Игры викингов

Глава восьмая Игровая зона «Мидгард». Александр Первенцев. Будни удачливых викингов

Араккар Хрогнира-ярла носил имя «Слейпнир». Оно означало что-то вроде «быстро скользящий». А еще так звали восьминогого жеребца главного бога викингов Одина. Происхождение самого Слейпнира было весьма любопытным. Его папой был жеребец, некогда принадлежавший одному великану. Великана боги подрядили строить стены вокруг Асгарда, но в итоге кинули и убили. А мамой Слейпнира был не кто-нибудь, а рыжий и коварный бог Локи, который, обратившись в кобылу, оного жеребца соблазнил.

Восьминогий жеребец, черный на красном фоне, был изображен на личном знамени Хрогнира, и знаменем этим ярл весьма гордился, утверждая, что его подарил прадедушке Хрогнира сам Один. Вот так. Зоофилия была, но предки ярла в ней оказались не замешаны, а с Локи – какой спрос? Самый коварный и беспринципный из здешних богов. Причем он даже не бог, а сын огненного великана, прописавшийся в Асгарде на птичьих правах.

Что ж, Один подарил ярлову роду знамя со Слейпниром или нет – вопрос открытый. А вот то, что возраст знамени весьма почтенный, сомневаться не приходилось. Заплата на заплате.

Одиннадцать дней они шли по морю вдоль неизвестного Саньку берега. Все это время Санёк греб наравне с другими. Его рука зажила – остался лишь длинный красный шрам. Будет что показать мастеру Скауру. И поблагодарить заодно. Как-никак именно прием Мертвого Деда спас Саньку жизнь.

Грести было не слишком трудно. И очень неплохо для накачивания мускулов. Санёк с каждым днем чувствовал себя здоровее и здоровее. Вроде бы даже в плечах раздался. Пара взятых с собой рубах, когда-то свободных, теперь с трудом зашнуровывалась на груди. Хорошо, что доспех у него был нынче другой, сделанный по мерке покойного Кнута Костедробителя. Кетильфаст уговаривал Санька и меч поменять, но Санёк отбрехался тем, что трофейный – не под его руку. Ну не мог же он сказать, что его клинок, неказистый с виду, по факту и гибче, и крепче. Впрочем, приведенный аргумент тоже был принят, и оружие Санька осталось при нем. А с мечом Кнута он лишь тренировался время от времени, накачивая руку.

Кому-то это путешествие, в тесноте, с не слишком хорошей пищей, с тяжелым монотонным трудом гребца, показалось бы скучным и утомительным. С восхода до заката вращать весло или, когда не твоя смена, столь же однообразно «играть» оружием… Никаких развлечений, кроме недолгих стоянок на каменистом негостеприимном берегу, да и то если удастся обнаружить доступную для драккара бухточку с источником питьевой воды, а чаще бросали якорь и ночевали прямо на палубе, в тесноте и вони, с которой не мог справиться даже морской ветерок. Странно, но Саньку это все действительно нравилось. И он, который мог сейчас развлекаться на Свободе или на каких-нибудь тропических островах в миру, где много вкусной еды, холодного пива, музыки и красивых девушек, с удовольствием грыз вяленую рыбу, запивая ее не самой свежей водой, слушал довольно-таки заунывные скандинавские песни – и наслаждался. Нигде он так остро не чувствовал жизнь, как на этой седой от соли палубе.

Только один раз он покинул суровое общество: на берегу, во время стоянки. И лишь для того, чтобы выйти из Игровой зоны с помощью эвакуатора – и через полтора часа (Сергей прикрывал его отсутствие) вернуться обратно, открыв таким образом новый двадцативосьмидневный период непрерывного нахождения в Игре.

На двенадцатый день плавания к Хрогниру Хитрецу и его людям пришла удача. Удача приняла облик двух фризских кнорров, мирно расположившихся в небольшой бухте.

Слово «Фризия» ничего не говорило Саньку, зато, что такое кнорр, он знал. В отличие от хищного драккара, который являлся, в первую очередь, боевым кораблем, кнорр был купеческим судном: повыше, потолще, повместительнее. Больше товаров, меньше воинов и как следствие – поменьше скорость. Впрочем, на этот раз погони не намечалось. Один из кнорров был разгружен, вытащен на берег и лежал на боку. Рядом возилась команда: ремонтировала кноррово брюхо.

Увидав драккар, фризы бросили работу и принялись поспешно облачаться в боевое.

– Убрать мачту! – скомандовал Кетильфаст.

Драккар неторопливо двинулся к берегу. Открыли ящики с оружием. Санёк развернул просмоленную ткань, извлек воняющий жиром (А что поделать? Иначе заржавеет) панцирь покойного Кнута, натянул шерстяной поддоспешник, потом – куртку из свиной кожи и только потом – броню. Тяжеленькая, блин! Зато крепкая. И вид солидный. Сергей тоже приоделся. Выглядел круто. Панцирь – пластина к пластине – с зерцалом, на котором – страшная рожа. На плечах – рыжая лисья шкура, гармонирующая с такой же рыжей бородой, что топорщилась ниже края «очкового» шлема. Щит на левом плече разукрашен синим и красным, в правой руке здоровенное копье с внушительным наконечником, насаженным на красное древко с лисьими хвостами, висящими вдоль трубки наконечника.

– Повеселимся, игрок? – еле слышно, одними губами проговорил Лис.

Санёк пожал плечами. Он малость мандражировал. Все-таки первый настоящий бой. Поединки – это другое.

– Главное – держать строй, головастики! – напутствовал молодняк Кетильфаст.

Он это говорил и на тренировках, и когда они собирали дань с бондов. И когда стояли против Олафа Бьернсона и его родичей.

«Держать строй – это понятно, – думал Санёк, глядя на приближавшийся берег. – Но перед тем, как держать, сначала надо построить…»

Судя по тому, что второй кнорр стоял на якоре метрах в десяти от берега, и по торчащим из воды скалам – высадиться будет непросто. Придется прыгать в воду и оставшиеся метры бежать по каменюкам к суше… А на суше уже ждут крепкие парни с оружием. Эти уже построились и готовы принять храбрецов-одиночек.

– Их десятка три, – прикинул кто-то.

– Три больших десятка, – уточнил хирдман по прозвищу Ворчун.

– Нас больше!

– Мы выпотрошим их, как овец! – рявкнул Медвежья Лапа.

– Убьем фризов!

– Убьем их всех!

– Заберем их добро!

– Сдерем с них шкуры!

Драккар летел птицей, взмахивая крыльями-веслами.

– Пятнадцать-шесть – справа! – орал глазастый дренг Свиди, устроившийся чуть ли не на голове носовой фигуры-дракона. – Двадцать два-восемь – ровно! – Обозначая препятствия и следуя его указаниям, кормчий Кетильфаст закладывал руль то влево, то вправо, вписываясь в фарватер и не снижая скорости.

Две сотни с хвостиком метров, вернее – полтора кабельтовых…

– Легче! – закричал Кетильфаст. – Трин!.. Трин! – Задавая новый ритм гребли.

Ветер дул с носа. Знамя с восьминогим жеребцом Слейпниром плескалось на макушке лишенной паруса мачты.

– Готовьсь! – Один кабельтов.

– Правый – суши! Левый – упрись!

Драккар начал разворот по пологой дуге.

Свиди что-то кричал, но в его указаниях уже не было необходимости. Драккар разворачивался, а все, что было по левому борту, Кетильфаст видел и запомнил.

С берега полетели первые стрелы… Не долетали пока что.

Рядом с Саньком на скамью плюхнулся Вигфус Лысина, один из самых старых хирдманов – ему уже за сорок перевалило. Старый, опытный, матерый. Поперек рожи шрам, губа раздвоена, под ней дырка – протезистов-стоматологов здесь нет. Вигфус покрепче ухватился за весло, подмигнул Саньку. И тут же последовала команда, уже ярлова:

– Правым – готовьсь! Прикрыться!

Над Саньком воздвигся кто-то из хирдманов, заслонил щитом. Очень вовремя, потому что в щит тут же ударила стрела. Драккар вышел на дистанцию перестрела.

– Правый – держать! – взревел ярл.

Санёк не понял, но понял Лысина. Приподнял рукоять так, чтобы весло оказалось параллельно воде, заорал Саньку в ухо:

– Держать, дренг!

Щит, прикрывший Санька и Лысину от стрел, принадлежал Санькиному антагонисту Грейпюру. Рожа красная, борода распушилась, глаза горят… Битва! Грейпюр распрямился, хекнул, метнул копье. Заревел так, что у Санька ухо заложило, перемахнул через борт и приземлился на весло.

– Держать! – снова истошно завопил Лысина.

И Санёк навалился всем весом, еще и коленями зацепился. Удержал. Секунды три, не больше. Грейпюр промчался по веслу, набирая разбег, а потом великолепным прыжком махнул с него прямо на берег. Не долетел метра три, приземлился в воду, подняв фонтан брызг, но не упал, не остановился, а рванулся вперед и через секунду оказался на песке. И не он один. Не меньше полутора десятков бойцов Хрогнира Хитреца десантировалось по той же схеме.

Викинги прорывались на берег в одиночку и группами.

Фризы метали в них копья, но в прибое остался только один хирдман ярла. Остальные выстроились и соединили щиты. Некоторые даже успели поймать вражеские копья и отправить их обратно.

Что-то мощное, прогудев, будто огромный шмель, пронеслось у Санька над головой и воткнулось в пустую скамью левого рума. Копье!

– Дренг, не спи! Замерзнешь! – захохотал Вигфус Лысина, вытягивая весло на палубу. – Лови! – Он сорвал с борта щит и сунул Саньку. Сам подхватил еще один и, мощно оттолкнувшись, маханул через борт. Пролетев никак не меньше десяти метров, он все равно ушел в воду почти по шею.

Санёк сообразил: перед прыжком надо разогнаться. Попадешь туда, где глубоко, мало не покажется. Плавать во всем этом железе можно было только в одном направлении. Вниз.

Санёк вскочил на противоположный рум, разбежался, толкнулся… и понял, почему Лысина сиганул без разбега. Понял, когда его прямо на лету сшибло вражеское копье.

Саньку очень повезло: копье прошило щит, едва не задев руку, и увязло в древесине, всего лишь коснувшись доспеха на груди.

Но осознал он это позже. Сначала был страшный удар в щит и толчок в грудь напротив сердца. Вдобавок, подбитый на лету, Санёк перевернулся, плюхнулся в воду спиной и сразу ушел на дно, полностью потеряв ориентацию. Приложиться спиной о воду, да еще в боевых «утяжелителях» – это неслабо. Впрочем, именно доспехи и помогли: смягчили удар.

Дальше – рефлексы. Даже в воде Санёк сумел сгруппироваться, встать на ноги. Пробитый щит он выронил еще в полете.

Встать-то встал, но обнаружил, что вода скрывает его целиком, выше макушки шлема.

Подавив приступ паники, Санёк присел, толкнулся… И выскочил из воды. Примерно по плечи. Достаточно, чтобы вдохнуть воздуха, получить волной по физиономии и… не увидеть берега.

Ага! Выходит, его развернуло. Не страшно. Внеся поправку Санёк подпрыгнул еще раз, берег оказался на правильном месте. Более того, Санёк даже разглядел, что там вовсю идет бой. Бой! Без него!

Помогая руками, Санёк зашагал по дну и через минуту сумел вдохнуть уже без подпрыгивания. А вода, однако, холодная! Руки уже онемели.

Санёк рванул изо всех сил – и вот уже он в море всего лишь по пояс. Еще усилие – и он на твердой земле, весь мокрый, потяжелевший на несколько килограммов…

Но времени отжимать поддоспешник-подшлемник-портки не было. Даже воду из сапог выливать некогда.

Впрочем, одно небоевое дело он успел совершить: ухватил за ворот хирдмана, корчившегося в полосе прибоя с обломком копья в боку, и выволок его на песок.

Затем подобрал валявшийся на песке щит и добежал до строя своих как раз вовремя: один из хирдманов «выпал», поймав топор в переносицу. Прежде чем строй успел сомкнуться, Санёк воткнулся в брешь, отбил мечом копье, которым его едва не приветили, и (полшага вперед) секанул мечом вправо, зацепив руку фриза… Которого тут же добил секирой хирдман справа от Санька. Ого! Да это сам ярл!

– Вперед! – Хрогнир метнул секиру (попал!), выхватил меч и двинул в открывшуюся брешь.

Не один, разумеется. Весь строй привычно сменил построение, превратившись в атакующий клин. Хирдманы поднажали. Санёк уперся щитом в щит какого-то фриза… Который заорал и повалился наземь – ему подрубили ногу.

Стараясь не отстать от ярла, Санёк наступил на дергающееся тело, на миг ощутив страх, осознав свою незащищенность от удара снизу, но толком испугаться не успел, потому что нога уже уперлась в твердую землю. Вернее, в рыхлый песок. Перед Саньком возник новый враг, но росчерк ярлова меча разрубил фризу лицо, и Саньку осталось лишь оттолкнуть его щитом под топор хирдмана слева.

Вокруг было так тесно, что Саньку хотелось бросить меч и взяться за ножи.

Его больно пнули по колену, попытались врезать по подбородку краем щита (Санёк уклонился), несильно рубанули по шлему, попытались воткнуть в глаз копье. Санёк сбил его щитом, кольнул мечом. Не достал. Тут его подпихнули в спину, Санёк, в свою очередь, надавил на щит зажатого между своими и чужими пыхтящего фриза… И опрокинул его.

И оказался на свободе. Они прорвали вражеский строй!

Санёк не успел осознать, что произошло. Зато он увидел спину врага. То, что это враг, стало понятно само собой. И так же, «само собой», Санёк всадил меч фризу в поясницу. Повернул, выдернул и ударил в лицо другого фриза, успевшего развернуться навстречу опасности, но не успевшего защититься.

Третий, над которым Санёк занес меч, вдруг бросил топор и рухнул на колени. Санёк еле успел увести удар в сторону. Кто-то из своих ударил сдавшегося коленом в лицо, опрокинул на песок, но добивать не стал. Перепрыгнул и обрушил топор на орущего фриза, с залитой кровью щекой.

А Санёк вдруг обнаружил, что сражаться больше не с кем. Вокруг были только свои. И мертвые фризы. И несколько живых, стоящих на коленях с руками, сложенными на затылке. На одного из них накинулся хирдман по имени Келль. Санёк легко его узнал, потому что шлем Келля где-то потерялся. Налетел, опрокинул… И начал быстро и умело связывать. Тут Санёк вспомнил, что у него тоже есть веревка, и повязал ближайшего фриза. Тот не сопротивлялся, лишь пыхтел и охал. Правый рукав фриза весь пропитался кровью, а на руке не хватало пары пальцев. Подумав немного, Санёк отхватил кусок веревки и наложил фризу жгут повыше локтя. Чтоб не помер от потери крови.