Игры драконов

ГЛАВА 37

Новоорлеанское лето, во всем своем жарком и влажном великолепии, грянуло в начале августа. Вездесущие строительные бригады начинали работу рано, очень рано утром, чтобы покинуть крыши и закруглиться до двух часов дня, когда самое пекло. Магазины, рестораны и бары гоняли кондиционеры на всю катушку, заманивая туристов, не привыкших к южному лету, в островки спасительной прохлады. Чтобы не сойти с ума и не поубивать друг друга, местные тоже врубали кондиционеры на полную мощь. (Те, кто не мог себе позволить кондиционеры, сходили с ума и убивали друг друга.)

По возможности люди избегали выходить на улицу до захода солнца. Увы, но разница была невелика. Здесь, в отличие от Севера, редкие проливные дожди ничего не охлаждали. Лишь добавляли влажности, да так, что, выходя после них из дома, попадал будто в сауну.

Ранним вечером Гриффен в доме у Мойса получал экспресс-курс по ставкам на спортивном тотализаторе. В перерыве, глядя в окно, он вдруг понял то, что раньше отмечал лишь мимолетно.

Разность температур в доме и на улице была так велика, что капельки влаги образовывались на внешней стороне окна. Прямо противоположно тому, что Гриффен видел на Севере.

Он указал на это Мойсу.

— Знаешь, был у меня там приятель, который носил очки. Зимой, когда он входил в дом с мороза, то минут пять ходил на ощупь, как слепой — запотевали стекла. Здесь же все наоборот. У него бы запотели очки, выйди он, скажем, из бара. Представляешь? Из уютного и безопасного местечка, где-нибудь в трущобах Квартала, да на улицу. В предрассветный час. Не лучшее время, чтобы ослепнуть на целых пять минут. — Гриффен криво усмехнулся и покачал головой. — Не понимаю, как тут живут люди… Я, конечно, и сам так живу, но все равно не понимаю.

— Со временем привыкнешь, — вздохнул Мойс.

— Угу, — хмыкнул Гриффен. — Во время ознакомительной беседы в Университете штата Мичиган новичкам говорили то же самое. «К холодам привыкнете… со временем». Весь фокус в том, что никто так и не свыкся.

— Забавно, — оживился Мойс — Точь-в-точь, что люди здешние говорят о северянах. И как они там живут? Вот скажи, если ты акклиматизироваться не смог, то как-то же спасался от морозов?

— Очень просто, — ответил Гриффен. — Мы в лютый холод не сидим на лужайке перед домом, а мобильно перемещаемся. Из теплых домов — в теплые машины, из машин — в теплые офисы или торгово-развлекательные центры.

— Ну, так и здесь то же самое, — заметил Мойс — Выходим из прохладных квартир, садимся в машины с кондиционером. Дальше — в офис или бар. С кондиционером. Понимаешь, о чем я?

— Ладно. Твоя взяла. И все равно. Кажется, никогда не привыкну к тому, что говорю с акцентом.

Мойс рассмеялся.

— Гриффен, если у тебя не местный выговор, это отнюдь не значит, что у тебя вообще есть акцент. Пощелкай каналами любого телевизора. Девяносто процентов людей на экране произносят слова, как и ты. Язык Среднего Запада общепринят.

— Ну… ты-то, например, говоришь, как и я… почти всегда.

Мойс улыбнулся, и морщинок у глаз стало немного больше.

— Сэр, это потому что я очень упорно тренируюсь.

Гриффен заметил, что акцент старика не похож на обычный, новоорлеанский. Нет, какой-то более древний. Он решил пока не допытываться.

— Опять твоя взяла, — рассмеялся он. — Давай лучше вернемся к уроку. Должен, Мойс, признаться: у меня от всей этой спортивной кухни ум за разум заходит.

— Скажи спасибо, что приехал сюда в июне, когда в спорте затишье, — ответил Мойс. — Летом — разве что бейсбол, на который люди не очень-то ставят. Через месяц начнется футбольный сезон, и жизнь повеселеет. Затем, когда стартует баскетбольная лига, дел уже будет невпроворот. Хотя большую часть прибыли дают, конечно, ставки на футбол.

— Что ж, начнем, — сказал Гриффен. — Эти линии ставок… я смотрю, диапазоны[22] возможных исходов угаданы точно. Как ты их определяешь?

— Не бери в голову, — ответил Мойс — За нас это делают эксперты. Твоя первейшая задача — организационная сторона вопроса.

— Ну… расскажи хотя бы вкратце, как вычисляются ставки, — настоял Гриффен. — Даже если это и не касается меня напрямую, то хотелось бы представлять себе процесс.

— В старые времена было куда сложнее, — начал Мойс. — В наши дни, с Интернетом и другими электронными коммуникациями, все намного проще. Мы заключаем соглашения с парой-тройкой сервисных служб, у которых есть стрингеры и информаторы по всей стране. Они отслеживают буквально все, начиная от физической формы и результатов медицинских тестов ключевых игроков, не говоря уже об их любовных и родственных связях, и кончая состоянием полей, прогнозами погоды и историей тренерского штаба обеих команд в предыдущих очных поединках. Все данные загружаются в компьютер, и на выходе мы получаем наиболее вероятные исходы.

— Неужели и вправду они могут точно просчитать такие вещи? — удивился Гриффен.

— Конечно. Другое дело, что разные фирмы используют разные алгоритмы или берут за основу различный набор данных. То есть одни учитывают, кто судьи, их послужной список и проколы, а другие — нет. Поэтому результаты не всегда совпадают. Вот здесь-то над ними и ломают голову наши эксперты вкупе с последними линиями ставок из газет и Вегаса, решая, какой диапазон установить.

— И затем вы принимаете ставки, основанные на этих цифрах? — спросил Гриффен.

— На отдельные игры мы принимаем ставки сами, но большая часть денег поступает от «бар-карт».

— Бар-карты, — повторил Гриффен. — Видел иногда, но никогда не вникал. Как это устроено?

— О, система — просто класс! — воскликнул Мойс. — Кто бы ее ни предложил, он должен что-то получить в награду. Я бы сказал, свою долю, но не контроль.

Что мы делаем? Прежде всего печатаем карточки, заносим туда все игры НФЛ и пятнадцать-двадцать лучших по рейтингу игр между колледжами, вместе со ставками на диапазон. У нас есть курьеры-инкассаторы, которые распространяют их по городу через определенных барменов и у них же забирают. Если кто-то хочет сыграть, то берет карточку, обводит команды, на чью победу ставит, пишет на карте свое имя или прозвище и отдает ее бармену вместе с деньгами. Курьеры собирают карточки и деньги, привозят все нам до начала игр. Как только станут известны результаты, они забирают деньги по выигравшим ставкам и оставляют их в барах для победивших игроков.

Он засмеялся и покачал головой.

— Штука в том, что большинство людей губит жадность. Смотри, на оборотной стороне расписаны шансы на выигрыш. Чем больше игр выбираешь и больше ставишь, тем солидней выплаты. Все нормально — либо при своих, либо немного в плюсе, если останавливаешься на трех играх. Людей, однако, затягивает, и в азарте они выбирают пять, а то и семь позиций, потому что выплаты гораздо выше. Конечно, чтобы сорвать банк, надо угадать результат каждой игры, и чем больше позиций отмечаешь, тем хуже вероятность, что все игры закончатся так, как и предполагаешь. То, кто подобно нам ведет игорный бизнес, просто души не чают в игроках, которые сильно рискуют, пытаясь ставить против вероятного исхода.

Пока Мойс вел рассказ, Гриффен молча встал, чтобы вновь наполнить бокалы. Возвращаясь с кухни, он поставил бокал перед наставником, затем сел на свое место.

— Итак, когда ты говоришь, что мне придется отлаживать менеджмент, — спросил Гриффен, — что конкретно это подразумевает?

— Ну, прежде всего за тобой последнее слово, кого мы берем на работу курьерами, — пояснил Мойс — Задачка может оказаться труднее, чем представляется. Наши кандидаты должны быть надежными и респектабельными, способными находить общий язык с людьми самых разных профессий и уровня доходов. Найти сейчас таких совсем не просто.

— Забыл упомянуть — «честные», — вставил Гриффен. Мойс вздохнул.

— Вот и еще одна сторона менеджмента, — сказал он. — Иногда какой-нибудь курьер да попытается украсть. Тебе придется с этим разобраться и вынести решение.

— Что-то я, похоже, упустил, — нахмурился Гриффен. — Как они могут у нас украсть, если все идет по схеме?

— Чаще всего они просто скрывают доход, — пояснил Мойс — Сам видишь, большинство людей, заполняющих бар-карты, деньги назад не получают, потому что проигрывают. Курьер может эту фишку просечь и несколько карт, вместе с деньгами, попридержать, не передавая нам. Если карточки проигрывают, он спокойно кладет ставки в карман. Все чисто. Конечно, если есть победитель, то выигрыш ему придется возмещать — опять же из своего кармана.

— И как его поймать?

— Подобно игрокам, курьеров одолевает жадность, — сказал Мойс. — Если они начнут придерживать пару карт в неделю, то скорее всего это сойдет им с рук. Дальше — больше. Вот тут-то мы и можем уследить потери. Выручка от курьера — величина от недели к неделе довольно постоянная и меняется незначительно в случае больших игровых дней. Как правило, выходных. Если кто-то начинает всякий раз приносить меньше ожидаемой нами суммы, значит, возможно, греет руки.

— И что вы тогда делаете?

— Что ты должен сделать, так это провести расследование, — улыбнулся Мойс. — Тщательно все проверить и выяснить, действительно ли имело место сокрытие дохода. Если да, значит, виноват курьер. Или бармен. Либо они в сговоре.

— Хорошо, нашли виновного. Что дальше?

— Только не воображай опять сцен из гангстерских фильмов, — сказал Мойс. — Если это курьер, уволим и найдем замену. Если бармен, вычеркнем из нашего списка… или завербуем другого.

— Пожалуй, справедливо, — согласился Гриффен. — Осталось разобраться с недостачей. Мы…

Зазвонил его мобильный телефон.

— Извини, Мойс, одну минутку.

Он взглянул на дисплей: номер вызывающего абонента ни о чем не говорил. Мгновение Гриффен размышлял, не переправить ли звонок на голосовую почту, но решил, что Мойс может неверно оценить прилежность ученика.

— Гриффен слушает, — произнес он в трубку.

— Мистер Гриффен? Это Джамбо. Вы меня не забыли? Не сразу, но Гриффен вспомнил имя, узнал и голос Телохранитель Грис-Гриса.

— Джамбо, я помню. Что у тебя?

— Случилось такое, что я подумал, надо бы вам знать, — сказал Джамбо. — Не хотелось беспокоить, но…

— Не вопрос. Выкладывай, что стряслось, — отозвался Гриффен.

Он слушал несколько минут, покусывая губы.

— Ладно. Кажется, понял, — наконец, сказал он. — Ты на мобильном? Я займусь этим чуть попозже и дам знать. Спасибо за звонок.

Щелкнув крышкой мобильника, Гриффен прервал разговор. Затем откинулся в кресле и призадумался.

— Ты, Мойс, говорил, что мы должны заботиться о наших людях, — сказал он. — Насколько далеко простирается определение слова «наши»?

— А что случилось?

— Я так понял, что полиция схватила Грис-Гриса, причем при довольно странных обстоятельствах, — пояснил Гриффен. — Он считается «нашим»? Должны ли мы что-то делать?

— Вот ты мне сам и скажи, — ответил старик.

— То есть?

— Грис-Грис вышел из нашей Сети, когда руководил я. Затем снова подписался, напрямую с тобой, — сказал Мойс. — С тех пор он привлек в наши ряды массу новых независимых игр. Что важнее, Джамбо позвонил не мне, а тебе. Полагаю, тебе и решать, наш он или нет. Грис-Грис думает, что да. Джамбо — тоже. Вопрос в том, думаешь ли ты, как и они.

Гриффен глубоко вдохнул. Затем медленно выдохнул, надувая щеки.

— В таком случае, наверное, наш.

— В таком случае, — вторил Мойс, — когда наши люди попадают в беду, мы обычно прибегаем к услугам адвоката и залогового поручителя. Подожди, сейчас найду их телефоны.

— Вообще-то, Мойс, — ответил Гриффен, — мне бы сначала хотелось попробовать другой вариант.

Он снова открыл мобильник, пробежался по справочнику и нажал на кнопку.

После четвертого звонка на другом конце ответили.

— Да? — послышался угрюмый голос.

— Добрый вечер, детектив Гаррисон, — сказал Гриффен с улыбкой, хотя, понятное дело, ее на другом конце не видели. — Это Гриффен Маккэндлс.

Последовала короткая пауза. Брови Мойса поползли вверх, и Гриффен снова улыбнулся.

— Привет, Гриффен. Что за вопрос?

— Случилась одна неприятность, и мне хотелось бы узнать: не могли бы вы кое-что проверить?

Еще одна пауза.

— Похоже, одного из наших людей забрали ваши коллеги, — начал Гриффен. — Он известен под кличкой Грис-Грис, но настоящее имя…

— Да, знаю такого, — бросил детектив, включаясь в разговор. — В чем обвиняют?

— Вот как раз это, надеюсь, вы мне и подскажете, — ответил Гриффен. — По информации, которую я получил, ни в чем.

Снова пауза.

— Вообще-то они так могут делать, — пояснил Гаррисон. — По закону имеют право, не предъявляя обвинения, задержать человека на трое суток, для допроса.

— Слышал, — согласился Гриффен. — Однако ситуация здесь особая. Мне передали, что его схватили, потому что он шел по улице рука об руку с моей сестрой. Ее, как ни странно, отпустили.

На другом конце послышался тяжелый вздох.

— Видишь ли, Гриффен. Не знаю, что ты там слышал, но больше мы такой херней не занимаемся. Город живет на долларах туристов, которые быстро улетучатся, если копы в Квартале начнут придираться к каждой парочке смешанной расы.

— Вот и мне так представляется, — сказал Гриффен, подмигивая Мойсу. — К тому же полицейский, задержавший Грис-Гриса, тоже был черным.

— И в чем проблема? — проворчал детектив. — Я что-то упустил?

— Интересно то, что полицейский, насколько я понял — старший брат предыдущей подружки Грис-Гриса.

Молчание в трубке затянулось.

— Знаешь, Гриффен, — наконец откликнулся детектив, — у тебя дурная привычка наступать мне на больные мозоли. Больше, чем игорный бизнес под «крышей» или федералов, сующих нос в мою епархию, я ненавижу копов, которые позорят честь мундира. Ладно, проверю… но это будет стоить тебе кружки пива, а не какой-то там паршивой чашки кофе.