И закружилась снежная кутерьма

Глава первая

– Эх, да закружилась снежинок кутерьма! В гости к нам примчалась Зимушка-зима! – Иришка распевала, что в голову взбредет, прыгая по табуреткам и развешивая под потолком всякую новогоднюю дребедень. Ирка – девчонка компанейская. Конечно, ей очень хотелось, чтоб мы вместе украшали комнату, и она всячески старалась зацепить мое внимание.

«Какая еще «кутерьма снежинок» – на улице черным-черно», – чуть было не отозвался я, но вовремя угадал шитую белыми нитками хитрость, и решил не отвлекаться.

Я сидел за компьютером и пытался работать. В мониторе отражались огни, стекающие по оконной гирлянде, дрожащая и блестящая мишура, которую Иришка развесила, где попало, и мелькающая туда-сюда фигурка моей любимой.

– Вслед за ней приехал Дедушка Мороз! Все, о чем мечталось, в Новый год сбылось! Он привез подарков целый-целый воз!

Иришка прицепила на люстру перевернутый ярко-красный колпак с белой оторочкой, отошла полюбоваться, и, поскольку я молчал и не оборачивался, стала громко восхищаться своей работой.

– Ах, как чудесно получилось! Ты только взгляни, Ванечка! Дедушка Мороз положит нам сюда подарки!

Я пробурчал нечто одобрительное, думая про себя, что фиг Дедушка Мороз положит куда-нибудь подарки, если заказчик не переведет деньги. Работу я должен отослать завтра.

Покрутил на экране модельку – вроде нормально. К утру доделаю. Попытался сосредоточиться, но как тут можно смотреть в монитор, когда то слева, то справа от меня на табуретку возносились божественные Иркины ножки, а когда Ирка прицепляла под потолком очередной шар, то из-под майки выглядывали кружевные трусики.

В итоге я подхватил Ирку и унес на диван в кухне, потому что кровать оказалась занята шариками, каждый из которых отражал искривленную комнату и нас двоих в анилиновом цвете.

После дивных минут Ирка положила мне голову на плечо, потерлась носом и, поцеловав, сказала:

– Обещай, что исполнишь мое желание.

Поскольку я напрягся, она поспешила успокоить:

– Я только о новогодних праздниках!

У Ирки нет недостатков, кроме одного: она страстно хочет замуж. За меня.

А я не понимаю, зачем ей это надо. Ведь поженившись, мы будем жить так же, но уже вроде как по обязанности. А сейчас нам так хорошо вместе!

– Я хочу, чтоб мы с тобой встретили Новый год в «Стране сказок».

– Слушай, это дорогое удовольствие. Ты сама знаешь, что у нас сейчас с деньгами напряг.

Ирка выпятила нижнюю губку, такую очаровательную. Я поцеловал ее и попытался напомнить о положении дел, хотя она лучше меня все знала:

– У меня с заказами сейчас не густо, ты учишься. Мне давно нужны видеокарта и нормальный монитор, ты мечтала о посудомойке.

– Это же я о тебе забочусь – ты чаще моешь посуду! – Она махнула милой ручкой. Я обожал ее маникюр: сегодня он был с морозными узорами и блестками. Я бросился целовать ноготки, но она ловко вывернулась. – Пойдем, я тебе все покажу.

Мы снова вернулись в комнату. Ирка открыла сайт «Страны сказок». Главная страница была стандартно украшена сугробами, елками, остролистами, золотыми колокольчиками, из угла ни к селу ни к городу пялился олень Рудольф. Я мог бы нарисовать лучше.

– Вот, – сказала Ирка, открывая меню, – смотри: например, «Белоснежка и семь гномов»! Не то, что бы я очень хотела в эту сказку. Не вздыхай так тяжко, есть бюджетный вариант: «Белоснежка и три гнома». А если и это не подходит, то есть просто: «Белоснежка». Она стоит вдвое дешевле.

– Ну и что там, в просто «Белоснежке»?

– Та-ак…Из героев имеются Белоснежка, злодейка-королева и прекрасный принц. У меня выбор: королева или Белоснежка, а ты можешь быть только прекрасным принцем.

– У тебя на курсах есть злодейка-препод, а дома – прекрасный принц. Зачем тебе переживать то же самое в другом антураже?

– Ладно, – легко согласилась Ирка, – тут есть акция на зимние сказки. «Снежная королева» – бюджетный вариант «В поисках Кая», наверное, только про Герду. «Двенадцать месяцев» – бюджетный: «Январь и Апрель». «Щелкунчик» – бюджетный: тоже просто «Щелкунчик». Что они там сократили – непонятно! О, гляди: «Морозко» – если по акции, то без падчерицы и мачехи. Вначале девушка ведет себя неправильно и Морозко наказывает ее, а потом – правильно, и Морозко награждает ее.

– Чушь какая-то!

– Да нет, нормально! Это для взрослых. БДСМ. О! Вот что нам нужно! «Зимнее колесо Фортуны»!

– Не слышал про такую сказку.

– Это не сказка, а сказочная скидка. Мы покупаем тур всего за десять процентов от цены, но до последних минут не знаем, куда попадем. Как только кто-то откажется, нас сразу поместят в освободившуюся сказку. Сюрпри-из!

– Или нам достанется сказка, которую никто не захотел выкупить.

– Нет у них таких сказок! Это солидная фирма. Ну, Ванечка, ну, миленький, ну, хорошенький! Ну, пожалуйста-пожалуйста! Ну, пожалуйста с тремя поцелуйчиками!

Кто может устоять перед Иркой, которой что-то взбрело в голову? Во всяком случае, не я. (Я не имею в виду серьезные вещи).

Тур за такую цену мы вполне могли себе позволить.

По вертикальной стене прямо на нас мчалась тройка. Потом ее сменила собачья упряжка. Потом запрыгали сноубордисты. Фасад здания «Страны сказок» представлял собой громадный светодиодный экран. Мелькание явно могло спровоцировать эпилептический припадок или, по крайней мере, головокружение у человека, к тому предрасположенного.

Ирка не была предрасположена. Она сжала мой локоть и восторженно запищала. Полтора часа назад с ней связались из офиса и сказали быть готовыми. От старого года оставалось ровно шесть часов. Мы позвонили родителям, извинились, что не сможем отпраздновать с ними Новый год, позвонили Сержу, сказали, что приедем к нему на дачу в лучшем случае в ночь с первого на второе января, и отправились.

За вращающимися дверями нас ждал Дед Мороз, одетый по высшему разряду – во все белое, сверкающее, перламутровое.

Я и в детстве терпеть не мог елок, поэтому внутренне застонал. Иришка же способна радоваться чему угодно.

– Здравствуй, Дедушка Мороз! – бодро прокричала она, как целый отряд детсадовцев.

– Здравствуйте, добрый молодец и красна девица! Добро пожаловать в страну сказочную. А покажите-ка мне ваши смартфоны волшебные или билеты распечатанные.

Ирка вынула смартфончик и протянула контролеру-аниматору.

– Так у вас «Фортуна», – сказал он уже человеческим, правда, очень хорошо поставленным, голосом и с отличной артикуляцией. – Тогда вам, ребята, направо. За кулису и по лесенке наверх. Там увидите.

Мы пошли, и когда оказались за реечным исподом роскошной сверкающей декорации, услышали:

– Здравствуйте, хозяин со хозяюшкой и малыми детушками! А покажите мне ваши смартфоны волшебные…

Сказочный конвейер работал бесперебойно.

За дверкой наверху лесенки сидела за монитором донельзя замученная девушка в офисном костюме.

– «Фортуна», – констатировала она, не поздоровавшись, и пощелкала мышкой. – Что у нас тут осталось? Чукотская сказка «Девушка и месяц».

– Как чукотская? – Спросила Ирка, и лицо ее вытянулась. – Посмотрите, может там еще чего-нибудь есть?

– Если было что-то еще, я предложила бы вам на выбор. А так – чукотская сказка «Девушка и месяц».

– Ну что, – спросила уныло Иришка, – забираем деньги и едем к твоим?

– Деньги по «Фортуне» не возвращаются. Это в договоре написано – вы же его читали?

Лицо у Ирки стало печальным, как у бассета.

– Не расстраивайся, – сказал я, – я знаю одну чукотскую сказку, очень прикольную. Там девушки-мухоморы три года не выпускали молодого охотника из леса. Мне понравилось бы!

– Никаких девушек, никаких мухоморов, никакой огненной воды! – отчеканила Ирка.

– В «Фортуне» сказки для взрослых не предусмотрены, – сказала девушка из-за монитора, – «Девушка и месяц» – 12+. Дети помладше могут испугаться.

– Так она страшная? – заинтересовалась Ирка.

Девушка за монитором шевельнула пальцами в смысле «более или менее».

– Вы оформляете или нет?

Мы с Иркой переглянулись и кивнули: оформляем. А что нам оставалось делать? Деньги-то «плочены».

Офисная девушка быстро проделала все необходимое и выдала нам по пачке листов. Их требовалось подписать.

Я взглянул на простыню из мелких букв, и затосковал. Ясно было, что эту белиберду мне не прочитать и до конца года. С надеждой посмотрел на Ирку. Она с надеждой смотрела на меня.

– Стандартный договор, – сказала девушка за монитором.

Мы вздохнули и стали подписывать, не глядя. Боюсь, когда-нибудь я подпишу так соглашение о немедленной продаже своих органов.

– Теперь вам в костюмерную. Прямо по коридору, второй поворот направо, третья дверь слева. Там внутри направо, а потом – налево.

Удивительно, но мы сразу нашли костюмерную. Ладная казашка средних лет с карминовыми губами, что очень ей шло, скрылась между рядов вешалок и вернулась с мохнатыми костюмами.

Я натянул лохматые сапоги и стал сам себе напоминать собаку, переодетую человеком. Потом кое-как влез в толстенную дубленую куртку с капюшоном. Когда вынырнул из-под всех этих шкур, увидел Иришку. На ней была широченная малица (или как там это называется), расшитая бисером, меховые сапожки, поперек лба – бисерная повязка. Ирка приплясывала перед зеркалом, пожимая плечами, двигая шеей, как солистка чукотского ансамбля. До того как Ирка пошла на курсы бухгалтеров, она пыталась сделать карьеру танцовщицы. Почти всю свою жизнь Иришка танцевала, то в кружках, то на курсах, то в танцевальной школе. Она все время танцует по любому поводу и без. Казашка одобрительно посмеивалась.

Тут вошел парень с дредами и тоже уставился на Ирку. Иришка смутилась, перестала танцевать и стала застенчиво разглаживать опушку капюшона.

– Вот, – сказал парень, протягивая казашке золотые пояса с пластмассовыми самоцветами, яркими и крупными, как вынутое из формочек желе, – только эти нашел.

– Но это же от «Али-бабы»!

– А че делать? Других все равно нет.

– Ну, одевай! – вздохнула казашка.

Парень наложил пояс поверх моей черной кухлянки (или как она там называется) и стал застегивать сзади.

– Да не затягивай ты сильно, – сокрушенно сказала казашка, – а то они, ей-богу, как хлопушки на елке или конфетки. Их же олени засмеют!

Парень послушно ослабил на мне ремень и скрепил его сзади. Потом проделал то же самое с Иркой. Мда! Без пояса было как-то лучше. Я хотел было это сообщить, но парень опередил меня:

– Пояса ни в коем случае не снимайте. У вас это и не получится – просто по инструкции я обязан предупредить. Когда время закончится, мы вас за них вытянем. Все ясно?

– Ясно, – ответили мы вразнобой.

– Тогда пошли!

И мы двинулись в тяжелых зимних одеждах по жаркому закулисью сказочного мира следом за парнем.

Пришли в коридор, расписанный (весьма неплохо) северными мотивами в духе Рокуэлла Кента. Там были нарисованы снега в небесно-голубых тенях, яркое небо, дружелюбные эскимосы и собаки с хвостами колечком. Коридор упирался в бутафорский чум. Из-за занавесок приятно тянуло холодом.

Парень спросил:

– Вам синопсис читали?

– Чего?

– Ну, сказку знаете?

– Нет.

– Тогда слушайте.

Он встал подальше, чтоб на него не дуло, и начал:

– Месяц влюбляется в Девушку и хочет забрать ее к себе на небо. Так, это вам не надо… Этого у вас не будет… Вот: Девушка прячется в чуме, принимая облик предметов домашнего обихода. Но это не кажется ей достаточно надежным. Тогда она принимает облик костра. Месяц ее не узнает и начинает искать. Девушка дразнит Месяц. Месяц устает от поисков и становится тонким и слабым. Девушка связывает его и отпускает в обмен на обещание вернуться на небо и отмерять время. С тех пор на Земле наступает порядок. Как-то так.

Тут в кармане у парня заиграла музыка из «Деревни дураков». Он достал телефон и приложил к уху:

– А! Счас буду! – и махнул нам рукой: вы проинструктированы, заходите, мол.

– Эй, – спросил я, – а где шлем виртуальной реальности? Где шапочка с электродами?

Парень спрятал телефон в карман.

– При помощи компов мы только следим за вами и вытягиваем, когда оплаченное время закончится. Ну, есть еще пара спецэффектов. А так у нас все взаправду. То есть, наоборот, не взаправду. Ну, в общем, забавно будет: вы увидите!

И он зашагал прочь по коридору.

Мы с Иришкой взялись за руки и пролезли под полог.

Снежная равнина простиралась до горизонта. Грудь наполнял ледяной кристально-чистый воздух. Я и не представлял, что воздух может быть таким чистым. Ноздри слипались от мороза.

Звезд на небо набилось, как народу в метро в час пик. Еще одну при желании, может, и удалось бы втиснуть, но две – уже нет! Небо было то ли черно-серебряным, то ли серебряно-черным. Заснеженное поле блестело еще ярче. Снежинки сверкали и горели. «Все снежинки по сугробам улеглись, все снежинки огонечками зажглись» – ясно припомнилось строчка из детского стишка.

Я стоял по колено в кустарничке. Одна темная ветка пробиралась среди других, осыпая иней. Я пригляделся и понял, что это некто двуногий, с оленьими рогами, с мешком за спиной, что-то подбирает с земли и кладет в мешок.

«А вдоль по лесу идет сатана, и собирает свежие души» – услужливо подсказала память. У меня сегодня что – вечер поэзии или вечер воспоминаний?

По лесу! Тут до меня дошло, что я стоял не в кустах, а посреди леса – по колено в деревьях! Я был громадным!

Но видел все как бы сквозь светящуюся мглу. Что это? Пар от дыхания? И тут меня осенило: я же Месяц! Я вижу все сквозь собственный свет! Моя сияющая голова висит на фоне звезд! А тело должно быть темным, как у кукловода. Точно – темное!

Тут я увидел маленькое самостоятельное деревце – оно двигалось по сияющей равнине и казалось серым среди снежного сверкания. Месяц обладал воистину эльфийским зрением. Деревце оказалось никем иным, как рогами северного оленя, а на спине у которого сидела… Иришка!

Теплая волна любви и нежности захлестнула меня.

Я захотел поднять Иришку высоко-высоко в небо, что бы и она могла полюбоваться всей этой красотой.

– Иришка! – крикнул я, и от моего громового голоса зашатались деревья в лесу и осыпался иней, и вьюга понеслась по равнине, на миг закрыв от меня Иришку.

Я же великан! Как бы не причинить Ирке вреда ненароком. Я сделал гигантский шаг, перешагнул через деревья, и двинулся следом за любимой, уменьшаясь на ходу. Впечатление было как при спуске на парашюте. Не то, что бы я когда-либо прыгал с парашютом, но думаю, что ощущения примерно те же.

Здорово у них тут все устроено! Хочешь – становишься больше, хочешь – меньше!

Вначале мои шаги представляли собой котлованы, далеко разбросанные друг от друга. Пока я шел, ямищи превращались в ямы, потом в ямки; расстояние между ними уменьшалось, и пока я приноравливался ко все углубляющемуся снегу, да оглядывался на собственный след, да наслаждался плавным спуском, Ирка на олене ускользнула от меня, как черепаха от Ахиллеса.

На подходе к чуму я уже барахтался в снегу, потому что стал размером с рукавицу, не больше. Тяжело соблюсти масштаб на открытой местности, без ориентиров. Пришлось подрасти немного, прежде чем встретиться с Иркой. Не хватает еще, чтобы она затискала меня, как котенка. А она может!

Пока я регулировал свой рост, из чума выплыла Ирка. Но какая! Она, конечно, танцевала. Но как! Она парила над снегом, касаясь его пушистым сапожком, волосы летали вокруг, как хвост белого павлина, как метель, перемешанная со звездами.

Я только руками всплеснул. Она покружилась и юркнула в чум. Очарованный, я полез следом, проваливаясь по колено, и только мельком успел удивиться, какая у меня огромная тень – словно я по-прежнему оставался великаном.

Кое-как стряхнув снег, вошел в чум. Как же мне повезло, что Ирка меня любит! Стоило побывать в сказке, чтобы полюбоваться на такую красоту.

В чуме Ирка покружила еще немного в виде метелицы, потом исполнила балетную пантомиму на тему «домашней утвари». Я хохотал, глядя, как потешно она изображает тазик, надув щеки, а потом и в самом деле превращается в медную мультяшку с лукавыми глазенками; или как томно раскидывается среди шкур, сама – шелковистый мех.

Ах, Иришка! Больше всего мне хотелось схватить и зацеловать ее. Но Ирка со своей новой сказочной гибкостью увернулась и продолжила танец, по спирали приближаясь к костру в середине чума.

Она легко ступила в огонь и заплясала в пламени как заправская саламандра. При этом она менялась, обзавелась подобием цыганских юбок (ножки мелькали быстрее языков огня), а от талии и выше вытянулась вверх, стала тонкой, как струйка дыма, и пепельно-голубой. Прозрачные волосы вытянулись в отверстие над очагом. Она принялась крутить аляповатый защитный пояс на талии, как хула-хуп, выбивая при этом ногами ирландскую чечетку. Я хлопал в такт в полном восхищении. Ну, кто еще так может, кроме Ирки!

Вдруг в отдушину над ее головой просунулась черная лапища и выдернула Ирку из чума и из обруча. Обруч упал в костер. Я отфутболил из огня девайс, попытался схватить Ирку за бесплотные юбки, но это было все равно, что ловить солнечных зайчиков. Выскочил наружу, чтобы успеть увидеть уменьшающееся световое пятно на фоне звездной тверди.

Эй! Что за отсебятина? В синопсисе такого не было! Или это бонус за танец?

Так или иначе, я в сказке. Надо идти добывать любимую.

Ну почему нам нельзя было просто поваляться на шкурах в чуме или погулять за ручку по визжащему и поющему чистейшему снегу? Неймется этим сценаристам!

Огляделся в поисках подсказок, и тут на небе возникло бледное зарево. Наверное, северное сияние! В зареве постепенно сформировалось лицо офисной девушки:

– Внимание! Просьба ко всем оставаться на своих местах. Возникли незначительные неполадки. Все оставайтесь на своих местах. Опасности нет. Неполадки скоро будут устранены. Все оставайтесь на своих местах.

– Ага, скоро! – прокомментировал на заднем плане голос, которому явно не полагалось быть услышанным. – У них сервер рухнул. А там Максик с Антоном дежурят, оба уже бухие – напраздновались по самые уши.

И тут до меня стало доходить. Вначале медленно, но когда дошло окончательно, меня прошиб холодный пот. Рано или поздно они починят этот свой сервер, выдернут меня за пояс с блестяшками, а Ирка останется на ночных снежных равнинах под серебряными небесами, потому что ее пояс – вот он – у меня в руке. Хорошо, если у них есть спасатели – в договоре наверняка это прописано, но я его не читал. Даже если есть, сегодня – новогодняя ночь, а спасатели – тоже люди, и наверняка празднуют.

Кажется, надо всерьез выручать Ирку. Я попытался стащить с себя пояс, но парень застегнул на совесть – мне удалось лишь повернуть его замком вперед. Тогда я стал понемногу вытягивать из-под пояска шубу и преуспел. Хуже всего пролезала меховая опушка на подоле, но я и с этим справился, изрядно ее пообтрепав. Теперь обруч болтался на талии поверх джинсов, и я кое-как из него вылез.

Ну вот. Меня не смогут вернуть отсюда прежде, чем я найду Ирину. Я вернулся в чум, нашел сыромятный ремешок, повесил оба обруча на шею под полушубок, и вышел наружу.

Прежде я все время смотрел вверх и не заметил огромных ям в снегу возле чума. Такие же следы оставлял я, когда был великаном. Но к жилищу-то я подошел уже гномиком. Следы были не мои! Они уходили в степь (или в тундру – как это у них называется) и обрывались, словно гигант исчез или взлетел вертикально.

Я вспомнил тень, которую принял за свою. Итак, Ирку унес антропоморфный великан с черной лапищей.

Что делать-то будем? Я стал увеличиваться. Не получилось. Дурацкое чувство: будто толкнул знакомую дверь, а она – заперта. Еще раз попробовал, но только надулся как индюк. Не то я слишком поторопился снять пояс, не то без компьютерной поддержки спецэффекты не работали, но я лишился суперспособностей.

Надо бы обратиться к админу, но как его найти?

Я вытащил из кармана из-под местной спецодежды телефон. Толку-то! Конечно, он здесь не ловил. Сигнал на нуле.

Тут меня подтолкнули сзади. Я оглянулся. Рядом стоял северный олень. Небольшой, ростом с ишака. С красивыми карими глазами. С розеткой рогов на голове. Самец, наверное. Плохо я в этих северных делах разбираюсь. Рога покрывал замшевый чехольчик – так и тянуло погладить. Наверное, этот олень и вез Ирку.

– Та девушка, которую ты вез… Ее забрал великан с черной лапой. Ты его видел? – кто его знает, может, олень – аватарка здешнего модератора.

– Ее унес Месяц.

Голос у оленя был глубокий и мелодичный. Чудо, а не голос!

– А я тогда кто?

– Чужак.

– А ты?

– Олень.

– Просто олень? Или у тебя еще какая-нибудь должность есть?

Олень молча и спокойно смотрел на меня. Звездное небо серебряным туманом отражалось в его глазах.

– А куда пошел этот Месяц?

– На небо.

Ей-богу, я почувствовал себя идиотом, который спрашивает очевидные вещи.

– А я могу попасть на небо? – и, поняв двусмысленность вопроса, уточнил. – Живым. Вот прямо такой, какой есть сейчас.

– Конечно, – сказал олень мелодично. – Садись на меня. Только набери побольше снега.

Я накидал в подол полушубка чудесного рыхлого сухого снега, состоящего из плоских снежинок, и взгромоздился на оленя. Как сидеть на этой скользкой шкуре без седла? Хорошо, хоть ноги почти доставали до земли.

– Я прыгну, – проговорил олень своим дивным голосом, – а когда остановлюсь, кидай мне под ноги горсть снега.

И олень прыгнул в воздух. Я едва успел ухватиться свободной рукой за рога, а то съехал бы через хвост. Иван-дурак на Коньке-горбунке, понимаешь! Северный вариант!

Олень взлетел в воздух по крутой дуге, а когда достиг верхней точки и застыл перед тем, как начать снижаться, я бросил ему под ноги пригоршню снега. Снег заискрился, повис облачком, как модель звездного неба, а олень оттолкнулся от него и прыгнул выше. Так мы и поднимались по снежно-облачной лестнице. Эти сказочные небеса оказались выше, чем я думал.

Чум сделался размером с гречишное зернышко. Лес, в котором я первоначально отреспился, протянулся далеко, до самых гор. С противоположной стороны, за снежными равнинами, засияло море. Кстати, сияло оно в звездном свете – месяца нигде не было видно.

Пока я глазел по сторонам, обнаружилось, что снега у меня осталось всего на один бросок. Небеса сверкающим потолком нависали уже над самой головой, а лестницу строить было не из чего! Я крикнул оленю:

– Снег кончился!

Тогда умница-олень выдохнул облако пара, оттолкнулся от него и вскочил на небо. Звезды захрустели под копытами. Если они так всегда обращаются со своим небом, его ненадолго хватит.

– Первое небо, – сказал Олень. – Месяц обычно здесь ходит.

– А где он сейчас? – спросил я.

– В дальних странах.

– Олень, – спросил я, – как тебя отблагодарить?

Вопрос был, конечно, стремный. Но он вырвался сам собой – я человек вежливый. Не знаю, что я стал бы делать, если б олень сказал что-то вроде «отдай мне то, чего у себя дома не знаешь», а Иришка оказалась бы беременной, как это водится в сказках.

Но благородный олень только мотнул башкой, словно отмахнулся от моих благодарностей, как от овода, и принялся рыть копытом мелкие звездочки. Сдул звездную пыль в пустоту, прыгнул на сверкающее облачко и, плавно, как парящий полиэтиленовый пакет, стал опускаться на землю.

Ага! Вот как отсюда попадают вниз! Или, чтобы проделать такое, надо быть волшебным оленем? Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Вначале надо отыскать Иришку.

Я огляделся по сторонам. Надо мной и подо мной простирались две сверкающие, мерцающие плоскости – надо понимать, первое и второе небеса. Звездный пол слегка просвечивал: под ним сквозил блеск земного мира. Вдали, где звезды обоих небес смешивались в общее мерцание, белело что-то вроде носового обтекателя ракеты. Поскольку это был единственный ориентир, я туда и отправился.

Вначале ступал с опаской: ну как этот ажурный сверкающий пол подо мной провалится! Потом освоился и подошел к ракетному носу уже спокойно.

Это оказался большой, просто громадный, совершенно белый и чистый чум – хоть сейчас в рекламный ролик про пылесосы. Если бы я был древним чукчей, именно так и представлял бы себе жилище Месяца.

Я стоял перед ним крошечный, как в начале сказки, когда сгоряча сильно уменьшился. Но ничего не поделаешь – какой есть. Ладно, хоть в снегу не тонул.

Во всем можно найти преимущества. Я пролез в щелку под пологом, типа «комаром оборотился».

В чуме было светло как днем. Сияли белые стены, в очаге искрился бесцветный огонь, словно в нем вместе с дровами горели бенгальские свечи. Хозяина, к счастью, дома не было.

Я спрятался за белым меховым сапожищем размером с палатку. Выглянул из-за подметки и увидел у дальней стенки Ирку. Моя любимая сидела, но как-то не так. Годы танцевальной муштры не прошли для Ирки даром. Даже если она, усталая, плюхалась враскорячку, это получалось красиво: растянутые связки, привычное изящество и свобода движений, умение владеть телом, как у балерин Дега.

Сейчас же она сидела как Степан Разин с картины Серова. Типа «Атаман думу думает» – поза для брутального мужика, никак не для изящной девушки. В страшном сне не могу себе представить, чтобы Ирка так села.

Может быть, она затеяла какой-то спектакль для своего похитителя? Прячась то за вторым сапогом, то за расписным сундуком, то путаясь в каких-то белоснежных шкурах и войлоках, я подкрался к Ирке и тихонько окликнул ее.

Иришка обернулась, и снова ощущение фальши буквально огрело меня. У моей любимой глазищи, как у Бемби, а тут с милого лица на меня смотрели цепкие циничные буркала, мудрые и скорбные. Казалось, эти глаза видят все и ничего не одобряют.

– Ирка! – шепотом позвал я. – Это ты?

– Ты кто такой? – голос-то был Иришкин, но тон… Я такого тона никогда не слышал даже у контролеров, даже у продавщиц ночных магазинов, даже у вахтерш.

Заколдовали мою любимую, вот что!

– Это же я – Ваня! – я скатился по войлоку к ней, и применил испытанное сказочное средство: поцеловал. Губы тоже были не Иркины. Иришка сразу прилаживается к поцелую, а эта словно хотела всосать меня внутрь и сожрать. Я насилу оторвался

– Хе-хе-хе, – сказала эта фальшивая Ирка грубые слова своим нежным голосом и облизнулась. – Давненько я с парнями не целовалась!

Поцелуй не помог.

Мало того, что у меня украли Ирку, так еще у Ирки украли тело!

Я схватил псевдоирку за плечи и встряхнул:

– Отвечай: где Иришка?

Но сколько я не тряс поддельную Ирку, она сидела как каменная, а я болтался, как сбивалка от миксера. Наконец, я это сообразил и перестал трясти и трястись.

– Превратила бы тебя в сковородку, чтоб тебя вечно с одной стороны огнем жгло, а с другой – кипящим жиром палило, но уж больно ты хорошо целуешься. Да и сам такой… жирненький!

Так меня еще не хвалили. Спасибо за комплимент!

Эта особа (я даже не знаю, как ее называть) сверлила меня алмазными жабьими глазами.

– Кем же тебе эта Ирка приходится?

– Невестой! – сказал я (вот Ирка обрадовалась бы, если бы услышала. Я даже огляделся по сторонам – вдруг слышит!).

– Э! Стало быть, любишь ее?

Я почувствовал, что я разговариваю с очень старым, даже древним существом, поселившимся в теле моей Иришки. С существом, к которому нельзя подходить с современными мерками, с которым надо быть очень осторожным.

– Люблю.

– Э! А она – тебя любит, значит?

– Надеюсь, – сказал я.

– А за что?

– Сам не знаю, – вырвалось у меня искренне.

Ужасно было слушать, как грубо смеется голос моей возлюбленной, и видеть, как сотрясаются от хохота меха на ее теле.

– Эх, вы, весенние цветики! Снег под солнышком! Подь-ка сюды.

Я бочком подошел, готовый отпрыгнуть в любую секунду.

Эта старуха в Иришкином теле вначале больно пощупала сквозь дубленый рукав мой бицепс, потом принялась мять бок. Я отскочил.

Она растянула губы в мерзкой ухмылке и облизнулась. Не нравилось мне все это! Ох, как не нравилось!

На любимом лице отразились прежде не свойственные ему чувства: жестокая «борьба противоположностей».

– Да чего уж там! Все прахом станет, – сказала, наконец, похитительница тела моей любимой, смачно облизываясь, – все снегом занесет.

Тут чум и небо затряслись от тяжких ударов – шел великан.

– Месяц вернулся. Ай, не вовремя! – досадливо воскликнула она. – Вечно одно и тоже – надоело! Вот тебе ветошка, спустишься на ней, пойдешь в лес, отыщешь Рогатого с мешком, а дальше – они все сами сделают!

Она протянула мне тряпочку. Я растерянно стоял, держа платочек в руке.

– Шуруй, тебе говорят – чего встал! А то Месяц тебя без толку растопчет!

Я выскочил из чума, и, скользя на неровностях звезд, как на гололеде, подбежал к краю неба. Небо раскачивалось, и край болтался туда-сюда, грозя сбросить меня вниз без парашюта. Я вынул тряпочку, повертел по всякому, прикидывая, как с ней обращаться. Бросить в воздух и прыгнуть сверху? А вдруг это не так работает?

Когда я случайно взял ведьмин платочек за два угла, он вдруг поднялся вверх и потянул меня за собой. Я повис над небесной твердью. Зажмурился, дрыгнул ногой и оттолкнулся!

Я висел между двумя сверканиями: небесным и земным, медленно спускаясь на землю. Воздух вокруг меня искрился крохотными ледяными кристалликами. Ощущение было интереснее, чем когда я уменьшался, будучи великаном.

Торжественно, медленно я опустился в горящий от звездного блеска снег, и уже без всякого благолепия рухнул в сугроб. Платочек вырвался и умчался на небо, оставив у меня в руке щепоть ниточек. К хозяйке полетел!

Я оглядывался и отряхивался.

Приземлился я в снег на опушке леса. Как она там сказала? «Иди в лес, ищи Рогатого с мешком»? Кажется, какого-то рогатого я уже видел.

Пошел я между низкорослых заиндевелых деревьев, воображая себя следопытом. Загвоздка в том, что следов на снегу не было. Сверху-то я видел, какой лес огромный. Может, Рогатый в другом конце его бродит. Потом вспомнил, как он рогами иней с деревьев сбивал, стал и наверх поглядывать. Ветки все прятались в цельных серебристых чехольчиках, как рога у оленя. Здесь никто не проходил.

Покричать, что ли?

Поорал я «эге-гей», задрав голову к звездам первого неба, а когда снова взглянул вниз, увидел прямо у своих ног цепочку следов. Лисичка! Лисы ставят одну лапку за другой, словно идут по ниточке. Такой характерный след даже я узнал.

Странная, однако, лисичка – на крик пришла. Ну, как бы то ни было – хоть одна живая душа! (Медведей я почему-то не боялся. Подозревал, что тут звери все волшебные – разговаривают. Хотя, сказочные существа, конечно, тоже покушать не дураки).

Поспешил я по следу. Лисичка сперва бежала прямо, потом начала петлять, и на одном вираже след оборвался. Тоже, что ли, на небо взлетела? Глянул вверх – иней на месте. Тут я вспомнил, что эти хитрые звери умеют след скрадывать.

Плюхнулся в снег под дерево – передохнуть. Благо в местных шкурах можно в снегу валяться без опасения – не простудишься. Ну и взмок же я в этой первобытной одежде! Так увлекся, что не заметил, как по следу бегом бежал.

Не успел в себя прийти, как на меня какая-то ажурная тень упала. Поднял голову: мама родная! Да что же это такое?! Стоит скелет, здоровенный, блестящий; голова у него – оленья, с рогами. За спиной – мешок. Тот самый Рогатый, которого я сверху видел, когда еще считал себя Месяцем. Вокруг его берцовых костей лисичка вертится, точнее, скелет с лисьей головой. То на четыре лапки-косточки опустится, то выпрямится, как человек. Но я в этой чукотской сказке уже ничему не удивляюсь.

– Привет, – говорю и пальцем в небо тыкаю, – меня к вам сверху прислали. Еле вас нашел.

А Рогатый молча наклоняется и кидает меня в мешок. Словно гриб сорвал. Рука у него трехпалая, как манипулятор.

Свалился я в мешок – там уже что-то лежало. Я ощупал: мерзлая звериная тушка и какая-то дохлая, довольно крупная, птица. Может, тетерев. Зашагал Рогатый – мешок раскачивается.

Очень мне все это не понравилось. Порылся я в карманах под шубой, нашел мультитул. Иришка надо мной все время смеется, что я ношу в карманах вещи на все случаи жизни. Но это, правда, очень удобно. Мужчина должен быть во всеоружии. Вынул лезвие, пропилил дырку в мешке и кое-как оттуда вывалился.

Плюхнулся с довольно большой высоты – хорошо, что здесь всюду снег. Сверху на меня до кучи мерзлый тетерев свалился – прямо по голове. Рогатый непорядок сразу заметил. Остановился, обернулся

– Ты зачем мешок испортил? – спрашивает. А голос у него – как будто обледенелые ветки друг об друга под ветром щелкают. Как он, интересно, без легких говорит?

– Ты куда меня тащишь?

– Строганину делать.

Я даже не стал спрашивать из кого. Думаю, что ответ меня не порадовал бы.

– Меня к вам из небесного чума прислали. Где Месяц живет. Сказали, поможете.

– Старуха Катгыргын, – Рогатый не спрашивал, а утверждал.

– Возможно. Она сказала вам мне помогать.

– Мы для старухи Катгыргын еду делаем.

Тут я сложил два и два.

– Это она вас обглодала?

– Да. И тебя обгложет. И ты по лесу будешь ходить, еду ей собирать. Старуха Катгыргын скоро весь мир съест.

Изложив местную эсхатологическую теорию, этот объедок поднял меня на плечо, положил поперек ключицы. Порылся в снегу, выкопал тетерева, взял за хвост и понес.

Надо было срочно что-то придумать, чтоб взорвать его убогий мозг, но в мою перевернутую болтающуюся башку ничего не лезло. Вместо этого я тупо попытался отделить его верхнюю конечность от тела, просунув лезвие мультитула в сустав. Но это было примерно то же самое, что тыкать ножичком в опору ЛЭП. Кости держались вместе не на связках и сухожилиях, а на волшебной силе.

– Не щекотись, – прощелкал мой терминатор, и встряхнул меня на плече: переложил поудобнее.

Нес он меня довольно долго, но я так ничего и не придумал. Вижу промеж его ребер, что подошли мы к чуму, даже точнее – к шалашу, потому что чум этот был покрыт корой и лапником. Какой уж лесная нечисть сумела, такой и построила.

Свалил меня мой носильщик на снег, и не успел я подняться, как из чума вывалила куча народа. Где они только помещались! Все костяные, только головы разные. Были даже три девушки с длинными косами. Я приободрился было, но как разглядел выражения их лиц, сразу увял. Звериные морды были хоть не такими выразительными. Какое счастье, что я точно знал, где находится Иркино тело, а то если бы увидел ее лицо среди этих – точно сошел бы с ума.

Костяк зверя средних размеров с узкой зубастой пастью (может, росомахи) схватил меня за плечи и прижал к снегу. Я попытался было перекинуть его через себя, но он был неподъемный, как конная статуя.

Обглоданные лисичка и зайчик с такой же небиологической силой зафиксировали мои ноги. Конечностями я шевелить не мог, но язык-то у меня двигался!

– Ребята, – говорю, – слушайте! Вы все неправильно делаете! Если вы собрались из меня строганину готовить, то тут нужен особый рецепт! Старуха Дрын-дын-дын велела меня посадить у костра в хорошем чуме, накормить-напоить, спать положить и оставить в одиночестве. Вот тогда…

Но говорить с этими зомби было все равно, что со сборочными роботами-манипуляторами. Не было у них функции голосового ввода, и дело свое они туго знали.

Да и язык у меня, честно говоря, к небу присох. А вы представьте: надвигается на вас толпа скелетов с оскаленными звериными мордами (и это еще цветочки, потому что бывшие человечьи лица – еще хуже), глаза у всех ледяные, мертво сверкают в звездном свете, а в кистях (или костях) зажаты ножи. Даже не профессиональные поварские ножи, а такие, которые нужны в первобытном лесу для выживания: острейшие, блестящие, как молнии и полумесяцы.

А в середине стоит Рогатый, как шеф-повар среди бригады менее квалифицированного персонала.

Бывшая милая козочка с косточками не толще куриных с профессиональной сноровкой вспорола мой сапог, и я почувствовал, как уплываю в милосердное небытие – наркоз-обморок.

Но далеко уплыть не удалось, потому что меня долбануло в грудь, дернуло за шею, потом завертело, бросило лицом вниз во что-то теплое и колючее. Я все время с ужасом ждал невыносимой боли, но ничего такого не произошло.

Глава вторая

Я лежал на животе и боялся шевелиться. Работали древние инстинкты: затаись и авось пронесет. Открыл глаза и увидел перед собой блестящие пайетки, как на подушке, которую Иришка купила на «Али-экспрессе». Пару наносекунд я был убежден, что проснулся, и предвкушал, как сейчас перескажу сон Иришке.

Перевернулся на спину. Разумеется, я не проснулся, поскольку это не был сон.

Среди северных декораций стояли девушки, наряженные и загримированные под чукчанок. Я лежал на блестящих подушках.

Девушки начали было что-то скандировать, но оставили свою речевку и заговорили разом:

– А где еще один? Боже, у него пояс на шее! Зачем вы сняли пояс? Где ваш второй? Пояс снимать нельзя!

И тут я вспомнил все.

– Ирка!!! – заорал я громче всех четырех девушек и вскочил. – Там осталась Ирка! Она без пояса! Ее надо спасать! Немедленно! Ее сожрут!

Рыженькая «чукча» подбежала ко мне и толкнула в плечи, чтоб вернуть на подушки:

– Не волнуйтесь! Все под контролем! Здесь работают профессионалы.

Кто-то сказал:

– Звоните Аделаиде Львовне!

И девичий голос, звенящий от волнения, выкрикнул в телефон:

– Аделаида Львовна! Три-восемнадцать! – наверное, это был код чрезвычайной ситуации.

Помню, я бессвязно объяснял случившееся, вскакивая и порываясь бежать спасать Ирку. Восемь рук меня гладили и обнимали, четыре голоса уговаривали, что здесь работают профессионалы и все будет хорошо, просто замечательно, просто великолепно и даже еще лучше. Что волноваться практически не о чем. В процессе я не заметил, как надел ботинки, принесенные кем-то и заботливо поставленные передо мной, а куртку я и без того не снимал.

Мне уже стало казаться, что я нахожусь среди девушек-мухоморов, когда из-за бутафорского тороса вышла коренастая женщина, прекрасно одетая и со сложной седой прической. Глаза у нее были циничные и расчетливые, но без вселенской скорби, в отличие от старухи Катгыргын. Женщину сопровождали спортивные ребятки недоброго вида.

На миг мне показалось, что повторяется сцена с Рогатым и бандой его поварят. Но это, конечно, только потому, что нервы у меня были в полном раздрае.

– Доложите обстановку! – приказала дама.

Девушки заговорили все разом и разом умолкли.

– Ты! – дама показала пальцем, и рыженькая «чукча» объяснила:

– Он вернулся один. Оба пояса висели на шнурке на шее. Поэтому возвращение получилось жестким. Говорит, что его девушка в процессе сказочной транформации обронила пояс. Он пошел ее искать, но не нашел. На него напали монстры.

– Вас предупредили, что пояс снимать запрещается! Вы нарушили договор, теперь мы не за что не отвечаем.

Глаза дамы сверлили во мне дыру.

Я открыл рот…и закрыл, не найдя слов.

– Но… она же… там, одна среди чудовищ. Вы понимаете? Какой договор? Надо спасать ее. Как можно скорее! – кое-как выдавил я, обводя взглядом неподвижные лица дамы и ее свиты. Сочувствия не выражало ни одно. Они выглядели, как скульптурная группа «Непреклонность», высеченная из гранита.

– Разумеется, мы спасем ее. Здесь работают профессионалы! Но претензий вы предъявить не сможете, – холодно отчеканила дама

Она беспокоились за репутацию фирмы, а вовсе не за Ирку.

– Да я похороню вашу контору, если Ирка не окажется здесь, на этом самом месте, живой и невредимой! – истерически взвизгнул во мне незнакомый прежде внутренний Хлестаков. Я аж вздрогнул от неожиданности – сам от себя такого не ожидал – и хлопнул рукой по подушке, показывая, где должна появиться Ирка. – Интернет взорвется, когда я про вас напишу! У меня канал на «Дзене», миллион подписчиков!

(У меня сроду не было канала на «Дзене», я вообще стараюсь его не читать).

Дама со свитой переглянулись, и дама кивнула.

Парень постарше, бритый под ноль, подсел ко мне на подушки.

– Расскажите подробнее, как это произошло.

– Мою жену, – (ох, слышала бы Ирка), – унес Месяц. Настоящий месяц из сказки, не такой, как я.

Парень сочувственно, словно психиатр, покивал с отстраненным видом. Ох, осторожнее надо говорить – а то, чую, наговорю себе на отдых в психлечебнице.

– Я пошел ее искать, и в чуме Месяца нашел тело.

–– Тело?

Дама с ребятками и девушки несколько раз переглянулись в различных комбинациях. Тут, наконец, до меня дошло, что я сказал.

– Да нет же, она жива! Просто вела себя… ну, необычно. Из разговоров с тамошними зомби я выяснил, что в ее тело вселилась некая старуха Катгыргын.

И тут мне в очередной раз стало страшно: действительно, я ведь видел только тело Ирки. А если жуткая старуха пожрала ее душу? Я вскочил:

– Надо немедленно спасать ее!

Тут заговорила Аделаида Львовна. Кто-то успел подставить ей кресло, и теперь она сидела перед нами, величественная, как королева. Говорила она медленно, в полной уверенности, что каждое ее слово будет услышано и принято во внимание.

– Молодой человек, если, не дай бог, ваш дом загорится, вы же сами не полезете в огонь, верно? Вы доверите спасение своих ближних профессиональным пожарным. Так и здесь. Отправляйтесь домой, и предоставьте работать спасателям. Ваша жена будет возвращена в кратчайшие сроки.

– Я там был там, я там все знаю!

– А вы полагаете, наши инструкторы не были и не знают? – усмехнулась дама. – Поверьте, вы будете только мешать. Помимо поисков девушки им придется еще присматривать за вами.

То ли она обладала даром убеждения, то ли я был рад, наконец, снять со своего измученного организма ответственность и «довериться профессионалам», но я понял, что самое лучшее будет отправиться домой и ждать возвращения Иришки. Прибраться, сварганить праздничный ужин с шампанским, переложить подарок из укромного места под шкафом в колпак на люстре, и все такое.

– Вас сейчас проводят в медпункт и окажут первую помощь.

– Я в порядке! – выкрикнул я сорвавшимся на визг голосом.

– Разумеется, – дама не стала спорить. – Алеша.

Здоровенный Алеша сжал мою руку повыше локтя, буквально вынес из комнаты и повел по коридорам.

– Да отцепись ты, я никуда не денусь, – сказал я через пару поворотов. – Что мы с тобой идем под ручку! Ей-богу, как два голубка.

Лешка немедленно меня отпустил и даже слегка отпрянул.

Тем временем мы вышли в холл с лифтами. Двери лифта разъехались, выпуская двух женщин. Одну – с посудиной с остатками оливье, другую – со стаканами и блестящей гирляндой на шее. Люди отпраздновали Новый год.

Я проскочил между женщинами, между закрывающимися дверями и вдавил кнопку первого этажа. Услышал женский визг, Лешкин мат и звон посуды. Что-то с руганью ударилось о дверь, но я уже ехал вниз.

Выскочил мимо мрачного охранника на улицу. Возможно, я сморозил глупость – теперь уж не подойти к Аделаиде с ее гвардией. Но все во мне восставало при мысли о том, чтобы глотать неизвестные таблетки под присмотром этой гоп-компании.

Шел снег. Жидкий городской снежишко, однако, сумел прикрыть асфальт дырявой марлей, которая таяла под ногами пешеходов и колесами машин, открывая черноту асфальта. От мигания светодиодного фасада снежный покров менял цвета. Посреди пустой площади светила ледяным белым светом конусообразная модель елки – как воплощение жилища Месяца в реальном мире. Все это я разглядел, направляясь к скверу, кратчайшим путем к метро.

Узорчатые следы от шин на снегу напоминали узоры на Иришкином свитере. Золотистое сияние вокруг фонаря на парковке – ее выбившиеся из гладкой «балетной» прически пушистые волоски. Изящно изогнувшийся древесный ствол – Иришку в танце.

Ирка наполняла собой весь мир!

И тут я понял, что просто не смогу уйти от места, где томится в плену моя любимая. Внезапно я стал понимать собак, которые умирают на могиле хозяина.

Может, эти ребята и отличные спасатели, может, и сделают все, чтоб спасти репутацию своей фирмы, но Ирка им чужая. Она им не нужна. Для меня же она – все!

Я повернул к мигающему сараю «Страны Сказок» и увидел, как из дверей выходят трое мужиков и девушка в шубке под леопарда и садятся в большой черный джип. Мне показалось, что это мордовороты из свиты Аделаиды. Они уезжают вместо того, чтобы спасать Ирку?! Хотя, может, у меня просто развивается паранойя.

Потом из дверей вышли еще трое: бритоголовый, Леша и охранник, мимо которого я пробежал. Этих я сразу узнал. Охранник стал показывать рукой прямо на меня, и я в панике присел за цоколь мраморной вазы на краю сквера. Только потом сообразил, что они не могут ничего видеть в темноте под деревьями, стоя под мигающей и сверкающей иллюминацией. Охранник просто показывал направление, в котором я ушел.

Лешка с бритоголовым подошли к джипу и поговорили с людьми в нем – значит, это не совсем паранойя. Возможно, у спасателей просто закончилась смена. Потом джип уехал, а эти двое двинулись в мою сторону, разглядывая снежное месиво под ногами. К счастью, народ, идущий к метро, уже протоптал темную дорожку, и я на ней следов не оставил.

Я сжался за цоколем и перестал дышать, но они, видимо, поняли, что так меня не найти, и повернули обратно.

Дождавшись, когда они войдут внутрь, я выглянул из своего убежища, отбежал, прячась в тенях и за кустами, описал крюк по скверу – чтоб держаться подальше от ненужных глаз, и зашел к «Стране Сказок» с тыла. Здание без мишуры выглядело промышленным ангаром. Камер наблюдения я не разглядел, как ни таращился в темноту. Но если я их в сумраке не видел, то они меня и подавно.

План у меня сложился самый незамысловатый: проникнуть в здание через черный ход, раз уж главный мне заказан, и отыскать коридор с чумом. Помнится, мы с Иркой вошли через него в сказку без всяких проблем. Правда, в коридор мы попали через костюмерную, но сейчас главное – пробраться внутрь, а там видно будет. Еще одна загвоздка: возможно, портал в сказку открыт только при работающем компьютере. Но, может быть, и нет. Здорово было бы найти парня с дредами, но его смена, наверное, уже закончилась.

Я шел мимо металлической гофрированной стены, иногда подсвечивая себе телефоном. Никаких признаков дверей, лишь кондиционеры висят тут и там, как зацепы на тренажере для великанов-скалолазов. Мелькнула даже шальная мысль забраться по ним на крышу. Но это – «план Б». Сначала поищу техническую дверь. Должна же она где-то быть. Или пожарный выход, наконец!

Увидев желанную дверь под овальным красным фонарем, я рванул к ней. Дверь распахнулась, и оттуда мне навстречу выпрыгнули Лешка и его бритоголовый начальничек с радостными и кровожадными рожами. Прежде, чем я успел сделать хотя бы шаг, Лешка мертвой хваткой зажал мне сзади руки. Сгоряча мне даже не показалось абсурдным, что бритоголовый бережно прижимает к груди букетик каких-то желтых бессмертников.

Я оттолкнулся обеими ногами, как в кино, и лягнул пустоту, потому что бритоголового на том месте, куда я целился, уже не оказалось. От резкого движения чуть не выскочил сустав. Зато я с размаху залепил ногой назад и, судя по ругани, удачно попал куда-то Лешке. Не сильно, наверное – разве стукнешь сильно кроссовкой, но тому не понравилось. Он бросил меня на асфальт и навалился сверху, а бритоголовый стал пихать в нос колючие бессмертники, пыльные, судя по запаху. Я вертел головой и старался не вдыхать, за что получил удар по ребрам:

– Дыши, гад!

Удар вышиб воздух из легких, я кое-как продержался немного, но потом вдохнул, и вовсю надышался пылью и затхлым ароматом этого странного букета, который они с упорством маньяков пихали мне в нос. Потом чихнул и зажмурился, с ужасом ожидая нового удара, но услышал:

– Готово. Коли.

В мою ногу спереди воткнулась игла, что-то горячо растеклось внутри мышцы…

Глава третья

Рыжая курила. Она медитативно выдувала дым из колечка губ в сливовой помаде и смотрела на завихрения – словно гадала о будущем. Иногда умело выпускала струйки дыма через ноздри. «Шикарная чмара», – пришли на ум слова, наверное, из какого-то фильма. В рыжей женщине чувствовалось нечто блатное и непристойное. Но и шика хватало: рыжие кудри рассыпались по леопардовой шубке, на лице природный цвет имели только глаза – ореховые, с воспаленными белками. Все остальное покрашено, подклеено и нарисовано весьма умело.

Я не представлял, что это за женщина, и где я нахожусь. Голова болела страшно – просто раскалывалась. Я приподнялся, сжимая зубы, поскольку очень хотел, чтоб голова не развалилась, а поднялась целиком – дурацкое ощущение. Пытался удержать черепные кусочки вместе, строя гримасы. Рыжая женщина лениво меня разглядывала. Во рту у нее полоскался слой дыма, поэтому она молчала.