И в темноте увидеть свет

1.

Второе “пробуждение” после аварии оказалось местами удивительно похоже на первое, которое случилось со мной в самом начале заражения, когда я вместе с машиной кувыркнулся вниз по холму, и потерял свою жену. С той лишь разницей, что сейчас руками я пошевелить не смог – они оказались чем-то стянуты за спиной. Разобрался только, что я лежу на твердом, как будто каменном полу, в темном прохладном помещении. Одновременно со всей этой информацией пришла боль, и вот боль как раз неслабая: болела голова, левое плечо, на котором я и лежал, и грудь. Попытался вдохнуть сильнее и повернуться, и чуть не заорал от боли. Нет, дышать можно только мелко и часто, а поворачиваться вообще ненужно. Никогда не ломал себе ребра, но боль наводила на мысли именно о такой травме. Пару минут просто полежал без движения, в надежде что боль отступит, но вместо этого плечо стало болеть только сильнее. Аккуратно пошевелил связанными за спиной руками – руки в порядке, пальцы двигаются, хотя кисти явно затекли. Нащупал пластиковые стяжки, которыми обычно провода прихватывают в пучки – такие не распутаешь, и не разорвешь просто так. Собрался с силами, и постарался как можно более медленнее перекатиться через спину и собственные руки на другой бок. Грудь отозвалась немедленно, но не так страшно – я даже дыхание во время этого маневра задержал. Зато освободил левое плечо, даже постарался посмотреть на него – насколько вижу, ничего такого страшного, кости нигде не торчат, крови тоже немного. На майке несколько подтеков, но это скорее всего с лица, или с головы – сейчас невозможно определить. Разгрузка пропала, хорошо хоть штаны и ботинки на мне. Одна штанина изрядно разорвана, но нога вроде не болит при этом. В общем, первичный осмотр закончен, теперь надо понять, где я и где Джонни.

Так, а что вообще было-то? Мы куда-то врезались? Да вроде дорога была относительно прямая, ничего такого я на ней не увидел. Нас подорвали? Странно, я не слышал ни взрыва, ничего такого, но момент какого-то полета да, помню. А что потом? А потом чернота, и вот эта боль, которая меня медленно убивает. Стараюсь дышать пореже, спокойно, всё так же неглубоко – грудь болит очень ощутимо. Хочется задрать майку и осмотреть себя, но пока никак. Есть один небольшой плюс – боль в груди затмевает боль в голове, голова болит как бы на фоне. Блин, знать бы, что случилось, где я вообще, и что с Джонни. Начнем с простого – надо осмотреться. Ворочаю головой как могу – я вроде в каком-то темном подвале, без окон совершенно, только откуда то спереди сверху пробивается тонюсенькая полоска света. Присматриваюсь, и замечаю там же ещё вертикальную, еле заметную полоску. Это дверь! Пару раз моргаю глазами, и теперь уже вижу четче – это действительно створка двери, и судя по всему я не в подвале, а в гараже. Что мне дает это знание? Да ничего особенного. Джонни тут нет, насколько я могу различить в темноте. Глаза постепенно привыкают, и я практически уверен, что гараж полностью пуст, как будто недавно построен даже. Впрочем, тут так темно, что даже стен вокруг я толком не различаю, а скорее угадываю. Так, надо попытаться сесть. Только было бы сначала неплохо найти для спины опору, то есть, надо эдакой улиточкой тихонько ползти назад до стены. Ну вот, есть цель, значит вперед, выполняем.

Минут через пять, я смог наконец сесть, упершись спиной и связанными рукам об стену и стараясь не дышать тяжело, морщась от боли. Полз я тихонько, подруливая правым плечом и двумя ногами. Садиться было трудно, пришлось напрягать пресс, а стало быть и грудную клетку, и боль не замедлила впиться в меня своими когтями. Однако, я всё же сел, и сейчас стараюсь унять легкое головокружение. Теперь я сижу лицом к манящей полоске света, вроде как в дальнем конце гаража. Дурак, надо было наоборот, ползти к двери, может где-то что-то и разглядел бы. Хотя, вертикальная полоска между половинками двери такая узкая, что двери судя по всему очень плотно закрываются, зазор между ними копеечный. Ладно, сейчас посижу, потом может и вправду к свету проберусь. Мысль встать на ноги я пока оставил на потом.

Кто же меня сюда заточил-то? На “наших” из Центра непохоже – вряд ли нас нашли так далеко от Базы, и вот таким вот образом сюда доставили. Да и условия содержания под стражей в Центре скорее всего всё же более комфортные, что ли. Тогда либо другая база, либо бандиты, потому что зараженные меня бы просто прибили, тут я почти не сомневаюсь. Бандитам я зачем живой нужен? Сознание моментально услужливо подсказало: на опыты, по превращению вот в таких вот зараженных. При этой мысли я аж испариной покрылся, но решил пока не нагнетать мрака на и без того не очень оптимистичную картинку, и сосредоточился на внутренних ощущениях и сиюминутных задачах.

Попытка пошевелить руками, растянуть пластиковые наручники успеха не принесла: запястья стянуты были очень крепко и грамотно, так что пальцы уже холодели без должного притока крови. В то же время я заметил, что полоска света над дверью становится ярче – поначалу я подумал, что просто глаза привыкают. Но нет, это солнце встает, а значит, утро начинается. Выходит, я пролежал без сознания весь вечер и всю ночь, как минимум. А раз светает, то скорее всего скоро мои новые хозяева придут меня проведать. Так, что делать? Попытаться напасть и подороже продать жизнь? Смешно, я даже встать толком не могу, куда ещё бороться. Притвориться, что я всё ещё без сознания? Глупо это, наверное.

Раз меня сразу не убили и не превратили в монстра, то значит им что-то возможно от меня надо, а тут возникают сразу хоть какие, но ситуации и варианты. Внезапно подумалось: а может меня уже превратили в монстра, просто процесс еще не так ощутим? Может всё происходит не сразу? Такая мысль предательски заползла в голову откуда-то снаружи, и её прогнать я не сумел. Начал с тревогой прислушиваться к себе, и разумеется, сразу обнаружил кучу симптомов превращения. Сразу вспомнился "ручной" монстр у бандитского патруля в горах, который мы с Джонни расстреляли. Они таскали с собой в багажнике пикапа связанного зараженного, то ли для потехи, то ли для охраны лагеря. Потерзался гипотезами пару минут всего, а потом услышал шум и шаги – сюда кто-то шел, причем шел не к наружной двери, а где-то сбоку от меня, за стеной.

Прозвучала какая-то короткая фраза, так неразборчиво, что я даже не понял, на каком языке говорили. Потом раздался щелчок, и справа от меня в стене открылась дверь, которую я раньше совершенно не замечал, так сливалась она со стеной в темноте. Из коридора в гараж проник свет, тусклый, но мне он показался просто светом фар. Что интересно, дверь открылась вовнутрь, и кто-то в коридоре явно сначала осмотрелся, ожидая атаки с моей стороны, и лишь через пару секунд, разглядев меня у стены, в гараж вошли трое. Никого из них я прежде не видел, одеты они были как все выживающие в наше время – в некую смесь военной и гражданской одежды. У двоих из них на ремне была кобура с пистолетом, у третьего за плечом на ремне был то ли карабин, то ли автомат, я не разобрал. Все трое смотрели на меня, без любопытства, без злобы, просто равнодушно.

Я тоже смотрел на них, стараясь зачем-то запомнить, а может вспомнить, но пока безрезультатно. Один из троицы, с пистолетом и вальяжностью в движениях, обратился к тому, что с карабином парой коротких фраз, и мне показалось, что это какой-то итальянский диалект – слов я не понял, но звучание языка напомнило итальянский. Человек с карабином отдал свое оружие другому спутнику с пистолетом, подошел ко мне, взяв меня под локоть, и попробовал поставить меня рывком на ноги. У него не получилось по двум причинам: я закричал от боли в плече и груди, а он, на взгляд весивший раза так в два меньше меня, завалился на меня сверху, добавив тем самым пару щедрых мазков в и без того богатую палитру моих болевых ощущений. Оба стоящих захохотали, что-то обсудив между собой. Моему конвоиру удалось подняться с красным от злости лицом, и мы встретились с ним глазами – у него во взгляде было только унижение и злость. В какой-то момент я подумал, что он меня сейчас ударит, и даже внутренне зажмурился, но постарался не отвести глаз.

–

Ты сам встать можешь? – внезапно обратился ко мне один из смеющихся на хорошем английском.

–

Нет. Не знаю. У меня что-то с рукой, и наверное ребра сломаны. – ответил я, стараясь звучать спокойно.

Вальяжный забрал карабин у своего товарища, перехватил его поудобнее, снял с предохранителя и навел на меня.

Будешь плохо себя вести – пристрелю. – он сказал это абсолютно будничным голосом, безо всяких угроз и эпитетов, но я не сомневался, что так оно и случится, дай я ему шанс.

Еще один из троицы подошел ко мне, вдвоем с незадачливым бойцом они взяли меня под руки, и поставили на ноги. Я оперся спиной к стене, и прикрыл глаза, останавливая волну тошноты и слабости, сразу накативших на меня. Я снова открыл глаза, облизнув сухие губы.

–

Ну пошли, если идти можешь. – так же буднично сказал “командир” троицы, и меня повели к двери, придерживая за локти – больше не для того, чтобы не убежал, а чтобы не упал.

Идти я, на удивление, мог, ноги не болели и слушались, а вот слабость не отступала, меня на первых же шагах покрыл холодный противный пот и накатила тошнота. Зато на этом фоне притупилась боль, так что нет худа без добра, наверное.

Мы вышли в коридор, то ли жилого дома, а скорее всего какого-то большого нежилого помещения – коридор был прямым и длинным, и освещался простенькими светодиодными лампами по потолку. Мы миновали пару дверей, ведущих непонятно куда, и вышли в конце коридора на лестничную клетку, с новой лестницей и стальными перилами. Первое впечатление меня не обмануло – здание было явно свежепостроенное, тут еще явно пахло ремонтом, краской и бетоном, под лестницей валялся мусор, стояли какие-то пластиковые банки из-под краски и скомканные обрывки целлофана. Мы поднялись на два этажа, и вот подъем мне дался уже тяжелее, чем поход по прямой, мои конвоиры даже несколько запыхались поддерживать меня на не очень широкой лестнице. Третий, Вальяжный, шёл сзади, и ничего больше не говорил.

На этаже, куда мы поднялись, было небольшое окно, я мельком увидел квадратный асфальтированный двор и боковое крыло белого оштукатуренного трехэтажного здания, в другом крыле которого мы и находились. Здание напоминало то ли больницу, то ли общежитие, но разглядывать мне подробнее ничего не дали, потянув дальше, в коридор. В коридоре лампочек небыло вообще – то ли не были предусмотрены, то ли их просто не успели провести. Начавшееся утро освещало коридор как могло, многообещающим светом солнца из немногочисленных окон. Мебели, предметов обстановки тоже небыло, только белые оштукатуренные стены, да такие же белые двери. В самом начале коридора меня остановили, третий обогнул нас и зашел в самую первую дверь. Через пару секунд он выглянул к нам, и коротко что-то сказал. Видимо, радушно пригласил входить, потому что меня встряхнули, заставив опять поморщиться, и ввели в небольшой кабинет, с такими же белыми стенами, большим окном напротив двери, выходящим на тот же двор, что я успел увидеть.

В кабинете у стены в углу лежал матрас с одеялом, аккуратно застеленный, у окна стоял стол и два стула, явно не из одного комплекта. Около двери стояли два железных "канцелярских" шкафа, вот пожалуй и вся обстановка. Меня посадили на один стул, на второй, в паре метров от меня, уселся очень крупный мужчина, лет сорока-сорока пяти, с большими татуированными в цвете руками, майке “в обтяжку” с коротким рукавом, и карго-штанах. Оружия у мужчины я не заметил, а что заметил, так это очень внимательный и цепкий взгляд серых глаз, испытующе смотрящих на меня. Взгляд этот никак для меня не вязался с внешностью качка, слегка подрастерявшего свою форму и набравшего лишнего веса. Мой собеседник что-то коротко сказал моим конвоирам, не поворачивая головы, после они сразу и молча вышли из кабинета, тихо закрыв за собой дверь. Товарищ напротив меня явно обладал авторитетом, и именно он и начал говорить первым:

–

Вы говорите на английском?

–

Да, говорю. Так же на немецком и русском.

–

Немецкий я знаю похуже, а русского не знаю вообще. – совершенно серьезно ответил мой собеседник. – Прежде чем вы начнете раздражать меня своими вопросами, я начну. Меня зовут Санни. Это не настоящее мое имя, разумеется, но настоящего знать вам и не нужно. Я тут, в нашем обществе, в некотором роде командир. Мы вас взяли в плен, что для нас в общем-то нехарактерно, но вас опознал один из моих бойцов, ну и вам вообще повезло выжить. И вот теперь мне предстоит решить, что же всё-таки мне с вами делать.

–

Он замолчал, явно ожидая моих вопросов, а я прикидывал, с чего именно начать мне.

–

Что случилось с Джонни? С парнем, который ехал со мной в машине?

–

Он мёртв. Он погиб сразу, при взрыве.

–

Взрыве?… – Джонни мертв. Он умер. Эта мысль меня накрыла темнотой, но не опустошила. Наверное потому, что я подсознательно был готов к такой новости, сам не знаю почему и понимал, что вскоре могу к нему присоединиться, если ничего хорошего не придумаю.

–

Да, мои ребята вас подорвали из РПГ. Очень надежная штука. Правда, это было несколько глупо – машина у вас была ничего, могла бы пригодиться. Однако, если бы все мои бойцы всегда поступали умно, то им ненужен был бы я. – Санни явно наслаждался своим спокойствием, красноречием и всемогуществом. – Вас спасла подушка безопасности и удача. В большей степени – вторая.

–

Зачем вам я? Почему меня не убили на месте?

–

Нууу… – недобро усмехнулся собеседник. Он явно ждал этого вопроса. – Есть как минимум несколько вариантов, как с вами можно поступить.

Фраза была явно заранее продумана и подготовлена, и предназначена была меня припугнуть. Наверное, именно поэтому она не особо сработала: знаю я все их способы, и если бы хотели сразу что-то сделать нехорошее, то сделали бы сразу, без прелюдии. Да и чувствовал я себя настолько мерзко, что наверное не был способен бояться по настоящему. Потому я решил переть напролом.

–

Тем не менее меня ещё не пристрелили, и в монстра не превратили. Значит, все же я вам зачем-то нужен. Хотелось бы знать, зачем.

–

Воооот! – Санни неожиданно улыбнулся широко. – Вот такой реакции я и ждал! И вы меня не разочаровали, Андрей. Я же могу вас называть Андрей?

Я лишь пожал плечами. Запретить ему, что ли?

–

Видите ли, мы конечно не претендуем на название “Центр” тут, да и ресторанов у нас нет, как у вас. Но живем мы все же неплохо, смею вас заверить. Все те, кто выжил в этой округе, либо работают с нами изначально, либо примкнули к нам позднее, либо погибли. Ну, не считая вашего Центра, разумеется – вы конечно жутко независимы.

–

Это не мой Центр. Я сбежал оттуда сегодня.

–

Даже так? – этот момент удивил Санни, он поднялся со стула и пересел на край стола. – А что случилось? Служба в конвое надоела?

–

Нет, со службой все в порядке, я с ней хорошо справлялся, ваши наверное и это тоже знают. Ну, по крайней мере те, кого я не убил на своей службе. – говорил я вслух, про себя пытаясь вычислить, кто же меня опознал, кто меня достаточно хорошо знал.

–

А вот дерзить ненадо, Андрей, не портьте о себе мнение. – мой намёк Санни не понравился. Тщеславный, так и запишем. – Мы про вас многое знаем, но видимо не все. И вот от того, что и как тщательно вы мне расскажете, и будет зависеть то, что случится дальше. Потому советую вам думать головой, когда что-то говорите. Давайте попробуем начать заново, итак…Что случилось с вами?

–

Меня пытались убить, в Центре. Не получилось в первый раз, второго я не стал дожидаться. И мы с напарником решили сменить обстановку. – В том, чтобы рассказать Санни эту правду, я не видел ничего плохого. А вот при упоминании Джонни стало очень грустно…

–

Интересно. И что же вы там натворили?

–

Со мной разговаривал один из бывших бойцов конвоя. У него была любопытная информация, о заражении, о его причинах, и о том, что происходит сейчас.

–

И где этот знающий товарищ сейчас?

–

Его как раз убили, хотели накрыть нас обоих. Мне просто повезло.

–

И вы думаете, что эти знания настолько ценны, что за них прямо убивают? – Санни усмехался, глядя на меня со стола. – да об этом в каждом ресторане вашего Центра судачат. Как ваше любимое руководство пытается создать себе армию карманных монстров, разыгрывая карту “мы сейчас всех вылечим”. Тоже мне секреты.

–

Пока это только слухи. Если кто-то разложит всю картину, станут известны факты, фамилии и конкретика – Центр может вообще развалиться.

–

Да, может. И поверьте мне развалится. Только поздновато, пожалуй. И даже не совсем по этой причине. Джинн уже выпущен из бутылки. Они понатворили дел, и я не уверен, что всё можно вернуть обратно.

–

Я видел по пути сюда двух каких-то супер-зараженных. Вот эти были настоящие монстры. Напали на нас по пути сюда. Мы еле спаслись. До сих пор не понял, что это такое, что я вообще видел.

–

Оооо, даже так. Вот вы меня уже второй раз удивили, Андрей. Не многие что-то подобное видели и могут об этом рассказать. У меня таких всего двое в отряде, и если учитывать состояние одного из них, то всего один. A таких, которые видели, но рассказать уже никогда не смогут – более десяти. У вас сегодня по-видимому насыщенный денек выдался!

–

Что вас еще интересует?

–

На данный момент – ничего. Я услышал то, что хотел услышать. – Санни внезапно потерял ко мне интерес, вытащил из кармана штанов портативную рацию, и что-то туда сказал. Дверь в кабинет тут же открылась, и в кабинет вошли двое из сопровождавшей меня троицы.

Я открыл было рот, чтобы спросить “и что теперь?” у Санни, который демонстративно повернулся ко мне спиной и смотрел в окно, но внезапно понял, что этого вопроса он и ждет. И прервал он наш разговор затем, чтобы я занервничал, и начал терзаться в сомнениях, что же теперь и как вымолить себе пощаду. Рот закрылся сам по себе. Хрен тебе, мы ещё поговорим. Хотя своего он добился, я действительно занервничал.

Меня вывели в коридор, пока я гадал, что все это означает и как теперь из этой ситуации выбраться. Разговор сегодня получился очень странным, ни о чем. О природе заражения мой собеседник знал явно больше меня, тогда почему я еще жив? Меня отвели в тот же гараж, правда сковывать руки больше не стали, и оставили с моей болью в плече и груди, размышлять о том, что будет. Остаток дня я провел, изучая щели в гараже, и к вечеру знал их все в лицо, и всем им пожелал спокойной ночи, устраиваясь на жестком полу чтобы как-то постараться поспать. Я старался не думать о Джонни. Частично мне это удавалось, потому что я понимал, что в любой момент могу к нему присоединиться. В конце концов решил не ломать голову, действовать по ситуации дальше – все равно информации о том, что тут происходит, у меня почти что и нет.

Второй разговор с Санни состоялся назавтра. Сколько я не думал о нашей первой встрече, в одном я был уверен точно: как минимум второго разговора не избежать. Что-то ему все-таки от меня нужно, только вот понять бы что, и продать это подороже. И пусть он сделал вид, что всё знает и всё видел – это не совсем так. Значит, ко второму разговору надо подготовиться, чтобы затем состоялся как минимум разговор номер три. Меня даже как-то покормили вчера вечером, принеся неожиданно гроздь винограда и несколько соленых крекеров. Боль в плече и в груди не унималась, чувствовал я себя скверно. Слабость то накатывала так, что казалось, что сейчас вырублюсь, то немного отступала. В процессе исследования своей "темницы" я внимательно изучил дверь, но в щель, сквозь которую проникал луч света, ничего увидеть не смог от слова вообще. Слегка потолкал створки – очень солидно была закреплена конструкция, почти не подавалась.

На следующий день меня провели тем же путем, в тот же кабинет. Ночь прошла ужасно, от боли я почти не спал, потому не был готов не то что к разговору, но и вообще ходить. Мои конвоиры меня практически протащили весь путь. На сей раз Санни бы не один, с ним был еще один мужчина, лицо которого показалось мне знакомым, но вспомнить его я не мог. Не он ли обо мне все знает? Мог я его встречать в Центре? Нет, не помню.

–

Андрей, это человек, который у нас вместо врача. Он вас осмотрит, а то вы умрете вдруг, ничего нам не рассказав – а это непорядок! – укоризненно покачал головой Санни, подыгрывая своей шутке.

Второй мужчина подошел ко мне, помог мне стянуть рубашку, что я и сделал, морщась от боли везде, и стал щупать мое плечо и ребра, заставляя меня вскрикивать сквозь зубы в особенно чувствительных местах. Судя по бесцеремонности, это был скорее ветеринар или даже патологоанатом, но на данный момент мне было все равно – лишь бы сделал хоть что-то. Боль и вправду меня убивала, и тут Санни бы прав – сейчас ему меня было чертовски трудно запугивать. Окончив наконец осмотр, доктор заговорил с Санни быстро, на том же языке, или диалекте, который я решительно не понимал. Санни пару раз что-то спросил, потом покивал головой в ответ докладу, и наконец отпустил доктора. После чего жестом предложил мне сесть на стул, а сам остался стоять.

–

Андрей, я хочу чтобы вы уяснили для себя что-то новое. Не в моих интересах вам это все рассказывать, но и разыгрывать из себя злодея из кино мне скучно. Мир наш, даже после такой катастрофы, не стал черно-белым. В этом мире стало сильно меньше незараженных людей, но они не делятся строго на злодеев и добрых жителей Центра. Вы просто не видите всей картины, всего, что вокруг происходит. А вокруг происходят воистину интересные вещи.

–

А вы значит видите всю картину целиком. В прицеле РПГ, надо полагать. – я был не очень вежлив, но чувствовал себя так плохо, что мне было просто все равно.

–

Андрей, я вижу, что вам очень плохо и больно. Иначе я бы предположил, что вы просто испытываете мое терпение. Кстати, наш врач сказал, что у вас сотрясение мозга, скорее всего средней тяжести, и пару ребер то ли сломаны, то ли треснуты. К тому же – воспалительный процесс, который все конечно усугубляет. Мы дадим вам антибиотики, сегодня. Советую их пить вовремя, и не пропускать. А то умрете своей смертью.

–

И опять вопрос: вам зачем? Моя жизнь зачем?

–

Вы меня невнимательно слушали, наверное. Я знаю, вы нас всех, всех кто живет не в вашем Центре, называете "бандитами". Видимо от того, что мы живем не в вашем Центре, других различий между нами и вами я не вижу. Ну пусть, если вашему руководству так удобнее контролировать свое стадо баранов. Однако, мне убивать вас никакого резона: удовольствия от убийств я не получаю, смысла в вашей смерти не вижу. Вы лично мне не мешаете.

–

Однако видимо мы с Джонни мешали тем парням, которые носят гранатомет.

–

Ровно настолько, насколько мои ребята в джипе мешали вам и вашим друзьям на БТР, по дороге когда вы забирали ученого. Вы же тоже сперва с ними поговорили, а уже потом стрелять начали, верно? Они вас между прочим убивать не собирались…

А вот этого от него я не ожидал. И потому не сразу нашелся, что ответить. Санни продолжил развивать свой успех, пока я молчал и пытался собрать кусочки пазла в голове в одну цельную картину.

–

Я мог бы сказать, что мне жаль вашего друга, но это не так. Прежде всего потому, что я уверен, что он бы на месте моих парней поступил бы точно так же. Да и вы скорее всего тоже. Я не сторонник насилия, но и не его противник. Вы выжили, и убивать вас просто так никто не собирается. У меня впрочем есть предложение для вас.

–

Tут Санни сделал паузу, и я понял, что вот то, что сейчас последует, это как раз и есть цель нашего разговора.

–

Я предлагаю вам влиться в наши ряды. Легкой жизни не обещаю, у нас не как в Центре, как я уже говорил ресторанов нет, но по крайней мере спокойное проживание, защиту и ежедневную нормальную еду гарантирую.

–

Бесплатного сыра не бывает, верно? Что с меня потребуется?

–

Совершенно верно. У нас пассажиров нет, все работают на себя и друг на друга. Как и везде, впрочем. От вас, Андрей, мне нужно будет ровно то же самое, что и нужно было Центру: ваша готовность трудиться на благо нашего общества.

–

Можно поконкретнее насчет трудиться?

–

Ну а как вы трудились в Центре? – Санни улыбнулся, но только губами. Глаза смотрели неулыбчиво. – Вот точно также, ничего особенного. Копать или строить вас не прошу – для этого у нас людей хватает

–

То есть, убивать для вас тех, кто против вас? Если называть вещи своими именами?

–

Ну, давайте попробуем называть вещи своими именами. – улыбка исчезла с лица Санни. – Мы вас оставили в живых, хотя могли бы прикончить там же, на месте. Мы не звери, и даем вам шанс выжить: а это в наше время немало само по себе. Что вы имеете сейчас? А ничего. У вас нет ни машины, ни оружия, ни убежища, ни, уж простите за искренность – даже друга. Я вам предлагаю все это, ну или почти все. Вот сейчас мы называем вещи своими именами.

–

А если я все же откажусь? – Санни явно готовил все контраргументы, и что самое обидное, он был во многом прав. Козырей у меня сейчас было чуть меньше, чем вообще ни одного.

–

Откажетесь? А какой у вас еще выбор? – Санни либо хорошо изобразил удивление, либо действительно был удивлен.

–

Выбор есть всегда. И я не идиот, я примерно представляю себе, против кого я должен буду за вас воевать. Боец я прямо скажем не лучший, так что я вам нужен скорее как источник информации о Центре, верно?

–

И да, и нет. – Санни внезапно успокоился, и вернул улыбку на лицо, присев снова на край стола. – Информации по Центру у нас больше, чем нужно. Да и вы не большая шишка в Центре, чтобы знать что-то особенное. Мне просто интересно, если хотите, открыть вам глаза на окружающую вас реальность. На тот факт, что у медали даже не две, а больше сторон.

–

Я вас слушаю, открывайте. – Ну а что мне остается? Только выиграть время и понять, все же о чем речь.

–

Начнем с того, что вы не совсем верно представляете себе, что такое Центр. Ну или уже возможно начинаете представлять, после нескольких покушений. Центр это отнюдь не цитадель спасения, и не горстка храбрецов, пытающихся спасти мир и людей. Центр по идее должен всегда впереди своего названия ставить слово "исследовательский". Я не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что еще до катастрофы правильные люди знали, что в случае чего окажутся в Портофино. Вас неужели не удивляло, как быстро и просто там все организовалось? Рестораны, служба, даже паспорта ваши… Не было мысли, что все это родилось не спонтанно и сразу?

Эти вопросы моих ответов не требовали, потому я молчал. Ответить было нечего – такие мысли у меня конечно были.

–

Говорят, что заражение спровоцировало некое излучение. Установка, которая такое излучение произвела на свет, должна была быть очень серьезной и в своем роде уникальной: излучение обошло наш земной шарик, и вроде даже не один раз. Впрочем, я не ученый, чтобы знать подробности. Однако, мне известно то, что похожая установка, только видимо намного меньшей мощности, стоит в вашем Центре.

–

И эта установка вам нужна?

–

Эта установка нужна не только нам, она нужна всем, кто понимает, что происходит. Вокруг нас вы видите, что подобное излучение делает с обычными людьми. С некоторыми счастливчиками, вроде нас в вами, не делает ничего, ну или ничего плохого. И не спрашивайте, в чем мы такие особенные – я этого не знаю точно, и скорее всего этого не знает никто. Но я знаю, что есть разные препараты, которые подготавливают человека к излучению. И тогда на выходе получаются любопытные экземпляры.

–

Вроде тех, которых мы встретили по пути сюда? – мне живо вспомнились наши мутанты.

–

Да, вроде таких. И другие, которых вы пока не имели счастья встретить.

–

И вы пытаетесь мне сказать, что Центр ответственен за то, что происходит вокруг?

–

Фактов у нас, разумеется, нет. Но я знаю одно: они, в вашем Центре, предполагали, что что-то подобное может произойти, и готовились к такому исходу. И сейчас они продолжают свои исследования полным ходом.

–

Насколько я понимаю, успешно. Вопрос: а что хотите вы? Зачем вам эта установка? Неужели этих… мутантов можно контролировать? Или вы вдруг хотите всех вылечить?

–

Центр действительно добился какого-то прогресса, и это скоро будут знать все. Случаи встреч с, как вы говорите, "мутантами" все учащаются. И тогда эта установка с ее результатами станет нужна всем.

–

А вы просто собираетесь всех опередить. Как вы себе это представляете? Напасть на Центр? Там вполне хватает бойцов, и я полагаю, что они готовятся к такого рода сюрпризам. И вообще, эта установка мобильная? Ее можно вывезти?

–

Андрей, вы задаете слишком много вопросов. Для первого дня. Вдаваетесь в детали. Следует мне понимать, что вы приняли мое предложение?

–

Есть у меня время подумать?

–

Время у нас сейчас в очень большом дефиците. И думать тут собственно не о чем. Вы либо с нами, либо… Либо сам по себе. Я пришлю за вами через час.

2.

В гараже, когда меня туда вернули, уже лежали таблетки, прямо на полу. На упаковке ручкой было написано “3 x day”. что было вполне понятно. Что это за таблетки, я понятия не имел. Но в такой ситуации не увидел никакого смысла моим недругам тратить на меня яд. Я открыл упаковку: там было пятнадцать таблеток. Значит, на пять дней.

Час – это совсем немного времени, конечно. Для того, чтобы подумать, хватит и десяти минут, но мне катастрофически недоставало информации. То, что Санни мне рассказал, звучало логично и убедительно: этот раунд он выиграл у меня вчистую. Все красиво и ясно, вещи словно бы разложились по местам, но видимо именно поэтому мне и не хотелось ему полностью верить. По крайней мере, если бы я был на его месте, я бы рассказал некую правду, которая очень похожа на полную правду, но при этом полной правдой не является. Информация про излучение, например, это скорее всего правда – где-то я уже что-то такое слышал, да и врать в этом Санни нет резона. Все выжившие люди были абсолютно уверены, что дела во всем мире обстоят точно также плохо, как и в наблюдаемой нами части Европы: корабли, застигнутые несчастьем в море и сумевшие тем не менее сохранить часть команды, искали приюта по портам, но везде видели одно и то же. С Америкой или Австралией связи не было вовсе. В день катастрофы радио еще успело сообщить, что и там тоже не все в порядке, беспорядки и хаос, и на этом все. Потому плыть через океан никто не рвался, особенно учитывая все более нарастающие проблемы с топливом.

Так, если не отвлекаться, то что я имею? Если принимать предложение Санни, то это означает войну, или диверсию против Центра, тут у меня сомнений не было, хотя Санни ничего не подтвердил. Если эта установка действительно в Центре, то она нужна Санни, или тому, кто за Санни стоит – вряд ли Санни один со своими головорезами способен всерьез угрожать защищенной базе. Если же не принимать его сторону… А вот что тогда? Он меня пристрелит? Будет держать в плену? Не знаю, Санни как персонаж был мне непонятен. Возможно, просто вышвырнет вон. Что в моем нынешнем состоянии скорее всего означало бы смерть: ведь в чем он на сто процентов прав, так это в том, что у меня ничего не осталось. Ничего кроме чести. Ха-ха.

Смогу ли я стрелять в тех, с кем последнее время воевал рядом? Возможно и смогу, но вот делать это только потому, что так хочет мой новый "командир"… Да, Центр не идеальный, и вполне вероятно, что он является прикрытием для ученых. Эдакий "живой щит". Но люди в нем живут и работают не виртуальные, а вполне настоящие. И жизнь там была налажена правильная, не важно кто и что изначально планировал. В Центре я чувствовал себя на своем месте. А вдвоем с Аней было бы… Впрочем, об этом ненужно, все равно уже не будет. И Джонни не будет. И это ужасно: на меня внезапно волной накатила даже не грусть, а какая-то рвущая сердце на части тоска, до слез. Я с трудом заставил себя вернуться к конструктивным мыслям.

Если я правильно сложил картинку происходящего, то получилось примерно так: кто-то вполне серьезно изучал воздействие на людей какого-то излучения. Возможно, даже не только в одном месте.

А что, смысл такого вот управляемого оружия я себе очень даже представляю. В какой-то момент, прям как в кино, процесс выходит из под контроля, и излучение вырывается наружу, заботливо прокатываясь по всему земному шару, автоматически выявляя тех, кто по какой-то причине этому излучению не поддается. Правильные организации быстро смекнули, в чем дело, и отправились во внеплановый отпуск на море в Портофино, где был заранее подготовлен какой-никакой плацдарм. Правда, они же начали спасать и организовывать выживших, и вот тут мне не верится в историю Санни: если бы речь шла только о шкурном интересе, то развивать базу, копить столько людей, а тем более организовывать новые базы не было бы никакого смысла – проще закрепиться намертво в Портофино и защищать только себя. Такое множество гражданских, как в Центре сейчас, неминуемо ведет к увеличению забот и проблем, что никак не увязывается с образом циничных ученых. Но дело даже не в этом. Какие бы цели не были бы у сегодняшнего Центра, правила его жизни мне были близки и понятны. Такой уклад соответствовал картинке моих собственных ценностей. А вот то, что предлагает мне Санни – нет. И я с удивлением для себя понял, что мое решение уже принято, что я не соглашусь на его план. Осталось только убедить Санни, что отпустить меня в окружающий нас мир умирать намного забавнее, чем сразу пристрелить. А там уже посмотрим, что к чему. Я умудрился не умереть до этого момента, можно попытаться не умирать и дальше.

За мной пришли не через час, а попозже, сильно попозже. Впрочем, я был готов, даже голова болела меньше. Кстати, данные мне таблетки я сохраню, а они, возможно, сохранят меня. Одну из них я уже выпил, пока думал о своей ситуации. Точнее не выпил, а съел: воды у меня в гараже не было.

В этот раз меня повели по другому коридору, и вывели на улицу, в тот самый двор, который был виден из окна Санни. Сам он стоял в середине маленькой бывшей автостоянки, и беседовал с тремя своими бойцами, которые все равно остались для меня бандитами. Возможно, среди них были убийцы Джонни, кто знает. Когда я вышел, разговор не прервался, Санни стоял боком ко мне, и продолжал что-то объяснять бегло по-итальянски, или на диалекте, я все равно ничего не понимал. Остальные слушали, изредка вставляя короткие реплики. Я прислушался, но смысл разговора уловить не смог. Наконец, предводитель повернулся ко мне:

–

Аааа, а вот и наш новый боец, я надеюсь. Вы подумали, Андрей? – Санни был сама любезность. Ну да ничего, подпортим тебе настроение.

–

Я подумал, и решил отказаться от вашего предложения.

–

А вы хорошо подумали, Андрей? Или воспаление добралось до ваших мозгов? – улыбка на лице осталась, а вот глаза Санни стали не просто злыми, а какими-то бешеными. Похоже, он и вправду не ожидал отказа. Тем интереснее, хотя мне на секунду показалось, что он меня пристрелит прямо тут и сейчас.

–

Я хорошо подумал. И отдаю себе отчет в последствиях. И все же вот так.

–

Андрей, вы вообще на что рассчитываете? – начал распаляться Санни. – Что я вас буду уговаривать? Или что мы вас будем держать в том уютном гараже и кормить? Или на что вообще? Или это какая-то глупая игра?

–

Я ни на что не рассчитываю. Просто я не буду воевать на вашей стороне.

–

Андрей, вы либо совершенно тупой, либо бессмертный. Я, честно говоря, был о вас лучшего мнения. Вы понимаете, что пути назад уже не будет?

–

Разумеется. Его никогда нет, пути назад. Есть только вперед. Я не знаю, зачем я вам нужен, судя по моему самочувствию, я и так недолго протяну. Я в одном согласен – у меня ничего не осталось. Значит, и держаться мне не за что. – примерно что-то в этом роде я и хотел сказать. Надеюсь, что я выглядел убедительным. На самом деле, мне никогда еще так не хотелось жить, как сейчас.

Санни странно на меня посмотрел, как будто нечто обдумывая, потом что-то сказал моему конвоиру, чуть повернув голову, но глядя все время мне в глаза. Конвоир куда-то отошел, я не стал оборачиваться, только подумал, что если вот сейчас раздастся выстрел в меня, то все получилось достаточно глупо. Чуть не зажмурился, но тут снова заговорил Санни:

–

Я все равно не понимаю, зачем вам умирать вот так. Ну да ладно, у меня есть дела поважнее. Прощайте, Андрей. Я вас убивать не буду, мы тут не убийцы, что бы вы о нас не думали, но за пределами нашего поселения достаточно желающих проделать эту процедуру. Надеюсь, мне не стоит вам объяснять, что если кто-то из моих солдат вас увидит еще раз, то будет просто сразу стрелять, невзирая на обстоятельства? И все же, у меня есть для вас подарок. – сзади послышались шаги конвоира. – Чтобы вы не ушли с пустыми руками.

Конвоир сунул мне что-то в руки. Я взглянул: это была библия, вроде тех, которые кладут во все номера в гостиницах.

–

Может, бог вас спасет. Потому что больше некому.

–

Спасибо. Я не верю в бога, но подарок принимаю.

Санни аж передернуло, но он ничего не сказал, просто развернулся спиной ко мне. Мой конвоир толкнул меня в бок, и погнал к выходу со двора, к железным двустворчатым воротам в железном же заборе. Меня вытолкнули за забор, и створки за мной закрылись с металлическим щелчком хорошо смазанного замка.

Удивительно, но мыслей в голове было немного. Я чувствовал себя растерявшимся и потерявшимся. С одной стороны – вот она, свобода. С другой – а что теперь с ней делать? Собрать себя в кучку мне не удавалось, виной ли тому боль, усталость или легкое ощущение безнадежности. Оставалось только одно: просто идти вперед, подальше от этого места, чтобы не давать повода Санни порадоваться моей нерешительности, и к тому же не дать причину его бойцам стрельнуть мне в спину, ну просто смеха ради. Я прошагал по хрустящему гравию пару сотен метров, дорога повернула вправо, и лес внезапно закончился, оказавшись и не лесом вовсе, а подлеском. Впереди меня тянулись поросшие редкой растительностью холмы, невысокие, но все же здорово ограничивающие видимость. Дорожка почти сразу уперлась в дорогу получше, с характерным для Италии старым растрескавшимся от погоды и времени асфальтом. Когда мы колесили по таким дорожкам с Аней, я любил шутить, что асфальт на такие дороги кладут скорее всего уже в таком, заранее потрескавшемся, аутентичном, виде.

Дойдя до перекрестка, я остановился и оглядел окрестности. Везде было тихо и спокойно, но я живо представил, что являю собой сейчас абсолютно беспомощную жертву для любых бандитов или зараженных. Значит, надо куда-то убраться с открытой местности, и обзавестись ну хотя бы каким-то средством самообороны. А куда убраться? Налево дорога и холмы, направо то же самое. Где я вообще? Так, думать буду на ходу, а пока – прости положимся на удачу и внутренний голос. А он кстати молчит. Наверное это уже неплохо, если его вообще контузией не отбило напрочь.

Повернул налево, пересек дорогу и пошел в левую сторону наискосок, стараясь поскорее преодолеть лысый склон холма, покрытый жесткой жухлой травой, и добраться до группки деревьев чуть впереди и выше. Направление я выбрал просто наугад. Просто потому, что я вообще не знаю, куда идти, а идти надо. Переходя склон постоянно оглядывался, опасаясь кого-то увидеть. Но увидел неожиданно лишь знак у перекрестка, перед поворотом на базу Санни: Pico Maccario. Знак мне ни о чем не сказал, но я его постарался запомнить. Стараясь не бежать, иду в небольшую горку к деревьям, потея от жары и от слабости. До деревьев добираюсь успешно, забираюсь чуть поглубже, стараясь не сильно обдирать кожу об колючие кусты, и останавливаюсь, прислушиваясь и оглядываясь, стараясь успокоить дыхание. Вроде тихо и спокойно, насколько могу видеть. Так, теперь сзади меня небольшой с виду, но густой подлесок, впереди и чуть ниже дорога, и дорожка к базе Санни. Вокруг тишина и покой, нарушаемые только насекомыми и моим пока еще шумным дыханием. Так, теперь успокоиться и подумать, но недолго – отсюда я хочу убраться поскорее и подальше. Я уверен на 100%, что дружки Санни увидев меня не будут гадать, как им поступить, у них явно на все одна инструкция к действию.

Так, куда идти? А хрен его знает, у нас досрочный ответ. И другого ответа нету. А раз все равно, то выбираем просто: нужно место, с которого можно оглядеться. То есть, холм повыше. Для начала заберемся по подлеску вверх, насколько это возможно, а оттуда уже осмотримся. Жара наваливается, близится полдень, и в воздухе начинает повисать характерная для этих мест дымка, или марево. Оглядываюсь за спину, в подлесок; мда, идти будет непросто, кусты по колено среди причудливо извитых деревьев вряд ли облегчат мне путь. Но зато практически наверняка тут никого нет, главное не выскочить внезапно из подлеска кому-нибудь на голову. Так, с направлением движения разобрались. Теперь вопрос номер два: чем себя защитить? Отмахиваться от врагов библией противоречит не только религии, но и логике. Опыт компьютерных игр подсказывал, что нужно просто собрать пару веток и камней, и вот у меня уже каменный топор. Только вот как этот опыт применить в реальности? Начну с начала, воспользуюсь опытом обезьян: надо найти крепкую палку. Задача по формулировке элементарная, оказалась далеко не так проста. Крепких удобных палок нигде вокруг не валялось. Местные деревья вообще прямотой не отличаются, даже ветки подходящей не вижу. Побрел медленно по бурелому вверх, высоко поднимая колени и избегая особо сурово выглядящих кустов и самых густых паутин. По ощущениям скорость передвижения составляла примерно метр в минуту. Метров через двадцать остановился, беспомощно оглядываясь. Так я далеко не зайду, прямо тут в чаще и помру. Какие уж тут палки.

Задавив в себе наметившуюся панику, и переведя дух, пошел вперед: впереди нарисовался край оврага, возвышающийся стеной передо мной метра на полтора. Добрел до края, и вот тут как раз было несколько упавших сверху деревьев, на одно из которых я с удовольствием присел. Так, а вот около приютившего мою тушку ствола лежит как раз отломанный сук, с сухими ветками на нем. Чуть толще, чем я думал, но все равно что-то. Наклонился не вставая, с усилием выдернул его из кустарника, и принялся сдирать с него маленькие ветки. Через пару минут получил ободранную кожу на ладони и какой-никакой сук. Нормально, можно одной рукой держать, чуть длиннее метра, тяжелый. Встал на ноги, махнул перед собой пару раз своей палицей – увесисто получится, если попасть. Так, пока прамо классно, теперь испытания на соседних деревьях. Нашел ствол в паре метрах от себя, нетолстый, перехватил свое оружие поудобнее, и хорошенько взмахнул от плеча. После удара у меня остались две вещи: сломанная палица и горькое разочарование. Выбросил обе сразу. Надо искать что-то попрочнее. Однако, насколько я видел вокруг, везде валялась либо такая же трухля, либо ничего подходящего по размеру.

Ладно, полезем наверх, благо весь склон оврага был, по сути, каменным, и забраться по нему не составило труда. Когда уже залез, из-под пояса вывалилась заткнутая туда библия, и полетела вниз. Сперва решил не лезть за ней, но подумав спустился: кто знает, а вдруг бумага пригодится, для разных целей. Наверху стало сразу попросторнее – деревья стояли чуть пореже, кустарник практически исчез. Слой почвы тут был совсем тонкий, везде проглядывали серые камни. Практически сразу передо мной стояло какое-то прямое деревцо, отчего-то без коры, почти белое. Я повис на одном суку – нереально, даже мой немаленький вес не смог его сломать. С другой стороны был сук потоньше, всего сантиметра два-три в диаметре, повис на нем, прогнув его сразу вниз. Поджал ноги, подергался, и сук нехотя и не сразу отломился: пришлось его еще и крутить во все стороны, выкручивая его цепкие волокна от ствола.

Так, по середине надо ломать, а то почти двухметровое копье получается. Старым детским методом положил сук наискосок, и нажал ногой вниз – дерево треснуло и надломилось посередине, прогнувшись: сук был не сухой, ломаться сразу отказывался. Еще пару минут вращения в разные стороны, и вот у меня в руках метровая палка с "лохматым" от волокон концом. Палка легкая, это минус, но очень прочная, тут даже тестировать ненужно, сам замучался ломать. А раз легкая, то надо ее просто утяжелить. Привязать к ней камень, причем даже не нужно большой: я все же не молот собираюсь сделать. Камень нашелся достаточно быстро: этого добра было тут в избытке. Такой небольшой кусок доломита, меньше моей ладони. На мой взгляд, будет достаточно, только вот как его привязать к палке? Мысль о шнурках со своих ботинок я сразу отмел: обувь мне тут будет очень нужна, и именно в полноценном виде, хотя теоретически один шнурок можно было бы располовинить. Рвать на себе майку тоже не хотелось. Пришлось снова присесть, расшнуроваться, и снять левый носок. Подумал, не снять ли оба для сохранения баланса, но решил пока оставить его на ноге. Камень запихнул в носок, постарался поместить покрепче в "разлохмаченном" конце палки, горловину носка разорвал с помощью камня помельче и поострее, и обвязал ей утяжеление, стараясь натянуть ткань как можно сильнее, чтобы груз не сразу слетел. Получилось неплохо, слегка эластичная ткань подошла как нельзя лучше для этого. Помахал теперь уже этим "оружием", и остался очень доволен: палка была не тяжелая, удобная для хвата, с увесистым наконечником. Конечно, после пары хороших попаданий мой груз слетит нафиг, но пару ударов должен сделать и выдержать. Даже с таким несерьезным оружием почувствовал себя лучше – против людей она мне не сильно поможет, тут я реалист, а вот против зараженных вполне может пригодиться.

Возня с импровизированным оружием заняла немало времени, и я неожиданно понял, что очень хочу пить. Мысль эта пришла с некоторым страхом, потому что ни речки, ни вообще ничего похожего я вокруг не заметил. Однако, мне надо на вершину холма – сейчас идти попроще, приходится даже смотреть, где подлесок погуще, потому что мелькать на открытой местности неохота категорически. Одежда у меня вполне себе серо-коричневая, неброская, но любое движение на фоне неподвижного пейзажа привлекает внимание так и так.