Гвендолин и Лили. Наперекор судьбе

Глава двадцать четвертая. Гвендолин

После случившегося наша встреча была неизбежна – и я, и Лоуренс знали это. Поэтому я даже не удивилась, когда, выйдя из спальни, увидела на балконе смутно знакомый силуэт.

Лоуренс взглянул на меня, неуверенно кивнул. Никогда не видела его таким… напряженным. В лунном свете его застывшее лицо казалось намного бледнее обычного, ни тени улыбки – только тяжелый взгляд, устремленный куда-то вдаль.

– Это ведь… проклятье? – тихо спросила я.

Лоуренс кивнул.

– Проклятье, дающее мне только несколько часов истинной свободы – несколько часов от заката до рассвета. Только тогда я могу быть самим собой. Быть… человеком.

– Кто это сделал?

– Арес.

– Твой брат? – изумленно воскликнула я. – Но… за что?

– Я пытался ему помешать, – глухо сказал Лоуренс. – Я говорил ему, что эта война слишком разрушительна и нужно ее прекратить. Мы тогда сильно повздорили… сильнее, чем обычно. Он вывел меня из себя, я выхватил меч из ножен. Арес знал – я сильнее его физически, но магии во мне практически нет. И он воспользовался этим – одним движением руки, находясь в нескольких шагах от меня, волной воздуха выбил меч из моей ладони и приставил лезвие к моему горлу. Это подло, ведь я вызывал его на честную дуэль, но… в этом весь Арес. Он не делит методы на грязные и честные, он лишь видит цель и идет к ней… по трупам, по головам.

Я вспомнила полыхающие дома, растерзанную войной Даневию… вспомнила своего отца. Почему он погиб? Только потому, что не захотел подчиниться Аресу и пасть на колени перед ним. Погиб за то, что до последнего защищал своих дочерей от тирана.

– Арес сказал тогда, что не может убить брата. Но наказал меня, наслав проклятье. Теперь на поле боя я всегда, как ручная зверюшка, рядом с ним. Моих сил не хватает, чтобы разрушить заклятье. А та, что наслала его – Хозяйка леса – мертва. Я даже не могу сбежать – Арес привязал меня к себе крепкими путами. Каждый раз, когда я пытался сбежать, Арес призывал меня обратно. Это мощная магия, сопротивляться которой я не в силах. Просто мое сознание заволакивает туман, и в следующее же мгновение я оказываюсь рядом с Аресом. Я не смог бы убить его, даже если бы захотел – рядом с ним постоянно находится Немой, который особенно старательно читает мои мысли. Я чувствую это – в его присутствии у меня всегда раскалывается голова.

– Собственный брат… не могу в это поверить, – ошеломленно прошептала я. Перед глазами всплыло лицо Лили. Она никогда бы меня не предала – ни за какие деньги мира, ни за обещанную свободу или власть. Я знаю это. Я точно это знаю. – Но как же твои рассказы о вас двоих? О том, что в детстве вы были очень дружны?

– Так и было, – с горечью отозвался Лоуренс. – До тех пор, пока Арес не увлекся магией. Поначалу это было невинной забавой, переросшей, спустя года, в серьезное увлечение такой сложной и противоречивой наукой. Я гордился своим братом, который быстро перерос простейшие фокусы со стихийной магией и всерьез углубился в магию боевую – куда более непредсказуемую и тяжелую. Я правда им гордился!

– И настал момент, когда ты им гордиться перестал? – тихо спросила я, до сих пор пытаясь осмыслить, что мы с Лоуренсом говорим об одном и том же человеке.

– Да, настал, – выдохнул он. – Спустя года Арес… он сильно изменился. Он вдруг увлекся ритуалами вхождения в Царство Теней.

Я расширила глаза. Арес баловался обрядами, тесно связанными с царством мертвых? Темная магия… да, это вполне ему подходило.

– Когда он в первый раз вошел в Царство Теней… вернулся уже полностью седым. Арес никогда не рассказывал мне, что же он там увидел, что пережил. Он слишком увлекся темной магией, и это изменило его. Едва ли не… свело с ума. В какой-то момент Арес вдруг вбил себе в голову, что он – реинкарнация бывшего правителя Эйоса, которого свергли с престола и жестоко убили. Так это или нет, я не знаю. Но Арес нарек себя именем убитого герцога – Светорожденным – и твердо вознамерился вернуть себе трон. Тогда он и развязал войну за Даневию. Возможно, дух герцога и впрямь вселился в него… я не знаю.

Я молчала, пораженная. Царство Теней, Арес, вернувшийся из другого мира седым, его помешательство, граничащее с холодным, трезвым рассудком. Все это едва укладывалось у меня в голове.

– Тогда между нами и произошел раскол, который становился все больше и непреодолимее. Мы стали друг другу чужими, родными только по крови, но не по духу.

– И когда ты пошел против него, он превратил тебя в мантикора, – медленно сказала я.

Лоуренс с усилием кивнул. Было заметно по застывшему взгляду и собранным на лбу морщинкам, как нелегко давался ему этот разговор.

– Очень… изящное и жестокое наказание. Я отказался убивать ради него – но отныне вынужден это делать. Когда я нахожусь в обличье мантикора, я слышу и вижу все, и могу действовать как захочу… до тех пор, пока это устраивает Ареса. Когда начинается бой, он полностью подчиняет мой разум своей воле.

– То есть ты не понимаешь, что делаешь?

– Хуже, – горько ответил Лоуренс. – Я прекрасно все понимаю. Я все чувствую, мысленно протестую, но ничего не могу изменить. Словно кто-то чужой ведет меня за руку, словно мое сознание тонет в кроваво-красном тумане. И моя воля тонет в чужой воле…

От тоски, звучавшей в его словах, меня пробрала дрожь. Каково – жить с этим? Я сравнивала себя с марионеткой в руках как Рэйста, так и Ареса, но истинной марионеткой был он, Лоуренс. Не выдержав, я сделала шаг вперед. Застыла, вспугнутая собственным порывом. Смелости и решительности мне было не занимать, но не в решительности было дело. А в моих внутренних демонах, которые ежеминутно боролись друг с другом.

Не знаю, кто победил - ангел или же демон, но я все же подошла к Лоуренсу и положила руку на его ладонь, лежащую на перилах. Легонько сжала, заслужив изумленный... и благодарный взгляд. Не помню, чтобы кто-то когда-нибудь смотрел на меня так - тепло и нежно.

- Ты говорил... и говорили другие, что мантикор... что ты всегда находишься рядом с Аресом на поле боя. - Я не смотрела на него. - Значит...

- Я был рядом с ним, за спиной его солдат, когда Арес забирал тебя и отдавал твою сестру элькхе. Но ты была слишком ошеломлена, раздавлена произошедшим, чтобы меня заметить.

Я помолчала, пытаясь отогнать от себя призраков прошлого.

- Но... ты пытался как-то это изменить? Избавиться от проклятия?

- Пытался, и не раз. Я даже встретил одну нимфу... спас ее от разъяренных волков. Черных волков, пришедших с гор, и ее лесу не принадлежащих - а потому их разум ей, повелительнице земной стихии, был неподвластен. И я был рад этому знакомству, ведь нимфы - известные носительницы природной магии. Но оказалось, что помочь мне она не в силах. Узор нитей жизни, перепутанных проклятием оборотничества, уже изменен. Его не исправить

- слишком мощная магия, и даже смерть Ареса этого не исправит. Расплести запутанные нити чар может только одна из тех, кто их наложил - Хозяйка леса. Только они владеют достаточной силой, способной подчинить себе магию оборотничества.

- А ты не пробовал обратиться к ней?

Лоуренс усмехнулся.

- Сделать это не так-то просто. Хозяйки леса не жалуют людей, они и сами... не сказать, чтобы люди. Сильные ведьмы, подчинившие себе земную и водную стихию. В них понемногу от нимф и наяд. Они живут в лесу, но далеко не в каждом, и стараются не попадаться людям на глаза. Та Хозяйка Леса, которая по просьбе Ареса меня прокляла, была убита повстанцами Ингвара, когда сражалась на стороне моего брата. Но Лайарой - та самая нимфа - слышала о молодой Хозяйке Леса, живущей в Наяронском лесу, в нескольких милях отсюда.

- А ты не можешь отправиться туда, потому что тебя держат путы Ареса, - с сожалением сказала я.

Лоуренс медленно кивнул.

- Лайарой попыталась развязать узы - сделать это, по ее заверениям, куда проще, чем снять проклятие. Но... ей недостает сил для обряда. Она пытается, но... каждый раз заканчивается тем, что она практически теряет сознание от бессилия. А я не могу ее так мучить. Знаю, Лайарой считает, что обязана мне жизнью, но на самом деле она очень многое сделала для меня. Гораздо больше, чем мой собственный брат, с которым когда-то мы были очень близки. Да и не может так продолжаться бесконечно - рано или поздно, но Арес, отвлекшись от своей игры в войну, поймет, что я слишком часто пропадаю в лесу. И наверняка решит узнать, что я там делаю. И, поверь мне, для получения ответа на этот вопрос слуг и лизоблюдов у него достаточно.

Я молчала, не зная, что сказать, а в голове крутилась совсем несвоевременная мысль: значит, всякий раз, когда я видела Лоуренса у кромки леса, он возвращался от Лайарой? Нимфа... должно быть, она очень красива...

Щеки полыхнули жаром, я поспешно отвела взгляд. Мне вдруг стало стыдно - что тоже на моей памяти практически никогда не случалось. Просто... Лоуренс проклят быть лишь наполовину человеком. Проклят половину своей жизни проводить в облике дикого зверя, призванного убивать. А что я? Думаю о том, как часто он видится с прелестной нимфой.

Такая глупая и такая несвойственная мне ревность...

- Подожди... Ты говорил, что Лайарой не хватало сил для обряда? - медленно переспросила я. - Но что, если... Если я дам ей сил?

Лоуренс повернулся ко мне. На красивом лице - печать усталости, брови сведены.

- Я не могу просить тебя пойти на такое. Я не знаю, каково это - быть Искрой, но я знаю, каково - действовать по чужой указке, быть ведомым, жить ради жизни других.

«И это роднит нас», - подумалось мне. Быть Искрой подчас действительно унизительно. Ты не можешь творить магию сам, но, как обезличенный сосуд живительной силы, помогаешь творить ее другим. Но в случае с Лоуренсом все было совсем иначе...

- И не надо просить, - твердо сказала я. - Я сама хочу это сделать. Дай мне хоть раз побыть Искрой не потому, что я обязана это сделать, а потому, что я этого хочу. Хоть раз за последние дни взять судьбу в свои собственные руки.

Лоуренс прекрасно знал, о чем я говорю. Задержав на мне взгляд, вдумчиво кивнул. И только сейчас я поняла, что наши руки по-прежнему лежат на перилах, сплетенные. Лоуренс осторожно взял мою ладонь в свою, поднес ее к губам и... поцеловал. Этот взгляд и этот поцелуй сказали мне больше, чем тысячи слов.

И не нужно шелков, бриллиантов и дорогих колье, нужен лишь человек, который будет смотреть на тебя так, будто ты - сама драгоценность.

- Ты правда этого хочешь? - прошептал он.

- Не спрашивай. Просто отведи меня к ней. Только... не знаю, возможно ли это - зачарованный Рэйстом браслет не пустит меня дальше этой границы. - Я кивком указала на иллюзорный сад.

- Лайарой нельзя покидать свой лес. - Лорд Галлахар нахмурился. - Вне его она теряет силу, которой он ее питает. Но... с тех самых пор, как я увидел браслет на твоей руке, с тех самых пор, когда я впервые узнал, какая ты... Я пытался найти ключ от твоего браслета.

Я резко развернулась к Лоуренсу, ошеломленная его словами. Он хотел мне помочь? Все это время, когда я разрывалась от ненависти к брату моего врага и неуместной симпатии к привлекательному и учтивому лорду?

- Я бы сделал это уже давным-давно - я сумел узнать, где Рэйст держит ключ, но...

- Горгулья Айлин. - Я все поняла с полуслова. Графиня следит за своим дражайшим супругом, как цербер - за узниками тюрьмы Аида. Я помолчала, задумчиво постукивая пальцем по губам. Поймав на себе жадный взгляд Лоуренса, стушевалась, и руку убрала - но взгляд его по-прежнему был прикован к моим губам. Изо всех сил стараясь не думать о том, какие мысли сейчас завладели сознанием Лоуренса, я заговорила: - А она не может сейчас нас подслушивать?

Он покачал головой.

- Нас оплетает невидимая паутина моих чар, сквозь которую ей не проникнуть. Но окружать себя чарами постоянно тяжело и чревато: Арес или его стражи могут заподозрить неладное.

- С Айлин разберусь я сама. Я должна отомстить ей за то, что она со мной сотворила, за все унижение, которое я испытала по ее вине.

- Это может быть слишком опасно. - Лоуренс, наконец, перевел взгляд, заглядывая мне в глаза, и дышать стало чуточку легче.

Я резко мотнула головой. Опасность? Ею пропитан воздух во дворце Ареса, она тенью ходит по моим пятам. Опасности я не боюсь, как не боюсь и смерти. Меня страшит напрасная смерть. Я не покину мир живых, пока в нем безнаказанными останутся те, кто причинил столько боли мне, моему отцу и Лили. Айлин, Рэйст, Арес... они должны за все поплатиться.

А я совершенно бессильна, пока на мне этот проклятый браслет, связана по рукам и ногам и заперта в ловушке. Я должна во что бы то ни стало разорвать оковы.

- Я решу проблему с Айлин, - решительно повторила я. - Зря я, что ли, так долго скрывала ото всех таящиеся во мне силы и убеждала Ареса, Рэйста и его жену, что я - лишь Искра, в которой нет и капли собственной магии, кроме той, что позволяет усиливать магию других? Никто ничего не заподозрит... а если и заподозрят, мне будет уже все равно.

Лоуренс собрался мне возразить, но я прижала палец к его губам. Заглушая стук собственного сердца, сказала:

- Я хочу заключить с тобой сделку. Я помогу Лайарой разорвать узы, связывающие тебя с Аресом, а ты поможешь мне найти сестру.

Холеное, привлекательное лицо Лоуренса потемнело.

- Мне не нужна сделка, чтобы тебе помочь.

- Прости... - прошептала я. Я действительно сильно его обидела - и видела эту обиду и горечь на дне его глаз.

- Я просто...

Я замолчала, не находя нужных слов. Как объяснить ему, что доверять мужчинам я не привыкла? Что я вообще не привыкла доверять? Когда началась война, я видела столько предательств и людской боли, что раз и навсегда поклялась не верить никому, кроме двух, самых близких мне на свете людей. Папа и Лили. Моя семья, моя опора, моя радость - проблески света посреди густой чернильной тьмы войны. Тьмы, сотканной из боли и страданий.

Лоуренс... Он нравится мне, но для меня он все еще чужой. И близость к Аресу меня пугает, настораживает, не дает расслабиться и полностью ему открыться. И я не знала, как с этим быть. Потому что с каждым днем Лоуренс отвоевывал все больше места в моем сердце, и все чаще в моем сознании возникала мысль: «А что, если он обманет? Предаст?». И эта двойственность чувств и эмоций разрывала меня на части.

Невысказанное повисло между нами неуютной, давящей тишиной. Лоуренс отпустил мою руку, и коже сразу стало холодно без его прикосновений. Даже взгляд его похолодел. Лоуренс видел, что я не могу полностью ему довериться - хочу, но не могу, - и это ранило его. А я не могла врать и делать вид, что между нами все в порядке. Я всегда ненавидела сладкую, манящую ложь больше, чем горькую и отрезвляющую правду.

Когда Лоуренс нарушил молчание, его голос звучал глухо, отстранено:

- Чтобы помочь тебе, я должен находиться в человеческом обличье. Но сейчас уже поздно. Что бы ты ни задумала, привести план в действие лучше завтра. После заката я буду ждать тебя здесь.

Я так хотела сказать ему что-то напоследок. Не хотелось расставаться на такой ноте. Но улыбка стыла на губах и казалась фальшивой, а все слова - пустыми и глупыми. Так ничего и не придумав, я просто кивнула. Ушла, чувствуя спиной взгляд Лоуренса Галлахара.