С новым клипом для отборочного тура Сотни хитов, вместо пойманного на микшере, Тайра опоздала буквально на три дня. Но произошло то, что и должно было произойти: её клип, оказавшийся вне конкурса, выпущенный просто для эфира в качестве очередного, как затверженно твердят комментаторы, взорвал космосеть! Мало того что видеоряд был смонтирован весьма качественно, так ещё и голос Тайры!.. Он, глубокий и проникающий в душу, волновал до мурашек, до томления. Да, он слегка изменился, но фанаты Тайры сами провели проверку и ликовали — это Тайра! Она выздоровела — и теперь начинается новый виток в истории музыки!
В поддержку нового альбома, из двенадцати песен которого все оказались хитами на высшем уровне — хитами, перед которыми бледнели многие хиты из Сотни, Тайра проехала гастрольный месячный тур по самым престижным залам Содружества. Она выходила к зрителям в роскошном длинном платье любимых красных тонов, чтобы подчеркнуть роскошные белые волосы; она выходила на край сцены и слегка поднимала раскрытую ладонь, чтобы поцеловать её и дунуть, — и залы взвивались от восторга и обожания!
Луис не сопровождала Тайру на гастролях. Она оставалась в её новом доме на Лии. Здесь у неё были свои апартаменты, в которых она могла чувствовать себя почти как дома. Если ей надоедало сидеть среди стен, девушка поднималась на верхний этаж. Здесь располагался зимний сад, с чьим хозяином, Ливеем, она познакомилась в первый же приход сюда. Сначала садовник не слишком хорошо принял девушку. Но, когда понял, что Луис приходит не рвать его прекрасные цветы, а погулять в аллейках или посидеть на скамеечке, выгуливая своего странного зверька, то смирился с её посещениями, а затем и с удовольствием начал встречать её. Ливею было под пятьдесят. Низенький и плотный, он обращался с цветами, словно с детьми, и ему нравилось, когда приходят полюбоваться на его творения из цветов и зелени. А творить он умел. Его живые композиции славились повсюду. Тайра сумела пригласить его лишь для временной работы, но переманить к себе на постоянную работу так и не смогла, несмотря на суммы, которыми улещивала его.
Ещё Ливей опасался, что дракончик будет пожирать его цветы. Девушке пришлось объяснить, что Прести предпочитает белковую пищу, и садовник сразу оттаял.
Всем непосвящённым в доме Тайры сказали, что Луис — однокурсница и подруга знаменитой певицы, которая время от времени живёт с нею, потому что великая Тайра любит общаться с нею. Тайра и общалась — особенно в рабочие дни, особенно на студии записи. Домашние — прислуга — относились к Луис, как и надлежало, как к гостье, но слегка снисходительно, потому что гостья была явно из небогатых — мягко говоря. Все видели, что Тайра привезла её без багажа, а потом водила по бутикам, набирая ей гардероб. Вывод, сделанный всеми, был однозначен: певица благоволит девушке, а то и занимается благотворительностью по отношению к менее удачливой по жизни подруге.
Особенно всех умиляло, что девушка иногда в своих покоях принималась за гитару, которую ей тоже купила богатая подруга, и тихонько пела, явно пытаясь изображать из себя имита Тайры.
… Луис чувствовала бы себя здесь, у Тайры, как в раю, если бы не одно «но».
На этот раз Тайра не постеснялась приставить к ней охранника.
Когда Луис скупо рассказывала о себе Дэниелу, она умолчала о главном. С Тайрой она познакомилась на тех самых частных курсах по вокалу. Луис, с её голосом, могла бы стать известной уже тогда: на частных курсах студенткам сразу предлагались пути выхода в большой мир музыки, но девушке не хватало денег даже на самую маленькую студию звукозаписи для создания первого клипа или хотя бы просто записи на диск. У Тайры же были деньги, но голос был посредственный. Хуже того. При довольно приличной чистоте звука голосу девушки не хватало силы, а когда начались записи, выяснилось, что преподаватели вокала были правы и дикция Тайры оставляет желать лучшего. Она буквально жевала слова, не давая расслышать, о чём поёт. Логопеды не помогли. Тайра психовала. А на последнем, третьем курсе случилось событие, которое всё расставило по своим местам.
Луис и правда попала в катастрофу. И кураторы Тайры, тщательно отслеживавшие все происшествия на частных курсах, заплатили за её лечение в больнице. Когда девушка с недоумением узнала, что она, оказывается, должница Тайры, ей предложили подписать долгосрочный контракт. Кураторы сообразили следующее: есть девушка с неприметной внешностью, но отличным голосом, и есть девушка без особого голоса, но с внешностью идеальной звезды. Значит, от сочетания этих двух элементов будут неистовствовать трибуны зрителей. Ко всему прочему чуть позже выяснилось, что обучение на частных курсах Луис продолжать не может по причине сценобоязни, возникшей после аварии, а последний курс — это сплошь подготовка к выступлениям на большой сцене.
Терять нечего, учитывая, что её семья финансово поддержать не сможет, — решила Луис, не подозревая, что попадает в многолетнюю кабалу. У неё-то юриста, который предупредил бы её о всяких юридических казусах и объяснил ей пункты контракта, не было. А контракт оказался бессрочным. Когда года три спустя Луис попыталась выяснить, когда заканчивается контракт, Тайра показала ей нужные строки контракта и велела больше не дёргаться. Ошеломлённая Луис поняла, что попала в самое настоящее рабство. Вот тогда-то, дождавшись конца записи очередного альбома Тайры, Луис впервые сбежала.
Её нашли быстро, и особой трагедии побег не принёс, учитывая, что обкатка последнего альбома шла целый год — в основном в гастролях. А тут ещё выяснилось, что сценобоязнь, от которой Луис пыталась вылечиться, после побега углубилась и обрела форму, при которой у девушки появилось желание убивать.
Последний побег растянулся в целый год. Кураторы всё-таки с помощью собственного отдела расследований нашли её — в момент, когда девушка отчаянно нуждалась в том, чтобы вылезти из невыносимого тупика. Теперь она этот тупик видела по-настоящему. И там, в конце этого тупика, в темноте, ей всегда чудилось тело Дэниела с раскинутыми по кушетке руками. Убитый Лодер из памяти как-то выветрился. Но Дэниел… Она сделала всего одну попытку разузнать, что с ним. После чего поняла, что никогда больше не сможет связаться с той реальностью, которая живёт всего лишь за окнами дома Тайры.
Именно после попытки связаться с миром за стенами дома Тайра сделала свои выводы и однажды вызвала Луис к себе в неурочный час.
Девушка, разбуженная прислугой, вошла в её малую гостиную поздно ночью, когда Тайра вернулась из ресторана, где праздновала очередной приезд из очередного концертного вояжа. Обычно певица общалась с Луис на деловом уровне, поэтому девушка здорово удивилась, что её разбудили для встречи с Тайрой. Но та была слегка пьяна, так что про себя Луис только пожала плечами: всё понятно. И Тайра была не одна. Рядом с нею возвышался огромный, широкоплечий детина. Верзила отличался улыбчивостью, приветливость которой, к сожалению, сводилась на нет слегка выдвинутой челюстью, отчего его улыбка приобретала саркастичное выражение. Кроме того у него оказались короткие светлые волосы, открывавшие лоб, отчего казалось — брови нависают над глазами, совсем закрывая их. Верзила явно гордился своими мышцами. Правда, они уступали размерам, скажем, Ядра-Убийцы. Что и примирило Луис с тем, как верзила поигрывал ими постоянно.
Без всяких околичностей Тайра сказала:
— Лу, знакомься, это твой охранник.
— Телохранитель, — сказал верзила и ухмыльнулся.
— Я никогда не ошибаюсь, — спокойно возразила Тайра. — Охранник. Знакомьтесь: Лу — Биргер. Надеюсь, ты, Биргер, сможешь уследить за нашей пташкой. Она любит улетать, но плохо разбирается в жизни на свободе. Твоя задача: никогда не выпускать её из виду. Задача ясна?
— Ясна. — Охранник снова ухмыльнулся, откровенно оглядывая Луис сверху донизу.
Девушка только поёжилась, пока ещё не представляя, что именно сделала Тайра. Наглядно поняла, когда охранник вломился следом за ней в спальню.
— Что вы делаете?! — возмутилась Луис.
— Выполняю приказ хозяйки! — ответил Биргер и уселся в кресло, с которого открывался отличный вид на Луис.
Чистая ненависть к нему плеснула чёрной волной. Но пропала. Луис постаралась понять и извинить этого человека: он всего лишь выполняет приказ. Пока он держался в рамках определённых границ. Хотя с первого же момента его постоянного присутствия она начала чувствовать себя, словно заболевшей клаустрофобией. Хуже стало, когда Биргер сообразил, что к девушке в этом доме относятся как к принятой из милости.
Не пускали его только в студию звукозаписи. И здесь уже через три дня Луис не выдержала и, вместо того чтобы начать петь, спросила прямо в микрофон:
— Тайра, в обязанности моего охранника входить приставать ко мне?
Тайра, сидевшая в креслах для слушателей вместе с кем-то из допущенных к тайне двух девушек гостей, высокомерно отшутилась в том смысле, что Луис своим поведением сама напросилась на жёсткий контроль.
— Я нервничаю, — предупредила её девушка, но великая певица пропустила предупреждение мимо ушей, пренебрежительно отвернувшись от Луис к куратору, который пришёл посмотреть, в каком темпе движется запись нового альбома.
Звукооператор первым понял, в чём дело, когда голос Луис сначала почти незаметно сел. Тайра на это не обратила внимания — со слухом у неё тоже было не очень, пока парень не осмелился сделать замечание, что с голосом Луис что-то происходит.
— Прикидываешься? — самодовольно усмехнулась Тайра, решившая, что девушка таким образом хочет получить больше свободы.
— За год моего отсутствия забыла? — прекрасно зная, что нельзя великой отвечать вопросом на вопрос, сказала-таки в тон ей Луис.
— Что я должна помнить?! — вмиг взвилась Тайра.
— Когда я нервничаю, голос начинает пропадать, — ровно сказала девушка.
Куратор пристально посмотрел на неё, но всё же велел Тайре:
— Разберитесь с охранником.
Поскольку смысла продолжать запись не было: голос Луис становился всё более осиплым, — то расслышавшая, наконец, изменения в столь необходимом ей голосе и оттого злая Тайра вышла вместе с ней за двери помещения и некоторое время приглядывалась к тому, как охранник уводит Луис в её апартаменты. После чего явилась туда самолично, что делала редко, а главное — не постучавшись.
В общем, хозяйка дома даже не вошла, а ворвалась в апартаменты. Как раз в ситуацию, уже привычную для Луис: Биргер притиснул её к стене, упираясь одной рукой ей в плечо, а другой сам упершись в стену — и нависая над девушкой таким образом. Шипения дракончика, пытающегося клюющими рывками напугать громилу, он даже не замечал, а Луис, побледневшая от страха за Прести, всё пыталась встать так, чтобы спасти зверушку, если вдруг охранник разъярится. Но радостная туповатая ухмылка не сходила с его словно каменного лица. При виде Тайры он даже не вздрогнул, а лишь освободил Луис от своего нависания, не переставая ухмыляться. Девушка мельком бросила взгляд на Тайру и быстро ушла в спальню.
Но бешеный визг Тайры был таким пронзительным, что Луис услышала его даже из-за закрытой двери:
— Если ты ещё раз до неё дотронешься!..
… После Тайриной выволочки охранник поутих, хотя сальная улыбочка с его губ так и не пропала. Он оказался слишком туп, чтобы понять: отношение хозяйки к девушке — это одно, а его — другое. Луис подозревала: он понял, за что его отругали, но униженное положение девушки всё равно подстёгивало его низменные инстинкты.
Ливей тоже невзлюбил Биргера. Узкие глаза садовника превращались в злые щёлочки, когда развалистой походкой охранник входил следом за Луис в зимний сад. Теперь в саду девушка не чувствовала себя успокоенной. Ощущение вины перед Ливеем заставило её отказаться от походов наверх и стать отшельницей в собственных небольших апартаментах. Стены комнат начали давить довольно быстро, но она не представляла, чем можно заняться, чтобы не чувствовать между лопатками настырный взгляд Биргера.
Вскоре перемены в её настроении отметили даже слуги, хотя она пыталась держаться с ними привычно приветливо. Они относились к ней всегда отстранённо спокойно, без дружелюбия, но Луис-то им улыбалась. Неудивительно, что теперь, чаще натыкаясь на её отсутствующий взгляд, многие начали обсуждать между собой странную гостью Тайры, и сплетни дошли до управляющего домом.
Бизнес по имени Тайра существовал отнюдь не сам по себе, а являлся частью крупного коммерческого концерна. Поэтому Тайра и всё, что с нею связано, всегда находились в центре внимания — наравне с теми вопросами, которые обсуждались на собраниях директоров концерна.
Домоуправитель сообщил своему непосредственному куратору о разговорах прислуги и о своих личных наблюдениях, и верхушка концерна забеспокоилась. Тайра (ну, пусть будет Луис) — это бесконечно огромные деньги от концертов, рекламы и производства товаров, так или иначе связанных с именем певицы. Система не должна давать сбоев.
Уже не надеясь на певицу, непосредственный куратор по её домашним делам (дом принадлежал концерну) прибыл напрямую к Луис, когда Тайры не было дома.
Биргер, весело ухмыляясь, не пустил его в апартаменты.
— Моя хозяйка — Тайра! — заявил он. — А от неё приказа пускать к девчонке кого бы то ни было не поступало!
— Ты уволен, — тихо сказал куратор, глядя в туповатую морду самодовольного охранника, уже даже сочувствуя Луис и повторяя про себя то, что хотелось бы высказать в лицо Тайры: «Дура! Вот дура-то!»
Выступившие из-за его спины телохранители разом подтвердили его слова, сбив с ног Биргера, который на полном серьёзе принялся было сопротивляться.
Далее куратор прошествовал в апартаменты — и прямо в спальню Луис. По сведениям, полученным от прислуги, он знал, что всё свободное время Луис просиживает здесь. Теперь-то понял — почему: только сюда доступ охраннику был ограничен. Постучав, он вошёл на слабое и нерешительное: «Да!»
— Добрый вечер, Луис!
— Добрый… — чуть не сквозь зубы выговорила девушка, так как сидела на кровати, подтянув к себе колени и уткнувшись в них подбородком.
Правда, узнав вошедшего, она немедленно спустила ноги в попытке встать. Куратор жестом остановил её и присел рядом, на край кровати.
— Луис, почему ты перестала ходить в зимний сад?
Она нисколько не удивилась вопросу.
— Ливей не любит Биргера и злится, когда он приходит, — сказала она, поглаживая Прести, взобравшегося на её вытянувшиеся ноги. — Раньше там было хорошо, — продолжала она с мечтательной улыбкой, обрадовавшись человеку, с которым можно поговорить, потому что почувствовала, что ему искренне интересно получить ответ на свой вопрос, — и куратор разглядел эту радость. — Можно было поговорить с Ливеем о цветах… Раньше я чувствовала там покой. А теперь… — Она неопределённо склонила голову к плечу, приподняв его. — Теперь даже заходить в зимний сад не хочется. Перед Ливеем неудобно, что Биргер со мной.
— А что ты делаешь, помимо работы в студии звукозаписи?
— Последнюю неделю сижу здесь.
— А есть у тебя какие-нибудь увлечения? Фильмы, книги, игры.
— У меня нет доступа к космосети.
Луис покосилась на него и улыбнулась.
Он прекрасно понял, чему она улыбнулась. Концерн редко брал тексты для песен Тайры со стороны, а потом заказывал бы для них музыку. Все песни писала сама же Луис. У неё был, как говорили критики, неповторимый стиль, который угадывался с первых строк и звуков. Но, чтобы писать песни, нужны впечатления. А закрытая от мира девушка писать вдохновенно не могла. Да и о чём? Тайра придумала для охраны Луис то, что удобно для неё. Но не подумала о другой стороне используемого человека.
— Мы решили сменить тебе телохранителя, — спокойно сказал куратор. — Новый не будет вмешиваться в твои личные дела… — На секунды он осёкся от её странной улыбки. Дошло. Личные дела… Какие могут быть личные дела у человека, который сидит взаперти? Но упрямо продолжил: — Это будет человек, вместе с которым ты будешь сидеть перед виртом в космосети, чтобы мы не волновались за твои попытки сбежать или связаться с кем-то. Это будет человек, с которым ты будешь общаться. Вы сможете разговаривать о том, что увидели, послушали. Будете играть с ним в компьютерные игры и гулять по зимнему саду…
— Простите, — перебила его Луис, дрожа от зарождающегося внутри истерического смеха. — А вы сами понимаете, что вы мне предлагаете? Я, по-вашему, что? Самка, которая нуждается в самце?
— Луис, ты воспринимаешь всё слишком грубо.
— Нет, я просто называю вещи своими именами. И я не понимаю вообще: зачем мне нужен охранник, если здесь, в этом доме, такие сильные охранные системы? Я же реально смотрю на вещи: мне их не пройти! Так что оставьте свои предложения…
— Как насчёт компаньонки? — спросил куратор.
— Делайте, что хотите, — тихо сказала Луис. — А сейчас… А сейчас можно в сад?
— Иди.
Биргера уже убрали, так что Луис схватила гитару, которую ей купили взамен оставленной на Кэссии, быстро проскочила свои апартаменты, никем не задержанная, и добежала до лифта подняться к Ливею. Вцепившийся в её волосы, чтобы не свалиться, Прести обрадованно шипел, сообразив, куда мчится хозяйка: ему тоже было тяжело сидеть на одном и том же месте.
— Пришла? — недовольно спросил Ливей, выглядывая из-за длинной колонны вьющихся трав и цветов.
— Ливей! Я теперь буду одна сюда ходить! Биргера уволили!
— Приятные новости приятно слышать, — церемонно поклонился садовник девушке.
А Луис уселась на скамеечку в миниатюрном скверике среди кустов и, сама сияя от радости, сказала:
— Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! Хочешь послушать мою новую песню? Я сегодня вечером её закончила. Она не для Тайры, а моя. Просто так. Посвящаю её твоим белым орхидеям!
— Благодарю, — снова поклонился Ливей, с удовольствием присаживаясь на скамеечку напротив и складывая руки на коленях в знак полного внимания.
Оба знали, что прослушивающая аппаратура и камеры записывают всё, что происходит в зимнем саду, но уже видимое отсутствие одного человека давало впечатление полной свободы. Ливею, конечно, легче. Он мог перемещаться из дома Тайры к себе домой. С него просто взяли подписку о неразглашении коммерческой тайны.
Дракончик съехал с коленей девушки под звон гитары и поспешил насладиться ползаньем среди зелени, пока они здесь.
— Как ты, любимый, живёшь без меня? Как бы мне весть от тебя получить? Белыми хлопьями лягут снега. В них напишу я простые слова…
Луис пела тихонько, уставившись в пространство, а видела только Дэниела. Что он? Как он? Успела ли его спасти та загадочная помощь, на которую он так рассчитывал?
Она не видела самой раны, прятавшейся под курткой, но помнила то страшное кровавое пятно на его груди, настолько большое, что она решила — он уже умер. За что хотел убить его Ядро-Убийца? Неужели он пришёл к Дэниелу разбираться с ним? Почему Дэниел оказался дома в то время, когда должен был дежурить в баре? Столько вопросов, и ей никогда не узнать на них ответов… Она закончила песенку и задумалась.
… Ливей посмотрел на склонённую над гитарой голову девушки. Она вызывала у него впечатление пойманной птицы. Пока ещё поёт в своей клетке. Но только песни с каждым разом всё тоскливей. Он слышал последние песни Тайры. Возможно, он пристрастен, потому что знает о настоящем положении дел. Но ему казалось, в этих песнях уже чувствуется какое-то натужное чувство. Искусственное. Не такое искреннее, как в тех, что Луис иногда поёт ему — и не в надежде на похвалу, а чтобы просто поделиться. А иногда ему казалось, она поёт ему, чтобы ответить своим искусством на его. Отблагодарить по-своему. Но эти песни и в самом деле другие. Для себя. И садовнику мерещилось, что ещё несколько песен для Тайры — и слушатели отчётливо услышат в них самую настоящую фальшь.
… Если Луис думала, что теперь, когда кураторы Тайры решили взять её распорядок жизни в свои руки, когда Биргер исчез из её жизни, ей станет легче, то зря она так думала.
Прошло всего полтора месяца, как Тайра привезла её снова к себе.
В доме Тайры стал появляться человек, который концерном был предназначен Тайре в мужья. Богатый, одинокий, симпатичный, будущий директор, который на правах наследства войдёт в совет концерна. Долгий период дружбы, переходящей в любовь, молодые люди должны будут сыграть на виду у всех, чтобы снова привлечь внимание к личности Тайры. Концерн уже готовил журналистов к интересным и иллюстрированным статьям о личной жизни певицы. Люди, подготовившие появление в доме Тайры молодого мужчины, опытные в проведении пиар-компании, как-то не предусмотрели, что некоторые события могут повернуть несколько иным образом, а не так, как намечалось ими. Но с этого момента жизнь Луис словно получила определённый толчок.
Когда дверь в студию звукозаписи открылась, Луис бросила рассеянный взгляд на неё и снова вернулась к указаниям звукооператора. И, дёрнувшись — словно увидев призрачно знакомый образ, снова взглянула на вошедшего. С испугом. Но сердце больно стукнуло — и успокоилось. В первое мгновение ей показалось, что вошёл Биргер — всё такой же высоченный и сутуловатый от желания выглядеть угрожающе. Хотя нет, этот — не сутулился. Он и без того выглядел властной угрозой — всему. Даже Тайра, обычно пофигистка, привыкшая глядеть на всех свысока, немедленно вскочила с места, чтобы стоя приветствовать гостя.
Звукооператор застыл, вопросительно глядя на слушателей: высокий мужчина подошёл к Тайре и поцеловал ей руку. Певица уже пришла в себя от внезапного появления гостя, поэтому тихо и коротко что-то сказала ему, после чего обернулась к звукооператору (Луис усмехнулась: не к ней!) и позволила продолжить работу.
Незнакомец сел рядом с Тайрой, а Луис вдруг сообразила: надо немедленно кое-что сделать, пока гость смотрит на хозяйку. Подняв руку — для Тайры, которая в это мгновение машинально посмотрела на неё, — поправить почти микроскопичный наушник, девушка быстро, несмотря на ожидаемую боль, содрала со щеки пластырь. Ещё пожалела, что пришла на запись с распущенными по привычке волосами. И встала боком к гостям — тем боком, откуда видна щека, перечёркнутая уродливой царапиной. В первый месяц после возвращения к Тайре им всем было не до мыслей о том, как убрать царапину: в лихорадочной спешке готовили альбом, должный реабилитировать Тайру. Потом Луис радовалась, что ранка осталась, потому что появился Биргер, а он, как девушка заметила, больше предпочитал смотреть на неё, когда царапина залеплена пластырем.
Парень-звукооператор незаметно вопросительно кивнул ей: «Зачем ты это сделала?» Не оглядываясь на слушателей, она повела бровью в их сторону. Кажется, понял. Сама Луис, конечно, плохо читает по лицам, но тяжёлый рот незнакомца с упрямо выпяченной нижней губой выглядел откровенно сладострастным. А Луис точно не хотела бы удостоиться внимания сильных мира сего. Особенно мужского.
Еле слышный звук прочищаемого горла оторвал её от раздумий, как бы припрятать волосы. Звукооператор, с которым она не переговорила ни слова за полтора месяца работы, но который здорово ей сочувствовал, глазами показал на столик с компьютерной раскладкой по результатам записи. Она поняла, что он предлагает пока не петь, а якобы посмотреть то, что не слишком хорошо пока удаётся в записи. Хотя запись делается идеально. «Спасибо, Лео», — с благодарностью подумала Луис, сообразив, что он помогает создать ситуацию, чтобы ей не петь перед незнакомцем. Они оба присели перед столиком и начали внимательно проглядывать параметры записи, как делали довольно часто.
— Лу! — предупредила Тайра. — Я выйду ненадолго.
— Хорошо, — не поднимая головы от столика, сказала девушка.
Невзрачный Лео, темноволосый и худой, с облегчением вздохнул, когда они остались одни. Луис уже ему вопросительно кивнула, быстро скручивая волосы в пучок и укрепляя его какой-то проволочкой со стола звукооператора. Лео молча проследил, как проволочка используется не по назначению, но ничего не сказал. Из чего Луис рассеянно сделала заключение, что проволочка не очень-то и нужна ему.
— Кто это?
— Жених Тайры. Будь осторожна. Говорят, он любитель ломать то, что не подчиняется, — прошептал Лео. А через секунды молчания спросил тем же шёпотом: — Луис, а почему ты до сих пор здесь? Почему ты подчиняешься Тайре?
Она неслышно, но заметно вздохнула.
— Попала в аварию. Концерн заплатил за лечение и предложил отработать. Контракт подписала не глядя. Девчонкой же была, дурой. Родные на другой планете. Посоветовать некому. А контракт оказался бессрочным.
— Опаньки! — вырвалось у парня шёпотом. — И ты не пробовала сбежать?
— Два раза, — усмехнулась девушка. — У меня несколько проблем. Я плохо вписываюсь в этот мир: постоянно сижу в доме Тайры — чаще всего взаперти, отчего не умею общаться с людьми. Не знаю, как и что делать в тех случаях, в которых остальные ориентируются легко. Последний побег был длинным, но даже тогда не смогла бы вжиться в мир, если б не помогали. И ещё проблемы с психикой.
— То есть? — с интересом уставился на неё парень.
Луис помялась, но, поразмыслив, пожала плечами:
— Приступы беспамятства бывают, — совершенно искренне ответила она, с усмешкой вспоминая о том, как недавно пыталась упросить Тайру снова устроить ей сеансы у психотерапевта, а та отказала: времени на запись нового альбома и так не хватает. — Ладно. Давай, пока их нет, быстро последние две фразы сделаем. — И через минут пятнадцать, когда они добились идеального звучания, она тихо сказала: — Знать бы, как сбежать… Давно бы ещё раз попробовала.
Лео подавил вздох.
— Эта компаньонка, которая тебя сюда приводит… Она тебя сторожит?
— Наверное. Я уже внимания не обращаю на это. Она же не знает, что я делаю здесь. Вход в студию ей заказан. Кажется, она думает, что я при Тайре подруга или дальняя родственница, у которой не все дома. Впрочем, скорее, не кажется, а ей сказали об этом. Ну, типа, тихий псих с манией побега.
Он бесшумно рассмеялся, а потом спросил:
— Пока их нет, попробуем сделать ещё пару тактов?
— Попробуем.
А когда они закончили, Лео неожиданно печально сказал:
— А я ещё постоянно ною, что меня поймали. А ведь, в отличие от тебя, хоть на улице бываю. С людьми общаюсь. Оказывается, лучше тебя живу.
— А на чём поймали тебя?
— Глупо: попытался из одной студии передать в космосеть только что завершённую запись одной звездищи. На пиратстве, в общем. Ну, что? По домам?
— По домам, — сказала Луис, решив не напоминать, что она-то остаётся на месте.
Она первой спрыгнула с небольшого подиума с аппаратурой для записи и поспешила к выходу. До стены, обитой специальной обойной тканью, заглушающей звуки внутри студии, оставалось немного, когда из декольте высунулась плоская зеленоглазая морда и предостерегающе зашипела. И снова смылась под полу джинсового жакета. Ничего не понявшая Луис толкнула дверь — и буквально ткнулась носом в чью-то твёрдую грудь.
— Простите, — отпрянула девушка, немедленно закрывая ладонью царапину на лице. Было однажды в прошлом месяце, что она дотронулась до какого-то гостя Тайры рукой — нечаянно, всего лишь проходя мимо, так тот такую истерику устроил! Глядя на её царапину — конечно, как на след от заразы.
Мужчина, в которого она врезалась, несмотря на предупреждение Прести, поддержал её под локти и слегка отодвинул от себя. Луис хотела было проскользнуть мимо него, но сильные ладони, удерживающие её руки, не разжались, и она только дёрнулась. Наконец жених Тайры расслабил пальцы, тяжело и недовольно глядя в её насторожённые глаза, но левой руки не отпустил и уверенно отодвинул её ладонь от царапины. Некоторое время всматривался в мокнущую рану, даже не скрывая брезгливости (которая вызвала у неё потаённую усмешку), а потом брюзгливо спросил:
— Почему не вылечено?
Зыркнув на него исподлобья, девушка попыталась ответить без насмешки:
— Некогда.
Движение тяжёлого взгляда — с царапины на глаза. Она бы выдержала этот взгляд, если бы вовремя не опомнилась: нельзя смотреть ему в глаза. Это — хищник. А выдержать его взгляд — вызов ему. Так что она поспешно опустила голову. Да ещё съёжилась. Вроде как не испугалась, но смутилась. Он не сразу, но отпустил её. И даже встал боком, чтобы она смогла пройти мимо него беспрепятственно. Втянув голову в плечи, ощущая на спине тяжёлый взгляд, Луис поспешила дальше по коридору, где навстречу ей с небольшой скамеечки поднялась почти неприметная девушка, сейчас испуганно поглядывающая на мужчину, который от студийной двери, прищурившись, следил за её подопечной. Когда Луис поравнялась с нею, Рита ухватила её за протянутую руку, и девушки быстро исчезли за поворотом. Сообразив, что теперь их не видят, компаньонка встревоженно спросила:
— Что там случилось?
Не останавливаясь, Луис заглянула в обеспокоенные глаза Риты.
— Ничего страшного. Вроде. Я слишком быстро вышла из студии, а он оказался слишком близко к двери.
— Будь осторожней, — сказала компаньонка, задумчиво глядя вперёд, по коридору. — Я слышала о нём неприятные вещи.
— Ты выразилась о нём очень мягко, — еле улыбнулась Луис и вытянула ладонь из её, стиснутой. — Рита, спасибо, что дождалась, но я побегу сейчас в зимний сад. Буду скоро, не обижайся, ладно?
— Чего обижаться? После такой встречи и я хотела бы успокоиться, — благодарно за предупреждение сказала компаньонка.
Рита появилась на следующий день, после того как из жизни Луис пропал Биргер. Невысокая, слегка плотная — качается, подозревала Луис, и наверняка владеет какими-нибудь единоборствами. Внешность у неё и в самом деле неброская: короткие прямые волосы неопределённо тёмного цвета, простенькое лицо без обозначенных особых примет, разве что небольшие глаза очень въедливые и острые. Луис предполагала, что Риту нашли в каком-нибудь охранном агентстве, а не по объявлению о компаньонках.
В доме Тайры для компаньонки два места оставались строго запретными: звукозаписывающая студия и зимний сад. Первая — потому что работодатели Луис не собирались посвящать в происходящее нового человека. И так слишком многие вовлечены. Зимний сад — потому что Луис не могла из него сбежать, а значит, можно спокойно отпустить девушку туда без пригляда за нею.
— Я быстро, — пообещала Луис, уходя к лифту.
Ливей, кажется, сидел в своей каморке, где хранились предметы для ухода за садом. Луис пристроилась на скамейке рядом с дверью в его святую святых и расстегнула жакет, выпуская на волю истомившегося Прести. Прежде чем спрыгнуть с коленей хозяйки, дракончик оглянулся на неё, словно говоря: «А я ведь предупреждал!» И съехал с ноги, порскнул в траву, которая волнами пошла, подсказывая его движение.
А девушка, оставшись одна, задумалась. Нет, в последнее время она и в самом деле приходила сюда за покоем. Только вот покоя не было. Чем жёстче график работ над записью нового альбома Тайры, тем сильней тосковала Луис по Дэниелу. И тем чаще бегала в зимний сад, чей насыщенный влажными травяными и сладкими цветочными ароматами покой казался незыблемым и мгновенно успокаивал тоску, заставляя вспоминать лучшее… Она подняла голову, чтобы дотянуться носом до свисавшего к ней с куста странного цветка с чашечкой, больше похожей на большую чайную чашку синего цвета в белый горошек. От цветочной чашки пахнуло мягкой и сладкой мятой.
Дверь в комнатушку открылась. Ливей слегка поклонился девушке.
— Добрый день, Ливей, — сказала Луис и вздохнула: — Ливей, придумай для меня какую-нибудь работу, а? Пока с землёй возишься, так хорошо отдыхается!
— Перчатки — на! — ворчливо сказал садовник. — Пошли. Покажу место. Там землю привезли плохую — с корнями. Полоть придётся.
Он снова зашёл в комнатушку и вышел уже с большой корзиной — для сорняков. С края корзины свешивалась грязная тряпка. Ливей пошёл впереди, а девушка, на ходу надевая перчатки для работы, поспешила за ним, стараясь осторожно ступать след в след. Пару раз из травы, по краям почти невидимой тропинки, высовывалась лукавая мордаха Прести, юркающего между огромными орхидеями, под чьими плотными лопушистыми листьями он снова прятался от ищущих его взглядов.
— Здесь, — сказал Ливей, наклоняясь поставить корзину, и, присев на корточки, предупредил: — Луис, это место — единственное в саду, где не действуют камеры. Присядь, чтобы тебя не было видно с соседних камер. Здесь не слышно и нашей беседы. Так что у тебя случилось?
— Появился человек, которого я побаиваюсь. Жених Тайры, — откровенно сказала девушка, вспоминая тяжёлый оценивающий взгляд Горана. — А поскольку я в этом доме на… — Она поискала слово. — На подневольном положении, то… Я не знаю, как защититься от него.
— Луис, — вкрадчиво сказал Ливей. — Это ты утащила у меня садовый нож для подрезки кустов?
Девушка вспыхнула от неловкости. Кого-кого, а садовника она не хотела бы подставлять. Отдышавшись, она попросила:
— Ливей… Только — пожалуйста, не говори Тайре. Я верну тебе нож! Честно!
— А зачем он тебе? — всё так же вкрадчиво спросил садовник.
Девушка посмотрела в его испытующие глаза — и села удобней на колени, в траву. Дракончик немедленно вскочил посидеть на её ногах.
— Я выросла в семье с небольшим достатком, — начала она, стараясь сделать рассказ короче. — Поэтому мы могли позволить себе снять квартиру только в бедных районах города. Тем более я была старшей в семье с тремя детьми, кроме меня. Но по правительственной программе требовалось посещать школу. То есть ходить по опасным местам. Меня многому научили в тех районах, где приходилось жить. В том числе и самообороне. С ножом.
— А где сейчас твоя семья? Родители?
— Не знаю. Мы уже давно не связывались. Когда я сбежала в последний раз, я пыталась найти их там, где они жили, когда я начала учиться на частных курсах. Их там не оказалось. Может, уехали на другую планету.
— Ты, Луис, ещё сбежать не хочешь?
— Хотелось бы, — угрюмо сказала девушка. — Только вот как?
— А куда ты побежишь? Есть ли у тебя хоть один знакомый, который можешь тебя спрятать? Да так, чтобы ты от хозяйки нашей не зависела?
— Наверное, есть, — задумчиво произнесла Луис, думая о Дэниеле и его спасательном номере вирта. Её собственный вирт валялся где-то давным-давно отключённым. Номер она, по примеру Дэниела, стёрла, выучив его при том наизусть.
— Хочешь, я попробую его поискать? — предложил садовник, доброжелательно помаргивая на неё.
— Нет, не хочу. Насколько я понимаю, всех, кто со мной хоть раз пообщался, обязательно потом проверяют. Если узнают, что ты пытался выяснить про определённую планету, про определённого человека, не удивлюсь, если тебя тоже сделают… рабом.
— Нож — отдай, — сказал Ливей. — Можешь нечаянно убить, а с таким человеком, как жених нашей хозяйки, надо действовать иначе.
— Это как? — заинтересовалась девушка.
Оставив корзину, садовник поднялся. Его полное, симпатичное, несмотря на узкие глаза, лицо как всегда сияло умиротворением и покоем, отчего услышанные слова заставили девушку насторожиться, чутко вслушиваясь во все слова, которые он говорил.
— Вставай, Луис. Тело человека — это сплошная карта уязвимых точек. Только их знать надо. К одной даже всего лишь прикоснёшься — изувечишь навсегда, если не убьёшь. Ты же убивать не хочешь?
— Не хочу.
— Значит, будем учить точки, которые тебе дадут шанс сбежать от приставаний неприятного тебе человека. Вот. Начнём с этих.
Ливей гонял девушку по малюсенькому кругу, показывая позы нападающего и способы выхода из ситуации, пока она не научилась первым шести. Пальцы болели, потому что, на первых порах тыкая неумело, она несколько раз чуть не вывихнула суставы. Зато и в самом деле почувствовала себя уверенней. Затем Ливей попросил её показать, какие приёмы она знает из тех, что применяют в уличных драках с ножом. И подкорректировал несколько из них, объяснив, как можно напугать противника или как можно вместо ножа использовать любые подручные предметы.
Несколько раз Луис успевала заметить мордочку любопытного дракончика, который высовывался из травы посмотреть, что такого занятного делает хозяйка.
Наконец, запыхавшись, она остановилась, и садовник жестом предложил ей присесть на смятую тренировками траву. Невольно вспомнив, о чём они говорили у его комнатушки, Луис забеспокоилась.
— Ливей, а как мы будем выходить? Мы же не пололи!
Садовник улыбнулся и стащил грязную тряпку с корзины. Под ней пряталась целая куча сорняков. Потом молча показал на перчатки. Сообразив, что он имеет в виду, Луис быстро вымазала перчатки в недавно политой земле, а потом вынула из корзины пару стеблей. Они переглянулись, как заговорщики, и пошли к комнатушке.
В маленьком и тесном помещении они быстро отмыли грязь и вышли присесть на скамейку. Посидели, отдыхая, а потом Ливей обратился к Луис со странным предложением:
— Луис, хочешь, научу тебя медитировать?
— А… зачем?
— Медитация нужна, чтобы человек расслабился. И тогда, отдыхая, он получит контакт со всеми силами в своей душе и в теле, — важно сказал Ливей. — Если ты научишься медитации, то сможешь настроиться на силы извне и получить ответный призыв от сил, рассеянных повсюду.
Девушка ничего не поняла, но на всякий случай кивнула и послушно сказала:
— Если медитация всё это даёт, то я хотела бы научиться медитировать.
— И это правильно, — поднял палец садовник и внезапно улыбнулся, глядя на Прести. Дракончик стремительно вынырнул из травы и быстро взобрался по штанам на плечо Луис. Устроившись на нём, принялся вылизывать шкурку, словно кошка.
Уходя из зимнего сада, Луис думала: если охрана слышала про медитацию и передала сведения о ней Тайре, певица, наверное, согласится: если Луис будет чему-то обучаться, значит, она займётся делом. Надо бы посмотреть в космосети, что такое медитация, благо теперь, когда под рукой Рита, Луис разрешили пользоваться космосетью. Луис имела примерное, общее представление о медитации, но неплохо бы до встречи с Ливеем узнать о ней подробней. Быть «вооружённой» к первому уроку, если садовник придаёт такое важное значение этому занятию. Любопытно, почему сразу после этого заявления он посмотрел на Прести и улыбнулся?
Рита стояла рядом с дверями лифта.
— Луис, — тихо, близко к шёпоту, сказала компаньонка и быстро огляделась, — господин Горан недавно проходил здесь и с минуты на минуту может снова появиться.
— Бежим? — предложила девушка, едва удерживаясь от улыбки, а то и смеха.
Бедная Рита! Ох, как не повезло ей с подопечной!.. Мало того, что подопечную надо примитивно сторожить, так ещё приходится защищать её и от власть имущих! Интересно, расскажет ли она Тайре про инцидент у двери в студию звукозаписи?
Они промчались по коридорам до апартаментов Луис, в которых компаньонка теперь занимала одну комнату, так быстро, что у высунувшегося из жакета Прести язык болтался в разные стороны. Заскочили к себе и остановились продышаться, захлопнув за собой дверь, словно нахулиганившие подружки.
А потом Рита подмигнула ей и сказала:
— Луис, у тебя в волосах застряла земля. Не трогай руками — размажешь! Пойдём в ванную комнату. Я помогу тебе её снять, не размазывая.
Удивлённая: зачем столько таинственности? — Луис послушно пошла за компаньонкой. Войдя в ванную комнату, Рита быстро схватила девушку за жакет и протащила подальше от двери — до самой ванны. Здесь она и сказала то, отчего девушка чуть не зашлась в истерическом смехе, сказала тихо, почти шёпотом:
— Слушай меня внимательно! Мне проблемы не нужны!
Она вдруг прервалась и оглянулась на дверь, видневшуюся из-за края стены. Луис от её неожиданного и резкого движения затаила дыхание. Но Рита обернулась к ней уже успокоенной, включила воду, направив струю на пустое дно ванны, и продолжила под равномерный грохот:
— Здесь нас не услышат. Так вот… Я не хочу лишних проблем с тобой. Поэтому тебе придётся выучиться некоторым приёмчикам самообороны. Попроси свою хозяйку, чтобы она разрешила тебе заниматься со мной в спортивном зале. Я знаю, здесь такой есть. И не бойся. Если отходить от меня не будешь, я тебя в обиду не дам.
Луис улыбнулась, удержав рвущийся смех. Ладно — это предлагает Ливей. Но компаньонка! Или она считает, что девушка, о которой думает как о психе, и правда слишком уязвима? Попробовать выяснить?
— Рита, кого тебе предложили охранять в моём лице? Если честно?
Компаньонка сразу замкнулась в себе, стала безразлично доброжелательной. Но Луис улыбнулась ей, стягивая с волос проволочку, которую молчаливо уступил ей Лео.
— Учти, я не дурочка и не псих. Я просто человек в трудной ситуации. Именно поэтому я благодарна тебе, если ты и правда научишь меня этим приёмчикам. Очень не хотелось бы попасть на обед тому крокодилу.
Компаньонка не улыбнулась в ответ, но лицо её смягчилось. А Луис добавила:
— Мне бы хотелось иметь подругу. Такую, как ты. Но дружить со мной — это значит подставлять человека. Поэтому… Рита, ты меня учи, но не привязывайся ко мне. И смотри. Я предупредила тебя серьёзно.
Девушки переглянулись. Вопросительного взгляда компаньонки Луис постаралась не замечать. Вспомнив, что она в ванной комнате, взглянула в зеркало. Странно. Или ей только показалось, что она похудела?
Сначала Луис считала, что достаточно не попадаться на глаза «этому крокодилу». Но Ливей и Рита, как выяснилось позже, смотрели куда глубже.
Уже в первые три дня под предлогом чаще бывать рядом с невестой Горан начал сидеть на всех репетициях и на самой записи, обжигая Луис взглядом и глазами же раздевая её до такой степени откровенно, что девушке страшно хотелось напялить на себя что-нибудь с доспехами. Вскоре даже до Тайры дошло, что дело нечисто. Она начала приглядываться к «жениху» и рассвирепела. И, как это часто в жизни бывает, её злоба обрушилась не на виновника её непокоя, а на Луис.
Второй альбом после возвращения Луис должен был ознаменоваться и изменениями в личной жизни певицы. И, если к песням будет пристальный интерес, третьему можно позволить появиться и через года-два — считали эксперты, просчитывавшие и прогнозировавшие успех Тайры в будущем. А до сих пор Тайра могла изображать влюблённую — взаимно, что привлекало бы к ней интерес фанатов, опять-таки с коммерческой точки зрения. Несмотря на большое количество холостых молодых мужчин в концерне, именно Горан, будущий директор компании, стал официальным женихом Тайры (хотя бы на время), потому что аналитики решили, что они идеальная пара: она — высокая, хрупкая красавица, с длинными белыми волосами, всегда небрежно вьющимися (результат старания стилистов); он — высокий, сильный красавец, естественная опора для хрупкой красоты в её лице, и тоже светловолос. Первые же вирт-снимки этих двоих разлетелись по космосети — и началось повальное увлечение парой, которая стала не просто кумирами молодёжи, но эталоном мечты о принце и принцессе.
А принцесса между тем изволила гневаться. Третий день, когда ей пришлось созерцать внимательные глаза, направленные не на неё, взбесил её до последней степени. Тайра даже утрудила себя зайти в апартаменты Луис, где и дала волю своему гневу, забыв предварительно выгнать Риту.
Девушка, которая ещё перед репетицией в очередной раз предупредила «великую», что присутствие её «возлюбленного» в звукозаписывающей студии чревато личными последствиями, упрямо смотрела на закипающую от собственных же воплей Тайру. Та уже не просто кипела, а фонтанировала злобой, всё больше разъяряя саму себя до состояния взбешённой фурии. Если сначала Луис ещё пыталась ей напоминать о собственных предупреждениях, то уже минут через пять поняла, что это бессмысленно. Кажется, певица черпала энергию в собственных криках, а постоянно перебивая, мстительно радовалась, что Луис не может ответить.
Но ещё через пять минут Тайра до такой степени вздыбила себя проклятиями и угрозами, что уже не сознавала, что делает.
На этот раз Луис успела перехватить её ладонь, которой «великая» попыталась ударить её по лицу, как было однажды, и скрутить ей руку за спину.
— Не трогай меня! Губы разобьёшь — снова работать не смогу!
Это единственное, что смогло привести Тайру в себя.
Она сразу как-то осела, с ненавистью глядя на девушку. Подёргалась немного в её руках. Луис, сообразив, что Тайра смотрит уже осмысленно, отпустила её руку. И отошла подальше, чтобы видом своим не разозлить её ещё раз.
Тайра выпрямилась и со злобой процедила сквозь зубы:
— Допишем этот альбом — нафиг ты мне вообще сдалась? Но сейчас… Не смей трогать моего Горана! Не смей на него смотреть! После записи тебя в моём доме не будет, ясно?! — И выругалась матом. Тот прозвучал жутко — из красивых губ красивой утончённой женщины, похожей на ангела.
Чеканя шаг, Тайра вышла из апартаментов и жёстко хлопнула дверью.
Переведя дыхание, Луис вспомнила о свидетеле скандала. Оглянулась.
Рита скромно и незаметно стояла, притулившись к дальней двери в спальню, и только переводила озадаченный взгляд с Луис на гитару, лежащую на её кровати, а потом снова на Луис. После небольшого молчания насторожённая Луис мысленно махнула рукой: она не обязана расхлёбывать там, где напортачила Тайра.
Компаньонка глубоко вздохнула и кивнула на ванную комнату. Кажется, та постепенно превращалась в комнату для потайных переговоров. Рита включила воду.
— Вот, значит, как… — Шёпот потрясённой от понимания компаньонки заставил Луис грустно улыбнуться. — Ты сбегала из-за этого? Из-за того, что у неё твой голос?..
Девушка кивнула.
— Так тебя не сторожить надо, а… охранять от этих, — сделала вывод Рита и тут же спросила: — Луис, она тебя правда ударила когда-то?
Царапина будто вспыхнула от участливого голоса компаньонки. И Луис только потрогала её и вздохнула. Но Риту, которая теперь смотрела на девушку совершенно другими глазами, она вынужденно предупредила:
— Рита, Тайра сейчас не помнит, что сказала в запале. Но, если вспомнит, я не представляю, что будет с тобой.
— Я правила знаю, — сказала Рита. — Со мной ничего не будет, если она сама тайну выдала. Но и я промолчу. Только… — Она помолчала, испытующе вглядываясь в Луис. — Только, знаешь что, Луис? Без меня теперь никуда.
— С чего бы это? — удивилась девушка.
— Ты ведь уходишь в эту вашу студию для записей, а этот Горан там постоянно? Из-за чего взбесилась эта дамочка? Из-за того, что Горан к тебе пристаёт?
— Ну… да. И что?
— То есть ты тоже не понимаешь, почему он к тебе пристаёт?
— Нет.
— Луис, миленькая. Чем меньше он тебя видит, тем лучше для дела. В его глазах девушка, которая предназначена для него, раздвоилась. Он видит внешнюю оболочку этой красотки, но в записях слышит твой голос, а этот голос сильней её внешности. Если ко всему он мужик умный, он уже понял, что она пустышка во всём. Поэтому её вторая ипостась — ты, со своим волнующим шикарным голосом, — его привлекает гораздо сильней. А я-то сначала понять не могла, почему он постоянно к тебе лезет!..
— Странно ты говоришь, — задумчиво сказала Луис, — если он умный мужик, то ко мне точно не должен лезть, а он постоянно смотрит на меня, как на…
— Луис, ты правда не понимаешь? Ты — загадка, ты в приниженном положении. У него, как у сильного самца, срабатывает рефлекс: тебя, слабую, защитить. Но он современный мужик. Поэтому рефлексы ограничиваются тем, что он испытывает инстинктивное, животное желание: самка слабая, но внутренне сильная — хочу её, она мне подходит. Он спокойно женится на Тайре, но тебя постоянно будет держать под рукой.
— Откуда ты такое знаешь? — озадачилась девушка.
— Я не маленькая. Не впервые работаю. Да и почитываю кое-что по психологии, благо по работе необходимый минимум выучен. А вот на самой работе всё на практике испытываю или вижу. Но ты и Горан долго для меня были загадкой, пока я не поняла сегодня, что вы, Тайра и ты, представляете собой, — покачала головой Рита. — Поэтому повторюсь: теперь, когда я понимаю, что происходит, без меня никуда — даже в зимний сад.
— Но… — попыталась возразить Луис. — Я медитирую там…
— С медитацией помогу, — отмахнулась Рита. — Этим я тоже занималась в своё время. Ты лучше усвой следующее: я теперь должна быть рядом с тобой не слабей твоей собственной тени.
Некоторое время Луис с сомнением смотрела на неё. Но компаньонка выглядела здорово встревоженной из-за недавних открытий. И, кажется, встревоженной искренне. Так что же делать? Прислушаться к её советам? Озадаченная, Луис растерялась.
— Время медитации, — потерянно сказала она, машинально поглаживая Прести, который, ласкаясь, обтирал её подбородок своей головой. — Третье занятие. Я обещала Ливею прийти. И он меня ждёт одну. Что делать? Мне не хочется огорчать его.
— Для начала я провожу тебя на этот раз до самой двери и теперь не буду уходить куда-либо, дожидаясь тебя из зимнего сада, — размышляя, предложила Рита. — Буду сидеть караулить прямо у двери. У тебя вирт есть?
— Мне не разрешают… — слабо улыбнулась Луис.
— Ладно. Там ещё этот Ливей, — проговорила компаньонка, опустив небольшие карие глаза и сдвинув брови. Она явно старалась придумать комбинацию, при которой и в самом деле могла бы обезопасить подопечную. — Цифры легко запоминаешь? Так вот: это номер моего вирта. Передашь его своему садовнику. Если неожиданно появится Горан, а я не смогу появиться, я немедленно позвоню Ливею предупредить вас. Хорошо? Тогда идём. Может, пока сижу, дожидаясь тебя, придумаю ещё что-нибудь. Только поверь моему чутью: что-то мне не нравится в атмосфере этого дома. Ну что? Идём?
Девушка кивнула, и уже почти подруги вышли из апартаментов, чтобы подняться в зимний сад. В лифт вошли вместе. Верхний этаж, на котором им нужно выйти, представлял собой довольно просторный коридор, две двери которого вели — одна в зимний сад, другая — в благоустроенный пентхауз для больших приёмов. Во второй половине верхнего этажа Луис никогда не бывала, да ей и неинтересно было там. Зато зимний сад с каждым разом вызывал всё большее любопытство. И не только потому, что его настоящий хозяин, Ливей, создал его волшебным местом, но и потому что многое знал и умел. И в этом доме стал первым, кто проникся к Луис симпатией.
Она открыла дверь и вошла, лишь раз оглянувшись на кивнувшую ей из коридора Риту.
Ливей встретил девушку довольной улыбкой. Но, поневоле насторожённая, Луис разглядела в его улыбке ещё какое-то странное чувство. Он будто видел в ней нечто, чего и боялся, и в то же время за что опасался. Вот такая сложная гамма чувств. Луис прикинула: спросить — не спросить напрямую? И решила не давить. Пусть сам скажет.
Она поздоровалась и садовником и привычно уселась, скрестив ноги, на траве, где сидел и сам Ливей во время медитации — вместо коврика. Огляделась, со вздохом облегчения, словно впуская в себя сад всеми лианами и цветами.
— Где твой зверёк? — спросил Ливей, опускаясь в «лотос» напротив девушки.
— Бегает уже где-то, — легкомысленно сказала Луис, с удовольствием потягиваясь и выпрямляя спину. Несмотря на тревогу Риты, в зимнем саду она чувствовала себя в безопасности. Ну, почти.
— Позови его.
— Прести! Прести, сюда!
Дракончик прибежал из любопытства, уже мокрый (нечаянно попал под поливочный фонтанчик) и взъерошенный. Обычно хозяйка в зимнем саду его не звала, давая возможность хорошенько набегаться и полазить по всем удобным для него кустам. Остановился он в середине между двумя медитирующими.
— Помнишь, я вчера показал тебе состояние? — спросил Ливей чуть отстранённо. — Попробуй войди в него без меня. И смотри на своего Прести.
Легко! Чтобы выучить нужное состояние для быстрого входа в медитацию, надо всего лишь вспомнить, что чувствовала вчера. И Луис, улыбнувшись, вошла… Улыбка медленно исчезала с её лица, пока она, даже в состоянии медитации, чуть не в ступоре рассматривала Прести. Теперь она видела то, что скрывалось от неё несколько месяцев! Настоящий, только очень маленький дракон! Невидимые ранее крылья он распустил, пока с любопытством вглядывался в сидящую перед ним девушку. Они, эти крылья, оказались абсолютно прозрачными, с каким-то ускользающе разноцветным сиянием! Видимыми, как теперь поняла Луис, только в определённом состоянии!.. Прести посмотрел в глаза хозяйки и каким-то образом понял, что она позвала его просто так, а значит, можно побежать дальше… Луис замерла: распахнутые крылья позволяли Прести почти летать — пронося его между высокими травами стремительно и плавно, лишь слегка подпрыгивая! А она-то думала, почему с такими малюсенькими лапками он так шустро бегает?!
— А почему он не летает? — изумлённо спросила она.
— Одно из крыльев сломано — и очень сильно, — сказал Ливей, спокойно прослеживая путь маленького дракона. — Оно постепенно заживает, но это медленный процесс. Как я понял, второе было не так сильно сломано и зажило быстро. Причём не само. Прести лечил его. — От Луис он уже знал историю Прести. — Теперь дракон лечит второе крыло. Как только вылечит — взлетит. — И улыбнулся.
— Взлетит! — заворожённо сказала девушка, от радости не замечая, что тоже счастливо улыбается. И не замечая, что наблюдает — видя крылья Прести, без всякого напряжения. — Ливей, ты подарил мне чудо! Спасибо! — И почти шёпотом: — Жаль, Дэниел не видит этого чуда…
— Занимайся! — не расслышав последних слов, наставительно сказал Ливей, сам очень довольный, что осчастливил девушку. Правда, время от времени его острые глаза скользили вокруг тела Луис, во что-то пристально вглядываясь, и тогда садовник мрачнел. Кажется, девушка не подозревает, что с нею происходит. И Ливей не знал, как ему поступить: говорить ли ей или дождаться, пока она всё не узнает естественным путём? Всё опасно. И то, и другое…
Но пока она счастлива, и садовник не хотел бы обрывать это редкое для неё состояние. Так что… Промолчал.
–
Реанимация врывалась кошмарами в его сны, из которых он самостоятельно выбраться не мог. Бесконечными толпами людей, чьи лица не разглядишь и чьего неразборчивого шёпота не расслышишь.
Но однажды он словно проснулся и разлепил склеенные ресницы, чтобы поднять тяжеленные веки. Увидел белый потолок. Полежал бездумно — и машинально попытался встать. Острая боль в животе заставила его застонать и мысленно выругаться. А тут ещё что-то взвыло — так нудно и тягомотно, что ему захотелось расстрелять источник воя. Рука дёрнулась к боку. Не дошла — опутанная проводами и датчиками, впившимися в кожу.
И только минуты спустя до него дошло: он в больнице. На больничной койке. Кошмары реанимации мгновенно пропали в проясневшем сознании. Он напрягся. Кто его сюда определил? Как он вообще сюда попал? Попытки хоть что-то вспомнить натыкались на глухую стену чёрных провалов. И единственное светлое пятно — женский силуэт.
— О, наш герой в себя пришёл, — самодовольно сказали над ним.
Он даже не заметил, как в палату кто-то вошёл. Голос знакомый. А разглядеть — никак. Глазами двигать больно, и, кажется, вошедший это сообразил. Он сел напротив, на подтащенный к койке стул, и оказался светловолосым человеком с зелёными глазами.
— Как ты, герой? Помнишь, кто я такой, или амнезию подхватил?
— Э… рик, — выдохнул он.
Но пообщаться не дали. Прибежали какие-то в халатах и в шапочках, сердитым шёпотом покричали на Эрика, и тот ушёл, над чем-то посмеиваясь. А Дэниел постепенно начал возвращаться в реальность.
… Вскоре он начал вставать, хотя врачи почти злились на него, угрожая внутренним кровотечением, если он начнёт слишком рано двигаться. Он затребовал все анализы и вердикты по своему состоянию, сообразил всё, насколько смог, и начал тренировки, чтобы быстрей войти в привычную физическую норму. Дураком не был, и первые тренировки оказались «ленивыми» — он занимался, не вставая с кровати.
Потом снова пришёл Эрик.
— И как оно? — радостно ухмыляясь щетине и общей лохматости давнего приятеля и сотрудника, спросил он, сев так, чтобы Дэниелу было удобно смотреть на него.
— А не пошёл бы ты… — проворчал Дэниел. — Рассказывай.
— Позвонила какая-то девица, сказала, что ты дал ей номер нашего агентства, показала тебя, а потом сказала, что вокруг неё умирают люди, поэтому ей лучше удалиться. И удалилась. Наш человек приехал к тебе вместе с ребятами, обнаружил то, что девица показала напоследок, — мёртвого типа, известного в среде бойцов без правил как Ядро-Убийца. В общем и целом, на сегодня у нас такая картина вырисовывается — учти всё строго по времени: этот Лодер пришёл к тебе, выстрелил в тебя, потом пришла девица, воткнула в него нож, позвонила к нам и сбежала. Правда, есть маленький нюанс: перед тем как сбежать, она аккуратно вытерла рукоять ножа. Так аккуратно, что не оставила на оружии ни малейшего отпечатка. Разве что на лезвии нашёлся один — сильно смазанный. И — увы! — никак не определимый.
— Вытерла? — переспросил Дэниел. — Вытерла рукоять, но оставила нож в теле?
— Вот-вот… Нам тоже стал любопытен именно этот момент… Теперь о тебе. Собираешься к нам возвращаться?
— Нет. Сначала я найду её.
— Как? — осторожно спросил Эрик.
— Ну, с Кэссии она просто так не могла пропасть. Сам понимаешь. Значит, начну с примитива: буду искать по космопортам. Где-нибудь её да засекли.
— Мы так поняли, что она имита Тайры?
— Да.
После короткого ответа в палате повисло молчание. Дэниел отрешённо смотрел в пространство, а Эрик оценивающе приглядывался к нему. Один из лучших оперативников аналитического агентства, кажется, непоправимо влюблён. Остановит ли его, что девушка — убийца? Пошевелившись после напряжённого молчания, Эрик деловито спросил:
— И как на твой вкус? Она хорошая имита?
— Совершенная, — рассеянно, кажется думая о своём, откликнулся Дэниел. И добавил: — И это не только моё мнение. Её послушать собирались со всей округи, а не только завсегдатаи бара Санни.
— У Тайры новый альбом, — сообщил Эрик. — Если тебя утешит, что можешь послушать имитацию имита (он усмехнулся игре слов) со стороны истинной певицы, то — вот. — И он выложил вирт, уже настроенный на музыкальный аудиоканал. — Сейчас как раз начался её концерт.
Когда он включил вирт, Дэниел слегка поморщился. Но он лежал и слишком сильно возражать пока не мог. Так что Эрик самодовольно ухмыльнулся. Но его ухмылка быстро сошла на нет, когда он увидел невообразимо странное выражение на лице своего давнего сотрудника, быстро переходящее в сильное, уже отчётливое чувство неверия.
— Сделай погромче! — резко приказал он — бывшему-то начальнику.
— Врачи… — начал было Эрик, но подчинился.
В палате зазвучал сильный, чувственный до мурашек по телу женский голос:
— Помнишь? Меня ты спросил, почему я легко согласилась остаться? А мне понравилось, как меня ты защитил… Для меня это стало волшебною сказкой.
Дэниел побледнел и рывком сел на койке, от боли автоматически схватившись за порезанный живот. Эрик, после его невольного стона было качнувшийся к нему снова уложить, поднял брови и тихо спросил:
— Ты что?
— Это не Тайра! Это Луис!
Эрик возражать выздоравливающему не стал, а только вместе с Дэниелом стал слушать изысканный, волнующий душу вокал. После первой песни Дэниел вроде успокоился, но уже вторая снова заставила его сжать в кулак край простыни:
— Чёрт! Чёрт… Этого не может быть! Она даже не похожа на Тайру!.. Нет, ты только послушай припев!
— Тех, с кем быть легко открытой, мало в мире, мой любимый! — с печалью почти прошептал женский голос. — Под гитару спой, имита, о мечтах моих разбитых…
Эрик не выдержал.
— Почему ты решил, что это твоя Луис?
— Она повторяет в песнях все наши реплики из разговоров! — процедил сквозь зубы Дэниел. — Все! Ты сказал — это новый альбом Тайры?! Чёрт! Опять!
— Когда я убегала от любви, любимую гитару потеряла… — грустно пожаловался женский голос.
— Гитару она оставила у Санни! — снова сквозь зубы прокомментировал Дэниел, напряжённо вслушиваясь в голос. — Чёрт, где живёт эта чёртова певичка?! Эрик, пусть твои люди проверят, не прилетала ли сюда Тайра — втихомолку?
— Я думала, ты стал мне старшим братом, — усмехалась певица, — а в тёмные глаза твои влюбилась не шутя!
— Если это Тайра (а она из богатеньких!), то она могла прилететь на частном транспорте и не зарегистрироваться, — напомнил Эрик и спохватился. — Подожди-подожди, в каком смысле — Тайра могла прилететь, если ты говоришь об этой девице, что она Тайра? Я ничего не понимаю! Хочешь сказать, что девиц две? И с которой же из них ты общался?
— Ты был пьяный и смешной, но стрелял, как бог! — грустно и озорно пропела женщина.
И, поверивший в дикую историю, Эрик только и смог укоризненно сказать:
— То есть познакомился ты с ней сильно подшофе? Слушай, а если она таким образом набирает материал для песен? Гуляя по Содружеству в поисках приключений?
Но раздражённый Дэниел выключил музыкальный канал и огрызнулся:
— Если она это делает, я тем более должен найти её! Услышать это от неё!
— Подожди, — спокойно сказал Эрик. — Мы не успели послушать первую песню, а ведь обычно первая и последняя песни новых альбомов бывают так называемое концептуальными. Давай-ка послушаем последнюю. О чём она будет петь? — И снова включил вирт. И пробормотал: — Может, будет не воспоминание, а информация.
Информация была. Такая, что мужчины переглянулись.
Если предыдущие песни шли под богатое на инструменты сопровождение, то теперь были лишь струнная гитара и голос. Дэниелу так и виделась усталая женщина, присевшая с гитарой на край маленькой сценической площадки в баре:
— Ты… Обнимешь за плечи меня и тихонько уснёшь. Я… Буду слушать дыханье твоё и за окнами дождь. И, уходя по дороге ночной в чужие миры, стон уношу на губах: любимый, меня отыщи! — И повторила почти безучастно, отчего морозом продрало по коже: — Любимый, меня отыщи…
Только под конец медитации Луис спохватилась и передала номер вирта Риты Ливею. Тот поворчал, но записал, а девушка побрела по одной из любимых тропинок, между кустами, диковинно подрезанными, и цветами, согнувшимися гроздьями нежных голубых колокольчиков. В густой траве рыскал Прести, изредка выпрыгивая и выглядывая хозяйку. Луис, так и не вышедшая из нужного состояния медитативного уровня, видела: дракончик, выпрыгивая, поддерживает себя на невидимых крыльях, которые немедленно исчезают, стоит ему вернуться на твёрдую поверхность. Теперь она поняла, почему о крыльях в сведениях по кэссийской фауне ничего не нашла: они втягивались, а в строении тела не наблюдались — уходя в нужный момент в другое пространство, если только Ливей прав в своих наблюдениях. Поэтому учёные и назвали его дракончиком — только исходя из строения тела.
Остановившись перед небольшой клумбой, сформированной не ровными рядами цветов и декоративной травы, а в художественном, на первый взгляд, беспорядке, Луис задумчиво пригляделась к высокому цветку, который среди остальных резко выделялся яркими тонами. Ливей смог вписать его в окружение других ярких цветов, но рост выскочке оставил, отчего казалось, что этот — командует. Юджина — улыбнулась девушка. Кто же ещё. Только она умеет среди других девушек, одетых одинаково, выделиться не только ростом, но и самой настоящей аурой командирши…
Уже забывшись в покое зимнего сада, подняла голову взглянуть на высокий потолок. Он был выполнен из материала, который под лучами лийского солнца светился льдисто-голубым, с яркими жёлтыми проблесками. Про материал ей, конечно, рассказал довольный своим «небом» Ливей…
И замерла, насторожённо прислушиваясь к своим ощущениям. И почему-то сразу мелькнула странная мысль о том, что слишком далеко отошла от Ливея. Очень далеко. Что, захоти он её отыскать, сразу и не найдёт. А ведь вирт…
Она резко обернулась.
Шагах в пяти-шести от неё стоял Горан. Он выглядел, как всегда, очень аристократично в белой трикотажной рубахе, в светлых свободных брюках, в каких-то мягких полуботинках. В душе Луис фыркнула: в этой полутёмной зелени он смотрелся неким привидением. Или манекеном, поскольку лицо его сохраняло странное выражение отсутствия всякого выражения. Нет, всё-таки привидением. Особенно в отличие от неё — бегающей в привычных потёртых серых джинсах и в закрытой тенниске.
— Разглядела? — бесцветно спросил Горан.
— Да, — помедлив, сказала девушка. Короткий всплеск веселья быстро проходил, заставляя горько пожалеть о собственной недогадливости. Могла бы и сообразить, что отходить слишком далеко от Ливея не стоит. Здесь, в этом довольно глухом уголке зимнего сада, может случиться что угодно. А садовник, естественно, не успел добежать до неё, если даже Рита дозвонилась.
— И как? Оценила?
Какой-то внутренний чертёнок не дал ей даже подумать о том, что она выпаливает:
— Я не оценивала. Я сравнивала.
Вот теперь его глаза зажглись интересом. Правда, враждебным. Но хоть какое-то чувство. Читать по эмоциям Луис ещё кое-как умела, а вот по безразличному лицу мало того, что ничего не угадаешь, так ещё и страшно с таким человеком общаться.
— С кем?
Она заколебалась, говорить ли. Поэтому выразилась неопределённо.
— С одним человеком.
— С кем конкретно? — настаивал он.
С глубоким удивлением Луис поняла, что он здорово задет её ответом о сравнении. Поэтому лучше ответить хотя бы самое главное.
— Вы его всё равно не знаете. Он «мёртвый глаз».
Наверное, ещё с минуту он смотрел на неё снова достаточно равнодушно, прежде чем продекламировать:
— «Ты был пьяный и смешной, но стрелял, как бог». Это о нём?
— Да.
— Как же Тайра уговорила тебя вернуться, если он такой?
— Тайра была очень убедительна, — всё ещё держась настороже, ответила Луис. И отступила, потому что он сделал шаг к ней.
Не меняя выражения тяжёлого лица, Горан снова шагнул к ней. Она решилась остаться на месте, но он сделал ещё шаг и очутился слишком близко к ней, так что следующий его шаг заставил её снова попятиться.
— Знаешь, что мне нравится? — монотонно спросил он.
Против воли Луис пока основной мыслью было не повредить цветникам Ливея. Так что она пятилась, то и дело посматривая назад, не сворачивает ли на газоны. И старалась не упасть, поскольку мужчина чувствительно давил на неё даже с расстояния. Давил страхом, который она чувствовала от волны угрозы от него.
— Что? — она постаралась выговорить вопрос ровно. Он уже заставил её пятиться, но эмоций не должен услышать. Что бы там ни говорила Рита, но мужчины в первую очередь реагируют на чувство. И если этот красавчик почувствует её страх…
— Мне нравится твоя строптивость. — Он остановился, сунул руки в карманы брюк, выговорив фразу всё так же монотонно. — И при этом ты ничего сделать не можешь. Забавное сочетание в женщине, когда она огрызается, но чётко знает, что на деле является рабыней. Гавкаешь по мелочи, но знаешь, что привязана к этому месту. Я приучу тебя к месту, су… И в следующий раз мне не понадобится разговаривать с тобой. Только раз свистнуть, чтобы ты подошла сама.
Горан произнёс эту тираду совершенно сухо, без малейших интонаций.
— Я не гавкала и не огрызалась. Пока, — холодно сказала Луис. И мгновенно горячая волна по телу: «Луис, как бы тебе ни хотелось ответить, в следующий раз в такой ситуации лучше промолчать».
«Дэниел, любимый… Как бы я хотела, чтобы ты был рядом, чтобы напомнить мне это правило, сжимая мою руку!»
— Сегодня ночью ты придёшь ко мне, — безучастно сказал Горан.
— Вот так просто? — вырвалось у девушки. Нет, вы посмотрите, насколько этот… этот… жених самоуверен!
— Хочешь сложностей, су..?
Он резко стартанул с места и мгновенно очутился рядом с нею. Горан даже не старался что-то изобразить: схватил её за руку, буквально дёрнул к себе и, придержав ей голову, впился в её рот, другой рукой жёстко зафиксировав её спину — не обнимая, а бесцеремонно прижав к себе. Луис замычала от боли, когда он куснул её за губу и заставил рот, сжатый было от неожиданности, открыться. Воспользовавшись, что она от неожиданной боли чуть обмякла, он немедленно захватил её рот губами и языком полностью. Чуть не задохнувшись от его властного проникновения, девушка некоторое время пыталась всё-таки вырваться. Однако ощущение, что она сдавлена между частями мягкой мебели, заставило её отказаться от сопротивления. Расслабившись в железных руках Горана, она зажмурилась: «Прости, Дэниел! Я буду представлять, что это ты целуешь меня… Что ты просто пьян и сейчас вот-вот успокоишься, потому что знаешь, что тебе я позволю делать со мной всё, что угодно. Ты-то, несмотря на это позволение, будешь всегда нежен со мной! Прости… Ведь я не знаю, каким ты бываешь пьяный…»
Горан оторвался от неё, и Луис открыла глаза. Отпустил, странно глядя на неё. Она машинально отступила, тоже глядя на него, на красивого мужчину, которому захотелось силой взять её. Она была слишком ошеломлена, чтобы контролировать себя…
— Я буду ждать тебя сегодня ночью. Тебе понравился поцелуй.
Он даже не спрашивал. Поэтому с губ и сорвалось:
— Да. Я пыталась представить, что меня целует Дэниел!
Удар пришёлся по щеке с царапиной. Такой внезапный и сильный, что Луис отлетела на газон и упала. Слёзы брызнули сразу — от боли. Но ненависть оказалась сильней. Если бы не Прести, прыгнувший к ней на колени и вызывающе зашипевший на Горана, девушка точно сказала бы обидчику пару ласковых… Но за дракончика она испугалась. Поэтому просто сидела, молчала и смотрела на мужчину, надеясь, что её униженная поза и слёзы заставят его не продолжать ни разговора, ни избиения… По лицу что-то защекотало, и Луис поняла, что царапина теперь не просто мокнет, а кровоточит.
— Луис! Где ты? — встревоженно закричала Рита где-то за дальними кустами.
Горан медленно поднёс ладонь — ту, которой ударил, — рассмотреть на ней пятна крови. Тяжёлые губы слегка скривились в усмешке, когда он снова взглянул на девушку. Она ждала, затаившись. Он снова шагнул. При том, что он высок и широкоплеч, показалось, что мужчина надвигается с угрозой, так что Луис сжалась, готовая отпрянуть, если он ударит ногой. Но Горан протянул Луис руку. Она неуверенно взялась за ладонь, и он рывком поставил её на ноги, не обращая внимания на шипящего Прести. Девушка нервно гладила дракончика по голове, одновременно защищая его голову и готовясь немедленно отбросить Прести, если мужчина проявит к нему хоть какую-то агрессию.
— Луис!!
Горан поднял голову Луис за подбородок и с минуту разглядывал, как кровь из прокушенной губы, мешаясь с кровью из царапины, падает на её тенниску.
— Не смей вспоминать при мне кого-либо. Поняла?
Она подняла глаза. Упрямые.
— Поняла.
И заметила, как его взгляд переместился на кровоточащую царапину. Губы шевельнулись, будто он хотел сказать что-то ещё. Его будто гипнотизировала эта царапина. По лёгким, почти незаметным движениям его немигающих глаз удивлённая Луис поняла, как он провожает взглядом каждую падающую с её подбородка каплю. Он даже постепенно склонялся к её лицу, но точно не для того, чтобы поцеловать. Будто хотел разглядеть царапину в подробностях, как будто его завораживала кровь… И это оказалось так страшно, что Луис отчаянно молилась в душе, чтобы Рита побыстрей её нашла… Кажется, ему понравилось — бить так, чтобы выступала кровь.
Не отводя глаз от царапины, Горан выпрямился, переплёл свои пальцы с пальцами девушки и сжал ладонь так, что Луис чуть не вскрикнула от резкой боли. Потом медленно перевёл взгляд на её глаза и безразлично сказал:
— Сегодня в двенадцать. Не придёшь — приду сам.
— Но Тайра…
— Разве мы говорили о Тайре? — равнодушно сказал он и, отпустив её руку, повернулся уйти. Рита, бежавшая изо всех сил, чуть не наскочила на него из-за кустового поворота и шарахнулась в сторону. Мужчина, словно никого не видя перед собой, спокойно прошагал мимо неё.
А Рита бросилась к девушке, торопливо вытащила бумажный платочек прижать к кровоточащей ране.
— Он тебя ударил?!
— Тихо. Услышит.
— Боишься — вернётся?
— Да.
— Что он сказал последнее?
— Велел прийти сегодня ночью к нему, или заявится сам.
— Тогда — значит, не вернётся, — с некоторым облегчением сказала компаньонка, быстро промакивая царапину и сочувственно глядя на лопнувшую губу Луис. — Пошли. Я тебе дам мазь, чтобы смягчить кожу на губах. Быстрей заживёт… Луис, — неловко добавила она после недолгого молчания, — может, тебе сказать Тайре?
— Подумаю, — неохотно откликнулась девушка. — Только мне кажется, ей всё равно. Хоть она и старается сделать вид, будто Горан ей нравится и она ревнует его. На деле у неё обычные заморочки: выйти за него замуж, чтобы больше не вертеться в этом аду. Знаешь ли, ей тоже здесь не сладко — всего лишь изображать великую и постоянно ожидать, что обман вскроется. А выйдет за богатенького — бросит сцену. И плевать ей, если Горан будет тискать любовниц прямо у неё на глазах.
Они побрели по тропинке, тревожно размышляя о происходящем и о том, что будет происходить. При виде девушки Ливей охнул и засуетился сделать хоть что-то для неё, но Луис отмахнулась от его заботы. Только попыталась улыбнуться.
— Ливей, всё нормально. Сейчас дойду до спальни, прилягу. А со сном все проблемы станут не такими пугающими.
Он улыбнуться не смог. Так и проводил девушек до выхода из зимнего сада, не в силах спрятать беспокойство. И даже вины, что, даже предупреждённый Ритой, он ничего не смог сделать, чтобы защитить девушку.
Когда девушки в полном молчании спустились на лифте к своему этажу, Луис вдруг сказала, держась пальцами за лопнувшую губу:
— Рита, давай спустимся на кухню. Надеюсь, мне дадут хотя бы немного столового вина. Хоть капельку. Может, смогу расслабиться — и в самом деле посплю. Чую… Чую, ночка у меня будет та ещё…
— Может, я принесу? Что ты будешь спускаться?
— Нет. Не хочу в спальне. Глотка два-три — мне достаточно. Тебя не задержу.
— Ты так говоришь, будто я не к тебе приставлена, — проворчала Рита, предлагая руку, чтобы девушка могла опираться на неё.
Луис только тихонько хмыкнула. Но помощь приняла с благодарностью.
На кухне работа кипела, но двух девушек встретили благосклонно. Пока усаженную у первого от входа овощного стола Луис исподтишка разглядывали (девушка внутренне усмехалась: и сюда дошла весточка, что подруга Тайры — с придурью!), а также восхищались зверушкой, таращившей на всех очаровательно изумрудные глазища, нашлось вино для пострадавшей. По дороге на кухню девушки придумали причину травм, невольно подтвердив «придурь» Луис: налетела на стену. Тут же, на кухне, нашлась аптечка, чтобы оказать первую помощь «придурочной». А когда девушки уходили, им присовокупили пакет с чем-то вкусным из выпечки и отдельно пакетик с мясом для Прести. Тот околдовал присутствующих, пока, сидя на коленях Луис и аккуратно держа передними лапками предложенный самим шеф-поваром мясной кусочек, весьма деликатно поедал подношение, зыркая на всех с огромным любопытством.
В апартаментах Луис девушки разошлись по своим комнатам. Пообещав выспаться, Луис нисколько не лукавила. Она собиралась выспаться крепко, после чего…
Оглянувшись на закрытую дверь спальни, Луис нагнулась и вынула из нижнего отворота штанины стащенный с кухни нож. Добыча, ради которой она придумала выпить вина, размером оказалась примерно с её стопу — она сунула нож в ботинок примерить. Девушка осторожно покрутила оружие на ладони, подбросила пару раз и снова огляделась, уже по-новому разглядывая небольшую комнату.
Наконец глаза остановились на одном из двух кресел, стоявших в спальне. Она быстро подошла к нему, размышляя, что ей повезло: комната Риты находится в другом конце апартаментов, а значит, компаньонка ничего не услышит. Она опрокинула громоздкое кресло набок и развернула его нижней стороной к себе. После чего отошла и принялась за тренировку. Пришлось бросать нож множество раз, пока с грехом пополам не получилось втыкать его в нижнюю обшивку хотя кончиком лезвия вперёд. Успокоившись, она спрятала нож под матрасом своей кровати и, наконец, уснула.
Спала хоть и беспокойно, но выспалась точно. А это было главным.
Выглянув в маленькую гостиную и увидев закрытую дверь в комнату компаньонки, она сообразила, что Рита ещё спит. Поэтому Луис тихонько пересекла гостиную и добралась до ванной комнаты. Здесь она встала под душ и, морщась от неприятных ощущений, рассмотрела расползающийся на бедре синяк от падения. Падала-то на газон. А там бордюр хоть и маленький, низкий, но на него получилось свалиться со всего маху.
Когда вышла из душевой кабинки и вытерлась, в ванную комнату вошла зевающая Рита. Луис помахала ей рукой и, стараясь не слишком широко открывать рот, сказала:
— Рукой машу — это я тебе улыбаюсь. Рита, по-моему, нам надо придумать систему знаков, чтобы ты видела все мои эмоции. Например… Ну… Два пальца вверх — я себя прекрасно чувствую. Мизинец? Ничего не боюсь!.. Рита, ты чего?
Компаньонка подошла ближе, внимательно рассматривая девушку. Удивлённая Луис на всякий случай оглядела себя тоже: а вдруг пена от геля осталась где-нибудь? Поскольку она стояла уже почти одетая — в трусики и в маечку, то компаньонки не стеснялась. А та, внезапно нахмурившись, провела пальцем по области её декольте и после короткой паузы спросила:
— Луис, почему ты мне ничего не сказала?
— О чём? — Девушка пыталась разглядеть, что же увидела компаньонка. Но та теперь смотрела на её живот. Озадаченно.
— Луис, на каком ты месяце?
Девушка уставилась на компаньонку, не в силах поверить.
— Ещё раз. Повтори. Я что-то не поняла.
— Луис, я умею определять беременность по коже чуть выше груди. Твои вены вылезли. Такое бывает даже в первые месяцы беременности. Ты хоть раз была у врача? — сама растерянная, добивалась ответа Рита.
Девушка подошла к зеркалу, встала близко и провела рукой по коже. Вены и правда вздулись. Она взглянула на вставшую рядом компаньонку.
— А может… Может, у меня повышенное давление?
А сама молила уже: пусть! Пусть будет беременность! От Дэниела!
Приглушённый дверью ванной комнаты крик они услышали не сразу.
— Это Тайра! — быстро сказала Луис, накидывая на себя длинный халат. — Надо выйти, а то… Только ты ей не говори, ладно?
— Ни звука, — мрачно пообещала Рита.
— Какого дьявола вы там делали?!
Они ещё не успели закрыть за собой дверь, как взбешённая чем-то Тайра напала на них. Уже через минуту стало ясно, что произошло.
— Думаете, всё можно спрятать, и я ничего не узнаю?! — орала Тайра, уродуя чудовищными гримасами лицо и рубя кулачками воздух. — Думаете, я не увижу, как ты с моим женихом?! Горан мой! Сколько тебе об этом говорить!! Не смей к нему подходить даже на шаг!! Ты!! Компаньонка, блин! Пошли со мной — получить новые инструкции, что ты будешь делать при этой дряни!!
Она даже замахнулась — кажется, стукнуть Риту по спине, торопя её к входной двери из апартаментов. Только вот Рита заглянула в её глаза — с видимой угрозой, и Тайра, тяжело дыша, опустила руку.
Компаньонка обеспокоенно оглянулась на Луис, и та кивнула ей: всё хорошо.
Дверь захлопнулась. Луис осталась одна. Впрочем, не совсем. Из-за двери в спальню высовывалась мордаха насторожённого дракончика.
Слишком хорошая комбинация, чтобы не воспользоваться ею.
Простояв зря ещё минуту, Луис бросилась в спальню.
Сумка была вытащена из шкафа. На первые дни деньги у неё есть. Наличность от Санни она успела снять вовремя. Дом Тайры ею изучен досконально — она знает, как исчезнуть, чтобы больше не возвращаться сюда. Риту увела сама Тайра — значит, компаньонке не попадёт за побег «придурочной».
Девушка затолкала в сумку приготовленную еду для Прести и пакет для себя.
На первые дни и этого хватит. Теперь она учёная. Найдёт себе место в каком-нибудь низкопробном кабаке, показав не идеальную имита Тайры, а слегка похожую, и будет работать в нём, пока живот не станет слишком видным. А там… Она вытащила давно отключённый вирт. Хочется… Очень хочется немедленно позвонить по номеру, впечатанному в память, как собственное имя. Но… Имеет ли она право воздействовать на жизни и судьбы других людей? Убит её рукой Лодер. Дэниел был тяжело ранен из-за неё. ведь Лодер однажды высказался, что у Большого Дэна подружка появилась. Она тогда сразу не поняла, но Дэниелу пришлось выступать в бойцовском клубе — из-за того, что в его подружках оказалась она.
Снова джинсы и тенниска — здесь, на Лии, гораздо теплей, чем на Кэссии. Лёгкая летняя куртка — на прохладные дни — уложена в сумку же. Девушке теперь надо быть осторожней с собственным организмом. Кстати, о птичках… Может, устроиться в больницу? Но об этом можно подумать чуть позже… Жаль, она не знает последнего адреса своей семьи… Да и захочет ли семья приютить её — с ребёнком, неизвестно от кого?.. Правда, и об этом можно подумать в следующий раз…
Пока есть вариант с кабаками. А там — посмотрим.
Луис сунула волосы под фирменную кепку с логотипом известной фирмы, поставляющей овощи и фрукты, спрятала свою сумку в огромный пакет с логотипом той же фирмы и осторожно выглянула из апартаментов.
Время обеда. Значит, зря никто не гуляет по коридорам. А столовая — в корпусе этого же дома напротив.
Время по всему идеальное для побега.
А ещё идеальное для побега, потому что записывается второй альбом Тайры. А всем известна добросовестность Луис, которая все дела доводит до конца. Именно поэтому в доме пригляд за нею не самый строгий. Всего лишь компаньонка.
Стараясь выглядеть независимо, Луис прошагала два коридора, заготовив отмазку заблудившегося в громадном здании. Но навстречу никто не попался… Тогда с бешено бьющимся сердцем она проскочила в нужный коридор, пробежала по лестницам, которыми обычно никто не пользовался — в доме как-никак лифт! Снова коридоры… Дошла до тупика — небольшой рекреации, где давно было заготовлено окно для побега. Залезла на широкий подоконник и, затаив дыхание, отодвинула раму. Притихший Прести чуть свистнул — почти прошипел и словно растёкся по её плечу.
Луис спрыгнула и, резко повертев головой по сторонам, потянула за шнур, вытащенный ранее. Рама встала на своё место.
Она пробежала тихую улицу перед домом Тайры и выглянула из-за угла. И встретилась с глазами человека, который только что открыл дверцу машины. Человек замер. Луис удивлённо подняла брови. Он узнал её даже в этой одежде? Человек отвернулся — чуть-чуть, и она увидела, как он… кивнул?
Она отпрянула за угол, но решила довериться и выждать.
Машина медленно завернула за угол дома. Скорость упала настолько, что за нею можно было даже торопливо идти. Но идти не пришлось. Дверца распахнулась, и сияющий Ливей замахал девушке рукой!
В три прыжка Луис оказалась в машине, на заднем сиденье. Мягко хлопнула дверца. Ливей торопливо прибавил скорость и тихой скороговоркой велел:
— Быстро в «лотос»!
Девушка, запыхавшаяся от прыжков и острого ощущения опасности, послушно скрестила ноги, и сиденье, оказавшееся отдельным сиденьем — кожаной подушкой, опустилось к полу. Здесь Луис и огляделась: в машине вкусно и терпко пахло прогревшейся кожаной обивкой; справа, на сиденье, возвышалось что-то громоздкое, завёрнутое в слои прозрачного пластика. Наверное, какое-нибудь растение? В багажнике не поместилось? Внизу, на полу, тесновато, но это ничего — по сравнению с главной опасностью. Затем Луис приникла к просвету между передними сиденьями. Водитель даже не оглядывался. Но в верхнем зеркальце девушка разглядела, как он улыбается. Отдышавшись, спросила:
— Ливей, а как ты понял, что это я? Я же в таких вещах…
— Ауру узнал, — объяснил садовник и попросил: — Мой вирт слева от тебя, на переднем сиденье. Пожалуйста, включи одностороннюю громкую связь. Я не могу его взять — здесь опасный поворот.
Луис дотянулась и, нащупав вирт и включив, положила его под руку водителя. Почему-то она нисколько не боялась, что Ливей выдаст её.
— Орочи, — обратился к кому-то Ливей, — я на большом перекрёстке, за домом Тайры. Мне нужно, чтобы ты подъехал к началу проспекта, чтобы забрать моего пассажира. — Некоторое время он сосредоточенно вёл машину, а потом спросил молчаливую, насторожённую Луис: — Как ты сумела сбежать?
— Риту Тайра увела для инструктажа. Как меня сторожить, чтобы я не лезла к её будущему мужу, — усмехнувшись, выговорила девушка. Она снова говорить медленнее, щадя губу, которая хоть и смягчилась после мази, но теперь место укуса опять начинало затвердевать. Да и щёку беспокоить не хотелось. Одно движение — и кожа напоминала о себе тягучей ноющей болью.
— А как ты… — начал Ливей, но его вирт мелодично зазвенел, и садовник велел Луис включить двустороннюю связь.
Едва раздался голос Риты, девушка пригнулась, словно компаньонка могла увидеть её. Но чем больше вслушивалась, тем больше расцветала.
— Ливей, у нас новость. Я была с хозяйкой дома, когда Луис сбежала. Поскольку Тайра спустилась вместе со мной, то именно она и подняла тревогу. Тебя сейчас проверять не будут, поскольку только что помогали тебе загружать твою машину цветами. Но потом, если что, просто знай о событиях.
— Спасибо, Рита, — церемонно ответил Ливей.
А Луис вздохнула с облегчением: за Риту она всё-таки переживала.
Будто поняв, что теперь можно и высунуться, дракончик вылез из курточки и осмотрелся, вздрагивая плоской головкой — принюхиваясь. Наконец Прести скользнул с плеча хозяйки и устроился на переднем сиденье с виртом. Поглядел на водителя и словно удивлённо присвистнул.
— Да, мой маленький дракон. Это я, — ласково сказал зверушке Ливей. — Луис, у тебя есть место, где будешь прятаться? Ты его уже приготовила?
— Нет у меня такого места. Всё как-то спонтанно получается, — задумчиво сказала Луис. — Я бы вообще, может, и ещё осталась у Тайры, до окончания работы над альбомом, если бы Горан не приставал. Даже не столько приставал, сколько домогался. Куратору на него не пожалуешься — слишком значительная фигура в концерне.
— А семья?
— Родители думают, что я по контракту теперь рабыня. И хотели бы что-то сделать, но разве это возможно — бороться с концерном? Правда, им поступает большая доля за меня. Но они, как и я, понимают, что это деньги за молчание.
— Не понимаю, почему концерн не взялся за тебя в качестве отличной певицы. У тебя есть всё: прекрасный голос, способность к творчеству. Почему Тайра?
— Тайра не просто собственность концерна. Она родная собственность. То есть дочь одного из совладельцев. Ты же представляешь, как это происходит в богатых семьях? Любимая папина-мамина дочка хочет на сцену? Иди, дочка, выступай! Голоса нет? Найдём ту, которая будет петь за тебя, — отрешённо сказала Луис. — И не просто найдём, но и купим. С потрохами. Только иди, дочка, и красуйся на сцене, которую ты так желаешь… Так Тайра попала на сцену — с моим голосом. Она ведь из очень богатой семьи. Только очень жадная. Родительских денег ей мало. Но слабая. Она быстро устала от фарса, а концерн теперь требует полной отдачи. Деньги-то вон как идут. Поэтому… Стоит ей только выйти замуж за Горана — она наплюёт на всё и пошлёт всех. С нею-то контракт заключают только на год. Могут потом, типа, пригласить и меня же. Причём очень просто: пустят слух, что Тайра хочет уйти на покой и ищет себе замену — свою имита. Меня заставят прийти на конкурс и возьмут. Потому что голос настоящий и мне, попавшейся на бессрочном контракте, платить будут мало.
— Разве на выступления всего лишь имита ходить будут? — удивился Ливей.
— Будут. Сначала мало. Из любопытства. Потом фанаты опомнятся и вспомнят, что меня выбрала сама Тайра. Да и Тайра в первое время отсидеться не сможет. Постоянно будет со мной на сцене — типа, вводить в курс дела и представлять, как свою преемницу.
— Ты хорошо знаешь эту кухню.
— Тайра не первая и не последняя, желающая прославиться на сцене. Всегда найдутся родители, готовые на всё ради своего ребёнка.
— Луис, у тебя есть вирт?
— Давно не пользовалась, но есть.
— Запиши на всякий случай мой номер. Если даже тебя найдут, его присутствию в твоём вирте никто не удивится. Все знают, как мы дружим.
Луис выудила из сумки вирт, с трудом включила его и, заметив, что питания остаётся совсем немного, быстро записала номер Ливея.
— Ливей, а кто такой Орочи?
— Хозяин цветочного магазина. И мой дальний родственник. Он поможет тебе спрятаться. — Ливей покосился на Луис и улыбнулся.
А она, озадаченная, сразу почему-то представила, что прятать её будут где-нибудь в цветочных горшках. Они ведь бывают вон какие громадные — вспомнить только те, что стоят в зимнем саду. Чуть не засмеялась вслух, успела прикрыть улыбку ладошкой и губы прижать пальцами, чтобы растянувшаяся кожа не лопнула на зажившем и не болела. А Ливей между тем чуть повернул голову, но сказал, не оборачиваясь:
— Да и подлечить бы тебя. А то что это…
— Губа заживёт быстро, да и щека затянется… Разве что царапина теперь больше будет, — неуверенно сказала девушка. — Ну и ладно. Я привыкла. Лишь бы кровь не шла и больно бы не было. А что? Орочи — не только владелец цветочного магазина, но и медик?
— Нет. Во-первых, Орочи — большой любитель голоса Тайры. Во-вторых, ты у него не останешься. Он уже созвонился с кем нужно. Тебя по цепочке передадут в безопасное место, чтобы даже я не знал, куда именно. На всякий случай. А там будем думать, что делать дальше. Но среди тех, у кого ты будешь прятаться, есть и медики. Луис, если тебе не сложно, расскажи, что произошло? Почему тебя ударил Горан?
Девушка подняла брови, но покорилась и рассказала.
— Думаю, его разозлило, что я постоянно говорила ему наперекор. А я смолчать не смогла. Надоело, точней. Тайру приходится терпеть. Теперь его.
— А ведь он высказал правду, — задумчиво сказал Ливей. — Именно это привлекало его к тебе: строптивость и загнанность, обречённость. То, что ты не сдаёшься, но ничего изменить не можешь. А кто такой Дэниел? Может, он сможет помочь тебе? Если так и если ты того хочешь, то мы можем переправить тебя к нему.
Засомневавшись: «Не слишком ли я болтлива?», девушка некоторое время сидела молча. Ещё большее сомнение охватило её, едва она вспомнила о беременности. Одно дело — прятать человека, другое — двух, одну с младенцем на руках. Долго ли смогут помогать ей эти люди? Сказать ли им о том, что её в себе страшит? Поэтому она, в свою очередь, осторожно спросила:
— Ливей, а почему ты… вы мне помогаете?
— Талантливых людей на свете мало. Наше, цветоводов, искусство постоянно напоминает нам, что талант, как всякая красота, — это очень хрупко. Ты — настоящий талант, без всяких условий и уступок. Почему бы не помочь тебе и не сохранить твой голос для будущего? Мало ли что произойдёт у Тайры. А вдруг ты зачахнешь? У тебя есть талант. У нас — возможность его сохранить. Не хочу спрашивать, почему ты спросила, почему мы помогаем тебе. Возможно, в твоей жизни есть ещё тайны, но поверь: мы правда хотим помочь человеку с таким голосом, как у тебя.
— Ливей, однажды я попала в аварию. У меня плохо с психикой. Со мной происходит что-то страшное. Что именно — я потом не помню, но вокруг меня умирают люди. Дэниел… Он умирал. Я вызвала ему помощь и сбежала, потому что побоялась: останусь — он точно умрёт. Я… Я даже не хочу, чтобы он мне помогал.
— По твоей ауре не скажешь, что у тебя проблемы с психикой, — пробормотал Ливей.
Девушка похолодела. Она не поняла сразу, что именно сказал Ливей о проблемах с психикой, а услышала только то, что сейчас больше всего страшило её. Аура. Значит ли это, что садовник уже считал с неё, что она?.. Но тогда… Если он везёт её, зная, что она беременна… Огромная благодарность к Ливею прихлынула горячей волной к глазам.
— Луис, приготовься. Мы выезжаем на проспект — и тебе придётся на ходу перебежать в тёмно-красную машину. Поднимаю сиденье.
Девушка немедленно натянула козырёк кепки на нос и сжала ремень сумки.
— Ливей, спасибо большое. А мы… ещё увидимся?
— Увидимся, певица Луис! Пробка — перебирайся!
Распахнув дверцу, девушка, пригибаясь, помчалась между поневоле остановившимися машинами — к тёмно-красной, которая отличалась от других тем, что задняя дверца была приоткрыта. Юркнув на место, Луис закрыла дверцу — и вовремя: ряды машин зашевелились и медленно, почти без разгона пошли вперёд.
Сидящий за рулём молодой черноволосый человек, с короткой стрижкой и весёлыми узкими глазами, мельком глянул в зеркальце на заднее сиденье.
— Я думал, Ливей, говоря о пассажире, имел в виду мужчину. Потом я подумал, что ко мне бежит мальчишка. А теперь… — И он негромко рассмеялся.
— Вы тоже читаете ауры? — не удержалась Луис.
— Нет, хотя умею. Просто вы сели так женственно!
Девушка вспомнила, как она плюхнулась на сиденье, — и фыркнула. Положив ладони на верх сиденья, рядом с водительским, и опершись на них подбородком, некоторое время она рассеянно смотрела на окружавшие их машины, идущие вровень. А потом вспомнила и спросила:
— Орочи, а вы не будете опускать сиденье со мной, чтобы спрятать меня?
— Нет. Рядом со мной никто не заподозрит человека, который только что сидел с Ливеем. Да и недолго мы с вами гуляем… Что это? — изумлённо спросил он, когда Прести, с плеча Луис дотянувшись до того же сиденья, на которое она опиралась, тоже положил на него морду. Та стала ещё более плоской, зато глазища ещё выпуклей.
— Кто это, — поправила девушка. — Это дракон. Зовут Прести.
— Привет тебе, Прести! — торжественно сказал Орочи, всё поглядывая в зеркальце. — Рад познакомиться с настоящим драконом!
Прести шмыгнул плоским носом и что-то коротко крякнул, будто сломался сухой сучок. Орочи затрясся в бесшумном смехе. Успокоившись, но всё ещё с интересом поглядывая на дракончика (как и тот косился на него), он сказал:
— Замечательно! Он ещё и отвечает. Девушка, вам придётся снять ваши отличительные знаки известной фирмы. И превратиться в паренька, каких тысячи.
Она не стала спрашивать, зачем это нужно. И так понятно. Содрала, не глядя, с кепки логотип фирмы, вытащила из фирменного пакета свою сумку. Прести без слов сообразил, что хозяйка готовится снова выходить, и залез к ней под куртку, которую она на этот раз надела. Наблюдавший за ним Орочи даже вздохнул, когда Прести пропал.
— Готово.
— Хорошо. Теперь слушайте внимательно. Сейчас я на секунды подъеду к обочине. Там будет большой дом с подъездом к ресторану. У подъезда вас будет ждать малый в наряде швейцара. Вы выйдете из машины и сразу идёте к нему, а он проводит вас к следующему месту. Всё понятно?
— Всё.
— Прекрасно. Подъезжаем.
На замедленном ходу машины Луис не выскочила, а вышла (эхом за спиной: «Счастливо!») и уже просто быстрым шагом просочилась между людьми, которых здесь было много, к подъезду. Там и впрямь стоял человек в униформе. Высоченный и немного даже тучный, он только глянул на Луис и кивнул ей следовать за собой. Они прошли в какую-то арку слева от подъезда — кажется, служебную, потому что на стене висела табличка: «Только для…» Дочитать Луис не успела. Проводник шагал быстро, и она поспешила за ним.
На выходе из арки он обернулся и спокойно спросил:
— Есть хочешь?
— Да! — вырвалось у девушки так неожиданно для неё, что она смутилась и потупилась.
Проводник смущение заметил, но остался таким же спокойным. Он снова кивнул, приглашая за собой, и Луис заторопилась следом, благодарная, что он не стал ничего уточнять. День близился к вечеру, а после потаённой прогулки на кухню, где она смогла стащить нож для самообороны, она больше ничего не ела.
Вскоре девушка очутилась в громадной кухне, где ей предложили присесть за отдельный столик — она так поняла, что здесь обычно сидит администратор, который составляет меню заведения. Спустя время она уже жадно и с удовольствием ела поставленные перед ней блюда, оставляя кусочки перед тарелкой, с краю: Прести, привстав на её коленях, тоже, жадно причмокивая, пожирал с краешка стола подношение.
С голодухи и переживания Луис наелась слишком плотно — вежливо говоря, улыбнулась она сонно. Неудивительно, что задремала, слегка откинувшись на мягком стуле с высокой спинкой. Дракончик, распластавшись на шее хозяйки, умиротворённый и сытый, дремал, привычно уткнувшись в её ключицы.
Они оба настолько погрузились в дрёму, что девушка не проснулась, когда её подняли на руки и таким образом вынесли из кухни. Только Прести раз открыл сонные глазища и мягко пошипел на человека, который легко нёс Луис к очередной машине. Но человек только улыбнулся, и дракончик снова успокоенно закрыл кожистые веки.
Первая стадия погружения в крепкий сон скоро прошла. Теперь, в полудрёме, Луис только молча следовала указаниям, куда она должна подойти или пересесть. Когда пришло понимание, что она до конца доверилась незнакомым людям, которые перепрятывали её по цепочке, она так расслабилась, что лишь однажды снова спросила одного из водителей:
— Почему вы мне помогаете?
— Нам сказали, что ты талантлива, — даже не оборачиваясь, откликнулся он.
По одним смутным впечатлениям от происходящего, Луис представляла, что в Содружестве существует целая группа людей, которые были готовы на всё, лишь бы ей было хорошо. Это представление утешало настолько, что вопросами она больше не задавалась. Только раз лениво, в полудрёме глядя на мерцающие огни бесконечного города, девушка подумала: вот закрыть бы глаза — и оказаться назавтра на другой планете. А ещё лучше: закрыть бы глаза, открыть — а над нею склонился Дэниел. Она мысленно дотронулась до его рта… И вздохнула.
–
… С первым пассажирским лайнером Дэниел вылетел на Лию. С первым в том смысле, что сразу, едва его высвободили из больницы. Поругаться с врачами удалось всласть, но отпустили. Эрик благословил — и Дэниел помчался по следам Луис.
Первую остановку он предполагал в доме Тайры. Это первое, что они узнали, — где Тайра живёт. Ему до безумия хотелось увидеть её вживую, чтобы понять. Почему? Почему она поёт песни Луис её голосом? На пару с Эриком он уже сообразил, что происходит, но сумасшедшее желание понять — почему! — накрыло его с головой и не отпускало.
Когда он сидел в развлекательном салоне лайнера, коротая время и угрюмо играя с древним автоматом в древнюю игру, прозвонился Эрик. Окинув цепким глазом происходящее, он хмыкнул и сообщил:
— У меня две новости. В сети ненадолго появился вирт Луис.
— Ты уверен, что это её вирт?
— Забыл, что разговариваешь с профессионалом? Я засёк номер в первый её звонок.
— Успел залезть?
— Да. И не только залезть. Она записала номер другого вирта. Мы вычислили. Это приходящий садовник Тайры. Записала и отключилась. Не разговаривала.
— Что за человек — этот садовник? — глухо спросил Дэниел, не замечая, что, сильно сжав рукояти игрового автомата, уже сломал один из них.
— Ему за пятьдесят. С детства в садоводстве — специализируется на городских зимних садах. Тебя он ещё интересует? — насмешливо спросил Эрик. — У меня ведь и вторая новость — погорячей.
— Ну?
— Она сбежала от Тайры.
— Что?!
— Спокойно! Мои ребята влезли во все не самые защищённые вирты всех, кто работает в доме Тайры. Ну и к самой певичке. Она в истерике. Остальные сплетничают. Насколько мы успели сообразить, что-то произошло. Некий Горан, о котором пока известно только то, что он жених Тайры, обидел девушку — и очень сильно. На кухне шепчутся о разбитом лице… Не рычи! Дай договорить!.. О Горане известно ещё, что он будущий директор концерна. Наш человек на Лии собирает на него данные.
— Куда сбежала Луис? — рявкнул Дэниел.
— Судя по времени, её хватились в тот момент, когда она записывала номер Ливея — садовника Тайры. Значит, в самое начало побега. Так что мы пока ничего не знаем.
— Как — не знаете? Хочешь сказать, этот Ливей смог защитить свой вирт?
— Нет, — неохотно отозвался Эрик. — Он болтает почти непрерывно. Другое дело, что разговаривает сугубо в рамках собственного дела, то есть о растениях, о поливе, о подрезке или удобрениях. Но ни разу не заикнулся о девушке.
— По списку номеров его вирта пробежались?
— Конечно. Пока о Луис молчок по всем линиям.
— Тогда отменяю все бывшие планы, — хмуро сказал Дэниел. — Первым делом буду трясти его, садовника этого. За пятьдесят, говоришь?
— Ты там не слишком воюй. Пока дела не знаем, не стоит излишне волноваться и других волновать. И вообще… Как ты разговариваешь со своим начальством! — с саркастичной усмешечкой попрекнул Эрик.
— Я ещё не вернулся, — напомнил Дэниел, — так что нечего на меня наезжать. Да, чуть не забыл. Тайра и Луис вместе учились на частных курсах — я тебе говорил. Что по этой линии? Узнали что-нибудь?
— Авария была, — задумчиво сказал Эрик. — Только вот какая штука…
— Не медли! — снова рявкнул Дэниел.
— Мы прошлись по фактам всем известной биографии Тайры. Фишка такая: по медицинским картам, скрытым от любопытных глаз, получается, что в той аварии побывала и Тайра, а в биографии этого нет. Она лечилась почти три месяца — а в официальных данных это умолчали.
— Секунду. В аварию попали две девушки?
— Да.
Дэниел взлохматил тёмные волосы, которых до сих пор так и не удосужился подстричь. Что-то вертелось в памяти и буквально перед глазами, чего он никак не мог вспомнить. Что-то очень знакомое. Наконец он нарушил молчание.
— А Луис сколько пробыла в больнице?
— У неё были всего лишь ушибы и пара порезов. Выпустили через неделю.
— Кто заплатил за лечение?
— Концерн.
— Вспомнил, что хотел узнать. Ты пробовал найти среди документов концерна контракт Луис?
— Мои люди подбираются к нему.
— Почему так медленно? — недовольно спросил Дэниел.
— Сейчас рычать начну я, — предупредил Эрик. — Элементарно: не хотим пока оставлять следов. Мне и так пришлось не далее, как час назад, отказать старому Логану в его просьбе установить наблюдение за одним типом. Все мои люди сейчас заняты на…
— Подожди. Старый Логан? А вы не пробовали ему предложить рейдерство?
— Концерн? — задумчиво произнёс Эрик. — Но вроде как он процветающий? Или у тебя есть сведения, что… А что? Интересно. В таком случае и мы поработаем не бесплатно. Твоё дело, конечно, интересно, но в конце концов, мы организация коммерческая, так что… Хм. Ты подал интересную идею! Одним выстрелом убить двух зайцев: провести личное расследование и получить за него хоть какой-то куш.
— Торгаш! — проворчал Дэниел.
— Умный человек, — ухмыльнулся Эрик. — Записывай номер вирта. Садовника. Насколько понимаю, на Лии начнёшь именно с него?
— Если до тех пор другой информации не появится, — последовал ответ.
Поздним утром следующего после «похищения Луис» дня Ливей спустился по ступеням ресторана к своей машине, оставленной на стоянке неподалёку, под жёстким прицелом всевозможной отслеживающей техники. Садовод был доволен. Он не только отлично позавтракал, но и пообщался с умными людьми, с которыми можно и приятно поболтать о жизни, и поговорить о делах.
В сопровождении ресторанного швейцара он спокойно подошёл к машине. Тот, поклонившись, открыл дверцу со стороны водителя. Ливей сел, благосклонно кивнув, — чаевые привычно перекочевали в карман услужливого швейцара. А садовод вывел машину со стоянки, задумчиво и почти рассеянно фиксируя движение на дороге.
Привычно высокое небо прозрачно синело такой чистотой, что некоторое время Ливей с бездумной улыбкой созерцал его через ветровое стекло, благо видеть небо позволял широкий проспект. Подспудно он сожалел, что не может именно сейчас поехать домой, чтобы немного посидеть на крыше, в собственном саду, медитируя среди влажных, терпких травяных запахов — в лучах постепенно набирающего силу лийского солнца.
Впереди два часа свободного времени, после чего Ливей должен будет заехать к нанимателям проконтролировать посадки. Он уже погрузился в примерные расчёты, на что надо будет обратить внимание в зимнем саду нанимателей, когда неясное чувство внезапно заставило его взглянуть в верхнее зеркальце.
Привыкший, как и многие городские жители, что стоянки при элитных местах посещений охраняются тщательно, он облился холодной волной пота при виде странной фигуры, сидящей на заднем сиденье. Мгновения два-три он чувствовал себя таким обескураженным, что робко порадовался: руки всё-таки не дрогнули, на автомате ведя машину по намеченному пути, и в аварию удалось не попасть.
Итак, позади довольно вальяжно, скрестив руки на груди, развалился на сиденье, судя по положению тела — высокий мужчина, крепкий, худощавый. Слегка бледная кожа, видневшаяся в отворотах джинсовой рубахи, подсказывала, что он либо откуда-то из холодных мест, либо провёл длительное время в закрытом помещении. Лицо, тёмное от суточной щетины, несколько узкое, поэтому мрачные тёмные глаза, поблёскивающие из-под слишком отросших, почти чёрных косматых волос, кажутся большими. Незнакомец сидел, слегка ссутулившись, отчего его нос, классически прямой, выглядел немного длинным, а рот — враждебно искривлённым.
Ливей пришёл в себя. Стараясь сделать это незаметно, он пару раз вдохнул и выдохнул, приводя дыхание в норму. После чего спокойно спросил:
— Кто вы и что вам надо?
— Я ищу Луис, — тихо сказал незнакомец. И равнодушно добавил: — И я очень рад, что вам и в самом деле за пятьдесят. — После чего мягко опустил руки из крестообразного положения. Мелькнули и пропали пистолеты, до сих пор спрятанные под мышками.
— Ничем не могу помочь, — спокойно сказал Ливей, стараясь унять нарастающую дрожь. — Она убежала из известного мне дома — и это единственное, что я знаю.
— Ливей, во время побега вы передавали ей номер своего вирта, — вкрадчиво сказал незнакомец. Ливей застыл, но выражение его лица не изменилось. Не дождавшись нужной реакции, мужчина сказал: — Луис бросилась спасать Прести, когда он ещё не был Прести. И на неё напали. Трое. Я отогнал. Так мы познакомились.
— А кто вы? — насторожённо спросил Ливей.
— Меня зовут Дэниел, — уже раздражённо отозвался мужчина.
— Мне очень жаль, но… — начал Ливей.
Дэниел мягко улыбнулся. Ливей заворожённо засмотрелся на мелькнувший оскал, необычный прикус которого напоминал крысиный…
Словно он только что спокойно переговорил с лучшим другом, Дэниел легко сказал:
— Отвези меня. К Луис.
— Я не знаю, где она, — покачал головой Ливей, не сводя глаз с этой сумасшедшей, страшной улыбки и сам того не чувствуя, как поднимает от напряжения плечи.
— Ты не выйдешь из этой машины, пока я не увижу Луис.
— Но я правда не знаю, где она! Пожалуйста, поверьте!
Немного помедлив и вздёрнув уголок верхней губы уже в откровенно волчьем оскале, Дэниел предложил:
— Тогда найди тех, кто тебя проведёт к ней.
У Ливея мелькнуло безрадостно-насмешливое: «Он что — мысли читает?!» Против воли у него вырвалось:
— Почему вы решили?.. — Он не договорил в надежде узнать, что именно имел в виду этот странный и страшный человек.
— Если бы я хотел её спрятать, но быть честным, действовал примерно так же.
— Хорошо. — Успокоившись, Ливей упрямо сказал: — Мне надо подумать.
— Думайте, — ровно ответил Дэниел.
Они ехали молча, пока Ливей не свернул в одном месте — на стоянку. К ним немедленно поспешил дежуривший здесь управляющий.
— Попробуешь сбежать… — не договорил Дэниел.
Ливей взглянул в зеркальце: предплечья мужчины внешне отяжелели — он приподнял невидимое за спинками сидений оружие. Садовод поспешно покачал головой.
— Нет, я не выйду!
Подбежавшему дежурному сторожу он выдал небольшую сумму, предупредив, что ему нужно постоять здесь недолго для ожидаемого разговора. Тот почти сразу удалился. Ливей ожидал, что Дэниел спросит, что разговор и с кем у садовода намечается. Но тот промолчал, выжидательно глядя на Ливея. А садовод опустил стекло, через которое разговаривал с дежурным при стоянке, затем опустил пассажирское место рядом с собой и повернулся к Дэниелу боком — так, чтобы видеть его полностью, перейдя на «медитативное зрение». Дэниел же, ни о чём не спрашивал, лишь ещё чуть опустил голову, не спуская с Ливея глаз, угрюмо поблёскивающих в тени от волос.
Ливей «разглядывал» его и начинал понимать. Перед ним человек, который не доверяет никому. Который привык решать свои проблемы напрямую и сразу. Который сам себе проблема. И — одиночество. Человек страстный, но привыкший смирять свои страсти. Измученный поиском пути, но так и не нашедший его. Воин, заплутавший в метели. Но упрямо идущий в одном направлении, веря, что прямая дорога выведет.
Вздохнув, Ливей спросил:
— Где ты живёшь, Дэниел?
Мужчина тоже коротко вздохнул. Кажется, от неожиданности. Очень уж внезапно прозвучал вопрос Ливея. И, кажется, Дэниел растерялся, хотя привычная маска бесстрастия помогла ему скрыть — почти — эту растерянность.
— У меня нет дома.
— Луис нуждается в покое и защите. Где же ты будешь жить с нею, если хочешь добраться до неё?
— Со мной она будет под защитой.
— Но найдёт ли она покой?
— Кто ты такой, чтобы решать за неё? Мы решим сами.
Ливей мог бы напомнить, что однажды девушка была под защитой Дэниела, а он не смог её защитить. Но Дэниел прав: за них двоих решать нельзя. И… Если бы Дэниел не сказал этого слова — «мы», садовод ещё долго бы сомневался.
Он вернулся на место водителя, поднял сиденье рядом с собой и взялся за вирт.
— Орочи? Кто знает конец вчерашней цепочки? Это срочно. Да, обстоятельства изменились. Я подожду. Да. — За время паузы он ожидал, что Дэниел немедленно спросит, кто такой Орочи, но тот молчал, диковато взглядывая на него, и от его взгляда было, честно говоря, неуютно. Наконец Ливею перезвонили. — Да? Спасибо. — Он отложил вирт, но подумал и сделал пару звонков, предупреждая работодателей, что сегодня будет занят и не сможет приехать, как обещал. Под конец Ливей сказал: — Ты добился своего, Дэниел. Мы едем к Луис. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Ответом стал лишь немигающий взгляд прячущихся за волосами тёмных глаз.
Только отъехав со стоянки в довольно активный поток и влившись в бесконечное, по первому впечатлению, движение, Ливей смог снова поднять глаза на зеркальце. В первый момент он даже не понял, что случилось. А когда понял, отвёл глаза от крепко спящего Дэниела.
… Через несколько часов Ливей возблагодарил небеса, что успел поесть хотя бы в ресторане, а заодно возблагодарил друзей и коллег, которые его так долго уламывали зайти туда позавтракать. Проснувшийся Дэниел велел пересесть и сам повёл машину дальше — к тому месту, которое ему указал Ливей.
Громадный мегаполис они проезжали с большим трудом, попав в разгар дня в самую его середину. Ориентируясь по карте навигатора, Дэниел несколько раз подъезжал к самым дорогим городским эстакадам и молча платил требуемую сумму. У одной из таких эстакад Ливею повезло: там размещался не только автомат с фаст-фудом, но и передвижная авто-тележка, управляемая продавщицей. Пока Дэниел ждал положенную минуту для урегулирования оплаты по своему вирт-карту, Ливей немедленно, благо сидел с другой стороны, сделал заказ. Едва машина тронулась с места, садовод, ни слова не говоря, поделился с Дэниелом своей добычей. Просто протянул стаканчик с кофе (предпочтения угадал сразу, чем был доволен собой, — взял чёрный) и пару горячих бутербродов в наглухо закрытом пакете.
После ресторанного завтрака фаст-фуд для Ливея оказался не самым лучшим впечатлением, но он понимал, что для него, голодного (ведь прошло уже несколько напряжённых часов!), достаточно и этого. Тем более что всё его внимание поглощал Дэниел. По роду своей работы садовод редко встречал таких людей, поэтому он больше молчал и исподтишка изучал его.
На кофе тот набросился жадно. Пол-литровый стаканчик мгновенно был опустошён, и Ливей втихомолку радовался, что сообразил взять упаковку таких стаканчиков. Когда Дэниел так же жадно доедал первый бутерброд, не вовремя, по мнению садовода, зазвонил его вирт. И даже сейчас Ливей не удержался, чтобы не отметить для себя, что звонок у самого вирта присущ именно такому аскетическому типу, как Дэниел. Не музыкальная фраза. Ровный звук — что-то вроде тонкого гудения.
Дэниел с сожалением отложил недоеденный бутерброд и, продолжая следить за движением на эстакаде, включил громкую связь.
— Эрик, слушаю.
— Дэниел, что у тебя? — спросил какой-то сиплый, осевший голос, словно его обладатель не спал сутки.
— Еду к Луис! — Не успел Ливей возмутиться: не вслух же! — как в свою очередь Дэниел спросил о том, от чего дрогнуло сердце садовода: — Нашли её контракт?
— Пока нет. Но теперь на его поиски брошены все мои лучшие ребята. Ты оказался прав. Старый Логан заинтересовался лийским концерном, да и твоей историей. Чуть не прослезился, старый чёрт. Говорит, она напомнила ему историю внучки, хотя какое тут сравнение… Так или иначе, но, когда я предложил ему дело лийского концерна, он немедленно приехал и с момента нашего вчерашнего разговора не вылезал из зала аналитиков. Старый — старый, а мозги у него — ого…
— Что ещё по делу?
— Я выслал следом за тобой одного очень хорошего человека. Он скоро приземлится на Лии и начнёт собирать команду наёмников. Чуть позже появимся и я с Логаном. А может, пораньше. Старику всегда нравилось разбираться с делами непосредственно на месте.
— Когда твой человек прилетит?
— Где-то через полтора часа. Я дал ему номер твоего вирта — свяжется по прибытии.
Ещё полчаса пролетели в молчании. Любопытство Ливея за это время вознеслось на громадную высоту, да и раздулось неплохо, и он торопливо старался придумать приличные фразы, чтобы не быть грубо оборванным на полуслове, если задаст не совсем корректный вопрос.
И, наконец, осмелился.
— Ты работаешь в какой-то организации?
— Работал. Теперь думаю, возвращаться, нет ли, — неохотно ответил Дэниел.
— Тогда почему они тебе помогают? — искренне удивился садовод.
— Надеются, что вернусь, — хмыкнул Дэниел.
Больше Ливей ничего не спрашивал, только преисполнился полной уверенности, что этот мужчина — сплошная тайна и обладает такими качествами, которые делают его… достойным такой женщины, как Луис. С одной стороны. С другой… Будь его, Ливея, воля, он бы спрятал подальше Луис, лишь бы только она не стала подругой человека, имя которому — стопроцентная опасность.
Только во второй половине дня они оказались близко к пригороду — в месте, где высотные здания принадлежали не организациям, а частным лицам. Каждое из этих зданий окружали не просто газоны, но площадки с цветниками и идеально ухоженными кустами и деревьями. Ливей любил бывать здесь и с гордостью любоваться делами рук собратьев по творческому ремеслу.
Они остановились у ворот, указанных садоводом, и некоторое время выжидали, пока их проверят. Ливей знал, что его присутствие рядом с незнакомцем для владельцев этого дома, чьи нижние этажи скрыты в бушующей зелени, является лучшей визитной карточкой-рекомендацией. Даже для человека, которого сканирующие камеры уже наверняка определили как гостя с оружием.
Пока они ожидали, снова пропел сигнал вирта Дэниела. Тот самый человек, о котором предупреждал некий Эрик, приземлился на Лии и напомнил о своём присутствии.
Решетчатые ворота (под старинные, кованые) бесшумно разошлись, и машина въехала во дворик частного владения. Покосившись, садовник уверился, что Дэниела, насколько он понял — безработного, бездомного и не слишком богатого на сейчас, абсолютно не смутило богатство этого места. Он просто не обратил внимания на роскошь, которая не крикливо, но спокойно присутствовала везде.
Ему всё это просто неинтересно.
Его интересовала только Луис.
Им разрешили войти в вестибюль дома. Встретил не хозяин дома, а управляющий. После коротких переговоров — в основном с Ливеем, управляющий кивнул и пригласил нежданных гостей последовать за собой. Он проводил их через весь вестибюль — первым этажом через всё здание, и вывел к небольшому ухоженному саду за самим домом.
Они прошли совсем немного по каменным плитам садовой дорожки. Затем садовник и управляющий остановились, а Дэниел сделал несколько шагов — по инерции. И остановился.
Луис, необычно для неё в лёгкой блузке и длинной юбке, сидела на низкой скамейке, подтянув к себе ноги, которые обнимала, и смотрела, как прыгает вокруг скамейки Прести. Кусты склонились над нею небольшим навесом, и появлялось полное впечатление, что девушка прячется.
Вынырнув в очередной раз из густой травы, дракончик замер, глядя на Дэниела. Видимо, ошеломлённый внезапным появлением знакомца, Прести не сразу на него среагировал. А потом открыл пасть и радостно заверещал!
Девушка оглянулась. Спустила ноги со скамейки. Помедлила и встала.
Дэниел сделал несколько шагов. Встал. И решительно пошёл к ней.
Было мгновение, как показалось Ливею, что Луис хотела попятиться. Она даже слегка качнулась в сторону — сбежать?
И вдруг кинулась вперёд — изо всех сил!
Дэниел поспешил к ней навстречу, поймал, обнял. Внезапно откуда-то сверху на его плечо шлёпнулся Прести, будто тоже стремясь… Дракончик успел вылечить своё крыло? Кажется, обнявшиеся этого и не заметили, да и до того ли им…
Ливей вместе с управляющим торопливо зашли в дом.
Несмотря на то что, будучи знакомым, управляющий приглашал садовода попить чаю или кофе, Ливей, обеспокоенный происходящим, вежливо отказывался. В конце концов, управляющий предложил посидеть вместе за неспешной беседой — неподалёку от выхода во внутренний сад, так что дверь туда оставалась для обоих на виду. Он сели в кресла и сначала пытались найти тему для беседы, но оба оказались слишком взволнованными, чтобы сосредоточиться на разговоре…
Дэниел и Луис вошли через некоторое время.
Ливей бросил взгляд на обоих и понял: дело плохо. Хотя оба спокойные. Даже Прести сидит на плече девушки с каким-то задумчивым, если не озадаченным видом.
Управляющий деликатно встал и сослался на какие-то свои дела, предложив вызвать его по окончании беседы.
Пара расположилась в креслах, причём Луис села так, чтобы Дэниел был от неё через кресло Ливея. Предполагавший такую ситуацию, садовод только вздохнул.
Молчание с двух сторон его не тяготило. Он терпеливо ждал, что скажут мужчина и девушка. А те выглядели так… Как будто впервые встретились.
Луис смотрела упрямо, хоть и печально. Дэниел — маска сосредоточенного покоя. Маска игрока… Ливей вздохнул.
— И что теперь?
— У меня есть призвание, — сказала Луис. — И я хочу быть певицей. Если я буду с Дэниелом, я никогда не смогу стать по-настоящему профессионалом.
Остановив собственную машинальную попытку закатить глаза к небу, садовод перевёл для себя слова девушки таким образом: я люблю Дэниела, но моё присутствие рядом с ним может быть для него опасным. Но рта открыть не успел, чтобы возразить и выразить своё мнение.
— Тебе мешает моё положение «мёртвого глаза»? — ровно сказал Дэниел. — Я могу быть при тебе телохранителем.
Ливей, услышав о «мёртвом глазе», о снайпере, постарался не вздрагивать. И вообще перестал делать попытки войти в разговор двоих. Они, кажется, воспользовались моментом, когда есть третий, чтобы поговорить спокойно. Вот только, по мнению садовода, врали они!.. Причём для того, чтобы пощадить друг друга!
Когда разговор, совершенно бесплодный, стих и упёрся в самый настоящий тупик, Ливей понял, что теперь и ему можно вставить своё слово.
И он это сделал, предложив Дэниелу уезжать. Время позднее.
Луис спокойно попрощалась и немедленно ушла к лифту на верхние этажи.
Дэниел посидел с минуту, затем встал. Уже в машине он спросил:
— Она правда боится: наши профессии настолько несовместимы, что могут помешать нашей… нашим отношениям?
Ливей сделал вид, что не заметил оговорки.
— Луис думает, что она приносит несчастья всем, кто с ней сближается, — объяснил он. — А ещё она думает, что она убивает. Что в корне неправильно, только вот убедить её в этом очень трудно. Тем более у неё перед глазами картина, которой я не совсем понимаю, но в этой картине один труп и один раненый человек. Но эта картина к ней самой отношения не имеет.
— То есть всё то, что она говорила об убийствах… Этого не было? — насторожённо спросил Дэниел, гоня машину по вечерним улицам.
— В её ауре нет следа её личности-убийцы, если ты понимаешь, о чём я.
— Не «вижу», но понимаю. Значит, она не убивала?
— Нет. У неё бывают кратковременные обмороки, когда она переживает стресс и сильное чувственное напряжение. Бывают такие последствия аварии. Но припадков, во время которых она якобы убивает, у неё нет. Думаю, ей внушили, что она убийца.
— Или подстроили ситуацию, — задумчиво предположил Дэниел.
Ливей снова вздохнул. Кто какими категориями мыслит. И вполне возможно, что здесь мужчина-снайпер прав. Вот только как доказать, что Луис не убийца?
Садовод высказал вопрос вслух.
— Организация, в которой я работал, сейчас проверяет подноготную Луис, — сказал Дэниел. — Мы проверяем каждый её шаг, связанный с этим её состоянием после больницы. Ей много чего сказали ненужного. Например, каким-то же образом удалось убедить её, что лечение в больнице оказалось настолько тяжёлым, что пришлось заплатить за него огромные деньги. На деле она отделалась всего лишь ушибами. И лежала не более недели. Но этим здорово воспользовался концерн, заставив её подписать себе собственное рабство. Интересно, как она прожила дни после той самой недели в больнице? Где она была? Что делала?
— Я мог бы поговорить с нею об этом, — неуверенно сказал Ливей.
— И ещё один момент, — сказал Дэниел, задумчиво глядя вперёд, в постепенно наполняющуюся бегучими огнями дорогу. — Она сказала, что перед побегом на Кэссию она совершила убийство.
— Что?..
— Да. Это с её слов. Меня очень интересует, что за убийство она совершила. Точнее, какое убийство ей внушили. Чьё именно? Как бы попробовать разузнать о том, что произошло перед самым её побегом тогда, год назад?
— У меня остались друзья в том доме, где раньше жила Тайра, — загоревшись идеей расследования, сказал садовод.
— Нет, — спокойно и непреклонно сказал Дэниел. — Вам в это дело лучше не вмешиваться самому. Если хотите помочь, скажите, кто может что-то рассказать, если воспользоваться вашим именем. Но сами не влезайте. Сейчас за всеми, кто имеет отношение к делу Луис, будет пристальное внимание. Это опасно.
Садовод заметил, что Дэниел снова перешёл с ним на «вы». Специально отодвигает? Что ж. Если человек специалист в своём деле, Ливей готов помочь ему, не вмешиваясь во что-либо.
Смятение. Единственное слово, которое в полной мере отражало сиюминутное состояние Луис. Оно словно незаметно поднимало в ней самой голову с того мгновения, как она увидела Дэниела, идущего к ней. Луис откровенно испугалась. Она не могла поверить, что вот он — живой… И — рядом.
Хотела, чтобы нашёл. А когда нашёл…
Толком поговорить не смогли. Поцелуй. Почти дружеский. И всё. Ожидала упрёков, что бросила его, раненого, а он не мог оторвать взгляда от её разбитой и распухшей губы, от нового, побольше, чем раньше, пластыря на её щеке, — и его глаза дичали, горя такой злобой, что она снова испугалась — как бы он не пошёл убивать всех подряд. Потом страх начал проходить, уступая изумлению: он откуда-то знал обо всех внешних событиях, которые с ней произошли.
А вообще они мало разговаривали. Он ещё что-то сказал о том, что надолго её здесь не оставит. И потом только молча стоял, прижимая её к себе, несмотря на её попытки объяснить, что она не нуждается в нём.
И она давила в себе чувство радости, что он не поверил ей.
Несмотря ни на что, она видела в нём защиту.
С ним было спокойно. А едва она ушла, поднялась по лестнице к комнате, которую ей выделили на время, она немедленно почувствовала, что попала в самый настоящий вакуум. Сначала даже не поняла, что случилось. Потом дошло: рядом нет Дэниела. И она попыталась защититься словами, которые привычно пошли строками песни, как всегда, как стоило ей только подумать о Дэниеле: «Я не хочу, чтоб ты ушёл! Так почему ж тебя я отпустила?..»
Вчера её по цепочке передали в очень защищённое место — в особняк, хозяева которого путешествовали по Содружеству и с управляющим которого хорошо был знаком Ливей. Луис была благодарна садовнику, что он нашёл для неё такое место. Но… После того как Ливей привёз Дэниела, девушка сообразила, что этот особняк — не идеальное убежище для прячущегося… Ну, ладно. Судя по всему, умеющий слегка читать ауру садовод понял, что Дэниел не опасен. Но… если в следующий раз на Ливея надавят и заставят привезти в особняк не того человека?
Луис сжала плечи от странного холода.
Да, теперь ей трудно чувствовать себя здесь в безопасности.
Из-за этого у неё началась бессонница. Это она себя уговорить пыталась, что из-за этого. На деле же запихивала поглубже мысль о том, что её так здорово взбудоражила встреча с Дэниелом… Поворочавшись в постели, она села. Включила ночник. Выключила. Сонный Прести что-то проворчал, съезжая с её подушки, и Луис подняла зверушку положить на колени. Он тут же свесил голову на постель и постепенно стёк с коленей Луис снова на постель. Она вздохнула, натянула штаны и тенниску и тихо сказала:
— Прести, ты как хочешь, а я — на крышу. Посижу там немножко… Подышу свежим воздухом — может, и засну.
Дракончик с постели глянул понимающими зелёными глазищами: хозяйка прекрасно знает, что он никуда её не отпустит без своего сопровождения. И, добравшись до края постели, прыгнул. Летал он ещё неуверенно. Время от времени переходя на нужное зрение, Луис видела, что одно крыло у него сильно отличается от другого. Поэтому часто Прести помогал себе взлетать, спрыгивая с какого-нибудь возвышения. Но девушка ещё и видела, как он сам рад полёту, поэтому она часто хвалила его. Сейчас, чувствуя щекочуще мохнатый «воротник», приземлившийся на её плечо, она покосилась на довольную плоскую мордочку.
— Ты молодец, — серьёзно сказала девушка.
Прести тоже скосился на неё и хрюкнул, словно соглашаясь с лестной оценкой.
Прежде чем выйти, девушка постояла у двери. Вторая половина ночи. В доме — самый крепкий сон. Охрана на основе электронной защиты. Но, держась за дверную ручку, Луис озадаченно сдвинула брови. Ей послышался странный рокот, будто над зданием пролетел полицейский или прогулочный вертолёт. Но рокот скоро заглох, и она потихоньку выскользнула из комнаты. Ещё утром, когда её знакомили с новым пристанищем, управляющий показал, что её комната располагается в двух этажах от крыши, на которую можно выходить, если хочется погулять в одиночестве. Как поняла Луис, управляющему её представили как «творческого человека», который время от времени нуждается в тишине и покое. Сейчас это пригодилось.
Бесшумно ступая в мягких тапочках по ступеням первой лестницы, Луис решала для себя важный вопрос: ей очень сильно хотелось рассказать Дэниелу о ребёнке. С другой стороны, при таких обстоятельствах, в которые она попала, есть ли смысл говорить ему о чём-либо? В общем, вопрос она решила, почти пройдя лестницу. Не говорить. Вот пройдёт время сомнений в своём положении на этом свете (она грустно улыбнулась), тогда она ему и скажет.
Короткий глухой стук сверху заставил её замереть на еле освещённом лестничном пролёте. Но стук больше не повторился, и, несколько встревоженная, Луис всё-таки опустила ногу на первую ступеньку второй лестницы. И застыла, неожиданно отчётливо чувствуя, как дышит в шею дракончик.
Лёгкий бег. Кто-то спускался ей навстречу по лестницам. Быстро и уверенно. Назад бежать девушка уже не успевала. Так что напряжённо вцепилась в перила и старалась дышать так, чтобы не слышать себя саму. За эти долгие секунды она лишь раз откликнулась на другой звук, подпрыгнув: в шею бормотнул что-то сонный Прести.
На лестничном пролёте выше мелькнула высокая фигура — дракончик шевельнулся, опять бормотнул: «А, вон кто…» Фигура завернула на лестницу, внизу которой оцепенела Луис, и остановилась. И медленно зашагала ей навстречу.
— Почему не спишь?
В негромком голосе слышалась такая ласка, что девушка мгновенно расслабилась.
— А ты? Ты напугал меня. Как ты здесь?..
— А я спать не могу. Бессонница, — объяснил, чуть улыбаясь, Дэниел. — И понял, что у меня два выхода из неё: или снова напиться, или увидеть тебя.
Едва он сошёл с последней ступеньки, она не выдержала — ткнулась головой ему в грудь, чтобы обнял. В его руках — безопасно! И вздохнула от счастья, когда тёплые руки сомкнулись вокруг неё.
— Я, вообще-то, за тобой, — сказал он ей прямо в ухо, осторожно касаясь её волос губами. Она почувствовала его тёплое дыхание и улыбнулась, ещё не понимая, о чём он говорит. — У тебя есть здесь какие-нибудь личные вещи?
Ничего не понимая, Луис кивнула. Полумрак, сонная тишина — девушка абсолютно бездумно подчинялась ведущему её человеку. Быстро собрали вещи и вышли.
Прижимая девушку к себе, Дэниел повёл её по лестницам.
Не веря своим глазам, Луис на крыше обнаружила вертолёт. Это его гудение она слышала из комнаты! В машине сидел ещё один человек — вертолётчик.
Вот теперь она мгновенно пришла в себя.
— Пошли-пошли, — подтолкнул её Дэниел, уже весь какой-то деловой.
— Куда? — с недоумением спросила Луис.
— На время расследования у нас будет свой дом. Не хочу думать, что ты где-то там, а не под моим контролем. Не хочу стать психом, тревожась, как ты без меня.
Луис мгновенно вспомнила, как орали парни, убегающие от Дэниела: «Шиза!»
— Но я должна предупредить, что я…
— Ну-ну… Может, ещё и адрес оставишь, куда именно тебя перевозим? Луис, ты мне доверяешь? — Дэниел склонился к её лицу, огладил тёплой ладонью её здоровую щёку. — Скажи мне это, чтобы я точно знал.
— Доверяю, — прошептала девушка, отчаянно борясь с мыслью: нам нельзя вместе!
— Ливею я перезвоню, что увёз тебя, — спокойно сказал Дэниел, и ей сразу стало легче. Он, всё так же крепко обнимая за плечи, быстро подвёл её к вертолёту и показал, куда садиться и как пристёгивать ремни.
Наверное, если бы не Дэниел, который обнимал её так, словно боялся, что она в спонтанной попытке сбежать, выпрыгнет из вертолёта, Луис здорово бы промёрзла… А ещё… Если сначала она не могла заснуть, что теперь появилось странное состояние, близкое чуть не к бреду. Движение рокочущей машины, летящей над городом она воспринимала как призрачное движение. Молчаливый Дэниел вроде был рядом, а может — и не был… В какой-то момент Луис обнаружила, что с трудом открывает глаза. В попытке не заснуть она спросила, благо сидели в закрытом салоне:
— Дэниел, а куда мы летим?
— Сняли дом на время расследования, — терпеливо ответил он. — Дом большой. У нас там будет своя часть — несколько комнат только для нас. Помещения внутренние. Никто там до тебя не доберётся. Да и охраны будет немеряно.
— Целый дом… — прошептала она.
— Ну, это не только для нас. Там будет один весьма колоритный тип — он любит, чтобы его называли простецки — старый Логан. Там будет Эрик — тот парень, которому ты звонила…
Не парень — мужчина, хотела было поправить Луис, и вообще: по инерции она хотела было спросить Дэниела, а что же тогда, на Кэссии, произошло. Но спохватилась. Она сбежала, думая, что убила Лодера. Вот что произошло. Сбежала, оставив тяжелораненного Дэниела. По сути, совершила предательство. Если бы не последствия её собственной аварии. На деле — она сбежала, чтобы не стать ещё большей… убийцей.
Неожиданно для себя она ещё сильней прижалась к Дэниелу — от странной мысли: именно он не даст ей стать настоящей убийцей. Он осторожно положил подбородок на её голову и вздохнул.
Долго идиллия не могла продолжаться. Луис грустно думала об этом и даже не вздрогнула, когда зазвонил вирт Дэниела.
— Слушаю. Уже здесь?! — отчётливое изумление в голосе Дэниела заставило было Луис приподнять голову. Но агрессивных ноток в его голосе не было, и она успокоилась. — Спасибо, что предупредил. А почему?.. Нетерпеливый такой — да? — уже насмешливо переспросил Дэниел собеседника, и тот согласился (слышала Луис). Отключив вирт, Дэниел некоторое время молчал, а потом сказал, хмыкнув: — Ну что ж… С делом знакомства затягивать не будем. Прилетел старый Логан и Эрик.
Стараясь, чтобы он не заметил (хотя как не заметить? Она же в его объятиях), Луис почти машинально коснулась пластыря на щеке. Как он будет её знакомить со всеми этими людьми, если она выглядит так уродливо? И жалко — словно насмешливо подсказали со стороны. Избитая же… Она напряглась. Дэниел почувствовал сразу — скользнул губами по её виску. Как-то сразу прошло впечатление, что ему всё равно, в каком она состоянии.
— А зачем они прилетели? — спросила девушка, собравшись с силами, чтобы снова не уснуть. — Ну, этот старый Логан и Эрик?
— Старый пират приехал, по своему обыкновению, пиратствовать. А вообще, на пару с Эриком они пытаются разгадать одну загадку, — сказал Дэниел. — Давай я тебе завтра всё расскажу. Сейчас я не очень-то соображаю — спать хочется, едва только узнал, что нас сейчас встречать будут.
— Встречать? Кто?
— Гостей обычно кто встречает? Хозяева, — удерживая усмешку, как показалось Луис, ответил Дэниел. — Так. Мы на подлёте. Сейчас тебя немного помурыжат со знакомствами. Не обращай внимания. Сильно приставать я к тебе не дам.
Не знай Луис, что они приземлятся на крышу дома, она бы решила, что вертолёт садится на громадной площадке где-то в пригороде. И здесь было так много людей, что, чуть только Дэниел помог ей выйти из салона, как она немедленно приникла к нему. Но люди — в свете прожекторов — улыбались ей и приветливо и немного насмешливо здоровались с Дэниелом… Сколько у него знакомых!.. Луис судила по тому, что народ насмешничал не просто так, а называя Дэниела по имени, как и он называл зубоскалов по именам, время от времени огрызаясь на слишком опасные шуточки.
Правда, общее впечатление оказалось однозначным: народ на крыше был рад увидеть Дэниела. Да и его недовольно подёргивающийся рот то и дело расплывался в улыбке, когда он улавливал кого-то в толпе узнавающим взглядом.
От неожиданности Луис показалось, что на крыше — народу-у!.. Но потом она сообразила: темень глубокой ночи, скользящий и прерывающийся свет прожекторов и огней вертолётов, тени и отсветы быстро и энергично шагающих, а то и бегающих людей — всё это и создавало ощущение, что на крыше двигается не меньше сотни человек за раз.
Наконец Дэниел, который легко ориентировался в этом кажущемся хаосе, довёл девушку до двери, сразу от которой начиналась лестница вниз. Всё ещё спотыкаясь, но уже проснувшаяся Луис поглядывала вокруг с огромным любопытством. Лестница оказалась одна. Потом их ожидал лифт. По дороге к лифту они увидели человека, похожего на всех остальных, кто здесь деловито мельтешил. Он помахал им рукой и крикнул, торопясь пройти мимо:
— Дэниел, Эрик просил на секунду забежать в рекреацию третьего этажа! Спуститесь сразу туда, ладно?
— Ладно, — недовольно отозвался Дэниел. И уже в лифте заботливо спросил: — Луис, выдержишь? Мы туда ненадолго.
— Выдержу, — пробормотала девушка, порядком ошеломлённая происходящим, но крепко уверовавшая, что уж отсюда её никто не уведёт против её воли. Кажется, дракончик был с нею совершенно согласен: Прести только так мотал головой с вытаращенными глазищами, как будто пытаясь запомнить всё, что попадается по пути.
В поездке вниз Дэниел объяснил, что та самая рекреация находится прямо перед дверями лифта. Далеко идти не придётся. В кабине лифта были небольшие скамеечки, но они даже не подумали сесть. Луис прислонилась к Дэниелу спиной и подспудно понимала, что ему нравится обнимать её, стоящую именно так. Прести довольствовался тем, что снова привычно висел на её шее шерстяным шарфиком.
Когда двери лифта распахнулись в сверкающий огнями зал, ошеломлённая Луис решила, что попала на самый настоящий бал — опять-таки народу!!
Но Дэниел спокойно взял её за руку и повёл вперёд, а навстречу им заспешили сначала двое, а чуть поотстав от них, шёл ещё один.
Эрика, с его холодными зелёными глазами Луис узнала сразу. Но не он поздоровался первым.
Старый Логан оказался именно старым. Стариком его назвать язык бы не повернулся. Широкоплечий, двигающийся стремительно и жёстко, явно любитель физических упражнений — решила Луис. Короткая стрижка — седой «ёжик»; длинный, чуть не мефистофелевский, как это называют, нос; цепкие глаза вприщурку и широкий рот человека, который привык выигрывать.
— Леди, рад приветствовать вас в моём временном жалком обиталище! — пророкотал он, с удовольствием, прикладываясь к захваченной (по впечатлениям) в плен ладони Луис.
— Здравствуйте, — пролепетала девушка. Ошеломление продолжалось. Возможно, не будь чувства так напряжены ночью и бессонницей, она бы себя ощущала иначе, но сейчас её поражало всё. Отделаться от потрясения было не просто.
— Вы простите старому человеку такую слабость, как вас называть по имени? — торжественно спросил Логан.
— Старый… — явно ревниво проворчал откуда-то со стороны Дэниел.
— Цыц! — абсолютно довольный, прикрикнул старый Логан на него. — Мы ещё с тобой не поговорили насчёт твоего отсутствия, когда ты мне так был нужен, бродяга! А вы, моя леди… Позвольте представить вам человека, с которым, как он утверждает, вы однажды поговорили — недолго. Это мой старый друг — Эрик.
Девушка напряглась и кивнула, сейчас особенно отчётливо ощущая на лице все порезы и раны. Эрик же, слегка улыбнувшись, поклонился ей.
Старый Логан вдруг отставил руку назад и буквально выдернул из-за своей спины высокого, хрупкого на вид юношу лет шестнадцати. Почти мальчик. Если бы не затаённая улыбка и странное впечатление взрослости во внимательных карих глазах.
— А это мой не совсем родной, но горячо мною обожаемый внук. Прошу любить и жаловать — Рольф. Весьма и весьма нужный нам человек. Ну, приходится, конечно, считаться с тем, что он домосед и чаще сидит на дикой планете с диким названием Островное Ожерелье, чем старается помочь любимому тем не менее деду. Но мы же ему такое простим. Тем более по счастливой для некоторых случайности он гостил у меня именно сейчас и согласился сопровождать своего непутёвого деда в его деловой поездке.
При виде Рольфа Дэниел почему-то крепко сжал руку Луис. Она бросила на него удивлённый взгляд. Он почти горел странной надеждой, пристально глядя на этого мальчика. А мальчик, словно его тоже недавно разбудили, сонно (что было странно при его внимательных глазах) улыбнулся всем после напыщенной речи своего деда. Луис ещё успела подумать, как это — «не совсем родной внук», как мальчик подошёл к ней.
Девушка не успела ничего ни сказать, потому что не знала, что именно нужно говорить; ни сделать: Рольф, ни слова не говоря, поднял руку. Слегка раскрытая ладонь остановилась у пластыря на щеке Луис, не прикасаясь к нему, и замерла. Девушка только большим усилием воли не отшатнулась от этого жеста. А секунду спустя странное тепло хлынуло от ладони мальчика — так сильно, что поражённую кожу чуть не обожгло.
— Вы не бойтесь, — медлительно сказал Рольф. — Эта штука лечится. Не очень быстро, но убрать можно.
Он ещё немного подержал ладонь у застарелой царапины, стоя рядом с каким-то отсутствующим видом, словно что-то слушая. Как ни странно, но и старый Логан, и Эрик тоже молчали и с некоторой тревогой всматривались в мальчика. Даже Дэниел ничего не говорил. До девушки начало доходить: мальчик — целитель? А Рольф, как будто так и надо, скользнул ладонью, почти нежно прижав её к пластырю, остановил кончики пальцев на распухшей губе Луис и всё так же отстранённо спокойно сказал:
— Если не возражаете, завтра попробуем снять этот пластырь.
— А вы… умеете? — осмелилась спросить Луис.
— Немного. У меня тоже было химическое поражение кожи. Вытягивать такие вещи я научился в первую очередь. А у вас ещё и зверь хороший в этом отношении. Он поможет там, где не справлюсь я. — И он, скользнув взглядом по Дэниелу и рассеянно улыбнувшись что-то скрипнувшему ему в ответ Прести, ушёл из рекреации.
Старый Логан, как и все остальные, облегчённо вздохнул и сказал:
— Не смею тебя больше задерживать, моя милая Луис. Тебе надо выспаться и прийти в себя. Я рад, что мой внук внушил нам всем такую надежду. Так что, дети мои, спокойной ночи!
Последнее прозвучало почти как приказ. Дэниел молча взял девушку под локоть и повёл её снова к лифту. Молча — это значит, не считая еле слышного ворчания сквозь зубы: «Моя милая… Моя!»
— Но-но! — вслед ему самодовольно сказал Логан. — Поворчи мне тут ещё! Я старше — мне можно!
Чуть не бегом втащив Луис в лифт, дождавшись, пока двери не сомкнутся, Дэниел хмыкнул:
— Старому Логану так не терпелось похвастаться своим внуком!.. Будем надеяться, что мальчишка и впрямь хорош, как о нём говорят.
Луис не ответила: от усталости и обилия впечатлений она еле стояла на ногах и была благодарна Дэниелу, когда он снова привлёк её к себе… Вышли они на пятом или шестом этаже. Девушка уже не могла нормально воспринимать реальность. Шла, пошатываясь, ведомая за руку, пока не очутилась в спокойной комнате со встроенными шкафами и множеством штор не только с обеих сторон от высоких окон, но даже вкруг дверей. Луис бы, в её полудремотном состоянии, и не заметила их, если бы не обрадованный Прести. Счастливый дракончик немедленно принялся летать от шторы к шторе, цепляясь за ткань и азартно оглядывая громадное пространство для полётов.
Дэниел развернул девушку за плечи и подтолкнул к скромной двери.
— Умываться — первая!
Но умываться Луис не стала. Боялась намочить пластырь, недавно приклеенный. Быстро переоделась в домашнее из того, что прихватила во время побега, потом вспомнила и подошла к зеркалу. Саднившая трещинка на губе затянулась и была почти незаметной. Девушка осторожно потрогала всё ещё опухшую губу. Сил на удивление не осталось. На благодарность — тоже. Но, как ни странно, их хватило на ощущение, что, возможно, теперь она всё-таки будет счастлива.
Вернувшись в комнату, она только хотела сказать: «Следующий!», как поняла, что лучше промолчать. Дэниел сидел на кровати, ссутулившись и уперев руки в колени, низко опустив голову. Девушка подошла к нему тихонько и присела на корточки перед ним. Легко отодвинула в сторону лохмы волос. Спит… На улыбку сил хватило.
Выключив свет, Луис влезла на кровать, обняла Дэниела за плечи и мягко, откидывая на себя, положила его на кровать. Потом встала на пол и положила на кровать его ноги. Взяла приготовленное одеяло и укрыла его. После чего влезла под одеяло перед ним и свернулась калачиком — затаив дыхание, ждала, что будет. Ничего особенного: рука Дэниела шевельнулась, съехала к её животу. В следующее мгновение Дэниел прижал её послушное тело к себе… Свалился перед глазами Прести, сонно чирикнул и привалился к руке Дэниела. Луис уснула.
С трудом сдерживая смех, Луис делала вид, что не видит и не слышит, как Дэниел злится, пытаясь спрятать под узкий (модно в этом сезоне) пиджак смокинга поясные ремни с кобурами для пистолетов. Но только делала вид, что не смотрит. Ведь смотрела на него, почти не переставая: его постригли!! И это было так… дико! Девушка просто не узнавала этого мужчину! Аристократ, который появился, когда «от мраморной глыбы» отбили всё ненужное, как съязвил Эрик, пугал и притягивал Луис. Он казался выше и стройней того человека, которого она когда-то знала. Когда-то — это в далёком сегодняшнем утре. Он казался не таким ласковым, как был утром, и выглядел соответственно — высокомерным и недовольным по пустякам. И вот с этим человеком она вот-вот должна выйти к огромному количеству народа?
Сценобоязнь! Привет тебе, моя любимая фобия!
Прошла целая неделя, с тех пор как её перевезли в дом старого пирата Логана. Целая жизнь. За эту неделю девушке пришлось пережить столько, сколько она не переживала. Старый Логан заставил её вспомнить прошлое. Всё. Никогда бы Луис не подумала, что это прошлое, долгие годы прятавшееся в душе и в памяти и запертое там на потерянный ключ, выскажи его вслух, может выходить из человека страшным потрясением и неудержимыми слезами.
… Она задумчиво присела в кресло, снова вдёрнутая воспоминанием — теперь уже в недавнее, в разговор, сначала очень сильно похожий на допрос. Да, старый Логан допрашивать умел. Она сама не заметила, в какой момент начала откровенничать и рассказывать. Слёзы хлынули почти сразу.
Семья, потерявшаяся на просторах Содружества. Детство: те самые бедные районы; пьющий отец, которого за пьянку выгоняли со всех работ; потрясение, вызванное однажды пением имита в каком-то кабаке, куда мать двенадцатилетнюю девчонку устроила посудомойкой. Юность, когда хотелось петь, а гитары не было, и пела под караоке. И запоем читала стихи — все, что нашлись в районной бедняцкой библиотеке и в Сети, потому что хотелось сочинять и петь свои песни. А в очередном кабаке оставалась после смены домывать посуду, чтобы включить на свободе караоке и. отмывая кастрюли, петь, петь, петь… И какой-то добрый дядечка услышал её пение, а дальше — как в сказке: предложил за его счёт поступить в детскую музыкальную школу, а потом и на частные курсы по вокалу. Дядечка оказался из концерна. Частью концерна оказались музыкальная школа и частные курсы, где училась и Тайра. И если сначала у дядечки и было намерение вырастить из босячки певицу, то случай — авария — перебил это намерение, и на сцену вышла Тайра — с голосом Луис.
В комнате, где они ожидали, когда их позовут, раздался сухой треск — и сочный мат Дэниела. Луис взглянула: он порвал ремень, слишком сильно затянув его.
— Извини, — раздражённо сказал Дэниел. — Что-то я слишком нервничаю.
— Ничего, я потерплю, — снова с трудом удерживая губы, чтобы не разъехались в самом настоящем смехе, отозвалась Луис.
Он немедленно взглянул на неё — на странные нотки в голосе среагировал? И жёсткие глаза мгновенно потеплели. Девушка смущённо опустила голову. Она всё никак не могла привыкнуть к длинному тёмно-красному платью, которое ей предложили (приказали — после её испуга при взгляде на него) надеть на торжество. Слишком роскошно. Слишком декольтировано. Слишком… Дэниел велел ей забыть об этом слове, пока она рядом с ним. По его мнению, она в этом платье идеальна.
Торжество придумал старый пират. Ухмыляясь, как зловредный кот, сожравший не только птичку, но и золотую рыбку, он высказал:
— Деточки мои! Знаете ли вы, что в нашем деле самое главное? Правильно — не знаете. Поверьте старому пирату: в таких случаях, как ваш, главное — это тщательным образом спланированная провокация. Так дайте старому человеку порадоваться игрушке, с которой он давно не игрался.
Провокацией сделали шикарное празднество, для своих — устроенное в честь возвращения блудного сына, то бишь Дэниела, к родным пенатам — в аналитическую фирму Эрика. А для всех официально приглашённых — решено отметить его день рождения как любимчика и дальнего родственника старого Логана. Распиаренный местными СМИ приезд старого пирата на Лию вызвал множество толков в столице планеты. В его временный дом наносили визиты все, кто считал нужным напомнить Логану о себе или попытаться пролезть в его друзья или хотя в хорошие знакомые. Не остались в стороне и руководители и хозяева концерна, чьей рабыней официально оставалась Луис.
Так что через неделю после приезда пирата светская и руководящая верхушка лийской столицы получила приглашения от старого Логана. Одними из первых приглашения получили руководители концерна, принцесса сцены Тайра и её жених. Все они поспешно ответили, что будут обязательно.
Старый Логан людоедски ухмылялся и потирал руки. А в доме солидно готовили тот самый рекреационный зал для проведения празднества.
Однажды, за два дня до празднества, совершенно ошеломлённая происходящим Луис осмелилась спросить, как же она сама появится на этом празднике, если там будут те, кто имеет на неё право из-за бессрочного контракта. А вдруг её заставят уйти вместе с ними? Вдруг вмешают полицию? Старый Логан ответил очень ласково — у девушки создалось впечатление, что он с трудом удержался, чтобы не погладить её по голове:
— Луис, ты в моём доме. Ты будешь под руку с Дэниелом. На публике. Неужели ты думаешь, что кто-то из этих господ вообще осмелится подойти к тебе, чтобы заявить на тебя права собственности? Девочка моя милая! Оставь все эти мысли и наслаждайся праздником. А уж старый пират (теперь он ухмыльнулся точно, как старый бойцовский кот!) сумеет как следует воспользоваться ситуацией!
За эту неделю «почти внук» старого пирата привёл лицо Луис в порядок. Рольф приходил в комнаты Луис и Дэниела, когда Дэниела не было: тот занимался подготовкой к празднеству, заодно вникая в дела Эрика и постепенно снова вживаясь в его агентство. Дэниел знал о посещениях Рольфа, но никогда не спрашивал о них. Луис сама ему рассказывала о медитациях, которые проводил с нею мальчик. А порой жалела, что Дэниел не успевает заниматься вместе с ними. От страшной царапины на лице осталась лишь неровная полоска бледной, в отличие от ранее здоровой, кожи. Причём, если Рольф сам исцелил Луис разбитую губу, то в лечении застарелой раны помогал Прести. Дракончик очень удивился, когда мальчик осторожно положил его на лицо лежащей Луис, но, когда Рольф принялся проводить над ним какие-то манипуляции ладонями, притих. И потом девушка только с изумлением ощущала, как саднит кожу, пока царапина стягивалась концами кожи.
Выслушав Луис, как Прести однажды помог Дэниелу, но не смог помочь ей самой, Рольф объяснил, что дракончику было не по силам справиться с тем химическим веществом, которое было внесено в кровь и кожу её раны. Только используя Прести как катализатор, можно было повлиять на выведение химии из организма.
— Луис, — обратился к ней Рольф на последнем сеансе, — Дэниел знает, кто в последний раз ударил тебя?
— Да. Хотя я не говорила.
Мальчик спокойно кивнул, но почему-то у Луис создалось впечатление, что Рольф действует в паре с дедом и что это старый пират велел мальчику узнать, сказала ли девушка Дэниелу про Горана.
Что это? Ещё одна фишка в игре старого пирата?
Пока Луис крепко усвоила следующее: старый Логан её в обиду не даст. Поэтому все его фишки она воспринимала спокойно.
… Дэниел наконец закончил собирать конструкцию из ремней и благополучно спрятал пистолеты в кобуры на поясной «сбруе».
— Луис, обними меня.
Девушка подошла, приподняв подол платья, встала перед мужчиной и обняла его.
— Интересно, с кем ты собираешься обниматься на празднике?.. Нет, пистолеты не чувствуются. А тебе так удобно?
— Удобно. А вот обниматься… — Дэниел улыбнулся, нисколько не смущаясь. — Повод нашёлся хороший — почему бы не попросить?
Зазвонил вирт.
— Кто это? — шёпотом спросила Луис.
— Эрик. Сказал, что скоро можно будет спускаться.
Громадный зал, куда Луис уже несколько раз заскакивала посмотреть, как он преображается в празднично сверкающий, встал перед глазами, и девушка чуть не съёжилась. Дэниел поднял ей голову, ласково взявшись за её подбородок.
— Трусиха…
— Тебе хорошо-о, — обеспокоенно протянула девушка. — А я как увижу их всех…
— А ты не думай об этом.
— Хм… А о чём мне думать?
— Ну, хотя бы обо мне.
— Эгоист.
— В свой день рождения я могу себе позволить эгоизм.
— У тебя… У тебя настоящий день рождения?!
Он наклонился и поцеловал её.
— Мало того что настоящий, — странно сказал он, — так я ещё сегодня получаю тако-ой подарок… В общем, подарок, — предвкушающе сказал он, и тёмные глаза потемнели ещё больше.
— Поздравляю, — неуверенно сказала Луис: странные интонации в его голосе насторожили её.
Она и так немного отстранённо воспринимала Дэниела, после того как ему пришлось постричься к празднику, да ещё он, с момента как все узнали о празднестве, вёл себя довольно странно. Пытаясь понять себя, она сообразила: ей легко было общаться с тем человеком, который жил в пустой комнате и был лохматым. Он был ей ровней. Такой же, как она: был бедным, как церковная крыса, и старательно пытался выжить в этом мире, порой вступая в настоящий бой с ним.
Этот же мужчина, с надменным взглядом опасных глаз, освободившихся от завесы волос, был ей непонятен. И девушка была рада, что его преображение произошло только сегодня. Она надеялась, что сможет за эти часы привыкнуть к нему. И даже найти в нём своего Дэниела. И робко радовалась, что она ему ещё нужна. Хотя этот страх был, наверное, смешон ему, выскажи его Луис.
Она вздохнула, забывшись, и он мгновенно поймал этот вздох.
— Что?
— Я постараюсь не бояться.
— Если тебя беспокоит наш выход, то вспомни, что в зале в большинстве своём будут наши. А это опытные охранники.
— Тогда, — помедлив, сказала Луис, — зачем тебе пистолеты?
— Когда оружие при мне, я как-то больше ценю человеческую жизнь, — философски сказал Дэниел, всё ещё не отпуская её уже из своих объятий.
Они стояли в середине своей маленькой гостиной, и Луис со странным смущением чувствовала его горячую ладонь на своей непривычно оголённой спине.
— Дэниел, ты знаешь обо мне многое, — задумчиво сказала девушка, вспоминая, как он сидел в укромном уголке, когда старый пират допрашивал её. — А я о тебе ничего. Это нечестно. Кто ты? Есть ли у тебя родные? Я помню, как ты сказал, что у тебя нет братьев и сестёр. Но родители? Есть ли у тебя родители? Извини, если задаю такой вопрос. Может, родители твои давно… Ну…
— Мои родители занимаются космическим кораблестроением, — спокойно отозвался Дэниел. — Они не владельцы корпорации, но довольно богатые люди. Я оказался уродом в своей семье — не захотел заниматься семейным бизнесом, как это делали все остальные, а кузенов и кузин у меня достаточно. Мне хотелось больше заниматься чем-то более зримым, чем мои родители. Поэтому я предпочёл однажды уйти, а потом в прямом смысле меня подобрал Эрик. Он выяснил, что у меня всё-таки есть мозги, и устроил работать в свою фирму.
— А подобрал — это как?
— Я только-только начал свою карьеру в бойцовском мире — в боях без правил. Тренер у меня был не ахти. Держался я в основном за счёт собственной интуиции, как надо драться. И заодно оказался неплохим психологом: заранее мог определить, как будет держаться со мной противник. Но однажды мне не повезло: именно Эрик выставил своего бойца против меня. Я продержался раунд. В начале второго боец Эрика сделал из меня котлету. Потом Эрик объяснил, что всему виной именно мой внутренний психолог: я заранее понял, что этот боец лучше меня, настроился на поражение, поэтому и проиграл. А поскольку мой тренер, по совместительству и мой агент, после того что увидел на носилках, отказался от меня, то Эрик забрал меня к себе и поместил в больницу, где обычно лечили его ребят. Ну… А потом — по накатанной: тренировки, восстановление, постепенное введение в фирму. Это он узнал, кто мои родители. Эрик не считает, что природа отдыхает на детях гениев. Он считает так: мозги есть — надо использовать. Так что ничего особенного я собой не представляю.
Девушка осторожно прижалась щекой к его груди. Для неё Дэниел теперь всё равно станет человеком на расстоянии, когда она узнала его лучше. Она — из семьи постоянно бегающих в обязательные школы, потому что на хорошие денег не хватает. У него наверняка образование есть. И не только школьное. Он же ушёл от родителей уже в сознательном возрасте… Но пока он с нею…
И снова затаённая мысль: говорить ли ему о ребёнке? А если он решит, что таким образом она хочет привязать его к себе? Господи, сколько сомнений!..
— Нам пора, — прошептал он прямо ей в волосы.
— Пора, — согласилась она и не пошевельнулась.
Тогда он слегка отстранил её от себя, заглянул в карие глаза.
— Ты — со мной, — напомнил он. Взял её за руку и повёл в лифт.
Им предстояло спуститься на третий этаж. Глядя на зеркальные стены лифтовой кабины, Луис видела высокую молодую женщину, которая выглядела слишком, по её мнению, красивой. Видела собственное лицо — и невольно вглядывалась в щёку, кожа которой сейчас слегка припудрена одним цветом. И ни одного следа бывшей царапины. Чуть пожалела, что на плече нет привычной тёплой тяжести: Прести остался в их комнатах. Он как будто понял, что сегодняшним вечером лучше не сопровождать хозяйку и остался шнырять вокруг аквариума, который дня три назад Дэниел принёс из каких-то других комнат. Это после слов Луис, что иногда занятия медитацией напоминают рассматривание рыбок. Так что Прести получил настоящий подарок: от созерцания рыбок он приходил в такой восторг, что то и дело прыгал к аквариуму, чтобы «помедитировать» перед ним.
Лифтовая кабина остановилась.
Луис глубоко вздохнула. Дэниел велел ей:
— Взгляни на меня! Я твоя охрана!
И, быстро наклонившись к ней, коснулся её губ.
— И! Виновник торжества — Дэниел! — прокричал ликующий голос.
Ошеломлённая от неожиданности Луис открыла глаза.
Гудящий многими голосами рекреационный зал будто ворвался в кабину.
Музыка, свет, смех и говор — всё сплелось в неожиданно праздничный мир, в который Дэниел и ввёл девушку. Чуть позже выяснилось, что Луис всего лишь нужно послушно шагать туда, куда поведёт её Дэниел, под руку с которым она шла. Здороваться с теми людьми, с которыми он здоровался. А потом стало ещё легче: Дэниел подвёл её к старому пирату, который очень одобрительно отозвался о её платье и о ней самой. Рольф, привычно державшийся в тени своего громогласного деда, улыбнулся ей, а глаза Эрика так скользнули по её фигурке, что Дэниел вдруг нахмурился и почти силой увёл бы её подальше от своего непосредственного начальства, если бы начальство не остановило его.
— Дэниел… — предостерегающе сказал Эрик, еле заметно скашиваясь куда-то в сторону. Набычившись, Дэниел остался возле старого пирата.
— Мой любезный друг! — промурлыкал старый Логан. — Я просто мечтаю представить вам моего юного друга и соратника Дэниела и его очаровательную спутницу!
— Держись, — прошептал Дэниел и властно повернул девушку к человеку, с которым столь высокопарно говорил старый Логан.
Луис подняла глаза. Перед нею, не менее ошеломлённый, чем она, стоял её недавний куратор. Тот самый, который своей волей убрал из дома Тайры Биргера, а потом нанял Риту. Единственное, чем отличалось её состояние от состояния куратора, было в том, что она предполагала его увидеть. Но куратор совершенно не думал, что может встретить её здесь.
Придя в себя, он первым делом коротко поклонился ей, словно незнакомой, и перевёл испытующий взгляд на старого пирата. Тот улыбнулся — своей кошачьей, всепобедительной улыбкой. И все краски мгновенно схлынули с лица куратора. Луис ещё не понимала, что происходит. Зато, кажется, понимали все, стоящие рядом с нею мужчины. Потому что Эрик вдруг стал смотреть слегка свысока на куратора. Потому что старый Логан улыбался всё обаятельней. Потому что Дэниел вдруг прижал её к себе — и очень крепко. А потом сверху вниз (она это отчётливо услышала в его голосе — это нечто сверху вниз) Дэниел сказал куратору:
— Позвольте мне тоже представить — и не просто мою спутницу, но и невесту!
Куратор, бледный, но взявший себя в руки, быстро оглядел мужчин, стоявших полукругом, в середине которого оказалась Луис, спокойно сказал:
— Рад знакомству, леди.
Не знающая этикета, Луис слегка присела, повторяя за теми киногероинями, которых видела на вирт-экранах, и спокойно же ответила, хотя ей хотелось немедленно затащить куда-нибудь в тёмный угол Дэниела и допросить на предмет его последней фразы: кто она ему?! И почему она раньше об этом не слышала?!
— Весьма рада знакомству с вами!
— Мы с Луис пойдём поздороваться и с остальными гостями, — обратился Дэниел к старому Логану, одновременно кивая довольному Эрику, — а вас, — он насмешливо посмотрел на куратора, — оставим в приятном обществе.
И, крепко взяв Луис под локоть, повёл её дальше.
Девушка шагала, как манекен. Во всяком случае, чувствовала себя таковым. Ноги, внезапно одеревеневшие, переставлять приходилось с большим трудом. Нет, чего-чего, а встречи с куратором, подстроенной старым Логаном, она точно не ожидала. Возможно, боясь её страха перед хозяевами, устроители празднества и не сказали ей, с кем в первую очередь ей придётся хоть и коротко, но общаться здесь. Потрясение, вызванное двумя противоречивыми впечатлениями: от объявления её невестой Дэниела и от встречи, в сущности, с её полноправным хозяином, — было ошеломляющим. Наконец она постепенно пришла в себя.
— Так с кем мы ещё должны поздороваться? — спросила она, едва переведя дух, решив, что про невесту она спросит чуть позже.
— Угадай с первого раза, — предложил Дэниел, буквально таща её сквозь довольно плотную толпу.
— А это обязательно? — жалобно спросила Луис.
— А тебе не хочется увидеть её лицо в этот момент? — спросил, оглянувшись на неё, Дэниел.
Оглянулся с такой хулиганской улыбкой, что она вдруг подумала: а почему бы и нет? Есть несколько причин. Она не может подарить ему ничего на день рождения. Ему же очень хочется, чтобы она заглянула в лицо опасности и не струсила. Чем не подарок? Если она может сделать так, чтобы он был доволен, чтобы он получил удовольствие в этот день, то почему она должна сопротивляться? Приободрившись при этой мысли, она уже сама поспешила за ним. Почувствовав, что тащить её за собой стало легче, Дэниел снова обернулся к ней и удивлённо поднял брови при боевой настроенности.
— Мне это нравится, — бросил он.
— Мне — не очень, — отозвалась девушка, — но если так задумано…
Если бы она знала, что именно было задумано… Старый Логан и Эрик задумывали, вообще-то, одно. Но как чуть позже выяснилось, Дэниел решил кое-что в их задумке подкорректировать. Для чего и торопился встретиться в толпе с принцессой эстрады и её официальным женихом.
— Ну? Что? Готова увидеть их?
— Готова! — выдохнула Луис.
Он буквально выдернул её из толпы. Или толпа так внезапно расступилась? Она успела встать с ним совсем рядом. Он успел обнять её за талию.
Улыбающаяся Тайра оглянулась и развернулась, потянув за собой Горана. Сначала она вспыхнула от удовольствия при виде импозантного Дэниела, который поздоровался с нею первым. Затем она узнала Луис.
Сквозь толпу Дэниел тащил её за собой, поэтому, когда они встали и он обнял её, чтобы она не боялась, он оказался всё же чуть впереди. А может, не оказался. Может, специально встал на полушаг вперёд. Защитить её. Прижатая к его плечу, она чувствовала, как стучит сердце, — и не понимала, чьё — его? Её?
Тайра уставилась в её глаза и остолбенела. Луис видела, как её яркая улыбка будто медленно расплавляется, и лицо превращается в маску безучастия. Легко. Тайра всё-таки светская дама. Умеет держать себя в руках.
Горан. Он взглянул на Дэниела, мельком мазнув по Луис взглядом человека, который, привычный к светскому этикету, обязательно будет ждать, что со своей спутницей в подошедшей паре его познакомит именно мужчина. Взглянул на Дэниела — но не увидел. Потому что, уже забыв о Дэниеле, неприлично, как и Тайра, уставился на девушку, за мгновения краем глаза ухватив знакомые черты. Луис сама не заметила, как попыталась отпрянуть от этого жёсткого взгляда постепенно узнающих её глаз. Только сразу наткнулась на руку Дэниела. Жёсткую. Надёжную.
Испуганно взглянула на него. Он ещё улыбался — только эхом. Словно забыв, что улыбаться необходимо. И смотрел только в глаза Горана. И Луис снова взглянула только на Горана. Почему именно на него смотрит Дэниел? И пауза затягивается слишком… неприлично. Даже она, не знакомая со светскими условностями, понимает это. Что? Что в этом Горане для Дэниела? А сам Горан смотрит на неё уже так, словно не растерян, а просто недоволен: отобрали ту игрушку, которая нравится ему. Которая уже принадлежала ему. Которую он лишь на миг выпустил из рук, а она взяла — и сбежала.
Зрачки в глазах Горана дрогнули так, что только пристально наблюдающий за его взглядом смог бы это заметить. Например, Дэниел.
Луис встревоженно следила за обоими, уже забыв о Тайре. Что-то происходило между мужчинами. Но что? И куда сместился взгляд Горана? И — вдруг поняла. На её щёку.
В следующий миг Дэниел деловито высвободил свою руку, которой обнимал её талию, и отодвинул Луис чуть назад. Секунда — на шаг вперёд. Между Гораном и им теперь два шага. И — доля секунды на стремительное движение…
Промелькнувший в этом коротком движении кулак, наверное, не рассмотрел никто. Уж Горан точно не успел среагировать на него. По мнению ошарашенной Луис, он даже не увидел движения.
Общий вопль присутствующих отметил падение Горана: он падал спиной назад, едва не свернув себе шею, потому что кулак Дэниела врезался в его скулу.
Внезапно Дэниел сильно прыгнул следом, за падающим мужчиной, причём почти одновременно. Следующим ударом — ногой! — перевернул в воздухе не успевшее упасть на спину тело, рухнул на него — вместе с ним — сверху, рядом, на колени, заломил упавшему правую руку за спину. Дёрнул как-то странно… Сначала Горан застонал от неловко подвёрнутой руки. А затем, после рывка Дэниела… Только прорвавшимся болезненным воем в пол Горан заглушил поначалу показавшийся каким-то простеньким звук в ошеломлённой тишине — хруст сломанной кости.
Будто по сердцу — этот хруст. Луис почувствовала, как у неё кровь отлила от лица… Она словно прочувствовала ту боль, которую почувствовал Горан. Почувствовала несмотря ни на что.
Вокруг воцарилась тишина. Всего лишь в маленьком круге людей, наблюдавших эту схватку. Где-то, совсем рядом, люди говорили, смеялись, окликали знакомых… Правда, какие-то совершенно не растерявшиеся люди деловито снимали упавшего Горана, воющего от боли. Снимали так, что даже Луис стало стыдно за их расчётливость…
Первой пришла в себя Тайра. Вскрикнула. Но только от неожиданности. Схватилась руками за свои щёки. Попятилась, с ужасом глядя на обернувшегося к ней Дэниела… Странный взгляд — вдруг тревожно подумалось Луис. Почему она так смотрит на Дэниела, словно только-только узнала его?! Или они были знакомы ранее?.. Почему она смотрит на Дэниела, а не на своего официального жениха? Ведь, по сути, она должна больше всего беспокоиться именно о Горане!
Но Тайра всё пятилась, не отводя узнающего взгляда от Дэниела, — и вдруг с визгом развернулась и поспешно бросилась прямо в толпу отпрянувших в сторону людей.
Дэниел наконец разогнулся от неподвижно подвывающего, схватившись другой, здоровой рукой за сломанную Горана — он уже сидел на полу, и спокойно огляделся.
Суматоха началась страшная: люди после секунд, в течение которых вникали в происходящее на их глазах, в ужасе кинулись в стороны. С трудом очнувшаяся от оцепенения Луис тяжело шагнула вперёд, дёрнула за рукав Дэниела, всё ещё стоящего над Гораном — сморщив рот в холодной усмешке, и потащила его за собой изо всех сил.
— С ума сошёл! — шептала она, то и дело оглядываясь на Тайру, которая снова появилась посреди толпы, но так и не подумала помочь Горану, а только смотрела им вслед. Но и девушке было не Тайры. Она всё видела перед глазами падающего Горана, высокого, широкоплечего, выглядевшего гораздо мощней Дэниела. Но видела не то, как Дэниел сломал ему руку. Видела — его щёку, мгновенно окрасившуюся красным, словно брызнувшую красным.
— Всё, хватит, — самодовольно сказал над её головой Дэниел и сам вцепился в её руку и поволок — куда? Девушке было всё равно, лишь бы подальше от разыгравшегося на месте инцидента бедлама, где все кричали и шарахались, но упрямо лезли узнавать: а что, собственно, произошло?
А ей было плохо. Начались привычные и оттого пугающие признаки фобии, когда тошнит, когда стены едут на неё, хотя где, какие стены? Их и не видно кругом!
— Куда ты меня тащишь? — Девушка почти бежала за Дэниелом — закрыв глаза.
Но Дэниел уже ввернул в коридор — после поворота Луис глаза открыла, почувствовав, что крику меньше, а значит — и людей вокруг мало. А открыла — обрадовалась до облегчения: в коридоре пусто! А Дэниел втащил её в какую-то небольшую комнату, где отпустил её руку и быстро зашёл в ещё более маленькое внутреннее помещение. Луис и не подумала оставлять его без внимания. Закрыв рот, уже злая, перепуганная, возбуждённая, она ворвалась следом — лишь бы не оставлять его.
Он, снявший пиджак, в рубашке, по поясу и плечам перекрещенной ремнями с пистолетами, стоял и спокойно мыл руки под звенящей струёй воды из небольшого крана. Только начал мыть. Поэтому Луис увидела, как падает и разбивается о раковину розовая вода. А потом подошла ближе и увидела его пальцы. Сначала не поняла: он же никогда не носил колец! Поняла, когда он подставил под струю именно кольцо — тонкую полоску, слегка ребристую, и начал смывать с него кровь. Он надел кольцо специально!.. А ещё чуть позже до неё дошло, почему он сломал руку её обидчику. Именно правой Горан ударил её!..
— Дэниел… — медленно сказала она.
Он обернулся к ней, вытирая руки и оценивающе глядя на неё. Открытое из-за модной стрижки лицо чуть высокомерное. Но нет. Не спокойное. Возбуждённое, азартное — и довольное!.. До чёртиков!
— Если ты будешь ругать меня…
— Дэниел, — сказала она, и он замолчал. Она проглотила ком, вставший в горле, и, вздрогнув, выговорила: — Дэниел, я люблю тебя… Правда.
Бумажное полотенце выпало из его рук. Он шагнул к ней. Луис вскинула руки: только бы остановился, только бы она сумела выговорить, прежде чем…
— Пожалуйста. Подожди. Мне надо договорить, потому что я потом буду… опять думать, сказать — не сказать… Дэниел, я… я беременна. Второй месяц заканчивается.
Выговорила — и смотрела теперь, как успокаивается его лицо — от счастливой улыбки к задумчивости. Смотрела и ужасалась: зачем?! Зачем сказала?!
Но Дэниел всё-таки шагнул к ней и обнял, прижал к себе, а потом сказал:
— Луис, я очень благодарен, что ты сказала о беременности именно сейчас.
— Почему? — спросила она в его рубашку.
— Ну, Эрик бы ругался, если б я этого Горана убил. А знай я раньше, что ты… И он тебя… Я б его точно прикончил. И, Луис… Я тебя люблю. Как только закончится вся эта заваруха… — Он вздохнул и мечтательно сказал: — Как только она закончится, мы поженимся. Ты знаешь, что мне подарил старый Логан на день рождения? Дом на окраине. Мы там немного поживём, а потом переедем.
— А почему переедем?
— Чтобы быть ближе к месту моей работы. — Он склонился к ней поцеловать — дотронуться губами до её рта. — Если бы ты не сказала о своей беременности, я бы тоже ничего не сказал тебе. Так вот учти… Мы живём в этом доме, потому что ждём гостей. И если сначала, по плану старого Логана, я должен был оставить тебя в этом доме в одиночестве — вроде как уехал на время, то теперь оставлять не буду. Мы будем вместе там жить до тех пор, пока всё не выяснится.
— Ничего не понимаю, — призналась Луис, — но если ты так говоришь, то мы будем там жить.
— А ничего понимать и не надо, — спокойно сказал Дэниел. — Ты будешь придумывать и записывать свои песни — запись я тебе обеспечу. Будешь заботиться о себе, чтобы нашему ребёнку было хорошо, а я буду заботиться обо всём остальном. Согласна?
— Согласна, — задумчиво сказала она.
А он хмыкнул, покачал головой.
— Ребёнок… Надо же… Ребёнок. — И ещё сильней прижал её к себе.
А она стояла, уткнувшись в него, тёплого, надёжного, но непредсказуемого, и озадаченно думала, что чувствует себя настоящей дикаркой, потому что ей нравится, что Дэниел так поступил. Что ударил Горана. Что сломал ему руку. Цивилизованные люди — они оба, она и Дэниел. Но он поступил, как дикарь. А она чувствует дикарскую радость из-за этого. Фу… Лучше не думать… Но… Ей понравилось, что он это сделал!!
Естественно, возвращаться в зал рекреации они не стали. Поднялись к этажу, на котором собрались наблюдатели из группы Эрика. Причём поднялись своеобразно: только вышли в коридор, как Дэниел, словно так и надо, легко подхватил Луис на руки. И пронёс по двум лестницам. Наверху второй лестницы их встретил сам Эрик.
— Я же просил, — безнадёжно сказал он.
Луис украдкой взглянула на него и снова спряталась, повернувшись к рубашке Дэниела, сжалась на его руках. Лучше любоваться белой тканью, чем смотреть на недовольного Эрика. Глаза у него страшные и так — светло-зелёные, а уж когда злится, так вообще ледяными становятся.
— Просил? — над головой Луис повторил Дэниел. — Если б твою девушку ударили, тоже реверансы разводил бы перед обидчиком? Хотя о чём это я? — насмешливо спохватился он. — Насколько я помню, ты вообще…
— Всё, всё, всё! — поднял руки Эрик, и глаза стали обычными, успокоенно-насмешливыми. — Хорошо. Я сделал ошибку. Личное всегда превыше всего. Понял. Идите, отдыхайте… Кстати, вирт-видео с Гораном уже в Космосети — вместе с сопроводительными текстами. Скандалы в благородных семействах так редки. Так что журналисты, приглашённые на твой день рождения, Дэниел, остались счастливыми.
Дэниел как-то свысока усмехнулся на последнее.
Отдыхать для Дэниела — подойти и сесть в одно из кресел у пульта с верхним вирт-экраном. Луис каким-то естественным образом очутилась у него на коленях. Девушка смущённо глянула по сторонам — на соседей, которые приветливо кивнули ей и снова уставились в вирт-экраны, наблюдая за происходящим в рекреации.
— И что теперь будет? — шёпотом спросила Луис, прислонившись к плечу Дэниела.
— В зале, как видишь, всё уже тихо и благопристойно, — ощерясь своим привычным крысиным оскалом, откликнулся Дэниел. — Этого с… сына унесли, а Тайре в сопровождающие подсунули симпатичного мальчика из хорошей семьи, с которым не зазорно гулять до конца вечера. Хочешь посмотреть, как это сделали?
— Нет.
Она и правда не хотела. Сейчас хотелось одного: посидеть в тишине и в покое и прийти к согласию с собой. Только вот в чём?.. Может, зря она призналась Дэниелу, что любит его? Он ведь сам признался, что не семейный. Не домашний… А ей не хватает именно этого? Или она неправильно понимает этого мужчину?
А ещё мысли метались вокруг проблемы: а если сейчас в зал ворвутся вызванные гостями полицейские? А если будет драка между охраной старого пирата и полицейскими? А если родные Тайры или Горана напишут заявление на Дэниела?
Додумать Дэниел не дал. Она полулежала на нём, чуть касаясь его головы. Он, не глядя, мягко повёл по её щеке своей — погладил ли, приласкался ли, и спросил:
— Ты очень испугалась, когда увидела Тайру?
— Не знаю. Дэниел, а если вмешается полиция? Ты ведь, как это называется, увечье ему нанёс. Старый Логан сможет защитить тебя?
— Всё разрешится строго между домами Горана и старого Логана, — уверенно сказал Дэниел. — На уровне слухов, конечно, разойдётся история о том, как на празднестве побили Горана, но полицию вмешивать никто не будет. Слух будет завязан на ссоре перепившей на празднике молодёжи. Так что, пока нет заявления, нет и повода бояться.
— Значит, мы спускались только для этого?
— Нам придётся ещё раз спуститься. Старый Логан должен объявить о подарке. Его щедрость должна быть услышана твоими хозяевами. И тогда мы их поймаем. Не побоишься выйти ещё раз?
— Рядом с тобой — нет, — храбро сказала Луис. И не выдержала — спросила: — А как мы их поймаем? Они придут к нам в дом?
— Примерно на это мы и надеемся.
— Дэниел! Старый Логан зовёт на выход! Иди, одаряйся, — насмешливо сказал Эрик.
Стараясь успевать за Дэниелом, который снова тащил её за собой, Луис, припомнив путь в рекреацию, попробовала удовлетворить любопытство:
— А почему ты назвал меня невестой?
— Чтобы поторопить с выводами твоих хозяев.
Луис помолчала, сообразила: он говорит о провокации, задуманной старым Логаном. Ну, ладно. Более подробно она расспросит его потом. А сейчас…
— А почему Эрик перебил тебя, когда ты начал что-то про личное говорить?
— Старая история. Эрик её вспоминать не любит. Но за свою жену он чуть не убил несколько человек. Чуть не в припадке бешенства.
Девушка даже не поверила: суховатый Эрик — и такие эмоции? Или он так хорошо держит себя в руках? Остепенившись?
Второй выход начался с дрожащих коленей. Луис себя уговаривала быть спокойней, но все уговоры были впустую. Ей казалось, что собравшиеся гости прекрасно знают и кто она, и почему Дэниел подрался с человеком… Даже не подрался — избил.
Повезло. В самый последний момент, на выходе из коридора, к ним присоединился Рольф. И встал не позади, по привычке, которую успела за ним заметить девушка, а сбоку, да ещё, будто машинально, подставив ей и свою руку, чтобы она положила ладонь на его локоть. Так и получилось, что вышла она в зал, держась сразу за руки двоих мужчин. И — больше не дрожала.
Торжественная часть празднества, когда старый Логан вручил Дэниелу в подарок дом, прошла как-то мимо внимания Луис. Тайра оказалась снова рядом, напротив, и почти прожигала её своим взглядом, бесстрастным и уничтожающим. Так что руки двоих мужчин оказались кстати.
Уже в коридоре, поняв, что Рольф собирается оставаться рядом, она спросила:
— Рольф, почему ты решил сопровождать нас в зал?
— Предвидение сработало, — спокойно ответил мальчик. — У меня бывает такое: иной раз чувствую, что необходимо что-то сделать. — И в свою очередь спросил: — Вы ещё будете выходить к гостям?
— Скорее — нет, — сказал Дэниел. — Хватит. Помелькали. Теперь там и без нас весело. Луис, возвращаемся в свои комнаты?
— Но вы ведь сразу спать не пойдёте? — встревожился Рольф. — Мне бы хотелось немного пообщаться с Прести. Луис, где ты нашла такого зверя?
— На Кэссии, — вздохнула девушка, поднимаясь между мужчинами к комнатам. — Там считают, что все эти зверушки что-то наподобие крыс, и старательно истребляют их.
Лицо мальчика аж перекосило, когда он услышал последнее.
— То есть их осталось очень мало?
— Наверное — да. Мне было как-то не до зверушек, — извиняющимся тоном сказала Луис. — Жизнь на Кэссии была такая, что сразу закружило в событиях. Да и работы там была довольно много. А что?
— Придётся или устраивать там организацию по защите животных, или вылавливать все оставшиеся экземпляры, — задумчиво пробормотал мальчик.
Они вошли в комнаты Дэниела, и дракончик с писком бросился к ним, явно соскучившийся. Рольф немедленно присел — и Прести влетел в его подставленные ладони. Мальчик даже рассмеялся от удовольствия. Луис присела рядом.
Пока они тормошили дракончика и рассматривали его крыло, Дэниел быстро обошёл все комнаты, и девушка снова встревожилась.
— Дэниел! Что случилось?
— Маразм — вот что случилось! — недовольно сказал Дэниел. — У меня теперь сильное желание знать, что я защитил тебя полностью и во всём. Знаю, что наши комнаты внутренние. Даже окон нет. Так всё равно проверяю — на предмет безопасности.
Рольф улыбнулся Луис. И шёпотом спросил:
— Это он узнал про ребёнка?
Сначала удивлённая, Луис всё-таки кивнула. И Рольф знает!
Интересно, знает ли старый пират?
— Дед не знает.
Странно. Рольф угадал, о чём она думает. Но как? Догадается ли мальчик, что ей хочется узнать, каким образом он понял, о чём она подумала?
— Он бы не послал беременную женщину на такое дело.
Догадался.
— Ты о многом догадываешься?
— Я многому научился. Меня учит шаман с планеты Островное Ожерелье. Луис, как ты думаешь, смогу ли я найти себе такого дракончика на Кэссии?
— Не знаю, Рольф. Я даже не знаю, остались там вообще такие зверушки.
— О чём речь? — присел к ним Дэниел.
— Хочу такого дракончика. Дэниел, ты дольше жил на Кэссии. Есть возможность поймать ещё такого?
— Луис не ловила, — усмехнулся Дэниел. — Она вытащила беднягу из-под ног убивающих его бандюг. И он остался с нею из благодарности, что она принесла его ко мне. — И засмеялся. — Если честно, увидев его впервые и помня, что он считается крысой-мусорщиком, я хотел его выбросить. Но он лежал рядом с гитарным футляром — и я не решился решать за девушку, которая в это время сладко спала у меня на кровати.
— Придётся лететь самому, — заключил Рольф и встал, подбросил дракончика в воздух. — Мне такой нужен. — Некоторое время он следил за парящим по гостиной зверем, а потом сказал: — Простите, что обеспокоил. Мне пора уходить.
И ушёл.
— Странный мальчик, — заметила Луис.
— Пережил многое, — пожал плечами Дэниел. Только он хотел продолжить, как зазвонил его вирт. — Да!.. Прямо сейчас? Хорошо. А почему не до утра? Вот как… Ладно. — Он обернулся к девушке. — Луис, переодевайся. Мы сейчас поедем в подаренный дом.
— Хорошо, — отозвалась девушка и пошла было к гардеробу, но Дэниел окликнул её.
— Луис, и ты не хочешь даже спросить, почему такая спешка?
— Так почему же? — немедленно спросила она.
— В электронных тайниках концерна ребята Эрика нашли твой контракт и отслеживаемые адреса всех перемещений твоей семьи. Но ты говорила, что подписывала контракт. Он был бумажный?
— Да.
— Это хуже, но проблема всё равно не из неразрешимых. Старый Логан уже сказал, что концерн ему нравится. Так что, если найти бумажный не удастся, значит, старый пират покупает тебя вместе с концерном.
Луис представила, что кроется за этими словами, и призналась себе, что она, кажется, стоит довольно дорого. Дэниел тем временем подошёл к ней, чтобы она помогла ему снять ремни с кобурами. Развернулся встать спиной, и она обняла его за плечи и прижалась к спине.
— Ты что?
— Дэниел, я так счастлива! — призналась она, вспоминая, что он сказал ей об адресах семьи. Неужели после долгих лет она увидит своих родителей и брата с сестрой? Сейчас она и правда была счастлива — даже не из-за контракта, а именно из-за возможности увидеть родных.
Он только усмехнулся.
За ними, переодевшимися и уже собравшими вещи, прилетел вертолёт. Вместе с Рольфом, напросившимся к ним в гости (на деле — чувствовала Луис, из-за дракончика), они скоро очутились на площадке «своего» дома.
Только в этом доме Луис поняла, что здесь она будет в полной безопасности. Что этот дом — и в самом деле временное пристанище. И поняла это всё потому, что уже на площадке их встретила маленькая армия — люди Эрика, объяснил Дэниел.
Завтрак на троих (простите — на четверых!) довольно быстро перешёл в военное совещание. Потом перерос в обсуждение. Потом превратился в обычную беседу хорошо понимающих друг друга людей. Да и сам завтрак был очень интересен. Столовая комната находилась на первом этаже, куда и привёл Дэниел Луис, а затем пришёл и Рольф. Прести привёл себя сам: он то и дело кружил над головами временных хозяев временного пристанища и явно был доволен жизнью. Крыло уже зажило, и дракончик пробовал резкие повороты, взлёты и виражи.
Но куда лучше оказалось, что он уже приучен девушкой не приземляться на обеденный стол. Так что время от времени он всего лишь высовывал плоскую голову из-за края столешницы, стоя у кого-нибудь на коленях, и с живейшим интересом оглядывал содержимое тарелок. После чего — отработанно проникновенный взгляд в глаза людей: «Вы ведь не жадины, да? Вы ведь угостите вкусненьким одного маленького голодного дракона?»
Когда Луис обнаружила, что именно ей принесли, она некоторое время озадаченно смотрела на странное содержимое своих тарелок, а потом заглянула в тарелки мужчин и возмущённо сказала:
— Я тоже хочу бифштекс!
— Тебе нельзя! — с удовольствием сказал Дэниел. — У тебя диета!
— Что?!
— Старый Логан нанял для нас повара, который разбирается в таких вещах. Пока ты в положении, будешь есть то, что нужно будущему ребёнку. Жареное мясо — нельзя.
Луис поставила локти на стол, оперлась подбородком в ладони и задумчиво сказала, глядя на свою же тарелку:
— От Тайры я сбежала. Теперь думаю… Думаю…
Мужчины переглянулись. Рольф, неслышно смеясь, пожал плечами. Дэниел вздохнул и попытался уговорить девушку:
— Луис, всё делается, чтобы тебе было хорошо!
— Мне будет хорошо, — сказала девушка и прищурилась, присматриваясь, как бы поддеть вилкой кусок на его тарелке, — когда мои зубы вонзятся в этот, — она подцепила кусочек, — в этот маленький… Ммм… Но такой вкусный… — Дракончик уселся на её плечо и с интересом заглянул в её лицо. Луис вздохнула: — Вот видите! Даже эту малюсенькую слопать не удалось. Прести — и тот следит, чтобы я не переела. — И высунула кусочек между губами, чтобы дракончик видел. Прести немедленно, но аккуратно «поцеловался» с хозяйкой, вытаскивая предложенное.
Услышав новый смешок мальчика, Луис взглянула на Дэниела: тот сидел, забывшись, и, слегка открыв рот, с завистью смотрел на дракончика. Потом он перевёл взгляд на девушку. Через минуту она покраснела. Кажется, не будь за столом Рольфа, кормить продемонстрированным способом пришлось бы Дэниела.
Чтобы Луис забыла о потенциальном побеге, пришлось-таки накормить её тем, что хотела она. Когда принесли десерт, началось совещание.
— Дэниел, а как вы собираетесь меня освободить от контракта? — спросила Луис. — Если старый Логан сможет прибрать к рукам концерн — этот способ я поняла. Но вдруг что-нибудь пойдёт не так?
— Луис, ты неправильно говоришь, — серьёзно проговорил мальчик. — По отношению к деду слово «если» не звучит. Он просто такого не знает. Он приберёт концерн к рукам — и это абсолютно истинно.
— Ты так в него веришь?
— Нет. Я так его знаю, — улыбнулся Рольф.
— Тогда зачем мы здесь?
— Ждём визитов и попытки решить дело мирными путями. Судя по всему, один визит будет полуофициальный — насколько просчитали аналитики Эрика, а один-два — неофициальных. Причём только первый будет попыткой урегулировать дело без вмешательства суда. Но давить будут.
— Именно для этого нужна такая охрана?
— Мы не только ожидаем провокации. Противник тоже может от отчаяния учудить. Так что лучше быть готовыми ко всему. Правда, если ты заметила, охрану мы спрятали так, что теперь ты не увидишь никого из сторожей. И не увидит никто из гостей. Но тебя это волновать не должно, — встревоженно добавил Дэниел. — Это безопасно и ненадолго.
— Что требуется от меня? — деловито спросила девушка, прекрасно поняв его беспокойство: вероятно, теперь Дэниел всегда будет сверхбдительным, если дело будет касаться её и её положения.
— Быть спокойной, — твёрдо сказал Дэниел.
Рольф странно взглянул на него, потом скользнул взглядом по Луис и упёр взгляд в чашечку с мороженым. Потаённая улыбка так заинтриговала Луис, что она спросила сразу:
— Рольф, в чём дело?
— Хм… Луис, ты знаешь, что Тайра… точнее — отдел рекламы концерна, за день до твоего побега выпустил в Сеть клип с новой песней?
— Не знала, но такое часто бывает, — задумчиво ответила девушка. — Помимо песен из альбома певицам приходится выпускать и внеальбомные вещи, чтобы поддерживать интерес к себе и подкармливать своих фанатов. А что? Песню не приняли?
Если Рольф и хотел скрыть улыбку, то новость слишком сильно его распирала, и он улыбнулся, засияв.
— Твоя новая песня — чудо. Она мне очень нравится, как и всё, что я слышал раньше. Только вот… Фанаты Тайры ещё не отошли от недавнего скандала с микшером и теперь проверяют у профессионалов всё, что выходит у Тайры. В Сети известно, что ты беременна! Узнали по изменениям в голосе. — Мальчик смущённо улыбнулся двум совершенно обалдевшим физиономиям и добавил: — Они даже вычислили, на каком ты месяце. Тайре не позавидуешь. И я думаю, что Дэниел прав, когда сказал, что тебе надо быть спокойней. Ты узнала новость от меня. Так что… Это лучше, чем если бы зашла в Сеть и всё узнала бы сама.
А пока девушка, как и Дэниел переваривали новость, Рольф снова задумался и сказал, точно вспоминая:
— Мой учитель, шаман Скальный Ключ, однажды высказал: если в жизни человека события идут волной и в одном направлении, даже самый тупой должен понять, что происходит. Неужели Тайра до сих пор думает, что она сможет остановить лавину фактов, выкидывающих её из пригретого местечка?
— Тайра не тупая, — тоже задумчиво сказала Луис. — Она зашоренная. Она не знает настоящей жизни, потому что участвует в постоянной игре в звезду. Оторванность от реальности — это я хорошо видела, когда работала все годы на неё.
Дэниел заспорил с Рольфом. Кажется, мужчина не любил так называемой предопределённости, о которой мальчик упомянул как о лавине фактов.
Пока мужчины спорили и одновременно вполголоса обсуждали как практический пример теории Скального Ключа происходящее с Тайрой, Луис думала уже не о «певице». О Тайре она может думать сколько угодно. Потом. Теперь девушка твёрдо уверилась, что Тайра — это прошлое. Сейчас её больше интересовал и тревожил Дэниел. Навязчиво… Стрижка. Она превратила его в другого человека. Не закрытого. Открывшегося. Пропал бродяга, который зарабатывал на жизнь вышибалой в барах и в боях без правил. Появился образованный, из интеллигентной семьи аристократ. И кто она — рядом с ним. А… если не рядом? Если он остаётся с нею только из-за ребёнка? Луис ведь ему сказала о своих чувствах, а он… Размышляя, она машинально трогала пальцами почти незаметный след на щеке. «Почему он ничего не сказал о любви?»
Но все мучительные вопросы, заданные мысленно, прорвались в вопросе другом:
— А что будет со мной дальше?
— То есть? — обернулся Дэниел.
— Фанаты Тайры не примут меня. Что она… — Луис запнулась, мгновенно увидев перед глазами хрупкую, изящную фигурку, с тяжёлыми белыми локонами, спадающими ниже талии… И себя — незаметная, страшно перепуганная одним только сообщением, что нужно выходить на сцену или общаться с фанатами. Темноволосая. Обычная. Ни лица, ни умения держаться. — И что я? — уже со вздохом закончила она.
— Фанаты Тайры… — начал было Рольф, но Дэниел поднял руку, останавливая его.
— Для тебя это важно? — спросил он у девушки.
— Я ещё не думала… — Луис сглотнула, помолчала и спросила: — А правда, что будет со мной? Потом, когда я стану свободной?
— А как видишь свою жизнь ты? — спросил Дэниел, с интересом вглядываясь в её глаза. И она почувствовала этот интерес и поняла, что он не будет смеяться над её желаниями.
— Если свободной… Мне хотелось бы вернуться в бар Санни! — выпалила она. И чуть смущённо объяснила: — Я чувствовала себя у него счастливой. Пусть я останусь имита Тайры — мне всё равно. Зато не надо лечиться от сценобоязни. Не надо всяких заморочек с попыткой встать на место Тайры… Я не хочу участвовать в скандалах. Я хочу петь. Только вот…
Она сидела от него через стол, поэтому он легко дотянулся до её руки и сжал пальцы. Она заглянула в его тёмные глаза и затаила дыхание.
— Луис, я тебя так люблю! — ласково сказал Дэниел. — Если ты серьёзно хочешь вернуться к Санни, почему бы и нет? Мне вернуться на Кэссию тоже не составит труда: Эрик просто заменит мной своего агента на Кэссии. Да и жить мы будем в доме чуть побогаче. А в остальном — ничего не изменится. Ты не забывай о главном: я тебя люблю.
От неожиданности его вторичного признания Луис сама сжала свои пальцы, переплетая с его. Правда, когда он сказал, что ничего не изменится, его глаза странно блеснули. Но в этот момент она просто не обратила внимания… Вспомнит чуть позже…
А через час к их дому подъехала довольно представительная машина.
Как и обещали аналитики Эрика, представители концерна нанесли полуофициальный визит Дэниелу. Его полуофициальность заключалась в том, что Дэниела заранее не предупредили о визите.
Поэтому куратора, уже знакомого Луис, приняли быстро и тоже в неофициальной обстановке. Кабинет. Стол. Несколько кресел полукругом… Куратор — человек умный, помнила Луис. Он, сохраняя абсолютное спокойствие, присел в предложенное кресло и первым начал разговор.
— Наши руководители не понимают, что происходит, — начал он. — Почему-то у всех нас остаётся впечатление, что всё дело в Луис. Мы правы?
— Да, вы правы, — кивнул Дэниел и уточнил: — За маленьким исключением. Начиналось всё с Луис. Теперь старый Логан разохотился и считает ваш концерн неплохим приобретением.
— Стоит ли понимать, что, если мы расторгнем контракт с Луис, наш концерн выпадет из личных интересов старого Логана? — бесстрастно поинтересовался куратор.
— Почему с этим предложением вы пришли ко мне, а не к Логану? — светски переспросил Дэниел.
— Луис — начало и конец происходящего. Поэтому мы решили начать с неё. Так что вы скажете в ответ на наше предложение?
— Вы понимаете, что без своего руководства я не могу быть ответственным за любые свои слова?
— Да. Понимаю. Но я могу быть уверен, что вы передадите своему руководству мои пожелания сесть за стол переговоров? Мы понимаем то движение, которое устроил старый Логан, чтобы… — Всё-таки дыхание у куратора перехватило. Ведь ни одна процветающая фирма никогда, даже в самом страшном сне не представляет, что её может сожрать другая, более беспощадная, да ещё специализирующаяся именно на пожирании. — Мы всё понимаем, — глухо повторил куратор, не глядя ни на Дэниела, сидевшего напротив, ни на сидевшую чуть дальше Луис. — Но нам бы хотелось ведения честного, цивилизованного бизнеса в рамках…
Он замолчал окончательно.
Даже девушка, понимавшая с пятого на десятое то завуалированное, о чём говорил куратор, сообразила. Он говорит о рамках бизнеса в том концерне, который использовал рабыню, полученную, вообще-то, не совсем законным путём. Неужели куратор всё-таки знает, что такое совесть? Или он понял, что говорить с точки зрения справедливого ведения дел нет смысла при той, которая оказалась жертвой концерна?
— Пока ответить могу одно, — бесстрастно сказал Дэниел. — Получи старый Логан ваш концерн в личное пользование, он получит и контракт Луис. Вы предлагаете нам невыгодные условия спасения вашего концерна.
— То есть нет значения, беседую ли я с вами, или нет, — тоже почти равнодушно ответил куратор.
— Ну почему же? — приподнял бровь Дэниел. — Вы сделали первый шаг к нам. Старый Логан готов выслушать ваши предложения.
Воспрянув, как ни странно, куратор поднялся из кресла, кивнул и спросил перед уходом лишь об одном:
— Есть ли возможность, в связи с ситуацией «Тайра — Луис», пока не начинать скандала? На данный момент этот скандал для концерна будет… лишним.
— С нашей стороны скандала не будет, — заверил его Дэниел, вставая, чтобы проводить его к выходу. — Простите и наш интерес. Каким образом вы собираетесь убрать из той же ситуации Тайру?
— Для всех поклонников Тайра становится примерной женой Горана… — Куратор споткнулся, но, помедлив, закончил: — За которым она сейчас самоотверженно ухаживает. И Тайра уходит из мира искусства, чтобы создать образ примерной жены и… — Он опять споткнулся, не выдержал — оглянулся на Луис. — И чтобы стать матерью, — как-то потерянно обронил он.
Девушка с трудом удержала улыбку.
Вряд ли… Тайра всё равно что-нибудь придумает. Или устроят фальшивую аварию, в результате которого «певица» «потеряет» ребёнка. Или будет выкидыш в результате нервного перенапряжения… Ну, в результате того, что придумают кураторы Тайры. Лишь бы не пострадало доброе имя концерна.
Вернулся Дэниел, провожавший куратора.
— Ты как? Не расстроилась?
С порога прошагал к ней, обнял, поцеловал. Она улыбнулась. Поцеловал уверенно, как человек, который уверился в необходимом для себя. Поцеловал нежно…
— Не расстроилась. Всё нормально. А теперь мы уедем? На Кэссию? Да?
— Нет, придётся выждать ещё пару дней. История имита Тайры, — он усмехнулся, — ещё не закончена. Будет поставлена ещё одна точка. То, что Тайру её кураторы вытащили из глубокой выгребной ямы, только начало. Неужели ты поверила, что она и впрямь сидит у кровати искалеченного Горана и льёт слёзы, ухаживая за ним?
— Ты думаешь, что она…
— Да, я думаю, что она вот-вот появится у нас.
Тайра появилась к вечеру. Приехала на машине — сама за рулём. Как всегда, прекрасная и… высокомерная — последнего, конечно, её фанаты не видят. Когда управляющий домом сообщил о её приезде Дэниелу, тот велел проводить её в тот же кабинет, в котором принимал куратора.
А затем сам поднялся в этот кабинет. Там уже ожидала Луис. Она с тревогой спросила:
— Дэниел, мне нужно присутствовать при этом разговоре?
— Нет, — неожиданно жёстко сказал он. — Я бы не хотел.
Прикусив губу, она посмотрела в его неожиданно обеспокоенное лицо. Таким она его давно не видела. И мгновенно приняла решение.
— Тогда я останусь.
Теперь он уставился на неё, ещё более встревоженный. Но думал недолго. Тайру уже вели в кабинет. Поэтому он взял Луис за руку и отвёл её в самый дальний угол кабинета, который оказался плохо освещённым, отчего сидящий в нём, особенно неподвижный, становился совершенно не заметным. Здесь Дэниел усадил девушку в кресло и предупредил:
— Ты будешь сидеть здесь спокойно, что бы ни произошло. Поняла?
— Да, — насторожённо ответила Луис.
— С Тайрой разговариваю только я. Это ты поняла?
— Да.
Он взглянул на девушку так, словно боялся, что она не выполнит данных ему обещаний. Она кивнула и села в кресло глубже. Он вздохнул — и быстро подошёл к зеркалу, у которого неожиданно взлохматил свои элегантно стриженные волосы. Затем успел подойти к панели выключения света и погасил несколько светильников. Кабинет погрузился в странный полусумрак, в результате которого Луис совсем исчезла в тенях.
Она с недоумением следила за всеми его манипуляциями. Даже хотела спросить, что всё это значит. Но удержалась от вопроса, понимая, что сейчас ему не до неё.
Дверь открылась. Сопровождающий «певицу» охранник объявил:
— Госпожа Тайра! — И, закрыв за нею дверь кабинета, ушёл.
— Добрый вечер, Тайра, — приветливо сказал Дэниел и махнул рукой на кресло. — Прошу вас — садитесь.
Но Тайра остановилась у двери. Словно застыла. Одетая странно, непривычно для глаза Луис в тёмное, да ещё в брюки, да ещё спрятав белокурые длинные волосы — собрав их в тугую скрученную «шишку» и замотав в какую-то тёмную штучку, певица, будто забыв, что принадлежит светскому обществу, уставилась на Дэниела. Луис начала понимать, что Дэниел заранее знал, что с приходом Тайры произойдёт нечто. Но что он подозревал?.. Почему не сказал ей?
И откинулась в кресло, вжалась в его спинку, услышав шёпот Тайры, колючей молнией пронизавший всё её тело:
— Ты мёртв…
И — тишина… Дэниел, всё ещё полуобернувшись к странной гостье, стоит в напряжённой позе. Что происходит? Луис затаила дыхание. Что происходит…
— Я жив… — прошептал Дэниел, не двигаясь. И его шёпот ударил по напряжённому слуху почти так же, как страшный шёпот Тайры.
— Ты должен был умереть…
— Это ты виновата, — всё так же тихим, но отчётливым шёпотом выговорил Дэниел. — Ты! Ты никогда ничего не умела делать хорошо. Ты не умела петь, хотя рвалась на сцену. Ты не умела стрелять, хотя взяла неплохое оружие.
— Я не виновата, — прошептала Тайра. — Ты быстро двигался…
— Человек никогда не будет сидеть, дожидаясь, пока его застрелят.
Пространство перед глазами Луис покачнулось. Сквозь смутные очертания обстановки плохо освещённого кабинета она увидела комнату Дэниела там, на Кэссии. Увидела его кушетку. Увидела его самого, безнадёжно распластавшегося на кушетке, с чёрным, влажным пятном на животе…
На этот раз первым заговорил Дэниел. Опять шёпотом.
— Зато тебе удалось убить того громилу. Как ты это сделала?
Она засмеялась — беззвучно. И победно.
— Этот дурак, — зашептала она радостно, словно рассказывая анекдот, — стоял долго у двери в твою конуру. Я вышла и пригласила его войти. Он решил, что я твоя женщина. И вошёл. А потом появилась эта дура. Я знала, что с нею бывает, когда она испытывает слишком сильные чувства. Она тебе ничего не рассказывала о том, как я ударила её? Как моя секретарша бросилась за ней, чтобы остановить её? А там было темно… Там было очень темно-о… — с наслаждением прошептала Тайра, сияя от воспоминаний. — И я убила её, а потом эта дура очнулась… Как она улепётывала — аж пятки сверкали… Я потом жалела, что она сбежала, потому что убивать человека — это такое удовольствие… Такое… Можно было ещё раз попробовать, а свалить на неё. Её бы всё равно вытащили… А когда я вытащила у этой дурёхи нож… Ничтожество… Этот нож был таким… И я ударила этого толстого дурака… Как я ударила его… Как нож вошёл в его мясо… Я это чувствовала — и это было наслаждение, знать, что даруешь смерть… И он упал. А ты говоришь, что я не умею… — И ту она замолчала и снова удивлённо вгляделась в Дэниела. Почти обиженно она снова спросила — всё тем же шипящим шёпотом: — Почему же ты жив? Я так хорошо прицелилась…
Дэниел стоял всё это время в шагах пяти от неё.
— Меня убить нельзя.
— Можно… — Она сунула руку в карман и почти по-детски похвасталась тем же шёпотом: — Посмотри, какая штука у меня есть. Теперь я убью тебя насовсем… А потом найду эту дуру, и она поверит, что убивала она.
— Меня убить нельзя…
Она вскинула руки с зажатым в них пистолетом. Вскрикнула от боли, когда Дэниел ногой вышиб у неё оружие. Пистолет упал с сухим стуком… Мгновение — Луис решила, что Тайра теперь замрёт, понимая, что произошло… Но следующее мгновение — и Тайра бросилась на Дэниела, словно всерьёз решила, что сможет совладать с мужчиной, который сильней её. Больше она не шептала. Звенящий хриплый визг обезумевшего зверя резал уши. В первом же броске Дэниел поймал её, но угомонить взбесившуюся Тайру было трудно. Она рвалась, пиналась, пыталась бросаться на него, кусалась, оскалившись диким загнанным зверем. Человеческого в ней осталось мало. Время от времени видя её искажённое безумием лицо, Луис от ужаса закрывалась руками и отворачивалась.
Вбежали охранники — всего секунды спустя, хотя Луис показалось, что прошли минуты… Они с огромным трудом скрутили бешено рвавшуюся из рук Тайру и буквально унесли её и кабинета… Несколько удивлённо оглядывая на себе вытащенную из пояса брюк и разорванную рубаху, Дэниел подошёл к креслу Луис и сел прямо на пол… Приглядевшись к его взлохмаченным волосам, Луис съехала с кресла и села рядом.
Он обнял её и, стараясь успокоить своё частящее дыхание, удивлённо сказал:
— По-моему, это всё.