И жизнь, и смерть

- Засуха идет, Юрий Петрович, - сказала она, садясь на ступеньки. Лавров сообщает - на юге плохо...

Шавров стоял в двух шагах от девушки, положив руки на лучемет, и смотрел вверх. Там среди обрывков туч светилась слабая звездочка, которой еще недавно не знало небо Альфы. Это сверкал под лучами звезды Барнарда гигантский металлический корпус "Ариэля", неподвижно висящего на высоте почти сорока тысяч километров над экватором планеты.

Невдалеке послышался треск кустарника. Ева взглянула туда и даже не увидела, а скорее угадала, как на них надвигается что-то черное. Девушка испуганно вскочила и отступила ближе к дверям, под защиту лучемета. Шавров включил фонарь, и в его луче они увидели зеленый шар, который неторопливо катился мимо крыльца. Вскоре показался еще один, и еще, и еще... Таинственные обитатели Альфы катились во мраке мимо одинокого жилища людей, спасаясь от настигающей их засухи.

Глава 12. И жизнь, и смерть. Последняя загадка

На пятые сутки Ахмед впервые открыл глаза. Некоторое время он неподвижно лежал, глядя на белый квадрат потолка и радуясь свету и теплу. Он был жив, он был здоров или почти здоров - Ахмед почему-то сразу понял, что это так. Он не знал, сколько времени провел в, беспамятстве, и не хотел задумываться над этим. Ему было легко и радостно, и лишь где-то в глубине памяти прятались обрывки воспоминаний о боли, страхе, отчаянии.

Комната была залита солнечными лучами. За окном поземному голубело полуденное небо, где-то за стеной тихо мурлыкал голос певца. Ахмед повернул голову. Рядом с ним сидела Ева Стаднюк и с улыбкой смотрела на него.

- Здравствуй, дорогой товарищ Ева, - попытался сказать Ахмед, но голос еще не слушался его, и он пробормотал что-то невнятное. Но девушка поняла его и с улыбкой прикоснулась пальцем к его губам.

- Больной, вам нельзя разговаривать! - сказала она басом и рассмеялась - уже обычным голосом. - Здравствуй, Ахмед! Поздравляю тебя с выздоровлением. Только пока не говори ничего...

Легким движением она поправила одеяло, потом взъерошила волосы Ахмеда.

- Денек тебе придется полежать. А завтра я тебя выпущу на прогулку если будешь слушаться доктора и есть манную кашку... - Она снова рассмеялась. - Пойду обрадую Бартона и позову Машеньку - она собирает для тебя букет.

Ахмед посмотрел на девушку с улыбкой. Как хорошо сознавать, что ты жив, что за окном горячее солнце и под этим солнцем Машенька рвет для тебя цветы. Он чувствовал, что его тело пробуждается от долгого сна, что он молод, силен, ловок. Правда, горло было не совсем в порядке, но горло ерунда! Он подмигнул Еве, обещая вести себя примерно, но, когда она вышла, сразу откинул одеяло и сел. В голове немного зашумело, но легкое головокружение быстро прошло, и он попытался встать на ноги. Первые шаги дались ему с трудом, однако он благополучно добрался до окна, шлепая босыми ногами по теплому пластику. За окном было жаркое лето Альфы, тянулись к солнцу трехлучевые фиолетовые цветы, а невдалеке шла между кустами Машенька с охапкой полевых цветов и, видимо, что-то пела. Ахмед постучал по стеклу, но девушка не услышала. Сбоку что-то зашевелилось, Ахмед глянул туда и оцепенел. Из-за кустов выкатился большой зеленый шар и вдруг раскрылся и исчез, словно его и не было, мгновенно слившись с травой.

И тут Ахмед вспомнил все. Он закричал и заколотил кулаками по стеклу, но стекло, выдержавшее удар черного урагана, даже не вздрогнуло. Тогда он на подгибающихся ногах кинулся к двери. Коридор был пуст, и никто не отозвался на его сиплый, еле слышный крик, только где-то звучала тихая мелодия и нежно мурлыкал баритон. Стойка с лучеметами была вся заполнена, но Ахмеду некогда было думать, что это значит. Он схватил оружие и выскочил на крыльцо. В лицо ему пахнуло полуденным жаром, от яркого света он на мгновение ослеп. Но где-то рядом шла с букетом Машенька, не зная о страшной ловушке, и он кинулся ей навстречу, чувствуя, что с каждым мгновением силы возвращаются к нему. Место, где затаился шар, он запомнил лишь приблизительно - местность выглядела несколько иначе, чем из окна, и за углом дома он остановился в растерянности. Под каждым кустом ему мерещилась опасность, и, видимо, это так и было, потому что еще один шар катился в какой-то сотне шагов, а сбоку из-за дома показался новый, а Машенька все пела, не замечая скрытого кустами Ахмеда. Под кустами была густая трава, тени облаков неслышно шевелились в ней, и ждать было уже нельзя, потому что каждая секунда грозила девушке смертью. Ахмед поднял лучемет и выстрелил. Пламя атомной молнии словно пригасило солнце, от горящих кустов поднялся черный дым. Ахмед не понял, поразил он шар или нет, но успел заметить, как отшатнулась Машенька, рассыпая цветы. Вдруг чуть в стороне от дымного следа, проложенного лучом, с треском свернулся шар и покатился прочь. Ахмед тут же поймал его в прицел, но мгновением раньше, чем он выстрелил, ствол лучемета дернулся вверх от удара, и атомная молния ушла в небо. Какой-то незнакомый человек вырывал у Ахмеда лучемет. Ахмед попытался удержать оружие, но вдруг узнал незнакомца и от удивления разжал пальцы. Это был Кулешов, только странно изменившийся. Его голову, всегда напоминавшую бильярдный шар1, теперь украшала густая шевелюра, и от этого сразу стало видно, что он гораздо моложе, чем казался прежде. Машенька уже бежала к ним, бледная от испуга, и Кулешов что-то говорил о шарах, обняв Ахмеда за плечи, Машенька с плачем кинулась к нему на грудь, и бежала встревоженная Ева, и все успокаивали Ахмеда, перебивая друг друга, и никто не обращал внимания на катящиеся мимо шары, словно это действительно обычные перекати-поле. Ахмед вдруг почувствовал, что ног у него словно не стало, и повис на руках друзей, едва успевших подхватить его. Очевидно, мгновенный прилив энергии уже прошел, и Ахмед стал тем, кем ему надлежало быть, обессиленным человеком, который только начал оправляться от тяжелой болезни. Он все порывался что-то рассказать, о чем-то предупредить, но мысли уже спутались, потому что Ева успела незаметно приложить к его руке что-то похожее на авторучку, и теперь снотворное циркулировало в его артериях, обволакивая мозг. Последнее, что успел он заметить, он принял за повторившийся бред, и сам закрыл глаза. Но это вовсе не было бредом, потому что на крыльцо в сопровождении Бартона действительно вышел один из тех, кого Ахмед видел в ту ночь на болоте...

Позднее, когда Ахмед окреп окончательно, ему рассказали все. С волнением он слушал о событиях той ночи, когда Бартон шел среди непроглядной тьмы по болоту в поисках жителей Альфы, а друзья наблюдали за ним с дисколета через инфракрасные приборы, указывая, куда идти. За огромным шаром, который упорно не желал раскрываться, уже сутки следили с большой высоты через мощные телеобъективы, и Бартон знал, где его искать. На видеопленке, которую в течение всего дня дисколеты доставляли ему регулярно через каждый час, видны были и шар, и сопровождающие его туземцы, гнавшие шар в определенном направлении, покалывая копьями. Бартон видел, как они заботливо расчищали ему дорогу, помогали преодолевать рытвины. Заметил он также, что туземцы совершенно не опасаются шаров, которых собралось на болоте великое множество. Он был почти уверен, что один из туземцев пробежал даже второпях по развернувшемуся шару, и это навело Бартона на новые мысли, которыми он ни с кем делиться пока не стал - уж очень фантастическими они показались даже ему. Однако два как будто взаимно исключающих друг друга факта - что туземцы убивают шары и что они же их тщательно оберегают, перестали ему казаться взаимно исключающими. Ближе к вечеру, когда у него созрел план контакта, он отправил Базиля Фара к Дон Кихоту. Вскоре тот вернулся и привез то, что просил Бартон, - великолепный клинок дамасской стали, способный рубить железо. Наступила ночь, помехи в связи, вносимые звездой Барнарда, прекратились. Бартон надел ночные очки, вооружился клинком Дон Кихота и пошел. На его поясе были прицеплены преобразователи ультразвука и инфразвука, к воротнику куртки приколоты микрофоны от рации и лежащего в кармане магнитофона. Тщательно отлаженная линия связи Бартон - дисколет - "болотный филиал" - "Ариэль" работала безукоризненно, программисты уже не раз опробовали свой автомат, заставив его найти алгоритм решения известной задачи об осле Буридана и перевести "Гайавату" на язык народа майя. Шерман зарядил все магнитофоны и видеокамеры, на "Ариэле" был проверен и изготовлен к работе большой мозг корабля удивительное устройство, хранящее в своей памяти все достижения человеческого гения за десятки веков и способное не только решать самые невероятные задачи, но и ставить их.

Сердце Ахмеда колотилось от волнения, он слушал рассказ, как удивительную сказку, стараясь представить себе, как Бартон догоняет медленно катящийся шар, проходит мимо нацеленных на него копий, поворачивается к ним спиной и начинает хладнокровно рубить кусты, мешающие движению шара, как потом, какое-то время спустя, передает клинок одному из аборигенов, и тот вначале неумело, но с каждой минутой приспосабливаясь, расчищает дорогу шару - ас дисколета все это снимается на пленку, и микрофоны ловят каждый звук, чтобы передать его на "Ариэль", где за долю секунды электронный мозг корабля перебирает миллионы вариантов, предлагает сам себе сотни тысяч решений, нащупывая ключ к языку неземлян. Он словно видел все это - медленный, величавый шар, охраняемый со всех сторон, и люди двух миров, бок о бок прокладывающие ему дорогу - ему, несущему в себе будущего жителя Альфы, ему, принявшему в свое лоно того, кто уже прожил свой цикл и своей смертью положил начало жизни другого существа...

Ахмеду рассказали, как Бартону пришла в голову удивительная догадка о том, что за скелет обнаружен при просвечивании шара. Все были убеждены, что не желающий развертываться шар занят пищеварением. А Бартон заметил, что сопровождавшие шар туземцы очень уж заботятся о нем. Он прекрасно помнил снятую Лавровым сцену ночной охоты и все ломал голову, почему поведение туземцев так непохоже на прежнее. Стройные ночные охотники были прямо нежны с угнанным шаром. Так нежны, как может быть нежна мать со своим потомством. Чем дольше он наблюдал за загадочным шаром, тем сильнее верил в невероятную догадку, оказавшуюся единственно верной. Шар не раскрывался потому, что в нем созревала новая жизнь и этой жизни еще не настала пора появиться на свет - Ахмед не мог не верить своим друзьям, но его ум не хотел смириться с крушением привычных представлений. Он спорил, доказывал, опровергал, задавал каверзные вопросы. Его друзья многого еще не знали, но уже известное было достаточно убедительным.

Ахмеду рассказали, как шары охотятся на мелких животных, как питаются шарами сами аборигены, предпочитая их всякой другой пище из-за удивительных свойств тканей и лимфы шаров, как они лечат самые тяжелые раны, обертывая пострадавшего кусками убитого шара, как вливают силы в тех, кого природа позвала окончить свой жизненный цикл. Кулешов с гордостью продемонстрировал ему свою кудрявую голову и сказал, что теперь можно вырастить даже ногу или руку, как это, очевидно, сделал Дон Кихот.

Про Дон Кихота на базе вспоминали часто. Ультразвуковые Хранители действовали безотказно, заставляя свертываться шары, но уже стало известно, что они не нужны, потому что ни для людей, ни для аборигенов шары не представляют опасности. По ним можно было спокойно ходить - они словно знали, что человек для них священен. Может быть, играла свою роль биологическая близость Хомо Сапиенса и "Хомо Ахмедуса" - такое название предложил насмешник Кулешов. И только во время странной "брачной церемонии", в тонкостях которой биологи еще не сумели разобраться, шары свертывались не только на добычу... Очевидно, старик все это знал - и все же не расставался с лучеметом и шпагой. Несколько раз его замечали с воздуха. Сам он после скандала, устроенного влюбленной Машенькой, на базе не появлялся.

Бартон решил навестить старика, чтобы возвратить взятое у него оружие. Не очень охотно тот пригласил гостя в дом, и Бартон получил наконец возможность познакомиться с жилищем странного отшельника. Это был удивительный дом. Шпаги, рапиры, мачете, алебарды висели на стенах вперемежку с охотничьими трофеями - головой тигра, челюстью акулы, оленьими рогами. Одну стену целиком занимали книги - Бартон сразу узнал многие из справочников, которыми пользовался сам. На столе, на полках стояли реторты, колбы, робот-анализатор, известные и неизвестные Бартону приборы. Везде царил легкий беспорядок, словно ничья заботливая рука Давно не касалась вещей. Лишь приборы и колбы были расставлены так, словно ими пользовались ежедневно.

Старик пригласил Бартона сесть и сам опустился в кресло. Бартон с любопытством глядел на хозяина - на свежую кожу его лица, секрет которой он уже знал, на кисть правой руки.

Старик молча ждал, не изъявляя желания вступать в разговор. Бартон вернул ему клинок, поблагодарил, сообщил, что Ахмед уже совсем здоров, и коротко рассказал обо всем, что успели узнать ученые о шарах. Он видел, как мрачнеет лицо старика. Ему понемногу становился ясен этот одинокий несчастный старик, Бог знает какими судьбами попавший на Альфу.

Бартону было жалко старика. Конечно, тот сделал великое открытие настолько великое, что оно должно было произвести переворот в медицине. Но старик жил на Альфе давно и, судя по всему, не собирался расставаться с этой планетой. Бартон догадывался, что старик не закончил своих исследований, но они могли длиться еще долгие годы, и не было гарантии, что старый ученый соберется когда-нибудь сделать свое открытие достоянием человечества. То, что участники второй комплексной экспедиции проникли в его тайну, ровно ничего не значило. Произошло это случайно - выбери они другой район для высадки, и они ничего бы не узнали о чудесных свойствах зеленых шаров. Только Дон Кихот, и никто другой, имел право принести людям Земли удивительный эликсир жизни - это было его открытие. Но захочет ли он отдать его людям? Этого Бартон не знал. Все, что он мог сейчас сделать, это рассказать старику о том, что им удалось узнать, чтобы предостеречь его от напрасной работы в том направлении, где ученые второй комплексной экспедиции ушли дальше старика.

Бартон еще раз поблагодарил хозяина за спасение Ахмеда и на прощание предложил ему ультразвуковой Хранитель. К удивлению гостя, старик взял прибор.

- А вам, Бартон, он пока не нужен... - вдруг сказал он. Это были его первые слова, если не считать фразы "прошу садиться".

- Почему? - быстро спросил Бартон. Он и сам знал, что Хранители ни к чему, но приказал людям не расставаться с ними, потому что загадка исчезновения Бестужева еще не была решена.

- Вы, Бартон, молоды, - грустно сказал старик. - А здесь уходят только те, кто готов к этому... Как я, например. Вас шары не примут. Вы все еще молоды для них...

И тут Бартон понял.

Глава 13, в которой окончательно выясняется, что Агасфер вовсе не

Агасфер

НАЧАЛЬНИКУ

ВТОРОЙ КОМПЛЕКСНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

"АЛЬФА БАРНАРДА" БАРТОНУ

на запрос по ВП-связи № 12-А87.

По вашей просьбе сообщаем сведения об интересующем вас лице. Как мы предполагаем, поселившийся на Альфе Барнарда человек - это Джон Уильяме Ридж, 84 лет, звездный пилот I класса (с правом одиночных полетов), магистр медицины, доктор биологии.

Джон Уильяме Ридж родился в Кейптауне в семье известных мультимиллиардеров Риджей, в конце прошлого века бывших некоронованными властителями африканского урана, алмазов и нефти. После окончания колледжа Ридж поступил в Государственную школу медиков, из которой вышел с дипломом магистра медицины. Это событие совпало по времени с первыми звездными экспедициями, и молодой врач, как и многие его сверстники, увлекся перспективой исследования иных миров. Он поступил в космическую школу Мичигана, которую блестяще закончил, получив (единственный из всего выпуска) диплом планетолетчика II класса.

В течение нескольких лет Ридж летал на международных линиях ООН Марс-Венера-Плутон, показав себя грамотным, дисциплинированным и решительным пилотом. Ему был присвоен I класс, что открыло Риджу дорогу в Звездную школу ООН. Одновременно он вел научную работу на кафедре биологии Московского государственного университета. Вскоре он защитил диссертацию "Регенерация костной ткани у высших позвоночных". Мнения специалистов об этой работе резко разошлись. Некоторые утверждали, что теория Риджа о едином механизме регенерации необоснованна, авантюрна и просто вздорна. Его обвиняли в спекуляции на интересе научной общественности к недавно открытым внеземным формам жизни и других смертных грехах. Однако большинство ученых увидело в работе Риджа перспективные идеи. Риджу была присвоена степень кандидата биологических наук.

Дальнейшую научную работу Ридж проводил в лондонском Королевском центре, где через несколько лет защитил докторскую диссертацию. Одновременно, он проходил обучение в Звездной школе ООН. По окончании курса ему было присвоено звание звездного пилота III класса Вскоре он принял участие в нескольких звездных экспедициях и получил II класс.

В перерывах между полетами, а также во время рейсов Ридж продолжал свои эксперименты в области регенерации тканей. Он проявляет усиленный интерес к биохимии внеземных форм жизни, очевидно, надеясь найти в ней новое решение проблемы. Его крупной научной работой того периода была монография "К вопросу о возбуждении механизма регенерации органов и тканей у высших позвоночных". Книга эта наделала много шума Основные ее положения подверглись резкой критике со стороны ряда крупнейших биологов и биохимиков. Тогда произошло неожиданное. Ридж уволился из Мичиганского университета, где руководил кафедрой биологии, и оповестил Звездный центр ООН, что больше не имеет возможности предлагать свои услуги в качестве пилота какой бы то ни было государственной или международной организации. После этого Ридж создает собственную лабораторию, скорее даже небольшой исследовательский центр, куда приглашает на работу нескольких крупных ученых.

Чтобы мотивы поступков Риджа были более понятны, следует сделать небольшое отступление и возвратиться к его юношеским годам.

Детство и юность Риджа совпали с тем периодом, когда в ряде государств начала осуществляться национализация наиболее крупных частных владений. Как известно, в этот период процессы общественного развития особенно, сильно отразились на настроениях студенческой молодежи этих стран. Те годы ознаменовались студенческими волнениями, призывами к отказу от всякой государственной власти. Ридж был активным участником этих выступлений. Он выступал за полную отмену всякой собственности, за ликвидацию революционным путем всех форм государственной власти и государственного аппарата, пытался создавать самоуправляемые, а по существу, анархические студенческие коммуны. Одновременно он проповедовал идеи добра, человеколюбия, всеобщего равенства. Его политическая позиция в эти годы была очень нечеткой, его философские взгляды - весьма путаными. Одно время Ридж стал видным лидером молодежи и, судя по всему, всерьез думал о политической карьере. Однако очень скоро его последователи охладели к нему. Падение авторитета Риджа как идейного вождя ускорилось тем обстоятельством, что он, резко выступая против частного капитала и всех видов собственности, не порвал связи со своей семьей, сохранившей и после национализации огромные богатства. Как раз в это время умер его дед, завещав юноше весь свой капитал. Многие ожидали, что Ридж откажется от наследства или пожертвует его какой-нибудь организация. Однако этого не случилось. Ридж аккуратно выполнил все формальности, необходимые для введения в наследство, и стал владельцем огромного состояния. Справедливости ради следует отметить, что на протяжении долгих лет Ридж не прикасался в этим деньгам, а средства, и довольно значительные, которыми он располагал, были заработаны им самостоятельно. Однако подавляющее большинство сторонников порвало с ним. Вскоре разочарованный Ридж, получив диплом, покинул свою родину.

Бурный период создания Всемирного Союза Коммунистических республик почти не затронул Риджа. На протяжения десятилетия он вел исследования в своей лаборатории, однако никаких публикаций о результатах работы не делал. Несколько раз его приглашали принять участие в космических экспедициях, но Ридж каждый раз отказывался.

Женился Ридж еще в студенческие годы. У него было двое детей - дочь Анна и сын Леопольд, по образованию астрофизик. Первая же экспедиция, в которой Леопольд Ридж принял участие, потерпела катастрофу в системе ЕК. Лисички. Узнав об этом, Ридж настоял на включении его в состав спасательной экспедиции. Спасательные работы увенчались успехом во многом благодаря бесстрашию, хладнокровию и огромному опыту Риджа. В немыслимо тяжелых условиях он блестяще посадил корабль на планету, деятельно участвовал в поисках и спасении людей, а затем произвел неповторимый по трудности взлет, во время которого у экипажа, по выражению одного из участников, буквально дыбом вставали волосы от ужаса. После этого полета Риджу было присвоено звание звездного пилота I класса. Но ничто не радовало Риджа. Его сын вернулся на Землю в очень тяжелом состоянии. Для спасения его жизни пришлось еще в полете ампутировать ему ноги. А на Земле Риджа ожидал новый удар - в автомобильной катастрофе погибла его дочь.

До сих пор Риджа можно было считать баловнем судьбы. Красивый, разносторонне одаренный человек, в молодости любимец женщин, талантливый ученый, он почти ни в чем не знал неудач. Первый в колледже, первый в школе космонавтов, первый в многочисленных спортивных состязаниях (чемпион Мельбурна в гонках яхт, трехкратный чемпион Универсиад по фехтованию), блестящий исследователь, каждая работа которого вызывала горячие споры, опытный пилот-космонавт, не раз восхищавший своим мастерством коллег... Все давалось ему легко. Обладая огромным состоянием, он, не прикасаясь к нему, добился полной экономической независимости и никогда не нуждался в средствах. Единственная крупная неудача, о которой он предпочитал не вспоминать, была связана с политическими устремлениями его молодости. Пожалуй, Ридж был по натуре авантюристом. Он мог легко пойти на риск, причем на риск не всегда оправданный, и ему всегда везло. Постоянное везение приучило Риджа к мысли о собственной исключительности. Те немногие разочарования и неудачи, которые ему доводилось испытать, он переносил тяжело. Ридж не был готов к неудачам. Возможно, именно поэтому он сразу отказался от политической деятельности, а после резкой критики много лет вынашиваемой им теории предпочел уйти с научной арены и продолжать исследования в полной изоляции от ученого мира. Теперь, спустя много лет, мы понимаем, что Ридж никогда не изменял своим идеалам. Потерпев неудачу в создании студенческой коммуны, он создал не подчиненную никому самоуправляемую группу в своей лаборатории. Не встретив поддержки своим научным идеям, он продолжал развивать их наперекор мнению крупнейших авторитетов. Встретившись с непониманием или противодействием, Ридж испытывал разочарование, но продолжал верить в свою правоту. С годами его уверенность все больше превращалась в самоуверенность, росло его самомнение, вера в собственную непогрешимость. Только этим можно объяснить последовавшие трагические события.

Состояние Леопольда продолжало оставаться тяжелым. Искалеченный юноша был для отца живым свидетельством бессилия медицины. Все эти годы Ридж разрабатывал методы регенерации утраченных органов и считал, что находится накануне успеха. И он решился на недопустимый опыт - он применил свой метод на сыне. Это был единственный случай в его жизни, когда здравый смысл начисто отказал ученому. Отчаянный эксперимент окончился трагически Леопольд умер.

О последующем периоде жизни Риджа известно очень мало. Он совершенно забросил научную работу и несколько лет путешествовал по самым недоступным районам планеты - по Африке, Южной Америке, Гималаям. В одном из этих путешествий он при неизвестных обстоятельствах потерял кисть правой руки. Несколько романтических историй об этом случае, ни одна из которых, очевидно, не соответствует истине, все же характеризуют Риджа как фигуру необыкновенную и оригинальную. В одной из этих историй Ридж сам торжественно отрубил себе руку перед толпой жителей затерянной в сельве деревушки, где его избрали вождем, заявив, что не может принять знаки власти рукой, которой погубил собственного сына. В другой истории он потерял кисть в кровавом поединке на саблях. Далее рассказывают, что руку Риджу откусил крокодил, от которого тот спасал купавшегося в реке мальчика. Говорили еще, что он ампутировал кисть, чтобы проверить на себе методы регенерации утраченных органов... Сам Ридж об этом всегда хранил молчание. Он и раньше не отличался общительностью, а в последние годы стал совсем нелюдимым.

Через несколько лет в Ридже вновь проснулся интерес к внеземной биологии. Но он понимал, что безрукий пилот или безрукий врач никого не устраивает. И тогда Ридж впервые вспомнил о наследстве. Кстати, это произошло незадолго до отмены денежной системы в странах Всемирного Союза Коммунистических республик... Ридж использовал свое огромное состояние, утроившееся после смерти отца, для постройки звездолета "Леопольд". Пятнадцать лет назад Ридж с женой и небольшим экипажем покинули Землю покинули навсегда. По возвращении "Леопольда" его капитан заявил, что Ридж пожелал, чтобы место, где он решил провести остаток своей жизни, оставалось неизвестным. Однако отмечено, что за последние десять лет "Леопольд" дважды уходил в свободный поиск. Возможно, во время этих полетов он посетил Альфу. Если это так, то есть надежда, что Ридж еще пожелает вернуться на Землю, чтобы доказать свою правоту тем, кто много лет назад высмеял его идею о возможности восстанавливать утерянные органы. Помогите ему принять верное решение. Судя по вашим сообщениям, открытия Риджа на Альфе представляют огромный интерес для науки. Да и сам Ридж заслуживает лучшей судьбы.

Мы надеемся, что это пространное сообщение поможет вам выбрать правильную линию поведения в отношении Риджа. Старайтесь поддерживать с ним ненавязчивый контакт. Ридж сам должен принести свое открытие людям...

Эпилог. Альфа будет жить!

"Циолковский" прилетел через две недели. Гигантский корабль вышел на круговую орбиту, и от него отделился десантный бот. С безопасного расстояния встречавшие с волнением наблюдали, как на столбе ревущего пламени медленно опускается сверкающая металлическая туша, раскинувшая посадочные лапы. Бот садился на мягкий грунт, который мог не выдержать давления, и Спенсер опускал его медленно-медленно, готовый в любой момент снова включить полную тягу. Всем показалось, что прошла вечность, прежде чем ревущее пламя стало гаснуть и наконец исчезло. Тогда в воздух взвились дисколеты и закружились над ботом.

В полукилометре от места посадки, на возвышенности, которой предстояло стать берегом первого моря Альфы, три альфийца рассматривали через бинокли десантный бот. Бартон давал пояснения. Он еще не научился местному языку и поэтому пользовался услугами автопереводчика. Тут же стояли Сергей, Ахмед с Машенькой и Кулешов, к которому на "Циолковском" прилетела жена специалист по скоростному бурению. Кулешов очень волновался, не зная, как она отнесется к изменившейся внешности мужа - он немного перестарался, смазывая себя эликсиром, и теперь не знал, что делать с бурно растущими бородой и усами.

Сергей вполуха слушал Бартона и думал о своем. Все последние дни он провел здесь, изучая геологическое строение дна будущего моря. Альфа изнемогала от зноя, каждый день нес гибель сотням беспомощных шаров, привыкших к прохладе и влаге. На этой планете техники не существовало. У альфийцев не было письменности, школ и ремесел. Они питались шарами, лечились шарами, рождались в шарах и в них же умирали. Им были известны простейшие инструменты, они научились делать копья и ножи, они строили в непроходимых кустарниках примитивные жилища, спасающие их от непогоды. Но они были беспомощны перед страшной засухой, и только люди могли им помочь.

Сергей представил, как лазерные буры врежутся в пересохший грунт и через несколько дней шумный, сверкающий поток вырвется из скважины и начнет разливаться по поверхности, постепенно заполняя низину. Вышка переедет на новое место, потом еще дальше, оставляя после себя спасительные озера, которые потом сольются в первое на Альфе море...

Время от времени он оглядывал небо: не появится ли дисколет Риджа? Несколько дней назад по приказу Бартона Ахмед оставил один из дисколетов экспедиции перед жилищем старика. На закате Ридж прилетел к экспедиционному дому, сухо поздоровался со встретившим его Шерманом, поставил в стойку лучемет и протянул Шерману небольшую папку. "Попрошу передать это Бартону, - сказал он. - Это... э... для всех..." Тут он повернулся, прямой и длинный, словно аршин проглотил, и вышел, не сказав больше ни слова. Когда Бартон прочитал лежавшую в папке рукопись, он сказал, что ей цены нет, и распорядился немедленно передать весь текст по вне-пространственной связи на Землю. "А рукопись отошлем на "Циолковском", - сказал он. - За нее человечество должно поставить Риджу памятники на всех материках".

Там, где стоял окутанный облаком пыли бот, прогремели взрывы. Это сработали взрывные болты, отделяя ферму самоходной буровой вышки от бота. Затем мощные домкраты плавно отодвинули ее в сторону и опустили на грунт. Только после этого открылся люк шлюзовой камеры, и Спенсер помахал оттуда рукой.