Хрустальные осколки

Глава 5 Упрямый

Узкие туфли стерли ноги в кровь, но не о мозолях Эни думал, спускаясь по каменным ступенькам. Его пытливый ум заняли загадочные имена гостей. Господин не счел нужным разъяснить, кого остерегаться и почему. И Эни решил разузнать сам у приближенного короля:

– Хьюго, а кого имел в виду господин? Кто такие Синистеры и Пе Фенде?

Но главный слуга не останавливался, продолжая сжимать запястье Эни до боли:

– Сейчас поймете.

Неразговорчивость Хьюго поражала. Быть может, он просто не привык отвечать на вопросы, когда Эни, напротив, мучился от излишнего любопытства.

Спустившись до первого этажа замка, Эни заметил ускользающий хвост алого пламени. Малий Четвертый с легкостью распахнул массивные двустворчатые двери, словно шторы, впуская свет кровавой луны.

Он вышел, сияя ярко, как солнце. Каблуки гордо застучали по фигурной плитке. Эни раскрыл рот от невиданной роскоши: по бокам выложенной дорожки отражали лунный свет крупные, как яйцо павлина, драгоценные камни. Неудивительно, если эти же камни подадут на стол в качестве закуски. Хьюго продолжал послушно следовать за королем. Блеск самоцветов приближенного не волновал, как и возвышающиеся резные колонны, а неискушенный Эни крутил головой. От пытливого взгляда не спрятались и укутанные в листву черные бутоны роз. Цветы казались неживыми, искусственными и застывшими. Впереди поблескивали врата замка. Завидев короля, грозные стражи почтительно склонили головы перед ним. Створки приветственно распахнулись, являя столпившихся разодетых гостей. Бархатные мантии и золотые маски прибывших пестрили самоцветами: синими, подобными глубинам морских вод, и зелеными, как свежая весенняя трава. Темная Элита хвасталась новыми достижениями, перебивая друг друга, но появление Малия Четвертого заставило их притихнуть. Тринадцать пар горящих глаз одновременно уставились сквозь прорези масок на хозяина замка. Слуги господина послушно выстроились в ряд и замерли.

Малий Четвертый глубоко поклонился и торжественно произнес:

– Слава Темному Владыке! Я безгранично рад приветствовать вас, Ваше Темное Превосходство! Дорогие гости! Зло пожаловать на Первый уровень!

«Темный Владыка? Дэминэус? Он же… может меня узнать!»

Ледяные мурашки пробежались по телу. Эни вспомнилось, как он умолял того смягчить наказание Дэвиану за нарушение Закона равновесия.

Эни скромно поклонился, повторяя за Хьюго, стараясь не смотреть на гостей. Если Дэминэус разглядит в юной служанке робкого небожителя, не избежать наказания вслед за Дэвианом.

– Маттиас! Что с лицом? – первое, что услышал Эни, стоя за спиной господина. Скрипучий голос дамы ранил слух, как и ее острый оценивающий взгляд синих глаз, пробивающийся сквозь прорези маски.

– Маттиас – это наш господин? – шепотом поинтересовался Эни.

Хьюго лишь кивнул, предпочитая молчать. Пленник посмотрел на эмблему на форме приближенного короля, и тайна соединенных букв «М» растаяла воском горящей свечи.

«Маттиас Малий. Вот, значит, как!»

Слуги носили именную форму, и не более. Никаких секретов. А Его Темнейшество Маттиас ответил на вопрос гостьи легко и непринужденно, будто шрамы украшали его кожу с рождения, подобно родимым пятнам:

– Подрался!

– Надеюсь, за руку прекрасной леди? – вмешался в разговор зеленоглазый незнакомец. Речь его текла янтарным медом.

– За честь и достоинство, дорогой мой друг, – гордо произнес Маттиас.

– Проиграл ты свои честь и достоинство, – съязвила гостья.

Темная обиженная сторона души Эни захлопала в ладоши. Маттиас не всесилен и потерпел поражение, иначе бы правильные черты не усеяли шрамы. Но господин выстоял перед колким словом и пообещал:

– Я докажу вам обратное, леди Одджит!

В ответ синеглазая леди демонстративно хмыкнула, а незнакомец с изумрудами на маске, наоборот, заступился за Маттиаса:

– Одджит, не будь ты так категорична! Шрамы украшают мужчину!

– Несовершенство всегда уродливо, дорогой мой.

А что есть совершенство? Наряды и драгоценности, от блеска которых кружилась голова? В раздумьях Эни успел поймать на себе взгляд Владыки Дэминэуса. Пропасть ночного неба, лишенная звезд и лунного света, и та уступала черноте его глаз. Сердце болезненно подскочило, а тело покрылось ледяной коркой страха при палящем зное. Хьюго спокойно отшагнул и плавно развернулся, словно разучивая танцевальное па, уводя Эни в сторону замка. Служанки последовали за ними.

Пока Его Темнейшество отвлекал гостей, Хьюго, вернувшись в коридор, раздавал задания слугам.

– А мне что делать? – спросил Эни, не дождавшись указаний.

– Сегодня вы разливаете напитки. А сейчас можете помочь девочкам, – монотонно ответил приближенный.

И Эни помогал, хоть и ноги поначалу путались в подоле, из-за чего с трудом удавалось донести в зал тарелки.

Каменный пол сверкал чистотой, повсюду стояла изысканная резная мебель. Лакированная поверхность стола ловила отражение свисающей с потолка огромной люстры. Эни завороженно уставился на нее, разглядывая переливающиеся подвески. Взгляд скользил по зажженным настенным канделябрам и одетым в позолоченные рамы полотнам.

Служанки расстелили шелковую скатерть, но сервировать Эни не доверили. И пока он пододвигал к столу обшитые бархатом стулья, девушки искусно расставляли золотую посуду и приборы. Юноша разносил на подносе нарезки и закуски. Росалия и Присцилла украшали стол вазами с сухоцветами, зажигали свечи. Хьюго следил за подчиненными и раздавал поручения:

– Ясмин, спустись с Энианом в погреб. Подготовьте вино к подаче.

Смуглая служанка послушно кивнула, схватила Эни за руку и побежала к выходу. Перед глазами мелькали торжественная суета и пышная рыжая коса Ясмин. В коридоре слуги свернули за угол, но не на кухню, где хлопотали остальные, а дальше, к картинной галерее. Под широким полотном, изображающим спелые гроздья винограда, покоился пестрый ковер. Ясмин отодвинула его, обнажив квадратный люк. Слуги поначалу спустились в кромешную тьму, но вспыхнувший на когтях напарницы янтарный огонек помог осветить погреб. Пахло забродившим виноградом и сыростью. Взгляд остановился на бутылках, лежащих рядами на деревянных многоуровневых стойках. Но тащить пришлось одну из бочек.

В хранилище посуды Ясмин доверила Эни достать графины с верхней полки серванта, а сама принялась откупоривать бочку. По комнате разлился аромат перезрелых ягод и груши. Наполнив графины вином, служанка передала их Эни, и он вернулся в зал уже с напитками.

К приходу гостей стол ломился от всевозможных яств, но разложенные блюда вызывали у Эни лишь тошноту. Он не ел приготовленной плоти и не собирался.

Гости разом заскрипели стульями. Маттиас важно расселся во главе стола, постукивая когтями по пустому кубку. Хьюго шепнул Эни встать рядом с господином и поухаживать за ним.

В отсутствие короля и гостей дышалось куда спокойнее. Эни чувствовал себя увереннее и почти свыкся с обязанностями слуги. Но Маттиас вернулся, пробудив липкий страх из глубин воспоминаний. Эни наклонился наполнить кубок вином и ощутил на себе испепеляющий взгляд. Дрожь накрыла ледяной волной и сковала движения. Он замер статуей, боясь пошевелиться. Хьюго успел придержать графин и тихо отчитал Эни:

– Смелее.

И, словно подхватив ту самую смелость, пленник выдохнул и разлил вино по чашам.

Заскрипел стул. Маттиас привстал из-за стола и поднял кубок.

– За Первый уровень! За боль и страдания грешников! Во славу Темного Владыки! – произнес король торжественную речь и осушил чашу.

Пока когтистые пальцы гостей тянулись к маскам, Хьюго отправил Эни подавать горячее. Пленник дрожащими руками разливал наваристый бульон из супницы по тарелкам, задевая половником плававшие там змеиные шкурки. Ели искушенные господа, по-видимому, все, что ползало и летало. Черный пир не обошелся без жареных крыльев. И когда дошла очередь нести злосчастное блюдо к столу, Эни сам едва не свалился в обморок, будто это его вырванные крылья обваляли в специях и приготовили на адском огне. Хьюго снова подоспел вовремя и помог опустить тарелку на скатерть.

– Соберитесь, Эниан, – покачал он головой.

Тем временем проголодавшиеся гости уже успели снять маски и набросились на угощения, будто дикие звери. Размалеванные лица исказились, а сквозь плотный слой макияжа прорисовывались нечеловеческие черты. Острые клыки отдирали жареное мясо от кости, а на черных губах блестели капли жира и вина.

На мрачном празднике чревоугодия Эни чувствовал себя лишним, но заметил, что за столом пустовало место. Не находил он и леденящих душу черных глаз, а значит, Темный Владыка отсутствовал. Эни облегченно выдохнул и спросил Хьюго:

– А вы не знаете, где Темный Владыка?

– Я передал все угощения его слугам. Он в своих покоях, – монотонно ответил приближенный.

– Он не будет есть с остальными?

– Нет, не будет. Нам запрещено смотреть на Его Темное Превосходство. Вы разве не читали «Основы этикета»?

– Я читал. Но для меня это странно. Они же все – Элита.

– Ничего странного, Эниан. Чем выше статус, тем больше скрытности.

– Я учту это, благодарю вас.

– Я поднимусь к его слугам. А вы не отходите от господина.

И Эни кивнул, провожая взглядом расшитую форму Хьюго. И как он влился в настолько мрачную и порочную реку? Быстро ли забыл о своем прежнем господине? Разве можно забыть сами Небеса? Любопытство мешало сосредоточиться на долге. Но бархатный голос Маттиаса снова заставил покрыться ледяными мурашками.

– Наклонись и открой рот. Хочу покормить тебя.

– Я не голоден, Ваше Темнейшество, – отрезал Эни, догадываясь, чем его хочет угостить хозяин.

– Я знаю, что голоден.

– Не хочу.

– Будешь.

– Нет.

– В тебя что, насильно запихнуть этого гребаного червя?!

Увлеченное чавканье вокруг подозрительно затихло, а горящие сине-зеленые глаза уставились на Эни.

– Маттиас, как некультурно! Не пристало королю ругаться, – покачала головой женщина с изумрудной диадемой.

– Не при маме же, Матти, – упрекнул сидящий рядом брюнет в зеленом бархатном наряде.

– Прошу меня простить, Ваше Темнейшество! Я просто перенервничал. Стараюсь для вас, чтобы все было идеально! А мои слуги еле на ногах стоят, – оправдывался король.

– Это у них семейное, – вздохнула пожилая леди. – Моя невестка такая же грубиянка. А внук… Кто бы язык ему подрезал! Длинный-то какой!

– Мама!

– Малии всегда были грубыми и вспыльчивыми! Чему вы удивляетесь, Минерва? – вмешалась Одджит, что сидела напротив. Эни узнал ее по скрипучему голосу. На лицо она оказалась такая же неприятная, хмурая, с отталкивающими острыми чертами.

– Господа! А не пора ли нам насладиться музыкой? – сгладил напряжение Маттиас и щелкнул пальцами: – Музыку!

Орган заиграл грандиозно и громко. Мелодия гордо развевалась королевской мантией по залу. Но даже среди звучания величественного инструмента Эни расслышал тихий приказ. Печать мгновенно обожгла шею и заставила наклониться. Маттиас наколол на зубья вилки маринованных червей и поднес их к губам Эни.

– Открой рот.

Пленник повиновался, и хозяин впихнул в него закуску. От такого щедрого угощения тут же затошнило. Безвкусную гадость хотелось скорее выплюнуть. А Хьюго, к несчастью, задерживался, и некому было заменить Эни. Но пленник вопреки всему бросился к выходу. Не осквернять же его небесное тело мертвой плотью?

Маттиас заметил движение за спиной и поймал беглеца за ногу. Огненные силки обвили лодыжку.

– Нет-нет. Ты все проглотишь и останешься здесь! Я приказываю.

И Эни через силу проглотил закуску. Казалось, черви оживут и расползутся по желудку. От одной мысли скрутило живот. Эни жалобно обратился:

– М-можно я сменю вам тарелку?

Но Маттиас продолжал издеваться, притворяясь заботливым хозяином:

– Наслаждайся, Эни-ан. Разрешаю запить.

И заставил хлебнуть вина из своего кубка. Напиток сразу обжег горло, затуманив мысли. Кто и вправду наслаждался, так это гости – сомнительными яствами и хозяин замка – страданиями пленника.

Вскоре вернулся Хьюго. Маттиас звенел столовыми приборами, с аппетитом поглощая блюда. Эни шепотом попросил у приближенного отлучиться, и тот спокойно его отпустил.

Эни на цыпочках выбежал из зала и направился искать уборную. И нашел ее с другой стороны зала по распахнутой двери. Эни заперся и наклонился к украшенному позолотой стулу со сливным отверстием посередине. Засунув два пальца в рот, пленник вскоре освободил желудок от оскверненной пищи. И только тогда облегченно вздохнул. На резном столе ожидали золотой таз и пузатый кувшин. Эни ополоснул ладони, прополоскал рот и умылся. Зажженные благовония отгоняли противный запах, а свечи наполняли уборную уютом и помогали разглядеть свое отражение. Через настенное зеркало на него глядели будто чужие уставшие глаза. Тушь растеклась по лицу, придавая образу неряшливости. Эни стер ее остатки мягким полотенцем и поправил волосы. Лунные сутки закончатся и унесут с собой нелепость и безумие. Но сколько еще терпеть издевательства короля?

Эни неохотно поплелся на кухню. Служанки к тому времени доставали из печи румяные пироги. Пахло жареными орехами и корицей. Но туалетная процедура надолго заглушила аппетит. Эни менял грязные тарелки на чистые под уже раздражающую органную музыку, пока служанки натирали до блеска чайный сервиз. Вскоре стол украсился вазочками с приторными сухофруктами и медом. Ароматные пироги расположили в его центре. И настала пора подавать горячий шоколад. Эни аккуратно разлил густой напиток по миниатюрным чашечкам и разнес гостям. И сладкое задобрило черные души. Огненная Элита шутила, смеялась. Казалось, сама музыка смягчилась и из ритмичной мелодии перетекла в нежную. Пиршество подходило к концу. Слуги зевали. Эни не чувствовал ни ног, ни рук. Толкни его, он свалился бы на пол и уснул крепким сном.

Заскрипели стулья. Насытившиеся гости лениво направились в коридор, а слуги кинулись убирать со стола. На скатерти блестели пятна жира. Эни забрал грязные тарелки на кухню и смахнул со лба капли пота. Стопка грязных тарелок сравнялась с ним ростом. И как они перемоют всю эту гору?

Хьюго ворвался на кухню и прогнал праздные мысли:

– Эниан, вас зовет господин. Бросайте все и идите к нему.

Пленник послушно кивнул и выбежал в коридор. Маттиас любезничал с пожилой леди в компании зеленоглазого брюнета у входной двери. Позади господ стояли их слуги с идеальной осанкой в приталенной форме, но Эни удалось подслушать беседу незамеченным.

– Все было прекрасно, Матти, а пирог – особенно! Мой любимый с курагой. Знаешь, как меня задобрить.

– Рад, что вы довольны, Ваше Темнейшество.

– Не переживай за оценки. Ты всегда стараешься. Разве я могу тебе их снизить?

– Ну что вы…

– Только я волнуюсь, что ты без жены. Такой красавец, а до сих пор одинок!

– Мама, я ему то же самое говорю. Два лунных года прошло, пора уже все забыть и найти достойную!

– Я никуда не тороплюсь. Пусть достойные сами ищут меня.

Эни слушал бы дальше, не запой желудок серенады. Слуги повернулись и впились в пленника горящими глазами. Притихли и господа.

– П-простите. В-ваше Темнейшество, вы искали меня? – выдавил из себя Эни.

Брюнет в зеленом внимательно разглядывал его, чем заставил пленника сгорать от неловкости.

– Трубку принеси мне, золотую. Она лежит на тумбе у кровати, – пожелал Маттиас.

«А Хьюго вы не могли попросить? Он же ваш приближенный!» – крутилось на языке. Но Эни послушно кивнул и устремился к покоям короля. Господин не разрешал подниматься на четвертый этаж, а значит, его спальня находилась где-то там.

Эни еле-еле поднимался по ступенькам, вздыхая от усталости, и, на свою беду, столкнулся взглядом с высокой фигурой. Дэминэус. Бездонные глаза зловеще засверкали сквозь узкие прорези маски и напугали до ужаса. От страха Эни взбодрился настолько, что ноги сами понесли его наверх, путаясь в подоле юбки. Пленник чудом избежал поцелуя со ступеньками и кое-как добрался до нужного этажа. Голова кружилась, а сердце готовилось выпрыгнуть из груди. Эни остановился отдышаться. Он оперся о стену и заметил приоткрытую резную дверь.

Одна из служанок прибиралась в спальне и меняла постельное белье. Женские руки бережно расстилали простыню на широкой двуспальной кровати. Эни осторожно шагнул по расшитому золотыми нитям ковру. Покои господина пышностью убранства не уступали тронному и гостевому залам. Цветочный орнамент переливался на лепнине, картинных рамах и высоком изголовье кровати. Нарядный драпированный балдахин скрывал королевское ложе от пробивающегося сквозь окна лунного света. И в черно-золотом великолепии трубка господина где-то затерялась. Не нашлось ее ни на зеркальном столике, ни на прикроватных тумбочках. Быть может, господин нарочно позвал сюда пленника похвастаться роскошными покоями?

Служанка, усердно взбивавшая подушки, заметила Эни и враждебно уставилась на него.

– Простите, что отвлекаю, – начал пленник, пройдя дальше в комнату, – но господин прислал меня за трубкой. Вы не видели ее?

– Не видела я никакой трубки, – ответила она и отвернулась. На шее служанки расползлось родимое пятно, а сквозь иссиня-черную шевелюру пробивались рыжие корни.

– А я могу сам поискать?

– Нет. Ждите, когда я закончу.

В низком голосе служанки прозвучала нотка раздражения.

И Эни ждал. Глаза слипались от усталости, да и глоток вина играл свою коварную роль, усыплял.

– Ищите свою трубку, – проворчала вскоре служанка и вышла из покоев, неся в руках вчерашнее постельное белье.

Эни бросился к прикроватной тумбе, но заявившая о себе сонливость подкосила ноги. Он рухнул на изысканно заправленную кровать и уснул…

– Ай!

Спокойный сон неожиданно прервали. Кто-то силой столкнул Эни на ковер. Шелковые ворсинки защекотали лицо.

– Пока ты здесь валяешься, я немного поясню! – прорычал Маттиас, скинув покрывало на Эни. – Это – мои покои. Мои! И спать со мной на этой кровати может только моя будущая жена! Даже любовницу я сюда не пущу. А ты мне никто! Никто, понял?!

Эни не сразу осознал, что уснул на кровати господина. Стыд обжег впалые щеки. «Разве можно было так оплошать? Какой позор!»

– Ваше Темнейшество, простите меня. Я не нашел вашу трубку, я сам не понял, как я… – виновато бормотал Эни.

– Сейчас ты возьмешь покрывало и выстираешь так, чтобы я не чувствовал твоего мерзкого запаха!

– Но, Ваше Темнейшество! Его только что поменяли! – возразил Эни. Маттиас говорил какой-то абсурд. Но тот оставался непреклонен.

– Меня это не волнует! Пошел вон отсюда! – заорал король и со злости пнул пленника, как жалкого оборванца.

И Эни ничего не оставалось, как освободиться от покрывала и сбежать с ним в коридор.

Пленник привык стирать свои небесные одежды в лазурных реках. Тонкий лен очищался и сиял белизной после ополаскивания. Здесь же, в Аду, вода воняла гниющей тиной. Но расшитая ткань на удивление приятно пахла цветами, что казалось чудом.

Эни глубоко вздохнул и попытался найти на этаже уборную либо ванную, чтобы ополоснуть покрывало, но безрезультатно. На ум пришла комната, где он увлеченно читал местные книги. Эни спустился на этаж ниже и нашел свою первую в замке почивальню. Он робко постучал в дверь, но ответило лишь эхо. Неужто никто из гостей не занял эту комнату? Эни тихо приоткрыл дверь, ведомый жгучим любопытством, и зашел внутрь. В нос ударил едкий запах табака, смешанный с тонкими нотками фруктового масла. Одиноко горела зеленая свеча, освещая потертые кожаные корешки сложенных стопками книг на прикроватной тумбочке. Эни осознал свою ошибку и шагнул назад, как вдруг на плечо легла чужая тяжелая ладонь.

– Чем могу помочь, милое дитя? – ласкал слух медовый голос.

Пленник запнулся и задрожал. Руки едва не выронили злосчастное покрывало. Безумная идея обернулась очередным роем ледяных мурашек по спине.

– Я-я… Простите, господин, а вам не нужно постирать белье? – выкручивался Эни, смягчив тембр.

Незнакомец рассмеялся:

– Нет, не нужно.

– Тогда, м-может, хотите вина?

– Не откажусь…

Эни выдохнул, продолжая сжимать покрывало. Теперь он не выглядел подозрительным слугой, беспокоившим господ. Подумает еще, что он украсть что-то вздумал…

Он собрался развернуться к коридору, как следующая прозвучавшая фраза заставила остолбенеть:

– …и выпить его с такой красавицей. Я тебя сразу заметил. Кожа как молоко! Я в восхищении…

Руки гостя поползли по плечу клешнями скорпиона.

Пленник не сразу вспомнил, что щеголяет по замку в платье. Он осмотрел себя и едва не завопил. Прическа и одежда маскировали его под юную служанку.

«Нет! Нет! Вы ошиблись, господин, ошиблись!»

– П-п-ростите, пожалуйста, за беспокойство, – промямлил он и резко вынырнул из-под чужих объятий.

Напуганный юноша летел по лестнице вниз с невиданной быстротой, словно скрываясь от голодных хищников. Лицо горело от стыда, а руки тряслись вместе с покрывалом.

«Какой позор! Какой позор!» – ругал он себя под нос. И не заметил, как едва не сшиб собой Хьюго. Тот молниеносно отреагировал и успел остановить задыхавшегося от бега Эни.

– Эниан, все в порядке? – спросил он недоверчиво.

Но трясущиеся руки сами вручили помятое покрывало господина. Хьюго расширил непривычно черные для небожителя глаза – видать, и ему капли капали, чтоб не отличался сильно от жителей Ада.

– У нас есть прачки. Почему вы носитесь с покрывалом Его Темнейшества в такой поздний час? Гости уже отдыхают, а вы шумите, – отчитал он Эни.

– Простите, – проронил тот, опустив голову.

– Помогите девочкам прибраться на кухне или идите отдыхать в мою комнату.

– А где она?

– Слева от покоев Его Темнейшества.

Пленник покачал головой. От одной мысли о господине к горлу подкатил тугой ком. Хотелось откашляться.

– Я совершенно не устал, – натянуто улыбнулся Эни и бросился в сторону кухни.

Он ожидал увидеть гору грязных тарелок и трудящихся в поте лица служанок. А те успели вымыть до блеска не только посуду, но и саму кухню. Чистота ослепляла. Появление переодетого слуги заставило сидящих за столом служанок оглянуться. В горящих янтарем глазах читалось удивление. Девы в недоумении хлопали ресницами и перешептывались между собой. Обезвоженные, потрескавшиеся от ежедневного труда руки держали чашки. Служанки нервничали. И Эни был уверен, они попивали совсем не чай. Пахло как в винном погребе.

– На вас лица нет, Эниан, – разрядила обстановку Росалия, постукивая ногтями по чашке с отколотым краешком.

– Как и прически! – добавила Присцилла и сделала глоток напитка. – Все наши труды насмарку.

Служанки осуждающе пробежались взглядом по Эни. Он чувствовал себя таким же потрепанным временем сервизом. Заколка слетела с волос, позволив им рассыпаться по плечам. Далекий от совершенства, Эни оперся спиной о дверь и глубоко вздохнул. Любопытство, застывшее на девичьих лицах, требовало объяснений.

– Там господин с зелеными глазами… Он… – нехотя начал слуга, сверля взглядом начищенную плитку.

– Что он? – ждали продолжения собеседницы.

– Он… Он не давал мне пройти. Принял меня за женщину, – еле выдавил из себя Эни.

Он ожидал сочувствия, призрачного огонька поддержки, но никак не заливистого смеха. От девичьего хохота задрожали стены.

– А, так это же господин Пе Фенде! – просветила Присцилла. – Он всегда такой.

– Он душка! – хихикнула Росалия.

Щеки залились румянцем. Служанки обмахивали себя руками, томно вздыхая. Эни оставалось обеспокоенно моргать, пока девы стекали медом со стульев, словно одержимые.

– Простите, Эниан, мы вас не предупредили насчет господина Пе Фенде, – извинялась Росалия. – В таком виде вам лучше перед ним не появляться.

Тонкие пальчики невзначай поправили юбку. Эни все понял. Повторялась давняя история.

– Я так больше не могу! – закричал он. Служанки замерли с чашками в руках, вылупив горящие глаза.

Эни бросился к столешницам. Мысли громко звенели, как и столовые приборы, которые он усердно перебирал.

«Почему? Ну почему все повторяется?»

Он бережно отращивал волосы с тех пор, как спустился к людям. Длинные косы накапливали внутреннюю силу и подтверждали его статус. Хотелось жить как все, носить безупречно белые одежды и заплетать серебристые пряди. И одним махом лезвия ножа Эни распрощался с прошлым. Пересушенные и оскверненные местной краской волосы рассыпались по вымытому полу.

– Не надо убирать, просто сожгите, – предложил он. И срезанные пряди мгновенно поглотило янтарное пламя.

Эни завороженно наблюдал, как догорает его прошлое, а следом и обиды. Насытившийся волосами огонь постепенно стал гаснуть. Гасли и силы Эни. Он подсел к задремавшим служанкам и провалился в сон.

Следующий день начался с приятной вести. Швея передала для Эни форму, и он с превеликой радостью сменил шуршащую юбку и жесткий корсет на длинную рубашку с крупными золотыми пуговицами и прямые брюки. Одежда села как родная и не сковывала движения. Не сжимала пальцы и новая обувь. Эни зачесал назад волосы. Скучать по косе он не станет. С укороченной шевелюрой даже спалось легче и спокойнее.

Эни всмотрелся в висящее на стене зеркальце в узкой комнатушке Хьюго. Тот предложил переодеваться и ночевать у него. И Эни согласился. Не рябило в глазах от золота. Взгляду не за что было зацепиться: ни картин, ни причудливых узоров. Не лежали стопками книги. Деревянные поверхности сверкали чистотой. Небесный слуга, предавший своего господина, все равно оставался аскетом, не признающим богатство и роскошь. А зажженная сандаловая палочка сохраняла чистой частичку души таинственного хозяина комнаты. Эни глубоко вдохнул аромат родной смолы, как вдруг распахнулась дверь. Маттиас явился раскатом грома, испепеляя пленника глазами-рубинами.

– Сегодня ты сопровождаешь меня в Сожженные земли, – холодно приказал он.

– Но… Почему не Хьюго? Он ведь ваш… – начал возражать Эни, но Маттиас перебил его:

– Никаких «но»! Лови и выходим!

Золотая полумаска, сверкая, полетела в сторону Эни. Он неуклюже поймал ее дрожащими руками. Но Маттиас не успокоился и следом швырнул мантию. Эни подобрал струящуюся ткань и накинул себе на плечи.

– Наденешь маску, когда я разрешу, – скомандовал Маттиас и хлопнул дверью. И Эни ничего не оставалось, как последовать за ненавистным господином.

Пройдя через врата замка, Маттиас остановился и надел украшенную рубинами маску. Эни повторил за господином и спрятал глаза и нос за холодным металлом. Нижняя часть лица оставалась открытой, уязвимой.

Король артистично махнул рукой в сторону, и вспыхнуло алое пламя. Оно крутилось, извивалось, словно змея, и вскоре предстало колесницей с четверкой запряженных скакунов. Эни замер и раскрыл рот. Пламя было живым и податливым, как глина. Сотворенная из огня повозка внушала страх. Эни отшатнулся, испугавшись могущества всепожирающей энергии.

– Пока между нами заключен контракт, Агни не навредит тебе, – успокоил Маттиас, приглашая жестом сесть с ним в колесницу. И Эни недоверчиво расположился рядом с заклинателем пламени. Взмах рукой, и огненное творение взмыло ввысь.

Скачущая по багряному небу колесница осветила усыпанную драгоценными камнями дорогу к замку. Крупные самоцветы замерцали пунцовыми огоньками. С высоты птичьего полета перед Эни открылась панорама – сияющий Золотой замок, окруженный садом с фонтанами и бассейном. Маттиаса явно вдохновил величественный дворец бога Йоганнеса и знаменитые Райские острова. Казалось, архитектор-шпион выдал королю схему Жемчужины Мира богов. Вскоре ухоженные парки столицы сменились невысокими постройками с огненными вывесками в форме губ. Но любопытный взгляд Эни привлекло черное озеро, словно растекшееся пятно туши на карте Ада. Разглядев светлый островок, затерявшийся в водоеме, пленник вздрогнул. Невольно перед глазами всплыли фрагменты жуткого пророческого сна и бледные кости адских существ. Эни нервно сглотнул и перевел взгляд на Маттиаса. Тот погрузился в свои темные мысли, в которых пленнику не нашлось бы места.

Вскоре за аренами показалась высокая скалистая стена. Сожженные земли приветствовали короля каменистой пустыней.

Маттиас и Эни осторожно ступили на пыльные земли. Мертвый пейзаж, написанный ржавыми и медовыми красками, величественно раскинулся перед гостями. Угнетающую тишину нарушал лишь глухой стук каблуков Одджит, которая приземлилась в ярко-синей колеснице и теперь шагала со слугой следом за ними. Сапфировые глаза гостьи злобно засверкали через отверстия маски.

– И где пляж? Где купальни? – прошипела Одджит. – Ты обещал распорядиться этими землями!

– Я уже распорядился. Здесь не будет ни пляжа, ни купален.

– Почему?

– Эти земли обитаемы.

– Обитаемы кем? Нищими паразитами?

– Это не паразиты, а мой народ!

– Какой народ, такой и правитель! Тьфу!

Одджит злобно сверлила каблуком дыру в земле, пока слуга смиренно поддерживал края ее золотой мантии, а Эни молча наблюдал за Маттиасом. Тот сохранял завидное спокойствие. Пленника впечатлила не только воспитанность господина, но и его стремление защитить нищих. Неужели в черной душе эгоцентричного короля еще оставалась капля не присущего ему сострадания?

«Прогнется ли он под эту сварливую каргу?» – задумался Эни.

Представление обещало быть интересным.

– Дорогая леди, позвольте показать вам край моего мира, – перевел тему Маттиас.

Одджит фыркнула и важной походкой последовала за ними.

Лавовый океан светился бесконечной янтарной полосой. Пока гости направлялись к месту назначения, Эни заметил, что в каменных домах и скалах у океана прятались дикие жители. Жизнь в Сожженных землях, по-видимому, протекала медленно и безрадостно, а нищие влачили жалкое существование в поисках еды. Да и выглядели они так же. Грязные лохмотья висели на костлявых телах, напоминавших мумий. Голодные, перекошенные и хромые. От одного их вида сердце небожителя заныло. Внешне процветающий мир показал уродливую изнанку.

– Если потеряешься, то утолишь их голод, – прошептал Маттиас и схватил Эни за руку.

– Не понимаю вас, объясните, – озадачился пленник. Бедняки к тому времени успели вылезти из своих каменных пещер и облепили гостя хищными взглядами.

– Тебя сожрут. Так понятнее?

В груди похолодело. Нет, в планы Эни не входило стать обедом для одичавших тварей.

Завидев короля, бедняки мгновенно расступились. Маттиас поднял руку, и те сразу рухнули в поклоне на пыльную землю. Спокойствие правителя сменилось наигранным гневом.

– Кто ваш король?! – закричал Маттиас.

– Господин – наш король! – хором воскликнули нищие.

– Тогда почему вы мне не служите?!

Никто не осмелился даже пискнуть.

– Я даю вам последний шанс изменить свою жизнь и присоединиться ко мне! Иначе я сожгу здесь все дотла! – пригрозил Маттиас. Темная фигура господина вспыхнула ярким пламенем.

– Но, Ваше Темнейшество! Вы обещали сохранить нам жизнь. Если вы нас убьете, то не сдержите свою клятву, – раздался в толпе детский голос.

– Кто посмел мне возразить?!

Напуганные нищие застыли в поклоне, и низкорослый юноша лет четырнадцати смело вышел к Маттиасу. Его засаленные рыжие волосы хаотично спадали на запачканное лицо, а лишенный надежды взгляд блестел пустотой.

– Я Анак, Ваше Темнейшество, – представился он, готовый принять позорную смерть. Огонь на плечах Маттиаса разгорелся ярче. Король источал ярость сквозь бархатную мантию и маску.

– Анак! Что ты вытворяешь! – закричала пожилая нищенка и упала в слезах перед Маттиасом. – Ваше Темнейшество! Прошу простить моего нерадивого сына! Он совсем глуп! Это моя вина!

– Маттиас! Это же мусор! Все они – мусор и не уважают тебя! Лишь смерть освободит их от невежества! – рассмеялась Одджит, скрестив руки. – Убей их!

Эни почувствовал, как Маттиас отпустил его руку. Мерцающие огоньки в глазах короля резко погасли, а изящные пальцы застыли в смертоносном жесте. Один звонкий щелчок – и нарушители превратятся в пепел. Сердце небожителя сжалось до размеров жемчужины. Он не желал становиться свидетелем трагедии и дрожащей рукой дернул господина за рукав.

«Прошу, остановитесь!» – мысленно взмолился он.

Но Маттиас оттолкнул Эни и шагнул к Анаку. Пленник уже собрался броситься на защиту юноши, как пальцы короля вдруг расслабились, и пламя послушно погасло.

– Анак, да? Ты действительно помнишь мою клятву во время коронации? – поинтересовался Маттиас, смягчив голос.

Король усмирил свой пыл, юноше и его матери больше не угрожала опасность. По крайней мере, Эни хотел так думать.

– Да, Ваше Темнейшество! – подтвердил Анак.

– Повтори ее. Дословно, – приказал Маттиас.

– Вы поклялись, что, пока вы здесь, не прольется ни капли невинной крови. Что жители мира могут рассчитывать на вашу защиту. Что вы восстановите разрушенные города и вернете былое процветание. И при вашем правлении никогда не будет войны, – уверенно произнес юноша.

На что Маттиас издевательски рассмеялся, введя всех присутствующих в ступор.

– Вы слышали, леди Одджит? Ни капли невинной крови! Ах да! Вы же тогда не присутствовали на моей коронации! – воскликнул Маттиас. – Вы только что спровоцировали меня нарушить Клятву души. Одна невинная жертва, и проклятая печать-паразит уничтожила бы меня! Ай-ай-ай! Из-за вас я бы умер мучительной смертью! Но я прощаю вас. Я же джентльмен!

Одджит злобно зарычала. Казалось, от гнева маска расплавится на лице и стечет золотой жижей.

– Пока я жив, моя дорогая леди, только я вправе распоряжаться этим миром! Только я!

– Упрямый мальчишка! Ты мог достичь высот, а остаешься на таком же дне, как и твой отец! Я снимаю балл за твою дерзость!

– Какая невообразимая глупость – измерять мой талант в каких-то цифрах. Я и так знаю, что я лучший!

Эни не мог сдержать удивления. Маттиас разыграл увлекательный спектакль, достойно поставив коварную Одджит на место. Король с самого начала не собирался причинять боль жителям Сожженных земель, а Эни, как дурачок, повелся на превосходную игру.

Униженная Одджит яростно стрельнула взглядом в Маттиаса и прошипела:

– Итоговые баллы покажут, насколько ты лучший и достоин ли ты своего мира!

– Решающее слово всегда за Его Темным Превосходством. И только он решит, достоин я своего мира или нет! Уж точно не вы!

– Но нас большинство.

Одджит взмахнула рукой. Сапфировая колесница приземлилась возле хозяйки. Молчаливый слуга усадил госпожу в повозку и сел следом. И когда сварливая гостья скрылась в багряном небе, Маттиас подошел к дрожащей матери Анака. Он протянул ей руку и помог подняться.

– Вы достойно воспитали своего сына! Я приятно удивлен. Мои подданные прибудут с минуты на минуту и доставят вас в Золотой город.

– Ваше Темнейшество, что вы! Не стоит!

– Ваш сын обладает блестящей памятью. Я хочу, чтобы он служил мне.

Мать юноши снова расплакалась.

– Анак умеет читать и писать, – поделилась она, вытирая пальцами слезы. – Я была учительницей в школе, до того как все началось…

– Прекрасно! У меня как раз есть для него работа.

Маттиас позвал Анака к себе и вручил ему горсть блестящих монет. Мальчик раскрыл рот, не ожидая от Его Темнейшества такой щедрости, а затем смиренно поклонился королю и вернулся к матери.

Эни с теплом на сердце наблюдал за нищей семьей, получившей дары короля.

– Кто заслуживает мою милость, тот обретает ее, – прошептал Маттиас и силой сжал плечо пленника.

– Но мы с братом в число достойных не входим… – отвернулся Эни.

– Не только ты с братом, – подтвердил Маттиас и взмахнул рукой. Рубиновая колесница не заставила ждать и явилась на зов. Повозка взмыла в небо. Эни устало прикрыл глаза, предвкушая возвращение в Золотой замок, как вдруг огненные кони стали резко спускаться. Эни распахнул глаза и посмотрел вниз. Затерявшийся в черном пятне островок начал увеличиваться. Дурное предчувствие закралось под кожу. Достигнув суши, Маттиас вытолкнул пленника из колесницы. Белоснежный берег напоминал то самое место из кошмара. По телу Эни пробежали ледяные мурашки, а сердце заколотилось в бешеном ритме.

«Нет, этого не может быть! Это совпадение…»

– Зло пожаловать на нашу местную достопримечательность! Остров Мертвых! – торжественно произнес Маттиас и вытащил из песка чужие потрескавшиеся кости.

– Нет! Нет, это неправда! – кричал Эни, шлепая себя по маске в надежде, что иллюзия развеется. – Это сон, жуткий кошмар!

– Ну, какой же это кошмар? Это прекрасное место для отдыха! – воодушевленно произнес Маттиас и снял маску, обнажив довольное лицо. Пухлые губы растянулись в издевательской ухмылке. Он уселся, скрестив ноги, и блаженно прикрыл глаза. – Разве ты не слышишь? Как тихо…

Дикие вопли похоронным хором зазвучали в голове Эни. Он упал на колени, отчаянно пытаясь развеять надвигающуюся тучу истерики.

– Как здесь тихо. А ведь раньше здесь так тихо не было. Здесь кипела жизнь, представляешь, Эни-ан?

И Эни невольно представлял. Почившие жители Ада рассказывали свои трагичные истории. Перед глазами нарисовались одноэтажные дома. За каменными стенами угрожающе звенели сталь и доспехи. Рыжеволосые смуглянки дрожали, прижимая к себе детей, в то время как их мужья точили ножи. Поднялись копья, замерло дыхание. Голубое сияние ворвалось в дом, и пролилась кровь.

– Пощади детей! Прошу! – умоляли матери, глотая слезы.

Но он не пощадил. Золотой клинок Солнца рассекал плоть и стариков, и младенцев. Они падали замертво сотнями, тысячами. Эни сбился со счета. Погибель явилась сияющим крылатым воином. Серебристые локоны падали на испачканное кровью жертв лицо, до боли знакомое. И невольному зрителю казалось, что это он сам устроил резню.

Эни закричал так громко, что кости усопших задрожали. Собственные вопли ненасытным клинком брата разрывали изнутри.

– Простите! Прошу, простите его! Пожалуйста! – взмолился Эни.

Маттиас рассмеялся, словно передав ответ хладнокровно убитых невинных жителей.

– Те нищие, которых ты встретил в Сожженных землях, – это выжившие в Войне Первых уровней Небес и Ада, – пояснил он. Пальцы скользнули по песку. – А здесь покоятся их родные и близкие.

– Пожалуйста, простите его! Он не ведал, что творит! – отказывался верить видению и словам Маттиаса пленник. Образ любящего и храброго брата никак не вязался со свирепым убийцей.

Но души не собирались прощать. Они выли и плакали, сыпали проклятиями. Эни закрыл глаза, но продолжал видеть их слезы, льющиеся водопадом, прозрачные и чистые.

Совесть пожирала адским пламенем. Голова раскалывалась от плача и криков. Эни мог бы затопить болью целый остров. Металлический вкус крови таял во рту. Эни осознавал, что, оставив тело на злосчастном острове, он сам увековечится среди мертвых. Озлобленные души разорвут его на частички света и не дадут достигнуть Вечной обители. Но о какой Вечной обители может идти речь, когда он до сих пор находится в Аду?

Эни всей душой желал оказаться в замке в тишине, но Маттиас не торопился возвращаться, молчал. Эни повернулся в его сторону и обнаружил господина безмятежным и сосредоточенным.

«Неужели только я слышу их крики?»

Души продолжали выть. Гнет чужих страданий вскоре высосал все силы. Эни обреченно рухнул на кости и провалился в темноту…

Эни очнулся в лодке. Его разбудили зловоние гниющих водорослей и чужое пение.

– Где я? Куда мы плывем? – спросил он у поющего лодочника. Тот сначала умолк, повернулся к пленнику и усмехнулся:

– В замок, а куда ж еще?

– А почему господин не с нами?

– Он приказал отплыть с вами.

– Понятно, – вздохнул он.

Эни пытался отвлечься от чужих голосов и видений, всматриваясь в бесконечно черную гладь озера, но мысли так и кружились вокруг страданий душ. Вина растущим комом сдавливала горло.