Холодный

Глава 13

Восемь месяцев спустя.

Моя апатия просто отказывалась проходить. Я ел и пил только потому, что голодным мне быть нельзя. Я держался. Держался потому, что иначе могу превратиться в монстра и тогда, — снова погублю невинные жизни. Никакая печаль того не стоит.

Сейчас я очередной раз, лишь бы забыться и занять себя, пересчитывал сокровища в своих сундуках. Так я стал их называть после отъезда Ангелины. Для нее они действительно оказались сокровищами. Я жалею, что тогда не показал ей всего. Вот это и это ей очень бы пошло, а вот в этом она бы могла танцевать, кружась в бальном платье. А перевел взгляд на соседний открытый сундук. На самой его вершине, единственное, в аккуратном расправленном виде, венчало гору золота сапфировое колье моей матушки. Сейчас, оно так напоминает ясный васильковый взгляд Ангелины, что я будто улавливаю ее смутный образ. Стоило моргнуть и наваждение исчезло. Уверен, свадебный подарок отца моей маме, идеально подошел бы Ангелине.

Эти пара сундуков, были для меня особенными:

Уж не знаю кто и куда это богатство переправлял, но попали они под горячую руку монстра. Очнулся я ровно у обоза. Пробиваясь через пелену мое сознание уловило образы и яркий свет солнца. Моя последняя жертва все еще билась у меня в руках. Я отшатнулся, но было уже поздно…

Окинул окружающее пространство, лежащих людей, себя… Понял, что до сих пор не насытился. Вскрыл ящики надеясь добыть свежую одежду и нормальную еду, — она была особенно срочно нужна, но в ящиках, как на зло, было только золото. Небрежно покиданные в общую груду с золотыми монетами изящные украшения, заставили сжаться мое сердце — в одном из них я признал матушкино. Я просто не мог ошибиться! Мой отец заказывал его у лучшего европейского ювелира, как подарок матушке на свадьбу.

В детстве я часто разглядывал этот гарнитур и знал не только количество камней, но и помнил их размер и форму. У матушки было два любимых гарнитура, второй из них — гранатовый. Взволнованно я переворошил золото, находя все больше и больше фамильных драгоценностей и даже свой подарок сестрице. С каждой находкой, внутри, все больнее и больнее сжималось.

Тогда так хотелось рвануть домой, убедится, что все они в порядке, но оглядевшись вокруг я понял, что не смогу себе простить если то же сделаю со своей семьей. Я обязательно верну им это все, если когда-нибудь смогу полностью подчинить себе свое тело. Если они живы и здоровы, то лучшее что я сейчас могу сделать, это бороться с собой и не появляться вблизи людей. И, пожалуй, пора завязывать с попытками убить себя, ничем кроме этого, — я с болью окинул пространство вокруг, — они еще не заканчивались. Утешало лишь одно, что эти люди наверняка грабители, раз у них оказались наши фамильные драгоценности. Вывернув все личные котомки, обнаружил немало сухарей, сыра и даже холщовый мешочек с вяленым мясом, но мясо есть не стал, отбросив в сторону. Нечего монстра подкармливать…

Из горсти монет, застывших у меня на ладони, скатилась одна и громко звякнула, вырвав меня из воспоминаний. Одновременно я почувствовал чье-то присутствие у себя в лесу. Уже третий день кто-то бродит по лесу, то приближаясь, то отдаляясь от горы. Надо бы посмотреть, может и впрямь кто заблудился? Вывести-то по- быстрому смогу, не съем. После того, что я выдержал в городе, уверенности добавилось. Пойду, к дереву своему схожу побеседую, да одним глазком на пришельца гляну.

Андрей.

Я уже почти потерял надежду бродя кругами в этом диком, темном, пустом лесу. Уже к вечеру первого дня я потерял весь свой запал и был вусмерть закусан комарами и облюбован мошкой. Взятые мной два защитные аэрозоля закончились уже сегодня утром, а ультразвуковой браслет, не смотря на красивые обещания производителя, своим писком действовал лишь на мои нервы.

С едой ситуация не лучше. Тушенка с крупами заканчивается. Может Ангелина сказала лишь то, во что верит? Нет, я конечно не хочу сказать, что она сумасшедшая, но все же… To, что с ней делают родители, на мой взгляд, ее только уничтожает. Я, как врач, да что говорить, как адекватный человек, видя это не могу остаться в стороне. Даже если бы Марина, подруга Ангелины, не пришла ко мне и не стала бы умолять повлиять на ситуацию хоть как-то, я бы все-равно ввязался. Ужасно, что ни мой авторитет, ни мой опыт и знания не взымели над этими людьми ни малейшего эффекта. Я понимаю, что каждый сам себе врач и знает лучше, от чего и чем лечить, но так просто этого я не могу оставить. Слишком долго и хорошо я знал эту девочку. Да и если бы не знал, ничего бы не изменилось. Когда-то давно в молодости я поклялся, что не смотря ни на что останусь самим собой и никогда не стану пофигистом и бесчувственным чурбаном, как мой отец. Так что… — я залепил себе смачную пощечину, махом прибив несколько кровососов и подтянул стремительно «худеющий» рюкзак на плечах, — вперед и с песней!

Волчий лес, это единственная наводка, которую мне удалось вытянуть из уже почти безразличной к жизни девушки. Так и стоит до сих пор образ с ее пустым потухшим взглядом, и эти ее раскачивании туда-сюда. В последнюю нашу встречу меня просто подстегнуло идеей ринуться сюда. В тот момент я наблюдал за сидящей на кровати девушкой, даже не заметившей как я вошел: «Я обещала. Я никогда не буду его беспокоить. Я не нужна»… — это просто выворачивают душу.

Я с чувством ударил по стволу ближайшего дерева. Столько дней, и не малейшего следа этого Арсения. Она же только им и бредит. «Арсений»-«Волчий лес» — «Не нужна». Она будто зациклилась на этих словах. От нее почти не слышно ничего другого, пусть и в разной последовательности. Я вижу с каждым днем она угасает все больше. Ей все хуже и хуже… Как же бесит, что я бессилен!

Эти мозгоправы говорят и делают то, что нужно тем, кто им платит. А разговор с родителями девушки совершенно ничего не дал, кроме угрозы сменить лечащего врача. А что там лечить? Девочка здорова! Слишком здорова, я бы сказал. Ее иммунитет и регенерация просто поражают. Но я даже побоялся озвучить свои последние результаты исследования родителям. Думаю, если кого и нужно отправить к мозгоправу так это мамашку уперто твердящую, что к ней вернулась не ее дочь.

— Черт! — Только этого не хватало! — Помогите!!! — Задумавшись о своем, я угодил в топь. Скидываю рюкзак и пытаюсь зацепить его лямкой за ближайший сук. Зацепился, и… почти подтянулся до коряги, как та обломилась.

Мне ничего не остается как кричать. Только кому? На километры вокруг ни души, но даже зная это — я зову на помощь!

Не знаю сколько прошло времени, кажется вечность. Топь медленно, но верно меня поглощает… Я вынужденно, чтобы не захлебнуться задрал голову и увидел над головой кольцо лианы, но уже не в силах дотянуться даже до нее. Почему я не посмотрел туда раньше??? Слишком высоко… Голос охрип… Делаю последнюю попытку, вдох, и мои нос и глаза оказываются под водой. Руки над головой в глупой попытке продолжают жадно хватятся за воздух. В голове четко слышу голос: «Надежда умирает последней», и даже умудрюсь ухмыльнуться в ответ несмотря на проносящийся по венам жар от возможности вдохнуть воздух. Не выдерживаю и против свое воли делаю вдох… Конец…

Рывком неведомой мощной силы меня вытягивает из топи, и я лечу! Умер? Так быстро? Я думал это гораздо неприятней. Я куда-то падаю и из моего тела вышибает оставшийся воздух вместе в гадкой жижей. Я закашливаюсь, с трудом переворачиваясь и вставая на четвереньки. Удивительно как я вообще нахожу силы двигаться. Кто-то мне помогает, стуча по спине, а затем, вытирая лицо.

— Живой?

— Живой. — Просипел я, охрипшим от крика голосом. Я думал, что настоящий мужик не способен на такую панику, гордясь своим хладнокровием. Оказалось, способен.

— Ну, я пошел. Осторожней тут. — Проморгавшись тру глаза и пытаюсь сфокусировать взгляд на удаляющемся стройном мужском силуэте с темными волосами до плеч, собранными в хвост. Почему-то зрение сейчас подводило, но острота зрения, хоть и постепенно, но явно возвращалась.

— Стой! Арсений! Выведи меня отсюда, прошу. — Взмолился я, и он затормозил.

— Ты! — Он подлетел ко мне буквально за секунды! Яростно сверкая глазами схватил за грудки и поднял над собой, хотя, с моей комплекцией это должно было быть непросто. — Я своего имени не называл! — Прорычал он и в его словах, готов поклясться, я услышал именно звериный рык.

Если бы я сейчас не был так морально истощен, я бы испугался.

— Ангелина… она в беде. — Сказал я на выдохе, зажмурив газа.

Надо брать себя в руки. Он всего лишь человек, такой же как я, только сильный. Похоже, я просто перенервничал. Я заставил себя открыто посмотреть в его, необычного цвета глаза. Такого ярко-бордового ободка глаз я еще не встречал. Темно-карие глаза, очень тонкий белый ободок вокруг, а затем этот насыщенный, какой-то неестественно-чужеродный цвет. Эти глаза пронзая, холодили меня изнутри. Стало жутко…

— Что ты сказал? — Его взгляд мгновенно преобразился. Теперь его лицо оттаяло и выглядело озадаченным, что меня мгновенно расслабило. По крайней мере мои нервы уже не были натянуты как струна.

— Ангелина. Ей нужна помощь, но она отказывалась говорить где тебя искать.

— И тем не менее она разболтала, и ты здесь. — Как-то слишком иронично произнес Арсений.

— Если это для тебя важно, то осознанно она не сказала мне ни слова. Мне удалось узнать лишь про этот лес, но он такой огромный. — Хватка Арсения окончательно ослабла и мои ноги наконец коснулись земли.

— То-то ты здесь уже почти неделю как медведь-шатун круги наматываешь.

— Ты знал? Так почему?

— Не подошел поздороваться? — Я кивнул.

— А мы знакомы? — Пристальный и одновременно отчужденный взгляд на меня.

— Нет… но…

— Не важно, что с Ангелиной? Говори.

— Подскажи сначала где можно смыть с себя всю эту гадость пока она ко мне не присохла? — Состояние шока окончательно прошло и меня стали волновать насущные проблемы, а у меня нет уверенности, что этот странный индивид не бросит меня тут же, как только узнает нужную ему информацию.

— Ничего, грязевые ванны издревле полезными считаются. Пошли. И осторожно тут. Тебе вообще повезло, что я к другу приходил и был рядом.

— Друг? Тут живет еще кто-то?

— Тебе не обязательно знать. Не хочешь говорить про Ангелину, тогда просто молчи. Нужно будет сам узнаю.

— И как она тебя с твоим характером столько терпела? — Не удержался я.

— У нее был выбор?

— Наверно, нет… — Решил быть благоразумным и во всем соглашаться с этим парнем. Мало ли что у него в голове от одиночества сдвинулось, а мне еще нужно раздобыть продуктов и как-то отсюда выбираться, желательно с чудодейственным лекарством, если оно действительно существует, в чем я начинаю сомневаться. Без моего утопшего вместе с сотовым телефоном рюкзака. Хорошо, хоть я додумался положить сигнашку от машины в герметичный пакет, который сейчас хлюпает а широком кармане спецовки на уровне бедра. Там же несколько купюр, специально припасенных для глубинки где в ходу только наличка.

— Ладно, идем. А то так и будешь вонять. — Я торопливо последовал за Арсением. Минут пять я старался от него не отставать, но усталость после борьбы за жизнь, да и общее самочувствие давали о себе знать и я стал заметно отставать. — Поторапливайся. Тащишься медленней, чем больная девушка.

— А ничего, что я сейчас чуть не умер? — Не выдержал я. Я не ожидал, что меня тут встретят и поляну накроют, но даже для незнакомца этот парень слишком резок.

— Ну не умер же. И не умрешь, если не будешь так раздражать. — Многозначительный взгляд заставил проникнуться лучше любых слов и следующие полчаса я спешно почти бежал за проворным парнем, ловко пригибающимся под скрученными деревьями и одновременно умудряющимся не попадать в ловушки от корней этих «монстров». Я то и дело то ударялся лбом, то попадал ногой в петлю от корня, а ему хоть бы что! Даже ни разу не обернулся на звон моего лба.

Такое чувство что он нарочно ведет меня не по тропинке, а идет тут, испытывая мое тело на прочность. Почему я, лет на десять старше этого парнишки, чувствую сейчас себя путающимся в своих лапах щенком, еле поспевающим за взрослым псом? Сжав зубы пытаясь унять злость и другие ненужные эмоции я торопливо повторял движения идущего впереди меня проводника.

— Пришли.

— Река?

— Как видишь. Вперед. — Я ринулся к воде скидывая с себя одежду. — Постой! — Окликнул меня Арсений и я неосознанно подчинился. — Нырять не рекомендую. На дне острые глыбы и сильное течение.

— Спасибо. — Я был искренне благодарен, так как намеревался с разбегу окунутся в долгожданную воду. Вода прорезала почти отвесный каменистый берег, и пойма реки находилась метра на полтора ниже берега. Я аккуратно спрыгнул на большой камень внизу. Вода не покрывала только его макушку. Присмотрелся и увидел такой же под водой. Решил, для удобства хоть по пояс войти. Протянул ногу к камню. Чувствуется мощь течения. Ледяная, но мне не привыкать к процедурам закаливания. Смело шагнул на камень и не понял как мир вокруг перевернулся. В следующую долю секунды я почувствовал резкую боль в затылке и плече.

— А! Мои волосы!

— Предупредил же! — Рычащий голос над ухом.

Унизительно… Меня как котенка вытащили на берег. Макушка жутко зудит от боли, даже встать не многу.

— За волосы-то зачем! — Обижено пробурчал я, приложив ладони к больному месту.

— Скажи спасибо что ни за кое-что другое. Еще секунда и твой нос превратился бы в красивую лепешку. Не заметил? — Несмотря на обидные слова его голос звучал спокойно и твердо, без насмешки.

— Да как-то под водой… все так быстро… — Я начал осознавать, что меня опять спасли, а я тут возмущаюсь, что недостаточно ласково. — Спасибо, в общем. Я твой должник.

— Не надо мне тут должников. Рассказывай давай уже про Ангелину, пока не нашел новый способ убиться.

— Я… Одежда! — Вспомнил я, что сейчас перед Арсением полулежу в чем мать родила. — Рванул вперед, но схватился за голову. Нехило меня приложило. До сих пор даже зубы от удара ноют, а уж само место ушиба.

— Сиди уже. — Арсений пошел в сторону моей одежды поднял хмыкнул и пошел с ней к реке. Я чтобы унять боль прикрыл глаза, только и смог предупредить что в карманах ключи от машины. Солнце приятно грело, и я после почти бессонных ночей в спальном мешке, отключился.

— Эй! Как там тебя?

— Андрей. — Ответил я еще не до конца проснувшись.

— Я все понимаю, но близится вечер, одежда просохла и ужин стынет.

— А ты все-таки не такой бессердечный каким кажешься. — Ответил я спросонья не подумав. И уловив похолодевший взгляд постарался исправится. — Спасибо тебе, серьезно…

— Садись. Ешь давай. Как голова? — Я коснулся лба и перевел удивленный взгляд на Арсения сидящего в рубахе с оторванным рукавом.

— Затылок кровил немного. Я перевязал. — Пояснил он.

— Спасибо. — Что-то мне подсказывает, что гардероб у него не столь обширен чтобы так одеждой разбрасываться. — Я проникся к этому парню уважением.

— И так Андрей. Мне твои благодарности ни к чему, а вот информация очень нужна. Говори уже зачем я Ангелине понадобился.

— Не совсем ей. — Уловив строгий взгляд Арсения я поспешил объяснить. — Понимаешь, я ее лечащий врач. To, что творится с ней не поддается никакому объяснению. Когда Ангелина еще разговаривала, она говорила про какие-то твои чудодейственные мази.

— Стоп! Что значит еще разговорила? — Всполошился Арсений.

— Все сложно… Я постараюсь кратко и по-порядку. После твоего отъезда Ангелина сначала с отцом, а потом матерью несколько раз приходили ко мне на прием. Она, конечно, была подавлена, но держалась. Мне кажется все началось с того как мать случайно обнаружила отсутствие шрама на спине у Ангелины и на руке от старого укуса собаки. Они у нее с детства и так просто меньше чем за месяц не смогли бы пропасть даже с использованием пластики. Ее мать слишком эмоциональна. Она закричала на девушку. Начала уверять мужа, что ей подсунули не ту дочь, и что ее обманывают. Даже попыталась выставить Ангелину за дверь, а та безропотно пошла, даже не пытаясь доказать обратное. По воле случая я был свидетелем. В тот день я как раз пришел для очередного осмотра и принес результаты анализов девушки. — От такого непродолжительного монолога голова загудела еще больше. Я приложил руку к повязке и поморщившись, продолжил рассказ. — Буквально на следующий день мать потащила ее сдавать ДНК тест. При исследовании крови девушки я обнаружил некоторые странности, но пожалел девушку и скрыл это от родственников, но сейчас не об этом. И так замкнутая и немногословная, Ангелина получила удар под дых от своей матери, которая до сих пор ее не признает.

— А отец? — Задал мучавший и меня вопрос, Арсений. Я ненадолго зажмурил глаза, пытаясь собрать все мысли в кучу и продолжил, надеюсь, не слишком сбивчивый рассказ.

— Не знаю, как Матери удалось уговорить отца девушки. Он всегда производил впечатление адекватного человека, но в итоге, Ангелину отправили в загородный пансионат, по сути реабилитационный центр для проблемных лиц. После пары визитов матери девушка совсем ушла в себя. Отец навещал там ее каждый день. Я думаю если кого и нужно лечить так это ее мать. — Не сдержал я рвущихся эмоций и, будто в отражении, уловил похожие на лице Арсения. — На время Ангелину забирали домой. Меня вызывали каждый день, но девочке становилось все хуже, а мать напирала на нее все больше, пытаясь разоблачить в ней претворяющуюся самозванку. У меня были частые и продолжительные беседы с отцом девочки, в которых я рекомендовал ей покой, косвенно намекая на выходки матери. Рекомендовал какой-нибудь отель на море или поездку к родственникам, которые дадут возможность сменить обстановку и прийти в себя, но ее продолжали держать дома. С каждым днем ситуация становилась только хуже. Через пару месяцев отец не выдержал и отправил Ангелину в другой центр. Если говорить проще, — в психушку для богатых. Почему туда, для меня остается загадкой. Там ее скорее превратят в овощ, чем помогут. Место не с самой лучшей репутацией. Часто там лечат от того, за что платят, и в определенных кругах это известно. Не думаю, что ее отец не был в курсе. Последней каплей для меня стал визит подруги Ангелины. С некоторых пор Марину перестали к ней пускать и как дико это не звучит, она подозревает, что именно мать Ангелины заказывает музыку, будучи уверенной, что пытается вывести на чистую воду самозванку. Прошу, помоги этой девочке еще один раз… — Арсений слушал меня не перебивая, но с каждым моим словом все сильнее и сильнее сжимал кулаки и сейчас передо мной сидел явно неравнодушный к чужой судьбе человек и я сделал прямую попытку добыть то, за чем пришел. — Короче, мне нужны эти мази, а лучше рецепт. Если Ангелина действительно говорила правду о них, я смогу продемонстрировать их на ком-то и убедить мать, что она ошибается. Даже если они действуют незаконно, сам я, законом, не могу на них повлиять. Они родители и официальные опекуны, у которых уже есть справка о невменяемости дочери. Уверен, им не составит труда организовать не только подобную справку. Девочка в опасности, и если тебе не безразлична…

— Пошли. — Перебил он меня резко вставая.

— Что? Куда? Я даже еще не доел! — В общем-то я и вовсе про еду забыл, не смотря на голод, так и продолжая вертеть в руках остывшую рыбину на палке.

— Вставай. Пошли в город. Прожуешь по дороге. Сразу не мог сказать. Столько времени потеряли.

— А мазь?

— Зачем мазь? Если Ангелина не нужна им, я заберу ее назад к себе.

— Она в больнице.

— И что? Уверен, она здорова.

— Под усиленной охраной.

— Плевать…

— Ты что просто так туда вломишься?

— А кто меня остановит?

— Тебя? Наверное, никто… — Заключил я. — Но подумай о ней. Она, не такая как остальные. Ты хоть знаешь, что она пыталась перерезать себе вены?

— Еще бы. Ее довели. Я ее понимаю. Я сам не раз пытался убиться за ненадобностью.

— Ты? — Я был удивлен таким откровением. — Не в этом дело. Ее регенерация. Порез полностью зажил за четыре дня, не оставив и следа. Когда я уговорил мать прийти навестить дочь, она не увидела даже шрама и решила, что все сговорились против нее и сменила ей лечащего врача. Ты понимаешь, что это значит?

— Это значит, что ее особенностями могут заинтересоваться не очень добросовестные люди, поэтому шагай быстрее.

— Я не до конца с тобой согласен, но похоже ты не привык кого-то слушать.

— Не привык.

— Скажи хоть в сторону какой деревни идешь?

— На Северо-запад. Тебе есть разница?

— Вблизи леса у Алтына, моя машина припаркована. Доберемся туда и часа через два с половиной — три, будем уже в Ангенске.

— Хорошо. Туда и идем. — Арсений явно был зол и о чем-то усиленно думал.

Я буквально бежал за ним. С моей физподготовкой и то было сложно за ним успеть. Этот парень спартанец какой-то, совершено не устает, а у меня тело ноет, будто на мне толпа студентов-медиков практику отрабатывала. Особенно мучила головная боль, но моя мужская гордость и так уже пострадала несколько раз за этот сумасшедший день, так что ныть и просить отсидеться на привале — не по мне! Я молча и терпеливо его ждал.

Стемнело. Я думал мы вот-вот остановимся на долгожданный привал, но мы не останавливались.

— Ты хоть видишь куда идешь? — Уже весь в мыле, запыхавшись, спросил я. Удивительно, но головная боль не усилилась, а отступила.

— Вижу. Не отставай и повторяй движения за мной.

— Я даже тебя толком не вижу.

— Уже близко. Минут тридцать твоим шагом и мы выйдем из леса.

— Так говоришь, будто я как девица плетусь.

— Ничего особого не говорю, но без балласта я двигаюсь быстрее.

— Твой балласт превратится в буксир, стоит тебе из леса выйти.

— И на том спасибо…

Наконец! Мой родной, белый красавец! Никогда раньше я не был так рад видеть свою машину, разве что в момент покупки!

— Внушительная лошадка. — Прокомментировал Арсений, залезая в мой джип, после того как разорвал герметичный пакет, с которым я, из-за озябших рук, пару минут как не мог справится, пытаясь высвободить ключи.

— Сейчас ты его еще в деле увидишь! — Я сел за руль и с наслаждением, но трясущейся от усталости рукой, завел двигатель и с не меньшим наслаждением откинулся на кресло, как только мы тронулись с места.

— Пристегнись. — Надо же! Арсений послушно выполнил просьбу.

— Как только мы выехали на трассу я вдавил педаль газа, вжимая ее до упора, заставляя стрелку спидометра вжаться в правый край. Я знал, именно этого хочет Арсений и именно этого хотел я. Дорога новая, свежий ровный асфальт и примерно километров сто по трассе ни одного поворота, не считая редких перекрестков.

— Это хорошо… — Вдруг после долгого молчания произнес Арсений.

— Что именно?

— Лекарство… выводится. Первые дни регенерация Ангелины происходила в течении суток.

Я дал по тормозам.

— Ты чего? — Удивился Арсений, нисколько не испугавшись экстренного торможения.

— Лекарство! Ты хоть представляешь скольким людям оно поможет выжить? — Воодушевился я, представив своих пациентов, которым оно так необходимо.

— Нет. У этого лекарства сильный побочный эффект — Сумасшествие.

— Так, Ангелина… — От шока я не знал, что ответить.

— Уверен, что нет, но ее мать точно… — Арсений посмотрел в мою сторону и чему-то улыбнулся. Видимо, вид у меня был слишком напряженный. — Расслабься, это не заразно. Только ничего хорошего о такой матери я сказать не могу. У каждой матери со своим ребенком есть связь, общие воспоминания. Как можно не признать собственного ребенка? В нашу встречу она показалась мне какой-то взвинченной, еще и эти разговоры, будто я к ним побираться приехал, а не дочь в семью вернул. И этот… ее запах…

— Да, она сложный человек. Ты мне скажи, почему такой медицинский талант как ты, в лесу пропадает?

— Начинается… Давай. Жми на свои педали.

— Так почему? — Не успокаиваюсь я.

— Потому что вне его, ко мне пристают с глупыми вопросами.

— Понял. Не хочешь не говори, но я и помочь могу… Хоть спросить, какое у тебя образование, я могу?

— Учился на врача. Практику не прошел по личным причинам.

— Доучиться не хочешь? Есть в тебе искра хорошего врача. Твое это хладнокровие и одновременная способность быстро реагировать. Опять же, редкое неравнодушие к судьбам других.

— Когда-то мечтал. Сейчас мечтаю только об одном.

— О чем? — Заинтригованно я даже оторвался от дороги, повернувшись в сторону Арсения.

— Чтобы меня не трогали. — А чего я ожидал? Ведь сразу понял, что Арсений не из тех, кто вот так, будет изливать душу.

— А никто и не трогает. Я вот даже не прикасаюсь… А если серьезно, имей ввиду. Захочешь, приходи, я помогу.

— Говоришь, будто шишка какая.

— Не шишка, а всего лишь скромный главврач больницы, а также хирург-практик, обнаруживший пропадающий талант.

— Не ожидал. Молодо выглядишь для такой должности. По наследству досталась?

— А по-твоему я сам не способен открыть и содержать клинику? — Эти слова мне часто говорили раньше, да и сейчас, бывает, но почему-то именно из уст этого парня они цепанули за больное.

— Не в обиду. Сложно сказать на что способен человек по одному внешнему виду. Я понимаю насколько ценно то, что ты мне предлагаешь. Поэтому, спасибо. Но врачом мне уже не быть при всем желании.

— Это еще почему? Людей спасать у тебя отлично получается.

— Похвально, при своем положении, ты озаботился судьбой бедной девочки… и меня пристроить пытаешься. Откровенно говоря, наводит на некоторые мысли.

— И какие? — Неприятное чувство затаилось где-то под ложечкой.

— Только честно. — Парень пристально посмотрел мне в глаза, уловив момент, когда я оторвался от дороги и бросил взгляд в его сторону. — Все же шкурный интерес работает? Хочешь завладеть лекарством?

— Лекарство мне нужно людей лечить, а для того чтобы шкура лоснилась, я и так достаточно зарабатываю. Знаешь, сколько таких богатеньких дамочек, таких как мать Ангелины, меня семейным врачом хочет видеть? А я ведь не простой терапевт, — я хирург, но для них это лишь отговорка, которую они покрывают стопкой денег. А я что? Хотят, чтобы я тратил время на их прыщики и надуманную мигрень вместо серьезно больных — пусть платят! — Неожиданно для себя я слишком разоткровенничался. — Бывает, намажут на себя несовместимых сильнодействующих косметических средств и гадают, кто их так невзлюбил. Некоторые ко мне приходят чуть ли не сглазы снимать.

— Смотрю нелегка нынче жизнь терапевта. Зато лечить легко. Отменил применение, да назначил успокаивающие компрессы для кожи.

— И не говори. Кстати, поделишься рецептом таких компрессов?

— Вот, жук. Так и быть. После того как вызволим Ангелину, дам тебе пару книжек старинных по травам переписать.

— Зачем переписывать? Отксерим.

— Отксерим?

— Ну, ксерокс! Не пользовался что-ли никогда?

— Не приходилось…

— Да ладно! Даже когда еще я учился, мы с однокурсниками в библиотеку бегали лекции ксерить. А ты лет на десять младше меня.

— Это я хорошо сохранился. — Усмехнулся Арсений.

— Да ладно! Сколько тебе?

— Вот, вам, городским, так мой возраст интересен? С Ангелиной мы выяснили что мне больше 28, прошел еще один год.

— Тридцатник что ли? — В ответ Арсений как-то хитро улыбнулся, при этом показывая, что тема закрыта. Надо же, а я думал он моложе! Хотя, поведение у него явно как у зрелого мужика. Хотя, пожив в этом лесу уже через неделю волей- неволей станешь зрелым. Мне бы, вот, только сегодняшнего дня хватило.

Мы неслись по трассе с огромной скоростью. Наверное, я еще ни разу не выжимал из машины всю душу. Встречки не было, и я ехал с дальним светом. Арсений сидел задумчиво глядя вперед, совершенно не волнуясь, будто каждый день катается на таких скоростях. В темноте, вдоль обочин, и кустов. мелькали мистическим образом переплетенные между собой силуэты деревьев. Или после моих сегодняшних приключений мне так стало казаться? Голова была словно в тумане сна, при этом, мыслил я довольно ясно. Наверное, последствия шока. Впереди на дороге что-то сверкнуло. Кошка? Я постарался плавно затормозить, но было слишком поздно. Тормозной путь на такой скорости слишком большой.

Все-таки сова! — Мелькает очередная мысль и я ловко пропускаю ее между колесами. Та от шока даже не попытается взлететь, но махом взлетает после того как я проехал вперед. Эта ситуация меня отрезвила, и я снизил скорость до пределов скоростного режима.

— Андрей. — Обратился ко мне Арсений, но вопреки моим ожиданиям, заговорил совсем не о произошедшем. — Я читал один журнал… Скажем, есть болезнь… — он немного помолчал, видимо подбирая слова, — неизвестная человечеству… по крови, современными методами, можно ее выявить и найти способ лечения?

— Ты про Ангелину?

— Что ты имеешь в виду? — Вполне объяснимо всполошился Арсений. Удивительно, как он вообще смог самостоятельно догадаться, находясь в этой глуши, даже без возможности сделать анализы. Я решил, что откровенность сейчас лучший способ быстрее достичь необходимого между нами понимания.

— Ее кровь. Она как бы заражена, но это и не вирус и не мутация, а нечто иное. Нечто чужеродное, но в то же время содружественное. Что-то, что делает ее кровь устойчивой не только ко всем другим вирусам, но и ко всем видам яда. Поэтому я и волнуюсь, если кто догадается исследовать ее кровь более детально, девочку «залечат» уже в других инстанциях.

— Даже так…

— Да, но это что-то я никак не могу уловить. Оно незримо, но точно есть. Самое страшное, что ее кровью можно убить!

— Что?

— Я пробовал добавлять к образцу различные типы донорской крови. Все они несовместимы с ее и воспринимаются как чужеродная жидкость.

— Я подумал, может ли это быть результатом действия лекарства, которое ты применял? Или это у нее врожденное? Если это врожденное, то Ангелина в будущем однозначно не сможет иметь детей. И не дай бог, если ее кровь перельют кому-то другому.

— Не врожденное. Лекарство выходит, судя по регенерации. Однако, как долго это будет происходить, — я не знаю.

— Понял. Давай так. — На секунды отвлекшись от дороги, я посмотрел в серьезное лицо попутчика. — Судя по тому, что ты сорвался с места, тебе, как и мне, небезразлична судьба девочки. Раз так, давай и дальше действовать сообща. Мне нужны пропорции твоего лекарства или оно в готовом виде. Можешь сказать компоненты? Нужно знать вещества которые ты применял чтобы наверняка понять могли ли они повлиять на ее мозговую деятельность или ее психическое состояние это результат сильного стресса, усугубленное поведением матери.

— Как только мы вызволим Ангелину я дам тебе все что ты хочешь. Ради Ангелины… Даже это… лекарство… Только обещай, кроме тебя о нем не узнает ни одна душа и использовать ты его будешь только для исследования.

— Я еще помню, что такое врачебная тайна, даже без этих обещаний. Тем не менее, обещаю.

Так за разговором мы доехали до города. За эти два часа дороги мы еще много успели обсудить и стена между нами окончательно рухнула. Это я почувствовал не только по разговору. Арсений не только многое спрашивал, но и тот холод, который он изначально источал по отношению ко мне, ушел. Арсений конечно был напряжен из-за серьезности ситуации, да и я был вымотан, но во мне поселилось чувство симпатии к этому через чур серьезному парню. Возможно он и правда старше, чем кажется.