Хромой

Глава первая

Пять… Шесть… Семь… — считал я ступеньки, медленно поднимаясь на пятый этаж. Тяжело это, подниматься по лестнице, когда у тебя сломана нога. Точнее, нога-то уже срослась, да только болит ещё сильно. И не только сама кость, ещё огромный шрам на месте открытого перелома не до конца зажил.

Вот и стараюсь пока из дома лишний раз не выходить, тем более, что уже третий месяц сижу на больничном. Повезло мне всё-таки на государство работать, вот и больничный платят исправно, частник бы просто выкинул на улицу. Но, как по мне, лучше уж было работать, чем вот так страдать, чёртова машина, вляпался по глупости, теперь авто на свалке, а я охромел на неопределённый срок.

Остановившись отдохнуть между третьим и четвёртым этажом, я не выдержал, задрал штанину и почесал голень спереди. Когда уже заживёт, сил нет терпеть? Что там вчера доктор говорил? А что он говорил? Я попытался вспомнить, но безуспешно. Помню только, что был у доктора, а что он говорил?.. Бухать надо меньше, вот что, сопьюсь от скуки, это точно. Хорошо, хоть денег пока хватает, как с женой развёлся, так и стало хватать, потребности мои невелики.

Набравшись сил перед заключительным рывком, я оставил в покое свою многострадальную ногу, подхватил пакет с тремя литрами разливного пива и немудрёной холостяцкой закуской и направился вверх по лестнице. Когда дверь квартиры с громким металлическим лязгом захлопнулась у меня за спиной, я тяжело присел на облезлую обувную тумбу и начал с кряхтением и стонами стягивать с себя обувь.

Очень скоро с переодеванием было покончено, а я, поставив две литровых бутылки пива в холодильник, а третью на стол, начал раскладывать на столе закуску, одновременно включив с пульта телевизор. Хоть новости посмотрю. Что там у нас в мире творится?

Когда первый стакан пенного напитка переместился в мой жаждущий организм, приятно его расслабив, в телевизоре пошли криминальные новости. Мол, на улице такой-то безработный гражданин на БМВ сбил насмерть двоих пешеходов. Я хмыкнул, ай да безработный, на БМВ. Неплохо же у нас в стране безработные живут, небось, на пособие купил. Я вот на свои честно заработанные на вредном производстве деньги смог купить себе разве что… Тут я немного растерялся. А какой марки была моя машина? Та, на которой я попал в ДТП? Помню столкновение, помню, как на скорой увозили, открытый перелом, помню разбирательства в суде. А машина, та самая, на которой я отъездил несколько лет, и которая так бесславно погибла?

Я даже стакан с пивом обратно поставил. Что-то со мной определённо не так? Склероз? Алкоголь так влияет? Вряд ли, не так часто я пью, когда работал, вообще почти не пил, а сейчас пью через день со скуки, причём, только пиво и не больше трёх литров. Как-то маловато для полноценной деградации.

Налив следующий стакан и бросив в рот кусочек селёдки из овальной пластиковой банки, я встал и, распахнув дверцы шкафа, начал искать документы на машину, которые должны были лежать здесь. Не нашёл ничего, хотя точно помнил, что все документы лежали именно в этом шкафу. Вообще, нашёл только один паспорт. А остальное-то где? Я уже начал не на шутку беспокоиться. Где, например, мой военник? В армии я служил, это не забудешь, как технарь закончил, так и пошёл на год. А теперь где билет? Что за дерьмо происходит?

Временно плюнув на поиски, я снова присел за стол, чёрт с ним, делать мне всё равно пока нечего, завтра обязательно сделаю уборку, наведу в квартире порядок и всё отыщу. А если не отыщу, то подам заявление, куда следует, чтобы новые бумаги сделали.

Пиво отчего-то показалось безвкусным, а селёдка стала отдавать затхлым, хотя срок годности не истёк, это я ещё в магазине проверил. Настроение начинало быстро портиться.

Тут в дверь раздался стук, ага, звонок-то я так и не починил, а ведь там делов на десять секунд, всего-то нужно отгоревший проводок прикрутить. Выглянув в глазок, я разглядел по ту сторону двери Юрку Левина. Это был высокий худой мужик, чуть старше меня, с большой залысиной, одетый в застиранную оранжевую футболку. Мой сосед, живёт этажом выше. Давно, кстати, у меня не был. Я открыл замок и широко распахнул дверь. Сосед выглядел сильно помятым, явно только что проспался с великого бодуна. Хотя, он ведь работает, в отличие от меня, а сегодня рабочий день. Устал, наверное.

— Проходи, — брякнул я, поворачиваясь к нему спиной и возвращаясь в зал. — Стакан возьми на кухне, сам знаешь, где.

Против вечернего гостя я совсем не возражал. Юрка был мужиком толковым и интересным в общении, так что посидим нормально, если, конечно, его жена не заявится с воплями про то, что я его спаиваю. Где тут спаиваю, всего три литра пива? Хотя, если Юрка останется, точно пойдём за добавкой. Точнее, он пойдёт, а я, на правах инвалида, тут посижу.

— Чего завис? — спросил я, усевшись на табурет.

Юрка замер на полпути к кухне, куда я его отправил за стаканом, и медленно повернулся ко мне. На лице его застыло странное выражение.

— У меня, правда, закуси почти нет, — сказал я ему, указывая на стол. — Если надо чего, лучше в магазин сходить. Тут, в подвале.

Юрка продолжал стоять, пристально глядя на меня. Выражение его глаз становилось всё более сонным, казалось, что мозг его выключается, как компьютер, отключенный от сети. А потом он резко включился. Словно лампочка над головой зажглась. В глазах теперь читалось принятое решение, а на лице, вместо прежней странной растерянности, появилось торжествующее выражение.

— Думал, мы тебя не найдём? — спросил он странным чужим голосом. — Здесь многие из вас прячутся, но именно тебя оказалось легко найти. Очень легко.

Я, разумеется, ни черта из этого не понял, но тон его мне не понравился. Совсем. А ещё больше мне не понравилось то, что он решительно пошёл в мою сторону, резким движением подхватив со стола кухонный нож.

От первого удара я смог уйти, просто отклонившись назад, лезвие рассекло воздух. Вот только дальше отступать было уже некуда, спина моя упёрлась в стену.

— Юра, ты чего? — спросил я ошарашенно. — Чего я тебе сделал? Брось нож.

Он мне ничего не ответил, но в глазах его я разглядел такое выражение, что сразу стало понятно, договориться у нас не получится. Никак. Он меня убьёт. Или я его. В другой ситуация я бы легко с ним справился, я намного сильнее и драться умею отлично. Вот только у него в руках нож. А меня, мать её так, нога.

Я метнулся в сторону, нож распорол обои на стене, Юрка временно потерял наступательный порыв. Но и я был далёк от акробатики, а потому зацепился больной ногой за табуретку, взвыл от боли и плашмя повалился на пол. Он не спешил. Была в его действиях какая-то странная механика, словно это не человек, а робот. И выражение глаз также говорило в пользу этой версии. Кто-то похитил моего соседа и заменил его киборгом-убийцей? Идиотские мысли лезли в голову от страха, а убийца тем временем продолжал наступать.

Не пытаясь быстро встать (всё равно бы не получилось), я отполз на пару шагов назад. Мелькнула мысль, что можно метнуться на балкон и спрыгнуть. Сломаю себе вторую ногу, но хоть жив останусь. Увы, дверь на балкон была надёжно закрыта тугим шпингалетом, на открытие которого требовалось секунд пять-десять. За это время он точно во мне лишних дырок наделает.

И тут мне под правую руку подвернулся пакет, что стоял здесь со времени последнего ремонта. С обоями не рассчитал, три лишних рулона остались. Тяжёлых тугих рулона, запаянных в полиэтиленовую плёнку. Когда Юрка в очередной раз кинулся на меня, в руке уже был один из этих рулонов. Я успел ударить его по запястью. Нож не выбил, но хоть очередного удара не получилось. А следом Юрка прыгнул на меня сверху, я перехватил руку, порезавшись об лезвие, а он навалился сверху, пытаясь вдавить нож острием мне в грудь.

До моей груди оставалось всего два сантиметра, когда я, наконец, смог лягнуть его здоровой ногой, отбросив назад. А следом ударил рулоном обоев по голове. А потом ещё раз, и ещё. После пятого или шестого удара глаза его закрылись, из ушей потекла кровь. Несостоявшийся убийца рухнул на пол и замер…

— Бортман Олег Львович, — прочитал молодой лейтенант в моём паспорте. — Квартира ваша?

— Да, моя, с женой развёлся, разменял, — объяснил я, надеясь, что хоть документы на квартиру он не потребует. Их бы найти ещё.

— А его, — лейтенант кивнул на лежавшего на полу соседа, вокруг которого теперь хлопотали медики, — вы сами впустили?

— Конечно, — не стал я отрицать. — Это ведь сосед мой, Юрка Левин. Он надо мной живёт, часто в гости заходил, дружили мы.

— С чего началась драка?

— Да ни с чего, я сидел тут, пил пиво, он в дверь постучал, — ко мне подошла медсестра и начала обрабатывать перекисью порез на левой ладони. — Я впустил, говорю ему: иди на кухню за стаканом, а он встал в проходе и замер, вроде как, завис, контакты в голове отошли. Стоял и глазами хлопал. Потом сказал фразу странную, нож схватил и на меня пошёл. Еле как отбился, нога, сами понимаете.

— А что с ногой? — он с интересом скосил глаза вниз.

— В ДТП попал, — объяснил я, приподнимая штанину и показывая шрам, — открытый перелом, только недавно ходить начал, третий месяц на больничном валяюсь.

— А работаете где? — лейтенант оторвался от листа бумаги и посмотрел мне в глаза.

— На кабельном, токарь.

— А нож, значит, тоже ваш?

— Да, он вот тут лежал, с краю, — я указал пальцем на край стола. — Простой нож, кухонный, не особо острый.

— Такими ножами чаще всего людей и убивают, — капитан хмыкнул и скомандовал. — Пострадавшего грузите, а вам, Олег Львович, придётся с нами проехать, кое-какие бумаги заполнить.

— А на месте никак? — я поморщился, опять на больной ноге скакать, и обратно придётся на такси ехать, потому как уже ночь и автобусы не ходят, а машина моя… воспоминания о несчастной машине испортили настроение окончательно.

— Никак, — он развёл руками. — Только там. Да вы не волнуйтесь, думаю, обратно с патрулём на уазике доставим.

Медсестра замотала рану и затянула бинт узлом. Я встал и начал быстро одеваться. Натянул джинсы, снова скрипнув зубами от боли, потом футболку, сверху напялил кожаный пиджак, что-то подсказывало, что к ночи на улице похолодает. Осталось самое трудное, ботинки. Заняло это мучение минут пять, после чего я, прихватив крепкую деревянную трость, которую вообще-то брать не любил, вышел из дома в сопровождении полиции и медиков. Последние выносили на носилках неудачливого убийцу. К счастью, головой вперёд. По их словам, со здоровьем у него всё прекрасно, жить будет точно, вот только в сознание его привести пока не смогли.

Дорога заняла минут двадцать, отдел находился не близко, а тут ещё на дорогах пробки откуда-то взялись, хотя время уже десятый час. Ещё минут сорок я ожидал в коридоре какого-то начальника, которому потом ещё раз подробно изложил все обстоятельства произошедшего. Даже странные юркины слова привёл в точности.

— А у вас точно нет ни с кем серьёзного конфликта? — спросил немолодой подполковник, вынимая из принтера лист с распечаткой моих показаний. — Если он вам сказал, что вас кто-то нашёл, то, возможно его наняли. За деньги. И приказали передать эти слова, а потом убить.

— Да кому я нужен? — фыркнул я. — Я же простой работяга. За мою смерть никто копейки не заплатит.

— Допустим, — сказал он и о чём-то задумался. — Ладно, у нас к вам вопросов больше нет, сейчас схожу за печатью, вы распишетесь в протоколе и можете быть свободны. Но учтите, когда Левин придёт в себя, он может рассказать прямо противоположное.

— Догадываюсь, — я вздохнул.

Он вышел, попросив и меня подождать в коридоре, а ко мне подошёл тот самый лейтенант, что приезжал ко мне домой.

— Олег Львович, вы ещё здесь? — спросил он удивлённым тоном. — Пойдёмте, покурим.

Курю я редко и только за компанию, но тут случай был подходящий, надо было нервы успокоить, поискав глазами подполковника, который, видимо, за печатью отправился в другой город, я с кряхтением встал со стула и, тяжело опираясь на трость, направился к выходу. Мы вышли во двор, где стояли два полицейских уазика, лейтенант начал доставать из кармана куртки сигареты.

И тут я взглянул на его лицо. Точнее, сперва я смотрел на руки, которые вдруг застыли на полпути, а уже потом поднял взгляд наверх, столкнувшись с его взглядом. И там я с ужасом увидел то же самое выражение, что и у Юрки. Открытая пачка с сигаретами упала в грязь, но он не обратил на неё никакого внимания. Рука его всё теми же скупыми механическими движениями расстёгивала кобуру с пистолетом.

Недоумение моё быстро прошло, иначе бы я там и лёг с простреленной головой. Как только его пистолет показался наружу, а ствол стал подниматься, я изо всех сил ударил его по запястью тростью. Трость, сделанная из прочного дерева, от удара сломалась пополам. Что произошло с его рукой, я не понял, но думаю, что ничего хорошего. Выстрелить он успел, видимо, держал патрон в стволе. Пуля ударила в землю около моей ноги, пистолет выпал из руки больно стукнув меня по ноге, а я, нешироко размахнувшись, врезал обломком трости ему по голове. В мозгу мелькнула мысль, что это представитель власти, что так нельзя и чревато серьёзной статьёй, да только жить очень хотелось.

В отделе все переполошились, где-то стукнула решётка, а я, подобрав с земли пистолет, бросился в близлежащие гаражи. Хорошо сказано, бросился. Несколько шагов я действительно пробежал. А потом, когда боль в ноге вспыхнула ярким пламенем, перешёл на шаг. Потом и вовсе стал передвигаться неуклюжими скачками, стараясь как можно реже наступать на больную ногу.

Как ни странно, сбежать у меня получилось, видимо, полицейские не сразу сообразили, что вообще произошло, а данные с камер видеонаблюдения нужно было ещё пересмотреть. Протиснувшись между гаражами, среди воняющих мочой куч мусора, я вырвался на широкую ночную улицу с яркими фонарями. Теперь осталось сообразить, что делать дальше?

А что делать? Я теперь преступник, напавший на полицейского. Ещё и пистолет отобрал. Зачем он мне? Лишние пара лет к сроку. Но выбрасывать оружие я пока не спешил. Сунул сзади за ремень брюк и прикрыл полой пиджака. Что происходит? Сперва Юрка, потом этот лейтенант. Меня терзали смутные сомнения. Они ведь не сами это делали, какое-то временное помешательство, заставляющее меня убить. А зачем? Зачем я кому-то понадобился?

Я — простой работяга с завода, денег у меня почти нет, жильё дешёвое, машину и ту разбил. Никому дорогу не переходил, тем более, из тех, кто способен убийц нанять. Может, жена. С ней расстались не по-доброму, она хахаля себе нашла. А зачем ей меня убивать? Детей у нас нет, имущество уже поделено. Какой смысл?

Ничего не придумав, я присел на лавочку у дороги. От боли в ноге начинало темнеть в глазах. Мысли путались, голова отказывалась думать. Таблетки? Чёрт! Оставил дома, стараюсь обходиться так, пью редко. Пробежавшись глазами вдоль улицы, я с облегчением наткнулся взглядом на вывеску круглосуточной аптеки. Встав с лавки, направился туда, только вот в кармане было почти пусто. Наличку я почти не ношу, все средства на карте, а теперь карта опасна, могут по ней выследить. Да чего там могут, так и сделают.

На моё счастье, с этим районом города я был неплохо знаком, а потому быстро отыскал банкомат. Вряд ли уже успели связаться с банком, они сейчас только увязывают нападение на офицера полиции с внезапным исчезновением из отдела пострадавшего. Трясущимися руками с восьмой попытки загнал карточку в щель. Быстро натыкал пин-код. Снять. Всё снять, до рубля, наличка хороша тем, что платёж анонимный. Помимо зарплатной, в кармане лежала ещё и кредитная карта. Прикинув своё положение, сунул и её, пофигу на комиссию, пофигу на то, что потом отдавать. Пусть коллекторы в конец очереди становятся.

Став обладателем примерно пяти своих прежних зарплат, я аккуратно сложил купюры пополам и сунул их во внутренний карман пиджака. Карточки бросил в урну. Немного подумав, отправил туда же телефон, предварительно его отключив. Телефон у меня копеечный, печенька, не жалко, зато теперь не выследят.

Разобравшись с деньгами, я быстро, насколько позволяла больная нога, направился в аптеку. Стараясь как можно меньше светиться под камерой (надо было надеть толстовку с капюшоном, да кто же знал) я подошёл к окошку кассы.

— Кеторолак, найз, ибупрофен, — начал я перечислять.

— Всё есть, — ответила мне миловидная девушка в белом халате. — Что дать?

— Всё, — ответил я. — По две пачки.

— Ибупрофен двести или четыреста?

— Четыреста.

— Таблетки или капсулы?

— Что дадите, и ещё, бутылку воды, негазированной, да, вот эту, спасибо.

Расплатившись, я вышел на улицу и, ковыляя вперёд, стал выковыривать таблетки из блистеров. А они выковыриваться не хотели, норовили упасть на асфальт и там потеряться. Наконец, я закинул в рот горсть пилюль и запил их большим глотком воды. Так, одной проблемой меньше.

Побродив ещё по улицам, я пристроился на лавочке в парке. Домой теперь нельзя, там меня уже ждут и хорошо, если полиция, а не очередной псих с топором. Вообще никуда теперь нельзя, в гостинице и то паспорт спросят. Паспорт у меня есть, да лучше его никому не показывать. Может, зря я бегаю? Пойти сдаться и рассказать, как дело было? Что они сделают? Не поверят и посадят в камеру? Допустим. А потом следующий сотрудник съедет с катушек и просто расстреляет меня через решётку. Прелестно. Значит, лучше бегать. Пока бегу, буду жить. Только бы ещё транспорт какой добыть, а то на хромой ноге далеко не убежишь. Нога плоха ещё и тем, что хромота очень приметна, её запомнили, издали в глаза бросается и никуда её не спрячешь.

Таблетки начали действовать, боль постепенно утихала, я расслабился и через полчаса начал мирно засыпать под стрекотание ночных насекомых. Один раз меня разбудила сирена, зазвучавшая где-то вдалеке. Меня ищут? На факт, может, вообще, скорая помощь или пожарные, я их по звуку не различаю.

Я тяжко вздохнул. Ещё сегодня днём у меня была жизнь… Хотя, давайте будем откровенны, какая там жизнь? Волк-одиночка в тесной квартирке. Ни жены, ни детей, немногочисленных друзей вижу редко. Работа-дом-работа. Даже жена бросила, променяв на кого-то. Не я её бросил, а она меня. Я-то её любил, я её… Тут снова в голове стало мутнеть, как будто плёнку с записью воспоминаний облили чернилами, я напрягся, копаясь в воспоминаниях, но не смог ничего вспомнить. Помню, что был женат, помню дату свадьбы, как и дату развода, но при этом не могу вспомнить лицо своей жены. Не могу и всё. Не могу даже сказать, какая она была, высокая и худая, или маленькая и толстая. Помню, как мы с ней ругались, но не помню из-за чего. От осознания этого у меня весь сон слетел.

Идиотизм какой-то. Шизофрения подкралась. Или просто с памятью беда? Может, это вообще всё мои глюки? Может, на меня вовсе никто и не покушался, а я сам на всех нападал? Сначала избил несчастного Юрку, а потом и офицера полиции палкой приложил, до кучи забрав пистолет. И теперь на свободе бегает опасный псих с оружием.

Вспомнив безумные глаза Юрки, я передумал. Нет, никакой я не псих. С памятью у меня и правда плохо, но это, видимо, нервное, пройдёт со временем, а меня в самом деле пытаются убить, и будут пытаться дальше. Придётся бежать и прятаться. Или защищаться.

Я вынул из-за пояса трофейный пистолет, попытавшись рассмотреть его в свете, падающем от далёкого уличного фонаря. Оружие как оружие. Восемь патронов в обойме, теперь уже семь. Запасная обойма осталась у хозяина. Стрелять я умею, армия, как ни странно, не забылась, все события помню отлично, и лица сослуживцев, и командиров, хоть уже и десять лет прошло. Не хочется никого убивать, так ведь не я это начал.

Спрятав пистолет, я свернулся калачиком на лавке и, некоторое время поворочавшись, благополучно заснул.

Глава вторая

Проснулся я на рассвете, когда небо на востоке только начинало светлеть. От неудобного положения болела спина, да и нога снова давала о себе знать, действие таблеток давно закончилось. Разбудили меня чьи-то голоса, звучавшие поблизости. Несколько человек, молодые, бодро о чём-то разговаривали.

Я осторожно привстал с лавки и, стараясь по возможности не шуметь, отошёл под защиту пышных кустов, что росли вдоль асфальтовой дорожки. Скоро появились они. Их было четверо. Действительно, совсем молодые парни, всего лет по двадцать, крепкие, одеты в какие-то рабочие комбинезоны, видимо, из автосервиса, что стоит здесь поблизости, за забором парка. Вот только для работы пока рано.

— Где-то здесь, — сказал первый, выше других ростом с коротко стриженными светлыми волосами. — Далеко уйти не мог.

— Понятно, что не мог, — отозвался второй, имевший восточную внешность, бурят или тувинец. — Искать надо.

Я насторожился. Ищут. Меня? Далеко уйти не мог, точно, про меня, я хромой, а они это знают. А у двоих в руках монтировки, третий ножом-бабочкой поигрывает. Сейчас начнут меня искать, а бежать бесполезно, плохой из меня бегун, догонят обязательно. Спрятаться — не вариант. Найдут быстро. Негде тут прятаться, лес редкий, кустов мало.

Они рассыпались цепью и приготовились прочёсывать кусты, ждать было больше нечего, я глубоко вдохнул и вышел из-за куста.

— Привет, пацаны, — я постарался выглядеть смелым, получалось плохо. — Меня ищете?

Они синхронно обернулись, готовые атаковать. А я не спешил, следовало поговорить хоть немного, хоть что-то узнать для себя. У этих парней в глазах не было выражения тупых роботов, они были обычными и, надо полагать, способными к диалогу.

— Привет, дядя, — сказал с улыбкой светловолосый. — Тебя, точно. Вот и нашли.

Он сунул руку в карман комбинезона, а вытащил уже с надетым на неё кастетом. Однако. Лет двадцать назад я бы такой компании не удивился, а для нынешней молодёжи такая агрессия, скорее, исключение из правил, они нынче вегетарианских нравов.

— Можно вопрос? — я сделал шаг назад, чтобы хоть немного потянуть время.

— Зачем, — он усмехнулся, наступая на меня. — Всё и так ясно, давай уже, остановись, всё равно ты на хромой ноге никуда не убежишь.

— Кто заказал? — я отступил ещё немного, расстояние сокращалось катастрофически.

— Большие дяди, которым ты дорогу перешёл, — просто и с улыбкой ответил он.

— Нафиг ты выясняешь, — добавил «бурят», выдвигаясь вперёд и замахиваясь монтировкой.

— Ай-яй-яй, — сказал я, направив на него пистолет. — Не так быстро.

Они остановились.

— Что это были за дяди? Что вам пообещали? Как на меня вышли? Я слушаю.

Они молчали.

— Сейчас буду стрелять по коленям, — предупредил я уже другим тоном. — А когда вы все охромеете, мы уже на равных будем, тогда я вам ваши железки кое-куда засуну и проверну, чтобы неповадно было на людей нападать.

— Ну, что же ты, дядя? — светловолосый, нисколько не смутившись, снова выдвинулся вперёд, постепенно приближаясь ко мне. — Готов в людей стрелять? В невиновных? Которые просто мимо шли, а ты на них напал? Знаешь, что тебе за это будет?

Он был прав, ещё вчера я был не готов. Совсем не готов. И наказания боялся. А теперь мне бояться поздно, всё плохое, что могло случиться, уже случилось. Семь бед — один ответ. Из тюрьмы я когда-нибудь выйду, а из могилы уже нет.

Кулак с кастетом просвистел мимо, разминувшись с моей скулой на пару сантиметров, одновременно с этим я нажал на спуск. Выстрел в утренней тишине ударил, подобно грому. Парень сложился пополам и упал на асфальтовую дорожку. Ещё двое пытались сработать на опережение, но не успели, я проявил невиданное раньше умение в стрельбе из пистолета, хотя до этого из Макарова стрелял только два раза, ещё в армии. Последний убийца бросился наутёк, но меня было уже не остановить, спокойно поднял ствол, навёл и выстрелил. Пуля ударила ему в правую лопатку, повалив его вперёд.

Постанывая от боли в ноге, я бросился за ним, ранение было не смертельным, но кровь текла обильно, без помощи точно помрёт. Присев рядом на корточки, я показал ему пистолет и спросил:

— Жить хочешь?

Он кивнул, стиснув зубы от боли.

— Кто, когда и, главное, зачем? Отвечай быстро, а то скорую не дождёшься.

— Мужик один, — простонал он. — Мелкий такой. Седой. Имя не знаю. Он вчера нас нашёл. Сказал, надо одного мужика грохнуть, хромого, место он покажет. Обещал заплатить сто косарей зелени, прямо чемодан открыл и показал. Мы сперва хотели у него деньги просто отнять, но он ствол достал и сказал, что мы не о том думаем, сказал, что эти деньги и так наши, надо только тебя завалить. Два косаря задатка дал. Чтобы мы поняли, что он не шутит.

— А вы обосрались, — с недоброй улыбкой сказал я. — Где он вас будет ждать с деньгами?

— Автосервис наш там, а рядом кафешка летняя, вот туда сказал приходить, когда всё сделаем.

— Ладно, живи, — сказал я, поднимаясь на ноги.

Автосервис, кафешка, там он. Сейчас схожу и поговорю. Хорошо поговорю, на все оставшиеся три патрона. И, если всё решится, развернусь и пойду в полицию сдаваться.

— Не ходи, — раздался сбоку тонкий детский голос.

Испуганно обернувшись, я разглядел стоявшего в кустах мальчика лет восьми. Не хватало ещё, чтобы он на меня бросился, детей убивать я точно не готов.

— Почему? — спросил я, но всё же остановился.

— Это лаброс, ты не сможешь ничего с ним сделать, а он может завлечь тебя в ловушку.

— Какой ещё… лаброс? Если он такой непобедимый, отчего сам за мной не пришёл?

— Ему запрещено проливать кровь, убить тебя он может только чужими руками.

— Кто ты такой? — я присел на корточки, чтобы было удобнее разговаривать. — И откуда меня знаешь?

— Я тебя не знаю, — он пожал плечами. — Знаю только, что ты не отсюда, они тебя нашли и хотят убить, у них есть твоя метка. Убежать от них нельзя, и спрятаться надолго тоже. Ты можешь только выиграть время.

То, как он строил фразы, выдавало в нём отнюдь не восьмилетнего пацана. Взглянув ему в глаза, я в этом окончательно убедился, это были глаза старика, блёклые и подслеповатые.

— Так что мне делать? — спросил я.

— Пойдём со мной, я попробую кое-что придумать, — сказал он, взяв меня за руку. — Тут есть одно место, они о нём не знают, я сам его случайно нашёл месяц назад.

Мы пошли по узкой асфальтовой дорожке, пересекавшей парк, никуда не торопились, словно не было позади четырёх трупов. Впрочем, трупов было пока три. Четвёртый всё ещё шевелился и истекал кровью, пытаясь слабеющей рукой набрать номер на телефоне.

— Почему меня хотят убить? — снова спросил я.

— Не знаю, — он пожал плечами. — Там ты что-то сделал, поэтому тебя решили убить. А другие тебя хотели спасти и спрятали здесь. Ты ничего не помнишь?

Я только покачал головой.

— Бывает и такое, — с пониманием кивнул головой мальчик. — У тебя теперь чужая память, записали новую личность, заблокировав старые воспоминания. Возможно, ты сам об этом попросил, когда бежал сюда. Странно, что ногу твою не вылечили, видимо, было какое-то чудовищное ранение, или просто времени было в обрез.

— Я — это я, — уверенно заявил я в ответ. — И память у меня своя.

— Поройся в воспоминаниях, — посоветовал он с недетской усмешкой. — И сразу найдёшь всякие мелочи, которые тебе забыли записать. Как выглядел твой отец, имя первой женщины, что подарили на день рождения? Такие вещи никто не забывает.

Я задумался. А ведь правда. Многие события последних лет и даже дней зияют пробелами, которые я раньше списывал на расстройство памяти. Это не расстройство. Лицо своей жены, которую даже любил когда-то, забыть сложно. Как и марку машины, на которой попал в аварию. И даже разговор с лечащим врачом. И отсутствие дома почти всех документов в ту же коляску.

— Слушай, а как давно я здесь? — спросил я.

— Неделю. Месяц. Год. Не знаю. Думаю, что недавно.

— А как они меня находят? Убийцы.

— На тебе метка, не жучок, а что-то, вроде химического следа. То, что заменяет паспорт. А кроме него есть отпечаток энергетики тела. То, что иногда называют аурой. Есть ещё какие-то способы, но я их не знаю. Но тебя теперь найдут повсюду. Вопрос времени, но перемещаться они могут очень быстро.

— А куда ты меня ведёшь? — спросил я.

Мы уже вышли за пределы парка и теперь шли по городской улице, где движение с утра становилось всё более оживлённым.

— Есть одно место, там разрыв пространства, о нём никто не знает, да и некому тут узнавать, там можно переместиться в другое место на Земле, далеко отсюда. Это ещё не спасение, но ты хотя бы получишь некоторый запас времени. А кроме того, там будут те, кто может что-то дельное посоветовать.

Мы вышли на оживлённый перекрёсток двух улиц, где уже, как всегда в это время, появились автомобильные пробки. Мальчик подвёл меня к одному из пешеходных переходов.

— Это на другой стороне, — объяснил он. — Там разрыв пространства, портал, если можно так выразиться. Ты шагнёшь туда, а выйдешь в другом месте.

Или вообще нигде не выйду, подумал я. Стоит ли вообще доверять этому странному существу?

Тут на светофоре загорелся зелёный, и мы торопливо перешли на другую сторону дороги.

— Из-за разрыва здесь часто машины сталкиваются, — объяснил он, указывая на перекрёсток.

Тут я охотно поверил. Отбойник с одной стороны дороги хранил следы множественных попаданий машин, а над ним, на одном из фонарных столбов, висел венок, красноречиво говорящий о ДТП со смертельным исходом. Ещё один венок имелся на другой стороне дороги и немного дальше.

— И где я потом окажусь? — подозрительно спросил я, когда он, не отпуская моей руки, вытянул вторую руку вперёд, что-то нащупывая в воздухе.

— Под Москвой, — спокойно объяснил он. — Там деревня есть, найдёшь там деда Абрама. Объяснишь ему всё, как есть, он обязательно что-то дельное посоветует.

— А если я его не найду? — растерянно спросил я. — Вдруг он заболел, или уехал, или его в тюрьму посадили?

— Ладно, пойду с тобой, — неожиданно согласился он. — Готов?

— Угу, — вяло отозвался я. Готов я не был, нельзя к такому быть готовым, но куда мне деваться?

Ухватившись за воздух, он внезапно открыл дверь в пространстве. То есть, это была не совсем дверь, просто узкий проход, в который мы сразу протиснулись.

— Переход займёт минут пять, — поведал мне мальчик.

Мы стояли в странном помещении, да и не помещение это было, просто неслись между стен, ноги под собой не чувствовали опоры, но падать никуда не получалось. Странное ощущение. Мимо нас с громким жужжанием проносились вертикальные полосы света, который был готов выжечь глаза, а те, в свою очередь, чередовались с полосами сплошной черноты.

А ещё здесь, в этом, прости господи, подпространстве, я смог разглядеть истинный облик мальчика. Теперь у него не только глаза, но и лицо было взрослым, даже старым. А ещё появились длинные волосы и острые, как у эльфа, уши.

— А ты сам кто такой? — спросил я.

— Айман, зови меня так, — представился уже не мальчик. — Я не человек, и даже не живой в полном смысле. Искусственный организм, цель которого — наблюдать и запоминать. Последнее я делаю особенно хорошо. Иногда со мной связываются из Центра. Но связь эта односторонняя и нерегулярная. Я передаю им весь запас накопленных данных. Но со мной не связывались уже больше двадцати земных лет, возможно, просто забыли, а может быть и так, что наша контора прекратила своё существование. Но я всё равно продолжу наблюдение, существовать автономно я могу много тысяч лет, а делать что-то другое не умею.

Мне от таких его слов стало не по себе, рядом было нечто, что не являлось человеком, жило много тысяч лет и вообще, неизвестно, что у него на уме.

Тут мои размышления прервались, поскольку нас, наконец, выбросило из портала. Мы оба упали с небольшой высоты и покатились по склону вниз, благо, земля была мягкая и поросла травой.

Некоторое время я приходил в себя. Удивляться я давно перестал. Рядом с нами действительно была небольшая деревня. Названия я нигде не видел, но деревня была отнюдь не глухая, если это действительно Московская область, то понятно, что глухих деревень тут быть не может. Имелось примерно три десятка вполне современных домиков, какие-то сады, а рядом проходила широкая оживлённая автомагистраль.

— Теперь куда? Где твой дед?

— Он не мой, — отозвался Айман, вставая с земли и отряхиваясь. — Должен быть где-то здесь.

Дед, к счастью, оказался на месте. Расспросив двух тёток, мы выяснили, что упомянутый дед Абрам только что проходил в сторону магазина, а попутно, что он уже совсем спился, чёрт старый, помрёт скоро и хоронить его некому будет.

Обрадовавшись такому, мы направились к магазину, благо, искать его не пришлось, он тут был один, и видно его было издалека по вывеске с надписью «Продукты». Когда мы подошли, дед как раз вышел на крыльцо, с довольным видом пряча в пакет две банки пива «Охота». А старик-то и правда не дурак выпить.

Внешне он ничем не выделялся. Старик как старик. На вид ему было лет семьдесят, высокий, худой, чисто выбрит, седые волосы старательно зачёсаны назад, а поношенный серый пиджак болтается, как на вешалке. Ещё на нём были спортивные штаны синего цвета и рваные домашние тапочки. На носу висели очки, но смотрел он поверх стёкол.

Увидев нас, он расплылся в улыбке и подхватил мальчика на руки. Однако. Силы ему не занимать. Мальчик тот килограмм двадцать пять весит, не по старику такой вес подбрасывать.

— С чем пожаловали? — спросил он, голос был мягкий и заботливый, таким только сказки детям рассказывать.

— Вот у него проблемы. — сказал Айман, выворачиваясь из крепких объятий старика. — Надо будет чем-то помочь.

Глава третья

— Да, — сказал дед Абрам, отхлебнув пива из банки. Вторую он пожертвовал мне. — Задал ты нам задачку, парень. Если лаброс идёт, да ещё по метке, то тебе, дорогой мой, точно кранты. Не знаю, что такого ты там натворил, но дело серьёзное, можешь не сомневаться. Порталом вы прошли, да, они вас не потеряли, это точно. Стало быть, часа через три-четыре сюда доберутся.

— У вас проблемы будут? — спросил я виновато, открывая банку с пивом.

— У нас-то? С чего? — старик невесело усмехнулся и снова приложился к банке. — Нас никто не трогает. Правда, мы и не нужны никому. Разве что, когда они тебя найдут, а мы на дороге стоять будем, тогда могут зацепить ненароком, но убить нас трудно. Вот только и тебя мы защитить не сможем, не под то заточены.

— Может, я просто пойду? — спросил я, выпив глоток пива. Пиво оказалось неплохим, вот только спирта там было в два раза больше положенного. — Буду постоянно убегать, проживу чуть дольше.

— Пойдёшь, — согласился дед. — Обязательно пойдёшь. Только нужно придумать, куда. Так-то ты никуда не уйдёшь, сегодня к вечеру тебя и прибьют.

В этот момент закипел чайник, дед снял его с плиты и налил в большую кружку, потом добавил заварки из другого чайника и протянул Айману. На стол легла пачка печенья.

— А кто из наших здесь есть? — спросил мальчик, разломив печеньку надвое и закинув половину в рот. — Может, они чем помогут?

— Чем? — дед фыркнул и махнул рукой. — Они, как про лаброса услышат, так и разбегутся. Хотя постой.

Он ещё раз пригубил пиво и надолго задумался. Минуты через три, когда я уже начал подозревать, что от наряжённой работы мысли у старика в голове перегорели контакты, он вдруг очнулся и выдал:

— В город езжай, вот что, — уверенно заявил он. — Я тебе сейчас адрес напишу. Там магазин есть оружейный, а в нём двое работают. Скажешь им… Хотя, чего ты там скажешь? Айман, притащи сюда тетрадь из спальни, я им сейчас письмо напишу.

Мальчик быстро сбегал в спальню деда и вернулся с тонкой тетрадкой, в которую была вложена ручка.

— Вот, — сказал дед, начав писать неразборчивым почерком. — Скажешь, что от меня, а потом письмо дашь. Они тебе помогут. Наверное.

— А если нет? — подозрительно спросил я.

— Тогда хана тебе, — просто и без затей ответил он, продолжая писать.

— А что они сделают? — спросил Айман, заглядывая деду через плечо. — Спасти ведь не смогут.

— По всему видать, что следует ему обратно возвращаться, вот только переход далеко, — объяснил дед, закончив писать текст и витиевато расписавшись внизу. — Они пусть придумают, как ему добраться. А если нет, то там выход на изнанку. Туда лабросу хода нет, это я точно знаю, можно на время схорониться.

— Так ведь ждать будут, — напомнил мальчик.

— А по-другому никак, — дед развёл руками. — Изнанка — место гиблое, это понятно, но там на него специально охотиться не станут, глядишь, и выживет.

Он сложил письмо пополам и протянул мне.

— Сейчас садись на автобус и двигай в город, был в Москве?

— Откуда мне знать? — я хлебнул ещё пива, сморщившись от резкого вкуса, как такое вообще пьют? — Память не моя.

— Ну, да, — кивнул он. — В общем, садись на автобус и езжай, а в городе… Есть у тебя деньги?

Я кивнул.

— Так вот, поймай такси и двигай по адресу, — он вырвал из тетради второй листок и быстро написал адрес. — Вот сюда. Там они тебя встретят и помогут чем-нибудь. Только, когда ехать будешь, всё время наган свой под рукой держи. Лаброс, если нагонит, может людей под контроль взять, да ты это сам знаешь, встречал уже таких.

Я знал. Допив пиво и слегка опьянев, я тепло попрощался с мальчиком и стариком, а потом отправился на автобусную остановку. Ждать автобуса долго не пришлось. Скоро подъехал какой-то, я запрыгнул и поскорее пробрался на заднее сидение. Автобус был полупустым, но и тех людей, что здесь были, вполне хватит, чтобы меня убить. Патронов-то всего три, не отстреляюсь.

К счастью, пока обошлось, видимо, упомянутый лаброс всё же передвигался не со скоростью света. Я доехал до черты города. Чужая память ничего путного не подсказывала, но кольцевую автодорогу я узнал сам. Выскочив на ближайшей остановке, я немедленно отправился искать такси. Нашёл и довольно быстро. Водителем был пожилой узбек, но по-русски говорил чисто и город, кажется, знал. Даже навигатором пользоваться не стал.

Вообще, конечно, идея отправиться в Москву, была не самая удачная. Меня ведь, помимо неизвестных убийц (от деда я никаких подробностей так и не добился) ещё и власть ищет, я полицейского избил и пистолет отобрал. А тут контроль за людьми хорошо поставлен, всюду камеры и система распознавания лиц. На каждом шагу полиция, а ну как сейчас остановят, залезут в документы (а я в розыске), да попросят карманы вывернуть? Тогда мне труба. Надежда только на то, что полицейским в голову не придёт, что я моментально переместился через половину страны.

А тут ещё водитель отчего-то дёргаться начал и на меня подозрительно поглядывать. Рука моя в кармане судорожно сжала рукоятку пистолета. С предохранителя снят, но курок не взведён, а то бы, наверное, уже выстрелил, пробив мне вторую ногу.

Дорога была невыносимо долгой, специально что ли кругами возит? Зачем, я ведь и так заплачу, сколько скажет. Да и город подавлял своими размерами, после небольшого областного центра в Сибири. И народа на улицах море, человейник настоящий.

Наконец, мы остановились. Таксист кивнул на вывеску снаружи и вопросительно посмотрел на меня. Рука с облегчением отпустила пистолет, я протянул ему несколько купюр, кажется, втрое больше, чем он просил, распахнул дверцу и выскочил из машины.

Упомянутый дедом магазин был здесь, над высоким крыльцом имелась большая вывеска, сообщающая, что здесь есть всё для охоты и рыбалки. Поднявшись, я распахнул стеклянные двери и оказался внутри, здесь было прохладно от работающего кондиционера, а глаза мои разбежались в поисках нужного.

Магазин на мою беду был большим, намного больше, чем я ожидал. Продавалось тут решительно всё, имелось несколько отделов. В одном продавали удочки, поплавки и крючки, в другом — охотничий камуфляж, лодки и резиновые сапоги, в третьем — термосы, котелки и портативные газовые плитки. И в каждом отделе сидел свой продавец. Где-то даже два. И куда мне идти?

Тут я вспомнил, что дед сказал именно про оружейный, а где здесь оружие продают?

Пробежав взглядом по всему магазину, я остановился на самом дальнем отделе. От других он отличался тем, что закрывался передвижной решёткой. Это был как бы магазин в магазине, отдельная кухня. Надо полагать, мне туда и нужно.

В оружейном было пусто, за прилавком стоял одинокий продавец, одетый в просторную футболку с двумя скрещёнными ружьями на груди, ещё один был виден в полуоткрытую дверь подсобки. Вдоль стен стояли стеллажи с ружьями и карабинами весьма зловещего вида, на застеклённых витринах лежали патроны и ножи.

— Добрый день, — продавец мне улыбнулся, это был молодой парень, черноволосый и с трёхдневной щетиной на круглом лице. Он был примерно моего роста, а комплекцию было не разглядеть из-за просторной футболки. — Что-то подсказать?

— Я по делу, — сказал я, протягивая ему сложенный вдвое лист бумаги. — дед Абрам к вам прислал. Сказал, что вы мне поможете.

— Дед Абрам много чего говорит, — проворчал парень, сразу перестав улыбаться. Но я обрадовался и этому, значит, пришёл по адресу, по крайней мере, деда тут знают.

Когда продавец дочитал текст, настроение его окончательно испортилось. Скомкав бумагу, он сунул её в карман, не решившись, видимо, выбросить в корзину.

— Увидишь деда, передай ему, что он козёл, — я напрягся, подумав, что сейчас и меня самого пошлют подальше, но парень открыл прилавок. — Заходи, только тихо.

Я прошёл в подсобное помещение, оказавшееся неожиданно просторным, там находился второй продавец, который старательно копался в большом картонном ящике, которых здесь было десятка два, а ещё вдоль стен стояли больше стальные сейфы.

— Вот полюбуйся, — сказал первый продавец, протягивая ему мятый лист бумаги с письмом деда. — Старикан вообще свихнулся. Подставил нас по полной.

Второй продавец вынырнул из ящика, это оказался плотный мужик лет сорока пяти, в коричневом пиджаке с густыми светлыми волосами и пышными усами.

— Света, посиди пока за прилавком, — сказал он.

Из завала ящиков вынырнула миниатюрная молодая девушка и пробежала мимо нас, громко цокая каблуками. Когда она заняла место за прилавком, усатый закрыл дверь и повернулся ко мне.

— Меня Север зовут, — представился он.

— Гарик, — отозвался молодой, присев на один из ящиков.

— Мужики, — откровенно сказал я. — Если всё так плохо, то скажите прямо, я уйду и больше никогда про вас не вспомню. Мои проблемы — это мои проблемы, не хочу никого подставлять.

— Поздно, — Север скривился, отчего правый ус смешно приподнялся вверх. — Теперь уже поздно, теперь поневоле придётся что-то с тобой делать. Гарик, паси по камерам, как придут, увидишь.

— Уже, — отозвался тот, перед ним стоял небольшой столик, на котором был монитор, а на нём шестнадцать маленьких экранов с изображением улицы.

— Короче, — начал объяснять Север. — тебе нужно сваливать обратно, затея с твоим убежищем явно не удалась, там у тебя хоть какие-то шансы будут.

— Мужики, — перебил я. — Может, хоть вы объясните, там — это где? Я от пацана с дедом так ничего путного и не добился.

Они синхронно вздохнули.

— Наложенная память? — печально спросил Север.

— Угу, — я тоже вздохнул.

— Объяснять можно долго, но, чтобы тебе было понятно, это на другой планете. Там всё сложнее, но так тоже пойдёт. Ты — инопланетянин. Как, собственно, и мы. Теперь тебе следует улететь обратно, там разберёшься, кто ты и что ты. Вот только есть одна проблема.

— Космодром далеко? — спросил я.

— Очень, на другом конце шарика, в стране под названием США. Слышал? А поехать туда ты не сможешь, тебя ещё в аэропорту грохнут. Не говоря уже о том, что документов у тебя нет и билет купить ты не сможешь. Так?

— Так.

— Надо думать, куда тебя деть, — сказал Гарик, наморщив лоб.

— Дед что-то про изнанку говорил, — напомнил я.

— Старого хрыча самого бы туда засунуть, — огрызнулся Север. — Придумал тоже.

— А что, если ему через изнанку туда добраться? — выдал идею Гарик, ткнув пальцем сначала в одну точку пространства, потом в другую. — Это ведь возможно.

— Ну, теоретически, да, можно и так сделать, — согласился Север. — Только для этого нужно будет пройти километров двести-триста по пустошам, потом сесть на корабль, потом ещё сколько-то пройти, а там суметь открыть переход.

— Мужики, я не против похода, если выбора нет, то пойду, — сказал я им обоим. — Вот только, если вы не заметили, я немного нездоров. Нога у меня болит, хромаю сильно.

— Покажи, — велел Гарик, вставая с ящика.

Я послушно задрал штанину.

— Нехило, — кивнул Север. — Как думаешь, чем?

— Плазменная игла, — уверенно заявил Гарик. — С месяц назад. Кость сгорела, нарастили новую, но толком залечить не успели.

Вот как, подумал я. Живу я здесь, стало быть, не больше месяца, а остальное — туман, фикция, запись видео на память.

— Ходить я могу, только медленно, — сказал я, оправдываясь. — Если обезболивающее горстями есть. Но всё равно медленно.

— Сейчас попробуем помощь оказать, — задумчиво сказал Север. — Собери его в поход.

Гарик выглянул в дверь.

— Света, найди для нас самый большой рюкзак.

— Если можно, в процессе расскажите мне, что там с изнанкой? — напомнил я. — Это где вообще?

— Изнанка — это изнанка, — логично объяснил Север, прикидывая на меня камуфляжные костюмы, которые он по одному доставал из коробки. — другой, обратный слой реальности. Странной реальности. И страшной. Но какие-то люди там живут. К сожалению, не только люди. Какой у тебя размер ноги?

— Сорок третий, а кто ещё там есть?

— Твари, разнообразные и агрессивные, собственно, главная опасность в том, что тебя в пути могут сожрать. Проход отсюда выводит не в город и даже не в лес.

Он, наконец, подобрал мне костюм по размеру. На военную форму тот походил слабо, но выглядел прочным. Штаны и куртка с великим множеством карманов, сшитые из странной ткани, грубой, но даже на вид очень прочной. Он был какого-то серо-коричневого цвета и напоминал джутовый мешок.

— Там огромная каменистая пустошь, люди там не живут, а тех, кто живёт, лучше не встречать, тебе нужно будет идти строго на запад, компас мы дадим. Разговорник тоже, язык там другой, придётся выучить. Дойдёшь до берега океана, там иди налево, ну, или направо, без разницы. Доберёшься до ближайшего города, в порту сядешь на корабль и доплывёшь через океан до соседнего материка. А там найдёшь место, под названием Чёрная Гарь. Место известное, у людей тамошних спросишь, тебе объяснят. Придёшь туда, там будет кто-то, должен быть, попросишь вывести тебя в обычный мир. Если не найдёшь, пробуй сам. Окажешься в США, в штате Техас. А там, когда пойдёшь на восток, найдёшь город Сан-Маркос, между Остином и Сан-Антонио, маленький город, тысяч сорок жителей, не больше. В окрестностях будет небольшое болото, метров сто в диаметре, найдёшь его. Вот там и будет переход, тебе подскажут, что делать. Одевайся.

Я старательно всё запоминал. По всему выходило, что путь мой будет нелёгким, совсем нелёгким. И ещё там какие-то твари. К костюму прилагались две смены белья. Рубаха и кальсоны из мягкой ткани. Ещё выдали две пары носков, широкий ремень из прочной ткани, портянки, небольшое полотенце, зубную пасту и щётку, несколько кусков мыла и опасную бритву.

— Я ей пользоваться не умею, — честно сказал я.

Дома я брился Жиллетом с пятью лезвиями.

— Научишься, это не так сложно, — уверенно сказал Север, — бритва отличная, острая, даже править не нужно.

Гарик носился туда-сюда, собирая мне вещи в поход и периодически поглядывая на монитор. Гора вещей угрожающе росла. Десять больших банок тушёнки без этикеток, смазанных солидолом, какие-то батончики в вощёной бумаге. Галеты в пачках. Дюжина плиток шоколада. Две больших алюминиевых фляги для воды. Котелок обычный армейский и большая кружка из нержавейки. Потом ещё принесли портативный примус и небольшую канистру с горючим.

— Там растительности почти нет, — сообщил Север, — если где-то увидишь деревья, то там же следует искать воду. А их, деревья, соответственно, на дрова. Не жалей. А если дров нигде нет, можешь на примусе готовить.

Я натянул на ноги высокие ботинки, или, скорее, низкие сапоги со шнуровкой. Неплохо, кстати, ногу фиксируют, а изнутри чем-то мягким выложены, натирать не будут.

— Изнанка хороша тем, — добавил Гарик, продолжая приносить всё новые вещи. — Что там все расстояния гораздо меньше. Точно пропорцию не скажу, но, где-то три к одному. Километр там равняется трём километрам здесь.

— А ещё, — решил подбодрить меня Север. — Те, кто на тебя охотится, туда хода не имеют. Они, впрочем, не дураки, могут догадаться, куда ты идёшь, и ждать тебя там. Но тут мы уже ничем не поможем.

На кучу вещей легло мачете с клинком в сорок сантиметров и деревянной рукояткой, обмотанной шнурком.

— Отличная вещь, — заверил Гарик. — Кованая, калёная, хрен сломаешь и острая, как бритва. Можно дрова рубить, ну, или плохих людей.

Рядом он положил нож, точнее, кинжал с длинным узким клинком, напоминающий немецкий штык времён Войны.

— Ножны современные, с клипсой, — объяснил он, — крепить можно на ремень. Или на карман, край одежды, штанину. Короче, извращайся, как хочешь.

Я только открыл рот, чтобы сказать, что в мире, полном агрессивных монстров, хорошо бы иметь что-либо посерьёзнее ножа, как на стол легло ружьё. Двустволка-вертикалка, совсем новая, с пластиковым цевьём и прикладом.

— Может, лучше нарезное? — осторожно спросил я. Из автомата я стрелять умел, а с гладкостволом знаком только понаслышке.

— Увы, — Север развёл руками. — У нас тут в магазине много чего есть, да только мы тоже подчиняемся местным условностям, поэтому бери, что дают. Для того мира и это ружьё — огромный прогресс. Патронов дам, сколько унесёшь.

Поверхностное знакомство с оружием показало, что ствол действительно совсем новый, ни одной царапины, ствол внутри блестит, есть эжектор, выбрасывающий стреляные гильзы, что ощутимо ускоряет перезарядку. Мушка, правда, выглядела странно, но Гарик объяснил, что зато её хорошо в темноте видно. Носить его предполагалось на хорошем нескользящем ремне. Потом настал черёд патронов. Поверх костюма я надел разгрузку, в которую теперь старательно вставлял красные и зелёные пластиковые цилиндры с латунным донцем.

— Картечь, — перечислял Север. — Вот тут простая, вот тут — связанная на тонкой проволоке. Сам делал. Страшная вещь. Вот эти с пулями. Полева, Стрела. Вот эти, Спутник, лучше всего будут, любой животине потроха выносят начисто.

В разгрузку поместилось шестьдесят патронов, отчего она заметно потяжелела спереди. Там же я закрепил ножны с кинжалом. Открыл ещё несколько пачек, разложил по карманам россыпью. Такая ноша точно не потянет, напугали они меня от души. Ещё четыре пачки по десять положил в карманы рюкзака.

Когда сборы закончились, а Гарик старательно запрессовывал в рюкзак коленом всё, что, по его мнению, могло мне пригодиться, Север продолжил инструктаж:

— Климат там сухой, дожди — редкость, — он достал откуда-то панаму того же цвета, что и мой костюм и напялил её мне на голову. — Днём жарко, хотя и ветрено. Ночью холодно. Возьмёшь одеяло, чтобы не спать на камнях. Если достанешь дрова, обязательно разводи костёр, согреешься, да и хищников отпугнёт. Держи последнее: компас, фонарь, запас батареек, бинокль.

Если фонарь и бинокль никаких нареканий не вызывали, то компас выглядел странно. Круглая бронзовая коробочка, где под крышкой вертелась стрелка. В целом, всё то же, только крупный и тяжёлый, сантиметров восемь в диаметре, а у меня и так груза полно.

— Теперь нога твоя, — продолжил Север, протягивая жестяную баночку от леденцов, — вот эти, красные, заживляют раны, совсем не вылечат, но со временем станет лучше. Пей утром и вечером. А вот эти, синие, продолговатые, снимают боль. Принимай по необходимости, очень мощные, никакой наркотик не сравнится. После приёма можно самому себе ногу отрезать.

Меня на этих словах передёрнуло.

Затем он протянул мне небольшой тяжёлый мешочек из замши.

— Деньги, серебряные монеты, цен тамошних я точно не знаю, но должно хватить на билет. В крайнем случае, поплывёшь третьим классом, в трюме с крысами.

— Они здесь, — сказал Гарик, ткнув пальцем в монитор. — Стоят и ждут. Лаброс и двое под контролем. Сюда он вломиться не должен, попробует вызвать нас. Если задержимся, будут проблемы. Готов?

Я был готов, закинул на плечи рюкзак, взял ружьё и встал посреди комнаты.

— А к пистолету у вас патронов нет? — вспомнил я, вынимая пистолет из кармана пиджака.

— Девять на восемнадцать? — не наш калибр. Карабины есть под Парабеллум, под сорок пятый, а таких…

Север, что-то вспомнив, открыл один из стальных сейфов. Некоторое время там покопавшись, он извлёк на свет картонную коробку в которой перекатывались несколько патронов.

— Держи, десятка полтора тут.

— Шевелитесь уже, — прикрикнул на нас Гарик.

Я ссыпал патроны в карман и снова встал, как статуя, ожидая дальнейших действий. Что они сделали, я так и не понял, но свет внезапно погас, а ноги мои потеряли опору, и я провалился в пропасть.

Глава четвёртая

Падать, к счастью, пришлось совсем недолго. Я почти сразу приземлился на твёрдую поверхность, снова вскрикнув от боли в ноге. Теперь у меня была возможность оглядеться. Я, как мне и обещали, стоял на бескрайней каменистой равнине, которая расстилалась вокруг, насколько хватало глаз. Перепадов высоты почти не было, только далёкий горизонт вокруг.

Порывшись в своём снаряжении, я вынул компас и установил направление. Запад вон там. Туда и пойду. Попутно забросил в рот таблетку и запил водой, обезболивающие пока пить не буду, к ним привыкают быстро, попробую потерпеть.

Идти быстро не получалось, периодически я смотрел на компас, чтобы не сбиться с направления. Потом стал поступать проще, установив, где находится запад, я просто намечал впереди какой-нибудь ориентир (чаще всего им становился большой валун, неизвестно как оказавшийся на каменной площадке) желательно у самого горизонта, а потом двигался прямо на него.

Опасных хищников пока не замечал, да и вообще с фауной тут было небогато, но это и хорошо, может, просто напугали, чтобы не расслаблялся в дороге. Сколько там километров. Двести-триста? Немало, конечно. Иду я медленно, если в день по двадцать проходить, дойду за полмесяца, еды впритык, но умереть точно не должен. Вода может стать проблемой, ручьёв за полдня я так и не встретил.

Боль в ноге, то утихая, то снова разгораясь наподобие костра, начинала выматывать. Сколько я уже прошёл? Часы показывали, что иду я четыре часа, да по ровной дороге. Скорость, пусть, четыре километра в час. Итого, шестнадцать. Сейчас сделаю привал, потом пройду ещё столько же, а дальше встану на ночлег. Тут важно не переусердствовать, а то завтра вообще не поднимусь.

На привале смог изучить запасы. Помимо еды нашлась ещё и пачка чая, сорт точно не скажу, чёрный, китайский, вся упаковка иероглифами расписана. А к нему ситечко для заварки. Лучше бы ещё тушёнки положили, а я бы и воды попил. Воду следовало экономить, всего две фляги, каждая на литр с небольшим.

Но, раз уж положили, то зачем отказывать себе в удовольствии? Налив половину котелка воды, я зажёг примус и поставил котелок закипать. Вскипел он неожиданно быстро, я засыпал щепотку чая в ситечко и макнул его в кипяток. Тот почти мгновенно окрасился чёрным. Подержав ещё некоторое время, я вынул ситечко, а чай перелил в кружку. Нужно было поужинать, но вот есть отчего-то совсем не хотелось. То ли здешний жаркий климат тому виной, то ли просто от переживаний аппетит пропал, сложно сказать. Но здравый смысл заставил меня вскрыть банку тушёнки и героически её умять с помощью кинжала (ложку они мне положить забыли) и парочки галет. Тушёнка оказалась добротной, внутри почти одно мясо, а жира по минимуму. Да и галеты оказались вполне съедобными, а вовсе не каменной твёрдости. А то помню, в армии, когда мы на полигоне… Чёрта лысого я помню, не моя это память.

Настроение снова испортилось, надо было у них спирта попросить. Хотя нет. Не надо. Напьюсь и засну, а меня какая-нибудь тварь слопает. Кстати, о тварях. По задумке их тут должно быть очень много, а я пока ни одной не встретил, как так? Впрочем, логика пришла на помощь и здесь. Откуда твари в таком месте? Будь они хоть трижды чудовищами, им следует чем-то питаться. А это предполагает пищевую цепочку и наличие травоядных жертв. А что забыли травоядные в таком месте, где сплошной камень? Именно.

Так что можно с уверенностью сказать, что Север с Гариком меня просто напугали, наверное, чтобы бдительности не терял. Возможно, в самом деле, какие-то твари есть, забегают мимоходом из более тучных земель, а потом снова уходят. Но постоянно они здесь не живут, так что наши шансы на встречу минимальны. Зря я с собой столько патронов взял.

Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Подошёл к концу и мой привал. Выбросив пустую банку и допив остатки чая с шоколадкой, я с кряхтением и тихим матом начал подниматься на ноги. Увы, моя нога имела своё мнение о продолжении похода, я застонал от боли и повалился обратно на камень. Приехали. Если на ходу я ещё как-то мог терпеть боль, то теперь проклятая конечность восстала окончательно.

Скривившись, я снова полез в рюкзак. Где тут обезболивающие? Не хочу их пить, но идти-то нужно, сидеть тут можно долго, а запасы еды не вечны. Про воду вообще молчу, первая фляга вот-вот покажет дно, а я всего-то немного отхлебнул. Раскрыв баночку с таблетками, я заглянул внутрь. Синие и красные (вот не надо только шутить про Морфеуса) лежали, перемешанные. Красных было гораздо больше, но и синих должно хватить на пару месяцев, если есть по одной в день. Выудив двумя пальцами синий овал в три миллиметра длиной, я положил его в рот и запил экономным глотком воды.

Выждав полчаса, я снова попробовал подняться. На этот раз всё получилось быстро и без малейшей заминки. Нога не болела. Вообще. И голова при этом была абсолютно ясной. Однако. Инопланетные таблетки, творение чуждого разума. Хотя, где там чуждый, я и сам…

С одной стороны, это прекрасно, вот только боль — ещё и сигнал о том, что с организмом что-то неладно. А с моей ногой было очень даже неладно, она явно не была сломана в ДТП, они тогда что-то говорили про плазменную иглу, что это? Аналог лазерного меча? Неважно. Важно то, что от долгой ходьбы по пересечённой местности в ноге могут начаться катастрофические процессы, которые не смогут остановить даже красные таблетки, а я всего этого не замечу из-за отсутствия боли, и в результате просто останусь без ноги. Впрочем, если и замечу, то что с того? Больницы здесь нет.

Тяжело вздохнув, я всё же взвалил на плечи рюкзак и повесил ружьё. Не могу сказать, что скорость моя сильно возросла. Нога по-прежнему плохо слушалась, но теперь я хотя бы не стонал и не корчился от боли при каждом шаге. Снова определив направление по компасу и приметив ориентир — высокий каменный столб — бодро зашагал туда. Дорога, ещё недавно бывшая ровной, как стол, начала портиться. Сплошная гладь камня пошла волнами, словно кто-то сдавил её с боков, а кое-где и прорвалась. Дорогу перегораживали глубокие трещины, которые иногда удавалось перешагивать (прыгать я побоялся), но чаще приходилось обходить, отчего скорость моего продвижения упала ещё сильнее.

Первые проблемы начались к вечеру. До этого я переживал только за нехватку воды, первая фляга уже опустела, во второй не хватало пары глотков. Если завтра не найду источник, мне придётся туго.

О гипотетических тварях я уже и думать забыл, решив, что фауна в этих местах давно вывелась от голода. Увы, всё оказалось куда сложнее. Монстры, к счастью, интеллектом не блистали, а потому хитроумных ловушек на людей не делали. Часы показывали половину восьмого, я уже задумался об остановке на ночлег, когда боковым зрением уловил слева от себя какое-то смазанное движение. В другой ситуации я бы и внимания не обратил, ну, шевельнулось что-то, мало ли. Может, ветер песок поднял, может просто марево от нагретого камня. Но в этом мире ситуация не располагала к игнорированию таких мелочей. Я резко остановился и стал пристально смотреть в ту сторону. Если там кто-то есть, то увидеть его будет непросто, складки местности вполне могут прикрыть даже ползущего человека.

Некоторое время ничего не происходило, потом на расстоянии около ста метров я заметил, как через гребень каменной волны перекатился какой-то комок, размером с собаку. Нет, не глюк это был. Сбросив мешок, я подхватил ружьё и, переломив стволы, вбил в них два патрона (да, я держал его незаряженным, на всякий случай, Север сказал, что такие ружья нежелательно всё время держать в заряженном состоянии, пружина может пострадать, хотя, в моём случае, наверное, просто не успеет) с картечью. Не знаю, кто или что идёт ко мне, но два заряда картечи из двенадцатого калибра оно не переживёт точно.

Скоро комок появился уже чуть ближе. Теперь, когда он шёл по открытому пространству, я смог подробно рассмотреть незваного гостя. Лучше бы я это не делал. Тварь, даже с такого расстояния, была омерзительна на вид. Паук. Размер визуально было трудно определить, но, думаю, не меньше полуметра в лапах.

Тщательно прицелившись, я нажал на спуск. Оглушительно грянул выстрел, обрезиненный приклад довольно мягко ударил в плечо. Чёрт! Ведь и рука не дрожала, и упреждение взял. Картечь выбила небольшое облако каменной крошки позади паука. Теперь он ускорился и побежал прямо на меня. Мне стало по-настоящему страшно. Тварь, скорее всего, ядовита. Все пауки ядовиты. Там яд одновременно является пищеварительным соком. Укусит, и я начну разлагаться изнутри, а потом он меня высосет, как мешок с бульоном.

Во второй раз я прицелился лучше, тем более, что бежал он прямо ко мне. Попал. Убить я его не смог, но отчётливо видел попадание. Теперь он побежал медленнее, сильно припадая на правый бок. Стало немного легче. Кто уязвим, тот и смертен, если я его ранил, то и убить смогу. Быстро перезарядил ружьё и выпалил снова, когда расстояние между нами сократилось уже до пяти метров. Снова попадание и снова не насмерть. Добежав ещё ближе, паук прыгнул, одновременно с этим я нажал на спуск, картечь ударила прямо в упор, разрывая мерзкую волосатую тушку с торчащими во все стороны лапами. Готов.

Перезаряжая ружьё, я заметил, что руки мои сильно дрожат, а лоб покрылся испариной. Но стрелять больше не потребовалось. Паук был мёртв. Теперь я смог осмотреть его подробно. Вблизи он оказался ещё больше и отвратительнее, чем я предполагал, размах лап был не меньше метра. Попутно выяснил, что это не совсем паук. Ног у него изначально было десять, как у краба. В остальном он выглядел натуральным пауком. Волосатые многосуставчатые лапы, заканчивающиеся коготками, восемь глаз, хитиновый панцирь, тоже покрытый волосками, а спереди, там, где должен быть рот, имелись, прости господи, хелицеры и педипальпы. Что из этих отростков были хелицеры, а что педипальпы, я точно не знал, но выглядело то и другое отвратительно и опасно. Промедли я хоть мгновение, теперь валялся бы мёртвым, а эта тварь высасывала бы мою разложившуюся плоть.

Первым попаданием я оторвал ему три лапы справа, отчего он и стал хуже бегать, вторым попаданием повредил тушку, что была размером с небольшую собаку, но, опять же, попадание было не критичным, хитиновая броня выдержала удары свинцовых шариков, пробита она была только в трёх местах. А последним выстрелом в упор, когда картечь летела монолитом, неотличимым по свойствам от пули, я разорвал ему грудь, что окончательно отправило мерзкую тварь в паучью Преисподнюю.

Теперь, когда я временно в безопасности, пришло время делать выводы. Первое, оно же главное: твари в этих местах есть, они опасны и убить их неимоверно трудно, даже имея в руках довольно совершенное оружие. Второе: теперь я ни на секунду не расстанусь с ружьём и буду держать его всегда заряженным, чёрт с ней, с пружиной, подозреваю, что за то время, что я буду находиться здесь, она просто не успеет испортиться. Третье: теперь нужно тщательнее подходить к выбору мест для привалов, особенно ночью. Напади такая тварь в темноте, я был бы уже мёртв, тем более, что звуков он почти не издавал, цоканье коготков я услышал только с расстояния в пару метров.

А солнце уже опускалось к горизонту, нужно будет с часами подшаманить, чтобы хоть как-то привязать к местному суточному ритму. Теперь самое время задуматься о ночлеге. Я всё же прошёл вперёд ещё около километра, оставаться в компании чудовища, даже мёртвого, совсем не хотелось.

И где мне прилечь? Кое-где каменные складки образовывали нечто, похожее на карманы, там, при желании, можно было разместиться, спрятавшись от взглядов плотоядных монстров. Вот только монстры могут не только видеть, но также слышать и обонять. А я в темноте совершенно беспомощен. Если найду дрова, смогу разложить костёр, вот только пока мне тут даже сухой былинки не попалось, а от примуса свет никакой. Ещё фонарь есть, довольно мощный, но если держать его включённым всю ночь, никаких батареек не хватит.

Фонарь в итоге я всё же включил, место для ночлега не нашёл, а потому продолжал идти в полной темноте. Так, кстати, было даже удобнее, жара сразу спала. Подозреваю, что к утру буду зубами клацать от холода, камни остывают быстро. Стоит подумать о том, чтобы идти ночью, а спать днём.

В конечном итоге получилось приткнуться к небольшой каменной стене естественного происхождения. Впрочем, она могла быть и искусственной, слишком ровная стена из цельного камня высотой около полутора метров и метров двадцати в длину, изгибающаяся в виде буквы Г. Это вполне могли быть остатки каких-то древних руин, сточенные ветром и песком. Усевшись в углу, я был прикрыт с трёх сторон, а с четвёртой поставил примус и фонарь. Под спину подложил рюкзак, чтобы быть в полусидячем положении, а размер одеяла позволял не только подстелить под себя, но и накрыть ноги, с которых я с удовольствием стянул ботинки. Постепенно вернулась боль в ноге. Отметил, что таблетка действует шесть часов. Неплохо.

Готовить себе ничего не стал, поужинаю тушёнкой и галетами. Потом, когда найду дрова и воду, буду готовить супы и кашу, а пока обойдусь сухомяткой.

Время, когда окончательно стемнело, я отметил. Двадцать один тридцать. Ещё осталось отметить время рассвета, тогда суточный ритм можно будет подогнать под показания часов. Впрочем, и так ясно, если время года тут и там совпадает, то стоит перевести стрелки на час вперёд. В темноте впереди послышался негромкий шорох, я немедленно включил фонарь и направил туда ружьё. Никого. Показалось? Возможно, это звук от обвала камней. Некоторое время выждав, я опустил оружие и вернулся к ужину.

Заснул поздно. Страх не давал закрыть глаза. Постоянно мерещилось, что в темноте кто-то есть. Наконец, ближе к трём часам ночи, я вырубился. Почти сразу мне приснился огромный паук, не метровый, а гигантский, размером со слона. Он гонял меня по пустыне, а я, хромая уже на обе ноги, убегал от него, постоянно натыкаясь на каменные стены. В руках было ружьё, но оно никак не хотело переламываться, что-то мешало открыть. В конечном итоге монстр загнал меня в угол и, придавив передними лапами, потянулся к шее длинными отростками около рта.

С воплем я проснулся, хватая ружьё и одновременно включая фонарь. Вот только кошмар и не думал заканчиваться. Луч фонаря выхватил из темноты огромную волосатую морду с оскаленными крокодильими зубами и глазами-плошками. Разобрать, кому она принадлежит, я не успел, но был уверен, что существо, которое так выглядит, просто не может быть мирным. Рука сама нажала на спуск, а потом ещё раз. Вспышка ударила по глазам, а оглушительный звук выстрела помог окончательно проснуться. Неведомая тварь разразилась тонким визгом, который совершенно не вязался с её страшной внешностью. Я размахивал фонарём, пытаясь найти врага, но видел только залитые кровью камни. Неслабо ему досталось, второй ствол был заряжен пулей, тем самым Спутником, что должен убивать наповал любого зверя.

Поначалу я хотел встать и посмотреть, куда он делся, но вспомнил, что босой, а обуть ботинки быстро у меня не получится. Поэтому я просто перезарядил ружьё и стоял в носках, упёршись спиной в стену. Внезапно я заметил, что вокруг стало светлее, быстро окинув взглядом небо, я разглядел на востоке полоску света. Стало немного легче. Потушив ставший ненужным фонарь, я пододвинул к себе ботинки и стал неторопливо обуваться, стараясь не отводить взгляда от окрестностей.

Когда совсем рассвело, я, оставив рюкзак и одеяло, прошёлся немного вперёд, постоянно оглядываясь по сторонам. Чудовище обнаружилось неподалёку, за невысоким каменным гребнем, куда успело уползти после смерти. Это была мёртвая туша, напоминающая верблюда, покрытого тёмной шерстью. Тонкие ноги, покрытые свалявшимися клоками шерсти, заканчивались странными мягкими копытами. Горбатая спина имела небольшой костяной гребень, явно верхом ездить не получится. А на длинной шее висела непропорционально огромная голова с мощной пастью, полной острых зубов. Сразу встал вопрос: а к какому виду эта зверушка принадлежит? С одной стороны, копыта, хоть и мягкие, указывают на травоядность, с другой — такая пасть явно не предназначена для поедания травы, которую в этих местах ещё попробуй найди. Опять же, шерсть говорила о том, что тварь относится к млекопитающим, но у них дифференцированные зубы. Резцы, клыки и коренные. А тут натурально пасть крокодила.

А умерла тварь от потери крови. Первый выстрел задел артерию на шее, собственно, все последующие телодвижения были уже агонией. Отдельно отметил, что кровь самая обычная, красная, и течёт по сосудам, а кожа вполне поддаётся пулям, в отличие от твёрдого хитина гигантского паука.

Снова нужно делать выводы. Я не сожран только потому, что вовремя проснулся. Твари тут не просто есть, их много, и они знают, что я здесь. Они будут пытаться сделать это снова, и не факт, что в следующий раз я успею выстрелить раньше. Единственный выход — максимально сократить программу, идти быстрее, проходить в день по полсотни километров, тогда доберусь до обитаемых мест максимум за неделю. Тогда шансы у меня будут.

Эта мысль показалась мне наиболее толковой, а потому я не стал тратить время даже на завтрак, закинув в рот таблетки и кусок шоколада, я отхлебнул из фляги глоток дефицитной воды и, не дожидаясь действия, отправился дальше.

Глава пятая

Шёл четвёртый день моего путешествия. Монстров я больше не встретил. Возможно, печальная судьба собратьев послужила им уроком, а может быть, эти места оказались по-настоящему гиблыми, и никого не привлекали.

Не знаю, сколько я уже прошёл. Километров сто-сто пятьдесят, вряд ли больше. Моё продвижение становилось всё медленнее. А причина была проста: не было воды. Я не встретил на своём пути никаких родников, речек или озёр. Вода должна быть там, где растительность, вот только и растительности я не встретил, кое-где вместо камней был песок, но и на нём никаких местных саксаулов не росло.

Последний глоток из фляги я сделал ещё вчера днём. С тех пор я ничего не ел, чтобы не усугублять своё положение. Теперь уже начал слабеть, во рту пересохло, а драгоценная влага продолжала уходить с потом, который тут же высушивал горячий ветер.

Сколько я ещё так протяну? День? Два? Вряд ли больше. Если не найду воду или людей, у которых она есть. Надежда постепенно покидала меня. Эти люди хотели дать мне шанс, но они только отсрочили неизбежную гибель, сделав взамен её более мучительной. Дважды я уже сбивался с курса, забывая смотреть на компас, сознание постепенно мутнело, сердце с трудом качало густую кровь по венам.

В какой-то момент я стал замечать, что перед глазами летают чёрные точки. А чуть позже, когда сознание немного просветлело, разглядел, что это не точки. Надо мной кружили какие-то птицы. Рассмотреть их подробно не получалось, но это можно было и домыслить. Падальщики. Они лучше других существ знают, где и когда умрёт человек. И пусть я ещё потихоньку на что-то надеюсь, им уже всё ясно. К завтрашнему дню их ждёт богатое пиршество. Кстати, а они воду пьют? Некоторое время я раздумывал над этим вопросом, но потом вспомнил (условно), что хищные птицы не пьют вообще, а только прополаскивают клюв водой. Значит, источников поблизости нет.

Рюкзак за спиной становился непомерной ношей, но и скинуть его я не решался. Не хотелось бы, внезапно обнаружив воду, потом помереть от голода. Сколько мне ещё идти? Полсотни километров? Или чуть больше? А если на побережье есть города, неужели их жители не ходят в пустыню? Должны же быть какие-то караваны из сотен верблюдов? Или тут по суше не торгуют?

Мысли путались. Я всё чаще поглядывал на ружьё. Пока рано, но в будущем, возможно, попытаюсь прекратить свои мучения. Тем более, что стервятники не станут дожидаться, пока я умру окончательно. А что, если получится подстрелить одного из них? Кровью можно утолить жажду? Вряд ли. Они тоже живут в условиях недостатка воды, надо полагать, там кровь солонее морской воды. А что, если я выйду к морю? Вот где будет мука. Воды полно, а пить её нельзя.

Пройдя ещё метров пятьсот, я остановился. Переставлять ноги не было уже никаких сил. Боль в ноге навалилась такая, что искры сыпались из глаз. Таблетки у меня были, но запить их было нечем, да и не усвоятся они без воды. Хотелось упасть лицом вниз и не вставать.

Я ещё раз посмотрел на небо, где кружились уже десятка полтора птиц и, криво улыбнувшись, прохрипел:

— Не дождётесь.

Могучим усилием воли я заставил себя идти дальше. Сколько прошёл, сказать было сложно, память прояснилась тогда, когда я, споткнувшись о каменный выступ, растянулся на камнях, больно ударившись лбом. От этого удара я очнулся и начал понемногу вспоминать, кто я и где нахожусь. Рюкзак был по-прежнему на мне, да и ружьё висело на месте. Уже хорошо. Я медленно поднял голову, на лбу имелась ссадина, но она почти не кровоточила, обезвоженный организм крайне неохотно отдавал последнюю жидкость.

И тут перед глазами что-то мелькнуло. Картинка отпечаталась в мозгу, который с небольшой задержкой начал её анализировать. Бабочка. Огромных размеров цветная бабочка. Так. Что это значит? Бабочки чем питаются? Пыльцой. Пыльца на цветах. Цветы у растений. Растения там, где вода. Вода? Вода!!!

Лучшего допинга мне не требовалось, сообразив, что где-то впереди спасение, тело моё само подпрыгнуло, включив все оставшиеся резервы. Мозг, уже заражённый фатализмом, говорил, что вода может быть разной, что источник может быть в стороне, за горизонтом, что сейчас я просто пройду мимо, но я не останавливался ни на секунду.

И старания мои были вознаграждены. Перевалив через очередной каменный «бархан», я увидел, как местность идёт под уклон, да не просто под уклон, а большими каменными ступеньками, шириной в метр-полтора, с другой стороны такие же ступеньки поднимаются вверх, а внизу, в самом низком месте, растёт густой кустарник и течёт вода. Вообще-то вода запаха не имеет, но сейчас я её почувствовал. А может, мой нос просто уловил более влажный воздух, но я такими вопросами уже не задавался.

Кубарем скатываясь вниз, падая со ступеньки на ступеньку (а высота их тоже была больше метра), я спускался к источнику. Уже внизу, продравшись через кустарник, что был выше моего роста, я скинул с плеч рюкзак и положил рядом ружьё. Сбросив с головы панаму, я опустил лицо в прохладную проточную воду. Ощущение блаженства было недолгим, набрав полный рот, я не смог проглотить, горло так сильно пересохло, что глотательный рефлекс не срабатывал.

Набрав воды в рот, я перевернулся на спину, дожидаясь, пока впитается в слизистые. Попутно одной рукой расстёгивал рюкзак, чтобы вытащить кружку. Нормально напиться получилось минут через десять, я выпил не меньше десяти кружек, после каждой прерываясь на то, чтобы дождаться, пока вода провалится в организм. Меня временами немного тошнило, по телу сразу выступил пот, но это были сущие мелочи, которые не мешали мне радоваться жизни.

Когда вода уже натуральным образом стала выливаться обратно, я отполз от края ручья и прилёг на спину. Меня сильно мутило, голова кружилась, но в целом, кажется, я приходил в норму. Ещё через полчаса меня догнал зверский голод. Я схватил банку тушёнки и уже замахнулся над ней ножом, но тут подумал, что такая пища после долгой голодовки будет вредна. Торопиться мне сейчас некуда, я тут пробуду долго. Пару дней, наверное. Я было поставил котелок на примус, но потом внимательно осмотрелся вокруг. Кустарник здесь был довольно приличный, некоторые стебли были в диаметре сантиметра четыре, вполне сойдёт на дрова. К тому же часть кустов банально засохла, и их следовало срубить, чтобы дать место молодой поросли. Да и готового валежника тут хватало. Взяв мачете, я принялся за работу.

Сам ручей представлял собой выход на поверхность подземной реки, которая появлялась из скальных глубин в пятидесяти метрах выше и снова пряталась в камень в ста метрах ниже. А тут, на песчаных берегах сам собой получился небольшой оазис с пышной растительностью. Часть кустов была недавно объедена какими-то травоядными животными, которые потом куда-то исчезли. Неподалёку я разглядел побелевшие кости крупного зверя, сильно напоминавшего моего ночного гостя, череп полностью погрузился в песок, поэтому точно определить я не мог. Рядом были какие-то следы, оставленные недавно, но отпечатки не отличались чёткостью, даже размеры зверей определить по ним оказалось невозможно.

Скоро на очищенной от кустов полянке весело полыхал небольшой костёр, на котором с помощью трёх камней я установил котелок. Когда вода закипела, я отломил кусок от брикета, оказавшегося гороховым супом, бросил его в котелок, добавил туда же ложку тушёнки и через непродолжительное время получил полезный и питательный суп, который моим измученным желудком был встречен вполне благосклонно.

Часы показывали без четверти шесть, когда я, сытый и довольный, прилёг отдыхать. Глаза слипались, но я помнил об опасности. Место это явно часто посещают. Так и вышло. Ближе к закату через гребень перевалила стая некрупных тварей, напоминающих гиен. На меня они внимания не обратили, дружно ринувшись к воде. Ну, это понятно, они всё же млекопитающие, долго без воды не могут.

Стая насчитывала семь особей, примерно одного возраста, размером они были с некрупных псов, только окраску имели тёмно-коричневую, а по бокам шли продольные чёрные полосы, что делало их похожими не на гиен, а на поросят. Сходства с дикими кабанами добавляла широкая морда с торчащими нижними клыками.

Они остановились чуть ниже по течению и поочерёдно, соблюдая какую-то внутреннюю иерархию, стали подходить к воде. Когда вся стая утолила жажду, они разлеглись на песке настороженно поглядывая в мою сторону. От такого соседства стало неуютно. Твари определённо хищные, сейчас они утолили жажду и почувствовали голод. А тут восемьдесят кило мяса отдыхают. Мясо, конечно, странное, но попробовать непременно стоит. С одной такой «гиеной» справлюсь без проблем, вот только их семь, а патронов у меня только два и перезарядиться я уже не успею. Испугаются они выстрелов? Вряд ли.

Тут я вспомнил про пистолет. Тот, как и прежде, лежал на дне рюкзака, благополучно забытый мной. Последние события как-то не способствовали запоминанию. Да и толку от такого оружия против тварей будет немного, только при стрельбе в упор. Достав пистолет, я внимательно его осмотрел, вынул обойму, потом достал коробку с патронами и тщательно их пересчитал. Четырнадцать штук, да ещё заряжены три. Итого семнадцать. Две обоймы и ещё один, застрелиться.

С пистолетом я почувствовал себя увереннее, о чём и сообщил вожаку хищников посредством надменного взгляда. Идите, мол, сюда, жду с нетерпением. Как ни странно, это подействовало. Если до этого они уже собирались в ударный кулак с целью атаковать столь удачно подвернувшуюся добычу, то теперь уверенности во взглядах поубавилось. Добыча оказалась трудной и нападать на неё чревато боком.

Игра в гляделки продолжалась минут десять, после чего вожак, повернувшись к своим, что-то скомандовал на зверином языке. Получив приказ, вся стая, развернувшись, отправилась обратно и через полминуты уже скрылась за каменным гребнем.

А мне снова пришлось делать выводы и принимать решения. Уходить сейчас я не стану, слишком хорошее место, следует отлежаться хотя бы пару дней. Отлёживаться здесь опасно, если бы подобные создания застали меня спящим, то просто и без затей разорвали бы в клочья. Снова нужно оборудовать какую-то крепость, в которой можно будет благополучно прилечь на ночь. Чтобы найти подходящее место, я обследовал всю долину реки. Сама река, как я уже говорил, составляла около двухсот метров в длину и до четырёх метров в ширину в самом широком месте. Глубина колебалась от полуметра до метра. Перескочить на другой берег не составит проблемы даже мне (если таблетку выпить). Соответственно, я тут буду открыт со всех сторон.

К счастью, природа иного мира и тут пришла мне на помощь. Одна каменная ступень представляла собой полую нишу, в которой вполне мог бы разместиться лежащий человек. Оставалось только немного её доработать. Потратив час и перетаскав кучу камней со всей округи, я получил довольно удобный склеп, в котором вполне смог прилечь вместе со всеми вещами. Оставалось только заложить вход, что я и сделал использовав для этого два больших валуна. Теперь меня так просто не взять. Позади каменная стена, справа и слева завалы, которые невозможно пробить, только разобрать, а сделать это быстро и бесшумно не выйдет. Ну и открытая передняя часть, выходившая на реку, тоже теперь прикрыта. Пробраться сможет только совсем мелкая тварь, размером с кролика или кошку, каковая, я надеюсь, не сможет быстро меня загрызть.

Приготовив себе ужин (на этот раз им была сладкая каша из хлопьев, которые также были спрессованы в брикет), я приготовил две полные фляги воды, да ещё и кружку наполнил свежезаваренным чаем. Теперь жить можно, кашу, кстати, не доел, так и уснул с котелком в руках, свернувшись на одеяле.

Проспал я долго, только на второй день (даже на часы глянул, чтобы дату определить) в районе обеда меня разбудили крики, раздававшиеся где-то совсем рядом. Я сперва схватился за ружьё, а только потом открыл глаза. Виновников торжества увидел сразу сквозь просвет в камнях. Сложно было не увидеть то, что находится в паре метров от тебя.

Твари, только новые и, мягко говоря, необычные. Я предполагал, что фауна здесь сильно отличается, но вот это, как мне кажется, уже перебор. Местный демиург явно бухает на работе. Или наркотой балуется. Мне поначалу показалось, что это летучие мыши, только огромные. Вот только отсутствие шерсти и клювы, полные всё тех же острых крокодильих зубов, убедили меня в другом.

В непосредственной близости от моего временного убежища спорили между собой два птерозавра, размеры их определить было трудно, пойди разберись, где там туловище, а где крылья. Но твари были крупные. Размах крыльев составлял, наверное, метров пять, а клювы с зубами выдавались вперёд почти на метр.

Причина ссоры ископаемых тварей была понятна, на камнях перед ними лежала окровавленная тушка той самой «гиены». Не повезло стае, попали под удар авиации. И теперь две особи вроде бы вымершего вида яростно крича друг на друга и клацая зубастыми клювами, выясняли, кто из них главнее и в какой последовательности им приступать к еде. В отличие от млекопитающих, эти твари оказались жутко тупыми, а потому спор у них затянулся. Того и гляди, какой-нибудь более сообразительный хищник подкрадётся и умыкнёт добычу.

Меня они пока не заметили, возможно, что-то почувствовали, но, опять же по природной тупости своей, догадаться поискать в камнях не смогли. А мне такое соседство было совершенно не нужно. Это не умные гиены, которых можно напугать или как-то договориться, с этими тварями никакого договора у меня не выйдет. Невооружённым глазом видно, что там мозг с горошину.

Впрочем, их двое и патронов в ружье два. Только бы не улетели прежде, с таким сопровождением я точно далеко не уйду. Когда они, наконец, перестали ругаться и приступили к еде, разрывая тушку на части зубастыми клювами и проглатывая огромные куски по-птичьи, запрокинув клюв кверху, я осторожно, стараясь не шуметь, направил ружьё и прицелился.

Стрелять из положения лёжа (не на животе, а на боку) — не самое приятное занятие. В качестве зарядов я выбрал ту самую связанную картечь, которая, по словам продавца оружия, должна была обладать чудовищной поражающей силой. Прицелился в шею, думаю, не ошибусь, сказав, что это самое уязвимое место.

Первый выстрел был удачным, голова того птеродактиля, что сидел справа, просто отлетела в сторону, забрызгав всё вокруг густой тёмной кровью. Второй выстрел тоже пришёлся в цель, но уже не так удачно. Тварь получила огромную дыру в перепонке крыла, а вдобавок из туловища вырвало большой кусок мяса. Но это, как оказалось, не мешает им шевелиться. Первой реакцией твари было найти обидчика, но, увидев перед собой завал из камней, она от такой затеи отказалась. Развернувшись, реликтовый летун попытался взлететь. Место для него было удобным, можно было прыгнуть вперёд со ступеней и спланировать по воздуху. Но двухсекундное замешательство дорого ему обошлось, я успел перезарядить ружьё и ещё дважды выстрелил ему вдогонку. Спрыгнуть с каменного уступа он успел, но планировал недолго, просто кувырком завалившись прямо в реку. Хорошо было видно, что внутренности вынесены наружу и свисают сизыми лентами. Уже не оживёт.

Я снова перезарядил ружьё, после чего растолкал камни и вышел из своего убежища. Победа моя была полной, обе твари мертвы, других в небе, вроде бы, не наблюдалось. Временно можно расслабиться. Вот только сделать я этого не успел. Из-за каменного гребня выскочили всё те же гиены, которые остановились в двух метрах от меня. Нападать на меня они не спешили, внимательно изучая место побоища. Я даже не стал снимать ружьё с плеча, боясь, что резкое движение спровоцирует их на атаку. Просто положил руку на пистолет.

Но они атаковать не стали, более того, у меня создалось чёткое впечатление, что они понимают суть произошедшего. Через несколько минут вожак медленно подошёл ко мне и, осклабившись во все свои сорок шесть зубов, ткнулся носом мне в руку. Жест дружбы. Животные оказались настолько умны, что смогли увязать трупы крылатых тварей с моими действиями, сделали правильные выводы и отнеслись ко мне соответственно. Враг моего врага.

— Хороший пёсик, — я с опаской протянул руку и легонько потрепал его по холке. Он не возражал. — Это всё вам, ешьте.

Они и сами уже сообразили, что мясо бросать нерационально. Стая бодро накинулась на мёртвых птеродактилей и начала рвать их зубами. Сначала одного, а потом и второго, что лежал тремя уровнями ниже. А у меня здесь появились первые друзья, пусть и лохматые. Теперь есть кому меня охранять.

Глава шестая

У реки я пробыл три неполных дня. Гиены, которых я считал теперь своими, охраняли меня недолго, ровно до того момента, пока не закончилось мясо. Потом стая, довольно ласково попрощавшись, отправилась по своим делам. Что характерно, сожрав убитых рептилий и обглодав кости досуха, никто из них даже не прикоснулся к трупу убитого сородича, что мне понравилось ещё больше. Начавший разлагаться труп я унёс подальше и завалил камнями.

Теперь пришло время и мне уходить. Тщательно пообедав, я напился воды так, что меня начало тошнить. Наполнил доверху обе фляги, котелок, крышка которого закрывалась достаточно плотно, да ещё и в кружку налил, буду по пути отхлёбывать. Перед уходом помылся в реке и постирал бельё, ставшее твёрдым от пота. Хотел ещё побриться, но экспериментировать с опасной бритвой не стал, не хватало ещё зарезаться. А медиков здесь нет. С бородой пока похожу, с меня не убудет.

Настроение моё постепенно улучшалось, нога болела уже меньше, да и рана на голени почти затянулась. Красные таблетки действовали отлично. По всему выходило, что путь мой близок к завершению, скоро я доберусь до побережья, а там найду людей.

Все эти дни я тщательно штудировал выданный мне разговорник. Пухлая тетрадь, где мелким разборчивым почерком были записаны самые ходовые слова и выражения местного языка. Всё это было написано русскими буквами и даже ударение стояло. Язык был простой, даже чем-то напоминал русский. Слова другие, но построение фраз похоже, склонение с помощью окончаний тоже, никакой лишней словесной требухи, вроде артиклей. Думаю, что кое-как объясниться смогу.

Другое дело, что вряд ли там уже стоит под парами корабль и ждёт меня, заранее придержав место. Скорее всего, в одном из прибрежных городов мне предстоит какое-то время жить, чем-то питаться и где-то спать. А денег у меня мало. Это может стать проблемой.

Если же всё пройдёт нормально, и я смогу сесть на корабль и доберусь до места назначения, новые проблемы ожидают меня при выходе в обычный мир. Я окажусь в другой стране, а там полиция, привыкшая задерживать нелегалов, также другой язык, да и долларов у меня нет. Нужно будет проскочить незамеченным, найти этот чёртов Сан-Маркос, обойти его по кругу и отыскать болото. А там? Найду тщательно замаскированный космический корабль? Или просто людей, способных ответить на вопросы? А если меня ещё раньше найдут убийцы?

С прицелом на будущее я начал вспоминать английский язык. Внезапно выяснилось, что знаю я его довольно хорошо. Не знаю, кто записывал мне новую память, но школьный курс отложился отлично. Спросить дорогу я точно смогу.

Но будет это ещё нескоро. По задумке я должен пересечь Атлантику, даже с учётом более коротких расстояний здесь, плавание займёт немало времени. Интересно, какой здесь технический уровень? Мысль эта меня заинтересовала. Вряд ли промышленная эра, тогда бы пустыню хоть как-то освоили. Может, хоть пароходы изобрели?

Первые следы человеческой активности я обнаружил к вечеру. Собственно, это были не следы, а сам человек, точнее, его кости. Голый скелет с сохранившимися обрывками одежды. Подробный осмотр мало что дал. Мужчина, судя по зубам, немолодой, высокого роста, крепкий. Смерть явно насильственная: в голове имелось большое отверстие от пули на лбу, а на выходе эта пуля вынесла затылочную кость целиком. Случилось это довольно давно, кости успели побелеть. Кроме того, скелет был целым, а значит, хищники его не тронули. Можно было надеяться, что здесь, в непосредственной близости от человеческих поселений, тварей активно зачищают, да и сами они человека побаиваются.

Постояв некоторое время над телом, я снова пошёл дальше. Рельеф местности стал ещё более неровным, камни шли складками, приходилось карабкаться вверх по склонам и перескакивать расщелины. Нога уже привычно отреагировала острой болью, скривившись, я полез в карман за синими таблетками.

В какой-то момент я стал ощущать, что воздух становится более прохладным и влажным, запаха моря пока не ощущал, но, как мне показалось, появились запахи травы и цветов, что несказанно меня обрадовало. Перевалив через очередной каменный гребень, я обнаружил, что впереди располагается обширная, до самого горизонта, равнина, поросшая зелёной травой, а кое-где даже виднелись островки леса.

Если бы не боль в ноге, я бы сейчас сплясал от радости, здесь точно есть вода, да и живность какая-то должна быть. От голода не умру, точно. Тем более, что запасы мои, хоть и сильно истощились, были пока далеки от полного исчерпания.

Поскольку солнце уже садилось, я выбрал место для ночлега в небольшом лесочке, где нашлось достаточно валежника для костра, а кроме того, густые заросли не позволили бы гипотетическим хищникам добраться до меня незамеченными. Когда окончательно стемнело, я уже сидел на небольшой полянке у костра, на котором весело булькал котелок с мясной кашей.

Местная фауна никак на меня не отреагировала, где-то весело верещали птицы, по деревьям прыгали белки или какой-то их аналог. Слышался вой, подобный волчьему, но это было настолько далеко, что я и беспокоиться не стал, тем более, что с местными пёсиками у меня относительно мирное сосуществование.

С явным удовольствием я расстелил одеяло не на твёрдом камне, который с вечера раскалён, а к утру становится ледяным, и даже не на песке, а на мягком ковре из прошлогодних листьев и травы. От костра шло живительное тепло, в воздухе весело жужжали какие-то мелкие насекомые, вроде мух, которые, к счастью, не пытались кусаться.

Спалось как никогда раньше, проснулся я поздно, часы показывали половину десятого, то есть, с рассвета прошло уже два часа. Хорошо, когда никто тебя не тревожит, но всё же время стоит ценить даже здесь. Завтрак пришлось перенести на обед, тем более, что и есть спросонья совсем не хотелось. Уже привычно отломив большой кусок шоколада, я запил его экономным глотком воды и, взвалив на себя ставший уже довольно лёгким рюкзак, направился дальше, предварительно выяснив по компасу, в какой стороне запад.

Окружающая местность продолжала радовать, трава становилась всё гуще и выше, лес стал попадаться чаще, пару раз я пересекал мелкие ручьи с чистой водой, где быстро наполнил свои фляги. В одном месте я набрёл на семейство сусликов, которые сновали туда-сюда между своими норами. Убивать их, разумеется, не стал, неизвестно, съедобны ли они, да и запасы у меня пока есть.

Перевалив через длинную гряду зелёных холмов, я услышал крики. Голоса были похожи на человеческие, только по большей части нечленораздельные. Так кричат болельщики на футбольном матче. Я прибавил шагу, благо, синяя таблетка надёжно сняла боль в ноге и идти получалось без особых проблем.

За холмами моему взору открылась обширная зелёная долина, которую делила на две половины спокойная полноводная река, обрамлённая песчаными берегами. Но куда важнее было другое: на ближнем ко мне берегу разворачивалось действо, которое я определил, как загонную охоту на крупного зверя.

Отряд кавалеристов в два десятка человек, сидевших на странных зверях, напоминающих сильно мохнатых верблюдов, гнали по долине зверя. Кавалеристы были вооружены арбалетами, более того, часть из них имела на себе стальные кирасы, которые ярко блестели на солнце. Самое время сделать выводы об уровне технического развития.

Отдельного внимания был достоин и сам зверь. Это животное напоминало древнего тура, с той только разницей, что вымерший в нашем мире гигантский бык имел всё же только одну пару рогов, а это чудо природы обладало целой дюжиной, причём все они были большими, острыми, словно копья и торчали под разными углами из огромной головы. Тело гиганта покрывала тёмно-бурая шерсть, свалявшаяся комками. О размерах его с такого расстояния было судить сложно, что-то, вроде маленького слона или большого носорога.

Но, несмотря на свой грозный вид и немалую силу, зверь своих преследователей боялся и спешил поскорее от них оторваться. Вот только в скорости он всадникам проигрывал. «Верблюды» чрезвычайно быстро перебирали ногами, развивая скорость, сопоставимую с лошадиной. Кавалькада уже охватывала добычу полукольцом, я подумал, что сейчас они станут расстреливать быка из арбалетов (хотя и не верилось, что такого монстра можно вообще убить стрелами), но ошибся.

Один из всадников, молодой и, как мне показалось, лучше других одетый, подскакав к зверю совсем близко, приподнялся в седле, потом встал на него ногами, на зависть любому цирковому джигиту, а затем и вовсе прыгнул чудовищу на спину. Моська атаковала слона, так это выглядело со стороны.

Несмотря на то, что поступок такой казался форменным сумасшествием, охотник точно знал, что делал. В руке его появился кинжал с чуть ли не полуметровым клинком, который он начал с силой вонзать в бок зверя. Зверь разразился воем, от которого я едва не подпрыгнул на месте, начал скакать из стороны в сторону, пытаясь сбросить нежелательного наездника, но у него ничего не получалось, тот крепко вцепился одной рукой в холку и продолжал колоть.

В отчаянной попытке уйти бык развил уже совсем чудовищную скорость, оторвавшись на время от преследователей, теперь ему осталось только сбросить охотника и скрыться в зарослях. И у него получилась первая часть этого плана. В определённый момент бык просто резко остановился, как вкопанный, в двадцати метрах от меня, а всадник, не выдержав инерционного рывка, просто перелетел через рогатую голову и кубарем покатился вперёд.

В этот момент быку следовало просто развернуться и поскорее уйти, раны его вполне могли быть не смертельными, но всё же он решил напоследок отомстить обидчику. Встав на дыбы, он приготовился нанести страшный удар рогатой головой, от лежавшего на земле и оглушённого охотника по всем вводным обязано было остаться мокрое место, но тут уже среагировал я.

Бык был мне по-своему симпатичен, такую мощь следовало уважать. Но при всё этом я понимал, что жизнь человека ценнее, чем жизнь самого прекрасного животного. Ещё раньше, понимая, что зверя гонят почти прямо на меня, я перезарядил ружьё, забив в оба ствола патроны с пулей. И теперь, сообразив, что другого шанса у меня не будет, вскинул ружьё и выпалил два раза, пробивая толстую бычью шею. Стрелять в голову не стал, побоявшись, что мягкая пуля просто сплющится о толстые кости черепа.

Два попадания было отлично видно, пули вырвали из шеи огромные куски мяса, кровь хлынула рекой из разорванных артерий, а бык, ещё пару секунд постояв свечкой, всё же ударил рогами в землю в полуметре от лежавшего человека. Тело его ещё какое-то время сучило ногами, но дело было сделано, зверь мёртв, а человек жив.

На всякий случай я снова перезарядил ружьё, теперь уже картечью и стоял на виду, ожидая реакции спасённого. Как знать, вдруг меня сейчас станут обвинять в том, что я отнял добычу. Спасённый встал, встряхнулся и, отыскав меня взглядом, направился в мою сторону.

Это был молодой парень лет двадцати на вид или даже меньше, высокого роста, крепкий. У него были длинные вьющиеся волосы цвета соломы и гладко выбритое лицо, на котором выделялись большие голубые глаза. Одежда его была старомодной, я бы сказал, что так одевались в Европе веке в семнадцатом, а то и раньше, крепкий кафтан тёмно-зелёного цвета с кожаными вставками, на ногах обтягивающие чулки из плотной шерстяной ткани и мягкие кожаные сапоги с каблуком и блестящими шпорами.

Подойдя ко мне, он кивком поприветствовал меня и спросил:

— Кто ты?

Я, как ни странно, отлично его понял, слова, выученные по разговорнику, прекрасно отложились в голове.

— Олег, — я ткнул себя пальцем в грудь. — Путешественник, оттуда. Иду… город, море, корабль.

Он с интересом оглядел меня с головы до ног, после чего, решив что-то для себя, кивнул и сказал:

— Человек из верхнего мира, спасибо, ты меня спас.

Он говорил что-то ещё, но я понял только это. Меня такая фраза вдохновила. Во-первых, сходу налажен контакт с местным населением, тем более, что данный гражданин совершенно очевидно занимает не последнее место в здешней иерархии. Во-вторых, он почти сразу понял, что я из другого мира и его это нисколько не удивило, значит, кроме меня были и другие, поэтому скрывать своё происхождение и прикидываться местным не имело смысла.

Тут на место развернувшейся трагедии подоспели наконец сопровождающие, двое из которых немедленно спешились и, быстро подбежав к господину начали его осматривать и ощупывать на предмет телесных повреждений, но от сердито оттолкнул их руки и проворчал, что он в полном порядке. Не завидую я подобным служакам. Это телохранители, которые за сохранность благородной тушки отвечают своей головой, при этом вверенная им тушка раз за разом по собственной инициативе лезет в самое пекло.

Несколько человек, вынув длинные кривые ножи, бросились свежевать добычу, а остальным, каковые, судя по дорогой одежде, также принадлежали к благородному сословию, парень стал объяснять, что именно тут произошло. При этом он всё время тыкал пальцем в меня и в лицах показывал, как я в последний момент выстрелил быку в шею, а тот упал, едва не придавив его.

Один из сопровождающих подошёл ко мне и начал говорить. Он знал, что я плохо понимаю язык, а потому говорил медленно и активно при этом жестикулировал. Я понял не всё, но усвоил, что спасённый мной парень — граф (точнее, его местный аналог, в разговорнике было несколько титулов, так вот этот соответствовал графу) Эйнар Мукден, сын кого-то весьма уважаемого, владелец чего-то там очень большого, управляющий чем-то грандиозным. Я его спас и буду за это вознаграждён.

С этими словами он полез в седельный мешок и вынул оттуда большой кошель, под завязку набитый монетами, который протянул мне. Денег там было много, весил этот кошель килограмма четыре, в сравнении с ним то серебро, что дали мне в оружейном магазине, было не более, чем карманными деньгами. Теперь точно хватит на билет.

Вот только с географией бы определиться, мне по-прежнему требовалось попасть в город, да не просто в город, а в такой, где есть морской порт, из которого отправляются корабли дальнего следования. Я перебил своего собеседника, с поклоном принимая деньги и спросил насчёт города.

— Город… — он немного задумался, потом указал направление, потом ещё немного подумал. Крикнул своим, один из которых, оторвавшись от разделки быка, подбежал к нам и встал навытяжку.

Начальник что-ты быстро ему объяснил, тот кивнул и бросился назад. Взяв за поводья двух «верблюдов» он подвёл их поближе и жестом предложил мне взобраться в седло.

Навык верховой езды не входил в число моих многочисленных талантов, но седло было самым обычным, со стременами и высокой лукой, а зверь отличался ледяным спокойствием, поэтому я, хоть и не с первой попытки, смог забраться наверх. А помощник оседлал второго зверя, после чего мы, распрощавшись с остальными, отправились в путь. Граф Эйнар напоследок ещё раз махнул мне рукой.

Путь наш был долгим, теперь скорость зверей незначительно превышала скорость пешехода, но у них было одно замечательное преимущество: они не хромали. Скоро пошли обжитые районы. Бескрайние луга то и дело сменялись засеянными полями, а там, где росла трава, стали попадаться стада самых обычных коров и овец. Кое-где встречались крестьяне, косившие траву, или возделывавшие огороды. Чуть позже мы проехали несколько небольших деревень, полтора десятка деревянных домов вдоль единственной улицы.

В пути, насколько мне позволяло знание языка, я постарался расспросить своего спутника об окружающем мире, периодически при этом заглядывая в разговорник. Тот, с трудом понимая вопросы, старался меня просвещать.

Итак, город, в который мы ехали, действительно был портовым. Назывался он Веронк, это что-то означало, но что именно я не понял. Торговые корабли там бывают регулярно и отправляются оттуда в разные места, в том числе и за океан. Меня эта новость по-настоящему обрадовала. Ещё он сказал, что управляет городом некто, чью должность можно перевести, как бургомистр. При нём есть совет старцев или старейшин из наиболее уважаемых (и богатых) городских фамилий.

Жителей в том городе много, если я правильно запомнил числительные, то двадцать тысяч и даже больше. Владения графа Эйнара примыкают к городу, но самим городом он не владеет, хотя и пользуется там большим уважением. А ещё — и эта новость меня сильно удивила — в городе живёт несколько «людей сверху» таких, как я. Живут они весьма неплохо и небедно, поскольку «умеют делать многие вещи». Отлично, есть настоящая диаспора, которая, пусть и не поможет, но хотя бы совет даст и объяснит, что тут и как.

Наконец, после примерно четырёх часов езды, когда снизу на бёдрах у меня начали появляться вполне ожидаемые мозоли, на горизонте показался сам город. Как я и предполагал, он был обнесён каменными стенами, впрочем, не такими высокими, предназначенными скорее для защиты от тварей, чем для отражения полноценного штурма человеческой армией. За стеной отчётливо были видны высокие крыши домов, какие-то башни с флажками и колокольня.

Мы въехали в ворота совершенно беспрепятственно, никто не останавливал нас и не спрашивал документов, хотя стража в воротах стояла. Это были классические пехотинцы времён позднего Средневековья, в начищенных стальных кирасах и шлемах с полями. Их было четверо, у двоих в руках были короткие алебарды, служившие не столько оружием, сколько подпоркой, двое других держали в руках вполне приличные фитильные мушкеты. Фитили сейчас были потушены, но рядом с ними горел большой масляный светильник, а потому солдатам ничего не стоило в любой момент привести оружие в боевую готовность.

Нас они поприветствовали вежливым кивком, после чего сразу потеряли к нам всякий интерес, видимо, служба была организована хорошо, и поборами въезжающих никто не занимался, а может, просто знали в лицо человека графа и побоялись донимать расспросами. Провожатый подвёл меня к довольно крупному зданию, что стояло на центральной улице (улицы, кстати, были относительно широкие, аж на две телеги, и довольно чистые, можно было сказать, что их регулярно подметают), указал на него пальцем, после чего несколько раз раздельно повторил:

— Дом, еда, спать, — и снова потыкал пальцем в двери.

Я спешился, сказал ему спасибо и передал поводья от транспортного средства. Тот ещё раз неглубоко поклонился, после чего развернулся и поехал обратно, ведя в поводу запасного «коня».

А я отправился в местную гостиницу, где меня ждал заслуженный ужин и ночлег.

Глава седьмая

Гостиница не отличалась помпезным видом. Трёхэтажное здание из тёсаного камня, небольшая приёмная, за которой располагался обеденный зал. Несколько длинных столов с лавками, стойка, за которой восседал почтенный трактирщик, одетый в не очень чистый передник, а рядом с ним вертелась молодая женщина, перекладывавшая с места на место глиняные кружки и тарелки.

Вспоминая свой небогатый словарный запас, я решительно направился к стойке. Трактирщик немедленно поднял на меня глаза, да и то сказать, других посетителей тут было немного.

— Я хочу комнату, вещи класть, — я показал на рюкзак, потом ткнул пальцем в сторону кухни откуда раздавались аппетитные запахи. — Еду готовить, ужин.

Тот, услышав мои слова, вскочил и с готовностью закивал.

— Господин сверху… честь… комната… второй этаж… три. Ужин будет.

Я не всё понял из его слов, но и этого было вполне достаточно. Приняв из его рук ключи, я направился по узкой скрипучей лестнице наверх, где и находился мой номер. Двери шли по одной стороне, а потому ошибиться было невозможно. Вставив ключ в замок, я оказался в просторном помещении, где стояла широкая кровать, маленький столик, имелось небольшое окно во двор, закрытое мутным стеклом, в углу стояло зеркало из полированной бронзы, а под ним бронзовый же таз для умывания. Прогресс налицо.

Сбросив тут свои вещи, кроме денег и пистолета, я некоторое время посидел на кровати, наслаждаясь долгожданным покоем, после чего встал и отправился вниз. Трактирщик оказался исполнительным. К моменту моего возвращения на крайнем столе уже стояла большая миска овощного супа, на большом деревянном блюде исходило сногсшибательным ароматом жаркое из неизвестного животного, посыпанное свежим луком, до кучи имелась печёная рыба, размером с окуня, а в небольшой плетёной корзинке лежали ломти свежего белого хлеба. Запивать всё это великолепие предполагалось неизвестным напитком из большого кувшина, в котором, навскидку, помещалось литра три.

В качестве столовых приборов прилагался небольшой острый нож, изящная деревянная ложка и тонкая двузубая вилка, напиток (оказавшийся тёмным пивом) предполагалось наливать самостоятельно в большую глиняную кружку.

Оглядев поле деятельности, я с удовлетворением крякнул. Неплохо. Не знаю, сколько стоит такой ужин, но имеющегося серебра точно должно хватить, день близился к закату, а завтра я разыщу в городе своих и потолкую насчёт местных цен и отправки кораблей. Тут я вспомнил, что технический уровень этого мира где-то в семнадцатом веке плюс-минус сто лет и загрустил. Плыть однозначно придётся на паруснике, который зависит от ветра, а то и на гребной галере, которая будет постоянно заходить в кучу портов. Месяц, а то и два.

Но плохое настроение быстро улетучилось, стоило мне приняться за еду. Суп был отменный, можно было его с натяжкой обозвать щами, только щи эти были густыми и наваристыми, мяса там было полно, а ещё имелись некие неизвестные мне специи, которые делали его вкус необычайно острым, поэтому приходилось старательно запивать пивом. Пиво имело сильный хлебный привкус, пенилось слабо и почти не содержало спирта, так, лёгкий прохладительный напиток.

Расправившись с супом, я сразу пододвинул к себе блюдо с мясом. Мясо было без костей, явно какая-то вырезка, вкусом напоминающая говядину, но не говядина, точно. Его тоже обильно сдобрили солью и специями, а мой взгляд, немного суховато, но при этом вполне съедобно, тем более, с пивом.

Рыбу я доедал уже просто из принципа, чтобы не бросать, нежное мясо рассыпалось в руках, а потом таяло во рту, тут определённо знали толк в хорошей еде. Или просто для меня так постарались, уважают людей сверху? Неважно. Последний кусок хлеба я запихнул в себя с великим трудом, придавив последней кружкой пива. Пришлось немного ослабить ремень на брюках, тогда стало чуточку легче, хотя бы дышать получалось, нет, так переедать больше не стоит.

— Разрешите присесть? — раздался голос над правым ухом.

Я хотел было послать внезапного гостя куда подальше, мне собеседники без надобности, места тут хватает, пусть присядет за другой стол, но тут до меня дошло, что со мной говорят по-русски.

— Присаживайтесь, — сказал я, повернув голову.

Позади меня стоял немолодой мужчина, чисто выбритый, аккуратно причёсанный и весьма довольный собой. Одет он был по моде нашего мира, пиджак и брюки из плотной ткани, а на ногах башмаки с длинными узкими носами.

— Даниил, — представился он, протягивая руку. — Неофициальный глава нашей диаспоры в Веронке, прибыл сразу, как только получил информацию о вас.

— Олег, — сухо представился я, пожимая протянутую руку, в глаза бросилось, что мой собеседник, при достаточно интеллигентной внешности, имел руки рабочего, сильные, мозолистые и даже, кажется, железная пыль в них въелась.

— Сразу скажу, что наша диаспора в этих местах насчитывает всего двадцать человек, вы будете двадцать первым, — сообщил он.

— А если не буду? — лениво спросил я.

— Тогда зачем же вы сюда прибыли? — растерянно спросил он и тут же добавил, — хотите вина?

Вина мне не особо хотелось, так, попробовать только. Я кивнул. Он что-то громко сказал бармену, тот моментально засуетился и скоро на нашем столе материализовался небольшой кувшин с красным вином.

— Вино здесь отменное, — сообщил Даниил, наливая в два оловянных стакана. — Так вот, если не трудно, поведайте мне, зачем и как вы сюда прибыли? Вам ведь всё равно понадобится наша помощь, хотя бы, в качестве переводчиков.

Мы выпили, вино и правда было отличным. Спирта мало, а вкус райский.

— Предлагаю общаться на ты, — сказал он, промокнув губы салфеткой.

— Как скажешь, — не стал я упорствовать. — Итак, зовут меня Олег Бортман, по специальности я токарь, работал на заводе, прибыл сюда через оружейный магазин в Москве, прошёл через пустоши и прибыл в город, по пути невольно поучаствовал в охоте одного графа, спас его от смерти метким выстрелом.

— Что за граф? — спросил он, смакуя каждый глоток вина.

— Эйнар… Мукден. Кажется. Не помню точно.

— Да, такой граф есть, более того, довольно известная и могущественная личность в этих краях, несмотря на молодость. Если ты заслужил его благодарность, это большой плюс.

— Может быть, — спорить не хотелось, поэтому я просто со всем соглашался. — Можно узнать, как тут обстоят дела?

— Для нас всё прекрасно. Человек из нашего мира, тем более, умеющий делать что-то полезное руками, всегда найдёт себе работу по душе. Конкретно у меня есть оружейная мастерская, а толковый токарь займёт в ней далеко не последнее место. Ты только представь, каково тут с технологиями?

— И?

— И всё. Местные готовы платить огромные деньги, чтобы получить что-то новое. Нарезная винтовка под унитарный патрон стоит, как роскошный дом в пригороде, и все аристократы, хоть и говорят о своём презрении к огнестрельному оружию, встают в очередь, чтобы такую заполучить.

— Что-то у графа я подобного не заметил.

— Охота для них — это прежде всего спорт, а потому используют арбалеты.

— Он того быка вообще пытался кинжалом заколоть, — вспомнил я.

— Это на него похоже, — согласился мой собеседник, снова разливая вино по стаканам. — Отчаянный человек, боюсь, не умрёт своей смертью. Но это его дело. Так вот, новые технологии. Электричество, металлургия, геология. Заметь, этот город всего десять лет назад стал нормально отапливаться, с тех пор окрестные леса выросли заново, а всё потому, что наш человек разыскал неподалёку богатые угольные копи. По указу местного мэра ему углекопы отстёгивают пять процентов выручки. Это немало. А химия, да на одном бездымном порохе можно огромное состояние сделать, а мы ведь даже капсюли умеем производить, в больших количествах, только не выбрасываем на рынок, чтобы не сбивать цены. А медицина, один наш, точнее, наверное, ваш, доктор Самуил Штельман уже баснословно разбогател. Он в нашем мире был заштатным хирургом, а здесь просто светило медицины, тем более, что современная техника у него есть, а лекарства из нашего мира ему периодически подбрасывают. Ещё есть оптика, стёкла здесь и раньше могли делать, а мы развернули производство биноклей и подзорных труб, простеньких, но даже они пользуются бешеным спросом у моряков. За это нас ценит местная власть, даёт налоговые льготы и закрывает глаза на мелкие шалости.

— Часто шалите? — спросил я с улыбкой.

Он немного смутился.

— Понимаешь, заработав много денег, их хочется потратить с пользой для себя. Тут очень бедно с развлечениями, вот и стараемся, как можем. Увы, большинство доступных удовольствий сводятся к вину и шлюхам. Разумеется, не тем несчастным дамам, что трудятся в портовых борделях, а к нормальным женщинам из хороших семей, которые вынуждены тайком подзаработать на стороне.

— Допустим, — вздохнул я. Шлюхи, конечно, были стимулом, чтобы остаться здесь, но всё же цели у меня другие.

— Понимаешь, — всё так же грустно продолжил Даниил. — Большинству из нас, в силу некоторых причин, путь на поверхность заказан, всё, что мы можем, — это размещать заказы на необходимые предметы, которые нам оттуда присылают. Порой хочется оказаться там самому и оторваться на всё катушку.

— Если не секрет, почему? — уточнил я.

— Не секрет, — ответил он, но в подробности вдаваться не стал. — Большинству из нас грозит уголовное преследование, кто-то сильно задолжал и теперь, даже вернув долг, он вряд ли останется в живых. Кроме того, люди, контролирующие переходы с той стороны, не горят желанием пропускать нас обратно. А тебя, кстати, что привело?

— Привело меня… — я некоторое время раздумывал, стоит ли сходу вываливать свои проблемы малознакомому человеку, но в итоге решил сказать, вдруг поможет чем-то. — Меня хотели убить.

— Это настолько серьёзно? — он удивлённо на меня посмотрел и отставил стакан. — Не было возможности защититься иначе?

— Там другое, сначала меня хотел зарезать друг, потом, когда я поехал в полицию, один из сотрудников хотел застрелить, потом на меня напали бандиты в парке, ну и так далее. Но кое-кто мне помог.

— Отправили сюда?

— Именно, но тут я должен сесть на корабль, переплыть океан, отыскать место под названием «Чёрная гарь», а уже оттуда…

— Выйти и оказаться в Америке, — закончил он. — Слышал я про такой путь, вот только зачем? Думаешь, там тебя убийцы не достанут? Тебя ведь просто поймают и депортируют.

— Всё не так просто, — я перешёл к описанию второй части проблем. — Во-первых, мне объяснили, что я — это не я.

— Как это?

— Так. Я и раньше подозревал, что с памятью у меня что-то не то. То марку собственной машины забуду, то лицо бывшей жены, ну и так, по мелочи. А они мне объяснили, что я не землянин, что меня сюда в ссылку отправили, ну, или по программе защиты свидетелей, короче, поселили и записали чужую память.

— Охренеть, — честно сказал Даниил. — Где-то я что-то такое уже слышал?

Я надеялся, что он меня сейчас просветит на чьём-то примере, но оказалось, что надеялся зря.

— Точно! — воскликнул он, хлопнув ладонью под столу, отчего стаканы подпрыгнули, и из одного выплеснулось вино. — Это кино такое было. Шварценеггер там снимался. «Вспомнить всё» называется. Там ему тоже записали чужую память, а потом гоняли по городу, завалить пытались. Ты вот что, на всякий случай, в носу у себя жучок поищи, тебя убийцы по нему находят.

— Я серьёзно, — я взял стакан и отхлебнул вино.

— А если серьёзно, — он перестал улыбаться. — Ходили слухи, что проход на изнанку и обратно — дело рук инопланетян, которые землю пока не захватили, а только агентов здесь держат. Им пространство подвластно. И да, вроде как, именно там, в Америке, их главная контора. Но это всё слухи, проверить их невозможно, гарантировать я тебе ничего не могу, а потому, мой тебе совет: ну их к чертям, оставайся здесь, работай у меня в мастерской, всё у тебя будет, и убийцы точно не достанут.

Я ненадолго задумался.

— Нет, я всё же поплыву туда, за океан. А от вас хотел бы получить помощь советом. Можно так?

— Да ради бога, — широко улыбнулся Даниил. — Поступай, как знаешь, мы поможем. Вот только корабли не так часто прибывают, придётся тут пожить какое-то время. Деньги у тебя есть?

— Есть, — кивнул я. — Граф заплатил за спасение. Только не знаю, много ли это.

Я показал ему серебряную монету.

— Эбен. Примерно пять раз можно заплатить за такой ужин и вино, или даже шесть, наших тут уважают и делают скидки. Место на корабле с кормёжкой стоит примерно десять-пятнадцать эбенов.

— Тогда я спокоен, — ответил я, в кошельке имелась не одна сотня.

— Ну, тогда всего доброго, — Даниил допил вино и встал из-за стола. — Завтра ещё зайду, расскажу, что там с кораблями, да с нашими познакомлю, посмотришь, как мы живём, глядишь, понравится тебе, и передумаешь уплывать.

Распрощавшись ещё и с хозяином заведения, Даниил направился к выходу, а я, ещё некоторое время посидев за столом, с трудом поднялся и отправился к себе в номер, на ходу переваливаясь, как пингвин. Подозреваю, завтра у меня будет насыщенный день, а потому следует поспать. За ужин, кстати, платить не пришлось, если я правильно понял объяснения хозяина, всё это включат в общий счёт за проживание.

Номер встретил меня темнотой. В углу, на небольшом столике стоял светильник, зажечь было недолго, тем более, что спички у меня с собой были. Если бы их не было, то можно просто поджечь от любого из двух светильников в коридоре. Но меня одолела лень, да и алкоголь понемногу брал своё. Всё, на что мне хватило сил, — это раздеться, разуться и завалиться на кровать, даже не расстилая её.

Глава восьмая

Утром я проснулся с лёгкой головной болью, напомнившей, что смешивать вино с пивом — не самая хорошая идея. Тем не менее, полноценный сон без ежеминутного подпрыгивания и хватания за ружьё (которое я и здесь положил рядом с собой) пошёл на пользу, я встал на ноги полный сил и энергии, собираясь совершить великие дела. Правда, я пока не решил, какие именно, но великие уж точно.

Чуть позже заявилась немолодая служанка, которая принесла с собой кувшин горячей воды и поставила его у умывального столика. Ага, теперь можно умыться. Дождавшись, пока служанка уйдёт, я вскочил на ноги и подошёл к зеркалу. Нда. Простым умыванием тут не обойтись, придётся всё-таки сбрить многодневную щетину, которую с полным правом следует называть бородой.

Нет, с бородой ходить тоже можно, вот только здесь большинство мужчин бритые, не хочется лишний раз выделяться из толпы. Да и не по чину мне с бородой ходить, не писатель ведь, и не академик, простой токарь, да и то, как оказалось, фальшивый, я, наверное, и работать по специальности не смогу.

Закрыв глаза, я представил себя на работе, в мозгу послушно нарисовался станок, панель управления, заготовки, даже попытался мысленно что-то выточить. Нет, с этой частью памяти, как и с английским языком, всё сделали на совесть, можно теперь и к Даниилу в подмастерья идти.

Вздохнув, я взял в руки кувшин и налил немного в таз. Вода была натуральным кипятком, следовало разбавить. Холодная вода нашлась быстро, в углу стояла небольшая бочка, на краю которой висела оловянная кружка. Вчера этого не было. Или было? Не помню уже.

Сделав воду в тазу нужной температуры, тщательно умылся, а потом стал намыливать щёки. После этого, покопавшись в вещевом мешке, вынул на свет божий небольшой кожаный футляр с бритвой. Бритва выглядела отлично, блестящая нержавейка, ручка из чего-то, похожего на слоновую кость. Даже визуально бросалось в глаза, что лезвие острое. Если сверху на него сядет муха, то непременно распадётся на две части.

Встав перед зеркалом, я осторожно провёл лезвием по щеке. Прошло оно легко с негромким скрежетом, мыло и волосы остались на бритве, а под ними показалась голая розовая кожа. Вот так, ничего сложного. Всего мне потребовалось полтора десятка движений, чтобы полностью избавиться от своей бороды. Скоро из зеркала на меня смотрел свежий и изрядно помолодевший Олег Бортман, который, улыбнувшись сам себе, начал чистить зубы.

По окончании гигиенических процедур встал закономерный вопрос: куда девать грязную воду из таза? По идее, следовало куда-то вылить, да только ничего похожего на раковину тут не имелось. Проблему решила всё та же служанка, которая, как и прежде, бесцеремонно распахнула дверь и, увидев, что в воде я больше не нуждаюсь, подхватила таз и вынесла его из комнаты.

После этого я оделся, как и вчера прихватив с собой только деньги и пистолет, отправился вниз, в харчевню, справедливо полагая, что там меня накормят завтраком.

Надежды мои оправдались, на завтрак имелась молочная каша из пшеницы (так мне показалось), к которой прилагался резаный сыр, два варёных яйца и большой ломоть чёрного хлеба. Вместо пива (видимо, здесь тоже понимали, что алкоголь с утра пойдёт не на пользу планируемым делам) предполагалось, что запивать всё это я буду травяным чаем, вкус которого показался мне очень даже недурственным.

Когда я наелся и утолил жажду, настало время распланировать дальнейшие действия. Тут варианта было два. Первый: я сейчас самостоятельно отправляюсь в порт, где нахожу знающих людей (в идеале, капитанов) говорю с ними (с моим-то знанием языка), выясняю насчёт плавания. Второй: дожидаюсь весточки от диаспоры, говорю сначала с ними, они помогают мне попасть на корабль. Ну, или можно ничего не дожидаться, а просто поискать их самому. Город, по местным меркам большой, но на мегаполис не тянет, найти смогу быстро, тем более, что и спросить дорогу у местных худо-бедно сумею.

Выбрав последний вариант, я встал из-за стола, и уже было направился к выходу, как меня окликнули. Худощавый мальчишка лет двенадцати назвал меня господином Олегом и вручил свёрнутое в трубочку послание на жёлтой бумаге. Из его короткого пояснения, я сделал вывод, что послание это передал граф Эйнар.

Мальчишка откланялся и поспешил сразу же удалиться, а я, сев обратно за стол, развернул послание. Нет, такое внимание графа мне определённо льстило, вот только теперь мне совершенно точно следует искать толмача. Если устную речь я понемногу усваивал, то с письменной у меня был полный швах. В разговорнике потому и использовались русские буквы в обоих языках, что разобрать местную азбуку я оказался не в силах. Даже затруднился бы точно сказать, что она мне напоминает. Грузинскую что ли?

Озадаченно почесав затылок, я отправился на выход, где почти нос к носу столкнулся со своим вчерашним гостем. Даниил был в приподнятом настроении, кроме того, когда я показал ему послание, это его нисколько не удивило.

— Ты не один такое получил, — заверил он. — Ещё двое наших, да и доктора нашего тоже зовут, есть подозрение, что после торжества понадобится его помощь.

— Так это предложение на торжество? — с сомнением спросил я.

— Нет, конечно, — он улыбнулся. — Это приглашение на серьёзное дело. Граф Эйнар отдаёт тебе должное, как отличному стрелку, и приглашает вместе с ним поохотиться на пятнистых котов. Время охоты — сегодняшняя ночь.

— А успею? — с сомнением произнёс я.

— Разумеется. Из послания следует, что скоро сюда прибудет транспорт. Так что бери своё ружьё, боеприпасы, и будь готов к хорошим пострелушкам.

— А что за коты такие? — уточнил я на всякий случай.

— Довольно неприятные твари, размером с большую собаку, очень агрессивные, ведут исключительно ночной образ жизни, свет не любят, днём живут в норах. Охотятся на крупную дичь, с голодухи могут и человека схарчить.

— Коты живут в норах? — с сомнением переспросил я.

— Именно так, а норы эти группируются по полсотни, так что найти логово обычно труда не составляет. Сложно выкурить их из нор, даже дымом не всегда получается, слишком много отнорков и запасных выходов, твари эти весьма умны.

— Неплохо, — неуверенно проговорил я. — А убивать их как?

— Как обычно, это ведь коты, существа из плоти и крови, млекопитающие. Это не какие-нибудь каменные пауки.

— Кстати, о пауках, — вспомнил я. — Я, когда шёл по пустошам, убил одного, где-то метр в диаметре. Это и был каменный?

— Да, очень опасная тварь, а за убитого платят сотню эбенов. Из его яда делают кучу алхимических зелий, часть, конечно, просто зелья, эффект которых скорее в самовнушении, но кое-какие свойства этого яда просто чудодейственны, наш доктор его тоже иногда использует.

— В следующий раз обязательно притащу с собой, — сказал я, а потом подумал, как бы я, умирая от жажды в каменной пустыне, ещё бы и мёртвого паука за собой тащил.

Дальнейший наш разговор был прерван. Прямо к крыльцу гостиницы прибыл экипаж, запряжённый… сложно сказать, кем именно. Своей комплекцией эти животные напоминали лошадей, худые, мускулистые, кроме того, видно было, что копыто не раздвоенное, как у лошадей. А вот рога на голове заставляли относить животных к коровам или буйволам. На козлах сидел молодой парень в яркой разноцветной одежде и широкополой шляпе с пером, который, увидев нас, что-то быстро затараторил на своём наречии. Даниил едва успевал переводить:

— Это Синиус, личный герольд Его Сиятельства графа Эйнара, он прибыл, чтобы доставить нас в замок графа, а уже оттуда, после хорошего ужина, нас отвезут на место охоты. Оружие следует брать с собой, награда за каждого убитого кота прилагается, патроны он оплатит.

— Ты тоже едешь? — спросил я.

— Да, только не для охоты. От меня требуется только снабжать графа патронами, что я с превеликим удовольствием и сделаю. У тебя, кстати, с боеприпасами как?

Я вспомнил, что патронов больше сотни и уверенно ответил:

— Хватает. Пока.

— Гильзы потом пособирай, можем перезарядить.

— Хорошо, — не стал я спорить, быстро метнулся в номер, где подхватил двустволку и разгрузку с патронами, прицепил на ремень мачете в ножнах, после чего спустился вниз, запрыгнув на ступеньку экипажа. — А где остальные?

— Сейчас заберём доктора, — Даниил указал пальцем на большой дом из белого камня, однако, неплохо доктор устроился. — А ещё двое будут ждать нас за городом. Экипаж просторный, и места в нём хватит всем.

Доктор вышел почти сразу, как только экипаж подъехал к дверям. Это был высокий худощавый мужчина лет сорока с небольшим, чёрные волосы ощутимо поредели на макушке, а короткая борода была пронизана седыми прядями. Тем не менее, выглядел он бодрым и в карету запрыгнул без посторонней помощи. В одной руке у него был саквояж, надо полагать, с инструментами и лекарствами. Одет он был тоже в самую обычную одежду, что резко отличало его от местных. Бежевый пиджак и такие же брюки. А под пиджаком имелась чистая белая рубашка.

— Самуил Штельман, врач широкого профиля, — представился доктор, присаживаясь на удобное мягкое сидение внутри экипажа. — Буду сопровождать вас на охоте и, если понадобится, оказывать медицинскую помощь.

— А… таковая понадобится? — с опаской спросил я, потом вспомнил, что следует тоже представиться. — Олег Бортман, токарь, скрываюсь от убийц.

— Да, наш друг вчера подробно о вас рассказал, — доктор кивнул в сторону Даниила. — Очень любопытный случай. Хотелось бы разобраться подробнее. В нашей среде ходили слухи об инопланетном происхождении тех людей, что нас сюда переправляют, вот только напрямую никто ничего не говорил.

— Я тоже не могу сказать точно, — развёл я руками. — Только со слов некоторых, например, продавцов оружейного магазина.

— А что с вашей памятью? — доктор подозрительно прищурился. — Вы уверены, что это всё было записано?

— Я в последнее время часто обнаруживал, что не помню некоторых вещей, которые обязан помнить, даже лицо своей жены. Либо это проблемы с головой, либо просто некачественно записали чужую память.

— Первое маловероятно, — задумчиво проговорил он. — Возможно, ранние проявления Альцгеймера, но выглядят они странно, опять же, возраст у вас не тот. Головой не ударялись?

— Только ногой, — я закатал левую штанину и продемонстрировал шра на голени. — Согласно моей несовершенной памяти, я попал в ДТП. А те люди, что меня сюда отправили, говорили о плазменной игле. Не знаю, правда, что это такое.

— Я тоже не знаю, — у Штельмана проснулся профессиональный интерес. — Подержите штанину. Рана у вас странная. Вряд ли это был открытый перелом, это вообще не перелом. Больше похоже на ожог. Только вот чем? Чем можно сжечь кусок кожи и подкожных тканей, не повредив ничего вокруг?

— Лазер? — вспомнил я.

— Может быть, никогда вживую не видел раны от лазерного луча. А насчёт раны могу сказать, что её точно никогда не лечили в одной из российских больниц, её даже никто не зашивал. Методы лечения совершенно непонятны.

— Мне ещё там, в оружейном, таблетки дали, — вспомнил я. — Красные, чтобы заживлять, и синие, от боли.

— Помогают?

— Да, отлично, стоит принять синюю, как боль сразу проходит. У меня их много, могу поделиться.

— Потом, — кивнул доктор, отпуская штанину. — Когда покинете нас, если я правильно понял, вы тут задерживаться не собираетесь.

— Именно, хочу отбыть в Америку, а оттуда — куда получится.

— Знаете, — доктор откинулся на сидении и положил обе руки на трость из тёмного дерева с костяным набалдашником в виде головы странного зверя. — Будь я помоложе лет на десять, наверное, отправился бы с вами. Узнать новое, такое, что перевернёт все мои представления о мире, что может быть лучше? Вот только я уже далеко не молод, имею кучу болячек (да, не удивляйтесь, сапожник без сапог), да к тому же крепко прирос к этому месту, привык к хорошей сытой жизни и вряд ли у кого-то получится сдвинуть меня с места.

Доктор ненадолго замолчал, погрузившись в раздумья, а наш экипаж тем временем выехал из городских ворот, но уже не в том месте, где в город входил я. Проехав ещё пару километров, мы остановились. На дороге стояли ещё двое участников предстоящей охоты. Оба были чем-то похожи друг на друга, высокие, крепкие, одеты в одинаковые кожаные плащи и широкополые шляпы. Возраст по сильно небритым лицам определить было сложно, от двадцати до тридцати. Первый назвался Петром и сказал, что он — охотник на нечисть. Какую именно нечисть он убивает, я уточнять не стал, всевозможных тварей в этом мире хватало. Второй сказал называть его Соломон или просто Сол. Доктор на мой многозначительный взгляд улыбнулся и покачал головой, давая понять, что к богоизбранной нации парень отношения не имеет, да и имя его, скорее всего, просто псевдоним. Соломон был коллегой Даниила, вместе с ним двигал технический прогресс в этом мире от сохи к атомной бомбе.

Оба они были вооружены. Пётр нёс на плече какой-то дробовик, очень футуристичного вида, похожий на автомат Калашникова, толщина ствола указывала на двенадцатый калибр. Что за оружие нёс Соломон, выяснить не удалось, что-то очень длинное, винтовка, которую он до времени прятал в чехле из плотной тёмной ткани.

Впятером внутри экипажа стало тесно, но, к счастью, никто из нас не обладал богатырской комплекцией, а потому кое-как поместились. Дорога, по которой мы ехали, была довольно неплохо построена. Широкая, на три телеги, не меньше, мощена камнем, а с двух сторон имелись канавы для стока воды. Ход экипажа был плавным, а скорость, которую развивали неизвестные мне животные, вполне приемлемой.

Дорога заняла часа два, после чего экипаж остановился, Синиус, спрыгнув на землю, распахнул двери и предложил выходить. Теперь мы оказались у входа в графский замок. Замок этот был красив, имел высоту пятиэтажного дома, а кроме того, он явно не предназначался для долговременной обороны от врагов. Никакого рва с водой и кольями, никакого подъёмного моста, да и бойницы в стенах были вовсе не бойницами, а довольно широкими окнами. Было очевидно, что врагов у графа немного.

Слуги провели нас по извилистым коридорам в зал для приёмов, где нас уже встречал хозяин замка. Граф Эйнар был одет в костюм, который я определил, как охотничий. Ничего лишнего, простая добротная ткань и чуть-чуть позолоты. Только на шее у него, подчёркивая высокий статус хозяина, висела толстая золотая цепь со странным амулетом.

Войдя в зал все мы вежливо поклонились, граф ответил нам таким же вежливым кивком, после чего вся процессия уселась за стол. Время было ещё раннее, а потому он не стал нас морить голодом до самой охоты, которая, как я помнил, должна была состояться ночью.

Стол, как и положено в графском замке, ломился от всевозможных блюд, тут было куда больше, чем могут съесть шесть человек. Кроме еды на столе стояло несколько кувшинов с вином, но я заранее решил на него не налегать, как знать, чем обернётся большая охота. Дичь такова, что вполне может поменяться местами с охотником. Сам граф уселся во главе стола, а за спиной у него пристроился Синиус, который подливал господину вино в кубок.

Когда мы выпили и активно принялись закусывать, граф, промокнув рот салфеткой, начал инструктаж, используя Штельмана в качестве переводчика:

— Я рад вас приветствовать в своём доме, все вы пользуетесь моим безмерным уважением, а некоторым, — он пристально посмотрел на меня и улыбнулся, — даже обязан жизнью. Как вы, наверное, знаете, я большой любитель охоты на крупного зверя, выезжаю с егерями почти каждую неделю.

Граф на некоторое время замолчал и снова приложился к кубку с вином.

— Но, все эти выезды — лишь развлечения, теперь же я задумал расширить свои владения. Знаю, они и так весьма обширны, но крестьяне хотели бы заселить часть пустошей на востоке. Пустоши — наименование условное, там плодородная земля, лес, много травы и дичи. Более того, климат и почва позволяют разбить обширные виноградники, но есть одна проблема.

— Коты? — спросил Соломон.

— Именно, стая шла вдоль границы с пустыней, а потом они решили остановиться на моих землях. Те две деревни, что там уже стояли, немедленно переселились обратно, не каждый готов жить там, где каждую ночь приходится закрывать окна толстыми ставнями, а потом так же старательно прятать скотину, при этом котов подобные меры не всегда останавливают, более того, голод может заставить их выйти даже днём. Уважаемый Даниил предлагал просто взорвать их логово, но норы очень глубоки, порой доходят до тридцати футов, расход пороха будет чудовищным. Поэтому мы решили произвести отстрел. В стае около сотни особей, включая молодняк.

— Я приготовил четыре мощных мины, — добавил от себя Даниил. — Осколочные, всех не убьют, но существенно упростят нам работу.

— Сегодня к вечеру, — продолжил граф, мы выйдем к их логову, там уже сооружают башни, из которых мы будем стрелять. Городские власти предложили выдать пару пушек, но их эффективность под большим вопросом, коты, когда выберутся из нор, стоять на месте не станут, а управлять пушкой довольно проблематично. Остаётся только запереться в башнях и стрелять, пока хватит патронов. Кроме того, так у нас будет надежда, что коты не спрячутся обратно в норы, они должны видеть и чуять противника, тогда они будут атаковать, подставляясь под выстрелы.

Собственно, больше ничего выяснять и не требовалось. Фронт работ ясен, осталось только прибыть на место и надеяться, что твари закончатся раньше, чем патроны. Около сотни. У меня самого было достаточно патронов, чтобы перебить всех, при условии, что не буду промахиваться. Думаю, победа будет за нами.

Как я и предполагал, напиваться за обедом никто не стал, отметить событие предполагалось потом, когда всё будет сделано. Закончив трапезу, мы направились во двор, где нас уже ждали экипажи. К месту охоты нас сопровождали около трёх десятков человек, да ещё работники на месте, которые сейчас сооружают огневые точки. Один из экипажей имел довольно специфический вид, напоминавший бронированный автомобиль или танк. Сделан он был из толстых досок и обшит железными листами, а узкая дверь запиралась на массивный железный засов, который, в свою очередь, фиксировался большим замком, открыть который можно было как изнутри, так и снаружи. Надо полагать, именно здесь будут отсиживаться нонкомбатанты, вроде доктора и Даниила. Осталось только придумать, куда деть тягловый скот, внутрь их не спрячешь, только увести подальше до начала охоты.

Но даже со всеми этими приготовлениями, грядущая охота не выглядела лёгкой прогулкой. Все участники заметно нервничали, даже сам граф, хоть и старался выглядеть бесстрашным, временами едва заметно подрагивал.

Глава девятая

На место будущей охоты мы прибыли по расписанию, как раз к закату. Дичь должна была появиться, как только стемнеет. К нашему появлению се работы были закончены. Логово зверей представляло собой большую поляну метров ста в диаметре, где на каждом шагу видны были норы полуметровой ширины. По периметру поляны были сооружены пять больших деревянных башен, высота которых составляла примерно пять метров, а наверху имелись специальные помещения, откуда через узкие окна нам предстояло вести огонь. Судя по меткам на брёвнах, башни эти были изготовлены далеко отсюда, потом разобраны и привезены сюда, где бравый графский стройбат в короткие сроки возвёл их заново.

Пока мы делили позиции, несколько слуг распрягли странных быков м быстро повели их прочь, но попутно в самом центре поляны положили несколько свежеубитых коз, которые должны были временно отвлечь внимание котов.

Даниил, испуганно оглядываясь (бояться было чего, в норах уже отчётливо слышалось шевеление, хищники чувствовали запах крови, а дневной свет вовсе не был для них непреодолимой преградой), обходил поляну по периметру, устанавливая осколочные мины. В голове отчего-то возник образ мины МОН-50, каковую я хорошо помнил по службе в армии, то есть, не помню, конечно, эту память мне записали, но сделали это на совесть.

Три башни были более массивными и имели совсем узкие бойницы, через которые не получилось бы полноценно целиться. Их задача заключалась в том, чтобы оттянуть часть врагов на себя, позволив нам более эффективно отстреливать их. Внутри разместились по шесть солдат из личной гвардии графа, вооружённые мушкетами по три-четыре на каждого и короткими пиками. Последние были даже более полезны, ими можно было хотя бы колоть через бойницы. Четвёртую башню заняли Пётр и Соломон, а с ними туда же влезли четыре гвардейца, вооружённые чем-то, вроде рогатины или протазана, достаточно короткими, чтобы пользоваться в тесноте, но вполне подходящими, чтобы защитить стрелка в ближнем бою. Соломон расчехлил своё оружие, под тканью оказалась вполне пристойная винтовка СВД или её охотничий аналог. Неплохо, вот только патроны явно импортные. Сверху. Охота неслабо влетит в копеечку, надеюсь, граф всё оплатит.

Наконец, в последнюю башню предстояло забраться мне и самому графу Эйнару, с нами были ещё трое гвардейцев с рогатинами, а дополнительным участником охоты был некто Кейн, которого граф представил, как своего друга и хорошего охотника. Оба они были вооружены длинными нарезными карабинами, ориентировочно девятимиллиметрового калибра, явно вышедшими из мастерской Даниила. Заряжалось это чудо техники, как и моё ружьё, переламыванием ствола, то есть, скорострельность была далека от идеальной. Внутри башни уже стоял большой ящик, доверху заполненный длинными патронами в блестящих латунных гильзах с острыми безоболочечными пулями. Они напоминали патроны трёхлинейки, только калибр был побольше. У графа на оружии имелся самодельный оптический прицел.

Сама будка имела размеры где-то два на два с половиной метра, довольно тесно. Бойницы были шириной сантиметров тридцать, котов я ещё не видел, вряд ли они смогут сюда протиснуться, но вот просунуть лапу сумеют точно. На всякий случай я поправил Макаров за поясом и проверил, легко ли вынимается мачете. А для надёжности бросил в рот синюю таблетку, сейчас не тот случай, когда можно терпеть боль.

Стемнело довольно быстро. Возня в норах становилась всё громче, уже слышны были привычные для котов звуки. Кто-то урчал, кто-то мяукал и взвизгивал. Казалось, там, в глубине земли, назревает ссора.

Первые особи, самые голодные и нетерпеливые, показались ещё до того, как окончательно стемнело. Это позволило мне их рассмотреть в деталях. Ничего нового я не увидел. Коты. Самые натуральные, породы Русский Помойный. Вот только окраска необычная, в виде тёмных пятен на желтоватой шкуре, да размер с хорошего леопарда. Впрочем, с леопардами их было сложно перепутать, пропорции тел были именно кошачьи. Тощие, гибкие и явно голодные.

Несколько таких начали быстро рвать на части приманку, граф указал вниз и жестом велел ждать. Но это и так было понятно, нужно, чтобы вылезли все. Снаружи становилось всё темнее, скоро я уже перестал различать отдельные пятнистые тела, которых на поверхности было десятка два. В темноте стрелять не получится, но я слышал, что проблему с освещением должны как-то решить.

Так и вышло. Кода темнота стала абсолютной. Где-то неподалёку тихонько пропела труба. А следом вспыхнул свет. Кейн дёрнул за незаметную верёвку, отчего и над нашей башней вспыхнуло яркое пламя. Поначалу я не обратил внимание на странные бронзовые чаши, что венчали каждую башню, а там была налита зажигательная смесь, горевшая ярким пламенем. Поляна теперь оказалась достаточно хорошо освещена, чтобы стрелять, при этом света было недостаточно, чтобы окончательно спугнуть хищников.

А с интервалом в пару секунд по растерявшимся от вспышки света хищникам ударили четыре заряда. Даниил неплохо потрудился над ними, несмотря на то, что взрывчатым веществом был простой дымный порох, взорвались мины на совесть, обдав сбившихся в кучу котов тучами стальных осколков. Визг раненых тварей ударил по перепонкам.

А следом уже вступили в дело мы. Свет позволял выбирать цели. Первые два патрона я потратил с пользой, выбив двоих подранков. Стрелять предпочитал обычной картечью, которая с такого расстояния давала неплохой разлёт. Шаг назад, переламывание ружья, зарядка, снова вскидываю ствол. Теперь уже не получилось выстрелить так же удачно, выбил только одного, а второй, выбранный мной в качестве цели, только откатился в сторону, после чего встал и, сильно хромая, побежал в сторону башни.

Твари быстро сообразили, где именно сидят их обидчики, башни с гвардейцами, оказавшиеся ближе к скоплению котов, через минуту были уже облеплены пятнистыми телами, из которых то одно, то другой периодически с визгом сваливались вниз, получив укол пикой. Атаковали и нас, стрелять тут нужно было, как минимум, из пулемёта, да не обычного, а шестиствольного минигана. Ну, или наш КПВ сгодился бы. Или огнемёт. Прежде, чем стая котов достигла башен, я успел выстрелить восемь раз, убив, кажется, шестерых.

Стая достигла башни, а потом с противным звуком цепляясь за брёвна когтями, твари полезли наверх. Я ещё раз выстрелил, а затем в бойницу просунулась длинная тонкая лапа, едва не доставшая мне до лица. Стоявший рядом гвардеец среагировал мгновенно, рубанул небольшим топориком, отрубленная лапа упала на пол, а чудовище с визгом полетело вниз. Но это было только начало. Следом в ту же бойницу просунулась оскаленная усатая морда, кот вполне мог бы влезть целиком, вот только я ему не позволил, выпалив картечью прямо в морду. Кровь, кости и остатки мозга разлетелись веером. Я снова отступил, чтобы перезарядиться, гвардейцы, ожесточённо ругаясь на своём языке, принялись тыкать в бойницы рогатинами, котам они наносили неслабый урон, да только те всё равно пёрли вперёд, забыв инстинкт самосохранения, ещё немного и влезут внутрь.

Перезарядившись, я снова выстрелил. На этот раз пулями, надеясь пробить два или три тонких тела. Как именно сработала пуля, я не разглядел, но бойница временно стала чистой. Снова зарядив ружьё, я подошёл поближе и влепил две пули в скопление котов у подножия башни, запоздало подумал, что зря, там, наверное, все уже мёртвые.

Рядом безостановочно стреляли Эйнар и Кейн. Оба друга явно тренировались быстро перезаряжать своё оружие. Выстрелы гремели так часто, что со стороны могло показаться, будто они используют одну самозарядную винтовку. Стреляли они из одной бойницы, не давая котам навалиться скопом, каждая пуля пробивала сразу по два-три тела, а потому стоявшие рядом гвардейцы были временно не у дел.

Как дела у остальных, я понятия не имел, выстрелы были слышны, звук СВД ни с чем не спутаешь, да и полуавтоматический дробовик бухал отчётливо. По всему выходило, что котам пришёл конец. Сколько их тут? Сотня? Да хоть две. Сейчас это количество быстрыми темпами стремится к нулю.

Но оказалось, что радость моя преждевременна, одна из тварей, более тощая и проворная, чем другие, сумела протиснуться внутрь башни. Я в этот момент как раз перезаряжался. Гвардеец успел ткнуть её рогатиной, но лишь рассёк шкуру на груди, кровотечение было обильным, но тварь оно не остановило. Когтистые лапы впились в грудь солдата, протыкая кольчугу, солдат тонко завизжал от боли и начал падать. От окончательного падения его, впрочем, предохранила задняя стена будки, а я, выхватив пистолет, всадил одну пулю в бок наглой твари, а ещё две потратил, чтобы остановить следующего кота, который был настолько толстым, что временно закупорил собой бойницу.

Перезарядив стволы, я выпихнул мёртвое тело наружу и снова выстрелил, сбивая ещё двоих, здесь, на близкой дистанции, я стрелял пулями, поскольку от картечи пользы не было никакой, она просто не успевала разлететься.

Не знаю, сколько это продолжалось, на часы я не смотрел, в какой-то момент натиск тварей ослаб. По моим подсчётам, только я убил около трёх десятков. Кого-то, возможно, только ранил, но это неважно, главное, лишить их подвижности.

Теперь у нас появилась возможность стрелять вдаль, сбивая тех, что атаковали соседние башни. Поблизости продолжали отбиваться Пётр и Соломон, а огонь мы сосредоточили на глухих башнях с гвардейцами. Дистанция для гладкоствола была более чем приличной, но я отчётливо видел, как после моих выстрелов твари падают с башни и больше не встают. Иногда, правда, падали совсем не те, в кого я целился, но это сказывался разлёт картечи. Мельком я заметил, что одежда Эйнара разорвана и залита кровью, всё же досталось ему, только не помню, в какой момент это произошло. Граф, впрочем, держался молодцом, рана была не столь тяжёлой, поэтому он продолжал стрелять.

И всё же коты оказались умными тварями. Когда их численность уже сократилась до десяти процентов от первоначальной, они как-то додумались нас обхитрить. Возможно, сыграла свою роль их нелюбовь к яркому свету. Так или иначе, один из котов, взобравшись на самый верх башни, опрокинул чашу с горючим. К счастью, оставалось там уже немного, но и этого хватило, чтобы башню охватило яркое пламя. Раздался предсмертный визг, те из котов, что были только ранены, а теперь горели заживо, но и нам внутри пришлось несладко. Удушливый дым начал заполнять внутреннее пространство, теперь нам оставалось только выходить наружу, прямиком в лапы тварям, либо умирать от удушения дымом.

— Идём! — скомандовал граф, выбивая тяжёлый засов, удерживавший дверь наружу.

Дверь распахнулась, и мы, удерживая оружие наготове, стали прыгать вниз. Котов осталось немного, не больше десятка, часть из них была ранена или обожжена, но теперь, когда противник оказался прямо перед ними, уверенности у них добавилось.

Четыре выстрела, если успею достать пистолет, ещё пять. Вот только, наверное, не успею, да и не факт, что пистолетная пуля остановит разъярённого зверя.

Первый залп сбил волну атакующих зверей, чья-то пуля, кажется, Кейна, пробила сразу две пятнистых туши, но это был ещё не конец. Следующего кота я сбил выстрелом из пистолета, потом ещё одного. Граф, намотав на левую руку свою куртку, сунул её в пасть зверя и принял его на острие кинжала. Тот, уже умирая, всё же сбил человека с ног и придавил своим телом.

Оставшиеся три пули из пистолета я потратил с пользой, но и это не спасло от броска следующей твари. Последним усилием я отбросил пистолет и рванул из ножен мачете. Гарик был прав, нахваливая это оружие. Мачете, что продают в магазинах, отличается тонким клинком, словно жестянка. Здесь клинок был нужной толщины, закалённый и негнущийся, а по остроте он мог поспорить с самурайским мечом. Я рубанул наотмашь параллельно земле слева направо, глубокая рана перехватила горло зверя, но он всё равно влетел мне в грудь, сбивая с ног и вцепляясь когтями в тело. Боль (спасибо синей таблетке) я не почувствовал, но и без того ощущения были незабываемыми. В тело входил острый костяной коготь длиной сантиметра четыре, да не один, а сразу восемь. Пасть распахнулась, чтобы укусить меня за лицо, но тут силы оставили зверя. Выстрела я не услышал, но потом узнал, что Пётр и Соломон тоже покинули свою башню и, с помощью самозарядного оружия, быстро разогнали немногочисленных выживших котов, после чего смогли выручить нас.

Кажется, это была победа. Я с некоторой брезгливостью и страхом вынимал из своего тела застрявшие когти мёртвого зверя, тот, кстати, умер бы и без полученной пули, рана на шее была глубокой, он истёк бы кровью за несколько секунд, но предварительно откусил бы мне лицо. Одежда была насквозь пропитана кровью, моей и чужой. Но, на удивление, ткань, даже пострадав от когтей, оставалась почти целой, каждый коготь оставил только маленькую дырочку, которую можно зашить, не оставив следов. Не знаю, из какой дерюги сшили этот костюм, но за него парням из магазина большое спасибо.

Между тем, небо начало светлеть, ночи сейчас совсем короткие. Гвардейцы ходили по поляне, добивая пиками подранков. Другие бросали в норы мясо, насколько я знал, отравленное. Котята, если таковые выжили под землёй, съедят его и умрут. Взрослые кошки быстро распознают отраву, а вот молодняк может и ошибиться. В любом случае, стая, лишившись почти всех взрослых охотников, обречена на смерть. Башню, в которой мы сидели, удалось потушить, и теперь в ней старательно трудился один из слуг, сгребая большой лопатой стрелянные гильзы. Я пощупал разгрузку. Получилось, что истратил около пятидесяти патронов. Неслабо. Впрочем, запас у меня ещё имелся, не обеднею, да и граф обещал неплохо заплатить.

На поле боя откуда-то материализовался доктор Штельман, который уже заранее надел белый халат и теперь поочерёдно метался от одного раненого к другому, промывая раны и делая перевязки. К его чести нужно сказать, что он при этом совершенно не делал оглядки на социальный статус раненого, руководствуясь только тяжестью ранения. Сам граф Эйнар получил помощь только пятым, уступив место трём своим гвардейцам и Соломону, которому располосовали грудь буквально на ленты. Сам граф отделался несколькими царапинами, поскольку под курткой у него была надета кираса. Да он и не жаловался, и не требовал к себе какого-то особого обращения.

В небо выстрелили сигнальной ракетой зелёного цвета, дав сигнал коноводам вести тягловую силу обратно. Откуда-то набежала толпа слуг, которые стали складировать убитых котов в штабели, а тех, кто имел относительно целую тушку прямо здесь начали свежевать.

— Часть расходов граф уже окупил, — деловито заметил Пётр, глядя на старания слуг. — Шкурки котов ценятся очень высоко, если наберут хотя бы полсотни, это полностью покроет расход патронов.

— А нам что-то полагается? — спросил я на всякий случай.

— Разумеется, — ответил за него Даниил. — Награда будет большой, не пожалеешь. Сейчас мы соберёмся и отправимся в замок, а потом поедем домой.

— Будем отмечать? — уточнил я.

— Да, только не здесь, — ответил он уклончиво. — В замке мы просто перекусим, а отмечать будем уже дома, точнее, в особняке доктора. Граф, хотя и довольно молод, придерживается строгой морали и не одобряет большую часть наших развлечений.

Я примерно догадался, что за развлечения нас ждут, но возражать не стал. После такого и бог велел расслабиться. Вино и шлюхи, что может быть лучше после хорошего боя?

Глава десятая

Граф умел держать своё слово, деньги, правда, он перечислил безналом, просто выдав каждому из нас по бумаге со своей подписью. Теперь следовало перевести бумагу в серебро, явившись в городской банк.

За оставшееся время я успел отдать вещи в стирку, переодевшись в с трудом подошедший мне по размеру костюм доктора, а чуть позже, когда наступил вечер следующего дня, я прибыл в белокаменный особняк для обещанного пьянства и разврата.

Не могу сказать, что тоже одобряю такие забавы, но и отказываться не стал. Вечеринка проходила на верхнем этаже здания, где имелся просторный банкетный зал. Посреди зала стоял массивный стол из тёмного дерева, который слуги накрыли красивой скатертью и сейчас расставляли многочисленные закуски. Прилагалось и вино, налитое в большие серебряные кувшины. Граф от щедрот своих прислал нам три бочонка лучшего вина из своих запасов.

Когда с расстановкой блюд было покончено, а мы в количестве десяти человек (все члены диаспоры прийти не смогли, часть была поглощена делами, а часть в разъездах) уселись за стол, обычная прислуга куда-то пропала. Теперь помощь в наслаждении жизнью нам должны были оказывать другие служанки. Это были молодые (иногда даже слишком) девушки в весьма лёгком одеянии, на некоторых вообще ничего не было, кроме набедренной повязки из прозрачной ткани. Именно они нарезали хлеб и мясо и наливали вино в стеклянные кубки.

Как объяснил мне доктор Штельман, девушек этих можно пользовать в любое время и любым способом. Но лучше всё-таки немного подождать, сейчас мы поедим, а потом переместимся для последующих развлечений в баню, которая находится в подвале здания. А до того момента следовало на них просто любоваться, получая от этого эстетическое удовольствие. Надо сказать, что мои новые друзья не были совсем уж конченными извращенцами. Девушки были молоды, но совсем уж детей они для утех не использовали, лет по пятнадцать самым младшим было, кроме того, присутствовали тут и относительно взрослые женщины, красивые и с неплохо развитой фигурой, на одну я сразу положил взгляд, решив, что в бане буду париться непременно с ней.

Вино потекло рекой, а вместе с ним потекли и разговоры. Доктор Штельман озвучил мою ситуацию и предложил высказаться тем, кто имеет на это счёт какие-либо мысли. Мыслей у гостей было много. Большинство склонялось к тому, что мне следует просто сидеть здесь и никуда не ходить, жизнь здесь довольно хороша, деньги у меня будут, а с ними и всё остальное. Кое-кто, правда, высказывался за то, что следует расширять кругозор. Диаспоры, подобные нашей, имелись в нескольких прибрежных городах, но здесь была самая большая. Следовало расширить сферу деятельности, установить на постоянной основе связи с заморскими территориями, а для этого как нельзя лучше подойдёт мой морской вояж.

Ещё была высказана мысль, что следует связаться с людьми наверху, напрячь их и получить точные ответы насчёт устройства системы перемещения. Сейчас весь контакт с поверхностью осуществлялся в одностороннем порядке, те просто открывали окно, а местные выходили на контакт, передавая деньги и предметы, а взамен получая вещи, заказ на которые предоставили во время прошлого контакта. Происходило это один раз в два месяца, иногда контакт не получался, тогда приходилось ждать ещё столько же. Теперь, когда появилась некоторая дополнительная информация, следовало развить общение и расспросить также о межпланетных перемещениях.

Один из толпы высказался, что мне понадобится помощь в путешествии, а потому кто-то должен отправиться со мной. Вот только с личностью проводника не определились, никто по доброй воле не захотел покидать насиженное место. В итоге сошлись на том, что я отправлюсь один, а они, со своей стороны, с помощью денег и связей обеспечат мне удачное путешествие как на корабле, так и в заокеанских странах. Знакомые капитаны у них имелись, связи с некоторыми купцами оттуда тоже. А я, в свою очередь, должен буду отправить им письмо с описанием всего, что увижу, почта тут работает, хоть и медленно, а значит, будет возможность дождаться вестей из-за океана.

А веселье продолжалось. Как и было обещано, утолив голод, мы отправились вниз, туда, где нас ждала горячая баня, холодные напитки и на всё готовые девушки. Некоторые (самая молодая часть коллектива) сразу перешли к десерту, то есть, к девушкам, раскладывая их на диванах, что стояли у входа в парную. Сам я решил всё же уделить внимание и остальным удовольствиям.

Баня была довольно обширной, вообще, подвал дома превышал своей площадью сам дом. Имелась просторная раздевалка, помывочная, где стояли краны с горячей и холодной водой, а чуть дальше была дверь в парную, где уже начал осваиваться кто-то из наших. Раздевшись догола, я направился прямо туда, чтобы немного пропотеть (да и протрезветь, вечер будет длинным, силы мне понадобятся), а потом ополоснусь и присоединюсь к остальным. В раздевалке уже поставили небольшой стол, которого ещё недавно там не было, а всё те же полуголые (а теперь и полностью голые) красавицы расставляли на столе закуску.

В парилку мы зашли одновременно с доктором, тот прикрыл чресла широким полотенцем, которое едва держалось и осторожно уселся на горячий полок. Следом вошли две дамы из «эскорта», одна совсем юная, почти девочка, а второй была как раз та, на которую я положил глаз. С собой они принесли большую деревянную шайку, где уже лежали замоченные веники. Доктор Штельман, не будучи сам русским, русскую баню любил, считая её очень полезной для здоровья.

Расстелив простынь, мы легли на предпоследнюю ступень головой друг к другу, женщины поддали на каменку воды из большого бронзового ковша на длинной ручке, в воздухе растёкся горячий пар с едва уловимым хвойным ароматом. После этого нас стали активно охаживать вениками, иногда даже слишком активно, от такого ссадины останутся, надо бы объяснить дамам, что веник служит только для нагнетания пара, а не для избиения мужчин.

— А как городские власти реагируют на подобные развлечения? — спросил я, пользуясь тем, что ухо доктора находилось в десяти сантиметрах он меня.

— Нормально относятся, мы слишком большую пользу приносим, но и это не главное, если бы мы вызвали недовольство местных, нас бы живо выставили в пустоши, — доктор смахнул пот с бровей и продолжил. — Кроме прочего, мы прекрасно видим берега. Эти дамы тут по доброй воле, как правило, с согласия их родственников, а мы, в свою очередь, обращаемся с ними бережно и не распространяемся подробно об их занятиях. Большинство горожан уверено, что это просто прислуга.

— А как они сюда попадают?

— По-разному, — ответил он, пытаясь восстановить дыхание, — вот эта женщина, которая вас сейчас парит, её зовут Хельга, очень рано овдовела, оставшись не только без мужа, но и без средств к существованию, теперь она подрабатывает здесь, содержит престарелых родителей и маленькую дочь, которую обычно оставляет у сестры. А это юное создание умудрилось согрешить, не будучи в браке, история вылезла наружу, парня наказали, тем более, что жениться на ней он отказался. Она теперь практически не имеет шансов на замужество, скорее всего, никогда, а потому работа здесь — это шанс получить средства к существованию, да и об удовольствии не стоит забывать.

— Они получают удовольствие? — спросил я недоверчиво.

— Разумеется, это, опять же, вопрос рамок. Наши люди могут пускаться в разгул, иногда даже драки случаются, но, поверьте мне, в моём доме женщин никто не обижает. Никакого садизма, даже в шутку, я не позволяю. Только ласки и секс, во всех его проявлениях. Некоторых кандидаток я сам предварительно обучал, чтобы они не только разбирались в процессе, но и могли получать от него удовольствие. Ведь в искусстве любви люди нашего мира куда более изобретательны, чем здешние мужики, а потому и дамам это по большей части нравится.

Я был склонен поверить, женщины вовсе не выглядели несчастными рабынями.

— Кроме того, есть и другие преимущества, кроме получаемых денег, — продолжал Штельман. — Например, доступ к высоким технологиям, возможность получить бесплатную медицинскую помощь для себя и своих родителей. А представьте их восторг перед нашими культурными достижениями. У меня есть плазменный телевизор, я иногда устраиваю показы фильмов, которые сам же и перевожу в процессе. Поставщики иногда подбрасывают новинки на флешке. А ещё у нас есть пара грамотных парней, которых я собираюсь в будущем озадачить переводом книг. В нашем мире их написано великое множество, если перевести хотя бы часть, а потом напечатать в местной типографии, такой товар разлетится, словно горячие пирожки.

Терпеть жар становилось уже невмоготу, доктор дал знак женщинам, они остановились и бросили веники обратно в шайку с водой. Покинув парную, мы освободили место для следующей смены. Для охлаждения тут имелся бассейн, совсем небольшой, больше напоминающий колодец. С наслаждением я окунулся в прохладную (даже слишком) воду. От перепада температуры снова заболела нога. С кряхтением я покинул купель и, завернувшись в белую простынь, медленно захромал в сторону стола. Пьянство в бане было плохой идеей, поэтому на столе стояли кувшины с пивом, в самый раз для утоления жажды, а к пиву имелась солёная рыба, нарезанная на мелкие кусочки.

Местная техническая интеллигенция определённо знала толк в простых радостях жизни, причём не только и не столько гастрономических. Отовсюду раздавались страстные стоны и вздохи. На входе имелась пара каморок для особо стеснительных коллег, но большинство предпочитало расслабляться прямо здесь. Доктор и вовсе пристроил девушку на лавке для мытья, поставил её на четвереньки, а сам пристроился сзади. Судя по углу наклона, пользовал он её в извращённой форме, она, впрочем, не особо возражала, наоборот, старательно подмахивала, а на лице застыла гримаса удовольствия. Я грешным делом подумал, что, знай она такие способы заранее, сохранила бы условную невинность и нормально вышла бы замуж.

Сам я пока не спешил, стараясь немного отойти от парилки, спокойно сел за стол, налил себе пива в кружку и опрокинул её в себя одним глотком. Неплохо, чертовски неплохо. Сразу захотелось жить. А женщина, что в парилке так проворно управлялась с веником, села рядом и прижалась ко мне своим разогретым телом. А тело у неё, надо сказать, было весьма недурственным. От фитнесс-идеалов далеко, но фигура очень даже ничего, грудь и попа на месте, жира в меру, притом, что рожавшая.

Выждав, пока дыхание успокоится, я повернулся к ней и поцеловал. Она отреагировала мгновенно, обхватив меня руками и притянув к себе. При этом я краем глаза выискивал место, где можно было бы разместиться для более близкого знакомства. Увы, все диваны были заняты, а в комнатах тоже кто-то громко стонал. Но нам это не помешало, Хельга проворно юркнула под стол и, отбросив с меня простыню, принялась за дело. А ведь неплохо, совсем неплохо. Мой прошлый сексуальный опыт, будь он трижды фальшивым, говорил, что с выучкой у местных девок дело обстоит отлично. Я даже глаза закрыл от удовольствия. Потом, правда, открыл, оглядывая окружающую действительность. А действительность можно было охарактеризовать простым и ёмким словом «оргия». Доктор с кряхтением продолжал яростно пользовать свою малолетку, которая потеряв уже всякий стыд (а был ли он вообще?) громко кричала и скребла ногтями лавку, а сам он так напрягся, что я даже всерьёз испугался за его здоровье, годы-то уже не те. Ещё двое незнакомых мне молодых парней (Даниил называл их имена, но я не запомнил), проявляя чудеса акробатики, разложили юную стройную девушку на такой же лавке, устроив ей сеанс одновременной игры, пристроившись сверху и снизу. Пётр, как и я, просто развалился на диване, а над ним, прикрывая его гривой тёмных волос, трудилась вторая женщина средних лет. Голова её плавно поднималась и опускалась, а на лице охотника застыла блаженная гримаса.

Надолго меня не хватило, сказался длительный сексуальный голод, когда всё закончилось, Хельга под столом шумно сглотнула и вылезла обратно, с улыбкой прижавшись ко мне, она протянула кружку с пивом. То, что нужно. Хотелось продолжить, но следовало немного отдохнуть, я откинулся назад и с удовольствием рассматривал свою партнёршу. Хороша, нечего сказать, длинные чёрные волосы, белозубая улыбка и игривый взгляд. Определённо настроена на продолжение банкета.

Несколько раз глубоко вдохнув, я прижался к ней и дал волю рукам, нежное мягкое тело было всё ещё мокрым после парилки, руки мои скользили, забираясь во все нужные места, большая тяжёлая грудь удобно легла в мою ладонь, я сжал её и потеребил пальцами сосок. Она вздрогнула, но больше от неожиданность. Руки мои скользнули ниже, прошлись по животу и остановились на бёдрах, которые тут же послушно разъехались в стороны, открывая доступ к самым сокровенным местам, пальцы проникли в неё, вызвав лёгкий стон и заставив её ещё крепче прижаться. Она уже была готова ко всему, оставалось только начать.

Наплевав на поиски подходящего места, я приподнял её и осторожно посадил на себя, она издала глубокий вздох и, закрыв глаза, начала медленно подниматься и опускаться. А я, окончательно расслабившись, отдал ей всю инициативу и просто получал удовольствие. На этот раз всё продолжалось дольше, намного дольше. Хельга увеличивала темп, быстро двигая тазом, дыхание её учащалось, рот приоткрылся, она начала тихо постанывать. Эвона как, шлюхи-то здешние и правда удовольствие получают. Получают, ещё как получают, в какой-то момент она прижалась ко мне ещё сильнее, обхватив ногами, перестала дышать и резко задёргалась. Продолжалось это секунд десять, после чего она сделала вдох, открыла глаза и громко расхохоталась. А вот я ещё был не готов, хотя и торопиться не посчитал нужным, вся ночь впереди, всё успею, и с ней, и ещё с кем-нибудь.

Осторожно сняв её с себя, я снова направился в парную. Со мной отправился и вымотанный до предела доктор. Теперь нас уже никто не сопровождал, а потому мы даже веники брать не стали, просто сели на полок, наслаждаясь живительным теплом.

— Вот ведь, — пожаловался доктор, тщетно пытаясь восстановить дыхание. — Я вообще-то не сторонник даосского подхода к любви без окончания процесса, но возраст своё берёт, а слабое сердце не позволяет слишком уж разогнаться.

— Да ладно, — я попытался его подбодрить. — Вся ночь впереди, ещё успеете.

— Успею, но всё же лучше не задерживаться, на завтра у меня операция назначена, вечером, но лучше быть в форме. Когда у хирурга дрожат руки, это чревато.

Посидев ещё немного, мы вернулись к остальным, часть коллектива уже благополучно спала, до предела вымотанная женщинами и алкоголем, другие ещё продолжали развлекаться. Я поискал глазами Хельгу, но она была занята, один из работников оружейной мастерской разложил её на диване, женщина откинула голову назад и тихо постанывала. Пришлось заменить её, я поймал за руку проходившую мимо девушку и потащил её за собой, той было лет двадцать, но комплекцией она не отличалась от совсем юных участниц праздника, такая же фигура-шнурок, длинная и худая, не совсем то, что мне нужно, но сойдёт. Теперь нам досталось место в комнате, я даже дверь прикрыл, чтобы не отвлекали. Толкнув очередную пассию на диван, я тяжело навалился сверху, боль в ноге немного отвлекала, но таблетки остались в номере.

Глава одиннадцатая

Следующий день, хоть и начался поздно, порадовал сразу несколькими событиями. Во-первых, получилось выяснить, когда прибывает очередной корабль из-за океана. Через два дня, а отправляется обратно ещё через три. Теперь оставалось только поговорить с капитаном, заплатить ему, сколько скажет, и ждать отправки. Во-вторых, дабы не страдать от безделья в ожидании отплытия, я всё же решил поработать в мастерской, куда меня давно звал Даниил.

Оснащение оружейной мастерской вызвало в памяти слово Завод. Тут ведь как, если мастер-надомник, то это ремесло, он сам всё изделие делает от начала и до конца, если хоть какое-то разделение труда появилось — это уже мануфактура, а если труд преимущественно машинный, то это и есть завод или фабрика, в зависимости от изготовляемой продукции. То, что предстало моим глазам, было всё же небольшим заводом, имелось тут с полдюжины неплохих станков, которые работали от электричества, поставляемого парогенератором, расположенным в подвале здания.

Кованый железный прут был крепко зафиксирован, а с одного конца, медленно и печально, в него погружалось сверло. Тонкая стружка летела вниз, сверло проходило сантиметр за сантиметром, обороты были низкие, но это и понятно, станок приходилось щадить. А на выходе получился полноценный ствол калибром десять миллиметров. Именно такой калибр предпочитали местные охотники из среды аристократии и богатых купцов. Ствол вышел неплохо, понятно, что не помешало бы хромирование изнутри, но такая роскошь здесь точно недоступна.

До этого я полдня работал на прессе для гильз, почти полноценное производство, ничем не уступающее тому, что было в нашем мире. Из латунного листа выбивались пятачки нужного размера, которые потом, путём последовательных манипуляций превращались сперва в стаканчики с закраиной, потом в полноценные цилиндрические гильзы, а потом выкатывалась шейка, латунный пятачок становился гильзой русского винтовочного патрона семь шестьдесят две на пятьдесят четыре. Или не становился. Для десятимиллиметровых стволов использовалось другое оборудование, где шейка раскатывалась шире.

А вот дальнейшее производство механизировать пока не удалось, отверстия для капсюлей сверлили обычной ручной дрелью два подмастерья из местных, они же отмеряли и засыпали в гильзы порох с помощью мерных стаканчиков, а в другом помещении отливали безоболочечные пули, тоже довольно примитивным способом, в стальных формах. Заключительную сборку производил вручную один из наших, который принимал гильзы, снаряженные порохом и капсюлями, вставлял пули, после чего обжимал шейку ручным же инструментом. Понятно, что при таком производстве выпуск самих гильз здорово опережал всё остальное, а потому, после полудня работы пресс пришлось остановить.

Капсюли, как и пироксилиновый порох, изготавливались на другом предприятии, это была забота алхимиков, те, в отличие от оружейников, почти полностью обеспечивали себя местным сырьём и комплектующими, толковый химик с дипломом, который ими рулил, мог проводить почти все химические реакции в кустарных условиях.

— Слушай, — спросил я Даниила, который как раз пробегал мимо с охапкой каких-то странных железяк. — А ведь технологии позволяют и нормальную трёхлинейку собрать. А мы здесь только однозарядные переломки делаем. Или это чтобы цены не сбивать?

— Так и есть, — согласился он, раскрыв большой шкаф, куда стал раскладывать железки. — И не только цены. Сперва мы забьём рынок однозарядными стволами, которые пока что отлично покупают, плюс ещё отправляем на экспорт, приезжие вообще патроны берут тоннами, перезаряжать-то их негде.

— А когда рынок забьётся, такие стволы сразу морально устареют, — с усмешкой сказал я, вставляя следующую заготовку. — Потому что появятся стволы получше.

— Как-то так, — согласился он, осторожно поднимая рукой в перчатке ствол, сталь была ещё горячей. — Но это не всё. Кроме прочего, мы не стремимся слишком быстро милитаризовать этот мир. Сейчас тут, на побережье, есть полтора десятка городов-государств, вроде этого, да ещё аристократы-землевладельцы, которые тоже представляют собой военную силу, вроде того же графа Эйнара. Город, если сильно напрячься, выставит на поле боя где-то полторы тысячи человек, мушкетёров в основном, это примерно во всех городах так, где-то больше, где-то меньше, вот только войны тут редки, иногда делят сельхозугодья или торговые пути, иногда феодалы начинают бодаться из-за спорных земель или личной неприязни. В любом случае каждый раз война оборачивается, максимум, сотней жертв, что по местным меркам ужасно много, причём потери несут, как правило, обе стороны. А регулярной армии тут почти нет, всё это будут ополченцы, которых вырвали из экономики. Это удерживает от слишком частого применения силы. А теперь представь, что одна из враждующих сторон получит преимущество, вооружив всю армию магазинными винтовками и сделав большой запас патронов?

— Начнётся глобальное завоевание?

— Ну, как минимум, постараются нагнуть ближайших соседей, а потом, когда это у них легко получится, станут готовить новые вторжения. Остальные, увидев такое, сразу начнут гонку вооружений. Последствия предугадать нетрудно. Думаю, через пару десятков лет тут останется пустыня с дымящимися руинами.

— И вы этот момент оттягиваете.

— Именно, а магазинные винтовки мы делаем уже сейчас, только тайно, выставив всех местных помощников, и запас патронов к ним у нас имеется, отличных патронов, прошедших строгий контроль качества. Это важно ещё и потому, что агрессия в какой-то момент может быть направлена на нас, сейчас мы в фаворе, город поднимает на нашем труде большие деньги, но всё может измениться, они ошибочно решат, что можно силой нас к чему-то принудить, вот тогда и пригодятся наши разработки.

Он поманил меня за собой, открыл неприметную дверь в стене, за которой была узкая винтовая лестница. Когда мы спустились в подвал, он открыл ещё одну дверь и провёл меня в тайный склад. Тут на небольшом стенде стояли ряды классических трёхлинеек, почти не отличавшихся от заводских, только ложа были сделаны из более красивого дерева. Тут же стояли дощатые ящики с патронами, упакованными в вощёную бумагу. А ещё тут стояли рядами ручные гранаты, вроде немецких, с длинными деревянными рукоятками.

— Я гильзы от твоего пистолета прибрал, — продолжал рассказывать Даниил. — Попробуем и их изготовлять, а потом под этот калибр револьверы делать, только гильзы чуть длиннее сделаем. Тоже сначала сами запасёмся, потом только на продажу бросим, причём, на продажу будем делать упрощённый вариант, без стрельбы самовзводом.

— А гранаты?

— А гранаты им вовсе без надобности, а нам пригодятся, не исключаю, что придётся в осаде сидеть, вот тогда и пригодятся. Эти простые, заряд из того же пироксилина, но химики на месте не стоят, сейчас уже с динамитом появились, ещё осколочную рубашку придумаем. Запас карман не потянет. А ещё…

Он подошёл к столу, стоявшему за матерчатой ширмой, с видом театрального конферансье сдвинул занавеску в сторону и с видимым удовольствием представил мне самую продвинутую разработку. Точнее, две. На прочном дощатом столе, стволами друг к другу стояли два пулемёта Максима, к каждому прилагался большой ящик с матерчатой лентой, набитой патронами.

— Запаса хватит, чтобы обнулить вооружённые силы города, а также дружину графа, если тому вздумается прийти на помощь. Понятно, что в открытый бой они не полезут, но и на случай осады у нас припасены козыри в рукаве. Я тебе рассказываю, чтобы ты знал, если что-то случится, нападение, угрозы, скрываться можно здесь или в особняке доктора, там для обороны ничего нет, зато есть крепкие двери, а из подвала идёт подземный ход сюда.

— Буду знать, — сказал я, а на память сделал зарубку: в оставшиеся дни нужно избегать любых конфликтов с местными, не хотелось бы стать причиной мировой войны.

Когда мы поднялись наверх, то встретили там Петра, который тут же вознамерился увести меня с рабочего места, поскольку нашёл отличную подработку у всё того же графа Эйнара. Потом последовал долгий спор с Даниилом, тот уверял, что я больше нужен здесь, в процессе они едва не подрались. В итоге пришли к компромиссу, я высверливаю ещё два ствола, после чего могу идти на все четыре стороны, в том числе и на любые подработки. Задача была лёгкой, тем более, что управление старым станком я уже освоил.

Когда работа была сделана, я сдал инструмент старшему, а сам, сняв кожаный фартук и отряхнув руки, отправился обсуждать детали предстоящей подработки. Учитывая профессиональную деятельность моего собеседника, можно было представить, что готовится очередная охота, вот только на кого? Болотный слизень? Ракоскорпион? Или, может быть, реликтовый рогатый крокодил? Тут всё возможно.

Для беседы мы выбрали кабак, но не тот, что располагался в гостинице, а другой, куда более цивильный, расположенный почти в самом центре города недалеко от ратуши. Усевшись за стол, в отличие от харчевни, столы здесь были круглыми, на четверых посетителей, мы заказали по кружке пива, а на закуску мелко нарезанное жареное мясо. Когда я утолил жажду, Пётр осмотрелся вокруг и начал говорить:

— Граф попросил меня поговорить с тобой, нам пригодится дополнительный боец, а дело довольно деликатное, поэтому и решать его следует тайно.

— Я готов, что именно от меня требуется? — спросил я, закинув в рот кусочек мяса, вкус был солёный с обилием специй.

— У графа есть замок, не тот, где мы были в последний раз, другой, гораздо больше и роскошнее. Это, собственно, и есть его родовой замок. Вот только он уже лет десять стоит заброшенный.

— Причина? — спросил я, уже чувствуя, что дело пахнет чем-то нехорошим.

— Его дядя, брат его отца, там история длинная и запутанная, но кончилась она тем, что этот дядя, после конфликта с братом, придумал какую-то подлянку, точно сказать не могу, в таком я не силён, но думаю, что он выпил какой-то яд, или мутаген, отчего и стал превращаться в чудовище. Тогда погибли два десятка слуг, поиски монстра привели к гибели ещё нескольких солдат. Все они были в лоскуты разорваны когтями и зубами. Замок с тех пор заброшен, но местные неоднократно видели то ли самого дядю, то ли его призрак, выглядел он совершенно по-человечески и на монстра нисколько не походил. Либо он натуральный оборотень, обращающийся в монстра, когда потребуется, или же тут вообще какая-то непонятная дрянь.

— И мы должны разобраться? — спросил я, заранее зная ответ.

— Именно так, не одни, конечно, граф сам отправится туда, с собой возьмёт только Кейна и нас с тобой, под заказ уже сделали серебряные пули, хотя по мне это перевод денег, монстр, если он вообще там есть, вполне убивается обычным способом, только калибр нужен побольше. Ну как? Берёшься?

— Цена вопроса? — лениво спросил я. Деньги мне были не особо интересны, той суммы, что у меня уже была, вполне хватит на поездку за океан, да и на дальнейшую дорогу кое-что останется. Тут, скорее, вопрос личного интереса, у каждого из нас, что бы он ни говорил, присутствует авантюрная жилка, толкающая на подобные подвиги. Опасно? Так ведь и сам граф там будет, хоть он и безрассудно смелый человек, но на явное самоубийство не пойдёт.

— По тысяче эбенов на рыло, — ответил он шёпотом. — Если придётся туго, то можем и премию запросить, граф — мужик справедливый, не откажет. Для него это дело чести — вернуть свою резиденцию.

— Допустим, я соглашусь, — сказал я задумчиво. — И как это будет выглядеть? Сделаем засаду?

— Просто придём в замок и проведём там ночь. Или две. Тварь должна показаться, если не выйдет, то просто уйдём, получим по сотне за беспокойство и всё. Но думаю, он всё же покажется.

— Хорошо, я согласен, когда выдвигаемся?

— Да прямо сейчас и пойдём, я уже нанял экипаж, нас ждут за воротами города, — Пётр резко допил пиво, отставил кружку и встал из-за стола. — Идём?

И мы пошли, сначала ко мне в номер, где я прихватил ружьё, пистолет и разгрузку с запасом патронов. Последних мне хватало, Даниил, после недавней охоты, передал мне три десятка пулевых, с какой-то хитрой разрывной пулей, три десятка картечных с рубленым свинцом, а теперь ещё и Пётр выдал полдюжины с серебряной картечью, на оборотня. Попутно прихватил электрический фонарь, охота будет ночью, лишним он точно не будет. И мачете с кинжалом не забыл. Попутно ещё насыпал в карман несколько синих таблеток, ранения на такой охоте не исключены, а доктора в этот раз с нами уже не будет.

Экипированный должным образом, я покинул гостиницу и направился со своим напарником к воротам города. Экипаж был скорым, «лошади» бежали быстро, а потому дорога до имения графа заняла всего часа два. Но там мы останавливаться не стали. Граф Эйнар, одетый в кольчугу поверх тёмно-синего походного костюма, уже ожидал нас поблизости, верхом на местном «верблюде», а рядом с ним сидел в седле и верный Кейн, который, как я уже понял, выполнял функцию личного телохранителя титулованной особы.

— Добрый день, господа, — поприветствовал он нас, я заметил, что в его голосе не было прежней бодрости и уверенности. — Я рад, что вы согласились помочь, надеюсь, наше предприятие увенчается успехом, и тогда я не постою за ценой.

Язык я за последние дни неплохо подтянул, а потому понимал его и без переводчика, только отдельные слова ускользали.

— Когда отправляемся? — поинтересовался я.

— Сейчас, — ответил он, не задумываясь. — К ночи я планирую быть уже там, тогда можно будет не затягивать, монстр появляется только ночью, нам нужно застать его врасплох.

Граф поддал животному шенкелей, после чего поехал вперёд, показывая дорогу. Я подумал, что удивить монстра вряд ли получится, то, что он не выходит днём, ни о чём не говорит, он вполне может спать в каком-нибудь саркофаге, а на шум среагирует и сделает выводы. Я не знаток психологии монстров, но думаю, что этот мыслит не хуже человека, будь он просто глупым зверем, уже бы попался.

В нужное место мы прибыли ещё до темноты, едва не загнав насмерть тягловый скот. Сам замок располагался на высоком холме и, в отличие от нынешнего обиталища графа, этот был именно крепостью, имелись в наличии и ров, и подъёмный мост, стены были высоки и даже выглядели прочными, такие даже пушками трудно будет взять. Построена эта громадина была из серого гранита, когда-то большие прямоугольные блоки были идеально отшлифованы, но теперь время и непогода взяли своё, поверхность камня потемнела, появились трещины и каверны, но так эти стены выглядели ещё более грозными.

Но, прежде, чем попасть в замок, мы встретились с делегацией крестьян, что жили в деревне неподалёку. Один из них, пожилой мужик с курчавой седой бородой, видимо, деревенский староста, снял шапку, низко поклонился графу и начал жалостливым тоном что-то объяснять, активно при этом жестикулируя. Говорил он быстро, да и слова произносил не так, как нужно, часто проглатывая окончания, поэтому в его речи я не понял и половины. Пришлось вопросительно посмотреть на Петра.

— Говорят, что в последнее время монстр начал выходить из замка, — перевёл он. — Стали пропадать люди, некоторых находили потом убитыми, от других остались только пятна крови на земле. Есть и тот, кто выжил после недавнего нападения, сейчас его позовут.

Выживший выглядел плохо, это был молодой парень лет восемнадцати, довольно крепкий когда-то. Сейчас он выглядел полутрупом и едва передвигался, тело под рубахой было туго перемотано окровавленными бинтами, лицо было бледным, как стенка, а говорил он едва слышно, набираясь сил после каждого сказанного предложения. Когда закончим, намекну графу, чтобы доктора сюда прислал. Дорого выйдет, но это ведь его люди.

— Это было ночью, — начал переводить его слова Пётр. — Мы с дядей шли от озера, возвращались с рыбалки, большой улов тащили, а уже у самой деревни он выскочил из кустов и набросился. Взмахнул лапой с когтями (крестьянин продемонстрировал это движение, насколько позволяли бинты) дядя сразу упал и кишки вывалились. Его самого ударил сверху вниз, вот такие когти, распорол и кожух, и рубаху и мясо до кости разрезал. Потом врезал ещё, плечо разрубил, он в кусты улетел, а добивать его монстр не стал, видать, подумал, что сам умрёт.

— А потом?

— Потом он ушёл, зачем-то прихватив с собой улов, а парня уже утром отыскали, он в забытьи был. Говорит, что в темноте плохо рассмотрел, но точно у того голова большого волка была, и когти железные, острые, как бритва.

— Железные? — подозрительно спросил я.

— Да, он слышал, как они звенят.

Странно, очень странно. Это жу-жу неспроста. Никак не вязались железные когти с адским монстром. Тут первым делом на ум приходил Фредди наш Крюгер, так у того когти были рукотворные, он их сам сделал с помощью напильника и какой-то матери. Да ещё рыба, зачем она ему? Настоящий монстр должен есть мясо, в идеале, человеческое, а этому зачем-то рыба понадобилась, подозрительно.

Закончив разговор, граф выдал крестьянам немного мелких денег и пообещал немедленно заняться проблемой, после чего мы спешились и отправились в замок.

Глава двенадцатая

В замке было тихо и пыльно, окна специально располагались так, чтобы в дневное время можно было обойтись без искусственного освещения. Мы прошли по коридорам и оказались в зале для приёмов, где стоял дощатый стол, во главе которого находилось высокое кресло из резного дерева.

Пройдя в зал, граф тяжело опустился на это кресло. Мы тоже не стали отставать и присели на лавки.

— Скоро стемнеет, — сказал граф, глядя в ближайшее окно, — нужно растопить камин и подготовить фонари.

Фонарей у нас было шесть, все заправлены маслом и полностью исправны, внутри железной клетки располагалось подобие керосиновой лампы, где можно было регулировать огонь, такой фонарь сложно разбить, он горел даже лёжа на боку, а если его перевернуть, просто угасал. Имелся и мой электрический фонарь. Камин находился здесь же, в зале, рядом лежала нетронутая груда дров, но они за эти годы высохли до состояния трухи, а потому сгорят быстро. Предполагая такую проблему, Кейн предварительно принял от крестьян две больших связки поленьев, теперь можно будет поддерживать огонь до утра.

Когда солнце окончательно село, огонь весело полыхал, на крюке висел котелок с мясной похлёбкой, а мы чинно сидели за столом и, вяло попивая вино из серебряных кубков, обсуждали предстоящую охоту.

— Скажите, — обратился я с вопросом к графу. — Ваш дядя, каким он был раньше?

— Злой, завистливый, нелюдимый, — начал перечислять граф. — Конфликт с отцом начался из-за наследства, я был ещё мальчишкой, а дядя требовал передать имение ему, поскольку я не смогу им управлять. По закону такое непозволительно, поскольку имение передаётся по праву майората от отца к сыну, дядя мог быть только временным управляющим при мне, но на эту должность отец назначил другого человека, да и я к тому времени был уже далеко не младенцем.

— А что он собой представлял? Как человек, как воин.

— Воином он был отличным, — граф не стал умалять достоинств своего дяди. — Фехтовальщик, стрелок, борец. Очень сильный, он запросто мог согнуть руками стальную кочергу. При этом он совершенно не боялся лить кровь, часто выходил на дуэли, охотно их провоцируя, и всегда при этом побеждая.

— А этот замок, — я всё ещё пытался построить в голове стройную картину происходящего. — В нём вы хорошо ориентируетесь? Здесь есть потайные ходы?

— Этот замок — прежде всего крепость, он специально построен, чтобы сохранить жизнь хозяина. При строительстве рассчитали в том числе и самый плохой исход. Даже если вражеская армия сюда вломится, хозяина они просто не найдут, он преспокойно уйдёт отсюда и выйдет наружу в паре миль от стен.

— А вы хорошо знаете эти проходы? — поинтересовался я.

— Не все, — вынужденно признал он. — Когда мне их показывали, я был ещё ребёнком, а потом замок был заброшен, многое забылось.

— А ваш дядя?

— Думаю, он их знал отлично.

За столом на короткое время повисла тишина. Потом Пётр, оторвавшись от кубка, выдал:

— Дымом пахнет.

Я молча указал на камин, где очевидно, были проблемы с тягой.

— Нет, не сейчас, когда вошли, там, внизу, я понюхал, в воздухе был запах дыма, как будто костёр разводили пару дней назад.

— Может, мародёры? — неуверенно спросил я.

— Их сюда на аркане не затащить, — Пётр многозначительно постучал ногтем по серебряному кубку, который мы взяли в шкафу, — уверен, что тут с самого начала ничего не пропало. А если и заходили какие-то отчаянные грабители, то зачем им костёр жечь? А от факелов потолок бы закоптило, но я проверял, следов копоти нет. Но запах был.

Что-то тут не так, подумал я, а вслух сказал:

— Делать что-то будем, или здесь подождём?

— Сегодня ждём здесь, — выдал граф, — старайтесь не ходить по одному, завтра весь день будем обследовать проходы, возможно, что-нибудь найдём. Если не найдём ничего, придётся следующей ночью ходить по замку и провоцировать его на нападение.

— А если он вообще не объявится?

— Тогда мы просто уйдём отсюда, а я потом пришлю группу слуг, чтобы готовили замок к заселению.

— Извините за нескромный вопрос, — снова спросил я. — А что будет в случае вашей смерти? Дядя тогда может наследовать имение?

— Наследовать? Как? Он ведь монстр. Но даже если он внезапно станет человеком, у меня уже есть маленький сын, которому достанется всё.

— А давно он родился?

— Год назад.

— То есть, этот монстр о нём не знает?

— Откуда ему знать?

Я задумался. В голову лез сюжет «Собаки Баскервилей», устранить всех соперников, маскируясь под монстра, а потом вылезти, словно чёрт из бутылки и потребовать своё наследство. Сдаётся мне, дядя этот не так прост, а монстр может быть и искусственным. Но в этом случае он просто обязан воспользоваться случаем убить племянника. Или всё же подождёт, пока тот не переедет сюда окончательно? Но тогда его могут обнаружить раньше, когда людей в замке будет не четверо, а полсотни.

Некоторое время мы сидели молча, в замке стояла тишина, только потрескивали дрова в камине. А потом где-то наверху что-то грохнуло, словно там уронили шкаф, а следом послышался смех, точнее, хохот сумасшедшей гиены, эхо разносило его по коридорам, звук получался страшный.

Когда хохот оборвался, послышались шаги. Звук был громким, словно по каменному полу стучали деревянными колодками. Он ведь нарочно это делал, существо, которое подбирается к жертве скрытно и нападает из засады, просто не может так топать, да и на ногах у него явно не копыта. Зачем ему это? Только ли для того, чтобы нас напугать? Или просто хочет показать нам, что находится в другом месте? Может быть, у него есть сообщник?

Осторожно, стараясь без нужды не шуметь, мы разобрали оружие встали у входа. Фонари при этом расположили так, чтобы светили у нас за спиной. Монстр, если это был он, двигался где-то совсем близко, вот только отследить его передвижения мы никак не могли. Только что звук «копыт» раздавался в одном месте, потом сразу перепрыгивал в другое крыло здания и оказывался этажом ниже.

А потом он напал, само собой, не с той стороны, откуда его ждали, при этом двигался он совершенно бесшумно, только по движению воздуха мы догадались, что в зале, за спиной у нас, кто-то есть. А этот кто-то уже совершил умопомрачительный прыжок вперёд, целясь точно в графа, чёрная туша мелькнула в свете фонарей, но даже так Кейн успел среагировать, заслонив телом своего сеньора.

Два тела сцепились и покатились по коридору, стрелять было нельзя, тем более, что два из четырёх фонарей упали на пол и теперь освещали только десятисантиметровый кружок.

Раздался рык зверя, но следом отозвался и Кейн, он был жив, они боролись, лёжа на полу. Мы бросились на выручку, освободившись от двухсекундного ступор. Чтобы не стрелять, я вынул мачете и рубанул того, кто был сверху, раздался металлический лязг, клинок отскочил, когтистая лапа просвистела прямо у меня перед носом, а потом монстр, с несвойственной его габаритам ловкостью, подпрыгнул и бросился в коридор. В следующее мгновение он скрылся за поворотом, а когда мы завернули туда, там уже никого не было, только прямой длинный проход, где не было ни одной двери. В воздухе над полом кружились завихрения пыли.

Продолжать погоню было нецелесообразно, поэтому мы вернулись в зал, втащив туда полубессознательного Кейна. Парень пострадал сильно, правая щека его была буквально разрезана по диагонали, кровь ручьём стекала за воротник. Но жизни его при этом ничто не угрожало, спасла броня, надетая под одежду. Кираса, наплечники, наручи и даже небольшой горжет, не позволивший монстру разорвать ему горло. Все элементы его брони были стальными, но сверху обшиты кожей и соединены между собой ремнями, поэтому носить всё это можно было почти бесшумно, а тщательная подгонка доспеха по фигуре позволяла двигаться без стеснения.

А теперь этот доспех был смят и исцарапан, не знаю, из чего сделаны когти твари, но сталь в нескольких местах была проколота, или даже прорвана.

— Кого ты видел? — спросил граф, видя, что телохранитель постепенно приходит в себя.

— Я… я не знаю, — четно признался он, сплёвывая кровь. — Помню волчью морду, огромную, вот такую, клыки, он очень тяжёл и силён, когти впились в меня, даже броню смяли…

— А он пытался тебя укусить? — спросил я, подавая парню кубок с вином, — волчья пасть кусалась?

— Нет, — Кейн отхлебнул вина и немного порозовел, я прижал к его щеке скомканную простынь. — Не пытался, он рычал, но звук шёл откуда-то изнутри, пасть не открывалась. Я знаю, как волки щерятся, когда рычат, здесь ничего такого не было.

— Что ещё запомнил? — спросил граф, тоже приложившись к кубку.

— Я успел ткнуть его кинжалом, но бесполезно, — телохранитель развёл руками. — Там, под шкурой, как будто броня.

— Так и есть, — согласился я, — я тоже рубил как по железу.

— А куда он исчез? — спросил Пётр, с опаской выглядывая в коридор.

— Надо полагать, воспользовался одним из тайных проходов, — предположил граф, — вот только я не помню, где он открывается.

— Завтра нужно будет обследовать замок и его катакомбы, — решил я, остальные меня вяло поддержали.

Пётр тем временем попросил мой фонарь, взял его в руку и принялся ползать по полу, при этом он бубнил себе под нос:

— Так… здесь он стоял, вот следы, вот он прыгнул… А пришёл он…

Круг света скользнул по полу и упёрся в большой камень рядом с камином.

— Дверь? — Пётр поднял глаза.

— Да, — кивнул граф и заинтересованным видом подошёл к камину. — Сейчас попробую её открыть. Когда-то я знал способ.

Он взялся за камень, но тот был горячим, витиевато выругавшись, граф натянул на руки перчатки. Некоторое время он возился с камнем, нажимая на едва заметные выступы, наконец, тот не выдержал и начал выдвигаться в сторону. За камнем зияло чернотой прямоугольное отверстие, в которое мог протиснуться человек.

— Может, стоит подождать до утра? — спросил я с опаской. — Мы теперь знаем, где он прячется, завтра подробно обследуем катакомбы.

— Он может уйти, — строго сказал граф, — а потому следует действовать сейчас, немедленно.

Я пожал плечами, уйти он мог и сейчас, если понял, что его раскусили, то вполне мог быть и за пределами замка. Луч фонаря не высветил в проходе никаких опасностей, просто коридор с пыльными каменными стенами, с которых местами свисала паутина. Вздохнув, я подхватил ружьё и с кряхтением протиснулся внутрь. Оказавшись там, я немедленно обвёл лучом фонаря окружающее пространство, никого не было, коридор уходил в одну сторону и там поворачивал.

— Чисто, — сказал я, не оборачиваясь, — можно идти.

За мной в проход вскочил Пётр, за ним — граф, последним, прижимая к щеке окровавленную тряпку, протиснулся Кейн, парня всё-таки сильно помяло, боец из него теперь никакой, его бы оставить в безопасном месте, чтобы отлежался, да только нет здесь безопасных мест.

По коридору шли медленно, освещая пространство впереди себя фонарями и старательно вслушиваясь в каждый шорох. Я обратил внимание, что привычного для таких мест затхлого запаха тут не было, этот коридор регулярно проветривался. После третьего поворота мы упёрлись в тупик, но тут граф снова что-то вспомнил и начал шарить руками по стене.

— Вспомнил, — прошептал Кейн слабым голосом, — этот запах.

— Какой запах? — так же тихо спросил я, стараясь не отвлекать графа.

— Монстр пах необычно, — сообщил он. — Я пытался вспомнить, что это за запах, теперь вспомнил, это щелочной раствор, которым выделывают шкуры, его используют скорняки и…

— Чучельники, — закончил за него Пётр.

— Таксидермисты, — поправил я. — Но факт налицо, монстр поддельный, осталось его найти и убить.

Усилия графа увенчались успехом, он сдвинул какой-то стопор, после чего, навалившись втроём (Кейн держал фонари) мы сдвинули каменную плиту, оказавшуюся необычно тонкой.

За этой дверью была небольшая комната, где скверно пахло кислым вином и гнилой пищей, осветив её фонарями, мы смогли разглядеть убежище нашего монстра. Здесь имелась лежанка и небольшой стол, заваленный гнилыми объедками, здесь же был небольшой очаг, угли в котором давно погасли, но он ещё оставался тёплым. По полу были разбросаны обглоданные кости и куски ткани, на лежанке были видны клочья серой шерсти.

— Здесь он и жил, — выдал Пётр своё потрясающее наблюдение. — Долго жил.

— А чем он питался? — спросил Кейн.

— Запасы замка, — задумчиво сказал граф, нюхая небольшой кувшин. — Вино.

— Он отнял рыбу у крестьян, — заметил я. — В замке, наверное, были запасы, но теперь они уже точно закончились или пришли в негодность. Вино, допустим, хранится долго, но вот мука или зерно сгниют года за три-четыре.

Чуть дальше мы нашли отхожее место, которое он оборудовал сам, просто пробив дыру в нужном месте, запах стоял такой, что становилось ясно, прожил он тут долго.

Граф открыл следующую потайную дверь, после чего мы снова оказались в коридоре. Быстрый осмотр с фонарями показал, что опасности нет, а потому мы смело двинулись вперёд. Вот только меня чёрт дернул присмотреться к стене, показавшейся мне подозрительной. Вроде бы, это обычная каменная кладка, вот только мне показалось, что она колышется. Протянув руку, я попытался ощупать камни. Первый камень был именно камнем, а вот сместившись на десять сантиметров правее, моя рука утонула в раскрашенной под камень ткани.

Одновременно с этим мне под правое ребро вонзился нож, который бодро продвигался снизу-вверх. Броню я не носил, а потому быть бы мне зарезанным, даже друзья не успели бы помочь, поскольку по инерции прошли вперёд шага на четыре. К счастью, тело моё, которое в последнее время так часто пытались убить, теперь среагировало само, куда быстрее, чем я успел сообразить, что делаю. Я просто резко крутанулся в ту сторону, в результате чего получил не укол до самого сердца, а «всего лишь» огромную резаную рану от правого подреберья до бедра.

По инерции я откатился в угол, а разъярённый монстр с волчьей головой (я смог разглядеть, поскольку фонарь всё ещё оставался у меня в руке) бросился сверху. Одновременно прогремели три выстрела, в том числе из дробовика Петра. Он-то меня и спас, горсть рубленого свинца слегка сметила траекторию полёта тяжелой туши. Искусственные когти, имевшие вид крюков, заточенных с внутренней стороны, выбили искры из каменного пола в двадцати сантиметрах справа от меня.

Перехватив ружьё левой рукой я дважды выстрелил в упор, картечь отлетела от невидимой брони и ударила по стенам, а одна прилетела мне в бедро. А вот пуля попала точно в цель, но монстра не убила.

Я отползал назад, перебирая локтями (и, кажется, даже ягодицами), при этом тщетно пытался перезарядить ружьё. Ещё один бросок и мне конец. Но тут мои коллеги по опасному ремеслу открыли шквальный огонь, особенно постарался Пётр, самозарядный дробовик выдавал один заряд за другим, вырывая новые клочья шерсти из костюма врага, когда магазин опустел, ещё дважды выстрелили Эйнар и Кейн. Закутанный в волчью шкуру монстр сполз по задней стене коридора.

Боль становилась нестерпимой, я на ощупь вытащил из кармана знакомую жестяную коробочку и отправил в рот синюю таблетку. Скоро подействует.

Выход из подземелья нашёлся быстро в виде люка на потолке, снизу это был деревянный люк, а сверху его покрывали тонкие каменные пластины, неотличимые от покрытия пола. Помогая друг другу, мы поднялись в один из коридоров замка. А потом втащили туда же свой охотничий трофей. Сделать это было совсем непросто, весил этот негодяй полтора центнера, не меньше.

Осмотрели его уже в зале, бросив у камина. Монстр, как и следовало ожидать, был бутафорский, крупный мужик, одетый в стальные доспехи, поверх которых была надета волчья шкура, сверху была надета волчья голова, позаимствованная у чучела. Когда её сняли, то в свете фонарей показалось лицо немолодого мужика, по самые глаза заросшего жёсткой бородой, неровно обрезанной снизу ножом, даже в смерти оно было перекошено злобой, зубы сжаты, а в мёртвых глазах застыла ненависть ко всему живому. В руке он крепко сжал странное приспособление, отдалённо напоминающее перчатку Фредди Крюгера, только когти были пошире и покороче.

— Вот так и закончился давний спор за наследство, — проговорил граф, спокойно разглядывая мёртвого дядю. — Вы сделали свою работу, господа, я в долгу не останусь.

С рассветом мы выбрались в деревню, перетащив на носилках убитого, было тяжело, но оно того стоило. Сначала мы показали его в своём первозданном виде, с маской волка на голове, а потом, когда вопли ужаснувшихся крестьян слегка улеглись, граф эффектно стянул с него маску и объявил, что убийца, который много лет маскировался под чудовище, теперь убит и более никому не навредит, добавил, что это был его дядя, который хотел его извести и заполучить наследство. Пиар эффект был потрясающий, толпа возликовала и принялась обнимать друг друга, но граф тут же напомнил, что нам нужна повозка, что среди нас есть раненые, которых стоит поскорее отправить к лекарю.

Последнее было как нельзя к месту, таблетка сняла боль, но большая рана продолжала кровоточить, кровь пропитывала уже третью повязку, а я сам изрядно ослабел. Плохо выглядел и Кейн, лицо которого украшал длинный порез. Когда нам подогнали вполне пристойную повозку, мы стали на неё грузиться, а я, пользуясь случаем предложил графу взять с собой того парня, что пострадал от лап его дяди. Раны его были ужасны, скорее всего, скоро он умрёт, если не получит квалифицированной медицинской помощи. Граф поморщился, видно было, что жизнь крестьянина его нисколько не заботит, но всё же согласно кивнул. Вот и ладно, если доктор заломит цену, я заплачу из своих наградных, в этом мире такое прозвучит глупо, но для меня человеческая жизнь имеет значение.

По дороге мы заехали в замок графа, который, уверен, скоро станет его временной резиденцией, там граф нас покинул, сбросив с телеги труп убитого дяди, а мы вчетвером отправились в город, где нас уже ждал в своей клинике доктор Штельман.

Лечение нас троих заняло в общей сложности около часа. Кейна он просто зашил, стараясь сделать шов менее заметным, меня штопать пришлось долго и трудно, хорошо, что таблетка сняла боль, я вообще ничего не чувствовал. Заштопав рану и наложив повязку, доктор взял зажим и полез в рану на бедре, он уже понял, что я ничего не чувствую, а потому действовал максимально бесцеремонно. Зато эффективно, после двух минут ковыряний картечина покинула моё бренное тело, а саму рану он просто заклеил пластырем.

Сложнее всего было с молодым крестьянином, в дороге он сказал, что зовут его Пек. Доктор размотал присохший бинт, частично отмочив его перекисью, а частично просто оторвав ткань от раны. Пек тихонько завыл от боли, а выть было от чего, раны на теле были ужасны, плоть просто разрезали до кости теми самыми стальными когтями, что действовали подобно ятаганам, а теперь его разрезы уже начинали потихоньку гноиться. В порыве человеколюбия я сунул ему в рот синюю таблетку. Доктор взглянул неодобрительно, но ничего не сказал. Минут через десять, когда таблетка подействовала, парень блаженно закрыл глаза, предоставив доктору делать с его телом всё, что только придёт в голову.

— Ох уж эта народная медицина, — ворчал доктор, промывая порезы спиртом. — Травы какие-то прикладывали, глину, нет бы просто промыть, водой, а лучше спиртом, чистота бы его спасла, а теперь, когда началось воспаление, придётся тратить дорогостоящие антибиотики, которых у меня не вагон.

— Я оплачу, — примирительно сказал я. — Граф обещал большую награду, думаю, одна спасённая жизнь меня не разорит.

— Не разорит, — доктор немного смягчился и стал набирать какую-то жидкость в старинный стеклянный шприц. — Да я и не возьму с вас денег. Не стоит считать меня таким уж прожжённым барыгой, часто я и сам помогаю беднякам бесплатно, когда не занят богатыми и есть возможность просто попрактиковаться в хирургии. Любые навыки без регулярного использования теряются, чтобы быть хорошим хирургом, мне нужно постоянно кого-то резать.

— Вот и отлично, — сказал я, поднимаясь с кушетки. — Я, пожалуй, пойду к себе, сообщите, если понадоблюсь.

Глава тринадцатая

Оставшееся время я с полным на то правом лежал на кровати, выбираясь только для посещения отхожего места. Еду мне приносили в номер, а вот с естественными потребностями так не получалось, слуги предложили ночной горшок, но я его отверг, не настолько я болен, чтобы вести себя, как инвалид.

Всё это время я регулярно употреблял красные таблетки (и изредка синие). Они действовали, рана затягивалась на глазах, думаю, заживёт даже быстрее, чем та, на ноге.

И вот наступил долгожданный день, когда в порт Веронка прибыл корабль с той стороны океана, тем же вечером наши люди организовали встречу с капитаном, а чтобы не таскать меня через половину города, пригласили его прямо в харчевню на первом этаже гостиницы.

Капитан оказался высоким худым мужчиной с длинными седыми волосами, хотя старым он не был, от силы лет сорок. Звали его Лестер Орг. Так он представился. Одет он был в костюм из плотной ткани без всяких украшений, лицо было строгим и властным, большие серые глаза, казалось, сейчас просверлят во мне дырку. Когда он сел и положил руки на стол, оказалось, что на левой у него не хватает двух пальцев, мизинца и безымянного.

Официанты сразу же поставили на стол вино и закуски, но капитан их поначалу проигнорировал, сказав, что лучше перейти к делу. Третьим человеком за столом был доктор Штельман, который объяснил, что капитан Орг плохо владеет местным наречием, а разговор наш требует точности формулировок.

— Итак, что вам нужно? — спросил капитан, соизволив-таки налить себе вина в стакан.

— Мне нужно плыть на вашем корабле через океан и оказаться на другой стороне, — сказал я, доктор перевёл, но капитан, к счастью, это понял и так.

— Это будет стоить недёшево, — заявил капитан, быстрым движением опрокинув вино себе в глотку. — Обычно мы не берём на борт пассажиров, корабль и так будет загружен до предела товаром.

— Вас устроит сумма в двести эбенов? — спросил вместо меня доктор, покосившись на капитана.

— Триста, — капитан немного подобрел, взял нож и стал отрезать себе большой кусок от печёного свиного окорока.

— Идёт, — сказал я, спорить не хотелось, не тот момент, чтобы торговаться.

— В каком порту вас нужно высадить? — спросил капитан деловито, разжёвывая мясо и наливая себе следующий стакан.

— Я не настолько хорошо знаю порты на той стороне, — честно признался я.

— Так какого чёрта тебе там понадобилось? — капитан хохотнул.

— Мне нужно попасть в одно место, — начал я, сомневаясь, стоит ли ему такое рассказывать. — Место это называется Чёрная Гарь, вы о ней что-нибудь слышали?

— На той стороне океана вы не найдёте того, кто бы не слышал про это проклятое место, но я впервые встречаю человека, который пошёл бы туда добровольно.

— А что там такого? — осторожно спросил я, лишняя информация не повредит.

— Там выжженная пустыня на много миль вокруг, — начал перечислять капитан, — расплавленные камни, руины каких-то древних городов и селений, почерневшие человеческие кости и смрад, который не выветривается веками. По ночам там часто видят неизвестное свечение. А ещё там невозможно жить людям, нападает какая-то болезнь, которая многих сводит в могилу.

— Что за болезнь? — заинтересованно спросил доктор, — можете описать симптомы… признаки.

— Болезнь чертовски противная, — с кривой улыбкой объяснил доктору капитан. — Поначалу человек ничего не чувствует. Но потом у него начинают выпадать волосы, а иногда и зубы, тело покрывается язвами, а потом он блюёт до тех пор, пока не вывалит наружу свои внутренности. Если его увести из опасного места в самом начале, он ещё сможет выжить и поправиться, но полностью такие никогда не выздоравливают.

Мы с доктором переглянулись. Объяснять ничего не требовалось, в нашем мире такую болезнь хорошо знали.

— А как быстро наступает такое состояние? — спросил доктор.

— Неделя, две, не больше. Говорят, что болезнь нападает не во всех местах Гари, но проверять никто не рвётся. Я слышал, раньше туда ходили люди, собирали кое-что ценное на руинах, но быстро перестали, слишком дорого приходилось за это платить.

— Это терпимо, — сказал я. — Думаю, что успею найти нужное место.

— Дело хозяйское, — фыркнул капитан. — Если добавите ещё сотню, я даже выделю вам человека, который вас туда проводит. Не в саму Гарь, но покажет место, где она начинается. Кстати, болезнь — не единственная беда, животные, что живут поблизости, начинают меняться, часто становясь отвратительными чудовищами, вы, насколько я знаю, привыкли к таким, но там, у нас, всё совсем иначе, там даже обычных волков и медведей давно повывели.

— Договорились, — сказал я. — Триста эбенов вам, а как только сойду на берег, вы дадите мне проводника, которому я заплачу ещё сотню, когда доберусь до Гари.

— Договорились, — важно кивнул капитан. — Сотня в задаток, корабль отплывает через три дня, старайтесь не опоздать.

С этими словами капитан нас покинул, небрежно бросив в карман мешочек с монетами, а мы с доктором стали обсуждать сложившееся положение.

— Знать бы, откуда это взялось, — задумчиво пробормотал он, отхлёбывая вино из стакана. — Это ведь не мир постапокалипсиса, где когда-то была ядерная война.

— Точно? — недоверчиво спросил я.

— Совершенно, я читал бумаги, те, что нашёл в городских архивах, кроме того, тут есть нечто, вроде летописей, охватывают период почти на четыреста лет назад, ничего подобного там и близко нет, никаких рассказов о древних артефактах, старой цивилизации, никаких преданий о конце света. Максимум, что могу допустить, там, на том материке, имелся некий цивилизованный анклав.

— Может быть, те самые соседи сверху? — предположил я. — Могли переправить атомную бомбу и взорвать её уже здесь. Как знать, возможно, были какие-то проблемы с переходом, а так они разом отвадили всех желающих подняться.

— Может быть и такое, кроме того, я слышал, что ядерная реакция может запуститься и естественным путём, в местах, где концентрация урановых руд зашкаливает. Это большая редкость, но такое в истории Земли бывало.

— Как думаете, я успею пройти? — спросил я, не слишком надеясь на положительный ответ.

— Смотря куда вам нужно попасть. Подозреваю, переход находится в самом эпицентре Чёрной Гари. Логично предположить, что это место будет самым опасным. Знаете что, у меня в запасах был старенький дозиметр, не знаю, зачем он мне понадобился, но в него можно вставить батарейки, и он снова заработает. Это позволит вам обходить те места, где радиация зашкаливает.

— Это было бы прекрасно, — сказал я, обрадовавшись неожиданной удаче.

— Ещё запаситесь патронами к своему дробовику, вряд ли тамошние мутанты питаются травкой, — напомнил доктор. — И деньги старайтесь особо никому не показывать. На корабле вы будете в полной власти команды и капитана. Я, конечно, постараюсь вас как-то обезопасить, но не знаю, подействует ли.

Способ обезопасить меня доктор Штельман придумал. По прибытии в нужный порт я должен буду написать письмо, которое капитан переправит сюда в следующем рейде, в письме будут условные слова, а ещё моя подпись, образец которой я оставлю здесь. Если капитан доложит, что я по пути вывалился за борт, то у него начнутся большие проблемы, вплоть до виселицы, если в письме не будет условных обозначений, значит, меня захватили в заложники, и писал я под принуждением. Второе письмо я отдам проводнику, когда расстанусь с ним, а попутно сообщу, что доставив его в Веронк и передав его доктору, он получит на руки ещё сто эбенов, приличная сумма должна заинтересовать и хоть немного отбить желание убить и ограбить пассажира.

А я начал не торопясь собирать вещи. Одежду свою я оставил, только отдал портным, чтобы аккуратно зашили. Справились местные мастера на отлично, куртка стала, совсем как новая. Оружейная мастерская занялась боеприпасами. Даниил предложил мне взять магазинную винтовку из своих запасников, всё лучше, чем двухзарядный дробовик, но я, немного подумав, отказался. Руки уже привыкли к одному оружию, да и картечь против мутантов точно будет эффективнее пуль. Взял и остатки своего сухпайка. На той стороне, по слухам, местность довольно густо заселена, имея при себе деньги, вполне можно будет питаться в придорожных харчевнях, но пусть лучше имеется некоторый запас, так мне будет спокойнее. Взял с собой и своё холодное оружие. Мачете отлично себя показало в недавней схватке с хищниками, да и кинжал лишним не будет. Но и помощь оружейников оказалась далеко не лишней. Из своих запасов мне выдали гранаты. Шесть штук. Три классических «немецких», с длинными деревянными ручками, и ещё три «лимонки», правда, без предохранительного рычага. Даниил предупредил, что эти гранаты мощные, из новой партии, с зарядом из динамита, да вдобавок, под тонкой сталью корпуса была намотана рубленая стальная проволока, разлёт осколков у них небольшой, но в радиусе поражения ничего живого не останется. Отличная вещь, карман точно не оттянет.

На второй день доктор Штельман всё же раскопал в своих запасах дозиметр, в который вставили новые батарейки. Обозначения шкалы мне ничего не дали, поэтому, не настолько я грамотный, поэтому он просто начертил на стекле полоски, которых должна касаться стрелка.

— Вот до этого места, — объяснил он. — Можете действовать свободно. Если стрелка перейдёт сюда, то лучше в таком месте надолго не задерживаться, максимум, пара часов, и то лучше не увлекаться. Вот это — предел, бежать следует, не задумываясь.

— А дальше? — спросил я, видя, что на шкале прибора ещё осталась пара делений.

— А дальше, — он невесело усмехнулся. — Дальше можно уже никуда не бежать, если дозиметр показал такую дозу, то времени вам осталось только чтобы доковылять до кладбища.

— Весело, — я вынул батарейки и убрал прибор в мешок. — Надеюсь, что до этого не дойдёт.

— Я тоже надеюсь, думаю, взрыв, если это был взрыв, произошёл не вчера. В хрониках пишут, что Чёрная Гарь известна уже не одно столетие, а потому вряд ли там есть места с такой сильной радиацией. Вообще, большинство радиоактивных изотопов должны распадаться в первые десятилетия, но тут мы ничего наперёд знать не можем.

— Буду водку пить, — сказал я.

— Смысла нет, — раздражённо отмахнулся доктор. — Алкоголь помогает от радиации только косвенно, выгоняет жидкость из тканей, а вместе с ней частично выходят и радиоактивные вещества. Это полезно тому, кто вдохнул радиоактивной пыли или съел заражённую пищу, дозу излучения водка не снижает.

— Понятно.

Подобная информация меня, разумеется, нисколько не успокоила, но всё же придётся через это пройти. Оставаться здесь я не хотел совершенно, какие бы пряники мне за это не сулили. В голове моей прочно засела мысль, что мне следует добраться до места и выяснить, наконец, кто же я такой на самом деле.

Чем больше времени проходило, тем больше меня угнетало понимание того, что я никто. Порой, забывшись, я погружался в воспоминания, на ум приходили картины из детства, родители, школьные годы, пьянки и девушки, драки и любовь, учёба в техникуме, служба в армии. И всё это, как наяву. А потом я спохватывался, что всё это не моё, что всё записано, как видео на безразмерный диск, а теперь я его только прокручиваю в голове, с тоской осознавая, что всего этого никогда не было.

Порой я пытался вспомнить, в какой момент оказался здесь. Выходило, что недавно, всего месяц или два назад. Скорее всего, незадолго до придуманной аварии. Был бы я дома, смог бы поспрашивать соседей, они-то точно скажут, когда я появился, сколько прожил и чем занимался. Вот только поздно уже, а соседи, если я их увижу, запросто возьмут ножи и топоры и попытаются меня убить.

А если всё получится? Что тогда? Оказавшись на поверхности, я снова стану объектом охоты, а это не Россия, это США, более того, штат Техас, известный тем, что там у любого пенсионера припрятан ствол. Уж если они на меня откроют охоту, то можно и не пытаться сопротивляться, только быстро бежать, что в моём положении нереально.

Чтобы хоть немного развеяться, я отправился в порт. Нужно было своими глазами оценить здешний технический уровень и выяснить, на каком корабле я отправлюсь в плавание. У причала кораблей было несколько. Как я и предполагал, всё это были парусники, правда, довольно совершенные, с множеством мачт и сложной системой парусов, позволяющей двигаться при боковом и даже встречном ветре. В голове даже откуда-то всплыли названия: фок-мачта, грот-мачта. В своём придуманном прошлом я любил книги с приключениями, вот и осталось в памяти кое-что.

Знание языка позволило выяснить у портового люда, какой корабль принадлежит капитану Оргу, несколько человек безошибочно указали на самый большой из стоявших в порту кораблей. Корабль имел четыре мачты, двухуровневую палубу, а по бортам торчали из орудийных портов по два ряда блестящих бронзовых пушек с каждой стороны. Любопытства ради, я посчитал стволы. Выходило весьма неплохо. Двадцать семь с одной стороны и столько же с другой. Вот бы узнать, для кого всё это приготовлено? Пираты? Запросто, как раз подходящий исторический период. Надеюсь, в пути не нарвёмся.

Постояв ещё немного у причала и отметив про себя, что море сегодня неспокойное, а на горизонте собираются тучи, я направился на корабль. Думаю, что не прогонят, всё же я ценный пассажир и за проезд уже частично заплатил.

Так и вышло, капитана на судне не было, но он предупредил матросов и назвал им моё имя. Один из них, грузный пожилой моряк с волосам, заплетёнными в косичку и рыхлым бабьим лицом, провёл меня по палубе и показал приготовленную для меня каюту. Номер, понятное дело, особой роскошью не отличался, но тут имелась довольно мягкая кровать, умывальник и даже иллюминатор, чтобы смотреть наружу, стекло, впрочем, оказалось настолько мутным, что даже свет пропускало с трудом. На стене была полка, а на ней закреплён бочонок с питьевой водой, кроме того, меня пообещали в пути кормить и снабжать всем необходимым.

Меня это более чем устроило, я распрощался с моряками и направился по трапу вниз, где, к своему удивлению, встретил своих. Оказалось, что одним из самых ходовых товаров, закупаемых здесь, являются те самые нарезные винтовки, изготавливаемые в мастерской Даниила. Их-то и грузили на борт в больших деревянных ящиках, а следом заносили патроны, упакованные в ящики поменьше. Здесь подобное оружие ценилось на вес серебра, а там, где нет подобного производства, чуть ли не на вес золота. При таком развитии торговли капитан должен быть кровно заинтересован в том, чтобы поддерживать с мастерами хорошие отношения.

Глава четырнадцатая

Отплытие прошло по плану. Провожать меня прибыл почти весь состав нашей диаспоры, во главе с доктором Штельманом и Даниилом, а граф Эйнар, хоть и не смог прибыть сам, отправил Кейна, чтобы тот со мной попрощался. Парень уже отошёл от ранения, но шрам на щеке никуда не делся, сделав его лицо ещё более суровым и жёстким.

Мы окончательно обговорили с доктором вопросы переписки, потом я лично пожал каждому руку и честно сказал, что был счастлив иметь их своими друзьями. Окончательно распрощавшись, я поднялся на борт, а трап сразу после этого убрали.

Паруса на корабле были подняты и надуты ветром, матросы, словно муравьи, сновали туда-сюда по палубе, а капитан, громко ругаясь на непонятном языке и резво жестикулируя, старательно их подгонял. Скоро послышался громкий лязг якорной цепи, а огромный по местным меркам корабль тихо отошёл от причала. Название этого корабля я так и не узнал, на борту имелась какая-то витиеватая надпись, но грамоту местную я так и не осилил, да и шрифт там был такой, что разобрать отдельные буквы никак не получалось.

Я продолжал стоять на палубе, стараясь не мешать работе команды, пока гостеприимный порт Веронк не скрылся из виду, а следом за ним и сам берег превратился в тонкую серую нить, после чего исчез, уступив место бескрайним водным просторам. При виде моря что-то в моей душе колыхнулось, какая-то память, настоящая, та, которую невозможно стереть или заблокировать. Начав перебирать память ложную, я пришёл к выводу, что на море никогда не был, при этом мне всё было знакомо. Запах морского ветра, бескрайний океан, прозрачная вода, в которую было отчего-то нежелательно лезть. Но на этом воспоминания закончились, как я ни напрягал свою память, ничего нового не всплыло. Старые воспоминания? Может быть.

Я вернулся в свою каюту, где меня ждал остывший ужин и, немного поковыряв вилкой макароны с мясом, завалился спать. Копание в себе оказалось занятием утомительным и уже вызвало слабую головную боль. Всё напрасно, пока я не доберусь до своей цели.

Плавание проходило нормально, кормили меня регулярно и сытно, капитан даже подбрасывал иногда бутылочку вина из своих запасов, матросы относились с почтением, а боцман, немолодой крепкий мужик с огромными седыми бакенбардами, неплохо владевший языком (он сам был родом с того берега), регулярно рассказывал разные морские байки.

От него я узнал, что пираты в этих водах водятся и немало, на них регулярно объявляют охоту, отправляют военные корабли, разрушают их базы. Это приносит пользу, но на место одних разбойников, скоро приходят другие, которых не пугает виселица. Морское сообщение неплохо налажено, товарообмен идёт со всеми обитаемыми землями, даже теми, что населены конкретными дикарями, корабли ходят под завязку нагруженные дорогим товаром. Соблазн велик, тем более, что в каждом порту найдутся нечистые на руку купцы, готовые недорого купить заведомо краденый товар. С ними тоже борются, но пока, увы, безуспешно.

Впрочем, успокаивал он меня, не стоит впадать в отчаяние, корабль у них достаточно быстрый, да к тому же неплохо вооружён, количества бортовых пушек вполне хватит, чтобы отправить пиратскую посудину на дно. При этом сами пираты стараются стрелять по своей жертве с оглядкой, им ведь требуется не потопить судно, а захватить товар, абордаж для этого гораздо эффективнее.

Кроме того, на судне есть запас нарезных винтовок с патронами, часть из них предназначена для продажи, остальные капитан велел оставить себе. Есть на борту несколько опытных стрелков, которые ещё до сближения проредят абордажную команду противника. Правда, это накладно, всё равно, что стрелять по врагам серебром, но жизнь дороже.

Проблемы начались ближе к концу плавания, когда капитан заверил меня, что в порт мы прибудем через три дня на четвёртый, а уже там он отправит меня на берег и прикомандирует одного матроса, который отведёт меня к Чёрной Гари. Я заметно приободрился, но решил пока не расслабляться, неизвестно, что именно было на уме у капитана, и как он ко мне отнесётся, получив письмо.

Сначала мы попали в шторм. Начался он поздно ночью и плавно перешёл в следующий день. Дня, собственно, и не было. Тучи так плотно скрыли небо, что свет не пробивался, зато хватало света от молний, что сверкали, не переставая, а раскаты грома слились в один протяжный гул, от которого уже начинали болеть уши. Качка была немилосердная, все предметы в моей каюте были прочно закреплены, но самого меня швыряло в стороны, приходилось крепко держаться за кровать, чтобы не разбиться о стены.

Капитан принял единственно верное решение: убрать к чертям паруса и лечь в дрейф, больше ничего не оставалось. Матросы быстро выполнили все необходимые работы и тоже разошлись по кубрикам. Корабль был целиком отдан на волю волн. Оставалось только надеяться, что мы не слишком сильно собьёмся с курса и не наскочим на рифы, которых в этом месте, вроде бы, не было.

Закончилось это только через двое суток. Утром качка начала успокаиваться, а с рассветом я вышел на палубу и увидел над головой чистое небо без единого облачка. Боцман подгонял матросов, они проворно ставили паруса, корабль возвращался на прежний курс. Капитан появился с опозданием, вид у него был такой, что становилось ясно, что-то сильно пошло не так. Решив не гадать, я просто обратился к нему напрямую. Орг поморщился, но всё же счёл нужным объяснить:

— Мы отклонились от курса, сильно.

— И? Чем это грозит? — подозрительно спросил я. Тон его был очень нехороший.

— Пройдём севернее, потом, уже вдоль берега, скорректируем курс. А теперь придётся проплыть мимо группы островов.

Капитан добавил ещё несколько слов, явно ругательных, из которых я понял, что место плохое и можно нарваться. На кого нарваться, капитан не объяснил, но, надо полагать, на пиратов. Впрочем, он тут же постарался меня подбодрить, сказав, что новое место причала будет значительно ближе к моей цели. Это было слабое утешение, цель ближе, но что толку с того, если в пути меня застрелят?

Язык у капитана оказался поганый. Как он накаркал, так и вышло. Более того, противниками нашими выступили не просто пираты, а какое-то военное судно. Из сбивчивых рассказов боцмана я понял, что порт приписки нашего корабля в состоянии войны с их портом, так что теперь их разбойная деятельность будет проходить по графе «каперство».

Поначалу капитан не придал этому значения. Пираты в этих метах благородно выступали под своим флагом, не «Весёлый Роджер», но что-то похожее. Здесь же флаг был зелёным с узкой красной полосой по центру. Более того, поначалу этот корабль не проявлял по отношению к нам никакой враждебности, просто проходил в противоположном направлении почти параллельным курсом на всех парусах. А потом, видимо, отреагировав на наш флаг (лучше бы капитан его спустил), они стали постепенно замедляться, потом сменили курс и направились в нашу сторону. Стало ясно, что конфликта не избежать.

Капитан, яростно заревев, начал гонять матросов. С палубы убрали всё лишнее, канониры отправились к орудиям, юнги носились с пороховыми зарядами для пушек. А та часть команды, что не требовалась для артиллерийской дуэли, поднимала из трюма знакомые продолговатые ящики. Тут же, на палубе, их вскрывали, после чего полтора десятка матросов, видимо, те самые снайперы, о которых говорил боцман, нагребли себе полные карманы дефицитных патронов. Скоро здесь станет жарко. На всякий случай, я тоже сбегал в каюту и вооружился. Дробовик мой был исправен, а патронов набиралось две с лишним сотни. Дальнобойность у ружья меньше, чем у винтовок, но на ста метрах кого-нибудь достану, это точно. Да и картечь своё возьмёт.

Вражеский корабль был больше нашего, да и пушек у него было с запасом. Ничего хорошего нам такой бой не сулил, артиллерийская дуэль будет происходить до тех пор, пока один из кораблей (или оба сразу) не превратится в щепки. И работа снайперов этого никак не изменит, абордаж не состоится, но разбитому кораблю от этого не легче.

С вражеского корабля выстрелили один раз холостым, а потом ещё что-то просигналили флажками. Но капитан бросил несколько отрывистых фраз, я их не понял, но по интонации было ясно, что он прямо и недвусмысленно предлагает врагам пойти в пеший эротический путь.

Корабли сближались, следуя параллельными курсами и постепенно сбрасывали скорость. Как только борта встанут напротив, начнётся обмен ядрами, в плюсе окажется тот, у кого больше стволов и более расторопные заряжающие. Меткость канониров тут ни к чему. С расстояния в пять метров промахнуться невозможно.

Но ещё до этого, команда стрелков, среди которых был и я, залегла на верхней палубе и открыла огонь по абордажной команде, что уже готовилась к нападению. Я ещё отметил, что людей у них поболе, да и настроены они решительно. Большинство матросов нашего корабля я с большим трудом представлял в рукопашной схватке. Треть из них в моём мире была бы уже пенсионерами.

Тут раздались выстрелы. Парни, что взяли винтовки, оказались отличными стрелками, несмотря на качку обоих судов и приличное расстояние, они очень эффективно отстреливали вражеских бойцов. Я в бинокль отлично видел, как те падают, более того, каждая пуля пробивала по два-три тела. На палубе корабля противника собралось полторы сотни головорезов с холодным оружием и крюками. Сейчас среди них начиналась паника. Они пытались спрятаться, но места для всех не нашлось. Были у них и мушкеты, но это оружие ближнего боя. Там эффективная стрельба хорошо если на пятьдесят метров, а прицельная и вовсе метров на десять. Если успеем до столкновения ополовинить «группу захвата», то шансы у нас будут.

Дождавшись подходящего расстояния, я тоже выстрелил. Кажется, даже в кого-то попал, пули двенадцатого калибра, даже задев по касательной или попав в конечность, гарантированно выведут бойца из строя. Следующие два выстрела картечью, и снова попадание. Перезаряжать пришлось ещё быстрее, чем во время охоты на пятнистых котов. Да и остальные стрелки не отставали, когда корабли приблизились друг к другу на расстояние пушечной дуэли, каждый успел выстрелить по два десятка раз. Абордажная команда противника основательно поредела, по палубе ползали раненые, теперь они уже не смогут захватить наш корабль.

Впрочем, это ведь не простые пираты, очень может быть, что наш груз их не интересует, тогда они нас просто потопят и спокойно отправятся дальше. Но, как бы то ни было, а помирать без сопротивления не хотелось. Я продолжал стрелять, пустые гильзы валялись под ногами, и собирать их не было никакого смысла.

Тут корабль содрогнулся от одновременного залпа всех пушек. Я едва не выронил ружьё. Весь борт окутало дымом, а через секунду ударили пушки противника, выбивая из нашего несчастного судна щепки. Не завидую я тем, кто сейчас на орудийных палубах, борт судна, будь он трижды толстым, ядро не остановит, остаётся только уповать на удачу и стараться задавить пушки противника своим огнём. Сейчас там носятся «пороховые мартышки» таская заряды из погреба к орудиям, периодически кого-то из них разрывает ядром на куски, но остальных это не останавливает. Канониры остервенело забивают ядра в стволы, стараясь успеть сделать это раньше противника.

При этом абордажная команда врага всё же решила рискнуть и пошла в самоубийственную атаку, оставалось их ещё довольно много, а потому решили напасть. В нашу сторону полетели кошки с верёвками, уцепились за борт, и по ним стали карабкаться пираты. Ещё несколько перебрались обезьяньим образом, на лианах… то есть, на верёвках. Очередной залп ещё сильнее проредил ряды нападавших, но теперь, пользуясь близкой дистанцией, выстрелили и они, положив несколько наших. После этого стрелять стало бесполезно, на палубе закипел рукопашный бой. Стрелки, впрочем, продолжали эпизодически стрелять. Врага было хорошо видно, на голове у каждого имелась белая повязка, понятно, в таком дыму отличить своих от чужих сложно.

Когда все окончательно перемешались, парни стали бросать винтовки и вынимать сабли, спрыгивая вниз, в общую схватку. Спрыгнул и я, только с ружьём расставаться не спешил. В отличие от мушкета, оно было достаточно лёгким, чтобы удерживать одной рукой, а стрелять, положив на предплечье другой.

Тут же оно спасло мне жизнь, когда высокий могучий пират в белой повязке кинулся на меня, широко замахиваясь короткой саблей. Заряд картечи в грудь отбросил его на три метра, а следующий патрон разнёс голову его компаньону, что следовал за ним с топором.

Перезарядиться я не успел, на меня кинулся тощий вертлявый молодой парень с кинжалом и крюком. Первый удар я отвёл стволом ружья, а второй отбил клинком тесака. Отбил удачно, удар пришёлся прямо по тонкому запястью, рука с кинжалом упала на палубу, а однорукий пират с воем откатился подальше.

Постепенно, наша сторона начала одолевать. Зря я так думал о пожилых матросах, многие из них сейчас рубились с яростью берсерков, с ног до головы залитые своей и чужой кровью. Я прекрасно понимал, что фехтовальщик из меня плохой, поэтому постарался держаться в стороне от схватки, стреляя из ружья в наиболее удобную цель. Таким образом мне удалось положить шестерых пиратов, а потом внезапно стало не в кого стрелять, враги закончились, матросы сейчас добивали раненых.

Но это было ещё полдела. Главным было то, что во время рубки на палубе орудия продолжали стрелять, корабль то и дело сотрясался от попаданий, облака белого дыма застилали всё поле боя, как знать, возможно, после такой победы мы просто потонем от множества попаданий.

Само собой, такое безобразие следовало немедленно прекратить самым решительным образом. Наша команда резво сгруппировалась и начала перебираться на корабль врага, благо, оба судна стояли почти впритирку. Прыгнул туда и я, стараясь при этом не потерять ружьё. На палубе почти никого не было, нескольких матросов порубили в считанные мгновения, а потом настал наш черёд отвоёвывать трюмы.

Слышал где-то байку, что чёрная повязка на глазу пирата имела сугубо практическое значение. Далеко не все её носители потеряли глаз. Просто во время абордажа ты сначала дерёшься на палубе при ярком свете, а потом идёшь отбивать трюмы, где царит полумрак, ты там ничего не увидишь и обязательнопадёшь жертвой врага, глаза которого привыкли к темноте. А тут просто нужно снять повязку и смотреть вторым глазом. Отличное пиратское ноу-хау.

Вот только мне это сейчас в голову не пришло, да и остальным отчего-то тоже. Оказавшись в тёмных коридорах, мы мгновенно ослепли, а потому от немедленной расправы нас спасла только моя реакция. Точнее, никакой реакции не было, я просто выпалил наугад два раза подряд, сметая картечью бегущих к нам пиратов.

Но наши парни тоже сообразили, что без источника света тут ловить нечего, а потому следующие ринулись в трюм уже с факелами. Началось избиение оставшихся, не щадили никого, да никто и не просил пощады, я даже стрелять не успевал, мои товарищи быстрее управлялись ножами. Несколько раз нам навстречу гремели мушкетные залпы, один раз пуля выбила щепки в нескольких сантиметрах от моей головы. Когда ворвались на орудийные палубы (наши уже прекратили стрелять) частично разрушенные ядрами, добили оставшихся. Победа была полной.

Вот только насладиться этой победой не получилось, стоило нам показаться наверху, как мы услышали грозный рёв капитана. Боцман, уже на бегу, перевёл мне его слова. В двух словах: орудийная палуба разбита в хлам, орудия выведены из строя, канониры убиты или покалечены, «мартышки» тоже по большей части, но это неважно, важно то, что корабль тонет, хоть и достаточно медленно, спасти его не получится, сколько ни откачивай воду, пробоин слишком много, корабль пока на плаву только благодаря своим огромным размерам.

Выход тут мог быть только один: перебраться на корабль противника, тот, несмотря на все повреждения, держался на плаву. Команда разделилась на две части, одна таскала раненых, часть из которых была уже при смерти, вторая переносила наиболее ценный груз, в том числе и те самые ящики с винтовками. Корабль уже дал ощутимый крен на правый борт, скоро он просто зачерпнёт воды и камнем пойдёт ко дну. Тем не менее, матросы продолжали спасать груз. Часть раненых, тех, кто уже точно не поправится, добивали собственные товарищи, те не возражали, сами подставляя горло под нож. Картина напоминала адскую. Я какое-то время стоял растерянный, соображая, чем можно будет помочь. Ничего не придумав, отправился к себе в каюту и забрал вещи, после чего перешёл на другой корабль.

Окончательно наш корабль потонул только через полчаса. Товар удалось спасти процентов на сорок, но капитан вздохнул с облегчением, увидев мой удивлённый взгляд, он объяснил, что судно его застраховано на такой случай, а трофейный корабль и куча раненых послужит отличным доказательством его потери. Кроме того, можно было рассчитывать на награду от правительства.

Несколько матросов, наплевав на усталость, начали ставить паруса, остальные помогали раненым и сбрасывали за борт трупы. Вся палуба была завалена телами, часть из которых стонала от боли, часть была без сознания, а многие уже умерли от ран, болевого шока и потери крови. Те, кому повезло остаться целыми, теперь обильно поливали раны товарищей водкой и бинтовали их чистыми тряпками. Некоторых, впрочем, бинтовать не спешили. Тот, кто поймал животом мушкетную пулю, был обречён на гибель, это был вопрос времени, а потому и помощь им никакую не оказывали.

Прикинув, чем я могу быть полезен, я тоже занялся медициной, благо, свободных раненых было хоть отбавляй. Нескольким я остановил кровь тугой повязкой (вовремя, матросы были уже бледны и, вполне возможно, скоро умерли бы). Нескольким, кто был ранен особенно тяжело (но с надеждой выжить), я тайком сунул в рот синюю таблетку.

Когда закончили, был уже поздний вечер, корабль на всех парусах (условно, одна мачта была снесена у основания) нёсся в сторону берега. Капитан отвёл меня в сторону и спросил:

— Ты — человек сверху, — сказал он утвердительно. — Что ты умеешь делать?

— Я? Умею работать с железом, — честно ответил я. — А вам нужна моя помощь?

— Совет, — задумчиво сказал он, — там, в трюме, есть груз, но мы не знаем, что это такое. Посмотри.

Тяжко вздохнув, я отправился в трюм.

— Подобные вещи находили в Чёрной Гари, — поведал Орг на ходу, указывая на кучу стального хлама. — Разберись, что из этого может быть полезным?

У меня от увиденного натурально разбежались глаза, пришлось долго копаться в куче металлического хлама, а поскольку отдельные элементы были тяжелыми, я позвал на помощь двух крепких матросов. Хлам впечатлял. Чего тут только не было, один только реактивный двигатель чего стоил, а ещё были обломки разбитого вертолёта неизвестной мне конструкции, автомобильный двигатель, газовый резак, болгарка на бензине, несколько кусков рельса, телефонные провода и два разбитых полевых телефона, антенна-тарелка, два ноутбука (тоже разбитых) с клавиатурой на латинице, отбойный молоток. На всякий случай, я проверил все находки дозиметром, стрелка сразу зашевелилась, находки фонили, но фон этот остался в пределах безопасной нормы.

Я тыкал пальцем в каждый предмет и подробно, насколько позволяло знание языка (ради такого даже позвали боцмана) объяснял принцип действия. Большая часть предметов была для них абсолютно бесполезной. Разве что, высококачественные материалы пойдут в дело, легированная сталь и алюминий. Но всё же я объяснял и даже чертил карандашом на бумаге, как это работает. Капитан слушал жадно, старательно всё запоминая. В их землях тоже были люди сверху, он надеялся, что за такой трофей ему выдадут пряник от начальства.

Единственной действительно стоящей находкой оказалась пушка, но не литая чугунная с дульным заряжанием, как те, что стояли на корабле, а вполне современная русская стомиллиметровая «Рапира». У неё отсутствовали колёса, станины и щиток, но в целом, орудие было вполне исправным. К ней прилагалось несколько ящиков со снарядами. Увидев их, я утёр со лба пот. Какое счастье, что эти дикари не умели пользоваться находками, иначе наш корабль пошёл бы на дно ещё до боя. Капитан, выслушав моё объяснение, испытал восторг на грани оргазма и велел немедленно тащить орудие на палубу, остановило его только то, что для этого пришлось бы частично разобрать корабль, а рабочих рук было мало. В ящиках имелось полсотни осколочно-фугасных снарядов, которые, судя по дате изготовления, были вполне исправными. Одной такой пушкой умеючи можно легко потопить целый флот.

Нарисовав на бумаге, как должна стоять пушка в бою, я посчитал свою миссию выполненной, а потому отправился спать в выделенную мне каюту. Спалось плохо, кровавые сцены не снились, но звукоизоляция там отсутствовала, а потому стоны раненых слышались отчётливо. Время от времени кто-то замолкал, а чуть позже слышался всплеск воды. Хоронили по морскому обычаю. Ещё с вечера я приметил над водой плавники нескольких акул, вот кому сейчас хорошо, они, наверное, со всей округи на запах крови собрались, теперь устроят настоящий пир.

Ближе к утру меня всё же сморил сон, уже засыпая, я вспомнил, что забыл поинтересоваться, выжил во время вчерашней заварухи ли мой потенциальный проводник.

Глава пятнадцатая

Когда на горизонте показался берег, я облегчённо вздохнул. Капитан выполнил взятые на себя обязательства, теперь меня высадят и отправят в нужном направлении. Перед тем, как причалить в небольшом порту, он вызвал меня к себе и предложил написать обещанное письмо. А пока я сидел и старательно выводил на листе жёлтой бумаги русские слова, он просвещал меня на предмет находок:

— То, что мы нашли в трюме, принесено с Чёрной Гари, там иногда попадается такое добро, словно кто-то его выбрасывает за ненадобностью, эти люди куда-то его везли, не знаю, почему они напали на нас, это был не военный корабль, частное судно, которое везло свои находки в неизвестный порт. Теперь они у нас, я передам их правительству, а дальше их дело. Тебе же советую молчать о находках. И ещё: надо полагать, что некие силы предпринимают поисковые экспедиции туда, не могу сказать, скольких человек они потеряли, чтобы собрать всё это, но оно явно имело для них ценность.

— То есть, попав туда, я могу нарваться на врагов? — спросил я, старательно выводя на бумаге свою подпись.

— Разумеется, точнее, на тот момент они не будут твоими врагами, Чёрная Гарь — нейтральная территория, граничащая с несколькими государствами. Но это ничего не значит, подобные экспедиции могут (и должны) быть секретными, а потому все случайные свидетели будут просто убраны с дороги. Проще говоря, тебе перережут глотку и бросят на съедение зверям.

— И? Что мне следует делать?

— Просто не встречайся с теми, кто там есть. Вообще ни с кем не встречайся. Люди в количестве больше трёх человек, обязательно будут твоими врагами.

— Я понял, что с моим проводником?

— Есть один парень, он тебя отведёт. Заплатишь ему сто эбенов, когда доберёшься, но сам он и под страхом смерти не сделает шага за границу Гари.

— Мне и не нужно, я пойду сам.

— Ну, раз так, то можешь начинать собирать вещи, причаливаем через полчаса.

Передав ему письмо, я отправился к себе. Вести были, мягко говоря, невесёлые. Я настроился на противоборство только с мутантами и радиацией, а там ещё средневековые сталкеры бегают, которые собирают хабар и режут ненужных свидетелей. С одним-двумя я справлюсь, а если их будет пара дюжин да с мушкетами?

Корабль бросил якорь в крошечном порту, в котором, кажется, кроме рыбацких шхун, никто и не причаливал. Да ещё, может быть, контрабандисты, не заинтересованные в том, чтобы светить свой товар. Подойти к причалу вплотную нам не позволяла осадка судна (ставшая ещё больше после полученных повреждений), поэтому меня с проводником отправили на шлюпке.

Когда мы высадились, я, наконец, соизволил изучить того парня, что мне дали в напарники. Звали его Глик, точнее, имя у него было длинное, как путь через океан, но его сократили до такого. Это был один из самых молодых матросов, лет ему было шестнадцать или чуть больше. Невысокого роста и худой, явно в детстве плохо питался, длинные руки были сильными и жилистыми — признак привычки к тяжёлой работе. Внешне походил на южанина, черные курчавые волосы, смуглая кожа, чёрные глаза. При этом он был довольно живым и подвижным, к тому же не прочь был поговорить. Языковой барьер нам сильно мешал, но он знал немного язык Веронка, а я за время плавания нахватался слов из их наречия, так что кое-как объясниться мы могли.

Когда шлюпка с гребцами отправилась обратно на корабль, мы пошли от берега. Стоять не твёрдой земле после корабельной качки было непривычно, но это было неважно, потерплю. Глик объяснил мне, что чуть дальше на запад идёт большая дорога, но мы туда не пойдём, поскольку капитан велел пробираться по возможности тайно, не привлекая к себе лишнего внимания.

— Люди короля, — объяснил он, указывая вперёд. — Могут взять на дороге, отвезти в замок и допросить. А могут и в тюрьму посадить.

Я кивнул. Так всегда и везде. Власть не любит подозрительных чужеземцев, праздно шатающихся по дорогам. Это могут быть вражеские шпионы, разбойники, контрабандисты, колдуны и чёрт его знает кто ещё. Само собой, патруль королевских солдат непременно обратит внимание на странно одетого мужика с оружием. Встретив такого следует его непременно задержать и допросить, желательно с пристрастием, на дыбе. Я на дыбу не хочу, мне и одной сломанной ноги хватает, а рассказать мне им нечего, правду говорить будет себе дороже, потом запытают насмерть или просто без затей накинут на шею пеньковый галстук. Поэтому мы пойдём огородами. Глик утверждает, что местный и всё здесь знает, мне остаётся только довериться ему.

Впрочем, доверял я с оглядкой, нельзя точно знать, что у парня на уме, он, проводив меня, получит сто эбенов, да только прирезав меня во сне, завладеет всей немалой суммой, что у меня сейчас с собой, да вдобавок дорогим оружием и ещё кое-какими предметами, которые можно выгодно продать. Как знать, может быть, после такого барыша ему и в море ходить не придётся.

Шли мы на юго-запад, под ногами была узкая тропинка, а с двух сторон от неё раскинулись бескрайние пшеничные поля, которые сменялись садами и пастбищами, на которых под чутким присмотром пастуха паслись вполне обычные коровы и овцы. Прошли мы и мимо деревни. Небольшое поселение на три десятка домов, выстроенных вдоль единственной улицы. Дома были так себе, здешняя местность не богата лесом, а потому основным материалом служили жерди и глина, а крыши крыли соломой. Людей было мало, надо полагать, все работают в поле, только у самой дороги копошились в пыли несколько ребятишек лет трёх-четырёх, да немолодая женщина развешивала бельё на деревянных перекладинах.

— Туда не надо, — быстро сказал Глик, потянув меня в сторону, — мимо пойдём, там тропа. В лес.

Я спорить не стал, ему виднее, мы отвернули от деревни и, протиснувшись через проход между плетнями, двинулись уже по другой тропинке, что привела нас в лес. Лес был довольно условным, молодняк, самое толстое дерево было тоньше моего запястья, да и росли они редко, местность вокруг просматривалась метров на сто.

Шли мы долго, я периодически сверялся с компасом, направление было прежним. В лесу хотя бы жара донимала не так сильно, позволяя экономить воду. Глик пытался развлечь меня разговором, но я отмахнулся, всё равно половина слов пролетает мимо сознания, да и слушать его байки мне было не особо интересно. Ближе к вечеру лес сменился степью, довольно обширной и почему-то совершенно нетронутой человеческой деятельностью.

— Там, дальше, горы, — объяснил Глик. — Через них идём, с той стороны Гарь.

— Понял тебя, — кивнул я. — Здесь заночуем.

Ночевать не открытом месте мне не хотелось. Уж лучше в лесу, тут хоть костёр можно развести. Сбросив с плеч рюкзак, я взялся за мачете и собрался было нарубить дров, но Глик, тонко заверещав, повис у меня на руке.

— Что не так? — удивлённо спросил я.

— Нельзя, — он развёл руками. — Деревья рубить нельзя, король запрещает, могут повесить, если поймают.

Я сильно сомневался в способности средневекового госаппарата действовать настолько оперативно, чтобы моментально вычислить двух злодеев, срубивших три прутика на окраине леса в захолустье, но спорить не стал. Здесь чужой монастырь. Глик сказал, что может поискать хворост, но я его остановил. У меня имелся примус, а в предыдущем порту мне выдали немного самопального горючего (уж не знаю, из чего они его делали).

Минут через сорок, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, на примусе уже стоял котелок, в котором булькала сытная мясная каша. Глик посматривал недоверчиво, но от ужина отказываться не стал.

Спать я ложился с опаской и долго наблюдал за своим проводником из-под ресниц, но он так убедительно храпел, что я окончательно расслабился и тоже позволил себе заснуть. Когда спохватился и открыл глаза, было уже светло, а солнце приближалось к зениту.

Второй день путешествия был труднее. Идти теперь приходилось по открытому месту, солнце немилосердно пекло, вода быстро заканчивалась, а никаких источников по пути мы не встретили, хотя Глик обещал, что они точно будут.

Но все эти неприятности показались мне мелочью, когда мы встретили людей короля. К счастью, те не нас искали, а занимались загонной охотой на крупного зверя, не забывая при этом и мелкого. Из сбивчивых объяснений своего проводника я понял, что и лес, и степь являются заповедниками, где охотится только король и члены его семьи. И теперь нас угораздило оказаться в самом эпицентре такой охоты.

Дичь загоняли в сторону гор, возможно, там имелась какая-то ловушка или просто тупик, где члены монаршей семьи смогут беспрепятственно отстрелять зверя. Сначала мимо нас проскакал перепуганный заяц, потом небольшое стадо местных антилоп, а уже после этого мы расслышали топот копыт и громкие крики. Понятно, тут на каждого охотника по десять загонщиков и пятнадцать слуг.

Звери бежали отовсюду, попадались среди них даже некрупные волки, создавалось впечатление, что облава частым гребнем проходит огромную территорию, настолько плотным был поток животных. Чем это может нам грозить? Только тем, что по пути королевская охота нас затопчет копытами. Хотя, ради такого могут и притормозить, мало ли, кто в королевских угодьях ошивается. Поток зверей постепенно иссякал, а вот топот копыт, наоборот, приближался. Скоро они увидят нас.

— Спрячь ружьё, — посоветовал Глик.

Совет был как нельзя к месту, если простые прохожие и не вызовут подозрений, то прохожий с оружием в заповеднике ещё как. Я сбросил с плеча дробовик и, как смог, спрятал его в густой траве.

— Ничего не говори, — прошептал Глик, испуганно глядя на приближающуюся кавалькаду. — Я сам поговорю.

— Я и не собирался, — тихо сказал я.

Их было много, десятка два, скакали они почти ровной шеренгой с интервалом в три-четыре метра. Вдалеке справа и слева виднелись такие же группы загонщиков. Теперь нужно как-то исхитриться, чтобы не попасть под копыта.

К счастью, приблизившись к нам, они немного замедлили ход, никто нас не затоптал, только при приближении один из всадников, высокий молодой блондин в форме, похожей на военную, размахнулся плетью и скомандовал отойти. Наверное, скомандовал, слов я не понял, но интонация была соответствующая. Но нас дважды просить было не нужно, мы послушно отошли в сторону, пропуская мимо себя коней, плеть только рассекла воздух. Я уже начал надеяться, что сейчас они просто уедут, а мы спокойно пойдём дальше. Но последний из всадников, самый старший по возрасту, натянул поводья и остановил лошадь.

— Кто такие? — спросил он строго, а потом добавил ещё несколько слов, которые были понятны по одной только интонации.

Глик, к счастью, волнения не выдал, а просто начал объяснять, показывая то на себя, то на меня. Полностью его речь я не понял, но сводилась она к тому, что мы оба моряки, сейчас в отпуске и идём домой, чтобы повидать родных, о королевской охоте мы ничего не знали, иначе бы не показались в этих местах.

Подозрительно оглядев нас, он фыркнул что-то себе под нос, а потом всё же стегнул лошадь плетью и отправился дальше. Я облегчённо выдохнул и убрал руку с пистолета. Вроде, обошлось.

— Короля с ними нет, — сказал Глик, видно было, что парень перенервничал. — Иначе могли и пристрелить прямо здесь, приняв за вражеских агентов. Хорошо, что я сказал, что мы моряки, странная одежда бросается в глаза.

— Плевать, — ответил я, отыскивая в траве ружьё. — Мне в этих местах находиться осталось недолго, тебе тоже, а одежда такая мне нравится и менять я её ни на что не собираюсь.

Остаток дня мы провели в пути, безостановочно шагая и лишь изредка подкрепляясь сухарями и солониной, прихваченными на корабле. К вечеру показались горы. Не то, что бы настоящие горы, вроде Кавказа или Уральского хребта, скорее, это просто возвышенность, гряда очень высоких холмов, за которыми должна была быть и наша цель. Поправка: моя цель. Королевская охота ушла своим путём, мы больше не слышали криков и ржания лошадей, только изредка ветер доносил приглушённые звуки мушкетных выстрелов.

Когда я стал выбирать место для ночлега, Глик потянул меня вперёд. Оказалось, что места здесь обитаемые, а потому у нас есть возможность сегодня поесть горячей пищи и поспать под крышей. Эта новость меня несколько обрадовала. Конечно, лучше не показываться лишний раз людям, но тут, совершенно очевидно, было полное захолустье, где жителям нет нужды выискивать вражеских шпионов.

Деревня была совсем небольшой, хотя и довольно зажиточной с виду. Вместо хлипких хибар, обмазанных глиной, что встречались нам раньше, тут имелись вполне приличные рубленые избы с печными трубами, ничем не отличающиеся от русских, через эту деревню проходила дорога, узкая, но при этом мощёная камнем. Видимо, какая-то важная магистраль, может быть, по ней королевские гонцы ездят.

Имелся тут и постоялый двор, тоже совсем маленький, но нам хоромы и не нужны, лишь бы было, где спать завалиться, да поесть чего-нибудь существенного, а то от сухомятки уже изжога. Глик отправился договариваться с хозяином, а я сел за стол в помещении харчевни, вытянул усталые ноги и попытался расслабиться. Вымотался я сильно, нога снова разболелась, таблетку я принимал ещё утром, теперь нужно взять новую, скоро уже и помогать не будут. Ну, или просто дать ноге покой. Рана на голени затянулась, оставив странный овальный шрам. Даже я теперь видел, что шрам этот вовсе не от открытого перелома.

Хозяин заведения оказался мужиком расторопным, сообразив, что у гостей водится серебро (не знаю, что там наплёл ему Глик) он отправил двух пожилых женщин накрывать на стол. Скоро там стояли дымящиеся миски с гречневой кашей, жареный гусь (наверное), кувшин с пивом и огромный каравай свежего ржаного хлеба. Порции были такими, что вряд ли смогу съесть целиком, хотя после таких нагрузок обильное питание просто необходимо.

— Как далеко нам ещё идти? — спросил я с набитым ртом.

— Думаю, до границ Гари дойдём завтра к вечеру, — задумчиво проговорил он, разливая тёмное пиво в две больших глиняных кружки. — Если идти к самому центру, то это ещё два или три дня, точно не скажу, я там не был.

— Ты доведёшь меня до края?

— Само собой, — он с наслаждением отхлебнул пива. — Но дальше не пойду, там слишком опасно.

— Я тебя и не заставляю, — еда меня здорово расслабила, голос мой был уже сонным. — Как только я увижу Гарь, отдам тебе награду, письмо, а ты пойдёшь обратно. Может, ещё и сверху чего-нибудь накину.

Когда угощения, выставленные хозяином, благополучно исчезли в наших измученных организмах (я себя явно недооценил), нас проводили в комнаты наверху, где нам полагалось отдыхать. Я специально попросил раздельные. Глик, вроде бы, вызывал доверие, раз уж не зарезал меня прошлой ночью, там, в лесу, но лучше перестраховаться. Да и просто одному побыть хотелось.

Глава шестнадцатая

Ходьба по горам для хромого человека — настоящая пытка. И никакие таблетки не могли снять дискомфорт, я натурально чувствовал, что берцовая кость сейчас переломится снова. Насчёт сроков мой проводник не угадал, нам пришлось заночевать в горах, и только на второй день мы вышли на противоположный склон.

И всё же горы были хороши тем, что сверху всё было отчётливо видно, впереди расстилалась большая равнина, поросшая редким лесом, а на горизонте начиналась чернота. Ясно видно было границу между живой природой и выжженной пустыней.

— Это и есть Гарь? — спросил я, повернувшись к проводнику.

— Да, — ответил он, отчего-то занервничав. — До неё ещё миль десять, или чуть больше.

Я собирался было его отпустить, но сам он такого желания не высказал, поэтому мы направились вниз. Теперь, когда дорога стала относительно ровной и не требовалось больше скакать по склонам, словно горные козлы, скорость наша значительно возросла. Можно было надеяться, что хоть к вечеру мы доберёмся до границ Гари.

По мере приближения стали видны последствия соседства с неблагоприятной в экологическом отношении территорией. Деревья становились хилыми, некоторые имели изуродованный ствол. Периодически попадалась какая-то отвратительная тёмно-зелёная гниль на стволах, источавшая невыносимый смрад. И чем дальше мы продвигались, тем больше всё это бросалось в глаза.

Солнце уже стало медленно клониться к горизонту, когда лес уступил место хилому кустарнику и траве, а ещё через полчаса мы, наконец, увидели границу чёрного и зелёного. Выглядела Гарь впечатляюще, камни, земля и остатки деревьев были обуглены и покрыты странной чёрной пылью. Чуть дальше виднелись руины строений, но разобрать точно, что это было, не получалось, совершенно очевидно, что здесь когда-то прошла взрывная волна, хотя и довольно слабая. В небольшом ущелье торчали странные каменные шары, напоминающие пузыри застывшей лавы, если только бывают такие пузыри, четырёх метров в диаметре.

Я вынул из мешка дозиметр, вставил батарейки и замерил фон. Терпимо, чуть больше нормы. Теперь самое время отправляться в последний путь (надеюсь, что в переносном смысле). Повернувшись к своему проводнику, я вручил ему кошелёк с сотней серебряных монет, после чего присел на камень и начал писать письмо. Сообщил, что добрался благополучно, что теперь следую дальше один. Вкратце описал обстановку, увы, провести серьёзное исследование не получилось, земляки будут недовольны. Отдав письмо Глику, я объяснил:

— Вернёшься на корабль, а в ближайшем рейсе на ту сторону, отдашь это письмо в порту Веронк, там есть доктор Штельман. Получив это письмо, он выдаст тебе ещё сто эбенов.

Парень молча кивнул, нервничал он всё сильнее, видимо, многое знал об этих местах и торопился поскорее отсюда свалить. От щедрот я отсыпал ему ещё тридцать монет, после чего отправил назад. Когда он отошёл от меня шагов на десять, я тоже взвалил на плечо рюкзак, развернулся и смело зашагал в сторону черноты. Теперь уже можно было не опасаться ножа в спину.

Но, как оказалось, никогда нельзя недооценивать степень человеческой подлости. Стоило мне только отойти метров на тридцать, как мимо пролетел камень и с глухим звуком ударился в один из каменных «пузырей». С удивлением обернувшись, я увидел, что Глик забрался на единственное здесь высокое дерево и снова бросает камень. Тот пролетел мимо, становилось ясно, что целился он не в меня.

С недоумением проследив полёт очередного камня, я с ужасом увидел, как каменный шар начинает оживать и поворачиваться ко мне.

— Вот падла, — сказал я себе под нос, вскидывая ружьё.

Его потому так и трясло, что он задумал хитрость, сейчас он разбудит местных тварей, они меня разорвут и съедят, а он, спустившись с дерева, просто поковыряется в объедках, прикарманит крупную сумму и спокойно пойдёт домой. Письмо-то уже у него на руках, поэтому никто ни о чём не узнает.

Выстрелить я не успел. Два шара развернулись в огромных зверей, напоминающих бегемотов, и проворно потопали ко мне, на ходу разевая зубастые пасти. Стрелять я пока не стал, даже на расстоянии было видно, что шкура толстая, да и подкожный жир подействует лучше любого бронежилета. К счастью, рельеф тут был неровным, а потому у меня получилось вскарабкаться на большой камень, торчавший из земли на четыре метра. Вряд ли местные твари обладают способностью залезть по крутому склону так высоко, масса не позволит.

Твари слегка отстали (с перепугу я поставил рекорд скорости, забыв даже о больной ноге), поэтому я позволил себе обратить взор на предателя, который всё так же сидел на дереве и внимательно следил за моей судьбой. Расстояние было всего метров семьдесят, в самый раз для картечи. Два выстрела прогремели почти одновременно. Парень кубарем скатился с веток. Убит? Ранен? Плевать на него, у меня есть дела поважнее.

А тварей я сильно недооценил, скоростью они не отличались, зато сила имелась и вес свой таскали вполне уверенно. Но на этом мои беды не заканчивались. Первый же «бегемот» подошёл к камню и, встав на дыбы, положил на склон передние лапы. Вместо когтей или копыт там имелись присоски, которыми он прочно закрепился и полез вверх, ещё немного и доберётся до меня.

Руки перезаряжали ружьё на автомате. Стрелять в грудь или в голову было явно бесполезно, но зверь разинул свою огромную, как чемодан, пасть, полную крупных острых зубов. Туда я и направил стволы. Две пули ударили прямо в глотку, вызвав поток крови. Зверь глухо завыл, замотал башкой и начал съезжать вниз. Зато с другой стороны подходил его сородич, которого судьба предыдущего ничему не научила. Он, в отличие от первого, пасть не разевал, а потому стрелять пришлось по глазам. Левый после попадания успешно закрылся, а вот с правым случилась промашка, пуля просто отскочила от толстого черепа, вырвав кусок гладкой безволосой шкуры размером с ладонь.

Чтобы не попасть в зубы, я кубарем скатился с противоположной стороны камня, лихорадочными движениями вставил в стволы ещё два патрона, а потом, не успев выстрелить, откатился назад. Сделано это было как раз вовремя, поскольку зверь просто свалился следом за мной и ударил всей массой в то место, где я только что лежал.

Встать на ноги я не успел, просто просунул стволы ружья между зубов, представляя, как он сейчас их перекусит пополам, и нажал на спуск. Выстрелы ударили в нёбо, где кости, очевидно, были не такими толстыми. Череп твари взорвался изнутри, единственный оставшийся глаз вытек, а тяжёлая туша упала рядом со мной.

Первый был ещё жив, но он катался по земле, откашливая кровь и уже давно потерял ко мне всякий интерес. Я уже хотел прогуляться к тому месту, где лежал Глик. Не знаю, зачем, забирать деньги обратно смысла не было, они мне больше не пригодятся, да и добивать его я не горел желанием. Скорее, хотелось просто посмотреть ему в глаза.

Но и этого сделать мне не дали, звуки выстрелов привлекли других, теперь уже шесть подобных пузырей поднялись со своих мест и начали осматривать окрестности в поисках нарушителя спокойствия. Но видимо, у них, как и у настоящих бегемотов, было плохо со зрением, а потому я успел скрыться раньше, чем началась погоня.

Прячась за каменными глыбами, я продвигался от края Гари к условному эпицентру. Стрелка дозиметра колебалась, но пока не превысила опасного значения, идти было можно, вот только конечный результат вызывал большие сомнения. Допустим, найду я этот эпицентр, допустим, туда можно будет пройти, а дальше? Как я сюда попал? Гарик и Север задействовали какой-то неизвестный мне механизм, а у меня такого нет. Или там следует подпрыгнуть повыше и громко попроситься наверх? Вот бы узнать.

От тварей удалось оторваться, при всём уважении к таким махинам, короткие лапы с присосками могли развивать довольно ограниченную скорость. Даже я со своей больной ногой сумел их обогнать. Новых существ пока не появлялось, поэтому я позволил себе заняться изучением окрестностей (не забывая смотреть на табло дозиметра).

Надо сказать, что когда-то этот район был довольно густо заселён, на каждом шагу попадались руины каких-то домов, кирпичные и каменные. От некоторых остались только фундаменты. В нескольких местах под кучами обломков я даже обнаружил настоящий бетон с рифлёной арматурой внутри. Однако. Что там доктор говорил про высокие технологии? Они налицо. Или просто в этом месте существовало компактное поселение людей сверху? А потом существование прекратило. Знать бы, почему.

Попадался и железный хлам, какие-то баки, совершенно очевидно, сделанные из алюминия. А когда у нас научились выплавлять алюминий в товарных количествах? Уж явно не в восемнадцатом веке. Кое-где имелся вполне современный трубопровод, только оторванный с двух сторон, теперь уже и непонятно было, что это были за трубы и какую жидкость по ним гоняли.

Чуть дальше начались места с относительно целыми зданиями, снова странность, ближе к эпицентру взрыва должна находиться зона сплошных разрушений, но тут стояли несколько одноэтажных кирпичных домиков непонятного назначения без окон. Разумеется, я решил потратить немного времени на их обследование, вдруг найду внутри что-то полезное. Не вышло. Стоило мне приблизиться, как стрелка дозиметра зашевелилась и пошла прямиком в опасную зону. Пришлось тут же ретироваться и обходить здания на почтительном расстоянии.

Скоро в глаза бросилась дорога, тоже не целиком, метров пятьдесят ровной, как аэродром, бетонной полосы с непонятной разметкой. А на концах её пересекали непонятно откуда взявшиеся потоки застывшей лавы, за которыми дороги уже не было. Всё чудесатее и чудесатее.

Ночевать пришлось на высокой скале, которая оказалась приемлемой по показателям излучения, да к тому же представляла собой естественную крепость, где можно спрятаться от гипотетических хищников. В том, что таковые здесь имеются, я не сомневался. На пути попались два трупа, точнее, костяка со следами острых зубов, мелкие кости были растащены по большой площади. Кому-то из сталкеров сильно не повезло. Я на всякий случай осмотрел скелеты подробно, но ничего полезного для себя не нашёл, возможно, их прикончили люди, отобрав всё ценное, а звери только утилизировали трупы.

Зато здесь не было королевских чиновников, а потому можно было преспокойно жечь костры. Побродив по округе, я нашёл достаточно дерева для того, чтобы приготовить ужин. Костёр выполнял и вторую функцию, перекрывая тропинку, по которой я поднялся на скалу, звери, даже мутанты, должны бояться огня. А выступы на вершине прикрывали огонь со стороны, не позволяя его разглядеть потенциальным двуногим недругам. Поужинав, я расстелил на камне одеяло (ещё старое, выданное Гариком и Севером), прилёг и, положив рядом заряженное ружьё, позволил себе провалиться в страну снов.

А сны снились странные. Снова море. Но, опять же, вовсе не такое, каким оно было здесь. Даже вода другого цвета. А к морю прилагался пляж с каким-то нереально белым песком. Я был на этом пляже, а со мной кто-то ещё. Женщина, точнее, девушка, блондинка, с голубыми глазами, довольно красивая, хотя разглядеть лицо в подробностях отчего-то не получалось, и почти без одежды. Мы загорали и купались, в этой лагуне было безопасно, а вот дальше в море плыть не следовало. Я не знал точно, что там за опасность, но помнил, что нам туда нельзя. А потом, уже на берегу, девушка что-то мне говорила, но я не понимал её языка, а когда попытался это объяснить, всё вокруг потемнело и небо вспыхнуло яркими всполохами молний. Девушка пронзительно закричала, а я проснулся.

Проспал я, как оказалось, довольно долго, на востоке уже вставало солнце. Утерев пот со лба и успокоив дыхание (неслабо меня этот сон взбодрил), я попытался проанализировать увиденное. Что это? Откуда? Я не знал девушку, не знал то место, не знал, чем опасно открытое море. Откуда тогда… Тут меня озарила догадка: это воспоминания оттуда. С другой планеты. Сны обычно забываются в первые минуты после пробуждения, но эта картина прочно засела в мозгу. А больше всего в память врезался тот факт, что все предметы персонажи отбрасывали две тени, а в небе светили два солнца, большое красное и маленькое белое.

Некоторое время я неподвижносидел в каком-то ступоре, пытаясь хоть что-то сообразить. Увы, память моя была заблокирована надёжно, а от напряжения только заболела голова. Так ничего и не придумав, я наскоро позавтракал тушёнкой с сухарями, подобрал вещи и отправился дальше. Ещё неизвестно, куда именно мне нужно попасть, но надеюсь, что эпицентр этого места будет на общем фоне хоть чем-то выделяться (хорошо, если не уровнем радиации).

Поначалу всё шло хорошо, даже очень, только радиоактивные пятна попадались всё чаще, но дозиметр меня исправно предупреждал, заставляя выписывать по пути причудливые зигзаги. А вот к обеду началось нечто новое. Собаки. Причём, непростые. Это были мутанты, полностью лишённые шерсти, зато с огромной головой и мощной пастью. Поначалу они меня игнорировали, я отвечал взаимностью. Потом их стало больше, они начали сопровождать меня, подходя со временем всё ближе. Я уже понимал, чем закончится всё это, а потому заранее приметил для себя убежище, оставалось только надеяться, что высокий кирпичный домик не сильно фонит. Крыша была плоской, а по стене поднималась лестница из вбитых в кирпич ржавых скоб.

Собак набралось уже две дюжины, они охватывали меня полукольцом, перекрывая пути к отступлению, будь я на двух ногах, уже давно бросился бегом, но они тут же бросятся следом, приходилось идти шагом и делать вид, что не боюсь. Домик приближался, оставалось десять метров, потом пять, а когда я уже мог дотянуться рукой до скобы, собаки сорвались с места и ринулись на меня. Презрев боль в ноге, я подпрыгнул, хватаясь за скобы, две или три пасти клацнули в нескольких сантиметрах он моей ноги, но схватить не успели. Я как мог быстро перебирал руками, поднимаясь на крышу, только перевалившись через невысокий бортик, позволил себе немного отдышаться.

Минут через пять я выглянул вниз и попытался визуально оценить обстановку. Обстановка была не очень. Сказать по правде, плохая была обстановка. Зловредные псы, поняв, что отступать мне с крыши некуда, просто расположились по периметру и стали ждать. А самым плохим было то, что многие устроились за камнями, лишив меня возможности их отстрелять. Единственное, что хоть немного успокоило, дозиметр показывал довольно умеренный фон. И всё же сидеть тут мне не хотелось, хотелось поскорее убраться из этого места.

Я взял ружьё. Тварей насчитал около трёх десятков, патронов хватит, да только они далеко не тупые, быстро спрячутся. И ещё неизвестно, кто сюда явится на звук выстрелов.

Первые два патрона потратил удачно, две особо наглых псины растянулись на чёрной земле в лужах собственной крови. Остальные бросились врассыпную, спрятавшись за камнями. Ещё двух получилось тяжело ранить, а после этого я уже только бессильно водил стволом в поисках цели, временами из-за камней показывалась лапа или хвост, но тут же исчезали. Что теперь? Их стало меньше, но в ближнем бою всё равно не справлюсь, а о том, чтобы убежать, не могло быть и речи, тут и с двумя здоровыми ногами не управиться.

Ждал я долго, часа два, единственной моей надеждой было то, что твари проголодаются. Но даже так они могли отправить на охоту только половину личного состава, а остальные в это время будут по-прежнему караулить меня.

Немного подумав, я вскрыл одну из трёх оставшихся банок и, с сожалением вдохнув мясной аромат, вывалил содержимое сверху, прямо на трупы убитых собак. Минут через пять чуткое обоняние тварей дало сигнал, одна особь, самая мелкая, видимо, с нижней ступени иерархии, осторожно выглянула из-за камня и, пригибаясь, подошла к трупам сородичей, стрелять я не стал, ожидая дальнейшего развития событий.

Поначалу тварь просто слизывала тушёнку, потом, окончательно осмелев, вгрызлась зубами в ногу убитого сородича. Мощная пасть легко отрывала куски мяса и шкуры, хорошо, что мне хватило ума не ввязываться в схватку, порвали бы в один миг.

Из-за камней раздалось предупредительное рычание. Запрещают каннибализм? Вряд ли, просто более авторитетные товарищи решили и сами урвать кусок от предстоящего пиршества. Очень скоро вокруг трупов собралась вся стая, отталкивая молодых и слабых, матёрые звери начали рвать зубами мясо. Про меня они временно забыли.

Ещё немного подождав, я вынул из мешка гранаты. Расстояние было смешным, поэтому взял лимонки. Заряд из динамита, мощный, осколков много, но мелких, и летят они недалеко. То, что нужно. Я синхронно выдернул две чеки, из гранат начал подниматься лёгкий пороховой дымок, внутри зашипело. Выждав две секунды, я отправил их вниз, бросившись за край крыши. Два взрыва грянули почти синхронно, у меня заложило уши, в голове стоял лёгкий звон, но в целом, кажется, обошлось.

Снизу раздался протяжный визг сразу нескольких глоток, я выглянул посмотреть. Результат превзошёл все ожидания, не зря я рискнул, выдерживая гранаты, взрывы произошли ещё в воздухе, а удар осколков направлялся сверху вниз, лишив тварей возможности спрятаться за телами своих товарищей. Убито было больше половины стаи, остальные, с ранами разной степени тяжести, расползались в стороны, оглашая окрестности пронзительным визгом. Но я не зевал, даже раненые они могли быть опасны, а потому, быстро перезаряжая ружьё, начал отстреливать подранков. Минут через пять не осталось никого. Готово.

Прихватив вещи, я осторожно спустился вниз, удерживая руку на пистолете. Кажется, всё. Прикинув направление, я отправился прежним курсом, кто-то обязательно слышал выстрелы, кто-то явится на запах крови, падальщики какие-нибудь обязательно найдутся. А мне желательно к тому моменту быть отсюда подальше.

Больше в этот день со мной ничего страшного не происходило. Я продолжал двигаться в сторону условного центра Гари, иногда замечал в стороне каких-то существ, но они меня избегали, а я и не настаивал на более близком знакомстве. Радиационный фон стабильно рос, но пока не превысил опасных значений. Для ночлега я выбрал хорошо сохранившееся здание из бетонных блоков, там имелась лестница со ступенями, выводившая прямо на крышу, но последний пролёт обрушился, не позволяя потенциальным любителям человечины добраться до моей тушки. Сам я забрался по деревянным мосткам, которые втянул за собой наверх.

Находясь на высоте четвёртого этажа, я смог рассмотреть свой дальнейший путь. Зданий впереди почти не было, зато хорошо видны были кучи железного хлама, видимо, здесь и собирают свой хабар местные сталкеры. Надо полагать, я уже у цели, но теперь стоит больше всего опасаться двуногих монстров, которые не менее охочи до убийства. По этой причине я даже огонь не стал разводить, перекусил сухомяткой и спокойно завалился спать, держа оружие под рукой.

Проснулся поздно, прекрасные сны о море мне больше не снились, а потому и думать было не о чем. Почувствовав прилив сил, я наскоро перекусил и направился дальше. Теперь снова пришлось обходить кучи металлических предметов, каждая вторая из которых фонила, как старый энергоблок АЭС.

А предметы тут были самые разные, только автомобилей я насчитал с полдюжины, в ужасном состоянии, словно их разжевали и выплюнули. Машины, что характерно, были довольно старые, годов семидесятых, а то и сороковых. Находились и остатки оружия, но тоже бесполезные по причине своей убитости. Приглянулся мне крупнокалиберный пулемёт Браунинга, из него даже кусок ленты торчал, хоть сейчас в бой. Портил всё ствол, загнутый в форме буквы S. Вообще, тут можно было найти много полезного, особенно, если бы сталкеры взяли с собой хоть одного человека сверху, который бы им подробно рассказал о свойствах механизмов.

Впереди имелась возвышенность, напоминающая арену с плоской поверхностью, до неё оставалось ещё километра три-четыре, обрадовавшись, я решил, что это и есть место перехода, а потому прибавил шагу. Вот только расслабился я рано, стоило завернуть за очередную кучу, наваленную вокруг ржавого гусеничного трактора, как передо мной ударили в землю две пули, а чуть позже уши уловили звук выстрела.

В мою сторону двигались четверо бойцов с ружьями, пока они были довольно далеко, но скоро будут здесь. А их намерения никаких сомнений не вызывали, живым я им точно не нужен. Вскинув ружьё, я спрятался за кучу железа и прицелился. Только теперь дошло, что с такого расстояния мушкет просто не достанет, а значит, у них в руках нарезные винтовки. Ситуация резко осложнилась.

Впрочем, выстрелить я успел, картечь отлично разошлась в стороны, одного снесло наповал, второй тоже упал, схватившись за плечо, второй выстрел вывел из строя третьего, а четвёртый успел спрятаться.

Война, даже маленькая, в мои планы не входила, а потому я, наплевав на четвёртого участника перестрелки, отправился дальше, старясь не высовывать голову. Добежать мне оставалось всего ничего, даже на хромой ноге доберусь быстро.

Увы, эти четверо оказались авангардом большой группы, которая как раз подходила из глубин Зоны… то есть Гари. Не все имели винтовки, половина вообще была вооружена только холодным оружием, вроде рогатин и алебард, но их было много, десятка два, и настроены они были решительно. На ходу сбрасывая мешки с добычей, они начали обкладывать меня широким кольцом, стараясь зажать.

Выскользнуть из окружения мне удалось, а особо настырную парочку, выскочившую мне навстречу, я снёс выстрелами из ружья. Началась игра со смертью, они стреляли в меня, я отстреливался, изредка удавалось кого-то зацепить, но численный перевес пока полностью был на их стороне, добавляя смелости. Вот какого чёрта? Я вас не трогал, шёл своей дорогой, а теперь вы сами себе геморрой нажили. Или они сюда явились специально для того, чтобы случайных прохожих отстреливать?

Вершина приближалась, но тут меня в очередной раз обложили, не давая двигаться. Кто-то что-то кричал, но слова были непонятные, в любом случае, я сдаваться не собирался. В конечном итоге, меня зажали в небольшом закутке, куда подтянулась почти вся сталкерская банда. Ситуация сложилась патовая, они смогут меня убить, если пойдут в атаку все одновременно, вот только первых при этом ждёт неприятный сюрприз. Они это понимали, а потому не спешили. Кто-то, наверное, старший в группе, снова, уже спокойным голосом, предложил сдаться (а что он ещё мог предложить?).

Набрав воздуха в грудь, я во всю мощь лёгких прокричал:

— Русские не сдаются! — а следом бросил последнюю лимонку.

Рвануло на совесть, а я, пользуясь неразберихой, попытался выйти из окружения. Выстрелами из ружья выбил ещё двоих, что кинулись на меня с полуметровыми тесаками, а потом, не желая тратить время на перезарядку, просто побежал к своей цели. Получилось. Скольких убила граната, я не знал, но моральное воздействие оказала отличное, разом отбив у них желание меня преследовать.

Полученной форы мне хватило, чтобы добраться до склона, а тут меня ждала неприятность: кучи хлама закончились, прятаться было больше негде, во время подъёма я буду виден, как блоха на белом полотенце, а винтовки стреляют далеко и точно. Враги уже немного оправились от поражения и продолжали меня преследовать. Плюнув на всё, я решил рискнуть и начал подъём.

Первая пуля ударила в двух шагах правее, заставив прыгнуть за большой камень, тот прикрыл меня только с одной стороны, но это было лучше, чем ничего. Я разглядел стрелявшего, тот встал во весь рост и целился в меня. Расстояние было метров полтораста, пистолет бесполезен, да и из ружья не достану, он, впрочем, тоже снайпер невеликий, да и винтовка однозарядная, сейчас выстрелит, потом будет перезаряжать, а я побегу дальше.

В ожидании выстрела я попытался слиться с камнем. Выстрел грянул, но совсем не с той стороны, откуда я ждал, а стрелок повалился назад и больше не встал. Обратив свой взгляд налево, я увидел ещё одну группу бойцов, которые приближались с другого направления, активно стреляя в первых.

Я обрадовался. Конкурирующая фирма, теперь им станет не до меня. Но и тут я ошибся. Оказалось, что у новой группы людей хватает на всё. От основной массы отделилась небольшая «группа захвата», человек на десять, которая резво двинула в сторону склона, также постреливая из ружей. Я успел заметить, что они одеты в лёгкий доспех из кирасы, наплечников и железной каски, а помимо ружей, имелись у них и пистолеты, пусть и древнего образца, но дырку во мне сделать могут не хуже современных. Меня это не устраивало.

Стараясь не подпустить их на дистанцию действительного огня, а вынул гранату. Длинная деревянная ручка имела много недостатков, но зато сильно увеличивала радиус броска. Они видели, что в их сторону что-то летит, но совершенно не представляли, как на это следует реагировать. Возможно, подумали, что беглец от отчаяния просто кидается железным хламом.

Взрыв разметал штурмовиков по склону, даже если осколки не пробили доспехи, хорошего мало. Из десятка человек, подняться смогли только двое, да и тех я сразу снял из ружья. Решив больше не испытывать судьбу, я побежал вверх по склону. А за мной выдвигалась следующая группа. Они открыли беспорядочный огонь, заставив меня прижаться к земле. Стрельба из ружей не дала результата, они продолжали двигаться, рассыпавшись цепью. Пришлось достать вторую гранату, бросать их сверху было удобно. Второй взрыв не был столь разрушительным, но всё же вынес центр пехотной цепи, убив четверых и ранив ещё парочку. До верха оставалось всего ничего. Бросив последнюю гранату и добив правый фланг наступавших, я сделал последний рывок, оказавшись на ровной, как стол, каменной площадке.

Тут я нос к носу столкнулся с ещё одной группой, принадлежность которой установить уже не смог. Их было пятеро, доспехов они не носили, но все целились в меня из коротких ружей, кажется, с кремнёвыми замками. Я остановился, как вкопанный. Приехали. Кажется, всё. Тот, что стоял впереди, высокий худой мужик в короткой куртке с заковыристой вышивкой и с редкой бородой клинышком, указал на моё ружьё и что-то скомандовал. Хочет, чтобы я оружие бросил? Да, ради бога, всё равно перезарядить не успел.

Я осторожно, стараясь не делать резких движений, снял с плеча ружьё и положил его на камень. Потом начал снимать рюкзак, они такого не требовали, но и не возражали. Снимая лямку с правой руки, я сделал вид, что она зацепилась за пуговицу на рукаве. Стряхивая лямку, я невольно завёл руку за спину, вынув при этом из-за ремня пистолет. Одним глазом я при этом следил за стволами ружей, направленных на меня.

Щелчок предохранителя они не услышали, а дальше можно было стрелять самовзводом. Командир на свою беду встал ко мне слишком близко, я сместился вперёд, так, чтобы ствол его ружья оказался у меня на плече, одновременно нажимая спуск. После пули в живот он умер не сразу, постояв ещё пару секунд, а я, прячась за ним, как за щитом, расстреливал остальных. Далось это неожиданно легко, уже и навык откуда-то появился. Восьми патронов мне хватило, чтобы четверых уложить наповал, а пятого тяжело ранить. Они тоже успели выстрелить, но тело командира защитило меня, убойность у короткоствольных ружей была невелика.

Когда командир рухнул на спину, я смог осмотреть поле боя. Последний оставшийся в живых отползал в сторону, оставляя за собой широкую кровавую полосу. Я машинально вынул обойму и вставил в неё последний патрон. Добивать раненого не стал, ружьё он выронил и вообще, скоро должен был умереть сам. Зато по склону начали взбираться другие. Вскинув пистолет, я выстрелил почти наугад, один из врагов упал, но непонятно было, от попадания или от страха. А следом я бросил в них и сам пистолет, теперь уже окончательно ставший бесполезным. Нападавшие бросились врассыпную, они уже на горьком научились серьёзно относиться к предметам, которые я бросаю.

А я, пользуясь смятением в рядах противника, подхватил мешок и ружьё, после чего бросился бежать. Цель была рядом. В центре площадки имелось возвышение. Этакое лобное место, над которым едва заметно колебался воздух, словно это место было прогрето сильнее других. Вслед мне гремели выстрелы, но я уже не обращал на них внимания, сейчас я добегу и…

Воображение рисовало картину того, как я влетаю в марево и при этом ничего не происходит. Что тогда? Тогда мне конец, вот и всё. Марево поглотило меня, воздух на глазах начинал светиться, пули, с опозданием прилетевшие мне в спину, зависли в воздухе.

— Идентификация проведена, — произнёс механический голос в моей голове. — Желаете подняться на поверхность?

— Желаю, — сказал я, хватая ртом воздух. — Поднимайте скорее.

Вокруг стало темно, потом опора ушла из-под ног, а через секунду снова появилась. Я стоял на открытом месте, вокруг была бескрайняя степь до горизонта, над головой светило родное солнце, и никаких следов радиоактивной помойки вокруг не наблюдалось.

Глава семнадцатая

Дорогу я нашёл быстро. По компасу определился с направлением. Двигаться следовало на восток. Там, кажется, был тот самый город Сан-Маркос. Прежде, чем идти, постарался привести себя в порядок. Отряхнул одежду, разгрузку снял и спрятал в рюкзак, который к тому времени был уже почти пуст, немного подумав, отправил туда же ружьё, предварительно его разобрав. Буду надеяться, что никто не обратит внимание на одинокого путника, что тихо и мирно идёт своей дорогой. А вот на такого же путника с ружьём непременно обратят внимание. Убрал я от греха и мачете с кинжалом, постараюсь добраться до нужной точки тихо, без прорыва со стрельбой.

По дороге мне встретилась автозаправка, где я быстро потолковал с работником, напрягая память в поисках английских слов. Тот, кстати, сразу раскусил, что я русский, да и ладно. Парень в комбинезоне оказался словоохотливым, к тому же явно скучал, болтаясь между заправочными колонками. Он рассказал, что дорогу я выбрал правильную, что Сан-Маркос находится именно в той стороне и до него ещё двадцать пять миль. Я мысленно перевёл в километры, после чего сделал вывод, что за день не дойду. Ну и ладно, заночую в кустах, мне не впервой. Ещё бы поесть, да только долларов у меня нет, а расплачиваться серебром означало привлечь к себе ненужное внимание. В рюкзаке притаилась одинокая плитка шоколада, а во фляжке булькало полстакана воды. Не умру.

Попутно выяснил у него насчёт наличия болота в окрестностях города, про такое он не слышал, но сказал, что там есть река и большое озеро. Этого ещё не хватало, а болото где? Или они имели в виду озеро? Плевать, там, на месте разберусь. От души поблагодарив парня, я подарил ему в качестве сувенира серебряный эбен. Всё равно монеты больше ни на что не годны здесь.

Дорогу осилит идущий. Так думал я, а ноги старательно отмеряли километры чужой страны. Можно было попроситься довезти, машины, хоть и нечасто, проносились мимо меня в обе стороны, но я помнил, что любой человек рядом может оказаться убийцей, а потому старался таких моментов избегать.

Уже ближе к вечеру, когда я вконец вымотался, вспотел под палящим солнцем, а несчастная нога моя готова была отвалиться, позади послышался скрип тормозов автомобиля. Какой-то добрый водитель, разглядев на дороге хромого путника, решил по собственной инициативе его подвезти. Я уже начал вспоминать нужные слова, чтобы деликатно отказаться, но, как только обернулся, понял, что всё сложно.

Позади меня стояла полицейская машина с мигалками, из которой выходили два человека. Один был мужиком лет сорока высокого роста и крепкий, правда с приличным запасом сала на пояснице, выглядел он типичным англосаксом, волосы были почти белые, а спереди виднелась большая залысина. Поверх полицейской формы был надет ремень с оружием, рацией и дубинкой, в глаза бросилось, что помимо положенной «Беретты» в кобуре, он носил второе оружие, поверх этого ремня был надет другой, на нём был патронташ, а в кобуре слева, рукояткой вперёд, висел чудовищных размеров хромированный револьвер с чёрной пластиковой рукояткой, имеющей выступы под пальцы. Однако. То ли у них тут, в Техасе, встречаются медведи гризли, которых обычной девятимиллиметровой пулей не возьмёшь, то ли он использовал револьвер вместо дробовика, чтобы останавливать машины и вышибать замки, ну, или просто компенсировал таким образом недостаток размера в другом месте. Но, в любом случае, зачем его постоянно с собой носить, тяжело ведь? Положил бы в бардачок. Видимо, это и был местный шериф.

Вторым был чернейший негр, ну, или, как тут принято говорить, афроамериканец. Он был чуть ниже ростом, но тоже крепкий и вид имел решительный. Ну вот. Что теперь прикажете делать?

Через некоторое время я уже стоял в раскоряку, упираясь лбом в машину, шериф держал меня на мушке и зачитывал мне права (или не права, говорил он быстро, я не всё понял), а потом сообщил, что в ближайшем будущем они найдут переводчика, установят личность, а потом депортируют меня в мою факинг Россию.

Справедливости ради, такое отношение проявилось не сразу, поначалу оба были вполне корректны, даже представились, шерифа звали Клеменс, а имени его чернокожего помощника я не разобрал, но потом, подвергнув меня беглому обыску, обнаружили дробовик и мачете (а на нём застарелые следы крови, забыл отмыть), тут же вытащили свои стволы и поставили меня в интересную позу. Чернокожий помощник шерифа вдобавок понюхал стволы моего ружья и компетентно заявил, что из них совсем недавно стреляли. Нда. Хорошо, хоть гранат не осталось, а то бы сразу этапировали в Гуантанамо. Поэтому я и не возражал против такого обращения, сам на их месте поступил бы так же, даже совершенно лишний удар дубинкой по почкам воспринял, как должное. Они в своём праве.

После этого на меня надели наручники, посадили в машину и куда-то повезли, к счастью, вперёд, туда, куда я и сам собирался. Я пытался прикидывать, сколько мы проехали, но, вопреки ожиданиям, город Сан-Маркос так и не показался. Машина остановилась в какой-то дыре, где и располагался участок. Или это был не участок, а то, что у нас называется опорный пункт. Одноэтажное здание из кирпича. Вокруг стояли несколько домов, но людей я не видел, только на заднем плане какой-то латинос в белой шляпе сел в потрёпанный чёрный пикап и отъехал по своим делам. Внутри я увидел ещё двоих человек в полицейской форме, но внешне они больше походили на банковских клерков, и занимались своим привычным делом, стучали по клавишам компьютера. Шериф забрал рюкзак с моими вещами и отправился в свой кабинет.

Меня проводили в обезьянник, напоследок сняв наручники и сказали сидеть тихо. Я, собственно, кричать и не собирался. Смысла нет. За решёткой имелась лавочка, на которой уже сидел один пассажир. Это был молодой чернокожий парень, худой, бедно одетый, он постоянно ёрзал на месте и двигал плечами, а глаза были мутные. Наркоман? На меня он не обратил никакого внимания, да и я не стал с ним разговаривать.

Время шло, в голове у меня зрел гениальный (по причине своей уникальности) план. Они найдут переводчика и подробно меня допросят. А я, рассказывая о себе, сообщу, что был в окрестностях Сан-Маркоса и видел там труп. Причём, скажу, что это был труп хорошо одетого белого мужчины. А место точно не помню, поскольку не местный, но могу показать на месте, это было у болота. Меня отвезут туда, а там… В общем, по ситуации. Правда, тут не Россия, тут за шаг в сторону пристрелят моментом, но я уж постараюсь. Удача при переходе с изнанки меня немного воодушевила, может быть, тут так же сработает?

Ближе к ночи пришёл чернокожий помощник шерифа, вошёл в камеру, посмотрел на нас, поморщился, но ничего не сказал. Тут ожил мой сокамерник, который начал что-то очень быстро говорить, активно при этом жестикулируя. Говорил он на своём негритянском сленге, а потому я ничего из его слов не понял. Зато понял помощник шерифа, и ему это не понравилось. Снова скривившись, он коротко выдал:

— Заткнись, ниггер! — а для убедительности выдал ещё и добротного полицейского леща, от которого хилый парнишка слетел с лавки. Сурово тут у них.

Впрочем, тот же самый человек мог быть и добрым. Например, когда уже почти стемнело, и в полицейском участке загорелся свет, он снова вошёл к нам, уже не открывая решётку, и протянул мне изрядно зачерствевший сэндвич. Я поблагодарил и стал есть. Без воды глотать было трудно, но я справился. В порыве человеколюбия, я съел только половину (сэндвич был довольно большой), а вторую протянул сокамернику, тот отреагировал не сразу, но потом схватил еду и начал её быстро поглощать. Давно, видать, сидит, оголодал.

А мне постепенно становилось страшно, вдруг этот… лаброс, меня найдёт. Говорили ведь, что они могут догадаться, куда я пошёл, и ждать меня уже здесь. Тогда шериф, казавшийся сейчас образцом выдержки, просто войдёт сюда и, посмотрев на меня стеклянными глазами, разрядит всю обойму из пистолета, а сверху добавит из своего мега револьвера, чтобы вообще на атомы распылить.

С этими невесёлыми мыслями я задремал, сидя на лавке. Перед глазами встали уже ставшие знакомыми образы, море, пляж с белым песком и женщина, лицо которой я так и не смог рассмотреть подробно. Она звала меня куда-то, а я отчего-то не мог за ней пойти.

А тут всё оборвалось, причём, самым варварским образом. Удар был такой, что всё здание подпрыгнуло, что это было, я так и не понял. Гранатомёт? Безоткатка? Или просто заряд взрывчатки на крыше. Сверху посыпалась штукатурка, решётка, казавшаяся монолитом, вывалилась наружу, а мой сосед рухнул мне под ноги, с головой, вдребезги разбитой выпавшим кирпичом.

В здании и вокруг него грохотала стрельба, я невеликий специалист, но и так было ясно, что стреляют снаружи, стволов много, калибр самый разный. Трещали очереди автоматов, бухали дробовики, где-то в отдалении сухо щёлкала винтовка. Но стреляли и изнутри, полицейские огрызались, но вяло, стволов было мало, а людей ещё меньше. Тут я окончательно проснулся и понял: пришли за мной. Лаброс не стал размениваться на мелочи, не стал никого брать под контроль, а просто организовал местную братву, те достали из лабазов самые серьёзные волыны и отправились добывать мой скальп. Что нужно было пообещать им, чтобы отважились напасть на полицейский участок?

Пригибаясь, я вышел во внутренние помещения, понимал, что поступаю глупо, так можно и пулю словить, но сидеть на месте было нельзя, тогда точно погибну. Видно было, что преимущество в бою отнюдь не на стороне полиции.

Двое полицейских-клерков уже лежали на полу в лужах крови, они даже за оружие схватиться не успели, шериф, прижавшись к стене, время от времени палил в окно из дробовика, а чуть дальше то же самое делал его чернокожий помощник. У них тут что, даже автоматов нет?

— Что тебе нужно, — прорычал Клеменс, увидев меня. Он как раз отвалился от окна и быстро перезаряжал дробовик.

— Тот парень, — тупо сказал я, показывая на дверь в камеру. — Он мёртв.

— Плевать! — шериф смачно выругался, потом снова выстрелил, в ответ ударила очередь, как мне показалось, из пулемёта.

Снова посмотрев на меня, он указал на свой кабинет и сквозь зубы проговорил, чтобы я тэйк свой шотган и стрелял тоже. Решение было самоубийственное, давать оружие задержанному, от которого не знаешь, чего ожидать, но он отчего-то так поступил. Видимо, шансов не было так и так, а лишний ствол даст хоть какое-то преимущество, хоть немного потянуть время, дожидаясь помощи. Возможно, шериф знал, что все русские имеют военную подготовку, что тоже немаловажно. И это ещё они не знают, что ночные гости пришли именно за мной, иначе бы просто выбросили меня из окна.

Пулемётная очередь снова прошлась по окнам, я упал на пол, засыпанный осколками стекла и штукатурки, и пополз за своим шотганом. Легко сказать «тэйк», а попробуй до него добраться, когда кабинет простреливается во всех направлениях, даже лёжа на полу имеешь нехилый шанс словить рикошет. Не вставая с пола, я протянул руку, стащил со стола сначала рюкзак, потом разгрузку, а потом и само ружьё, которое они зачем-то собрали. Где-то рядом чернокожий коп кричал поочерёдно то в рацию, то в трубку телефона, но результата никакого не было, связь была заглушена намертво, противник к нападению подготовился заранее. Заняв позицию у окна, я начал стрелять по диагонали, стараясь не высовываться, благо, цели были со всех сторон. Я расстреливал патрон за патроном, даже, кажется, попал в кого-то, по крайней мере, вспышки выстрелов с той стороны стали реже, а потом и вовсе исчезли.

Снова по зданию ударила артиллерия, вынося большой кусок крыши, но нас пока не задело, наводчик там был далёк от вершин мастерства. Вообще, держались мы пока достойно, шутка ли, втроём против целой роты с тяжёлым оружием. Но тут нас резко стало двое, неудачно метнувшись у окна, помощник шерифа словил пулю грудью, убить его не убило, но рана была серьёзная, воевать дальше точно не сможет. Шериф снова выругался, подполз к своему товарищу и куда-то его потащил. Я оставался один у амбразуры.

Но тут и мне пришлось упасть на пол, звук крупнокалиберного пулемёта сложно с чем-нибудь перепутать. Очередь прошла через всё здание, пробивая толстые кирпичные стены и осыпая нас обломками.

— Бортман! — заорал шериф, надо же, запомнил, как зовут. Впрочем, он ведь смотрел мой русский паспорт, вот только кириллицу вряд ли понял.

Дальше он разразился витиеватой руганью, смысл которой сводился к тому, что нам следовало отсюда сваливать незамедлительно. Я, разумеется, был всеми пятью конечностями за, да только как это сделать? Нас обложили со всех сторон, оборону получалось держать только потому, что две стены были глухими, да и они, как недавно выяснилось, стопроцентной защиты не дают.

Но, как оказалось, у шерифа был свой козырь в рукаве. В участке имелся подвал, точнее, подземный гараж, где стоял старый пикап в полицейской расцветке, краска на кузове облупилась, но сама машина выглядела исправной.

Затащив внутрь раненого помощника, он гаркнул мне, чтобы я садился. Я залез на заднее сидение вместе с ружьём, он нажал на газ, двери отворились по сигналу с пульта. Когда машина вылетела наружу, я успел увидеть, как в сторону участка летят бутылки с зажигательной смесью, действительно, чего мелочиться, если можно всё спалить.

Однако, наш побег был для них неожиданностью, они тоже были на машинах, но требовалось время, чтобы завести их и отправиться в погоню. Фора наша составила секунд тридцать, но этого хватило, чтобы набрать скорость и гнать по трассе. Шериф вертел рулём, как сумасшедший, одновременно тормошил своего помощника, не давая ему заснуть и орал что-то в рацию, которая по-прежнему была мертва.

А чуть позже нам сели на хвост, слышны были выстрелы, но одиночные, пулемёт не успели развернуть, с учётом того, что машина наша виляла по дороге, попасть было нереально. Оставалось ехать совсем немного, скоро должен был показаться город, где, хочешь-не хочешь, нам придут на помощь. Понимали это и наши враги, а потому гнали следом, как сумасшедшие.

Казалось, удача на нашей стороне, да только у врагов наших какая-то связь была, они успели связаться со своими, а те спокойно перекрыли дорогу. Теперь на нашем пути стоял огромный трейлер, а впереди в свете фар виднелись несколько человек мексиканской наружности с автоматами. Я ещё с удовлетворением заметил у одного из них старенький АКМ.

Но шериф не сдавался, он круто вывернул руль, машина съехала с дороги и помчалась по бездорожью. Я выглянул, чтобы посмотреть на наших преследователей. Первым был такой же пикап, а в кузове его выпрямился тощий полуголый мужик, который поворачивал в нашу сторону гранатомёт. Выругавшись, я схватился за ружьё, даже если он не попадёт, близкого взрыва хватит, чтобы перевернуть нашу машину, а потом добить нас будет делом нескольких секунд. Я выбил стволом заднее стекло. Прицелиться толком не получалось, мешала тряска, но я всё же выпалил два раза картечью, надеясь хоть краем зацепить стрелка. Получилось. Он опрокинулся навзничь, а граната ушла в сторону и взорвалась где-то в отдалении. От прыжка на ухабе я выронил ружьё и едва сам не вывалился из машины.

— Чёрт! — проревел шериф, продолжая тормошить напарника. — Шон! Проснись, тебе говорю. Чёрт! Он умирает!

Помощник его действительно умирал. Глаза его уже закрылись, он лишь изредка вздрагивал на ухабах. Изо рта вытекала струйка крови.

— Шериф! — вдруг заорал я. — Болото! Болото у Сан-Маркоса! Правьте туда! Там спасение.

Мне это и самому казалось идиотизмом, но, как ни странно, возымело действие. Он вывернул руль и сменил направление. Видимо, местную географию знал хорошо. Мы проехали ещё три или четыре мили, погоня начала постепенно отставать, после чего он резко затормозил. В свете фар виднелось небольшое болото, метров ста в поперечнике. Осталось только найти точку отправки, если получится, возьму с собой этих людей, может быть, там и Шона смогут спасти.

Мы вышли из машины, шериф взвалил друга на плечо и понёс. Преследователи были в полукилометре от нас и теперь стремительно приближались.

— Куда теперь? — спросил окончательно сбитый с толку шериф.

— Где-то здесь, — ответил я, пытаясь рассмотреть в темноте привычные колебания воздуха.

Выручила нас погоня, яркий свет фар, осветил на мгновение пространство передо мной, и я смог увидеть такое же прозрачное марево. С размаху сунув туда руку, я услышал в своей глове всё тот же механический голос:

— Идентификация проведена, проходите на станцию.

Я пошёл вперёд, схватив шерифа с помощником и втащил обоих вслед за собой. Мы прошли через прозрачную стену, а после оказались… чёрт его знает, где мы оказались. Залитое светом пространство, какие-то высотные здания, зализанных обтекаемых форм, под ногами стеклянный пол, повсюду мелькают огни, степенно движутся какие-то небольшие предметы, тоже усыпанные лампочками.

Растерялся даже я, хотя за последние дни успел ко многому привыкнуть. Рядом, разинув рот, стоял шериф, даже Шон, который временно пришёл в себя, глядел широко распахнутыми глазами и что-то шептал. Наверное, решил, что это ворота рая.

Навстречу нам вышел… вышла… вышло… Не знаю, что это было. Какой-то гуманоид, тонкое, как шнурок тело молочно-белого цвета, тонкие конечности, голова размером с мой кулак на длинной тонкой шее. Оно заговорило со мной, но рот оставался закрытым. Робот?

— Вы прибыли на станцию, хотите куда-то отправиться? — говорил он по-русски, но голос был механический. — С какой целью привели местных? Они вам нужны?

— Этот человек ранен, — сказал я, указывая на Шона. — Окажите ему медицинскую помощь.

— Сейчас вызову медиков, — сказал гуманоид.

Медики появились через две или три секунды, в монолитном стеклянном полу открылось небольшое окно, откуда проворно выпрыгнули два металлических паука размером в два кулака каждый, которые в тот же миг оседлали раненого. Шон, который и так был тёмно-серого цвета, теперь окончательно побледнел и сделал вялую попытку сбросить их с себя.

— Не бойся… Не бойся… — повторяли пауки по-английски.

Потом они что-то вкололи ему, отчего он благополучно отключился, а после этого занялись раной. Ног у этих пауков было много, штук по двенадцать у каждого. Они проворно разрезали рубашку на груди, потом запустили лапы в рану. Я видел, как там вспыхивают огоньки, видимо, прижигали повреждённые сосуды. Через пару секунд из раны выскочила пуля, которая с тихим звоном покатилась по полу. В полу снова открылось оконце в пару сантиметров, куда эта пуля благополучно провалилась, к чистоте здесь относились серьёзно. А спустя ещё несколько секунд рана была каким-то образом склеена, и даже несколько заживлена, выглядела она так, словно ей уже несколько дней. После этого пауки, решив довести дело до логического конца, заштопали форменную рубашку и даже каким-то образом удалили следы крови на ней. Сделав своё дело, они так же быстро исчезли сквозь дырку в полу.

— Требуется что-то ещё? — спросил гуманоид.

— Нет, ничего, — тихо ответил я, — только убраться с этой планеты.

— Корабль согласно расписанию подойдёт через четыреста двадцать восемь часов, но вы можете воспользоваться транспортным терминалом для перемещения, в настоящий момент он объединяет двести восемьдесят две планеты.

— Хорошо, я воспользуюсь терминалом, проводите меня.

— Собрался к своим? — спросил за спиной голос шерифа.

Я кивнул.

— Они за тобой приходили?

Я снова кивнул. По всему выходило, что именно я виноват в смерти двоих полицейских и одного арестованного парня. Впрочем, их никто не просил меня задерживать, тогда мои проблемы остались бы моими проблемами.

Шериф некоторое время молчал, но потом, что-то для себя решив, протянул мне руку.

— Удачи, — сказал он.

А в довершение всего он расстегнул ремень и протянул его мне, вместе со своим огромным револьвером.

— Возьми его, пригодится, — сказал он с грустной улыбкой. — Сильная штука. Не хуже бластера.

Я принял его подарок с благодарностью и попрощался с ним, а потом, взяв под руку гуманоида, отправился вглубь станции.

— Этим людям нужна помощь, дождитесь, пока опасность снаружи исчезнет, и выпустите их.

— Опасность уже исчезла, приборы заметили поблизости лаброса, но он уже покинул это место.

— А кто он такой? — спросил я, памяти нет, так хоть крохи информации собрать.

— Искусственный интеллект, облачённый в мимикрирующую телесную оболочку, используется для выполнения различных заданий.

— И? Он может убить человека?

— Это ему запрещено, но он может сделать это опосредованно.

— А можно его задержать и допросить?

— По нашим данным, он уже самоуничтожился, интеллект при этом не пропадает, скорее всего, потом его воспроизведут с резервной копии.

— Ну и чёрт с ним, — я подумал, что бы ещё спросить. — А что такое изнанка?

— Данная планета имеет редкую возможность осваивать другую сторону пространства, которую можно условно назвать изнанкой, она начала осваиваться около четырёхсот лет назад, тогда туда для проведения эксперимента были заселены люди и животные, как эндемичные для Земли, так и привезённые с других планет. Они составили местную экосистему, которая теперь поддерживается сама при минимальной помощи извне. Сейчас этот проект признан неперспективным, но изнанка ещё служит кое-каким целям.

— Сброс мусора?

— И это тоже, в редких случаях.

Мы вошли в здание, где имелся длинный коридор, залитый ярким светом. Источник света определить не удалось, казалось, светится здесь всё, включая пол, никто не отбрасывал тени.

— А… вы можете вернуть мне память? — задал я главный вопрос.

— Память у вас заблокирована? Тогда не можем, не располагаем достаточно мощным оборудованием. Можно попробовать, но это чревато необратимыми последствиями для вашего мозга. Полноценно разблокировать вашу память могут только там, где её заблокировали. Но кое в чём можем помочь.

— И в чём же? — спросил я.

Гуманоид ввёл меня в небольшую кабинку, где стоял терминал, похожий на тот, с которого оплачивают сотовую связь.

— Лингвистические способности, те языки, что вы знали до блокировки, они не подвергаются действию основного барьера и могут быть восстановлены. Кроме того, разблокировке подвергнутся большинство механических навыков вашего тела. Хотите это сделать?

— Хочу, делайте.

Он приложил мне к голове свои тонкие лапки, в мозгу вспыхнул огненный шар, я упал на пол, но скорее от неожиданности. Неприятные ощущения прекратились почти сразу.

— Итак, — продолжил он. — Теперь вы знаете шестнадцать языков, почти все ходовые межгалактические наречия.

Тут до меня дошло, что говорит он уже не по-русски.

— А вы можете определить мою личность?

— Такие функции не заложены, могу только сказать, что сюда вы прибыли инкогнито, не называя имени и порта приписки. Что-то ещё?

— Нет. Ничего. Как пользоваться этой штукой?

— Положите ладонь на монитор, вам всё подскажут.

С этими словами гуманоид, посчитав свою миссию выполненной, отправился восвояси, оставив меня один на один со странной машиной. Я попытался положить руки на монитор, но оказалось, что он не спереди. Стоило мне приблизиться на критическое расстояние, как над терминалом вспыхнул свет, через пару секунд превратившись в изображение, которое проецировалось прямо на воздух. К этому-то призрачному монитору я и приложил ладони.

— Идентификация пройдена, куда желаете отправиться?

— А куда можно? — с опаской спросил я.

— В памяти есть двести восемьдесят два планетных адреса, каждый имеет по нескольку терминалов.

Тут меня осенило.

— А в памяти есть та планета, с которой я прибыл сюда?

— Есть. Это планета Кэмбелл 211. Желаете отбыть туда?

— Желаю, — обречённо выдохнул я. — Отправляйте.