Империя. Знамя над миром

– Приветствую в Сунгарии, кузен.

Молодой правитель пожал руку «престарелому» тридцатичетырёхлетнему контр-адмиралу.

Ответный кивок.

– Благодарю, Михаил. Рад видеть вашу замечательную семью, но особенно рад видеть цветущую Иванну. Сударыня, вы просто расцветаете на глазах!

Ива усмехнулась и пожала руку князю императорской крови Фёдору Александровичу. Тот в ответ старомодно склонился и поцеловал руку двадцатипятилетней великой княгини.

Бывшая принцесса Джованна Савойская открыто улыбнулась, и, как всегда, была слегка остра на язык. Впрочем, это общая черта Савойского Дома.

– Спасибо. Ты, Фёдор, как всегда, полон куртуазности. Какими судьбами в наших краях? Шли мимо?

Но и Романовы были людьми, которые не лезут за словом в карман.

– Случайно оказались, милейшая Ива. Совершенно случайно. Идём, смотрю в бинокль, а тут ваша неземная красота на берегу смотрит вдаль. Разве мы могли не почтить почтением ваше очарование?

Все трое рассмеялись.

Да, прославленная в боях Третья Тихоокеанская эскадра сегодня почтила Ивовую Гавань вовсе не случайно. Сегодня было событие – официальное открытие третьего по величине и самого северного порта Сунгарии. Нет, русские корабли и до этого были отнюдь не редкостью у берегов ИвГавани, но сегодня все работы по реконструкции и открытию порта миру были завершены со всей официальной помпезностью.

Пока шла подготовка к церемонии, контр-адмирал утащил молодого правителя Сунгарии в сторону:

– И да, кузен, пока суть да дело, позволю себе украсть у тебя несколько минут касаемо южного причала для эскадры. Ты же понимаешь, что…

Слово за слово. Пошла оживлённая дискуссия. Все вроде были и не против обустройства дополнительной базы флота, помимо уже действующих баз в Архангело-Михайловске и Надежде, но, как всегда, было много нюансов – торговый порт рядом, и рыболовецкий, расстояние до транспортного терминала, ограждения, противолодочные и противоторпедные заграждения, усиление береговых батарей на участках, топливные терминалы, снабжение, обеспечение, охрана и прочее, прочее, прочее…

Деньги. Время. Ресурсы. Сунгарии нужна русская эскадра. Русской эскадре нужны незамерзающие порты Сунгарии на пути к Порт-Артуру, острову Южный, базам Саттахип и Паттани в Сиаме. Да и в направлении русских Палау, Сайпана и островов Бисмарка этот порт будет не лишним. Но деньги, время, ресурсы…

А впереди война. Ситуация в мире всё хуже и хуже. Япония та же очень недобро косится, явно недовольная тем, что Россия так стремительно осваивает Дальний Восток и резко усиливает своё влияние и свою военную мощь в регионе. Да и во всей Юго-Восточной Азии в целом. Ну, ещё бы, по итогам Третьей Тихоокеанской войны Страна восходящего солнца потеряла слишком многое – Южный Сахалин, две трети Курильских островов, часть территорий южнее Большого Владивостока, Порт-Артур и фактически Дальний, ставший вольным городом под тройным русско-японско-китайским протекторатом. И тот же остров Южный, бывший Ханьнань, некоторые острова в Тихом океане. По факту Японии осталась только Корея и немного океанских островов. Да что там говорить, если на Хоккайдо до сих пор действует русская военно-морская база в Кусиро. Срок аренды подходит к концу, но как-то не похоже, что её царственный свёкр собирается оттуда выводить войска и флот.

Нравится ли это Японии? Однозначно нет. Россия и та же Сунгария так и не стали добрыми соседями для японцев. На императора Хирохито давили, и всем было понятно, что прямого военного столкновения с Новым Царьградом Токио не выдержит. Сейчас не 1904 год. Три русские Тихоокеанские эскадры были серьезной силой, опирающихся на авиацию, береговые батареи, несколько линий укрепрайонов, на аэродромы и склады, а население русского Дальнего Востока выросло на пятнадцать миллионов человек, плюс пять миллионов русских в Сунгарии. Железные и автомобильные дороги, военные базы, большой мобилизационный потенциал – всё это исключало внезапный сокрушительный удар по интересам России в регионе. Дальний Восток и Сунгария могли полгода-год воевать с Японией и без снабжения с Большой Земли, имея к тому же союзный договор с Династией Цин.

Поэтому Хирохито и его Генштаб прекрасно отдавали себе отчет в том, что шанс у Японии может возникнуть только в случае большой, а лучше всеобщей войны с Россией. Вообще же, японцы оказались в крайне стеснённой ситуации. Ресурсов не хватало, утрата территорий сказалась крайне негативно на возможностях и потенциале империи, нужно было расширять свой ареал, но двигаться было решительно некуда – победить Единство или США было очень трудно (если возможно), атаковать Францию – серьезный риск, что в дело вступит Россия, защищая своего партнёра по Новоримскому Союзу. Британия была военным союзником Японии и, по существу, единственным окном в мир. Эту половину мира уже поделили великие державы, и японцам приходилось довольствоваться ролью бедного, но затаившего злобу родственника.

Ива покосилась на мужчин. Федя напирал. Её Миша жёстко отбивался. В критические моменты оба апеллировали к императору Михаилу и к тому или иному его высказыванию. Вновь спорили…

Пока мужчины обсуждали текущие державные вопросы, Ива окинула взглядом Ивовую Гавань. Что ж, вот ещё одна веха в их правлении. В этом году у них юбилей – ровно десять лет назад Миша взошёл на Великокняжеский престол Сунгарии, равно как ровно десять лет назад она стала его женой и великой княгиней Сунгарийской.

Это были непростые десять лет. Формально княжество было независимым государством. Династия Цин десять лет назад была вынуждена признать независимость части своих северо-восточных территорий при обязательстве России не включать эти земли в свой состав, сохранив их суверенитет. По факту же с каждым годом влияние России и Единства в Северной Маньчжурии росло, русские были всюду, на всех должностях, во главе всякой коммерции и прочего, а за истекшие десять лет в Сунгарию переселились миллионы великороссов, малороссов и прочих выходцев из центральных губерний России. Немало было и обычных для Единства иностранных переселенцев, которые охотно принимали русское подданство, заводили свои хозяйства или мастерские и активно вписывались в новую общность. Пусть Сунгария в Единство не входила, но на территории княжества фактически работали исключительно русские законы, а нахождение на территории княжества русских чиновников или офицеров считалось чем-то само собой разумеющимся.

Да и тот же племянник императора Михаила Второго контр-адмирал князь императорской крови Фёдор Александрович был в Сунгарии далеко и отнюдь не в первый раз.

Глубокий вдох.

Восхитительно.

Ива дышала морем. Она, как и все Савойские, очень любила море. Может быть, именно поэтому столица Сунгарии так быстро фактически переместилась из Харбина в Архангело-Михайловск, бывший Сейсин. Пока же Ивовая Гавань, названная мужем в честь неё, была одним из южных портов Русского Мира на Дальнем Востоке.

Конечно, СЖД была становым хребтом экономики и развития Сунгарии. Прямая железная дорога от Читы до Большого Владивостока работала на полную мощность, принося княжеству немалые деньги за транзит. Но вопрос же был не только в железной дороге. Была гигантская программа освоения, которая продлится ещё не один десяток лет.

Не так и просто давалось продвижение русских на юг. Отнюдь не просто. Но когда это нас останавливало?

Да, пока на юге Маньчжурии наше влияние ограничено, но север уже почти совсем русский. Ханьцев всех давно выселили. Маньчжуров тут не так уж и много осталось, от силы миллион, и те министры-маньчжуры, которые окружают трон, служат новому правителю вполне достойно, прекрасно понимая и то, кто он, и то, кто и что за ним стоит, да и свои перспективы тоже. Империя Цин близилась к своему закату, Китай в целом погряз в военных кликах и гражданской войне, и только на севере Маньчжурии был относительный порядок. И пусть в Сунгарии было много русских и правителем был сын русского императора, но многие маньчжуры считали Сунгарию неким воплощением нового величия Маньчжурии.

Мы приземлились. Вертолёт с императрицей тоже уже замедлял обороты винтов. Я внутренне выдохнул. Нет, машины надёжные, вертолёты у нас летают уже с дюжину лет и все основные детские болезни нам удалось решить, но одно дело вертолёт на фронте, где их много, а другое дело, когда они транспортируют в своём чреве императора и императрицу. Тут ответственность совсем другая и требования к вертолёту совсем иные. И, как вы понимаете, речь идёт вовсе не о комфорте, стюардах в ливреях и не о приятной прохлады бокалах шампанского. Долететь бы благополучно, остальное как-то приложится.

Конечно, я не собирался возить жену сюда на каждое испытание. Да и сам вряд ли буду тут частым гостем. Край совершенно дикий, и, насколько я помнил из своего будущего, он таковым будет точно ещё лет сто. Полигон ядерный да база стратегической авиации – вот и все достопримечательности здешние. Ну, не считая полярного сияния, льда и вечно голодных белых медведей. В общем – колорит.

Можно было устраивать «бахи» и в Семипалатинске, но как-то не очень хотелось пока в центре Империи сильно пачкать. А там дальше будет видно. Но уверен, что мои испытания нанесут природе куда меньше ущерба, чем то бесконечное количество подрывов по принципу, а давайте «ещё так бахнем!», а потом посмотрим, что случится. Что случится – я себе вполне представлял. И постараюсь побыстрее перейти к подземным ядерным испытаниям. Впрочем, при Хрущеве рванули на Новой Земле водородную Царь-бомбу в 58 мегатонн, и ничего, конец света не наступил, хотя и были некоторые к тому предпосылки. В любом случае потрепало всех хорошо.

Ну, на то мы и цари, чтобы всех трепать. Такова наша царская доля. Как говорится, мы, цари, народ работящий.

Снимаю шлем, а охрана помогает мне избавиться от вериг свинцового «бронежилета».

Фууууух! Свинцовые вериги это вам не стандартный армейский броник.

Даже не представляю, как там было Маше носить всё это счастье.

Спешу к стоящему невдалеке вертолёту. Мне предстоит короткое свидание с любимой женщиной. Дальше мы вновь полетим разными бортами. В этот раз на самолётах. И увидимся мы с женой только уже в Новом Царьграде.

Борта № 1 с индексом «А» и «Б» уже готовы к взлёту. Идут последние предполётные проверки.

Холодно. Полярное лето, ничего не попишешь. Идти в палатку и пить верноподданнический горячий чай императрица отказалась, предпочтя остаться на краю лётного поля, глядя на суету у наших самолётов.

– О чём думаешь?

Маша улыбается.

– О самолётах.

Смеюсь:

– Конечно! О чём может думать действующий генерал десантно-штурмовых войск, как не о самолётах! Я-то думал, что ты думаешь о романтике, или хотя бы размышляешь о результатах атомного испытания!

Императрица поёжилась и подняла воротник на тёплой полярной куртке.

– А что там думать? Бахнуло и бахнуло. Как и ожидалось. Всё получилось – ну вот и славно. Было эпично. Спасибо за представление. Особенно если вспомнить, сколько чудовищных денег мы в это шоу вложили. Дашь кому-то орден, а кому-то титул, а кому-то то и другое. И можно без хлеба. Нет, вещь нужная, кто спорит. Но сколько у нас будет таких вот «изделий» через пару лет? Пять? Дюжина? Две дюжины? Это как-то предотвратит войну?

Качаю головой:

– Нет. Не предотвратит. Две дюжины атомных бомб слишком мало для этого. Впрочем, про две дюжины я загнул, нет у нас пока таких мощностей и возможностей. Зрелище, конечно, красивое, но поверь мне, скажу тебе как генерал генералу, на генералов это мало произведёт впечатления, ведь две-три сотни бомберов смогут в любой момент устроить то же самое в любом произвольном городе обычными бомбами. Дрезден, Гамбург, Токио и прочие города во время Второй мировой войны были сожжены почти дотла и разрушены до фундамента отнюдь не атомными бомбами. Да и не понимают они пока их мощи и перспективы. В общем, если потрясение в столицах и будет, то не большее, чем был эффект от первого применения танков на поле боя во времена Великой войны. Единственная хорошая новость, что, шарахнув баллистической ракетой по Лондону, Вашингтону или Берлину, нам пока можно будет пренебречь высокой точностью попадания.

Императрица пожала плечами.

– Помнится, тебе, чтобы превратить в руины четверть лондонского Сити, не понадобилась никакая атомная бомба.

– Одно другому не мешает.

Жена долго молчала.

– Как думаешь, успеют они обзавестись такими бомбами?

– Не знаю. Скорее нет, чем да. Во всяком случае, за два года – вряд ли. Может, к году сороковому, но может, и раньше. Я, как ты знаешь, и учёных ядерщиков переманивал к нам в Единство, и уран с плутонием закупал почти по всему миру, и урановые шахты затапливал, и с особо упрямыми всякое нехорошее случалось. Но у меня всё-таки нет уверенности, что я сделал достаточно, и что я всё предусмотрел. Я попаданец, а не всевидящий всезнайка. Того же Эйнштейна нам из Германии переманить не удалось. И далеко не только его одного. Там есть и атомщики. В Рейхе очень хорошая физическая школа. Со всеми вытекающими последствиями. Короче, я более чем уверен, что к 1940-му или в начале сороковых атомные бомбы будут и у Германии, и у США, и у Британии. А может, и у Японии, невзирая на всю их бедность и ограниченность в ресурсах. Японцы умеют удивлять.

Помолчав, добавляю:

– Хуже всего, что война уже скоро, печёнкой чую, а конфигурация союзов так и не стала более понятной. Надо и с Вилли-Три встречаться, да и с Анри Французским тоже.

Не отрываясь от видов лётного поля, царица сказала спокойно:

– Пригласи Анри на Новую Землю. И бахни при нем это твоё «изделие». Не знаю, насколько в его мощь поверят генералы, но на императора Франции это должно произвести должное впечатление, укрепив его решимость держаться союза с Единством и Новоримским Союзом.

Качаю головой.

– Не уверен. Эффект может быть и ровно обратным. Италия та же в Великую войну имела союз с Центральными державами, а затем расторгла его и вступила в войну на стороне Антанты. Так что тут нет однозначного ответа. У нас с Францией такой же смутный договор, какой был у Италии с той же Германией. Он всем хорош, но только до момента, пока не начали стрелять. Не знаю, в общем. Нужно думать.

Бывшая итальянская принцесса Иоланда Савойская неопределенно хмыкнула и замолчала, глядя на молотящие воздух винтами самолёты.

Николай кивнул группе сопровождения, что, мол, всё в порядке, и те принялись ставить у себя палатку. Сам же Ники устало уселся на большой валун, глядя на то, как младший сын сноровисто собирает по округе хворост для костра. Что ж, пятнадцать лет уже парню, уже почти с отца ростом. Да, летит время. Столько всего прошло и пережито, что и не вспомнишь всё.

Вот и старость подкралась. Вдруг. Хотя он и ждал её прихода. Удалась ли его жизнь? Тут Господу Богу виднее. Всё у него было в жизни. Корона, любимая жена, шестеро детей. Было много радости и было много горя. Гемофилия у Алексея, смерть Аликс, отречение от короны, изгнание. Затем прощение. Миша устроил судьбы почти всех его детей. Дал ему настоящее дело и дал возможность совершить свой подвиг во имя Отечества.

Что ж, возможно, жизнь прожита не так уж и зря. Или не совсем зря. А корона? Что корона, будь она проклята?! Аликс, вот, так и не смирилась с её утратой. Так и сгорела от внутреннего адского огня буквально за пять лет. В последние годы она буквально бредила, мечтая вновь стать императрицей. А ненавистнее «выскочки, ведьмы и римской твари» Иоланды Савойской у неё просто не было в жизни человека. Даже «узурпатора» Михаила Второго она ненавидела куда меньше. Может, это была просто женская зависть к сопернице?

Ладно. Всё уже в прошлом.

Вокруг горы и пейзажи, которыми так дорожил теперь Николай. Здесь отдыхала его душа.

Верный денщик кондуктор по адмиралтейству Иван Седнев возился вокруг будущего очага, а сам великий князь просто устало сидел. Поход в горы ему дается тяжелее год от года. Ничего не попишешь – годы. Шестьдесят пять лет – это не самый лучший возраст для больших физических нагрузок. Да и сердце стало как-то шалить. Даже здравницы Кавказа уже не слишком помогают.

Бывший самодержец вытянул ноги, зачем-то рассматривая свою обувь. Хорошие ботинки. Горные. Альпийские. Без них бродить по горам Кавказа было бы совсем не так просто. Нет, конечно, местные как-то ходят в мягких сапогах, но Николаю сие не подошло. Пробовал. Да и привык он как-то к альпийским ботинкам. Сначала в Монако, а затем уже на фронте, в ходе боёв на Хоккайдо. Это конечно же было нарушением уставной формы одежды, но с некоторых пор брат Миша в ряде случаев стал проявлять лояльность к тому, что его солдаты, офицеры и генералы вне плаца стали носить то, что им удобно в бою. Особенно это касалось полков Лейб-гвардии.

Многое поменялось в России.

Так, за последние десять-пятнадцать лет Гвардия Императора из утончённых франтов, надушенных щёголей светских салонов превратилась в пахнущую потом полигонов и порохом сражений, беспощадную и очень эффективную машину войны. Лучшие из лучших. Элита. И элита не по росту, цвету волос или коней, не по лихому закруту усов, а именно по тому, что они… ЛУЧШИЕ.

Красивые гвардейцы смотрели с экранов кинотеатров, со страниц газет и журналов, с небольших плакатов и огромных полотнищ размером на целые здания.

Красивые той, непобедимой брутальной силой, той, подкреплённой многочисленным боевым опытом, уверенностью, которая позволяла им беспощадно-спокойно-оценивающе взирать на любого противника. И не раз случалось, что враг дрогнул и побежал, едва узнав о том, что против него выступила сама Лейб-гвардия Его Всевеличия. Абсолютная машина самой смерти. Лучшие навыки и оружие, личная броня и экипировка, лучшая техника, всё-всё прочее, самое-самое лучшее. Но главное – опытнейшие бойцы и командиры, которых не отправляют на убой. Гвардия последние пятнадцать лет нигде и никогда не ходила цепью на пулемёты и пушки, а кавалерия очень редко наступала лавой. Да и где эта вся Гвардейская кавалерия ныне? Разве что на парадах. Да и то, когда какая-то церемония случится. Или парад. Нет, в реальности те же гренадерские полки – это полки тяжёлых танков прорыва. Ну, и далее по всему списку из тридцати полевых полков Лейб-гвардии, каждый из которых в реальности представлял собой формирование размером с бригаду. Танковые, штурмовые, мотострелковые, авиационные, десантные…

Как Миша смог это всё создать? Просто невообразимо.

– Пап, а палатку когда ставить будем?

Ники-младший вопросительно посмотрел на отца, сбросив на каменистую землю большую охапку собранного им хвороста.

Отец пожал плечами.

– Да, пожалуй, ты прав. Пора. Скоро вечер. Давай уж ставить.

Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы им помогала группа сопровождения. Нет, их задача была простой и понятной – обеспечение безопасности двух великих князей в горах, дабы иметь возможность прийти им на помощь в случае реальной опасности. Во всех остальных случаях Николай решительно запрещал обеспечению подходить к ним ближе чем на сто метров. Единственным исключением мог быть только офицер связи со срочным донесением.

Что ж, они втроём как-то армейскую палатку поставят. Не в первый раз.

Конечно, это был не первый их поход в горы. После того, как десять лет назад умерла Аликс, а Миша назначил его Наместником Большого Кавказа и Местоблюстителем Великого Царства Армянского, он ходит в горы в любое свободное время, стараясь обрести там душевный покой, подумать над делами, да и просто сменить обстановку. И Ники-младший с ним ходит вот уже лет семь как.

Ники. Ники-младший. Жалеет ли он, что его царственный отец так малодушно отрёкся от своего престола ещё до его рождения? Лишив его таким образом прав на наследование короны? Нет, понятно, что он был бы лишь вторым в очереди к трону, но ведь его старший брат был болен смертельной болезнью, так что перспективы принять корону у Ники-младшего были. Но, во-первых, слава богу, Алексей жив и вполне хорошо себя чувствует до сих пор, а, во-вторых, сам Ники-младший и вовсе не был поражён этим наследственным проклятьем королевы Виктории. И да, если бы Николай Второй не отрёкся бы от престола, то он, Николай-старший, был бы на троне до сих пор, а значит, сам Ники-младший вполне серьезно бы сейчас готовился к возможному принятию российской короны в случае чего.

Да. Гемофилия. Какая страшная и роковая болезнь, проклявшая всё его царствование и всю его жизнь. Знал ли он об этой угрозе, когда собирался жениться на Аликс? Да, знал. Но как-то много было потомков британской королевы Виктории по всей Европе. И не так уж часто женитьба приводила к серьезным проблемам. Да и выбор был невелик. И очень важен. Даже невзирая на чувства (а они были), брак был выгоден России во всех смыслах. Особенно после довольно легкомысленного брака царственного папа́ Александра Третьего с мама́ – принцессой датского королевства Дагмарой. Отношения с самым опасным соседом России – Германией, начали стремительно портиться, а сама мама́ ненавидела немцев всем своим датским сердцем, всячески настраивая русского императора против Рейха. Могло ли это благотворно повлиять на судьбу Российской империи и её международные отношения? Вряд ли. А вот брак на германской принцессе самого Николая вполне мог поправить отношения династии Гольштейн-Готторп-Романовых с германской династией Гогенцоллернов. Но нет, сложилось так, как сложилось. Хоть и сложились у Николая с Вильгельмом не только родственные, но и дружеские отношения.

Не судьба. Проклятая война и миллионы жертв.

Вообще же, Николая все последние шестнадцать-пятнадцать лет удивляло, как так получилось, что настолько легко была принята русским народом итальянская принцесса Иоланда Савойская, ставшая нынешней императрицей Марией Викторовной, и почему столь враждебно была принята здесь немецкая принцесса Алиса Гессен-Дармштадтская, ставшая предыдущей императрицей Александрой Фёдоровной?

Ники был уверен, что этот вопрос мучительно терзал саму Аликс в последние годы жизни, что, по его мнению, и послужило одной из причин быстрого угасания супруги. Она просто не хотела жить. Не хотела, убедившись, что ненавистные ей Михаил, Мария и их рождающиеся один за другим дети не собираются погибать, умирать от эпидемии или просто исчезать, свергнутые верными «истинному императору» патриотами, и что столь желаемая корона для Алексея и Ники-младшего становится практически недостижимой.

Бывший самодержец тяжело вздохнул, глядя на висящий над огнём котелок с каким-то варевом. Седнев деловито помешивал ложкой своей какой-то суп, уча молодого великого князя премудростям полевой кухни. Да, тут не поспоришь, знания действительно полезные. Почти вся императорская фамилия прошла фронты, реальные бои и никто там слишком не обращал внимания на чьё-либо происхождение или пол. Та же Настя прекрасно отвоевала почти всю Третью Тихоокеанскую, дослужившись до капитана Императорских ВВС, и лишь после войны ушла на покой, выполняя свой Долг Служения, родив на свет божий уже пятерых детей. Ещё пять великих князей и княжон. И Ники был уверен, что все они получат достойное воспитание и начнут своё Служение на благо Отечества.

Да, Служение. Но как? Как Мише так удалось всё повернуть и провернуть? И кто мог бы даже подумать о том, что он на это способен? Ничего же не предвещало столько лет! И тут на тебе! В семнадцатом Миша словно переродился. Воистину человек-загадка, разгадать которого невозможно даже родному старшему брату.

– Прошу, так сказать, к столу, ваше высочество!

Ники кивнул.

– Благодарю, голубчик. Иду.

Вкусный и ароматный суп, коим так славится его денщик. А что может быть лучше горячего свежего супа на свежем воздухе? Тем более в горах? Нет, шашлык тоже хорошо, но суп Седнева – это отдельная замечательная история.

На полигоне третьи сутки шли учения. Дым. Взрывы. Танки. Рота штурмовых САУ-381 «Гром» сделала по паре выстрелов своими реактивными 381-мм минами-ракетами, после чего ИС-1 «Ратник» и ИС-2 «Витязь», во взаимодействии с бронетранспортерами и мотопехотой, пошли штурмом на эшелонированную оборону условного противника.

Пока использование сверхмощных зарядов не особенно впечатляло. Разлёт на дистанции в пять километров был слишком большим, хотя сам взрыв был очень впечатляющим. Больше ста килограммов взрывчатки как-никак. Впрочем, САУ-381 предназначался для уличных боёв в городах, где часто расстояние до цели исчислялось сотнями метров, а нередко и одним домом. И в этом плане этот гусеничный, хорошо бронированный ракетный суперминомёт должен был показать свою полезность, имея угол возвышения в 85 градусов. Так что сей агрегат, сделанный на платформе ИС-2, мог просто перекидывать заряды к противнику, спрятавшись вплотную за каким-нибудь прочным домом. Конечно, такую задачу могла выполнить и пикирующая авиация или ударные вертолёты, но очень трудно с воздуха разобраться в той каше, которая обычно случается на земле во время боёв за город. Ну, а то, что «Громы» могли делать не более четырёх выстрелов в час, так и разносить в груду битого кирпича по целому крепкому многоэтажному зданию во время городского боя тоже ведь было нужно не каждые пять минут. К тому же в роте их было целых четыре машины.

Пока САУ-381, отстрелявшись, отходили, другие танки и самоходки, при поддержке тридцатимиллиметровых автоматических пушек, сопровождающих их ИС-БМП-1, шли в атаку по полю полигона.

Комбриг генерал-майор Романов лишь морщился, наблюдая в бинокль, как то там, то сям бронированные машины останавливаются посреди учебного боя, что указывало на ту или иную поломку, потерю гусеницы, ещё какую проблему, которая не позволяла танку продолжить выполнение поставленной задачи.

Что ж, ИС-1 и ИС-2, как и САУ-381, САУ-152А «Город» и ИС-БМП-1 «Баргузин» – машины хорошие, перспективные, с отличной гетерогенной катаной броней, разнесёнными дальномерами, приборами ночного видения нового поколения и всем прочим, но всё ещё очень и очень сырые, с кучей детских болезней, устранять которые придётся ещё не год и не два. Конечно, они не идут ни в какое сравнение с его старыми ТРБЗ-20М, у которых хоть и была 107-миллиметровая пушка, но толку от неё в современном бою было бы немного, слишком уж медленными и неповоротливыми они были, да и живучесть была, с учётом толщины брони, вечно ломающихся двигателей и подвесок, мягко говоря, так себе. Да и сняли их давно с производства. Впрочем, именно на ТРБЗ-20М сам князь императорской крови провоевал всю Третью Тихоокеанскую войну и совершил прорыв фронта под Мукденом и осуществил легендарный марш-бросок на Порт-Артур. Так что в том, что государь и государыня 9 мая 1922 года подняли Флаг Империи – Знамя Богородицы на высочайшей точке Порт-Артура, поставив таким образом точку в Третьей Тихоокеанской войне, есть заслуга и самого Андрея Александровича. И всех тех, кто девять месяцев сражался на гигантском театре военных действий от Чукотки до Новой Зеландии. В том числе и его родных братьев.

Разумеется, за прошедшие с тех дней одиннадцать лет у них сменилось не одно поколение танков. Машины становились мощнее, манёвреннее, бронированнее, с лучшим вооружением и новыми боеприпасами к нему. Но новые «Ратники» и «Витязи», конечно, были совершенно новым словом в танкостроении. В данный момент, насколько было известно Андрею Александровичу, ни у кого в мире нет ничего похожего не только в поле, но даже на чертёжных досках. Нет, понятно, что вероятные противники не спали, те же немецкие «Рыси» были весьма неплохи и имели хорошие перспективы в части возможной модернизации. И главное, что Германия явно готовит мощности для массового производства этого танка, если поступит такой заказ от Минвооружений. А вот сколько за год Россия сможет произвести новых ИСов – это тайна за семью печатями даже для него, князя императорской крови и генерал-майора танковых войск, командира элитной танковой бригады. Было ясно, что их в войска на данный момент поступило всего пара-тройка сотен штук и пока идёт обкатка новых машин. Так что, случись сейчас война, Армия Единства и Армия Рима пока будут воевать тысячами своих единых Т-50 «Легион» с их, пусть и сорокапятимиллиметровой, но длинноствольной пушкой, а также хорошей подвижностью и приличной для танков такого класса броней. К тому же у этих танков конструкция башни позволяла в нужное время установить уже куда более мощные 57-мм или 76-мм орудия.

«Легионы», кстати, судя по полю учений, почти не ломались, что и не удивительно, ведь совместная русско-итальянская машина уже четыре года в строю и прошла не только полигонные испытания, но и была обкатана в ряде военных конфликтов за пределами Единства и Рима, а также в умиротворении ряда местных восстаний в необъятных пределах Империй. Так что этот танк если ещё и не набрал своей оптимальной технической формы, то уже точно был близок к пику своего развития.

И нужно признать, что принятая в свое время стратегия создавать унифицированными и стандартизированными определённые виды вооружений и боеприпасов давали свои плоды. Сам Андрей Александрович не раз и не два посещал Италию в рамках обмена опытом, консультируя союзников в части танковых сражений, и видел, что итальянцы в середине 20-х годов очень и очень сильно отставали от танковой школы и опыта Армии Единства в части бронетехники. После неплохих в общем «Фиата»-3000 и дальнейших серий «Фиат»-3001-3008, и «Ансальдо» L-25 и L-26, римлян понесло куда-то не туда. Их конструкторы и генералы почему-то возомнили, что впредь сражаться им придётся либо в Африке против туземных племён, либо в Малой Азии или на Ближнем Востоке, против противника не слишком более умелого и технически оснащенного, чем негры из центральной Африки.

В общем, пришлось главных союзников возвращать на грешную землю.

Танки Т-50, штурмовые 76-мм самоходные орудия «Шмель», стандартные пушки, гаубицы, бронетранспортёры и боевые машины пехоты, вся номенклатура боеприпасов к ним – все это стало основой вооружённых сил стран Новоримского Союза. Военные заказы централизованно распределялись Союзпланом, а подготовку курировал Объединённый Генштаб Сил НРС. Поэтому почти во всех странах Союза были примерно те же танки, грузовики, снаряды и патроны. И в случае начала большой войны Союзплан легко мог перераспределять и перебрасывать военные заказы между многочисленными предприятиями с учётом возможностей и мощностей, а логистические центры и службы легко могли перемещать ремонтные возможности, а также боеприпасы между воюющими частями и подразделениями в рамках вероятного многотысячекилометрового театра военных действий.

Все экипажи учились и набирались опыта на единых самолётах, танках, самоходках, орудиях, все подразделения армий НРС были стандартизированы, и их солдаты готовились по единым программам, а все их командиры учились в централизованных военных учебных заведениях. Офицеры НРС минимум на месяц в году отправлялись на стажировку в другую армию НРС, обучаясь взаимодействию и вырабатывая чувство локтя со своими коллегами по Союзу. А в каждой стране Союза была хотя бы одна усиленная совместная бригада или дивизия. В таких дивизиях служили военнослужащие как страны её расквартирования, так и других стран НРС. Причем 40–50 % состава таких формирований составляли русские. Везде. Кроме России. «Ставропольская» и «Пешпекская» интербригады на ситуацию в России никак бы не повлияли. А вот «Тибрская» и «Лаурская» были очень к месту расположены у Орлеана и Рима…

И разумеется, основой сил Новоримского Союза стали Армия и Флот Единства, как наиболее мощная, имеющая богатый боевой опыт и традиции, и наиболее оснащённая в техническом отношении составная часть Сил Союза. Что в общем-то и неудивительно, ведь те же итальянцы (да простит государыня) в качестве единого государства нация очень молодая и по-южному темпераментная, а греки, болгары, румыны, сербы и прочие члены НРС – слишком невелики по численности населения и по размеру своих вооружённых сил.

Да и не поспевали они за темпами и масштабами развития России и Ромеи. В последние пятнадцать лет Россия, с воцарением императора Михаила Второго, не переставала удивлять мир темпами экономического роста, промышленного развития, индустриализации, электрификации, темпами строительства дорог и мостов, развития речного и морского транспорта, а, главное, темпами научно-технического развития. Ведь помимо прибывших за полтора десятилетия десятков, а может, и сотен тысяч иммигрантов-переселенцев-специалистов (включая множество учёных, конструкторов и просто хороших крепких профессионалов) в самом Единстве за пятнадцать лет было открыто более сотни высших и среднетехнических учебных заведений, а безграмотность среди населения была ликвидирована почти полностью. А это давало свой жирный бонус к темпам развития науки и техники.

Темпы развития были такими, что даже Италия, в 1917 году куда более технически развитая страна, вынуждена была принять стандарты и принципы организации учебного процесса Единства. Благо царственный отец Императрицы Единства не стал играть в гордую и глупую независимость, одобрив «Стандартизацию Процессов в НРС». В общем, не только Силы Союза, не только промышленность и наука, но сама система образования НРС двигались в последние годы чётко вместе и в одном направлении.

Юная Мария Михайловна вышла на импровизированную сцену у самой кромки прибоя. Сегодня творческий экзамен. Опасная штука. Уж лучше было бы в очередной раз на стену горящего дома взобраться. Но нет, сейчас требовалась утончённая грация, точность движений в танце и невозможность допустить малейшей фальши в игре на скрипке. А мелодия хотя и была довольно живой и озорной, но была одновременно и довольно сложной даже в исполнении без движения, а тут ещё и активный танец. Пусть и плавный, спасибо и на этом добрым испытателям, но танцы на песке на линии волн – это удовольствие ещё то. Но, как шутит папа, мы же не ищем легких путей, правда?

Впрочем, в Звёздном лицее не было спуска никому. Особенно если ты дочь императора. Ведь не могло быть и речи о том, чтобы члены императорской фамилии, и, уж тем более дети императора – цесаревич, царевны и царевичи ударили в грязь лицом перед остальными учащимися. И так высокородные учатся в лицее в нарушение строгих правил и исключительно по персональному Именному Повелению. В виде ИСКЛЮЧЕНИЯ.

Да, исключений было немало. Детям высшей знати, с дозволения императора, дозволялось учиться в самом престижном лицее Империи. Но учиться предстояло среди сирот, среди тех, кто потерял отца, мать или обоих родителей на фронтах. Для более простой знатной публики исключения были возможны только за совершенно выдающиеся подвиги и достижения родителей. Впрочем, для них были всё так же открыты престижнейшие Пажеский корпус, военные училища и Смольный институт благородных девиц. Но именно Звёздный рождал элиту элит. И Империи было всё равно – царевна ты или же дочь погибшего на войне унтер-офицера. Для Империи все равны. Вот уже пятнадцать лет Звёздный лицей и Звёздный университет формировали те самые сливки общества, которые формировали будущее. Попасть сюда считалось невероятной удачей и настоящим счастьем, персональной путёвкой в будущую жизнь, полную славы и самого невероятного Служения.

Конечно, царским детям и тем, кто попал в лицей в виде исключения, до содранных в кровь ногтей приходилось доказывать своё право быть здесь и учиться в стенах альма-матер. И то, что прощалось детям погибших за Отечество, тем же графам, князьям и царевичам не прощалось никогда. Высокий титул означал в лицее лишь самые высокие требования.

Да, за пятнадцать лет не раз высокородные дети пытались сформировать из себя «элиту лицея», но император карал эти потуги самым беспощадным образом. Элита должна вырасти среди народа и быть частью его, формируя свою команду из сокурсников по Звёздному. Кому не нравится – шуруйте в Пажеский корпус. Или в тот же Смольный.

Нет, разумеется, не было и речи о том, что выходцы из простого народа могли кататься словно сыр в масле. Отбор был жесточайшим и вылететь можно было за любую провинность или тупость, а в отличие от высокородных соучеников, такие «умники» на своём будущем могли сразу же если не поставить крест, то как минимум очень и очень сильно это самое своё будущее себе осложнить. Учебных заведений в Империи много, но вот Звёздный только один. Здесь даже заграничные императоры, короли и принцы с принцессами учатся.

Почётно и престижно. Как папа говорит: «Мегапрестижно».

Что уж говорить о детях унтер-офицеров.

Объявление на поляне:

– Лицеистка Мария Романова с испытательной программой.

Её императорская царственность, волнуясь, вышла на «сцену» и склонила голову в формальном концертном поклоне. Чёрт бы побрал все эти испытания. Но скрипка в одной руке и смычок в другой. И впереди озорной танец, который должны оценить испытатели. Но и аплодисменты и поддержка лицеистов играет немаловажную роль.

Хорошо хоть мелодия была оригинальной. По большому секрету её для экзамена написал лично папа. И вручил ей ноты, заговорщически подмигнув и сказав: «Это мелодия из будущего. Поверь мне. Но не говори об этом никому, что это я написал».

Маша вздохнула, набирая воздух в лёгкие. Как выражается мама: «Если Мася облажается, то её из лицея никто, конечно, не выгонит, но…». Но вот сама мама загрызёт точно. К тому же сейчас на её выступление смотрят младшие брат Вова и сестра Лиза. Нельзя ведь дать им повод смеяться над старшей тринадцатилетней сестрой. Эти мелкие занозы ведь своего не упустят.

Что ж, не дрейфь, царевна! И да пребудет с тобой Сила!

Маша не удосужилась накинуть халат. Да и во имя чего? В квартире тепло, а стесняться ей было некого. И стесняться ей было нечего. Подтянутая стройная фигура женщины тридцати двух лет от роду не несла на себе практически никаких следов четырёх беременностей и пятерых детей. Она следила за собой, грудь лишь налилась, но ничуть не испортилась (возможно сыграли роль наличие кормилиц и постоянные занятия в спортзале), да и насколько я помнил её фотографии из моего времени, она и до старости была довольно худощавой, так что лишние килограммы от беременностей ей не грозили. Тем более что и в моей истории у неё тоже было пятеро детей. И ничего, жирка как-то не добавилось особо.

Да, что там говорить, Маша сейчас – женщина в самом высшем расцвете своих физических сил и максимальности своей природной сексуальности, которой, впрочем, ей и раньше было не занимать. Как и итальянского южного темперамента. Она буквально дышала страстью. Но была исключительно верной женой. Со всеми вытекающими для меня последствиями. Впрочем, я пока не слишком страдал от этого, хотя и с тревогой задумывался о будущем, слишком уж велика у нас была разница в возрасте. Мужики не всегда в строю, и когда-нибудь это неприятное время наступит и для меня. Ладно. Фигня всё. Мужчина, пока жив, всегда может осчастливить женщину свою.

Императрица смотрела в окно на наш новый величественный город. Новую столицу. О чём она думала?

Вероятно, ни о чём, размышляя о чём-то своём, о женском. Вряд ли она сравнивала открывшиеся виды с холмов Нового Царьграда с монументальными новостройками Москвы и Константинополя. И вряд ли любовалась речными красотами Оби, облагороженными гранитом набережных. Уверен, что попроси я её потом описать свои впечатления от Нового Царьграда, в ответ услышу что-то типа: «Холодно». И я не удивлюсь. Ну, не любила закоренелая средиземноморская южанка северный климат даже летом, хоть ты плачь, что уж говорить о других временах года. Ездила, много всего царица посещала, выступала, где надо, по всей необъятной Империи. Даже в Романове-на-Мурмане была. Но не любила она северный климат. А ведь для неё понятие «север» – это всё то, что севернее южного берега Крыма. Так что…

Нет, она любила кататься на лыжах на Кавказе, любила конные зимние прогулки и горячий ароматный глинтвейн в нашем охотничьем домике в подмосковном Марфино, любила всё с этим связанное, но это так, отдельный экзотический отдых. Тур. Даже экспедиция. А потом скорее назад, на юга. Ведь даже московская осенне-зимняя погода, когда полгода не видно солнца по две-три недели подряд, вызывала у неё хандру и апатию, она сразу начинала болеть, кашлять и сопливить. Ходить с красным носом и вечным носовым платком в рукаве. Что уж говорить о реакции нежного её организма на сибирские берега Оби, пусть даже со всеми величественными новостройками. Пусть даже летом. Про всякий там сибирский и дальневосточный гнус я уж молчу. Да и сколько таких городов и строек она повидала за последние шестнадцать лет? А сколько ещё ей предстоит увидеть…

Императрица задумчиво сказала, не отрывая взгляда от панорамы за окном:

– Знаешь, я всегда в детстве мечтала стать драконицей. Да и потом тоже.

– Хотелось всё сжечь?

Отрицание.

– Нет, не только в плане умения изрыгать огонь. Я хотела быть величественной, прекрасной и одновременно очень и очень опасной. Бесконечно опасной и прекрасной. Чтобы шелестела металлом и сверкала на солнце огнём моя чешуя, а крылья раскинулись на половину мира.

Маша помолчала.

– Парадокс. Люди никогда не видели драконов. Вероятно, их вообще никогда не было. Но отчего в нас такая тяга к их мифическому величию? Даже в твоё время были популярны всякого рода россказни о разных рептилоидах, которые тайно правят миром. Откуда это в нас? Почему именно рептилии вызывают такое мощное чувство? Но рептилии холодные и страшные, а драконы… Драконы прекрасны. Я всегда обожала их.

У императрицы нередко случались вот такие потоки сознания. Впрочем, как и у меня, как и любого другого человека. Что она хотела этим сказать? Вполне вероятно, что и ничего. Просто хотелось высказаться. Что-то навеяло. И что меняется от того, что это говорит абсолютно нагая молодая женщина на фоне окна, за которым видна новая столица её Империи? Была ли она сейчас драконицей в душе?

Разумеется, меня она сейчас не видит. Но я всё равно пожимаю плечами.

– В моё время был анекдот. Всё вокруг сожжено, горит деревня, валяются обгоревшие трупы и всё такое. А на пригорке лежит дракон, смотрит на зарево и восклицает восторженно: «Да, вот такой вот я забавный зверёк!»

Но Маша не смеётся. Возможно, даже обижается моей глупой неуместной шутке, которая разрушила её настроение.

– А ты стал жесток.

Хмыкаю.

– В плане чего?

Пожатие голыми плечами.

– Не знаю. Вообще. За прошедшие годы стало в тебе чего-то больше, чего-то меньше. Жестокости стало намного больше. Твой взгляд стал холодным. Иногда даже ледяным. Даже мне бывает неуютно.

Лениво прикрываю глаза. Вот делать ей после постели больше нечего, как заводить философские разговоры, а мне потом всё это расхлёбывать? Но это Маша, с этим можно только смириться.

– Брось. Я прям душка сам по себе.

– Суворину расскажешь. Но факт есть факт – ты изменился. Я смотрела на тебя на Новой Земле. Холод так и шёл от тебя. Лёд. Даже атомный взрыв никак не тронул тебя.

– Это климат северный повлиял. Зато ты прямо сияла.

Хмурое:

– Да ну тебя…

Пытаюсь вернуть романтику. Подхожу и обнимаю любимую.

– Солнце, вот ты любишь философские разговоры после постели. На фига оно нам? Мы столько летели, столько видели, а у тебя опять какая-то философия в голове. Давай-ка я лучше к тебе попристаю! Предлагаю повторить!

Маша вздохнула, гоня мысли и дурное настроение, сладко и очень эротично потянулась на фоне окна, а затем промурлыкала:

– Ты же знаешь, когда мне сильно хорошо, во мне просыпается старая карга и я начинаю нудить…

В её голосе отнюдь не слышится отрицание. Сгребаю её в охапку и тащу в постель.

– Кто это у нас тут «старая карга»?

Визг… Смех… Постель сделала ПУФФФФФФФФ…

И тут СТУК В ДВЕРЬ. Событие очень редкое и очень недоброе. Спешное выбираюсь из-под одеяла и, накинув, халат, спешу к двери квартиры.

Мой адъютант генерал Качалов.

Шифрограмма.

Молния.

Миллион мгновений спустя возвращаюсь в нашу спальню.

Тревожное:

– Что случилось?!

Пожимаю плечами.

– Ники умер. В горах. Сердце.