Хоббит

Глава 3 Короткая передышка

Песен уже не пели, историй не рассказывали: погода с каждым днем становилась все лучше, а настроение почему-то – все хуже. Тревога нарастала; казалось, опасность угрожает сразу со всех сторон. Ночевали под открытым небом, под звездами. У пони еды было вдоволь, ведь трава растет повсюду, а вот путники питались впроголодь – сумки почти опустели, даже провизия, взятая из логова троллей, почти кончилась. Как-то утром по широкой мели перебрались через бурную речку, кое-как взобрались на крутой склон и увидели, что горы – вот они, рядом. Мнилось, что до ближайшей из них от силы день неторопливого пути. Бурые скалы, озаренные солнцем, внушали неясный трепет; за ними возносились к небу снежные пики.

– Это и есть Гора? – спросил Бильбо, глаза которого округлились от изумления. Он никогда прежде не видел ничего столь огромного.

– Вовсе нет, – ответил Балин. – Это всего лишь предгорье Мглистых гор, через которые нам хочешь не хочешь, а надо перейти, чтобы попасть в Глухоманье. Оттуда мы двинемся к Одинокой Горе, где возлежит на наших сокровищах проклятый Смог.

– А, – протянул Бильбо. Вдруг он понял, что устал – сильнее, чем когда-либо до сих пор. Ему вспомнилось удобное кресло у камина в уютной гостиной, и он, не в последний раз, пожалел о том, что вообще согласился выйти из дома.

Теперь вожатаем шел Гэндальф.

– Если мы собьемся с дороги, то наверняка заблудимся, – сказал маг. – А ведь вам нужно подкрепиться и отдохнуть, прежде чем вы двинетесь через Мглистые горы. Кроме того, тропу через горы лучше сначала отыскать по карте, иначе вы рискуете не просто заблудиться, но и вовсе сгинуть. Или вернуться и все начать сначала.

А на вопрос, где же он рассчитывает получить и еду, и отдых, и карту, Гэндальф ответил:

– В Раздоле. Это, как должно быть известно кое-кому из вас, чудесная долина у самой границы Глухоманья, и там, в Последней Приветной Обители, обитает Элронд. Я уже отправил весточку, и нас ждут.

Слова чародея обнадеживали, но не слишком, ведь до Последней Приветной Обители нужно было еще добраться. А впереди, сколько ни гляди – ни деревьев, ни тенистых лощин, лишь бесконечный склон, полого уходящий все вверх и вверх, лишь вереск да камни, да зеленая трава и мох, под которым, наверное, прячутся родники.

Утро минуло, наступил полдень, а безрадостная картина ничуть не менялась. Путники тревожились все сильнее, их терзали сомнения – найдут ли они обитель Элронда? Перед ними порой разверзались глубокие ущелья с отвесными склонами; заглянув туда, они видели, что далеко внизу, извиваясь между чахлыми деревцами, бегут ручьи. Попадались и расселины, разные – и широкие, и такие, через которые можно перепрыгнуть почти без разбега; в этих узких, но глубоких щелях шумели водопады. Иногда встречались ямы-ловушки: вроде лужайка как лужайка, зеленая травка, яркие цветы, но стоит на нее ступить – и поминай как звали, уже не выберешься.

Оказалось, что от реки до гор вовсе не близко. Бильбо поспешал за остальными, все время озираясь по сторонам. Тропа была отмечена белыми камнями, столь крохотными, что их было не различить; а камни побольше прятались среди вереска, поэтому даже Гэндальф, маг, сведущий во всем и знавший окрестности Раздола как свои пять пальцев, то и дело останавливался и раздумывал. Мало-помалу начало смеркаться; ощущение было такое, будто за этот день не продвинулись ни на шаг.

Время полдника давно миновало, но они не полдничали; с ужином, похоже, будет то же. Кругом вились мотыльки, сумерки становились все гуще, а луна вставать не торопилась. Пони спотыкались о камни. Неожиданно склон оборвался, и Гэндальф вместе с конем чуть было не ухнул с обрыва.

– Наконец-то! – воскликнул маг. Все посмотрели вниз, на раскинувшуюся перед ними долину. Слышно было, как журчит вода в каменистом русле реки. Ветерок доносил пряный аромат сосен, за рекой разливался свет.

Спускаясь в долину по извилистой тропке, то поскальзываясь, то едва ли не катясь кубарем, Бильбо решил, что не забудет этого спуска до конца своих дней. Впрочем, скоро обрывистый склон стал положе, сделалось теплее, чем наверху, смолистый запах сосен навевал дремоту, и хоббит незаметно для себя начал клевать носом. Путники спускались, а их настроение поднималось. Бор остался позади, из полумрака, теперь совсем не страшного, проступали стволы дубов и буков, а травы под ногами было уже не разглядеть.

Тропинка вывела на вершину невысокого холма прямо над рекой.

– Гм, – произнес Бильбо. – Пахнет эльфами.

Он поглядел на звезды, ярко сиявшие в небе. И тут среди деревьев рассыпался звонкий смех и зазвучала песня:

Так смеялись и пели эльфы. Какая милая песенка ни о чем! – скажете вы. Эльфы ничуть не обиделись бы на эти слова, наоборот – рассмеялись бы звонче прежнего. Бильбо вскоре разглядел их в сгущающейся тьме. Ему нравились эльфы, все без исключения, хотя встречался он с ними редко; он любил их – и немного побаивался. А вот гномы с эльфами не ладили. Даже почтенные гномы – такие, как Торин и его спутники, – считали эльфов оболтусами и пустозвонами (что было просто глупо) и сердились на них за то, что эльфы обожают дразниться и потешаться над гномами, в особенности – над длинными гномьими бородами.

– Ну и ну! – воскликнул кто-то. – Вы только поглядите! Хоббит Бильбо верхом на пони! Вот это зрелище!

– Чудеса! Восхитительно!

Зазвучала новая песня, столь же нелепая, как и первая. Молодой высокий эльф соскочил с дерева и поклонился Гэндальфу с Торином:

– Добро пожаловать в Раздол.

– Благодарствую, – сурово ответил Торин. Гэндальф же спрыгнул с лошади, смешался с эльфами и завел с ними веселый разговор.

– Вы чуть сбились с пути, – продолжил высокий эльф. – Но мы с радостью укажем вам ту единственную тропу, которая ведет к Обители. Идти лучше пешком, покуда не перейдете мост. А может, посидите с нами? Попели бы вместе… Впрочем, в Раздоле вас ждут и уже готовят праздничный ужин. – Он потянул носом. – Пахнет костром.

Уставший Бильбо предпочел бы задержаться. В конце концов, когда еще он услышит песни эльфов? И потом, не мешало бы перекинуться парой слов с теми, кто неизвестно откуда знает, как его зовут. Может, удастся выведать что-нибудь этакое о предстоящем приключении. Ведь эльфам ведомо многое – обо всем, что творится на свете, они узнают так же быстро, как течет вода в реке, и даже быстрее.

Однако гномам не терпелось поужинать, поэтому задерживаться не стали. Путники спешились и, ведя своих пони в поводу, двинулись к реке. Поток, начинавшийся высоко в горах, там, где солнечные лучи растапливали снег, был быстрым и шумным. Через него осторожно, по одному, перебрались по узенькому мостику без перил. Между тем эльфы с фонарями в руках высыпали на берег и принялись дразниться.

– Эй, папаша! – кричали они Торину, который не шел, а почти полз по мосточку. – Не замочи бороду! Она у тебя и так длинная! Что будешь делать, когда отрастет до пят?

– Бильбо, смотри не слопай все пироги! Вы уж за ним приглядывайте! Иначе он точно не пролезет в замочную скважину!

– Тихо, тихо, Добрый Народ, – проговорил Гэндальф, замыкавший цепочку. – Даже у долин есть уши, а у некоторых эльфов слишком длинные языки. Спокойной ночи.

Двери Последней Приветной Обители были распахнуты настежь. Гостей ждали.

Как ни странно, о днях безмятежного покоя и отдыха, о приятном времяпрепровождении – словом, обо всем хорошем скучновато рассказывать и скучновато слушать; вот если происходит что-нибудь неприятное или плохое, из этого можно состряпать отличную историю, которую всегда будут принимать на «ура». Путники надолго задержались в Обители – по меньшей мере на четырнадцать дней, – и уходить было тяжко. Бильбо с готовностью остался бы там на веки вечные: ему так понравилось в Обители, что он почти перестал тосковать по своей уютной норке. Но – о пребывании путников в Раздоле мало что можно поведать.

Последней Приветной Обителью управлял друг эльфов Элронд, один из тех, о чьих предках складывали небылицы еще до начала Истории, во времена жестоких сражений между злобными гоблинами и эльфами, которым помогали люди с севера. В дни, о которых мы повествуем, встречались еще те, кто вел свой род от эльфов и северных воинов, и Элронд был их предводителем.

Ликом он был прекрасен, как князь эльфов, силен и доблестен, как великий воин, мудр, как чародей, важен, как король гномов, добр и ласков, как лето. О нем сложили множество преданий; но Бильбо, Торину и прочим – в этом вы убедитесь сами, если мы благополучно доберемся до конца нашей повести, – он помог только советом, что, впрочем, тоже немало. В Обители Элронда каждый занимался чем хотел – ел, спал, работал, болтал, пел, размышлял, или все это вместе. А вот злу дорога в Раздол была заказана.

С каким удовольствием я бы пересказал хотя бы несколько преданий и песен, услышанных гостями в Обители! Увы, это увело бы нас далеко в сторону. Скажу лишь, что все путники хорошо отдохнули и подкрепились, заштопали одежду, подлечили дорожные ушибы и воспряли духом.

Но всему хорошему приходит конец. Приближался день летнего солнцеворота, и пора было отправляться в путь. На пони вновь навьючили мешки и сумки, битком набитые эльфийской едой. Ее вполне должно было хватить на предстоящий переход через Мглистые горы.

В день перед расставанием Гэндальф показал Элронду мечи, которые они с Торином нашли в логове троллей.

– Это очень древние клинки, – сказал Элронд, знавший все на свете руны. – Они когда-то принадлежали моим родичам, Вышним Эльфам с Запада. А выковали их в Гондолине в незапамятные времена. Должно быть, они стали добычей какого-нибудь дракона или гоблина, попали в чужие лапы, когда вражеские полчища разрушили и разграбили Гондолин. Твой клинок, Торин, на древнем наречии зовется Оркристом – Гоблиносеком. Этот меч прославлен в легендах и песнях. А твой, Гэндальф, зовется Гламдринг, то есть Вражемолот. Им некогда сражался сам король Гондолина. Берегите свои мечи.

– Интересно, как они попали к троллям? – проговорил Торин, с любопытством изучая свой клинок.

– Наверняка не скажу, – ответил Элронд. – Быть может, ваши тролли ограбили других воров или случайно наткнулись в горах на припрятанную добычу. Я слыхал, что в рудниках Мории до сих пор находят древние сокровища, укрытые там предками нынешних гномов.

– Я сохраню этот меч во что бы то ни стало, – поклялся Торин. – Надеюсь, он еще покосит гоблинов.

– Твои надежды могут сбыться в горах, – отозвался Элронд. – Разрешите, я взгляну на вашу карту.

Он взял пергамент и долго смотрел на него, качая головой. Элронд недолюбливал гномов, снедаемых страстью к золоту и самоцветам, но с гномами все же можно было как-то договориться, а вот вразумить обуянных звериной злобой и жестокостью драконов не удавалось еще никому. Где ныне веселый город Дол с его колоколами? Одни развалины да опаленные драконьим пламенем берега Бегущей… Элронд поднял карту и принялся разглядывать ее в лунном свете.

– Что это? – воскликнул он вдруг. – Тут не только простые руны, видите? Какая-то надпись лунными рунами…

– А что такое «лунные руны»? – прошептал сам не свой от восторга хоббит. Помните, он обожал всякие карты, а еще был без ума от затейливой вязи старинных букв и рун, хотя сам писал почти как курица лапой.

– Лунные руны можно увидеть, только если на них упадет свет луны, причем луна должна быть в той же самой четверти, как и в ту ночь, когда были начертаны руны. Эти руны изобрели гномы, наносившие их на пергамент серебряными перьями. Спроси у своих товарищей, они тебе расскажут. Похоже, эту надпись начертали тоже в канун солнцеворота…

– Что она гласит? – спросили хором Гэндальф и Торин. Им обоим было немного досадно, что надпись обнаружили не они; оставалось утешаться тем, что до сих пор у них просто не было случая тщательно изучить карту.

Элронд стал читать:

– «Встань у серого камня, дрозд когда запоет и закатного солнца последний луч на замочную скважину упадет в День Дарина».

– День Дарина, – повторил Торин. – Дарином звали самого первого гнома, старейшину Длиннобородых – это наш королевский род. Между прочим, я – потомок Дарина.

– И что же такое День Дарина? – справился Элронд.

– Первый день нового года по календарю гномов, – ответил Торин. – Всем известно, что в этот день на пороге зимы луна входит в последнюю четверть и встречается с солнцем. Вот что такое День Дарина. Но вряд ли надпись чем-то нам поможет, ведь нынче никто не угадает, когда наступит нужный срок.

– Это мы еще посмотрим, – заявил Гэндальф. – Больше там ничего не написано?

– Как будто нет, – ответил Элронд и вернул карту Торину. Потом все спустились к реке – посмотреть, как танцуют эльфы, и послушать их песни.

Следующее утро выдалось таким чудесным, что лучшего и желать нечего: небо безоблачное, солнце ослепительно яркое, речная вода вся в бликах. Путники решительно двинулись вперед, а вслед им неслись прощальные возгласы, пожелания удачи и песни эльфов. Впереди возвышались Мглистые горы, которые нужно было преодолеть во что бы то ни стало.