- Мики, - продолжала Серафина уже совсем серьезно, - я очень благодарна тебе за спасение моей жизни. Прими мою благодарность, но... но не...

- Но не любовь! - горько докончил Мики и обхватил голову руками.

Может быть, Серафина не решилась бы сказать это так прямо, но все время, пока она разговаривала с Мики, рядом с нею незримо присутствовал Алик.

- Я не буду навязываться, - продолжал Мики. - Я тоже гордый, и женщин мне, слава богу, хватает...

- Не таких оборванных, как я, - насмешливо вставила Серафина.

- Не ерничай! Я хотел тебе помочь, для этого и шел, а ты... - Мики болезненно поморщился. - Только позволь совет. Уезжай отсюда.

- Напоминаю о многом? - понимающе кивнула Серафина. Только вот беда, некуда мне ехать, да и, прости за откровенность, не на что.

- Что же ты молчала? Да я... - Мики вскочил.

- Э, нет, не возьму, - категорически сказала Серафина. Лучше не старайся.

- Да ведь убьют же тебя здесь! - вскричал Мики. - Им уже каждый шаг твой известен!..

- А ты-то откуда это знаешь? - удивленно спросила Серафина. Мики лихорадочно схватил ее за руки.

- Знаю, раз говорю! Поверь на слово! Спасайся, говорю тебе!

- Никуда я не поеду, - после долгого молчания проговорила Серафина. - И будь что будет.

Несколько часов длилась эта безрезультатная беседа. Наконец с огромным облегчением Серафина закрыла за бывшим другом дверь. Она чувствовала себя совсем больной и еле доковыляла до дивана. От этой встречи у нее осталось ощущение тайны. Какая-то тайна скрывалась за поведением Мики, за его странной осведомленностью. Но размышлять над этим сил у нее уже не хватило.

Целую неделю Серафина провалялась в постели. Алик был прав - отходняк от наркотиков оказался жестоким. Были моменты, когда она думала, что не выберется. Но позвать доктора так и не решилась. В конце концов молодой сильный организм справился сам.

За всю неделю Алик не зашел ни разу. Серафина не знала, что и подумать. Быть может, он тоже отвернулся от нее, ушел, оставил? Будто их отношения банальны, она никогда не пошла бы к нему. Но их связывало нешуточное дело. И Серафина отправилась узнать, что случилось.

Она не сразу отыскала своего непутевого друга. Пришлось облазить чуть не дюжину злачных мест и порасспросить кучу подозрительных личностей, пока ее не отправили куда-то за город. Удивляясь и пожимая плечами, Серафина шла какими-то переулками, где она никогда раньше не бывала, пересекала проходные дворы, и все это время ее не оставляло ощущение чьего-то постороннего взгляда за спиной.

Наконец ей удалось отыскать указанный дом. Собираясь толкнуть калитку, она подняла голову и увидела в конце переулка двух высоких парней в кожаных куртках. Это почему-то не понравилось Серафине, и она поспешила войти, забыв, как положено, постучать. Потом она, правда, спохватилась, но было поздно. Она уже вошла. За столом, склонившись на руки, замерла знакомая фигура. Мерзость запустения царила в этой большой, но пыльной и пустой комнате. Кроме продавленного дивана и стола с двумя колченогими стульями в ней ничего больше не было, и только в переднем углу висела покрытая паутиной икона.

Серафина осторожно приблизилась и вздрогнула от ужаса перед Аликом стояла наполовину початая бутылка водки и лежал... пистолет. В первую секунду Серафине показалось, что Алик уже мертв, но он вдруг поднял голову, будто вовсе и не спал. В синих, похожих на глубокие омуты глазах, плеснулась радость. Схватив руку Серафины, он прижался к ней пылающим лбом.

- Что с тобой? Ты весь горишь! - испугалась Серафина.

Никаких сомнений не оставалось - по возвращении из больницы Алик серьезно чем-то заболел.

- Послушай, дружочек, надо бы вызвать тебе врача, - озабоченно сказала Серафина. - Давай я сбегаю, а?

- Не нужно, - вяло отозвался Алик. - И так обойдется.

- Да у тебя же температура...

- Ты хочешь, чтобы меня снова туда отправили? - хмуро спросил он. - Или еще куда похуже.

- Господи, да скажи ты, что с тобой? - в отчаянии крикнула Серафина.

Алик встал и, пройдя взад-вперед по комнате, остановился у окна.

- Не поможет мне врач, - грустно проговорил он. - Я давно подозревал, а теперь уж точно... У меня, Симочка, СПИД...

- Что... что ты говоришь? - слова так и повисли у Серафины на языке.

- Рано или поздно мы все платим по своим счетам. Мой счет уже открылся. Вот, потрогай, - Алик взял ее руку и приложил к своей шее - она ощутила под пальцами набухший воспаленный лимфатический узел.

Серафина готова была заплакать при мысли о том, что может лишиться и этого, последнего, друга.

- Зачем мы только бежали из больницы? - с тоской проговорил Алик. - А теперь меня даже обратно в психушку не возьмут...

- Я вижу, ты, сидя тут в одиночестве да в грязи, совсем рехнулся! - жестко сказала Серафина. - Вот что, вставай, бросай свою пушку и пошли со ной. У меня комната большая, места хватит.

Алик взглянул на нее с нескрываемой досадой.

- Ты бы сидела там тихо, как мышка, а то не ровен час выкинут тебя оттуда без денег и документов, - воскликнул он. Боюсь, что придется нам обоим воспользоваться этой хатой. Ты права, здесь пыль и грязь, да и я сам немного расклеился, а то бы ничего подобного не позволил. Завтра же уберусь, и все будет в ажуре.

Серафина вышла от Алика совсем подавленная. Проводить себя не позволила - на улице похолодало, пошел дождь. Не слушая возражений, захлопнула за собой дверь и, накинув на голову куртку, побежала по переулку к трамвайной остановке.

Уже совсем стемнело - было где-то около десяти вечера. Вдруг Серафина замедлила шаги, не на шутку встревоженная. Впереди появились двое парней в кожанках - ей показалось, тех же самых, что и днем. Высокие, с мощными бицепсами, заметными даже под куртками, они стояли около новенького "Мерседеса". Как назло, в переулке совсем темно и ни одного прохожего.

Эта встреча совсем не понравилась Серафине. Она приостановилась и, сделав вид, что забыла кое-что, заспешила назад. Тот час же она услышала хруст гравия за спиной - эти двое ее догоняли. Внезапно обернувшись, она лицом к лицу столкнулась с бичами в кожанках. Серафину словно ледяной водой окатили, почувствовала она, как противно задрожали колени и похолодели руки. Чудовищ доктора Косицкого она не испугалась бы так, как этих красивых мускулистых парней в блестящих от доведя куртках. У них не было никакого оружия, но в лицах читалось намерение схватить жертву голыми руками.

Серафина стала отступать к забору, лихорадочно ища в нем щель, куда можно нырнуть. Руки ее беспорядочно шарили в карманах в поисках какого-нибудь орудия для защиты. Но там не было ничего, кроме ключей. В минуту смертельной опасности не выбирают средств - выхватив из кармана тяжелую связку ключей, она швырнула ее одному из нападавших в лицо. Тот хрипло рявкнул и закрылся руками, но другой схватил Серафину, будто в клещи зажал. Она била насильника ногами и кулаками, но другой, быстро оправившись от удара ключами, ловко накинул ей на голову мешок. Тут же веревки опутали ей тело, и она оказалась лежащей на земле, спеленатая, как младенец.

Потом Серафина почувствовала, как ее подняли и понесли. Хлопнула крышка багажника - она поняла, что ее грузят в машину. Все было проделано быстро и четко, без единого звука. Потом завелся мотор, и автомобиль стал разворачиваться.

...Алик сразу же пожалел, что быстро поддался уговорам Серафины и не проводил ее хотя бы до проспекта. Подумав несколько минут, он выскочил из дома в одной рубашке и стал беспокойно оглядываться. Вдруг ему послышался чейто возглас из темноты. Охваченный непонятным беспокойством, он побежал по улице и увидел только что отъехавшую машину. В этот момент тьму прорезала вспышка молнии, тускло осветив задний номер автомобиля 02-00 ТУ. Ноли четко и почти машинально отпечатались в сознании Алика. Он бросился вслед за "Мерседесом", но тот развернулся на проспекте и помчался в сторону вокзала.

Алик стоял посреди улицы, охваченный отчаянием. Странное предчувствие сжало сердце. Он медленно пошел назад. Дождь полил еще сильнее, но он не чувствовал ни холода, ни сырости. Снова сверкнула молния, и на дороге, под ногами, что-то блеснуло. Алик наклонился и поднял связку ключей. Ключи принадлежали Серафине. Больше не оставалось сомнений, что случилась беда.

...Серафину вытащили из багажника и поставили на землю. На голове у нее был напялен мешок, руки скручены за спиной, и она ничего вокруг не видела. Ее повели, подталкивая в спину. Потом остановились, но мешок с головы не сняли. Послышались мужские голоса.

- Она?

- Она. Еле отыскали. Вот чертова девка!

- Веди к Бармалею, он разберется.

И Серафину снова поволокли, так что ее каблуки скребли по бетону. В воздухе чувствовались сырость и прохлада, словно в подвале. Серафине стало так жутко, что закоченели ноги, когда она услышала слово Бармалей. Вспомнилась детская сказочка, в которой кушают маленьких детей.

Инстинктивным желанием Серафины было увидеть, куда ее ведут. Она так рванулась, что лопнули веревки, которые стягивали ей руки, и сдернула с головы мешок.

- Ишь, какая шустрая! - сказал один из конвоиров, и тот час же двое крепко взяли ее под руки, но мешка снова не накинули.

Серафина огляделась - помещение было ей незнакомо, но мрачные стены и низкие потолки не оставляли надежды на лучшее. И Серафина совсем упала духом.

Вдруг мрачные коридоры кончились резко, будто оборвались, и ее вывели в роскошный высокий зал богато убранный, украшенный дорогостоящими гобеленами и старинными зеркалами.

- Не лезь на ковер с грязными ногами! - грубо сказал один из конвоиров и швырнул пленнице шлепанцы.

Серафина покорно сунула в них ноги и проследовала дальше. У высоких дубовых дверей дорогу им заступил настоящий камердинер в шитой золотом ливрее и сверкающих эполетах. Забыв о своем печальном положении, Серафина вовсю дивилась этому сверкающему великолепию и гадала, где же находится такой роскошный дворец.

- Господин обедает! - не допускающим возражений тоном заявил камердинер, и посетители без лишних слов уселись в ожидании на широкий кожаный диван. Уныние все больше и больше овладевало Серафиной. Прошло где-то около получаса - дубовые двери распахнулись, и два лакея вынесли поднос с остатками обеда. Двое дюжих парней, сопровождавших Серафину, старались не смотреть туда, но она взглянула. Она уже привыкла постоянно ужасаться, и чувство страха в ней как-то притупилось, но сейчас тошнота и омерзение пронзили ее до самых недр. На подносе она заметила обглоданную человеческую руку и две половинки расколотого черепа.

И тут единственный раз в жизни Серафина потеряла сознание. В глазах вдруг потемнело, замелькали радужные круги, и все куда-то провалилось...

...Очнулась от того, что ей плескали в лицо водой.

- Очухалась? Давай, шагай, ждут! - и Серафину подтолкнули к дубовым дверям.

...Она сразу его узнала. То же квадратное лицо, свинячьи глазки.", и руки, руки... Серафина до сих пор помнит толстые волосатые пальцы, вертящие карандаш. Он и сейчас вертел что-то в руках... может, снова карандаш или шариковую ручку... а может, человеческую кость?.. Такие мысли в одно мгновение вихрем пронеслись в голове Серафины, "Бармалей... Кушает маленьких детей..." - дурацкая рифма так и вертелась на языке. Ноги у нее совсем обмякли.

Бармалей отдыхал после обеда, лежа в кресле и куря индийскую сигару. Ароматный дымок витал в воздухе. По бокам кресла стояли мощные атлеты, до отказа накачанные - личные его телохранители. Серафину буквально подволокли под руки и поставили перед ним.

- Она, - мельком взглянув на нее, сказал Бармалей. - А второго не нашли?

- Не нашли пока, но найдем, - ответил один из парней, поддерживающих Серафину. - В лицо его не знаем, вот что плохо. В тот раз он был черен, как негр. А впрочем, вот у нее и спросите.

- Ну, говори, - повернулся Бармалей к пленнице. - Где твой дружок?

- Не знаю. Я только что из больницы, - губы у Серафины пересохли и она едва выдавила из себя эти слова.

Людоед сразу подметил ее страх.

- Лучше говори, легче умрешь, - спокойно посоветовал он. - А нет-так разберем тебя на кусочки!

- Не знаю, - прошептала Серафина.

- Вытрясти из нее? - живо повернулся к боссу один из бичей. - Мы это разом...

- Э, нет, вы испортите мне жаркое, - категорически возразил Бармалей. - А я гурман, не люблю битое мясо. Целый год я пускал слюнки, представляя, как обсасываю косточки этой стервы.

"Что он такое говорит? Стерва - это я, по при чем тут какое-то жаркое?" - с тревогой подумала Серафина.

- А мы ее слегка, с самого краешка и самыми тоненькими иголочками, - злодеям не терпелось приняться за жертву.

"О, боже, ведь это же говорят про меня!" - и снова ледяная волна страха обдала ее с ног до головы.

Бармалей задумался. В нем, явно, боролись противоречивые чувства. И утроба победила. Он встал с кресла и подошел к пленнице. Серафина совсем близко увидела его гладкое ухоженное лицо, почувствовала запах французского одеколона и замерла от ужаса и отвращения. Она бы и отпрянула, но ее крепко держали. Людоед поворачивал ее, заглядывал за корсаж, ощупывал, как ощупывают приготовленную под нож жирную индейку. Серафину колотила такая дрожь, что щелкали друг о друга зубы. Всеми силами она старалась отодвинуться подальше, и запах французского одеколона был так ей противен, что, казалось, ее вот-вот вырвет.

Ей хотелось дико закричать, позвать на помощь, но что толку! Кто здесь поможет? Тех, кто ее окружал, нельзя назвать даже людьми, ибо это уже не люди. Преступив ради денег все непреложные человеческие законы, они утратили право называться людьми. Все рослые, мускулистые, в одинаковых черных куртках, они походили на роботов - неумолимых, не знающих пощады и не имеющих других инстинктов, кроме беспощадного звериного инстинкта убивать.

Близость жертвы возбудила людоеда, он тяжело дышал, лицо кривилось в свирепой гримасе.

- Ты знаешь, мерзавка, чего стоил нам ваш прошлогодний вояж? - грозно спросил он. - Вы ввели нас в убытки не меньше, чем на миллион. А чего стоило замять скандал с вашими фотографиями! - волосатая рука схватила Серафину за грудки и подняла над полом.

Серафина не могла шевельнуться, как загипнотизированная, видя перед собой широкое лицо Бармалея.

- Слушай меня внимательно! - дохнул он ей в лицо. - Если ты скажешь, где твой дружок, то я скушаю тебя сразу, а ежели нет, то буду жевать медленно и по частям, вот так! - людоед приблизился к ней, как будто намереваясь поцеловать, и вдруг вцепился зубами в плечо.

От неожиданности Серафина не почувствовала боли и не сделала ни малейшего движения, чтобы вырваться. Из глубокой раны чуть пониже плеча побежала алая струйка крови. Людоед смотрел на нее тяжелым взглядом и медленно жевал. Все вокруг стояли с непроницаемыми лицами...

Проглотив то, что жевал, он указал на дверь.

- Отведите ее в курятник. Пока...

И Серафину снова повели.

Ошеломленная всем тем, что только что увидела, услышала и испытала, она двигалась, как во сне, и наверно, упала бы, если б ее не держали. Вряд ли она замечала что-либо вокруг. Ее конвоиры остановились в коридоре - навстречу шли еще трое парней.

Вдруг Серафина вздрогнула и уставилась на одного из встречных. Что это? Кто это? Не обманывают ли ее собственные глаза? Ведь это же Мики. Не пленник, под конвоем сопровождаемый к боссу, а равный среди равных, свой среди этих бандитов в кожанках. Не может быть! Серафина удивлялась, протирала глаза - видение не исчезало. Это и в самом деле был Мики. Увидев Серафину, он вздрогнул, как под током, и лицо его стала заливать смертельная бледность.

Все это продолжалось одно мгновение, Серафину повели дальше, и Мики остался позади.

На этот раз ее вели недолго, но все время куда-то вниз по лестнице. И она увидела, что такое "курятник" Бармалея. Это был длинный ряд камер в три яруса, и в каждой камере сидело по человеку. Серафину подняли, запихнули в пустую ячейку во втором ярусе. Тут только она осознала весь ужас своего положения. Ноги, наконец, отказали ей, и она опустилась на пол клетки.

Долго ли, мало ли она сидела - из состояния оцепенения ее вывел шум по-соседству. Кто-то вопил так, словно его резали. Слышались матерная ругань и звуки ударов. Серафина бросилась к передней решетке и выглянула в коридор.

Двое мужчин вытащили из нижней камеры третьего и куда-то волокли его. Несчастный душераздирающе кричал и упирался ногами. Серафина видела его перекошенное ужасом лицо. Это был высокий полный мужчина лет тридцати, из тех, что зовутся респектабельными. Его лицо исказилось в немыслимой гримасе, вопли, многократно усиленные эхом, оглушили Серафину. К нему присоединились и другие узники камер. Серафина зажала уши и отвернулась. Мужчину потащили в дальний конец коридора, вопли его постепенно затихали. Но не скоро еще успокоился курятник. Пленники кричали, трясли решетки, но в подвале уже не было никого из тюремщиков, и поэтому никто не мешал несчастным без толку звать на помощь.

Пленниками заполнили лишь нижний ярус камер, на втором этаже занятыми оказались всего несколько ячей, а третий этаж вообще пустовал. Насколько могла разглядеть Серафина, число пленников составляли, в основном, молодые женщины и дети. Крики и плач не смолкали ни на минуту. Серафина на мгновение забыла о своей страшной участи. Мерзавцы! Подлецы! Ей хотелось бить, крушить все вокруг, разнести на мелкие кусочки стены и решетки. Она бросилась к задней стене и принялась колотить в нее ногами и кулаками, чтобы как-то дать выход своему отчаянию.

- Эй, ты, лбом стенку не прошибешь!

Серафина обернулась. В открытое решетчатое окошко пожилой дядька в синем комбинезоне просунул банку консервов и кружку с водой, положил большой ломоть хлеба.

- Вот, ведено тебе передать. Ешь.

Серафина взглянула - на полу стояла банка со знакомой надписью "Мясные консервы - свинина".

- Мерзавцы! Людоеды! - отчаянно закричала она, вскакивая на ноги и больно ударяясь головой в потолок.

Схватив банку, запустила ею в спину уходящему по коридору тюремщику и, упав на пол, горько зарыдала. На этот раз в голове мысль оформилась четкая и определенная: "Все конец!"

Два дня сидела Серафина в железной клетке на хлебе и воде. Консервы в банках, которые ей упорно приносили, она так же упорно без лишних слов выбрасывала прочь. За эти дни она насмотрелась таких ужасов, что куда там консервы из мертвечины и чудовища доктора Косицкого. Здесь был так называемый "курятник", в котором содержалась пойманная наверху дичь, предназначенная на стол людоеду. Каждый день, а то и два раза на дню, приходили двое-трое слуг Бармалея и вытаскивали очередную жертву. Это сопровождалось душераздирающими криками и стонами, да и в остальные часы в этом страшном коридоре было не тихо от горестных стенаний обреченных на смерть людей.

На третий день пришли за Серафиной. Она молча выбралась из клетки. Медленно поднималась по лестнице. Вот и знакомый холя - ей снова дали на ноги шлепанцы. Проходя мимо огромного зеркала, Серафина бросила на себя мимолетный взгляд - и поразилась. Она даже попыталась стряхнуть что-то со своей головы - ей показалось, что дорогой где-то испачкалась в побелке. Но - увы! - седина белой пудрой запорошила лоб и виски.

...Бармалей сидел в том же кресле, отдуваясь после сытного обеда, на столике перед ним стояла бутылка виски и лежала пачка сигарет "Мальборо". Телохранители опять стояли за его спиной. Но, кроме того, тут находился еще один пленник со скованными цепью ногами и руками. В следующий момент Серафине понадобилось все ее мужество - пленник обернулся, и она едва не упала.

- Вот он, ее дружок! - торжествующе сказал парень в кожаной куртке и таких же брюках. - Совсем дурак, бросился на выручку с одним только пустым револьвером.

- Алик! - прошептала Серафина, ужасаясь тому, как его избили. По всему было видно, что между ним и бандитами произошла жестокая схватка. Одежда на нем висела кровавыми лохмотьями, лицо изукрасили синяки и ссадины.

- Дураки! Я же вам сказал, что не люблю битое мясо! - зло бросил Бармалей своим прислужникам. - Этот годится теперь только на конвейер. А девчонку на кухню, пусть приготовят на ужин.

Алик мало что понял из этого диалога, и последняя фраза ни о чем ему не сказала. И только Серафине стало ясно, что вот сейчас наступают их последние минуты. Все кончено совершенно бесповоротно. На этот раз им обоим не уйти. Ах, мерзавцы, лишили их возможности хотя бы умереть вместе, - подумала Серафина. Ее охватила полнейшая апатия, чувство окончательной покорности судьбе.

...И вдруг ...вдруг в голове словно яркая лампочка вспыхнула.

- Пленка! - зацепившись на пороге, крикнула она. - У нас есть еще одна пленка!

Все замерли в немой сцене.

- Какая еще пленка? - свистящим шепотом спросил Бармалей.

- Та самая пленка, с которой были напечатаны те самые фотографии! - медленно и раздельно проговорила Серафина, в волнении следя за тем, какое впечатление произвели эти ее слова на людоеда.

Словно бомба разорвалась над головами присутствующих.

- Да-да, есть еще пленка. Она у надежного человека, и если мы не вернемся, то завтра же эти фотографии будут расклеены по всему городу! - Серафина говорила быстро, боясь, что ее перебьют или не поверят.

Но удар попал в точку.

- Ты не врешь? - подойдя к ней вплотную, спросил Бармалей. - А то ведь ежели это очередной твой трюк... я с тобой лично сам такое сделаю... такое... - людоед не нашел сразу слов выразить то, что он намеревается сделать с пленницей.

- Ну так где же ваша пленка? - стиснув Серафину за ворот так, что она не могла дышать, прошипел бандит.

Мотнув головой, Серафина высвободила шею.

- Не здесь же! У надежного человека.

- Так у вас еще была одна пленка?

Серафина утвердительно кивнула. Она придумала это прямо сейчас и никакой, конечно, пленки у нее не было. Но получить отсрочку жуткой казни - это что-нибудь, да значит в настоящем положении.

- Адрес, - коротко приказал людоед.

- Чей... чей адрес? - ошарашенно переспросила Серафина.

- Этого твоего надежного человека.

- А-а-а! - она назвала адрес хаты присутствующего здесь же Алика - ему это уже не повредит, а в пустом доме немногое можно отыскать.

При этих ее словах Алик кинул на нее изумленный и восхищенный взгляд.

На этот раз Серафину и Алика стащили в курятник вместе и заперли по соседству. Как только тюремщики ушли, Алик, все еще находясь в крайнем возбуждении, бросился к решетке. С треском разлетелась цепь, что сковывала ему ноги. Толстые железные прутья начали уже подаваться под его натиском.

- Алик, - окликнула его Серафина и, просунув руку сквозь прутья решетки, попыталась схватить за рукав.

Опомнившись, он сел в углу, сморщившись от боли. Серафина тоже села, обхватив руками колени. Противно ныло укушенное людоедом плечо. И вдруг она вздрогнула, как ужаленная. Мики! Так значит, вот откуда эта его уверенность в себе, фирменные шмотки и роскошный "Мерседес". Он с ними! Но как такое могло случиться? Где, каким образом переступил Мики ту черту, которая разделяет людей и нелюдей? И все же, несмотря на очевидное, Серафина не хотела этому верить.

- Послушай, - окликнул ее Алик, - у тебя в самом деле была еще одна пленка?

- Нет, конечно, - со вздохом отозвалась она.

- А что же ты собираешься делать?

- Не знаю. Скорее всего ничего. Но не идти же безропотно на заклание!

- Пожалуй, наша песенка спета, - спокойно и без всяких сожалений проговорил Алик.

- Зачем, зачем ты сюда полез? Как дурак, с пустым револьвером! Вот посмеются теперь бармалеевы рэкетеры. Вместо меня одной погибнем двое!

- Невелика ценность моя теперешняя жизнь, - саркастически усмехнулся Алик. - Но кончить свои дни в консервной банке или в желудке людоеда...

В камере было довольно прохладно.

- Сядь, пожалуйста, поближе, что-то замерзла я совсем, попросила Серафина.

Наши друзья сели рядышком и прижались друг к другу спинами через решетку. Взяв в свои руки теплую ладонь Алика, Серафина незаметно для себя задремала.

- Серафина! Серафина! - показалось, что окликнули ее во сне. Она открыла глаза и огллделась.

- Это я, Серафина, слышишь? - повиснув на решетке, в камеру заглядывал Мики.

Серафина вскочила и бросилась вперед.

- Ах, это ты! Что, глумиться пришел? - гневно воскликнула она.

- Не время сейчас. На, возьми! - Мики протягивал сквозь решетку тонкие пилки.

Рассуждать было некогда. Серафина и Алик мигом принялись за свои решетки. Алик справился быстрее всех и выпилил себе толстый железный прут вместо оружия.

- А ты знаешь выход? - озабоченно спросила у Мики Серафина.

Через несколько минут с решеткой покончили. Но это еще не было свободой. Все трое побежали мимо клеток в тот конец коридора, куда тюремщики вытаскивали узников, приготовленных под нож.

- Стойте! А как же они? - Серафииа вдруг остановилась.

Узники в клетках подняли отчаянный крик. Невозможно было без содрогания смотреть на слезы бедных детишек, запертых по двое - трое в одной камере.

- О чем ты говоришь? У нас каждая минута на счету! вскричал Мики.

- И ты можешь... спокойно смотреть? - зло спросил Алик, принимаясь за ближайшую клетку.

Видимо, такое решение не очень устраивало Мики, но Серафина так на него взглянула, что ему пришлось покориться. Ворча, он принялся за работу, поминутно оглядываясь на двери. Узники, почувствовав освобождение, закричали еще громче. Каждый тянул руки сквозь прутья решетки, словно моля о милости. Но камер было слишком много.

- Не успеем! - в страшной тревоге воскликнул Мики.

Алик работал в два раза быстрее. Он уже освободил пятерых, тогда как Мики распилил всего два замка. Освобожденные, выскакивая из клеток, беспорядочно, как безумные, метались взад-вперед по коридору.

Занятые работой, никто не заметил появления одного из служителей, того самого, который приносил еду Серафине. Гулко треснула автоматная очередь, во много раз усиленная коридорным эхом. Тюремщик в упор расстреливал мечущихся по коридору людей. Серафина инстинктивно пригнулась - пули просвистели над самой ее головой. Она не помнила, как оказалась позади убийцы и, ничуть не заботясь о собственной жизни, тигрицей прыгнула ему на спину. От неожиданности он выронил оружие, и Серафина, изловчившись, далеко отшвырнула его ногой, но в то же время сама оказалась схваченной за горло. Пальцы убийцы сомкнулись на ее шее, стиснули так, что глаза вылезли из орбит. Серафина захрипела, задыхаясь. Ока извивалась ужом, безуспешно пытаясь освободиться, но не могла вырваться из железных рук сильного мужчины. Воздух в легких кончался, в голове стало мутиться - она уже теряла сознание, когда пальцы убийцы почему-то разжались. Что-то теплое и липкое брызнуло в лицо, и Серафина открыла глаза.

Ее мучитель корчился на каменном полу с проломленным черепом, а над ним стоял Алик, держа в руках окровавленный железный прут. В этот удар он вложил весь свой безудержный гнев, будто шашкой развалив голову злодея надвое до самой шеи. Кровь и мозг забрызгали Серафине лицо, и она с отвращением вытиралась.

Алик стоял белее мела. Он пошатнулся, бросил прут и скорчился в рвотной судороге.

- Скорее же! Что вы медлите! - сдавленным голосом закричал Мики, стараясь не смотреть на обезображенную голову убитого.

Серафина подобрала автомат, сунула его Алику в руки и крикнула на ухо:

- Собаке собачья смерть! Это не человек!

Больше не было времени пилить остальные клетки. Выскочили из курятника и почти столкнулись с бежавшими навстречу людьми в синих комбинезонах. На этот раз всех спасла быстрая реакция Алика. Расправа над тюремщиком обострила все его чувства - он успел нажать гашетку прежде чем те подняли свое оружие. Дорогу преградила куча трупов. Алик и Мики в два счета вытрясли убитых из синих комбинезонов, поснимали автоматы. Алик схватил Мики за плечо и повернул к себе.

- Где ваш начальник?

- Что? - Мики попятился.

- Где людоед, спрашиваю, как к нему пройти?

- Что ты задумал? - крикнула Серафина.

- Мне нечего терять. Не уйду, пока не прикончу людоеда, Алик сказал это таким тоном, что ни у кого не осталось сомнений, как оно будет.

- Ты его не прикончишь. У него охрана, - безжизненным голосом сказал Мики.

- Мое дело. Показывай. И уходите все. Смотри, за нее мне головой отвечаешь! - Алик окинул Серафину таким взглядом, словно прощался с нею навсегда.

- Нет! Нет! Я не уйду! - вскрикнула Серафина и вцепилась в него мертвой хваткой.

- Дураки! Дураки! Двое безумцев - вы друг друга стоите! прошептал Мики.

Но времени на разговоры у них не оставалось. По коридору слышался топот - сюда бежали. Они бросились было вперед, но скоро стало ясно, что бегут как раз навстречу преследователям. И тогда Алик толкнул одну из боковых дверей. Все трое тот час же проскользнули за порог, прикрыв за собой дверь, и слышали, как преследователи с топотом и криками промчались мимо.

* * *

Первое, что они почувствовали, переступив порог, был запах жаркого. Оглядевшись, поняли, что попали на кухню. У стены стоял ряд плит - там что-то жарилось и шипело. В большом котле ключом кипела вода. Повернувшись спиной, за разделочным столом работали четверо поваров. Занятые своим делом, они не слышали скрипа двери и не видели незваных гостей.

Перед ними на крюке висела разделанная туша. Один из поваров, широко размахиваясь, рубил мясо, другой обваливал в муке готовые котлеты. Остальные что-то резали разной величины ножами.

Серафина замерла в ужасе - на крюке висело обрубленное и выпотрошенное тело женщины. Одну ее грудь уже отрезали. В теле торчало два ножа - один в оставшейся груди, другой - в ягодице. Серафина перевела смятенный взгляд дальше - неподалеку, на разделочном столе, грудой лежали внутренности несчастной, валялись отрезанные руки и ноги, а над газовой горелкой коптилась на вертеле человеческая голова - лакомое блюдо людоеда.

Из шока всех троих вывел звон упавшей на пол тарелки.

- Руки! - хриплым голосом скомандовал Алик и дал вверх очередь из автомата.

Обрубленное тело сорвалось с перебитого пулей крюка и тяжело упало на пол. Руки у Алика тряслись, и автомат прыгал вверх-вниз. Он, в жизни своей не задавивший и таракана, готов был без колебаний убить этих выродков в человеческом облике, с профессиональной невозмутимостью разделывающих на котлеты себе же подобного.

Повара медленно повернулись - головы их втянулись в плечи.

- Ну, скоро будет готов обед? - срывающимся голосом спросил Алик.

- Скоро, господа, скоро, - поспешно закивал один из них, по виду шеф-повар.

Его большой живот даже затрясся от страха, как блюдо со студнем - видимо, ему не в диковину были свирепые выходки телохранителей босса, и те пришли наказать его за медлительность.

- А ну, попробуй сам свое варево! - приказал Алик, угрожающе тряхнув перед носом шефа дулом автомата.

- Что вы, что вы, все очень вкусно! - тот отщипнул кусочек фарша, сунул в рот и почмокал губами.

- Так подавись же! - Алик вскинул автомат и дал в упор короткую очередь.

Остальные трое дико закричали и бросились кто куда. Серафина никогда не стреляла из автомата и не держала в руках никакого оружия. Она жала гашетку наугад, тогда как Алик бил без промаха. Один из поваров, толстый усатый мужчина, похожий на грузина, убегая, вскочил на стол, оттуда - на духовой шкаф, и тут пуля настигла его. Серафина промазала и не убила его наповал, а только прострелила бедро. Мужчина зашатался, взмахнул руками и со страшным криком рухнул вниз, в котел с кипящей водой. Дикий крик взвился в воздух, сменился хрипом, бульканьем, и все стихло. Мики, поддерживая рукой трясущуюся челюсть, заглянул в котел. Тело повара вертелось в бурлящей ключом воде - мелькали раскинутые руки и ноги, несколько раз всплыло лицо с выпученными, белыми, как у вареной рыбы, глазами и широко зияющей черной ямой рта. Мики в ужасе бросился прочь от котла, словно самого его обварили кипятком.

- Уходите отсюда, уходите! - страшным голосом закричал он, тряся Серафину за плечи. - Ты не видишь разве, он помешался!

Алик стоял в оцепенении посреди кухни, опустив автомат дулом вниз, и лицо его застыло, будто маска, Серафина не могла оторвать от него взгляда. С Аликом происходило что-то страшное. Его черные волосы прямо на глазах подергивались серой дымкой, как будто с потолка ему на голову сыпалась побелка. Серафима невольно закрыла лицо руками, а когда отняла ладони. Алик стоял на том же месте, в той же позе - он и вроде бы не он - и был сед, как лунь.

Серафина с плачем бросилась к нему. Алик встряхнул головой, отгоняя оцепенение и обратился к Мики:

- Укажи дорогу и иди. Не ходите со мной.

- Тогда лучше убей и меня тоже! - отчаянно крикнула Серафина.

Мики молча пошел к двери, держа наизготовку автомат.

Они пробыли в кухне не больше получаса, но в коридоре что-то неуловимо изменилось за это время.

- Смотрите, что это? - вдруг крикнул Мики, указывая вперед.

Здесь, на этом месте, полчаса назад Алик застрелил троих. Их трупы все еще лежали посреди коридора. Впрочем, это были уже не трупы. Мики и Серафина переглянулись в крайнем замешательстве, не в силах объяснить себе, что же произошло здесь за столь которое время. Вместо трупов на полу грудой лежали бесформенные скелеты, словно прошла целая вечность с тех пор, как они здесь упали.

- Смотри-ка, да их кто-то обгрыз! - с невольным ужасом прошептал Мики, почему-то оглядываясь вокруг.

Их сейчас не удивил бы топот преследователей, крики и автоматные очереди. Но все было тихо, и это казалось более чем странным. Серафина окликнула Алика и указала ему на груду костей на полу. Тот едва повернул голову. Застывший взгляд его голубых глаз, ставших совсем прозрачными под сенью седых волос был устремлен куда-то в пространство.

- Куда идти? Показывай,- ровным голосом повторил он.

Мики беспомощно оглядывался.

- Не знаю! Не знаю! Я заблудился!

Коридор тянулся совсем одинаковый и в одну и в другую сторону.

- Идем туда, - Алик ткнул дулом автомата вперед.

Двинулись было, поминутно оглядываясь.

- Да мы отсюда и пришли, вон дверь в курятник, - сказала Серафина.

- Не может быть, - пробормотал Мики.

Дверь в подвал почему-то была распахнута настежь, и оттуда доносился непонятный шум. Мики вдруг споткнулся и едва не упал.

- Еще один скелет, глядите! И еще один, и еще! Черт побери, да что же это?

- Н-не знаю... - Серафине отчего-то стало совсем жутко. Алик смотрел безучастным взглядом.

Из приоткрытой двери "курятника" выскочило вдруг несколько очень странных животных величиной с небольшую собаку. Они быстро двигались навстречу. В полутемном коридоре трудно было разглядеть, что это за звери.

- Крысы! - в ужасе крикнул Мики, когда до них оставалось всего несколько шагов.

Алик вздрогнул, как будто проснувшись, и пригляделся.

- Правда, крысы. Здоровые какие! Отъелись на человечьем мясе, - прошептал он и дал длинную очередь из автомата.

Впереди бежавшая крыса высоко подпрыгнула, пронзительно завизжала и вытянулась на полу. Твари попадали грудой, пища и извиваясь. Алик поднял одну за хвост, тяжелую, как бурдюк с водой. От головы до кончика хвоста в ней был не меньше полутора метров.

- Ну и чудовище! - воскликнул Мики,

Он не мог удержаться и не заглянуть в подвал. То, что он там увидел, заставило его обратиться в паническое бегство.

- Да там таких тварей миллион! - кричал он. - Сожрали всех, кто был в клетках!

Из "курятника" валом валила стая чудовищ. Откуда их сразу взялось столько? Огромные крысы лезли не только из подвала. Какой-то инстинкт выгонял их из отводных труб и вентиляции. Высоко над головой, в вентиляционном люке, что-то зашевелилось, затрещала и выпала наружу решетка, а из черной дыры высунулась длинная усатая морда, поводя круглыми бусинками-глазками. Казалось, в глазах страшного существа светится человеческий разум и звериная злоба одновременно.

В воздухе мелькнуло длинное тело - крыса сделала огромный прыжок сверху и опустилась Мики на загривок, норовя вцепиться зубами в шею. Тот дико закричал, пытаясь сбросить с себя страшного седока. Алик сорвал чудовище с его спины за толстый голый хвост и с размаху ударил о стену. Но из вентиляции выползло другое страшилище, за ним - третье. Целая стая огромных крыс лавиной вытекала из дверей курятника. Отстреливаясь, наши друзья обратились в бегство. Позади слышался шорох множества когтистых лапок, оборачиваясь, они видели за спиной мириады зеленых огней, сверкающих в полутемном коридоре. Поднимая головы, видели те же мерцающие глаза за решетками вентиляционных люков.

Они открывали какие-то двери, пробегали комнаты и коридоры и нигде не встретили ни единой живой души. Люди в панике разбежались перед натиском неведомых доселе животных, расплодившихся на отбросах кошмарного производства. Отчего огромным крысам стало тесно в вентиляционных ходах и подземных коммуникациях? Какие такие неведомые причины заставили их выйти из-под земли и устремиться наружу? Вряд ли наши друзья могли сейчас думать над этим. Они спасались. Они бежали со всех ног.

И настал тот страшный момент, когда все трое оказались в тупике. Не заметив как, они проскочили очередную дверь. Спереди была каменная стена, за спиной - стая голодных тварей с горящими зелеными глазами. Впереди стаи, принюхиваясь к полу, как борзая, идущая по следу, бежала огромная особь, чуть не в два раза больше остальных своих сородичей. Снова, в который уже раз, подступила вплотную костлявая с косой.

- Не успел я... людоеда... - простонал Алик.

И Серафина и Мики удивились, что в этот критический момент он думает не о считанных минутах жизни, оставшихся им, а о скрывшемся от возмездия злодее.

Патроны у Алика кончились, и он взял автомат, как дубину, приготовившись биться врукопашную. Мужественно он не сдавался до последней минуты. Мики трясущимися руками поднял оружие и направил его себе в грудь. Раздался сухой щелчок судьба, увы, не дала ему легкой смерти. Автомат его со стуком упал на пол. Серафина протянула Алику свой автомат, в котором еще оставались патроны.

- Ты самый меткий из нас. Стреляй в вожака.

Алик долго и тщательно прицеливался. Руки у него уже не дрожали, взгляд стал твердым и спокойным. До стаи оставалось не более тридцати шагов.

- Стреляй же, стреляй! - ахнула Серафина.

- Не мешай! - рыкнул Алик.

Грянула серия коротких очередей. Страшный визг, похожий на человеческий вопль, оглушил их. Огромная крыса взвилась в воздух, сделав длинный прыжок вперед, и свалилась всего в двух шагах. Стая замерла на мгновение, потом свернула в боковой коридор и исчезла.

...Как во сне оказались в знакомом великолепном холле. Здесь уже никого не было. Алик бросился к высоким дубовым дверям, круша на своем пути автоматом, как булавой. Резиденция Бармалея опустела. Людоед сбежал.

Вдруг заметили слабое шевеление за тяжелой бархатной портьерой. Алик прыгнул туда и за шкирку вытащил перепуганного насмерть камердинера. Его шитый золотом кафтан сбился набок, волосы стояли дыбом, а глаза вылезли из орбит.

- Где людоед? - Алик едва не вытряхнул из бедняги душу.

Тот издавал нечленораздельный писк и тыкал пальцем куда-то вверх. В ярости Алик взмахнул автоматом, как дубиной. Раздался предсмертный заячий крик - рука праведного судии дрогнула, замерла в воздухе, а потом медленно опустилась.

- Показывай! - хрипло велел он.

Камердинер людоеда мчался впереди быстро, как заяц. Алик, Мики и Серафина едва за ним поспевали. Не заметили, когда и как кончились подземные тоннели, и они оказались на вольном воздухе. На улице стояла глубокая ночь. Серафина огляделась - они только что вышли из дверей кладбищенского кооператива, торгующего венками, гробами и прочими похоронными принадлежностями. Неподалеку в темноте вырисовывалось низкое серое здание крематория. Серафина узнала знакомую местность - они вышли на кладбище. Алик снова схватил лакея за камзол.

- Не убивайте! Ради бога не убивайте! - у бедняги вдруг прорезался голос. - У него есть тайник где-то там, на кладбище!

- Эта сволочь и с говном не расстанется! - с ненавистью сказала Серафина. - В какую сторону идти?

Конечно, это была безумная надежда. Несомненно, людоед давно скрылся. Но какая-то злая сила гнала Алика вперед, и Серафина от него не отставала. Он швырнул прочь дрожавшего от страха лакея, и тот сейчас же скрылся в темноте, Серафина упорно пробиралась за другом по пятам, спотыкаясь и подламывая ноги. Дурное предчувствие больно сжимало ей сердце.

- Остановись, сумасшедший! Не найдешь ты никого! - кричал Мики, прыгая с могилы на могилу.

Вдруг Алик резко остановился, будто наткнувшись на невидимое препятствие. За ним остановились Мики и Серафина. Неподалеку, около одной из свежих могил, копались и что-то делали пять черных фигур. Тут же стоял длинный черный лимузинличный "Мерседес" людоеда. Серафина узнала и самого Бармалея - отделившись от своих сообщников, он зачем-то полез в машину.

Тут Алик выдал длинную очередь, уложив наповал занятых работой людей. Бармалей не успел разогнуться - Мики и Серафина бросились к машине и защемили его дверцей. Они уже в четыре руки начали давить людоеда, но подоспел Алик и вырвал у них злодея.

- Подождите! Подождите! - задыхаясь, проговорил он. Легко хотите его избавить!

- Что с тобой случилось, Алик? - со страхом спросила Серафина.

- Что случилось? Ты спрашиваешь, что случилось! - сдавленным шепотом крикнул Алик. - Его будем судить!

- Где ты видел у нас такой суд, который его осудит? закричала Серафина.

- Судить его будем мы сами!

Алик легко, будто пушинку, поднял увесистого Бармалея и потащил его к одной из могил, на которой возвышался массивный чугунный крест. Людоед упирался, хрипя и изрыгая пену, но в Алика словно бес вселился.

- Что ты хочешь с ним делать? - в страхе спрашивала Серафина, бегая вокруг.

- Ну-ка, помоги, - Алик оторвал от рубашки людоеда несколько полос и прикрутил ими его к кресту.

- Что же с ним сделать? Какую казнь придумать? - стоя перед распятым подсудимым, шептал он.

- Пусти ему пулю в лоб, и дело с концом, - спросила Серафина.

- Молчи! Отстань! - огрызнулся Алик и вдруг вздрогнул, сморщился и потянул носом.

Тут и Серафина почувствовала сильный трупный запах из разрытой могилы, откуда торчал поставленный на-попа испачканный землею гроб.

- Ага! - повеселевшим голосом сказал Алик и тряхнул извивающегося Бармалея за ворот. - А ну, признавайся, гад, скольких людей съел?

Бармалей замотал головой, пытаясь сорваться с привязи.

- Ну! - Алик упер дуло автомата ему в брюхо.

- Не... знаю...

- Считай, я подожду!

Раздался громкий характерный звук, и вслед за этим от подсудимого запахло, как от обмаранного младенца.

- Подожди срать, еще не обедал, - усмехнулся Алик. - Так, значит, не знаешь, скольких съел? Ну, ладно, этот будет у тебя последним!

Он подошел к вывернутому из могилы гробу и прикладом сбил крышку. Лавина тошнотворного запаха вырвалась наружу и вмиг заполонила все вокруг. Мики и Серафина отшатнулись, зажав носы. Но Алик словно и не замечал удушающего смрада. С хладнокровием гладиатора он запустил руку в гроб и хотел вытащить тело за ногу. Разложившееся мясо оборвалось, кости рассыпались, и в его руке осталась изгнившая дамская ножка в туфле-лодочке. Туфля сидела плотно, намертво врезавшись в раздутое, висящее лохмотьями, мясо.

- А ну, гад, покажи нам, как ты жрал человечину! - Алик сунул кусок мертвечины в зубы людоеду.

Тот замотал головой, икая и отплевываясь. Жуткий крик прорезал кладбищенскую тишину и оборвался булькающим хрипом - горло людоеда оказалось плотно забитым куском трупного мяса. Нога в туфельке торчала у него изо рта, будто кегля, и чтобы не задохнуться, он вынужден был кусать и глотать. Глаза Бармалея совершенно выскочили из орбит, лицо налилось черной кровью, а тело застыло в мучительной судороге.

- Да он спятил, твой дружок! - не своим голосом закричал Мики. - Сейчас сюда прибудет куча милиции!

Людоед сорвался с привязи и покатился с могилы, царапая ногтями землю. Грузное тело дернулось еще несколько раз и затихло, лицо застыло в немыслимой гримасе с торчащей изо рта ужасной ногой, на которой все еще чудом держалась туфля - лодочка.

...Алик стоял, опустив голову и бессильно уронив руки, сам раздавленный этой своей последней вспышкой зверства. Серафина сделала было шаг в его сторону, но он быстро отступил назад, словно боясь, что она об несо испачкается.

- Вы долго еще будете здесь торчать? - Мики разразился матерными ругательствами.

Алик молча нагнулся и поднял с земли свой автомат. Мики невольно попятился.

- Что он надумал, проклятый маньяк?

- Отвернитесь, - тихо попросил Алик.

- Что? - крикнул Мики.

- Отвернитесь!

Что-то такое было в его голосе, что и Мики, и Серафина безропотно повиновались. И почти тот час же услышали резкую короткую очередь. Серафина рванулась, но Мики крепко держал ее за руку. Алик выстрелил точно в сердце, и кровь из широкой рваной раны ручьем заливала его рубашку. Вырвавшись от державшего ее Мики, Серафина одним прыжком оказалась около своего друга - лишь затем, чтобы услышать последнее "прости".

Трудно сказать, сколько длилась немая сцена над кучей окровавленных тел. Из-за туч вышла луна и осветила леденящую душу картину, при виде которой содрогнулся бы и мертвый. Молчание нарушил Мики.

- Это лучшее, что он мог сделать...

С титулом переводя дух, Серафина подняла голову и жестко бросила ему в лицо:

- На твоем месте я сделала бы то же самое!

Мики отшатнулся, словно его ударили. Серафина осторожно закрыла мертвому другу глаза и поцеловала в лоб. Потом куда-то потащила его за плечи.

- Что ты еще задумала? - чуть не плача, спросил Мики.

- Не оставлять же его здесь, вам на съедение. Не допущу, чтобы тело моего лучшего друга завтра оказалось в консервной банке!

- Да куда же мы с мертвецом? - закричал Мики.

- А вот туда. Похороним его здесь, в лесочке.

* * *

Все было кончено. Серафина молча и не спеша разравнивала землю под стройной молодой елочкой. Лицо ее было спокойно и непроницаемо. Мики возился у багажника "Мерседеса", торопливо засовывая туда какие-то вещи.

- Смотри, - показывая на увесистый узел, срывающимся голосом проговорил он, - нам хватит этого до конца жизни.

- А! - безразлично отозвалась Серафина.

Взгляд ее был устремлен на свежий холмик земли под елочкой. Она принялась зачем-то посыпать его прошлогодней хвоей и, казалось, вся отдалась этому занятию.

- Мики, расскажи мне все, - вдруг попросила она.

Мики выпрямился, помолчал некоторое время и, наконец, выдавил из себя:

- Там, среди тех, что были с Бармалеем, валяется мой тесть...

- Ага, - кивнула Серафина. - Можешь не продолжать.

Мики рад был замолчать. Он торопливо собрал с земли кирки и лопаты, которыми копали могилу для Алика.

- Я мигом. Брошу только все это в речку. Уедем с тобой далеко-далеко... - он наклонился, чтобы поцеловать Серафину, но та вдруг резко отшатнулась.

От Мики пахло французским одеколоном, тем же, что и от людоеда.

Она закрылась руками и сказала:

- Иди.

...Микк отсутствовал не более пяти минут. Возвратившись, он не нашел Серафины па прежнем месте. Забыв о том, что уже светает и пора уходить отсюда, он бегал по лесу, звал, кричал, но все без толку.

Серафина исчезла.

...Измученный и усталый, Мики присел на берегу реки. Невольно взгляд его упал на воду - и вдруг страшная догадка обожгла его. Долго - долго, пока совсем не рассвело, смотрел он на бушующие в этом месте крутые водовороты.

- Ах, Симка, Симка, что же ты наделала! - горестно шептал он.

Потом, внезапно очнувшись, заторопился. Сел в машину и выехал на трассу.

- Ах, что же ты наделала, Серафина! Что же ты наделала! бормотал он, низко наклоняясь к рулю, и по щекам его катились слезы.

Мики не поехал сразу домой. Зачем-то отправился на работу. Оставив "Мерседес" на стоянке, вошел в гараж. Он очень удивился - обычно в это время все машины со вчерашним грузом должны уже выйти на линию. Но фургоны почему-то стояли без дела, шоферы, сгрудившись в кучки, курили и переругивались.

Мики пошел в диспетчерскую. Диспетчера отчего-то тоже не было на месте.

Мики обвел взглядом помещение и злобно усмехнулся. Дьявольская идея закралась ему в голову. Протянув руку через стеклянное окошко, вытащил пачку путевых листов.

...Готово, поехали! - выходя из диспетчерской Мики помахал над головой пачкой путевок. Шоферы обрадованно загомонили и тут же разобрали листы.

- В Москву? - изумленно протянул один из них.

- И у меня в столицу!

- И у меня.

- А платить за прогон как будут?

- Сказали - оплатят. Ладно, поехали, время не ждет, - Мики усмехнулся. - Да поспешайте, особый заказ для правительства.

- Ого-го! - присвистнул кто-то.

Шоферы мигом уселись за баранки своих фургонов и разъехались по маршрутам. Дождавшись, пока гараж опустеет, Мики хлопнул себя по бокам и громко расхохотался.

- Хорошенький будет подарочек! - пробормотал он.

Усевшись снова за руль "Мерседеса, Мики хотел сразу же выехать на загородную трассу, но тут вспомнил, что все его документы остались дома, да и из одежды нужно кое-что захватить. Он развернулся и поехал к себе. Дорогой, не в силах удерживаться от искушения, то и дело приподнимал сиденье и взвешивал на ладони тяжелый пакет.

Дома жена встретила слезами.

- Дошло до того, что уже дома не ночуешь! Хоть о семье подумай!

Мики отмахнулся, как от назойливой мухи. Мысли его были уже далеко. Он прошел в спальню и торопливо стал выбрасывать из шкафов и ящиков вещи, отбирая самое ценное. Жена стояла за спиной и нудно твердила что-то о будущем ребенке, о том, что ей вредно волноваться. Мики резко обернулся и переспросил:

- Что-что?

- Ребенок у нас будет, вот что! Куда ты собрался? Куда? отчаянно закричала жена.

Крик этот как ножом резанул по сердцу, обуяло вдруг непонятное зло. Развернувшись, он с силой ткнул кулаком в искаженное яростью ненавистное лицо. Молодая женщина вскрикнула и упала.

Перешагивая через жену, как через мешавшую ему ненужную вещь, Мики лихорадочно метался по комнате, собирая все, что казалось ему более или менее ценным. Все нормальные человеческие чyвcтвa замерли в нем, остановились - все, кроме одного скорее, скорее!

Увязав вещи в объемистый узел, Мики бросился вон из квартиры. Позади послышался громкий плач, но он не обернулся.

...Через минуту с улицы послышался шум мотора отъезжающего автомобиля...

Часть 4

ПОД ЧЕРНОЙ МАСКОЙ

Серафина шла и шла, а лес все не кончался. Она брела, потеряв счет времени, ее босые ноги, исколотые до крови, не чувствовали боли. Намеренно углубляясь все дальше в чащу, она мало что видела вокруг себя и, окончательно заблудившись, не пыталась сориентироваться. Нестерпимее всего ей казалось сейчас выйти на открытое место, к людям, и поэтому она бежала в самые дебри, поминутно спотыкаясь и падая.

Неожиданно лес кончился. Уже смеркалось, когда Серафина оказалась на берегу реки. Получалось, что она все время шла вних по течению. Внезапная мысль осенила ее. Ради этого, подумала она, не стоило идти так далеко. Какая здесь широкая, полноводная и спокойная река! Серафина сделала шаг к берегу и остановилась. Нестерпимая усталость навалилась 'вдруг на плечи, ноги налились свинцом. Она почти упала на землю и в изнеможении прислонилась спиной к дереву. "Вот отдохну... вот только отдохну немного..."

Широкая гладь реки, отсвечиваюшая багряными отблесками заходящего солнца, манила к себе с неистовой гипнотической силой, но так невыносимо трудно было подняться и сделать этот последний решающий шаг. И Серафина сидела. Она больше не чувствовала ни голода, ни усталости, тело стало словно бы невесомым - отрывается от земли и летит, летит... У нее не возникала мысли встать и вернуться назад домой. Больше для нее не существовало ни дома, ни вообще ничего. После того, что произошло, не было, не имело смысла жить. Вот только встать и сделать этот последний шаг... Ах, как трудно это самое встать...

Темнота обступала Серафину со всех сторон. Тишина вокруг стояла такая, что слышно было, как легко несет свои воды река - как завороженная смотрела Серафина на легуую рябь на поверхности воды.

Внезапно налетевший откуда-то ветерок заставил поежиться. Она очнулась от дремы и глубоко вздохнула -. но тут же поперхнулась, закашлялась, словно вдохнув нашатыря. Сильный аммиачный запах, перемешанный с чем-то невообразимо тошнотворным, достиг ее обоняния, как наждаком ободрал горло. "Что еще такое? Откуда?" Оцепенения разом как не бывало. "Все кончено. Надо решаться!"

Серафина оттолкнулась руками от земли и сделала рывок, желая подняться. Острая боль от израненных ступней отдалась по всему телу.

- Ох-х! - она не сдержала стона.

И вдруг почувствовала противный, липкий, поднимающийся откуда-то из глубин своего существа, страх. "Неужели я боюсь? После всего, что было?" - изумленно спросила себя Серафина.

И тут же пришел ответ на этот вопрос. Из непроницаемой черноты леса появились и стали обступать ее зеленоватые мерцающие огни. Они росли, увеличивались и по мере того, как приближались, распространяли вокруг себя сильный запах аммиака. Отчего-то невидимыми острыми иголочками покалывало все тело. Серафине казалось, что после всего пережитого она ничего больше не испугается. Но она ошиблась. Ее вдруг придавил непомерный ужас, такой, что невозможно было шевельнуться. Зеленые огни выходили из леса двумя полукружиями, обступая Серафину плотным кольцом, а она не имела сил сдвинуться с места. Вот-вот огни коснуться ее. Что тогда будет?

Вдруг огни замерли, остановились и исчезли, словно их никогда не было. Почему-то Серафина повернула голову вправо, как если бы ее окликнули. И увидела - из темноты выступила и приблизилась высокая темная фигура человека и остановилась в двух шагах от нее. Она хотела еще повернуться, чтобы разглядеть незваного гостя получше, но отчего-то болела и шея, и голова, и вообще все тело, как будто ее только что избили палками.

- Что ты здесь делаешь? - негромкий, хрипловатый, словно бы пропущенный через синтезатор голос прозвучал над самым ее ухом.

- Не видишь - сижу, - вяло ответила Серафина.

Страх куда-то исчез вместе с зелеными огнями. Кто это? Насильник, грабитель? Что ж, тем лучше, скорее все кончится.

- Здесь находиться опасно, - голос незнакомца на самом деле напоминал синтезатор.

Неожиданно Серафина разозлилась. Весь ужас последних событий выплеснулся наружу с криком:

- А тебе-то что? Кто ты такой? Шел бы своей дорогой!

Тяжелая шершавая рука легла ей на голову, и разом исчезло возбуждение. Вместо этого из глаз неудержимым потоком хлынули слезы. Отчаянные рыдания вырвали из груди Серафины, она уронила голову на колени и плакала, чувствуя на своей голове руку незнакомца. Он не мешал ей, давая выплакаться. Вдруг она перестала рыдать и, спохватившись, отодвинулась. Слышно было, как гость уселся с нею рядом, чуть позади.

- Расскажи мне, что с тобой случилось. Я вижу, тебе очень плохо...

Синтезированный голос незнакомца внушал Серафине непонятный страх, но несмотря на это, она почему-то почувствовала к нему совершенно необъяснимое доверие. И, сама не ожидая от себя такого, начала рассказывать. Наверно именно сейчас для нее настала такая минута, когда просто необходимо перед кем-то выговориться. Незнакомец слушал ее, не перебивая, лишь иногда у него вырывался непонятный, никак непереводимый возглас, выражающий крайнее изумление и ужас. Серафина рассказывала и удивлялась, что рассказывает это человеку, который неизвестно зачем бродит ночью в лесу и вообще, что здесь делает, непонятно.

Наконец она закончила рассказ и замолчала. Молчал и незнакомец, слышалось только его ровное дыхание.

- Я не удивился, - наконец проговорил он.

- От человека, который шляется в такое время в лесу за двадцать километров от города иного ждать не приходится, холодно парировала Серафина.

- Так ты тоже здесь, - невозмутимо произнес синтетический голос за спиной.

- Мне положено, - не оборачиваясь, бросила Серафина, лишь бы что-нибудь ответить.

Черная фигура поднялась и сделала шаг к воде. Наклонившись, зачерпнула из речки рукой.

- Здесь ты хочешь умереть? Приятно ли тебе будет? - этими словами незнакомец поднес мокрую ладонь прямо под нос Серафине. Та с омерзением отшатнулась.

- Что ты мне суешь, идиот!

- Я тут пе при чем. Это ваша река, и вы ее испортили.

Серафину прямо-таки резанули саркастические нотки в его металлическом голосе.

- Да кто ты такой? Да какое тебе дело? Да... - говоря так, она поднялась во весь рост и взглянула в лицо своему гостю...

...И в тот же миг с криком замертво рухнула наземь...

...Серафина медленно приходила в себя. Она лежала с закрытыми глазами, все еще во власти приснившегося ей кошмара. Черная тьма, черный лес, черный человек... Серафина открыла глаза, чтобы поскорее рассеять кошмар. Темнота обступала ее со всех сторон. Это был не сон! Над нею склонился черный человек. Она рванулась, но ее удержала крепкая твердая рука.

- Что тебе надо? Что ты хочешь от меня? - Серафине казалось, что крикнула она на весь лес, но на самом деле только тихо это прошептала.

Черный человек молчал.

- Кто ты такой? Пусти меня!!

- Куда? - и снова Серафине показалось, что в металлическом голосе прозвучала насмешка.

- Домой. Мне домой нужно...

Стараясь не смотреть на смутно обрисовывающееся в темноте черное лицо, она поднялась и боком стала отходить в сторону, норовя скрыться за деревьями. Но ее преследователь, судя по всему, прекрасно видел в темноте. Он не отставал ни на шаг.

- Мне домой нужно. Понимаешь, домой, - у Серафины от страха пересохло горло, и голос стал хриплым и прерывающимся.

- Куда ты бежишь, безумная? Остановись и погляди! - она снова почувствовала на плече жесткую шершавую руку,

Он ее догнал.

Серафина встала, как вкопанная. Лес внезапно кончился, и впереди открылась неровная холмистая пустошь. В нос ударил едкий запах аммиака. "Так это же химическая свалка. Как я могла пройти сквозь ограждение?" - изумилась Серафина. Она невольно попятилась. Израненные босые ступни вдруг нестерпимо защипало. Не зная, куда ступить, как цапля поджимала то одну, то другую ногу. Незнакомец легко поднял ее за талию и поставил на вросший в землю большой валун.

- Не стоит ходить здесь босиком, - спокойно посоветовал он.

Несмотря на безлунную ночь, Серафине хорошо было видно, что делается шагах в пяти от нее. Там, впереди, тускло поблескивала большая маслянистая лужа. Ее ровная, как стекло, поверхность казалась совершенно неподвижной. Но вдруг по зеркальной поверхности лужи пробежала легкая рябь, и в тот же миг на ней вспучился большой радужный пузырь. Лопнул - и разом гулко вздохнуло все блестящее химическое болото.

Побежали в разные стороны круги, лавина удушающих миазмов хлынула в лицо Серафине, она потеряла равновесие, взмахнула руками и упала с валуна. Опомнилась уже в лесу - ее заботливый спутник совал ей в рот большую ароматную пилюлю. Волей-неволей пришлось проглотить угощение - жжение в горле и в желудке сразу утихло.

- Ну знаешь ли... ну знаешь ли... - еле выговорила Серафина.

- Я тут не при чем. Это ваше хозяйство, - так же невозмутимо отвечал незнакомец.

- Мне домой нужно, - уже в который раз повторила она.

- Идем, - сна уловила в голосе спутника явное недовольство.

Серафина уже не чувствовала боли в истерзанных ногах. Она спешила поскорее выбраться из леса на открытое место. Ем казалось, что ее странный провожатый вот-вот бросится на нее сзади и схватит за горло. Она то мечтала поскорей очутиться дома, то жалела, что не успела выполнить свое намерение и броситься в реку. Откуда он узнал, что она этого хотела?

...Уже светало, когда они вышли из леса. Тут Серафина осмелилась получше разглядеть своего попутчика. Боже, что это было за чудовище! Высокий рост я хорошо развитый торс позволяли предположить, что перед нею мужская разновидность какой-то неведомой твари, покрытой сморщенной крокодиловой кожей грязного красновато-бурого оттенка. Это только в темноте он казался совсем черным. Почему-то Серафина первым делом опустила взгляд ниже пояса, но не обнаружила никаких признаков пола. Впрочем, туго обтянутые толстой морщеной кожей мускулы говорили за то, что это мужчина.

Либо дьявол! Потому что всего ужаснее было его лицо. Оно напоминало маску с вытянутым вперед кабаньим рылом - вместо носа и рта зияли рядышком два круглых отверстия, затянутые чем-то похожим на коровью требушину. Глаза - круглые и выпуклые - смотрели пристально и немигающе, без всякого выражения. Макушку венчал круглый убор в виде каски или шлемофона, спереди клювом опускающийся на лоб. И никаких признаков бороды или волос! "Господи, ну и чудовище!" - подумала Серафина и невольно зажмурилась от омерзения.

- Ладно, я пошла, - она осторожно начала высвобождать руку, стиснутую длинными крепкими пальцами урода, и каждую минуту ожидая, что эти пальцы вцепятся ей в шею.

Ей стало совсем не по себе, когда вдруг заметила, что холодные немигающие его глаза пристально рассматривают ее сверху вниз.

Серафину снова начало трясти. Может быть, почувствовав что-то, человек выпустил ее руку. Она опрометью бросилась к шоссе и, оглядываясь, долго видела неподвижно стоящую у кромки леса черную фигуру.

* * *

Нагнувшись, Серафина шарила под половиком, куда, уходя, положила запасной ключ, когда соседняя с ее квартирой дверь вдруг распахнулась.

- А-ах! - услышала она за спиной голос соседки. - Как не стыдно только!

Не отвечая, Серафина вытащила ключ и стала отпирать дверь.

- Под утро, и в таком виде! Посмотрела бы Клавдия Семеновна, кого выкормила! А ведь как родную дочку лелеяла...

Серафина захлопнула дверь перед соседкиным носом и долго еще слышала, как та кричала в коридоре:

- А за квартиру-то уже, между прочим, полгода не плочено! Управдом приходил, грозился!..

...Не раздеваясь, Серафина ничком повалилась на диван. Два дня она боялась высунуть нос на улицу. Сидела дома, и ее трясло, как в лихорадке. Стоило зажмурить глаза, как перед мысленным взором, словно в нескончаемой ленте ужасов, проносились жуткие картины недавних событий.

Через день пришел управдом. После короткого, но бурного разговора Серафине приказали выметаться.

- Послушайте, да куда же я пойду? - взмолилась она.

- Не мое дело. Квартира давно уже числится, как пустующая, хозяйка с дочкой умерли. Меня тоже по головке не погладят за то, что здесь разные проходимки живут.

- Да я и есть хозяйка после тети, та самая Серафина Хожиняк, что записана в вашей книге! - вскричала Серафина.

Управдом с жалостью посмотрел на нее, как на больную.

- А где документы, твои, милочка? Почему я должен верить всяким на слово? Вот бумага из милиции - черным по белому. Умерла эта самая Серафина Хожиняк.

Все приготовленные фразы так и остались у нее на кончике языка.

- Документы, милая, документы, - управдом выразительно пощелкал пальцами. - А то быстро в милицию отведу, там разберутся.

Управдом забрал ключи и ушел. Уходя, предупредил:

- До утра. В семь часов приду запирать квартиру.

...Серафина сидела в полном оцепенении. Не было ни мыслей, ни чувств; Куда идти? Обхватив в беспредельном отчаянии голову руками, она упала лицом в подушку. Кажется, она даже задремала, когда сквозь сон что-то донеслось до ее слуха. Вскочила, как подброшенная пружиной. Прислушалась. Кто-то настойчиво пытался открыть входную дверь...

Инстинкт самосохранения оказался сильнее страха. Серафина бросила к окну, рванула на себя раму... Мгновение - и она на подоконнике.

...Чьи-то сильные руки схватили ее за ноги и стащили на пол.

Щелкнули наручники.

- Вот чертова девка! В огне не горит и в воде не тонет, изумленно проговорил один из окруживших ее милиционеров.

- Укоротить ее на одну десятую, чтоб не лезла, куда не след! - с непонятной злобой проговорил рябой милиционер с широким тупым лицом.

Другой, высокий и довольно крайивый, с погонами лейтенанта, гневно взглянул на рябого, и тот сразу замолчал.

- А, так вы с теми заодно, - понимающе протянула Серафина и больно получила от лейтенанта по губам.

- Пошла, пошла, - рябой стал невежливо толкать ее в спину.

Для порядка арестованной сунули под нос казенную бумагу:

- Вот ордер на арест.

Еще двое милиционеров конвоировали ее спереди и сзади. В коридоре на шум снова высунулась соседка.

- Забираете? - понимающе кивнула она. - Пора, пора! Докатилась девка без присмотра, дома не ночует, а вчера рваная пришла, как под полком солдат побывала...

Не успела она договорить, как Серафина обернулась и плюнула ей в лицо. Задохнувшись, сплетница откинулась назад, а Серафину вывели на улицу и усадили в черную "Волгу". Двое сели у нее по бокам, двое - впереди. "Волга" рванулась с места и быстро промчалась по оживленным в этот предвечерний час улицам города. Глядя в окошко, Серафина ни о чем не думала, потому что думать не было больше сил. Она сидела, повесив голову, и молчала. Правда, она ожидала, что привезут ее в управление милиции, но почему-то этого не случилось. К ее вящему изумлению машина выехала за город и помчалась по шоссе.

- Куда вы меня везете? - Серафина вертела головой, тщетно пытаясь определить, куда они едут.

- Сиди, сиди, - недружелюбно пробурчал ее охранник.

- Что вы хотите со мной сделать? - в ней вдруг проснулся страх.

- Как говорится, он слишком много знал, - прокоментировал сидящий за рулем и отчего-то засмеялся.

Смех этот арестованной совсем не понравился.

- Может, вы меня убить хотите без суда и следствия?

- Много будешь знать, - скоро состаришься! - равнодушно сказал один из охранников, и зачем-то пребольно ткнул кулаком ей в бок.

У Серафины не осталось сомнений, что везут ее на заклание, а милиционеры, быть может, вовсе и не милиционеры, а переодетые бандиты.

Ехали довольно долго. По часам на руке одного из охранников Серафина видела, что время приближается к семи вечера. Вдруг "Волга свернула на проселочную дорогу, проехала еще несколько минут и остановилась.

- Вылезай! - скомандовал шофер.

Серафине помогли выбраться. Она огляделась и обмерла от ужаса, увидев ту же самую свалку, жуткие воспоминания о которой все еще не изгладились из ее памяти. При Дневном свете свалка имела вид еще более неприглядный. О грандиозных масштабах ее приходилось только догадываться.

Впереди, насколько хватал глаз, простирались причудливые нагромождения какой-то замысловатой арматуры, высились горы разного химического мусора, окруженные озерками и лужицами разноцветных радужных жидкостей. Неподалеку возвышалась большая куча серовато-белого порошка, подобно вулкану, курившаяся наверху сизым дымком. Ветер дул в противоположную сторону, и поэтому не ощущалось зловония. Но стоило подойти поближе к краю обрыва, на котором остановилась машина, как снизу дохнуло в лицо удушающим смрадом от целого омута похожего на деготь густого вещества. С обрыва свалилось несколько камней и бултыхнулось в середину черного бучала, подняв волну нестерпимой тухлоты, напоминающей смрад разлагающейся мертвечины.

- Фу, ну и ароматец здесь! - зажимая нос, проговорил лейтенант. - Кончайте скорее, да поехали.

Серафина неподвижным взглядом смотрела на рябого, достающего из кобуры пистолет.

- Не могли хоть убить в приличном месте, - укоризненно посетовала она.

- Смотри-ка, ей еще и не все равно, где подыхать! - с еле сдерживаемой злостью сказал рябой и взвел курок.

Странно, но Серафина совсем не испугалась. Она вспомнила, что не так давно сама же этого и хотела. Смерть от пули что может быть легче? Она спокойно смотрела в дуло револьвера и ждала выстрела.

- Отставить! - вдруг прозвучала команда лейтенанта. - Хотите публику собрать? В глотку кляп и с обрыва.

- Живую? - не сдержал восклицания один из милиционеров.

- Шевелитесь, сама потонет.

Один из них подобрал кусок шлаковаты и хотел всунуть пленнице в рот. Серафина отчаянно рванулась, пытаясь уклониться. Вместо того, чтобы закричать или позвать на помощь, обеими руками, скованными наручниками, нанесла сокрушительный удар насильнику в челюсть. Руки ее окрепли от постоянных занятий на турнике. Милиционер издал невнятный хрюкающий звук и откинулся навзничь. Зато еще трое бросились на нее с яростью тигров. Серафину потащили было к обрыву, но тут кто-то самый похотливый остановился и, снова поставив пленницу на ноги, принялся расстегивать пуговицы на ее рубашке.

- Куда спешить? Смотрите, красавица какая. Может, позабавимся чуток?

Все, кроме побитого, который стонал на земле со свернутой челюстью, вопросительно воззрились на главного.

- Валяйте, только побыстрее, - нехотя согласился лейтенант.

- Мало, мало вам убить, еще и надругаться хотите! - задыхаясь от гнева, проговорила Серафина.

- Чего добру пропадать, - невозмутимо сказал рябой и упер дуло револьвера ей в подбородок, а остальные торопливо срывали с нее одежду. Кто-то уже начал расстегивать брюки, когда в прозрачном вечернем воздухе раздался вдруг легкий звук, будто хлестнули хворостиной. Рука с револьвером обломилась у самого локтя и упала на землю. Черный обугленный срез курился сизым дымком. Противно запахло паленым человеческим мясом.

- А-а-а-а-а! - долгий мучительный крик пронесся над болотами, вдребезги разбив хрупкую предвечернюю тишину.

Рябой корчился на земле в судорожных конвульсиях, хрипя и изрыгая пену. Взоры всех, кто стал свидетелем этого ужаса, устремились в одном направлении. Взглянула и Серафина - и зажмурилась. В нескольких шагах от них стоял черный человек, держа на локте замысловатый серебристый обрез - некое подобие короткого трехствольного автомата.

- Оставьте ее! - скрипучий окрик прозвучал, как выстрел.

На фоне багрового вечернего заката человек казался высеченным из черного дерева. Насильники замешкались, тогда человек поднял свой автомат. Из короткого дула в небо вырвался острый зеленоватый луч, начисто срезав верхушку высокой кирпичной трубы химкомбината. Труба переломилась пополам и бесшумно, как в немом кино, канула вниз.

Насильники бросили жертву. Они кинулись к машине. Один из них упал на четвереньки и побежал таким образом впереди всех. Раненый остался лежать в глубоком шоке, уткнувшись лицом в пучок шлакваты. Человек снова поднял оружие - на том месте, где стояла "Волга", взвился столб зеленовато-белого пламени. Машина исчезла.

- Вернитесь. Заберите товарища, - скомандовал человек.

Убегающие, как по команде, остановились. Потом, нелепо пригибаясь и угнув головы вниз, пошли назад, подобрали раненого и понесли к шоссе. Чудовище проводило их долгим взглядом и повернулось к Серафине. Та стояла истуканом и не могла даже прикрыться, потому что руки были скованы наручниками. Ступая мягко и неслышно, чудовище подошло к ней - сердце ее упало куда-то вниз от прикосновения шершавой руки к обнаженному телу. Она помертвела. Страшное лицо отвернулось в сторону - оно старалось не смотреть на обнаженную женщину. Рука его скользнула вниз по груди Серафины - щелкнули и упали наручники. Сорвавшись с места, Серафина бросилась собирать разбросанную одежду и торопливо натягивать на себя. Человек стоял, отвернувшись, не желая смущать ту, которую только что спас. В смятении Серафина путалась, надевала вещи наизнанку, а укрыться от посторонних глаз было негде.

- Зачем ты уходила от меня? Еще немного - и я бы не успел, - черный человек укоризненно покачал головой и повернулся к Серафине - и она поразилась пристальному взгляду его пустых безжизненных глаз.

- Почему... ты их не убил? - шепотом спросила она.

- А ты жаждешь крови? - вопросом на вопрос ответил человек.

- Но кто же ты? - крикнула Серафина. - Почему все время следишь за мной?

- Меня зовут А-о-ки,- свое имя человек выговорил внятно и по складам. - Я не хотел, чтобы ты умерла.

Серафина без сил опустилась на тюк шлакваты.

- О, черт! Хоть бы сдохнуть, что ли! - простонала она.

- Хочешь легко отделаться? - в скрипучем голосе чудовища прозвучало осуждение. - За жизнь нужно бороться.

- Бороться? - гневно вскричала Серафина. - Бороться! Чем? Вот этими двумя голыми руками?

- Только никто не давал тебе права лишать себя жизни, сказал Аоки.

- К черту мою жизнь! Она теперь и гроша ломаного не стоит. Хочешь - бери ее... - эти страшные слова вырвались у нее сгоряча, помимо воли, и дьявол тут же ухватился за них.

- Я беру ее. Иди же ко мне.

Серафина как вздохнула, а выдохнуть так и не смогла. Чудовище крепко схватило ее и потянуло за собой. Она невольно уперлась ногами в землю.

- Что еще? Ты не хозяйка собственному слову? - ей показалось, в голосе стращилища прозвучала насмешка.

Серафина молчала. Она думала. Куда ей идти? Что ее ждет?

Сдохнуть где-нибудь под забором, подобно голодной бездомной собаке? Что за жизнь у нее была в этот последний год врагу не пожелаешь. Так пусть дьявол и берет ее к чертовой матери. Путь, хуже не будет!

- Так ты идешь? Не можем же мы остаться в этой зловойной помойке, - с этими словами Аоки подбросил ногой отрубленную руку с все еще зажатым в ней намертво револьвером и спихнул с обрыва.

Рука с плеском упала на середину омута, и не успела еще погрузиться, как глянцевая поверхность жидкости вдруг всколыхнулась, будто из глубины поднялось громадное тело, и высунулась чудовищная пасть. Мелькнул широкий раздьоенный язык, гулко сомкнулись челюсти, выплюнув в воздух черный фонтанчик. Деготь забурлил водоворотом, на мгновение обрисовав очертания длинного и гладкого, как у тюленя, тела. И снова тишина, лишь слышно, как жужжат в прозрачном вечернем воздухе назойливые комары.

- Что это было? Что это было, а? - дрожащим от возбуждения голосом спрашивала Серафина.

- Я хотел задать этот вопрос тебе, - сказал Аоки, не отрывая взгляда от безмятежно спокойного глянцево-черного зеркала.

- Какой-то тюлень или морж, но почему в мазуте? - ахала Серафина.

- Видишь ли, живая материя может приспособиться к любой среде, либо в процессе эволюции появляются новые формы жизни. Насколько я понял, для тебя это тоже новость?

- Новость! Еще какая! - на мгновение Серафина забыла обо всех своих проблемах.

В ней проснулся инстинкт первооткрывателя. Она металась взад-вперед по обрыву, пытаясь проникнуть взглядом сквозь непроницаемую гладь черного озера, а ее спутник невозмутимо продолжал читать лекцию:

- И почва, и атмосфера вашей планеты настолько отравлены, что нет ничего удивительного, в появлении новых форм жизни... как бы это выразиться по-вашему... ага, мутаций...

Поток красноречия Аоки прервал громкий плеск - Серафина швырнула что-то с берега. Снова распахнулась зеркальная гладь омута. Длинное скользкое тело, принадлежащее какому-то неведомому, исполинской величины животному, свиваясь кольцами, струилось из глубины. Раскрывалась пасть - черная, беззубая и такая же бездонная, как само озеро. Стоя на самом краю обрыва, Серафина пыталась разглядеть чудовище.

...Вдруг режущий ухо визг, похожий на усиленный в сотни раз скрежет тормозов, оглушил Серафину. С плеском взметнулась в воздух длинная блестящая струя. Все это молнией сверкнуло в глазах Серафины. Она не успела отшатнуться от края обрыва и не видела, как ее спутник точным движением выхватил оружие. Струя сломалась посередине, обмякла и осела, плеснулась черная жидкость в озере, поглотив длинное змеиное тело. Что-то огромное и тяжелое рухнуло совсем рядом, и Серафина близко-близко от себя увидела чудовищную голову, перерубленную у самого основания, изрыгающую фонтаны черной жидкости. Берег под нею вдруг стал оседать, проваливаться, и в тот же миг сильная рука рванула ее с места. Обширный кусок берега обломился и вместе с головой дракона рухнул вниз, подняв тучи зловонных брызг. Не успел еше стихнуть шум и плеск, как Аоки в гневе набросился на Серафину. Оказалось, он умеет и сердиться.

- Ты серьезно решила свести счеты с жизнью! - возмущенно заскрипел он. - Только не здесь и не на моих глазах! Оно ведь хотело проглотить тебя!

- Хотело, - согласилась Серафина, брезгливо вытирая забрызганное лицо.

Она внимательно взглянула на своего непрошенного спасителя. Погибнуть в пасти гнусного мутанта - фу! Он спас ее от жуткой гибели. Нет, это не дьявол. Это человек! Впрочем, мысль была мимолетной. Серафина поспешно отвернулась, чтобы не смотреть ему в лицо. Правда, она не испытывала страха. В душе все как будто закаменело. Мысленно она уже отрезала себя от цивилизованного мира. Кто этот человек рядом с ней? Мутант или исчадие ада? А быть может, одно из произведений доктора Косицкого? Но какое красивое у него имя, а сам он так безобразен, и как не вяжется одно с другим. Так раздумывала Серафина, шагая вслед за своим спутником по бетонному барьеру, окружающему свалку.

* * *

Судя по всему, расстилающееся перед ними огромное пространство прежде представляло собой единый бездонный бункер непомерной глубины, куда в течение многих лет сливали и сбрасывали отходы химического производства. Постепенно образовалось громадное болото, в некотором роде свой особый мир, в корне отличный от привычной живой природы. И почему бы, в самом деле, не предположить, что здесь могла завестись своя жизнь, не похожая на нормальную живую материю. Разве не подтверждение тому похожее на тюленя чудовище, обитающее в омуте зловонной черной жидкости?

В первый раз попала Серафина в это место. Конечно, она слышала о том, что где-то за чертой города есть грандиозная свалка, но что здесь такой величины зловонное болото, она и не подозревала.

- Наверно, оно нам весь город отравило, - вслух сказала Серафина.

- Несомненно, - скрипуче подтвердил ее спутник. - Вы неуклонно шагаете к гибели. Через небольшое совсем время вся ваша планета будет представлять собой такую вот чудовищную свалку, а сами вы превратитесь в продукт ее, синтетическую материю...

Сколько раз уже Серафину больно задевали такие вот нотки превосходства в его голосе. Сколько раз ей хотелось возразить, но подходящих слов не находилось, ибо все, что бы она не сказала, было бы уклонением от истины. Ибо все, что говорил ее странный спутник, являлось истинной правдой, тонко подмеченной свежим взглядом человека со стороны. И уж кто-кто, а она сама лучше других знала обо всем, и не раз проклинала от души общество и все его порядки. Разница была лишь в том, что сама-то она считала себя вправе так говорить, но вовсе не признавала такого права за чужаком.

...Солнце тем временем садилось. Серафина и ее спутник торопились поскорее миновать это жуткое место,

- До захода солнца нам желательно выйти к лесу, - пристально глядя на опускающийся за горизонт оранжевокрасный диск, сказал Аоки.

- Не успеем, - покачала головой Серафина.

- С заходом солнца здесь начинают твориться странные вещи, - говорил между тем Аоки. - Вы никогда не считали, сколько людей исчезло бесследно из вашего города?

- Вряд ли милиция этим занимается, у нее есть дела поважнее, - саркастически усмехнулась Серафина.

- Так вот, каждую ночь отсюда выходят на охоту люди, которые на вас совсем не похожи. Они ходят так же, как и мы, на двух ногах, но вместо рук у них длинные щупальца с присосками на концах. Их сопровождают зеленые огни, что-то похожее на электрические разряды. Эти существа являются носителями неизвестной нам энергии, которую они высасывают из вас.

- И что же они делают с нами, то есть с людьми? - с ужасом спросила Серафина.

- Мы думаем, вы служите для них пищей и источником энергии. Взгляни-ка сюда, - Аоки показывал куда-то вниз, на обильные россыпи серовато-зеленого порошка.

- Ox! - у Серафины похолодело внутри.

Полузасыпанный химической отравой, из кучи мусора торчал человеческий скелет...

...Солнце село, а Серафина и ее спутник едва успели пройти половину пути. Серафина не предполагала даже, что свалка такая огромная и, чтобы обойти ее, не хватит почти полутора часов. Но факт остается фактом - лес едва показался, и по самым скромным подсчетам, до него оставалось не менее пяти километров. По хорошей дороге и энергичным шагом это расстояние можно покрыть за полчаса, но бетонный настил вдруг кончился, и дальше началась поросшая сорняками пустошь.

Идти стало невыносимо тяжело. То и дело дорогу пересекали рвы и колдобины, под ноги назойливо попадались обломки какой-то арматуры. Здесь валялось столько металлолома, что хватило бы на целый металлургический завод. Если бы не кошачий глаз Аоки, Серафина давно бы провалилась в яму и сломала себе шею или утонула в одной из многочисленных луж. Земля отчего-то стала липкая и вязкая, как деготь, а из луж, когда они проходили мимо, поднимались и лопались обильные пузыри, наполненные зловонием. Серафина чуть не задохнулась от запаха аммиака и почувствовала, как противно закружилась голова. "А ведь тут и угореть недолго," - мелькнула тревожная мысль.

Занятая изучением почвы под ногами, и стараясь не попасть в тухлую лужу на пути, она не заметила внезапно появившихся зеленых огней.

- Смотри, вот они, - Аоки показывал вперед. - Не стоит с ними встречаться, лучше обойдем.

И они свернули вправо. И - о, ужас! - огни тоже передвинулись вправо. Взяли немного влево - и огни тоже поползли влево.

- Да они нас преследуют! - невольно вырвался у Серафины испуганный возглас.

Она не заметила, как прижалась спиной к шершавой коже Аоки. Мускулистая рука крепко обхватила ее за плечи и прижала к груди. Серафина невольно поежилась. Но ее спутник был тут, рядом, и у него было собственное имя, делавшее его человеком, а то, что приближалось к ним в виде зеленых перламутровых огней, было нечто, не имевшее названия, и от этого оно казалось еще страшнее... Она не обратила внимание, что огни снова растянулись полукругом и стараются обойти их со всех сторон. Отступление еще не отрезано, представлялась пока возможность спастись бегством по тому же пути, каким пришли сюда. Но это означало сделать круг по всему городу, чтобы снова выйти к лесу. Как Аоки пройти по городу, не привлекая ничьего внимания. А где гарантия того, что зеленые огни не бросятся за ними в погоню или не выйдет на охоту еще кто-нибудь из обитателей свалки?

- Я за себя не боюсь, мне они ничего не сделают... но ты... ты... - услышала над собой Серафина задыхающийся голос Аоки.

- Ничего, пробьемся, - бодро сказала она, хотя ей совсем не было ясно, каким образом они будут пробиваться.

Но страха не было. Страх остался далеко позади, в той ее прежней жизни. Постоянная опасность, вместо того, чтобы сломать, закалила ее. Она начисто лишилась этого иной раз и необходимого чувства, вот и шла так смело, как на прогулке.

- Держи, - Аоки вложил ей в руки свое оружие.

- А ты? - заикнулась было Серафина.

Но в его руках непонятно откуда появился тяжелый автомат с широким раструбом вместо ствола.

Зеленые огни сомкнули свое кольцо. Серафина почувствовала сильный аммиачный запах и боль и колотье во всем теле. Но это только разозлило ее. Найдя пальцем курок, она пустила длинный зеленый луч. В тех местах, где мерцали огни, вспыхивали теперь похожие на электрические яркие вспышки. Вспышка - огонек исчезает, вспышка - исчезает...

- Что же ты не стреляешь?- крикнула она своему спутнику.

Аоки положил руку на ствол автомата.

- Если можно обойтись без этого оружия - обойдемся.

И снова, в который уже раз, у Серафины мелькнула мысль: "Это человек. Не дьявол, не исчадие ада - человек, на чем основана эта ее мысль, она не знала, но в душе росла и крепла твердая уверенность: "Это человек!" И от этого исчезали все страхи и опасения, которые она к этому человеку раньше питала.

Вдруг Серафина почувствовала острую боль в боку и едва не задохнулась от ударившего в нос сильного аммиачного запаха. Резко обернувшись, увидела в двух шагах от себя вынырнувшую из темноты высокую согнутую фигуру, похожую на человека, с вытянутыми вперед щупальцами. Зеленый огонь горел на голове существа, освещая мертвеннобледным светом нечеловечески-жуткое лицо с присоской вместо рта. Щупальца тянулись к ней, готовые вот-вот схватить.

Серафина направила луч в зеленый фонарь на голове существа. Страшилище изогнулось в дугу, широко раскрылся рот-присоска - и в тот же миг темноту прорезала ослепительная вспышка, как будто бы лопнула разом сотня шаровых молний. Это было подобно высоковольтному разряду. Если бы основной удар не пришелся в спину Аоки, это было бы последним приключением Серафины.

На этот раз их только швырнуло ничком на землю, и Серафина совершенно случайно оказалась внизу. Это и спасло ее от щупалец другого такого же существа. Оно обхватило Аоки, присосалось к нему широким мясистым ртом... Он с омерзением сорвал с себя чудовище и швырнул прочь. Оглушенная Серафина не почувствовала, как Аоки взял у нее оружие. Пока она стояла и мотала головой, зеленые огни отступили.

- Что с тобой? Ты не ранена? - близко от себя Серафина увидела черное, вытянутое вперед лицо.

- Н-нет... Все в порядке, - она повертела головой, словно проверяя, крепко ли она сидит на своем месте.

- Ну-ка, вперед, пока путь свободен. Осталось совсем немного, - ободряюще сказал Аоки.

- Почему ты не стрелял? - возмутилась Серафина. - Из-за тебя мы оба едва не погибли! Больно он тебя прокусил?

- Он меня не прокусил. Я боялся за тебя...

- Это все твоя глупая жалость! - забывшцсь, Серафина отчитывала своего спутника совсем как обычного земного человека.

Аоки помолчал некоторое время.

- Это очень страшное оружие. Воспользуемся им, когда не останется иного выхода. Пока не нужно, - тихо проскрипел он.

...Серафина даже не увидела, а скорее почувствовала, что вокруг них началось какое-то странное движение. Казалось, усилились запахи - волна их накатывала за волной. В небо поднимались огромные черные тени, земля под ногами опасно пружинила. Болото становилось все непроходимее. То и дело Серафина попадала обеими ногами в зловонные лужи, ноги до самых колен нестерпимо щипало и саднило. Кое-где Аоки приходилось переносить ее на руках, иначе бы ока увязла по пояс.

Лес вырос впереди темной непроницаемой стеной. Оставалось еще немного - и они у цели...

Вдруг под ногами ухнуло и вздулось пузырем болото. Серафина едва успела вцепиться в своего спутника, иначе ее отбросило бы в сторону. Они упали вместе, и это снова спасло Серафину. Черная громадина поднялась перед ними из тени и мусора. Огромное, как сказочный огнедышащий дракон, оно надвигалось горой, испуская голубоватые мерцающие огни, подобные электрическим разрядам. Острый луч, не переставая, рассекал темноту, Земля колебалась под ногами, превратившись в дрыгву и грозила вот-вот разверзнуться пропастью. И справа, и слева, и впереди, и позади - поднимались чудовищные тени.

- Аоки, мы не отобьемся! - отчаянно крикнула Серафина. Они сожрут нас!

Тонкий луч перерезал пополам широкую пасть, усаженную. как борона, несколькими рядами острых зубов. Отлетела в сторону, и потрескивая, дымилась, коггистая лапа, величиною с ногу слона. Рев, свист, плеск, чавканье тины - все эти звуки смешались в невообразимую свирепую какофонию. И вдруг громкий мучительный крик пробился сквозь адский шум - где-то там, на краю болота, чудовища терзали человека.

Аоки в замешательстве то поднимал, то опускал автомат. Почему-то он не решался пустить оружие в ход.

- Стреляй же, Аоки, стреляй! - дико закричала Серафина поняв вдруг почему он медлит.

- Я разрешаю тебе стрелять! Как жительница этой планеты разрешаю и приказываю!

- Ты же, ты же погибнешь! - словно что-то оборвалось в синтезаторе, раздался долгий судорожный всхлип.

- Черт со мной! Уничтожь это дьявольское гнездо! Стреляй, или я плюну тебе в рожу!

Наконец решившись, Аоки поднял автомат. Из широкого раструба ствола вырвался мощный столб жидкого огня - и разом вспыхнуло болото. Высокие языки пламени рванулись в небо, осветив все вокруг. Низкий монотонный гул покрыл адскую какофонию. Корчились в огне обитатели болота. Нестерпимый жар обдал с ног до головы Серафину, тошнотворный запах гари перехватил горло. Голову сдавило, как в тисках. Хватая открытым ртом воздух, она пыталась защитить лицо от палящего дыхания огня,

Пламя поднималось высокие столбом, быстро захвзтывая все новые и новые участки. Спасаясь от огня, черные тени ползли по направлению к городу.

- Отрежь им выход в город!.. Скорее... - теряя сознание, прохрипела Серафина:

А потом поплыл вокруг горячий багровый туман, сознание помутилось, и все исчезло, провалилось в небытие.

Нет, и на этот раз смерть отступила. Серафина медленно приходила в себя. Не было больше огня и нестерпимого жара. Легкая ночная прохлада обвевала измученное разгоряченное тело. Так хорошо было лежать, чувствуя на лице прикосновение чего-то приятно-влажного. Серафина пошевелилась и нащупала знакомую шершавую руку.

- Серафина! Серафина! Очнись же! Очнись, моя любимая! эта шершавая рука гладила ей лоб, щеки, волосы...

- Открой глаза! Не умирай, пожалуйста, не оставляй меня!

Не в силах шевельнуться, сквозь полуопущенные ресницы, смотрела Серафина на склонившуюся над ней черную фигуру. Она не могла вздохнуть, не могла моргнуть... В ушах ее звучало.

- Любимая... Любимая моя...

И тут слуха ее достигло сдавленное рыдание - он плакал.

- Аоки... Аоки, - еле слышно позвала она.

Громче говорить она не могла. Горло мучительно саднило, словно ошпаренное крутым кипятком.

- Не умирай, слышишь, не умирай! Осталось совсем немного, - прерывающийся голос хрипел ей в самое ухо, жесткие пальцы крепко сжимали ее руки, причиняя боль.

- Я не... Умираю... А как там? - просипела Серафина.

- Там все горит. Нам нужно уходить отсюда...

- Нужно... - Серафина была с этим вполне согласна.

В противном случае приедет милиция и схватит их как поджигателей. Аоки посадят в клетку и будут показывать, как редкую диковину, а ее снова опознают, и уж какую придумают казнь, одному богу ведомо. Эта мысль заставила ее поспешно подняться и сесть, ощупывая беспорядочно висящие на себе жалкие лохмотья одежды. Так значит, он вынес ее из огня... И он любит ее... От этой мысли Серафина невольно содрогнулась. Но в то же время в душе ее, независимо от нее самой, росло безграничное уважение к этому безобразному, но, судя по его поступкам, доброму и благородному человеку.

Опустившись перед ней на колени, он протягивал еще одну прозрачную пилюлю. Отвернувшись и стараясь не смотреть ему в лицо, Серафина взяла предложенную таблетку.

- Все равно на допинге далеко не уедешь, - с сомнением проговорила она.

- Это не допинг. Это синтезированный витаминный препарат для поддержания жизнедеятельности организма в экстремальных условиях. Слабые вы, люди Земли, - добавил Аоки, но даже в его скрипучем голосе прозвучала невыразимая нежность.

- Ну, это еще посмотрим, - пробормотала Серафина и поспешила встать, лишь бы поскорее прекратить эти тяжелые для нее объяснения.

С каждой минутой она чувствовала себя все неуютнее, и вовсе не от присутствия рядом своего спутника. Наоборот, сейчас она была уверена, что теперь это единственный ее друг, на которого можно положиться. Пусть он безобразен так что ж! Исчезли страх и отвращение, которые она питала к нему раньше. От проглоченной таблетки утихли боль и жжение в горле, но ноту руки и даже лицо нестерпимо чесались и зудели. На ноги невозможно было наступить, так болели ступни. Она заковыляла, прихрамывая, но скоро остановилась.

- Ох, не могу! Вся в какой-то дряни. Мне помыться нужно.

- Помыться в грязной воде? Ты отравишься, - сказал Аоки.

- Я уже почти отравилась, - с трудом борясь с приступами тошноты, сквозь зубы простонала Серафина. - Гдето здесь должна быть вода... мне пить хочется...

- Экие вы странные существа, - в голосе Аоки явственно прозвучало недовольство.

Опять он начинает в том же тоне! В каждой фразе сквозит возмутительное пренебрежение существа высшего порядка к грешным жителям такой же грешной старушки-Земли. От усталости, от боли, или отчего-то другого, Серафина внезапно разозлилась.

- Не хватит ли? До каких пор выслушивать все это? Вы такие, вы сякие, вы плохие, и пить вам хочется, и есть вам хочется - и по нужде, представь себе, тоже хочется. Да, хочется, потому что мы люди, а не роботы в крокодиловой шкуре!

- Я хочу лишь сказать, что вы настолько отравили все вокруг, что скоро придется и вам самим надеть скафандры. А вода там. Только скорее...

Но Серафина уже не слушала его высказываний. Она почти пробежала еще несколько шагов и выскочила на берег. Лес снова кончился. Река здесь делала замысловатую петлю, образовывая довольно широкое озеро, перегороженное плотиной, на другом берегу которого раскинулся грандиозный химкомбинат. Весь он был виден, как па ладони в свете багрового зарева, поднимающегося из-за леса. От плотины отводилось несколько широких труб, через которые сбрасывались излишки воды из озера. Аоки прав, вода здесь оставляет желать лучшего, но выбирать не из чего, - подумала Серафина.

- Отвернись пожалуйста, - спохватившись, попросила она. Аоки начал было говорить что-то, но Серафина уже сбросила одежду. Вода почему-то отдавала хлоркой, но Серафине она сейчас показалась райским бальзамом. Как хорошо было стоять, закрыв глаза, под прохладными струями...

В себя ее привел пронзительный вой пожарной сирены. Она выскочила на сухое место и замерла. Аоки смотрел на нее не отрываясь, и во всей его позе чувствовалось страшное напряжение. Багровый свет заливал его с ног до головы, и от этого казалось, что сам дьявол поднялся из преисподней и любуется, как гибнет мир во мраке и хаосе. Серафину до самых глубин души ужаснул его взгляд - все такой же пустой и безжизненный, словно перед нею не человек, а мертвец или робот. Все ее существо отказывалось мириться с внезапно кольнувшей вдруг жуткой догадкой...

Аоки медленно, с усилием, отвел взгляд и отвернулся. Серафина поспешно натянула на мокрое тело одежду. Как она могла! Как могла так позорно забыться! Она готова была поклясться, что вот именно сейчас он увидел в ней женщину.

Длинный сверхскоростной снаряд мчался, рассекая стратосферу. Серафина, съежившись, сидела в глубоком кресле и героическими усилиями воли боролась с беспрерывно накатывающими приступами тошноты. Все тело мучительно ломило и вздрагивало в ознобе, ноги и руки покрылись красноватой сыпью, похожей на крапивницу. "Отравилась! Ах, как не вовремя..." - билась в голове одна - единственная мысль. Чтобы как-то отвлечься от неприятных ощущений, она попросила:

- Аоки, расскажи, кто ты? Я ведь даже не знаю, куда мы так быстро летим.

- Не бойся, с тобой больше ничего плохого не случится, сказал Аоки.

Серафина развернулась, будто еж. Значит, он не хочет с нею и разговаривать по-человечески. Больше всего невыносима была ей мысль, что это крокодилоподобное чудище считает ее в какой-то мере ниже себя. Она это почувствовала еще тогда, когда разговаривала с ним в лесу, и он заявил, что ничему не удивляется. Как будто он считал всех людей Земли стоящими на низшей ступени развития, каннибалами, которые без зазрения совести поедают себе подобных. А может быть, и она сама понадобилась ему в качестве подопытного экземпляра, чтобы, покопавшись в ней, разобраться, как они, каннибалы, устроены и почему не подавятся, поедая друг друга.

- Ты ошибаешься, - спокойно проговорил Аоки.

Серафина так и подпрыгнула в кресле.

- Это не честно забираться в чужие мысли, как в собственный карман! - нервно бросила она.

- Прости пожалуйста, я не хотел, - сказал Аоки. - Но ты так бурно сердишься за моей спиной, что у меня колики в затылке. Я хотел поговорить обо всем с тобой после, но раз ты так нетерпелива, то слушай.

И он начал рассказывать. Забыв о своих страданиях, Серафима слушала, как прекрасную сказку. Необыкновенные картины чужой жизни разворачивались перед ее мысленным взором, словно мелькали разноцветные слайды.

...Большая голубая планета, почти вся покрытая водой лишь кое-где выступают из хрустально-прозрачной воды небольшие клочки коричневой суши. В ослепительно голубом небе сияют несколько ярких радужных светил, дающих планете необходимое количество тепла и света. Вечная арка многоцветной радуги перекинулась от горизонта до горизонта. Здесь всегда равномерная прохлада, и люди не знают, что такое бури и циклоны.

Города поднимаются прямо из воды, из дверей жилища можно ступить на середину канала - вся планета подобна итальянской Венеции. Голубые воды рассекают быстроходные катера всех форм и размеров, магистралями для которых служат широкие каналы. В воздухе реют летательные аппараты, очень напоминающие стрекоз - то взмывают высоко вверх, то пикируют низко над водой. Это любимый спорт и развлечение молодежи. Плавание, гонки на воде, полеты в воздухе - не перечесть удовольствий, которыми богат отдых на воде. Жизнь земноводных людей проходит равномерно под водой и на суше.

Под водой расположены грандиозные заводы и фабрики, которые обслуживают плавучие роботы, там кипит такая же жизнь, как и на поверхности. Говорят, когда-то давно суши на планете было гораздо больше, чем воды. Постепенно происходило поглощение суши водой, и людям волей-неволей приходилось адаптироваться к новым условиям существования. Полагают, что скоро суша совсем исчезнет, и люди будут вынуждены окончательно переселиться на дно.

...Слушая рассказ Аоки, Серафина думала о том, насколько не соответствует облик этого человека, его неприятный, режущий ухо голос и те простые слова, которые он находит, чтобы рассказать обо всем с доступными для нее подробностями. Что-то странное, какая-то неувязка была между рассказом Аоки и его обликом. Однако, пылающая жаром голова плохо соображала, и Серафина как ни старалась, никак не могла ухватить какую-то очень важную мысль.

Между тем, Аоки рассказывал, как он в составе экспедиции из десяти человек долгое время бороздили космическое пространство. Есть у них такие люди - их называют "аянти" звездные скитальцы. У них нет семей, друзей и любимых на родной планете. Их призвание - космос. И они бесконечно бороздят звездные моря, лишь изредка возвращаясь на родную планету, где их давно уже никто не ждет.

- Значит, ты хочешь забрать меня с собой? - затаив дыхание, спросила Серафина.

Аоки повернулся к ней и сказал:

- Наша экспедиция погибла, попав в притяжение сверхтяжелой звезды.

- Так значит, ты уже не вернешься домой? - с ужасом перебила Серафина.

- Домой... Где теперь мой дом! - Аоки сделал неопределенный жест рукой.

- Но куда же мы летим? - удивилась Серафина.

- К друзьям.

Перед глазами Серафины все вертелось, в голове скакали обрывочные мысли. Голубая планета, кругом вода, красивые люди, резвящиеся на волнах... Потом перед нею встала собственная несчастная планета, отравленная химией и радиацией, засыпанная мусором. Как сказал Аоки, скоро всем нам придется одеть скафандры, либо выродиться и превратиться в мутантов...

Стоп! Скафандр! Серафина вздрогнула от пришедшей в голову неожиданно простой и ясной, все объясняющей мысли. Конечно же, скафандр! Можно было догадаться и раньше... если бы знать... если бы знать... Как может земноводный человек дышать отравленным воздухом Земли?!

- Верно догадалась! - Аоки усмехнулся негромким булькающим смешком и положил руку Серафине на плечо.

Она смотрела на него, не отрываясь, словно пытаясь проникнуть взглядом сквозь толстую сморщенную кожу. Что там, под ней? Кто он? Голова у Серафины скова закружилась, стала клониться на грудь.

- Потерпи, слышишь, немного осталось! - кричал ей в ухо Аоки и бешено жал на рычаг управления.

Чтобы отвлечь ее, он снова начал рассказывать, как звездолет повредил локатор у орбиты Земли, столкнувшись с метеоритом, и пока занимались починкой, решили краешком глаза заглянуть в чужую цивилизацию.

Но Серафина уже не слышала. Дальше для нее все происходило, как во сне.

Сначала впереди замаячил темный силуэт, постепенно принявший очертания грандиозного спиралодиска. Их вместе с летательным аппаратом втянуло в зияющее черное жерло. Потом Серафина чувствовала, как ее вытаскивают наружу. С трудом открывая воспаленные глаза, видела Аоки, который нес ее куда-то на руках. И вдруг ее с ног до головы залила серебристо-белая сверкающая струя - она чуть не захлебнулась. По всему телу побежал легкий щекочущий холодок, доставая, казалось, до самых внутренностей. Не успела Серафина отдышаться, как оказалась в гладкой полукруглой комнате, поддерживаемая под локти все тем же Аоки. Гнусные лохмотья, прикрывающие тело, исчезли без следа, ссадины и царапины перестали мучительно саднить. На плечи ее оказалось наброшенным широкое полупрозрачное сари, она запахнулась в него, как в халат.

На глазах у изумленной Серафины Аоки отвинтил уродливую голову и швырнул ее на пол. Рука его скользнула сверху вниз по невидимой молнии - и грубая крокодиловая кожа распахнулась...

Серафина ожидала увидеть все что угодно, любое земноводное, но появившийся перед нею человек поразил ее как раз тем, что он был именно человек. Перед нею стоял еще очень молодой мужчина, красивый той прозрачно-смуглой восточной красотой, которая особенно бросается в глаза в людях со светлой кожей. Его всклокоченные темные волосы в беспорядке падали на лоб, большие продолговатые глаза пушились густыми короткими ресницами. Слегка выступающие скулы, короткий нос, красиво очерченный рот с пухлыми чувственными губами - такой тип лица можно встретить лишь у людей восточной национальности. Он походил на туркмена или узбека, хотя и не принадлежал к этим нациям.

- Что так смотришь? Не узнаешь? - голос его, мягкий и слегка хрипловатый, больше не походил на скрип синтезатора.

Тут острая боль снова пронзила Серафипу от ступней до головы, снова затошнило. Увы, болезнь прогрессировала. Прогулка босиком по химическому болоту не прошла бесследно.

И вдруг из невидимого динамика сверху раздался резкий голос, окликнувший их на непонятном языке. Словно подстегнутый, Аоки бросился к Серафине и успел подхватить ее на руки, когда она уже почти теряла сознание. Уже проваливаясь в небытие, слышала горячий шепот у своего лица:

- Любимая. Любимая моя...

Потом, как в калейдоскопе, замелькали другие лица, они склонялись над нею и встревоженно о чем-то переговаривались. Серафине стало вдруг легко и спокойно, все проблемы куда-то отступили, и будто бы легкая ладья понесла ее, покачивая на волнах...

Загрузка...