Ихтиандр – Властелин морей

Вместо предисловия

Акула-людоед внезапно пересекла путь Ихтиандру, обнажив три ряда своих страшных клиновидных клыков, похожих на малайские кинжалы. Это была большая белая акула (кархародон), самая опасная из всех в океане. Она наиболее часто нападает на человека, уверенная в своём полном превосходстве. Это ясно читалось в непоколебимой уверенности в мощи, стремительности и ловкости с обтекаемыми обводами мощного сигарообразного тела весом до тонны и, главное, ужасной пасти, предназначенной хватать и перекусывать всё, что в неё попадало.

Чувство обречённости овладело юношей, он почувствовал себя перед грозным хищником маленьким, беспомощным и жалким.

Откуда появилась здесь акула, Ихтиандр даже не понял. И как не вовремя: юноша изо всех сил спешил спасти погружающуюся в воду Гуттиэре. Девушка находилась без сознания и не даже шевелилась. Вот она достигла дна и опустилась на него, потревожив водоросли, заставив их колыхаться в унисон с прядями своих светлых волос. Испуганные рыбки метнулись от неё прочь.

Ихтиандр знал, что он ещё успеет спасти, достаточно лишь поднять Гуттиэре на поверхность моря, там она сможет дышать воздухом. Это лишь он один на свете способен жить под водой, но не она.

Потому спешил изо всех сил к девушке, но в это время появилась огромная акула-людоед, ясно обозначив свои намерения. Несомненно, она уже попробовала вкус человеческого мяса и решила полакомиться им вновь.

Несмотря на очевидность опасности схватки с таким противником, юноша сдаваться не желал и привычно выхватил свой кинжал. Краем сознания подивился его размерам. Кинжал походил на меч или саблю.

Акула между тем описывала вокруг него круги, готовясь к решающей атаке.

Он всё время держался к ней лицом, готовый в любой момент на маневр и удар кинжалом.

В это время Ихтиандр заметил тёмный силуэт на поверхности воды и каким-то внутренним чувством угадал, что это плыла шхуна Педро Зурита. Почти сразу же её обогнала маленькая лодка. Откуда-то юноша знал, что в ней находится его отец доктор Сальватор и индеец Бальтазар. Почему они оказались вместе, он даже предположить не мог.

За ними стремительно несся верный Лидинг, трубя в раковину. Дельфин старался плыть изо всех сил, но никак не мог их догнать…

Задуматься над всеми этими странностями ему не давала акула-людоед, сужающая свои круги вокруг него…

И вот она ринулась в атаку, повернувшись боком, разинув клыкастую пасть.

В последний момент Ихтиандр сумел увернуться и ловко распороть грязно-белый живот врага, из которого наружу вывалились внутренности с облаком крови.

Родилась мысль, что они привлекут сюда новых акул, которых он одолеть не сможет.

Юноша ринулся в сторону, но ударился о бок скалы, поплыл в другую сторону, но и там наткнулся на камни, обросшие мшистыми водорослями. Сверху тоже находились они.

Ихтиандр оказался в ловушке. Огляделся, в стороне увидел свет и рванулся к нему, используя ласты на ногах и свои руки с перепонками между пальцев. Вода вокруг него словно бы сгущалась, замедляя движение всё больше и больше.

Последние метры он преодолевал с невероятными усилиями. В конце концов выплыл через узкое отверстие в скалах в свободную воду. И сразу стало легче, свободнее. Ихтиандр обрадовался, почти возликовал, но же тут его придавило осознание огромных потерь, которыми он заплатил за своё спасение – потерей Гуттиэре, она так и осталась лежать бездыханной на морском дне. Позади остались доктор Сальватор, Балтазар и Педро Зурита.

Слёзы сами собой потекли из его глаз. Юноша почувствовал, что задыхается, ибо дыхал зловонной морской водой. В груди от неё кололо, причиняя сильнейшую боль. Он взмахнул рукой и ударился ею обо что-то жёсткое. Боль заставила его проснуться.

Ихтиандр с тоской осознал, что всё увиденное им было лишь сном, а он по-прежнему находится в металлическом баке. Потому и вода в нём такая, ибо давно протухла, слишком много времени прошло с того дня, когда её меняли ленивые тюремщики.

Не было ни тонущей Гуттиэре, ни доктора Сальватора, ни Лидинга, ни Педро Зурита и Балтазара. Они ушли безвозвратно вместе со сном.

– Отец! Спаси меня! – прошептал юноша, касаясь холодного металла бака. Никаких надежд ни на кого другого у него не оставалось.