Хэллоуин 2020 или Доброй ночи...

ГЛАВА 2

Снаружи лило как из ведра. Капли падали на металлическую подножку, брызги залетали внутрь, смешивались с кофейной жижей, пачкали штанины и холодили кожу.

Было зябко до невозможности,темно и неуютно. Мик дергался под ремнями, порываясь от них избавиться,и чувствовал, как подкрадывается страх.

Там, вдали, не наблюдалось ни единого следа близкой цивилизации, даже огни размылись за пеленой дождя.

Опыт подсказывал, что хуже трущоб только необжитые земли. Дикие животные, которыми Мик никогда не интересовался, неконтролируемая погода, ни полиции, ни медиков, ни крыши над головой… Может, кому-то и хорошо вдали от инфраструктуры, но Мику и каменные джунгли в тягость, не говоря уж о настоящих.

Ветер зашвырнул в салон мокрую упаковку вроде бы от чипсов. Она зашуршала под ногами, и этот звук заглушил далекий стон.

Наверняка почудилось!

В темнoте прокатилась пустая жестянка, налетела на камень…

Стон повторился.

Мик выпустил из рук рюкзак с планшетом и взялся за ремни всерьез. Они – такое же старье, как и флаер, должны поддаться!

Ρядом разбилась стеклянная бутылка, стон перешел в завывания.

У Мика начали стучать зубы. Он схватил решетку обогревателя, отогнул один край и принялся пилить ремėнь, не обращая внимания на царапины. В момент самого сильного нажатия гибкий пластик треснул, металл скользнул и подрезал пару сантиметров кожи над большим пальцем левой руки. Сгоряча Мик на ощупь пришлепнул лоскут на место и сильно прижал его антисептичеcким пластырем, не думая о том, как потом это все отлепить.

Вдали мигнул огонек. За дверным проемом послышалось тяжелое прерывистое дыхание и ритмичный стук, что звучал в унисон с дождем.

Мик привычно нырнул рукой в рюкзак, чтобы достать газовый баллончик. Человек или зверь – никто не устоит! А с добрыми намерениями не подкрадываются, такое и предполагать смешно.

Рычание. Близкое. Хуже и не придумаешь!

Флаер покачнулся, как будто его толкнуло что-то мощное.

Мик вытянул руку, намереваясь залить неизвестность отнюдь не безобидной и совершенно незаконной смесью собственного изобретения на основе запрещенного «Ониксидрола», что мгновенно вырубал любую углеродную форму жизни, но вовремя осознал: ветер – не союзник.

По стеклу скользнул тонкий луч и исчез, словно кто-то боялся выдать свое присутствие и спугнуть цель. Стон повторился. Шел он с противоположной стороны от проблеска света. Туда же, кажется, переместилось и рычание.

Мик забросил рюкзак на спину и выпрыгнул под дождь. На подножке поскользнулся, утратил равновесие и вмазал локтем в кофейную муть, но это была самая незначительная из проблем, потoму что глаза успели привыкнуть к темноте и выцепляли из окружающего мира жизненно важные детали.

Мусор. Вокруг простирались горы вонючего мусора, местами поросшего буйной, приспособленной к низким температурам растительностью.

Свалка тянулась до бесконечности. Единственный просвет маячил на юге, где между двумя конусообразными вершинами просматривалось небо, подсвеченное то ли далеким городом, то ли близким очагом возгорания. Дым чувствовался, кстати. Слабо, но чувствовался.

Флаер приземлился на склоне мусорной насыпи. Когда Мик покинул его,то едва не увяз в разодранных упаковках, одноразовой посуде и жестянках. Вышел тот еще скрежет. Впрочем, салон без двери все равно был ловушкой.

Снова луч. Небольшой фонарик, без вариантов. Он мазнул по мерзкой реальности и на миг показал явно рукотворную тропу метрах в пяти книзу. Она вела с запада на восток, огибала ржавую металлическую конструкцию, похожую на смятое колесо обозрения, и терялась за пеленой дождя. Α ещё на ней стояла кривая тележка, наполнеңная железяками.

Мик сделал пару шагов, намереваясь спрятаться за флаером и осмотреться внимательнее. Пока что наблюдение не обнадеживало. Кто бы ни собирал металлолом посреди ночи в такую погоду, с головой у него вряд ли все в порядке. И смолкшее рычание подбрасывало неспокойные идеи… Любовью к спорту Мик не страдал, да и понятия не имел, в какую сторону бежать, если обитатели помойки проявят агрессию.

Дождь внезапно стих, мусор зашуршал с удвоенной громкостью.

Мик скрипнул зубами и прижался спиной к флаеру. Мозг подкинул историю о человеке, который разбрасывал вокруг своей кровати скомканные газеты (ну и варварство,тратить бумагу на новости!), чтобы его не застали врасплох во время сна, но это не помогло сосредоточиться. Вот ни капельки не помогло!

Что-то широкое и холодное ткнулось в опущенную руку.

– Мр-р-р… – прозвучало на уровне пояса. – Мр-р-р!

С душераздирающим скрежетом по обшивке медленно прошлись когти,и флаер пошатнулся, несколько раз качнулся туда-сюда, кувыркнулся вниз и сбил тележку. Мик едва успел отскочить с его пути.

Очередное «Мр-р-р!» сопровождалось прикосновением мокрого раздвоенного языка к запястью. Он будто слушал пульс и кайфовал от этого. И на порез не реагировал, хотя пластырь намок и наверняка сочился кровью.

Мик не рискнул убрать руку. Он медленно отвернулся, задержал дыхание, поднес баллончик к бесшерстному, гарантированно генномодифицированному сгустку тьмы и выпрыснул в его морду столько спрея, насколько хватило сил у онемевшего от холода пальца.

Зверь взвыл, скакнул прочь, попутно оцарапал ладонь чем-то острым. Не зубами, нет. Или роговыми наростами на коже,или oшейником с заклепками.

«Тупица! Идиот! Безмозглый кретин! А если бы «Ониксидрол» попал в открытую рану?!» – запоздало спохватился Мик и внутренне содрогнулся от перспектив. Впредь стоило действовать осторожнее, но сердце колотилось как бешеное и его стук прогонял умные решения.