колонны Кирилл планировал поставить штабной "хаммер" Вирты, обеспечивавшей связь и взаимодействие, а тыловое охранение оставить за собой и двойником, механиком-водителем тяжеловооруженного "лендровера". Если у передового охранения на "додже" были только снайперская винтовка и ручной пулемет, то с тыла колонну должны были прикрывать три гранатомета, из них один автоматический станковый, крупнокалиберный пулемет и два ручных.

Личным оружием и ручными гранатами были обеспечены все по норме. А Вирта для полного женского счастья и гарантии равенства полов заткнула за ремень огромный кольт. Но сочла, что так оружие носить не в склад не в лад, и, как ей предлагал Кирилл с самого начала, сунула-таки пушку в кобуру на поясе, передвинув ее на живот по немецкому обычаю. Не забыл Кирилл и о полевой форме одежды подчиненного ему личного состава. Он категорически отверг Виртину идею-фикс насчет коротеньких диагоналевых юбочек-гимнастерочек образца второй мировой империалистической войны. Неудобно, нефункционально и умаляет честь женщины-воительницы. По его мнению, узкие юбки и снимавшиеся через голову тужурки являлись формой одежды для проституток из ближних фронтовых тылов и походно-полевых жен офицерского состава Красной Армии. Воевали же и тогда все женщины в хлопчатобумажных брюках с гульфиком на правую мужскую сторону, если летом, и в стеганых ватных штанах зимой. До зимы было далеко и личный состав дербановского дозора был одет в летний лесной камуфляж и облегченные кевларовые бронежилеты. Начальник штаба Вирта, поворчав по поводу мужицких правосторонних застежек, тоже вышла на построение слушать боевой приказ. Это она сама придумала, что все должны стоять в строю, а командующий Кирилл на построении довести до каждого дозорного его задачу. Старший сержант Дербанов оглядев строй, отметил: правофланговому никак нельзя увидеть грудь четвертого человека, даже если бы он там стоял, поскольку двойнику плотно перекрывала обзор бронированная пектораль старшего лейтенанта Ингеборы. Но в целом командующий остался доволен выправкой и обмундированием своих бравых бойцов. Все как положено: личное оружие на предохранителе, обувь начищена до зеркального блеска, ремни затянуты и ладно подогнана форма одежды защитная полевая камуфляжной серо-зеленой расцветки спецназовского образца. Народ явно военный, не какие-нибудь там неучаствующие в боевых действиях персонажи или бестолково гибнущие гражданские нонкомбатанты-недоумки.

Кирилл Дербанов не выносил, когда гражданские недочеловеки одевались в камуфляж, напрашиваясь на неприятности. Полевая форма одежды сама по себе есть средство обеспечения боевых действий. Если ты встретил в лесу, в поле или в городе в тихом темном месте человека в маскировочном камуфляже, значит это есть явный игрок-комбатант, реальный противник, имеющий оружие, пусть даже оно пока не на виду. Следовательно, стрелять и бить надо первым, субъект в камуфляже -- враг, чужой, если вовремя не успел обозначить себя как свой.

Своя своих да познаша. С этой целью на ветровых стеклах и на бортах боевой техники дербановских дозорных была прикреплена эмблема хатежинского патруля -- оскаленная собачья морда. А дозорные имели соответствующие нарукавные повязки, чтобы те, кого они собирались прикрывать, не перепутали их с ментами-бандидатами. Действовать дербановскому дозору предстояло на самом дальнем востоке зоны ответственности хатежинских патрульных. Там за рекой, и не вдали, а прямо за паромной переправой у Марфуткиной фермы, виднелись не какие-то там неопознанные огни, а зажженные днем и ночью мотоциклетные и автомобильные фары восточников, патрулировавших тридцатикилометровую зону отчуждения вокруг действующей атомной электростанции.

Восточники были племенем молодым, буйным и крайне недоверчиво относящимся ко всем незнакомцам, не пожелавшим себя идентифицировать. В тех, кто передвигался с оружием вне шоссейных дорог, они стреляли без предупреждения изо всех наличных стволов, включая станковые гранатометы и безоткатные противотанковые орудия. Имелась у них на вооружении и батарея четырехствольных зенитных самоходных установок, тоже неплохо работавших по наземным целям. Молодых рейнджеров-восточников в городе уважали, не задевали, а после того, как они разгромили две безакцизные спиртогонные фабрики Евграфа и подвергли долговременной осаде крахмальный завод, все, включая никому не подотчетные криминальные группировки, спрашивали у них разрешения на проезд через зону отчуждения, указывая количество перемещаемых бойцов и единиц вооружения. Вооружились и организовались восточники во времена ментовского мятежа на основе отколовшейся от старших товарищей молодежной фракции свободных демократов. Молодым демократам пришлась по вкусу свобода и то, что они могут иметь и хранить оружие вне зависимости от партийных боссов. Хотя упорядочить Дикий Восток свободные младодемократы смогли лишь после того, как их взял под свое крыло власть и деньги имущий старый столичный либерал, приватизировавший среди прочих и близлежащую АЭС на быстрых нейтронах.

Кирилл тогда благословил судьбу, так как в городе полностью прекратились веерные отключения электроэнергии, и он мог играть за большим монитором, а не мыкаться с ноутбуком. Рыжий столичный миллиардер своему слову, данному ребятам-демократам, остался верен по сю пору, перебои с электричеством в городе и окрестностях не случались, чему несказанно радовались не только приверженцы доктрины либерализма

Один лишь благородный коммунист Евграф надулся в своем северо-восточном углу. Рейнджеры-восточники помимо того, что полностью очистили от еврографьев-красногвардейцев тридцатикилометровую зону безопасности вокруг АЭС, самого его партноменклатурное благородие обложили ежеквартальной ликероводочной данью, да не сучковатой евграфовкой, а чистейшим, как пшеничная слеза, спиртом этиловым питьевым в экспортном исполнении. Иногда ребятам-демократам не хватало, и тогда они отправлялись на коммунистические земли во внеплановое полюдье, чтобы вести политические дебаты насчет качества водки. Если евграфовка не горела, то загорались лесные спиртогонные фабрики Кима Евграфова.

Огни за рекой Кирилла Дербанова сегодня не интересовали, хотя он подумывал о том, как бы напроситься к ребятам-демократам на рюмку чая и обсудить с их командованием проблему сверхнаглости беспредельщиков-коммуняк, беспардонно лезущих на юг, нарушая границы приличий. Сам Кирилл сложившихся естественных демаркационных линий и неписаных конвенций не нарушал и потому решил, что если он займется когда-нибудь Евграфом и его людьми, то обязательно попросит совета и, возможно, помощи у рейнджеров-восточников. Но пока сержант Дербанов должен оставаться на юго-востоке во исполнение обещания, данного им генералу Хатежину.

На юго-восток дербановский дозор выехал задолго до рассвета с потушенными фарами, соотнося скорость передвижения колонны с темпом движения разведчика Леона, прикрывавшего фланги в течение тридцатикилометрового марша по лесным дорогам. И хотя экстрасенсорное восприятие Кириллу ничего не вещало, легкой прогулки не получилось. Неприятности начались практически сразу на выезде из Царского Села. Вирта не смогла в полевых условиях получить доступ к спутниками связи на геостационарных орбитах. Пришлось изначально выдвигаться с минимальными интервалами между машинами, чтобы все экипажи находились в радиусе действия беспроводной сети. Это демаскировало колонну, тогда как на одиночный "додж" в разведке едва ли кто-нибудь обратил внимание. Мало ли куда катит ночью фермерский рыдван. Может, за акушеркой-повитухой к роженице? Или мужички на зорьке собрались рыбку половить? А вот приметнейшие "хаммер" и "лендровер" -- иное дело. Кто-то их обнаружил-таки. И, по всей видимости, двигавшуюся с потушенными фарами колонну, приняли за чужаков. На одном из участков дороги были набросаны доски с трехдюймовыми гвоздями. Пустячок, а неприятно, потому как у всегда сверхосторожной за рулем Вирты слалом между препятствиями не удался. Пришлось останавливаться и менять колесо на штабной машине. А Вирта стала ехать еще медленнее, несмотря на понукания Кирилла. Через пять километров машина Инги угодила правым передним колесом на противопехотную мину на обочине дороги. Подвеска была повреждена, но пока держалась.

Придурки лагерные! Хорошо хоть противотанковую не поставили. Неужто менты уже поработали? Давай шевелись. Время не ждет.

Колесо заменили и стали дальше ковылять во мгле, так как скорость движения колонны еще больше снизилась из-за покалеченной подвески и дышащих на ладан рулевых тяг. Все же отец-командир решил не отступать от первоначальных планов и ломать судьбу-злодейку с помощью неуклонного исполнения предначертанного. Леон по-прежнему рыскал по флангам, выискивая партизан в засаде. А Инга все так же двигалась по дороге зигзагом то по обочине справа, то слева в готовности оказать помощь боковому охранению. Но ни слева, ни справа разведка не находила ни малейших следов присутствия противника. Молчало и предчувствие риска у Кирилла.

Рутина и тоска зеленая. Когда же все это кончиться, мама миа? Неужели эта дурында не может ехать побыстрее? Сама же график рассчитывала.

То, что они не укладывались в график продвижения чудовищно раздражало Кирилла, поэтому он не сразу ощутил угрозу, а когда понял, что им угрожает, то было уже поздно. "Додж" Инги наехал на противотанковую мину. Счастье, что Вирта в режиме реального времени отреагировала на вопль ментальной тревоги Кирилла и мгновенно вышвырнула вон своего эффектора из машины. За полсекунды до взрыва валькирия Инга, выломавшая водительскую дверцу, уже в полете сообразила, что ей делать, и залегла в кювете на левой обочине, прикрыв голову руками и прижавшись к земле.

От "доджа" мало чего осталось, как и от РПК и снайперки, лежавших на правом сидении в кабине полугрузовика. О скрытном выдвижении уже не могло быть и речи, а Кирилл впустую перестал раздражаться и преисполнился холодного командирского достоинства, чувствуя себя безмерно виноватым в случившемся. Но меры были приняты. Дальше две машины двигались с включенными фарами, а Леону пришлось вспомнить свои минно-разыскные навыки и умения. И до самой фермы, где дозорных на рассвете встретила тетка Марфута, ни мин, ни противника они не обнаружили. Зато у Кирилла появилось наполняющее душу сладким трепетом предчувствие риска. Он быстро загнал Марфуту с ее присными работниками, чадами и домочадцами в бетонированное подполье большого фермерского дома, а автомобили -- в старые силосные ямы или что-то вроде того. Как правильно назвать эти укрытия Кирилл не знал, потому как к сельскому хозяйству не имел никакого отношения. Может, в них фермеры картошку зимой хранят или еще какой-нибудь фрукт-овощ?

Фрукты-овощи вышли из лесу через четверть часа. Вернее, они подъехали на фургоне с надписью "Овощи-фрукты". Поначалу Кирилл даже засомневался: те ли это, кого они ждут. Но когда из желтой "газели" вылезли четверо бородачей с автоматами, сомнения отпали. Мирные торговцы-закупщики с автоматическим оружием в пограничном камуфляже по своим клиентам не ездят с гранатами во всех карманах и с ручным пулеметом в кабине.

Повеселимся и опохмелимся. Работаем. Гасим всех!

Партизанский плодоовощной отряд взяли бесхлопотно и без единого выстрела. Саданул Леон инфразвуковым резонатором, а Вирта сотоварищи гипношоком -- и тут же принялись одевать продотрядовцев в заранее припасенные смирительные рубашки, заклеивать рты скотчем и складывать готовеньких в фургон "Овощи-фрукты".

Это нам в компенсацию за нашего глазастенького-клыкастенького. У, гады, какую тачку загубили!

Отец-командир был все же донельзя доволен. Вот и у него людишки появились в кое-каком количестве и качестве.

Держись, Евграф! Вот я тебе ужо! И без жмота Хатежина обойдемся

Кирилл нисколько не обиделся на Марфуту, когда та призналась, что не чаяла увидеть у себя хатежинских, да и восточники границу у реки переходить не захотели. Пришлось ей готовить продовольствие, чтобы откупиться малым от лесных разбойников. А у нее, мол, дети мал-мала меньше и работники-дармоеды. В Марфутино положение Кирилл вошел и обещал не сообщать о генералу Хатежину, что она ментовскую беспредельщину приваживает на свою ферму.

-- Но если, ты, тетка Марфута, тута и здеся не накормишь сию минуту мою команду горячим завтраком, то я всенепременно передумаю.

Испугавшись, что у патрульных пропадет аппетит, тетка Марфута немедленно пригласила всех, к столу, кроме, разумеется, Леона, оставшегося на часах за порогом. Вдруг еще какие-нибудь овощи-фрукты в гости пожалуют? А он всеядный и может удовольствоваться чисто вегетарианской пищей, пусть даже она вооружена и опасна.

-- Тем лучше для нас и тем хуже для наших врагов. Я люблю тебя, Кирилл. Инга тебя тоже очень любит. Ты ее не обижай, пожалуйста.

-- Такую обидишь!

Федор Хатежин помощи Кирилла и его команды не просил, хотя плотно завяз под Вересками, нарвавшись на сплошное минирование и солидное прикрытие минных полей. Но генерал бодрости духа не утратил, так как с минуты на минуту ждал поддержки авиацией и артиллерией. Как понял его Кирилл, кое-кто в городе решил: с дикими ментами можно покончить, не оглядываясь на партнеров по тройственному согласию и на отсутствие одобрения из столицы. Тем не менее, Федор Хатежин просил Кирилла не покидать дальний восточный угол до окончательного прояснения обстановки.

-- Еще неизвестно, как оно там все сложится. Понял меня, товарищ старший сержант?

-- Так точно, ваше превосходительство. Желаю вам, генерал, разбить всех ваших врагов. И нам того же.

-- Угу, сам знаешь, куда ведут благие пожелания. Бдительности там не теряй. Небось, на дело с Виртой выехал?

-- А как же! Еще и горничную девку с собой прихватил.

-- Шутник, вы, батенька.

После разговора с генералом Кирилл Дербанов снова пошутил, отправив Вирту и Ингу на переговоры с восточниками. Вирта предлагала заодно посмеяться над Евграфом и отвезти Ингу к тому в гости. Пусть свою дезу ему из рук в руки передаст и попутно посмотрит, что там к чему. Такой вариант вчера тоже рассматривался, но сегодня Кирилл признал его неприемлемым; связь неустойчивая, и чертова бабушка надвое сказала, сумеет ли Вирта удержать контроль, а Инга вести себя адекватно обстановке. Вирта с ним согласилась и обе воительницы отправились к рейнджерам-восточникам водку пьянствовать и безобразия нарушать. Для поездки на Дикий Восток Вирта переоделась в длинное платье кисейной барышни из вестерна, но на широкий ковбойский пояс она прицепила кобуру с кольтом сорок пятого калибра, так что можно было считать, что барышня прямиком прибыла с Дикого Запада, если бы полтораста лет тому назад там водились автоматические пистолеты и кевларовые бронежилеты. Инга осталась в камуфляже с пистолетом ТТ, так как должна была играть роль телохранительницы мисс Вирты. Кириллу же дамы приказали отдыхать, не рисковать, а если уж очень заскучает, то пусть продолжит патрулирование вместе с Леоном. И беспокоиться ему не о чем, потому как красота спасает мир и крепит дружбу между народами.

Через полтора часа после того, как прекрасные дамы отправились на блистающем лаком и никелем черном "хаммере" выкурить трубку мира и заключить племенной союз между дербановскими патрульными и рейнджерами-восточниками, Кирилл, оставив на ферме брата-близнеца со связником-разведчиком Леоном, вздумал прокатиться от паромной переправы на запад вдоль реки. Продотрядовцы были упакованы и уложены в фургоне, других неприятелей в округе быть не должно, а Кириллу крайне захотелось узнать, насколько эффективно он сможет поддерживать контакт со своим двойником и Леоном-ретранслятором на расстоянии более пяти километров.

Связь была изумительной, и брат-близнец по имени Мефодий увлеченно рассказывал тетке Марфутке, как он трудится торговцем электротоварами и предлагал купить у него новый пылесос. Статный и ладный ухарь-купец фермерше приглянулся. Вот и поднесла она ему чарочку перцовой сорокаградусной. Братец-эффектор выпил, вкусно крякнул и закусил свежим огурчиком, а удаленный администратор Кирилл, сидевший на бережку реки на подножке "лендровера" поймал снайперскую пулю левым виском.

Научный тык, мать твою! Полскальпа сняли, гады. Падаем на бочок и перевязочку. Кровищу смоем потом. Ништяк, с одним глазом тоже можно воевать, друг мой Горацио Нельсон-Даян-Кутузов. Кто на ны? Ждем-с. А вон и наши! Леон, отсекай партизаней от леса! И бей сзади поглуше, но руки-ноги-головы не грызть. Идут, молодчики. А мы их из пулеметика по ножкам, чтоб не бегали. Работаем.

Сначала двойник обработал рану антисептиком, затем толсто и туго перевязал голову основного тела. Кость была задета, но не слишком, хотя в голове у контуженного Кирилла бухало, как в пустой бочке. Затем Леон с эффектором раненого командира, потерявшего-таки сознание от потери крови, удобно уложили на разложенные сидения, закинули в машину два партизанских трупа -- добру не пропадать и вернулись на ферму. А там Леон доложил начштаба Вирте о ранении и контузии командующего. Разъяренная Вирта примчалась через сорок пять минут за рулем "хаммера", как танк перепрыгивавшем через ухабы. Тормоза заскрежетали, и из машины выскочила косматая эриния со скрюченными пальцами. Прежде всего, по виноватым ушам огреб Леон. Зная, что нет ему ни прощения, ни оправдания, униженный и оскорбленный пес вынес побои стоически и от пинков не уворачивался. Вторым под раздачу угодил без вины виноватый эффектор, получивший страшенный удар в промежность. Затем глаза богини мщения опять мстительно сузились, она рванулась к "лендроверу", выбросила трупы на землю и тому и другому размозжила башку из своего крупнокалиберного кольта. В последнюю очередь Вирта взялась за глупо улыбавшегося Кирилла, прислонившегося забинтованной головой к дверному косяку и с любопытством наблюдавшего за страшной местью. Каждому свое. Наверное, поэтому любимому мужчине достались только слезы, упреки в неосторожности и нежные поцелуи.

-- Скажи мне, мой маленький, где у тебя болит? Мамочка сейчас поцелует и все пройдет. Не плачь, пожалуйста.

Плакать Кирилл вовсе не собирался, в отличие от Вирты, ничего не видевшей из-за слез. Иначе бы она, как слабая женщина, ему безусловно врезала по сопатке за самодовольную ухмылку сильного мужчины-победителя. Насладившись триумфом, Кирилл принялся успокаивать любимую женщину, утверждая, что находится в полном порядке. Вирта ему не поверила и тотчас превратилась в сестру милосердия. Исследовала рану, обработала ее контактно и бесконтактно, сделала повторную перевязку и заявила, что раненого надо немедленно подвергнуть регенерационным процедурам в стационарных условиях. Но так как по плану дозорным предстоит патрулировать до восьми часов пополудни, военврач Вирта займется лечением раненого командира позднее при первой возможности.

-- А сейчас вам надо поспать, товарищ командир! Спи, мой любимый!

Кирилл действительно заснул и очнулся лишь в своей постели в царскосельском блокгаузе наутро следующего дня. Проснувшись, он даже не понял было ли это утро, день или начало следующей недели. Какие были выставлены значения даты и времени, тогда его не слишком интересовало.

В субботнее утро четвертого числа восьмого месяца августа выздоравливающий Кирилл Дербанов не смог проснуться по внутреннему будильнику, а затем подняться, чтобы приступить к утреннему ритуалу встречи нового дня. Сказались последствия ранения, контузии и методы нетрадиционной медицины от доктора Вирты, позволившей ему придти в себя лишь к полудню.

-- Просыпайся, мой маленький. Тетя доктор принесла тебе поесть и сделать маленький укольчик.

Кирилл открыл один глаз, потому как лежал на левом боку, и было подумал, что любимая женщина шутит, ведь Вирта вошла к нему в белом халате, докторской шапочке и со стетоскопом на шее. Но он ни правым, ни левым глазом не успел моргнуть, как она откинула простыню, сдернула с него пижамные штаны, мазнула по ягодице спиртом и в самом деле воткнула в нее шприц.

-- Полегче, милая.

-- Какие мы чувствительные! Придется использовать обезболивающее.

На последующую фазу лечебного процесса Кирилл успел отреагировать, потому как Вирта принялась по одной расстегивать пуговки коротенького халатика. Оставшись лишь в белой шапочке со стетоскопом на прелестной шейке, Вирта стала поцелуями обезболивать место укола. Перевернув Кирилла на спину, врач продолжила процедуру до тех пор, пока явственно не почувствовала, что пациенту уже следует немного передохнуть после столь интенсивной терапии. Встать пациенту доктор не позволила, но, опрокинув на подушки, укрыла простыней и принялась кормить с ложечки манной кашей. Кашу Кирилл ел, потому как, в отличие от гречневой кормежки с ее больнично-казарменным запахом, он не считал кормление манной кашей изощренной пыткой. Впрочем, он всегда ел, что дают, лишь бы было горячим. А тем паче из рук любимой женщины-доктора, вскоре отметившей, что накормленный пациент опять готов ее любить крепко и горячо. Тем не менее, на сей раз была применена иная физиотерапевтическая процедура, но с тем же ошеломляющим и бесспорно оздоровляющим эффектом. Убедившись, что пульс пациента пришел в норму, и его организму снова требуется отдых, доктор Вирта оделась и пожелала выздоравливающему Кириллу приятных сновидений.

В тот субботний день Кирилл Дербанов окончательно проснулся в седьмом часу пополудни не по внутреннему и не по внешнему будильнику. Он всего лишь почувствовал себя совершенно здоровым и хорошо выспавшимся. Хотя то, что с ним произошло вчера и сегодня, ему сном не казалось. Так оно должно и быть, если он, Кирилл Дербанов находится в полном тонусе и в порядке. Как ни в чем не бывало, он стал ощупывать место касательного ранения головы и с удовлетворением убедился: волосы и височная кость на месте. Подошел к зеркалу, повернулся и без всякого удивления, как должное, отметил: шрам под правой лопаткой в виде горизонтального полумесяца -- напоминание о давнем пулевом ранении -- исчез. Столь же бесстрастно Кирилл отметил исчезновение шрамов от резаной ножевой раны на левом бедре и от поверхностного разреза осколком гранаты под грудью слева.

Отныне Кирилл чувствовал состояние своего организма и при желании мог протестировать все его системы. Но забивать себе голову медицинской терминологией он не захотел, потому что можно было заняться более познавательными вещами и объектами. Он мысленно просканировал охранный периметр в поисках подходящего объекта для эксперимента. Цель возможного дистанционного воздействия он отыскал сразу. В дальнем углу сада у забора в крыжовнике сидел разбойного вида рыжий кот в белом галстуке-нагруднике и пристально следил за воробьями, прыгавшими по дорожке. Кота Кирилл трогать не стал, а по воробьям, столь нелюбимыми китайскими коммунистами за потраву риса и других сельхозкультур, он шибанул гипношоком. Кот ничего не понял, но все же стал бочком-бочком подкрадываться к неподвижным птичкам. Не тут-то было. Рыжего разбойника неведомая сила ухватила за хвост, подняла в воздух и на хвосте, завязанном узлом, подвесила на верхней ветке старой сосны, этак на высоте метров десять-двенадцать над землей. Котяра орал благим матом, но на это никто не обратил внимания. Коты всегда противно вопят во всякое время суток, в любую пору года, и в марте, и в августе. Кирилл набросил халат и вышел на балкон, чтобы взглянуть живьем на дело своих умелых рук, благих мыслей вместе экстрасенсорным и психокинетическими возможностями. Кот блажил и как лемур раскачивался на хвосте. Воробьи серыми кучками лежали на красной кирпичной дорожке. Все шло своим чередом. Армяне-строители заканчивали облицовку бассейна. На заднем дворе соседнего особняка две юные нудистки в белых теннисных туфлях играли в бадминтон на ухоженном травяном газоне, а сидевший на корточках в кустах сирени Васька-оболтус за ними подсматривал. Присутствие наблюдателя нимфетки отметили и уселись по-турецки на травку отдохнуть лицом к подсматривающему. Кирилла в режиме светопоглощающей маскировки никто заметить не мог, а до вопящего кота никому не было дела. Точно так же никого не волновало, что кот перестал орать, отцепился от дерева и, сиганув с высоты четвертого этажа, совершил мягкую посадку на грядке с петрушкой. А серые кучки превратились в воробьев, те встрепенулись и куда-то полетели по своим птичьим делам. Ничего не произошло, ничего не случилось, все было как всегда для всех, кроме молодого бойца, опять нарушившего распорядок. Только через мгновение в саду появилась старший лейтенант Ингебора, и Васька то ли заметил ее глазами на затылке, то ли уловил присутствие воинской начальницы шестым чувством, но от кустов сирени пополз по-пластунски в сторону гаража. Надо полагать, время для самоподготовки истекло, и следует приступать к занятиям под руководством инструктора.

-- Вирта, что там у нас сейчас для салажонка припасено?

-- Ведение рукопашного боя.

-- Валяйте. Психологическую подготовку, я так понимаю, вы еще не начали?

-- Как сказать. Гоняем мы его и в хвост, и в гриву.

-- Я не это имею в виду, а, например, обкатку танками или преодоление огневой полосы. Лады, я сам с ним этим займусь.

-- Только после обеда, сэр Кирилл.

-- Несомненно, моя прекрасная леди Вирта.

Поздний обед из многих блюд, совмещенный с ранним ужином, не помешали Кириллу вспомнить о новобранце, нарушившем распорядок дня. Отец-командир немного посмотрел в он-лайне, как белокурая валькирия в черном гимнастическом купальнике обучает Ваську ставить блоки и уходить от ударов. Васька защищаться умел, но с девой-воительницей ему было тягаться и рановато, и не по силам, невзирая на то, что Инга действовала в четверть силы да и в замедленном темпе вальса или менуэта. Сейчас Кирилла нисколько не интересовало, как и чем закончились гастроли Вирты и Инги в зоне, контролируемой восточниками. Всему свое время. Узнает, обдумает и примет решение. Ничего не хотел он знать и о ненавистном Евграфе, хотя бы потому, что его учили ненавидеть врага, но вести боевые действия исключительно с противником -- либо условным, либо реальным. Иного не дано. На потом Кирилл оставил и хатежинские дела, так как для всех он числился тяжелораненым в бессознательном состоянии. Так решила Вирта, и Кирилл с ней согласился. Всякому овощу свое время, как и фруктам-эффекторам, складированным в подвале в полной боевой готовности с оружием и боекомплектом. В данный момент Кирилл питал интерес к новобранцу Ваське больше, чем вся и все остальное. Кирилл почувствовал, что тот кое-что может. Стало быть, следовало посмотреть, увидеть и выяснить, так ли это.

Если на клетке слона увидишь надпись "буйвол", не верь глазам своим. А мы и не верим, но проверим, в чем тут закавыка-загвоздка, потому как в жизни все не так, как на самом деле. Возьмемся за гуж, за руки и за рога буйвола, чтоб не пропасть по одиночке. Работаем.

Кирилл взял с собой все еще виновато молчащего Леона и спустился в тренажерный зал, где Васька безуспешно пытался заехать Инге по одиозным сиськам с накладками. Именно туда ему было буквально приказано товарищем старшим лейтенантом целиться и метиться руками и ногами. Кирилл принял у Инги доклад и разрешил обоим стоять вольно. Хотел было усадить их на пол, но понял, что это излишне. Осуществить целенаправленное погружение Васьки в виртуальный мир, он и так сможет. Тем более, Инга уже была у него под контролем, Вирта поддерживала своими вычислительными ресурсами, а Леон после всего случившегося дал себе клятву всюду следовать за хозяином: и в рай, и в ад, будь то в идеальном пространстве-времени или в грубом и тварном материальном мире.

Вася-василек голову повесил. Головомойки ждет. Прогнулся в ожидании. Правильно. Пожалуй, годиться. Пусть себе думает, что это ему привиделось, показалось или еще каким-нибудь образом почудилось. Все будет как будет. Предельно материально, но идеально. Мозги промывать я ему не собираюсь, даже если бы такое было возможно, но забрать с собой его, их, нас -- это реально и виртуально...

... Проверяющий Кирилл в камуфляжной форме без знаков различия, его пес Леон, боец Василий в каске и в полной выкладке пехотинца, инструктор Инга, затянутая ремнями, в погонах с тремя зелеными звездочками -- оказались на территории полевого учебного центра. В полусотне метров от них дымил и гремел многотопливным двигателем тяжелый монструозный танк. Пошел! Васька спрыгнул в бетонированный окоп полного профиля. Танк взревел и всей многотонной тушей проехался над окопчиком. Васька, как учили, метнул учебную гранату в кормовую часть монстра. Танк развернулся и принялся утюжить окопчик с нахальным пехотинцем, затем отъехал и снова получил от Васьки противотанковой гранатой в задницу. На сей раз вовсе не инертной болванкой. Второй танк Васька сжег, находясь в кирпичном колодце метровой глубины. Третий подбил из гранатомета. Четвертый раздавил наглеца, укрывшегося в мелком окопе для стрельбы с колена. А чтоб варежку не разевал! Треснувший череп неосмотрительного бойца подклеили пластырем, вывернутые суставы вправили и приказали залечь на бетонной плите. А там можно будет посмотреть: совсем ли укатать бойца гусеницами или сохранить для дальнейшего использования в качестве половичка. Васька вытирать о себя ноги не позволил, не сдрейфил, страшного днища над головой и лязгающих траков с обоих боков не убоялся...

...Кирилл ничего не сказал подчиненным, мгновение назад побывавшим на грани двух миров. Ни к чему это, если отцу-командиру самому захотелось взглянуть, как идет учебный процесс. Он распорядился продолжать занятия по физподготовке и какое-то время наблюдал, как Инга имитирует удары по болевым точкам соперника. Затем Кирилл взял управление эффектором на себя и легким касанием по сонной артерии вырубил бойца, почувствовавшего себя неуязвимым.

Пусть отдохнет, чтоб чего не возомнил о себе! Рано тебе, сынок, в непобедимые записываться. Еще надо в пекло слазить поперед батьки, матки, матицы и прочих родственников. А мы будем посмотреть.

Кирилл Дербанов не раз видел и отмечал спонтанный характер военных событий. Не всегда можно воевать по плану и боевому приказу. Чему быть, того не миновать. Вопрос лишь в том, как выжить на войне без страха и упрека. Всему наступает свой черед, в том числе и настает время действовать, когда не остается места ни сомнениям, ни животным страхам. Сам Кирилл инстинктивного страха никогда не испытывал. Животные инстинкты сохранения жизни отдельной особи, рода и вида в целом ему были совершенно неведомы. Теоретически он знал, что такое возможно, и практически ему приходилось видеть, как в инстинктивном порыве страха за себя или за других гаснет разум вполне умелых и подготовленных воинов. Он был согласен с Леоном, что лишь неразумные от природы трусливы, пусть даже они двуногие, прямоходящие и по гуманистическому недоразумению относят себя к представителям генетически воинствующего вида homo sapiens sapiens. По убеждению Кирилла, тест на человечность и разумность как раз и состоит в том, насколько успешно отдельная особь загоняет вглубь свой индивидуальный животный инстинкт самосохранения и не поддается заразе коллективной глупости, когда безмозглое мирное стадо денно и нощно обращается с молитвой к властителям-пастухам: грабьте, убивайте, делайте, что угодно -- лишь бы не было войны. На войне как на войне. Трусливое неразумное пушечное мясо тоже в цене и вполне пригодно для употребления на кухне войны. Такое Кириллу также приходилось видеть во время боевых действий. Скажем так, когда одуревшие от страха бойцы по приказу, сохраняющего разум командира, жмут на спусковой крючок и бездумно ведут плотный огонь, не давая не менее трусливому неразумному противнику высунуться из-за укрытия. Главное, чтобы у стрелка руки без участия головы умели менять рожок в автомате, и пулеметы не клинило. В то время как воины без страха и упрека заходят противнику в тыл или во фланги и с ним соответственно работают. Холодным или огнестрельным оружием. По обстановке.

Та же обстановка иногда показывала, что у многих бойцов страх есть чувство наносное, временное и преходящее. Стоит с виду боязливого безмозглого птенчика малость обстрелять, обкатать в условных боях и в реальных сражениях, дать ему почувствовать на своих руках кровь врага, как все становится чин-чинарем. Вместо куриного неразумного страха появляется рассудочная, расчетливая храбрость и веселящее душу чувство опасности. И воин осмысленно действует с весельем и отвагой, так как работают адреналин и прочие гормоны, предоставленные в его распоряжение то ли одухотворенным Создателем, то ли бездушной эволюцией от простейших организмов к торжеству разума.

Кирилл Дербанов полагал, что у неразумных адреналин извлекает из генетической памяти их биологическое, материальное начало, провоцируя страх. В то же время разумным существам, созданным по образу и подобию Божьему, эндогенные белки, пептиды, липиды, стероиды позволяют полнее раскрывать свою духовную, идеальную квинтэссенцию. Но все хорошо в меру, и адреналиновых наркоманов, бездарно рискующих собой, для того, чтобы еще и еще раз испытать эйфорию преодоления опасности и радость избавления от собственных страхов, Кирилл от всей души презирал, если, конечно, они были любителями, а не спортсменами-профессионалами, для кого постоянный риск есть не больше, чем исполнение своего долга. Последним он искренне сочувствовал, как людям, не нашедшим достойного применения собственным физическим и психологическим качествам, а потому вынужденным развлекать на аренах и ристалищах толпу неразумных нонкомбатантов. Ему было по-человечески жаль тех, чей риск не компенсируется астрономическими суммами премиальных и наградных, поскольку такие спортсмены сами становятся мирными народами, позволяя себя резать, стричь заправилам шоу-бизнеса и профессионального спорта. А вот адреналинщиков-любителей, задарма рыщущих в воздухе, на земле, под землей, под водой и, вообще, черт знает где в поисках приключений, Кирилл не выносил и старался держаться подальше от парашютистов, аквалангистов, сноубордистов, горных велосипедистов, диггеров и альпинистов. Мирных покорителей вершин он люто возненавидел после боевых действий в горах и уже после армии одно время думал провести летний отпуск в высокогорье, а там сыграть роль Черного Альпиниста, истребляющего адреналиновых маньяков, штурмующих горные пики в стремлении одурманить самих себя. Горнострелковая подготовка вполне позволяла Кириллу существенно пополнить число недоумков ежегодно погибающих и пропадающих без вести поблизости от высокогорных курортов. Но с наступлением лета он отказался от этой дурацкой идеи, потому как пришел к выводу, что в таком случае сам охотник за головами мало чем отличался бы от объектов своей охоты и сам бы стал приключенцем, ищущим острых ощущений на свою задницу. Искателем приключений Кирилл Дербанов не был, не хотел бы он, чтобы в такового превратился и его подопечный -- молодой боец Василий Буздыкин. Следовательно, учиться, молодому, и учиться военному делу настоящим образом. И служить как медному котелку.

-- Вирта, оболтуса на сон грядущий пошлешь на огневую полосу. Сценарий я уже накидал. Кстати, он читать-то начал по моему списку?

-- А как же! Он смотрит в наладонник, как только ему выпадает свободная минутка.

-- Угу, видел я, куда он глазенапы запускает, когда Инги рядом нет.

-- И я видела, но мальчику хоть изредка следует отдыхать. А девочки у соседей справа ничего себе, правда, Кирилл?

-- Неправда, ты лучше.

-- Ах, сударь, вы мне льстите. Ах, говорите-говорите. Я так надеюсь еще до полуночи услышать от вас признание в любви.

Второе воскресенье в Царском Селе у Кирилла Дербанова началось по обычному распорядку. Неспешное пробуждение, кофе в постель, сигарета в кресле-качалке. Сообщения, письма, новости. Тренажерный зал -- обновленное и в какой-то мере регенерированное тело как встарь требовало физической нагрузки. Почему? Вирте виднее. Хотя Кирилл и сам мог без особых хлопот выяснить, что и как любимая женщина подправила в организме любимого мужчины.

Зачем? Когда и так все хорошо. Все на месте, все в рабочем состоянии. У нас все дома. Пора вспомнить о друзьях-товарищах и об огнях-пожарищах.

-- Вирта, теперь давай докладывай, как позавчера к восточникам съездили. И как вы там товарищеский матч с ними сыграли.

-- Я же тебе говорила: красота спасет мир. А красивые женщины начинают и выигрывают. В основное или в дополнительное время. Позавчера соперники предложили сыграть в совет да любовь. Я согласилась и выставила в основной состав Ингу. Итоговый счет 3:1 в нашу пользу.

-- По олимпийской системе что ли играли? Раз и давай следующего?

-- Во-первых, Инга играла одна на поле. Я только тренер. А во-вторых, она провела сеанс одновременной игры с триумвирами. Можешь посмотреть, я разрешаю.

-- Не стоит. Я не любитель пип-шоу. Ты лучше на словах скажи, во что вылились ее три позиции?

-- По всем трем позициям переговоров достигнуто согласие и взаимопонимание. Нам свободный проезд туда и обратно, плюс они блокируют дорогу от Северного авторынка. Триумвират восточников и так на Евграфа зуб имеет за самовольный проезд-провоз оружия по их территории. Говорят, одному дай, другие захотят, и террористы к станции подберутся. Если мы обложим еврографьев в пионерлагере, то рейнджеры возьмут крахмальный завод.

-- И оставят его себе?

-- Без вариантов. До выплаты контрибуции.

-- Лады. Хатежинские проблемы обсудим потом. Тебя армянский народ ждет. Иди олимпийский объект принимать.

-- Не скучай, дорогой. Мы еще поплаваем вместе.

-- Жду с нетерпением, золотая рыбка.

Плавательный бассейн вместе с сопутствующей инфраструктурой был сдан точно в срок. Торжественное открытие и разбивание бутылки шампанского тоже состоялось по графику, осколки были убраны, и бассейн стал наполняться подогретой водой. Объект принимала хозяйка. Одной ей желали счастливого плавания строители и гости-соседи, тогда как хозяин трехэтажного царскосельского блокгауза оправлялся после тяжкой раны и присутствовать на открытии никак не мог.

Все шло по плану. В том числе и огневая подготовка молодого бойца, ежедневно упражнявшегося с глушителем и пистолетом в закутке за гаражом, где было обустроено нечто вроде домашнего тира. Тем не менее, в три часа пополудни он должен был с инструктором отправиться на хатежинское стрельбище.

-- Что скажешь, Леон, из оболтуса чего-нибудь получится?

-- Обязательно. Но его необходимо проверить в деле, Кирилл.

-- Вот этого мне бы пока не хотелось. Есть, друг мой Леон, глупейшее словосочетание-трюизм -- боевое крещение. Первая кровь звучит лучше, но молодо -- зелено, срывать не велено. Пошли. Вирта зовет. Наверное, девочка созрела и хочет извиниться, за то что отлупила тебя позавчера.

Вечером один из восточных полевых командиров связался с Виртой и предупредил о возможном появлении красногвардейцев Евграфа в окрестностях Царского Села. Аналогичное предупреждение получила и охрана Царского Села. Затем сам Ким Евграфов позвонил Федору Хатежину и отрекся от якобы вышедших из его подчинения отъявленных комсомольцев-корчагинцев. Кто предупрежден, тот вооружен, но это прописная истина не относилась ни к Кириллу, ни к Вирте. Они оба были вооружены и находились в постоянной готовности открыть огонь без предупреждения. Тем не менее в эту ночь они стрелять не собирались.

Неустановленные отмороженные лица попытались совершить нападение на царскосельский особняк Кирилла Дербанова в третьем часу прохладной августовской пополуночи. Вирта и Кирилл гостей ждали и к теплой встрече приготовились. Но, как оказалось, напрасно -- новая партия охлажденных фруктов-овощей до них добраться не сумела. Слишком бдительной оказалась охрана Царского Села. Пятерых незваных, но горячо ожидаемых гостей, охранники сублимировали путем множественных огнестрельных ранений далеко от ближних подступов к блокгаузу. Были перехвачены подозрительные шифрованные радиопереговоры, а затем запеленгована и локализована неидентифицированная группа в пределах строго контролируемой жилой зоны. Чуть позднее тревогу поднял сторож перестраиваемого здания, заметивший посторонних на своем объекте. Мнимые строители в спецодежде темных расцветок представиться не пожелали и открыли огонь первыми.Зато еще двое неизвестных в черных одеяниях бойцов-ниндзя сумели подобраться к дербановскому блокгаузу с другой стороны. Но и тут стража Царского Села не сплоховала и прямо перед особняком Кирилла Дербанова устроила пальбу. Поучаствовали в перестрелке и Васька с Ингой. Они же и уложили двоих возмутителей царскосельского ночного спокойствия.

Вирта предполагал увеличить число погибших в ночном бою за счет не умеющих бесшумно воевать местных стражников. К примеру, она перепугалась, спросонья не разобралась и случайно пристрелила не того, кого нужно. Но Кирилл на такое не пошел. Тела-эффекторы им, разумеется, нужны, но это как раз именно тот случай, когда цель, то бишь Евграф поганый, не оправдывает средств. И, вообще, ночью нужно спать, а не мешать людям делать свою работу.