Грёзы. Проклятие Василины

Возвращаясь домой, Вася больше всего хотела лечь в кровать, свернуться там калачиком, накрывшись с головой одеялом, и остаться в таком положении навсегда. Краткие минуты, в которые мир казался ей приятным местом, уже поблекли в памяти.

Их полностью заслонило то мгновение, когда лишенное всяких черт, как у манекена, лицо мужчины в торговом центре приблизилось к Васе, и никто во всем мире, кроме нее, не видел этого чудовища.

Двери лайна раскрылись, и Вася вышла на остановке, почти не заметив долгой дороги с петлянием по Пролетарскому району. Она перебежала улицу, съежившись и почти не глядя по сторонам, прошла мимо мелких продуктовых магазинчиков, что прорастали в первые этажи высотных домов, и свернула в частный сектор.

За однотипными девятиэтажными зданиями скрывались мелкие кривые улочки, заполненные разномастными маленькими домиками с цветными крышами. Один из этих домиков принадлежал бабушке Васи, сюда она несколько раз приезжала на лето. Из-за этого в детстве Тула казалась ей чем-то двояким – с одной стороны, завораживающий большой город, с другой – мирная деревенская жизнь всего в одной остановке от городской суеты.

С местными ребятами она уходила далеко в частный сектор по неасфальтированным дорогам, таскала огурцы с чужих огородов и мыла их водой из ржавой колонки. Летом из глубины сектора доносились крики петуха, а ночью мог запеть соловей.

Сейчас заметённый снегом частный сектор был пушистым и белым, как сказочная деревушка. Вдоль обочин узких переулков громоздились рыжеватые сугробы, а рядом с мусорками в утоптанном грязном снегу змеились вороньи и кошачьи следы.

Вася свернула у водяной колонки, на рукоятке которой с самого утра балансировал задорный снежный хохолок. Вот и голубой домик с синей крышей, виднеющейся из-под медленно сползающего белого покрывала. Бабушкин… хотя нет, уже Васин. Её горькое наследство, которое решило так много проблем их маленькой, неполной семьи.

Расчищенная утром дорожка к дому сохранила следы ухода Васи на прогулку, но поверх них уже легли отпечатки маминых сапожек и чьих-то ещё ботинок, большого, мужского размера.

«У нас гости? Как же не вовремя…», – огорчилась Вася. У неё не было сил быть дружелюбной. Кем бы ни был неожиданный визитер, маме придётся развлекать его самой.

Откинув проволочную петлю, удерживающую закрытой решетчатую калитку, Вася подошла к дому, достала из кармана пуховика непривычно тяжелый ключ и, примерзая к металлической ручке голой рукой, с трудом отворила тяжелую дверь.

Дом встретил её запахом варящегося кофе и звуками маминого голоса. Она что-то эмоционально рассказывала гостю. На столике в холодной прихожей, где мама решила хранить крупы, ждал своего часа большой торт, украшенный засахаренными вишенками. Гостинец?

«Кто же к нам пришёл?»

Заранее натянув на лицо вежливую улыбку, Вася отворила дверь из прихожей и шагнула в тепло. По ушам ударил громкий мамин смех, а незнакомый мужской голос произнёс:

– Ну здравствуй, Василина, дорогая! – он звучал, как будто кто-то гладил большого, дружелюбного кота, а тот довольно щурился и выпускал когти. Приятный голос.

И мужчина, сидящий напротив мамы, сразу понравился Васе.

Во-первых, у него было лицо, что уже радовало.

Во-вторых – это лицо было интеллигентным и симпатичным. Васе понравилось всё: от легкой седоватой небритости до квадратных очков, за которыми блестели серые, как у неё самой, глаза. Их окружала сеточка морщинок – знак, что широкой улыбке этого мужчины можно было доверять.

– Васенька, – мама, глаза которой сияли счастьем, взмахнула руками от избытка чувств, – знакомься, это твой дядя, Сергей! Ты его, наверное, уже не помнишь.

Мама так и не переоделась с работы, оставшись в строгом черном платье, смешно облегающем её округлую, приземистую фигурку. Сверху она накинула вязаную шаль, и белые шерстинки с неё уже прилипали тут и там к ткани платья.

– Дядя? – растерялась Вася, вешая пуховик на крючок, на автомате пожала протянутую ей руку. Ладонь Сергея была сухой и тёплой, словно он подержал её на батарее. – Рада встрече!

«Наверное…», – добавила она про себя, с сомнением глядя в глаза дяди, но не убирая с лица дружелюбную улыбку. В последний раз Вася видела Сергея примерно года в три или четыре, и крайне смутно помнила эту встречу. В тот приезд дядя не поладил с маминым мужчиной, Игорем, и больше в их семье не появлялся.

Сейчас Вася подумала, что Сергей, видимо, был достаточно умён, чтобы увидеть гнилую сущность Игоря и попытаться объяснить это сестре. Но мама Васи ему не поверила. Как не верила и дочери, пока не стало слишком поздно.

– Я тоже рад тебя снова видеть, Васенька. Ты так выросла!

Вася с удивлением заметила, что больше похожа на дядю, чем на маму. Прежде Васе казалось, что высокий рост и серые глаза достались ей от отца, но теперь, глядя на Сергея, замечала в нём свои же, знакомые до боли черты. Синяя клетчатая рубашка, в вырезе которой на кожаном шнурке висел крест с металлической петлёй наверху, тоже ему безумно шла.

Это было так странно.

– Давай скорее сюда, нам столько всего надо обсудить!

Мама встала, на секунду прижала Васю к себе и поспешила на кухню, где в бронзовой турке уверенно готовился к побегу кофе.

Вася сполоснула руки и пошла в свою комнату, чтобы оставить там рюкзак. Мимо маминой спальни, мимо бывшей бабушкиной, где сейчас находился склад коробок с вещами, которые они с мамой никак не могли разобрать.

Проходя мимо, Вася принюхалась: показалось, или откуда-то доносился слабый запах гнили? Не может быть, что они, переезжая из съемной квартиры, в суете запаковали в одну из коробок что-то съедобное! Надо будет посмотреть внимательное. Сейчас не до этого…

Вася не знала, как следует относиться к дяде. Если подумать, то он ей совсем не знаком. Чужой, хоть и родственник. Да и где он был, когда Вася вместе с мамой еле сводила концы с концами? Или когда умирала бабушка…

На пороге комнаты Вася замерла, глядя в сторону кровати. На ней, подтащив поближе раскрытую коробку с Васиными книгами, сидел мальчишка лет семи. Светловолосый, в белой футболке и черных спортивных штанишках. Босые ноги он подобрал под себя, грязными подошвами пачкая светлое покрывало.

Мальчишка увлеченно, прикусив кончик языка, листал книгу «Войны начинают неудачники».

– Привет, – сказала Вася. – Тебе не рановато такое читать?

«Это сын Сергея? Мой кузен, получается?»

Мальчик поднял на неё удивлённый взгляд. Его глаза были тёмно-карими, почти чёрными, а на вздёрнутом носу рыжели веснушки. И всё это при светлых, золотистых волосах, интересное сочетание!

Васе тут же захотелось найти в коробках фотоаппарат и снять новый портрет, впервые за последний год.

– Нет, не рановато, – ответил мальчик очень тихим, хриплым голосом.

– Тебе что-то принести? – Вася попыталась быть гостеприимной. – Чаю, сладкого?

Мальчишка чуть заметно усмехнулся:

– Нет. Спасибо. Я сам могу взять всё, что захочу.

«Маленький грубиян, – подумала Вася, закрывая дверь. – Что он забыл в моей комнате?..»

***

Вася хотела сесть на свободное место, между дядей и мамой, но Сергей в последний момент пересел, взяв с собой кофейную чашечку. Вася с благодарностью на него посмотрела: она ненавидела сидеть между двумя людьми, когда приходится крутить головой во время разговора.

Дядя поймал её взгляд и неожиданно подмигнул, блеснув стёклами очков.

«А он определенно классный!»

Мама принесла из прихожей встретивший Васю торт, и теперь резала его на кухне. То, что собеседники находились в другой комнате, её никогда не смущало, она лишь говорила громче, чтобы все слышали.

– Васенька, представляешь, твой дядя преподаёт в колледже культуры! – Мама появилась в дверном проёме, держа в руках три тарелки, на которых возвышалось криво порезанное кремовое великолепие. – Сереж, ты поможешь ей поступить к вам? На фотографию?

Вася тут же напряглась. Фотографировать она, конечно, любила, но почему всё опять решалось без её участия?

– Я думаю, это возможно. – Сергей отпил кофе, покосившись на племянницу поверх очков. – А она сама-то хочет?

«Надо же, кого-то волнует моё мнение?»

– Я бы хотела работать, а не учиться.

– Васюш, перестань! – возмутилась мама, расставляя на столе тарелки, на краю которых, звеня, балансировало по чайной ложечке. – Тебе нужно образование, ты же не хочешь вечно работать продавщицей?

– Если Василина так хочет, ей можно совмещать с подработкой. – Сергей посмотрел на Васю и вопросительно поднял брови. – Можно найти что-то по специальности. Я помогу.

Вася съежилась, взяла в руки ложечку и принялась нервно размазывать крем с торта по тарелке. Учиться на фотографа? Какая странная идея. Почему-то при мысли об этом Вася чувствовала жгучий стыд, словно ей предлагали что-то совершенно непристойное.

– Да, да! – Мама вскочила, не успев сесть. – У Васюши отлично получаются портреты, я тебе сейчас их покажу…

Она поспешила в сторону спален и зашуршала коробками.

Дядя проследил за ней взглядом и вздохнул. Взял стоящую на столе турку и наполнил одну из маленьких кофейных чашечек, которые мама доставала только по особым случаям. Придвинул чашечку к Васе, тихо спросив:

– Это точно то, чего ты хочешь?

– Я сама не знаю, чего хочу, – призналась Вася, с благодарностью пригубив остывающий кофе. – Хочу, чтобы маме было хорошо.

Дядя грустно улыбнулся и отвернулся к окну. Свет упал на его лицо, преломившись в очках, и Васе снова захотелось взять в руки фотоаппарат.

«Может, мама права? – невольно задумалась она. – Я ведь действительно это люблю».

Мама вновь появилась, неся в руках тонкий фотоальбом с заботливо распечатанными фотографиями. Вася поднесла к губам чашечку, чувствуя, как задрожали вдруг руки.

– Вот, смотри. По-моему, у неё талант!

Вася старалась не смотреть в сторону альбома, её сердце вновь панически заколотилось, как тогда, в торговом центре. Она ведь хотела сжечь эти фотографии, а маме сказать, что они потерялись во время переезда!

Вася не хотела их снова видеть.

– Она это фотографировала на улице, в магазинах… – продолжала мама, придвинувшись к Сергею и медленно пролистывая альбом. Его блестящие страницы злорадно шелестели, напоминая Васе о её отчаянной попытке справиться со своим страхом.

Безуспешной попытке.

– Ого…

Голос Сергея изменился. Из него разом ушла обволакивающая мягкость, он звучал… изумлённо. Вася вздрогнула, взглянула на дядю: что его так удивило? На альбом она всё ещё не смотрела, и так зная, что увидит.

Десяток портретов людей без лиц.

Тогда, встречая этих существ, она ещё надеялась справиться с наваждением. Поборов страх и желание сбежать, Вася доставала старую камеру, подходила к безликим и дрожащим от ужаса голосом просила разрешения сфотографировать. Тщательно подбирала свет, выстраивала композицию, делала кадр и долго, не поднимая глаз, благодарила за возможность попрактиковаться.

Проявив ту плёнку, Вася рыдала несколько часов, сжавшись на полу ванной и не находя в себе сил даже вытереть слёзы.

Даже на фотографиях чудовища оставались чудовищами. Они позировали, послушно подставляя свету безглазые лица, и растягивали гладкую кожу в попытках улыбнуться отсутствующими губами.

Сергей словно окаменел, только глаза блестели, выдавая обуревающие его эмоции. «Но какие?..»

Дядя медленно протянул руку, забирая у мамы альбом, и пролистнул на несколько фотографий назад.

– Этот отличается от других, – сказал он всё тем же странным голосом.

Вася скосила глаза и удивлённо моргнула, поняв, какая фотография его так поразила.

– Да-да, это Васин лучший друг, Дима. Самая первая фотография у Васи, а потом он в Тулу переехал, – затараторила мама. – Теперь они снова начали общаться, он очень хороший мальчик!

«Только на этой фотографии видно лицо», – подумала Вася. Она сняла Диму в его старой квартире. Друг неумело держал в руках папину гитару, сидя на фоне плакатов любимых рок-групп, и широко улыбался Васе, веря, что у неё получится её первый кадр.

Дядя продолжил пролистывать альбом, внимательно разглядывая каждый снимок. То и дело он поднимал на Васю задумчивый взгляд, а потом сказал:

– Я не буду спрашивать, почему ты выбрала именно этих людей для своих фотографий. – Сергей посмотрел на маму, его голос вновь стал мягким. – Могу сказать только, что у Васи… особый взгляд. – Его глаза вновь странно блеснули. – Думаю, она может стать хорошим фотографом.

– Я это знала! – просияла мама.

Ещё полчаса они вели простые беседы, не заговаривая больше о фотографиях. Мама и Сергей вспоминали детство в этом доме, обсуждали, какие овощи стоит посадить в огороде вместо надоевшей всем картошки.

Вскоре Сергей засобирался домой. Поднимаясь из-за стола, он сказал Васе:

– Продиктуй мне свой номер, дорогая. Я тебе позвоню, как узнаю всё, что нужно для поступления.

Мама радостно взяла Васю за плечо, легонько сжала:

– Видишь, Васенька? Всё налаживается! Новая жизнь ждёт нас!

Вася только кивнула. На неё навалилась усталость, накопившаяся за этот долгий день. Странное чувство, пришедшее, когда Сергей просматривал её фотографии, отступило – ну не мог, не мог он видеть то же, что и она! Так не бывает, это совпадение. Ему просто понравились фотки.

Мама крепко обнялась с братом, уткнувшись носом ему в грудь. Затем накинувший пальто Сергей повернулся к Васе и обнял её тоже, крепко и очень тепло. Он пах сладким одеколоном, перебивавшим другой, тоже сладкий, но не такой приятный запах. Прежде чем Вася смогла понять, что это, Сергей отстранился и улыбнулся ей:

– Я скоро тебе позвоню. До встречи!

Когда он ушел, а мама вышла проводить его и выкурить сигарету, Вася осталась собирать посуду со стола, пытаясь понять, что её так смущало. Какая-то мысль скреблась в дальнем уголке памяти, не давала покоя…

Складывая вытертые тарелки в стопку: одна, вторая, третья, – Вася вдруг поняла: мальчик! Тот мальчик так и не вышел из дома.

Вздрогнув, она поспешила в свою комнату. Растерянно огляделась, даже под кровать заглянула, на всякий случай.

Комната была пуста. Только раскрытая книга лежала на полу обложкой вверх. Вася взяла её в руки и покачала головой.

«Галлюцинация? Как безликие? Но так правдоподобно!»

Она стиснула зубы, сдерживая подступившие слёзы.

«Этого мне только не хватало».