Ходит Дрёма возле дома

7

В комнате отеля стоял полумрак. Горел жёлтый ночник, откидывая луч на стену. Окна большие были занавешены. Панель показывала новости, без звука. На расправленной двуспальной кровати лежала моя Луиза и спала. Она хорошо поела, теперь осталось ждать.

Я замер в дверном проёме, не давая войти внутрь девочке Лауре на высоких каблуках. Она теребила подол своего лёгкого ярко-синего платья и беспрерывно трещала. В моей руке сияла золотая цепочка и кулон в виде сердца. Красивое украшение, главное –мощное. В битве может слететь, но Луиза в битвах участвовать не будет. Только охота.

– Можете еду в номер заказывать, всё оплачено. Ты закажи ей ещё мороженого. Я так хочу на неё посмотреть. Нил Ильич говорит, что она Свет, теряется от глаз оборотней в ярких лучах солнца. Ну, это супер! Ты Тень, она Свет. Противоположности притягиваются. Знаешь, я тебя больше не боюсь. Вот тебе номер моего телефона. Зачем? Если Луиза обернётся, позвони, скажи размер, я одежду ей куплю. Прикинь, у нас имена на «Л» начинаются. Ну, всё, мне пора, через час Кирилл прилетает с мамой. Ой, ты знаешь?! Мама сегодня такой скандал закатила. Представляешь, ревнует к Светлане. Папа со Светланой работал. Но он же волк, мы не изменяем своим парам. Так, мама Дамка, ей не объяснить. Это точно развод. Развод просила, кричала, как недорезанная. Она била посуду и обзывала папу кобелём. Не знаю, как он её успокоил. На всякий случай, я Кириллу с мамой здесь номер сняла, не хочу, чтобы они к нам ехали. Познакомитесь, если что. А Нил Ильич этажом ниже живёт. Он сейчас дела все закончит и приедет тоже Свету с Кирюшей встречать. Ой, я так рада! Я так в Лес хочу. Там все свои, здесь одиноко. Кирюша рассказывал, что там города, интернет и железную дорогу строят. Вот Луиза обернётся…

Я закрыл дверь перед её носом.

Это был пи*дец. Кирюха, мы с тобой не знакомы, но я тебе, бро, уже сочувствую.

Спал Дрёма, спала Луиза. Я один бдел. Лежал рядом с волчицей и вспоминал, как побитым волком ластился к стройным белым ножкам любимой девочки. А Егор пел.

У меня голос другой, но я постарался, чтобы ей понравилось. Когда исполнял песню, что любил ей напевать мой брат, волчица повела ушками и подползла ближе, положив свою забавную мордочку мне на живот. На её шее поблёскивала цепочка с сердечком.

– Я люблю тебя, Лу. Моя Кроха Лу, – смотрел в потолок, откинувшись на подушки, почёсывал девочку за ухом. – Не знаю, что будет дальше, живу этим мгновением, и оно наполнено надеждой, что ты обернёшься. Я буду любить тебя вечно. Нежно так, ласково. Как Марко любил Алёну. Ты мне очень нужна.

Пальцы почувствовали, что шерсть стала мягче, а потом и вовсе, как шёлк стала. Я затаил дыхание, медленно переведя взгляд вниз. Ушки уменьшились. Плавная трансформация. Обалденные изгибы тонкого тела. Голова со светло-русыми волосами продолжала лежать на моём животе. Грудки мягкие упёрлись в твёрдый член в штанах. Попка оттопырена вверх. Тощая, заморённая. Гоняли по Лесу, мою бедняжку. Я это запомню. Мне соперники не нужны.

«Сидеть!» – зло заорал я Дрёме, который дёрнулся на выход. – «Нельзя трогать».

«Ты не знаешь, как с ней надо» – знакомый утробный рык.

« Давай договоримся, ты её в человеческом обличии не трогаешь, иначе оборотни объединятся и убьют нас. Она останется одна или Догоде достанется».

«Наша девочка Догоде не достанется».

Я стал тихо напевать, проводя ладонью по нежнейшей коже. Без резких движений, как можно мягче. Дрёма уснул, Луиза проснулась.

Всё не по-человечески, но мы и не люди. Я перевернул Лу, уложил под себя. Чуть коснулся её губ. Она так исхудала, что на лице остались одни глаза. Большие, печальные, полные боли глаза.

Податливая, смирная. Я раздвинул ножки и потрогал лоно между ними. Сухо. Хотел послюнявить и вставить, а потом подумал, что так нельзя. Спустился ниже. Животик впалый, тазовые кости торчат. Год откармливать придётся. Поцеловал пупок, спустился ниже. Запах. Вкус. Дрёма уснул окончательно, а я впал в какую-то эйфорию. Развёл пальцами складочки и поцеловал клитор, втянул, чувствуя, как под моими ладонями дрожит её тело.

Я так понял, что она вовсе не готова спать со мной. Поэтому не стал её долго домогаться, моё дело - пометить.

Странный секс получился. Луиза никогда не закрывала глаза, смотрела на Егора. А со мной не только глаза закрыла, но и отвернулась. Если б я начал на этом заострять внимание, то волк бы внутри высказался. Но я был спокоен. Ей нужно время привыкнуть. Со своей стороны сделаю всё, что нужно. Сейчас закрепим пару, дальше дело техники.

Вошёл внутрь. Член обожгло, стянуло. Я тоже закрыл глаза и хрипло простонал. Начал входить глубже, девочка подо мной ожила, подалась навстречу. Пришлось взять себя в руки и не спешить. Я ловил каждое её движение, любое сокращение мышц, ахи, вздохи. Стала влажной, доставляя мне немыслимое удовольствие.

Движения резкие, и судорожное сжатие. Коготки на моей спине, мои бёдра обхватили её стройные ножки. Кончила, дёрнувшись, извивалась. Запрокинула голову и не выдержав, вскрикнула. Мне осталось только пару движений. Извержение, и полный расслабон.

Даже не заметил, как запыхался и вспотел. То, что было нужно, я в истинной паре.

Мы долго лежали и молчали. Смотрели телевизор, привлекающий внимание своим мельканием. Лу на моём плече, моя рука в её отросших до попы волосах. Тонкий пальчик водил по моему телу, раскидывая электрические разряды. Это было упоительно. Она искала наколки на коже, ей их не хватало.

– Долго бежала? – тихо спросил я.

– Угу, – вздохнула.

– Тоскуешь, – это не было вопросом.

– А ты?

Если правда, то я безумно рад, что Егора нет. Но такую правду, Лу не примет. Решил промолчать.

– Как только ты от нас ушёл, он сильно сдал, – шептала моя волчица. – Почти каждый день раскаивался, что поджёг тебя. Даже думал Ладу у Догоды выкрасть, чтобы мы жили одной семьёй. А Догода после смерти Егора, Ладу убил…

Она сунула нос мне подмышку и разрыдалась. Я продолжал смотреть новости и молчал. Прижал к себе и в ушко тихо начал говорить:

– Во мне Вышний проснулся. Зовут Дрёма, не призывай лишний раз.

Она перестала плакать и уставилась на меня по-детски, невинными глазами.

– Да, – провёл пальцем по её губкам. – Рановато, но что делать. Жить надо, Кроха Лу, дальше жить.

Не улыбалась.

Добрая, нежная, ласковая.

Утонула в моей белой рубахе, следила, как я за ней ухаживаю, и ни разу не улыбнулась. Волосы ей расчёсывал мужской расчёской, она молча терпела. Звонил трещотке Лауре, попросил одежду купить на два размера меньше её. Надо было сообщение отправить, звонок оборвал почти сразу, как девчонку понесло.

Мы вышли в сонные коридоры отеля. Я, как и приехал, в шортах и футболке, волчонок босиком в моей рубахе, что попку прикрыла и ладно. Шли искать Лихо, а замерли этажом ниже, лицезрея классную картину. Даня Баюн страстно обсасывал высокую стройную блондиночку. Та пахла волчицей, и если я что понял, была это именно Света Соколова. Они не отрываясь друг от друга с трудом открыли дверь сгорая от нетерпения. Светка ловила его член в джинсах, Баюн уже хозяйничал у неё под юбкой. Дверь в номер всё-таки открыли. Завалились туда и рухнули у входа, дружно заржав.

Марианна просила развод, она его получила.

– Мама Алёна её обернула недавно, – сказала Лу, без эмоций глядя, как захлопнулась дверь в номер. – Это Света Соколова.

– Счастлива ли моя мама? – поинтересовался я и повёл свою пару дальше к номеру Лихо.

– Похоже вашему Карачуну всё равно с кем, не долго по своей Наташе страдал.

– Ну, да, он такой, животное по большей части, но в браке верный. Волки всегда будут искать пару, нам размножаться надо.

– А как же любовь? Так просто забыть? – она внимательно посмотрела мне в глаза.

– Да. Забыть и жить. Любовь умирает с партнёром, – это я ляпнул, а потом пожалел.

– Мама Алёна, похоже, иллюзиями живёт, она ни раз твоего дядьку Марко называла. А он даже не поправлял.

Волк внутри меня встрепенулся. Я подавил гнев от этого намёка.

– Прошу, не называй меня Егором и тем более Герычем, это вызовет Дрёму. Нам надо быть осторожными с моим волком.

Она отошла от меня и безошибочно постучала туда, где жил Лихо. И тут я вспомнил, что её нос легендарный. Самый чувствительный из волков. На запах шла.

Лихо, в отличие от Баюна был в делах земных. Сидел старик перед тремя мониторами, заваленный документами. Рубаха белая расстёгнута. Тлела сигарета.

– Подпиши, Георгий, – он пододвинул на край стола кипу бумаг. – Переписываю на тебя все предприятия. Везде люди работают. Главный у нас Кузьмич, я его предупредил, введёт в курс дела. С тебя хорошо за всем следить и Марианну не обижать.

– Сделаю, – согласился я и не смог сдержать улыбки. Но к документам не сразу рванул, вначале свою девочку на диван усадил. Раздосадовала она меня, но надо держаться. Здесь, как на войне, главное –победа.