Химия чувств

Глава 94 Джилл

Я проглотила последние несколько капель… но ничего не случилось. Может, и раньше ничего не происходило. Может, высвобождаемым зверем… была я сама. Или, возможно, я так разозлилась, что хуже стать уже не могла. Я и так в ту ночь была страшнее некуда.

— Я вас ненавижу! — заорала я на Мессершмидта.

— Джилл… — Я услышала, как Тристен обратился ко мне по имени, но голос его донесся как будто издалека.

— Я вас убью, — предупредила я учителя, который уже начал пятиться от меня. Я повернулась к зверю, стоявшему неподалеку от Тристена. А за спиной у них уже неслабо полыхал огонь. — А потом я и тебя убью, гребаное чудовище!

Тристен, похоже, был настолько ошарашен, что не мог сдвинуться с места. Либо же он хотел, чтобы я отомстила. Как бы там ни было, когда я наклонилась и стукнула об пол пузырьком так, что в руке у меня осталось зазубренное стекло, он и не пошевелился. Я замахнулась и дала Мессершмидту по роже — мне хотелось его для начала изуродовать.

Учитель поднял руку, но я оказалась проворнее и порезала ему лицо прямо под глазом. Он взвыл от боли, из раны хлынула кровь, я снова замахнулась, чтобы перерезать ему горло.

— Джилл, нет! — Тристен схватил меня за руку и повернулся к учителю. — Не уподобляйся ему. Остановись — ради меня!

Я дышала тяжело и прерывисто, пристально глядя на него. Я жаждала полного возмездия. Но мне важнее было вернуть любовь Тристена. Я не хотела больше видеть в его глазах такой страх и ужас. И я бросила осколок.

— Джилл… — Тристен внимательно смотрел мне в глаза, и я понимала, что в них он все еще видит меня. — Не убивай его.

Мистер Мессершмидт сидел на полу, съежившись, и скулил, а пламя у нас за спиной разгоралось все больше, оно уже перекинулось на шторы. Мама изо всех сил старалась высвободиться и кричала: — Джилл! Беги на улицу!

Но для меня все как будто бы замерло, весь мир вращался вокруг нас с Тристеном.

— Джилл, поцелуй меня, — сказал он, взяв меня за руки. — Поделись со мной раствором.

Я покачала головой:

— Нет, Тристен. Я даже не знаю, действует ли он…

— На меня подействует. Ты прекрасно это знаешь. Я же Хайд.

Зверь надвигался на нас, он не торопился прикончить нас всех — он хотел дать Тристену последний шанс слизнуть хоть каплю раствора с моих губ. Краем глаза я заметила его полную нетерпения кривую улыбку.

— Джилл, поцелуй меня, — повторил Тристен. — Поцелуй меня на прощание. А потом беги спасать свою маму.

— У нас ведь больше нет раствора, — ответила я. — Ты не сможешь вернуться…

— Ничего страшного, Джилл.

Я покачала головой с еще большей уверенностью:

— Нет.

— Я тебя люблю, — сказал Тристен. — Я очень сильно тебя люблю.

Как я хотела услышать эти слова. И хотя нам обоим грозила смерть, я вдруг почувствовала ничем не объяснимое умиротворение.

— Я тоже тебя люблю, — ответила я. — И буду любить тебя вечно.

— Тогда сделай это, — велел он.

Я думала, что никогда уже не буду подчиняться Тристену Хайду, но как я могла сопротивляться, когда он наклонился ко мне и прильнул ко мне губами? Я осознавала, что снова вселяю мрак в его душу, превращаю его в чудовище, но в моем поцелуе была такая нежность и желание, и на миг мне показалось, что мы с ним представляем собой единое целое. Как будто у нас на двоих была одна жизнь и одно дыхание, и как будто его сила стала и моей силой, не важно, остался ли он человеком или превратился в зверя. На миг я стала частью Тристена, а он — частью меня.

Потом он меня отпустил, и я кинулась спасать маму, а Тристен Хайд повернулся к отцу, который ждал, стоя в горящем доме.