Episode № 8: Blood Wayne

Ice Mountains — 29 November 2006: 19:05

После долгих поисков им посчастливилось набрести на укромную пещерку высоко над равниной, откуда было видно далеко на запад. Насколько мог охватить глаз, повсюду тянулась унылая заснеженная равнина, кое-где прочерченная невысокими грядами холмов. Далеко впереди, ярко — ярко пестрило Великое Море. То тут, то там виднелись небольшие кучки черных низкорослых деревьев. Ни покемонов, ни людей — мертвая тишина и недвижность.

День кончался. Длинный, очень длинный день постепенно угасал, с востока ползла густая синева уже декабрьской ночи; здесь, на севере Ашерона, весна наступала поздно, зимы были необычайно долгими и холодными. Совсем стемнело. Пошел снег. Венки гордо сопел в самом конце пещеры, напротив костра, Уэйн поддерживал огонь, а Дженерик, навернув на себя все, что было у них теплого, и, уподобившись какому-то древнему диковинному монстру, пошел наблюдать за округой. Луна давала немного света, но они надеялись, что острое зрение бывалого снайпера Юга все-таки поможет им разглядеть следы всадников на снегу.

Тянулись медленные часы. Вернулся иззябший Дженерик, на его место отправился Венки, немного нервный, но всегда молчаливый; Уэйн же, не обращая ни на что внимания, упал на застеленные одеялами камни и тотчас уснул как убитый.

Под утро его растолкали друзья. Ничего не поев, тренер подполз к краю пещеры. Из-за горизонта только-только показался краешек огненного диска, но лучи его уже окрасили розоватым снега внизу под ними. Задувал легкий ветерок; морозец покусывал за щеки. Взгляд медленно скользнул к западу от затянутого белесой мглой северного края необозримых равнин, и Уэйн тотчас обернулся сосредоточенным хищником, готовым к прыжку — там, за грядой оплывших холмов, сейчас казавшихся окаменевшими волнами снежного моря, в воздухе вились едва различимые отсюда черные точки Маркроу. Вчера их не было; все трое это знали совершенно точно, они сами шли сквозь эти холмы вчера вечером.

Дженерик с размаху бросил в лицо несколько пригоршен жесткого снега, чтобы поскорее проснуться; даже всегдашний молчун Венки вскочил, будто подброшенный.

— Воронье… — прохрипел он, непроизвольно стиснув покеболл и бросив быстрый взгляд в глубину пещеры, где заворочался было его Хаундум. — Нордхаур! За мной, и не отставать!

Венки выскочил из пещеры, успев натянуть лишь свою плотно связанную шапку из черной шерсти. За ним следовал его верный покемон. Они всегда были вместе, всегда первыми…

— Что это значит, Дженерик? — слабым голосом протянул Уэйн, все еще боясь признаться себе, что их многомесячная погоня окончилась и они вот-вот встанут лицом к лицу с Ними. Все закончится…

— Маркроу вьются над болотами Анголуру, — с мрачной решимостью ответил мужчина. — Там много, очень много падали, если я хоть что-нибудь смыслю в смерти. Собираем мешки! Одевайся! Сейчас или никогда!

Уэйн смотрел устало и не уверенно…

— Что с тобой? — почти закричал солдат и схватил Уэйна за плечи. — Ты разве не хотел этого? Столько лет ты искал их… её… и вот наконец, у тебя появился шанс…

— Что? Убить их обоих?! — Уэйн закричал, попытался вырваться, но верный товарищ и не думал сдаваться.

— Послушай… я прекрасно знаю эту историю, и поверь — встреча с ними — путь к твоей свободе. И я, и Венки — поможем тебе. Ты понял?

Уэйн кивнул. Не столько из согласия, сколько от желания вновь оказаться на свободе, вне дружеского давления. Он ни о чем уже не думал, это было единственным способом собраться и пойти туда, где кружат стервятники.

— Вот и отлично! — сказал стрелок, закинул за спину свою винтовку, подхватил торбу и вслед за солдатом гнева, вышел из пещеры.

Cianwood City. Pokemon Academy — 6 September 1994: 10:00

Миновали то, что Уэйн назвал бы «гардеробом», где было темно и прохладно; по стенам висела какая-то утварь, мимо неспешно прошествовала пушистая старая Персиан. Большая комната с огромной белой доской по центру, высокое резное кресло, и в кресле — не высокий, худой, седой, как зима, старик с колючим взглядом глубоко посаженных темных глаз. В левой руке он держал сразу четыре покебола, различных категорий, в правой — черный маркер. Спутники Уэйна, два высоких юноши, низко поклонились. Старик едва заметно склонил голову и юноши вновь выпрямились, поклонились большому классу и вышли. Только теперь Уэйн обратил внимание на этих… детей. Сколько их было, он так и не запомнил. Двадцать или тридцать… быть может и сорок, какая разница. Все они живо переговаривались, смотрели на маленького, хиплого, скромного и зажатого, мальчика с пепельно-черными волосами. Когда среди их эмоций стали рождаться разговоры, учитель спокойно и одновременно с этим грозно постучал маркером по отполированному деревянному столу. Все сразу замолкли. Он долго обводил класс взглядом, очень долго… Все это время Уэйн продолжал тереть и тереть ладонь об ладонь, он нервничал, а старик все смотрел и смотрел на класс.

— Класс. — произнес старик мужественным и зрелым голосом. — Я имею честь представить вам нового ученика, вашего товарища, — говоривший подошел вплотную к мальчику и неуловимым движением глаз попросил его чуть выйти вперед. Необходимое движение далось Уэйну с трудом, он странно пошатнулся, словно шагал по канату, натянутому над пропастью. Раздался смешок с передней парты, не выдержал рыжеволосый пухлый мальчик.

— Его зовут Уэйн. Уэйн де Зон. Да, да, — учитель поймал мысль учеников. — Он сын профессора Дарта де Зона, о котором я вам рассказывал. Уэйн… — старик чуть улыбнулся и перевел взгляд на класс.

— Здравствуйте. — он сказал это максимально уверенно и он не оплошал, приветствие было отточено с впервые поднятой головой, уверенным взглядом и твердой стойкой.

— Здравствуйте! — хором сказал класс и поднялся дружный смех, впрочем это было всегда, пока большинство так и не поняло, как им относится к этому… странному типу. С одной стороны, хлюпик, с другой — сын профессора какого-то, с другой и вообще… почему Мастер Прайс не устроил ему тот жуткий тест, который он проводил с каждым из учеников?! Почему?!

Он сел на лавку по левую руку старика; некоторое время все молчали, наконец мастер Прайс, все еще пристально вглядывавшийся в лица учеников, шевельнулся и подскочил к доске, на которой быстро, красивым почерком стал описывать покеболы, которые удерживались в его руке.

Неслышно что-то шевельнулось справа… только сейчас новенький заметил, что сидит на первой парте с какой-то девочкой, чуть выше его, в скромной темной одежде. Единственным украшением ей служила стягивающая тяжелые черные волосы красная ленточка. Она наверное была красива, но Уэйн тогда не знал что это такое, и поэтому ни как не мог воссоздать её образ в памяти.

— Ты правда сын профессора из Солнечного города, — прошептала она и улыбнулась, когда Уэйн словно ошпаренный вздрогнул и опустил взгляд.

Тот кивнул… и тоже улыбнулся. А урок продолжался, невозмутимый учитель продолжал рассказывать о функциях различных покеболов, их свойства, а также о запрещенных видах материализации энергии, упоминал знаменитых Профессоров, рассказал об Априкорнах, пояснил как следует обращаться с покеболом, если в нем уже содержится монстр, а также радостно ответил на вопрос Уэйна: «А что случится, если покеболл сломается, когда там покемон?». Лекции Прайса были редким явлением даже в такой престижной академии, заезжал он редко, обычно раз — два в месяц. И вот сейчас, он вновь проведет урок и уедет. Позже, Уэйн будет вспоминать его, как любимого учителя.

Тянулись месяцы. Короткие и напряженные. Несколько учеников уже покинули гимназию, не выдержали нагрузок, либо их родители были страшно недовольны строгостью здешних преподавателей. Против ожиданий Уэйна учиться оказалось не так уж трудно. Хоть учителя относились к нему равнодушно, это отталкивало глупого ребенка; местные заводилы все чаще и чаще стали встречать Уэйна по дороге домой, но каждый раз за него вступался высокий и мощный одноклассник вместе со своей подругой, той самой черноволосой девочкой, и молодой тренер постепенно осмелел. Он изрядно окреп за год трудов и теперь неспешно, без особых усилий мог сдавать зачеты по физической подготовке. Он ходил в числе отличников; одну, другую, третью олимпиаду он успешно провел, выступая за свою академию, хоть и не выиграл ни разу, единожды смог занять второе место, и теперь ему пришлось целиком сосредоточиться на испытании…

Самым нелегким оказалось объяснять тетушке, у которой он жил, причины своих еженедельных побоев. Мальчик стискивал зубы и, превозмогая острое желание пожаловаться, сводил всю вину на лишний камень на дороге; и хоть он успешно лгал, зрелая женщина все-таки решила сходить в школу, не предупредив Уэйна.

* * *

Странный это был вечер. Под ногами вздрагивало, иногда доносились какие-то непонятные звуки, тяжкие и глухие, точно удаленный вой Майтен — это могли быть и они, но вой не прекращался, ни чем не прерывался, был бесконечным. Уэйн боялся и помыслить, что произойдет, когда он покажется испуганным сейчас… в присутствии Натали и Александра, своих единственных, а поэтому — лучших друзей. Поэтому вел себя смелее обычного, пытался шутить — Натали смеялась, Александр чуть ухмылялся, внимательно наблюдая за действиями своего друга. Им было по двенадцать лет, Натали сегодня исполнилось тринадцать и они решили покинуть суматоху праздника, уединившись в старом сарае на горе, о котором им всегда рассказывал Уэйн.

— Все в порядке! — выкрикнул вниз мальчик. — Дверь выбита, можете подниматься — Он осторожно спрятался обратно в темное помещение, достал из кармана фонарик, — покемонов им все еще воспрещалось тренировать, — посвятил вокруг и нашел то, что искал — старый, пыльный подсвечник на низком столике. Вскоре снаружи донеслось пыхтенье, и Александр первым вскарабкался на вершину, сразу заполнив собой все узкое пространство дверного проема; не без труда он протиснулся внутрь. За ним последовала Натали, и только после этого Уэйн решил зажечь свечи.

Они стояли в пустом; полутемном помещении с голыми стенами и высоким заколоченным окном под потолком. Вокруг их ног медленно кружилось сероватое облачко пыли, толстым слоем покрывавшей весь пол, так что с трудом можно было разглядеть сложное содержимое на поверхности. На каждой из стен раньше, очевидно, тоже находились какие-то окна; теперь от них остались лишь серые прямоугольники, наглухо забитые; кто-то настойчиво хотел оградиться от света мирского. Они подняли глаза вверх — потолок не угадывался. Вокруг царила мертвая тишина, от которой ломило уши.

— Мрачно тут, жутковато, — говорят, тут в старину жил кто-то, бродяга — иностранец. Поселился, и больше никто его не видел и не слышал.

— Пошли, пошли отсюда! — запищала Натали и попятилась к выходу. Она потянула Александра за рукав, и недоумевающий, зевающий во весь рот Уэйн вдруг громко заявил.

— Да нет же! Здесь нет ничего страшного. Бродяга тот… был приятелем у моего прадедушки, мне о нем рассказывал отец.

Глаза Александра сверкнули, он переглянулся с Натали и та мгновенно умолкла. Вместе, они озадаченно уставились на своего приятеля и тот мигом засуетился.

Уэйн порылся в мешке, растрепал старый брезентовый пакет, обнажил деревянный пол и одним махом выломал одну из дощечек. Он явно был уже здесь раньше. Спустя мгновение он поднялся, держа в руках небольшую кожаную сумочку, и протянул ее Александру. Тот распустил завязки, сунул в нее руку и извлек оттуда недлинный кинжал в простых черных ножнах, по краям окованных узкой полоской вороненой стали. Мальчик держал оружие плашмя, пальцы его правой руки скрывали рукоять, но он неожиданно ощутил странное чувство. В этом неброском на вид кинжале была какая-то завораживающая соразмерность. Гладкая черная кожа, покрывающая ножны, все это скрывает невероятно красивую сталь, — вдруг мелькнуло у Александра в голове. Как спокоен и уверен в себе будет он, едва его ладонь коснется этой рукояти, хранящей тепло его тела! Ему вдруг очень захотелось поскорее взять — заполучить эту вещь, он невольно подался назад, забывая об осторожности.

— Красивый правда? — невинно задался вопросом Уэйн, чем дал шанс Александру исправиться — вновь шагнуть вперед и даже протянул вещь хозяину.

Мальчик сел на пол, подложив под себя рваный брезент, отцепил ремешки и резко обнажил клинок. Из черной, как ночь крестовины выходило плавно сужавшееся и лезвие в тринадцать пальцев длиной; белоснежная сталь казалась горячей, раскаленной до бела; и по лезвию, оставляя лишь узкие полоски вдоль краев, тянулись удивительные узоры из причудливо переплетенных линий… похожих на… иглы? Наследник готов был поклясться, что его друзья вместе с ним наблюдают за оружием, завидуют… И надо признаться, ему это чертовски нравилось!

Уэйн старательно описал всю историю, потратив на это весь вечер и добрую часть ночи. Как оказалось, она необычайно интересна не только ему. Он пояснил, как странный, голодный и чем-то больной мужчина оказался на пороге их дома, без сознания. Старый, всегда сварливый Маркос де Зон приказал занести человека в дом, заперся с ним в лаборатории, и лишь затем позвал слуг. Попросил принести воды, еды. Никто так и не узнал, каким образом старик мгновенно привел в чувство бледного, страшного и ужасно тощего мужчину. Вопросов не задавали и сторонились взгляда нового гостя. Глаза его ни как не шли в сравнение со всем прочим, они были глубокими, красивыми, но самое страшное — неизмеримо старыми, вечно усталыми. Едва минул месяц, незнакомец покинул дом, там не с кем и не заговорив кроме старика, они дружески пожали руки и распрощались.

— Кто знает, как все было на самом деле, — продолжал негромко Уэйн. — Кто знает, как на самом деле происходило все это, но, так или иначе, мне это рассказал отец, а ему это рассказал дворецкий нашего дома.

— Ничего не понимаю, — почесал в затылке Александр. — Откуда ты узнал про сарай… и про этот кинжал?

— Вы что не слышали этого? — удивился Уэйн. Оба слушателя вновь переглянулись, они были удивлены еще больше. — Старая тетушка говорила мне, что здесь, на горе, творится нечто неладное, её всегда тревожат дурные сны… а иногда, с вершины доносится ужасающий хохот. Тогда, а случилось это два года назад, я не придал этому значения, просто попытался выкинуть из головы. Но теперь, когда я своими глазами видел, как пылают и светятся эти серые пробоины на стенах, вместо окон, когда я услышал этот жуткий хохот снова — я… я не испугался, но мне стало не по себе. А потом, хохот прекратился… и со мной кто-то заговорил. Но я…

— Ты убежал! — весело заключил Александр, улыбаясь все больше, замечая как краснеют щеки друга.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел, как ты бежал вниз под гору позавчера. Я подумал что опять Фред и его банда тебя достает. Думаю, пойду, поддам этой рыжей свинье, а нет… смотрю один бежишь.

— Убежал. Страшно стало, но пришел сюда снова, после уроков, когда… ну вы знаете, вас тогда задержали на дежурстве. — Натали понимающе кивнула, Александр продолжал внимательно слушать. — Ну вот, пришел сюда, мне уже было все равно, страха совсем не было. Мне уже кажется, что рано или поздно я забуду, как это — испугаться… Ходил я долго, рылся, копался и вдруг, пол подо мной странно прогнулся, так я нашел тайник с этим кинжалом.

— Так значит он не твой? — на этот раз, вопрос задала Натали и невольно сжала кулак.

— Нет конечно, я его просто нашел… что делать с ним не знаю… но ведь я его первым нашел, значит он мой, — Уэйн сохранял невозмутимость, с чистой детской искренностью, он не замечал, как меняется настроение у его друзей.

— Но, — Александр начал разговор уверенно, правильно расставляя слова и сохраняя нужный тон, — Ты не подумал, что может появиться тот, кто спрятал этот клин… нож здесь. Придет, а ножа то и нету.

Уэйн улыбался, вопросительно пожал плечами и спрятал лезвие в ножнах. Затем торопливо закинул его в сумку и вернул на прежнее место, примостил доску, разбросал все как и было, спрятал тайник за мусором и пылью.

— Вот. Если кто и придет, нож никуда не денется, а пока он мне не нужен.

Александр улыбнулся и утвердительно кивнул. Натали поднялась, протянула руку своему другу и они пошли к выходу. Уэйн выскочил из сарая последним.


Своих Врагов они увидели часа через два. На гребне холма медленно выросла фигура верхового, за ней — еще одна, тонкая и изящная. А потом через седловину, чуть севернее от этих двух фигур, низверглась лавина торосов. Дженерик считал их, однако когда он дошел до пятидесяти, то сбился — огромное стадо обезумивших монстров неслось вниз по холмам, убегая прочь от болот, над которыми, далеко впереди, все еще кружили Маркроу. Друзья уже успели поблагодарить Богов за то, что покемоны бегут не в их сторону. По мере их приближения к двум черным силуэтам, Уэйна охватывало все большее удивление — он «видел» как они улыбались, как они были рады встречи с ним, они были вовсе не удивлены, они ждали его! Мысль о том, что застали врасплох именно их, уже прокралась в глубины сознания каждого из «гончих». Вдруг. Острый слух Венки среагировал быстрее глаз, он показал в сторону, — колонна всадников появилась из другого межхолмья, ближе к скалам. Державшие четкий строй отряды конницы, усталой, утомленной, но далеко не обессиленной; вытягиваясь из-за холмов, всадники прибавляли шага, выгибаясь длинной дугой; двадцать или более того наездников перешли на рысь, направляясь прямиком к ним!

— Так, — хищно щуря глаза, как обычно в минуту опасности, прошипел Уэйн. — Это за нами.

Дженерик взял на изготовку свою винтовку; лицо бывалого стрелка не выражало ничего, кроме свирепой решимости. Венки чуть попятился, но цепь, служившую ему поводком для Нордхаура — не отпустил, — сжал сильнее.

Всадники тем временем перерезали дорогу, единственную ведущую вокруг болот; двое на холме все еще стояли и не двигались, их можно было принять за статуи.

— Интересно, откуда у них взялись эти тильдроки[13] — изумленно прошептал Венки.

Уэйн знал. Он знал гораздо больше, теперь он наконец-то понял в чем причина скопления Маркроу в Анголуру, прекрасно определил, что наступающие тильдроки уже не принадлежат этому миру. Он еще не был уверен, но явственно ощущал их присутствие.

Венки открывал глаза — и вновь видел лишь ряды всадников, верхом на Рабидаш, окутанных в грязные черные тряпки. Все монстры ярко светились, разбрасывали в стороны снопы искр, топили под собой снег, приближались…

Тем временем безымянные на холме, ворвались в долину… Спустя короткое время они уже пересекли её на половину, стали угадываться цвет их волос, кожи, одежды. У девушки были длинные белоснежные волосы, оправленные красными лентами, мужчина носил черные, неухоженные, болтавшиеся кое-как, чуть ниже плеч. Одет он был одет просто: грубый черный плащ, не отличимый от накидки сопровождающей его девушки, никаких украшений, никаких драгоценностей. Единственным отличием служило то, что оба неслись на сияющих Рабидаш, красиво укрытых нашивками и доспехами. Скакуны нервно встряхивали головой, глаза их ярко блестели из-под черных доспехов, укрытых алым покрывалом. Серебристый огонь покрывал их спину, охватывал стройные фигуры наездников, все они светились, смешивались с белоснежным, морозным воздухом. Мужчина и Женщина резко остановились, поменяли направление и теперь спокойно взирали на троицу обреченных тренеров. Их кони грозно всхрапнули, сделали неуверенный шаг в сторону, словно переступая невидимую черту.

При виде приближающихся врагов Венки и Дженерик окрыли было огонь; однако, у загадочных всадников были другие планы. Покружив по ближайшим холмам, они повернули назад — то ли их сбило с толку малое число соперника, то ли они были убеждены, что грядущее будущее полностью под контролем приближающегося полка тильдроков, — спустя короткое время они уже скакали обратно, разминувшись с наступающими силами.

Уэйн зажмурился. Его внутреннему взору открылось то, что невозможно было увидеть глазами — каждый воин, стремительно приближающийся к ним, казался лоскутом тусклого пламени, в обрамлении которых бился и трепетал упругий клубок темной силы. Де Зон нащупал на поясе кинжал и открыл глаза. Ножны горячо отдавали жаром; он обнажил лезвие, — клинок горел тревожно-черным пламенем; иглы вдоль границ наливались внутренним багровым сиянием; казалось, они начинают двигаться… Зловещие, смутные предчувствия шевельнулись в его душе, но ни уловить, ни прояснить их для себя он не смог.

Тем временем, тильдроки приблизились на расстояние атаки… но их скакуны не выпускали огненных смерчей, ни огнеметов, они тупо скакали вперед, словно намериваясь затоптать наглецов. Понимание того, что огненный залп решил бы исход всей битвы, терял Венки и Дженерика в догадках. Первый все еще не решался спустить своего пса с привязи, а вот беглый снайпер уже прицелился… раз, два, три и четвертый всадник рухнул наземь. Испуганные Рабидаш продолжали нестись без всадников, первая пара уже разминулась с Уэйном и его защитниками.

— Уэйн, помоги! — слова Дженерика вернули юношу в реальность, вокруг напирали враги, из их глоток рвался неистовый, звериный не то рев, не то клич. Нордхаур учуял падаль, резко замотал головой, он нервничал. — Уэйн!

И тут словно свирепый ураган, неведомым путем ворвавшийся в долину, обрушился на ряды врагов. Рабидаш заколыхались, будто взволнованное хлебное поле, поспешно разворачиваясь, наездники падали с коней, испуская неистовый неживой крик. Каждый норовил затоптать незадачливого наездника; у многих это получилось блестяще. Сомнений быть не могло — Уэйн выпустил наружу своего внутреннего зверя! Он побагровел, волна жара докатилась даже до стоящих в отдалении друзей, а спустя еще мгновение он вновь принял прежний облик, — черный плащ обмяк и тяжело повис у самых пяток, волосы устало улеглись чуть выше плеч, глаза похолодели, но руки все также держали дочерна горящий кинжал, багровые нити игл связывались в густую цепь, выстраивали замысловатую фигуру; снег вокруг солдата гнева оттаял, обнажив холодные камни этой несчастной долины.

В топот и ржание вмешался новый звук — частые, сливающиеся хлопки ударов Нордхаура, охваченный яростью Уэйна он рвал и рвал ближайших врагов. Золотая цепь беспомощно волочилась сзади, хозяин не смог удержать своего монстра в узде. Дженерик продолжал огонь по неповоротливым и глупым целям, которые стали совсем хаотично двигаться вокруг, даже побросав свои не заточенные ятаганы и мечи. Уэйн буквально чувствовал, как угасает в их телах тот самый упругий комок темной силы, их хозяин удалялся все дальше на своем сияющем коне.

Через несколько минут они складывали мягкие тела несчастных упырей в кучу. Уэйн зябко кутался в плащ — ветер не стихал, да и колючий мелкий снег никак не улучшал настроения. Мелкие льдинки впились в лицо тренера, пришлось надвинуть капюшон так, чтоб полностью закрыть обозрение; Венки и Дженерик вели угрюмую процессию по сжиганию трупов, снайпер постоянно что-то говорил, высказывал свои идеи, спрашивал:

— А ты уверен, что это были они?

— Уверен, но меня это уже не беспокоит. Я смотрел на кинжал… Последний раз он так светился десять лет назад. Да… и их бегство… Все сходится!

— Ты правда считаешь, что Торерос был здесь сегодня?

— Да! Он светился точно так же, как в тот вечер!

— Ты был тогда напуган, тебе угрожала опасность, сейчас аналогичная ситуация. Почему ты так упорно отвергаешь версию о том, что кинжал признает тебя твоим хозяином? — встрянул в разговор Венки, оттаскивая последний труп в общую кучу.

— Потому что его хозяин — Торерос, вон он и заводится, когда почувствует его рядом. Жжется! Не думаю, что если бы он меня так любил, оставлял мне каждый раз такие страшные ожоги. — Уэйн демонстративно поднял ладонь вверх. Её действительно покрывали глубокие, багровые отметины.

Дженерик задумался, посмотрел на юного помощника, — Венки вопросительно покачал головой, отошел и сел на голый снег, чуть поодаль от могилы.

— Так… если Торерос все-таки был здесь, почему он не показался, что он вообще здесь делал, если не помог нам, тебе? — Венки был заинтересован не меньше, хоть по лицу можно было сказать обратное.

Уэйн не ответил, он не знал ответа. Так и промолчал, ответил Дженерик.

— Думаю все просто. Он показался лишь для того, чтобы спугнуть Натали и Александра. Они отпрянули в тот самый момент, как увидели сияние кинжала!

— Так или иначе, своих упырей они лишились. Им это дорого зачтется, думаю если об этом узнает Ирнурийская шайка в Целеборне, им придется туго. Они далеко заходят! — Венки яростно сжимал свою цепь — поводок, оскаливаясь яростнее своего монстра.

— Что делать с трупами… с этими и теми, что в болотах? — Уэйн прямо задал самый больной вопрос.

— Анголуру. Туда не поедем, пойдем по торному следу за этими кровососами, — Дженерик сделал указательное движение на север, где начиналась непрерывная цепь Холодных Гор. — Догнать конечно их не получится, но сдается мне они сами ищут встречи с нами.

— С трупами, — Венки качнул головой в сторону страшного холма, уже присыпанного снегом, — Они фактически убиты нами, у нас будут проблемы, если их найдут. Нам нужна помощь Ирнурийцев… где этот ваш Торерос?!

— Оставим их так как есть.

— Что?! — воскликнул Дженерик, хотя и Венки одобрял его реакцию на неразумность приятеля.

— Оставим и все…

С этими словами он поднялся и отошел. Так Уэйн, сам того не заметив, согласился с преследованием двух молодых вампиров, возможно заманивающих его в ловушку, он судорожно размышлял и вертел медальон на груди… Юноша ощутил, что его бьет мелкая дрожь. Все! Конец всем предысториям, расчетам и рассуждениям, конец надеждам, гаданиям и предположениям, настал момент, с которого начинается то, ради чего он проделал весь путь от, охваченного огнем, дома тетушки в Цианвуде до северных пределов Холодных Гор — начинается охота за Александром, начинается погоня назрячь!

Cianwood City — 4 September 1999: 03:03

Это был аккуратный двухэтажный дом в одном из тихих переулков неподалеку от Главной улицы. Дом был выкрашен в светло-синий цвет, как и большинство частных коттеджей в городе. Особняк стоял на самом отшибе улице, «под горой», как поговаривали соседи, потому что он стоял у самого подножия жуткого холма, на котором никогда ничего не росло, лишь одинокий старый сарай стоял на вершине, все еще числящийся на учете, принадлежавший некому «графу из Хоенна». Никто туда лишний раз не заглядывал, странное место — сюда сходились несколько горных дорог; подобно впадающим в озеро ручьям, они спускались в долину и все резко прерывались у Лихого Холма. Склоны были пустынны, исполинскими клыками неведомых чудищ торчали над ними три уродливых глыбы; раздробленный гранит скапливался в самом низу.

Уэйну было не то что страшно — противно; он видел диковинные вещи, но тяги к таинственному он никогда не ощущал. Единственное, что могло заставить привлечь его внимание к ближайшей постройке от его дома, это странные рассказы тетушки и собственные видения, однако, произошедшие лишь единожды.


Не помня себя, маленький Уэйн бежал по ступеням высокой лестницы навстречу Тому, кто стоял сейчас за дверью его комнаты, огражденного стенами невидимого пламени. С другого конца дома раздавались приглушенные стоны женщины, хохот мужчины, смех девушки, а против них — неистовый плач ребенка, спешившего подняться выше, как можно выше…

Спотыкаясь, он провернул ручку своей комнаты; она была горячей, раскаленной как уголь, но мальчик не почувствовал, он ворвался в комнату — воздух показался ему донельзя горячим, обжигающим, пахло серой, создавалось ощущение, что и вовсе не дышишь, делаешь что-то совершенно иное. А вдобавок полог темноты под кроватью собрался в десятки и сотни черных шаров, со всех сторону под кровать ссасывалась тьма, койка дрожала, от неё валил пар, все вокруг, казалось, вот-вот взлетит на воздух. Мальчик окаменел, затрепетал, он знал что под кроватью, в закрытом сундуке таинственный кинжал из сарая «на горе»; не было сил пошевелиться, закричать. Внезапно, где-то снизу раздался издевательски милый женский голосок:

— Уэйн, это ведь мы, твои друзья, спускайся к нам — поиграем! — говорила Натали, потерявший рассудок Уэйн начал метаться по комнате, в попытке заблокировать дверь, уже улавливались осторожные шаги убийц. «Что это? Что Это?! Что Это???» — Уэйн задавал эти вопросы бесконечно, в памяти вставал образ Александра и Натали на пороге, они зашли вновь поиграть в Альдранду[14], затем кухня и гостеприимная тетушка, решившая угостить всех чаем. А потом крик… кровь… много крови и на месте двух маленьких детей, высокий, бледный тип с безумными глазами, и рядом очаровательная блондинка, чье лицо полностью испачкано кровью. Оба облизывались, оба смеялись, откусывая новый и новый кусок от родной сестры отца Уэйна. И тогда он закричал, побежал наверх…

— Как не хорошо красть чужие вещи, Уэйн де Зон! — на этот раз говорил монстр, раньше выдававший себя за учащегося покемонской академии. В этот самый момент, мальчик не выдержал, он терял сознание. Отчаянные попытки спасти свою жизнь в комнате, которая больше походила на один из кругов ада, попытка понять смысл того, что произошло, выяснить странное поведение находки сарая… это было слишком для двенадцатилетнего выпускника гимназии. Но внезапно, откуда-то из глубины сознания стал подниматься ощущаемый всем его нутром огонь; дом едва ощутимо вздрагивал. Чем именно он ощутил жар, он не мог сказать; он просто понял, что еще миг — и он будет испепелен изнутри. Страха не было; на мальчика повалилось сладкое небытие, ноги предательски согнулись, Уэйн полетел назад… и у самой поверхности, его подхватил на руки мужчина, появившийся прямо в его комнате, словно из воздуха.

Он был высок, черноволос, уже не молод, но и далеко не стар, — скорее он находился в возрасте между тридцатью и сорока годами, возраст не очень почтенный, но тот кто видел его взгляд, вольно не вольно, был готов склонить пред ним голову. Он был облачен в широкую белую накидку, прошитую по швам красным шнуром, несомненный атрибут любого шамана из Рипингов. Мужчина был вооружен — широкий, резной в подобие пилы, бокуто, через плечо носил небольшую походную торбу, по всей видимости сейчас пустую. Лицом он был бледен, его глубоко посаженные черные глаза, сейчас налитые кровью, явно были готовы брызнуть наружу. Его фигура не угадывалась под мантией, но острые грани черт лица могли бы служить признаком худобы. Он спокойно смотрел на ребенка… в комнате постепенно восстанавливалась прежняя температура, чудовищное действо под кроватью прекратилось и шаман смело уложил ребенка в постель, даже успел укрыть одеялом, за секунду до того, как дверь в детскую с хлопком превратилась в пыль вместе со всем, что было сворочено рядом с ней. На пороге появились двое в черных длинных плащах, они в оба глаза смотрели в широкую спину мастера духов.

— Вам лучше всего будет убраться прочь, — пряча под улыбкой печаль, проговорил шаман, обернувшись. — Вы слишком напачкали сегодня, вы нарушаете всем известный пункт Ирнурийского Ордена — и я — Призывающий Духов ордена Фиранил, предупреждаю вас о последствиях. Вам самим придется отчитаться перед советом и понести наказание, а сейчас — прочь из дома номер одиннадцать!

С полминуты прошло, прежде чем убойная тишина прервалась громким и злорадным смехом Александра, поверх проявившегося было испуга, Натали. Он смеялся долго и громко, девушка улыбалась — они осмелели, перед ними всего лишь шаман, опытный тренер покемонов, ну не смешно ли?! Миг, и Александр стоял в миллиметре от незнакомца в белом, тот даже не моргнул, ни чуть не удивился столь быстрому передвижению соперника. Натали совершило нечто похожее, оказавшись совсем рядом, заглядывая через плечо шаману, в попытке разглядеть мальчика.

Александр улыбался и издевательски покачивал головой, парадируя серьезность и полное равнодушие со стороны беспомощной жертвы. Он легким движением руки смог отодрать алый шнур, служивший швом для всей мантии мастера, вытащить его и в тот же миг, обвязать вокруг шеи мужчины, — Натали испустила смешок. Но… далее время замерло, шаман совершил абсолютно неуловимое движение в сторону, будто все это время в нем сжимали невидимую пружину, и теперь он дал свободу, — выпустил энергию. Шнур слетел с шеи, полетел на пол, мантия разошлась в сторону и отправилась следом и еще прежде, чем они коснулись поверхности второго этажа, Натали и Александр успели трижды ужаснутся, а шаман проделать замысловатые пируэты в воздухе. Хлопок! И Александр с криком боли вылетел из комнаты в проем, который сам и образовал, ударился о стенку в дальнем конце дома и беспомощно сполз в самый низ. Натали повезло меньше, переворачиваясь через себя, она угодила в семейный сервант… Полился мелодичный звук разбитого стекла, фарфора, хрусталя, неслышный за этим крик девушки тут же прервался, она потеряла сознание, не жадно истекая кровью. Мужчина стоял с обнаженным торсом, он был в хорошей физической форме, но вовсе не она служила причиной для столь не человеческой силы. Возможно, дело в клыках, которые посмели показаться вместе с оскалом, при виде крови, что растекалась под телом девушки. Но… он мгновенно стал прежним, перекрутился на месте, подхватил мантию и тут же скрыл свою фигуру за одеждой, — Уэйн пришел в себя и прошептал лишь единственное слово: «Натали».

Ice Mountains — 7 December 2006: 22:40

Спустя неделю после того, как они сумели выжить на краю Холодных Гор, друзья достигли верхних ярусов горной цепи. Путь Александра и Натали лежал точно на северо-запад, и, чтобы оказаться в безопасной близости от них, им пришлось отойти совсем немного в сторону, свернув на заброшенную тропу, раньше использующуюся для транспортировки руды из, ныне закрытой, каменоломни. Они нашли там пещеру, удобную и глубокую; Дженерик устроил в ней настоящее пожарище, заявив, что достаточно намерзся за последние дни ночевок на открытом воздухе.

Кажется, беглецы и не думали останавливаться. Никаких свидетельств их лагерей, замечено не было. Вероятно за это время они уже ушли далеко на запад вдоль гор, ближе к Миркфилду, но Уэйн не сомневался, что им легко удастся проследить за ним — они будто специально, но оставляли свидетельства своей дороги: страшные послания в виде невинно убиенных монстров. Последнее из таких, значилось ненамного выше, в скалу на гвозди был посажен бедный Снизел.

Поджидая утра, они тратили почти все свое время на сон — кроме тех часов, что проводили за обсуждением дальнейших планов. Говорили мало — ничего добавить к сказанному ранее они уже не могли; однако всех троих грызло неотступное сомнение — что, из этого похода они не вернутся, Венки все чаще уединялся где-нибудь подальше, курил и о чем-то говорил со своим Хаундумом. Но сделать сейчас они все равно ничего не могли, а за годы странствия даже Уэйн овладел искусством бесстрастного, терпеливого ожидания, пускай возможно и бессмысленного, в любом случае он был твердо уверен, все хорошо или плохо закончится.

Торерос появился в ночь третьего дня, когда на страже стоял Уэйн.

Прозрачный язык вьюги лизнул мелкий камень у его ног, обутых в сапоги, из красной кожи, на плечах тяжело висел такой же тугой и длинный плащ, на голове — круглая, неимоверно большая шляпа. Внезапно заболело где-то под сердцем. Боль была недавней и привычной, и он неторопливым, давно заученным движением протянул руку к поясу, и его пальцы нашарили рукоять кинжала, она едва ощутимо отдавала теплом. Уэйн попробовал пошевелиться — не удалось, тело не двигалось. Он понял, что ему остается лишь смотреть и слушать, и прекратил попытки. Это был именно он — это были его руки, его панический азарт на лице, все знакомые с детства черты лица, страшная белоснежная улыбка…

Они обнялись после долгой разлуки, у де Зона даже предательски защипало в носу. Он научился владеть чувствами, заставил себя не думать о таинственных появлениях старого спасителя и его столь же загадочных исчезновениях, не тратить понапрасну силы; но какой же увесистый камень свалился с души Венки Дженерика, когда их разбудил веселый низкий голос Торероса, раздавшийся под прокопченными сводами!

Инквизитор Ирнурийского Ордена отказался от еды, раскупорил лишь им самим привезенную бутылку красного, закурил трубочку и пустился в рассказы. Без всяких происшествий, счастливо миновав и патрули Ледяного Королевства, и бесконечные полки повстанцев, воюющих на юге страны, он добрался до Холодных Гор. В пути он старался узнать побольше о последних нераскрытых убийствах, но безуспешно — люди ожесточенно отмалчивались, некоторые испуганно убежали прочь, едва замечали приближение мужчины в кровавых одеждах. Но главные новости были, конечно же, уже с Холодных Гор, где Тореросу благополучно удалось спугнуть Александра и Натали, едва появившись в долине. На вопросы: «Почему ты не появился сразу?», «Почему ждал целую неделю» и так далее, шаман отвечал понизив голос:

— Нужно было решить вопрос с убитыми, весь Анголуру был вырезан подчистую, а остальную часть вы упокоили в долине. Совет крайне недоволен мной, ведь это моя задача следить за подобными преступлениями. Я уже должен был исполнить приговор, но не могу… — Торерос закончил, переводя взгляд с углей костра на Уэйна.

Друзья рассказали графу о своих дальнейших планах, он слушал с улыбкой, но ничего не говорил. Мнение о том, зачем убийцы стремятся к Миркфилду расходились, но Торерос прервал споры довольным смехом.

— Бросьте. Они идут на вершину Колдурстра, к усыпальнице Темного.

Дженерик удивленно поднял брови, Венки нахмурился, явно ничего не понимая. Уэйн еле заметно вздохнул и продолжил:

— Это священное захоронение одного великого Лорда, погибшего очень далеко от Ашерона. Кинжал, который я ношу на поясе принадлежал ему и был похоронен вместе с истинным хозяином…

— Во время Великой Войны, — прервал его Торерос, готовый продолжил самую неприятную часть монолога, — Я выкрал оружие с вершины. Я был тогда молодым, глупым, но это уже не важно, кинжал стал моим. Я считал он станет отличным, наилучшим, медиумом для моих духов, но я совершенно не понял того, что кинжал уже является вместилищем для чьей-то души, — души безымянного лорда, получившего прозвище: «Темный».

Венки посмотрел на Торероса серьезно, но совсем не обвинительным был его взгляд, скорее понимающим. Дженерик наоборот взгляд потупил и наморщил лоб в размышлениях. Наступило молчание.


— Уэйна не узнать, — посмеиваясь, говорил мастер духов. — Важный стал, голову высоко носит, но отходчивый как и прежде.

Никто не ответил, лишь Уэйн едва заметно улыбнулся и посмотрел куда-то в сторону. Молчал даже бесстрастный Нордхаур; молчали подавленные услышанным тренера; молчал Венки, захваченный развернутой перед ним величественной панорамой обиталищ тайных сил. И внезапно с его языка сорвался вопрос, который мучил его уже давно, который он много раз собирался задать, да как-то забывал:

— Вы пришли сюда по зову кинжала?

Торерос вновь рассмеялся:

— Можно сказать и так. Я ничего не мог сделать с этим клинком век назад, годы шли, оружие иссушало меня, жгло и медленно убивало, вероятно на него были наложены определенные чары хозяином, он боялся что его кинжал попадет в руки другого, более могущественного вампира. Так я оказался на пороге дома де Зона, который спас мне жизнь и принял на себя этот магический клинок! Оружие приняло его, и тут я серьезно задумался. Почему? Почему столь могущественное оружие согласилось быть во власти смертного? Старик Маркос простился со мной через сорок дней, кинжал отдал, ни о чем не спросив. Его я спрятал в тайнике своего старенького сарая, в котором прятался несколько лет от охотников, которые вероятно охотились не сколько за мной, сколько за артефактом. Я понадеялся, что рано или поздно смогу узнать о нем больше, но узнал поздно. Оружие всегда служит своему хозяину, либо может быть вручено в дар тому, кому добровольно отдаст его прежний владелец, заключение некого договора и никак иначе. Я был уверен, что я единственный кто смог выяснить это. Был уверен, что к кинжалу мне лучше не приближаться, но тут меня осенило. Дом де Зонов! Я бросился через полсвета, и успешно свел знакомство с отцом Уэйна, он казалось ни сколько не удивился, увидев меня на пороге. И мы заключили договор. С тех пор, я чувствую и вижу все то, что видит Уэйн, и так будет длиться вечность, если конечно род де Зонов не прервется.

Торерос закончил и вновь расхохотался.

— Значит вы также имеет власть над кинжалом? — переспросил Венки.

— Конечно, — он продолжал хохотать и безумно улыбаться, — Но у меня уже есть кое-что посильнее кинжала! И вновь хохот, раздающийся эхом под сводами. Он осушил третий бокал доброго вина, облизнул губы и вновь перевел взгляд на Уэйна.

— Так какая же вам польза от этого договора? Теперь?

Граф замялся, но это было не незнание, а скорее сомнение между возможными версиями ответа:

— Без кинжала я не смог бы победить одного мощного демона в Целеборне, после гибели которого меня приняли в совет Ордена. Думаю только ради этого, уже стояло обвязать себя путами службы. Но и сейчас, заключенный мною договор автоматически блокирует все прочие, которые могли бы, не дай Феникс, случиться. Пока есть я, другой вампир не сможет получить контроль над кинжалом, заключить договор. Хотя, он сможет это сделать с потомком Уэйна… и наше текущее сотрудничество рухнет. Именно поэтому я и Уэйн десять лет назад решили найти и убить Александра и Натали, охотников, которые уже очень много столетий охотятся за кинжалом.

— Тогда все понятно! Только вот, зачем они идут на вершину Колдурстра? — вопрос задал Дженерик, не получив ответа, никто не знал истинных целей беглецов.

— Не понятно! Уэйн, почему ты так настойчиво отказывался признавать свою власть над оружием? — Венки сверкал глазами, был настроен достаточно агрессивно. Торерос весь сосредоточился, ему это было не менее интересно.

— Я его просто нашел, — пожал плечами Уэйн, спрятал глаза под капюшоном и сорвал с груди медальон — шкатулку Компора. Он открыл её, извлек изнутри маленькую Серебряную статуэтку в виде Поливила и кинул прямо в руки Венки. Торерос изумительно покачал головой и осушил бутылку.

Cianwood City — 4 September 1999: 03:15

Глухой рев, треск разбитого окна; а потом вдруг одежда, кожа Натали будто растворилась, она затрепетала, и перед шаманом возникла ужасающая, странная форма уродливой жизни, какую никто из смертных не мог представить себе в самых страшных снах; откуда, из каких глубин было вызвано это существо, никто не знал и не мог даже догадываться кем было оно порождено в начале времен. Он увидел два ряда острейших зубов, желтые клыки, покрытую слизью морду: беспрестанно шевелящиеся конечности заканчивались когтями, шуршало, беспокойно извиваясь, слабо светящееся членистое тело. Низкое, плоское и длинное существо с двумя глубоко посаженными горящими голубым огнем глазами остановилось; в горле его заклокотало, и мастер духов услыхали не то кваканье, не то хрипение; несколько хватательных конечностей поднялись в воздух, угрожающе протягиваясь к нему, поломанные крылья ничтожно трепыхнулись и сникли.

Ужас и омерзение не взяли вверх над Тореросом, тогда известным, как просто Тор. Сухая спина и источающее слизь брюхо, беспокойно шевелящиеся ноги и странное свечение вокруг увенчанной рогами уродливой головы… Он медленно достал из-за пояса длинный и тяжелый револьвер, выплавленного по всей видимости из серебра. Чудовище широко открыло пасть, запаниковало, в глаза промелькнули признаки безумия, порожденного страхом. И за миг до выстрела, на плечи Тора накинулся ребенок… он обхватил воина за плечи, прижался головой и едва слышно прошептал: «Не убивай её, пожалуйста…»

Рука убийцы дрогнула, он промедлил секунду и его этого хватило, чтобы монстр мгновенно оказался в другой части комнаты, и выпрыгнул в закрытое окно. Рама опасно покачивалась под самым козырьком, с улицы завывал тоскливый ветер, осень давала о себе знать. Шаман так и стоял на месте, с повисшим на плечах ребенком.

Прошло около часа, прежде чем мужчина решился заговорить с Уэйном. Мальчик сидел в углу комнаты, глаза пропали за грязной окровавленной челкой черных волос. Он ни слова не говорил, обхватив колени руками, он покачивался то вперед, то назад. Шаман случайно заметил в его сжатых кулаках маленькую статуэтку Поливила из чистого серебра, он прекрасно разбирался в этом материале.

— Кто подарил тебе эту фигурку? — голос Тора не был сочувствующим, не был печальным или веселым, он задал вопрос, как обычно учитель спрашивает домашнее задание у своего ученика.

Уэйн молчал около минуты, но Тор настойчиво пилил его взглядом, уверенный в том, что мальчик заговорит, в попытке облегчить свои муки, возьмет протянутую ему руку, чтобы выбраться из безумия.

— Мне подарила её Натали, моя одноклассница, на мой первый день рождения в Цианвуде. — Уэйн не прекращал циклические рыдания. Тор одобрительно кивнул, удовлетворенный ответом. Продолжил:

— Натали убила твою тетю, хотела убить тебя. Её брат — Александр, он же и её муж, твой фальшивый друг, надоумил её к этому задолго до твоего рождения.

Уэйн не отреагировал, будто не слышал, лишь сильнее сжал фигурку…

— Им было нужно это, все ради этого.

И шаман быстро оказался на полу, протянул руки и извлек из-под койки глухую черную коробку, внутри которой лежал кинжал, обернутый в черную шелковую ткань. Уэйн незаметно посмотрел на действие незнакомца, выглядывая из неровного ряда своих волос.

Мастер духов сел на стул, стоявший совсем рядом с кроватью; быть может на нем когда-то сидела покойная тетушка, рассказывала племяннику сказки, вязала новый свитер на зиму. Мужчина повертел оружие в руках, опытным движением проверил его остроту, улыбнулся, ему явно нравилось держать его в руках. Он и не заметил, как рядом оказался мальчик со статуэткой в руках. Он не плакал, нервно всхлипывал, но по щекам все еще скатывались горькие слезы.

— А знаешь, я хорошо знал твоего отца, и прадеда. И если бы не они, я бы не смог так легко управляться с этим ножом.

Мальчик как-то сразу понял, что этот мужчина не враг ему, едва увидел его он ощутил необъяснимое чувство родства к Тору, будто тот был его отцом. И он, он и никто другой, пришел на его защиту. Поэтому сейчас, он с интересом пытался узнать о нем побольше. Они завели разговор, долгий и открытый. Шаман ничего не утаивал, говорил прямо и все сразу, он прекрасно понимал Уэйна, а тот его. Они быстро поладили, хоть все еще держались немного в стороне друг от друга, старались не ввязываться в новые разговоры. К утру, мальчик уже знал все, что знал шаман, и вполне спокойный лег спать. Тор стоял на страже у окна, которое быстро смог заколотить кусками от разбитого серванта. Он думал. Прекрасно знал, что ночь девятого сентября 1999 года, Уэйн де Зон никогда не забудет. Он навсегда изменится, станет другим. Не будет прежнего мальчика, забивающегося в угол, он станет намного смелее, в нем не будет страха, он забудет что такое удивление и нерешительность, он будет делать то, что захочет, чего потребует его сердце. И не поздоровится тому, кто встанет у него на пути. И Тор решил объяснить ему подробнее об истинных возможностях кинжала, но позже, когда тот вырастит. А сейчас…. «Сейчас лучше, нож побудет у меня. Ух, не поздоровится Гримлоку, когда я приду за реваншем» — шаман довольно улыбнулся, завтра предстояло отвести мальчика к отцу. Предстоял серьезный разговор…


Друзья внимательно слушали сбивчивую речь Уэйна, не выпуская изо рта давно погасшей трубки. Дрова в костре догорали. Чувствуя неловкую, незнакомую раньше опустошенность после горячей исповеди и пытаясь заглушить ее, юноша завозился, подтаскивая топливо.

— И в чем же истинная сила кинжала? — осторожно спросил Венки.

Торерос отложил в сторону пустую бутылку, поднялся и заговорил:

— Кинжал дает власть. Хозяин словно объединялся с тем несказанным ужасом, вытерпеть его невозможно, немыслимо, за которым — распад самого существа; но он чувствовал и то, что пока связан с этим — прикрыт его собственной волей и той древней силой, что заключена в клинке.

— Не понимаю, — выпустил Венки и встретил странно удивленный взгляд Торероса.

Уэйн уже закончил с дровами, тяжело сел на подстилку и отцепил с пояса оружие:

— Я каждый раз слышу…: возьми, если будет трудно… — бормотал Уэйн, не отвечая на поставленный вопрос. — Да, оно дает власть… Я чувствовал себя всесильным, сколько раз я стоял один против множества врагов. Я чувствовал, что они боятся меня, отступают, их охватывает панический ужас, когда я приближаюсь, но я так ни разу и не воспользовался этим в полной мере — побоялся. Побоялся того, что если я обрету полный контроль над кинжалом, потеряю что-то.

— Я сам еще не знаю всей тайны этого артефакта. Мне по сей день не понятно, почему кинжал не отвергнул де Зона. И думаю мне это никогда не откроется, возможно Уэйн… если примет дар, как это положено.

Юноша помолчал. Сам факт объединения с оружием истинной тьмы, настолько страшил его, что он был готов выбросить нож подальше, но прекрасно понимал, что это неприемлемо. Оно может попасть в плохие руки.

В глухом молчании прошел еще час. Дженерик решил поспать хотя бы часок до рассвета и отвернулся к стенке пещеры. Венки чистил шерсть своему монстру, Торерос, не зная сна, стоял в ночи и осматривал печальную панораму северных гор. Уэйн перебирал в руках серебряную статуэтку, что-то не слышно шептал.

Они вышли на рассвете, когда над хребтом еще лежал необычайно густой и плотный туман, живо напомнивший путникам то недоброе утро в долине. Ночью они пробудились лишь один раз — когда западный ветер принес им далекие отзвуки воя Майтен.

Когда они выступили дальше, Торерос долго провожал их верхами, и Уэйн крепко запомнил сказанные им слова:

— Скоро. Скоро, вы должны достигнуть вершины… Смело войди на неё… но друзей своих оставь в стороне, иначе их ждет смерть. Будь с тобой хоть армия союзников, она не поможет. Ты понял?

Уэйн кивнул головой, повернулся и быстро исчез за поворотом. Шаман еще некоторое время постоял, поправил шляпу и весело посмеялся, а после растаял в воздухе быстрее любого тумана.


Тем временем Дженерик ушел достаточно далеко вперед, для верности проверяя ближайшие ущелья прицелом своей винтовки. Венки торопливо навьючивал себя поклажей, Уэйн бросился ему помогать, — не все же нести бедняге с оранжевого архипелага. Из низких серых туч вновь полетели к земле редкие крошечные снежинки, ветер задувал в спину, словно подталкивая.

Метель задувала, заставляя путников зябко кутаться в плащи и жаться поближе к слабому костерку. Над Колдионом нависла зимняя ночь, на безоблачном небе ярко и колюче сияли бесчисленные звезды. Друзья забрались уже далеко на запад, рисунок звезд сменился, стал другим. Венки вздохнул. Все здесь не то, даже небо чужое. Расставшись с шаманом, они осторожно весь день продвигались вслед за Александром, чуть отставая, чтобы их не заметили. Однако шли они уверенно и знали, что никого не встретят. Их явно уводили по намеченному маршруту. Чем выше они поднимались, тем страшнее становились послания, оставленные убийцами.

Вокруг тянулась унылая, чуть изрешеченная горная местность. По впадинам изредка попадались сиротливо чернеющие голыми ветвями деревья. Ветры сдули снег с вершины, намело так, что пробираться по тонким горным тропам становилось по-настоящему опасным занятием. Неверное движение и будешь сметен в бездну вместе со всей этой массой. Помогал Нордхаур, до поры до времени он испепелял препятствия. Но бедняге приходилось туго. Запасы еды заканчивались, пришлось экономить, а ему было совсем невмоготу выходить из покебола на такой мороз. Жилья не было, все было пусто и дико.

Кое-как утоптав себе место, друзья разожгли нодью. «Слава тебе Сильвестер!»[15] — подумалось каждому из тренеров, воспоминания о щедром мальчике из Азалии еще были свежими и теплыми. Притупив чувство голода горячей похлебкой, они сидели, глядя на огонь, что неспешно грыз комель здоровенной сушины. Только теперь оба поняли, в какое безнадежное дело впутались и как непросто будет справиться с дерзкими налетчиками здесь, в их родных краях (Венки и Дженерик все чаще переглядывались, Уэйн оставался безучастным, закутавшись в плащ и выдыхая горячий воздух). Что впереди? Несколько лет назад Венки прошел от Колдурстра до Гряды Диэлги, но все равно он не знал здешних мест, они шел не по горам, а по постоянному тракту. Среди песчаников ходили слухи, что еще дальше на север будет глубокая цепь пещер, где вроде как стоит заброшенный храм — тоже Поверу, но вроде бы из позднего рода, — но как их разыщешь, да и конечно, как выведет их туда погоня? Венки знал об этом и поделился мнением за «ужином». Уэйн пожал плечами, Дженерик тяжело вздохнул, он был подавлен и опустошен.

Их разговоры, не успев начаться, обрывались на одном и том же месте — как, каким образом, чудом, обманом или какой кровью незаметно подобраться к Александру? И по мере того как один за другим отбрасывались различные способы, лицо Дженерика мрачнело все больше и больше, Венки злился по любому поводу, объясняя свои приступы отсутствием сигарет. Уэйн же вскоре не выдержал и хватанул кулаком по колено.

— Так не пойдет. — В темных зрачках солдата гнева алые отсветы пламени. — Слишком много думаете обо мне. Пора нам прекратить эту безудержную гонку за смертью, надо, она сама Вас отыщет.

Он ничего не добавил, но друзья взглянули на него почти с испугом. Умирать — было действительно, что-то не слишком весело… Прежде чем лезть наобум, нужно поработать головой, если, конечно, еще не оставил надежду вернуться домой. Участие в Ледяном Королевстве… заманчиво!

Что толку сидеть на трибунах и улыбаться во весь рот, глядя, как взрывается овациями зал, как проигрывает твой враг, выигрывает кумир? Что проку дальше тренировать и тренировать монстров, пересмеиваясь с друзьями, бегать взапуски по зеленым склонам приречных холмов да устраивать очередную охоту за значками, строить мелкие каверзы членам ОПГ, втихую таскать у них украденное. Зачем это? Какой смысл это несет? Все это меркло по сравнению с делом, что десять лет назад затеял Уэйн де Зон из Солнечного Города.

Перед мысленным взором Венки проносились необычайно яркие картины мирной тренерской жизни, настолько зримые, что на время ему показалось — все приключившееся с ним за два года было лишь дурным сном, от которого он наконец пробуждается… И тогда он поднялся, Дженерик удивленно проследил взглядом за действиями подростка.

— Я выхожу. — Венки был мужественным и самостоятельным юношей девятнадцати лет, крайне смелым и порой безбашенным. Уэйн знал, что он не может и просто не захочет струсить. Вероятно понимал это и сам тренер, он смотрел прямо на опустившего глаза, друга. — Я не могу больше так, думаю ты и сам был готов к этому, Уэйн. Я знаю о чем был ваш разговор с вампиром. Прости, что я послушался его.

Тренер прошел вперед и уходя в ночь, положил руку на плечо приятеля. Тот не шелохнулся, но еле слышно спросил:

— Куда теперь?

Венки промедлил, он как-то об этом еще не подумал:

— Спущусь в ущелье Сиара, его найти не трудно. А там на Дорогу Победы. Надеюсь, когда все закончится, мы выпьем с тобой в «Сизой Городьбе».

Уэйн утвердительно кивнул, но в глазах предательски защипало, — уже не были слышны мерные шаги прославленного тренера с Мандаринового Острова.


Прошел день, и еще один, и следующий. Они приближались к переломному пункту восхождения. Здесь, на Перевале Тени, ранее находилась непокоренная сторожевая башня королевства Колдиона. Прошло достаточно много лет с момента установления мира, прежде чем солдаты покинули башню. В Колднессе, совсем недалеко отсюда, ходили слухи, что в башне живет ведьма, которая каждую зиму выходит на охоту и утаскивает детей к себе в горы. Теперь Уэйн и Дженерик могли это проверить. Если бы между ними не преобладала напряженная атмосфера, они бы наверное радовались. Каменные своды прекрасно сохранились, внутри было тепло, даже уютно. Когда же они разожгли огонь, накрыли на низкий стол последние из их мясных запасов, им на миг показалось, что все закончилось. Приятное тепло побежало по телу, они впервые дали отдых натруженным ногам, растянувшись на заботливо оставленных койках. Никакого белья конечно не было, но друзья о нем даже не вспомнили, а повались в слепой глубокий сон. Никакого дежурства они не устраивали. Поели, умылись и легли спать.

Наступило Утро. Без Солнца — все небо скрывали сплошные серо-свинцовые тучи без малейших просветов. И нигде никаких следов человека или покемона. Землю окутывал зыбкий туман. В немом ужасе природа глядела на взметнувшиеся ввысь на сотни локтей гладкие, словно отполированные, стены; на узкие бойницы выдвинутой вперед башни; на провал широкого рва — и на голую, будто отполированную равнину. Крепь была высечена в теле исполинского утеса, острого, как клык Майтены; его вершина умелыми мастерами была превращена в изящную наблюдательную платформу. Башня стояла как бы на острове, единственном участке суши, окруженной пропастью, отбрасывая тень на оба «берега». С обеих сторон цитадели находились ворота; сейчас их закрывало, кроме створок, еще и поднятое полотнище подъемного моста. Перед стенами — ни камушка, никаких ложбин — сплошная равнина, которую так легко представить себе покрытой телами, пронзенными стрелами.

Что-то негромко зашелестело, заработал какой-то потайной, тщательно смазанный механизм и ворота опустились на обе стороны Перевала Тени, открылись ворота и на северной стороне появился Уэйн де Зон, державший рычаг обеими руками. Они сладко выспались, скопили последние силы на решающую схватку, вершина была совсем рядом. «Ха!» — без улыбки усмехнулся Уэйн, — «Выживу, развею слухи насчет ведьмы… хотя время уже зимнее, быть может она на охоте?». Руки отпрянули от тяжелой ручки и юноша мерно зашагал вперед, уводя за собой Дженерика, мужчину, который лишь раз струсил в своей жизни и все еще жалел о своей давнейшей слабости. Теперь они шел позади, мрачно глядел в спину чуть горбатившегося тренера, молчал…

Голые камни здесь кончались. Начиналось высокогорье Колдиона, просторное и чистое. Здесь правда росли лишь могучие великаны ели, но везде чувствовалась жизнь, некая радость и даже крепкий мороз нагонял улыбку. Но не сегодня, не завтра и не днем после. Уэйну лишь предстояло встретить опасность, а значит не стоит уделять внимания красотам творений Гланулоса, следует сосредоточиться на грядущем сражении, быть может подготовить себя к смерти. Солдат гнева был готов ко всему, а вот примерный муж и отец Дженерик с Вишневых Островов, — вероятно нет. Впереди раскинулось огромное белоснежное покрывало, редко прерываемое еловыми, снег серебрился на солнце, морозец был даже приятным. Замечательное зимнее утро. Но вокруг не было видно ни покемонов, ни дровосеков из Миркфилда, которые обычно рубили здесь деревья под Новый Год. Зловещая тишина была подавляющей. Жутко было идти здесь одному, в полной тишине и одиночестве. Страх за то, что произойдет что-то непоправимое, а ты окажешься один.

Очередной подъем вывел тренеров к сплошной отвесной скале, иссеченной мириадами трещин. Естественный бастион тянулся далеко на юг, в пробоинах завывал ветер. Здесь нужно было свернуть и идти вдоль склона, пока не отыщется резкий поворот в ущелье, финишная прямая… Острая, словно наконечник копья, вершина Колдурстра мрачно взирала на долину мертвой тенью, которая вероятно полностью закрывала деревеньки у подножия. Здесь они встретили еще одно свидетельство верности избранного пути. В снег был вбит широкий деревянный стержень, на который был насажен молодой Ноктовл. Глаза были открыты, в них застыл ужас. Кровь была повсюду, она прекрасно выделялась на снегу, маленькие капельки застыли на пасти монстра и уже успели превратиться в лед. Тело птицы было полностью иссушено, из тела выкачали всю жидкость и теперь она покрывала территорию вокруг, будто сигнальное знамя. Уэйн равнодушно отвел взгляд, его зубы неслышно заскрипели. Дженерик остановился. Обычно, встреченных бедняг хоронил Венки, все-таки к подобным делам он был привыкшим. Теперь товарища не было. «Негоже оставлять его здесь», — подумал Дженерик и потянулся было к рюкзаку, но тут же отпрянул. Лопаты то не было, а копаться в промерзшей земле — дело пустое. Уэйн уже удалился метров на пятнадцать, за последние одиннадцать часов он не сказал ни слова.

«След», по которому шли мстители, тянулся строго на запад ненамного выше Южно-Болотного Тракта. И надо признать, Уэйн с большим интересом взирал на покинутые башни, и даже крепи, оставленные здесь солдатами великого королевства. Вампиры все же не рискнули устроить привал хоть в одной из этих башенок, они явно боялись этих святых стен, освященных орденом Серафимов в незапамятные времена. Дженерик даже сказал об этом в один из привалов. Мол, противники их движутся без передышки, наверняка вымотаются, главное застать их врасплох. Все-таки, они знали с кем идут сражаться, не раз сталкивались с подобным противником, знали как его победить, но тем не менее, еще ни разу не убили хотя бы одного. Уэйн даже не посмотрел на Дженерика, в момент его пустой реплики, лишь затем как-то отчужденно произнес:

— Я их видел вчера ночью…

Дженерик кажется, проглотил встречный вопрос, но он был совершенно необязателен:

— Стояли, вон…. там, — Уэйн жестом указал на высокий холм, где ввысь поднималась широкая старушка ель, отсюда до него было, быть может, метров триста. — Стояли долго, пока я их не заметил… скорее не почувствовал, а затем… В общем, в глубине сознания я понимал, это лишь иллюзия, видения ими и созданные. Сами они уже давно на гробнице Темного, ждут меня.

Дженерик не знал что ему делать. Не представлял. Как?! Как ему хотелось побежать вдогонку за Венки, а не за смертью от клыков убийц, а может чего и похуже! Но! Но как бросить Уэйна, как оставить его вот так. «Ладно, я наверное пойду, мысленно мы с тобой. Удачи!». Повернутся и уйти… «Я не могу!», — думал всякий раз тренер и на глаза взрослого мужчины наворачивались слезы. Любимая жена, дети… жизнь только началась налаживаться, а тут верная и скорее бессмысленная смерть. Он был готов умереть. Готов отдать жизнь за друга, за Уэйна де Зона, но… он был уверен, что и он тоже погибнет. «Уговорить Уэйна пойти назад?» — вдруг подумалось снайперу Юга. Исключено. Его только поднимут на смех и еще пуще отправят прочь, только вот ссоры сейчас и не хватает. Дженерик сжимал и разжимал кулаки, он уже давно понимал что не дойдет до конца, он просто не был к этому готов. Но он не знал как проститься с другом, оставляя его наедине с госпожой Смертью, не знал и все ближе приближался к ней сам. И тут Уэйн поднялся с самыми простыми, и в тоже время неожиданными словами:

— Ладно. Мне наверное пора. Не скрою, рад, что ты провел меня через перевал, — глаза Уэйна заблестели, толи от скрытых глубоко внутри слез, толи просто сказывалась солнечная зимняя погода. — Ха. Побаивался я этой башни, верил россказням про ведьму. Спасибо.

Дженерик остался сидеть у хорошо справленного костра и недоеденного бульона. Сидел и смотрел вслед удаляющейся фигуре. И когда де Зон уже скрывался за растущими вдоль склона елями, снайпер произнес:

— Иди же, иди… и очнись ты наконец!

Опытный тренер — стрелок не сдвинулся с места. Опустил взгляд на землю, достал ружье и начал скрупулезно его чистить. «Я вернусь назад только с тобой, Уэйн де Зон!..»


В прощальных закатных лучах он въехал в ущелье. Древняя дорога, когда-то замощенная трудами бесчисленных рабов Темного, предстала давно заброшенной. Плиты разошлись, потрескались, в широких щелях меж ними поселилась влага и с каждым годом все больше разрушала тракт. Местами дорогу покрывал толстый слой снега — и становилось ясно, что Александр не шел здесь, а мгновенно переместился наверх. Весь их путь, все ради того, чтобы указать Уэйну дорогу, до которой он и сам догадался. А может они хотелись разозлить его, оставляя скорченные трупы покемонов?! Заставить ярости затмить его рассудок? Какая бездарность. Он! Уэйн де Зон, живущий рука об руку с Богом Гнева, всегда использует злость по назначению. Юноша вдруг почувствовал себя уверенней, даже кинжал похолодел, будто удивившись. На память пришли слышанные еще от Тора россказни, что дорога эта была заброшена сразу после смерти владыки, вероятно из-за страха перед призраками тех рабов, что погибли на стройке, либо от духа самого Темного. Но Торерос сразу дал понять, что его душа намного ближе, чем кажется… в кинжале. Быть может сейчас, он ступает по костям несчастных работяг, вдыхает воздух, пропитанный смертью и тиранией! Не это так отпугивало юношу. Все погибшие умерли здесь без ярости в сердце, не так, как погибают воины на поле боя. Их медленно истязали, выжимая как губку, затем выкинули, — взяли новую. Уэйну сразу стало не по себе, и он поспешил отогнать эти мысли.

Мрак сгущался. По краям дороги запрыгали причудливо-пугающие лунные тени. Они кружили вокруг Уэйна и единожды налетели прямо на него, — сильный поток воздуха резко подтолкнул его вперед, послышался игривый женский смешок. Это уже Натали дразнила свою любимую игрушку. Уэйн остановился, глаза молчали, а сам юноша промолвил:

— Я уже поднимаюсь. Будь добра дождись меня наверху.

Тени исчезли тотчас, улетая они разбрасывали в округе уже злорадные крики удовольствия и его предвкушения. Тренер постоял немного и продолжил шаг. Как и менталы, он старался сохранять спокойствие, но лишь затем чтобы накопив ту энергию, злость и ярость, выпустить её на врагов. «Если бьешь, то убивай», — слова, под которыми расписывался каждый яростный тренер собственной кровью. Подписывал и соблюдал. Это учило сдерживать и контролировать агрессию, использовать её лишь при необходимости, и как правило очень результативно. И в этом был весь смысл данной техники. Уэйн де Зон с десяти лет усвоил, что значит — сдерживать злость и давать ей свободу, подключив совсем немного смелости. И вот сейчас, он надеялся именно на это… ну быть может еще немного на свой кинжал.

* * *

Уэйн стоял в глубокой воронке, окруженной острыми пиками Вершины Колдурстра. То, что с равнины напоминает стройный шпиль, на самом деле являлось кратером, быть может глубоко спящего вулкана. Ввысь вздымались тонкие и острые пластинки гор, метров на сорок ввысь, лунный свет сюда не проникал. Со стороны это напоминало самую настоящую Корону, надетую на Короля Холодных Гор. Ущелье выводило прямо сюда, в темный уголок высокогорья. Склеп, усыпальница, гробницы безымянного владыки. Здесь было вечно холодно и темно, вполне уютная атмосфера для вампира. Под ногами Уэйна ярко светилось озеро… Затянутое ледяной коркой оно полностью было наполнено… кровью? Нет, не может быть! Этого не может быть! Уэйн поморщился. Воздух, стены, все вокруг было пропитано запахом смерти. Здесь убивали, мучили, истязали?! Смертные живут в вечном ужасе перед незримой, неотвратимой Смертью, что приходит ночами в образе ужаснейшего существа, против которого никто еще не устоял. Все ищут её, чтоб затем избежать нежеланной встречи. А она живет здесь, на вершине Холодных Гор! Она точно облюбовала себе этот склеп в качестве жилища! Уэйну показалось, что он сходит с ума. В глазах поселилось безумие, он хотел отвести взгляд в сторону, но везде находил цепкие невидимые лапы «старухи». Он зажмурился и тотчас увидел сотни и тысячи глаз, бледных огоньков, увидел покойников — неупокоенных, что взирали на него во тьме своими незрячими, белыми зрачками. В тот миг он громко закричал, чтобы мочи закричал, но остался стоять, где стоял, — Дженерик в долине тотчас вскочил на ноги, заслышав далекое эхо.

Когда его крик иссох и резко оборвался, он был уверен что умер. Но… неожиданно наступила гробовая тишина — даже неугомонный ветер совсем утих. Он даже смог вновь оглядеться. В центре темного зала, в самом центре озера, где вода была по-особенному красной, находилась могила. Это был настоящий столб, берущий начало где-то на дне, оканчивающийся наверху огромной каменной гробницей. Возле неё стоял, одетый в черное, высокий мужчина с растрепанными волосами, не длинными, но и не короткими. Стоял он спокойно и неподвижно, в закрывающем все тело тугом кожаном плаще. Руки его сжимали белоснежную ладошку прелестной девушки, лежавшей прямо на могиле. Она откинула голову назад и встретила гостя в перевернутом виде, впрочем ей наверно было не в первой. Оба чуть заметно улыбались, молчали и ждали приветствия от Уэйна, считая что сами уже вдоволь успели поздороваться.

Уэйн вдруг смог выдавить из себя бледную тень улыбки, ему было не до смеха:

— Натали и Александр. Отличница и Двоечник, — иронично заметил юноша, делая улыбку своих противников все шире и шире. — Думаю, пора перейти к делу. Уэйн договорил и обнажил, черный как ночь, кинжал. Улыбка Александра переросла в хохот.

— Давно не заходил ты к нам, и хорошо, что печальная традиция нарушена! — говорила Натали, теперь она сидела на надгробии, Уэйн даже не заметил этого.

Их глаза на миг встретились. Что-то странное блеснуло между ними, но тут же вступился Александр и призрачное видение исчезло:

— Уэйн. Вижу ты решил нам показать кинжал вновь, так сказать, в полной красе!

— Ты будешь доволен, — огрызнулся тот, — Вам придется убить меня, чтобы его отнять, но знайте, даже этого будет недостаточно. За мной он закреплен посмертно!

И вновь хохот. И вновь улыбка Натали. И вновь безумный оскал де Зона.

— Ты еще ничего не понял, дурачок?! — девушка кокетливо подмигнула, уже находясь в метре от юноши, прямо напротив. — Мы знаем о твоем договоре. Мы не собираемся убивать тебя, мы сделаем тебя нашим братом!

В сознании зашевелился ледяной древний ужас — точно ископаемое чудовище, странной прихотью судьбы оказавшееся вновь в самый неподходящий момент; готовилось обрушиться на совершенно неготового «воителя». «Торерос ошибся! Он ошибся, когда полагал, что лишь ему известно о секретах кинжала!»

— Ну подожди, подожди, Натали. — Александр вальяжно махнул рукой, где-то позади Уэйна. — Быть может нам и не понадобиться весь этот пустой договор. Мужчина злорадно улыбнулся, он правил здесь, чувствовал страх и беспомощность противника, замершего на месте с кинжалом наголо.

— Да, и не делай удивленного лица, мой милый друг. Здесь, в усыпальнице нашего отца и повелителя, нам трижды проще осуществить свой замысел. Воскресить его!!! И дух его, заключенный в этом ноже, сам возжелает вернуться в нетленное тело!.. Нам мешаешь лишь ты…

Уэйн сглотнул, понимая, что дело начинает принимать серьезный оборот. Тянуть с ним никто не собирался и тогда он резко, что было силы, развернулся и побежал прочь, что есть мочи подальше. Вслед ему летел победный смех Александра… но тут и сам Уэйн неожиданно развернулся и еще громче, чем наследник Тьмы, расхохотался! Противники переглянулись. Тренер получил считанные мгновения. В воздух полетели Дарк Болы, а через секунду на кровавом озере уже стояли все шесть монстров Уэйна де Зона. Горячая волна гнева толкнулась в виски, древняя ярость и безоглядность, надолго заснувшие было в нем, вновь пробудились и ожили. Покемоны почувствовали это, они чувствовали и ту Тьму, что была здесь повсюду, они слышали яростный крик своего тренера, закричали сами и бросились на две изящные стройные фигуры противников. Александр и Натали смеялись, им было даже забавно по одному убить каждого из бойцов тренера, словно откусывая от него самого по кусочку, медленно, как едят мороженое. Они тут же вспыхнули иссиня черным сиянием и обернулись огромными Голбатами. Начался танец смерти, сопровождающийся истошными криками покемонов и радостным писком вампиров.

Окруженные монстры сражались с яростью, которую Александр не ожидал встретить от такой мелочи! Скептайл палил во все стороны режущим листом, едва успевал заметить мелькнувшую массу Голбата. Армальдо стоял совсем один и отмахивался грубыми точными ударами, они были немногочисленны, но всегда точны и даже единожды, ему удалось подцепить гиганта — противника и с размаху опустить на него свою клешню. Но вампир тут же восстановился от шока и успел уклониться от второй атаки. Враги разлетались в разные стороны, оказывались над головами своих врагов, затем избирали мишень и мгновенно падали вниз, стремясь совершить единственный — смертельный укус. Но все тщетно, если не успевал Армальдо, его тут же страховал огромный Аггрон, охваченный яростью, он кажется лучше всех остальных сохранял ясность рассудка. Тем не менее, Дастокс и Поливил уже лежали без чувств. Первого постигла нелепая участь быть зашибленным клешней Армальдо, а Поливил столь же нелепо встретил атаку Скептайла; по всей видимости вампиры использовали свою скорость и численность самого противника в полной мере возможного. Пилосвайн Уэйна стоял прямо перед тренером, закрывая его своим могучим телом. Сам тренер был не в состоянии отдавать какие-то приказы, все шло от самих монстров, и желание покемона защищать своего учителя здесь, было абсолютно добровольным, — он просто стоял на месте…

И вдруг все как-то сразу кончилось. Покемоны остановились — враги вновь обернулись людьми; темная кровь, не задерживаясь, растекалась по отполированному камню. У Александра было расшиблено плечо, правая рука беспомощно отвисла. Натали кажется не была ранена. Оба улыбались. Уже через секунду рана мужчины заросла, и даже плащ разорванный в месте ранения, чудесным образом восстановился.

Александр высоко поднял руки навстречу льющемуся с небес серебристому сиянию луны, чувствуя, что ломится в незримые, но запертые пока что двери, обратился к Неизвестному на неведомом ни кому языке, кроме яростных тренеров! Противные слова разносились по залу со страшным скрежетом, будто невиданное чудовище разгрызало где-то под ухом металл. Уэйн знал эти слова… одна из высших способностей яростных тренеров — «Алые Небеса»… Вздыбилось ставшее кровавым небо и великий огонь снизошел в сердца всех, кем правила ненависть. «Сила, хранившая Вас, пала, увлекая за собой в пучину и безумие». Небо налилось кровью, Александр опустил руки и лицезрел, как пали покемоны Уэйна и он сам на поверхность озера. Все держались за голову так, словно мечтали оторвать её… они мычали и грызли руки от боли?.. Крик Уэйна ознаменовал его поражение… Над головой распахивался черный купол небосвода, сквозь который лилась и лилась кровь. И словно внезапный толчок вошло в сознание ощущение устремленного на него пристального взгляда, несущего в себе отблеск Великих! Юноше не требовалось напрягать память, чтобы понять, кому может принадлежать этот устремленный оттуда взор, — он знал что это мог быть только один из Старших Богов Хелиадора. Рассудок раскалывался на части, сознание уходило с каждой минутой, каждый крик и стон старались унять боль, но тут же приходила новая порция и каждое движение все глубже загоняло в виски таинственные прутья безумия. Начиналась медленная пытка… в конце которой Смерть и Гибель от собственной, сдерживаемой все время ненависти.

Но произошло то, что не мог предположить ни Уэйн, ни Александр, ни даже сам Торерос. В окрашенный кровью зал залетело что-то светлое, с голубоватым оттенком, будто одушевленный кусок льда стал гостем на мрачной церемонии. Он тут приобрел кровавый оттенок и весь задрожал вместе с тем, как откуда-то севера принесся сильный ветер и едва различимый шепот… Уэйн смог распознать его и тут же приподнялся духом. Шепот вторил руне «Дзиэй», древнему знаку монахов Хайтен… лишь один ментальный тренер поблизости мог сотворить нечто подобное. Уэйн тут же поднялся, боль отпустила… небо вновь приняло прежние очертания, покемоны успокоились, а Дастокс даже пришел в себя. Странный объект покружился на месте и растворился во тьме. Александр и Натали недоумевали, Нечто прервало их заклинание! Как это возможно?!

Солдат Гнева бережно поднял с земли кинжал. Сейчас он был бледен и холоден, лишь едва заметный игловатый узор все еще оставался багровым. Он долго вертел его и так и эдак, пробовал пальцем острие, проводил вдоль лезвия и даже улыбался, на зло абсолютно обескураженным вампирам.

— Торерос скоро явится. Вас ждет жестокое наказание Ордена! — заявил Уэйн глядя поверх своих монстров. Александр стоял на месте, разобраться с выскочкой он еще успеет, бежать некуда. А вот кто прервал заклинание, если Торерос мертв?

— Торерос не придет! — вступила в разговор Натали. — Это место окружено самыми могущественными барьерами, ему не пройти, — девушка говорила, как показалось де Зону, несколько не уверенно, будто сомневалась.

— Торерос не придет, потому что я убил его. Я наслал на него проклятие, Натали лично срубила ему голову, она сейчас где-то на дне Лоснящей Впадины.

Глаза Уэйна сверкнули, это было похоже на правду… реальную составляющую всей истории. Не стоило надеяться на вампира, пускай и на такого, как инквизитор Ордена.

Уэйн в ужасе зажмурился. Быть может Торерос это знал, все знал заранее… Оставалось только одно, сделать то, чего он хотел. Кинжал зашипел, будто кошка, которой наступили на хвост, он вновь стал черным, иглы обратились огнем и сложили полный узор, ни на что не похожий. Когда они сомкнулись, то вспыхнул огонь и хозяин клинка услышал в голове Нечто, похожее на голос. И то, что он ранее отвергал, он попытался расслышать и если возможно, сказать «Да». И тогда изменилось все… Александр оскалился будто дикий зверь, Натали схватилась за голову и отбежала в темноту. Мужчина стоял на четвереньках, показывая зубы, и не понять радовался он, или гневался. Юноша же не без страха наблюдал, как чернота обволакивает его всего, начиная с того места, где ладонь встречает рукоять. Холод дошел до макушки и весь мрак будто впитался кожей, словно губкой. Он вновь стал не отличим от прежнего, но что-то уже было иначе… Кинжал вновь стал бледным, как лунный диск, кажется навсегда. И тут из-за спин раздался чей-то спокойный, доминирующий хохот, сразу же заставивший Все умолкнуть. В нем чувствовалась скрытая сила и властность, право приказывать и карать. Все замерли, застыл и вампир, в хохоте улавливался пугающий и непонятный азарт. Миг. И вспышка озарила зал; будто складываемый из оттенков ночи, в центре стал появляться мужчина, высокий в длинном алом плаще и шляпе, это был Торерос, верховный маг Красной Горы, инквизитор Ирнурийского Ордена, маг крови пятого круга. Он улыбался так широко, что было видно его белоснежные коронки клыков. Александр даже не успел удивиться, как неуловимое движение руки шамана вырвало его черное сердце и отбросило в сторону, словно мусор. Наследник Темного упал на надгробие отца… еще несколько секунд и его грешное тело было испепелено волей Великих, заложивших это правило задолго до появления первого рода подобных тварей. Натали кажется, сошла с ума, понимая что вот-вот и её постигнет такая же участь. Она подпрыгнула высоко-высоко в воздух, минула Торероса, но он и не хотел её останавливать, а лишь проследил за ней взглядом, не пряча улыбки. Она мгновенно оказалась рядом с Уэйном, прыгнула ему на шею, обняла крепко — крепко, как только могла. Слезы стояли у неё в глазах и она сильнее прижалась к нему, шепнула что-то на ухо и в тот самый момент острие кинжала пронзило ей сердце, резко и без колебаний, холодная сталь оборвала вечную жизнь. Слезы уже ничто не держало, воля покидала тело женщины и они хлынули обильной струей на плечи Уэйна.

Лишь пепел, да прах остались на бледных руках уроженца Солнечного Города. Он сидел, пригнув колено, абсолютно без чувств. Торерос стоял совсем рядом со всей той же улыбкой на лице. Когда он медленно прошествовал к выходу, Уэйн схватил его за подол плаща:

— Что мне делать? — был его вопрос.

— Сила, тобой полученная — огромна и наверное неограниченна, ты в праве дополнять и расширять её границы. Но ты смертный. А значит, тебе следует не увлекаться. Ты фактически непобедим, и монстры твои тоже, — вампир метнул взгляд в сторону покемонов, которые стеной стояли вокруг, — Но лишь ты решаешь, нужна ли она тебе, или ты справишься без неё.

— Возьми кинжал…

— Нет, в нем теперь мало толку… ты принял всю его силу. Он подчиняется только тебе, тем более, теперь у тебя есть возможность, достаточная сила и власть, чтобы узнать всю тайну этого оружия.

Торерос зашагал дальше, Уэйн все также сидел на месте. Но кто бы знал, как он хотел уйти отсюда! Лишь когда вампир скрылся за утесом, разнесся его властный голос:

— Я буду ждать тебя, когда закончится эта ваша… Лига!

И лишь его собственный хохот вторил его речам, Уэйну было не до смеха. На сердце еще один рубец. Он выполнил долг, но какой ценой! Тяжкий груз лег на его плечи и он совсем не знал, как правильно с ним поступить, совсем не знал. Не знал, стоит ли во всем верить старому спасителю, быть может он очередной враг — друг, который использует его в собственных целях, а быть может это и паранойя. И единственное свежее решение уже было указано, добраться до Колднесса, взять номер в «Сизой Городьбе», щедро выпить и развеять слухи о ведьме Перевала Теней.

Загрузка...