Громовая жемчужина

Глава 5. Время отдавать долги.

Примерно за год до описанных выше событий мокквисин Кагеру проснулся в своем полуразрушенном доме в Сасоримуре и сразу понял – что-то изменилось.

Было сырое и туманное летнее утро, на улице моросил дождь.

«Почему так тепло?» – подумал Кагеру сквозь дрему. Легкий жар пропитывал его изнутри, огненными струйками растекался по жилам. Как будто кто-то разжег внутри маленький костер.

«Как славно! – Кагеру снова закрыл глаза, чтобы не спугнуть приятное ощущение. – Можно подумать, что я стал таким как прежде…до смерти».

Воскрешение из мертвых, – если это можно назвать воскрешением, – растянулось на долгие годы. Тело восстанавливалось медленно и болезненно, словно не желая принимать то странное, извращенное обличье, которое придал ему своим огненным колдовством Анук. Некоторые свойства нового тела до сих пор приводили Кагеру в изумление. Оно почти не требовало пищи и очень мало – сна, зато совершенно не могло обходиться без живого пламени. Если же огня поблизости не было, тело начинало остывать, как догорающая головня. Годился только огонь костра или раскаленные угли жаровни, солнце их не заменяло.

Но самой гнусной шуткой Анука было то, что Кагеру, проводя у огня большую часть суток, все равно постоянно мерз. Дни шли за днями, складываясь в месяцы и годы, а вся жизнь мокквисина была сосредоточена возле очага, в тщетных попытках согреться. Иногда ему казалось, что он заживо попал в Преисподнюю Льда: все, что он видит день за днем – рдеющие угли или языки пламени, а все, что чувствует при этом – холод или боль.

Мокксивину вдруг привиделся Анук – толстощекий румяный подросток с блестящими глазами и злорадной улыбкой. Огненный демон нагло смотрел на своего бывшего хозяина, как будто говоря: «Никуда ты от меня не денешься!» Это видение убило всю радость утра. Кагеру мысленно выругался, открыл глаза, вылез из постели и отправился заниматься домашними делами.

Прикончив безвкусный завтрак – сухие ягоды и размоченное зерно из старых общинных запасов, – Кагеру вышел на крыльцо. Вершины гор окутывали облака, не по-летнему веяло холодом. «Что-то действительно изменилось, – с тревогой подумал мокквисин. – Почему же я не мерзну?»

Ощущение тепла всё усиливалось. Оно уже становилось неприятным. На лбу колдуна выступила испарина. «Я что, заболел? Простыл? У меня жар?» Ему самому стало смешно. Кагеру провел рукой по лицу, пытаясь разобраться в хаосе мыслей и ощущений. Что-то обязательно нужно было сделать, причем немедленно. Внезапно Кагеру со всей ясностью понял, что ему хочется сходить на пепелище своего прежнего дома.

Мысль была по меньшей мере странная. Все эти годы, пролетевшие так быстро и однообразно, Кагеру не покидал Сасоримуру, выбираясь только в самые ближайшие окрестности. До сгоревшего дома в Скорпионьей долине было почти полдня пути; и в любом случае, вряд ли у Кагеру возникло бы желание проведать место, где он провел почти три года в качестве обгорелого скелета. Но теперь вдруг эта идея, возникшая безо всяких разумных причин, показалась мокквисину очень удачной. Не тратя времени на раздумья и сборы, он прихватил с собой только топор и огниво, – чтобы не остаться без источника тепла, если загадочный жар вдруг прекратится – и вскоре уже шагал через лес в сторону своих бывших владений.

Ноги сами находили давно заросшую тропинку. Где-то в чаще лениво перекликались птицы, тускло-зеленая листва казалась подернутой патиной. Облака сбивались в хмурые тяжелые громады, дождь усиливался. Кагеру упрямо продолжал путь.

Примерно на полдороге чародей догадался, что с ним происходит. Но не остановился, и обратно не повернул. Тот, кто таким своеобразным способом призывает его в Скорпионью долину, все равно добьется своего, только вот церемониться больше не станет.

От пепелища не осталось и следа – лишь покатый зеленый холм на месте дома. Молодые деревца вытянулись так, что было сразу ясно: еще лет десять – и на месте усадьбы мокквисина встанет густой лес. Почерневший опорный столб торчал, где и прежде. Кто-то развел под ним костер. Кагеру не слишком удивился, еще издалека разглядев Анука.

Мальчик-демон сидел на корточках возле костра и что-то увлеченно поджаривал на прутике, то и дело поворачивая над огнем. Рядом с ним стоял еще кто-то, худой и высокий, в дорожном плаще и соломенной плетеной шапке. Подойдя поближе, Кагеру узнал Сахемоти.

– Глянь, он все-таки пришел!

Анук, не прекращая своего занятия, поднял голову, сверкнул глазами. За прошедшие полтора десятка лет он почти не изменился, разве что немного подрос и стал еще краше.

– Еще до полудня явился! Ты проспорил, братец, и теперь понесешь мой короб до самого перевала.

– Еще бы он не поспешил, когда ты поджариваешь его с самого утра. Неразумно, младший брат. А если бы мокквисин надорвался? Здравствуй, Кагеру! Брат еще не спалил тебе все внутренности?

Анук ухмыльнулся, поднял глиняную фигурку на длинном пруте и напоказ сунул ее в огонь. Кагеру дернулся, с трудом удержав крик – ему показалось, что его окатили кипятком. Анук довольно захохотал, снял фигурку с прута голыми руками, не боясь обжечься, и кинул в высокую траву.

– Давно не виделись, мокквисин! – приветствовал он его. – А ты совсем такой, как раньше! Присаживайся к костру – есть разговор.

Если Анук с виду остался почти прежним, то Сахемоти сильно изменился. Низвергнутый бог с двойственной сущностью человека и вани, морского чудовища, которого мокквисин когда-то приманивал колдовством на кровь Кима, больше не напоминал заморенного беспомощного доходягу. Хотя внешне Сахемоти остался тем же хрупким юношей, каждое его движение говорило о силе – спокойной, тихой, упрямой, как текущая вода. Взгляд его бесцветных глаз, сохранив потустороннюю глубину, стал быстрым и внимательным.

– Ты выглядишь даже лучше, чем мы ожидали, – доброжелательно сказал он, с головы до пят осмотрев мокквисина. – Только отощал совсем. Огонь – не лучший источник жизни для смертных, он быстро разрушает тела и почти ничего не дает взамен. Но – благодари Анука, – ты мог не иметь и этого.

– Не стану притворяться, что испытываю благодарность. Если бы моим мнением поинтересовались…

– Но на твое мнение всем наплевать, – бесцеремонно перебил его Анук. – А потому помолчи и послушай моего старшего брата.

– Значит, настала пора отдавать долги?

– Нет, просто выполнять свои обязанности. Какие долги могут быть у раба?

– Уймись, Анук, – укоризненно сказал Сахемоти. – Этак мы просто переругаемся. И ты, Кагеру, смири свою неуместную гордость. Нам троим предстоит работать вместе над сложным и опасным делом. Успех или неудача будет зависеть от каждого из нас. А потому – никакой ругани, насмешек, издевательств. Отныне наши правила – вежливость, доверие, взаимопомощь. Это касается каждого.

Последние слова сопровождались жестким взглядом в сторону Анука. Демон-подросток пожал плечами.

– Как кажешь, старший брат.

Сахемоти сдвинул соломенную шапку на затылок и сел на пригорок возле костра.

– Около восемнадцати лет назад, в этих самых горах, благодаря твоему искусству, мокквисин, и счастливому случаю я возродился в Среднем мире, – заговорил он. – Когда-то он звался Земной Заводью, но теперь это имя забыто – как и все остальные. Я обнаружил, что этот мир изменился. Кирим стал имперской провинцией, его боги забыты и уничтожены. Наши небеса пусты, в них правят чужаки, как и на земле. Все эти годы я странствовал с острова на остров, обошел весь архипелаг с севера на юг, и везде видел одно и то же – разрушенные храмы, заброшенные святилища, бывших богов, вместе с памятью необратимо утративших разум и силу и ставших мелкими бесами…

– Ради этих «откровений», – с насмешкой сказал Кагеру, – не стоило годами странствовать с острова на остров, достаточно было один раз поговорить со мной.

Анук расхохотался. Сахемоти тоже улыбнулся, но у мокквисина как-то сразу пропало желание шутить.

– Знай, мокквисин, что у меня нет никаких причин испытывать к тебе неприязнь. Наоборот, я тебе благодарен. Вольно или невольно, ты сделал мне два подарка. Во-первых – жизнь, а во-вторых – мое истинное имя. Точнее, одно из имен. Но это не важно. Имя – всего лишь кончик нитки, торчащей из клубка. Я тяну за него и разматываю, снимаю слой за слоем, постепенно открывая всё новые знания о себе и своих возможностях.

– Но разве твоя память не вернулась вместе с именем?

– Память бога устроена иначе, чем у смертных. У человека лишь одна личность, у бога их могут быть сотни. Мне пока известно о двух моих ипостасях. Одна из них, низшая – вани, морской дракон. О второй я кое-что узнал благодаря тебе и твоему ученику. Кстати, откуда ты вытащил мое тело?

– Сам не знаю.

– Врешь, – лениво бросил Анук. – И будешь за это наказан.

Кагеру только пожал плечами.

«Анук, ты глупец, – подумал он. – Какое удовольствие запугивать того, у кого нет никакой надежды на избавление? Намекни рабу, что он может заслужить свободу, и он будет смирять себя и ползать на брюхе, пока тебе не надоест. Тем приятнее потом сказать ему: „Какая свобода? Да я пошутил!“. Я бы на твоем месте так и сделал».

– Печалясь о судьбе моего мира, я не мог не задуматься и о нашей с братом участи, – продолжал тем временем Сахемоти. – Я сейчас в хорошем теле. Только ведь его все равно больше чем на полста лет не хватит. А что потом? Развоплощение, гибель? Или снова уйти в океан – до скончания времен? Конечно, я могу вернуть себе обличье вани, но это путь в никуда…

– Что ты имеешь в виду? – равнодушно спросил Кагеру.

– Имеешь ли ты понятие об источниках силы? Как чародей, ты должен в этом разбираться. К примеру, благодаря Ануку, твой источник силы сейчас – адское пламя. Однако тебе, как смертному, вполне хватает обычного костра. А вот Ануку костра будет недостаточно. Захоти он, скажем, вызвать лесной пожар, ему пришлось бы обратиться к источнику напрямую. Правда, что из этого выйдет, никто не знает. С уверенностью можно предсказать только гибель его телесной оболочки и окончательный уход из мира людей в мир ками, природных духов.

Есть и другие источники. Например, Тайхео, мировой океан. Но это опасный и коварный источник. Океан всегда был сам по себе, он старше богов Небесной Иерархии и сродни вечному хаосу Надмирной Тьмы. Океан делится силой с существами, которых сам же порождает, но подчинить его невозможно. Сила океана безгранична; почти все боги, хотя бы какой-то ипостасью связанные с морем, легко пережили падение Кирима, но во что они превратились? Любой рыбак скажет, что Тайхео – царство демонов. Добавлю – не только царство, но и тюрьма. Вне моря они бессильны. Вот что я имел в виду под словами «тупиковый путь».

– Но ведь наверняка есть и другие источники?

Кагеру, против своей воли, был заинтересован. Поговорить об истоках магии с древним киримским богом – когда-то он о таком не смел и мечтать.

– Я всегда считал, что богов, – в том виде, в котором они почитаются, – создают и уничтожают люди.

– Ты путаешь причины и следствия. Забытый бог постепенно утрачивает личность, возвращается к своему источнику и растворяется в нем. Что касается других источников – конечно, они есть. Но нам с Ануком до них не добраться. Сам Господин Времени не разберется в том, что творится сейчас на развалинах прежнего киримского миропорядка. Некоторые области мира просто исчезли, в другие намертво закрыты для нас. Любая попытка восстановить прежние возможности в лучшем случае окончится неудачей, которая мгновенно привлечет к себе внимание Небесной Иерархии, а в худшем, вселенской катастрофой. Притом, чем сильнее в прошлом был бог, тем страшнее будут последствия этой попытки. Вот почему мы с Ануком, вместо того, чтобы воцариться на небесном престоле Кирима, тихонько бродим по лесным тропинкам и никак себя не проявляем. Пока.

– Что значит «пока»? На что вы рассчитываете?

– На перемены, – объяснил Сахемоти. – Корни перемен во всех мирах – здесь, в Земной заводи. Я хочу, чтобы Кирим снова стал свободным.

Мокквисин мрачно усмехнулся:

– Я тоже. Но одного хотения мало, чтобы повернуть время вспять. Или чтобы у имперцев проснулась совесть и они ушли с островов.

– Разве в империи не случались восстания? – спросил Сахемоти.

Ах, вот ты о чем… Да, конечно. Некоторые провинции даже обретали независимость… на короткое время. Но всё это не про наш Кирим. Восстание здесь, на островах? Население малочисленно и забито, правящий клан Касима беззаветно предан императору. Смешно. Нет, пока существует империя, твоим мечтам не сбыться, Сахемоти.

– Вот именно, – с улыбкой сказал бывший бог. – Ты ухватил самую суть. Пока существует империя.

Кагеру недоверчиво взглянул на него. Это что, шутка?

– Благодаря тебе, мокквисин, я пришел в Средний мир в облике человека, – сказал Сахемоти. – Не знаю, случай это был или судьба, но вышло удачно. В этом раскуроченном мире человеческий облик дает мне возможности, каких никогда бы не получил бог-вани. Если все получится, это будет мое последнее рождение здесь.

– А если не получиться – тоже, – встрял Анук. – Уж в Небесной Иерархии об этом позаботятся.

Маленький демон слушал своего старшего брата вполуха. Кагеру подумал, что всё это они не раз обсуждали и раньше.

– Значит, ты задумал погубить империю… Благородная цель, кто ж спорит, – сказал он вслух. – Только нелепая. Я бы с радостью послужил вам в этом деле без всякого принуждения, будь у вас хоть малейший шанс на удачу. То, что ты сказал – просто безумие. Проще сразу объявить войну Небесной Иерархии. Или подчинить себе мировой океан.

– Ты прав, действительно проще, – проговорил Сахемоти, надвинув шапку на глаза. – Но этого мало. Пока существует империя, все прочие усилия будут впустую. Империя должна быть уничтожена. И ты нам в этом поможешь, Кагеру. Что ты молчишь? Ты не веришь, что я могу добиться успеха?

– Брат, да что ты с ним возишься?! – воскликнул Анук. – Я прикажу ему – и он сделает все, что нам надо.

– Я бы предпочел, чтобы он стал нашим добровольным соучастником.

– Зачем тебе моя добрая воля? – ядовито спросил Кагеру. – Ради чего мне стараться?

– Ради Кирима, и ради себя самого, – серьезно ответил бывший бог. – Анук, конечно, прав: ты и так сделаешь все, что мы скажем. Но если присоединишься к нам по доброй воле и будешь полезен, я тебя награжу.

– Я тоже, – глумливо добавил Анук. – Прямо не терпится.

Сахемоти взглянул на него с досадой. Кагеру поймал этот взгляд – и неожиданно понял: то, что он жив – заслуга вовсе не Анука. Сахемоти приказал брату возродить его для своих целей, и когда эти цели будут достигнуты, Анук с удовольствием его прикончит. Тогда как воспринимать слова Сахемоти о награде? Издевательство или… намек? Тот самый намек, которого он и не чаял дождаться от Анука?

Дождь снова усиливался, и каждая холодная капля казалась мокквисину ожогом. По его телу снова начинал разливаться постоянно мучающий его ядовитый холод. Кагеру решился.

– С восстанием ничего не выйдет, – сказал он, глядя в лицо Сахемоти. – По крайней мере, пока у власти клан Касима. О том, чтобы погубить империю, забудьте. Разве что она развалится сама. Но я даже не представляю, что для этого должно произойти. Внешних врагов у империи почти не осталось, значит – только изнутри. Заговор, покушение на императора, смена династии – все это в истории бывало, и неоднократно. Империя от этого только крепла. Кроме того, заговор такого масштаба вряд ли удастся сохранить в тайне. А как только вы о себе заявите, до вас тут же доберется Небесная Иерархия.

– А я не собираюсь ничего держать в тайне. Не будет никакого заговора. Все произойдет само, причем без нарушения закона. Наоборот, чем шире будет огласка, тем лучше. Если всё пойдет, как я планирую, империя сама организует и даже оплатит свою гибель.

Анук захихикал.

– Отлично звучит, старший брат!

– Завтра ты отправишься с нами на юг, – сказал Сахемоти. – Доберемся вместе до Асадаля. Там разделимся: мы отправимся дальше, а ты останешься в столице и какое-то время поживешь там. Постарайся заработать добрую репутацию, установить отношения с местными иерархами и книжниками. При твоей хитрости и учености это не составит труда, тем более, что с некоторыми ты наверняка состоял в переписке. Твоя цель – библиотеки. Самые лучшие и древние собрания – монастырские, княжеские…

– Что я буду там искать? – спросил Кагеру.

– Пьесу. Старинную театральную пьесу. Сюжет не важен. Но ее действие должно происходить непременно на берегу моря. И одним из действующих лиц должен быть царь-дракон…