Игра в жизнь. Этап первый

Глава 1

Заведение с сомнительное репутацией, как и обычно, в это вечернее время, было многолюдным. Отовсюду раздавались возгласы, звучали не очень крупные ставки, звуки которых тонули в общем шуме. Почти каждый день здесь проводились кулачные бои, но, а по совместительству это заведение было и баром. Сюда приходили толпы малоимущих, бродяг, и разного рода «тёмных типов», как их принято называть. Кто-то приходил сюда испытать счастья, поставив на одного из бойцов, другие просто выпить и поглядеть на зрелище, ну, а кто-то, как Роберт и его друзья, приходили зарабатывать, участвуя в боях. Сегодня было редкое исключение, у молодых парней появилось дело, которое по их ожиданиям сулило немалый заработок, потому они меланхолично сидели в углу слабоосвещённого зала за круглым столом.

— А знаете, почему здесь так темно, как у негра… эм, ну, знаете? — заговорил весельчак Майк, и немного смутился, встретив недовольный взгляд своего друга, которого все называли не иначе, как Бум.

Бум, был типичным представителем афроамериканской расы, а прозвище своё получил довольно давно, так, что его настоящее имя все и забыли, видимо он и раньше отличался огромными габаритами.

— Ну, и почему же тут так темно? — равнодушно поинтересовался Джери, который являлся в компании четырёх друзей негласным лидером.

— Да чтобы посетители не разглядели тараканов в своих тарелках! — выдавил Майк и зашёлся в истерическом хохоте.

Джери и немногословный Роб тоже посмеялись для приличия, только Бум по своей привычке хмурился, а может ему не нравилось сравнение тёмного помещения с его частью тела.

— Ладно, ребята, пора, наверное, — сказал Роб, привставая со скрипучего стула.

— Что ты спешишь вечно, не боись, нормально прокатит, — заверил его Майк, который к слову и сейчас был под кайфом.

Роберт, которого все называли Робом, и вправду нервничал, интуиция подсказывала ему всю опасность и глупость их затеи, но деньги были нужны, а на кулачных боях заработать даже у него получалось не так много. Со своими новыми друзьями он познакомился всего пару недель назад, всё тут же, где проводил почти всё время. Он молодой и сильный парень, хотел заработать, но как это сделать и понятия не имел, зато знал это Джери, которого Роб стал почитать, как бога спустившегося с небес. Джери был довольно умён и хитёр, для человека, выросшего на окраинах неблагополучного Манхеттена, одеваться он старался хорошо, уделяя немало внимания своему имиджу. В отличие от Бума и Майка, он не участвовал в боях, высокомерно заявляя, что он «голова» в их «банде». По натуре Джери был игроком, но сдержанным и не азартным. Рос он не в лишениях, получая от родителей, пока они были живы, если не всё, что хотел, то довольно много. К сожалению, он рано стал сиротой, его родителей убили и ограбили ночью, как это нередко случается на улицах таких районов. В четырнадцать лет Джери вынужден был бродяжничать по улицам, забросив школу, и припадая на хвост к разным сомнительным компаниям. Потом начал зарабатывать, делая ставки на бойцов, которые выходили на арену, промышлял игрой в карты, и в прочие игры, но играл он весьма осторожно. Нет, расчётливым его назвать нельзя, мозгов у уличного бродяги не хватало на хитроумные расчёты, зато от природы он был награждён интуицией, и удача сопутствовала ему в его афёрах. Так же Джери не гнушался и грабежами, разве что убийств избегал. Но сегодняшнее дело должно было быть самым крупным в его бандитской жизни.

Роб полюбил Джери, полюбил, как отца, и уважал, как наставника. Он слепо следовал за ним, как это ранее делали Майк и Бум. Он чувствовал в своём наставнике силу, и лидерские качества, умение владения языком, словно у профессионального оратора или дипломата, не раз выручало их из сложных ситуаций, в том числе и сохраняло их свободу. Боксёры редко могут верно, высказать свои мысли, которые летают в голове сходно броуновскому движению, за них это делал Джери. Не смотря на всё доверие к своему куратору, Роб всё равно сомневался в успехе их нового дела, довольно серьёзного. Но когда вопрос становился: тюрьма или сорванный куш, жадность Роберта брала вверх. Майк Робу не очень нравился, мало того, что он был наркоманом, коих спортсмен презирал, он был ещё и поверхностным и не серьёзным, потому и наедятся на него, не приходилось. Про Бума Роберт сказать почти ничего не мог, этот скрытный чернокожий боец был немногословен, и вёл себя довольно странно, но раз Джери сказал, что ему можно доверять, то Роберт совсем расслабился.

— Эх! — Майк осушил свой грязный стакан одним глотком, и блаженно зевнув, откинулся на стуле, — Я как свою долю получу, накуплю себе выпивки, ох, и оторвусь я!

— Нам лучше будет после дела не оставаться в городе, — благоразумно заметил Джери.

— Тогда я к девке одной дёрну, заждалась меня, небось, — изменил планы Майк.

— А мы разве собираемся разделяться, — с тревогой в голосе спросил Роб, который боялся потерять своего наставника.

— Для начала все рванём в Вегас, — начал Джери, — там все шмотки и сбагрим, есть у меня один человечек, его зовут Уильям, краденое скупает, проверенный контакт.

— Вегас? — единственное, что выхватил Майк из речи Джери, — Это здорово! Реально! Можно не по-детски оторваться, белого порошка кило на пять, виски литрами, да машинку арендовать, можно будет гонять по городу, — мечтательно развивал тему парень.

— Ну, то, что и Майк, и Бум свою долю пропьют, я не сомневаюсь, а вот ты, Роб, на что свои деньги пустишь? — обратился к бойцу Джери.

Всем стало интересно, и даже стаканы были отставлены, а всё внимание перенеслось на новичка в их группе.

— Ну, смотря, сколько урвать удастся. Вообще хочу свой клуб открыть, тренировать боксёров буду, и качалку можно задумать. А ещё надо бы родным деньги послать, а то они меня не возлюбили, за последнее время.

Майк и Бум с трудом дождались окончания ответа Роба, а потом как по команде разразились диким хохотом.

— Тоже мне нашёлся, бизнесмен, — сквозь порыв смеха выдавил из себя Майк.

— Ну, зря вы так ребята, — тоже еле сдерживая смех, заговорил Джери, — Малой молодец, о родных думает. Ты парень запомни: родители главное, понял? Всегда так думай.

Настроение у Роба сначала опустилось, не любил он быть посмешищем, но после похвали Джери он разве что хвостиком не повилял.

Отношение с родителями у молодого боксёра было и вправду не лучшим. Отец его преподавал в институте математику, а мать серьёзно занималась музыкой, устраивая концерты, по всему миру. По иронии капризной судьбы, их сын не пошёл в престижный колледж, как ожидали родители, а почувствовал себя самостоятельным. Он целый год шатался по стране в надежде найти работу по душе, а родители всё это время считали, что он прилежно учиться, и гордились этим. Пока им не сообщили, что их любимое чадо бросило учёбу и умчалось в Манхеттен бродяжничать. У чувственной матери на этой почве случился приступ, а отец запретил Робу появляться дома, и чуть ли не отрёкся от него. Теперь молодой боксёр шатался по городу, где застрял в попытке найти себя и самореализоваться через спорт, а вернее бокс, который он беззаветно любил. Сначала ему всё нравилось, он считал себя свободным, по-настоящему свободным, без назойливой опеки родителей. Но потом пришло осознание того, что он не ветер в поле, предоставленный только себе, он просто никому не нужен. Это угнетало, вгоняло парня в депрессию. Тогда у него появилась цель — вернуть расположение родителей. Но всюду были преграды. Вернуться на учёбу уже было невозможно, и тогда Роб решил доказать родителям свою успешность, показать, чего он добился в любимом направлении. Если бы у него было своё дело, о котором говорил Джери, пусть даже спортзал, и стабильный доход, тогда может родители сменили бы гнев на милость. Но пока это были только мечты, которым не скоро суждено было сбыться.

— Джери, — Майк воскликнул резко, в интонации «кстати», — Мне кажется, что ты тоже волнуешься, словно наш малыш Роб.

— Нет, просто, в отличие от некоторых, я думаю о деле, а не о белых дорожках, — огрызнулся их наставник, который на самом деле и вправду переживал.

Дело было в том, что осторожность Джери заключалась в работе с малыми финансами, то есть он не делал больших ставок, и не рисковал без повода. Сейчас дело назревало крупное, и с приближением стрелки к десяти часам вечера нервы натягивались.

— Всё, — резко поднявшись, заявил Джери, — За работу!

Остальные, кроме Роба, поднялись ленно, без особого энтузиазма.

На подготовку много времени не ушло, и четверо друзей уже через полчаса шли по тёмным улицам Манхеттена. Фонари были нещадно побиты, да и кто уже помнит, когда они освещали эти грязные закоулки, создавая ощущение безопасности. Стены многоэтажных домов были изрисованные цветными граффити, возле переполненных зловонных мусорных баков с писком носились крысы, сточные воды текли прямо по тротуару, но это словно не мешало Джери шлёпать по асфальту в своих дорогих, начищенных до блеска туфлях. Майк сначала подтрунивал над своим другом, дескать, выискался аристократ, «фрак бы ещё надел», но Джери таков, что за словом в карман не полезет. Одевался он всегда слишком элегантно для окраины Манхеттена, и выглядел щегольски. Майк и Бум наоборот не следили за своим внешним видом, ходили, как здесь и полагается, в белых соколках, спортивных штанах, да в старых и грязных кроссовках. Правда сегодня они ещё надели крутки, даром, что осень выдалась холодной и дождливой.

Роб был одет лучше, в джинсы, клетчатую рубашку, с курткой поверх, и в видавших виды кроссовках, зато хоть чистые. Он за собой следил, но не придавал этому столько значения, как Джери, подстрижен он был коротко, а выбрит тщательно. Вообще, он надо признать, был довольно симпатичным, если судить по вниманию женщин, которые влюблялись в него с первого взгляда. По национальности Роб был мулатом, смуглый, черноволосый, бокс подарил ему немного приплюснутый и искривлённый нос, который тем не менее не уродовал его лицо, а даже наоборот, придавал какой-то мужественности и жесткости.

Джери внимательно продолжал изучать свои наручные часы, и немного расслаблялся, осознавая, что всё идёт по его графику, и приближённому расчёту.

Вскоре друзья оказались в, так сказать, «чёрном переулке». Все кроме Бума, то есть «белые», старались «не отсвечивать», но, а сам афроамериканец и так был почти не заметен в ночи. Вскоре друзья остановились, а Бум направился дальше. Джери закурил. Вообще он этим делом занимался нечасто, и придерживался здорового образа жизни. Да, любил выпить, это есть, но так же он любил и спортзал, и зарядку по утрам. Конечно, по физической форме до своих последователей ему было далеко, был он слишком худ, и высок, а лицо его было угловатым и острым, правдиво показывая резкость и решительность характера.

Вернулся Бум уже на машине. Старой потрёпанной легковушке, девяностых готов.

— Запрыгивайте, не машина, а зверь!

— Только старый и хромой, — пробормотал Роб, открывая скрипучую дверцу.

К месту они примчались во время, это было уже начало благополучно района. Джери вышел, поговорил с кем-то из своих наводчиков, потом вернулся и оповестил о том, что всё готов.

Машину оставили в переулке, Бум был за рулём, готовый в любой момент увести своих друзей от любой опасности, а все остальные направились к цели. Хорошенько поплутав по переулкам, они вышли к двухэтажному богатому дому, который принадлежал прославленному боксёру, по наивному и банальному прозвищу Стальной кулак.

Этот чернокожий боксёр появился в городе не так давно, зато ещё не проиграл ни одного боя, а все его жертвы оказывались в травмпунктах, а того и в реанимациях. О Стальном кулаке начали слагать легенды, его имя обросло слухами, дескать, наделён он недюжей силой. В сверхспособности Джери не верил, а следовательно не верил и Роб, но на арене ставил всегда на Стального. Не было у этого новоиспечённого богатыря искусной тактики, или умений, просто был очень сильным. Поначалу просто вышибал всех с одного удара, потом, что бы не вызывать подозрений, начал играться, словно кот с мышкой, со своими противниками на ринге.

— Сигнализация есть? — спросил Роб.

Голос его теперь звучал твёрдо и спокойно. Переживал и нервничал он только перед боем, в данном случае перед делом, а когда дело доходило непосредственно до действия, он становился спокойным, холоднокровным и сдержанным.

— Нет, ребята уже постарались, — спокойно ответил Джери.

— Они тоже в доле? — с опаской поинтересовался Майк.

— Не бойся, своё ты получишь.

Джери натянул кожаные перчатки на свои тонкие и костлявые руки, его примеру последовали и остальные.

— Действуем!

В сам дом грабители лезть не стали, сразу оббежали его, и небольшим ломиком вскрыв окно, по одному залезли в полуподвальное помещение. Очевидно, Стальной кулак не являлся гением мысли, да и не так давно он по финансам начал отличаться от своих соседей, потому и должной охраны его дома не было.

— Ого, — присвистнул Майк, после того, как включил свет в комнате.

Это был просторный зал, заполненный всевозможными тренажерами, здесь же хранились все награды молодой звезды, а так же все его вещи. Очевидно, было, что в этом помещении, где на стене висел огромный телевизор, а рядом с мягким дорогим диваном стояла барная стойка, хозяин и проводит всё своё время.

Джери одно время крутил роман с домработницей этого дома. Правда бедная девушка ещё не знает, что её нагло использовали, и поверила в красивые обещания сладкой жизни. Все знали, как умел Джери красиво говорить. Она-то и слила информацию о том, когда боксёра не бывает дома, как отключить сигнализацию, и где хранятся все награды и деньги. Первый и второй этажи были по большей части для гостей, сам Стальной кулак там почти не появлялся, там жили его друзья и близкие, а вернее гостили. По сему факту на верхних этажах ловить было нечего.

— Работаем быстро! — скомандовал Джери, сверившись с часами.

Он первым кинулся к стене, где были развешаны пояса, а на полках стояли золотые кубки. Пока Майк начал обследовать помещение, Роб осторожно принялся осматриваться. Его внимание привлекли вещи известного боксёра, которые покоились за стеклом. Там были и халаты с капюшонами, и дорогие кроссовки, перчатки и бинты, пояса, капы, а так же кастеты, но больше всего внимание привлекали перчатки, которые находились на высокой стойке, отдельно от остальных вещей. Роб застыл над ними, приложил к стеклу ладони. Это были на вид, довольно обычные перчатки, сродни велосипедным, или которые используют для работы на турнике или со штангой. Чёрные, с пластинками на костяшках, с синеватыми застёжками. Было в них что-то магическое, неизведанное. И цвет… такой манящий, сводящий с ума, бархатный. Он словно не отражал света, полностью поглощая всю его энергию.

— Роб, чёрт тебя дери, ты не в музее, греби, что можешь, и валим! — крикнул Джери, раскладывая свои отмычки и другие инструменты перед простеньким сейфом.

— Мама дорогая! — воскликнул Майк, — пятьдесят четвёртого года выпуска, да чтоб я сдох!

С этими словами он откупорил бутылку старого вина, с уже почти истлевшей обёрткой, и приложился к горлышку.

Джери неодобрительно взглянул на своего товарища, которому за барной стойкой понравилось больше, тихо выругался и продолжил своё дело.

— Роб, эй, малыш! Давай сюда! Хочешь виски? А может тебе коктейль! — с хохотом позвал Майк.

Но Роб не хотел коктейля, он притащил гриф от штанги, и опрокинул его на стеклянную коробку, под которой покоились заветные перчатки. Стекло со звоном разлетелось, Джери снова начал ворчать и ругаться, а Майк разразился новым порывом хохота, смешивая разные алкогольные напитки в золотом кубке.

Роб позабыл об осторожности, скинул свои кожаные перчатки, и отряхну от осколков стекла краденые, надел их. На его здоровых ладонях новые перчатки сидели, как влитые, словно были сделаны под его руку. Удобные, мягкие, но было от них ещё такое ощущение, необычное, странное. Они были тёплыми, это Роб заметил не сразу, хотя в помещение было довольно прохладно. Но перчатки не обжигали, они, словно питали его руки энергией, которая доходила только до локтей. По его телу пошли мурашки.

— Красиво жить не запретишь! — воскликнул Майк, опрокидывая алкогольную смесь себе в рот прямо из краденого кубка.

— Наконец-то! — с облегчением воскликнул Джери, когда замок сейфа так желанно щёлкнул.

Взломщик потянул дверцу на себя, и вдруг с противным писком сигнализация ударила по слуху. У Роба сердце ушло в пятки, Джери тоже нервно заматерился, подзывая друзей на помощь. Он принялся истерично загребать все деньги из сейфа в свой чёрный мешок, но никто ему не бросился помогать.

— Сейчас сюда нагрянут копы, бегом отсюда! — закричал Джери, но оторваться от зелёных купюр он был не в силах.

— Да бежим же! — завопил Роб, пихая Майка к окну, через которое они сюда пролезли.

К визгу сигнализации примешался звук полицейских сирен, которые удивительно быстро прибыли на место преступления, даром, что участок находился в паре кварталов отсюда.

Страх переборол жадность, и, оставив сейф с половиной денег в покое, Джери бросился к окну. Роб с Майком уже нетерпеливо ждали его на улице, готовые броситься к машине.

— Валим! Валим! — приказал Джери, звеня украденными кубками и статуэтками в рюкзаке.

Красные и синие всполохи полицейских сирен освещали улицу, благо, что воры вышли не к парадному входу, а во двор, и уже скрылись в улочках. Тяжело дыша, друзья уже думали, что оторвались, и даже сбавили ход. Огромной неожиданностью для них оказалось появление молодого полицейского, который появился из-за угла тёмного переулка. Он не призывал к повиновению, не приказывал остановиться, а сразу выстрелил. Роб бежал первым, но реакция боксёра его не подвела, и он успел уйти к стене, за мгновение до огненной вспышки из ствола полицейского пистолета. Роб действовал машинально, оттолкну руку полицейского с пистолетом, он ударил его кулаком по голове. В темноте он не видел, куда попал, но слышал, как захрустели кости стража порядка, и как его тело, отлетев к противоположной стене, плюхнулось в лужу.

Майк заорал не своим голосом, повалившись на землю.

— Бог ты мой! Майк, твою мать, куда ранило?! — закричал Джери, падая на колени перед напарником.

— Нога… — только и выдавил из себя Майк, держась за простреленное колено.

— Чёрт возьми! Роб, что ты стоишь?! Помоги мне!

Но Роберт был охвачен ужасом, он медленно подошёл к скрючившемуся телу полицейского, которое не подавало признаков жизни. Этого не могло быть, он не мог убить человека таким ударом! Он бил даже не в полную силу. Хотя, если попал в висок…

— Роб! Надо бежать, мы не сможем уйти с Майком!

— Боже, как больно! — застонал Майк.

— Давай, поднимайся, надо бежать! — Джери потянул раненого на себя, с тревогой глядя, как тени мелькают возле дома, откуда они прибежали.

Роб так и был в тех самых перчатках без пальцев, потому медленно пощупал пульс, который отсутствовал, у полицейского.

— Ты убил его?! — завопил Джери, подбежав к трупу.

— Я… Я… я не… Господи…. - промямлил Роб, опускаясь перед телом убитого на колени.

— А! Идиот! Договаривались же без убийств! Чёрт тебя побери! — Джери схватил пистолет полицейского.

Что-то звякнуло по крышке мусорного бака, вторая пуля выбила кусок кирпича из стены, рядом с Робом.

— Бери, Роб, давай! — крикнул Джери, инстинктивно пригибаясь.

— Помогите мне! — простонал Майк, начиная ползти к друзьям и оставляя кровавый след за собой.

— Ах! — Джери никак не мог решиться, но времени оставалось мало, а полицейские всё приближались, ведя редкий огонь.

В свете полицейских фонарей, которыми они пытались осветить переулок, вырисовывалось перекошенное от боли лицо Майка. Он шлёпал по лужам своими окровавленными руками, подползая к друзьям, молил о помощи.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — завопил Джери, выстрелив в своего друга из пистолета.

Пуля снесла бедняге полчерепа, раскидав содержимое головы по стенам. Джери отбросил пистолет к телу мёртвого полицейского, и кинулся бежать, увлекая, опешившего Роба за собой.

Ливень разыгрался не на шутку, сгущая тучи, нависшие над грабителями. Они неслись без оглядки, опасаясь лишь того, что свернут не там. Но всё-таки они выбежали к их машине.

— Что произошло?! — в панике встретил их вопросом Бум, когда друзья заскочили в салон.

— Гони! Гони! — приказал Джери, ударив ладонью по сидению водителя.

— А где Майк? Что произошло?

— Езжай!!!

Покрышки со свистом прокрутились по асфальту, и машина рванула с места, поднимая тучи брызг.

На улицах было так же тихо, словно ничего и не произошло. Легковушка мерно неслась прочь от злосчастного дома, а пассажиры сохраняли траурную тишину. Робу было тяжело, его тошнило. Да, он боец, выступал на ринге, бился, но никогда не убивал, ни разу. А теперь… Он — убийца. Парень посмотрел на свои руки, в чёрных бархатных перчатках, на которых ещё поблёскивали капельки тёмной крови. Робу было тошно от себя, он ненавидел себя, и что бы попытаться забыться, он уставился в окно, где пролетали зловонные, грязные улочки, со стенами расписанными граффити, неубранные мусорные баки, и редкие тени тёмных личностей.

Бум был встревожен, хотя уже и догадывался, что произошло, он пытался сохранять маску равнодушия, но то и дело косился на кровь, в которой был испачкан Джери. Его чёрные кожаные перчатки, изысканная одежда, всё это было в грязи и крови друга.

— Босс… — робко начал Бум, когда уже устал колесить по окраине, — Куда едем?

— В Вегас. Вегас, конечно… — пробормотал в ответ Джери.

Глава 2

Пока в Соединённых Штатах только забрезжил рассвет, в Москве уже начали спускаться сумерки. Но, как известно, столица живёт большей частью ночью, так было и с Алексеем.

Это был высокий и статный мужчина тридцати пяти лет от роду, который носил фамилию подстать своему характеру — Гордеев. Почти половина его жизни была уже за плечами, но он словно не замечал этого. Будучи довольно успешным и богатым бизнесменом, он всю жизнь к чему-то стремился. Ни дня в его бурлящей жизни не проходило спокойно. Он всегда куда-то спешил, но зато всегда успевал, причём всё, что планировал. В детстве его спрашивали: «Лёша, кем ты хочешь работать?», на что он отвечал: «Я не хочу работать». «Как же, а на что жить?» — недоумевали наивные взрослые, тогда, маленький Алёша самодовольно отвечал: «Я собираюсь зарабатывать!». Тогда взрослые хохотали над самоуверенностью амбициозного мальчишки, но кто бы мог подумать, чего добьётся этот красивый блондин с правильными чертами лица. Гордеев рано понял, что в этом мире правят деньги, у кого деньги, у того и власть, а он хотел власти. Он просто обожал власть. Эгоистичный, тщеславный, напыщенный, самоуверенный, наглый, дерзкий, самодовольный, властолюбивый, все эти качества смело можно приписать Алексею. Тем не менее, он был довольно добрым человеком, не являлся тираном, жадным его тоже назвать было нельзя, хотя он и редко тратил свои финансы на то, что не могло принести ему выгоду. Вообще он никогда не упускал шанса заработать, играл на бирже, расширял свой крупный бизнес, и всегда мониторил ситуацию. Где бы он ни оказался, он всегда брал всё под свой контроль. Он пытался охватить необъятное, управлять неуправляемым, но часто и преуспевал в этом. Ко всему прочему, Алексей Гордеев было жутким трудоголиком, работал день и ночь, убивая свой организм литрами кофеина и различными энергетиками. Иногда он спал по два- три часа, но всегда выглядел бодро и молодо. К своим двадцати годам он уже объездил весь мир, путешествовал везде, где только ему хотелось. Он всегда был, как говориться, «лёгким на подъём». Случалось так, что сидя с друзьями в баре, он мог предложить: «Может на Эльбрус?». И тут же, загружаясь в свой личный самолёт, он летел туда, куда придёт в голову. Таким образом, он будто доказывал самому себе, что он всемогущий, вольный и всесильный. Позже он погряз в работе, потерпел свой первый провал, стал банкротом, иной на его месте спился бы, но только не Гордеев, «ему гордость не позволит» — шутили друзья. Но это были верные слова, Алексей не только не сдался, он посмотрел на свою ситуацию с другой стороны, учёл ошибки, и бросился в бой с новой силой. «Отыграюсь» — твердил он себе, и всё пошло, как по маслу. Он не только вернул своё состояние, но и преумножил его. К сожалению теперь времени на путешествия не было. Его пылкость, лёгкость и решительность остались, а вот возможности «погулять» уже нет. Да и не особо его уже тянуло к путешествиям. «Перерос» — грустно подмечали друзья, которые были не прочь полетать на личном самолёте своего любимого бизнесмена и оторваться в дальних странах. Потом у Алексея появилась семья, с которой он вытерпел семь лет. Это ещё больше отделило его от легкомысленных друзей, которым лишь бы «погулеванить». У него родилась дочь Даша от любимой жены Наташи, но неожиданно для себя он предпочёл работу семье. Жена не выдержала, долго терпела и расстраивалась, потом ушла. Они уже три года поддерживают тёплые дружеские отношения, без официального развода, но живут отдельно. Дашу Алексей любил, но внимания ей уделял крайне мало, как и все люди с такой работой. Количество друзей у Гордеева продолжало сокращаться, большинство «отсеялось», как он выражался, ещё после первого банкротства, а остальные отдалились после появления семьи.

Кроме денег и власти, у Алексея была ещё одна страсть — Игра. Вообще он был очень азартным игроком, любил рисковать, ходить по лезвию ножа. Всю жизнь он воспринимал, как игру, игра в семью, игра в работу, игра в общество, всех людей он делил на фигуры по значимости, а себя называл игроком. Против кого он игра — бог весть, но играл он постоянно. Это понятие он осознавал не только в узком смысле, хотя сам обожал играть в шахматы, нарды, карты, шашки, единственное, во что он никогда не играл, это казино. Ещё отец в детстве сказал маленькому Алёше, который проигрывал всё больше и больше яблок своему папе в шахматы: «Никогда не играй на деньги и в казино». Он говорил ещё что-то по этому поводу, но только эта фраза осталась в голове Алексея. Совету отца он следовал всегда, сколько бы много у него денег не было, он знал: в казино ему ход закрыт. В игру, как и в любое дело, за которое Алексей брался, он вступал с головою, отдаваясь цели полностью.

В этот обычный день он тоже играл. Сидя за столом перед ноутбуком, он медленно, думая о чём-то своём, переставлял фигуры в виртуальных шахматах, щёлкая мышкой. У него имелся огромный загородный коттедж, но там он появляться не любил, особенно после того, как съехала Наташа с его дочерью. Теперь там не было никого, кроме прислуги, а Алексей не любил одиночества, хотя и стремился к нему. Он усиленно вколачивал себе в голову, что все люди плохие, и могут предать, потому он мучил себя одиночеством, отвергнув всех, кроме своего старого друга, который был ему, как брат. Его звали Сергеем Глиновым, и был он простым парнем, немного даже наивным, вместе с Алексеем он учился в школе, и жили они соседями в маленьком провинциальном городке. В восемнадцать Сергея призвали на воинскую службу, и, закончив только девять классов, он уехал служить. Ни на что, кроме грубой силы Сергей, очевидно, способен не был, потому и отправился служить в десантные войска. Удивительно, что всё это время верные друзья поддерживали связь, переписываясь в Интернете. Пока Сергей служил, наращивая груды мышц, Алексей зарабатывал свой первый миллион. Через несколько лет, Гордеев позвал к себе на работу начальником охраны своего школьного товарища, а тот рад был согласиться.

От увлекательной игры и от размышлений Алексея отвлёк телефонный звонок. На большом экране смартфона высветилась фотография лучезарной Даши, с мигающей подписью «Доченька».

— Аллё, — прислонив телефон к уху, произнёс Гордеев.

— Здравствуй, папочка! — запищала звонким голоском десятилетняя доченька.

— Привет, котёночек! — Алексей постарался придать своему голосу больше нежности.

— Как у тебя дела? Я тебя не отвлекаю?

— Нет! Что ты. У меня нормально, ты как?

— Было бы лучше, если бы ты приехал сегодня на последнюю тренировку, — с укором ответила Даша.

Мысленно Алексей выругался, что опять забыл о тренировке по танцам, хотя время у него сегодня было.

— Извини, заработался…

— Так всегда, — перебила девочка.

— Но ты ведь у меня самая лучшая, самая умненькая, я уверен, что ты танцуешь лучше всех. А на соревнование я как-нибудь приеду, обязательно, не могу же я пропустить выступление своей дочурки.

— Пап, — медленно произнесла Даша.

— Что? — насторожился Алексей.

— Только не говори, что ты забыл, когда у меня финальное выступление.

— Не-е-ет, что ты, солнышко, — протянул Гордеев, истерично пытаясь вспомнить.

— Завтра, — напомнила Даша, — в два часа дня.

— Завтра? — взор Алексея упал на розовый стикер, наклеенный на край монитора.

«Встреча в Нью-Йорке. Договор о месторождениях. Обязательно.» — гласила надпись, с подчёркнутым дважды последним словом.

— Эм… Солнышко…

— Что? Ты не приедешь?

Алексей молчал. Он мог спорить с тысячами аналитиков, вести дебаты с политиками, и редкий дипломат мог победить с ним в споре, но в разговоре с дочерью всё его красноречие улетучивалось, и он становился не умнее, чем известный своими гениальными фразами боксёр, рвущийся с ринга на политическую арену.

— Пап, — испуганно произнесла Даша.

— Милая… Вряд ли у меня получится, — извиняясь протянул Алексей.

— Я так и знала! — крикнула в заранее отведённую от уха трубку девочка, — Тебе всегда на меня плевать. Ну и не приезжай! Я сам всё выиграю! Ясно?!

— Эй, солнышко, миля, ты не так поняла, — начал было оправдываться Алексей, но телефон был уже выключен.

Словно издеваясь, на экране высветилась надпись «Game over». Гордеев выругался, бросил телефон на стол и выключил компьютер. Он поднялся, достал дорогую сигару, пожевал её, бросил обратно в ящик и выудил из кармана обычный «Беломор». Он подошёл к окну, которое было, как и полагается в офисах, до пола, затянулся.

Перед ним раскрылась потрясающая картина ночной Москвы. Город был весь в огнях, всюду сновали машины, создавая на дороге жёлто-красную ленту от света фар. Множество мотоциклистов собрались на Воробьёвых горах. Алексей подумал, что хорошо бы было сейчас сесть на байк, да рвануть куда-нибудь, неважно куда, главное от этих проблем и ссор. От суеты, как желали многие, Гордеев убегать не хотел, ему было уютно в этом «муравейнике», он чувствовал ритм большого города. А будучи «человеком мира» он мог проникнуться к любой стране и городу.

Телефон зазвонил снова, и Алексей рванулся к нему, схватив не глядя.

— Дашенька, милая…

— Ты что делаешь?! — крикнул женский голос в трубку.

— Наташа? — догадался бизнесмен.

— Ты зачем нашу дочь обидел?! Она тебе специально за два месяца до выступления сказала дату, и ты не смог отложить свои дела?! Да какой ты отец после этого?!

— Не кричи, милая, я ведь не хотел… — попытался мирным путём остановить назревающий конфликт Алексей.

— Не кричи, говоришь?! Она сейчас заперлась в своей комнате и рыдает, как она завтра выступать будет, ты мне скажи?

— Тональность уменьши, — уже более грубо попросил муж.

Что-то зазвенело на той стороне провода.

— Ну, вот! Она уже свои кубки швыряет! Ты зачем девочку до истерики довёл?

— У меня, между прочим…

— Работа, да-да, я знаю. Достал ты уже со своей работой! Мы тебя дома днями не видели, а сейчас ты и позвонить не утруждаешься. Дашенька весь день мне рассказывала, как рада, что ты прейдешь на её выступление, а ты её предал, не иначе!

— Стоп! — крикнул Алексей, — Не смей так бросаться словами.

Пепел с сигареты упал ему на руку, он выругался.

— Что ты там материшься-то?! Ты не уделяешь своему ребёнку внимания, я уже про себя молчу. Ты плохой отец, как хочешь, так и принимай это!

— Я плохой отец?! Да я только и работаю, что ради Даши, да ещё и…

— Ради себя ты работаешь, никого вокруг не замечаешь!

— А кто вам пятикомнатную квартиру оплачивает? Кто ребёнку за лучшую школу платит? Кто её самые лучшие костюмы для выступлений покупает? Я! Слышишь?!

— Да не деньги твои проклятые ей нужны, — уже спокойно, почувствовав грубость в голосе мужа, продолжила Наташа, — Ты ей нужен. Внимание твоё.

Алексей задумался. Он это давно понимал, но отказывался признавать. Стикер с напоминанием о Нью-Йорке завис над ровным огоньком свечи. Розовая бумажка, охваченная огнём, легла в пепельницу. «Хрен с ними, с договорами этими!» — решил Алексей.

— Наташ.

— Да, — с надеждой спросила жена, благоразумно дав время мужу принять решение.

— Скажи Даше, что я приеду.

— Спасибо, — сказала Наташа, повесив трубку.

Не сказать, что на душе у Алексея стало легче, но курить дальше не стал, в иных случаях, когда он нервничал, пачка сигарет улетала за пачкой. Подуман немного, Гордеев повеселел, «один — один» — подумал он, вызывая секретаршу.

— Любонька, — обратился он к смазливой девочке, с которой, к слову, никаких романов не крутил, он был человеком строгих правил, и если он на работе, значит должен работать, а не о девушках-секретаршах думать, но называл он молоденьких ласково, как дочерей, — Завтрашнюю встречу в Нью-Йорке отменяй.

— Как?! — опешила Люба, — Вы ведь готовили всё почти год.

— Попробуй перенести.

— Да вряд ли компаньоны согласятся, этот договор вам только выгоден, по большей части. Выходит, что они вам услугу оказывают, — рассудила секретарша, которой разрешалось позволять себе такие вольности.

Говоря о властолюбии Алексея, было бы ошибкой сказать, что он придерживается строгой монархии, не давая подчинённым и слова сказать, удерживая их чуть ли не в крепостном праве. Наоборот, он держал при себе только самых умных, дерзких, может даже наглых, подчинённых, таких, как она сам. Да, это в корне противоречит политике такого великого монарха, как Иван Грозный, который следовал совету: «если желаешь быть самодержавным монархом, не держи при себе людей, умнее тебя, иначе они будут давать тебе разумные советы, а соглашаясь с ними, ты будешь уже зависим». Гордеев уважал людей, которые не бояться высказать своё мнение, и презирал тех, кто перед ним пасует.

— Я понимаю, — убеждаясь в верности слов Любы, произнёс Алексей, — Но у моей дочери завтра важное выступление, а как вы знаете в жизни главное…

— … верно, выбирать приоритеты, — закончила любимую цитату своего начальника Люба.

— Именно.

— Но, хотите, могу я сходить с вашей дочерью, она вроде не против. В прошлый раз мы хорошо погуляли, когда вы уезжали на её день рождения.

В словах Любы не было укора, но тонкое подтрунивание было очевидно для такого психолога, как Алексей. На первый юбилей своей дочери Гордеев уезжал в Китай, и вместо себя отправил свою секретаршу с поздравлениями к дочери. Время они провели весело, но Даша так расстроилась, что отец не приехал, что не разговаривала с ним месяц. Пока он не совершил подвиг: возложив все дела на своих подчинённых, которые были профессионалами высшего класса, других он попросту не держал, и целую неделю, да-да, неделю, провёл с дочерью. Тогда их семья чуть не помирилась, Наташа уже думала вернуться к мужу домой, но, не сложилось. Гордеев вернулся к делам, как только отношения с женой и дочерью восстановились, и всё вернулось в обычный поток. Этот случай Алексей запомнил навсегда, как легко потерять родного человека за день, и с таким трудом вернуть.

— Нет, Любонька, со своей дочерью должен быть я, то есть отец, никто другой тем, в моей семье меня не заменит, а вы тут пока без меня с делами разберитесь.

«Прозрел. Надолго ли?» — усмехнувшись, подумала секретарша, но вслух сказала:

— Конечно, всё будет в лучшем виде.

— Я не сомневаюсь, — соврал Алексей.

— Желаете кофе?

— Да, пожалуй, даже два. Один без сахара и с молоком, второй с одной ложкой.

— Сергей Иванович пожалует? — догадалась сообразительная Люба, которая знала, что начальник охраны пьёт без сахара и строго с молоком.

— Да, вызови его.

— Да, вот как бы и не надо! — по-молодецки в кабинет заскочил Глинов, — Я сам к вам пришёл.

— Любонька, оставьте нас, — попросил Алексей.

Обменявшись взглядами с начальником охраны, секретарша хмыкнула, и ушла, провожаемая оценивающим взглядом назойливого ухажера. Поджарый, высокий и сильный, не обделённый природной красотой Сергей был охоч до женского пола.

— Здравствуй, старина! — только Глинов мог так приветствовать своего скорее друга, нежели начальника.

— Рад тебя видеть, — Алексей лично вышел из-за стола, и пожал сильную руку своего гостя.

Сравнивая Гордеева даже с Глиновым, нельзя было назвать бизнесмена человеком физически слабым. Пусть за последнее время Алексей и забросил спортзал и тренировки, но тело свою красивую форму ещё сохраняло.

— Не спеши с выводами, что рад, — мгновенно поник Сергей.

— Что стряслось?

— Боюсь, что у нас проблемы.

— А ты из-за этого договора? — небрежно бросил Алексей, — Ну и пёс с ним, что-нибудь придумаем.

— Да нет. Я не поэтому поводу, — помяв принесенные с собою бумаги, протянул Сергей.

— Говори, не томи.

Вдруг дверь в кабинет раскрылась, Глинов машинально закрыл грудью своего друга, заведя руку за спину, где ждал своего часа табельный Макаров. Но «противником» оказалась толстенькая и низкая старушка, которая всегда врывалась бесцеремонно со своим доисторическим пылесосом. Алексей, уже который раз предлагал своей уборщице сменить аппарат, а она в ответ: «Ещё моя мама им пылесосила, негоже мне память не чтить. Вес нашей семье служил, да и ещё прослужит». Подсчитывая возраст уборщицы и её матери, Алексей ужасался, и его одолевали сомнения, что первый пылесос появился не в 1869, а раньше.

— Алексей Михайлович! — закричала старушка, у которой наблюдались явные нарушения слуха, — Я убирать!

— Прошу вас, ради бога, не сейчас.

— Да сколько можно?! — воскликнула уборщица, увидев на своём начальнике намозоливший взгляд Смокинг.

— Что такое? — не понял Алексей.

— Ась? — старушка приложила руку к уху.

— Ай, чёрт с вами, убирайте уже, — махнул рукой Гордеев, — Серёг, ну так что там у тебя?

— Давно пора в химчистку эту вашу отдать! — крикнула старушка, схватив Алексея за Смокинг.

— Не трогай! — бизнесмен отскочил от уборщицы, словно от прокажённой, в его глазах появился испуг.

Это был необычный смокинг, в нём было что-то завораживающее, чуть ли не магическое. Он был тёмного цвета, материала напоминающего отдалённо бархат, казалось, что он не отражает света, поглощая его энергию полностью. В любую погоду Алексей ходил только в этом Смокинге, ибо того тепла, который он разносил по телу, не доставая пожалуй до ног, кистей рук и головы, хватало с лихвой. Эта необычная вещь попала Алексею в руки довольно давно, но тот случай он не любил вспоминать, потому что, будучи человеком самоуверенным, он хотел верить, что весь его успех зависит только от него самого, а не от этого Смокинга. На деле же это было не так, и факты были явно выраженными, все неудачи случались с Гордеевым именно тогда, когда он отправлял свой талисман, как он именовал Смокинг, в химчистку. Он не знал до конца, на что способна эта одежда, но был уверен, что она ему нужна, а так же, знал что ему нужно, что бы добиться самого желанного — власти. В магию Алексей раньше не верил, пока не столкнулся с силой, которой обладали Предметы. Как бы то ни было, он считал, что лучше даже и не думать об этом, если не получается найти разумного и главное, научного объяснения. Сколько передовых учёных ломали свои светлые головы над загадкой Смокинга, но почти ничего аномального они не нашли, но когда один из гениев, сказал, что это надо придать огласке, Алексей придал его земле. Вообще, Гордеев не был человеком, который боялся трудностей, его ничто не могло остановить, и он не привык сдаваться, перед какими-то ни было препятствиями, иногда, он прибегал к жёстким мерам, но всё же это было только в самых безвыходных ситуациях. В иных случаях он решал проблемы более дипломатично с поиском компромиссов.

— Идите, дамочка, приберите у Любы, — Сергей бережно выпроводил старушку из помещения, закрыв за ней дверь на замок.

Алексей, успокоился, наваждение прошло, и он отряхнул свой драгоценный Смокинг, в котором, стоит признать, даже спал.

— Зачем ты её вообще держишь? — поинтересовался Сергей, кивнув в сторону ушедшей уборщицы, — Можно ведь нанять красивых молодых, — друг подмигнул Алексею.

— Да родственница она сестре моей двоюродной, Елена Грачёва, помнишь, мы ездили к ней?

— А, это так хорошенькая?

— У тебя все хорошенькие, — справедливо подметил Гордеев.

— Ну не скажи, эта старушка мне не по вкусу.

— Не привередничай, — усмехнулся Алексей, усаживаясь за стол.

— Хоть выпить бы предложил, — деланно обиделся начальник охраны.

— Ты же на работе не пьёшь, — усмехнулся Алексей, доставая из ящика бутылку.

— Ну, так рабочий день кончился, это я тут за волонтёра.

— Так, чем ты меня огорчить собирался?

Лицо Сергея переменилось, видно было, что он откладывал эту новость до последнего.

— Перчатки у Стального кулака украли.

— Не понял.

— Какая-то шпана забралась к нему в дом, отключив перед этим сигнализацию…

— Значит не просто шпана, — перебил Алексей, машинально отмечая каждую деталь в голове.

— Вскрыли сейф, — продолжил Сергей, — И сработала сигнализация, копы примчались быстро, одного успели подстрелить, но остальные укатили на машине.

— Кто? — Алексей лицом не изменился, словно эта новость его не ошеломила, но Глинов знал, что всему заслуга самоконтроль, и сдержанность, а в душе его друг уже рвёт и мечет.

— Некий Джери Барринтон и Роберт Колин, по крайней мере, только эта парочка засветилась на камерах наблюдения, третий подельник убит полицейским, но наверняка, был четвёртый, кто ждал в машине. Вот тут всё о них, что удалось накопать, — начальник охраны протянул тонкую папку Алексею.

Гордеев начал быстро листать, шевеля губами и что-то бормоча, затем отвлёкся:

— Боксёр… Так… Уже хорошо…

— Чем же? — поинтересовался Сергей, заметив, что Алексей не злиться.

— Может оно и к лучшему, — размышлял про себя бизнесмен, — Тут написано, что был паинькой, из успешной и приличной семьи, и резко стал уличным бродягой и вором, что это значит?

— Что? — недоумевал Сергей.

— Он, то есть Роберт, наивный и легко поддаётся внушению, им можно будет управлять. Следующее, он рос в семье учителя и пианистки, следовательно, рос слабым, а значит, не мог дать отпора тем, кто над ним насмехался, отсюда комплекс неполноценности. Я уверен, что и на бокс он пошел, что бы самоутвердиться, в своих глазах в первую очередь. Это значит, что характером он слабый, и мягкий, ум легко можно управлять.

— Как думаешь, он уже понял силу Перчаток?

— Вряд ли, боюсь, что они скоро продадут вещи, и Перчатки в том числе.

— Как тогда искать?

— Надо брать Роберта.

— Мы о нём слишком мало знаем.

— Той картины, которую я тебе расписал, достаточно, чтобы иметь основания пустить его в Игру.

— А Стальной кулак?

— Он был дураком, получив силу, он продолжал делать то, что привык, просто дрался на ринге, ради своей славы, вот тщеславие его и погубило.

«Кто бы говорил» — подумал про себя Сергей.

— Стальной дурак не играл по правилам. Поэтому от него и не было проку.

— Убрать его? — осторожно поинтересовался Глинов.

— Зачем? Не стоит, он мало знает, и даже если что-то расскажет, кто ему поверит?

— Как будем искать Роберта?

— Подготовь мой самолёт, вылетаем сейчас же.

— В Нью-Йорк?

— Именно, позови…

Но Люба уже входила в кабинет с серебряным подносом.

— Ты успела отменить встречу?

— Ещё нет, — захлопала глазами секретарша, ставя поднос на стол.

— Не отменяй.

— А как же ваша дочь?

Алексей задумался на секунду, хотя глаза его горели огнём азарта, нет, в нём не было уже внутренний борьбы, как несколько минут назад. Когда дело касалось Игры, Гордеев сходил с ума, и забывал обо всём.

— Ничего с ней не случиться.

— Она расстроиться, — печально заявила секретарша.

— Идите, Любонька, идите.

— Думаете, что Роберт ещё в Нью-Йорке? — спросил Сергей, когда девушка удалилась.

— Нет, конечно. Я съезжу на встречу, пока ты будешь искать Роберта, он скоро объявиться, я чувствую.

Чувствовать, как знал Сергей, который так же был просвещён и в тайну своего друга, ему позволял Смокинг. Не раз они делали безумные на вид покупки, а потом оказывались в колоссальном выигрыше, да так, что даже не верилось. Поэтому в интуиции Алексея, или вернее в способностях Смокинга он не сомневался.

Глава 3

В участке людей было мало, остались только дежурные на ночную смену. Молодой парень по имени Стью, был одним из пока что живых напарников офицера Бенни Вуд. Когда напарник вошёл в офис с двумя пластиковыми кружками с кофе, то застал Бенни спящим в углу. Офицер сидел, откинувшись на стуле, закинув ноги на свой стол, и мирно посапывал.

— А если бы это не я, а начальство пожаловало бы? — поинтересовался Стью, ставя кружку перед Вудом.

Он проработал с Бенни недолго, но уже уяснил, что этот человек всегда бодрствует, даже, когда спит, он всегда находится в реальности. Бенни и вправду не снилось снов, а любой шорох его будил, он даже чувствовал людей в помещении, когда его глаза были закрыты, а объект был недвижим и бесшумен. Нет, он не был экстрасенсом, просто он был, как его за глаза называли сослуживцы, зверем. Его повадки, внешний вид, нечеловеческая интуиция, даже характер, всё это делало его похожим на животное. Он и сам не скрывал этого, говоря: «В этом мире надо жить по законам природы, выживает только сильнейший, только хищник».

— Бенни! — позвал Стью, — Уже девять часов, тебе не пора домой?

— Мешаю? — голос офицера был суровым, сухим и даже жёстким.

— Нет, что ты, — молодой напарник работал только первый месяц, и честно признаться, боялся своего начальника, то есть Бенни. Особенно после рассказа полицейских о том, что одного из последних напарников Вуд застрелил лично.

Глупая легенда, или жестокая правда, кто может знать наверняка, кроме Бенни.

Офицер поднялся, презрительно глянув на поданную чашку.

К своему внешнему виду Бенни относился поверхностно, мягко, говоря. Дома у него даже не было зеркала, что выражало его полное невнимание к себе. Его лицо всегда было покрыто жёсткой щетиной, которая на удивление в его сорок лет ещё не была седой, наоборот, она блестела и сохраняла маняще чёрный цвет. Бенни никогда не был слащавым и красивым пареньком, у него было широкое и угловатое лицо, такое же жёсткое, как и его характер, с ямками и царапинами, и еле видными шрамами, которые зарастали на его теле, на удивление быстро. Волосы Бенни не были длинными, но им он уделял не больше внимания, чем всему остальному туалету. Большую роль в его внешнем виде играл тот факт, что Бенни был заядлым холостяком.

Он всегда был сильным, широкоплечим и худым, имея неплохо подготовленное жилистое тело, его мужественное лицо привлекало на себя женские взгляды. И удивительно, он имел всё, что бы пользоваться у противоположного пола большой популярностью, но проблема была в характере. Он был уверенный в себе, немаловажно добавить, что не самоуверенный, а именно уверенный в себе, это разные вещи, как не крути. Так же Бенни никогда не робел и ни перед кем не пасовал, у него было своё понятие о чести и мужском достоинстве, а так же принципы, которых он придерживался. Бенни Вуд был целеустремлённым и азартным, он не привык отступать и легко делал любое дело целью своей жизни. Этой целью не являлись не женщины, ни семья, ни работа, ни деньги. Для чего он жил, спросят любопытные люди. Сложно ответить на этот вопрос, на который вероятнее не ответит даже сам Бенни. Ему нравилось вершить правосудие, не ловить преступников, а именно вершить правосудие, иными словами линчевать. Он не жил ради работы, на которую ему было попусту плевать, ни карьерный рост, ни зарплата не интересовали его в полной мере, хотя загорись он желанием разбогатеть, то можно не сомневаться — он стал бы самым богатым человеком в мире. Он часто переступал закон, но будучи офицером, и надо признать, что хорошим офицером, то его покрывало начальство, которое хоть и не любило его распущенность и бесцеремонность, но ценило качества хорошего сыщика. Ведя расследование, он действовал жёстко и даже жестоко, нередко прибегая к пыткам своих свидетелей, когда были подозрения в том, что они что-то недоговаривают, или «забыли». Склероз Бенни умел лечить просто искусно. Маньяков, педофилов, убийц, наркоманов, или просто тех, кого он считал «отбросами общества», Бенни убивал. Дурная слава ходила о нём, и среди преступников и среди коллег. Сослуживцы не желали работать с ним, видя трагичную статистику гибели всех напарников Бенни, многие получая такой приказ, скорее увольнялись. А вот «малыш Стью», как его привыкли называть в участке, хотел себе построить светлую карьеру, и работа с Бенни, сулила ему удачу и рост, как он считал.

— Кофе вкусный, — заметил Стью, что бы прервать неловкую тишину.

— Я не пью кофе, — соврал Бенни, отвернувшись от подозрительной чёрной жидкости, которая покоилась в кружке на его столе.

Он небрежно отдёрнул свою рубашку, и направился к выходу из кабинета.

Белая рубашка и синие джинсы были постоянно одежной Бенни, в которой он был всегда вне зависимости от предприятия, или времени года. Джинсы были потёртыми, но зато удобными, а как считал Бенни, то главное, что бы самому было удобно, а на мнение окружающих, можно не обращать внимания. Рубашка была с короткими рукавами, из-под которых тянулись длинные и широкие, покрытые густым волосяным покровом руки. Вообще, Бенни был на удивление сильно покрыт растительностью, кроме бороды, которую он старался брить только при полной необходимости, у него были ещё и бакенбарды, которые торчали в разные стороны, придавая его лицу большую резкость, выразительность, и увеличивая его сходство со зверем, а вернее с хищником. Именно им он по характеру и являлся, будучи вспыльчивым и дерзким, он довольно резко вёл себя, в разговоре, не соблюдая субординации, и не проявляя излишнего уважения ни к кому, включая начальство. Ко всему прочему он был бескомпромиссным, и очень часто принимал поспешные решения.

— Доброй ночи! — крикнул в след начальнику Стью, но ответа не получил.

Напоследок Бенни решил зайти в кабинет, к своему… нет, не другу, друзей у него не было, скорее более близкому коллеге. Они чем-то были похожи, и в тоже время ужасный характер Бенни не позволял даже такому человеку, как Гарри быть в дружеских отношениях. Сегодня у Гарри была ночная смена, которую он надеялся провести спокойно, ох, как он ошибся.

Бенни не любил много говорить, вообще не понимал, зачем пользоваться речью в очевидных случаях, когда этого можно избежать, вот и сейчас, он, молча, пожал руку своему коллеге. Гарри был занят интересным делом — пересматривал запись допроса одной из подозреваемых. Бенни наклонился над экраном, проявляя очевидный интерес, и коллега понял его без слов, запустив видео с начала.

На экране возникла до боли знакомая камера для допроса, где в центре за белым столом сидела молодая девушка. Она была вся в грязи и крови, очевидно раненая, её одежда уже мало походила на приличные вещи, будучи изодранной в клочья. Напротив девушки спиной к камере сидел Гарри.

— Сара Коул, ответьте мне на вопрос: почему вы напали на санитаров?

— Это Игра! — закричала девушка, и дёрнулась к офицеру, но будучи пристёгнутой к столу наручниками, осталась на месте, — Игра! Это всё Игра…

— Не могли бы вы пояснить, что вы имеете в виду? — продолжил допрос Гарри.

— Игра, она и есть Игра! Они заставили меня играть! Я не хочу! Не хочу! — Сара кричала так, что Гарри даже пришлось отодвинуться на стуле, — Они заставили…

Девушка уронила лицо на стол и зарыдала.

— Принесите воды! — попросил Гарри.

Скоро в помещение вошёл полицейский со стаканом воды, и поставил перед Сарой. Девушка посмотрела на стакан с таким удивлением, как будто не видела ничего подобного ни разу в жизни. В её перепуганном и загнанном взгляде промелькнуло безумие, и она, схватив стакан, швырнула в офицера. Гарри увернулся чудом, а стакан вылетел за пределы обзора видеокамеры, но было слышно, как разбилось стекло. В допросную влетели полицейские, схватили брыкающуюся Сару Коул, и попытались её увести. Но девушка дёргалась и извивалась из всех сил, кусая и пиная стражей порядка. Наконец её удалось скрутить и вытянуть из камеры.

Гарри выключил видео.

— Сумасшедшая, — равнодушно сделал вывод Бенни.

— Я тоже так подумал бы, но до задержания она уже приходила к нам. Была на тот момент довольно адекватной и даже красивой, она пришла ко мне и начала говорить про какую-то Игру, якобы её заставляют делать противозаконные поступки. «Вы с чистосердечным?» — спросил я, на что она ответила, что ещё ничего не сделала. Она просила дать ей защиту, но я посчитал это за глупость, и выпроводил её. Через несколько дней Сара влезла в дом Стального кулака, полиция приехала во время, но задержать её не удалось. Как сказал владелец дома, что ничего не пропало, и даже на разбитое стекло сказал: «пустяк». Её лицо было хорошо видно на камере, и можно было подать в розыск, но этот глупый боксёр не стал подавать заявление, тогда я и решил, что пёс с ней с этой сумасшедшей. Но ещё через несколько дней, она снова влезла в дом этого боксёра, правда в этот раз он был у себя. Началась потасовка, Стальной кулак, как было видно на камере, бегал за ней в перчатках, видимо тренировался, когда она проникла в дом, а Сара отбивалась грифом от штанги. В итоге этой девке удалось порезать лицо боксёру, запусти в него вазу, и нанести несколько синяков грифом, её же он сломал ребро, до того, как приехала полиция. Её задержали и отправили в больницу. А вот дальше, началось кино, — Гарри отпил из своей кружки, и продолжил, видя, что собеседнику довольно интересно, — Когда её делали перевязку, она схватила медсестру за голову, и сломала ей шею. Затем выскочив из палаты, Сара побежала по коридору к выходу, но там курили санитары, и остановили её. Затем загадка: как такая хлипкая девчонка смогла вскрыть сонные артерии скальпелем обоим санитарам?

— Скальпели довольно острые, — разумно заявил Бенни.

— Да, но ведь санитары, я видел их, крупные мужики, одни кулаки размером, как голова Сары.

— Не удивлюсь, женщины они хитрые, могла и соблазнить, отвлечь внимание, а потом двумя движениями, — Вуд показал, как Сара могла наносить удары.

«Много ли ты знаешь о женщинах» — подумал про себя женатый Гарри. Бенни, словно догадался о мыслях коллеги, но виду не подал. У него не то что развивался комплекс, но его укалывало то, что женатые коллеги считают его неудачником в отношениях с женщинами, хотя это было далеко не так. Он мог добиться почти любую девушку, но не жить с ней, ему это попросту было не нужно. Он и ответственности боялся, и свободу потерять не хотел. Он даже носил галстук, поверх рубашки, который научился завязывать красиво. Люди, которые Бенни не знали, могли решить, что это жена собирала мужа на работу, но коллеги-то знали, и это ещё больше угнетало холостяка.

— Что было дальше? — прервал тишину Бенни.

— Затем она убежала, и её искали три дня. А нашли случайно, патрульный ехал по шоссе с открытым окном и услышал крики из леса. Остановившись, он направился на крики, и обнаружил Сару привязанной к дереву. Она была избитой, измученной, и раненой. Её так и не удалось разговорить. Твердит что-то про Игру и всё, ни кто её заставляет, ни зачем она ломилась в дом к Стальному кулаку так и не ясно.

— Что собираешься делать?

— В психушку отправить бы надо, но, а если опять сбежит? Думаю, лучше посадить её, да и дело замять скорее.

— Попробовал бы разобраться, — как бы, между прочим, заметил Вуд, и в голосе его слышался укор.

— При всём уважении, Бенни, это не твоё дело, — Гарри пытался оставаться равнодушным, но укоры от сослуживца его зацепили за живое.

Он-то, крутой коп, имеющий ордена и заслуги перед любимой Америкой должен слушать замечания от офицера-неудачника, каким считали Бенни коллеги, который и по служебной лестнице только вниз ползёт, имея кучу выговоров и штрафов, и этот человек упрекает Гарри в слабости?!

— Ты прав, — суровое лицо Бенни разгладилось, и появился оскал…. а нет, это была улыбка, — Доброй ночи.

— И тебе, — Гарри воспринял прощание, как извинение, и пожал руку коллеге.

Машины у Бенни не было, не то чтобы он не заработал, просто не было необходимости в транспорте. Жил он недалеко, и дойти от дома до работы мог за полчаса. Не тратя деньги ни на транспорт, и не имея богатых хором, кто-то удивиться: куда Бенни тратит свой заработок, ведь еда на одного обходится куда меньше, чем зарплата офицера полиции, даже с учетом вычет коммунальных услуг. А ответ прост: казино. Подпольные игральные заведения, где Бенни бывал частенько, подпольные кулачные бои, бары, всё это поедало не только заработок офицера, но и его время. Сегодня ещё утром Вуд планировал завершить свой день, выпив в баре, и поиграв с кем-нибудь в бильярд, но сил уже не было, и планы изменились, ко всему прочему мысли крутились всё о той девчонке Саре Коул. Слишком странное это было дело, не похожее на остальные, и Бенни поймал себя на мысли, что даже завидует своему коллеге, с каким бы он рвением взялся бы за этот запутанный клубок. Обдумывая рассказанное Гарри в голове у Вуда вдруг сложилась целая цепочка из логических размышлений переходящая в версию. Она показалась Бенни настолько очевидной и простой, что даже интерес к делу Сары Коул стал пропадать. «Игра, — это, скорее всего казино, где Сара проиграла и задолжала много денег. Логично было предположить, что дом Стального кулака выбран из расчёта, что молодой боксёр быстро разбогател и имеет дома хорошие финансы. Но есть одно «но» — Сара полезла в дом дважды, значит, целью её были не деньги, а скорее всего сам боксёр. Она ведь не настолько глупа, чтобы не понять, что дома есть хозяин. Она напала на боксёра и хотела его убить. Зачем? Да это очевидно, те, кому она задолжала, заставили её, как она и говорила, убить восходящую звезду. Тогда причём тут казино? А это и не важно, в какой игре она задолжала, это может даже быть провал крупной ставки на ринге в кулачных боях. Тогда всё ещё логичнее: Сара проиграла много денег, а что бы её долг списали, ей надо было убить боксёра, чья конкуренция на арене не выгодна. Из больницы она сбежала, а те кому она задолжала её поймали, и… привязали к дереву в лесу. Не логично. Почему не убили? Решили не обременять себя? Глупо, или они знал, что она никого не сдаст. А может оно и умнее, чем я думаю. Сейчас Гарри сделает её виновной, посадит, и дело закрыто, вот оно как. Это было легко» — так рассуждал Бенни, и довольный собой приблизился к дому. «Хочешь найти преступника — живи, как преступник» — шутили коллеги Бенни, изменив поговорку: «Хочешь поймать преступника — думай, как преступник». В этом была толика правды, ведь жил офицер в плохих, мягко говоря, условиях на окраине Манхеттена.

Преодолев несколько грязных и тёмных улочек, где Бенни проходил, глядя в оба, он вошёл в зловонный домик. Внутри было шумно, плакали дети, ругались матери, шумели телевизоры. Наступив в вязкую лужу, Бенни отскочил в сторону, и был привален велосипедом. Выругавшись, он принялся с новой силой пробираться через коридор, расталкивая жильцов, даже не утруждая себя поздороваться, и отпихивая всевозможный хлам. Вырвавшись на лестницу, офицер помчался вверх, стараясь не держаться за липкие перила. Перед дверью в его квартиру на втором этаже лежал какой-то алкаш, которого Бенни с отвращением принялся отталкивать ногой. И вот, наконец, отворив скрипучую дверь, он оказался в своих «хоромах». Грязный обшарпанный пол, трухлявая тумбочка с десятком книг, которые Бенни и не читал, мягкое и удобное кресло, старенький телевизор на той самой трухлявой тумбочке, и вечно опущенные жалюзи, которые хранили вечную полутьму в этом унылом помещении. Таким был дом Бенни Вуда. Всё было пыльным и покрылось паутиной, про туалет и вовсе лучше не упоминать. Офицер сел на своё любимое кресло, где любил выпить спиртного, или прочитать газету, а в редких случаях от скуки приходилось включать телевизор. Но сегодня Бенни уснул сразу, и как обычно в кресле. Кровати в квартире не полагалось, а Бенни было удобно спать сидя. Возможно, это было очередным капризом, показывающим черту характера: «что хочу, то и делаю». Жаль, что до Бенни никому дела не было.

Для офицера Вуда эта ночь прошла спокойно, чего нельзя сказать о других служащих полиции. Придя на работу в положенное время, Бенни обнаружил необычную суету, все носились по участку, кричали, ссорились.

— Эй, парень! — окликнул своего сослуживца Вуд, не считая необходимым запоминать имена своих коллег.

— Привет Бен!

— Что происходит, куда все несутся?

— А ты что, не знаешь ещё? Вот ты тугой! Ночью перестрелка была, твоего, между прочим, напарника убили.

— Этого парня, как его… — попытался вспомнить Бенни.

— Малыш Стью, — напомнил полицейский.

— Как так?

— А вот и так! В дом Стального кулака влезли грабители, сработала сигнализация, дежурный говорит Стью, что, мол, мало у тебя опыта, посиди, нечего тебе лезть. Нет, говорит, моя территория и моя смена, поехал вместе с Гарри. Приехали, окружили дом, думают: «пусть сваливают грабители, не охота под пули лезть». Как чуть стихло, Гарри взял с собой патрульных, пошёл через парадный вход, а Стью говорит: «обойду, путь к отступлению отрежу». Ну и отрезал, — хмыкнул полицейский, — он пальбу открыл, одного из бандитов убил, а самого по голове чем-то шарахнули.

— Давно?

— Ночью же, небось ещё все наши там.

— А Гарри?

— Дома вроде, говорит: «заболел».

Бенни выскочил на улицу, и быстрым шагом направился к дому Стального кулака. Через несколько минут он уже был в злополучном переулке.

— Мрут твои напарники, как мухи, — заметил офицер, который работал на месте преступления.

— Личность убитого установлена? — спросил Бенни, кивнув на тело грабителя.

— Судя по наколке на руке: «Майк», то его зовут Майк, — разумно рассудил офицер.

Дальше Бенни спрашивать перестал, и присел над телом своего бывшего напарника. Стью лежал в странной позе, словно его переехала машина. Бенни осторожно осмотрел голову убитого. Череп был проломлен, в районе виска, но даже для боксёра удар был слишком сильным. Бенни отошёл на предположительное место, где был убийца на момент появления Стью из-за угла. На свежей грязи хорошо были видны отпечатки обуви, которые находились как раз в том состоянии, когда боксёр становиться в стойку.

«Стью выскочил из-за угла, и выстрелил» — начал обдумывать Бенни, — «Это было внезапно, потому он подстрелил одного из грабителей». Офицер подошёл к телу Майка, отчётливо увидев, что перед смертью бандит полз раненый, ведь за ним тянулся след засохшей крови. «Стью попал в колено, и бандит сначала корчился возле стены» — начал читать следы Вуд, — «Затем пополз за своими товарищами, которые уже расправились с полицейским».

— Стью не убивал грабителя, — уже вслух продолжил Бенни, бормотать про себя он начинал, когда формировалась версия, — из такого положения, даже если бы он и выжил после удара, он бы не смог выстрелить. Значит, грабители сами прикончили своего товарища, и вложили пистолет обратно Стью в руку. Это доказывает то, — следователь присел перед телом напарника, — ну вот, указательный палец не на спусковом крючке, и рука разжата, очевидно — пистолет в ладонь вложили. Потом грабители убежали, — Бенни направился по переулку, внимательно изучая следы.

Ничего больше приметного не отыскав и побродив по улочкам около часа, он пришёл к выводу, что злоумышленники скрылись на машине.

— Эй, парень! — подозвал к себе судмедэксперта Бенни.

— Привет, Бенни. Что, новый напарник? Не завидую их участи.

— Очень смешно. Лучше скажи, как можно так ударить человека по голове кулаком, чтобы тело весом около девяносто килограмм отлетело на несколько метров и впечаталось в стену?

— Без понятия.

— Хороший ответ. А теперь серьёзно, кто мог нанести такой удар?

— Не знаю, может Стальной кулак, я видел его бои, слишком сильный зверь, как-то неестественно.

— В смысле?

— Ну, не может человек так сильно бить.

— Как ты это объяснишь?

— Никак, не может и всё, уж поверь мне, как учёному.

— Нашёлся мне учёный, — передразнил Бенни, направляясь в сторону к офицеру.

Стальной кулак стоял как раз напротив полицейского и давал показания.

— Здравствуйте, ответьте мне на несколько вопросов, — Бенни бесцеремонно стал между офицером и потерпевшим, или подозреваемым в убийстве полицейского.

— Я, между прочим, допрос веду! — заявил офицер ошеломлённый наглостью коллеги.

— Вы ведёте это дело?

— Нет… — полицейский потерялся.

— Тогда идите, собирать улики, — в приказном тоне ответил Бенни, и повернулся к боксёру.

Выглядел Стальной кулак, мягко говоря, неважно. Он не мог стоять на месте, переступая с ноги на ногу, не находя рукам места, то дёргался себя за пуговицу рубашки, то одной курой обхватывал другую, кажется, что даже моргал он чаще положенного. Вообще это был невысокий и мускулистый человек с квадратным лицом, где под глазами нависли мешки, и весь его уставший вид свидетельствовал о том, что потерпевший очень нервничает и переживает.

— Уважаемый, Джон Роккен… — начал Бенни, который был одного роста с собеседником, но даже плечами шире, правда, накачанных стероидами мускул у офицера не было.

— Я предпочитаю, чтобы меня называли Стальной кулак, — перебил боксёр.

— Мне плевать, — признался Бенни, поедая собеседника взглядом.

— И всё же, окажите услугу.

— Хорошо, Джон, — не без удовольствия Бенни услышал, как скрипнули зубы боксёра, — Расскажите мне, что именно пропало из вашего дома.

— Деньги.

— Всё?

— Награды. Кубки. Пояса.

— Ещё что?

— Вино пятьдесят четвёртого года выдержки, — с особенно досадой заявил боксёр.

— Пропало ли, что-нибудь… необычное?

Стальной кулак насторожился, его кадык начал возвратно-поступательные движения.

— Эм… Нет, если ни считать именных наград.

— Пройдём те в дом.

— Зачем, — снова испугался боксёр, и это хорошо отразилось на его лице.

— Вы ведь хотите, что бы я помог вам вернуть то, за потерю чего вы так переживаете. Это ведь не деньги, и даже не награды, так? — Бенни блефовал, тыча пальцем в небо, но внимательно следил за реакцией собеседника.

Джон явно напрягся, начал тереть шею и уже был не в силах выдержать пронизывающего взгляда офицера.

— Вы что-то скрываете? — голос Бенни звучал мягко и беззаботно.

— Нет, что вы, — поторопился ответить боксёр.

— Чем больше вы нам расскажите, тем выше шанс, что мы найдём украденное.

— Что-то не вериться, — пробормотал Стальной кулак.

Вуд лёг на траву, что бы пролезть через узкое окно в подвал, где этой ночью пролезли грабители.

— Что вы делаете? — удивился Джон.

— Эксперимент, следуйте за мной, — ответил Бенни, с трудом протиснувшись внутрь.

— У меня не получается, — прокряхтел боксёр, не в силах протиснуть свою массу через окно.

— Теперь вы понимаете?

— Что?

— Ах, да, вы же боксёр, чего я удивляюсь. Вы понимаете, что злоумышленники были гораздо меньше вас, скорее моего телосложения.

— А-а-а…

— Теперь обойдите и спуститесь ко мне.

Когда Джон скрылся, и Бенни получил возможность изучить помещение в одиночестве, он не преминул воспользоваться случаем. Вуд проследовал к открытому сейфу, возле которого лежали разбросанные зелёные купюры, а несколько пачек было внутри. Замок был вскрыт, умело, это Бенни определил по малому количеству царапин. Затем следователь прошёл за барную стойку, где лежал перевёрнутый кубок и пустая бутылка вина. Полицейские уже были здесь, о чём свидетельствовали номера, написанные на жёлтых карточках и разложенных возле улик.

— Они чувствовали себя довольно вальяжно, — заметил про себя Бенни, — Пили, веселились, знали, что хозяин вернется не скоро, значит, если информатор. Да и не обычные они воришки, раз сумели отключить внешнюю сигнализацию.

— Что говорите? — вошёл в комнату боксёр.

— Кто-нибудь знал, как отключить сигнализацию кроме вас?

— Эм… Ну, прислуга, конечно, они часто убираются, когда меня нет.

— Зачем убираться, когда вас дома нет?

— Что простите?

— А, ладно, не берите в голову.

Бенни махнув рукой, проследовал к стеклянным витринам.

— Что здесь хранилось?

— Награды и вещи.

— Вы ими пользовались регулярно?

— Как?

— Часто использовали?

— А-а-а, конечно.

— Зачем тогда стекло?

— Дизайн, — с важностью знатока изрёк Джон.

— А это, — Бенни приблизился к небольшой витрине, — Она стоит отдельно от остальных, и качество дерева тут новее и лучше, тоже дизайн, или тут хранилось что-то особенное?

По лицу боксёра поплыли волны гнева, ненависти, а потом печали, жалости и отчаяния, он едва не заплакал, даже глаза покраснели.

— Джон, что тут было? — надавил Бенни.

— Ничего особенного, — ответил Стальной кулак пряча глаза, и снова не находя места рукам.

— Судя по размерам витрины это что-то небольшое, медаль, нет больше, для кроссовок, маловата, кубок, нет. Что тогда?

— Я сказал: ничего особенного! — повысил голос боксёр, отойдя к грифу.

Бенни почувствовал угрозу, как зверь, переменился в лице на мягкого и добродушного, предпочтя отойти от злосчастной витрины. С важностью хозяина он прошёлся по помещению, обходя тренажеры и наконец, остановился перед барной стойкой.

— Не возражаете? — спросил Бенни, доставая из бара бутылку виски.

Джон не ответил, он всё ещё был вне себя, не то от потери, не то от наглости офицера. Не дожидаясь разрешения, Бенни налил себе на донышко бокала, и выпил. Налив ещё, он посмотрел на помещение новым взглядом, применяя метод дедуктивного мышления. От общей картины он начал переходить к мелочам, заметив, наконец, зацепку — фотографии в конце тренажёрного зала. С важным видом прошествовав туда, Бенни принялся рассматривать снимки, поглаживая свою жёсткую щетину.

— Перчатки! — крикнул он, — На той витрине были перчатки, вот эти, чёрные!

— Угадали, — печально изрёк Джон, опустившись на скамью перед штангой.

— Что такого в этих перчатках?

— Они мне очень дороги, я все свои бои выиграл в них.

— Вот это-то и подозрительно, — офицер перешёл в тактику от «хорошего полицейского» к «плохому».

— Не понял, — боксёр явно напрягся, мускулы заиграли под его рубашкой.

«Он меня раздавит» — понял Бенни, но страха у него не возникало, он как собака чувствовал страх своего собеседника, и страх Джона перед хитрым и талантливым полицейским оказался сильнее.

— У меня появился вопрос, как человек меньшего телосложения чем вы, то есть один из двух грабителей, третьего-то подстрелили сразу, смог проломить череп моему напарнику и отшвырнуть его не тощее тело на несколько метров к стене, а?

Боксёр осел под тяжестью аргументов уже не в силах смотреть даже на ботинки следователя, он принялся сверлить пол взглядом, опустив плечи.

— Профессионал сказал, что такой удар совершить мог только один человек, — начал медленно с чувством полного превосходства Бенни.

— На что вы намекаете? — даже голос Джона стал уже не таким грозным.

— Только с вашей силой можно нанести такой удар, вот и всё, что я хотел сказать.

— Что??? — от изумления боксёр даже поднялся, на секунду встретившись глазами с офицером.

Взгляд Бенни был твёрдым, и пылал огнём, он знал, что должен победить в этой схватке.

— Вы хотите, сказать… Ты считаешь… — начал Стальной кулак, — Что это я… Я убил полицейского, и обокрал самого себя?

Бенни молчал, давая ход собеседнику.

— Это глупо! Это немыслимо! — закричал Джон, оглядываясь на выход, не то, просматривая пути отступления, не то, ожидая помощи.

— Я тоже так думаю, но факты, — Бенни начал методично слегка ударять бокалом о бутылку.

Джон снова сел, обхватил голову руками, недоумевая, как из потерпевшего он сумел превратить в подозреваемого. Звон бокала о бутылку, который носился по помещению, раздражал его, не позволял собраться с мыслями, нервировал. А Бенни продолжал, внимательно глядя на боксёра, которого так и передёргивало от этого психологического воздействия. А звон всё учащался, застревая в мозгу.

— Хватит! — закричал Джон, соскочив со скамейки, снова не в силах усидеть на месте, — Чего ты хочешь?!

— Услышать правду, — Бенни налил виски на дно бокала.

— Я не следователь, откуда я знаю, кто мог меня обокрасть?!

— Я не спрашиваю, кто вас обокрал, — Бенни говорил медленно, спокойно, ещё больше нервируя собеседника, от чего у того создавалось ощущения того, что полицейский всё знает, и только ждёт признания, — Я хочу знать, почему вы так дорожите этими перчатками, будто в них вся ваша жизнь?

— Прекратите! Я ничего не знаю! — голос боксёра сорвался, он стал метаться по комнате.

— Офицер Вуд! — услышал Бенни голос своего начальника, — Чем вы занимаетесь?! — крикнул он, видя своего подчинённого сидящего на барной стойке с бокалом виски в руке.

— Расследованием, — спокойно заявил Бенни, сохраняя самоконтроль.

Джон смотрел на начальника полиции, как на ангела, спустившегося с небес, который вот-вот задаст порку его обидчику, злому офицеру Вуду.

— Почему вы кричите? — снова спросил начальник.

— Кричал только мистер Роккен, я лишь исполнял свои обязанности, и вёл допрос.

— Пить на работе тоже, ваши обязанности? — язвительно поинтересовался начальник Бенджамин Андерсон.

— В данном случае, я не занимаюсь расследованием этого дела, а значит, я только гость уважаемого Джона Роккена, — на имя и фамилию боксёра Бенни сделал особое ударение, чем вызвал новую волну негодования у Стального кулака.

Старик Андерсон, как его за глаза называли в участке, усмехнулся хитрости своего подчинённого, и тому, как талантливо он мог выкручиваться. Был Бенджамин человеком высоким и худым, что удивительно для стражей порядка в его звании, тем не менее, он даже было довольно энергичным к своим пятидесяти годам. Хотя надо признать, что выглядел старик Андерсон куда хуже, чем мог бы в свои годы.

— Теперь ты занимаешься этим делом, — не без удовольствия сообщил начальник.

— Что? — Бенни чуть не уронил бокал, — Я вообще-то собирался отпуск брать, да и вообще…

— Не выкручивайся, мы оба знаем, что без работы ты и дня не проживёшь, сопьёшься раньше.

— Ну, знаете ли…

— Ты не брал отпуска с тех пор, как я тебя знаю, так что плохая попытка.

— Ну, серьёзно, почему я?

— Напарник же твой погиб.

— Не аргумент, я даже его имени не знал! — продолжал спорить Бенни по двум причинам, во-первых, мог, ибо старик Андерсон был хорошим и понимающим мужиком, который начинал карьеру с патрульного и прекрасно всё почувствовал, как говорится, на собственной шкуре. Во-вторых, это дело Бенни уже не нравилось, а на неудачные дела у него был нюх, и интуиция ему подсказывала, что докопается он до чего-то нехорошего.

— Это не мой приказ, а начальства выше! — Андерсон ткнул пальцем вверх.

— А разве больше некому, — отчаянно произнёс Бенни, — как же Гарри?

— Он заболел.

— Странно, как-то, вчера ещё бодрый был, его не ранили ночью?

— Сам не знаю, говорил как-то странно, я спросил, что с голосом, говорит, что ангина, шут его разбери. А ты Бенни займись делом, кроме тебя некому, только вы с Гарри остались опытные, остальные новички, а начальство мне дало чёткие указания, чтобы в кратчайшие сроки, — Андерсон погрозил кулаком.

Делать нечего, и офицер Вуд тяжело вздохнул.

— Появилась запись с видеокамер! — сообщил полицейский, залетев в комнату.

— Отлично, идём Бенни, — позвал Бенджамин.

Вуд обернулся на боксёра, которого била мелкая дрожь, он сидел в углу с бутылкой виски и что-то бормотал.

— Чёртова Игра… — расслышал офицер, и хотел продолжить допрос, ведь он был так близок к истине, но начальство позвало снова.

— Бенни, твою мать, не заставляй меня спускаться за тобой!

— Игра… — задумчиво пробормотал Бенни.

Глава 4

Джери хоть и просчитался с сигнализацией, которая сработала при открытии сейфа, но зато продумал пути отхода. Прошедшей ночью они всё-таки доехали до аэропорта, и успешно сели на рейс до Лас-Вегаса. И вот, через шесть часов они уже выходили из самолёта, где всё время полёта провели в траурной тишине. И Роб и Бум боялись что-нибудь спросить у Джери, который так холоднокровно расправился с их товарищем. Чернокожий вор предпочёл уехать, сказав, что у него неподалёку в казино работает брат. Правда или лож, Джери не знал, но догадывался, что Бума он больше не увидит, слишком напуганным был этот парень. Доверие же Роберта к своему наставнику ничуть не уменьшилось, и он решил довести дело до конца, ведь осталось совсем немного, только продать награбленное и все дела. Пока в далёком Манхеттене офицер Бенни Вуд вёл расследование, ребята решили зайти в закусочную, а потом снять номер в гостинице, и уже к вечеру направиться к их скупщику.

Уильям Редуэй нервничал. Он, как обычно, сегодня сидел в казино за столом, но «карта не шла». Игрок много пил, спорил, проигрывал, стараясь отыграться, но другие игроки за его столом оказались удачливее в этот раз. Девушка лёгкого поведения, как сказал бы оптимист полуодетая, сидела на колене у Уильяма, и делала вид, будто ей интересна игра, даже карты поцеловала «наудачу».

— Помогло, милый? — хлопая огромными ресницами, спросила девушка, с наивностью в голосе.

— Только хуже стало, — пробормотал Уильям, полностью отдавшись игре, и не замечая никого вокруг.

Наконец, просадив все деньги, Редуэй нервно хлопнул по столу ладонью, швырнул фишки, и, бормоча под нос ругательства, вышел из-за стола. Отмахнувшись от назойливой девушки, и игнорируя прощания с друзьями, он выскочил на улицу, схватил сигару, сунул себе в рот. Пальцы тряслись он злости и нервов, не может же такого быть, что за считанные минуты он проиграл деньги, которые достались таким трудом. Он уже имел на свои крупные финансы большие планы, например, купить Мустанг, старенькую, но зато бренд, или купить квартирку, хотя зачем она ему, бродяге по жизни, у которого отродясь ни кола, ни двора. Из чёртовой зажигалки никак не хотело вырываться пламя, только жалкие искры перед сигарой. Наконец, Уильям швырнул гравированную и дорогую зажигалку на тротуар, она покатилась по плитке и нырнула сквозь решётку в канализацию. Редуэй кинулся за дорогой цацкой, которой любил красоваться перед друзьями слишком поздно, и снова ругаясь, сел на бордюр.

Перед Уильямом раскрылся ночной Вегас. Ничего себе, посидел несколько минут в казино, это сколько же времени прошло?! Азартный игрок никак не мог вспомнить сколько раз бегал снимать деньги со своей карточки, сколько раз проигрывал, выходил курить, снимал девушке, пил, прошло несколько часов, а не минут.

Пожевав надоевшую сигару, он уже собирался выкинуть её, как перед лицом вспыхнул огонёк, который на секунду ослепил.

— Уильям! — приветствовал знакомый голос, — Не уж то ты даже свою любимую зажигалку проиграл?

— Здравствуй, Джери, — процедил Редуэй, пожимая руку товарищу, — А это ещё, что за фраер?

— Роб. Роберт Колин, — представился боксёр, еле оторвав взгляд от ночного Вегаса.

Город и вправду поражал своей красотой, если конечно человек любитель городской красоты. Многие, предпочитают природу, и желательно нетронутую человеком, это своеобразная экзотика, в городах они наоборот чувствуют себя неуютно. Роб же, прожив большую часть жизни в небольшом городе, и часто бывая на природе, больше приветствовал «каменные джунгли», и проникался к любому большому городу, чувствуя его ритм. Вегас блистал своими яркими вывесками, красочными рекламами, дорогими авто, которые носились по дорогам города, вся эта красочность ослепляла, гипнотизировала и завораживала, вот и Роб попал во власть этих огней.

— Он новенький в деле, — пояснил Джери, кивнув на товарища.

— А где Майк и Бум?

— Отдыхают, где им ещё быть, — простодушно усмехнулся Джери, — А у тебя я виду не самый удачный денёк?

— Да уж, бывало и лучше, — скривился, словно от зубной боли Уильям.

«Это хорошо, можно будет брать цену получше, и диктовать условия» — подумал Джери.

— Ну, так пригласишь нас в своих хоромы?

— Пойдём, старина Джери, выпьем за встречу, а то, сколько не виделись.

Вызвав такси, друзья поехали в гостиницу, где Уильям снимал комнату. Пока Редуэй жаловался Джери на то, как ему не везёт, Роб заворожено глазел в окно, пока его не позвали, сообщив о прибытии. Жил Уильям в роскошном отеле, где денег хватало, что бы снимать хорошую комнату. Высокое здание отеля гости увидели ещё издали, и сделали вывод, что Редуэй далеко не бедствует, раз хватает денег, чтобы снимать такое жильё. Джери был знаком с Уильямом давно, и хорошо изучил характер и повадки своего друга, или вернее коллеги, он-то знал, что Редуэй совсем не нуждается в таких роскошах, ведь и ночует он дома редко, зато он знал, как любит Уильям производить впечатление состоятельного и влиятельного человека. О да, он был тщеславным.

Роскошные двери с узорами швейцар открыл прямо перед гостями, впуская их в яркое помещение. Обаятельно улыбаясь, Уильям здоровался с постояльцами, особое внимание уделял молоденьким девушкам, подмигивая им, и провожая голодным взглядом. Редко кто из женского пола смущался, слишком развратным и извращённым стало поколение, что бы смущаться и стыдиться, думая о нравственных правилах. Кому сейчас нужна мораль? Кого останавливает клеймо «плохого», «бесстыдного» поступка? О да, все встретившиеся друзьям на пути женщины вели себя вызывающе и чрезмерно раскованно. Стесняться и смущаться скорее приходилось Робу, который к такому вниманию девушек не привык.

Спустились они первым делом в развлекательный зал, где было несколько отделений. Там было всё, что только душе угодно, и небольшой тренажёрный зал, где играла тяжёлая динамичная музыка, и бильярдный зал, где тихий джаз и обстановка помещения вызывала ностальгию девяностых, ещё был большой бар, неподалеку от сцены, где рвали глотки певцы и певицы, дабы угодить богатым постояльцам. Уильям провёл своих гостей в тренажёрный.

Тут тоже был небольшой бар, а так же несколько столов за которыми играли в карты. Редуэй любил проводить здесь вечера, и этот не должен был быть исключением.

Они, молча, сели на высокие стулья возле барной стойки и заказали выпивки, разумеется, за счёт Уильяма.

— Хорошее местечко, — решил прервать молчание Джери.

— Да, — согласился Уильям, смакуя свою выпивку и блаженно раскинувшись на стуле, — Люблю, знаешь ли, прийти после трудного дня, пар выпустить, и размяться.

— Мне бы тоже не помешало, — вдруг решил Джери, нервы у которого после смерти Майка были напряженны до предела и готовы были лопнуть.

— Ну, так в чём же проблема, у меня денёк тоже не из лучших, — Уильям поднялся, залпом осушил свой бокал, и направился к боксёрским грушам, в конце зала.

Открыв свой шкафчик, Редуэй достал оттуда трое пар боксерских перчаток, и дал две пары своим гостям.

— Спасибо, но я хотел бы своими, — вежливо отказался Роб, достав из сумки, где было всё награбленное добро, ворованные перчатки Стального кулака.

Джери посмотрел на орудие убийства с презрением, а на Роберта с недовольством, чуть ли с не ненавистью. Тем не менее, парень надел эти красивые и гипнотизирующие перчатки, и сразу почувствовал какую-то силу, и уверенность, настроение приподнялось, и он улыбнулся.

— Как знаешь, — протянул Уильям, с интересом глядя на перчатки Роберта, и надел свои.

Джери стал в стойку, и двоечкой примерился к груше. Пока Уильям разминался, Джери набился всласть, и тяжело дыша, осел на мягкий диван. Редуэй усмехнулся, и начал наносить по груше сильные увесистые удары, от чего она сильно отклонялась, а цепь с крупными звеньями скрипела. Груша была длинная, почти до пола, и очень тяжёлая, возможно наполненная песком, тем не менее, удары Уильяма казались сильными.

— Хух, хорошо, — расслабившись, заявил Редуэй, видимо он и вправду выпустил пар, и даже сразу подобрел, — Давай парень, Джери говорил, что ты хороший боец, хотелось бы мне встретиться с тобой на ринге!

— Возможно, как-нибудь, потом, — неуверенно ответил Роб.

— Ну, побей грушу не стесняйся, хочу посмотреть на твою технику.

Уильям занял место на диване рядом с Джери, и принял позу зрителя. Роб решил начать с двоечки, сначала несильный отвлекающий удар с левой руки, а потом нокаутирующий правой. Парень стал в стойку, и ударил. Груша сложилась, чуть ли не пополам, сильно отклонившись к стене, а Роб уже наносил второй удар правой рукой, и это оказалось для груши смертельно. Звякнули звенья цепи, груша оторвалась, порвавшись почти посередине, и отлетела к стене. Пока этот уже бесформенный мешок из качественной и плотной ткани, истекал песком, Джери и Уильям смотрели на это внушающее зрелище, открыв рты.

— Матерь божья! — воскликнул Редуэй, подскочив с дивана.

— Что так стряслось? — крикнул бармен из-за своей стойки.

— Всё в порядке, я оплачу! — ответил Уильям, даже не оглядываясь.

— Это… Это случайно, — оправдывался Роб, не зная, как прятать свои руки в перчатках.

— Случайно? Ты хочешь сказать, что порвал такую цепь, и грушу из плотной ткани пополам, случайно? — взгляд Уильяма стал хищным, он смотрел на руки Роберта в перчатках с жадностью и нетерпением, — Откуда они у тебя?

— Что? Перчатки? Да это обычные перчатки, Уильям, — Роб подался назад, чувствуя угрозу.

— Брось, дружище, — Джери положил руку Уильяму на плечо, — Мы украли их у Стального кулака, обычные перчатки.

— У Стального кулака, говоришь? — протянул Редуэй, не сводя взгляда с чёрных бархатных перчаток, — Продай их мне.

— Что? НЕТ! — крикнул Роб, отскочив назад, словно на него могли наброситься и отнять силой.

— Они нужны мне, — протянул Уильям.

— Они не продаются! — заявил Роб.

— Джери? — наконец, Редуэй перевёл взгляд на своего друга.

— Брось, мы тебе и без этого много добра принесли, давай решим этот вопрос на трезвую голову в спокойной обстановке, сейчас эмоции нам ни к чему, на нас и так уже смотрят.

Доводы были весомыми, на друзей и вправду уже вовсю глазели постояльцы. Уильям ненадолго задумался, а потом так резко переменился в лице, как будто ничего и не произошло, будто он и не бросал на Роба испепеляющего взгляда, и не был готов вцепиться тому в глотку, лишь бы заполучить желанные перчатки.

— Наверное, я сегодня просто устал, — ответил он, — а цепь была ржавой, я это давно заметил, — и все бросили мимолётный взгляд на блестящую новую стальную цепь, звено которой порвалось, словно было из пластика или пластилина, — пойдемте, выпьем!

Все сразу расслабились, и об инциденте забыли, только Уильям решил для себя: «перчатки будут моими!»

Дружелюбно пообщавшись, и выпив достаточно спиртного, друзья вскоре поднялись в комнату Уильяма. Это было такое же шикарное помещение, как и вся гостиница, с красивой резной мебелью и богато обставленной, был даже балкон, с которого открывался красивейший вид на Вегас. Роб предпочёл себе диван, но ложась спать, подложил перчатки себе под голову, желая ночью одеть их. Уильям и Джери легли на двух кроватях неподалёку, и все уснул сразу, все кроме Роба. Парень ещё долго мучился в мыслях о этих перчатках, чувствуя их энергию и какую-то магическую силу, но когда он надел их, перед глазами всплыло лицо того полицейского в переулке, которого Роб убил одним несильным ударом. Господи, на что же способна эта вещь? Какие силы скрыты под этой бархатной чёрной тканью? Глаза Роба уже начали смыкаться, как вдруг Уильям поднялся с кровати, внимательно смотрел на Роберта, и поверив в то, что парень спит, разбудил Джери. «Заговор!» — пронеслась паническая мысль в голове боксёра, и он уже готов был дать отпор, полностью веря в силу своих перчаток. Но Джери и Уильям направились на балкон, где мирно закурили, и вели разговор шёпотом. Боксёр слышал их плохо, из-за шума большого города, который заглушал всю беседу, но он готов был поклясться, что речь непременно идёт о нём, а в первую очередь о перчатках. На душе у парня стало так тоскливо и пусто, эх Джери, как же так? «Я верил тебе, ты был мне, как отец, мой наставник и учитель, а теперь готов продать меня? Ради каких — то перчаток, готов забить на нашу дружбу?» Взгляд Роба блеснул ненавистью.

Глава 5

Синди Ли была бегуньей, она посвятила всю свою молодость спорту, но в свои двадцать три года она не срывала звёзд с неба. Она выступала на соревнованиях, одерживала победы, но никакие рекорды, а особенно мировые, как она мечтала, были ей не по силам. Жила она в небольшом провинциальном городке, где и училась, и занималась спортом. Родители, а вернее обе её матери, которые в своё время удочерили трёхлетнюю Синди, к её спорту и увлечённостью мальчиками относились с презрением, и встречали любую попытку высказать своё мнение скандалами. И так у Синди формировались комплексы, и ощущение неполноценности. Уже и не счесть сколько раз она приходила в церквушку и молилась, что бы Господь смилостивился над ней и послал нормального отца, как у других детей. С мальчиками, которых так настойчиво отбивали мамы, у девушки тоже были проблемы, слишком она была избирательной и придирчивой, и характер у Синди, к слову, был трудный. Проблема воспитания, комплексы, отношение окружающих, сложно сказать, что испортило характер Синди, но стоит признать, что она была очень доброй, и набожной. Будучи довольно мягкой и доверчивой, она легко попадала под чужое влияние, и очень болезненно переносила все предательства, или оскорбления и шутки со стороны сверстников, потому и подруг у Синди не было. Общалась она только со слабым пареньком по имени Бадди. Он был неудачником по жизни, если можно так выразиться, за чтобы он не брался ничего у него не получалось, во всём бедолаге не везло, даром, что внешностью его создатель явно обидел, сделав его тело тщедушным, а здоровье слабым, у него не было почти ничего здорового. Какие только были болезни, казалось, все он собрал. Характер у Бадди был мягким, наивным, и слабым, со стороны своих одноклассников он только встречал обидные насмешки и издевательства, к которым он в отличии от Синди относился более равнодушно, делая вид, что ему не обидно. Но самой большой бедой для Бадди была его дружба с Синди. Как бы он не старался, она не воспринимала его, как мужчину, этот паренёк в круглых глупых очках был ей всего лишь другом, который никогда не предаст и всегда поддержит. Бадди было очень больно, когда Синди приходила к нему в гости и плакалась, рассказывая, что её отверг очередной крутой парень из школы, или как очередная футбольная звезда её игнорирует. У Бадди, у которого тоже отсутствовало мужское воспитание, а была только мать, не хватало смелости признаться в своих чувствах к Синди, но однажды он решился. Выпив забродившего компота, ибо алкогольные напитки употреблять он побаивался из-за гнева матери-тирана, он пришёл к Синди с одинокой ромашкой в руке, и с порога оповестил: «Синди… Я… Я… Тебя…Эм… Люблю…». Девушка даже бровью не повела, она обняла парня, и сказала заветные слова: «Я тебя тоже, — но потом, словно передумав, добавила, равнодушно, — Как друга». И так продолжалась обоюдная любовь, называемая дружбой.

Жизнь Синди Ли переменилась в один вечер. Она, как обычно, возвращалась домой поздно с тренировки. Войдя в дом, она позвала своих матерей, но никто не ответил, тогда Синди прошла на второй этаж в свою комнату, достала ключи. Для своей сокровищницы-спальни Синди сделала собственный замок, что бы матери-тираны, стремящиеся от всего мира обезопасить дочь, не рылись в её вещах и не читали почту на компьютере. Конечно, родители были против запираний девушки в комнате, но с боем Синди установила этот замок.

Она выбрала нужный ключ, и вогнала его в замок, провернула, но дверь отворилась сама. На душе у Синди стало очень обидно и тяжко, неужели матери покусились на её личное пространство и всё-таки вскрыли замок. Но ожидая увидеть перевёрнутую верх дном комнату Ли сильно удивилась, обнаружив посреди помещения небольшую прямоугольную коробку. Улыбка на лице Синди засияла, как никогда. Она упала на колени перед подарком, и скинула крышку. Внутри были кроссовки. Чёрные. Бархатные. Манящие. Они словно обладали странной гипнотизирующей магией, они притягивали к себе взгляд, овладевали девушкой. Не удержавшись, она надела свои новые кроссовки, которые сначала показались ей большими, но через минуту она словно обрели форму ноги, и стали, как влитые. Синди даже поразилась удобству новой обуви, но сильнее было ощущение энергии и силы, которой питали её ноги эти кроссовки. Вся усталость минувшего дня, словно рукой сняло, и Синди захотелось бежать, как никогда, она так была рада новому подарку, что готова была разыскать матерей и расцеловать их. Но вдруг она заметила на дне коробки белый листок бумаги. «Для Синди Ли» — повествовала обложка. Девушка настороженно раскрыла листок.

«Здравствуй, Синди! Наверное, ты думаешь, что это твои любимые мамы сделали тебе такой подарок? Спешу тебя разочаровать, но это не они, и даже не твои поклонники, которых у тебя не так и много, я прав? Ты, наверное, задаешься вопросом, откуда у тебя эти Кроссовки, поверь, это не так важно. Главное, что я исполнил твою мечту, которой не суждено было сбыться. Ты получила Силу, и как её использовать решать тебе, но спешу предупредить, что приняв мой дар, ты вступила в Игру. Игра без правил, Игра, в которой нет смысла. Для чего это нужно? Ты сама должна это понять, для каждого Игра это своя цель. Но только здесь есть либо победители, либо мёртвые. Выйти из Игры можно только одним путём — умерев. Если ты будешь слушать меня и выполнять всё, что я тебе говорю, то ты выживешь, и возможно, что даже выиграешь. Но запомни, Синди, Сила, это большая ответственность, и если ты сделаешь глупость, то ты умрёшь. Вступать в Игру или нет, решать тебе!»

— Бред какой-то, — одними губами прошептала Синди, но уже тогда она точно знала, чтобы там не было, она в Игре.

Эти записку она сохранила, как и Кроссовки, в которых её не терпелось пробежать. На следующее утро, придя на тренировку, Синди надела свои обновки, и вновь почувствовала ту энергию и силу, по которой уже успела соскучиться. Это была обычная ежедневная разминка, бежали пять девочек, которые уже имели большие достижения в спорте, в отличии от Ли. Обычно она проигрывала спортсменкам, но в тот день, она и сама не знала что произошло. Она бежала не просто быстро, невообразимо быстро, так, что её казалось, что собственное чувство скорости её обманывает.

— Неплохо, Синди, очень неплохо! — воскликнул тренер, глядя на девушку выпученными глазами.

Спортсменки, которые и без того не любили Синди, разозлились и возненавидели её ещё больше. Но это всё были мелочи, теперь девушка точно поняла, о чём говорилось в записке. Она получила Силу.

О своих новых способностях Синди не рассказала никому, кроме своего лучшего друга Бадди. Он был в числе тех ребят, которых называют «ботаниками», и Синди решила, что если кто и сможет разобраться в её Силе, то лучше довериться другу. С чувством юмора у Бадди было плохо, потому он сразу воспринял всё в серьёз, и даже весёлая улыбка девушки его не смутила.

— Так, — вооружившись блокнотом, начал размышлять Бадди, — Если мы возьмём беговой кросс, и узнаем его длину, то с помощью секундомера измеряем время, за которое ты пробежишь дистанцию. Потом мы поделим расстояние на время, и вычислим твою скорость, — парень сделал некоторые заметки, наверное, записал формулу.

— Я ни черта не поняла из всего сказанного, теперь простым языком, скажи, ты сможешь узнать мою скорость? — Синди тряхнула длинной рыжей косой.

— Да.

— Тогда я побежала, а ты вычисляй, что там тебе нужно.

Бег доставлял Синди ещё больше удовольствия, нежели раньше, до получения странного подарка. Она бежала так быстро, как ей позволяла Сила. На её лице, обдуваемом ветром, расплывалась улыбка. Наконец, когда финишная черта была пересечена, Синди подбежала к своему другу, и принялась собирать растрепавшиеся волосы обратно в косу.

— Бог ты мой! — изумился Бадди, — Если мои расчёт верные, то ты бежишь, как минимум шестьдесят километров в час.

— Ого! — лицо Синди сияло от радости, впервые в жизни она добилась чего-то невообразимого, чего-то того, что было за гранью её фантазий.

— Ты никому не должна об этом рассказывать, — строго предупредил Бадди.

— Да я могу побить мировой рекорд! — от радости девушка даже подпрыгнула.

— Ни в коем случае! — воскликнул парень, и принялся рвать свои записи на мелкие кусочки, подозревая, что они могут быть украдены злоумышленниками и использованные во вред.

— А что такого-то? Ты завидуешь мне?

— Нет! Но если кто-то ещё узнает… Боюсь даже представить, что будет.

— Да брось! Ты просто трусишь, и излишне переживаешь, ты паникёр! — с улыбкой заметила Синди, наконец, расправившись с непослушными волосами.

— Синди, это очень серьёзно!

— Конечно, мировые рекорды в мои годы это невообразимо серьёзно!

— Откуда эти кроссовки у тебя вообще?

— Нашла.

— Зачем ты обманываешь меня?

— Правда, нашла у себя в комнате.

— Тебе подарили их мамы?

— Нет, к ним прилагалась эта записка, — Синди протянула письмо тайного благотворителя Бадди.

— Это ещё за Игра? — спросил парень, внимательно ознакомившись с текстом.

— Откуда мне знать? — равнодушно спросила девушка, запихивая письмо в карман.

— Ты что?! Будь аккуратнее, это же вещественное доказательство!

— Ты собрался идти в полицию?

— Конечно. В письме есть угроза твоей жизни, это очень серьёзно, мы должны обратиться в полицию.

— Не за что!

— Это из-за твоей скорости? Ты готова помогать преступникам ради своих успехов в спорте?

— Да! И я, между прочим, ещё никому не помогаю, и откуда тебе знать, что он преступник?

— Кто, «он»?

— Человек, подаривший мне кроссовки.

— Это не благотворительность, он хочет, чтобы ты работала на него.

— Знаешь, что? Я сама разберусь со своей жизнью, понял?! — наконец, не выдержала Синди.

— Прости, — поник Бадди, — Я просто… Волнуюсь… За тебя.

— Ты всегда заикаешься, когда волнуешься?

— Д… Да.

— Ну, ладно, не переживай, — сменила гнев на милость девушка, — мы ведь не преступники, и можем использовать мои силы для помощи людям.

— Как ты себе это представляешь?

— Ну, я же теперь супергерой, — засмеялась девушка, — как Флэш, самый быстрый человек на Земле, только я существую по-настоящему.

— Ты не понимаешь, что это очень опасно?! Это же кино и фантастика, а мы с тобой живём в реальном мире.

— Послушай, сколько раз ты не мог дать отпор мальчишкам, которые обижают тебя в школе, а сколько раз, ты не успевал убежать от них?

Бадди заметно покраснел, и отвернулся.

— А теперь представь, сколько людей страдает, когда полиция из-за постоянных пробок на дорогах не успевает на место преступления? — продолжала Синди, — Пойми, что я буду успевать, я же смогу бежать ещё быстрее.

— Не как Флэш, — заметил Бадди.

— Но всё-таки быстрее полиции.

— И что ты будешь делать с преступниками?

— Останавливать, — просто ответила Синди.

Бадди конечно был всецело против, но девушка была неумолима и упряма, в последствии она постоянно переводила любой разговор на эту тему, и после очередного отказа о сотрудничестве, заявила: «Если ты не со мной, то я сама буду помогать людям!». Бадди всё ещё безответно любил Синди, и краснел даже от одной этой мысли, потому он просто не мог не пойти за ней, хоть на край света, хоть на наивный путь героя. Так началось их сотрудничество. У парня определённо был талант к технике, рас уж он смог буквально за пару дней смастерить рацию и перехватывать разговоры полиции. Ко всему прочему, он получил и доступ почти ко всем дорожным камерам города, которые были подключены к единой сети. Также он смастерила для Синди спидометр, который как часы крепился на руку, и был довольно скромных габаритов. Их работа упрощалась благодаря тому, что Синди носила с собой телефон, и Бадди отслеживал её перемещения, сидя у себя в комнате за компьютером, и координируя её движения с помощью системы навигации. Они буквально за месяц скопили деньги на блютуз для Синди, благодаря которому друзья держали постоянную связь, а так же они смогли раздобыть один электрошокер ближнего действия, который хранился дома у Синди, купленный одной из параноидных мамаш. Другой, пистолетного вида, который стрелял своими «снарядами» на несколько метров. Друзья решили, что это будет самое эффективное и гуманное оружие.

Сначала работа по спасению родного города не клеилась, и Синди несколько раз забирала полиция, обвиняя в хулиганстве, матери сильно ругали дочь, забирая её из участка. Но потом, не теряя надежды, Бадди и Синди сработались. Девушка носилась по городу, срезая путь дворами и улочками, которыми вёл её добрый куратор из своей комнаты, а встретив мелкого воришку, героиня стреляла в него из дистанционного электрошокера, оглушая до приезда полиции. Ей начинало везти, когда она убегала с места преступления, оставляя преступника без сознания, раньше приезда патруля. Многое изменилось после шестого «спасения города».

— Здравствуй, Синди, слышишь меня? — прозвучал голос Бадди из динамика.

— Да, привет! — ответила девушка, выходя из раздевалки с тренировки, где бегала в пол силы, дабы не вызывать подозрений.

— У нас ограбление небольшого ломбарда, это неподалёку от твоего дома.

— Ого, я уже бегу.

— Давай. Быстрее будет, если свернёшь направо и срежешь через парк.

— Так я и поступлю.

— Оружие у тебя при себе?

— Только для ближнего боя.

— Тогда может не стоит рисковать, он ведь запасной?

— Это хороший электрошокер, Бад, не отвлекай меня!

— Прости, уже молчу.

Парень подключился к камере, которая висела на ювелирном доме напротив ломбарда, подвергающегося грабежу. Изображение было некачественным, да ещё и неполным, тем не менее, Бадди вновь соединился с напарницей.

— Грабитель вроде один, он разбил витрину камнем, и сгребает все вещи в мешок.

— Точно один?

— Вроде, да.

— Так вроде, или да?

— Да, один, и он не очень опытный, даже без маски и перчаток.

— Я уже рядом.

Синди выскочила прямо перед ломбардом, с трудом гася скорость, и по инерции влетев в помещение. Она столкнулась лицом к лицу с преступником, увидела его лицо и обомлела. Он был похож на бродягу, или наркомана, лохматый и грязный, заросший щетиной, и в порванной рубашке и джинсах, босиком. Вор зло осклабился, увидев рядом симпатичную молодую девчонку, и двинулся к ней.

— Синди! Боже! Что происходит?! — запаниковал Бадди, потеряв подругу из виду.

Девушка буквально остолбенела от ужаса, обычно ей приходилось стрелять с нескольких метров противникам в спину, и ещё несколько секунд держать спусковой крючок, пуская по проводам ток в тело преступника. Но сейчас, вор стоял прямо перед ней, и она не могла пошевелиться. А он всё приближался, самодовольно ухмыляясь. Стон оглушённого ранее охранника ломбарда отрезвил девушку, и она бросилась было к двери. Вор кинулся следом. Синди врезалась в запертую дверь, ещё бы, для чего ещё разбил стекло вор, что бы проникнуть в ломбард, раз уж была заперта дверь.

— Синди, что с тобой? Ответь! — кричал паникующий не меньше девушки Бадди.

Она начала беспомощно биться в дверь, крича от бессилия. Вор схватил Синди, заставив её завизжать от страха, прижал к себе, наградив смрадным дыханием, грязного рта.

— Помогите! Господи! — закричала девушка.

Преступник ещё сильнее прижал молодое тело к себе, вызывая своим видом и запахом рвотные рефлексы у своей жертвы. У Синди не было шансов вырваться из лап злодея, но чудом она «ужалила» электрошокером вора в живот. Лишь на секунду его объятия разжались, но этого хватило, что бы выбраться. Она бросилась к разбитому стеклу, и уже расслабилась, наивно полагая, что легко сбежит от извращённого злоумышленника. Но несчастья не желали отпускать её, и, наступив на осколок стекла, она поскользнулась, и распласталась на тротуаре. Электрошокер вылетел из её руки, блютуз разбился, а вор навалился сверху уверенный, что теперь жертва не убежит.

Бадди продолжал кричать, хотя уже и видел, что происходит с его подругой. Для него это было большим ударом, видеть, как избивают любимую девушку, и быть бессильным, не иметь возможности защитить её. Он просто отвернулся от экрана и заплакал.

Вор понял, что его извращённым планам не сбыться, когда девушка продолжала брыкаться и отбиваться, и тогда в конец, рассвирепев, он ударил её по лицу. Потом ударил в живот, и, поднявшись, принялся пинать несчастного подростка, не останавливаясь, даже услышав вой полицейской сирены. Преступника ловко скрутили, и уложили на землю, один из полицейских вызвал скорую, и помог Синди сесть, прислонившись к стене спиной. Верхняя одежда была порвана на ней, все руки и тело в ссадинах и порезах из-за боя в груде битого стекла. Лицо тоже было разбито, и невыносимо болела левая рука. Девушка, ещё не оправившись от шока, плакала, ей было обидно, что её так побили, что она проиграла, оказалась слабее.

В больнице обе матери причитали и кричали на дочь, жалуясь на то, что она этакая эгоистка не ценит их заботы, доводит до сердечного приступа, занимается глупостями, за которые её могут убить. Все их упрёки доходили до Синди, словно через вату, будто её контузило. На самом деле она долга не могла оправиться от шока. Сидя на больничной кушетке, с гипсом на левой сломанной руке, с перемотанной головой, которую тоже умудрилась разбить при падении и получить лёгкое сотрясение, девушка равнодушно пялилась в одну точку.

Выговорившись, и обвинив Синди в том, что она плохая дочь, мамаши удалились, оставив девушку в сладостной тишине. Только когда в палате появился Бадди с красными от слёз глазами, с одиноким цветком в руке и пакетом фруктов, на побитом лице Синди появилось нечто похожее на улыбку. Но не нужны было быть умопомрачительным психологом, чтобы понять, что девушке совсем не до веселья.

— Ты как? — задал глупый вопрос парень, усаживаясь напротив подруги.

— Прекрасно.

— Мне очень жаль…

— Всё в порядке, только давай ты не будешь мне говорить, что я не герой и надо перестать спасать людей.

— Я не стану, только пойми, что однажды ты так легко не отделаешься… и… кто-то очень будет жалеть о твоей…

— Гибели?

Бадди отвернулся.

— А кому я нужна? Кому будет меня, жаль? Моим мамашам? Ты хоть знаешь, что они мне сказали, что я дура, и плохая дочь, что они разочарованны во мне, отличная поддержка, мне и без этого плохо.

— Я имел в виду не твоих матерей…

— А кого? Кому я ещё нужна? У меня даже парня нет! — Синди понурила голову, — Обидно, когда пытаешься помогать людям, а им на тебя глубоко плевать, даже тому охраннику, которому я может быть, жизнь спасла. Обидно! В этом чёртовом мире я никому не нужна…

«Ты мне нужна!» — вопило сердце Бадди, но губы только сжимались плотнее, он не мог ей признаться, ещё раз, боялся, что даже в таком состоянии она посмеется над ним.

— Ты знаешь, — продолжала Синди, не глядя на собеседника, — а может вы все и правы, может, это и правда глупая идея, спасать город и людей, это ведь никому не нужно, никакой благодарности. Может, и вправду стоит всё это бросить.

Девушка отвернулась к стенке, постанывая от боли в руке. «Выкину эти Кроссовки к чертям, от них только вред» — твёрдо решила она.

Бадди, молча, поднялся, направился к выходу, потом вернулся, положил фрукты и цветок на тумбочку, и выбежал из палаты.

Вечером, когда Синди расстроенная предпринимала очередную попытку ко сну, в её палату тихо вошли.

— Извините, я не помешал? — поинтересовался мужской голос полушёпотом.

— Нет, здравствуйте, — девушка медленно обернулась.

Перед ней стоял незнакомый мужчина в чёрном комбинезоне с табличкой «охрана», его голова была замотана бинтом, на котором проступали кровавые пятна. Посетитель был бледен, очевидно, его тошнило после сотрясения, и он с трудом держался на ногах, справляясь с головокружением, держась за спинку стула.

— Извините, мы знакомы? — прервала затянувшееся молчание Синди.

— Меня зовут Джон, — гость протянул руку.

— Очень приятно, — девушка ответила рукопожатием.

— Мне бы хотелось поблагодарить мою юную спасительницу, и узнать имя моего ангела-хранителя, — лукаво улыбнулся охранник.

— О, Господи, надо полагать вы тот самый охранник из ломбарда?

— Можно просто, Джон.

— Ах, простите, меня зовут Синди Ли.

— У вас очень красивое имя.

— А это имеет значение?

— Я не понял…

— Моё имя имеет значение? Разве вы не сказали бы тоже самое, назовись я иначе?

Джон усмехнулся.

— Вы очень проницательны, молодая леди.

— Вы очень сильно акцентируетесь на моём возрасте, думаете, я слишком молода, для того, чтобы помогать людям?

— Что бы помогать, нет, но что бы бороться с преступностью, да.

— Вы не первый.

— В каком смысле?

— Не первый, кто отговаривает меня от спасения людей.

— Я не отговариваю, просто, вы ещё слишком молоды, что подвергать себя такой опасности, и у вас недостаточно опыта.

— Какого опыта?

— Боевого.

— Я же не собираюсь калечить людей.

— Понимаете, иногда в жизни бывают моменты, когда либо ты, либо тебя. Как сегодня, например, я, пожалел бродягу, и не сделал того, что положено, а он ударил меня по голове, как только я отвернулся.

— В жизни всегда так.

«Много ли ты знаешь о жизни?» — подумал про себя Джон, но вслух сказал:

— Поверь мне, не всегда, в мире очень много хороших людей, их большинство.

— Вы верите в это?

— Мы должны в это верить, иначе, зачем жить?

— Вы верите в меня? Верите в то, что я смогу изменить мир к лучшему?

— Верю, и рад буду помочь. А сейчас, если вы позволите, я удалюсь к себе, и не буду более препятствовать вашему сну. Всего хорошего!

— Джон!

— Да, мой ангел? — охранник обернулся, и поморщился от боли.

— Вы точно готовы мне помочь?

— Ну, да, — немного смутился мужчина.

— Научите меня драться.

— Ого!

— Научите постоять за себя, чтобы, такие как этот вор, не могли больше обижать хороших людей.

— Это не так легко и быстро.

— Я готова, я хочу учиться! — в глазах Синди вновь появился тот азартный огонёк, который был до начала мисси по спасению города.

— Хорошо, — подумав, сказал Джон, — Но для начала нам обоим нужно выздороветь, а первый мой урок, это хороший сон, приступай к исполнению, — охранник подмигнул новой подруге, а так в ответ послала шутливый поцелуй.

По правде сказать, Синди Ли не очень была уверена в серьёзности намерений своего нового знакомого Джона, но тем не менее, он воспринял намерения девушки всерьёз. Особенно, когда узнал, что она специально примчалась с конца города в этот ломбард, что бы задержать вора. Оказалось, что у Джона не было семьи, а жил он в однокомнатной квартирке, неподалёку от дома Синди, но самое главное, что он в своё время служил в ВВС США, и мог многому научить свою спасительницу, у которой считал себя в долгу. Первое время он ждал девушку после занятий, и помогал донести вещи до дома. Он никогда не встречал подругу так, чтобы это видели её сверстники, и коже не стеснял её своим присутствием. Пока у Синди не сняли гипс, Джон помогла её во всём, иногда даже водил в кафе, где угощал мороженым. Ему было интересно общаться с этой подающей большие надежды ученицей, а ей было выгодно общаться с ним. Так дошло время до тренировок, и тут Джон изменился. Он стал серьёзным, грубым, и жёстким, таким, каким должен быть настоящий тренер. Синди поначалу обижалась на то, что вместо доброго друга она получила неумолимого учителя, потом почувствовала, как становиться сильнее и у неё появилась уверенность в себе.

Общение и тренировки с Джоном отдалили Синди от Бадди, который стоит признать, сильно ревновал. Больше ей было не интересно со слабым неудачником, и «маменькиным сыночком», как называл его Джон, а его слово для Синди было законом. Она и сама не заметила, как попала под влияние этого самоуверенного и напористого мужчины.

Так за тренировками тянулись недели, Синди, и Джон жили, душа в душу, разве что девушка умолчала о своей Силе и Кроссовках, и за это время уверенность и желание помогать людям не только не пропало, оно многократно усилилось. Теперь в любой перепалке Синди Ли вступалась за подруг, или за просто незнакомых ребят, и даже неоднократно доказывала успешность уроков рукопашного боя, ломая задирам носы и разбивая губы. Ссоры с родителями, и постоянные разногласия только усиливались. Из тихой девочки Синди превратилась в звезду среди своих знакомых, и не всегда с хорошей репутацией, она нажила себе врагов, в том числе и в лице директора, который неоднократно вызывал матерей хулиганистого подростка.

И всё так же продолжалось бы, пока Синди не обнаружила у себя на столе небольшой диктофон, довольно старого образца. Он попал к ней на сто так же, как и кроссовки, и обнаружила она находку в день, когда матерей дома не было. Девушка внимательно осмотрела занимательную вещицу, и включила.

— Здравствуй Синди Ли! Как я вижу, ты очень довольна моим подарком, но ты решила устроить свою Игру. Это плохо. Но у тебя есть шанс всё исправить до того, как эти Кроссовки снимут с твоего мёртвого тела. Судя по всему, ты не знаешь, что есть ещё много других Предметов, дающих Силу. Ты должна собирать их, чтобы получить всемогущество и власть. Ты ведь хочешь быть героем, так Синди? Я помогу тебе. Неподалёку в Лас-Вегасе есть гостиница, которую снимает Уильям Редуэй, у него есть Перчатки. Ты должна торопиться, иначе можешь потерять след. Беги сейчас, Синди, вступи в Игру. Получить власть или умереть — решать тебе!

До последнего слова этого хрипящего голоса, который с трудом прорывался через тучу помех и скрежета старого диктофона, Синди ощущала, как её тело бьёт мелкая дрожь. Теперь, когда ей точно сказали, что убьют, если она не будет исполнять приказов, девушка поняла, что Бадди был прав, и не на шутку перепугалась. Её даже не смутила смена послания, какая разница, диктуют ей условия, изложенные на бумаге, или же записанные на диктофон? Первой мыслью Синди было рассказать обо всём Джону, и спросить его совета и помощи, но пугающий голос из диктофона говорил торопиться. А если эта ночь последняя? Синди с ужасом поняла, что ввязалась в что-то невероятно серьёзное и опасное, но в тоже время чувство азарта и риска придавало ей сил. Она должна бежать в Лас-Вегас, только нацепить новый блютуз, да связаться с Бадди, пусть узнает какая именно гостиница. Теперь они оба в Игре…

Глава 6

Сейчас на ручном спидометре Синди горела цифра семьдесят километров в час. Она успела до своего путешествия забежать к Бадди и вооружиться его гаджетами, а так же кратко изложить ситуацию. Разумеется, её друг был всецело против столь опасной задумки, нападения, и ограбления, тем более в другом городе. Он напомнил девушке, что она всегда хотела помогать людям, а сейчас получив власть, желает стать сильнее. Синди, конечно, укололо то, что Бадди считает её циничной и тщеславной, дескать, Перчатки она крадёт ради своей выгоды, она хотела поссориться с ним, но в чужом городе ей нужны глаза и помощь сообразительного друга. Итак, она смирилась, молча, выслушала, все словесные укоры, и вооружившись самодельным пистолетом, который заряжался специальными шприцами с сильно действующим снотворным, который Бадди сделал сам, и взяла с собой свои привычные электрошокеры.

До Вегаса она бежала напрямик через степь, и наслаждалась скоростью, ощущение которой всё так же было непривычным. Её волосы были заплетены в специальную косу и находились под облегающим беговым костюмом.

— Бадди!

— Я здесь.

— Ты нашёл Уильяма Редуэя?

— Ты не поверишь, но, да.

— Ты просто супер, — Синди поцеловала микрофон, и хотя не видела лица своего друга, была готова поклясться, что он покраснел.

— Эм… Спасибо. Сейчас попытаюсь подключиться к камерам этого отеля, что бы следить за происходящим.

— Отлично, я уже вижу город, скоро буду на месте.

— Синди, боюсь показаться занудой…

— Так не будь им, расслабься, всё будет хорошо, — ответила девушка, уже зная, о чём пойдёт речь.

— И всё же, в прошлый раз всё закончилось плохо, ты попала в больницу, если ты не помнишь.

— Но теперь-то я усвоила урок, и к тому же у меня был прекрасный учитель.

— Да, и на счёт Джона, он мне не нравиться.

— Да тебе вообще никакие парни, с которыми я общаюсь, не нравятся.

— Я думаю, что это естественно, было бы странно, если бы мне нравились парни.

— Джон хороший, ты просто плохо его знаешь.

— Ты ему ещё не раскрыла наш секрет?

— Это мой секрет, Бад, и да, я ещё ему ничего не говорила, но как вернусь, обязательно всё расскажу.

— Нет! Я считаю, что это делать безрассудно и опасно!

— Успокойся, ты просто параноик.

— В прошлый раз, я предполагал, что тебя могут побить, и так и случилось!

— Я уже решила, что Джон будет работать с нами, хочешь ты этого, или нет, мне плевать.

— Ну, — Бадди явно оскорбился, — Раз уж ты так решила…

— Пойми, ситуация приняла слишком серьёзный оборот, и эта Игра меня уже не на шутку пугает.

— Тебе же предложили не вступать в Игру, но ты слишком сильно хотела, эти чёртовы Кроссовки!

— Бадди, ты упрекаешь меня? У меня уже нет выбора, если я не добуду эти Перчатки, то меня могут убить!

— Надо обратиться в полицию, попросить защиты.

— И что сказать? Что всё это время я обладала суперскоростью и била преступников?

— Полиция эту помощь только одобрит.

— В какой стране ты живёшь, Бад? Это противозаконно.

— Тогда, может я вызову полицию к этому отелю.

— Ага, что бы они взяли меня при ограблении.

— Да, не подумал.

— Ладно, я уже в городе, сбавлю скорость, а ты говори, как бежать.

Надёжный друг и хороший программист без труда привёл девушку к нужному отелю, где числился названный в диктофоне человек.

— Здравствуйте! — войдя в отель, Синди подошла к столику консьержки.

— Доброй ночи, — деланно улыбнулась она в ответ, — Желаете снять комнату?

— Нет, я к Уильяму Редуэю.

В ответ на эти слова женщина сморщилась и посмотрела на посетительницу с откровенным презрением.

— У нас, такое, не приветствуется, попрошу вас уйти! — заявила она с угрозой, поглядев в сторону пожилого охранника, который мирно дремал возле входа.

— Что? — смутилась Синди, а потом, догадавшись за кого ее, приняли, воскликнула, — Эй! Вы что?! Вы за кого меня принимаете?

Пришла очередь смущаться консьержке, она развела руками и сделала извиняющуюся гримасу.

— Я, между прочим, его сестра, а за такое оскорбление, я буду жаловаться на вас в администрацию этого отеля! — распылялась Синди.

— Не перегибай палку, — услышала она голос Бадди в наушнике.

— Ох, прошу прощения, — снова извинилась женщина.

— Дайте пожалуйста ключи от его номера.

— Извините…

— Что?

— Господин Редуэй не предупреждал меня.

— Скажи, что он приходил сегодня с двумя друзьями и, наверное, забыл, — подсказал Бадди, проматывая запись камеры отеля.

— Мой брат вечно всё забывает, он, верно, пришёл сегодня с друзьями и совсем про меня забыл, причём самолёт мой прибыл только ночью.

— Где же ваши вещи?

— При всём уважении, это не ваше дело, но если ваше любопытство так сильно, то мои вещи у моего парня, а к брату я в гости.

— Посреди ночи?

— Прошу, дайте ключи, я хочу сделать брату подарок, он не знает о моём приезде, это будет сюрприз, — Синди уже начала путаться в своём вранье, и консьержка это точно заметила.

— Провал! — крикнул Бадди, раньше, чем Синди сама поняла, что прокололась.

— Давайте я сейчас позвоню господину Редуэю и спрошу его разрешения, хорошо? — нашла компромисс консьержка.

Синди кивнула, а потом сделала испуганное лицо, отшагнула назад, и, указывая себе под ноги, закричала, но так, чтобы не услышал охранник:

— О, Господи! Что это?!

— Что там? — перепугалась консьержка, бросив телефонную трубку, и перевесившись через столик.

Пока любопытная и дотошная женщина разглядывала пустой пол, Синди приложила к её шее электрошокер и включила его. Консьержка потеряла сознание почти мгновенно, а девушка быстро найдя ключи, поднялась наверх, с опаской поглядывая на спящего охранника.

— Я наверху, Бадди.

— Ты сумасшедшая!

— У меня не было выхода, сосредоточимся на завершении операции.

— Я вижу их комнату, один лежит на диване ближе к двери, этот самый опасный, он боксёр, судя по телосложению, и камера в тренажерном зале показала его в Перчатках. Они, кстати, увеличивают силу удара.

— Где спят другие?

— В конце комнаты, один возле балкона, второй на кровати, стреляй сперва в боксёра.

— Поняла.

Синди, как раз, уже оказалась перед нудной комнатой, и достала самодельный транквилизатор.

— Надеюсь, твоя вещица не подведёт.

— Целься лучше, у тебя всего пять шприцов и три цели.

— Ну, с Богом!

Роб не спал, под подушкой он надел перчатки, ожидая нападения со стороны Уильяма, а может и своего друга Джери, который, как показали недавние события, был готов на всё. Сомневаться в объекте подражания было тяжело и неприятно, но Роб знал, что верить нельзя никому. После того, как завершив ночную беседу, его сожители легли спать, его всё стали одолевать мысли о побеге. А может, чёрт с ними, с этими Перчатками? Так ли они нужны ему, неплохому боксёру? Нужны, очень нужны, это же сколько силы и власти хранят в себе эти необычные вещи? Он, Роберт Колин, не такой дурак, как Стальной кулак, он сможет применить Перчатки с максимальной выгодой, он заработает такие деньги, что другим чемпионам и не снились. О нём будут слагать легенды и сказания, о нём будут печатать в газетах. Нет, эти Перчатки стали частью его жизни, их нельзя никому отдавать! Нельзя! Род и сам не заметила, как Перчатки поглощали его, концентрировали все мысли только на себе. Парень стал словно наркоманом, снимая эту вещь со своих рук, он чувствовал какое-то лишение, будто терял часть себя. «Надо бежать, дальше от этих людей, которые желают мне зла, они только хотят забрать у меня эти Перчатки, мои, мои Перчатки!» — кружились мысли в голове боксёра. Он уже поднялся с дивана, как в дверном замке щёлкнул ключ…

Всё произошло очень быстро. Дверь распахнулась, ослепив парня ярким светом, который лился из коридора, что-то щёлкнуло, но явно не грохот выстрела. Боксёр машинально пригнулся, но что-то сильно укололо в плечо.

Синди попала, получив шприц, противник сразу спрятался за диваном, и она перевела внимание на другие цели.

Джери, которого жизнь научила спать в полглаза, тоже проснулся почти мгновенно, и увидев в ослепительном свете силуэт человека с пистолетом, скатился с кровати, рукой опрокинув перед собой круглый газетный столик. От пули такое укрытие, разумеется, не спасло бы, но рефлекторные действия парня оказались для Синди серьёзной преградой. Два шприца подряд со звоном разбились о поверхность столика, разбрызгивая снотворное.

Бадди тем временем, подключившись к электросети отеля, включил в номере свет, окончательно ослепив сонных врагов.

Уильям проснулся последним, зато соображал быстрее, и, укрывшись от шприцов за кроватью, подполз к тумбочке. Один из снарядов Синди бесшумно вонзился в матрас, второй разбился о тумбочку, за которой спешно укрылся хозяин комнаты. Не считая в суматохе шприцов, девушка ещё несколько раз нажала на спусковой крючок, прежде, чем поняла бесполезность своих действий. Неожиданностью для неё оказалось то, что из-за дивана показался боксёр, который покачиваясь, выдернул из предплечья пустой шприц.

Роб чувствовал сильное головокружение и тошноту, что бы там, в этом проклятом шприце не находилось, оно было чертовски сильнодействующим, но недостаточным, что бы свалить такого здоровяка с одной дозы.

Синди бросила самодельный пистолет, и еле успела увернуться от выпада боксёра. Ранее он отправил бы девчонку в нокаут с одного удара, но после проклятого снотворного его реакция была замедленной, а удары долгими и предсказуемыми.

Синди увернулась от очередного кулака, который ударился в стену. С хрустом осыпалась штукатурка. Девушка проскочила мимо, и перепрыгнула диван. Роб снова атаковал, но ловкая гостья была слишком ловкой и быстрой, и его кулак с хрустом влетел в спинку дивана. Джери появился неожиданно, прямо перед Синди, но узнав в противнике девушку, да ещё и такую молодую, он тоже смутился, за что и получил в пах коленом.

— Синди, слева! — послышалось в наушнике.

Девушка не успела повернуться, и сразу упала на пол. Грохнул выстрел. В закрытом помещении он прозвучал особенно громко. Уильям стоял на одном колене, и держал в руках Кольт 1911, который так долго искал в ящиках тумбочки. Пуля угодила в одну из фотографий на стене, это был Манхэттенский мост. Зазвенело разбитое стекло.

Бадди услужливо выключил свет, и адаптировавшиеся к освещению глаза Уильяма буквально ослепли. Это дало Синди шанс, и она кинулась к боксёру, вцепилась в его левую руку, чтобы снять Перчатку.

— Беги Синди! Убегай! — закричал Бадди, видя происходящее на камере наблюдения.

Роб с трудом смог освободить свою руку из спинки дивана, и с лёгкостью скинул девчонку со своей второй кисти. Синди отлетела к стене, сильно ударившись спиной. Снова послышались выстрелы, в конце комнаты, откуда палил Уильям, сверкали яркие вспышки. Боксёр пригнулся вместе с воровкой.

— Уходи, Синди! — снова закричал Бадди.

Но девушка не желала сдаваться, она выхватила электрошокер и атаковала боксёра. Роб без труда выбил оружие из рук противницы, и нанёс ответный удар, проломив крышку стола. Синди подпрыгнула, кинулась к выходу из комнаты, и вдруг резко упала вновь. Что-то сильное толкнуло её. Свалившись к стене за диван, она сильно ударилась головой, и, преодолевая головокружение, пыталась увидеть противников. Роб тоже поднялся, чтобы, наконец, разделаться с девчонкой, но усталость навалилась на него невиданной тяжестью, и он припал к стене, тяжело дыша.

Синди, опираясь на руку, попыталась подняться вновь, но только сейчас, почувствовав резкую боль, она увидела кровь на своём плече.

— А! Господи! Боже! А! — закричала она, хватаясь за ранение, и морщась от резкой, прожигающей боли.

Уильям выпустил остаток магазина в диван, выбивая из него фонтаны пуха, и прочего материала, и принялся искать новые боеприпасы, для перезарядки. С каждой новой пулей, вонзающейся в чёртов диван, Синди всё сильнее вжималась в пол, крича от боли. Ей было как никогда страшно, она прикладывала правую руку к ране, отводила ладонь и видела алую кровь на ней.

Возможно, что больше Синди испугался её друг Бадди, который верещал и стонал в микрофон, крича что-то неразборчивое.

Роб пересилил себя и усталость, и неровным, покачивающимся из стороны в сторону шагом, двинулся к девушке. Так же с другой стороны наступал и Джери, всё ещё придерживая рукой ушибленное место. Синди охватила паника и ужас, сейчас её схватят, и что будет потом? Убьют? Боже! Она даже не знала, на что способны эти люди, бандиты ли они, или такие же жертвы Игры. Только сейчас ею овладело сильнейшее желание поговорить, может ранее ей и удалось бы выпытать заветные Перчатки, или хотя бы узнать больше о таинственной Игре. Но сейчас она была в ловушке, и ей было очень страшно.

Самое неожиданное произошло тогда, когда с потолка начали срываться капли дождя, а потом полились рассеивающие потоки. Нет, это был не дождь, это Бадди включил пожарную сигнализацию, а вместе с ней с потолка полилась вода. Буквально все, кроме Синди, которая смотрела на лица врагов, подняли головы вверх, и тут же были ослеплены снова включившимся светом. Это был шанс! И девушка кинулась к выходу со всех ног, не обращая внимания на выстрелы за спиной, и уже в коридоре она развила свою суперскорость.

Роб двинулся в погоню, но тут же силы стали покидать его, и она согнулся, опираясь руками на колени.

— Стой! — послышался голос за спиной.

Это был Уильям. Подлец не преминул воспользоваться случаем, и сейчас стоял на приличном расстоянии позади Роберта, наведя на него слепое дуло пистолета.

Джери был рядом с Робом, на одной линии огня.

— Снимай Перчатки, парень, и не советую делать глупостей! — снова приказал Уильям.

— Сволочь, — процедил Роберт, в любой другой раз он попытался бы отбиться, но не сейчас, его реакция была замедленной, а противник довольно далеко, да ещё и за спиной.

— Быстрее, парень, иначе я сниму их с твоего мёртвого тела.

Медленно и неохотно боксёр снял Перчатки и швырнул их назад.

— Вот и молодец, а теперь кидайте в коридор ваши мобильники!

— Уильям, дружище, не делай глупостей, — попросил Джери, доставая свой плоский сенсорный телефон, и бережно кладя его на пол.

— Ничего личного, Джери, только бизнес, — ответил Уильям, подбирая Перчатки с пола, — Толкай телефон в коридор.

Джери, как и Роб, который уже бессильно сел на пол, исполнили приказ. Уильям схватил с полки домашний телефон, и разбил его о пол, затем выскочил в коридор.

— Аккуратнее с телефоном, он новый и очень дорогой, смотри не поцарапай! — попросил Джери напоследок.

— Постараюсь, — заверил Уильям, с хрустом наступив на оба мобильника сразу, — До скорой встречи!

Дверь в комнату захлопнулась.

Уильям слишком хорошо знал Джери, и помнил, какой он домушник и взломщик, потому провернув ключ в замке, он ногой со звоном обломал его, лишив своих недавних гостей свободы.

— Мы в дерьме, дружище, — сообщил Джери, когда топот шагов Уильяма Редуэя стал еле слышим, — Роб? Роб! Роб, чёрт, что с тобой?!

Боксёр лежал на полу и корчился от боли и удушья. Его язык и голова в целом посинели, глаза были навыкате, покрытые красной сеткой сосудов.

— Эй, брат, ты чего? — Джери упал рядом на колени, не зная, чем помочь.

Но помочь Роберту он никак не мог, тот задыхался, разорвав на себе рубашку, и широко раскрывая рот, боксёр цеплялся за быстро покидающую его тело жизнь…

Глава 7

Видеокамера в доме Стального кулака прекрасно запечатлела троих грабителей. Правда, полицейские Манхеттена вместе с офицером Бенни Вудом опознали злоумышленников позже людей русского бизнесмена Алексея Гордеева, но всё же их имена теперь были известны. Бенни надеялся, что это простая шпана, которая сейчас схоронилась на окраинах города в неблагополучных кварталах, откуда они и выползли. Как бы то ни было, но теперь ему нужно было работать над этим делом.

Бенни никогда не тянул время, он, как никто другой знал, что нужно работать, пока след свеж, каждая минута сокращает шанс найти преступника. С чего начать он знал, в отличие от многих новичков, которым это дело и не доверили. Вернувшись в участок, офицер пробил все три имени по базе данных. У Роберта Колина проблем с законом до сего дня не было, а вот Майк и Джери ранее привлекались за воровство. У Майка ещё был срок за хранение наркотических веществ, а Джери отделался только хулиганством и мелкими кражами. Адреса обоих тоже имелись, но проверять квартиру убитого не имело смысла, поэтому Бенни сразу направился в гости к Джери, прихватив с собой пистолет.

Жил главарь небольшой шайки в таких же условиях, как и сам офицер, потому Бенни было привычно разыскивать нужную дверь в лабиринтах трущоб. Наконец, отыскав необходимую трухлявую дверцу, он вышиб её ударом ноги, и с пистолетом в руках заскочил внутрь. Как и ожидалось, хозяина дома не было, и, судя по всему уже несколько дней. Бенни принялся внимательно осматривать небольшое помещение в поиске, каких бы то ни было улик. Единственное, что он обнаружил это худой блокнот, из которого очевидно часто вырывали листы. В нём были записаны номера телефоном, где-то имелись имена контактов, где-то номера оставались безымянными. Полицейский обратил внимание на последние, один был без имени, а предпоследний назывался «Толстяк Джо». Бенни достал свой мобильный и набрал номер.

— Слушаю, — рявкнул голос с той стороны телефона.

— Здорово, Толстяк Джо! — Бенни принялся шуршать пустым пакетом из-под чипсов возле трубки, создавая шум для неразборчивости голоса.

— Кто это?

— Не узнал что ли? Это же я Джери!

— Кто? Плохо слышно!

— Я в машине, это Джери, забыл что ли?

— А-а-а, бродяга! Я думал, что ты мне долг не собираешься отдавать, где тебя черти носят?

— Отдам, куда подходить?

— Тебя, что, твои боксёры по голове огрели? Ко мне в «Псы», как обычно, и только попробуй не принести всё, что задолжал, иначе…

— Я всё сегодня отдам!

— Надеюсь.

Бенни положил трубку и набрал следующий, последний номер.

— Авиалинии «Манхеттен-Эйр» приветствуют вас! Желаете заказать рейс?

— Нет, благодарю. Это вас беспокоят из полиции офицер Вуд.

— Что вам будет угодно?

— Мне нужно узнать не заказывали у вас билеты Роберт Колин и Джери Барринтон?

— Минутку, — послышался стук клавиш, и девушка с приятным молодым голосом снова ответила, — Да, они улетели вчера вечером рейсом до Лас-Вегаса.

— Спасибо, это всё, что мне необходимо было узнать.

— До свидания!

Бенни отключил телефон и вышел на улицу.

Бойцовский клуб «Бешеные псы», который назвал Толстяк Джо, Бенни отыскал без труда, благо почти всё население этого захудалого района знало, где находится это заведение. На входе в куб охранники смотрели на полицейского косо, но всё-таки пропустили. Бенни взглядом отыскал хозяина заведения.

— Здравствуй, Толстяк Джо!

— Ты ещё кто такой? — удивился массивный, но на вид довольно сильный мужчина с крепкими руками.

— Я ищу нашего общего друга, его зовут Джерри Барринтон.

— Не знаю такого, — Толстяк Джо отвернулся, и направился в угол за барную стойку.

— Не стоит меня обманывать, хорошие люди направили меня к тебе.

— Кто ты? — вновь спросил Джо, бросив косой взгляд на охрану.

— Я выбиваю долги из таких бродяг, как Джери, тебе он, наверняка, тоже задолжал.

— Нет, я не нуждаюсь в твоей помощи.

— Зато, я нуждаюсь. Поверь, я умею благодарить хороших людей.

— Откуда мне знать, кто ты, и зачем тебе Джери, я тебя вижу впервые, может ты коп!

— Я похож на копа? — Бенни расхохотался непринуждённо и во весь голос.

— Ты на обычного бандита смахиваешь, — согласился Толстяк Джо.

— Если ты поможешь мне найти Джери, то я помогу тебе вернуть его долг.

— Он придёт сегодня, — недолго думая, ответил хозяин заведения, — разберись с ним сам, и не говори, что я тебя навёл.

— Джо, — глаза Бенни сверкнули, лицо приняло хищное выражение, как будто полицейский готов был кинуться на Толстяка с кулаками, — Джери не придёт сегодня, это я звонил тебе.

— Вот чёрт, я так и знал!

— Так, где сейчас Джери?

— Откуда мне знать?!

— Если он не вернёт мне долг, то его придётся вернуть тебе.

Лицо Джо тоже стало суровым и каменным, он сразу постарел лет на десять.

— Я знаю, что Джери улетел в Вегас, зачем? Кто у него там? Друзья, подельники?

— Мать моя! Да ты же коп! — шёпотом изумился Джо, и снова бросил взгляд на охранников у входа.

Может, он и позвал бы на помощь, или же сам бросился на полицейского, но холодное дуло пистолета, которое упёрлось в его толстый живот, изменило все планы.

— Отвечай, Джо, зачем Джери поехал в Вегас?

— Это из-за Стального кулака? — Толстяк с опаской покосился на дуло пистолета, которое тяжело было разглядеть под животом.

— Да.

— А ты хитёр, и я вижу, что не боишься испачкать руки. Ты не хочешь работать на меня? Поверь мне, я тоже умею благодарить, — неожиданно, предложил Джо.

— Я подумаю над твоим предложением, а теперь помоги мне, и я обещаю, что заставлю Джери вернуть тебе долг.

— Джери как-то обмолвился, что Стальной кулак тёмный тип, и надо его проверить, но я не думал, что он способен на такое дело.

— Не тяни время, Джо, я выстрелю, и не подумаю.

— Верю. Но честно сказать, я и сам не знаю.

— Знаешь, ты всё знаешь, Джо, даже об ограблении Стального кулака ты узнал, чуть ли не первым. Бенни появлялся здесь со вчерашнего дня?

— Они ушли вечером и больше не появлялись, после ограбления, верно, уехали сразу.

— Где Джери мог сбыть награбленное?

— Он очень осторожен, и мало кому доверяет, у него был только один контакт, насколько я знаю.

— Имя.

— Он приезжал к нам ненадолго, хитрый парень, прохвост, но Джери ему верил.

— Имя! — Бенни надавил на пистолет, но голос его оставался холодным и жёстким.

— Уильям Редуэй.

— Он живёт в Вегасе?

— Отдыхает, наверное, а так он обычный бродяга, как и Джери.

— Спасибо, Джо, я подумаю над твоим предложением.

Бенни спрятал пистолет за пояс, и быстро вышел из заведения.

— Мне нужно дело Сары Коул, — заявил Бенни, когда зашёл в кабинет начальника.

— С чего бы это?

— Я считаю, что её дело связанно с ночным преступлением, над которым я работаю.

— Это дело Гарри.

— Я знаю, но ведь, он болен. Передайте дело Сары Коул мне!

— Нет, Бенни, я не вижу в нём никакой связи.

Лицо Бенни исказила гримаса негодования и ярости, и он с трудом подавил в себе эту злость.

Он провозился весь день, даже толком не успел поесть, но после рабочего дня Бенни направился не домой, а проведать своего коллегу Гарри. Нет, конечно, это было не знаком милосердия, просто Бенни зацепило дело Сары Коул, и он хотел выведать побольше информации у своего коллеги, завуалировав всё это, как желание проведать друга. Было темно, и Бенни не сразу отыскал дом Гарри, но когда приблизился к входу, его охватило чувство угрозы, опасности. Он, подобно зверю, учуял смерть. Выхватив пистолет, офицер приблизился к двери, которая была приоткрыта.

Распахнув дверь, Бенни влетел в дом с пистолетом в руке, и обомлел. Посреди гостиной, привязанный к стулу сидел человек. В этом окровавленном теле с трудом угадывался полицейский Гарри, которого помнил Бенни. В доме царил полумрак, и от этого изуродованное пытками тело казалось ещё более пугающем. Гарри был совершенно гол, на его теле было множество порезов, ожогов, синяков, кисти рук и ступни ног были выломаны.

Бенни бесшумно выругался, и обошёл с пистолетом весь небольшой домик, но больше ничего и никого не обнаружил. Даже шкафы и ящики были нетронуты, выходит, преступники ничего не искали. Что им было нудно от полицейского? Информация?

Бенни спрятал пистолет, и присел напротив тела. Рядом лежали орудия пыток: утюг, паяльник, рыболовные крючья, кухонные ножи, бейсбольная бита, ремни, и груда разного хлама, вид которого никак не мог ассоциироваться с орудием пыток. Так же на небольшом круглом столе лежал старенький диктофон и бумажка под ним. Натянув перчатки, полицейский осторожно взял в руки улики, и обомлел, ибо надпись на бумаге гласила: «Лично офицеру Бенни Вуду!». Полицейский похолодел, и включил диктофон.

— Здравствуй, Бенни Вуд! Если ты слушаешь это сообщение, значит, твой мёртвый коллега сидит прямо перед тобой. Видишь его? Тебе страшно? Наверное, ты думаешь, что его убили ради твоего устрашения? Нет! Просто, он лез не в своё дело, он вошёл в Игру, но устроил свои правила, так нельзя. Мы объясняли ему, а он не понял. Видишь, к чему приводит человеческая глупость? А ты ведь умён, Бенни, так вот вопрос: хватит ли у тебя ума, не лезть в дело Сары Коул? Иначе ты окажешься в Игре. Ты хочешь этого? У тебя только два выбора, и твоя судьба зависит от тебя, Бенни. Вступать в Игру или нет — решать тебе!

Офицер прослушал запись ещё несколько раз, но ситуация не прояснялась, тогда он просто вызвал полицию и сел рядом с телом ждать.

Диктофон и бумажку со своим именем Бенни правоохранительным органам не показал, зато снова настоял на передаче дела Сары Коул ему. В этот раз Старик Андерсон вынужден был согласиться, ибо дело необходимо было закрывать, а кроме Бенни никто не мог сделать этого быстро. О преступниках, которые скрываются в Вегасе, полиция Манхэттена коллегам сообщила, и всю информация о них передала, осталось ждать, когда их поймают и передадут в родной город.

В деле по преступлениям Сары Бенни обнаружил адрес матери молодой девушки, и поспешил наведаться в гости. Офицера полиции встретила низкая и полная старушка с седыми и довольно пышными волосами. Жила мать Сары в хорошем двухэтажном доме, где и обстановка и интерьер, всё указывало на большой достаток владельцев. Семья Коул далеко не бедствовала, это Бенни понял с первого взгляда на хозяйку дома, которая вышла в хорошем новом платье, с серёжками из золота и драгоценных камней, и крупном ожерелье.

— Здравствуйте! — приветствовала Коул гостя в белой рубашке и галстуке поверх.

— Здравствуйте, — эхом отозвался Бенни, и, видя недоумение в глазах собеседницы, представился, — Меня зовут Джон, я учился вместе с вашей дочерью ещё в школе.

— Сары нет дома, — ответила старушка, погрустнев, и готовясь закрыть дверь.

— Я знаю, что за беда приключилась с вашей дочерью, и я верю в её невиновность, — заметив, что Коул посмотрела на него с надеждой, Бенни продолжил, — Я примчался, как только смог, и всеми силами попытаюсь найти для Сары хорошего адвоката.

— Что ж, проходите, извините меня, я на нервах из-за моей бедняжки.

— Ничего, я понимаю, — ответил Бенни, проходя в просторную гостиную.

— Не разувайтесь, — попросила Коул.

Бенни и не собирался, отталкивая ногами пустые баночки из-под антидепрессантов и средств против бессонницы, главным лекарство в доме Коул был алкоголь, судя по пустым бутылкам в доме. Всюду был бардак, на тумбах и ящиках лежал толстый слой серой пыли.

— Извините за беспорядок, — виновато произнесла старушка, приводя гостя на кухню.

— Ничего страшного, — ответил Бенни, припоминая, что прочёл в деле Сары.

Он знал, что Мэри Коул, мать Сары, имела хорошую работу в правительстве, соответственно и заработок, но после ареста дочери, бедняжку выгнали с работы. Бенни поразился, что за столь короткий срок человек сумел так опустится. Он видел Мэри на фотографиях, где она была на вид моложе лет на десять, чем сейчас, и одевалась всегда представительно и модно, видимо потеря работы, и тяжёлая ситуация с дочерью сильно потрясли её.

После того, как чай был разлит по грязным кружкам, и поставлен на круглый пыльный стол, старушка тяжело повалилась в мягкое, некогда белоснежное, кресло, а нынче заляпанное пятнами вина. Бенни сначала рассказал о себе, естественно не правду, а то, что хотела услышать старушка, уважающая волевых людей, которые уверенно ползут по карьерной лестнице. Она и сама до недавнего времени была такой. Заинтересовав Мэри, Бенни начал расспрашивать, но все его вопросы не касались Сары. Разговор вёлся о политике, которая очень интересовала Мэри, даже после того, как она и отбилась от дел, о знаменитостях, со многими из которых эта седая старушка была знакома лично. Затем, Бенни осторожно перешёл к беседе о Саре, но тут его вопросы уже почти не требовались, старушка, которая отбилась от светского круга, очень хотела выговориться, и, наконец, получив такую возможность, болтала без умолку. Полицейский только изредка задавал наводящие вопросы, когда собеседница отходила от темы.

— Сара всегда была проблемной девчонкой, — забыв о собеседнике, словно самой себе рассказывала Коул, — Может, это всё потому, что я ей не могла уделять много времени. Но ведь, я нанимала ей лучших нянь! Она неблагодарная, всегда сбегала из-под присмотра, впутывалась в разные перепалки, и вот, скажи мне на милость, зачем ей это?

— Может она хотела обратить на себя ваше внимание? — дабы поддержать беседу спросил Бенни.

— Сколько раз мне приходилось забирать её из участка, а потом, какого труда мне стоило замять все её косяки! Я нанимала ей лучших учителей, а она, не ценила ни моих денег, и моих сил, она вообще не хотела учиться, и уроки прогуливала. Сколько я натерпелась с ней, и вот сейчас. Связалась она с этим чёртовым боксёром, как его там, ах, да… как и вас, его зовут Джон. Редкостный кретин! Чуяло моё сердце, что плохо дело обернётся, вот во что он впутал мою девочку!

— Джон Роккен? — насторожился Бенни.

— Он самый, что б он провалился!

— У Сары был с ним роман?

— Она глупая, всё твердила мне: мама, не лезь в мою жизнь, это настоящая любовь, не то что у тебя с моим отцом, он-то тебя бросил одну со мной маленькой, а Джон не такой, он хороший! Тьфу! А мне, представь, как больно! Мой муж-то тоже кретин, сбежал, как только узнал, что я беременна. Все они мужики одинаковые, вот и этот Джон… Аж, вспоминать противно. Сколько я твердила Саре: предаст он тебя, бросит, и как в воду глядела, — брызжа слюной, кричала старушка, не заметив, как опрокинула кружку с чаем.

— И что произошло?

— Тоже, самое, что и некогда со мной, как будто нашу семью одно несчастье преследует!

— Сара была беременна? — удивился Бенни, вспомнив, что в деле об это ничего не было.

— Ага. Я ей тогда сказала, что бросит этот Джон тебя, когда узнает, а она говорит, что воспитает ребёнка и одна, а кто она такая? Я ей лучших врачей наняла, говорю: делай аборт, не буду я воспитывать ребенка от этого урода.

— Сара согласилась?

— А что ей оставалось делать? Не разговаривала со мной, ругалась, из дому ушла, а денег-то нет, всё на моей шее живёт!

— А Джон узнал?

— Ещё бы, и бросил её, будто и не знал вовсе!

— Негодяй.

— И не говори! А я ведь говорила! Не послушала меня Сара, не послушала… Вот она девочка моя, совсем умом тронулась после этого, замкнулась, и всё пыталась этому Джону отомстить, за то что ребёнка у неё отнял.

— А потом что?

— А потом беда с доченькой моей приключилась.

— Убила санитаров?

— Нет! Нет! Это не она! — закричала вдруг старушка, — Моя девочка не могла убить человека, не могла, слышишь?!

— Конечно-конечно, — заверил её Бенни, подвигая стакан воды.

— Вы поможете моей девочке? — с надеждой в глазах спросила Коул, успокаиваясь и потягивая воду из стакана.

— Я сделаю всё возможное, — пообещал офицер, и поторопился на выход.

— Здравствуй, Сара! — к концу второго дня расследования Бенни вошёл в камеру Коул в той же одежде, что и после беседы с её матерью.

Девушка забилась в угол, вся сжалась, и смотрела с диким испугом. «Как так можно запугать человека?» — поразился Бенни.

— Ты не узнаёшь меня? — полицейский вёл себя развязано и добродушно улыбаясь, приблизился к преступнице.

Сара смотрела на гостя с опаской, но своим обострившимся звериным чутьём не ощущала угрозы.

Бенни прекрасно чувствовал девушку, и продолжал играть роль:

— Я друг твоей матери. Мэри Коул, помнишь? Я часто приходил к вам в гости? Сара, разве ты не вспоминаешь меня? — деланно огорчился Бенни, и назвался именем настоящего знакомого Мэри Коул, про которого старушка сама рассказывала, и который уже как десять лет покинул Соединённые Штаты.

— Я помню вас, — тихо, одними губами прошептала девушка, становясь на четвереньки.

— Бедная Сара, что же с тобой стряслось? — Бенни присел рядом на корточки, — Я был сегодня у твоей мамы, она очень по тебе скучает, и очень тебя любит, она хочет, что бы ты вернулась.

Сара не ответила, и Бенни, не теряя надежды, продолжил:

— Я могу помочь тебе, но для этого ты должна кое-что для меня сделать. Поможешь мне? Услуга за услугу, идёт?

— Что вам нужно?

— Расскажи об Игре.

Глаза Сары вспыхнули, в них отчётливо угадывался страх и ужас, обуявший девушку, которая тот час свернулась в клубочек в своём холодном углу.

— Не бойся, я такой же, как ты.

— У меня ничего нет! Я не знаю, где Перчатки! Ничего не знаю! Нет! Я не хочу больше Играть! Не хочу! — заверещала Сара, так, что Бенни вдруг отскочил.

— Послушай, — он, устыдившись своей мимолетной трусости, схватил девушку за руки, и заставил посмотреть в свои глаза, — Я тоже играю, меня тоже заставили, расскажи всё, что тебе известно, пожалуйста. Помоги мне!

— Джон… — прошептала еле слышно девушка, теряя силы, — Джон Роккен…

— Сара! Сара! Что Джон? Что он? Эй! Не вздумай отключаться! Сара! Врача, скорее! — девушка забилась в припадке прямо на руках Бенни, брызжа на него белой пеной изо рта.

Тюремный врач прибежал вместе со своим ассистентом, но Сара к тому времени уже успокоилась. Они сделали девушке укол, уложили на нары.

— Обычный приступ эпилепсии, сейчас её жизни ничего не угрожает, — объявил врач офицеру, — надо было прижать ей язык, иначе она могла задохнуться.

— Я не врач, это ваша работа — спасать людей, — огрызнулся Бенни.

— А ваша работа — доводить людей до такого состояния, — парировал врач, и, подняв свой чемоданчик с красным крестом, удалился с ощущением победителя.

На следующее утро Сара скончалась в своей камере. Всё должно было выглядеть, как удушье вследствие приступа эпилепсии, но тот самый дерзкий врач готов был поставить сотню долларов на то, что это было чистой воды убийство с глупой и несуразной инсценировкой, которую он-то легко раскусил. Бенни и не сомневался в том, что девушку просто холоднокровно задушили, и он уже даже наметил подозреваемого.

Глава 8

Встреча Алексея Гордеева в дорогом ресторане, который за кругленькую сумму в этот день обслуживал только русского бизнесмена и его коллег, прошла более чем успешно. Он довольно дёшево выкупил несколько шахт по добыче природных месторождений, и был уже изрядно уставшим, когда возвращался в свой богатый номер отеля. «Дуэль» с коллегами шла почти весь день, прерываясь прогулками в развлекательные залы для игры в бильярд, и обедом. Но красноречие Гордеева победило, и он, как обычно, добился своего.

Огорчение принесло ему увиденное на дисплее смартфона, а вернее пятнадцать пропущенных от дочери и десяток от жены Наташи. Выругавшись, он вспомнил о пропущенных соревнованиях Даши, и о своём обещании, и на душе стало гадко. Ведь он мужчина, более, он — глава семьи, он пообещал, дал своё слово, что будет на соревнованиях, и подвёл свою семью. Может и права жена, и он вправду, плохой отец? Можно ли считать такую мелочь предательством? А мелочь ли? Похоже, для дочки это были важные соревнования, а разве Даша не важна для него?

Размышления Алексея прервал Сергей Глинов, который появился прямо перед ним в коридоре, с папкой в руках, и в своём неизменном костюме.

— Как встреча? — равнодушно поинтересовался начальник охраны.

— Как всегда, дело в шляпе, — ответил бизнесмен.

— Очень хорошо, а вот на счёт твоей дочери…

— Что-то случилось? — насторожился Алексей.

— Она звонила мне, минут десять назад, и сказала…

— Не томи! — поторопил Гордеев, видя, что Сергей тянет слова и не спешит раскрывать тайны.

— Сказала, что ты нехороший человек.

— Так и сказала?

— Немного грубее.

— А именно?

— Отвратительный, и самый ужасный в мире отец, — выпалил Сергей, внимательно следя за реакцией друга.

— Это всё Наташа её против меня настраивает, — пробурчал Гордеев, мрачнея на глазах.

— Она тебя любит, и дочку свою, — тихо, осторожно продолжил Глинов.

Алексей внутренним чутьём осознавал свою вину, но признаться в этом себе не мог, он готов был винить свою жену, или уличить друга во лжи, но не признаться самому себе, что подвёл любимую дочь. Он сразу сгорбился, став намного ниже поджарого Сергея, поник в своих тяжких думах. А друг тихо шествовал рядом, понимая состояние бизнесмена, и давая ему покой для размышлений.

— Серёг, — вдруг остановился Алексей, — что делать?

Глинов удивился, ведь Гордеев не часто обращался к нему за советом, он уважал и ценил своего друга, но не нуждался в его советах, а тут, в таком-то вопросе.

— Откуда мне знать, у меня даже жены нет, не то, что дочери, — ответил Сергей, отводя глаза, — лучше спроси у Любы, она в этих вопросах хорошо разбирается.

— А я хочу знать твоё мнение! — настаивал Алексей.

Сергей даже напрягся, у него пронеслась шальная мысль, не знает ли Гордеев его с Наташей маленькой тайны?

— Я думаю, — стараясь придать своему голосу больше уверенности начал Сергей, — Что лучше перезвонить и извиниться.

— Ты думаешь, что Даша станет слушать?

— А так она думает, что ты её игнорируешь.

— Тоже верно, — смутился Алексей, — чёрт побери, как же я паршиво себя чувствую!

— Не волнуйся, Даша умная девочка, она поймёт.

— Надеюсь. А сейчас мне надо выпить, идём!

Друзья направились в номер, и Алексей старался казаться весёлым, но напряжение не покидало его лица.

— Как продвигается Игра? — поинтересовался бизнесмен, дабы отвлечься от тягостных мыслей.

— Снова новости не утешительные, — помрачнел Сергей, раскрывая папку, которую носил в руках, — Роберт Колин и Джери Барринтон сбежали в Вегас.

— Ага, порезвиться решили, — предположил Алексей.

— Видимо. Там они поселились у некого Уильяма Редуэя, скупщика краденного.

— Логично.

— Но сделку сорвала… Угадай, кто?

— Не томи, говори уже.

— Синди Ли!

— Да ты что? Откуда она узнала? — поразился Алексей, внезапно, остановившись.

— Помнишь, когда ты её выбрал, и мы подарили ей Кроссовки с запиской, она начала играть в супергероя и спасать людей?

— Да, Сергей, я ещё не страдаю маразмом.

— Ну, так может она узнала, что в Вегасе скрываются воры, и решила их проучить?

— Слишком много совпадений. Нет, кто-то её навёл, она знала, что у них есть Перчатки.

— А разве не этого ты хотел, когда начинал Игру? Разве ты не хотел, что бы игроки собирали Предметы?

— Ты слишком глуп, что бы понять эту Игру, — ответил Алексей.

— Так, объясни же, или ты не доверяешь мне? — оскорбился Сергей.

Гордеев подумал мгновение, внимательно посмотрел в глаза другу.

— Если бы не доверял, не посвятил бы тебя в мою тайну, — разумно ответил он, — Игроки должны были найти для меня те Предметы, о которых я не знаю, а потом, я бы забрал всю коллекцию себе.

«И получил бы огромную силу и власть» — додумал мысль Сергей.

— В планы не входил тот факт, что игроки будут встречаться и драться за Предметы, это мне совсем ни к чему, они должны найти другие Предметы.

— Видимо, это слишком сложная для них задача.

— Нет. То, что Синди и воры встретились далеко не совпадение, готов биться об заклад, что кто-то их навёл.

— Кто ещё знает о твоей Игре?

Алексей вдруг метнул пламенный взгляд прямо в глаза Сергею, и всем своим видом он старательно показывал: «Я всё знаю, тебе ничего от меня не скрыть!». Глинов похолодел, он старался забыть о Наташе, чтобы друг не заподозрил его во лжи. Так продолжалось несколько секунд, пока Сергей не выпалил:

— Я… Мы… Мы найдём того, кто навёл Синди на воров!

— О Игре и всех игроках знали только мы вдвоём.

— На что ты намекаешь?

— Просто ответил на твой вопрос, — Алексей внимательно следил за реакцией собеседника.

— Ты хочешь сказать, что это я? Я — крыса? — с вызовом бросил Сергей, оскорбившись не на шутку, и взгляд его стал злобным и яростным.

Напряжение росло, под пиджаком Глинова напряглись все мускулы, ещё миг, и друзья бросятся друг на друга и сойдутся в смертельной схватке. Но вдруг лицо Гордеева приняло добродушное выражение, и губы его расползлись в дружелюбной улыбке:

— Да брось, я шучу, и так настроение скверное.

Сергей хмыкнул, и про себя заметил, что струхнул не на шутку, даже вспотел весь. Некоторое время они шли, молча, затем вошли в богатый номер, и сразу направились к бару. Алексей достал бутылку дорогого коньяка, два бокала, налил половину, и поставил на столешницу.

— Как поживает Сашенька? — поинтересовался Алексей, осушив бокал.

Сергей припомнил сегодняшний разговор с директором детского дома в России.

— Нормально поживает, что с ним сделается? — пожал плечами Глинов.

Если кого Гордеев по-настоящему и любил, так это детдомовского семилетнего мальчишку, за которым присматривал уже второй год. Сашенька по-прежнему живёт в детском доме, и даже не подозревает, что его будущий отец, который частенько навещает его, крупный бизнесмен и владелец ни одного миллиона. Непонятное желание усыновить ребёнка из детского дома, имея живую и здоровую жену, дочь, и возможность родить родного ребёнка, оставалось для Сергея далёкой до понимания. Для многих не секрет, что мужчина больше хочет иметь сына, а не дочь, но для Алексея это было больше, чем просто желание воспитывать сына. Он долго ездил по детским домам, разговаривал с мальчишками, подыскивал подходящего, и вот, наконец, он нашёл своего будущего наследника. Именно детдомовец Саша, который от природы лидер, поставивший всех сожителей ниже себя и запугавший более слабых детей от природы, готовый на любую подлость ради достижения своей цели, цепкий, целеустремлённый, озлобленный на мир, он-то и будет, владеет корпорацией своего отчима. Гордеев тщательно скрывает от будущего сына своё состояние, и позволяет воспитаться в нём злобе и жестокости, уму и хитрости, тому звериному чутью, которое есть в нём самом. Но самое главное, что будет в завещании, это продолжение Игры. Она стала для Алексея смыслом жизни, путём его самореализации. Самая его большая мечта, что бы дело, начатое им, прошло через века, что бы Игра продолжалась даже после его смерти. Поэтому ему нужен сильный сын, не выращенный в достатке и роскоши дармоед, а настоящий лидер, который поднимется с самого дна жизни.

Зазвонил телефон, Сергей посмотрел на дисплей, где светилась надпись: «Наталья Алексеевна».

— Я выйду, друг армейский звонит, — извиняясь, спросил у начальника Глинов.

— Да, конечно, — пробормотал Алексей, поглощённый в своих тяжких думах.

Как только Сергей выскочил за дверь, он ответил жене друга шепотом:

— Приветик, милая!

— Как ты там, мой котик?

— С твоим муженьком вожусь.

— Ясно. Скоро прилетишь? — мурча, словно кошка, спросила Наташа.

— Как Алексей скажет.

— Да плюй ты на него, этот кретин, даже сегодня к дочери не соизволил приехать, что он за мужчина после этого.

— Сама знаешь, для него работа важнее семьи.

— Бедная Даша так расстроилась, мало того, что проиграла, так ещё и отец её обманул. Ну, так что, не приедешь? — снова спросила Наташа своим нежным голосом, от которого у Сергея побежали приятные мурашки.

— Знала бы ты, как я хочу! — ответил он, опасливо оглянувшись на дверь, за которой искал утешение в алкоголе Алексей.

— Я тоже соскучилась.

— Как в Москву вернёмся, я сразу к тебе, идёт?

— Смотри мне, — шутливо пригрозила Наташа.

— Ладно, пойду, а то Алексей рядом.

— Люблю и целую, милый.

— Я тебя тоже, пока!

Роман Сергея и Наташи начался около года назад, когда Алексей связался с криминалом, и его семье угрожала опасность, он попросил единственного человека, которому мог доверять, то есть своего школьного друга, присмотреть за своей женой и дочерью. Глинов жил на съёмной квартире вместе с Наташей несколько недель, пока Гордеев решал свои проблемы с криминалом, за это время Наташа с Сергеем сильно сблизились, и между ними вспыхнуло то самое чувство, которое принято называть любовью. Когда их отношения переросли в более серьёзные, Наташа предложила своему любовнику о всём рассказать мужу, раз уж они уже не живут вместе и почти готовы развестись. Но Глинов как никто другой знал своего друга, и понимал, что такой мстительный человек, как Гордеев не остановиться не перед чем. Оказалось, что любовь и тяга к Наташе сильнее, чем чувство самосохранения, потому тайные встречи Сергея и Наташи не прекращались.

— Сергей, следи внимательно за Синди и Робертом, понял? — приказал Алексей, когда начальник охраны вернулся в комнату.

— Разумеется, уже действую.

Глава 9

— Ваше имя — Джери Барринтон?

— Да, чёрт возьми, я же уже отвечал!

— Ваше место проживание — город Нью-Йорк, Манхеттен…

— Да-да, сколько раз повторять?!

— Что вы делаете в Лас-Вегасе?

— Приехал отдохнуть.

— Что вы делали в гостинице?

— Остановились в номере Уильяма Редуэя!

— Мы связались с ним, и гражданин Уильям Редуэй утверждает, что он уже неделю отдыхает загородом, и понятия не имеет, что за люди вломились в его номер.

— Что?! Да он был с нами в эту ночь! Куча свидетелей подтвердят это!

— Свидетели утверждают, что вы и господин Роберт Колин были в гостинице одни, сэр.

— Это абсурд! Он купил свидетелей! Не иначе! Этот кретин сбежал, и запер меня и моего друга, который был при смерти в номере одних!

— Ваш друг Роберт Колин был при смерти из-за передозировки наркотиков, которые обнаружили в его крови в больнице.

— Вот чёрт, я же уже говорил, что это всё девчонка со своим транквилизатором!

Лицо следователя было уставшим и не выспавшимся, как и у Джери, особенно в тусклом свете единственной настольной лампы, которая была направлена в сторону подозреваемого, оно казалось земляного цвета.

— Может, хватит врать? — тяжело вздохнув, спросил следователь.

— Я не вру!

— Не кричите. Мы знаем, что в Манхеттене вы обокрали господина Джона Роккена, и приехали в Вегас, дабы скрыться от правосудия. Вы решили переночевать в первом попавшемся отеле, потом, вы накачались наркотическими средствами, иглы были разбросаны по всему номеру, и решили побуянить, устроив стрельбу на весь отель. А то, что вы утверждаете, якобы девочка-подросток прибежала с супер скоростью к вам с транквилизатором, и выстрелила в вашего друга, не более, чем плод вашей фантазии, или же наглая лож.

Джери пыхтел и злился от того, что ему не верят, и теряя самоконтроль, он закричал:

— Хорошо! Тогда, где же пистолет, с которого мы, по вашим словам стреляли?!

— Вы его хорошо спрятали, не переживайте, полицейские скоро его найдут.

— А кровь! Кровь, которая была на стене, возьмите анализ, вы узнаете, что это кровь той девчонки!

— Так вы ещё и подстрелили девчонку?

— Что?! Нет, это Уильям!

В глазах следователя появилось сожаление, и он покачал головой:

— Там нет крови, извините, но вы всё придумали.

— Что?! Как?! — обомлел Джери, — Вы сами-то были на месте преступления?! Вы сами видели всё своими глазами?!

— Нет никакой девочки, и Уильяма этой ночью в отеле не было, я сожалею.

Джери осел, теперь полностью почувствовав себя беспомощным и раздавленным.

— Единственное, что я могу для вас сделать, это признать психически неуравновешенным, и отправить на лечение в психбольницу.

— Что?! Вы с ума сошли?!

— Хватит кричать. Лучше помогите следствию чистосердечным признанием, и тогда срок вашего ареста сократят.

Разочарованный, попавший в тупик Джери, повиновался, и углубился в смутные события этой ночи. После того, как он безуспешно пытался помочь Робу, который корчился в муках на полу, Джери принялся выбивать дверь, которая никак не хотела поддаваться. Он понимал, что от него зависит жизнь друга, и бился в дверь всем своим небольшим весом, и наконец, когда замок треснул, открылся путь на свободу. Джери не смог поднять Роба, и подхватив за подмышки, потащил по коридору вниз. В холе их уже встречала полиция и карета скорой помощи. Его скрутили, приставив пистолет к голове, а Роберта увезли в больницу. И вот, теперь он сидит перед очередным следователем, рассказывая одну и ту же историю.

— Ну, так что вы решили, будем рассказывать правду? — равнодушно поинтересовался следователь.

— Я уже рассказал вам правду, — упрямо ответил Джери.

— В номере нашли украденные вещи, ваша вина скоро будет доказана, мистер Барринтон.

— Катитесь к чертям! — ответил Джери.

Стальной Кулак не очень — то был рад видеть дотошного офицера полиции, который чуть было не раскусил его в прошлый раз. Но, стоит признать, сегодня он выглядел увереннее, нежели в день ограбления. Бенни Вуд застал подозреваемого в убийстве Сары Коул садящимся в дорогую иномарку, как раз в тот момент, когда перед ним открыл дверь один из телохранителей.

— Джон Роккен! — окликнул боксёра Бенни.

— А-а, офицер! — насильно улыбнулся Джон, ругаясь на не кстати возникшего копа, — Есть новости по поиску грабителей?

— Я ещё работаю над этим.

— А-а, так теперь вы ведёте это дело. Приятно, осознавать, что мои вещи в надёжных руках, надеюсь, скоро я получи украденное обратно.

— Я к вам по другому вопросу, — от внимания Бенни не ушло изменение выражения лица собеседника, — вы же знаете, что произошло с Сарой Коул сегодня утром?

— Что же? Я не понимаю, о чём вы говорите, — развёл руками Джон, стараясь не смотреть полицейскому в глаза, зная, что тот раскусит его лож.

— Хватит врать, — попросил Бенни, — Ведь это вы убили Сару Коул?

— Что?! — вспылил Стальной кулак, а его охранники, почувствовав напряжение хозяина, завели руки за спину, где были их пистолеты, — Что за бред?! Сару убили?! Как?!

— Вы плохой актёр, Джон Роккен, я знаю, что у вас с Сарой был роман, у неё мог быть ребёнок от вас, и она знала вашу тайну, которую вы наивно пытаетесь от меня скрыть. Зачем она дважды пыталась ограбить вас? Ей ведь не нужны были деньги, они из довольно богатой семьи, тогда что? Вы? Она хотела отомстить вам? Это же глупо, бросаться врукопашную на боксёра, значит, она хотела что-то украсть, так?

— Что вам от меня нужно?! — закричал Стальной кулак, полностью потеряв самообладание.

Бенни своим звериным чутьём чувствовал угрозу, но продолжал давить:

— Она хотела украсть те самые чёрные перчатки, которые украли грабители, так? — Бенни отчётливо заметил по изменению лица Джона, что угадал, — Что это за перчатки? Что в них такого ценного и необычного?

— Продолжать с вами разговор я намерен только в присутствии адвоката!

— Зачем же вы так, я хочу помочь.

— Тогда просто найдите украденные мои вещи.

— Что это за перчатки? — в голосе Бенни появилось нетерпение и злость.

— Я считаю, что наш разговор окончен.

— А я нет! — полицейский схватил Стального кулака за предплечье, не позволяя сесть в машину, — Джон Роккен, вы подозреваетесь в убийстве Сары Коул и полицейского.

— Что? Что ещё за полицейский?

— Гарри, которого вы пытали и жестоко убили, оставив диктофон с записью, где угрожаете мне.

— Это бред, я этого не делал!

— У меня есть основания подозревать вас, поэтому прошу проехать со мной в отдел.

— Я никуда не поеду!

— Не кричите, иначе мне придётся вас арестовать!

Лицо боксёра раскраснелось, его ноздри широко раскрывались с каждым выдохом.

— У вас нет никаких доказательств, поэтому наш разговор окончен!

— Вы ещё пожалеете об этом.

— Зря вы ввязались в это дело, для вас оно не кончится добром. Прощайте.

— Мы ещё встретимся, — сквозь зубы прорычал Бенни, осознавая своё поражение.

Джон сел в машину и со свистом колёс об асфальт, обдав офицера густой пылью, уехал. Бенни рвал и метал, чувствуя свою беспомощность и слабость, у него уже появлялись мысли, что бы наплевать на закон, приставить пистолет к виску этого урода, и узнать всё, что ему только заблагорассудится. Если бы не эти амбалы — телохранители, которые даже больше самого боксёра, он бы так и сделал. Потерпев поражение и ничего так, не узнав, Бенни разочарованный и злой направился домой, и по дороге его застал телефонный звонок.

— Да! — рявкнул он.

— Вы как мо мной разговариваете, офицер Вуд? — послышался хриплый голос начальника, Старика Андерсона.

— Извините.

— Слушай, Бенни, — перешёл на доброжелательный тон начальник, — В Вегасе нашлись твои воришки, они обкололись наркотой и устроили пальбу в отеле, сейчас сидят в камере.

— Я поеду к ним.

— Это не обязательно, коллеги могут доставить преступников и сами.

— У меня всё равно есть время, тем более давно хотел посетить Вегас.

— Паршивый городок, я тебе, так скажу.

— Постараюсь убедиться лично.

— Ладно, делай, что хочешь, но что бы дело было закрыто!

— Так точно.

Номер аэропорта у Бенни ещё сохранился, и он не преминул им воспользоваться, забронировав себе рейс.

— Джери Барринтон!

— Я! — преступник спрыгнул с нар на бетонный пол, вытянувшись перед вошедшим в камеру охранником.

— На выход!

— Опять допрос, — пробурчал Джери.

— Нет, с вещичками на выход.

— Что?

— С тебя сняты все обвинения, можешь проваливать отсюда.

— Как так? Это какая-то ошибка.

— Если не хочешь, то можешь оставаться здесь.

— Нет-нет-нет, уже иду, — ошеломлённый уже успевший попрощаться с белым светом Джери принялся спешно выбираться из камеры.

— Похоже, теперь ты кому-то серьёзно задолжал, — заметил охранник, шествуя по тёмному коридору впереди.

— Кому же?

— Твоему ангелу-хранителю, который вытащил отсюда твою преступную задницу, похоже, он — большая шишка, раз сумел замять такое нашумевшее дело.

— Сам в шоке.

Под злобным и пристальным взглядом следователя Джери покинул место своего заключения. Он сразу же поймал такси, и пока никто из полицейских не передумал, поспешил уехать, направившись в больницу к Роберту.

Сергей Глинов без труда вошёл в больницу, показав лишь удостоверение охраннику. Полицейские, дежурившие возле палаты преступника, уже ушли, так как обвинения с Роберта Колина были сняты благодаря стараниям Алексея Гордеева, и остались только их стулья возле двери. Начальник охраны русского бизнесмена осторожно вошёл в палату, стараясь не шуршать пакетом. На одинокой койке посреди комнаты мирно спал боксёр. Рядом с его кроватью стояла капельница и тумбочка, на которую Сергей и поставил свой пакет, а рядом бросил записку. Так же тихо Глинов удалился, так и не выдав своего присутствия.

Синди Ли и Бадди возвращались домой в траурном молчании. Парень был обижен на то, что девушка его не слушает и не желает слушать, но, тем не менее, как истинный джентльмен и друг он нёс её вещи, зная о ранении. Синди уже не раз с дрожью вспоминала ту ночь, когда в неё стреляли, и ранили в плечо. Она бежала всё время, теряя сознание, находясь в полу бредовом состоянии, но она справилась, она была сильной, и сумела добежать до госпиталя родного города. После того, как рану обработали и перевязали, был серьёзный разговор с Бадди, который снова настаивал на прекращении этой глупой и опасной Игры. Они так ни на чём и не сошлись, и пока что дулись друг на друга и не разговаривали. Синди открыла дверь своего дома ключом, и вошла. Обоих мам дома не было, и девушка сразу поднялась в свою комнату, где обнаружила записку на столе.

— Кажется, мне пора менять замок в комнату, — пробормотала Синди, раскрывая листок.

Бадди заглянул через плечо.

«Тебе ещё нужны Перчатки? Тогда я жду тебя сегодня в восемь часов вечера на заброшенном заводе на окраине Лас-Вегаса. Игра продолжается…»

В конце записки стоял адрес завода.

— И что это значит? — спросила Синди, перечитав записку.

— Это явно не тот человек, который подарил тебе Кроссовки, сама сравни почерки, — Бадди достал из кармана первую записку.

— Да, не он, тогда кто?

— Уильям Редуэй. На съёмке камеры наблюдения я видел, что после твоего ухода, Уильям забрал перчатки у Роберта и запер их в номере.

— Вот как.

— Я думаю, что это провокация, не стоит поддаваться.

— А что тогда делать? Придётся идти.

— Ты с ума сошла?! Ты же ранена, как ты будешь бороться с Уильямом, тем более у него пистолет.

— Придумай что-нибудь. Времени у нас в обрез.

— Здорово, братишка! — крикнул с порога Джери, заскочив в палату друга в белом халате.

— Что со мной стряслось? — щурясь от света, спросил Роб.

— Эта девчонка в тебя транквилизатором с наркотой выстрелила.

— Какая девчонка?

— Ты что, не помнишь?

— Помню только пили в баре, и грушу били, и Перчатки… Перчатки! Где они?!

— Эх, придётся многое рассказать, но Перчатки у Уильяма, и он теперь наш враг.

— С каких пор?

— С тех самых, как отобрал у тебя Перчатки, хорошо хоть с нас обвинения сняли.

— Какие обвинения, — встревожился Роб, и приподнялся на локтях, но тут же осел обратно, сильно кружилась голова.

— О! Это тебе тайные поклонницы шлют? — усмехнулся Джери, кивнув на пакет на тумбочке.

— Это разве не ты принёс?

— Я только зашёл.

— Не знаю, я проснулся минуту назад, ничего не помню.

Джери открыл пакет, там лежали апельсины, бананы и открытка с пожеланиями к выздоровлению. Затем под пакетом Барринтон заметил записку, и развернул её, бросив испытывающий взгляд на Роберта.

«Здравствуйте, Роберт Колин и Джери Барринтон! Полагаю, что вы рвёте и мечете в связи с потерей Перчаток, которые дают вам Силу. Надеюсь, вы готовы побороться за Предметы и расквитаться с предателем Уильямом. За освобождение от обвинений можете благодарить меня, но взамен я хочу, что бы вы продолжили Игру. Услуга за услугу, друзья мои! Уильям Редуэй будет сегодня в восемь вечера на заброшенном заводе, точный адрес на обороте. Постарайтесь вернуть Перчатки, не упустите свой шанс. Сесть в тюрьму или Играть — выбор за вами!»

— Что будем делать? — поинтересовался Роберт.

— Похоже, что это не нам решать, этот парень нас шантажирует, и судя по всему, он богатенький мальчик.

— Будем делать, что он говорит?

— Он хочет Играть? Будет ему Игра, — серьёзно заявил Джери.

Глава 10

Сумерки спустились на город греха и разврата, но он не погрузился во мрак, а наоборот, засверкал миллионами ярких огней. Высокие небоскрёбы, сверкающие вывески, дороги, которые больше напоминали артерии, мигая жёлтыми и красными огнями. «Прекрасный город!» — заметил Уильям, сидя на втором этаже заброшенного завода. Рядом с ним лежал неизменный Кольт 1911 и Перчатки, на голове красовалась шляпа на манер ковбойской. Его клетчатая рубашка развивалась при порывах ветра, но шляпа сидела уверенно. На заводе царил полумрак, только свет полной луны проникал сквозь пустые зеницы окон. Вот в пустыне появилась какая-то тень, которая двигалась слишком быстро для простого человека, и поднимала слишком мало пыли для мотоциклиста. «Пора!» — понял Уильям, спускаясь на первый этаж по бетонной лестнице. Посреди огромного первого этажа, заваленного мусором, зиял котлован с торчащей арматурой на дне. Сколько лет прошло после постройки, а котлован так и не залили бетоном. Парень сел на лёгенький стульчик, и небрежно кинул Перчатки перед собой, даже ни разу и, не надев их. Передёрнув затвор пистолета, он положил его себе на колени, и принялся ждать.

Синди появилась сразу, наивная девчонка не подумала даже осмотреть место, которое могло стать для неё смертельной ловушкой.

— Здравствуй, Синди, очень рад, что ты пришла! — улыбнулся Уильям.

— Откуда вы знаете моё имя? — удивилась девушка, остановившись десятке метров перед мужчиной.

— Ты же знаешь моё, — голос Уильяма раскатывался эхом по заводу, — У меня свои источники, у тебя — свои.

— Ладно, что ты хочешь?

— Я? — натужно расхохотался Редуэй, — Это ведь ты пришла в мой номер и напала на нас, значит, тебе нужны эти Перчатки, не так ли?

Парень кивнул на Перчатки, которые лежали на равном расстоянии от Синди и его самого.

— Какие условия? — поинтересовалась девушка.

— Простые. Я хочу обмена.

— В смысле?

— Понимаешь, я не боксёр, Перчатки мне не нужны, а вот Кроссовки, ведь это они дают тебе скорость?

— Перчатки на Кроссовки?

— Именно.

— Так не пойдёт, — тут же отвергла это предложение Синди.

— Понимаешь, я же могу и по-плохому, соглашайся, бери, эти чёртовы Перчатки и проваливай.

— Ладно, — медленно согласилась девушка, и направилась к Перчатками.

— Кинь мне Кроссовки.

— А потом ходить босиком?

— Да мне плевать, кидай Кроссовки! — крикнул Уильям, но Синди продолжала упрямо идти к Печаткам, и уже вытянула руки, когда грохнул выстрел.

Пуля попала в бетонный пол рядом с ногами девушки, выбив фонтан пыли. Синди согнулась, её нижняя губа затряслась от страха.

— Не стоит играть со мной, девочка, — сурово пригрозил Уильям, поднявшись со стула и направившись к жертве, держа её на прицеле.

Лишь за секунду в темноте он увидел, как оглядывается девушка, и выхватывает из внутреннего кармана куртки пистолет. Они оба отпрыгнули в разные стороны, нажав на спусковые крючки. Нет, это был не пистолет, а дистанционный электрошокер. Нити метнулись к Уильяму, но не достигли его, ровно, как и пролетели мимо жертвы его пули.

Синди нырнула за бетонный бордюр, который по высоте достигал ей до пояса, а Уильям скрылся за грудой мусора из досок, кирпичей и бетонный блоков. Пули со свистом стали колотиться в бордюр, заставляя Синди содрогаться с каждым ударом о бетон, и вжиматься всё сильнее в пол, стараясь слиться с ним.

— Глупое решение, Синди! — крикнул Редуэй из-за своей баррикады, перезаряжая опустевший пистолет.

— Синди, тут нет камер, я не могу тебе помочь! — звучал голос Бадди в наушнике, — Что там происходит?

— Кидай Кроссовки и проваливай, тогда я оставлю тебя в живых! — снова раскатился эхом голом Уильяма.

Но Синди уже не способна была мыслить здраво, она вжалась в бордюр и пол, и плакала, придерживая рукой прошлую рану, которая разболелась после прыжка.

Слова Уильяма разносило эхом, и трудно было определить его местонахождение, и он этим воспользовавшись, обошёл свою жертву. Он уже прицелился в девушку свернувшуюся комочком за своим бетонным укрытием, но за доли секунды до выстрела его руку толкнули в сторону. С визгом пуля отрикошетила от стены. Роберт не позволил противнику прийти в себя, и ударил кулаком в лицо. Уильям успел увернуться, получив лишь вскользь по своему орлиному и острому носу. Редуэй развернулся с пистолетом, чтобы выстрелить в упор, но Роб успел перехватить руку врага с боку, и швырнул умелым приёмом противника в бетонную колонну. Кольт вылетел из руки Уильяма, но он ещё не собирался сдаваться. Вскочив на ноги, Редуэй ринулся на Роба, и противники сошлись в смертельной схватке.

Пока Синди ошеломлённая, следила за происходящим, к ней подкрался Джери, и хотел схватить её за шею со спины, но ловкая девчонка с визгом ткнула электрошокером наугад в противника. Электричество ужалило Джери в плечо, от чего он отпрыгнул в строну.

Всё плыло перед глазами Роберта, и весь завод с его обитателями превратился в серую карусель. Уильям использовал своё преимущество перед противником, и двигался очень быстро, бросая своё тело из стороны в сторону, и нанося удары неожиданно исподтишка. Роберт ударил, и сбил своим крупный кулаком худого противника с ног. Но Уильям поднялся, хоть и не сразу, и, подобрав с пола деревянную палку, атаковал. Его оружие с треском разлетелось о спину Роберта, после чего, издав жалобный крик, переросший в стон, боксёр упал на четвереньки. Ударом ноги, опрокинув противника на пол, Уильям кинулся к пистолету, а Роб увидел прямо перед собой Перчатки. Преодолевая боль, боксёр пополз к Перчаткам, которые оказались на краю котлована, отлетевшие туда в пылу схватки. Редуэй схватил запылённый пистолет, и, развернувшись, выстрелил почти мгновенно, как раз в тот момент, когда Роб поднялся на ноги, стоя спиной к бездне, и держал Перчатки перед собой. Пуля ударила в грудь боксёра и опрокинула его навзничь прямиком на дно котлована, где угрожающе торчали пиками острия арматуры.

С воплем Джери обрушил ржавую трубу на спину Уильяму, от чего тот резко подался вперёд. С разворота Редуэй ударил рукой наотмашь, попав Джери в лицо. Парень отлетел, рухнув на спину, словно подкошенный, и со звоном выронил своё оружие. Испуская стоны, Джери прикрылся от слепого дула пистолета руками, но Уильям уже собирался стрелять, стоя над поверженным противником широко расставив ноги, ощущая свою силу и превосходство. Ещё секунда, и Редуэй оборвал бы жизнь Джери одним выстрелом, но вдруг что-то больно вцепилось в шею, и всё тело содрогнулось, словно в конвульсиях. Уильям уже падал лицом вниз, а Синди продолжала держать электрошокер у его шеи. После того, как треск электричества прекратился, и Синди морщась от боли в старой ране, села на пол, на заводе воцарилась тишина. Джери глубоко вдохнул и с расслаблением выдохнул.

— Спасибо, — произнёс он.

Девушка не ответила. Отдышавшись, Джери кинулся к пистолету, и направил его на Уильяма, лежащего без сознания.

— Надо его убить! — решил Джери.

— Нет! — с воплем Синди стала перед пистолетом.

— Я могу и выстрелить.

В глазах девушки появился страх, и заикаясь она заговорила:

— Мы… Я… Не убийца, я хочу помогать людям, а не убивать.

— Для этого тебе Предметы?

— Да.

— В героя играешь?

— Я помогаю людям!

— Против тебя я ничего не имею, а вот он, — Джери кивнул на Уильяма, — Представляет для нас опасность.

— Мне кажется, что сейчас нужно помочь твоему другу, — уже спокойно заметила Синди, догадавшись, что у Джери не хватит духу убить человека, хотя ему уже и приходилось это делать.

Из глубин бездны, куда провалился Роб, послышались еле различимые стоны. Переглянувшись с Синди, Джери кинулся к котловану. Увиденное на дне повергло обоих в ужас, девушка даже закрыла лицо руками и отскочила от края.

— Надо что-то делать! — в панике крикнул Джери, глядя на тело внизу.

Роб лежал на спине, на краю котлована, потому его тело и не налетело на весь частокол арматуры, но одна из пик торчала из его бедра. Парень был в шоковом состоянии, и как-то глупо смотрел на окровавленную арматуру, торчащую из его ноги.

— Чёрт! Чёрт! — метался по краю пропасти Джери, схватившись за голову.

— Надо помочь ему!

— Как?

— Спускайся! — Джери бросил косой взгляд на Кроссовки, красующиеся на тонких ногах Синди.

Девушка хмыкнула, показав своим видом, что тоже не глупая, и заявила:

— Нет уж, ты первый!

— Перчатки там внизу, а Кроссовки у тебя, или тебе совсем голову отшибло, пока по заводу прыгала?

Синди оскорбилась, но поняла свою глупую ошибку, и спрыгнула вниз, придерживаясь стенки. Джери отыскав рабочую стремянку в груде мусора, спустил её на дно котлована, и спрыгнул следом.

— Бадди, я в порядке, не переживай, вызови скорую сюда.

— С кем ты разговариваешь? — не понял Джери.

— С моим другом, — Синди указала пальцем на наушник.

— Ясно. А теперь, как будем снимать его?

— Может, лучше дождаться скорой помощи, я уже вызвала.

— Нет. Пока они доедут, к тому же пока снимут его с этой железки, надо торопиться.

— Так он потеряет много крови, и может умереть от болевого шока.

— Ты что, врач?

— Нет, просто в отличие от некоторых, я училась в школе, — съязвила Синди, снимая свой пояс.

— Сейчас не время раздеваться, — заметил Джери.

— А это и не для тебя, — игнорируя стоны, девушка туго затянула пояс на бедре немного выше торчащей арматуры, — Есть что-нибудь спиртное?

— Нет, — Джери собирался съязвить в ответ, но посмотрев на земляного вида лицо своего товарища, решил, что лучше с девушкой не ссориться.

— Давай, ты поднимаешь его тело, а я ногу.

— Только быстро, чтобы бедолага не мучился.

— Конечно.

Джери обхватил Роба за подмышки, а Синди крепко взяла его ногу под коленом.

— На счёт три.

— Раз.

— Два.

— Три! — вместе с криком Джери, по заводу разнёсся вопль Роберта, но в тот же миг смолк, будто раненому заткнули рот.

Нечеловеческий вопль испугал спасателей, заставив их замешкаться, но как только Роб потерял сознание от сильной боли, Джери и Синди, пыхтя от напряжения, стянули тяжёлое тело боксёра с пики арматуры.

— Боже! — охнула девушка, упав навзничь, — Он хоть жив?

— Живой, — обрадовался Джери, померив пальцами пульс, — Сейчас я поднимусь, и отыщу верёвку, затем мы привяжем его и поднимем, хорошо?

— Да, иди.

Вооружившись пистолетом, отобранным у Уильяма, Джери поднялся по стремянке, и ужаснулся. Тело Редуэя пропало.

— Эй, — шёпотом окликнул он спутницу, — Уильям пропал.

— Может, убежал?

— Надеюсь, сейчас проверю.

Осторожно, держа пистолет наготове, Джери обошёл здание завода, и, отыскав нужную верёвку, но, не обнаружив Редуэя, вернулся. Привязав тело Роберта, Джери начал поднимать его, а Синди помогала, толкая боксёра снизу. Наконец, обливаясь потом от усталости, они подняли истекающего кровью друга.

— Перчатки спасли его, — заметил Джери, вытаскивая из тёмного материала смятую пистолетную пулю, — Смотри, на его груди синяк, видимо, Уильям стрелял ему в грудь, но Роб успел прижать Перчатки к телу. Парню повезло, пуля попала бы в сердце.

— Какой материал выдержит такое? — удивилась Синди, разглядывая Перчатки в месте попадания пули, но материал не был повреждён, он всё так же чернел своей бархатной пустотой.

— Это круче бронежилета, — попробовав шелковистую, и в тоже время гладкую, но на удивление тёплую поверхность Перчаток.

Синди ещё хотела что-то спросить, но послышалась сирена «Скорой помощи», и она побежала встречать врачей.

Уильям так и не объявился, карета беспрепятственно и быстро доставила потерпевших в больницу, а Роба увезли на операцию.

Уставшие, грязные, но теперь расслабившиеся, Синди и Джери уселись на диван перед операционной.

— Мы так и не успели познакомиться, — усмехнулась девушка, скосив взгляд на собеседника.

— Джери, — протянул он руку.

— Синди, — девушка пожала ладонь парня в ответ.

— Не скажите, откуда у вас Перчатки?

— А вы ответите, откуда у вас Кроссовки?

— Мне их подарил тот, кто устраивает Игру.

— Вот как, и что вам о ней известно, о Игре?

— Ничего, мне только угрожали, что если не достану Перчатки, то меня могут убить.

— Они подкидывали вам записки?

— Вам тоже?

— Да.

— И вы тоже не знаете, кто это делает?

— Понятия не имею.

— Может это происки военных, только они занимаются такими вещами.

— Мне кажется, что это что-то большее, слишком это странные вещи, вряд ли человечество ещё умеет такое делать.

— Хотите сказать, что это инопланетяне? — усмехнулась Синди.

— Мало ли, мы слишком плохо знаем мир, в котором живём, мы даже не до конца изучили себя, что и говорить, о космосе и внеземном разуме.

— И всё-таки, я думаю, что это военная разработка.

— Что от тебя хотели, те кто заставляют Играть?

— Они просили найти Предметы.

— То есть, такие, как Перчатки и Кроссовки, и много ли ещё таких вещей?

— Откуда мне знать?

— Боже, это довольно крупная Игра, наверняка, кроме нас ещё много других Игроков.

— Наверное.

— Так чем вы занимаетесь?

— Может, — девушка слегка смутилась, но продолжила, — перейдём на «ты»?

— Как вам будет угодно.

— Хорошо, Джери, — Синди внимательно посмотрела в его запылённое с ссадинами лицо.

— Что? — тихо спросил он, когда рука девушки потянулась к его лицу.

Синди нежно прикоснулась к свежей царапине на скуле Джери, погладила порез нежными пальцами. Так они и сидели, застыв, глядя друг другу в глаза, пытаясь угадать мысли, друг друга, но идиллию прервала медсестра, выскочившая из операционной.

— С Робертом всё в порядке? — вскочил на ноги Джери, смутившись.

— Да. Организм сильный, молодой, он справиться, и скоро пойдёт на поправку, можете ехать домой, с вашим другом всё будет в порядке.

— Спасибо.

— Благодарите доктора, — ответила медсестра, и ушла.

— Возвращайся домой, Синди, — попросил Джери, — а я останусь с Робом.

— А ты этого хочешь?

— Чего?

— Что бы я ушла.

Джери отвёл взгляд.

— А если Уильям снова придёт за нами?

— То я всё равно останусь с вами, ведь это моя работа — помогать людям.

— Тут не только работа, так? — парень вопросительно взглянул на собеседницу, которая кокетливо заморгала глазками, смутившись.

— Я всегда хотела сделать мир лучше, помочь людям, как это делают супергерои.

— Но это ведь фильмы и комиксы.

— А я — жизнь, я — реальность. Может это шанс, может это судьба?

— Держи, — Джери, стараясь не смотреть девушке в глаза, положил Перчатки ей на колени.

— Что это значит?

— Забирай их, тебе они нужнее. А нам с Робом давно пора прекратить эту дурацкую Игру.

— Вас же могу за это убить!

— Плевать, ты найдёшь им лучшее применение.

— А твой друг, он рисковал жизнью за эти Перчатки.

— Он хороший парень, он поймёт. Так что бери их.

— Джери, — Синди нагнулась, чтобы заглянуть в лицо собеседнику, — Я не могу их принять, но спасибо тебе.

— Послушай, — Джери взял девушку за тонкое плечо, но тут же отдёрнул руку, — Ты самая удивительная девушка, которую я когда — либо встречал, в тебе столько добра, позитива, готовности помочь. Глядя на тебя, я понимаю, что этот мир ещё не совсем прогнил, благодаря таким людям, он ещё жив, мы ещё живы. И к тому же, ты самая…

Его слова утонули в сладком поцелуе. Нежная, тонкая рука обвила его шею, а Джери робко притянул худое тело к себе за талию.

— Синди! Эй, что там у тебя происходит? — вопрошал Бадди.

Но девушка сняла с уха блютуз, и засунула его глубоко в карман.

Бадди сидел за компьютером, в соседней комнате на него кричала мать, ругая за то, что он просиживает весь день за экраном монитора. Он подключился к камере слежения в больнице, и вся картина открылась прямо перед ним. Его любимая девушка целовалась на мягком диване с первым встречным парнем, которого знает пару часов. Ему было больно. Он чувствовал отчаяние, ревность, злость, раздражение, разочарование в себе, свою слабость характера. Соленый вкус почувствовал Бадди во рту, и на его глазах появились слёзы. Столько обиды он не испытывал давно, никакие унижения от сверстников, и упрёки матери не могли с этим сравниться. Первая мысль, возникшая у этого слабохарактерного человека, была о самоубийстве.

— Нам не стоило этого делать, — наконец, произнёс Джери, по окончанию их идиллии.

— Ты жалеешь? — удивилась девушка.

— Синди, понимаешь, ты очень хорошая, даже слишком. Ты совсем не знаешь меня, я не тот, кто тебе нужен, и я не тот, за кого себя выдаю.

— Ты готов рассказать?

— Не думаю, что стоит это сейчас делать, езжай домой.

— А ты?

— У меня больше нет дома, я — бродяга жизни, мой дом там, где есть крыша, и откуда не гонят. Я останусь здесь.

— Может, лучше поедешь ко мне?

— Робу угрожает опасность, я должен остаться с ним, прости, я тебя не держу.

— Тогда я тоже останусь, схожу за кофе, тебе принести?

— На твой вкус.

Синди игриво улыбнулась.