Хищная кофейня

Глава 3. Оюна

Рыцарь Урсус делал вид, что чары одурманили его разум, пока алый маг не ушёл, а после сразу бросился к обсидиановой темнице и ударил мечом по замку на воротах. Но узнать, что таилось за ними, Оюне было не суждено. Помешали свежий прохладный ветер, воркование голубей и сладковатый запах прелой листвы. День оказался не по-осеннему тёплым. Взгляд девочки ещё некоторое время скользил по странице, пахнущей типографской краской, но мысли уже не могли уследить за хитросплетениями сюжета. Жизнь настойчиво звала вернуться обратно в реальность, на изогнутую скамейку, заботливо согретую последними лучами заходящего солнца.

Оюна оторвалась от книги, лежащей на коленях, и улыбнулась миру вокруг.

«Хорошо! Как же сегодня хорошо!» – Тёплая погода, интересная книга, незаданные уроки – что ещё нужно, когда тебе четырнадцать лет?

Юна огляделась вокруг, стараясь впитать каждую кроху впечатлений, которые могла подарить жизнь, кипевшая в парке, разбитом возле старенького театра.

Вот стайка дошколят несётся на велосипедах, на всю округу тренькая звонками. Вот мама с коляской важно прохаживается по аллее. Вот два собачника перебрасываются шутками, пока их питомцы на поводках старательно обнюхивают друг друга. Занятые доставщики, ещё совсем по-летнему одетые студентки, латающие асфальт рабочие, бегущие домой школьники. Все вокруг были в каком-то особенно приподнятом настроении. Даже скульптура на пока что выключенном фонтане и каменные барельефы на стенах театра, казалось, улыбались всем вокруг.

Расшалившийся любопытный ветер перелистнул несколько страниц Оюниной книжки. Спохватившись, девочка снова отыскала абзац про врата темницы, но решила не продолжать чтение. Урсус никуда не денется, а вот такой подходящий для прогулки вечер может ещё долго не повториться – всё-таки впереди зима с её холодом и темнотой.

Нужно только положить закладку – загибать уголки казалось кощунством. Обычно для этого Оюна использовала смешную бумажную таксу, но та осталась дома. Знай девочка, что купит новую книгу именно сегодня, обязательно взяла бы бумажную собаку с собой. Однако это вышло случайно. Юна зашла в книжный за новой ручкой, а знакомый воин с раскосыми глазами, в сияющих латах и меховом плаще пристально глядел на неё с обложки новой книги. Своей восточной внешностью Урсус чем-то неуловимо напоминал саму Юну, чьё полное имя, Оюнэг, как рассказывала бабушка, значило «сила медведицы». Таким мог бы вырасти её старший брат, если бы он у неё, конечно, был. Над головой воина алела надпись: «В поисках похищенного». Она ещё сильнее разбередила Оюне сердце. Девочка взяла книгу с полки и вновь утонула в истории о бредущем по дороге рыцаре. На него как раз напала банда гоблинов, когда продавец начал настойчиво приставать с вопросами. Оставить на полке новую книгу любимой серии Оюна, конечно, не могла.

В парке на скамье девочка прочла добрую треть книги. К её большому сожалению, воин искал не потерянную сестру, как ей почему-то сперва подумалось, а всего-навсего волшебное кольцо. Читать про это тоже было интересно, но всё-таки не настолько, чтобы забыть про кипевшую вокруг жизнь.

Итак, надо отметить страницу, не загибая уголка. Оюна заглянула в сумку, чтобы найти что-нибудь подходящее, и неожиданно для себя обнаружила в боковом кармашке плетёный кружок с вышитым белым коником на нём, яркой бусинкой и «хвостом». Когда-то этот талисман подарила ей бабушка.

Оюна положила оберег на ладонь, и её захлестнуло чувство вины. Два года назад, когда родня собралась вместе помянуть умершую бабушку, девочка со слезами на глазах спрятала кружок в кармашке рюкзака, чтобы всегда держать его рядом с собой. А потом началась школа, кружки, домашние заботы. За всем этим она позабыла странные бабушкины сказки. И оберег тоже.

Глаза защипало. Оюна заложила книгу линейкой, а маленький оберег опустила в карман. Надо обязательно придумать, куда его лучше повесить! Может, и вовсе найти для него цепочку да носить на шее? Главное, на физкультуре снимать аккуратно.

Поглаживая пальцами спрятанный в кармане кругляшок, Оюна направилась прочь из парка. Ей навстречу спешили нарядные любители театра, обсуждающие предстоящую премьеру. В общей болтовне вдруг прозвучал резкий девичий вскрик:

– Петров, ты совсем конченый?!

Скосив взгляд, Оюна увидела девушку в бордовом пальто. Яркая косметика и рыжие волосы делали её красавицей, но всё впечатление портила перекосившая лицо ярость.

– Как меня вообще можно забыть?! – шипела девушка, наседая на нескладного, большерукого паренька в очках. – Вы… вы что все, галлюцинируете?!

– Да говорю же, мы не знакомы, – бормотал он.

Проходящие театралы косились на парочку, похоже, радуясь, что им досталось ещё одно представление. Оюна подобные «драмы» не любила ни по телевизору, ни тем более в жизни. В книгах, которые она читала, проблемы были глубже и глобальнее, чем выяснение отношений в паре, да и «соплей» встречалось меньше, но что-то здесь настораживало. Возможно, она прошла бы мимо, но тут пальцы в кармане укололо. Статический разряд? Нет, скорее что-то острое.

Остановившись, Оюна вытащила из кармана оберег и осмотрела его в поисках забытых иголок. Ничего. Но вот странность: янтарная бусина казалась ледяной на ощупь. А ещё в памяти что-то ворочалось. Что-то очень болезненное, давно похороненное на дальнем чердаке воспоминаний.

Тем временем скандал продолжался. Парень в очках ерошил тёмную шевелюру, отступая от девушки, размахивающей пред его носом смятой бумажкой:

– Вот! Ты ж сам мне его дал. Ты меня на премьеру пригласил. Помнишь?

Парень аккуратно, будто мог обжечься, взял билетик в театр, повертел, разглядывая:

– Ну… Места рядом, ну и что… я на себя одного покупал. Мало ли кто мог купить билет на соседнее место. – Он вдруг ухмыльнулся и даже подбоченился. – Это что, такой способ подкатить, да?

– Да нужен ты мне, придурок! – Похоже, заявление разъярило девушку окончательно; она всплеснула руками, закатывая глаза. – Вы что, прикалываетесь все? Сначала мама, теперь ты! Разыграть меня решили? Где тут скрытая камера?

Оюна поёжилась, подозрительно озираясь. Не хватало ещё попасть на задний план в какой-то дурацкой передаче! Вроде рядом никого. Но вот ведь странно: она действительно стоит тут, совсем как зритель. И даже уйти не может! Что-то не даёт. Что-то тоскливое, словно всплывшая из-под грязного снега по весне тушка мёртвого кота. Вот только этот кот до боли похож на пропавшего зимой Барсика. Не пройдёшь мимо, брезгливо отвернувшись.

А парень тем временем помялся и глянул на часы:

– Короче, ты это… извини. Мне в театр пора. Уже первый звонок был. Хочешь, тоже иди, раз билет есть. А нет, тогда сорян, я сам пошёл.

– Ну и вали! – вспыхнула рыжая, её глаза зло блестели непролитыми слезами.

Но стоило парню отойти на десяток шагов, как девушка не выдержала и заплакала. Она кусала ярко-красные губы, тихо всхлипывая и очень стараясь сдерживаться, хотя получалось это не слишком хорошо. Бедняжка вдруг напомнила Оюне всхлипывающего мальчишку с тёмными глазами-рыбками. От тоски защемило сердце. Нужно было вспомнить! Если не того мальчишку, то хотя бы эту, рыженькую. Нужно узнать её имя. Вот только как? Подойти и прямо спросить? Оюне всегда было сложно знакомиться со сверстниками, а уж сейчас это вовсе казалось неуместным.

Тем более что она ведь её уже знала.

Правда?

Дорога к театру постепенно пустела, рыженькая рухнула на ближайшую скамейку и продолжила реветь, теперь уж совсем беззастенчиво. А Оюна всё стояла, пялясь на незнакомку. Холод от оберега пронизывал пальцы до кости, но девочка держала его крепко. Боль разгоняла скопившийся в памяти туман. Рыженькая. Бойкая. Нет, они не были друзьями, но в небольшой школе неизбежно сталкиваешься с людьми в столовой, в коридоре, в актовом зале на общих праздниках. Ярких всегда запоминаешь. Особенно если про них ходят сплетни. А уж рыженькой даже учителя любили перемыть косточки. Её звали… её звали… Руку снова несильно кольнуло.

– Алиса! – радостно вскрикнула Оюна.

Девушка тотчас вскинула голову. На её раскрасневшемся от слёз лице мелькнула надежда, почти сразу сменившаяся хмурой подозрительностью:

– Ты меня знаешь? – с сомнением в голосе спросила рыженькая, сама явно не узнавая Оюну. Ну конечно. Куда звезде школы обращать внимание на девочек из классов помладше?

– Н-нет, – призналась Юна, едва сплетая слова. – Ну то есть не совсем. Мы…

– Да вы все обалдели?! – Алиса вскочила, готовая обрушить на неё всю накопившуюся ярость, но тут взгляд её скользнул в сторону. Она замерла:

– Какого… – начала она, но, не закончив, твёрдой походкой направилась в сторону театра.

– Подожди! – Оюна бросилась за ней, но тут же остановилась в замешательстве.

Знакомое здание театра выглядело неправильно. Сперва девочка не поняла почему, но потом вдруг сообразила: сбоку от лестницы, ведущей к главному входу, появилась дверь. Небольшая стеклянная, обрамлённая резной деревянной рамой. Над ней висела приятная вывеска с перевёрнутой треснувшей чашкой. Кафешка. Место для её расположения казалось вполне логичным: наверняка в неё и посетители парка заглядывают, и театралы после спектаклей наведываются. Вот только Оюна могла поклясться, что ещё утром её здесь не было.

Алиса же уверенно шагала к двери. Она уже готовилась её распахнуть, но не успела: из кафе вышел молодой человек лет двадцати. Красивый ореол золотых волос напоминал нимб из какого-нибудь дешёвого фильма. А лицо… Оюна уже видела его раньше. Тогда. С тем мальчиком.

Она хотела крикнуть Алисе, чтобы та не подходила к нему, иначе тоже пропадёт, но страх сковал её.

А рыжая, похоже, ничего не боялась. Она налетела на молодого человека с кулаками:

– Какого чёрта ты со мной сделал?! Меня Вовчик не помнит! Мама по телефону не узнаёт! А тетя Валя к себе на работу не пустила, хотя всегда пускает! – Она задыхалась и не слишком эффективно молотила его кулаками. Даже пыталась пнуть.

Молодой человек схватил её за руку и легко отшвырнул от себя, затем отряхнул зелёное пальто и улыбнулся:

– Если будешь показывать зубки, – голос был приятным, но ледяным, – я тебя запру до самой трапезы. А так – гуляй, наслаждайся жизнью. Пока ещё можешь.

– Что?! Трапезы? Ты псих! И мне плевать на твои фокусы. Верни мне всё назад!

– Не могу, – развёл руками золотоволосый, – да и если мог бы, не стал возвращать. Ты сама вручила мне свою суть. Для тебя в ней нет никакой ценности.

– Сволочь! Может, меня никто и не помнит, но, если я пойду в полицию, их может очень заинтересовать моя история и один странный тип, заманивающий девушек в свою кофейню.

Парень вдруг улыбнулся. Голос его стал более бархатистым, у него словно появилось эхо: