Гуляя с собакой

Открывать кошачьи консервы в темноте непросто и даже опасно. Стив порезал мышцу большого пальца о крышку, когда попробовал проделать это впервые, одиннадцать дней назад. Теперь, когда у него был опыт и навык движений, он открывал банку за несколько секунд. Тем не менее он был осторожен. Он на себе убедился, что приготовление ужина для животного может быть рискованной работой.

Он размял вилкой содержимое банки «Purrfect» со вкусом печенки и раскидал тошнотворную массу по лужайке. Он до сих пор не мог поверить, что ежи могут такое есть, но каждую ночь кто-то всё съедал.

Целая семья ежей стала страстным увлечением пожилой пары, которые уехали на отдых на месяц и которые боялись, что ежи покинут их сад, если их регулярно не кормить. Они неплохо платили Стиву, чтобы он выполнял эту работу. Легкие деньги, учитывая, что он в любом случае проходил мимо дома в это время, возвращаясь с других поручений.

Этим вечером, однако, это было не последнее его задание за день, так как он взялся за дополнительную работу, за которую по его стандартам ему заплатят невероятно много. Часы работы были странные, с одиннадцати вечера до половины второго ночи, но ему было все равно. Это была постоянная и регулярная работа и на те деньги, что он получит с нее и других своих работ, он вполне мог бы спокойно жить. В первый раз с тех пор как он бросил школу почти три года назад, он будет независим от своих родителей. Он больше не будет бременем для них. Они не смогут больше докапываться до него дома и заставлять его чувствовать себя таким бесполезным и унылым.

Он положил открывашку в карман своей кожаной куртки, бросил пустую банку из под консервов на кучу таких же в мусорное ведро у дома, затем некоторое время стоял, наблюдая за пустой лужайкой.

До сих пор он не видел ни одного ежа. Он подозревал, что они все равно ушли, возможно, потому что не было их поклонников, которые бы сюсюкались с ними. В любом случае это была не его проблема; он делал то, за что ему платили, не его ошибка, что эти неблагодарные маленькие негодники взяли и сбежали.

Что-то задвигалось в цветочной клумбе, окружающей лужайку, шурша сухими листьями умирающего однолетника. Он смотрел и ждал. Мягкие звуки продолжились, но ничто не появилось. Все равно было слишком темно, чтобы что-то увидеть.

«Это соседская киска», подумал он. «Ждет, когда я уйду».

Он засунул руки в карманы и пошел.

Ему нужно скоро быть на своей новой работе в Ситон Хауз на другом конце Бакстона. Мистер Стук, его работодатель, просил его «прийти пораньше, чтобы получить наставления». Он говорил так постоянно, как формуляр из социального страхования. Это беспокоило Стива. Ему нравилось ладить с людьми, на которых он работал. Он надеялся, что Стук не будет странным клиентом.

Стив до этого никогда не был в Ситон Хауз. Мистер Стук по неизвестным причинам проводил с ним собеседование в доме у родителей Стива. Он задавал много детальных вопросов, в основном о том, насколько силен и в какой спортивной форме Стив находится, а также настаивал на предоставлении рекомендаций от предыдущих работодателей. Было странно разводить столько суеты вокруг приема на работу ответственного за животных, как Стив сам себя называл в объявлении, которое разместил в Buxton Advertiser.

Он дважды прошел мимо дома, пока не нашел его. Тот был полностью скрыт от дороги полутораметровой стеной, обнесенной изгородью из высоких и темных хвойных деревьев.

Это был огромный дом. Стив ничего не понимал в архитектуре, но дом выглядел старым, более древним, чем окружающие его здания. Дом был размещен в центре небольшого леска. Только силуэт крыши и несколько труб дымохода, смутно проявлявшиеся в отблесках лунного света, позволяли его увидеть. Дверного кольца не было, и Стив с трудом нашел звонок. Он нащупал его в итоге, большая старомодная кнопка, окруженная полированной деревянной рамкой сантиметров пятнадцать в диаметре. Пальцами он мог чувствовать вырезанную надпись и догадался, что там написано «Нажми». Он нажал.

Дверь открылась почти моментально, что было удивительно, но затем он вспомнил, что его ожидают. Молодая женщина смотрела на него сверху вниз с высоты двух ступенек. Она щелкнула языком таким образом, что это звучало как вопрос.

— Стив Кейв, — представился Стив.

— Нянька для питомцев?

— Мистер Стук просил меня прийти пораньше.

— Все верно, — согласилась девушка. — Входите. Когда она отошла, он заметил, что она сильно хромала. Она с трудом ставила правую ногу на землю.

Он вошел в холл. Девушка повела его вверх по крутой и широкой лестнице. Ковер местами был порван в клочья, и он споткнулся и чуть не упал.

Девушка сказала:

— Смотрите под ноги, — что было легко сказать, но непросто сделать, так как лампы наверху не давали достаточно света, чтобы видеть, куда он наступал. Он с осторожностью цеплялся за перила и думал: «Стук — явно скряга, несмотря на те деньги, что он обещал мне платить».

Она открыла дверь на первом этаже и вошла в полностью темную комнату. Он последовал за ней, вдруг чувствуя себя неуютно, боясь удариться коленями обо что-то. Девушка стала невидимой, но потом, скорее всего, нашла выключатель, так как ее лицо внезапно проявилось в лучах слабого света, идущего от круглого отверстия в лампе с абажуром. Она взглянула на него (подтверждая то, что он подозревал, что она выглядела странно, но привлекательно), сказав:

— Подождите здесь, он скоро придет, — и вышла, закрыв дверь за собой.

Стив опустился в кресло и попытался расслабиться. Это было непросто. Кресло было обито старой, совершенно иссохшей черной кожей, твердой как дерево. Подушек не было. Он вытянул ноги и чуть было не выскользнул из кресла. Он сел ровно и огляделся. Он был в большой комнате с высоким потолком, скудно обставленной большой, грубоватой, неуклюжей мебелью. Не антикварной и необычной, как он видел в магазинах, а просто уродливой и тоскливой.

Он чувствовал, что с комнатой что-то не так, но ему понадобилось минуты две, чтобы понять, что именно. Затем он заметил, что на стенах нет ни одной картины, а на поверхностях стола и шкафов нет никакого орнамента. Действуя интуитивно, он подошел и открыл один из шкафов. Он был пуст. Они все были пустые.

Он опустился на колени и посмотрел внутрь одного из шкафов. В этот момент он почувствовал, как будто что что-то прыгнуло ему сзади на шею. На мгновение острая боль пронзила позвоночник. Он выругался, поднялся и потер потревоженное место. «Спазм шейных мышц», он подумал, «что бы это ни значило».

Боль быстро сошла на нет, но он все равно чувствовал дискомфорт.

Он вернулся к кожаному креслу и сел в ожидании.

Каким-то образом уродливая мебель создавала смутный, задумчивый эффект присутствия, как будто сама находилась в ожидании чего-то. Стив посмотрел вокруг, но понял, что энергетика этой комнаты сильнее его собственной. Потеряв уверенность из-за большого количества мертвого дерева, он отвернулся и стал смотреть на свои скрещенные ноги.

Где-то в доме раздавались звуки и в коридоре слышались шаги.

В один момент он думал, что почувствовал движение на затылке, как будто нечто пыталось занять место между ним и креслом. Он шлепнул себя по затылку и прыжком встал. Кресло было пустое. Он посмотрел за ним, но там также никого и ничего не было.

Он потряс головой и тут же почувствовал легкое стягивание вокруг горла, как будто воротник рубашки сузился. Он снял куртку и яростно начал тереть шею, нагибая голову вверх и вниз. К его облегчению через несколько секунд ощущение стягивания уменьшилось.

Он снова надел куртку и сел, чувствуя себя взволнованно и немного глупо.

Прошло пять минут.

Он вспомнил, что с собой у него есть плеер. Он вставил наушники в уши и включил «Happy in Hell» The Christians на полную громкость. Сразу же он почувствовал себя во все оружии и готовым противостоять пугающей атмосфере комнаты, мебель отступила и даже освещение в комнате стало казаться светлее. Он закрыл глаза и погрузился в музыку. Когда он доставал кассету из плеера, чтобы включить другую сторону, он понял, что находится в комнате не один.

Мистер Стук присоединился к нему.

Его работодатель сидел за столом рядом с лампой и листал пачку документов. Стив узнал свое резюме и понял, что остальные документы — его рекомендации. Он вытащил наушники, выключил шипящий плеер и изобразил, что прочищает горло. Стук слегка напрягся от звука, но более никак не среагировал. Он продолжал читать. Когда он слегка поворачивал голову, переводя внимание с одного документа на другой, свет искрился и блестел в серебряной оправе и темно-оранжевых линзах его очков. У него было размытое, несфокусированное выражение лица. Его черты сливались друг с другом с такой гладкостью, что придавали ему незаконченный вид, как у глиняной фигуры, ожидающей последних штрихов скульптора.

Наконец он закончил чтение, повернулся к Стиву и сказал:

— А, вот и вы, успешный соискатель. — Он шипел, когда говорил, словно носил чужие зубные протезы. В его голосе были ноты раздражения, давая понять, что он не был до конца уверен в правильности выбора. Голос был мягкий и едва уловимый. Стив подумал, что если бы он сидел на метр дальше, он бы не смог расслышать, о чем говорит мужчина. Он заметил, что наклонился вперед, слегка повернувшись в кресле так, чтобы ухо было направлено в сторону его работодателя. Внезапно он был настороже, как кролик, учуявший запах лисы.

— Спасибо, что появились заранее, как было запрошено, — продолжал Стук, — я ценю вашу сговорчивость. Он встал, двигаясь осторожно, как будто боялся, что может разбиться. Он был как минимум на голову ниже Стива, чей рост был метр восемьдесят. Он сильно сутулился, что вынуждало его значительно отклонять голову назад, чтобы посмотреть парню в глаза. Из-за неопределенности в его внешности лицо выглядело молодым, даже, в неприятном смысле, инфантильным. В его темных очках он был похож на младенца-наркомана. Его маленький ангелоподобный рот только усиливал это впечатление. Руки, что он держал скрещенными на груди, были абсолютно костлявые. Он был одет в странно вышитый облегающий костюм, который висел на его тощем теле. Стив пришел к выводу, что мужчина весил не более пятидесяти килограммов. Он подумал, что мог бы поднять Стука и подбросить его в воздухе, но решил, что случится что-то неприятное, если он это сделает. Стук производил впечатление, что может за себя постоять, несмотря на свое худое телосложение. У него была удивительно мощная аура.

— Теперь, если вы сопроводите меня вниз, я познакомлю вас с вашей коллегой, — пробормотал Стук, двигаясь по комнате медленными, неловкими шагами.

Когда он открыл дверь, потолочный свет в коридоре ярко осветил его лицо, и Стив заметил, что кожа Стука покрыта легким серебристым, почти невидимым пушком, таким же мягким, как у только что вылупившегося цыпленка. Это объясняло, почему его черты лица казались смазанными. Стив ранее не замечал этого, когда Стук приходил к нему домой, потому что тогда на нем была фетровая шляпа, опущенная почти до переносицы. Вид этого пушка был столь необычен, что Стив заметил за собой, что откровенно пялится на профиль Стука.

Стук видимо обнаружил это, потому что он повернулся, сжал губы и слегка показал зубы. Это не была улыбка, Стив не понял, что это могло быть, это было выражение, которого он раньше не видел ни на одном лице в своей жизни. Оно поразило и смутило его. Он покраснел.

На нижнем этаже Стук провел его через несколько скудно обставленных комнат в конец дома. Последней комнатой, через которую они прошли, была кухня с каменной мойкой с деревянной сушилкой, оцинкованной раковиной для стирки и большой и очень старой печью. Не было никаких следов тарелок или еды, как и никаких шкафов для их хранения. Все было безупречно чисто. В воздухе был острый запах чистящего средства.

Они вышли в большой темный мощеный двор. Вдали, в метрах двадцати, одинокая лампочка светила через дверь пристройки.

Стук направился в ее направлении, двигаясь медленно и с необычной тяжелой поступью, как будто переходил вброд реку. Иногда казалось, что они почти не двигаются, но если Стив слишком приближался, его работодатель раздраженно дергал рукой, одергивая его.

Когда они подошли к двери, Стук постучался. Звук был сухой, как стук кости о кость. Внутри сняли засов, и дверь открыла девушка, которая ранее впустила Стива в дом. Они вошли в пустую комнату с плиточным полом, в которой стояла длинная протертая скамья, установленная над отверстием для канализационного слива, набор электрических пил и ножей висел на крюках у стены, к водопроводному крану был присоединен шланг, больше ничего в комнате не было. Атмосфера в комнате была холодной, как будто работало охлаждение. Стив увидел, что у него изо рта идет пар при дыхании.

На девушке был белый фартук, надетый поверх юбки и блузы. Стив заметил бурые пятна на фартуке, которые могли быть засохшей кровью. Лицо девушки было без следов макияжа, но ее губы были ярко красные, как и, в меньшей степени, ее глаза. Она выглядела словно долго плакала или резала очень много лука. Она была изможденной, словно питалась только кофе и сигаретами или джином и экстази. Она была красивой в мрачном стиле, который привлекал Стива, но вид ее действовал на него угнетающе. «Эти люди психи», подумал он, «и у них гребаный ротвейлер или пантера для выгулки. Они заставят меня отработать мои деньги по полной».

— Я знаю, что вы двое уже видели друг друга мельком, — прошептал Стук, — но необходимо нормально познакомиться. Вы будете проводить много времени вместе. — Он покачал пальцем в воздухе. — Это мистер Стивен Кейв, а это мисс Аманда Осмонд. — Стив кивнул, а девушка смочила губы и мигнула.

— Пожалуйста, — настаивал Стук, жестом показывая, чтобы они сблизились. — Пожмите руки.

Стив выставил ладонь, и девушка приложила свою руку к его руке. Стив сжал ее пальцы, покачал их вверх и вниз, посмотрел ей в лицо и обнадеживающе улыбнулся. Он не почувствовал ответной реакции в ладони, но девушка на секунду взглянула ему в глаза. Она не дала знака, что ей нравится то, что она видит.

— Время для еще одного знакомства, — сказал Стук с определенным удовольствием. Ему явно нравились знакомства. — К сожалению, я должен оставить вас, мистер Кейв, но прошу следовать за мисс Осмонд. Он отошел и помахал рукой на прощание.

Внезапно у Стива появилась сотня вопросов, на которые ему нужны были ответы. Первым был вопрос: может ли он уйти и подумать, нужна ли ему такая работа? Он не был уверен, что справится с ней.

Но мужчина уже уходил, почти исчезнув из вида.

— О, кстати, — сказал Стук, — вы должны воспринимать мисс Осмонд как старшего сотрудника. Я надеюсь, вы сработаетесь, но она всегда будет руководить вами. — Он остановился, ожидая реакции.

— Да, конечно, — ответил Стив.

И тут же почувствовал внезапный приступ боли в затылке, вернулось ощущение, которое возникло у него, когда он открыл шкаф в доме. Он начал энергично мять шею, пытаясь повторить то, что ранее принесло частичный результат.

— Хорошо, — сказал Стук. — Просто замечательно.

И он ушел.

Стив заметил, что Аманда смотрит на него со странным выражением на лице. Он увидел смесь жалости, неприязни и чего-то еще, может быть страха. Она спросила:

— В чем проблема? — но это прозвучало так безразлично, словно она знала ответ.

— Какая проблема?

— С вашей шеей.

— Ничего. Просто спазм.

— По-вашему это ничего? — сказала она. — Ну что же, посмотрим, что будет дальше. Она вздернула голову, подняла взгляд на потолок и повторила: — Ничего…

Стив был озадачен. Он чем-то огорчил ее, но не мог понять чем.

Как бы то ни было, боль в затылке снова прошла.

Аманда явно не торопилась с новым знакомством. Она около минуты смотрела в окно на двор. Она выглядела уставшей и скучающей, как будто ожидала, что произойдет нечто малоинтересное. Из-за ее поведения Стив стал нервничать. Он хотел прервать молчание, задать несколько вопросов, подавить свои сомнения и тревоги, но чувствовал, что болтовня вызовет у нее жесткую реакцию. Может быть, ему следует держать свой рот на замке, пока он ее получше не узнает. Он подумал, что у нее, возможно, есть какие-то проблемы с психикой.

Работать с Амандой будет непросто, решил он. От нее бросало в дрожь.

Тем не менее, она ему нравилась.

Тут, внезапно, словно прозвенел звонок, девушка оживилась. У нее в руках появилась связка ключей. Она начала открывать ими сложный механизм на двери в задней части комнаты.

Когда она открылась, Стив увидел, что дверь была толщиной сантиметров десять и изнутри обшита сталью.

Они вошли через нее в маленькую замкнутую клетку. Девушка закрыла дверь позади них, тут же часть клетки открылась с помощью какого-то автоматического механизма. В этой комнате было еще холоднее, чем в предыдущей. Она была освещена несколькими странными лампами в форме ракушек вдоль стены, которые давали освещение, похожего на который Стив никогда не видел, острый жемчужно-розовый свет, который скорее нависал вокруг своего источника, чем распространялся по комнате. Он напомнил Стиву свет хирургического светильника у дантиста или в операционной, хотя он точно не мог бы использоваться в тех заведениях.

Не успел Стив вглядеться в чистую, больничную, но тусклую комнату, как что-то большое, какое-то животное поднялось с пола. Оно было почти полностью угольно серым с темно-зелеными полосками и короткой шерстью на голове, спине и хвосте. Его ноги и нижняя часть туловища не имели волос, была видна зеленоватая кожа. Рост существа был почти метр двадцать. У него было плоское лицо со смотрящими вперед глазами. Стив сразу заметил, что у существа были необычно красивые выразительные глаза, но что они выражали? Он не мог понять. Существо уставилось на него, как будто пытаясь увидеть его мысли.

«Оно изучает меня», подумал он. «Оно пытается прочитать мои мысли. И выглядит оно так, словно действительно умеет это делать. Бог мой, что же это такое! Как они могли подумать, что я буду это выгуливать?»

— Это не собака, — возразил Стив.

— Конечно нет. А разве мистер Стук говорил о собаке?

Стив не мог припомнить этого во время собеседования, но почему-то был убежден, что речь идет о собаке. Он покачал головой.

— Но он похож на собаку, как видите. Ночью в темноте его легко спутать с собакой. Вам не стоит из-за этого беспокоиться.

Она должно быть неправильно поняла выражение сомнения на его лице, потому что сказала:

— Он безобиден по большей части. Он не причинит вам вреда. Потрогайте его, положите руку на его голову.

Стив перевел взгляд с животного на Аманду. Она пристально наблюдала за ним, на лице ее была слабая улыбка, которая могла быть началом усмешки.

Он подошел к существу и почесал у него между маленькими круглыми ушами. Существо издало булькающий звук, возможно показывая удовольствие.

— Как его зовут? — спросил он.

— У него нет имени. — Аманда в нетерпении энергично теребила свои руки. — А теперь нам нужно начинать, — решительным тоном добавила она.

Что-то прикоснулось сзади к ноге Стива. Животное. Оно смотрело на него снизу вверх своими странными глазами. Радужная оболочка глаз состояла из черно-белых узоров алмазной формы, как костюм арлекина. Внешняя часть глаз была цвета яркой морской волны.

В целом, это был уродливый тип, но без враждебности.

Но почему у него не было имени? Анонимность не имела смысла, казалась бездушной. Люди дают имена даже своим золотым рыбкам!

Он решил, что даст существу имя, но какое?

Ему нужно будет об этом подумать.

— Хорошо, — сказал он. — Пойдем гулять. Аманда, покажи мне поводок.

— Мы едем в фургоне, — сказала она.

— Мы на месте? — спросил Стив, оглядывая ночь в окно фургона.

Аманда закурила третью сигарету за полчаса и выключила мотор и освещение. — Сегодня мы дальше не едем. Окна были закрыты, и кабина фургона была вся в дыму.

Стив открыл дверь и высунул голову. Костлявая луна хлипко повисла над ним, омывая пейзаж бледным болезненным светом.

— Это какое-то особое место?

— Мы посреди болот к северу от Лика. Она осторожно потянулась и затем выбралась из фургона, аккуратно ступая своей поврежденной ступней.

Стив присоединился к ней у задней двери фургона и помог поднять раздвижную дверь. Автоматически в заднем отсеке включился свет, показывая, что существо сидит на водяном матрасе. Стив спросил о матрасе, и Аманда объяснила, что тот полон холодной воды. Это помогало удерживать температуру тела создания. Стив подумал: «Вообще и так чертовски холодная ночь», но вслух этого не сказал.

Ранее они погрузили «собаку» на борт без проблем. Существо вело себя безмятежно и отзывчиво. Оно издало несколько звуков, которые насторожили Стива, но девушка не обращала на них внимания.

Он даже подумал, что в итоге работа окажется простой.

Аманда достала лесенку из фургона и сказала что-то непонятное существу. Оно подошло к краю фургона, повернулось и, к изумлению Стива, начало спускаться по лесенке. Его координация была выше, чем у любого животного, которого он когда-либо видел. Он заметил у животного длинные грубые когти, которые оно использовало для удержания во время спуска. Оно выглядело неуклюжим, но твердо стояло на ногах. Когда оно очутилось на земле, создание нетерпеливо фыркнуло, как мультяшный песик на охоте.

Аманда затушила одну сигарету и тут же зажгла другую.

— Пытаешься сжечь свои легкие сигаретами? — спросил Стив.

— Возможно.

— Мистер Стук не разрешает тебе курить в доме?

Она пожала плечами. — Может быть, он заботится о твоем здоровье.

В этот момент он впервые услышал ее смех. Это был болезненный сухой звук, который перешел в кашель. Когда он прекратился, она сказала:

— Он действительно любит, чтобы его работники держались как можно дольше, — затем снова закашляла. Стиву показалось, что он слышит в ее груди другие звуки, будто что-то булькало и журчало. Он хотел спросить, все ли с ней нормально, но она посмотрела на него так, что он не открыл и рта.

Существо слегка заурчало, словно привлекая к себе внимание.

— Так, здесь начинается твоя часть работы, — сказала Аманда. Она прицепила длинный поводок к ошейнику вокруг шеи животного и протянула другой конец поводка Стиву. Поводок был слегка светящийся, производящий странный зеленый свет. — Чтобы ты видел, куда оно идет, — объяснила она. — Ну что, укротитель чудовищ, — сказала она, забираясь обратно в фургон, — иди на прогулку. У тебя есть часы?

— Есть.

— Который час?

— Почти полночь.

— Дай ему час на прогулку.

— Но куда мне его вести?

— Туда, куда он сам захочет.

Она произнесла какую-то тарабарщину в адрес животного, и оно сорвалось с места. При этом оно так сильно дернуло поводок, что едва не опрокинуло Стива. Когда он шел, спотыкаясь, за существом, он услышал, как Аманда сказала:

— Скоро твои глаза привыкнут к темноте, к тому же от звезд достаточно много света. Будет легче, если ты вытянешь поводок подлиннее. Просто потом нажмешь на кнопку, чтобы его укоротить. Держи поводок крепко, чтобы он не зацепился за что-нибудь.

И тут начался кошмар Стива.

Существо поначалу удалялось довольно медленно. Оно двигалось необычным образом, стуча по земле передними лапами, как величаво шагающий пони, но задние лапы при этом бежали рысью. Стиву это напомнило пуделей в балетных пачках, которые делали похожие движения в цирке. Уже с самого начала ему приходилось идти быстро, чтобы не отставать, но вскоре существо ускорилось, и он заметил, что бежит. Он удлинил поводок и попытался замедлить ход, но его питомец думал иначе. Стив увидел, что серая фигура впереди него становилась все меньше и меньше на том конце тонкой полоски зеленого света.

Земля под ногами была неровной и опасной, пронизанная кроличьими норами и кусками твердого камня. Через пять минут он упал, не повредившись, затем поднялся и снова бросился вперед. Существо сделало паузу, когда он упал, но лишь на пару секунд.

Остаток часа был сущим адом. Через двадцать минут он просил существо притормозить, хотя сомневался, что оно понимает приказы на английском. Если оно и слышало его, оно никак не отреагировало. Оно нашло что-то любопытное и начало неистово внюхиваться. Как только он понял, что оно остановилось, Стив рухнул спиной на землю, намотал на руку часть поводка и уставился на звезды, пытаясь продышаться, пока его грудь, казалось, сейчас взорвется от вздоха. Его сердце стучало, как басы на концерте Guns’n’Roses. Всего через несколько минут маленькое животное, возможно кролик, стало раз за разом кричать от боли, словно его медленно расчленяли. Стив посмотрел в сторону звуков и увидел своего питомца на задних лапах перед занавесом из звезд, будто танцующим. Существо швыряло в воздух бесформенные куски животного, затем ловило их своими челюстями и разрывало когтями. Питомец явно наслаждался.

Тем не менее, вскоре оно захотело двигаться дальше. Слишком скоро для Стива, которому нужно было больше времени, чтобы отдышаться. Он смотал поводок, крикнул на животное и отказался вставать. Существо резко дергало и тянуло поводок, оно было очень сильным. Стив заметил, что его уносит, несмотря на его немаленький вес. Он попытался каблуками зарыться в землю, но не смог. Он несколько метров беспомощно скользил, пока не наткнулся на большой валун. Ему удалось закрепить поводок вокруг камня в форме петли, которая держалась. Существо остановилось. Оно издавало злобные, недовольные звуки, похожие на карканье огромной вороны. Стив держался, чувствуя себя победителем. Он выиграл раунд. Создание теперь поймет, кто тут хозяин.

Вдруг он ощутил приступ острой боли в затылке. Кожа на шее натянулась, как будто что-то пыталось достать до его подбородка. Что бы это ни было, оно схватило плоть над его ключицей и начало сдавливать трахею. Одновременно его голова дергалась вверх-вниз. Было невозможно дышать.

Он держал поводок обеими руками, но был вынужден отпустить одну руку, чтобы проверить то, что его душит. Но на ощупь ничего не было. Были только углубления в коже там, где боль была максимальной, будто что-то невидимое пытается влезть поглубже.

Он отпустил поводок и резко встал. Он увидел, как мерцающая зеленая полоска уползает от него, как электрическая змея. Животное, поняв, что свободно, замолчало.

Стив вцепился в голову, словно боялся, что ее сейчас оторвут с плеч. Он был в агонии и не мог дышать.

Краем глаза он заметил, что существо быстро скачет к нему. Оно остановилось в метре от него и уставилось. Оно поднялось на задние ноги и в этот момент, на секунду, боль Стива стала гораздо интенсивнее. Затем существо повернулось в воздухе и приземлилось на живот.

В тот же момент Стив почувствовал облегчение. Вокруг шеи больше не было удавки, источник боли пропал. Он судорожно глотнул воздух и упал на колени. Его сильно тошнило. Он обнаружил, что стоит на четвереньках. Он закрыл глаза и стонал. Всё его тело сотрясалось от тошноты.

Когда он снова открыл глаза, то увидел, что существо еще больше приблизилось. Теперь они находись почти нос к носу. Странные глаза были рядом с его глазами.

Оно смотрело прямо в него, как казалось. Оно чуточку сдвинулось к нему и моргнуло. На мгновение боль в затылке появилась и тут же пропала. Затем животное повернулось, отошло недалеко и присело, явно в ожидании.

Стив понял.

Смиренно он сходил и нашел конец поводка.

Он посмотрел на часы. Было почти час, время возвращаться к фургону.

Затем он понял, что не знает, куда идти. Он был полностью дезориентирован.

Минуты три-четыре он бродил, пошатываясь, пока существо следовало за ним, почти у его ног. Затем, где-то не очень далеко, огни фургона дважды моргнули.

Когда он подошел, девушка стояла у открытой задней двери фургона. Она взялась за ошейник и повела животное, оно запрыгнуло в машину.

Потом они сели в фургон.

— Как все прошло? — спросила Аманда.

— Были проблемы, — шея Стива так ныла, что было больно говорить.

— Да, я слышала. Вы поссорились?

— Можно и так сказать.

— Больше ты так не будешь делать?

— Я вообще больше не хочу иметь с этим дело, — сказал он со злостью.

— Но придется. — Она зажгла сигарету, завела мотор и повернулась к нему. — Оно тебя не отпустит.

— Это мы еще посмотрим.

Она начала аккуратно выезжать с выключенными фарами.

— Ты и правда не понимаешь? Ты на крючке. У тебя — обезьяна на спине.

Стив ничего не ответил.

Обратно они ехали молча.

Стив был настолько погружен в размышления, что не заметил, как было холодно.

— Я не понимаю. Зачем я его вообще выгуливаю?

— Раньше я это делала, — сказала Аманда. — Но мои ноги слишком часто ломались и переломы уже нормально не зарастают. Затем мы взяли другую девушку, чтобы это делать…

— Нет, — настаивал Стив, слегка смущенный тем, что вынудил ее сказать про ее искалеченные ноги. — Я имею в виду, почему нужно его вообще выгуливать?

— Ему нужна нагрузка. Можешь себе представить, что будет, если выпустить его просто на улицу, чтобы он сам бродил по городу?

— Но почему я должен гулять с ним? Почему мы не можем просто отвезти его куда-то, и пусть гуляет час?

— Он заблудится. Он не ориентируется в пространстве. И он близорук. Не думаю, что он может видеть дальше нескольких метров.

— Даже такими чудесными глазами?

— Возможно, он видит ими те вещи, что не видим мы. Может быть там, откуда он, он видит идеально.

— И где же это, по-твоему?

Она замолчала, зажгла новую сигарету от конца догорающей и сказала:

— Кто знает? Другое измерение? Другая планета? Ад? Я знаю не более твоего. Одно можно сказать точно, он не является местным жителем.

Они ехали на четвертую ночную смену Стива. Каждый раз они отправлялись в новое место на случай, если в предыдущую ночь их кто-то заметил и ждет. В местных газетах в последние недели стали появляться статьи про странное животное, которое видели пара свидетелей, и чье описание было похоже на правду.

Мистер Стук прослышал об этом и был недоволен Амандой. Ее наказали, как она сказала Стиву. Она не объяснила, как именно, но ее «обезьяна» принимала участие в наказании, поэтому теперь она выбирала места для прогулки с особой тщательностью.

В их вторую поездку она объяснила, что у нее на спине так же, как и у него, есть «пассажир». Это конечно на самом деле не была обезьяна, но фраза про «обезьяну на спине», используемая наркоманами в 40-ых и 50-ых как красивая замена «зависимости», подходила к их случаю наилучшим образом.

Даже тогда, несмотря на опыт, полученный в первый вечер, Стив не мог ей поверить, ему казалось более вероятным, что с ним самим что-то не так.

Это было то, во что он хотел поверить.

Когда он попытался остаться дома во вторую ночь, когда начались боли в час начала его работы, которые уменьшились в тот момент, когда он вышел из родительского дома и направился в сторону Ситон Хауз, даже тогда он цеплялся за мысль, что у него проблемы с головой. Он ничего не знал о психологии, но представлял, что разум может заставлять творить странные вещи.

Что бы это ни было, это вызывало боль. Это заставило его вовремя появиться на рабочем месте.

На следующий вечер, в 10 часов, он убежал из Бакстона настолько далеко, насколько мог.

Его «обезьяна» почти задушила его к тому времени, как он удалился на две мили, он был вынужден повернуть назад. Вернувшись домой и поднявшись в комнату, он снял рубашку и посмотрел в зеркало. Спереди на шее, прямо над ключицей, были царапины в форме двух лап с тремя пальцами. Пальцы настолько глубоко вошли в кожу, что пошла кровь.

Тогда он отправился на работу, в спешке.

В четвертую ночь, сегодня, он появился на работе вовремя, даже чуть раньше.

Существо не создавало ему много проблем после их первого совместного путешествия, но гулять с ним было все равно крайне тяжело. Вместо часовой беготни и таскания за собой, существо временами переключалось на собачью манеру двигаться чуть впереди на разумной скорости и больше обращать внимание на овечьи следы и тропы. Стив с облегчением обнаружил, что существо безразлично к овцам. Он ожидал, что тот будет каждую ночь разрывать по овце на ужин.

Аманда объяснила ему, когда он спросил (сама она редко делилась информацией), что его первая рабочая ночь была первой прогулкой у животного за несколько месяцев, поэтому у того накопилось много энергии, которую нужно было потратить. Оно никогда не выходило гулять с середины июня до конца сентября, так как не любило жаркие ночи.

— Оно как бы находится в спячке летом в комнате, откуда мы его забираем. Там кондиционер. Иногда там холоднее, чем в Арктике.

Что касается овцы на ужин?

— Оно ест, когда мы возвращаемся с прогулки, когда ты уходишь. Стук этим занимается. Он — начальник буфета.

— Чем он его кормит?

— Об этом не волнуйся, — сказала она. — Тебе лучше не знать.

Он упомянул кролика, которого тот поймал в первую ночь.

— Это был какой-то особенно тупой кролик, — сказала она. — Или больной, или поранившийся.

— Я не думаю, чтобы он его ел; просто разрывал его на куски.

Она кивнула. — У него в меню нет кролика, он — большой гурман.

Они приехали в какое-то богом забытое место и остановились. Стив открыл заднюю дверь фургона и отошел в сторону, пока существо повернулось задом и начало спускаться по ступенькам. Не в первый раз он подумал, что бы с ним сделала обезьяна, если бы он дал этому созданию пинка под зад. Наверняка что-то очень болезненное, он был убежден.

Он до сих пор называл существо «оно». Он отказался от идеи дать ему имя. Безымянность казалась кстати.

Так дела шли в течение нескольких месяцев.

Стук сказал Стиву научиться водить и оплатил курсы.

Количество заработанных денег было удивительным, он смог отказаться от большинства остальных работ. Уровень его жизни стремительно вырос. Он начал покупать одежду, чтобы придать блеска своему образу.

У него всегда были проблемы с девушками. Казалось, что они его не видят. Стив во всю глазел на девушек, он ничего не мог с этим поделать, но почему-то, по неизвестной причине, они никогда его не замечали. Словно он был невидимым. Они смотрели сквозь него.

Он много времени проводил у зеркала, пытаясь понять почему. Он считал себя вполне симпатичным. Да, у него было слегка пухлое лицо. Но черты лица, каждое в отдельности, были приятными. Он выглядел… сносно. Множество гораздо более уродливых мужчин его возраста прогуливались с прелестными девушками за ручку, спали с ними. Сексуальная жизнь Стива почти не существовала, состояла лишь из нескольких девушек, которым он приглянулся. По какой-то причине среди них не было ни одной, которая бы нравилась ему. Что-то было не так, он чувствовал это. Ему не удавалось задеть нужных женщин.

Поэтому он начал покупать позерские шмотки и делать дорогие прически. Он ожидал, что девушки так быстрее его заметят. Он будет более ярким.

Но его новый имидж не давал эффекта.

По крайней мере, точно он не действовал на Аманду.

Его очень тянуло к ней. Но она была загадкой, с которой трудно поладить и еще сложнее понять. Она себя никак не проявляла.

Ему снилась Аманда.

Были дурацкие сны, где он был в образе белого рыцаря, спасавшего ее от злого Стука.

Проблема в том, что в реальности она не понимала, что ее нужно спасать. Она терпела то, что Стив находил унизительным, рабским существованием.

И она всегда была начеку. У нее было уставшее, циничное отношение ко всему и манера говорить, которые удаляли ее от него на большое расстояние, делали ее недоступной. Стив чувствовал, что она где-то вдали от него, он не мог приблизиться, хотя иногда ему казалось, что она немного оттаивает в отношении к нему.

Он не был уверен, как она проводит свои дни, но подозревал, что она прислуживает Стуку и существу, так как домик всегда был стерильно чистым, словно отдраенный и отмытый фанатиком с микробофобией. В доме всегда воняло дезинфектантом, пыль никогда не оседала на поверхностях пристройки, где была «конура» животного и можно было разглядеть свое отражение в отполированной плитке на стенах. Внутри дома, несмотря на старую, иногда износившуюся и ветхую мебель, была также скрупулезная чистота, и Стив был уверен, что Стук бы сам никогда не стал этим заниматься.

Поэтому это должна была быть Аманда.

Стив начал думать о ней, как об обреченной Золушке. Золушке с обезьяной на спине.

Его собственная обезьяна его сильно не тревожила. Целыми днями он не помнил о ней. Затем он мог сделать что-то не так во время прогулки с животным, и оно щипало его, глоток боли, сбивающий с ног. Тогда он вспоминал.

И часто он чувствовал в себе странную усталость. В последние недели вялость овладевала им, как будто его энергия выходила через ступни ног. Вещи, которые раньше он мог делать легко, теперь давались ему с трудом. Он был культуристом почти два года и за это время неплохо накачался. Но теперь вдруг ему было тяжело поднимать вес. Он избегал зала, так как замечал, что ему все сложнее держаться на уровне его друзей, и его форма стала обвисать на нем. Люди замечали и говорили об этом.

Также он стал спать как убитый в последнее время, вставал все позже и позже, но все равно чувствовал себя уставшим.

И он начал есть, как свинья. Его аппетит вышел из под контроля. Его мать сказала, что у него наверняка черви.

Стив подозревал, что это было нечто хуже, чем черви. Пару раз в зеркале он замечал выражение своего лица, которое он раньше видел у Аманды. Взгляд, который он теперь начал понимать.

Часто Аманда, казалось, пытается его о чем-то предупредить; ее замечания, короткие и повторяющиеся, были полны намеков и аллюзий, не только в словах, которые она подбирала, но и в тоне ее голоса. Временами, когда он думал, что она пытается пробиться к нему на уровне подсознания, ее обычно пустое, ничего не выражающее лицо почти оживало. Чувства горечи, страха, отчаяния и жуткого одиночества мимолетно проступали в ее глазах и уголках рта, тут же смываемые гримасой боли.

Читая между строк то, что она говорила, Стив пришел к выводу, что ее обезьяна могла как-то читать ее мысли, даже до определенного уровня контролировать ее сознание. Только крайне редко, видимо, когда оно отдыхало или отвлекалось, она могла косвенно передавать информацию, которую Стив так хотел знать. У него сложилось впечатление, что она уже давно была жертвой обезьяны, и что оно получило над ней почти полную власть, как вскоре случится и с ним. Его собственная обезьяна врастала в него. Оно постепенно узнавало, понимало его. Оно владело его телом, однажды оно овладеет и разумом. Так, казалось, говорит Аманда. Из всей полученной информации он сделал вывод, что пока еще он может действовать и думать со свободой, уже недоступной для нее. Возможно, есть способ снять обезьяну с его спины и затем помочь с этим Аманде. Возможно.

Но был еще Стук, с которым приходилось считаться. Стиву хотелось бы знать больше о своем начальнике. Он стал одержим желанием увидеть, что за глаза скрываются за непроницаемыми темно-оранжевыми линзами очков, которые всегда закрывали размытое лицо. Он почти никогда не виделся со Стуком, за исключением конца недели, когда получал оплату. Это само по себе беспокоило Стива. И он вспомнил, что никогда не видел мужчину и его питомца (если то, что он выводил на прогулки, было таковым) вместе, ни одного раза. Также Стук не спрашивал о его состоянии и не проявлял никакого интереса, что было странно. Стив привык, что хозяева допрашивают его о своих питомцах, как будто он гуляет с их детьми.

В голове Стива возникла мысль, что собакообразное существо, которое он тренировал, было как раз таковым, ребенком Стука!

— Что делает мистер Стук целыми днями? — спросил он Аманду одним вечером, когда они ехали в какое-то удаленное, холодное место. Это было незадолго до Рождества, и за день несколько сантиметров снега выпали на тонкую корку замерзшей воды. Девушка вела машину с особой осторожностью.

— Он уезжает, — сказала она, держа сигарету у краешка рта. — Каждый день. На фургоне.

— Ты уверена? А куда именно?

— В поисках пищи, чтобы кормить — его. — Большим пальцем она указала на задний отсек фургона.

— И это занимает весь день?

— Бывает.

— Ты мне так и не сказала, чем же оно питается.

Она помотала головой и повернулась к нему. Несколько мгновений промолчав, затем она заговорила, как будто между прочим:

— Знаешь, каждый день пропадают люди. Особенно дети. Такие времена.

— Так и есть, — согласился Стив, не понимая, куда ведет разговор. — Об этом пишут в газетах.

— Постоянно. Удивительно, скольких из них никогда не находят.

— Возможно, потому что их никто нормально не ищет?

— Кое-кто ищет.

Стив ободряюще крякнул, думая, что начинает понимать.

— И когда он их находит, они так и остаются пропавшими?

— Точно. А иногда, если ему нужно, он изначально делает так, чтобы они пропали, — сказала она, свернув с дороги на темный путь в никуда. — Если он не может найти того, что ему нужно, он берет то, что есть. Но он хороший охотник. Умеет расставлять ловушки.

Полный смысл сказанного какое-то время не мог уложиться в голове Стива. Но то, что он слышал, то, что он понимал, не стало для него полной неожиданностью. Это было похоже на припоминание фрагментов своего кошмара. Он успел сложить много теорий и фантазий о Стуке и его «питомце», не менее омерзительных, чем рассказ девушки.

После еще одной короткой паузы, он спросил:

— И существо есть каждый день?

— Ему нужно очень свежее мясо четыре-пять раз в неделю минимум.

— Очень свежее?

— Еще живое. Ему нравится самому убивать добычу, хотя он может согласиться и на уже убитую, если придется.

В кои-то веки она могла говорить относительно свободно, возможно потому что ее обезьяна понимала, что если сейчас дать ей порцию боли, она может потерять управление фургоном на ледяной дороге.

Внезапно, экстраполируя, Стив понял кое-что еще.

— То есть добычу заставляют идти в клетку, не так ли? — сказал он, пытаясь звучать обыденно и несущественно. — Клетка открывается автоматически. Это проём для кормления! Стальная обивка на внутренней стороне двери — это для того, чтобы ужин не сбежал, а вовсе не животное?

Она слишком сильно кивнула и закашлялась. Сигарета выпала изо рта на пол. Запах гари стал разноситься по фургону. Стив наклонился, чтобы найти и затушить окурок, раздавливая его каблуком правого ботинка. Аманда почти остановила фургон. Пока он возился, спросил:

— Ты когда-нибудь видела Стука и это создание вместе?

И тут проснулась его обезьяна. Он почувствовал острую выкручивающую боль в глазах. Он перестал видеть. Было похоже на то, что его глаза выдавливают, настолько сильной была боль. Страдание заполнило его разум. Он дернулся обратно в кресло одним резким движением. Он услышал, как Аманда сказала что-то вроде «Брось» или «Прекрати», затем потерял сознание.

Когда он пришел в себя, он почувствовал обжигающую боль в голове, но он снова мог видеть.

Фургон остановился. Аманда с серым больным лицом выбралась наружу и открыла дверь с его стороны. Пушистый снег летел ему в лицо. Девушка трясла его за плечо. Он услышал шум позади, слегка заглушенный, похожий на крик вороны-мутанта, запутавшейся в мешке. Существо в заднем отсеке потеряло терпение.

Он вытащил себя из фургона на замерзшую землю. Аманда дала ему поводок и открыла заднюю дверь.

Существо было в ярости. Оно огрызнулось не него, прежде чем повернуться и спуститься. Как только он надел поводок, существо сорвалось с места, унося его за собой.

Затем оно повело Стива в гротескном, кошмарном танце.

Это было гнетущее, мрачное место. Пасмурное ночное небо было покрыто вуалью из вихрей мокрого снега. Он несколько раз скользил по обледеневшим лужам в темноте. Один раз он неудачно упал на левую кисть и почувствовал, как что-то треснуло в запястье. Рука онемела, затем начала пульсировать болью. Он не мог пошевелить пальцами на левой руке и вынужден был держать поводок только правой. Существо тянуло его в сторону, из-за этого он спотыкался и падал дюжину раз.

Когда он, наконец, увидел мигание света у фургона, то почувствовал себя моряком в кораблекрушении, который вдруг заметил шлюпку.

Он попросил Аманду высадить его у больницы Коттедж по пути обратно в Ситон Хауз. Она была против. Она не хотела или не могла остановить фургон и предложила ему выпрыгнуть, пока она будет проезжать на маленькой скорости рядом с выходом травмпункта. Он мельком успел заметить ее искаженное лицо, когда она наклонилась над пассажирским сидением, что закрыть за ним дверь. Он понял, что ее обезьяна устроит ей ад, когда она вернется в дом.

На следующий день Стив проснулся после полудня. Он открыл глаза и увидел свою левую руку, до локтя закрытую гипсом, которая поднималась и опускалась на его груди. Почти всю ночь он провел в больнице. Рентген показал множество треснутых и сломанных косточек в руке и запястье. Рентгенолог предупредил, что может пройти несколько месяцев, прежде чем он сможет полностью использовать свою левую руку.

Когда он наконец добрался до постели, он не мог уснуть, думая о том, как этот случай повлияет на его будущее в работе со Стуком. Странно, но он отчаянно не хотел терять место. Почему-то ему эта работа казалась ему желаемым занятием, несмотря на то, что большая часть его прогулок была сущим кошмаром. Возможно, он стал привыкать к деньгам или, может, его обезьяна управляла его мыслями. Как бы то ни было, он беспокоился.

Он заставил себя вылезти из постели. Медленно оделся, словно лунатик, затем пошел в кухню, сожрал три тарелки овсяных хлопьев, яичницу с сосисками размером с большое блюдо, половину батона гренок и запил все целой бутылкой молока. Он снова почувствовал себя уставшим и был соблазн вернуться в постель, как он часто делал. Но сегодня у него были срочные дела. Он должен был предупредить Стука о своем состоянии. В телефонном справочнике не было Стука или его адреса, поэтому Стиву нужно было лично нанести визит. Идея ему приглянулась. Он давно искал повод, чтобы оказаться в Ситон Хауз днем.

Выпало гораздо больше снега. Видимо из экономии дороги не были посыпаны солью, и машин было немного. Повсюду была пугающая тишина; все звуки были в недоумении, замурованы в сугробах снега. Город казался пустым, словно все население ночью выманили пришельцы.

Стив шел медленно, аккуратно ступая, не желая упасть и еще больше повредить руку.

Первое, что он увидел, свернув к дому, был фургон, припаркованный там, где он его никогда раньше не видел, у главного входа. Передний край был смят после серьезного столкновения. Левое колесо было порвано в клочья, а стекла разбиты. На снегу остались следы другой машины, что означало, что фургон был привезен на буксире.

Он подошел и позвонил в дверь, когда никто не ответил, он пошел к заднему входу. Задний дворик был окружен двухэтажными пристройками и двухметровой стеной. Единственная дверь, закрытая изнутри, выглядела непробиваемой без помощи тарана и регбийной команды. Один и со сломанной рукой он ничего не мог бы сделать. Он даже не стал пробовать. Он обошел дом кругом, понимая, что оставляет следы на снегу, и заглянул в окна. Ничего нового о жизни Стука он узнать не смог, так как все комнаты, что он увидел, были почти без мебели и казались не используемыми. Он пришел к выводу, что Стук выбрал этот дом, так как он хорошо спрятан, но при этом находится близко к центру, а не потому что ему нужно было много пространства в доме. Наверное, было легче оставаться инкогнито, спрятавшись в городе, чем если бы он заселился далеко в сельской местности, где все его дела или их отсутствие стали бы предметом сплетен местных фермеров и других сельских жителей, у которых обычно всегда имеется повышенный интерес к занятиям своих соседей. Стив сам вырос на ферме и тоже имел это врожденное любопытство.

Он побрел обратно, из телефонной будки позвонил в местные больницы, чтобы узнать, не попала ли к ним Аманда, но везде получил негативные ответы. Затем он просидел несколько часов в пабе, пил пиво и слушал разговоры барменши. Она рассказывала одному посетителю (вернее единственному посетителю, кроме него), угрюмому, молчаливому мужчине, который ей явно нравился, о своих трагических отношениях с сильным полом. Очевидно, что у нее было немало приятелей. Стиву она показалась красивой. Он влюбился в нее. Обычно он никогда не пил, но сейчас не мог остановиться, чтобы иметь возможность смотреть на нее. Он думал, что если напьется, то сможет набраться храбрости, чтобы подойти к ней. Он бесстыдно рассматривал ее целыми минутами. Но она, казалось, ничего не замечает, даже когда он подходил к барной стойке, даже несмотря на то, что он был одет в один из своих самых изысканных и дорогих костюмов.

— Я невидим, — думал он. — Она на меня не реагирует. Это все из-за моей негативной харизмы.

Затем, окончательно себе опротивев, он одним залпом опрокинул свой бокал пива и встал, чтобы уйти. Проходя мимо стойки, он поставил пустой бокал перед объектом своей страсти и крикнул:

— Ну, пока!

— Пока, дорогуша, — сказала она, даже не повернувшись. Посетитель рядом с ней с вопросом посмотрел не него и приподнял бровь.

«Они думают, что я нажрался», подумал Стив. «Может и так, после пяти (или шести?) бокалов крепкого».

Когда он вышел наружу и увидел, как его ноги молотят снег, то понял, насколько пьян. Недалеко от паба он поскользнулся и упал на спину. «Ага», подумал он. «Я не чувствую боли», и ему хотелось смеяться. Он поковылял обратно к Ситон Хауз, веселее и счастливее, чем он был все последние недели.

Подойдя к дому, он обнаружил новые следы, женские, наверняка следы Аманды. Они прекращались у входной двери. Тот, кто вошел внутрь, все еще оставался там. Следов, ведущих назад, не было.

Он нажал на звонок, подождал, затем начал стучать кулаком в дверь. Спустя некоторое время дверь приоткрылась. Она была на цепочке. На двери появились сухие тощие пальцы, цепляющиеся, как краб, за деревянную поверхность. Над ними показался кусок мохнатого лица Стука, наполовину спрятанного за темными линзами очков, надвинутых на нос.

Частично от неожиданности (он был уверен, что ему откроет Аманда), частично не желая, чтобы его начальник унюхал запах алкоголя из его рта, Стив слегка отступил. При этом он чуть не упал со ступеньки. Он сохранил равновесие, но не хладнокровие. Он не мог понять, о чем его говорить. Прервал молчание Стук.

— Почему вы здесь в это время? — спросил он тихим рычащим голосом. — Что вам нужно? От его вычурной манеры говорить и скрупулезной вежливости не осталось и следа.

— Он похож на насекомое, — подумал Стив. — С этим пушистым лицом и этими очками. Он даже звучит, как насекомое. Гигантская навозная муха. Он напрашивается на мухобойку.

— У меня прошлой ночью случилась травма. Возможно, Аманда вам говорила. — Стив поднял свою загипсованную руку. — Я упал, когда гулял с…

— Я все знаю, — выкрикнул Стук. — Это не имеет никакого значения.

— Да, и я забыл сказать, что позавчера я сдал на права.

Стук хрюкнул; звук видимо выражал удовлетворение.

Стив вдруг почувствовал себя отупевшим от выпивки. В его голове была путаница, потом ставшая пустотой.

— Сейчас вы здесь не нужны, — сказал Стук.

— Но что насчет вечера?

— Приходите в обычное время.

— Но я же сломал руку.

— Это меня не волнует.

— Мне нужно держать руку в покое, не напрягаться.

— Вам нужно выполнять работу. Должны быть здесь вовремя.

— Но что насчет фургона?

— Это моя забота. — Стив несколько секунд смотрел на него, чувствуя, как презрение исходит из мужчины, словно сильный запах.

— Мне нужно поговорить с Амандой, — после паузы заявил Стив.

— Зачем?

— Ну…, — Стив внутренне проклял выпивку, которая похоже заморозила его язык.

— Ее здесь нет, — сказал Стук ядовитым тоном.

Затем он прошептал:

— Уходите, — и захлопнул дверь.

Стив стоял и смотрел на лакированную дверь перед своим носом и начинал все больше злиться. Он редко злился, может раза два в год, но когда это случалось, он отыгрывался за все время, что он был спокоен.

Он пнул дверь ногой, повредив носок и крикнул:

— Сволочь, ты знаешь, как я сломал себе руку, так как ты сам был там, когда это произошло. Я вычислил тебя и твоего «питомца».

Тут он почувствовал движение сзади на шее. Слабая, неустойчивая боль пошла от позвоночника по плечам. Его обезьяна пыталась одернуть и наказать его, но у нее плохо получалось. Он чувствовал ее руки, пытающиеся сжать его горло, но в них не было силы и они только щупали. В один момент они полностью расцепились, словно обезьяна упала назад.

Ликующе, Стив осознал, что беспомощность паразита — это отражение его собственного пьяного состояния.

«Оно еще более пьяное, чем я сам», подумал он. «Оно питается мною, и видимо алкоголь как-то попал в его организм, а оно не принимает его. У него слабая голова. Оно нажралось до беспамятства и не может мне ничего сделать.»

Почувствовав себя впервые за последние месяцы по-настоящему свободным, Стив воодушевился.

А внутри у него еще сидела злоба.

И он все еще был сильно пьян.

— Время разобраться во всем, — пробормотал он, пока шел по снегу по направлению к заднему входу. — К черту деньги. Я не буду больше работать на это существо. И я найду Аманду и посоветую ей напоить свою обезьяну. Вот способ борьбы с этим. Тогда Стук может идти и выгуливать себя сам.

В свою предыдущую прогулку вокруг дома он заметил высокое дерево рядом со стеной. Тогда ему не пришло в голову, что он может по нему забраться, тем более с одной рабочей рукой, сейчас же, благодаря алкоголю, это казалось легкой задачей.

Стив забрался по стволу, ветка за веткой, словно поднимаясь по стремянке, используя вес своей загипсованной руки для равновесия. На ветку, ведущую на другую сторону стены, он ступил с уверенностью танцора танго, выводящего партнершу на танцпол. Ветка слегка наклонилась, когда Стив начал двигаться по ней. Когда он был уже на той стороне, ветка сломалась, бросив его на сугроб снега, который образовался во дворе. При этом он чувствовал, что не падает, а летит! Он был настолько расслаблен при падении, что смог сразу встать на ноги безо всяких травм.

Во дворе было сыро и темно. Снег, пойманный порывами ветра, который был заперт между зданиями, падая, неистово кружился. Осматриваясь, он заметил вертикальную полоску света у двери пристройки, где была «конура» животного. Слышался высокий механический треск, исходящий из-за слегка приоткрытой двери и заглушаемый снегом и стеной, когда ранее он был в саду на другой стороне.

Луч света из-за двери тянулся на снегу в его направлении. Он с осторожностью пошел вдоль уменьшающейся полоски, словно шел по лезвию бритвы. Звук продолжился, то увеличиваясь до режущего металлического скрипа, то уменьшаясь до ровного сердитого рычания.

Когда звук достиг максимума, Стив распахнул дверь и посмотрел внутрь.

И тут же отпрянул в ужасе.

Стук был внутри, обнаженный, если не считать пары зеленых резиновых сапог и толстого резинового фартука, которые как будто обматывали его тело. В нем он еще больше казался похож на насекомое. Он стоял спиной к Стиву. В руках он держал электрическую пилу и разрезал ею тушу, лежащую на длинной деревянной скамье перед ним. Верхняя часть тела была разделена на бесформенные куски мяса. Головы не было, но что-то тяжелое и размером с голову висело в полиэтиленовом пакете, висящем на гвозде на края скамьи. Нижняя часть трупа, частично закрытая листом толстого пластика, была нетронута и явно принадлежала человеку. Две ноги, лежащие друг на друге под углом в сорок пять градусов, торчали из под листа пластика на конце скамьи.

И Стиву показалось, что он видел ладонь на полу рядом с сапогами Стука. Она двигалась, скользя по направлению к сливному отверстию у скамьи, подгоняемая струей воды из извивающегося под сильным напором шланга.

Шок от увиденного вместо отрезвления Стива наполнил его разум изнуряющей смесью неверия, отвращения и слепой злости. Ему хотелось действовать, ударить Стука, прихлопнуть его, но он ничего похожего не сделал. Он прирос к земле, ловя воздух ртом и завывая тихо, но эмоционально вместе с ветром, застыв от чувства омерзения и отвращения. Он оставался на месте в течение нескольких минут, достаточно, чтобы снег образовал на его плечах и голове легкую корочку, а его ноги в мокрых тряпичных кроссовках начали замерзать.

И тут новый звук раздался из пристройки. Более низкое и резкое звучание большой пилы. Его руководитель основательно подошел к делу, нарезая последние куски. Очевидно, вскоре блюдо будет готово, и существо будет есть.

Одной этой мысли было достаточно, чтобы снять оцепенение, в котором Стив находился. Он уверенно шагнул в приватную скотобойню Стука. Стук не услышал, как он вошел, он бы не услышал, даже если бы Стив крикнул его имя, настолько громко звенела пила.

Стив осмотрелся вокруг в поисках оружия или чего-нибудь тяжелого, чем можно было бы защититься. В этот момент его обезьяна проснулась и без всякого эффекта пыталась причинить ему боль. Казалось, что она расползается у него в голове, царапаясь тупыми когтями позади его глаз и пытаясь вгрызаться ему в мозжечок беззубыми деснами. Оно было в отчаянии, но ничего не могло поделать. Стив не обратил на это внимания.

Он был уже в метре от спины Стука, когда увидел нечто, висящее на стене, что заставило его замереть на месте. На одном из крюков, где обычно висели непромокаемые плащи, что они брали с собой в дождливые вечера, висела одежда Стука, а рядом юбка и блузка Аманды, которые были на ней в предыдущую ночь, когда Стив сломал себе запястье в снегу. Одежда девушки была покрыта пятнами крови, а ниже по стене шли кровавые полосы.

До этого, будучи под влиянием алкоголя и эмоций, Стив не задумывался о том, кого мог расчленять Стук.

Но его основной причиной для проникновения в дом босса было именно желание найти Аманду и каким-то образом спасти ее, как много раз случалось в его снах. Теперь, как казалось, он нашел ее, но слишком поздно.

Он еще раз взглянул на труп. Он был похожего размера, точнее то, что от него осталось. Строение тела было похоже на фигуру Аманды. Ладонь, которая сейчас крутилась под сильным напором алой воды у сливного отверстия, была тонкой и нежной, как рука Аманды. Ему даже показалось, что он видит пятна от никотина на пальцах.

Тут Стук видимо понял, что он уже не один в комнате. Он выключил пилу и неуклюже повернулся. Он был низко согнут и, как обычно, наклонялся вперед так, что его подбородок был почти на одной линии с его грудью. Он выглядел до карикатурности зловещим и отталкивающим с этими его тощими серыми, покрытыми пухом руками, болтающимися как у обезьяны, и его морщинистыми коленями, торчащими между сапогами и резиновым фартуком. Он все еще держал пилу в правой руке, небольшой дугой качая кончик лезвия в напряженной, угрожающей манере. Его глаза сверлили Стива, хотя и были невидимы за темными стеклами очков.

Стук что-то произнес на неизвестном Стиву языке. Это звучало как вопрос. Тон голоса был требовательный, недовольный и озадаченный. Словно отвечая ему, его обезьяна снова зашевелилась; легкие волны дискомфорта слабо запульсировали у него в голове.

Стук подошел чуть ближе и снова что-то сказал. Теперь он говорил со злобой.

Но обезьяна Стива, казалось, сдалась. Она исчезла. Стив подумал, что она возможно заснула.

Стук повысил свой хилый голос и изрек еще несколько непонятных слов.

— Кричать бесполезно, — сказал Стив. — Твой маленький дружок вырубился. Теперь отсыпается.

— Вы пьяны, — заметил Стук.

— Ага, — согласился Стив. — И я собираюсь оставаться пьяным.

Губы Стука скривились, но он молчал.

— В таком положении мы более или менее равны, — сказал Стив, с каждой секундой чувствуя себя все увереннее. Он было начал трезветь, но сейчас почувствовал прилив эйфории, как после рюмки водки, от уверенности, что сумел обезоружить Стука и его слугу. — Я больше на тебя не работаю, Стук. Я знаю, что ты такое, и я собираюсь кое-что сделать. Я тебя уничтожу. Бог знает, откуда ты взялся, но я отправлю тебя в место еще похуже.

Стук издал жужжащий звук языком, как насекомое, бьющееся об стекло. Он не был напуган, скорее раздражен и нетерпелив. Услышав его, Стив испытал момент сомнения и отчаяния, подумав, что он, возможно, недооценил своего босса и слишком рано посчитал себя победителем.

Стук немного выпрямился и, казалось, с сарказмом отвернулся.

Думая, что тот уходит, Стив собирался схватить его за горло, когда Стук атаковал его. Он замахнулся правой рукой, одновременно включив пилу, и направил ее в грудь Стиву. Коротышка двигался с удивительной резкостью. Пила попала во что-то и начала со скрежетом резать.

Стив думал, что ранен, но не чувствовал боли. Он отшатнулся назад и в этот момент Стук снова пошел в наступление. Тут Стив понял, почему он не чувствовал боли. Он машинально выставил левую руку для защиты, и пила попала в гипс рядом с локтем, вырезав кусок. Он высоко задрал пострадавшую руку, обороняясь, готовый обрушить ее вниз. Рука была очень тяжелой.

Возможно, Стук осознал опасность, так как огрызнулся и резко отступил в сторону. При этом он потерял равновесие и стоял на одной ноге, когда гипсовая дубинка Стива ударила его по голове рядом с правым ухом. Кнопка безопасности пилы выключила инструмент.

Шея Стука хрустнула, и он отлетел назад, ударившись головой о деревянную скамью. Его череп раскололся, как скорлупа. Внутри было то, что Стив не ожидал увидеть. Не было крови или мозгов. Вместо этого голова Стука была набита чем-то вроде пыли, пепла и какими-то темными бесформенными деталями, которые могли быть грудой угольков, остатками давно потухшего огня.

Стив застыл над телом своего босса, с недоверием разглядывая содержимое головы мужчины, превратившееся в малое подобие оползня под воздействием струи воды из рядом лежащего шланга. Пепелообразная субстанция стремительно уплывала темными ручьями в сторону сливного отверстия.

Темные очки Стука до сих пор оставались на его лице, словно припаянные к его носу. Стив нагнулся, чтобы их снять.

Когда он склонился, кто-то схватил его за плечо и сказал:

— Бог мой, что ты наделал?

Это был голос Аманды. Стив дернулся и медленно обернулся, со страхом ожидая того, что увидит. Он предполагал, что обнаружит позади себя расчлененный труп, в спешке собранный и увенчанный мертвой, но говорящей головой. Аманда была потрепанной и в синяках. Голова ее была закрыта повязкой, а на лбу был широкий зашитый порез. Ее лицо, там, где его было видно, было серого цвета, а кожа похожа на лист натянутой глянцевой бумаги.

— Ты жива, — сказал Стив и посмотрел на куски плоти, лежащие на скамье. — Я думал, что это ты. Я видел твою одежду; пятна крови…

— Я разбила фургон прошлой ночью после того, как высадила тебя у больницы. Я поранилась.

— Тогда кого же расчленял Стук?

— Девушку, которая выполняла твою работу до тебя. Она долго не протянула. Одной туманной ночью она упала в карьер и умерла. Стук заставил меня принести ее тело назад. Он положил ее в морозилку на случай экстренного питания для животного. Сегодня он не мог пойти на охоту, поэтому…

— Она еще не оттаяла, иначе было бы гораздо больше крови повсюду. Инструменты, которые использовал Стук, превращали свежий труп в месиво.

— В любом случае Стук мертв, — выпалил Стук, словно желая себя в этом убедить. — Это животное умерло вместе с ним. И обезьяны не могут тронуть тебя, если ты пьян. Я со всем разобрался. Мы освободились от них.

— Что ты имеешь в виду «животное умерло вместе с ним»? — спросила она.

— Боже, об этом то ты должна знать. Ты должна была понимать, что Стук и это существо — это одно и то же. Стук был вроде оборотня. Это чертовски очевидно.

Девушка посмотрела на него отчаянными глазами, от чего его сердце упало в пятки. Она покачала головой.

— Он был человеком, точнее тем, что осталось от человека. Что же касается существа…

— Брось, Аманда. Ты никогда не видела их вместе, никогда, потому что они были одним и тем же, но в разной форме. — Он указал на распластавшееся тело носком своего кроссовка. — И ты не можешь утверждать, что это всего-лишь человек. Всё его тело покрыто волосами, и посмотри, что у него было в голове! Похоже на сгоревший ужин в духовке. И давай посмотрим на его глаза!

Девушка наклонилась и сняла очки с лица Стука.

Под ними оказались два покрасневших, но человеческих глаза, глубоко посаженные под бровями мужчины.

— Я думал, что у него такие же глаза, как и у существа, — сказал Стив. — Я был в этом уверен.

— Он не мог выносить яркого света, вот и все. Он был человеком, — настаивала Аманда. — Невероятно старым, но человеком. — Она указала на полупустой теперь череп Стука: — А такое происходит, когда тебя сохраняют, держат живым очень долгое время.

— Но на вид ему не больше семидесяти!

— Стуку было больше двухсот пятидесяти лет. Он родился в 1741 году.

— Я в это не верю.

Она злобно взглянула на него и резко сказала: — Скажи тогда, сколько мне лет, по-твоему?

— Около тридцати. Не более.

— Мне было двадцать пять, когда Стук впервые взял меня на работу.

— И когда это случилось?

— В 1926 году.

Стив шлепнул себя правой рукой по голове.

— Мне неприятно это тебе говорить, Аманда, но ты запуталась. Я это и раньше замечал. У тебя серьезные проблемы.

Она почти засмеялась.

— У меня много проблем, так же как и у тебя. А теперь их стало еще больше, так как Стук мертв.

— Вот именно, поэтому он не может больше причинить нам вреда или заставить нас делать что-то. И, как я сказал, если ты напьешься, обезьяны…

— Забудь об этом. Сейчас ты пьян, но ты не можешь быть пьяным вечно. Тебе придется спать, а затем, когда ты протрезвеешь, твоя обезьяна уже не повторит той же ошибки. Алкоголь был чем-то новым, неизведанным. Но теперь оно не больше не подпустит тебя к алкоголю.

— Почему оно должно думать обо мне теперь, когда нет Стука? Больше не на кого работать. И я говорю тебе, это существо исчезло, я знаю.

Терпение Аманды было на исходе.

— С чего ты взял, что обезьяны работали на Стука? У него была своя собственная. Оно подцепило его, когда ему было, наверное, около сорока, больше двухсот лет назад. Я многое о нем узнала. Он был знаменит когда-то и очень богат, являясь сыном невероятно успешного торговца. Он продолжил дело своей семьи и дважды отправлялся в Азию в поисках редких специй и иного товара для продажи. В первый раз все было удачно. Во второй, во время путешествия на Тибет и, Бог знает, куда еще, он наткнулся на то, с чем не смог сторговаться, или оно нашло его. Но в итоге он вернулся домой с этим существом и, в тайне от всех, кроме себя с обезьяной на спине.

Само животное было настоящим чудом. В то время всякие странные вещи появлялись в Англии, живые и механические, привезенные со всего света, и питомец Стука казался всего лишь еще одной заморской диковинкой среди многих. Никто не догадывался об его особых предпочтениях в еде, хотя кто- то видимо начал догадываться, потому как вскоре после своего возвращения Стук исчез из общества, уехал за город и превратился в отшельника. Он исчез. И нигде нет записи о том, что он умер. В этом я уверена, я проверяла. Поэтому я знаю, о чем говорю. Я хорошо изучила этого мужчину.

Стив нахмурился. Смысл сказанного Амандой начал укладываться у него в голове. Она действительно знала, о чем говорила. Всё звучало правдиво. Внезапно, она совсем не выглядела сумасшедшей. А он быстро трезвел. И все сильнее к нему подступал страх.

— Но я думал, что Стук был главным, — сказал он. — Ты же мне говоришь, что он был всего лишь рабом, — он указал на закрытую дверь в конце комнаты, — этого существа?

— Так же как я и ты. Наконец-то до тебя дошло, — сказала Аманда с мрачной иронией. — Существо управляет обезьянами, а обезьяны управляют нами. Это называется симбиоз, и с определенной точки зрения работает практически идеально.

— С точки зрения существа?

— Точно не нашей.

Она положила сигарету между губами и неловко зажгла ее зажигалкой в трясущейся руке. Она торопливо курила, ничего не говоря, пока Стив осознавал всё, что ему сказали.

Тут создание в комнате за дверью испустило стон, и обезьяна Аманды дала ей импульс боли, рискующий оторвать ей голову. Она вышла и тут же вернулась, катя перед собой металлическую тележку. Она закатала рукава и начала складывать останки предшественника Стива на тележку. Он наблюдал, как она с болью хромает вокруг мясницкой скамьи. Она случайно толкнула пакет, где была голова, которая из-за этого стала раскачиваться, как маятник каких-то приземистых и громоздких часов. Он пытался найти в себе смелость пойти и помочь ей, но его разум был переполнен ужасом и ниспадающей, грядущей гигантской головной болью. Теперь он был трезв и чувствовал себя отвратительно. Он вспомнил, почему всегда избегал выпивки; у него были ужасные похмелья.

«В любой момент», подумал он, «моя обезьяна проснется. Ей тоже будет плохо, и она захочет заставить меня страдать за это. Время убираться отсюда, пока еще могу. Мне нужно больше алкоголя, чтобы не дать обезьяне действовать, пока я думаю, что делать дальше».

Он объяснил свой план Аманде, которая никак на это не отреагировала. Ее лицо искривилось в гротескную маску боли. Кровь сочилась из раны у нее на лбу, а ее движения стали резкими и неслаженными. Стив понял, что обезьяна над ней измывается, заставляя ее двигаться быстрее, чем она может, чтобы скорее накормить существо.

Он подумал о том, есть ли возможность у голодного создания выбраться из закрытой комнаты самостоятельно. В этом он сомневался. Сколько понадобится времени, чтобы оно издохло с голоду? Аманда рассказывала, что ему нужно свежее мясо не менее четырех раз в неделю. Возможно, как некоторые грызуны, оно очень быстро поглощало энергию! Оно может выгореть за несколько дней.

Если бы он и Аманда могли оставаться пьяными в течение недели или более, у них был бы шанс…

— Аманда, — крикнул он. — Нам нужно выбираться отсюда сейчас!

Она не подала знака, что услышала его и пыталась работать еще быстрее. Большинство кусков человеческого мяса были уже на тележке. Внезапно, она начала толкать ее в сторону комнаты существа.

Стив подбежал к ней.

— Я забираю тебя отсюда, — кричал он. — Даже если мне придется нести тебя на себе. Твоя обезьяна будет тебя мучить, но не пытайся остановить меня. Попробуй расслабиться.

Она стояла спиной, когда он был рядом. Он схватил ее за правое плечо своей здоровой рукой и попытался развернуть. Когда он прикоснулся к ней, две маленькие, сильные руки зацепили верх его куртки, и что-то невидимое прыгнуло с нее на него и начало подниматься по его груди.

В тот же момент его обезьяна проснулась. Оно вопило, как взбесившийся попугай, внутри его головы. В первый раз лицо — дикое, неземное, похожее на птицу, с тупым, но зазубренным по бокам клювом вместе челюстей и маленькими, холодными, яростными глазами — появилось у него в голове.

Оно начало молотить, клевать и бить. Своими кулаками оно било ему по глазам, словно пытаясь их выдавить. Задними конечностями оно тянулось к его сердцу, чтобы схватить и остановить его.

А то, что было на его груди, схватило его за горло. Оно проникало внутрь его плоти своими когтистыми лапами, все дальше откидывая его голову, словно стремясь переломить ему позвоночник.

Стив ничего не мог поделать со своими двумя обезьянами, которые разрывали его изнутри и снаружи, но каким-то образом он смог обхватить Аманду за талию и поднять ее. Она не хотела или не могла помогать ему. Она извивалась и дергалась, пока он, шатаясь, шел к двери, неся ее под своей рукой. Она была невесомой, и ее сопротивление было слабым, но Стив понял, что не может нести ее. Обезьяна в его голове, которая, казалось, пытается выбраться наружу через его глаза, ослепила его. Также оно влияло на его координацию. Оно каким-то образом вывернуло его мозг так, что он полностью потерял ориентацию в пространстве. Дошло до того, что он уже не мог разобрать, где верх, а где низ. Комната казалось огромной сферой, в которой он был заперт. Затем он осознал, что уже не держит в руке Аманду и что падает. Ему показалось, что он спрыгнул в обрыв со скалы. Существо в его голове издало крик триумфа.

И что-то ударило его в живот, как будто носком широкого ботинка.

И затем ничего.

Аманда отскочила назад, когда отрезанная голова в пакете ударила Стива в живот. Она сняла пакет с гвоздя на краю скамьи и со всей силы ударила его в отчаянии. Другого оружия в комнате не было, за исключением электрических пил, а ими она могла его убить. Она хотела, должна была оставить его в живых.

Когда Стив шагнул вперед, держась за живот, она снова ударила его головой, на этот раз разбив ему лицо. Он рухнул, как подстреленный олень, лицом в сливное отверстие рядом со скамьёй. Она наклонилась и приподняла его за плечо, чтобы вытащить его нос и рот из воды. Он не должен утонуть. Она проверила, что он дышит, затем села рядом на мокрый пол.

Существо в соседней комнате просило есть своим резким, грубым воронообразным криком.

Обезьяна Аманды, которая спрыгнула обратно к ней, когда Стив пытался ее унести, отправила импульс боли в ее позвоночник, чтобы заставить сделать последнее усилие, подняться и дотолкать тележку своему хозяину. Но Аманда не могла даже встать на ноги. Она задыхалась, и в ней не осталось энергии. Ее обезьяна, что знала и сохраняла ее более шестидесяти лет, поняла и дала ей время на короткую передышку.

Аманда порылась в карманах и нашла смятую пачку сигарет, достала одну и закурила. Она затягивала в свои больные прогнившие легкие как можно больше дыма, ликуя от вреда, который она себе этим приносит, понимая, что ее разбитое, разрушенное тело уже не сможет долго терпеть издевательства. Она понимала, что существо и ее слуги, обезьяны, будут держать ее до тех пор, пока он будет им полезна или пока она не развалится на части.

Пока же она едва могла вставать на ноги, в которых было столько плохо сросшихся костей за все годы, что она провела, гуляя с «собакой». Теперь она уже почти не могла даже водить фургон. Авария прошлой ночью случилась по ее вине. Она была слишком слаба и неуклюжа, чтобы держать машину под контролем. Любой на ее месте смог бы избежать аварии. К несчастью, она не погибла при столкновении.

В любом случае скоро, когда его запястье заживет, Стив сможет водить фургон.

Затем, вероятно, она уже не понадобится. Они позволят ей умереть.

Существо за дверью продолжало каркать в нетерпении.

Она поднялась, перевернула тело отключившегося Стива на спину и затушила сигарету об сливное отверстие.

Она посмотрела вниз на парня и вслух сказала:

— Поздравляю, Стив. Тебя повысили. Теперь тебе нужно будет подать объявление, чтобы найти себе замену. Тебе же достанется работа Стука. Теперь ты охотник. Завтра починят фургон, и я отвезу тебя на поиски добычи. Существо захочет свежего мяса, и да поможет тебе Бог, если ты его не принесешь.

На секунду у нее пронеслась мысль, что если Стив не сможет никого поймать, она сама может оказаться в меню.

Затем обезьяна уколола ее болью. Она подтолкнула тележку с мясом к двери и начала открывать замки.