Имею топор — готов путешествовать

24

Схватив за шиворот, я втащил болезного в дом. На его лбу поспела лиловая шишка величиной с кулак.

В прихожей, где, нарушив мой приказ, столпилась вся компания, Олник приподнял голову, нащупал мутным взглядом Крессинду и проревел:

—Бар-р-рышня-красавица! Я дру... друг Мельника! Еще кружечку этого чудесного напитка, ик, ик!

И громоподобно чихнул. Мне захотелось провалиться сквозь землю.

—Не устаю повторять, — сказала Крессинда мне в спину. — Оставь мужчину без килта — и он одичает.

Кажется, она имела в виду нас обоих.

—Нам предстоит нелегкий поход, — отозвался я. — Он напивается впрок. Вы не смотрите, что он шебутной, в пути и в бою с ним не пропадешь.

Сказал и сам не поверил.

Мы продолжили после того, как я доставил напарника на второй этаж и бросил, как бревно, на кровать.

—Еще кружечку, — бормотал он. — Зачем погасили свет? Хочу танцы!

—Будут тебе танцы с барабаном в голове и флейтой в печени, — сказал я. — Завтра, как проспишься.

Он уже храпел с присвистом, погрузившись в блаженную негу пьяного сна.

Н-недомерок!

В гостиной я плюхнулся на стул и выдержал паузу, отхлебывая чай. После того как я дал слово, мосты были сожжены, так что крутиться и рвать волосы на разных неприличных частях тела мне не стоило. Ноги отпустило — и ладно. Дольмир так Дольмир. Храм так Храм. В конце концов, это их выбор. И мой геморрой. Грубо, да, зато полностью отражает суть ситуации.

—Выходит, дедуля Трамп рассказал вам и это... Виджи кивнула.

—Мы нуждаемся не просто в проводнике. Нам нужен герой.

—Не стоит повторять. Пообещайте, что будет только одна жертва.

—Обещаем.

Гритт!

Я сграбастал ватрушку и принялся сосредоточенно жевать. Словно невзначай эльфийка двинула по столу розетку с малиновым вареньем. Путешествуя из рук в руки, она оказалась у меня под локтем. Серебряная ложечка прилагалась. Я зачерпнул варенья и уныло попросил:

—Налейте еще чаю.

Мне налили полную чашку. Хорошо, что кахавы на столе не было.

—Значит, Облачный Храм, — проронил я.

—Ибо воистину, — кивнул принц. — Мы поедем на!

—Не поедете, а я вас туда отведу.

Теперь запаситесь терпением, я кое-что поясню насчет Храма.

Высоко в горах, иссиня-белых от снега, там, где задувают ледяные ветра, где дыхание смешивается с пеленой облаков...

Ладно, не смотрите на меня, как на идиота. Короче говоря, высоко в горах, в Дольмире (паршивое место на Южном континенте), есть Облачный Храм (место еще более паршивое). В Храме расположен таинственный Оракул (да, все пишется с большой буквы, а проговаривается — с придыханием), в виде большущей дырки в каменном полу, уходящей вертикально в непроглядную темноту. Дырка отвечает на вопросы. Что-то вроде гадалки, которая видит будущее с абсолютной ясностью. То ли это выход в другое измерение, то ли на дне пропасти сидит тысячелетний просветленный мудрец, короче — тайна, загадка и неизвестно, поскольку никто, кого сбрасывали вниз, назад не вернулся.

Да, каждый вопрос оплачивается жизнью человека. Или, гнома. Или любого другого разумного существа, имеющего душу. Кошек, собаченек, прочую живность сбрасывать бесполезно. Без жертвы Оракул не работает, что превращает его... Гритт, мне еще тогда, много лет назад, хотелось завалить вход в Храм камнями.

Дедуля Трамп рассказал эльфам мою историю. Девять лет тому мне пришлось вести в Дольмир нескольких богачей из Фрайтора. Дела обстояли, как и сейчас — пираты Кроуба изрядно потрепали хараштийский флот и блокировали город, требуя выкупа, а поскольку ни Фрайтор, ни Аркония не имеют выходов к морю из-за горного хребта, закрывающего побережье, нам пришлось заложить изрядный крюк аж до самого Ридондо. Впрочем, для бешеной собаки... Не суть. Суть произошла в Храме, где я убил восемь человек.

Ошибки молодости, поверьте, так бывает. Я попросту забыл, что втолковывал мне дедуля в свое время. Когда ты молод и горяч, всякие наказы и предупреждения типа «Не суйся в сомнительные авантюры, а если уж полез, трижды подумай и вспомни, что я тебе говорил и старайся не повредить себе и другим» запросто вылетают из головы. За это я и поплатился в свои двадцать два (примерный возраст, как вы понимаете). В Дольмире фрайторские аристократы купили четырех рабынь. С женщинами легче управиться, верно? А я долго недоумевал, на кой аристократам четыре малопривлекательные крестьянки. Недоумевал до самого Храма, до самого Оракула, будь он трижды неладен. Ну а когда вспомнил, мне осталось только взяться за топор.

Безмозглый дурак.

До сих пор помню то чувство болезненного озарения, захлестнувшее меня в маленькой каморке, где я ждал, пока мои работодатели закончат внимать мудрости провидца, В голове будто вспыхнул обжигающий костер. Вскочив, я пристукнул парочку аколитов и вломился в Зал Оракула с топором наперевес...

Я устроил выступление, достойное лучших актеров хараштийских балаганов из тех, что зазывают к себе голытьбу в базарный день, и даже мой учитель актерского мастерства Отли Меррингер мною бы гордился. Амок в качестве режиссера, что может быть лучше? Шумовое оформление в виде бычьего рева и драматические монологи, составленные из ругательств. И топор, которым я с ходу уложил трех фрайторских ублюдков. Их главный, герцог Барток Сплантерхут, успел прикрыться рабыней, загородив главный выход из пещеры. На подмогу Бартоку спешила храмовая стража...

Увы, мой амок не мог ждать, а равно и петлять по лабиринтам с тремя девицами на хвосте. Он знал, что я запомнил дорогу — ту, которой мы пришли, что кратчайший путь на волю лежит через Бартока...

Потому мой амок прорубился сквозь женщину. Одна жизнь за три, арифметика, доступная даже варвару. Я убил ее и снес герцогу кусок черепушки. Оба тела повалились на камни.

Мерзкая история. Приключение, достойное кретина.

Тем не менее я спас трех девчонок. Нам улыбнулась удача — настоятель Чедаак попался под руку. Он, ошалевший от моей наглости, сам командовал атакой. В круговерти боя я сграбастал его и, как Барток, нагло выставил в качестве щита. Так мы и выбрались. Затем я использовал его в качестве заложника и гнал перед собой около тридцати миль, петляя следы. Но нас не преследовали — храмовники поверили, что я прикончу Чедаака, если увижу погоню. Пришлось дать слово, что я отпущу его живым. Слово варваров Джарси кое-что значит даже в Дольмире.

Однако я не обещал, что отпущу его живым в... гм, целом виде. Сперва я отдал его женщинам. Они сделали Чедааку больно. Надеюсь, он до сих пор икает, вспоминая мое имя, поскольку я имел наглость представиться.

После того, что я натворил, храмовники отчего-то невзлюбили варваров Джарси. Поэтому все наши доводили караваны до подножия гор, затем в дело вступал местный проводник, а гордый варвар дожидался работодателя в городской таверне, выпивая (в меру!) и крутя романы с местными забавами (в меру, конечно же, в меру!). Да, разумеется, варвар Джарси не допускал, чтобы соискатели знаний Оракула покупали в Дольмире рабов и рабынь! Хочешь услышать предсказание? Найди того, кто бросится в провал Оракула добровольно.

Такова вкратце моя история. Нет ничего хуже приключений, я это говорил и повторю. Грязная мерзкая работа.

Внезапно я вспомнил кое-что еще. В Дольмир, к Облачному Храму, отправился мой сводный брат.

Эта мысль заставила меня подобраться. Взгляд, брошенный на лица праведников, не принес ничего нового. Кое-кто (не скажу, не спрашивайте!) снова опустил глаза, некоторые сделали вид, что заняты разговором, только Имоен дерзко на меня посмотрела. Никаких тебе подмигиваний. Она до сих пор дулась на меня за розыгрыш, девчонка.

При всем при том у меня вновь возникло стойкое ощущение, что старину Фатика водят за нос. Праведники и трезвенники или жулье и выпивохи — какая разница? Обман есть обман, на таких штуках я съел не один десяток собак.

Наорать на них, что ли? Ладно, попробуем разобраться спокойно.

— Мой сводный брат Шатци был нанят на днях, чтобы проводить к Храму каких-то людей. Это ваших рук дело?

Праведники оживились — перекрестные взгляды, восклицания и междометия. Никакой фальши.

—Давно? — Моя эльфийка даже привстала.

—Пять дней назад. Он, шустряк, наверняка уже пересек Ближний перевал в Галидорских горах. Нам за ним не угнаться. Ну так здесь поработали вы?

Она переглянулась с принцем, тот медленно покачал головой.

—Мнение мое — то были люди Фрея, — молвил Квакни-как-там-его, свистнув носом. Сказывались, видать, последствия ударов по лицу. Хотя, может, это было врожденное. Интересно, искривление носовой перегородки — лечится эльфийской магией? А геморрой?

—Уверены?

Длинногривый окаменел, поджав губы.

—Мы неподвластны гнилому помидору критики! Эльфы не гавкают, варвар!

Да-да, я варвар, спасибо, что напомнили, а то уже подзабыл.

—Не брешут, — поправил я, разглядывая Виджи. Она смотрела на двери за моей спиной. — И не лают. Но укусить — могут.

—Бог-ужасный, варвар! Мы не знаем правды людей с твоим братом, когда он и сколько, нет? — Он тоже привстал, в негодовании раздув тонкие крылья носа. — Еще один повтор о лжи, и я буду просить, чтобы меня удовлетворили! Мечом или топором!

—Да хоть гоблинским копьем, — буркнул я. Нашелся дуэлянт, надо же. — Сядьте, высочество, я все понял. Эльфы не лгут. Я усвоил.

Его высочество свистнул носом. «Еще немного тренировки, и будешь подавать ночные сигналы», — чуть не сказал я.

—Не подвергайте более сомнениям нашу правдивость, Фатик, — сказала Виджи.

Вместо ответа я пододвинул ей чашку.

—Налейте мне чаю.

Гритт, еще одна нескладуха. Значит, Фрей бьет на опережение? Получается, мой братец ведет людей Фрея, чтобы те устроили нам засаду где-то в окрестностях Храма? Гм, не вижу особого смысла. Если пираты Кроуба в сговоре с Вортигеном, не проще ли отправить туда банду головорезов морем? Проще и быстрее.

Нескладуха, Великая Торба! Нестыковочка. Нестыковка в темноте, как сказала бы мне в постели графиня дар Конти, прошедшая огонь, воду и все круги бульвара Веселых Монашек. Надо было оставаться с ней, ведь был шанс! А теперь...

Я глубоко вздохнул, печально глядя на бутылку вина. Ненавижу дела, связанные с политикой. Ненавижу, когда в делах замешаны личные мотивы. Ненавижу, когда приходится действовать с завязанными глазами. Но мосты сожжены.

—Ладно. Вам нужен хороший проводник — он перед вами. Но дело касается политики, я сам в нем по уши замешан, а на хвосте у нас гончая. Поэтому — расскажите мне все. Все, что мне можно узнать.

—Спрашивайте, Фатик, — сказала Виджи, слегка передернув плечами. При этом ее грудь... Она, как бы сказать, немного поднялась.

Белая кожа, очерченная золотистой патиной волос... Гритт! Я отдернул взгляд.

Погорел ты из-за девушки, Фатик, сказал мне внутренний голос. Впрочем, не я первый, да и девушка стоит того, чтобы из-за нее погореть.

—Давайте коротко и по существу. Вы сколотили... м-м-м, отряд...

—Мы представляем Альянс.

—Это я знаю. Люди, гномы и эльфы не сбиваются в отряды просто так, если только они не страдают душевной болезнью.

Они оскорбились, раздались восклицания, щеки Имоен разрумянились.

Я не извинился. Нужен вам проводник — получите, а какой он будет — добрый и покладистый или едкий и колючий — не ваше дело. К тому же я хотел еще раз прощупать моих праведников на предмет искренности.

—Вы, стало быть, хотите нанести ущерб власти императора.

Утверждение в стиле «Ночью — темно, днем светит солнце», но надо же с чего-то начинать расспрос.

—Он — гнугнусный узурпатор, па-па-палач Фаленора! — с отчаянной тоской вскричал Монго Крейвен.

Оказывается, от волнения наш аристократ становится заикой. Папа-палач, это сильно.

—Потрошитель страны и убийца веры! — угрюмо изрек Альбо.

—Демонопоклонник! — сжал кулаки Скареди, бросая на меня свирепый взгляд.

—Мы хотим покончить с ним раз и навсегда, — сказала Крессинда гулким басом и выпятила челюсть. — Гномы Шляйфергарда, эльфы Витриума, друиды Тоссара и люди Фаленора, которым небезразлично будущее империи!

Все это выглядело и звучало очень искренне.

Последовали словоизвержения, небольшой водопад. Я чуть не захлебнулся, задавая вопросы. Некоторые вещи из тех, что мне рассказали, я знал, кое-что было внове.

Уже пятнадцать лет Альянс противостоял Вортигену. Эльфы Витриума, гномы Шляйфергарда и люди Нагорья Тоссара, к которым прибились беглецы из Фаленора, вовремя сообразили, что иметь под боком мощного соседа, у которого наметился кавардак с верховной властью, не слишком полезно для здоровья. Они объединили силы (были очень, очень напряженные переговоры, гномы Шляйфергарда довели эльфов Витриума до белого каления своими чихами и угрозами затянуть йодли, а друиды Тоссара сначала крупно повздорили и с теми и с другими), благо, три эти страны соседствовали друг с другом. Собственно, это случилось еще пятнадцать лет назад. Конечно, поодиночке Вортиген схарчил бы их раньше, но он потерял много времени, усмиряя внутреннюю оппозицию. Когда он обратил свой взгляд на сопредельные земли, которые много веков жили в мире со старой империей, было поздно — Альянс пустил корни и заколосился. Тем не менее Вортиген объявил эти земли мятежными провинциями, принадлежащими Фаленору по каким-то древним законам, и попытался завоевать, распылив свои силы на три части. Гордыня или отсутствие ума, а может, демонская часть Вортигена настаивала на немедленной победе вопреки здравому смыслу. Короче говоря, время было упущено — Альянс настучал узурпатору по шапке, развернул в сторону моря и отвесил сурового пинка. Взаимопомощь — великая сила!

— Неустанный шквал борьбы пятнадцать лет! — сказал принц.

После нескольких поражений сил Вортигена оказалось мало, чтобы выковырять гномов из гор, эльфов — из лесов Витриума, а людей — из Нагорья Тоссара. С другой стороны, ослабленный войной Альянс, даже объединившись с недобитой оппозицией Фаленора, тоже не мог собрать достаточных сил для решающей битвы, кроме того, ему недоставало единого лидера, под чьи знамена встали бы все расы.

Вортиген отступил на время, затем сменил тактику. Вместо стиля атакующего элефанта он выбрал стиль подколодной змеи, как сказал бы мой знакомый бард, которого зрители убили как раз за такие метафоры. Разделяй и властвуй, сей раздоры, ослабляй врага изнутри, пытайся задушить экономически, подкупай, если подкупается. Подгрызать корешки — это работало всегда, с годами Альянс начал чахнуть, и к настоящему времени его кустик едва не завял от внутренних конфликтов.

Тем временем в Фаленоре дела обстояли плачевно. Тавро Вортиген, самозванный император, повышал налоги, кроваво подавлял мятежи, ущемлял в правах знать и главенствующий среди людей культ Атрея. По словам Альбо, демонская часть его личности постепенно брала верх. Хорошо и сытно в Фаленоре было только его приближенным да солдатам, в которых еще подростками брали крестьян. Короче говоря, плохо было всем, хорошо — единицам.

—Мозги у него заросли, вот что! — выразился сэр Скареди.

О да, любезный паладин, зарастание мозгов — тяжкая и весьма распространенная хворь.

—Па-па-падонок! — сказал Монго.

Сейчас ситуация была такова: Альянс дышал на ладан, оппозиция почти загнулась, а Вортиген выигрывал по всем фронтам. Недавно, заручившись поддержкой пиратов Кроуба, он уничтожил флотилию эльфов и запер их в Витриуме, лишив гномов последнего пути сбыта товаров. Канамическое задушение, как сказал Олник. Оно гораздо эффективнее лобовой атаки.

И тут случилось внезапное. Эльфийские ведьмы — да, оказывается, у эльфов есть ведьмы! — выдали предсказание. Я напишу его со строчной буквы и выговорю без придыхания, поскольку к провидцам у меня отношение скептическое. Любой фармацевт Харашты за сравнительно малую сумму продаст вам лечебный порошок, под действием которого можно предсказать даже появление летающих слонов, и не только предсказать, но и увидеть. Но — шутки в сторону, предвидение действительно весьма зыбкая вещь. В одной Хараште тысяча астрологов и прорицателей. В этом бурном потоке крайне сложно отличить существо с даром от наглого жулья. (Замечу в скобках, что два провидца, огорошивших меня в Хараште правдивыми предсказаниями, были скорее исключением из правил.)

Предсказание касалось исхода противостояния с Вортигеном. Соломинка, за которую ухватился Альянс и те из Фаленора, кого допустили к тайне — недобитые аристократы, рыцари и духовенство. И все, кроме эльфов, рассуждали примерно так же, как я, то есть скептически. Для того, чтобы их убедить, и понадобился этот поход. Слово Оракула не подлежало сомнению. Более чем за тысячу лет он ни разу не ошибся.

—Всего один вопрос и одна жертва, — подвел итог я. — Да, это не мое дело, но... Я хочу узнать его суть. Что именно предсказали ведьмы?

Эльфийка пристально посмотрела на меня. Выражение ее лица стало строгим.

—Мы не можем сказать напрямую. Это средство, которое даст нам победу в войне.

—Оракул знает, где собачка зарыла великий артефакт?

Она приподняла брови. Гритт, все время забываю, что она вышла из дома без чувства юмора.

—Это просто ответ. Из одного слова. Да — или нет.

—Да или нет? — Я приподнялся. — То есть всего-то — да или нет?

—Мы все должны стать свидетелями этого слова, — сказал Альбо, зеленоватой глыбой возвышаясь над столом. — И пусть Атрей сделает так, чтобы ответ был — «да»!

Да или нет. Гритт! Да — или нет! Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться во все горло. Да они все с ума посходили, что ли?