Гардемарин ее величества. Идентификация

Глава 14

К имению, затерянному в забытой богом глуши, поднятая по тревоге гардемаринская рота примчала спустя три часа. Наверняка младший Гагарин еще не успел забыть разнос, который мы с ним огребли от Морозова после штурма поместья младшего Распутина, но возможность накрыть лабораторию, в которой ставили незаконные эксперименты на людях, а, возможно, и доказать причастность к этому Черного старца взяла верх над опасениями.

Даже невзирая на возможные вопросы со стороны особой комиссии.

Однако обойтись совсем без согласования не удалось: пришлось позвонить Морозову. Тот, выслушав капитана, дал “добро” и уже через минуту бойцам опергруппы ушла команда общего сбора.

Сидя внутри броневика, я поймал себя на остром ощущении дежавю. Совсем недавно мы точно так же ехали на штурм. Только тогда целью был младший Распутин. Даже интересно, что припас для нас его папенька?

Однако сходство исчезло, как только мы выгрузились из машин. В поместье никого не было. Чтобы понять это, не нужно было даже поднимать в воздух коптер с тепловизором. Массивные ворота тоскливо покачивались на ветру, а наезженная колея в свежем снегу недвусмысленно намекала, что совсем недавно здесь проехало как минимум несколько тяжело груженых машин.

М-да. Кажется, мы опоздали.

– Не расслабляться! – прозвучал в рации голос Гагарина. – Оцепление, смотреть в оба! Досмотровая группа – вперед, пошли, быстро, быстро!

Пятеро бойцов скользнули во двор поместья. Я, застыв за “Фалькатусом”, напряженно тискал цевье автомата и кусал губы.

Неужели ушел? То есть, утечка уже на самом верху? В Совете? Сам Морозов?

Да нет, бред какой-то. Кто-кто, а он уж точно видал Распутина в гробу - хоть в белых тапках, хоть без.

Но кто тогда? Впрочем, к чему гадать. Мещерский верно заметил: Распутин слишком многим успел втереться в доверие. И теперь ждать подставы можно откуда угодно. Но если в усадьбе осталось хоть что-то, хоть самый крохотный клочок бумаги…

Черт, да что они там возятся?

– Чисто, – Голос в наушнике прозвучал будто в ответ моим мыслям. – Никого.

– Совсем чисто? – тоскливо уточнил Гагарин.

– Не совсем, – последовал ответ. – Думаю, вам лучше посмотреть лично.

– Иду, – буркнул Гагарин. – Острогорский, со мной!

Я встрепенулся, и, отыскав взглядом капитана, вышел из-за броневика и направился ко входу.

Что ж. Посмотрим, что нам оставил Распутин. Надеюсь, что-нибудь посолиднее золы в камине от сгоревших бумаг и выжженных кислотой лабораторных столов.

***

- Это… это непостижимо. Поистине непостижимо! - Нескладная высокая фигура снова прошла вдоль длинного стола, вдумчиво разглядывая разложенные на нем бумаги. - Мне сейчас же нужно позвонить! Петр Григорьевич просто обязан это увидеть!

Горчаков повторял эту фразу в различных вариациях уже раз в третий или четвертый - менялись только имена и отчества почтенных профессоров и доцентов, каждый из которых наверняка являлся не только светилом отечественной науки, но и крупнейшим специалистом в своей области. Наделенным не только докторской степенью и целым ворохом дипломов и грамот на всех известных мне языках, а еще и колоссальным опытом, без которого мы - разумеется - никак не могли обойтись.

За фразой повторялся и сценарий: не проходило и получаса, как в темноте за поворотом вспыхивали фары, на проселочной дороге слышался звук мотора, и уже через минуту по лаборатории Распутина носился очередной ученый старец с выпученными от удивления глазами. Еще немного - и все это уже всерьез грозило превратиться из секретной операции в тематический симпозиум чуть ли не международного уровня.

Мы встретились взглядом с дежурившим у двери Гагариным, и тот неодобрительно покачал головой. Я и сам уже успел пожалеть, что предложил обратиться к Горчакову. Его светлость, разумеется, обещал помочь и тут же примчался, вскочив среди ночи, однако его активность грозила обернуться колоссальной утечкой информации. Похоже, высокая наука по определению игнорировала не только этикет, но и любое прочие условности, вроде секретности или банальной дисциплины.

Впрочем, делать нам все равно было нечего: собственных знаний определенно не хватало, чтобы разобраться хотя бы с десятой частью записей старшего Распутина. Ни нам с Камбулатом, ни Гагарину, ни всем гардемаринам вместе взятым. А с матчастью - приборами и какими-то странными образцами в контейнерах - не справилась даже Алена. Бедняжка промучилась чуть ли не целый час, сонно хлопая глазами, но потом все же вынуждена была признаться, что студентке физфака, даже лучшей на курсе, такие сложности не по зубам.

А где-то еще через два часа помощь понадобилось и ее многомудрому научному руководителю. Горчаков ковырялся в бумагах, бродил по всей лаборатории и даже снаружи, трижды обойдя усадьбу по кругу - судя по всему, без особого успеха. В конце концов его светлость пришел к выводу, что доктора одних только физических наук тут явно недостаточно. И принялся вызванивать сначала химика, потом биолога, потом медика, с которым они лет этак пятьдесят назад учились вместе, а после него зачем-то еще и сразу двух специалистов по прикладной математике.

В какой-то момент мне даже показалось, что старик уже давно сделал все возможные выводы - просто решил таким незамысловатым образом поделиться с коллегами, пока все записи и вещдоки не уехали куда-нибудь в застенки под гриф “совершенно секретно”.

А прятать здесь определенно было что - по меньшей мере от широкой общественности. Я не имел и десятой части познаний Горчакова и прочих ученых мужей, зато подмечать детали умел, пожалуй, куда лучше любого из них. Как и чувствовать то, что обычно обтекаемо называют атмосферой.

А эта самая атмосфера в лаборатории Распутина определенно имелась - причем в высшей степени паршивая. В затхлом воздухе подвала пахло не только сыростью, но и чем-то еще. Какой-то ядреной химией - то ли растворителем, то ли чем-то лекарственным. Только не как в больнице… обстановка в дальнем помещении почему-то настойчиво ассоциировалась с моргом. А несколько железных коек без постельного белья или хотя бы матрасов и здоровенные контейнеры лишь усиливали впечатление.

Я обратил внимание на тянущиеся от них провода и подошел ближе, чтобы получше рассмотреть. Взялся за ручку и не без усилия откинул крышку. Едва слышно скрипнули петли, демонстрируя металлическое нутро - ребристые влажные стенки и дно, на котором скопилось несколько сантиметров воды.

Холодильник. Конечно, не из тех что ставят в квартирах, магазинах или торговых центрах - огромный, можно сказать, промышленный. В таком можно хранить несколько сотен килограмм мяса, замороженные овощи или даже неразделанную баранью тушу… штуки этак три. Внутри было пусто, и, судя по скопившейся влаге, аппарат не работал уже несколько дней, но до этого здесь лежали…

Может быть, какие-нибудь реагенты для лаборатории. Или продукты, которыми Распутин кормил личный состав - вряд ли он работал один, и должны же они что-то есть… Я изо всех сил пытался представить что-то исключительно бытовое и безобидное, однако упражнение раз за разом рисовало людей в белых халатах и прорезиненных фартуках. Этаких почти опереточных медиков-убийц из посредственных триллеров, сгружающих в холодильники истерзанные тела подопытных.

Такое бывает только в кино… Впрочем, моя жизнь - вся, с самого пробуждения в больнице в далеком теперь Пятигорске - подозрительно напоминала лихой и высокобюджетный боевик. С перестрелками, погонями и неоднократным подрывом декораций и гибелью второстепенных персонажей. Возможно, кому-то всемогущему наверху просто надоело смотреть одно и то же, и он решил переключить канал, сменив жанр на второсортный ужастик.

Декорации в подвале были соответствующие: полумрак, длинные лабораторные столы и приборы, о назначении которых я мог только догадываться. Наверняка Распутин успел вывезти или уничтожить все по-настоящему ценное, однако даже остатки его документов выглядели, как жутковатые мистические письмена.

Вполне аутентично.

- Владимир… - Алена подошла и осторожно тронула меня за плечо. - Пойдем. Кажется, солдаты кое-что нашли.

- Гардемарины, - на автомате поправил я. - Константину Михайловичу показывала?

- Н-нет… Наверное, ему такое лучше не видеть.

Судя по встревоженному голосу, бойцы откопали что-то… скажем так, весьма сомнительное. Только не в главном помещении лаборатории, не в подсобке и даже не в самом здании старой усадьбы - Алена повела меня дальше, наружу. Шагая по утоптанному снегу, я застегнул куртку чуть ли не до самого горла - на улице успело похолодать.

- Сюда. - Рослая фигура в гардемаринской “броне” подсветила фонарем на цевье автомата узкий проход между деревьями. - Осторожнее, ваше сиятельство - здесь скользко.

Я протянул Алене руку и двинулся первым - для прогулок по лесу мои ботинки явно годились лучше, чем сапожки на каблуках. Раньше здесь, похоже, была какая-никакая тропинка, но где-то в полночь за городом шел снег, так что от ноги то и дело проваливались под схваченную морозом хрустящую корку.

- Следы. - Я указал лучом фонарика на углубления впереди. - Тут уже ходили… и не только наши.

К счастью, идти пришлось недалеко: примерно через полсотни шагов тропинка круто загибалась влево и упиралась в низину. То ли искусственного происхождения, то ли вполне себе естественного - следов работы лопатой под слоем снега я не разглядел. Белый ковер покрывал все вокруг, и только в одном месте у самого края - как раз там, где обрывалась цепочка следов, оставленных берцами кого-то из гардемарин - его чуть раскопали. Или скорее даже просто чуть разбросали в стороны прикладами, освобождая черную “начинку”.

- Это не земля. - Я опустился на корточки. - Тут явно что-то сжигали.

Воздух промерз насквозь, однако я все равно почуял запах гари, отдающий одновременно и бензином, и пластиком, и какой-то химией… Но здесь поработал не только огонь.

Из низины фонило. Не слишком сильно, и все же достаточно, чтобы я смог ощутить остатки энергии даже без всяких приборов. Кто-то не поленился не только отнести сюда кучу всего из усадьбы и сжечь, но и на всякий случай прошелся сверху Даром. Наверняка не в одиночку: рядовые сотрудники или боевики таскали и возились с канистрой, а Одаренный - может быть, сам старший Распутин лично - закончил работу.

Чтобы уж наверняка.

- Не хочу даже думать, что там было, - поморщилась Алена. - Но пахнет так, что голова кружится.

- Отойдите подальше. Смотреть на это вам точно ни к чему. - Я порыскал фонариком по черной дыре в снегу. - Да, в общем-то, и не на что - все сгорело дотла. Остался один пепел.

- Надо взять образцы.

Я не стал спорить - хотя прекрасно понимал, что даже самые дотошные и грамотные эксперты-криминалисты отыщут в оксидах и фосфатах разве что чистый углерод, не успевший окислиться до конца и улететь в атмосферу. Бензин и пламя еще могли пощадить хоть какие-то ошметки органики, но даже у не самого крутого Одаренного Разряд, Свечка или Пожар запросто выдают температуру чуть ли не в тысячу градусов.

Что бы ни притащил сюда Распутин - от него не осталось даже следов.

Шагая обратно к усадьбе, я изо всех сил пытался от крутящихся в голове картин. Вполне возможно, в яме в конце лесной тропинки жгли только расходники, какую-нибудь ненужную мебель… какие-нибудь бумаги…

Ну да. Три-четыре сотни килограмм черновиков.

- Как вы думаете, что там было? - тихо спросила Алена.

- Не имею ни малейшего представления. - Я поднялся на крыльцо, на ходу убирая фонарик в карман. - Давайте лучше вернемся к господам ученым. У них наверняка уже созрела какая-нибудь теория.

Впрочем, я мог и ошибаться. Когда мы спустились в подвал, Горчаков и остальные о чем-то спорили. Не слишком громко, но с такой экспрессией, что в затхлом воздухе подвала стремительно накапливалось напряжение. Окружающая обстановка, похоже, ничуть не волновала почтенных докторов наук - они поднялись над всем мирским и теперь на наших глазах стремительно мчались в такие заоблачные выси, что еще немного - и их пришлось бы сбивать зенитным орудием.

Алена смотрела на них, как на каких-нибудь небожителей, однако я решил не дожидаться их абсолютного слияния с бесконечно-вечным и, улучив момент, выдернул Горчакова из беседы.

- Ваша све… Константин Михайлович, - проговорил я, уводя вяло упирающегося старика в сторону. - На минуточку… Нас с Аленой Юрьевной интересует - есть ли какое-то объяснение?..

- Что?.. Ах, да! Разумеется, друзья мои.

На мгновение потерявшийся было Горчаков снова оживился. Конечно, наша компания изрядно не дотягивала до уровня полудюжины докторов наук, зато была готова слушать, не перебивая - прямо как студенты на лекции.

- Не могу сказать, что мы с… с почтенными коллегами смогли полностью достигнуть консенсуса. Лично я, как специалист в области физики, склонен думать, что именно здесь, в этом самом подвале и появился загадочный источник энергии, способный сформировать элемент запредельной мощности. Но Петр Григорьевич, - Горчаков обернулся, покосившись на остальных, и заговорил чуть тише, - утверждает, что подобное невозможно. Однако его аргументы…

- Полностью верны!

Тот, кого назвали Петром Григорьевичем - среднего роста полный мужчина лет этак шестидесяти с огромной седеющей бородой - заревел на весь подвал. И тут же подскочил к нам с проворством, которого я никак не могу ожидать от господина его возраста и телосложения.

- Полностью! - громогласно повторил он. - И вам, Константин Михайлович, это прекрасно известно. Так что давайте не будем вводить юные умы в заблуждение вашими сказками о…

- Сказками?! - вспыхнул Горчаков. - С каких это пор гипотеза, к тому же подкрепленная записями, называется сказкой?

- С того самого момента, как она начинает противоречить основам медицинской науки! - Петр Григорьевич принялся трясти поднятым вверх пальцем. - Я десятки лет изучал физиологию и без тени сомнения утверждаю - то, о чем вы говорите, просто-напросто невозможно. Не-воз-мож-но!

Последнее слово похожий на разжиревшего косматого медведя доктор для пущей убедительности повторил по слогам. Однако Горчаков и не думал сдаваться - тут же огрызнулся и тряхнул головой так, что едва не уронил очки. Петр Григорьевич не остался в долгу. Выдал что-то витиеватое и даже приподнялся на цыпочках, чтобы стать хотя бы чуточку выше. Со стороны казалось, что господа ученые вот-вот пустят в ход кулаки.

Впрочем, я их уже почти не слушал. Судя по встревоженному и хмурому лицу Гагарина, что-то явно пошло не так. Он все это время так и стоял у лестницы наверх и только сейчас вынул из кармана “разгрузки” телефон, мельком взглянул на экран и, развернувшись, зашагал вверх по ступенькам.

Я кивнул Алене и поспешил за ним следом.

- Ваше сиятельство! - позвал я, выскакивая на крыльцо усадьбы. - Что-то случилось?

- Да пока ничего. Но сейчас, чувствую, начнется… - Гагарин мрачно усмехнулся и вытянул руку в сторону дороги. - Сам посмотри.

К усадьбе из-за леса свернул автомобиль - здоровенный квадратный внедорожник, за которым появился еще один такой же и следом - еще два огромных силуэта, в которых я сразу узнал армейские “Уралы”.

- Да твою ж… - поморщился я. - Кто на этот раз? Опять особая комиссия, или… или наши?

- А чтоб я понимал. - Гагарин с тоской вздохнул и снова потянулся за телефоном. - Сейчас и узнаем.