Хвостатым здесь не место!

Глава 1

Я пыталась попасть ключом в замочную скважину, но тот не шёл. Разозлившись, не выдержала и громко хлопнула ладонью по двери.

– Да что же это!

Моя новорождённая дочка, которую я прижимала к себе, испугавшись громкого звука, заплакала.

– Тише, маленькая моя, тише, – зашептала я ей, укачивая. – Сейчас мама откроет квартиру, и мы наконец будем дома. Потерпи ещё немного.

Дочка затихла, а я с изумлением услышала шаги за дверью. Там кто-то есть! В первое мгновение в душе вспыхнула безумная надежда, что это шаги Ивана, и теперь, когда Алюша родилась, мы заживём счастливой семьёй. Но тут же оборвала себя, вспоминая, что муж погиб, пока я была в роддоме, а мы с дочкой остались вдвоём. Кто же тогда в квартире?

Замок зловеще щёлкнул в тишине подъезда, и когда дверь открылась, я наконец получила ответ на свой вопрос:

– Инна Эдуардовна, здравствуйте… – передо мной, скрестив руки на груди, стояла свекровь.

Привалившись к проёму, она полностью загородила собой весь проход.

– Чего приперлась, Кристина? – вместо ответа на приветствие спросила женщина.

От подобного обращения я буквально потеряла дар речи. В одной руке у меня ребёнок в выписном конверте, в другой ключи, а в ногах лежит огромный пакет с вещами из роддома. Я вернулась домой после двух недель в больнице.

– А вы… помочь пришли? – глупо спросила я, не понимая, что происходит.

Ваня с матерью почти не общались, да и видела я её от силы раза три или четыре за два года своего брака. Последний раз на похоронах, куда отпросилась из больницы на несколько часов, оставив Алечку на попечении медсестёр. А ведь там эта женщина и словом со мной не перекинулась. И уж точно я бы запомнила, если бы она упомянула, что хочет погостить у нас дома.

– Помочь? Разве что помочь собраться тебе и твоему приплоду, чтобы ты свалила подальше от моей квартиры, – хмыкнула свекровь, не двигаясь с места.

– Вашей?

– А мой сын тебе не говорил? Квартира была записана на меня и куплена на мои деньги. Или ты, лимита подзаборная, думала, что передком потрясла, и сразу долю получишь? Да ты даже не прописана тут. Так что вещи заберёшь, и чтоб я тебя больше не видела, поняла?

– Но… но… – от волнения дыхание перехватило, и я стояла, беззвучно открывая рот, не в силах сказать ни слова.

Неужели это правда? Ваня мне говорил, что квартира ему досталась от отца, и я верила. А что до прописки – просто не было надобности, на учёт меня поставили в больнице и так – хватило заявления в регистратуре. Иван говорил, что ему некогда этим заниматься, и что вот родится ребенок – сразу двоих и пропишет…

Свекровь чуть отошла в сторону, и я увидела, что в коридоре за ней стоят собранные сумки. Рядом с ними два больших чемодана – это моя швейная машинка и оверлок. До декрета я работала в швейном ателье по соседству и иногда брала заказы на дом.

– Так, Кристина, я серьёзно. Забирай свои баулы и уматывай.

– Мне ведь некуда идти, Инна Эдуардовна…

– Не мои проблемы. Или забираешь вещи, или я их с балкона выкину. И так лежат тут, место занимают уже столько времени.

– Но ведь Аля и ваша внучка! Как вы можете нас выставлять?! – в груди поднялась волна злости, а на глазах выступили слёзы.

Ну куда я сейчас пойду? Денег почти нет. Ребёнка кормить пора, а из родных и близких в этом городе у меня был только Ваня.

– Моя ли? – звонко переспрашивает свекровь, уперев руки в бока. – Это Ванечка дураком был, змею пригрел, а я-то знаю, что ты ему изменяла. Постоянно мужики к тебе бегали! Заказы она брала якобы! Швея хренова. Прошмандовка ты – вот кто!

Нагуляла пузо и его сгубила, думала, квартиру получишь? Хрен тебе! Бери вещи и выметайся.

– Что вы такое говорите… – от криков свекрови малышка заворочалась. Я поспешно отвернулась и принялась качать её на руках. – Побойтесь Бога!

– Это ты бойся! – она демонстративно повернулась и, подцепив одну из сумок, выставила её на лестничную клетку. – И если какие-то вещи остались, то считай, что это в счёт проживания в моей квартире за два года. Не устраивает – подай на меня в суд.

И перекидав одну за одной сумки и чемоданы, она захлопнула дверь прямо перед моим носом.

Аля снова заплакала.

– Тише, тише, солнышко. А-аа-а! – успокаивая ребёнка, я словно говорила это самой себе.

Хотелось разреветься. Усесться на собранные пожитки и упиваться жалостью к себе, но разве я могла себе это позволить? У меня на руках моя дочь, которой нет и месяца, и хотя бы ради неё я обязана быть сильной и что-нибудь придумать.

Ключи всё ещё были у меня в руке. Теперь-то мне было понятно, почему у меня не получалось открыть ими дверь – свекровь наверняка сменила замки, чтобы я не попала внутрь. Но сейчас всё мое внимание было приковано к большому ключу от навесного амбарного замка.

Внезапно дверь снова открылась, я встрепенулась, поспешно утирая одной рукой глаза. Не хватало, чтобы эта стерва видела, что я плакала!

– Еще что сказать хотела, – надменно бросила она. – Я видела в документах свидетельство на дом и участок. Оформлено на тебя, но я знаю, что это всё на Ванины деньги куплено. Имей в виду, я потребую долю с Ваниного наследства. Всё, что в браке куплено – пополам, на кого бы ни оформлено, я консультировалась.

И она вновь захлопнула дверь.

Где-то месяц назад, когда я уже была на больничном, мы с Ваней осуществили свою давнюю мечту – купили участок на окраине нашего города. На участке стояла ветхая лачуга под снос тысяча девятьсот шестого года постройки, но когда мы её осматривали, я отметила, что та подключена к электричеству, и там даже имелась обветшалая русская печка с большой лежанкой.

Сам участок стоял на отшибе, но зато ниже по улице было построено несколько богатых домов с высокими заборами. Мы с Ваней мечтали, что когда-нибудь тоже сможем построить такой. Вот накопим денег!..

Построить дом на зарплату швеи у меня не выйдет, но ведь можно продать участок.

Мысли об этом немного приободрили.

В кармане лежал телефон и пара сотен наличных, да ещё на карточке было тысяч десять – все, что осталось от больничного. Декретные начнут платить только через два месяца, и до этого момента ещё надо дожить. Деньгами у нас в семье заведовал муж, с его же зарплаты шли накопления, в то время как на свою я покупала продукты, бытовую химию и мелочи для дома.

Подумав, вызвала такси. За то, чтобы воспользоваться детским креслом, придётся доплатить еще пятьдесят рублей к сумме заказа, но выбора нет.

Кроме того, идти мне некуда, да и если подать объявление на продажу – участок надо будет показывать будущим владельцам.

Через пять минут машина уже была у подъезда. Пришлось просить водителя помочь затащить вещи в машину, но в итоге всё легко уместилось, и мы выехали.

Приближалось лето, был конец мая, тепло. Когда мы проезжали мимо городского парка, я увидела множество довольных мамочек, гуляющих с колясками, и от этого защемило сердце.

У меня самой не было ни коляски, ни кроватки, ни достаточного количества детских вещей. Ваня говорил, что покупать всё это заранее – плохая примета, и я, дура, его слушала. Хорошо ещё, что для Али не нужны смеси, так как своего молока пока хватает.

Машина остановилась не у того дома, который нужен, а напротив. У массивного трехэтажного особняка. Высокий забор был обвит зелёным плющом и полностью скрывал то, что находилось внутри. Я решила не поправлять водителя и позволила ему поставить мои пожитки на обочину.

– А ворота не откроют? – с сомнением спросил он.

– Никого дома нет, сейчас подъедут и помогут мне. Вы не переживайте, – безбожно соврала я, стараясь удержать улыбку.

Показывать тот дом, куда мне действительно надо, не было никакого желания – не хватало еще, чтобы таксист настучал в службу опеки, и у меня забрали мою малышку.

Когда машина скрылась из виду, я, не выпуская Алечку из рук, по одному перетащила пакеты и сумки к своему порогу.

Дужка навесного замка отскочила, и дверь, скрипя, отворилась.

Входить внутрь было жутковато. Посветив телефоном, первым делом нашла счётчик и ввернула пробки, после чего пощёлкала выключателем. Грушевидная лапочка под потолком, вспыхнувшая жёлтым светом, заставила облегчённо выдохнуть. Работает!

Обошла дом. Небольшой, всего две смежные комнаты, веранда, забитая каким-то хламом, и кухня. Пол прогнил, и каждый шаг по нему отзывался скрипом. Маленькие окошки изнутри закрыты ставнями. В некоторых из них разбиты стекла. Туалет на улице, а вместо водопровода на кухне – умывальник с ведром.

Но как же мне повезло, что за все время, что дом стоял пустым, его не облюбовали бомжи и прочие сомнительные личности. Хотя… мы с Алей тоже теперь в некотором роде сомнительные личности без определённого места жительства.

Затащила внутрь все свои вещи и закрыла дверь на тяжелый деревянный засов, ощущая себя в безопасности.

Вытащив швейную машинку, устроила в раскрытом чемодане кроватку для моей малышки, обложив дно пелёнками, привезёнными из роддома, и своими вещами.

Немного поев, она сладко уснула, а я принялась обыскивать дом в поисках того, что могло бы пригодиться.

Прежде всего мне нужно было ведро или какая-нибудь кастрюля, в которую можно было бы набрать воды, и, к счастью, на кухне я смогла найти две пригодных к использованию алюминиевых посудины и один бидон литра на три.

На улице стоял покосившийся колодец, и, открыв крышку, я обнаружила внутри привязанное на цепь ведро. Раскрутив ворот и зачерпнув воды, я с некоторым трудом вытащила ведро обратно.

Две недели после родов я провела в больнице не просто так, а из-за возникших осложнений. Сейчас всё было уже в порядке, но от поднятия тяжестей врачи рекомендовали воздержаться.

Из ведра я перелила воду в бидон и унесла в дом. На веранде стояла плита, труба от которой выходила на улицу к запертому в железном коробе газовому баллону. Повернув ручку у плиты, убедилась – он ещё не пустой, и готовить можно.

После покупки мы приезжали в этот дом с Ваней лишь раз. Он тогда разобрал сарай, сложив оставшиеся доски позади дома. Их можно было использовать вместо дров.

Тогда мы провели здесь целый день, и обед я готовила тут же. Так что, поискав, я нашла спички, открытую пачку гречки, немного соли и несколько пакетиков с чаем. Негусто, но на сегодня хватит.

Вскипятила воды, заварила чаю и сделала себе порцию вареной гречки.

Кружки и столовые приборы остались от прошлого визита с мужем.

После ужина взялась за уборку, протёрла пыль, пол. В одной из комнат стояла старая железная кровать с тонким матрасом. Первой мыслью было – выбросить, но в моём случае это непозволительная роскошь. Вредителей в нём не обнаружилось, и, хорошенько поколотив его, решила оставить.

За прошедшие полдня вымоталась настолько, что перебрать вещи, которые мне собрала свекровь, не могла уже просто физически.

Хорошо ещё Аля вела себя тихо и большую часть времени спала. Расстелив свой больничный халат вместо простыни, я мгновенно выключилась, стоило только прилечь.

На следующее утро с новыми силами взялась за работу.

Чемодан, установленный на широкую деревянную скамейку, отлично справлялся с ролью переносной люльки. Хотя, конечно, коляски катастрофически не хватало. Поискав в интернете предложения по продаже старых вещей, нашла несколько отличных вариантов практически даром, но все они были в противоположных концах города. Ехать туда на такси – слишком накладно, придётся автобусом с дочкой на руках.

Впрочем, выхода не оставалось, и решила, что если до завтра не найду что-то поближе, то так и сделаю. Сегодня же ещё раз подсчитала свои финансы. Денег у меня оказалось негусто – всего десять тысяч двести три рубля. И как растянуть их до того момента, пока не начну получать пособие, я не имела ни малейшего понятия. Выходило чуть больше ста шестидесяти рублей в день. Даже если на дом найдётся покупатель, у меня просто-напросто не хватит денег, чтобы оплатить сопутствующие расходы. Был ещё один вариант. Вернуться в родной город. Вот только билет на поезд стоил больше половины моих себережений, а почти двое суток в пути с младенцем – большое испытание, да и рады там мне не будут.

А ведь здесь ещё оформлять документы в связи со смертью Вани.

Сердце привычно пропустило удар, когда мысли свернули к теме гибели мужа. В ситуации, в которой я оказалась, был лишь один несомненный плюс – мне совершенно некогда было горевать.

Чтобы понять, с чего начать, залезла в интернет с телефона. В итоге около часа ушло только на то, чтобы попытаться разобраться в хитросплетениях нашего законодательства. Даже оформить пенсию по утрате кормильца было не так просто. Все документы и свидетельство о смерти находились у Ваниной мамы, вряд ли она согласится мне их отдать, значит – придётся заказывать дубликат…

Вздохнув, отправилась в магазин. Судя по информации в телефоне, ближайший – в пятнадцати минутах ходьбы – уже должен был открыться.

В доме было старое покосившееся трюмо с мутным зеркалом. Мои каштановые, чуть вьющиеся волосы в нем казались совсем тусклыми, как, впрочем, и весь мой вид. Сама себе я сейчас напоминала серую мышку, живущую в старом доме. Но чем меньше на меня обращают внимания, тем лучше.

Взяв дочку на руки, отправилась за покупками.

Простояв минут пять перед прилавком, прикинула, что раз холодильника у меня нет, то все, что портится – не для меня. В итоге взяла пачку дешёвого чая, пакет овсянки, сахар, буханку хлеба и ванильные сухари. Немного поколебавшись, взяла одно маленькое куриное бедро. И пусть норму расхода я выполнила почти за два дня, но мне – кормящей матери – голодать нельзя.

Дома приготовила овсянку на воде и, позавтракав, поставила вариться курицу. Выйдя вместе с Алечкой на улицу, я принялась фотографировать дом, чтобы выставить его на продажу. В любом случае, это процесс небыстрый, так что чем раньше размещу объявление, тем раньше найду заинтересованных.

В голове медленно, но верно зрел план действий. Нужно позвонить на работу и договориться о заказах. Моя машинка со мной, а Алечка – спокойная девочка, мне очень повезло. Если бы я смогла брать подработки, это решило бы большую часть наших проблем.

Да и старым клиентам было бы неплохо позвонить, сообщить, что я снова готова к сотрудничеству. Приглашать их, правда, придётся в этот самый дом, и они неизбежно увидят тут мою дочку… Впрочем, можно будет придумать, что мы здесь на лето, отдыхаем от городской квартиры.

Когда я позвонила, владелица ателье была рада меня слышать, ведь это значило, что можно будет платить мне меньше и неофициально, экономя деньги на налогах.

– Ну смотри, Кристина, – предупредила она строгим тоном, тщательно скрывая свою заинтересованность, которая все же нет-нет, но проскальзывала. – Мы давно знакомы, пойду тебе навстречу. Но просрочишь хоть один раз – больше подкидывать ничего не буду.

– Да-да, конечно, Анна Евгеньевна! – с преувеличенным воодушевлением согласилась я. – Не подведу.

– Ну, тогда можешь приехать сейчас, забрать ткань. Несколько изделий из материала заказчика, мерки Марина сняла, но она одна не успевает, а нового человека на твое место пока не нашли. Кстати, ты ведь в курсе, что должна занести справку из роддома к нам? Тебе выплата полагается по случаю рождения.

– Хорошо, через два часа приеду, – легко согласилась я и попрощалась с начальницей.

Вопрос коляски снова встал ребром. Пришлось звонить ещё и по объявлениям. Очень надеялась, что мне повезёт, и первая же из тех, что я посмотрю, подойдёт. Потому что тащить на себе и ткань, и ребенка просто невозможно. А так я могу загрузить всё, что заберу с работы, в корзину внизу коляски.

Очень радовала новость о том, что мне положены ещё какие-то деньги. Стоило сегодня поговорить с нашим бухгалтером на работе, быть может, она скажет, куда я ещё могу обратиться за помощью?

Что ж, буду решать проблемы постепенно. Сначала схожу на работу.

Посмотрев расписание маршрутов, я поняла, что у меня есть ещё полчаса. За это время собралась и разместила-таки сделанные еще утром фотографии дома на сайт для продажи. Указав в объявлении ту же сумму, за которую и приобретался дом с участком, я почувствовала себя так, словно она уже была у меня в кармане.

На самом деле, все не так уж плохо, и я обязательно справлюсь.

Так пробежало лето. Мне удалось оформить документы, получить выплаты и немного наладить быт.

Разбитые окна закрыла фанерой, вычистила дом, нашила нового постельного белья, даже повесила занавески. Обстановка всё ещё оставалась плачевной – но хотя бы больше не было пыли, пауков. Одежду для дочери так же нашила сама по большей части из обрезков, остающихся от заказов. Разработала огород – к осени у нас должна была быть своя картошка. Даже цветы посадила под окнами, пусть не азалии, которые так любила моя бабушка, но пышные кустики бархатцев.

Нужно ещё было ремонтировать пол, стены, вот только ночи с каждым днём становились всё холоднее, Алечка начала капризничать из-за постоянных колик. Я брала всё меньше заказов. Продать дом сейчас тоже было невозможно – часть наследства по закону принадлежит теперь Ваниной матери, и, судя по всему, миром с ней мне договориться не удастся.

Печку в доме топить было нельзя – она была неисправна, сильно дымила. Я бесконечно просматривала объявления о сдаче жилья – на осень и зиму нужно куда-нибудь перебираться. Но на съём катастрофически не хватало денег.

А в конце лета произошло событие, полностью поменявшее нашу жизнь.

В один из вечеров августа мы пораньше легли спать. Малышка весь день капризничала, а я так и заснула рядом с ней, просто отключившись.

Где-то через пятнадцать минут меня разбудил страшный грохот.

От испуга я свалилась на пол, резко вскочила, проверяя ребенка. Алечка плакала, но стоило взять на руки, как она быстро успокоилась и снова уснула.

Положив ребенка обратно, я, осторожно откинув засов, выглянула наружу.

Кажется, взрыв произошел где-то рядом. Кусты перед моим огородом были примяты, должно быть, туда что-то отлетело. Подошла ближе и увидела валяющийся на дороге кусок соседской изгороди. Я схватилась за телефон, чтобы вызвать службу спасения, но так и застыла на месте.

В кустах у моего дома лежал мужчина. Одежда на нём порвалась, кое-где виднелись кровь и ссадины. Он выглядел не старше тридцати, хотя почти вся голова была седой. Но странным было не это, а длинный тонкий хвост, торчащий из порванных брюк.