Homo Negans: Человек отрицающий

Глава 1. Уровень неприятия

– Шэй, ну давай уже, ты чего к терминалу прилипла? Столько за день заработала, что сливать пришлось? – прокричал Рори.

Двое мальчишек в нетерпении топтались возле будки эмостанции. День был теплый, солнечный, занятия только закончились и из школьных дверей хлынул поток учеников, как воздух из туго надутого шарика. Казалось белый блестящий глянцевый купол здания, выплюнув последнего замешкавшегося подростка, вот-вот сморщится, сплющится, а на месте возведенного по всем правилам строительной 3D-печати «обучающего модуля класса «SC-7-12» останется только серая лужица программируемой материи и с десяток мелких неразлагаемых деталей.

Рори тряхнул головой, отгоняя дурацкие мысли. В последнее время его все чаще посещали такие, как сказала бы школьный психолог мисс Доннели, «нездоровые» образы. Но Рори хватало ума об этом помалкивать. Надо бы вечером не забыть проверить в ДД[1] уровень ниацина и глюкозы, а то организм явно сбоит.

– Ну не все же такие лузеры, как вы двое. – Шэй неторопливо вышла из кабинки терминала, и с издевательской улыбкой продемонстрировала дисплей эмобраслета на тонком золотистом ремешке, который она носила на правой руке перевернутым на внутреннюю сторону запястья.

От прикосновения её указательного пальца на экране появились суточные показатели, подсвеченные красным цветом, означающим что норма уже изрядно перевыполнена, а ведь еще и четырех дня не было!

– Тринадцать тысяч двести! Ну ты даешь! – восхищенно воскликнул Нэйт – полноватый мальчишка с чрезмерно милым, по-детски розовым лицом, на котором ярко-голубые глаза в обрамлении спадающих на лоб белокурых прядей смотрелись и вовсе вызывающе.

Таких в школе нещадно лупили, и Нэйту доставалось немало, пока он чем-то не приглянулся Шэй, а значит автоматически попал и под защиту Рори.

Шэй и Рори – главные герои школьных новостей и гордость директора. Юные вундеркинды, воплощающие все самое лучше, что послепотопное общество Острова подняло на флаг и благодаря чему смогло выжить – целеустремленность, рациональность, безжалостность, эффективность.

В параллели все боялись даже косо посмотреть в сторону этих двоих, потому что им не было равных в главном навыке современного мира – умении зарабатывать эмобаллы. Они были непревзойденными мастерами буллинга, троллинга, шейминга, слаггинга[2] и других видов школьной жестокости.

Учителя не могли нарадоваться такими учениками, ставили их в пример, порождая в школе неутихающие волны вполне заслуженной зависти.

– Кому не повезло сегодня? – спросил Нэйт с мазохистским, как показалось Рори, интересом.

– Да этой неуклюжей корове О’Лири. Пролила в столовке шоко, кроссовки мне забрызгала, пришлось заставить её оттирать все до последней капли собственной толстовкой, – снисходительно прокомментировала Шэй.

Нэйт скорчил неопределенную гримасу. Видно, посочувствовал О’Лири или представил себя на её месте, что было более чем вероятно без их с Шэй опеки.

– Куда двинем? – поинтересовался Рори, сделав вид, что нимало не впечатлен сегодняшними достижениями компаньонки.

Как настоящие «закадычные враги» они с детства соперничали во всем, подстегивая друг друга. В их отношениях не было места похвале и прочей эмоциональной шелухе, более известной как «розовые сопли», ведь когда-нибудь им неизбежно придется соревноваться друг с другом.

Основной их крепкого многолетнего союза, который в отсталые допотопные времена именовался бы дружбой, было временное совпадение жизненных приоритетов, выражающихся в желании заколачивать как можно больше эмобаллов любыми доступными способами.

Они с Шэй на этой почве и познакомились, еще в песочнице, будучи трехлетними детьми. Наглая девчонка отобрала у него совок, Рори стукнул её по голове ведерком и толкнул, та разрыдалась, за что и получила нагоняй от матери. «Она у меня до сих пор слишком радостная, улыбчивая, совсем не умеет дать отпор» – оправдывалась миссис Линч.

Видимо Шэй это запомнила, потому что при следующей встрече хорошенько изваляла Рори в грязи и отобрала у него любимую игрушку, дурацкий оранжевый кораблик, который он потом, конечно, отбил назад.

В итоге, после пары серьезных стычек с тасканием за волосы, синяками и ссадинами ребята решили, что разумнее будет объединить немалые совместные усилия на борьбу со старшими агрессорами, вечно сгоняющими их с карусели. Что и было немедленно с успехом претворено в жизнь, в корне изменив расстановку сил на детской площадке.

Когда им исполнилось по десять лет, на торжественной линейке в обучающем модуле средней ступени всем новеньким надели на руки первые в их жизни эмобраслеты – маленькие вытянутые экраны в форме глаза в аккуратном силиконовом обрамлении цвета хаки. Рори и Шэй, в отличие от одноклассников, открыто выражающих свою радость, лишь сдержанно переглянулись, понимая, что теперь для них настало новое ответственное время – время применять на практике все тщательно отрабатываемые ранее навыки.

И нечего тут улыбаться, как вечно скалящиеся жизнерадостные идиоты, которых им показывали на кадрах допотопных хроник. Не даром же они и вымерли как вид, эти Homo sapiens, уступив место намного более приспособленным Homo negans[3], для которых источником жизни стали так называемые «отрицательные» или «негативные» эмоции во всем красочном разнообразии их проявлений.

В школе Рори и Шэй стали мастерами отрицания. Они плевать хотели на мнение окружающих, у них не было и быть не могло авторитетов, они научились помыкать и презирать, унижать и растаптывать одним словом, одним взглядом, как будто это не составляло для них никакого труда. Они моментально вычисляли слабости ина били в самую больную точку, так что даже опытным учителям на тренировках в «Клубе ораторов» не всегда удавалось сохранить лицо.

Слаженно, точно и суперэффективно функционировал этот взаимовыгодный альянс двух сильных незаурядных личностей, способных вместе подавить намного больше слабаков (каковыми они считали практически всех своих сверстников) чем поодиночке, и выжать из них столько эмобаллов, чтобы ни в чем себе не отказывать.

Единственным, кому из объекта травли удалось переквалифицироваться в подпевалу стал Нэйтгард Келли. Почему – Рори до сих пор не знал, но однажды Шэй поставила его перед фактом, что им нужен кто-то третий, и на эту роль вполне подойдет долговязый белокурый «мальчик для битья». Тогда Рори согласился, особо не задумываясь, потому что привык доверять Шэй и её сверхъестественному чутью в вопросе определения «удельной цены» тех или иных людей, но с недавних пор начал сомневаться.

Нэйт был определенно «влюблен» в Шэй, и если бы не то количество страха, который он умудрялся испытывать по любому, даже самому незначительному поводу, его уровень эмобаллов упал бы до неприлично низких показателей, а директору пришлось бы исключить его из их престижной школы.

Другие компании, кланы и союзы, которые постоянно формировались и перетасовывались в школьных стенах, посчитали бы такого члена ненужным балластом, позорным пятном на репутации, понижающим уровень неприятия всей группы, но Рори с Шэй пока могли себе это позволить.

Их показатели были на порядок выше среднего, да и баллы они накапливали с большим опережением. Если честно, они оба могли бы заранее скупить все инфослоты школьной программы на год вперед и вообще не думать об учебе. Но решили, что в этом учебном заведении шанс прокачаться за счет окружающих неудачников намного выше, чем где-либо еще, поэтому продолжали посещать занятия.

Обычно уроки походили для них в довольно расслабленном режиме, ведь те, кто закачал соответствующие инфослоты, могли ничего не учить и не силиться запомнить. Подсказки с необходимой информацией моментально возникали на экранах персональных очков-визоров.

Например, если учитель по физике вызывал Рори и спрашивал: «Мистер Дойл, сообщите нам, какие пять фундаментальных физических сил и взаимодействий вы знаете?», отвечающему нужно было только обратиться к базе данных собственного визора, используя фразу-пароль.

– Несложно ответить, – говорил Рори, – четыре фундаментальных взаимодействия, на которых заждется наш мир, это…

Дальше перед его глазами всплывали текст и картинки, которые он закачал в инфотерминале, и ответ становился делом техники.

– Первая сила – гравитационная, вторая – электромагнитная, третья – сила ядерного взаимодействия, и четвертая – человеческие эмоции, негативный спектр которых оказался эффективнее и сильнее всех источников энергии, основанных на предыдущих трех силах.

Как известно, всякая информация имеет ценность, и с самого раннего возраста дети Города должны понимать, что за неё надо платить. Никто на Острове, кроме членов правительства, не имел полного доступа БАДБ[4] – глобальной общей базе данных, но каждый мог заплатить эмобаллами за частичный доступ к определенным статьям, то есть за расширение своей собственной БД. Только полные неудачники, неспособные заработать на инфомодули, да еще эти чокнутые сектанты «Отказники» слушали учителей и пытались что-то там мямлить по памяти.

Рори, Шэй и Нэйт как раз проходили мимо огромного экрана со школьным рейтингом успеваемости. Сверху была обозначена дата – тридцать первое октября, а ниже – сам график. Рори заметил, что на диаграмме уровень неприятия Шэй, благодаря сегодняшней стычке, опять перепрыгнул через его столбик, который до того стоял первым среди нескольких сотен, возвышаясь гордой красной стрелой с большим отрывом от остальных. «Ничего, еще не вечер, я-то свои баллы пока в терминал не сливал» – подумал Рори.

– Давай в Старый порт? – предложила Шэй.

После школы они обычно зависали вместе где-нибудь в городе, в одном из многочисленных торгово-развлекательных парков или рубились в лазертаг на виртуальных полигонах, но сегодня Шэй потянуло на приключения. Что ж, Рори был всегда за, потому что, как правило, её задумки оборачивались неплохим развлечением и ощутимым прибавлением баллов.

– Погнали, – кивнул Рори и включил режим «быстрого перемещения» на кроссовках, слегка стукнув одной пяткой о другую.

Нэйта, как обычно, никто не спрашивал, однако, он покорно последовал за компаньонами. Все трое сначала на пару секунд повисли в нескольких сантиметрах над идеально ровной светло-серой поверхностью сверхпроводниковой дороги, активировав магнитное поле в подошвах обуви, а затем рванули с места.

Рори обожал это чувство: несешься по дорожному полотну, смотришь только вперед, а в экранах визора перед глазами вспыхивает путеводной нитью проложенная транспортным ИИ[5] траектория.

Плавно обходишь навечно застывшие по обочинам дома, редкие машины, неповоротливые самоходные грузовые контейнеры, медленно тянущиеся по пронизывающим весь Остров дорогам, и таких же летящих мимо людей. У всех – свои дела, свои четко поставленные задачи, свои безошибочно выполняющиеся функции.

Дополненная реальность визора заботливо поясняет назначение того или иного объекта, на котором останавливается взгляд. Рори только что обогнул огромный впивающийся в небо монумент в виде стальной иглы, и в очках появилась привычная надпись: «Допотопный памятник неизвестного назначения, предположительно символизировал похвальное стремление населения Острова к верховенству, превосходству и доминированию».

Троица понеслась по Генри-стрит, и в визоре наперебой замелькала реклама с акциями тех магазинов, мимо которых они проезжали: «Треннинг «Суперстресс 3000»: как добиться депрессии без лекарств и психоанализа», «Наши мягкие впитывающие полотенца с ультрареалистичными кровоподтеками заставят ваших домочадцев кричать от ужаса!», «Довести мужа за 10 дней – ускоренный курс семейных отношений», «Как неврастения помогает в работе: 1000 и 1 факт из жизни. Тренинг от лучшего эмокоуча года – Стивена Салливана», «Демотиваторы для всей семьи», «Акция: Обучающие инфослоты от 100 баллов за штуку!» и прочее.

В невидимом глазу силиконовом наушнике, вложенном в ушную раковину, зазвучал голос Шэй.

– Может тормознемся на минутку? Хорошая цена, а мне бы пару новых слотов по физике не помешало, в пятницу обещали тест.

– Не вопрос, – согласился Рори.

Заложив крутой вираж и чуть не сбив с ног стайку недорослей, тестирующих очередного домашнего робота возле магазина с бытовой техникой, они подкатили к аппарату, торгующему инфослотами.

Девочка действовала быстро, словно по сенсорной панели летала не человеческая рука из плоти и крови, а металлическая клешня манипулятора, как на каком-нибудь заводе или в лаборатории. Зеркально-хромовый лак на ногтях её тонких белых пальцев дополнял сложившийся образ. На секунду Рори даже подумал, что, наверное, объективно мог бы понять, почему Нэйт постоянно пялится на неё с таким восхищенно-придурковатым выражением лица.

Шэй Линч всегда точно знала, чего она хочет, и добивалась цели быстро, со стопроцентной гарантией успеха. Это несомненно должно привлекать представителей противоположного пола. К тому же, судя по генетическим маркерам, она идеальная самка без отклонений развития, а значит может стать приемлемой женой и матерью потомства.

Пару лет назад они даже поэкспериментировали в области поцелуев и обжиманий, пытаясь выяснить, смогут ли в случае чего составить приемлемую пару. Правда тогда все прошло не очень гладко: Шэй постоянно хихикала, а Рори чувствовал себя неуклюжим придурком, так и не поняв зачем, судя по инструкции в визоре, нужно совершать потенциально опасный обмен слюной. Стоило ему представить микрофлору чужой полости рта со всеми этими бактериями, грибами, простейшими микроорганизмами, спирохетами, паразитами, вирусами и прочим, как желание целоваться отпадало само собой.

Хотя Рори не отрицал, что Шэй можно было считать вполне красивой благодаря симметричности лица с чистой ухоженной кожей, пропорциональной фигуре и хорошо подобранной одежде. В этом она тоже всегда стремилась к совершенству и тратила огромные суммы баллов на самые модные новинки из каталогов вещфабрики, красила волосы и ногти чуть ли ни каждый день в новый цвет, а ремешки для эмобраслетов занимали в её комнате целый отдельный шкафчик с прозрачными дверцами.

Например, сегодня одним нажатием нарукавного сенсора её школьная униформа цвета хаки, такая же как у Рори, Нейта и вообще всех подростков в городе, перекрасилась в розово-сиреневые тона с причудливым орнаментом на манжетах и карманах комбинезона. Трансформируемая ткань утянулась по фигуре в груди и на поясе, штанины укоротились до щиколоток, отвороты воротника удлинились и из них даже вылупилась россыпь стразов.

Если честно, Рори не очень понимал, в чем принципиальное отличие между нарядом, выпущенным в прошлом месяце и в текущем. Кому вообще интересно, какой оттенок красного сейчас в моде? Главное, чтобы уровень безопасности модели был на высоте. Вот разгонишься хорошенько и вмажешься ненароком в какой-нибудь столб или грузовой контейнер, и какая тебе разница, был на тебе костюм цвета бордо или карминовый, если амортизационное поле вовремя не сработает? Неделями потом будешь «на аппаратах» в стационаре валяться, кости восстанавливать и внутренние органы заново в инкубаторах растить – мерзость. Другое дело прочность, мощность обогрева, быстрота самоочистки – вот это в одежде важно, а не какие-то цветочки и рюшечки.

В любом случае, не смотря на этот очевидно иррациональный недостаток, свойственный большинству представительниц женского пола, Шэй действительно по всем параметрам сильно опережала известных ему девчонок, и, если бы пришлось выбирать пару для жизни завтра, Рори, очевидно, предложил бы вакантную должность Шэй.

К счастью, Город не обязывал представителей их класса определять партнера ни в пятнадцать лет (а именно по столько им с Шэй было сейчас) ни по окончании последнего школьного модуля – в восемнадцать. Они же не какие-нибудь аграрии, чтобы только и делать, что выполнять простейшею физическую работу и размножаться, как амебы в чашке Петр.

Глядя на собственных родителей, Рори вообще не очень понимал, зачем обременять себя личными отношениями. Если партнер требует уделять ему много внимания, неизбежно падает твоя личная эффективность, что противоречит желанию Рори достичь карьерных высот в максимально сжатые сроки. А если люди живут как его мать с отцом, практически не встречаясь и не разговаривая, опять же не очень много смысла в сосуществовании вроде бы на одной территории. Они же даже скандалы для взаимного пополнения эмосчетов не устраивают, не разбирают по вечерам недостатки друг друга, не выдвигают списки претензий, как другие нормальные пары. Хотя, наверное, совместное проживание выгоднее чисто экономически – одна квартира, разделение заботы о Рори, пока он был сопливым младенцем…

Отец Рори был высокопоставленным управленцем островного уровня, и, хотя его должность и круг обязанностей были засекречены, все, от директора школы до его собственной жены, говорили о мистере Дойле как о человеке, которому известно о жизни намного больше, чем им самими: «Отцу виднее», «Мистер Дойл несомненно осведомлен в этом вопросе лучше нас» и так далее.

Рори, редко виделся с отцом, но, когда тот бывал дома, казалось, он действительно несет на себе бремя некоего важного знания. Он много курил, почти не расставаясь со старомодной электронной сигаретой, которую даже в выключенном состоянии постоянно перекатывал меж своих длинных тонких пальцев, мало ел, часто запирался в кабинете и даже участвовал в правительственных заседаниях прямо из дома, часами просиживая в кабине голокома. Еще, как однажды с удивлением заметил Рори, отец не любил имен. Мать он называл исключительно «дорогая», а его – «сын».

Мать не работала, и за неимением возможности копить эмобаллы, срываясь на подчиненных в офисе, нанимала прислугу, как в скучных стариковских 2D сериалах про допотопный мир, которые крутят на канале «Нестареющая классика». И вот на этих людях она отыгрывалась по полной – унижала, глумилась, издевалась так, что для оплаты домашних счетов ей, наверное, и не нужно было залезать в бездонный отцовский эмосчет, свои баллы только успевай сливать.

– Тебе не нужно? – Шэй закончила загрузку, расплатилась, приложив экран браслета терминалу, и готова была ехать дальше.

– Нет, я всю физику за год вперед пару дней назад выкачал по запарке – некуда было баллы девать. – Отозвался Рори.

Шэй недовольно хмыкнула, но комментировать не стала. Они договорились не зарываться и идти в ногу с программой, чтобы оставаться в школе, а такие «закидоны» могли заставить директора задуматься о переводе особо преуспевающих учеников в спецзаведение, чего они оба не особенно хотели.

– А я еще не накопил… – протянул Нэйт с обычным для него выражением завистливого обожания.

– Еще бы, – буркнула Шэй с сожалеющей и в тоже время заговорщической улыбкой, будто знала, что заставляет его выглядеть вечным аутсайдером.

Они продолжили путь, моментально разогнавшись до максимально допустимой в черте города скорости. Рори бесило, что у Нэйта вечно не хватало баллов на нужные инфослоты. Казалось, что может быть проще – система наработки и расходования эмобаллов универсальна.

Чем больше отрицательных эмоций ты выдавишь из себя и окружающих, тем больше энергии, накапливаемой в эмобраслетах, сможешь слить в общую сеть в конце дня, а значит оплатить какие хочешь счета в терминалах и магазинах. Все просто и функционирует без перебоев. Но этот увалень даже на учебу себе наработать не может, и зачем они только его постоянно с собой таскают? Надо обсудить это дело с Шэй, сил уже нет.

Рори часто задумывался о том, каким все-таки невероятно гениальным был этот Уотсон – изобретатель, подаривший миру Аккумулятор негативной энергии. Какой безупречной, восхитительно логичной была созданная им система!

В первый день учебного года в школе всегда показывали один и тот же вирт[6] – о том, как скромный психолог Джон Уотсон после долгих поисков и сомнений решает энергетическую проблему человечества.

Вот он сидит в пыльном кабинете и раз за разом перечитывает дела своих пациентов, отчаянно и бессмысленно копаясь в психических расстройствах детей и взрослых. Вот он не спит ночами, пытаясь решить «Проблему Д» – колоссального количества диагнозов со словом депрессия, которые был вынужден ставить. Вот перед глазами проплывают пугающие картины варварских методов лечения, которые пробовало внедрить заблудившееся в логически неверных рассуждениях человечество – жуткие антидепрессанты, глупейшие группы поддержки и совершенно нелепые – арт, – гипо и даже – дельфино терапии, которым подвергали несчастных пациентов.

И наконец, когда случаются Война и Потоп, и кажется мир никогда не возродится, чудом выжив на единственном не ушедшем под воду кусочке суши, Джон Уотсон сумел подняться над собой, очистившись от эмоциональной шелухи и оценочных критериев прошлого.

Он понял, что единственный ресурс, которого на скромных просторах некогда зеленого Острова осталось предостаточно – это и есть горе и страдание, те самые негативные эмоции, которые сами по себе настолько сильны, что могут стать универсальным возобновляемым источником энергии, благодаря которому человечество восстанет из радиоактивного пепла.

С помощью группы ученых Уотсону удается создать в «Секторе Ноль» величайшее изобретение послепотопного времени – Аккумулятор, накапливающий и сохраняющий энергию от негативных эмоций, пережитых каждым отдельным человеком, и трансформирующий её в электричество, обеспечивая новое поколение людей всем, что нужно для жизни.

Во время просмотра каждый школьник раз за разом переживал взлеты и падения Великого Изобретателя, искренне отчаивался и радовался вместе с Джоном Уотсоном, а потому он был чуть ли не единственным положительным героем для каждого жителя Острова, вне зависимости от еженедельно меняющихся критериев неприятия.

Эти критерии выдвигались правительством Города для того, чтобы жителям было легче испытывать негативные эмоции по отношению к согражданам. Например, на прошлой неделе особенным порицанием в обществе пользовались левши – их осмеивали и унижали в школах, на работе, в общественных местах, в театрах и на телевидении. На ежевечернем ток-шоу «Блиц-фрик» досталось даже какой-то «шишке» из Замка, наверное, отцовскому коллеге. Что делать, перед критериями все равны.

За неделю до того не в почете должны были быть блондины, и, к нескрываемой радости Рори, на Нэйта опять посыпалось со всех сторон, что позволило ему немного подтянуться, но все равно недостаточно. Фамилия Келли на школьной диаграмме всегда стояла ближе к позорному зеленому хвосту.

Вообще они там в Департаменте эмоций совсем разленились. Критерии постоянно повторяются: толстые-худые, правши-левши, рыжие-брюнеты-блондины-лысые, белые-азиаты-темнокожие и так далее – ну банальщина же сущая! С профессиями тоже туго. Сколько можно отрываться на аграриях? Что уж говорить про бездарные социальные плакаты с однообразными Алылыми слоганами типа «Дисгармония единства», «Неравенство – двигатель прогресса», «Единомыслие – путь к бездействию» и прочее.

Единственной приличной акцией за последние полгода можно считать «День матери», когда во всех школах провели поясняющие семинары о влиянии матерей на своих детей, вреде их постоянного ласкового сюсюканья, о подчиняющей силе опеки и других важных штуках. Рори тогда за итоговое сочинение получил высший балл, потому что смог описать что-то около пятидесяти вещей, раздражающих его в собственной матери, тогда как Нэйт и десяти не наскреб.

– Ты чего психуешь? – Шэй оторвала его от размышлений. Индикатор связи визора показывал, что она обращается только к Рори, не включая в сеть Нэйта.

«Ну и как она догадалась?» – раздраженно подумал Рори, но вслух сказал:

– Надо обсудить кое-что, но лучше потом, когда доедем.

– Ок. Мы уже близко.

Тут изображение в очках Рори запрыгало и пошло зернистой рябью.

– Что за… Шэй, у тебя тоже такая ерунда?

– Угу, помехи какие-то, может что с вышкой, тут вечно всё сбоит из-за этих железяк.

Действительно, техника в районе Старого порта часто глючила, собственно, поэтому тут никто и не жил. Отстроенные вскоре после Потопа дома стояли обесточенными и запечатанными – пять кварталов старых блочных конструкций, которые Город пока не придумал как использовать.

Когда сюда въехали первые жильцы, выяснилось, на этой территории не могут стабильно работать самые важные для любого человека устройства – терминалы закачки эмобаллов в общую сеть. Строители по десять раз проверили проложенные под землей кабели, но так и не нашли причину, списав всё на помехи с кладбища.

Сносить дома оказалось дороже, чем возводить, потому что делалось все по устаревшим технологиям, из железа и бетона, вот и остались они торчать здесь, перед отделяющей город от моря стеной.

– Ребят, у меня одного визор отрубился, у вас тоже? – это уже Нэйт, как всегда с оттенком паники в голосе.

– У нас тоже, тормозим, – скомандовала Шэй.

Они остановились на перекрестке перед неуклюжим пятиэтажным зданием, в котором по непонятным причинам все двери была раскрашены в разные цвета.

– Какой все-таки бардак царил в городе после Потопа, пока правительство не взяло всё под контроль! Что вот это такое? – Рори показал рукой на двери. – В чем задумка? Какая в этом рациональная функция заложена?

– Полагаю, никакой, – отозвалась Шэй.

– Вот именно. Не хотел бы я жить в таком местечке.

– Эм, ну, может это просто так, для красоты? – робко предположил Нэйт.

– Для какой такой красоты? Что может быть красивого в абсолютно хаотичной, нелогичной мешанине из цветов и форм? Ты только посмотри! А ручка? За нее же даже взяться толком не получится, какой-то шишак в форме головы зверя, как там его, коня, или еще какого-то сказочного не пойми чего, раз оно с рогом посредь башки!

Рори набросился на Нэйта с таким жаром, словно тот оскорбил своим предположением его лично.

– Да нет, я просто так, подумал, мало ли, кто ж этих допотопников поймет… – Нэйт опустил глаза и принялся нервно теребить дужки очков визора, которые только что снял.

– Ладно тебе, нашел из-за чего заводиться. – Я вас сюда не двери обсуждать позвала.

– А кстати да, зачем мы сюда притащились? Тут кроме самой дороги, как я вижу, даже ничего не работает, да и та вон заканчивается метров через сто.

– Хочу вам кое-что показать, пойдем.

Шэй отключила магнитное поле кроссовок, опустилась на землю, прошла вперед вдоль дома, свернула за угол, и мальчишки, секунду поколебавшись, направились за ней. Они минут пятнадцать петляли среди бетонных коробок, и когда терпение Рори уже было на исходе, Шэй затормозила перед неприметной железной дверью.

– Сюда, – девочка дернула за большую скобовидную ручку, и, к удивлению её спутников, дверь с негромким скрежетом открылась.

– Ничего себе! – не сдержался Нэйт. – Они же все запечатанные вроде! Как ты её нашла?

Шэй вместо ответа резво затопала по уходящей вверх лестнице. Видимо, этот дом был самым высоким в порту, потому что даже Рори с его отличной физической подготовкой запыхался, преодолевая последние пролеты. Лестница была крутая и неудобная, наверное, пожарная или какая-то техническая, вряд ли жильцы стали бы по такой ходить, для подъема на этажи в домах всегда есть лифты.

Троица вынырнула из пыльного темного нутра здания и оказалась на крыше. Шэй поманила их рукой и подошла вплотную к краю плоской квадратной площадки, за которым открывался совершенно невероятный вид, заставивший Рори раз и навсегда изменить преставление об Острове. Там, отделенное от них частоколом стального ограждения, лежало море.