Имперский повар 2

Глава 1

Утро встретило меня блаженной тишиной, густым ароматом свежесваренного кофе и порядком, настолько идеальным, что он казался почти стерильным. Моя кухня, ещё пару недель назад выглядевшая так, будто по ней пронёсся взвод гоблинов-дебоширов, теперь сияла (да, можно было бы об этом и не вспоминать, но… чёрт возьми, приятно же смотреть на плоды своих трудов). Поверхности, начищенные до зеркального блеска, отражали утренний свет. Посуда, вымытая и высушенная, стояла ровными стопками, словно солдаты на параде. А на полках, где раньше громоздились уродливые банки с магической дрянью, теперь зияла звенящая, прекрасная пустота.

Настя, моя внезапно обретенная сестрёнка, сонно бродила по кухне в своей дурацкой пижаме с мультяшными совами. Она прихлёбывала чай из большой кружки и смотрела на всё это с плохо скрываемым изумлением. Её огромные серые глаза, похожие на пасмурное небо, всё ещё были заспанными и немного опухшими.

— Она вообще человек? — пробормотала Настя, кивнув подбородком в сторону двери в комнату для гостей. — Мне кажется, она и не ложилась.

За дверью раздавалось энергичное сопение и какая-то возня. Я невольно усмехнулся. Даша Ташенко, рыжеволосая дочь мясника, примчалась к нам на рассвете, когда я только-только успел продрать глаза. С порога она выпалила, что отец дал своё благословение, и теперь она — мой первый и пока единственный официальный работник. Судя по её горящим зелёным глазам и виду человека, готового свернуть горы, она восприняла это не как подработку, а как священную миссию.

— Энтузиазм — двигатель прогресса, — философски заметил я, отхлёбывая горький, крепкий кофе. — Главное, чтобы этот двигатель не заглох после первой же сотни почищенных картофелин.

Когда Даша, переодевшаяся в белоснежный, идеально отглаженный фартук, наконец ворвалась на кухню, я понял — не заглохнет. Вся её фигура была настолько заряжена решимостью, что, казалось, она могла бы вскипятить чайник одним только взглядом.

— Шеф, я готова к труду и обороне! — отрапортовала она, глядя на меня так, словно я был как минимум фельдмаршалом перед началом генерального сражения.

Настя, не выдержав, тихонько фыркнула в свою кружку. Я же смерил Дашу оценивающим взглядом. Что ж, решимость в глазах — это хорошо. Почти так же хорошо, как умение правильно держать нож. Но с этим мы сейчас разберёмся.

— Готова, значит, — я демонстративно поставил чашку на стол. — Прекрасно. Время — деньги, а хороший завтрак — бесценен. Сегодня у нас на повестке дня шакшука. Слышала о таком?

Даша старательно наморщила лоб, отчего на её носу появилась милая складочка.

— Э-э-э… Это какая-то хитрая яичница?

— Это яичница, запечённая в пряном соусе из овощей, в основном томатов, — терпеливо поправил я.

— Помидор?

— Томатов, — я вздохнул. Что ж, с этим мы тоже справимся. — Блюдо простое, как устройство топора, но именно на таких вот простых вещах и проверяется настоящее чувство баланса повара. Продукты перед тобой. Нож в руки — и за работу. Лук режь мелким кубиком. Очень мелким.

Она решительно кивнула и со всем своим энтузиазмом вцепилась в рукоять ножа. Я молча наблюдал со стороны. Хват, конечно, совершенно дилетантский, домашний, но для первого раза сойдёт. Главное, что пальцы под лезвие не подставляет. Уже можно ставить плюсик в воображаемом журнале.

Даша уверенно заскрипела ножом по разделочной доске, и кухня мгновенно наполнилась резким, сшибающим слёзы запахом лука. Затем в ход пошли мясистые болгарские перцы. Когда мелко нарезанные овощи уже аппетитно шипели на сковороде, источая сладковатый, дразнящий аромат, наступил самый ответственный момент.

А затем, она стала рыскать глазами по комнате, и не найлдя то что искала повернулась ко мне.

— Шеф, а где у вас добавки? Сейчас «Поцелуй Солнца» или «Дыхание Леса» было бы в самый раз.

М-да. Старая, въевшаяся в подкорку привычка. Рефлекс, вбитый годами местной кулинарной деградации.

— Про это, — строго произнес я — забудь. Раз и навсегда. Как страшный сон.

Даша вздрогнула и растерянно уставилась на меня.

— Но… как же? Совсем без них? Вкус же будет… никакой. Пресный.

— Вкус будет настоящим, — отрезал я. — Живым. А твои главные инструменты теперь — вот здесь.

Я указал на скромный ряд новых стеклянных баночек, которые я недавно раздобыл в городских аптеках и алхимических лавках. Для любого другого человека — просто набор сушёных травок и каких-то непонятных семян. Для меня — сокровищница Али-Бабы.

— Смотри внимательно и запоминай, — я взял в руки две баночки. — Вот это — зира, а это — кориандр. Их нельзя просто так сыпать в еду из банки. Они как спящие драконы, их нужно сперва разбудить.

Я отсыпал щепотку тёмных семян на маленькую сухую сковородку и поставил на самый слабый огонь. Не прошло и минуты, как по кухне поплыл густой, пряный, совершенно незнакомый и чуждый для этого мира аромат. Он был настолько сильным и необычным, что даже сонная Настя высунула нос из своей кружки и с удивлением принюхалась.

— Чувствуешь? — я снял сковороду с огня и одним движением пересыпал горячие семена в каменную ступку. — Мы их прокалили. Прогрели, чтобы эфирные масла, которые в них прячутся, вышли наружу. Теперь — самое интересное.

Несколько уверенных движений тяжёлым пестиком — и аромат стал ещё гуще, сложнее, обретя новые, тёплые нотки.

— А теперь — в соус. Не мешкай.

Даша, как заворожённая, высыпала ароматный порошок в сковороду и осторожно помешала. Выражение её лица в этот момент было бесценно. Смесь шока, недоверия и детского восторга.

— Ничего себе… Какой запах…

— Это только начало, — продолжил я свою импровизированную лекцию. — Теперь нам нужен цвет и лёгкая сладость. Вот, паприка. Не бойся, сыпь щедро, ложки две, чайных, гостей у нас может быть много Она не острая, она для аромата и цвета. А вот для настоящей остроты… — я взял крохотную баночку с ярко-красными хлопьями, — перец. С ним осторожнее. Совсем чуть-чуть. Буквально на кончике ножа. Его задача — не устроить у тебя во рту пожар, а оставить лёгкую, согревающую нотку в самом конце, в послевкусии. Улавливаешь логику?

Она сосредоточенно хмурилась, пытаясь запомнить непривычные названия и последовательность действий, но в её глазах уже плескался азарт первооткрывателя. Она впитывала информацию, как сухая губка впитывает воду.

— Кажется… да, — неуверенно кивнула она. — Каждая специя… она для своего дела? А не всё сразу?

— Именно! Они — не костыль, чтобы прикрыть убогость продуктов. Они — палитра художника, краски, которыми ты рисуешь картину вкуса. А теперь убавляй огонь до минимума, накрывай крышкой и оставь соус в покое минут на десять. Пусть они там все переженятся.

Пока Даша, склонившись над сковородой, священнодействовала над соусом, словно это было не варево из помидоров, а как минимум эликсир вечной молодости, я выскользнул на задний двор. Вытащил из кармана смартфон и набрал номер.

— Наталья, доброе утро, — произнёс я, когда на том конце ответили. — Это Игорь Белославов. Не отвлекаю?

— Доброе, Игорь, — голос жены мясника был, как всегда, ровным и деловым, как биржевая сводка. — Чем обязана столь раннему звонку? Надеюсь, моя дочь ещё ничего не сожгла.

— Наоборот. Хотел ещё раз поблагодарить вас за содействие. И за Дашу. У вашей дочери определённо есть искра. И прямые руки, что ещё важнее.

На том конце провода повисла короткая, но выразительная пауза.

— Она уже у вас? Какая прыть. Не ожидала.

— Вся в мать, — не удержался я от дежурного комплимента. — Наталья, у меня к вам ещё один вопрос, даже скорее, деликатная просьба. Вы вращаетесь в определённых кругах, знаете в этом городе всех и вся.

— Ближе к делу, Игорь. Не люблю предисловий.

— Мне нужны люди. Ещё пара толковых молодых ребят. Или девчонок, неважно. Но есть несколько критически важных условий.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Мне нужны не просто работники на зарплату, — я инстинктивно понизил голос. — Мне нужны ученики. Люди, готовые учиться с абсолютного нуля. Чьи головы и, что важнее, вкусовые рецепторы ещё не испорчены местной «кулинарией» и химическими порошками. И самое главное — они должны быть не слишком болтливыми. Вы ведь понимаете, о чём я.

Я строю крепость. Свой маленький анклав здравого смысла и настоящего вкуса в этом безумном мире. И для этого мне нужны верные адепты, а не случайные наёмники.

Наталья снова помолчала, обдумывая мои слова.

— Я понимаю, — наконец произнесла она. — Задача, прямо скажем, нетривиальная. Надёжные и не болтливые люди в наше время — товар штучный. Но я поспрашиваю. Есть пара приличных семей, чьим детям не светит магическая академия, а работать руками они не боятся и не гнушаются. Я дам тебе знать в течение пары дней.

— Буду вам безмерно признателен.

— Считай это моей личной инвестицией в будущее меню моего обеденного стола, — сухо, но с едва уловимой тёплой ноткой ответила Наталья и повесила трубку.

Я убрал телефон. Отлично. Первый камень в основание моей маленькой империи заложен. Пока Даша будет осваивать азы, возможно, у меня появятся ещё две пары рабочих рук.

Я вернулся на кухню. Даша, сияя от гордости, как начищенный медный таз, как раз аккуратно разбивала яйца в ароматный, тихонько бурлящий соус.

— Шеф, смотри! Получается! Оно пахнет! По-настоящему!

Я заглянул ей через плечо. Густой, насыщенный, рубинового цвета соус, в котором, как в уютных гнёздышках, уже устраивались глазки яиц. Аромат стоял такой, что у меня у самого потекли слюнки — пряный, сладковатый, честный.

— Ещё как получается, — кивнул я, чувствуя укол профессиональной гордости за свою первую ученицу. — Начало положено.

К полудню наш «Очаг» окончательно проснулся и перестал быть просто моей личной кухней, снова превратившись в заведение, где кормят людей. Несколько столиков уже были заняты. Посетители, в основном те счастливчики, что успели распробовать мою стряпню в первые дни, лениво потягивали холодный лимонад с мятой и с неподдельным любопытством изучали обновленное, хоть и всё ещё до смешного короткое меню.

Даша, которая сперва осваивалась с ролью моей ученицы, теперь с не меньшим азартом исполняла обязанности официантки. Она буквально порхала между столиками, лёгкая и быстрая, как бабочка. Я отчётливо слышал, как она, наклонившись к очередному гостю, с гордостью, понизив голос до заговорщического шёпота, сообщала:

— А шакшуку сегодня я помогала готовить! Сам шеф сказал, что у меня талант!

Настя, принимавшая заказ за соседним столом, на это лишь картинно закатывала глаза, но я видел, как в уголках её глаз плясали веселые смешинки. Кажется, моя сестра была совсем не против разделить часть своей рабочей нагрузки с такой энергичной и неугомонной подругой. Я же, стоя за стойкой и для вида протирая и без того сияющие чистотой стаканы, с лёгкой усмешкой наблюдал за этой мирной идиллией. Мой маленький муравейник оживал, начинал дышать и двигаться в собственном ритме.

В этот самый момент колокольчик над входной дверью звякнул как-то особенно требовательно и резко. На пороге, словно вырезанная из тёмного картона, застыла Наталья Ташенко. Её строгий силуэт, как всегда идеально прямой, на секунду заслонил собой весь солнечный свет, льющийся с улицы. Но она была не одна. За её могучей спиной, будто испуганный воробей, пытался спрятаться невысокий и очень худенький паренёк лет восемнадцати.

На нём была простая, но опрятная рубашка и старые, мешковатые штаны, которые явно были ему велики. Но всё это было совершенно неважно. Главным в нём были глаза. Огромные, карие, они смотрели на меня с обожанием. Это чем это я такое заслужил?

Наталья кивнула девушкам и гостям, а потом, увидев, что я наблюдаю за ними из кухни, направилась прямиком ко мне.

— Игорь, добрый день, — без лишних предисловий и приветствий начала Наталья, решительно войдя на кухню. Правда, далее не двинулась, застыв возле двери. Паренёк семенил за ней, не отрывая от меня своего восторженного, почти испуганного взгляда. Когда же он тоже вошёл, Наталья прикрыла дверь, лишив непрошеных зрителей зрелища. — Я по твоему вопросу. Познакомься, это Владимир. Можно просто Володя.

Она властно положила руку на плечо парня, и тот вздрогнул всем телом, словно его ударило током.

— Владимир — сын наших дальних родственников из деревни. Мальчик хороший, тихий, исполнительный. И, — тут Наталья сделала очень многозначительную паузу, вперив в меня свой пронзительный взгляд, — он буквально бредит твоей кухней с тех самых пор, как ты заявил о себе. Говорит, что хочет стать поваром. Таким же, как ты.

При этих словах Володя залился краской так густо, что даже кончики его ушей стали пунцовыми. Он судорожно открыл рот, пытаясь что-то сказать, но из горла вырвался лишь какой-то жалкий, тоненький писк. В итоге он просто закивал головой с такой отчаянной энергией, будто хотел, чтобы она оторвалась и улетела куда-нибудь под стол.

Я опешил. Нет, серьёзно. Я, Арсений Вольский, в своей прошлой жизни привык к самым разным проявлениям чувств. К ледяному восхищению ресторанных критиков, к шипящей зависти коллег, к откровенной ненависти конкурентов. Но чтобы на меня смотрели вот так… Здесь, в этом богом забытом Зареченске? Это было что-то совершенно новенькое. И, должен признаться, немного жутковатое.

— Э-э-э… очень приятно познакомиться, Владимир, — наконец выдавил я из себя, протягивая ему руку.

Секунду он колебался, видимо, решая, достоин ли он такого счастья, а потом осторожно, кончиками двух пальцев, коснулся моей руки и тут же отдёрнул свою, словно обжёгся о раскалённую сковороду.

М-да, странно… надеюсь, проблем это не принесёт.

— Ну вот и славно, — деловито заключила Наталья, которой вся эта немая сцена, кажется, была совершенно безразлична. — Мальчик не болтлив, как ты и просил. И не испорчен кулинарными изысками. Его мать готовит так, что даже я содрогаюсь. Так что его вкусовые рецепторы — это чистый лист. Можешь рисовать на нём всё, что сочтёте нужным. Я уже договорилась с его родителями. Он поступает в твоё полное распоряжение.

С этими словами она резко развернулась и, коротко кивнув мне на прощание, так же решительно вышла, оставив меня наедине с моим первым… фанатом.

Володя продолжал стоять столбом, переводя испуганный взгляд то на меня, то на любопытных Настю и Дашу, которые уже сунули свои милые носики ко мне на кухню.

— Так, во-первых, буду звать тебя Вовчиком, — я решил взять быка за рога, пока парень окончательно не врос в пол от переизбытка чувств. И я не спрашивал, я говорил. — Во-вторых, раз пришёл работать, значит, надо работать. Пойдём на кухню, я выдам тебе фартук и покажу, где можно переодеться.

— Д-да, шеф! — наконец прохрипел он, и это простое слово «шеф» прозвучало в его исполнении с таким придыханием, что я невольно поморщился.

Я показал на небольшую подсобку (в том числе и кладовая, но так-то да, надо будет задуматься о полноценном расширение, ведь людей на кухне становится всё больше), где висел запасной комплект униформы, и велел привести себя в порядок.

Оставшись на секунду один в своём сияющем чистотой царстве нержавеющей стали, я устало прислонился к прохладной столешнице. Да уж, Арсений. Докатился. Из гениального московского шеф-повара, которого боялись и уважали, ты превратился в местного идола для восторженных подростков.

— Поздравляю, шеф, — раздался ехидный писклявый голосок из-под стеллажа с крупами. — Похоже, ты тут не ресторан открываешь, а самую настоящую секту имени святой сковородки и божественного бульона.

Из-за мешка с мукой показалась наглая серая морда Рата. Он деловито пошевелил усами и смерил меня своими маленькими глазками, в которых плясали искорки насмешки.

— Ещё парочка таких адептов, и они начнут приносить тебе жертвы. Очень надеюсь, что в виде лучших сортов сыра, а не какой-нибудь бесполезной чепухи.

— Заткнись, философ, — беззлобно пробормотал я, потирая виски, которые начинали гудеть.

— А что? Я дело говорю, — не унималась крыса, выбираясь из своего укрытия. — Этот твой новый… подмастерье… как он на тебя смотрит! Мне кажется в своем рвении он либо попытается повторить твой самый сложный трюк с ножом и спалит тебе всю кухню дотла, либо начнёт записывать каждое твоё слово в священную книгу «Заветы Шефа».

Я мысленно усмехнулся. В кои-то веки этот говорящий грызун был абсолютно прав. Восторженный, слепо преданный ученик — это, конечно, хорошо. Это идеальный пластилин, из которого можно вылепить всё что угодно. Но это и огромная, просто колоссальная ответственность. Такой фанатизм мог быть как бесценным активом, так и бомбой замедленного действия. Одно дело — Даша, у которой за всем её энтузиазмом отчётливо проглядывал здравый смысл и сильный характер. И совсем другое — этот мальчишка, готовый, кажется, исполнять любой мой приказ.

Ладно, разберёмся. В конце концов, я когда-то управлял кухней, на которой одновременно работало тридцать человек, и каждый второй из них был с гонором, характером и непомерным эго. Уж с одним влюблённым в кулинарию подростком я как-нибудь справлюсь. Наверное…