Хранитель очарованных комнат

Глава 2

Хюльда Ларкин сидела в задней части отеля «Брайт Бэй», в малом фойе, которое было специально выделено для Бостонского института хранителей очарованных комнат, или сокращенно БИХОКа. Скамья была без спинки, но придвинута к стене, чтобы это компенсировать; с одного бока у нее стоял фальшивый розовый куст, а с другого – горшок с живым папоротником. Хюльда изучала свое самое недавнее приобретение – книгу рецептов блюд из морепродуктов – и помечала закладками наиболее разумные варианты. Она лишь вчера вернулась в Бостон после шестинедельного задания в Канаде, где у берегов озера Онтарио наблюдала за процессом консервации длинного дома[3], снабженного мощными охранными заклятьями. Ее вызвали в офис лишь часом ранее.

Долго ждать ей не пришлось. Мисс Стиверус, молодая администраторша, впорхнула в комнату, как раз когда Хюльда вставляла третью закладку, и объявила: «Мисс Хэй готова вас принять!»

Закрыв и убрав книгу в сумку, Хюльда встала и расправила рюши на юбке, затем вежливо кивнула и направилась в офис. Это было довольно большое помещение с широкими окнами, свет из которых падал на тяжелый стол и на спину миниатюрной элегантной женщины, что сидела за ним. Одна стена была покрыта полками, как в библиотеке, другая же была совершенно голой.

– Мира, – кивнула Хюльда и улыбнулась.

– Сама пунктуальность. – Мира Хэй поднялась со стула и подошла к ней, с изяществом балерины прихватив с угла стола папку. Ее черные волосы были завиты и тщательно уложены, оттеняя слегка смуглую кожу, одну из немногих черт, выдававших ее испанское происхождение. Хотя ей было уже около пятидесяти, выглядела она моложе, вероятно, потому что всегда была наготове, на связи и начеку. Она никогда не брала отпуск или больничный, кроме того приступа лихорадки в 1841 году, когда весь институт взмолился о ее скорейшем выздоровлении. Мира Хэй была БИХОКом в большей мере, чем любая библиотека или офис когда-либо смели надеяться стать.

– У меня для тебя новое задание, – объявила Мира.

Хюльда моргнула.

– Уже? Снова за морем?

Ее дорожные сундуки прибыли лишь этим утром. Хотя БИХОК базировался в Бостоне, они часто брались за международные дела, особенно когда их головная организация, ЛИХОК – Лондонский институт хранителей очарованных комнат, ощущала нехватку сотрудников. Заколдованные дома в Европе встречались куда чаще, чем в Штатах.

– Вообще-то, нет. Новый владелец унаследовал Уимбрел Хаус. – Мира открыла папку и протянула ей. – Мои источники сообщают, что он въехал вчера.

В папке лежали чертежи и одинокий листок с данными.

– Уимбрел Хаус? Я с ним незнакома. – Она принялась читать. – Род-Айленд?

– Именно. Он давно заброшен, по понятным причинам. Был укрытием для некромантов во времена Салемских беспорядков[4]. – Она недовольно прищелкнула языком. – Поздно ночью пришла телеграмма. Нового владельца зовут Мерритт Фернсби.

Хюльда просмотрела листок с информацией. Дом был унаследован от Аниты Николс.

– Похоже, он был продан как обычный дом, – добавила Мира.

– Надо же… Такое всегда интересно заканчивается.

Неволшебник въезжает в зачарованный дом – деликатная ситуация… Она перевернула листок.

– Папка уж очень тонкая.

– Спасибо моей предшественнице, – сказала Мира извиняющимся тоном. – Это одинокий дом, весьма удаленный от цивилизации, в нем долгие годы едва ли кто-то жил, а обитатели уж точно не вырезали свои имена на стенах.

Она переплела пальцы.

– Знаю, ты только что вернулась, но не могла бы ты отправиться сегодня же? На трамвае и лодке добираться всего два часа. Не хотелось бы откладывать.

Откладывать и рисковать тем, что жилец навредит дому, либо дом навредит жильцу. Хюльда кивнула:

– Мои вещи все равно еще упакованы, так что мне не трудно. – Хотя для первого посещения ей понадобится лишь ее удобная черная сумка. Она никуда без нее не выходила.

Мира хлопнула в ладоши:

– Да благословит тебя бог! Я не могла послать никого другого, Хюльда. Ты и правда у нас лучшая!

Хюльда закатила глаза, хотя на сердце от этих слов потеплело.

– Это лишь потому, что миссис Торнтон еще в Дании.

– Пфф. – Мира положила руку ей на плечо. – Дом в стороне от основных маршрутов. Сядь на кинетический трамвай до Провиденса. БИХОК компенсирует тебе проезд.

Кивнув, Хюльда повернулась к двери, ей все еще не давала покоя столь скудная информация.

– И Хюльда…

Она остановилась.

Мира сцепила пальцы в замок.

– Прошу, будь осторожна.

Поправив очки на переносице, Хюльда ответила:

– Я всегда осторожна.

Уимбрел Хаус оказался довольно мил. Зачарованные дома часто были такими, но притягательность этого усиливалась тем, что он буквально утопал в природе, дикие травы были позолочены послеполуденным солнышком, где-то в стороне кричала цапля. Повсюду пахло океаном, и оттого ветер казался прохладнее, в разгар лета это было бы весьма кстати. Сейчас, конечно, был уже сентябрь, а Хюльда не задержится здесь настолько, чтобы год сменился и снова настал июль, но мысль была приятная.

У дома была крутая остроконечная крыша и множество окон, больших и маленьких, круглых, полукруглых и прямоугольных. Темные дубовые ставни, синяя черепица, которая блестела на солнце, как морская волна. Дом был не особенно большим, значит, и штат прислуги ему требовался меньший. Если честно, это все упрощало – и для найма, и для кошелька нового владельца. БИХОК и без того с трудом находил людей, достаточно знакомых с магией, чтобы их можно было нанять, да еще и трудоспособных.

Подойдя к двери с тяжелой сумкой на плече, в которой лежали инструменты, Хюльда взялась за медный дверной молоток и постучала четыре раза. Громко. Она не любила повторяться.

Мгновение царила тишина. Затем она услышала, как что-то плотное свалилось на пол – и не раз, – а потом раздался короткий вскрик. Вытащив папку, она в последний раз взглянула на записи, для верности. Мерритт Фернсби.

– Да? – его голос пронзительно прозвучал с той стороны двери, и отчаяние просочилось сквозь дерево.

Хюльда поправила очки.

– Мистер Фернсби?

– Пожалуйста, помогите! – закричал тот. – Он меня не выпускает!

О боже. Хюльда открыла сумку.

– Как долго вы находитесь в доме?

Дверная ручка задрожала.

– Кто вы? Я пытался разбить окно, но… О господи, она снова на меня смотрит.

– Пожалуйста, воздержитесь от нанесения повреждений зданию. – Она вынула ломик. – Кто смотрит на вас?

– Женщина на портрете!

Хюльда вздохнула. Такие дома и правда стоит пропускать через БИХОК, прежде чем передавать обычным гражданам.

– Отойдите, мистер Фернсби.

Она вставила край лома между дверью и косяком, затем пробормотала:

– Серьезно, домик. Он не станет о тебе заботиться, если будешь вести себя как дитя.

Она надавила несколько раз, прежде чем засов поддался и дверь открылась внутрь, а затем Хюльда вернула лом в сумку.

Четыре пальца ухватились за дверь и рванули ее на себя.

Он был почти шесть футов ростом[5]. В бумагах сказано, что ему тридцать один – на три года меньше, чем Хюльде, – хотя с мешками под глазами выглядел он старше. У него были светло-каштановые волосы, которые старомодно доходили до плеч и нуждались в расчесывании. Нос у него был прямой, слегка утолщенный в центре переносицы. Одежда была хорошо пошита, но вместо галстука на нем был разноцветный шарф, который явно видал лучшие дни. Две верхние пуговицы его бледно-желтой рубашки были расстегнуты – нет, все пуговицы были застегнуты неправильно, потому что он пропустил одну, и это не давало Хюльде покоя, требуя привести его внешний вид в порядок, но она была экономкой, а не камердинером. Одна нога бедного мужчины была босая, вторая – в носке, а в голубых глазах плескалась паника, будто он несколько лет не видел людей.

Этого можно было ожидать.

– Здравствуйте, мистер Фернсби. – Она протянула руку. – Меня зовут Хюльда Ларкин. Меня прислал БИХОК, Бостонский институт хранителей очарованных комнат. Так как вы недавно унаследовали заколдованный дом…

– О, слава богу! – Мистер Фернсби попытался пожать ей руку, но в тот момент, когда его пальцы достигли дверного проема, часть косяка отделилась от стены и выгнулась, преграждая ему дорогу. Закрыв глаза, он прислонился к деревяшке. – Он меня не выпускает.

– Это я вижу, – заметила Хюльда. Она сама потянулась вперед, и ее рука легко проникла через барьер.

– Я бы на вашем месте не стал этого делать, если вы хотите вернуться домой, – предупредил он.

Хюльда решительно улыбнулась:

– Уверяю вас, я профессионал. Могу я войти?

Он уставился на нее:

– Вы хотите войти? Да ради бога, он ваш! Просто вытащите. Меня. Наружу.

– Боюсь, я не смогу этого сделать, пока не проведу оценку жилища.

Мерритт удивленно моргнул, как будто это она тут была на грани безумия.

– Оценку жилища? – Он резко протянул к ней руку. – Просто вытащите меня!

Хюльда нахмурилась.

– Полагаю, вы в школе учились достаточно прилежно, чтобы знать, что магия так не работает?

Он снова уставился на нее:

– Это в каких школах такому учат?

Хюльда нахмурилась еще сильнее. Действительно, большинство комиссий по вопросам образования в США включали в программу только изучение исторического значения магии, а не самого ведовства, например, захват британских кинетических кораблей во время печально известного Бостонского чаепития. Хюльда несколько лет обучалась за границей, в Англии, где категоризации и использованию магии уделяли гораздо больше внимания как в школах, так и по всей стране в целом.

Мистер Фернсби потер глаза.

– Здесь призраки…

– Возможно, но, скорее всего, нет, – перебила его она. – Призраки – лишь один из вариантов для зачарованного…

– Черт побери, женщина! – Он сжал пальцами переносицу. – Ладно! Заходите, и посмотрим, как он себя с вами поведет!

Мерритт отступил в сторону, позволяя ей пройти, но при этом испуганно покосился на портрет на северной стене.

Дом застонал, когда Хюльда вошла, стуча каблуками по твердому деревянному полу. Станет ли он ее удерживать, пока было неизвестно. Женщина осмотрелась – снаружи было светло, но солнце едва пробивалось через окна. К лестнице и стенам льнули тени, создавая в комнатах – насколько ей было видно – неровные участки тьмы. Она заметила, что глаза портрета справа следили за ней, и кивнула в знак приветствия.

– Похоже, дом в хорошем состоянии, учитывая его историю. Но, разумеется, это типично для построек, на которые наложены сильные чары.

Мистер Фернсби провел рукой по лицу.

– А… А вы откуда узнали про это место?

– Работа у нас такая – знать.

Сунув руку в карман, она вытащила карточку и вручила ему. Информация о БИХОКе (кроме его местоположения – его редко разглашали) была отпечатана на ней вместе с ее собственным именем.

– Дом с вами говорил? – спросила она.

Он уставился на нее:

– Говорил со мной?

Она стянула перчатки.

– И незачем приходить в такой ужас, мистер Фернсби. Магия в наши дни редка, но едва ли совершенно вам незнакома. Я вот сюда добралась на кинетическом трамвае – трамвае, который приводил в действие кинез, одна из одиннадцати магических школ.

– Да, да… – Мерритт потер глаза. Вероятно, он их и не сомкнул в прошлую ночь, раз провел ее здесь. – Я знаю, но тут она какая-то особенно… – он помахал рукой, будто пытался найти подходящее слово, – плотная.

– Действительно. Так всегда бывает с жилыми помещениями. Чары, которые существуют вне живого тела, не получают обычных ответных реакций за постоянное применение магии.

Он переступил с ноги на ногу.

– Простите?

– Мне понадобится обойти дом, если вы желаете, чтобы я диагностировала проблему, – продолжила Хюльда. – Зачарованный дом нельзя содержать в порядке, если как следует его не изучить.

Мистер Фернсби запустил пятерню в волосы. Теперь понятно, почему они у него так спутаны.

– То есть вы определите тип магии?

– В том числе. Существует несколько причин, по которым дом может быть зачарованным. – Она поправила очки. – Возможно, его просто заколдовали либо возвели на месте, где произошел выброс аномального количества магии. Его также могли специально построить, планируя зачаровать, это распространенная практика. Ну и наберется еще с полдесятка других вариантов. Может, материалы были заколдованы, либо им владел волшебник, либо он очень стар и обрел собственный разум, что вряд ли, учитывая колониальный стиль. Иногда дома просто недовольны своей планировкой и сами себя зачаровывают, просто чтобы иметь возможность изменить…

Что-то бухнуло наверху. Мистер Фернсби подскочил.

Наклонив голову набок, Хюльда прислушалась, но других звуков не было.

– В доме еще кто-нибудь есть?

Он покачал головой.

Прочистив горло, Хюльда закончила:

– Будет лучше, если я осмотрю дом и определю источник магии, если вы не возражаете.

Мистер Фернсби оглядел свой дом так, будто боялся его. Хюльда не могла его винить: стены приемной как раз начали плавиться. Хаократия, скорее всего. Одиннадцатая школа магии.

– Что угодно, только вытащите меня отсюда, – пробормотал он.

– Ваше удобство – моя цель. Зачарованные дома можно приручить.

Когда он посмотрел на нее непонимающими, налитыми кровью глазами, она указала рукой вправо:

– Может, начнем в столовой?

Мистер Фернсби поежился.

– С-стол там съел мой бумажник. Вам это, наверное, кажется бредом…

– Вовсе нет.

– Он чуть меня не съел.

Порывшись в сумке, Хюльда выудила веревочку, с которой свисал красный вышитый мешочек, и вручила ему.

– Это оберег. – Она вытащила второй для себя. – Наденьте его и будете в некоторой мере защищены, пока мы будем осматривать дом.

– В некоторой мере?

– Ничто не бывает совершенно надежным. – Она надела свой оберег через голову и встретилась с ним взглядом. – Слишком долго носить их опасно; переносные чары такого рода могут оказывать странное воздействие на организм, но в доме хранить их можно.

Мистер Фернсби положил мешочек на ладонь и перевернул его.

– Как это работает?

– Это первоклассная магия. Очень дорогая. – Хюльда наградила его взглядом, в котором должно было читаться «Не сломайте, пожалуйста». – Конкретно этот амулет защищает от хаократии. Если точнее, это амулет порядка и восстановления. Едва ли у кого-то может быть слишком много порядка в жизни, так что не думаю, что дом обернет его против нас.

Амулеты были набиты обсидиановой крошкой, но в каждом мешочке также находились кровь и ноготь волшебника, который их сотворил. Мистер Фернсби, однако, казался человеком впечатлительным, так что Хюльда решила ему этого не рассказывать.

– Можно? – Она указала в сторону столовой.

Мерритт кивнул и двинулся за ней. Когда она вошла, тени существенно сгустились, пытаясь заглушить весь свет, проникающий через окно на восточной стене. У них неплохо получалось.

– Поначалу здесь было не так, – сказал мистер Фернсби, когда она подошла к столу.

– А как было?

– Как в нормальном доме.

– Хм.

Хюльда положила руки на спинку стула – одного из восьми. Это была маленькая столовая, хотя хозяин мог бы разместить и двенадцать человек, если бы его вынудили обстоятельства. Стол был уже сервирован, пусть и покрыт пылью.

Постучав костяшками по столешнице, она сказала:

– Ну все, отдавай. Зачем он тебе? Его бумажник все равно тебе не пригодится, верно ведь?

Пол заскрипел, как будто они стояли на палубе корабля, что входил в бурные воды.

Запустив руку в сумку, Хюльда вынула стетоскоп, вставила его в уши и приложила акустическую головку к столешнице. Она подвигала ее туда и сюда, постукивая свободной рукой, пока не нашла место, где дерево показалось более плотным. Достав амулет поменьше, она бросила его на стол, и тот отрыгнул потрепанный кожаный бумажник.

– Да вы святая! – Мистер Фернсби схватил бумажник, прежде чем стол мог бы снова его проглотить.

Указав на западную дверь, Хюльда спросила:

– А что там?

Мистер Фернсби свободной рукой сжал амулет, висящий на шее.

– Кажется, туда я еще не заглядывал.

Это ее не удивило. Дверной проем был совершенно черным.

Подобрав амулет и положив его в карман, Хюльда вынула небольшую лампу. Она повернула переключатель, и та засветилась.

– Что это? – спросил мистер Фернсби.

– Зачарованная лампа. Заклинательство и стихии. Огонь. – Она вытянула руку с лампой и пошла вперед.

– Без единой спички? Почему такие штуки не освещают улицы?

– Потому что они дороге, мистер Фернсби.

– А что нынче дешево?

Хюльда подошла к дверному проему, высоко держа лампу. Согласно чертежам, за ним была комната для завтраков…

Дверь метнулась прямо к ней. Хюльда отпрыгнула, но недостаточно быстро…

Две руки схватили ее за талию и втащили обратно вглубь столовой. Дверь лишь чудом не задела лампу. Она бы вдребезги разбила стекло – и заклинание.

Мистер Фернсби отпустил Хюльду, но ее щеки все равно залил румянец смущения. Она отвела свет от лица, чтобы это скрыть, а затем разгладила юбку.

– Спасибо, мистер Фернсби.

Он кивнул, угрюмо глядя на дверь:

– Одна такая наверху мне чуть нос не отхватила.

Дом оказался более проблемным, чем ожидала Хюльда. Она установила небольшой амулет на полу возле двери. Она привезла с собой лишь восемь, и поначалу ей казалось, что это перебор.

Дверь не возражала, когда Хюльда подошла к ней на этот раз, хотя порог женщина переступила поспешно, как и мистер Фернсби вслед за ней. Комната для завтраков была размером с половину столовой, в ней стоял еще один накрытый стол, за которым могло сидеть четыре человека. Обойдя комнату, Хюльда сказала:

– Вы могли бы снести ту стену, чтобы можно было размещать большее количество гостей.

Дом заворчал, как будто он был желудком, а они – едой.

– Да я даже себя тут размещать не намерен. – Мистер Фернсби резко обернулся, высматривая что-то в тенях. – Здесь ведь нельзя жить!

– Вы много потеряете, если так быстро сдадитесь, – предупредила Хюльда. – Уимбрел Хаус какое-то время был необитаем, возможно, потому так плохо себя ведет. В подобном состоянии вы даже не сможете его продать. А это, как минимум, финансовые потери.

Казалось, он задумался.

У следующей двери Хюльда остановилась.

– Полагаю, здесь кухня.

Дверь ей не сопротивлялась. В этой комнате было немного светлее, потому что в железном светильнике под потолком горели свечи. В кухне были очаг и дровяная печь, а также обширная рабочая поверхность и раковина, наполняемая насосом.

– Очень хорошо. Табуретка у вас есть?

– Хорошо? – повторил мистер Фернсби. – Мы с вами в одном доме находимся?

Он посмотрел по сторонам и нашел трехногую табуретку по ту сторону очага. Писатель поднял ее и понес назад, но не прошел и полпути, как начал кричать.

– Снимите ее, снимите! – Мерритт выбросил руки в сторону, но сиденье присосалось к ним, растекаясь и поднимаясь все выше. Казалось, правда, что выше локтя табуретке не пробраться, а значит, надетый амулет работал.

– Ну и какой тебе с этого прок? – спросила Хюльда у потолка.

Огни в светильнике замерцали.

Вздохнув, Хюльда подошла к мистеру Фернсби и ухватила его за плечо.

– Попытайтесь успокоиться.

– Она ест меня!

– У него просто истерика. – Хюльда взялась за одну из ножек табуретки, хотя та была мягкой, как теплый воск, и потянула. Несмотря на полужидкое состояние, табуретка все еще была одним предметом и постепенно съехала с руки мистера Фернсби. Когда Хюльда ее отпустила, она плюхнулась на пол, как куличик из грязи. Хюльда открыла было сумку в поисках амулета, но табуретка сама приняла нормальный вид.

Прежде чем мебель вновь надумала чудить, она поставила ее под светильником.

– Будьте любезны, подстрахуйте меня, мистер Фернсби. – Хюльда не хотела, чтобы табуретка растеклась, пока она на ней стоит.

Он подошел поближе, глядя на табурет.

– А вас все это вовсе не смущает, мисс Ларкин.

– Лучше миссис. – Она ступила на табурет.

Мерритт посмотрел на ее левую руку, на которой не было кольца.

– Так вы замужем?

Хюльда сосредоточила внимание на светильнике.

– Экономку полагается называть «миссис» независимо от ее семейного положения. – Она достала лупу и провела пальцем по каемке вокруг линзы. Лупа тоже была заколдована и настраивала фокус в зависимости от ее нужд. Мистер Фернсби, стоявший сзади, подошел к ней поближе, чтобы было лучше видно, и тихонько присвистнул.

Проигнорировав его, Хюльда сконцентрировалась на свечах.

– Вы заметили, что они не гаснут? Скорее всего, Уимбрел Хаус не владеет магией стихий. – Она оставила себе мысленную пометку и сошла с табурета. Сразу за кухней располагалось застекленное крыльцо, но раз пол пузырился, как гудрон, она решила в этот раз его не осматривать.

Дом многозначительно скрипнул, когда они вернулись в приемную. Вооружившись лампой, Хюльда открыла дверь возле лестницы и обнаружила туалет. Она вошла, осмотрела зеркало, но оно оказалось совершенно обычным.

Когда Хюльда прошла в дальний угол, а мистер Фернсби последовал за ней, дверь захлопнулась, напугав ее, и все шесть стен, включая пол и потолок, начали сжиматься, сминая унитаз и раковину, точно те были сделаны из глины. Трубы толкнули Хюльду к мистеру Фернсби, который удержал ее за плечи, в то время как из стены позади них выросли шипы.

Впервые после приезда она ощутила, как в животе похолодело от страха.

– Немедленно прекрати! – закричала она, но дом уже доказал, что договариваться с ним бесполезно. Раковина врезалась в них двоих, Хюльда попыталась отодвинуться, но места было мало, и оно все сжималось, а мистеру Фернсби пришлось пригнуться, потому что потолок уже касался макушки.

Из противоположной стены выступили новые шипы, царапнули край сумки Хюльды, продвигаясь все ближе, ближе…

Мистер Фернсби выругался сквозь сжатые зубы, когда один шип уперся ему в спину. Он отчаянно пытался открыть дверь. Замок заело. Писатель бросился на дверь плечом, раз, другой…

Из двери выросли шипы, тонкие, как иголки.

– Мистер Фернсби! – выкрикнула Хюльда.

Он отшатнулся прочь, чуть не напоровшись на них, и врезался прямо в нее. Шипы защекотали ей шею.

Думай, думай! Она глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и отметила, что мистер Фернсби пах чернилами, гвоздикой и легкими цветочными нотками петигрена[6].

Хюльда порылась в сумке, и колени ее чуть не подогнулись, когда пол начал давить снизу вверх. Шип впился ей в локоть, и…

Она и забыла, что взяла ее с собой!

Выдернув руку из сумки, она закричала:

– Держитесь, мистер Фернсби!

И бросила свою бомбу в одну из шипастых стен.

Уборная взорвалась. Фальшивый дым заполнил все пространство. Стены, пол и потолок мигом вернулись на свои места, а Хюльду с мистером Фернсби буквально вытолкнуло из комнаты. Миссис Ларкин тяжело ударилась о пол приемной, но все обошлось ушибленной коленкой. Кашляя, она сбросила сумку с плеча и проверила прическу. Темно здесь или нет, она не станет выглядеть неопрятно во время работы.

Мистеру Фернсби понадобилось больше времени, чтобы встать. Он часто моргал и сдувал волосы с лица.

– Какого черта это было?

Учитывая обстоятельства, Хюльда не стала бранить его за выбор лексики:

– Хаократическая мина. Очень…

– Дорогая, – закончил он за нее, отряхивая рубашку и поднимаясь на ноги. Мерритт предложил ей руку, на которую она оперлась, а потом оглянулся на уборную. Лампа, все еще зажженная, лежала на полу, сразу за дверью, освещая кажущиеся вполне нормальными комнату и унитаз.

Он покачал головой:

– Хаократия… Она же должна быть в руинах.

– Частое заблуждение. – Хюльда прочистила горло, заставляя улечься легкую дрожь, что услышала в своем голосе. – Хаос – это отсутствие порядка, но если что-то уже в состоянии хаоса, тогда беспорядок для него – это порядок.

Мистер Фернсби посмотрел на нее:

– Так откуда вы, говорите?

– Из БИХОКа. На визитке написано.

Он вынул карточку из кармана, пока Хюльда ходила за лампой. Она воспользовалась минуткой тишины, чтобы собраться с мыслями. Возможно, ей стоит вернуться в Бостон и посоветоваться… Но нет, она могла закончить сама. Зачарованные дома редко бывали злобными, а этот был явно не худший, что ей встречался.

Это просто новый вызов. К тому же Хюльда ни за что не сможет убедить мистера Фернсби дать этому месту шанс, если сама не сделает того же.

Так что она вытащила свой стетоскоп и прослушала внешнюю стену уборной.

– А эта штука что делает? – спросил мистер Фернсби. – Общается со стеной?

– Общение работает только с флорой и фауной, мистер Фернсби, – это была восьмая школа магии. – Данный инструмент ноэтический[7] – он заряжен психометрией. Она также обычно применяется к живым существам, но зачарованные дома отвечают одному-двум параметрам.

И точно – она почти расслышала биение сердца. Убрав стетоскоп в сумку, Хюльда прошла мимо хозяина через приемную и в гостиную.

Уимбрел Хаус все еще играл с тенями и скрипами, но на этот раз решил еще добавить паутину.

– Мебель вчера таяла. – Мерритт быстро ткнул кушетку и отдернул руку, словно она могла напасть на него, как та кухонная табуретка.

Хюльда подняла лампу.

– Меня больше смущает цветовая палитра. – Она щелкнула языком, осматривая комнату. Все было окрашено в глубокие тона красного и зеленого, как на очень унылое Рождество. Если бюджет клиента позволит, она здесь кое-что обновит. Краем глаза Хюльда заметила, что мистер Фернсби едва сдержал улыбку, и проигнорировала это.

Она пошла было к следующей двери, но остановилась, когда что-то упало с потолка.

Веревка. Сплетенная из паутины. Или, если точнее…

– Петля… – прохрипел Мерритт. Потом с наигранным весельем добавил: – По крайней мере, в ней никого нет.

– Пока, – сказала Хюльда и не сдержала улыбки, увидев, как расширились глаза мистера Фернсби. Она мысленно отчитала себя. Черный юмор ей не поможет, да и БИХОКу хорошей репутации не сделает.

Веревка была сделана из паутины, поэтому рассыпалась, когда она смахнула ее рукой.

– Никогда не слышала, чтобы дом кого-то убил, если это вас успокоит, – сообщила Хюльда.

– А как насчет увечий? – спросил Мерритт в ответ.

Она решительно двинулась к следующей двери, прислушиваясь в ожидании новых сюрпризов. Мистер Фернсби сказал:

– Там зимний сад.

Дверь была заперта.

– Я ее не запирал, – добавил он.

Хюльда вздохнула:

– Ключ у вас есть?

Мерритт похлопал себя по животу, видимо, забыв, что на нем нет жилета, потом по слаксам и вынул из правого кармана простое кольцо для ключей. Подойдя к двери, он вставил в замок маленький ключ.

Замок его выплюнул.

– Ну будет тебе, – упрекнула Хюльда дом.

Мистер Фернсби попробовал снова. На этот раз он даже не смог вставить кончик ключа в скважину. Дом поменял замок.

Хюльда постучалась в дверь:

– Нам что, целый день этим заниматься?

Дом не ответил.

Закатив глаза, хотя так делать и не подобало, Хюльда снова порылась в сумке и вынула лом.

– А как он зачарован? – голос мистера Фернсби был почти заинтересованным.

– Это лом, мистер Фернсби. Просто лом.

Она вставила краешек между дверью и косяком и, сильно толкнув бедром, заставила дверь открыться. Пространство за ней было хорошо освещенным – здесь дом окна не затемнил – и узким, заполненным мертвыми и одичавшими растениями. Хюльда ждала, что что-то случится, и с облегчением вздохнула, когда ничего не произошло.

– Цветы не нападают, это хороший знак, – сообщила она.

– О, чудесно. Не хотелось бы заснуть, опасаясь, что меня задушат нарциссы. – Мерритт снова взъерошил волосы. – Я вообще не хочу волноваться из-за такого, мисс – миссис – Ларкин. Но это место не дает мне уйти…

Шагнув назад в гостиную, Хюльда подождала, пока он встретится с ней взглядом:

– Не было еще ни одного дома, который я бы не привела в надлежащее состояние. Я гарантирую, что это место будет стоить ваших вложений.

Он вздохнул, казалось, действительно потеряв надежду, и Хюльде стало интересно: а какая у него история?

– Вы правда сможете?

– Смогу. – Она переложила сумку в другую руку. – Давайте посмотрим, что наверху…

Бессознательно она отметила треск дерева и звук падения чего-то мягкого и потом уже сообразила использовать лампу и посмотреть. А когда посмотрела, мурашки пробежали по ее спине. Мистера Фернсби чуть не стошнило.

Дом насыпал на пол дохлых крыс.

Краем сознания Хюльда уже отметила определенную последовательность в том, как лежали трупы, и содрогнулась, когда ее собственная – пусть и слабая – магия захватила ее. С прови́дением такое время от времени случалось: видения приходили независимо от того, хотела она или нет. Ее мысленному взору предстала тень крупного зверя, будто бы залитого лунным светом. Собака, а может быть, волк.

Вероятно, рассудив, что она падает в обморок, мистер Фернсби схватил ее за локоть и оттащил от дохлых крыс. Они казались относительно свежими. Как будто дом специально хранил их для этого момента.

Ее желудок сжался при этой мысли. Хранение. Тела.

Нет, сейчас было не время вспоминать тот ужас. Ради всего святого, да она готова каждый день смотреть на дохлых крыс, если это поможет ей забыть…

– Мисс Ларкин?

Мистер Фернсби вглядывался в ее лицо, сведя брови. Отодвинувшись от него, Хюльда кивком показала, что в порядке, и торопливо пошла к лестнице.

Первая же ступенька оскалилась и попыталась ее укусить.

Достав еще один амулет, Хюльда повесила его на навершие перил, и импровизированный рот захлопнулся. Она обернулась к мистеру Фернсби, который круглыми глазами уставился на деревянную пасть. Выпрямив спину, чтобы внушить храбрость им обоим, она сказала:

– Двигаемся быстро.

Так они и поступили, но, достигнув второго этажа, мистер Фернсби чуть не скатился с лестницы. Его лицо побледнело в свете волшебного фонаря.

– Только не снова…

С потолка коридора капала кровь.

Хюльда вздохнула: она была рада увидеть что-то знакомое.

– Это старый трюк.

Мистер Фернсби непонимающе посмотрел на нее:

– Как вы можете так спокойно на все это реагировать?

– Я же говорила вам, мистер Фернсби. – Она присела на корточки и вытянула фонарь вперед, глядя на то, как «кровь» ударяется о ковер и попросту исчезает. – Я профессионал.

Он пробормотал себе под нос что-то, чего Хюльда не смогла разобрать. Вставая, она подняла фонарь повыше.

– Думаю, это краска. Дом должен владеть заклинательством, чтобы произвести настоящую кровь, но, несмотря на крыс, не думаю, что это наш случай. В противном случае это самый впечатляющий дом, в который я имела удовольствие вторгаться без приглашения.

Дом застонал и защелкал, совсем как уборная перед тем, как начать их давить. Миссис Ларкин проигнорировала мурашки, побежавшие по рукам.

Мистер Фернсби потянулся вперед и поймал ладонью краску.

– В самом деле?

– В доме что-либо выкрашено в такой оттенок красного? Краску могли вытянуть, а предмет растопить, как ту мебель.

Он посмотрел на нее так, словно видел впервые.

– Я… Я не уверен. Было… темно.

Хюльда улыбнулась ему своей «деловой» улыбкой, и его плечи расслабились.

– Когда закончу отчет, буду знать наверняка. Сколько спален? – Потянувшись в сумку, она вынула зонтик и раскрыла его над их головами, прежде чем свернуть налево.

– Ч-четыре, кажется.

И в первой из них, к счастью, дверь была открыта. К счастью – потому что пола там не было.

Хюльда подняла фонарь повыше, но яма, на вид бездонная, поглощала весь свет.

Мистер Фернсби отшатнулся. Она закрыла зонтик.

– Уверена, пол вернется. Дома не любят быть несовершенными.

– Да неужели? – Сарказм буквально пронизывал его вопрос, но Хюльда решила не обращать внимания.

Они перешли к следующей комнате, и дом вновь захлопнул дверь, хотя Хюльда этого ожидала. Она пошла дальше. Комната в конце коридора была, видимо, хозяйской спальней.

Убедившись, что дверь не отгрызет ей голову, Хюльда заглянула внутрь. На первый взгляд это была совершенно обычная спальня. Никаких теней, никакой паутины, никаких крыс… Кому-то из них двоих придется их убрать, потому что, судя по запаху, Хюльда была уверена, что они не иллюзия, что относилось бы ко второй школе магии: психометрии. На самом деле эта комната выглядела весьма приятно. Солнце светило через окно, покрытое следами дождя, кровать была заправлена, пол относительно чист…

Мистер Фернсби выругался, напугав Хюльду.

– В чем дело?

Он прошагал в комнату, выглядя гораздо более уверенно, чем когда только открыл ей дверь.

– Мои тетради были прямо здесь, на этой тумбочке! – Он провел рукой по крышке. Открыл ящик, внутри которого лежал какой-то пистолет. Обыскал кровать с четырьмя столбиками, откинул покрывало – под кроватью лежал мушкет. Боже святый, да зачем человеку столько оружия? А он ведь даже еще не въехал. – Я знаю, что они были здесь! Я писал в одной из них прямо перед вашим прибытием.

Покопавшись в сумке, Хюльда вынула волшебную лозу[8] и аккуратно выставила оба прута перед собой, держа пальцы ровно. Она пошла вперед маленькими шагами, ставя одну ногу четко перед другой, сперва к мистеру Фернсби, потом в другой конец комнаты. Прутики немного разошлись.

Она дотронулась до бугра на ковре носком ботинка.

– Полагаю, они здесь.

Мерритт посмотрел на бугор, прищурившись, будто не видел его без очков, потом быстро подошел и изучил его.

– Но… как? Ковер же прибит к полу! Как мне их доставать?

– Думается, у вас три варианта. Отодрать и скатать ковер, вырезать их либо ждать, пока дом сам их вернет.

Мистер Фернсби уставился на нее, но, прежде чем он успел открыть рот, она добавила:

– Я бы рекомендовала поменьше обижать дом. Нам нужно, чтобы он был на нашей стороне.

– Точно. На нашей. – Он потер глаза ладонями. Длинно выдохнул.

Она дала ему минутку, чтобы собраться, а затем спросила:

– А оставшиеся комнаты? Ну, кроме четвертой спальни.

Он медленно отошел от стопки книг.

– Эм. Спальни, да. Гостиная. Библиотека. Опасайтесь библиотеки.

– А что там случилось?

– Она швырялась в меня книгами.

Хюльда прикусила губу, чтобы не улыбнуться. Когда мистер Фернсби заметил это, он сделал то же самое. Ну что ж, у бедняги, по крайней мере, все еще оставалось чувство юмора.

– Швырялась в вас? – Она снова вышла в темный мрачный коридор. – Или вы просто случайно попали под обстрел?

Мистер Фернсби не ответил.

Воспользовавшись зонтиком, они снова прошли через кровавый коридор, мимо лестницы и направились прямиком в библиотеку. И верно: книги перелетали с полки на полку и, кажется, ускорялись под внимательным взглядом Хюльды. Здесь на стенах были еще портреты, а из картины с лодкой в бухте, кажется, сочилась вода. На картине с маками цветы качались на ветру, но воздух двигался лишь от пролетающих туда-сюда книг. Еще одно доказательство того, что дом не обладал чарами стихий.

В последний раз попытавшись воззвать к голосу разума, Хюльда сказала:

– Ну же. – Она потерла внешнюю стену библиотеки. – Успокойся. Так гостей не встречают.

Книги продолжали летать.

Миссис Ларкин тихонько проскользнула в комнату.

– Допустим, он тебе не нравится, но я-то человек разумный, верно?

На мгновение книги вроде бы замедлились. Лишь на мгновение, но Хюльда сочла это победой.

Мистер Фернсби тоже это заметил, потому что сказал:

– А вот сейчас обидно было.

Дверь четвертой спальни была открыта, через нее виднелся пузырящийся ковер.

– Здесь можно устроить славный кабинет.

– Мне бы ваш оптимизм.

– Уже скоро. – Она повернулась к последней двери. – А здесь, значит, гостиная?

– Я лишь мельком взглянул.

– Мельком? – Она взялась за ручку.

– Вы, верно, помните, я рассказывал, что чуть не лишился носа…

Хюльда потратила последние амулеты, но дверь открылась. Гостиная была такой же темной, как и остальной дом, хотя не из-за теней.

– Окон нет, – проницательно отметил мистер Фернсби.

– В самом деле. – Вручив ему фонарь, Хюльда вынула стетоскоп и небольшой молоточек, а затем пошла вдоль стены, легонько постукивая то тут, то там. Звяканья стекла она не слышала, а значит, это точно была не иллюзия. Скорее всего, изменение, седьмая школа магии. Это объясняло бы и бо́льшую часть других… странностей.

Сняв амулет с двери, Хюльда указала на два стула, стоящих в комнате. Дверь возмущенно захлопнулась, когда они сели. Хюльда поместила амулет рядом со стульями, затем сняла тот, что носила на шее, и положила себе под ноги. Мистер Фернсби поколебался, но последовал ее примеру, положив амулет позади.

– Это ненадолго усыпит данный участок. – Она забрала у него фонарь и выкрутила регулятор на максимум. Теперь перед ними предстала просто убранная комната: дубовые панели, которые перекликались со ставнями, индийский ковер, бледно-розовый диван и несколько подходящих к нему кресел. Беленый камин занимал противоположную стену, там же стоял бюст какого-то скучающего ребенка. Хюльде стало интересно: эта скульптура здесь стояла по первоначальному замыслу декоратора, или дом пытался ей что-то сказать?

Опустив сумку с инструментами, Хюльда вынула досье мистера Фернсби, блокнот и карандаш.

– Ну что ж, мистер Фернсби, давайте обсудим ваш дом.