Идеальное дело

Работа 1 Тактическая

Аппаратуру Дмитрий настроил, как всегда, великолепно. Перенос произошел практически в ту же точку, что и в прошлый раз. Еще и повезло – оказался в полуметре над землей и мягко приземлился на обе ноги. Даже маскировать следы своего прибытия в мир Ворк не пришлось. Проверил еще раз обмундирование и снаряжение, попрыгал, чтобы послушать, ничего не бренчит? – и отправился на охоту. К котам лучше явиться уже с гостинцами. Конечно, меня и так еще должны помнить – но с курочками надежнее.

Коты мира Ворк особой разницы между Сторонами не видят. В схватке с отрядом Той Стороны Рыжик бросился на волка, принадлежащего троллю Кепебу, по одной причине – те напали на наш отряд, который кот к тому времени считал своим маленьким прайдом. А уж отличить серьезную схватку от шутливой борьбы кот-телепат может всегда. Так что я не видел особых препятствий для того, чтобы договориться с котами. Во всяком случае то, что я выгляжу как орк, точно помешать не сможет – котов мира Ворк обмануть невозможно. Даже если я буду выглядеть как саблезубый семиголовый пингвин размером с таракана, Рыжик все равно меня узнает.

На Той Стороне кот особого подозрения вызвать не должен. Правда, в качестве боевых питомцев бойцы там предпочитают волков, но и против котов тоже ничего не имеют. Тем более я буду выглядеть как провинциал, а мало ли странностей у отсталых деревенских орков?

В этот раз мой прыжок пришелся на зимний период, впрочем, совсем не похожий на нашу снежную холодную зиму. Средняя температура зимой в мире Ворк на этой широте примерно плюс пятнадцать градусов по Цельсию, что всего на десять градусов меньше летней. Дичи в вечнозеленом лесу котов меньше не стало, и через полчаса я уже шел по направлению к поляне прайда Рыжика с палкой, на которой висели пять жирных куропаток, привязанных за длинные шеи.

– Рыжик! Халва! Вожак! Я иду к вам! – периодически кричал я, одновременно с этим посылая в пространство те же мысли.

До поляны прайда было уже совсем недалеко, а никто со мной на контакт так и не вышел. Это было немного странно – обычно патрульные коты замечали чужака моментально и при приближении к месту дислокации прайда либо пытались прогнать ненужного визитера, либо каким-то образом с ним контактировали.

В гордом одиночестве с палкой, увешанной курами, я вышел на поляну, где месяца три назад находился гостеприимный прайд Вожака. Поляна была пуста. Это было странно. Коты мира Ворк не любят менять месторасположение, разве что какая-нибудь опасность может заставить их изменить привычке. Никакой опасности я на поляне не увидел и застыл в нерешительности. Потом подошел к сухому развесистому дереву, на котором не так давно располагались Старшие коты, внимательно осмотрел землю под ним.

Если коты и покинули свою поляну, то это произошло не так давно. Под деревом было довольно много относительно свежих следов, но этот факт никак не приближал меня к самим котам. Прислонив палку с курами к дереву, я присел под ним и задумался. Что делать дальше – неизвестно.

Сидел я так недолго. Кусты шевельнулись, и на краю поляны появился кот, белый в серую полоску. Я пригляделся внимательнее и понял – это совсем еще котенок. Размером он был почти со взрослого кота, но ярко выраженная пушистость, относительно маленькие лапы и совсем коротенькие клыки явно указывали – этот зверь совсем еще молод и от котенка отличается пока только размерами.

«Привет, котик, – сказал я, благожелательно думая о нем и о котах мира Ворк в целом. – Где твой прайд? Не так давно все были тут».

Котенок говорить с людьми пока не умел, но чувства излучал очень ярко. Меня окатила беспричинная радость, так всегда бывает при общении с котами мира Ворк.

«Узнавание. Помнить-тебя. Вкусная-еда», – излучал котик ощущения, бесстрашно подойдя ко мне.

«Так ты тот маленький котенок, которого я угостил курочкой в прошлый раз?» – улыбнувшись, догадался я.

«Вкусная-еда», – подтвердил котенок, бросив красноречивый взгляд на палку с курами. Вот хитрец. Я снял одну курицу с палки и протянул зверю.

«Благодарность! Благодарность! Благодарность!»

Котик просто засветился от счастья и аккуратно взял протянутую ему дичь. Естественно, пока он ел, мы не общались. Котенок восстанавливал силы молодого, растущего организма и окунал меня в целое море радости. Я сидел и блаженно жмурился. Общаться с котам мира Ворк – непередаваемое удовольствие.

«Бегать-прятаться-искать? Я-прятаться – ты-искать!» – предложил котенок поиграть с ним, когда насытился.

«Нет, малыш, к моему сожалению, – отказался я, хотя поиграть с котенком хотелось. – Мне нужны Старшие коты».

«Старшие-плохие (сердитые). Не-пустили-драться (воевать, серьезно биться). Маленький-я», – сразу расстроился котенок.

«Что случилось?» – спросил я обеспокоенно.

«Защита-леса», – передал мне котенок, но больше я от него ничего добиться не сумел.

«Отведешь меня к Старшим котам? – попросил я котика, и он мысленно замялся, так как немного побаивался Старших. – Может быть, сумею помочь», – сказал я, и котенок немного успокоился. Привести помощь и оказаться полезным прайду хотя бы в качестве проводника ему очень хотелось.

«Ты-почти-кот, – решил котенок, вспомнив, как меня воспринимали старшие члены прайда, и передал мне: – Я-бегу – ты-догоняешь».

«Договорились. Только очень быстро не беги – я медленный», – попросил я котика и получил в ответ образ зеленой лесной черепахи с клыками.

«И этот туда же – мелкий, а ехидный», – подумал я, смеясь и сравнивая котенка с Рыжиком. Сравнение польстило котику – по-видимому, Рыжик стал авторитетным котом, – и он весело поскакал вперед. Я последовал за ним.

Котенок вел меня по направлению к паучьему лесу. По пути он часто отвлекался на интересные моменты лесной жизни – детеныш еще совсем. Постоянно приходилось напоминать моему забавному проводнику, куда и зачем мы идем. Наконец мы дошли до места, где котик встал как вкопанный.

«Дальше-мне-нельзя. Старшие-запретили», – передал мне малыш и мысленным образом показал путь.

«Спасибо, маленький», – искренне поблагодарил я, а котенок опрокинул на меня ворох положительных эмоций и убежал.

Дальше я шел один, вслушиваясь в лесную тишину. Шум схватки я услышал издалека и поспешил на помощь. Сначала мне на глаза попался серый котяра, который в свое время попортил немало крови моему Рыжику. Кот лежал под деревом и не шевелился. Сначала я подумал, что он погиб, но, подойдя к нему, понял – зверь был парализован. Из его шкуры торчали паучьи зубы, и кот не мог ни пошевелиться, ни что-либо сказать. Вытащив из шкуры бедного животного штук пять ядовитых паучьих зубов и оставив его приходить в себя, я снял арбалет, положил рядом с серым котярой узел с вещами, прислонил к дереву палку с курами и почти бегом рванул к месту схватки.

Следующей я увидел черную, как пантера, кошку. Это была Халва, вечная любовь Рыжика. Кошка металась между деревьев, иногда запрыгивая по стволу почти на трехметровую высоту и снова спрыгивая на землю, уклоняясь от плевков неспешно преследующих ее трех огромных лесных пауков. Выждав момент, Халва рванулась к паукам и одним неуловимым для глаза движением оторвала одному из них членистую ногу. У паука осталось всего две ноги, он обиженно застрекотал и упал на бок. У оставшихся двух пауков тоже был явно неполный комплект ног. Я закинул арбалет за спину, вытащил меч и в два прыжка оказался среди тварей, которые отвлеклись на своего юркого и неуловимого черного противника. Через секунду этих пауков можно было уже использовать для салата с паучатиной (хотя для салата можно было бы их еще немного измельчить), а Халва, тяжело дыша, подошла ко мне.

«В прошлый раз ты был симпатичнее, Тим», – сказала Халва и потерлась бочком о мою ногу, выражая благодарность за помощь.

«А ты все такая же умница и красавица». – Я не стал вступать в полемику с дамой и почесал ее за ушком.

Время для болтовни явно не подходило, и мы с кошкой поспешили к месту схватки. Навстречу нам попался Вожак, который тащил на загривке молодого белого кота с черными ушами, всего утыканного паучьими зубами. Вожак бежал, повернув шею соплеменника так, что его голова смотрела почти назад, и крепко, но аккуратно держал парализованного мощными клыками за шкирку. Подбежав ко мне, Вожак сбросил товарища на землю и посмотрел на меня. Белый с черными ушами кот валялся, как кусок тряпки.

«Привет, Тим, ужасно выглядишь. Помоги», – сказал «дипломатичный» Старший кот, и я стал вытаскивать из раненого бойца паучьи зубы.

«Что у вас там?» – поинтересовался я, занимаясь извлечением из шкуры последствия паучьих плевков. Это следовало делать аккуратно, если я случайно поцарапаюсь о зуб, то встану столбом рядом с парализованным котом.

«Опять волна пауков пошла, третья с утра», – объяснил мне Вожак и умчался прочь. Я толком ничего не понял. Халва тоже не стала медлить и рванула вслед за Старшим котом. Очистив шкуру лежащего без движения зверя от ненужных «украшений», я поспешил следом за знакомыми котами.

По пути успел поучаствовать еще в четырех схватках между пауками и котами и встретил пару огромных Старших, которые тащили выбывших из строя собратьев в глубину леса. Пару раз со мной приветливо здоровались, но в основном коты на меня внимания не обращали, занимаясь каждый своим делом. В кошачьем лесу кипела война.

Подойдя к реке, я понял, в чем дело. Речка Дремка бежала в этом месте между каменистыми берегами, отдаленными друг от друга не более чем на двадцать метров. Скорее всего, не так давно тут бушевал ураган (крайне редкое явление в мире Ворк), который свалил пять деревьев. Они лежали на обоих берегах, вывороченные с корнями из земли. Одно дерево упало очень неудачно и образовало мост между берегами паучьего и кошачьего лесов. По этому мостику пауки вереницей бежали в Лес котов. Коты рассредоточились вокруг места проникновения и заманивали насекомых в глубину своего леса, там разбивали их на мелкие группы и уничтожали – эти бои местного значения я и встречал на пути сюда.

Армия котов действовала четко и тактически грамотно. Огромные Старшие коты находились в резерве, и периодически кто-нибудь из них бросался в глубину леса, чтобы транспортировать парализованных. Боевые группы состояли из молодых и юрких котов и кошек, которые заманивали пауков, распыляя силы враждебной армады по всему лесу, а потом уничтожали одного за другим. Расправившись со своими пауками, коты не бросались за следующими врагами, а снова собирались в небольшие группы, и вновь образованные подразделения принимали на себя очередную партию ядовитых тварей. Постепенно в эти группы вливались ранее парализованные звери, когда действие яда заканчивалось.

Наконец вереница пауков на мосту стала изредка прерываться, и я решил, что наступил благоприятный момент. Выйдя из-под прикрытия кустарника, дал длинную очередь из арбалета. Небольшая куча тварей осталась валяться на берегу, а те, которых я сбил с моста, упали в воду и мгновенно утонули. После этого я быстрыми одиночными выстрелами очистил дерево-мост. Наступила передышка.

Коты возвращались к месту прорыва пауков, и их становилось все больше и больше. Вскоре лес просто кишел котами – такое количество этих прекрасных зверей одновременно я видел впервые. Я и не представлял, что их столько – обычно Лес котов тих и спокоен. Оказывается, когда возникает необходимость, коты могут выставить целую армию. Теперь я стал лучше понимать нежелание двуногих обитателей мира Ворк без особой надобности беспокоить этих могучих зверей. Думаю, если придется – коты могут устроить войну (правда, только в своем лесу), по масштабам сопоставимую с войной Той и Этой Сторон.

Ко мне подошел Вожак и поблагодарил за помощь.

«Сколько же тут прайдов?» – удивленно поинтересовался я.

«Не все», – хитро ответил Вожак. Вот ведь дипломат какой, а?

«И что будете делать дальше?» – спросил я Старшего кота.

«Через пару недель пауки в этом районе закончатся, а потом, может, и с упавшим деревом что-нибудь случится», – философски ответил Старший кот.

После этого Вожака позвали, и он присоединился к трем огромным котам, покрытым шрамами с головы до ног. Они стали что-то мурчать друг другу, перестав обращать внимание на все происходящее вокруг. Явно военный совет. Кошачий штаб обсуждал тактику и стратегию, а я любовался четкими перемещениями кошачьих отрядов (хоть в форму одевай и воинские звания вводи) и размышлял – сколько же тут прайдов. Четыре генерала явно были вождями, но собравшиеся на берегу реки звери превосходили численностью любые четыре прайда, которые я до этого момента видел. А впрочем, может быть, я замечал далеко не всех членов отдельного кошачьего сообщества, когда раньше общался с котами мира Ворк.

Пока я размышлял, к берегу речки подходили все новые и новые коты. Казалось, что этот лес – просто неисчерпаемый источник, единственная задача которого – производить на свет котов.

Вдруг кусты по соседству затряслись, и в воздухе мелькнула рыжая молния. Через долю секунды я и огромный рыжий кот кубарем покатились по траве. Еще через секунду я обнимал могучего рыжего воина за шею, громко и радостно смеясь, а Рыжик (это был именно он) лизнул мой нос, на долю секунды показав между могучими клыками розовый язычок.

«Ты по мне скучал! – твердо решил за меня рыжий хитрец, потом подумал и добавил: – Какой же ты стал страшненький».

Работа 2 Кошачья

Кошачья армия ждала новую волну пауков, а мы с Рыжиком сидели в обнимку на берегу речки Дремки и обменивались новостями. Вернее, рассказывал кот, а я слушал и просто млел от удовольствия, которое доставляло мне наше общение.

После возвращения Рыжик стал местным героем, даже коты соседних прайдов приходили послушать, скажем так, из первых уст не лесные новости. Мой ошейник и кольцо-коготь Вожак приватизировал в пользу кошачьей семьи, а потом и вовсе отдал во временное пользование другому прайду – предметы там сейчас были нужнее. Взаимовыручка у котов оказалась на высшем уровне. Красавица Халва, постоянно тершаяся неподалеку и благосклонно на меня поглядывающая, после возвращения Рыжика сделала свой выбор в его пользу, и теперь у них сложилась молодая семья – они уже начали подумывать о котятах. Серый котяра (он тоже находился на берегу, притащив узел с вещами и палку с курами, причем ни одной птицы не взял), недолго погоревав, увлекся кошечкой из другого прайда и теперь жил по соседству. С Халвой и Рыжиком серый котяра сейчас крепко дружил. Это были самые важные новости, а так Рыжик говорил не переставая, вываливая на меня чуть ли не почасовой отчет о проведенном времени. Я прервал оратора, угостив его курицей, которую он тотчас отнес Халве.

«Рыжик, у меня Охота на Той Стороне. Хочешь пойти?» – спросил я кота, когда он вернулся от подруги.

Халва ела курицу, боевые кошачьи отряды маневрировали, а Рыжик задумался.

«Хочу. Только если ненадолго. Сейчас поговорю с Халвой. Но если Старшие коты не отпустят – пойти не смогу. Война», – ответил рыжий боец и снова подбежал к подруге.

Вернулся он почти сразу.

«Халва отпустила. Она тебя любит. Иди к Старшим», – сказал Рыжик, в твердой уверенности, что я сейчас скажу пару слов, и его со мной сразу же отпустят. Я взял палку с оставшимися курами и подошел к кошачьему командирскому штабу.

Положив палку перед кошачьими отцами-командирами, я отошел в сторонку и сел на землю. Война войной – но все надо делать по установленной церемонии. Старшие коты оценили мой жест уважения и посмотрели на меня благосклонно. Быстро съев кур, они о чем-то деловито помурлыкали, и ко мне подошел Вожак.

«Тим, отпустить хорошего бойца, пока идет война, мы не можем, извини», – сказал Вожак, хотя чувствовалось, что ему было немного неловко.

«А если я устраню причину войны?» – спросил я.

«Тогда и поговорим», – твердо ответил мне железный командир кошачьего войска.

«Мне потребуется помощь одного кота. Я возьму Рыжика?» – попросил я.

«Да», – коротко разрешил Старший кот и вернулся к своему штабу.

Я встал и подошел к Рыжику, который лежал рядом с Халвой. Влюбленная парочка о чем-то ласково мурлыкала.

«Рыжик, потребуется твоя помощь», – сказал я моему коту, и тот сразу вскочил, готовый ко всему.

После этого я покинул берег реки и отправился в лес искать подходящее деревце. Это оказалось не так просто – кругом стояли могучие лесные гиганты, а достаточно тонких и гибких деревьев почти не было. Рыжик пошел со мной, и я по пути объяснил ему, какое дерево мне нужно. Кот знал местность как свои пять когтей и, секунду подумав, рванул вдоль берега. Я побежал за ним. Примерно через пару минут Рыжик привел меня к небольшой рощице достаточно тонких деревьев. Это было как раз то, что нужно. Срубив одно деревце при помощи меча, который применил в качестве топора дровосека (местные воины, увидев, как я использую благородную сталь, пришли бы в ужас), я очистил ствол от веток, взвалил почти трехметровую оглоблю на плечо и пошел обратно к месту дислокации кошачьего штаба. Подойдя к дереву-мосту, я бросил оглоблю на траву и, снова используя меч как топор дровосека, стал срубать лишние ветки с дерева-моста. За мной с интересом наблюдали Старшие коты. Кошачьи отряды рядовых бойцов продолжали маневрирование, исключение сделали только для Халвы и Рыжика.

На том конце моста снова стали собираться пауки. Я взял арбалет и длинной очередью отогнал их от берега. Около десятка насекомых остались валяться на земле (арбалетный болт успевал пробивать по пять-шесть тварей до потери убойной силы), служа напоминанием остальным, и паучья армада, возмущенно стрекоча, временно откатилась. Многие пауки были пробиты моими болтами и скрипели от боли, что тоже сдерживало все увеличивающуюся толпу на том берегу.

Найдя подходящий камень, я установил на него оглоблю, уперев концом под огромное бревно моста, и стал раскачивать сооружение при помощи рычага, который изобрел еще Архимед. Рыжик мне помогал, иногда ловко запрыгивая на самый конец оглобли, добавляя усилие на рычаг. Наконец бревно качнулось и чуть сдвинулось. Я переставил камень и начал все сначала. Так я возился более получаса, периодически хватая арбалет и очередью отгоняя пауков от той стороны моста.

Наконец мои усилия увенчались успехом. Я последний раз передвинул камень-упор, и после движения рычага с рыжим пушистым противовесом на конце огромное бревно заскрипело, медленно сдвинулось с места, и наша половинка моста, постепенно набирая скорость, упала в реку. С той стороны дерево еще недолго цеплялось корнями за землю, но потом тоже рухнуло с высокого каменистого берега в воду, подняв тучу брызг, и медленно поплыло вниз по течению реки.

Пауки на том берегу реки обиженно застрекотали, а все коты одновременно издали победный рев. Рев котов мира Ворк – это нечто ужасное. Если орет один кот и если он при этом находится неподалеку от вас – возможна частичная потеря слуха. Рев такого количества этих зверей одновременно я услышал в первый и искренне надеюсь, что в последний раз в жизни. Взлет космического челнока в сравнении с этими звуками – негромкое шуршание бумажного самолетика. Я оказался к этому не готов после напряженной получасовой работы, и меня как будто ударили по голове чем-то тяжелым. Я выронил оглоблю и сел на землю. Коты открывали пасти, радостно прыгали вокруг, Рыжик чего-то мурлыкал почти мне в ухо – но я ничего не слышал, только ошарашенно вертел головой.

«Если бы я мог так орать – футбольные клубы нанимали бы меня работать болельщиком» – только эта глупая мысль почему-то вертелась в голове. Никто, кроме Рыжика, моего состояния не замечал, и могучие коты радостно скакали по всему берегу, ненадолго превратившись в беззаботных котят. Боевые подразделения смешались, и на нашем берегу весело носилась огромная толпа больших лесных кошек.

Когда слух начал потихоньку ко мне возвращаться, наш берег уже опустел. Еще секунду назад повсюду находились коты – и через мгновение остались только я, Рыжик, Халва и Вожак. Магия мира Ворк явно проигрывала чудесам маскировки, которые продемонстрировали коты. Вниз по течению уплывало огромное бревно, и по берегу рядом с ним, не скрываясь, бежала пятерка пушистых бойцов во главе с одним Старшим котом. Пауки обиженно стрекотали на том берегу, не веря тому, что надежного моста уже нет и от берега, полного пищи, их отделяет непреодолимая полоска воды.

«Пойдем на нашу поляну? Или сразу отправитесь на твою Охоту?» – спросил меня Вожак.

«Пойдем, ваша поляна у меня на пути», – сказал я, потряхивая головой. Слух восстановился еще не полностью.

«Почему ты не кричал? – ехидно поинтересовался Рыжик. – Крикнул бы – уши сохранил».

Я, не вступая в спор, взял свои вещи и пошел за котами, которые периодически передавали мне образ зеленого котенка с огромными ушами. Я их, можно сказать, спас – а они издеваются. Хорошо, что Коты незнакомы с Саней и Димой – точно бы спелись, и тогда самоубийство через повешение стало бы для меня вполне приемлемым вариантом развития событий.

По пути к нам присоединился белый в серую полоску котик, который показывал мне дорогу от поляны прайда.

«Привет, Сусанин», – поздоровался я с малышом.

«Я – Сусанин!» – гордо сказал котенок. Это были первые слова, которые он отчетливо передал. Я улыбнулся, Вожак похвалил котика, Рыжик одобрительно толкнул его лапой, а Халва лизнула малыша в носик.

«Я – Сусанин! Я – Сусанин! Я – Сусанин!» – гордо повторял первые в своей жизни слова котенок, весело прыгая перед нами. Мы шли за ним, радуясь жизни. Коты отвлеклись от обсуждения глупого джисталкера и добродушно комментировали новое имя котенка. Кто такой Сусанин, они, понятное дело, не знали, и я не поторопился повышать их эрудированность.

Минут через десять я, Рыжик, Халва, Вожак и Сусанин вышли на поляну прайда.

На сухом развесистом дереве уже расположились Старшие коты, и оно снова стало напоминать облезлую новогоднюю елку, увешанную мягкими игрушками. В углу поляны играли несколько маленьких котят, которые не обратили на нас никакого внимания (думаю, были бы у меня куропатки – дело обстояло несколько иначе). Две парочки молодых котов неспешно прогуливались по траве, как отдыхающие по парку культуры и отдыха. Под деревом Старший кот обучал двух подростков, ровесников моего проводника, премудростям кошачьей лесной жизни. Коты мира Ворк обладают короткой памятью – недавно бушевавшая война была мгновенно позабыта.

«Я – Сусанин!» – гордо объявил наш котенок на всю поляну и посмотрел на меня, прося подтвердить его новое имя.

«Сусанин конечно же. Только успокойся», – посмеиваясь, поддержал я котика и почесал его за ушком. После этого Сусанин убежал под дерево и присоединился к кошачьей лесной школе. На поляне прайда царил мир.

«Сколько времени продлится твоя Охота?» – перешел Вожак к делу.

«Дня три-четыре. Не больше пяти», – честно ответил я.

«Судя по тому, что ты (по рассказам Рыжика) в прошлый раз успел за три дня, за пять дней вы перевернете этот мир», – пошутил Старший кот.

«Если сравнивать с настоящей охотой, то в прошлый раз мы загоняли дичь. А теперь надо ее выслеживать», – объяснил я Вожаку принципы детективного расследования.

«Что, сын, не передумал?» – обратился вождь прайда к моему коту.

«С Тимом очень весело, отец. И очень вкусно», – непосредственно ответил рыжий лакомка.

«Ну что ж, тогда больше вопросов не имею. Ах да, чуть не забыл… – Старый интриган сделал небольшую паузу и продолжил: – Ошейник и кольцо-коготь у тебя есть? А то те, что ты нам оставил, сейчас очень далеко».

«Есть, – улыбнулся я в ответ на хитрость Вожака, и он заметил, что я его раскусил. При этом кошачий Макиавелли не испытал и секундной неловкости и честным наивным взглядом уперся мне в глаза. – Если все завершится удачно – Рыжик вернется в прайд с новым ошейником».

«Это очень хорошо, – удовлетворенно ответил рачительный руководитель кошачьего хозяйства и что-то замурлыкал сыну на ухо, по-видимому давая последние наставления, так как выглядел он в этот момент очень деловито. Закончив с сыном, Вожак взглянул на меня. – Тим, береги Рыжика. Он часто ведет себя как глупый котенок», – попросил меня обеспокоенный отец.

«Папа!» – возмутился могучий рыжий воин, муж красавицы Халвы и фактически глава кошачьего семейства.

«А ты молчи, когда старшие разговаривают!» – сердито одернул строгий отец, и Рыжик виновато прижал уши.

«Я сделаю все от меня зависящее, чтобы максимум через пять дней мой друг Рыжик рассказал тебе много новых историй», – искренне сказал я, и Вожак на пару секунд закрыл глаза, удовлетворенный моим ответом.

«Ну, все тогда. Халва проводит вас до границы владений прайда. Удачи вам на Охоте», – попрощался Вожак, подошел к сухому дереву и одним прыжком взлетел на самую удобную ветку, которую никто из Старших котов не занял (видимо, она соответствовала кошачьему трону).

Я, Рыжик и Халва развернулись и направились к границе поляны. В этот момент ко мне подбежал котик-проводник и ткнулся лбом в мою ногу.

«Я – Сусанин!» – попрощался со мной огромный котенок.

«До встречи. Учись хорошо, и когда-нибудь ты станешь новым Вожаком», – напутствовал я малыша, погладя его по пушистой голове.

«Я – Сусанин!» – пообещал он мне хорошо учиться и побежал обратно в лесную кошачью школу. После этого мы покинули поляну прайда.

Я не спеша брел по мирному Лесу котов, давая попрощаться пушистым влюбленным, которые шли за мной, вдохновенно мурлыча о чем-то своем. Когда мы подошли к огромному дереву (ствол которого смогли бы обхватить, держась за руки, минимум пять взрослых мужчин), Рыжик передал мне, что тут проходит граница владений прайда.

Я остановился и, покопавшись в вещах, достал бронированный ошейник-передатчик и кольцо-коготь. Борис Кузнец немного усовершенствовал вещицу. В прошлый поход это был простой бронированный ошейник, который слегка вибрировал, когда подавались сигналы кольца-когтя. Это было неплохим альтернативным способом связи с котом. При помощи примитивной азбуки Морзе я мог подавать сигнал Рыжику, носящему ошейник, когда мы были лишены возможности с ним общаться. Теперь, помимо этих полезных свойств, Борис встроил в ошейник пару камней, которые выглядели как недорогой горный хрусталь и были похожи на простые украшения. На самом деле эти высокотехнологичные камни ярко светились, если ошейник получал определенный сигнал от кольца-когтя. Еще, опять же при получении сигнала от кольца, камни могли мгновенно выдать высоковольтный разряд, от которого носитель ошейника надежно защищен. Если кто-то в этот момент держится за ошейник – несчастному остается только посочувствовать.

Недостатком стало то, что после электрического импульса предмет полностью разряжается и на повторную зарядку уходят почти сутки непрерывного движения носителя ошейника. Светиться камни тоже вечно не могут, и после часа работы происходит самоотключение, при этом на повторную самозарядку вновь потребуются сутки.

Надев ошейник на Рыжика, я отошел в сторонку и отвернулся, после чего мой рыжий друг стал прощаться со своей пушистой возлюбленной. Коты нежно мурлыкали, а я терпеливо ждал.

«Рыжик, нам пора», – сказал я, честно выждав десять минут.

Кот расстроенно посмотрел на меня, потом повернул голову и лизнул черную кошку между глаз. Заслужив ответную нежность, Рыжик, наконец, оторвался от предмета своего обожания и подбежал ко мне. Я махнул Халве на прощание, и мы стали углубляться в лес. Халва сидела под огромным деревом и смотрела нам вслед.

Джисталкер и огромный рыжий кот быстро шли по лесу, в противоположную от Вихрь-города сторону.

Работа 3 Предполетная

Двигаясь по лесу в хорошем темпе, Рыжик грустил, а я шел за ним и думал. Маршрут от места переноса в мир Ворк до города Оргбурга, куда я планировал попасть, был разработан в том же джисталкерском комитете. А впрочем, совсем не проработан этот вопрос в комитете, за что столько денег содрали – непонятно. На карте путь был отмечен чуть изогнутой стрелкой, вот тут, мол, прибыл – и вот сюда надо добраться. Как будто это не лес, полный хищных, а зачастую и магических, тварей, а большой город, вроде Москвы. Приземляешься в Сокольниках, потом надо попасть на Красную площадь – и все. Никаких пояснений, ни названий улиц, ни станций телеполитена – словом, ноль абсолютный. В Москве можно хоть остановить сердобольную бабушку и поинтересоваться маршрутом, правда, получишь ворох ненужной информации о невоспитанных медсестрах в районной поликлинике и недоброкачественном валокордине в аптеках, но крупицы нужных сведений тебе все-таки дадут. Где взять такую бабулю в лесу мира Ворк, я не знал – поэтому просто шел по лесу в нужном направлении, по пути высматривая подходящих старушек. Забегая вперед, скажу – одну я все-таки нашел.

Постепенно Рыжик повеселел (коты не могут долго расстраиваться) и стал часто убегать вперед, возвращаясь обратно и развлекая меня кошачьими шутками. Настроение сразу поднялось, и я уверенно продолжал шагать в нужном направлении. Если идти в нужную сторону, то рано или поздно придешь к намеченной цели. А целью на этот раз служило огромное лесное озеро, называющееся Глуб, куда впадали все лесные речки этой части света. Посередине озера находился небольшой остров, на котором стояла цитадель Той Стороны.

Оргбург, город Той Стороны, куда мне надо было попасть, находился в противоположном направлении. Но путь туда от Леса котов проходил через Вихрь-город и фактически полностью лежал на территории Этой Стороны. Думаю, с зеленой рожей орка меня бы неправильно поняли местные жители. Даже если снять коллоидную маску и челюсть с клыками – цвет кожи и запах замаскировать затруднительно. Доказывать местным ребятам, что я хороший парень, и при этом пахнуть так, что все встречные собаки будут выть при моем приближении, как будто чуют настоящего орка, думаю, получилось бы как-то неубедительно.

Небольшое поселение на острове является местным аналогом аэродрома. Та Сторона вовсю использует для далеких перемещений дирижабли. Впрочем, эти цеппелины не очень большие и перевозят за один раз максимум десяток пассажиров. На борту летучего судна имеется команда из капитана, трех матросов и двух магов (огня и стихий). Дирижабли считаются средством передвижения быстрым, но чрезвычайно опасным (как, впрочем, все, к чему прикладывают руки маги Огня), и при этом билет на летающий корабль стоит огромных денег. С деньгами я проблем не испытывал, рискнуть был готов, а вот как быстро добраться до острова – представлял плохо. Путь от Леса котов до озера при моем темпе передвижения занял бы несколько дней, ну а потом надо было еще как-то преодолеть три километра водной поверхности от берега до острова. Просто переплыть – идея не очень хорошая, полутораметровые озерные акулы очень больно кусаются.

Дирижабли Той Стороны – сложнейшие инженерно-магические аппараты. Эта Сторона дирижабли не использует за отсутствием острой необходимости. Территория Этой Стороны на единственном огромном материке мира Ворк, имеющем размер пары Евразий (у него даже названия нет, просто Суша), непрерывна и простирается от владений светлокожих варваров на крайнем севере до мест, где живут темные эльфы, на юге. А вот Та Сторона разделена на две части, Запад и Восток. Если возникает необходимость в перемещении огромных армий, то хищники используют море, и путешествие занимает чуть меньше трех недель (морские суда оснащены магическими приспособлениями для увеличения скорости хода). Значительно быстрее (за пару дней) с Запада на Восток или обратно можно добраться при помощи дирижаблей, но только небольшому количеству пассажиров. Естественно, два дня бодрствовать, при этом напряженно работая, маги не могут, поэтому в глухих и малодоступных местах на территории Этой Стороны отстроены цитадели-аэропорты, в которых маги сходят, а их место занимают отдохнувшие сменщики. Матросы и капитан просто двужильные – они не сменяются. Эта Сторона к таким местам не лезет в силу давних договоренностей и по причине труднодоступности. В свою очередь, Та Сторона никогда не использует крепости-аэропорты для диверсионных акций в глубине вражеской территории.

Маг огня разогревает газ (какой – я не уточнил) в шаре дирижабля и одновременно совместно с магом стихий создает реактивную струю воздуха, толкающую цеппелин в нужном направлении с огромной скоростью. Дирижабль при этом поднимается выше уровня облаков, и задача мага стихий (одновременно с созданием реактивной тяги) – поддерживать защитный купол, чтобы команда и пассажиры могли дышать в разреженной атмосфере на большой высоте. Ниже летать не рекомендуется – для мага типа Амы, верхом на саламандре, сбить вражеский дирижабль – секундное дело. А так высоко никто, кроме воздухоплавателей Той Стороны, залететь не может. Гондола дирижабля напоминает палубу обычного речного кораблика, который унес нас от преследования галеры правителя Вихрь-города. Вместо бортов, плавно переходящих в киль, у этого кораблика днище похоже на нижнюю часть вертолета с полозьями как у детских санок.

Капитан дирижабля прокладывает курс, ориентируясь по звездам и солнцу, в совершенстве зная и грамотно используя розу ветров (на такой высоте всегда постоянную), и цеппелин быстро летит к намеченной цели, конечно значительно медленнее земных реактивных самолетов, но двести пятьдесят километров в час – огромная скорость для Средневековья. Еще капитан отвечает за все, что происходит на дирижабле во время полета. Матросы работают как лошади, а пассажиры скучают. За любое нарушение распорядка наказание одно – за борт без парашюта (не изобретены пока там парашюты).

Так что путешествие в Оргбург от бастиона-аэропорта, имеющего немудреное название Остров, обещало быть спокойным и относительно безопасным. А вот как быстро добраться до Острова – я не знал, поэтому шел, тихонько поругивая джисталкерский комитет. Еще и стрелку на карте обозначили изогнутую. Даже дети знают, что самое короткое расстояние между двумя точками – прямая линия. А эти предлагают мне идти почти зигзагом. Геометрию, что ли, в начальных классах не изучали? Недовольство я, конечно, проявлял, но от маршрута не отклонился, за что и был вознагражден. Хотя считать ли это наградой – я так до сих пор и не решил.

Я остановился, надел трикет и мягкие глазные линзы-экраны и еще раз сверил маршрут с картой, вызвав ее на картинке громким возгласом по-русски: «Карта!» Все было правильно. Я шел по короткому участку, который должен был закончиться на небольшой каменной горе. От нее прямая линия моего маршрута шла до озера Глуб. При этом мне зачем-то предписывалось забраться на самую вершину холма. Еще раз ругнувшись, я пошел к безымянной горке.

Примерно часа через два мы с котом подошли к каменистому холму. На его склонах деревья не росли, и местами нагромождения скал были непроходимы без альпинистского снаряжения. Подойдя к подножию, я недовольно шмыгнул носом и тяжело вздохнул. Предстоял непростой подъем на вершину, а зачем – непонятно. Еще разок тяжело вздохнув, начал подъем. Триста метров, отделяющих подножие холма от вершины, я преодолевал час, внимательно глядя под ноги и выбирая более или менее проходимый маршрут. Рыжик ловко прыгал по камням, а я с мешком, арбалетом и мечом за спиной пытался повторять его грациозные прыжки. Получалось довольно неуклюже, и я даже разок упал, правда, удачно – не скатился вниз, а только здорово ушибся. Наконец, обливаясь потом, я вскарабкался на вершину.

На плоской площадке стояла бревенчатая избушка (и как только сюда бревна затащили?). Перед избушкой на небольшой скамейке, обдуваемой всеми ветрами, сидела маленькая старушка (человек) с обветренным годами лицом, одетая в серый грязноватый балахон, и ехидно смотрела на меня, не переставая что-то вязать. Вязальные спицы мелькали в ее ловких ручках, как лопасти винтов вертолета на взлете.

– Я знала, что орки, да ишшо грымские, не шибко умные тварюшки, но чтоб такое – даже и не думала! – сказала старушонка надтреснутым, пронзительным голоском на языке Этой Стороны, прекратила вязать и хитро блеснула молодыми и ясными глазами.

Ответить я ей не смог (запыхался) и сел на камень, удачно оказавшийся неподалеку, чтобы отдышаться.

– А ты, глупый котишка, почему не сказал ентому недалекому орку при первой встрече, что он дурень? – переключила внимание ехидная старушонка на кота, и Рыжик смутился. – Как зовут тебя, зверушка глупая?

«Рыжик», – смущенно ответил кот.

– Рыжик. Больно хорошее имя для такого кота-дурня, – сварливо прозвенела, как медный тазик, старушка. Ух ты, она может говорить с котами! – А чево тады ты сюды приперся, ежели не знал? – сразу отреагировала бабушка на мои мысли.

«Вот ведьма дает!» – восхищенно подумал я.

– Да ты на свою рожу глянь! Ведьма… – сразу обиделась бабуля. – Орк с харей как у вепря говорит мне, бабульке-хорошульке, что я ведьма!

«Это же феномен! Ее надо в лабораторию для изучения!» – не смог я вовремя остановиться.

– Какой-такой хфенoмин? Я те ща устрою лаблаблаторию! – еще больше завелась бабулька-хорошулька и, не вставая со скамьи, пригрозила мне клюкой.

– Извини, мамаша. Устал просто – лезет в голову всякая чушь, – быстренько извинился я.

– Будь ты сынок мой – тьфу-тьфу-тьфу, не приведи небо! – я бы тя сначала выпорола, а потом утопила бы, как котенка увечного, чтоб мамашу-то не позорил прилюдно! – не унималась вредная старушенция.

Я, впрочем, уже сориентировался и прекратил отчетливо думать (опыт общения с котами здорово помог). Бабулька-хорошулька сразу перестала улавливать мои мысли и понемногу успокоилась.

– Погоди, бабулька-хорошулька, дай отдышаться. Уж больно ты высоко забралась, – взмолился я.

– А кто ж те виноват, что ты дурнем уродилси, – не унималась вредная бабка. – Это ж надо такое удумать – с наветра на гору к мине карабкаться. Битый час на тя, лаптя, гляжу – потешаюся.

Старушка сказала, конечно, не слово «лапоть». Если перевести дословно, то звучало бы как «погнутый медный шлем без подкладки, который на незащищенную голову может надеть только неопытный воин», но смысл был – именно «лапоть». Остальной разговор – тоже не дословный перевод, но деревенский говор и интонации мира Ворк при нашем общении присутствовали.

– Туды вона глянь! – Старушка махнула клюкой в направлении, противоположном моему трудному и опасному подъему.

Я встал с камня и посмотрел. Лучше бы я этого не делал – мне стало очень неловко. От подножия к вершине с другой стороны каменистого холма вела даже не тропа, а довольно широкая и ровная дорога, выложенная большими плоскими камнями. По этой, я бы даже сказал, улице без особого труда смог бы подняться отряд конников сразу в две шеренги.

«Умный в гору не пойдет – умный гору обойдет. Это не про меня», – грустно подумал я, глядя на дорогу из камня.

– Глянь-ка, дурень дурнем – а эдакое выдал! – восхитилась бабулька-хорошулька пословице, и мне снова стало немного неловко. Я решительно взглянул на старушку и стал плавно уводить разговор в сторону от обсуждения моих умственных способностей.

– Звать-то тебя как, бабулька-хорошулька? Я – Тим.

– Торькой родители нарекли. Ты бабой Торей зови.

– Баба Торя, а что ж вы не испугались орка зубастого?

– Это тебя, что ль? – удивленно спросила бабуля-хорошуля и вдруг зашлась в приступе смеха. Смеялась бабка долго, достала откуда-то грязноватый носовой платок и вытирала им хлынувшие от смеха слезы. – Вот насмешил-порадовал. Вот удружил, дурень ты, дурень, – приговаривала бабка, когда наступала небольшая пауза, но после взгляда на меня приступы смеха возобновлялись.

– Ну так все-таки почему? – повторил я вопрос, когда баба Торя отсмеялась.

– Да я ж ведунья. Я злыдня за пару верст чую, мысли его поганые, – получил я ответ. – А ты как дурачок деревенский – безобидный.

– А что ты делаешь, когда злыдень повстречается?

– Глаза ему отведу, он мимо в шаге пройдет – не углядит ничаво.

– А мне сможешь сейчас глаза отвести?

– Не, тебе не смогу ужо, – протянула баба Торя. – Я тебе ужо казалась, поздно терперича. Токма коты лесны такое можуть.

После этих слов мне стали ясны причины чудес маскировки котов мира Ворк. Мы с бабулей-хорошулей еще немного поболтали, и я выяснил массу интересных вещей.

Мои способности телепатического контакта, благодаря которым я могу общаться с котами мира Ворк, чрезвычайно редки, но не уникальны. Мало того – их можно развивать, если этим вовремя заняться и иметь хороших учителей. Я упустил свой шанс примерно в возрасте пяти лет. То, что я умею говорить с котами, – вовсе не моя заслуга. Коты мира Ворк – сильнейшие телепаты (как я уже говорил), и самый сильный ведун никогда не сможет достичь уровня даже котенка Сусанина, а уж то, что умеют Старшие коты, не может больше никто из живых существ.

Обычные люди чувствуют только направленные телепатические атаки котов мира Ворк. Ведуны, те, что немного слабее меня, воспринимают только чувства котов в спокойном состоянии. Я нахожусь как бы на второй ступени ведовства и могу с котами общаться (для меня это – потолок). Третья ступень заключается в умении улавливать чувства всех живых существ. Четвертый уровень позволяет понимать четко сформулированные мысли разумных (что и было продемонстрировано бабулей-хорошулей). Ведуны, достигшие четвертого уровня мастерства, уже не могут жить в больших городах – черные мысли «злыдней» (так их назвала старушка) сводят их с ума. Ведуны такого уровня уходят в леса и ведут отшельнический образ жизни, и, если все-таки им встречаются плохие люди – они отводят им глаза (при помощи телепатического воздействия становятся для них как бы незаметными), избегая неприятных контактов. Характер у них при этом ужасно портится, что неудивительно. Впрочем, я почему-то на нападки бабулихорошули ни разу не рассердился, относясь к ним как к природному явлению (ну, может, немного неприятному – но сделать-то с этим ничего нельзя). Баба Торя являлась ведуном пятого и высшего уровня. Она могла общаться с животными, уговаривая или заставляя их делать что-нибудь полезное. Передавать свои мысли, чтобы их понимал человек, могут уже только коты мира Ворк.

Впрочем, ведовство в мире Ворк не очень популярно. В боевых столкновениях от ведунов пользы немного, а с третьего уровня, когда они уже могут быть полезны, ведунам очень трудно жить в злобном цивилизованном мире. И то, что у меня всего лишь второй, примитивный уровень ведовства, – это очень хорошо. Я совсем не хотел ощущать чувства и слышать мысли людей, находясь, например, на улицах Москвы, – сумасшествие было бы гарантировано.

– Ну так чаво приперся-та? – поинтересовалась бабулька, когда закончила ликвидацию телепатической неграмотности отдельно взятого джисталкера.

– Мне бы до озера добраться. До Глуба, – смущенно сказал я, не представляя, чем мне могут тут помочь.

– Ну так давай золотой и ляти. А лучше пехом дуй. Ежели съедят тя по пути – ничаво страшного. Одним дурнем меньше будет – никто и не приметит, – продребезжала старушенция и хитро на меня взглянула.

Бабуля-хорошуля просила у меня золотую монету, а за что – непонятно. А впрочем, хотя бы за информацию о ведовстве бабе Торе уже можно заплатить, так что я, особо не раздумывая, достал золотой и протянул старушке. Хитрая бабулька вытянула сухую ручку, похожую на куриную лапку, и монета волшебным образом испарилась.

– Ну ляти, голуба, – сказала после этого баба Торя и вернулась к вязанию, я ее больше не интересовал.

Джисталкер стоял на вершине скалы и удивленно пялился на ведунью, которая не обращала на него никакого внимания и монету возвращать при этом явно не собиралась.

Работа 4 Разгонная

Бабуля-хорошуля спокойно вязала, а я стоял и смотрел на нее в полном недоумении. Потом осмотрелся, но ничего достойного внимания не обнаружил. Решив, что аппарат для перелета может быть в доме, я подошел к избушке и открыл ветхую деревянную дверь. Обстановка в единственной комнате была небогатая. В углу находилась мазаная печурка, рядом с ней примостилась широкая неубранная кровать с огромным количеством подушек. Под закопченным окошком стоял чистый столик с одной табуреткой, и в углу находился шкаф, забитый чем-то съестным. Рядом с ним валялось огромное седло – больше в комнатке ничего не было.

– Чаво енто ты в дом лезешь? Тя кто приглашал? – раздалось за спиной недовольное дребезжание.

Я закрыл дверь и решительно подошел к старушке.

– Баба Торя, а как лететь-то?

– Вот дурная головушка. – Бабка с жалостью смотрела на меня, осуждающе покачивая головой. – На Гошке полятишь, дурень.

– А кто это – Гошка?

– Как кто? – удивилась бабуля. – Дракон, знамо дело.

– Дракон?!

– Ну да, чаво орешь-та?

Я поперхнулся, закашлялся и несколько секунд был не в состоянии сказать ни слова. То, что в мире Ворк существуют драконы, я в теории знал, но не видел их ни живьем, ни в виртуально сконструированной гашек-записи.

– А где он, дракон этот? – справился я, наконец, с неожиданным бунтом своей дыхательной системы.

– Поднялся бы сюды как умный чаловек, все б узрел, а так канешна, дурак дураком, – продолжала костерить меня бабулька, не давая никакой информации. А впрочем, я уже привык к этому.

– Ну и где дракон-то?

– Спустися отсель по-человечьи, орк-дурачок, все и углядишь, – загадала очередную загадку бабуля-хорошуля, но потом, поглядев на мою озадаченную физиономию, сжалилась и добавила: – Тама дыра больша, иди в нее, не заплутаешь. Гошка там каменья черные лопаит, тащи его сюды – я спомогу оседлать те его – и ляти, голуба.

«У подножия, по-видимому, пещера. Там дракон и находится», – подумал я.

– Во! Не совсем ты дурень стоеросовый! Тащи Гошку сюды, – обрадовалась бабка-телепатка моей сообразительности.

Я не стал вступать в прения, оставил у скамейки узел с вещами, там же положил арбалет и стал быстро спускаться по широкой каменной дороге к подножию холма, слыша доносящиеся с вершины причитания бабули-хорошули: «Вот дурень-та, всем дуракам – дурак! Сама главна дурилка в лясу…» Кот шел рядом и хитро на меня поглядывал. Рыжий негодяй явно был согласен с вредной старушкой.

Спустившись по удобной и ровной дороге к подножию холма, я действительно сразу увидел зев огромной пещеры. Подойдя к нему и секунду постояв в нерешительности рядом с темным туннелем, из которого доносился едва слышный скрежет, включил при помощи кольца-когтя свет на ошейнике Рыжика и решительно шагнул в темноту. Кот бежал по туннелю чуть впереди, освещая дорогу, а я шел за ним. Ровный пол туннеля понемногу уводил вниз. Скрежет с каждым шагом становился все громче, и минут через десять я увидел источник этих неприятных звуков.