Тем временем Миджирг и Тилшарг сидели в «Лисьем хвосте», и пили уже четвертый графин говяги, которую сочли в сложившихся обстоятельствах самым подходящим напитком. Сидра, даже самого крепкого, тут явно было недостаточно.
— Пренеприятно это все, — в который раз изрекла Миджирг. — И непонятно, как Вадраг дошла до такой подлости?
Подруги устроились в самом углу и беседовали очень тихо, чтобы их разговор не услышали. Пока Лавину не осудили, объявлять ее виновной не следовало. Однако Тилшарг не сомневалась в причастности Вадраг к колдовству, а Миджирг, знавшая, что сестра сроду не обманула никого даже в мелочи, верила ей во всем.
— Я не представляю! — честно призналась Тилшарг. — Уму непостижимо! Хотела выиграть подлостью! Разве можно потом чувствовать себя победительницей? — сказала она и наполнила рюмки.
Дарды выпили и с аппетитом закусили говягу маринованными помидорами.
— Как Нейтан? — поинтересовалась Миджирг. — Сильно испугался? Грэбс сказал, им пришлось втроем его удерживать, так он хотел ворваться в твои покои, пока тебя лечила Говорящая-с-Богиней.
Тилшарг ухмыльнулась.
— Да уж, могу представить! Он — горячий гзартма. Хорошо хоть не поджег арену своим колдовством.
— Ты что, сняла с него нангарн? — изумилась Миджирг.
— Еще в первый день. Почему бы и нет? Нейтан — разумный юноша. А кроме того… — Тилшарг мимолетно нахмурилась. — Он ведь здесь не по своей воле. Нейтан не рассказывает, что с ним случилось, а я не спрашиваю, но чувствую, что ему порой бывает очень плохо. Он храбрится, но я-то вижу… Наверное, намного больше, чем ему хотелось бы. Знаешь, как это бывает, когда на горной тропе вдруг из-под ног начинают сыпаться камни, и ты замираешь не зная, можешь ли сделать шаг вперед? И стоишь: назад вернуться не можешь, а вперед идти боишься, пока не убедишься, что тропа безопасна. Мне кажется, с Нейтаном сейчас такое и происходит. Я могу, конечно, протянуть ему руку и помочь пройти… да и протянула, откровенно говоря, но суть в том, что сделать хотя бы этот первый шаг он все равно должен сам.
— Понимать-то я понимаю, только нангарн тут при чем? — проворчала Миджирг.
— Да просто без нангарна он себя чувствует хоть немного увереннее, вот и все. Вспомни, что сама говорила про Ханета! Думаешь, другим гзартмам легче? Может, с виду и кажется, что Нейтану все нипочем, но это, поверь, не так.
Миджирг только головой покачала. Несмотря на все то, что наговорила сейчас Тилшарг, ее поступок все-равно казался крайне опрометчивым, однако вслух Миджирг не сказала ничего.
— Ладно, давай поговорим о чем-то более приятном, чем колдовство, — предложила Тилшарг, заметив, как омрачилось лицо подруги. — Как там у тебя с твоим гзартмой?
— Знаешь, он вырезал очень красивую тыкву! На загляденье прямо! Для человека с пятью пальцами… Честно говоря, я не ожидала, что у него может получиться настолько здорово. Не так, конечно, как у артм Древнего Дома, но все равно…
— Ну, ему, поди, и не десять тысяч лет! — хохотнула Тилшарг, вновь наполнив рюмки. — К тому же многие люди становятся искусными мастерами и с пятью пальцами. Был бы талант! Мой-то вон наковырял такое, что Тодда едва в обморок не упал от этого уродства! Видела бы ты эту тыкву, ох, ты ж, Удронька моя!
Она расхохоталась, хлопая ладонью по столу, и Миджирг с удивлением поняла, что подруга ничуть не расстроена отсутствием у своего гзартмы таланта к художественной резке по овощам.
— Я обещала отвезти его завтра на прогулку за город, — отсмеявшись, сообщила Тилшарг. — Не хочешь поехать с нами? Ты могла бы взять Ханета.
— Не уверена, что он умеет ездить верхом, — нахмурилась Миджирг.
— Ничего, научится еще, — махнула рукой Тилшарг.
«А ведь и правда, — смущенно подумала Миджирг. — Я ведь вроде как и знаю головой, что Ханет еще совсем юн, и отношусь к нему, словно к неразумному дитяти, но при этом жду, что он будет лучшим во всем, как будто он уже все знает и умеет!»
Миджирг стало стыдно. Она вспомнила, с какой снисходительностью отреагировала на рассказ Ханета о тыкве, а после — и о случае с рыбами. И все эти разговоры про богов, людей и магию — нужны ли они ему? Получается ведь, что она все время его поучает, постоянно всем недовольна. Наверняка, бедный мальчик думает, что ему досталась ужасная хозяйка. Вот Тилшарг — кажется, что с виду она ведет себя легкомысленно: сняла нангарн со своего гзартмы, несмотря на то, что тот владеет магией огня, водит его на бои, пьет с ним вино, да и вообще ведет себя так, будто он и не гзартма вовсе, а… а просто еще одна из дард, сестра и подруга. Но, если задуматься, может быть, поэтому у них все складывается легче и проще? И Тилшарг вовсе не легкомысленна, а как раз-таки хорошо понимает, что, почему и для чего делает?
— Знаешь, мне пора! — Миджирг вскочила и, достав из кошелька несколько монет, положила на стол. — Извини, сестра! Я вспомнила, что мне надо кое-что сделать!
— А кофе? А морошковый десерт? — запротестовала Тилшарг, но настаивать не стала. Если надо бежать, значит, на то есть причина.
Здесь, в таверне, Тилшарг и узнала о случившемся в доме Вадраг Лавины. Дурная весть быстро распространилась по городу.
Все столы «Фазане и яблоке» оказались заняты, но Денджирг повезло. Пока она тянула шею, разглядывая посетительниц, ее окликнула Аджарг, примостившаяся за столиком у окна.
— Эй, сестра!
Денджирг направилась прямиком к ней, делая вид, что не замечает многочисленных вопросительных взглядов, обратившихся на нее. Пересказывать в очередной раз новости не было никакого желания. Может, общество принцессы оградит ее от расспросов хотя бы на время?
— Только ни о чем не спрашивай пока, ладно? — попросила она, плюхнувшись на крепкий табурет. — Расскажу потом, когда уйдем отсюда. Здесь ушей многовато.
— Как скажешь, — согласилась Аджарг, с удовольствием обгладывающая куриную ножку.
— Чего желает атир? — официант появился у их стола невероятно быстро. Понятное дело, хочет услужить принцессе, если б не она, пришлось бы куда дольше ждать, посетительниц-то вон сколько!
— Несите то, что уже готово, есть хочу так, что того и гляди желудок прилипнет к хребту!
— Тогда лепешки с бобами, мясом и…
— Все подойдет.
— Говягу или сидр?
— Травник. А скажи, любезный, не здесь ли Тепраг Смелая-Мысль?
— Не видал ее сегодня, атир, — покачал головой слуга и умчался выполнять заказ.
— Травник? — подняла брови Аджарг и подтолкнула к ней тарелку с последней оставшейся лепешкой.
— У меня дела пока, потом выпью.
Денджирг выгребла ложкой из мисочки остатки мяса и овощей, положила в середину лепешки, а потом, ловко сложив ее, засунула в рот. Аджарг, бросив куриную кость на груду других, высящихся перед ней на тарелке, вытерла полотняной салфеткой пальцы и плеснула себе из кувшина сидра. Официант вернулся к столу, принеся стопку теплых лепешек и несколько мисок с бобами, сметаной, мясом и зеленью, поставил перед Денджирг большую кружку с ароматным травником и поспешил к другому столу. Денджирг втянула ноздрями густой мясной аромат и набросилась на еду. Аджарг молча потягивала сидр. Сидящие за соседними столиками дарды поначалу косились в их сторону, но вскоре, убедившись, что они и впрямь не намерены ни о чем беседовать, вернулись к своим собственным разговорам. Обсуждали, понятное дело, бой между Вадраг и Тилшарг, припоминая все детали.
— Сдается мне, Тилшарг была сегодня не в форме, — пробасила одна из дард за спиной Денджирг. — Прежде Вадраг не свалила бы ее так легко! Видать, новый гзартма, которого она купила, хорош в…
Конец фразы потонул во взрыве хохота.
— Вот уж нет! — возразила ей другая дарда, судя по голосу, помоложе. — Может, Тилшарг и упала, да только все равно вскочила, да как врежет Вадраг — из той и дух вон!
— Дух, может, и не вон, но с ног сбила, это точно! — расхохоталась третья собеседница. — Да так ей и надо, мать Удра отвернулась от нее, когда она…
— Думай, что говоришь! — прикрикнула пожилая дарда, сидящая через несколько столиков от Денджирг и Аджарг, хлопнув ладонью по столу так что подпрыгнули, зазвенев миски и кружки. — Мать Удра благословила союз Вадраг и ее агрх-гзартмы, кем бы он ни был, а…
— Зару зубы не сточишь! — дерзко возразила молодая. — Кто тогда слугу в их доме убил и где сам агрх-гзартма? Ничего, далеко не уйдет, Йоджинг Свирепая его из-под земли достанет!
— Идем отсюда, — буркнула Денджирг, бросив на стол несколько монет и поднялась, засунув в рот последнюю лепешку. Разговор принимал неприятный оборот, еще немного и на нее накинутся с вопросами, отвечать на которые она вовсе не собиралась.
Подруги вышли на улицу, оставив позади шумный спор. Денджирг с удовольствием подставила лицо прохладному ночному ветерку.
— Странные дела творятся в этом городе, очень странные!
— Более чем, — перебросив тяжелую косу на грудь, согласилась Аджарг. — Вадраг в самом деле воспользовалась некропольской магией, чтобы победить Тилшарг?
— Слухи разносятся быстро, — поморщилась Денджирг.
— Ну, я принцесса все-таки, — Аджарг усмехнулась. — О происшедшем доложили Уширг, я была рядом. Но хоть и слышала все своими ушами, но поверить не могу до сих пор.
— Не все так просто в этом деле. Подозрительную тыкву, что нашли в здании Арены, осматривают шаманки и илльх-гзартмы, позже они расскажут нам, что обнаружили. Ты куда теперь? В Шатерный поселок?
— Да нет, сперва собираюсь Вэйла навестить. Он меня выставил вон, услыхав про обвал, но я к нему каждый вечер хожу, может, сегодня он сменит гнев на милость.
«Сменит гнев на милость» — ну надо же! Где ж это видано, чтобы дарды ждали милостей от гзартм! Впрочем, артма Вэйлинейл формально не принадлежал Аджарг и вообще отношения их были столь нетипичными для Забрага, что лезть в них с привычной меркой явно не стоило. А Аджарг хороша — знай посмеивается, будто в произошедшем нет ничего особенного!
— Ладно, идем, — сказала Денджирг, — нам по пути, я, пожалуй, зайду по дороге в штаб, узнаю, нет ли новостей у Йоджинг.
Они зашагали по улице плечом к плечу, свернули к Арене, Аджарг принялась тихонько что-то насвистывать, настроение у нее явно было неплохое, скорее всего, рассчитывала, что артма Вэйлинейл и впрямь…
— Постой, повтори-ка, что ты сказала? — схватив ее за рукав, выпалила вдруг Денджирг. — Артма Вейлинейл выставил тебя, но ты ходишь к его дому каждый вечер?
Другая дарда на месте Аджарг после такой грубости уже вовсю рычала бы, прижав уши, но Аджарг снова только ухмыльнулась.
— Ну, выставил, и что с того? Он — норовистый, так только интереснее. Покладистые мне никогда не нравились.
— И ты ездишь к нему и от него вот этой самой дорогой?
— Этой самой, а что?
— А необычного ты ничего не видела, случаем?
— Необычного? — Аджарг задумчиво прикусила верхнюю губу, выпятив подбородок. В лунном свете влажно блеснули нижние клыки. — Хм-м-м, а ведь ты права! Пожалуй, в самом деле видела!
— И что же?
— Слуг, — отозвалась Аджарг, оглядевшись по сторонам так, словно ожидала обнаружить тех самых слуг на том же самом месте, где и позапрошлой ночью. — Я выехала из-за угла, а они появились — во-о-он из того переулка. Двое. Катили на тачке тыкву, накрытую тканью, — здоровенную такую. Даже и не знаю, как я поняла, что это тыква, просто сразу так подумала. Ну в что еще это могло быть — большое и круглое?
— К Арене катили? — волнуясь, уточнила Денджирг.
— Пожалуй, что к Арене…
— Когда это было?
— Да этой ночью как раз и было.
— И то, что они везли тыкву показалось тебе подозрительным?
— Нет, об этом я вовсе не думала, не до того было. Ну везут и везут, мало ли, куда и зачем. Просто они молчали, понимаешь? Сопели от натуги так, что слышно было через пол-улицы, но и все. Ни словечком не перебросились.
— Не все слуги болтливы…
— Наши-то да, а вот гзартмовьи еще какие болтливые!
— А как ты поняла, что это гзартм-слуги? С виду-то они одинаковы, если в темноте гжадж не разглядеть.
— Так у одного в ухе было аж три колечка! Где же видано, чтобы дард-слуги уши прокалывали? Как раз луна вышла из-за туч, я и увидела, как серебро заблестело.
— В левом или правом ухе?
— Я смотрела отсюда, а слуга был там и шел в ту сторону — да, точно в левом. А что, знаешь его?
— Да, в том-то и дело, что знаю, — Денджирг запустила обе руки в волосы, взлохматив короткие густые пряди. Может ли она рассказать о своих подозрениях Аджарг?.. А, собственно, почему бы и нет, в конце концов, однажды та возглавит Министерство правопорядка. К тому же, Аджарг очень толковая, в этом у Денджирг не раз была возможность убедиться.
— Тут, понимаешь. вот какое дело… — решившись, она оттащила Аджарг в сторону, прямиком к раскидистому клену, росшему на краю дороги. Убедившись, что поблизости никого нет, Денджирг вполголоса рассказала принцессе все, что узнала за этот день. Аджарг присвистнула и стряхнула упавший ей прямо на голову багряный лист.
— Агрх-гзартму Тепраг я совсем не знаю, а вот агрх-гзартма Мэйрис… нет, это неправдоподобно совсем! Слышала бы ты, какие истории он рассказывает о Некрополии!
— Где же я их услышу, — развела руками Денджирг. — Можно подумать, ему дозволено рассказывать о своих похождениях публично!
— Не позволено, все верно, — не моргнув глазом согласилась Аджарг. — Но поверь, он некропольцев на дух не переносит. Вампиры веками терроризировали остров, где он жил, а однажды во время восхода Красной луны, когда все жители острова погрузились в беспробудный сон, налетели на этих своих иллах: жгли дома, убивали спящих, невесть у скольких высосали кровь, а кого и скормили этим тварям живьем. Агрх-гзартма Мейрис и несколько других стражей охраняли местный храм и его обитателей, но они оказались бессильны против нападавших. Мэйриса бросили, думая, что он мертв, но он выжил и… нет, прости, сестра, это я не могу рассказать. В общем, он потом добрался до Некрополии, чтобы спасти… э-э-э, тех, кого похитили вампиры. Такой вот он — этот эмрис.
Денджирг пораженно покачала головой. Кое-какие обрывки этой истории доходили до ее ушей, но не в таких подробностях.
— И что же, спас он их?
— Нет, не спас. Они… ну, оба захотели остаться с вампирами и не пожелали их покидать.
— Защити нас, Великая Мать! — Денджирг торопливо сделала отвращающий зло знак и Аджарг повторила его. — Неужто такое возможно?
Принцесса развела руками.
— Понимаю, сложно поверить, но это так. Мэйрису тоже не дали бы уйти, но… — Она огляделась по сторонам и, убедившись, что на улице кроме них никого нет, зашептала, склонившись к уху Денджирг. — Ему пришел на помощь древний — илльх-гзартма, служивший еще Великой Тау, единственный, уцелевший на том острове. Ох и заварушку он устроил в Некрополии, хочу тебе сказать! Древняя магия — это сила! Хотела бы я дожить до того дня, когда мы… в общем, надеюсь, что увижу его однажды!
— Древний илльх-гзартма? — вытаращила глаза Денджирг.
— Да тише ты! Учти, я тебе по секрету…
— Буду нема, как камень! — горячо заверила Денджирг. — Ох, нам бы сюда этого ильх-гзартму! Он бы быстро прижал того, кто тут некропольской магией вздумал пользоваться!
— Он-то прижал бы, — согласилась Аджарг. — Да только его здесь нет, а наши артмы Древнего Дома хоть и мудры, и прекрасны так, что взгляд не оторвать, но им с этой магией не сладить, даже всем скопом.
— Да, — мечтательно вздохнула Денджирг, в мгновенье ока мысленно перенесясь в комнату, где увидела Наэминаэля. — Они прекрасны, это правда…
Аджарг внимательно посмотрела на подругу, умиленно глядящую куда-то вдаль затуманенным взором.
— Тебе бы послушать о том илльх-гзартме, прежде чем… А впрочем… со временем сама все узнаешь.
— А? Что ты сказала? — опомнилась Денджирг, вынырнув из грез.
— Да так, ничего важного, — отмахнулась Аджарг. — Просто древние — совсем не такие, как те гзартмы, к которым мы привыкли. Я, порой, даже жалею, что ни один из них не пришелся мне по сердцу, вот уж с кем точно не довелось бы скучать! Слушай, а пойдем со мной к Вэйлу? Он-то наверняка знает что-то про твоего Кэйла. Он про всех гзартм знает, не зря же обшивает их.
— Погоди, ты так скачешь с темы на тему, что я… Постой, да ты просто хочешь воспользоваться мной, как предлогом, чтобы Вэйл… артма Вэйлинэйл тебя в дом впустил! Но я согласна! — выпалила Денджирг. — Только неприлично это, в дом к артме-то идти, где же видано такое?
— Ох ты ж Удронька моя! — вздохнула Аджарг. — Ну кто сказал, что мы с улицы ломиться будем? В дом он нас, может, и не пустит, а поговорить поговорит. И никто не узнает ничего, уж поверь.
«То-то все Запопье судачит о твоих похождения!» — подумала Денджирг, но вслух ничего не сказала, ныряя вслед за Аджарг в заросли высоких кустарников, огораживающих чей-то дом. Какие уж там приличия, до них ли, когда в городе такое творится?
Тодда настоял, что после нескольких укусов Нейтану совершенно необходимо отдохнуть в постели — и тот не стал возражать, хотя вовсе не чувствовал упадка сил. Просто хотел остаться наедине со своими мыслями, не отвечая на докучливые вопросы, не делая вид, будто он всем доволен и абсолютно счастлив.
У него с самого начала не было иллюзий касательно того, с какой целью огры покупают для себя мужчин, однако, считая себя опытным любовником, он самонадеянно решил, что справится с подобным испытанием достойно. А кроме того, Тилшарг действительно нравилась ему, тут он нисколько не кривил душой, говоря о ней с Ханетом. Тилшарг была превосходно образована, многое знала о внешнем мире — даже музыку, литературу и театральные постановки! Дикарка? Вот уж нет! С самого первого дня знакомства Нейтан и Тилшарг говорили и говорили, словно боясь не успеть поделиться друг с другом тем, что успели узнать за свои — столь не похожие жизни. И часто случалось так, что, встретившись утром за завтраком, они, обменявшись приветствиями, начинали разговор с того, на чем остановились предыдущим вечером. И было очень легко забыть о том, что эта огра купила его на аукционе, выложив немаленькую сумму. Скорее уж казалось, будто он приехал погостить в ее доме, где теперь жил, окруженный заботой и вниманием, делая все, что заблагорассудится — разумеется, в рамках местных нравов и обычаев. Но случившееся между ними сегодня после боя… признаться, к такому Нейтан оказался совершенно не готов.
Он коснулся ранок на плече и те отозвались легкой болью. Приятной болью, которую хотелось и в тоже время страшно было испытать вновь. Вдруг к укусам можно пристраститься, словно к дурманящим зельям, лишиться воли и разума? Вдруг к ним можно пристрастится настолько сильно, что ему уже никогда не захочется покинуть Забраг и Тилшарг? Нейтану случалось видеть в портовых кабаках и борделях, куда их с приятелями иногда заносило поразвлечься, несчастных, готовых на любое безумство и даже преступление ради новой порции дурмана. Слышал он и о тех, кто находил удовольствие и прелесть в укусах вампиров из Некрополии. Поговаривали, будто глоток крови, выпитый вампиршей или вампиром во время соития, способен свести с ума. Сам Нейтан никогда не хотел попробовать нечто подобное, а теперь…
«Но в конце-то концов, — подумал он, подложив руки под затылок и глядя в потолок, — о чем я переживаю? Живущие в Забраге гзартмы выглядят счастливыми, довольными — и я начинаю понимать почему. Огры сперва пугают, но в них действительно есть нечто особенное, экзотическое, даже возбуждающее… Да и отец всегда говорил, что жену следует выбирать не за красоту, что внешность женщины не столь важна, как ее приданое, нрав, умение угодить мужу и распоряжаться деньгами. Вряд ли, конечно, он при этом представлял себе кого-то вроде Тилшарг, но теперь я, наконец, готов признать: в его словах и в самом деле был смысл. Уж ее нрав-то меня точно устраивает более чем, тут с ней ни одна из прежних моих любовниц не сравнится! И чувство юмора у нас сходное. Да и умение “угождать”, хотя отец и в этом вопросе явно совсем другое имел ввиду…»
Нейтан невесело улыбнулся. Сказал бы ему кто-то еще месяц назад, что его будет волновать не судьба Ондола и заговор против всемогущего полководца Дарина, заговор, в котором он столь опрометчиво решил принять участие, воображая себя спасителем отечества, попавшего в руки тирана и деспота! Сказал бы кто-то, что он вместо этого, позабыв обо всем, станет всерьез размышлять над тем, как наилучшим образом выстроить взаимоотношениями с одной из тех, кого в их мире считали чудовищами! Разве поверил бы он в такое?
Для Нейтана — прежнего Нейтана — не было ничего особенного, удивительного или предосудительного в том, что Тилшарг окружает его заботой и вниманием, осыпает подарками. Там, в своем мире, он, потомок одного из древнейших родов Доминиона, даже если бы был абсолютно нищим, мог сочетаться браком с дочерью самого знатного дома, получив за кровь, которую передаст детям, положение, богатство и почет. Он и в самом деле являлся одним из вероятных кандидатов в супруги королеве Лурии Флоре, чем втайне очень гордился. Хорошо, что Паоло не был сведущ в генеалогии знатных семейств Ондола, а то наверняка не преминул бы ткнуть в самое больное место, как сделал он сам. Ханет, скорее всего, был прав: Паоло вел себя тогда подобным образом потому что злился, был напуган и, скорее всего, очень несчастен… подобно самому Нейтану. Может быть, Паоло сразу вызвал в нем неприязнь, потому что он увидел в нем искаженное отражение самого себя?..
Однако, какие бы причины не привели их в Огровы Копи, здесь все оказались в равном положении — и совсем не в том, к которому привыкли. Он, Нейтан Пелирейд, урожденный Свитграсс, пришел сюда нищим. Он мог предложить Тилшарг лишь себя самого. Не такая уж великая ценность, если задуматься. Тилшарг готова дать ему все, что у нее есть, бросить к его ногам весь свой мир, а что может предложить взамен он? Когда Ханет узнает, что все их предположения о том, для чего огры покупают людей, правда, наверняка заявит, что жить за счет любовницы мужчине не пристало и… честно говоря, будет абсолютно прав, демоны бы его забрали! Вот только знать бы, чем и как он может отплатить Тилшарг за ее доброту? Идти ему некуда, да и нельзя, ведь у Табирнии есть договор о выдаче государственных преступников со всеми королевствами.
«Тебе повезло, что ты выжил, повезло, что повстречал Тилшарг, — уже в который раз напомнил себе Нейтан. — И если она считает, что ей тоже повезло с тобой, относится к тебе не как к слуге или рабу, то это прекрасно. Выкинь из головы Ханета с его примитивной моралью! Он — хороший, конечно, парень, но на его острове жизнь проста и незамысловата, а твоя — полна интриг и тайн. Посмотрел бы я, как бы он выкручивался, окажись в таком переплете! Так что, наберись терпения. Поживешь здесь год или два, а там…»
Его размышления прервала сама Тилшарг, неожиданно появившаяся на пороге спальни.
— Мы никуда не идем, ужин у мэра переносится, — сообщила огра.
— Это из-за произошедшего на Арене? — Нейтан жестом предложил ей присесть рядом, решив, что, должно быть, случилось что-то особенное, ведь прежде Тилшарг не заходила к нему в спальню.
Тодда, проскользнувший в дверь вслед за госпожой и спрятавшийся в уголке комнаты, чтобы не мешать разговору, настороженно поднял уши. Если атир Тилшарг снова вздумает кусаться, придется напомнить ей, что на сегодня хватит. Разве можно так с непривычным гзартмой?
— Дело Вадраг приобрело достаточно… вернее, еще более неприятный, чем прежде, оборот, — пояснила Тилшарг, старательно подбирая слова. — Видишь ли, Нейтан, не знаю, как и… Ты только, пожалуйста, не волнуйся, хорошо? Дело в том, что в доме Вадраг нашли труп, — Тилшарг села, наконец, на край кровати, явно маловатой для нее, и горестно добавила: — Это было убийство, можешь представить?
— Убийство? — ахнул Тодда.
Нейтан поднял брови. Судя по всему, убийство здесь было происшествием небывалым. Не то чтобы в Табирнии резали друг-друга направо и налево, нет, но… Воры убивали ради денег. Знатные люди — ради власти. Королевская инквизиция — ради высших идей и служения богам. Нейтану это не казалось неправильным или отвратительным: убийства являлись такой же частью жизни, как рождение детей, болезни или смерть от старости. Даже казнь заговорщиков он воспринял, как должное, ведь они проиграли и должны были заплатить.
— Кого же убили?
— Нэггу, слугу аргх-гзартмы Вадраг Лавины. Видимо, Салилэт расправился с ним… Одной Удре известно почему.
— Нэггу? — тихо повторил Тодда. Он выбрался из своего угла и теперь стоял, растеряно теребя полу куртки. — Нэггу знал я. На одном курсе учились мы. Хорошим был он. За атэл Салилэтом куда угодно последовал бы. Один не побоялся к нему на службу поступить он. Зачем же… убивать было…
Тодда закрыл лицо руками и вдруг разрыдался. Нейтану странно было видеть плачущим слугу — всегда такого спокойного и рассудительного. Он поднялся и неловко обнял его, решив, что Ханет, пожалуй, именно так и поступил бы в подобных обстоятельствах.
— Не плачь! Нэгга сейчас в лучшем мире… — Нейтан не знал, куда там по религии Забрага попадают слуги после смерти, а потому вопросительно посмотрел на Тилшарг и, получив утвердительный кивок, продолжил: — О нем позаботится Удра.
— А если будет на то Ее воля, она вернет Нэггу обратно, — добавила Тилшарг.
Тодда, словно испуганный ребенок, вцепился в Нейтана, пряча лицо у него на плече. Всхлипывая, он спросил что-то на своем языке и Тилшарг утвердительно прорычала что-то в ответ.
Постепенно рыдания стали затихать.
— Ну вот и все, вот и все, — Нейтан поглаживал лысую голову слуги, — хватит плакать…
— Да. Сейчас. Простите, это недопустимо, я знаю.
Тилшарг знаками показала Нейтану, что будет ждать его в столовой. Как бы ни было ей жаль Нэггу, участвовать в оплакивании гзартм-слуги она не собиралась.
— Как это случилось? — спросил Нейтан, когда они с Тилшарг сидели за ужином. Тодду он напоил успокаивающим чаем, уложил спать и даже посидел рядом, пока тот не забылся тревожным сном. Кто бы мог подумать? А ведь еще вчера Нейтану казалось, будто у слуг нет никаких других чувств, кроме желания угодить хозяевам.
— Говорят, на его теле нет никаких ран, выглядит все так, будто бы он умер от сердечного приступа, — мрачно ответила Тилшарг, ковыряя вилкой остывший мясной рулет. Аппетита у нее не было и из-за произошедшего, и за-за того, что с Миджирг они успели перекусить. — Да-да, именно так, как должна была умереть я. Мы пятьдесят лет жили рядом с Вадраг и Салилэтом, но никто даже не подозревал, какая тьма сгущается в их сердцах.
— Так бывает. — Нейтан, видя, что Тилшарг не ест, тоже отодвинул тарелку. — У нас часто происходят подобные вещи, но мы не спешим с выводами о том, кто виновен в преступлении, пока дознаватели досконально не разберутся с произошедшим. Однако, я смотрю на Тодду и удивляюсь, до чего искренне он переживает. А ведь этот Нэгга, кажется, не был ему близким другом.
— Бедный ты мой… — Тилшарг сочувственно взглянула на Нейтана. Тот собрался было спросить, почему же это он бедный, но и сам понял: Тилшарг жалеет его из-за того, что он родился и вырос в столь жестоком мире, где люди станут переживать лишь из-за убийства близких.
— Что будем делать сегодня вечером? — поинтересовался Нейтан, решив, что пора сменить тему.
— А чем бы ты хотел заняться? Тебе не надоело кататься на лодке?
— Можно и на лодке, — пожал плечами Нейтан и отправил в рот кусочек нежнейшей рыбной запеканки. Переживания переживаниями, а есть все-таки хотелось.
— Нет уж! Не хочу тебя замучить речными прогулками, а то решишь еще, что я помешалась на них! — она состроила страшную рожу и Нейтан охотно, хоть немного наигранно, рассмеялся:
— Поздно! Я уже сделал выводы!
— Тогда поедем сегодня гулять верхом? Зачем ждать до завтра?