И возмездие со мною

Жуковка

Им удалось добраться до «фазенды» деда Ивана, родственника Крутова, о котором вспомнил Ираклий, незамеченными. Дед оказался понятливым, цыкнул на заворчавшую жену, попытавшуюся было «качать права», и расспрашивать гостей о причинах ночного визита и их бедственного положения не стал. Лишь поинтересовался, где его племяш, от имени которого и заявились гости.

К этому времени Федотов еще не знал о том, что произошло в его доме на улице Воропаева, и ответил уклончиво:

– С ним все в порядке, поехал по своим делам…

Смыв грязь, пот и кровь во дворе дома – поливали друг друга по очереди из ведра, – бывший магистр жуковского филиала Ордена чести и его бывший заместитель легли в сарае на копне свежескошенного сена, источавшего удивительные запахи луга и солнца, и отрубились начисто, не слыша ни лая собак, ни крика петухов, ни мычания коров утром, которых собирал по улице пастух.

Проснулись в полдень, разбуженные квохтаньем кур и голосом хозяина, выговаривающего что-то повизгивающей собаке. Ночью ее не было, Ираклий мог в этом поклясться. То ли дед Иван привязывал ее на огороде, то ли привел откуда-то еще.

– Пора уходить, – проговорил задумчиво Ираклий. – Нас ждут пусть и не великие, но дела.

– Смерть как не хочется! – признался Корнеев, тоже прислушиваясь к долетавшим в сарай звукам мирной сельской жизни. Жуковка считалась городом, но ее окраины всегда жили по-деревенски.

– Как ты думаешь, Дубневич накрыл наше гнездо в Брянске?

– Позвони – узнаешь.

– У деда Ивана есть телефон?

– Спроси.

Ираклий невольно улыбнулся, но тут же помрачнел, вспомнив ночной бой и гибель товарищей. Пообещал с лютым предвкушением:

– Ну, Игорь Эдуардович, я тебя достану даже из кургана!

Умылись, позавтракали. Хозяйка сготовила омлет из десяти яиц, поставила на стол грибы соленые, капусту квашеную, моченые огурчики, хозяин притащил штоф водки, но выпил один – гости отказались. После этого Ираклий засел за телефон и начал обзванивать резидентов в Жуковке и Брянске. Жуковские не отзывались, что наводило на мрачные размышления, а в Брянске ответил лишь один номер – начальника группы информации и связи:

– Полковник?! Ты жив?! Не может быть!

– Не понял! – удивился Ираклий.

– Пришло сообщение из центра, тебя убили… и Серегу Корнеева…

– Что там стряслось? – понизил голос Корнеев, увидев, как изменилось лицо полковника.

Ираклий закрыл трубку ладонью, задумчиво посмотрел на заместителя.

– Нас, оказывается, убили, майор… – Поднес трубку к уху. – Где Пастухов, Рыбалко, Крюков, Марчиадзе? Я не могу их вызвонить.

– Они уехали, всех отозвали, я тоже уезжаю. Откуда ты звонишь?

Федотов положил трубку на рычаг, встретился взглядом с Сергеем.

– Нас окончательно сдали? – утвердительным тоном спросил тот.

– Похоже, крепко прижали нашего шефа, если он спокойно вычеркнул нас из списка живых. Ладно, разберемся. Какие-нибудь идеи есть?

– Надо ехать в Контору. Что они, обалдели все?

– А если еще маненько пошебуршиться тут, попартизанить?

Корнеев понимающе глянул в непроницаемые глаза Ираклия.

– Ты предлагаешь…

– Дубневич нас теперь не ждет. А терять нам нечего.

– Не темни, полковник.

– Собираем наших, кто еще не уехал, едем к зоне и ждем выезда какого-нибудь начальника. Захватываем, допрашиваем, записываем исповедь… а уж с материалами и вот с этим, – Ираклий похлопал по карману брюк, где лежал «глушак», – можно будет и в Контору заявиться.

– Ты гений, Кириллыч, – сказал Корнеев, – или сумасшедший.

– Что примерно одно и то же. Ты со мной?

– А куда я денусь? Я ведь тоже похоронен.

– Тогда начинаем, майор.

Попрощавшись с дедом Иваном и поблагодарив его и хозяйку за гостеприимство, контрразведчики добрались до улицы Воропаева и, понаблюдав за своим домом-базой некоторое время и не обнаружив следов ночного боя, спокойно вошли. Внутри их ждал сюрприз: Олег Фокин был жив!

Обнялись, уступив порыву чувств. Олег выглядел бледновато, но бодрился. Быстро поведал историю нападения на базу и о том, как его спас Крутов. Выжидающе глянул на Федотова.

– Мощный мужик этот твой Крутов, – проворчал Корнеев. – Нам бы его в команду.

– Да уж, – согласился Ираклий. – Если он ушел, полковнику Дубневичу спать спокойно не придется. А остальные наши ребята?

Олег опустил голову.

– Николаша и Лева убиты, Армен был ранен… увезли их всех, милиция понаехала, ОМОН… сразу после стрельбы.

Посидели в угрюмом молчании, сжав зубы. Потом Ираклий обвел подчиненных странным шалым взглядом и тихо сказал:

– Ну что, разведка боем закончилась? Выходим на тропу войны? Пощупаем зону в натуре?

– Очень хочется взглянуть, чем же они там занимаются, – признался Корнеев, – что потом десятками хоронят трупы. А после хорошо бы вернуться в столицу и взять за яйца того оригинала, который нас сдал.

– Дойдет очередь и до столицы.

В течение часа они собирались, меняли пробитое пулями колесо на джипе «Чероки», проверяли оружие и экипировку, переодевались и уничтожали следы своего пребывания в доме, который принадлежал тетке Людмиле, переехавшей недавно на квартиру с удобствами по улице Мальцева. Дозвониться до остальных членов команды Ираклию не удалось. Видимо, посчитав командира погибшим, ребята по приказу сверху сразу убыли в распоряжение центра. Таким образом из всей разветвленной контрразведывательной сети, наброшенной на Брянскую губернию для контроля таинственной деятельности негосударственной организации Российский легион, осталось всего три человека, да и те считались погибшими. С одной стороны, это обстоятельство развязывало руки Федотову, с другой – он понимал, что вряд ли в службе обрадуются, когда узнают, что они живы. И все же шанс доделать работу до конца оставался. Только имея на руках неопровержимые доказательства противозаконной деятельности секретной лаборатории в брянских лесах, можно было появляться пред светлые очи начальства. Оставался пустяк. Самим уцелев, добыть сведения и доставить их в Москву.

В начале третьего выехали из Жуковки, не обнаружив ни слежки, ни преследования. Уверенный в гибели резидентов Федеральной службы, Дубневич дал отбой своим собственным контрразведчикам. Чувствовать себя свободным человеком, а не букашкой под микроскопом было непривычно и приятно, чувство свободы пьянило, кружило голову не хуже бокала шампанского, и у Ираклия даже мелькнула мысль бросить все к чертовой матери, уехать на родину, на Алтай, и, сменив профессию, остаться там жить. Но мысль мелькнула и ушла, нейтрализованная более трезвыми соображениями, чувством долга и холодной ненавистью. Следовало все-таки довести начатую работу до финала и восстановить попранную справедливость. Дубневич и иже с ним занимались здесь слишком гнусными делами, чтобы все им сошло с рук, даже если кому-то в верхах и выгодна была их возня с психотроникой.

За Велеей их лихо обогнал коричневого цвета микроавтобус «Крайслер» с московскими номерами, и Федотов, сидевший сзади, вдруг встрепенулся.

– Ну-ка, давай за этим лихачом.

Корнеев кивнул, увеличивая скорость.

– Мы с тобой одинаково думаем. Чего в наших лесах и болотах делать такому красавцу?

Гнались за микроавтобусом, соблюдая осторожность, недолго, через десять километров он свернул по узкой асфальтовой ленте налево в лес, и Корнеев притормозил, оглядываясь.

– Дальше тупик, склад ГСМ. Но вряд ли они свернули, чтобы заправиться, «Крайслер», кроме девяносто пятого, ничего не потребляет, а на складе такого бензина нет.

– Давай за ними.

Джип свернул с шоссе в лес, проехал полкилометра и, свернув еще раз, заехал в балочку, остановился за кустами. Теперь с дороги его увидеть было невозможно.

– Останься, – сказал Олегу Ираклий. – Мы скоро.

Взяв оружие и бинокли, они с Корнеевым углубились в заросли изрядно вытоптанной малины и вскоре вышли к складу, огороженному колючей проволокой и охраняемому двумя часовыми – на вышке и у ворот. «Крайслер» стоял у домика коменданта склада, никакого движения возле него не наблюдалось. Полежав с биноклем у глаз пять минут, Корнеев прошептал:

– Слева, за сортиром, ничего не видишь?

– Вижу, – отозвался Ираклий, тоже заметивший металлический блик: в зарослях высокой травы за будочкой туалета и штабелем металлических бочек прятался человек, а так как часовые не обращали на него никакого внимания, вывод мог быть только один – это был дополнительный скрытый пост охраны.

– Что они там прячут?

– И кто?

Из домика вышел громадный, как асфальтовый каток, парень в камуфляже с бритым наголо черепом. За ним появился еще один мужчина в белой тенниске и бежевых брюках. Федотов подался вперед, плотнее прижал к глазам бинокль, впиваясь глазами в незнакомца.

– Ёшь твою медь!

– Ты кого-то узнал?

– Если только память мне не изменяет… это полковник Джехангир, инструктор по рукопашному бою из ГРУ… я видел его пару раз, водил курсантов на тренинг…

– Когда водил?

– Давно, года три назад… Черт! Что он тут делает?!

Мужчина что-то сказал бритоголовому, быстро вернулся в дом, но тут же вышел в сопровождении еще одного человека, одетого во все черное, несмотря на жару. Все трое деловито сели в микроавтобус и выехали за пределы склада.

– За ними? – приподнялся Корнеев.

Ираклий придавил его к земле.

– Лежи. Я хочу знать, зачем они сюда приезжали. Возможно, это их база. Видишь? – пост остался.

– Может быть, разведчики тоже сидят здесь по той же причине, что и мы? Дублируют?

– Такой дубляж никому не нужен, да и не занимаются гэрэушники такими делами. Хотя связь, может, и существует. Гони за Олегом, бери «винторезы» и ко мне. Посмотрим, что тут устроили коллеги.

Через несколько минут рядом улеглись Олег и майор.

– Расходимся, – сказал Ираклий. – Я возьму замаскированный пост, вы часовых. Убивать ребят не надо, они люди подневольные и просто несут службу. Попробуйте обезвредить обоих.

– Может, чпокнем их из «глушака»?

– Я не знаю, с какой дистанции он работает, не хочу рисковать. Сигнал атаки – свист. На подготовку даю двадцать минут.

Не спрашивая, как поняли задачу подчиненные, и не оглядываясь, Ираклий отполз в глубь леса, встал и бесшумно побежал, делая петлю, заходя к складу с той стороны, где сидел в секрете еще один часовой. Через несколько минут он увидел его зеленоватый головной убор над высокой травой и невольно пожалел парня: тот выбрал позицию на самом солнцепеке и мучился, наверное, от жары, то и дело прикладываясь к металлической фляге с какой-то жидкостью; именно фляга и стала причиной его обнаружения.

От кромки леса до колючего забора в этом месте было около тридцати метров свободного пространства. К счастью, травы и кустов хватало, и Федотову удалось подобраться к забору почти вплотную, хотя приходилось ползти с оглядкой на часового, дремавшего на вышке. Еще раз оглядев территорию склада в бинокль, Ираклий прицелился из винтовки на ладонь ниже берета, беззвучно прошептал: прости меня, господи! – и плавно потянул за спусковую скобу.

Чпок!

Берет исчез. Ни крика, ни стона. Ираклий подождал еще немного и свистнул. Часовой на вышке поднял голову, прислушиваясь, затем вдруг выронил карабин, схватился за голову и упал. Чертыхнувшись в душе – неужели промазали и залепили парню в черепушку?! – Ираклий змеей пролез под колючей проволокой забора и, прячась за бочками и баками, подскочил к домику коменданта с тыла. Выстрелов и криков он не услышал, значит, и часовой у ворот потерял сознание или был убит, не успев ничего предпринять.

Слева мелькнула тень, обошла площадку заправки со стоящими на ней «ЗИЛом» и легковушкой, со следами мазута, бензина и солярки, нырнула в заросли травы и оформилась возле угла домика в Олега. Ираклий поманил его к себе.

– Где Корнеев?

– Туточки мы, – возник сзади майор.

– Кто стрелял в часового на вышке?

– Ну, я.

– В голову?

– Обижаешь, командир, конечно, в голову, но гарантирую, что не насквозь, а скользом, по темечку… проверь, если хочешь.

– Я тоже… в голову, – прошептал Олег, – чиркнул по лбу.

– Миллиметровщики, мать вашу!.. В локоть надо стрелять, шок обеспечен.

– Так ведь локоть лечить потом долго, а голове что – даже сотрясения не будет, потому как там одна кость.

– Юморист… Я – в дверь, вы – в окна. Пошли!

Ираклий ударом ноги распахнул дверь и ворвался в домик, состоящий всего из двух комнат. В первой сидели за столом двое мужчин, пили пиво и играли в карты: молодой, сейфообразный, с могучей шеей, бритоголовый, как две капли воды похожий на того, что уехал с Джехангиром, и пожилой толстяк старший лейтенант, олицетворявший собой местную власть – коменданта склада. Со звоном вылетело стекло окна, в комнату ногами вперед влетел Олег. Одновременно с ним ворвался в другую комнату и Корнеев: там раздался треск, звон и испуганный женский вскрик.

Реакция у бритоголового «сейфа» была неплохая, он почти успел достать пистолет из-под мышки, но Ираклий выстрелил из «глушака», не вынимая его из кармана, и гигант обмяк.

Из соседней комнаты вышел Корнеев, ведя перед собой бледную молодую девушку, обхватившую плечи руками. На Федотова глянули огромные зеленоватые глаза, полные страха и надежды.

– Кто вы? – мягко спросил Ираклий.

– Лиза… Елизавета Качалина.

– Где живете?

– В Брянске… родные в Ковалях…

Контрразведчики переглянулись. Корнеев кивнул на обомлевшего коменданта, сидевшего в ступоре с открытым ртом и державшего в одной руке бутылку пива, а в другой карты. Ираклий выстрелил в телефон. Девушка слабо вскрикнула, комендант вздрогнул, со стуком захлопнул рот.

– Поехали, – спокойно сказал Ираклий, – по дороге поговорим.

Уже в кабине «Чероки» Елизавета рассказала свою историю, заставившую контрразведчиков еще раз убедиться в верности высказывания «мир тесен», и заплакала. Ираклий вынужден был потратить несколько минут на то, чтобы ее успокоить, проговорил, разглядывая затихшую подругу Крутова:

– М-да-а… чего только не случается в жизни. Такого поворота я не ожидал.

– Выходит, Джехангир тоже с ними? – подал голос Корнеев. – С Дубневичем, Сватовым?

– Выходит, так. Куда он поехал, хотел бы я знать?

– Куда же еще, кроме зоны? Знаешь, о чем говорит его самодеятельность с жен… с Елизаветой? О том, что он ждет Крутова.

Девушка рядом с Ираклием подняла голову, поглядела на Корнеева за рулем, потом на полковника.

– Он… жив?!

– Скорее да, чем нет, – хмыкнул Корнеев. – Кстати, командир, куда мы с ней? Может, высадим? Тут до Ковалей рукой подать.

– Довезем, – твердо сказал Ираклий.

Больше они не разговаривали. Заехали в Ковали, высадили Елизавету у ее дома и уехали, пообещав вернуться с Крутовым.

– Посидите пока в хате, не показывайтесь никому, – посоветовал Ираклий.

– Хорошо, – покорно согласилась девушка.

Джип проехал мимо строящегося киоска взамен сгоревшего у одного из домов села, и Федотову очень не понравился взгляд стоящего на пороге дома молодого человека с короткой стрижкой, но выяснять, кто он такой, не было времени. Через полчаса добрались до новой асфальтовой автострады, проложенной военными строителями к зоне, и оставили машину в балочке, под сенью кленов и акаций. Вооружились, прислушиваясь к глубокой первозданной тишине леса, и устремились вдоль дороги к главному въезду на территорию секретной части. А когда вышли к забору, услышали стрельбу: в зоне шел бой…