Хождение по углям

Глава XIII

— Вот, матушка, попейте, — Анаис протянула Прасковье, лежавшей на скамье, большую чарку кваса. Выглядела она весьма удручающе: лицо ее покрыла нездоровая желтизна, а лоб — испарина. Она практически без остановки громко кашляла и задыхалась. Женщина порядком схуднула. В атмосфере витал «дух» болезненности, от которого неисправимо раскалывалась голова и ныли косточки. А, быть может, девочка сама уже приболела и не ведала об этом…

— Анечка, золотце мое, квас просто чудесный! — искренне произнесла Прасковья и по-доброму улыбнулась. — Сожалею только, что тебе пришлось доделывать работу самостоятельно.

— Ничего, матушка, — снисходительно улыбнувшись, ответила Аня и убрала чарку на полку. — Я же учусь, а не Вы. Есть ли у Вас замечания к моему квасу?

— Ну я бы все-таки получше его избавила от комочков, ну и мяты, мне кажется, ты пожалела, — осторожно ответила Прасковья. — Но квас чудесный, я ничего не хочу плохого сказать…

— Я понимаю, — выдавив из себя замученную улыбку, сказала Анаис и принялась подметать пол в хате.

— Хорошо бы, если Рогги успеет, — после минутного молчания произнесла Прасковья.

— Успеет, — неуверенно ответила Анаис и устало вздохнула. Спустя пару минут Прасковья захрапела, а девочка вскоре после этого закончила подметать. Из кладовой послышались ужасающие, пугающие до мурашек на теле инородные звуки, нарушавшие тишину в избе:

— Буэээ! Бльеееее! Бльээээ!!! Аррррр! Уууууу!!!

Анаис осторожно открыла дверь кладовой и, испустив немой крик, стремглав выбежала из хаты. Нечто с красными светящимися глазами, страшно огромной челюстью, усеянной многочисленными острыми зубами, на руках и ногах которого выросли огромные когти, рвало, кусало, царапало и громило все, что попадалось ему в кладовой, разбивало банки с соленьями и отварами трав и плодов, которые прописал лекарь Прасковье. Осколки стекол на дощатом полу смотрели остриями вверх. Горе тому дому, в котором домовой превратился в злыдня. Жди беды.

Поубавившиеся в численности воины дружины Анатрога и Радмира остановились в чистом поле. Богатыри ликовали — им понадобилось несколько месяцев, чтобы наконец-то разбить велимировские войска, а также часть тенгри. Умудрившись отбиться от сильнейших конниц тенгри, дружины решили устроить по этому случаю знатную пирушку: наловили зайцев, фазанов и огромного жирного вепря, на которого понадобилось целых пятеро могучих молодцев. Результат превзошел все ожидания — мужики уселись наземь, жадно поедали добычу так, что куски летели во все стороны, и их подбирали вороны, хохотали, матерились, устраивали конкурсы по «газовым атакам», вспоминали по-настоящему тяжелые бои и погибших товарищей. Воины делились также тем, что в первую очередь сделают, когда вернутся домой: обнимут родную матушку, дочку, женушку, кота, собаку, расскажут им, как они спасли земли от злейшего врага, посягавшего на их территории и девичью честь стольчанок. Были и те, кто предавался мечтам о каких-нибудь девчонках из деревни, которые в грезах бросятся к ним на шею, узнав об их героизме и силе патриотического духа.

Главные виновники всего происходящего сидели практически в самом центре дружин. Им даже специально в знак особого уважения витязи притащили что-то вроде сидений в виде толстого полена и небольшого валуна. Так Анатрог и Радмир поедали вепря, следили за общей обстановкой, обсуждая как бы между делом дальнейшие действия. За ними стояла большая деревянная клетка, которую воины, хохоча, несли с битвы, как трофей; в ней сидел надутый князь Велимир.

— Анатрог, — Радмир наклонился к нему и тихо произнес. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что тенгри нас просто так в покое не оставят?

— Я знаю, — осторожно ответил собеседник и подозрительно осмотрелся, прищурив глаза.

— Они ведь готовят засаду, ты же понимаешь…

— К делу, Радмир, — сквозь зубы процедил Анатрог, продолжая осматривать все вокруг, будто бы пытаясь кого-то отыскать.

— Хорошо. Я думаю, что нам нужно идти по центру, само собой. Так же по центру нужно, чтоб несли Велимира, все-таки как-никак он мой брат, мы с тобой договаривались. А по периферии необходимо расставить воинов, которых не шибко жалко. Сложнее дело обстоит спереди, Анатрог, так как именно там по периферии нужно поставить воинов, которые и лучшие в своем деле, и которых не жалко, и которые точно не подведут. Есть кто на примете?

Анатрог наконец-то остановил свой взгляд на чем-то, прищурив свои глаза еще сильнее. Он смотрел на Роггвера Медведуха, увлеченно обсуждающего войну со своим товарищем по оружию.

— Найдется, Радмир, не тревожься понапрасну, — невесело улыбнувшись, ответил Анатрог и вышел отлить, что-то прошептав предварительно неподалеку стоящему Путше.

— Радмир, — осторожно позвал ютящийся в клетке князь Велимир. Радмир подкатил к нему полено поближе и сел. — Радмир, давай забудем все былое между нами. Снова будем вместе воевать да пирушки семейные устраивать. Зачем тебе… нам князь Анатрог?

Радмир молчал, настороженно поглядывая на подошедшего ближе Путшу, который разговаривал с его воеводой о… дорогах. Слишком странным и отвлеченным ему казался разговор.

— Мы пойдем на Анатрога вместе и заберем его земли, — продолжил Велимир. — Вместе мы будем непобедимы. Он тебе не семья. Я — семья. Помни об этом. Мы братья, Радмир!

Молчавший все это время князь продолжал приглядываться и, когда заметил издалека возвращающегося Анатрога, справившего нужду, подкатил полено обратно и продолжил есть вепря.

— Радмир! — отчаянно крикнул Велимир снова, но ответа так и не получил.

— Что-то произошло в мое отсутствие? — тихонько спросил Анатрог у Путши. Тот мгновенно прекратил разговоры про дороги в деревне Ольх.

— Ваш этот князь в клетке пытался перенять братца на свою сторону, — докладывал Путша.

— И что Радмир?

— Молчал.

— Значит, обдумывает все возможности, — медленно произнес про себя Анатрог. — Вот гад!

— Я могу идти?

— Вот скажи, как бы ты поступил? — проигнорировав вопрос Путши, спросил князь.

— Простите?

— Ну, ты хороший разведчик, я бы сказал лучший из лучших. Как бы ты поступил в такой ситуации, чтобы не потерять союзника в стане врага, а потом под шумок его замочить, как следует?

Путша посмотрел на него с удивлением и осторожно ответил:

— Разумеется, первое, что приходит в голову, это втереться к ним в доверие. Я бы представился им их союзником и объединился с ними, что-то вроде «как в старые добрые времена». А потом бы наводил смуту изнутри.

Анатрог серьезно задумался.

— Точно! Ты молодец! — князь недобро улыбнулся и вернулся к трапезе.

— Ох, Анькаа! — с легкой укоризной произнесла Чернавка. Девочки по своему обыкновению возвращались домой с мешком дров, разговаривая о том, о сем. — Поражаюсь твоей стойкости.

— Чего? — непонимающе спросила Анька, сдунув со своего лица кудряшку.

— Петькаа еще позавчерась умер. А ты такая спокойная. Прям чудо какое! — осторожно уточнила Чернавка и отвела взгляд.

— И?

— Может… не знаю, — неуверенно произнесла Чернавка и поругала себя мысленно за то, что начала этот разговор. — Может, тебе все-таки нужно поговорить…

— Давай лучше поговорим про того парнишку, который вчера сказал, что у тебя большая, сочная…

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!

— Я — Аня, а не Варвара, — самодовольно усмехнулась Анаис.

— Да что тут говорить, — Чернавка томно закатила глаза. — Дурак он напыщенный! Он меня в последнее время постоянно преследует и говорит такие непристойности. И знаешь, Анькаа, к большущему сожалению, не он первый…

Подходя к деревне, девочки услышали отдаленный гул, улюлюканье, в равной мере как радостные, так и горестные вопли. И фыркание множества лошадей. Девочки переглянулись.

— Ты тоже это слышала? — изумленно спросила Чернавка.

— Угу, — с не меньшим удивлением кивнула Анаис, и девочки побежали в сторону деревни, сверкая пятками и выронив мешок с дровами.

— Они вернулись! — радостно произнесла Чернавка, когда они прибежали домой. Она, как и Анаис, пыталась разглядеть среди толпы двух вернувшихся войск одного конкретного человека. Несмотря на то, что в Ольх вернулись две дружины, по численности они составляли, как одна целая дружина Анатрога, когда они только уезжали на войну. Вместе с ними прибыла клетка с поверженным «трофейным» князем. Анатрог и Радмир что-то говорили рыдающей толпе про доблестных героев, которые спасли их от засады вероломных врагов ценой своей жизни. Чернавка и Анаис, пробежавшись глазами по вернувшимся домой воинам, не нашли того, кого искали. Улыбка спала с их лица, а глаза заблестели.

— Я его не вижу, Анька, — надрывающимся голосом произнесла Чернавка. — А ты?

— Нет, — отстраненно ответила Анаис, не отводя взгляд от толпы рыдающих матерей, жен и детей, у которых война отняла любимого сына, мужа и отца.

— Надо сказать Прасковье, Анькаа.

— Надо, — все так же отстраненно подтвердила Анаис, продолжая вглядываться в толпу.

— Ладно, — Чернавка вздохнула, собралась с силами и пошла в дом к Прасковье. Анаис продолжала смотреть в толпу.

Из дома Прасковьи выбежала Чернавка. Она присела на пенек и закрыла лицо руками.

— Ты сказала? — спросила Анаис.

— Не успела, — прошептала Чернавка и заплакала. — Она умерла!

— Опять, — ошарашенно произнесла Анаис и поплелась обратно за дровами.