ГЛАВА 8 Стриптиз

Как два пьяных безбилетника, пробравшихся на корабль, Карр и Джейн, покачиваясь, поднимались по узкой лестнице. Прошли через отдел книг на иностранных языках и оказались внутри ротонды. Сквозь окна пробивались лучи света, по мозаичному полу змеились мелкие золотые и зеленые сполохи. Бесконечные ряды стеллажей тонули в магическом пространстве мрака.

Они стояли посреди ротонды, когда из сводчатого прохода впереди пробился луч света. Карр увлек Джейн в сторону. Они спрятались за стойкой справочного бюро.

— Что такое? — недовольно пробормотала Джейн. — Что ты делаешь?

— Сторож! — нетерпеливо прошептал он.

Луч фонарика приближался. Один раз он прорезал темноту прямо у них над головами — сторож был где-то рядом.

— «Я хочу встретить девушку, похожую на ту, что нашел мой отец», — негромко напевал сторож.

Джейн собралась уже выглянуть из-за стойки, но Карру удалось ее удержать. Вскоре они услышали, как шаги сторожа удаляются.

— Он ищет девушку, — хихикнула Джейн.

— Ш-ш-ш!

— Я не буду молчать! Слушай, мне больно!

— Тихо! — Но Карр отпустил ее запястье.

Через несколько секунд он осторожно выглянул из-за стойки — одновременно Джейн вылезла с другой стороны. Карр, не раздумывая, бросился вслед за ней.

Торопливо сбегая за девушкой по широкой белой лестнице, он вдруг почувствовал, как его подхватывает волна возбуждения. Принц и принцесса незаметно покидают замок в поисках приключений.

Джейн вышла на улицу. Он последовал за ней и в полном недоумении остановился. У самого входа в библиотеку стоял великолепный серебристый лимузин. К нему царственной походкой направлялись две упитанные парочки.

Джейн стремительно сбежала по ступеням. С растущим удивлением Карр наблюдал за тем, как она проскочила перед самым носом у одного из важных мужчин и небрежным тычком сбила с его головы шляпу. А старый дурак продолжал важно вышагивать дальше.

Казалось, Карр только что осушил бокал с волшебным напитком, открывающим дверь в Зазеркалье. У ног лежал город — игровая площадка, зоопарк, собрание важных дураков, опасающихся хоть как-то выказать свои чувства. Джейн права! Можно делать все, что пожелаешь! И никто тебя не остановит! Ты свободен!

С громким победным криком он промчался по ступенькам, догнал Джейн, и рука об руку они побежали дальше. Теперь уже не принц и принцесса, а дети мага, ученики волшебника, похитившие плащи-невидимки. Под их крылатыми ногами проносилась земля. Неоновые огни озаряли путь. Шум моторов и рев клаксонов создавали восхитительную, напряженную музыку — казалось, еще немного, и на сцену выйдут жонглеры и акробаты.

Возле входа в театр кипела толпа. О, что за наслаждение скользить среди зазевавшихся обывателей, дернуть за подол или галстук, состроить гримасу перед самым носом того, кто не осмеливается показать, что заметил тебя!

А потом, набравшись безумной смелости, они отчаянно пробегали перед капотами спешащих куда-то машин — тупых носорогов, мчавшихся вперед, не разбирая дороги! И, оказавшись на противоположной стороне улицы, испускали победный клич — так, наверное, кричал тот, кто первым перешел по канату Ниагарский водопад!

Или прошептать на ухо толстой самодовольной женщины:

— Верховный Суд только что запретил мыльные оперы.

Прокричать прямо в лицо мужчины в дорогой рубашке:

— Демократы установили гильотину в парке Гранта!

Букмекеру с рыбьим лицом:

— Вот, возьми мою записную книжку.

Стройному интеллектуалу с элегантным портфелем:

— Наблюдай за небом. Атомная катастрофа! Радиоактивное облако приближается к нам со стороны Лабрадора со скоростью двух тысяч миль в час.

Наконец, задыхаясь от усталости и восторга, присесть на тротуар возле оживленного перекрестка, прислонившись спиной к жестяному мусорному баку, и смеяться, смеяться, глядя друг другу в глаза.

И тут взревела полицейская сирена, прямо перед ними остановился большой серый грузовик. Без колебаний Карр подхватил Джейн на руки и усадил на грузовик, а сам тут же пристроился рядом. Загорелся зеленый свет, и грузовик тронулся с места. Полицейский фургон с ревущей сиреной свернул на соседнюю улицу, и Джейн показала им нос. Фургон затормозил у перекрестка, из него выскочило несколько полицейских, устремившихся к дверям неказистого отеля.

— Они нас никогда не найдут, — ухмыльнулся Карр. — Мы просто высший класс! — Джейн сжала его руку.

Грузовик покатил дальше. Они приближались к мосту.

— У меня есть баржа на реке, — весело заявил Карр. — Ничего особенного, но там уютно. А капитан настоящий великан! Он доставит нас в любой порт Ада и обратно. А по пути можно поговорить с ним на философские темы.

— Только не сегодня, — возразила Джейн.

Карр показал на разбитый шлагбаум.

— Дело рук твоего приятеля, — дружелюбно сообщил он. — Жаль, его сейчас нет с нами. — Карр бросил быстрый взгляд на Джейн. — Пожалуй, я погорячился.

Джейн только кивнула. Он вдруг почувствовал жуткое возбуждение и подпрыгнул на месте, чуть не вывалившись из грузовика.

— Не забывай, что кости у тебя не железные, — с улыбкой сказала Джейн и быстро поцеловала его в губы.

Грузовик остановился возле моста. Напротив неоновыми огнями сияла вывеска: КАСАБЛАНКА ГОЛДИ.

— Сюда нам и надо, — заявил Карр, соскакивая на землю.

Он помог Джейн спрыгнуть как раз в тот момент, когда грузовик поехал дальше. За толстой дверью стоял высокий широкоплечий тип, с губ которого не сходила бессмысленная улыбка. Он что-то говорил толстому мужчине, пытавшемуся пройти внутрь. Джейн и Карр легко проскользнули мимо них. Спустившись по узкой лестнице, они оказались в самом шумном ночном клубе на свете.

Все места за стойкой бара были заняты. Один из барменов виртуозно смешивал коктейль, а другой тянулся за бутылкой. Казалось, они исполняют какой-то таинственный ритуал в честь мавританских девушек с фрески за их спинами. Гибкие фигуры из гарема напомнили Карру картины Эль Греко, но кто-то — вероятно, сам Голди — приклеил фотографии популярных звезд кино вместо лиц. Эффект получился потрясающий.

Столики стояли так близко друг к другу, что пройти между ними оказалось довольно трудно. На слегка приподнятой платформе медленно танцевали пары.

Бренчащая музыка для слоновьих экзерсисов, которую почти заглушал шум толпы, доносилась откуда-то из дальнего угла зала.

Казалось, все, даже танцующие, непрерывно что-то говорят. Две пары двигались прямо на Карра. Он отскочил в сторону и наткнулся на официанта, который держал в руках поднос с коктейлями. Карр быстро положил на поднос деньги, взял два бокала и повернулся к Джейн. Однако она уже направлялась в другую сторону. Карр состроил рожу, выпил один коктейль, засунул бокал в карман и принялся за второй.

Когда Карр снова посмотрел на танцевальную площадку, она была пуста. Парочки каким-то непостижимым образом сумели найти себе места вокруг столиков. Выяснилось, что на площадке имеется рояль, за которым восседает толстый мужчина. На краю стоял маленький, похожий на шимпанзе человечек в ослепительно белой рубашке — наверное, сам Голди, — который громким хриплым голосом объявил:

— А теперь давайте поприветствуем нашу прелестную цыпочку!

Поклонившись залу с холодной усмешкой, Голди спустился вниз.

Руки толстяка, словно две упитанные белые крысы, забегали по клавишам. Появилась блондинка в коротком черном платье. Раздались аплодисменты, но большинство посетителей за столиками вновь вернулись к своей болтовне.

Карр вздрогнул. Вот вам, пожалуйста — пустая сцена, равнодушная аудитория, ритуальные действия машины. Бессмысленное празднество под предводительством Пана, две тысячи лет сидевшего на игле. Чудовищный ритм лишенного цели прогресса. Видят ли эти люди хоть что-нибудь? Слышат? Способны ли чувствовать? В какие стерильные уголки Вселенной загнала жажда красоты одурманенный, едва живой дух человека!

Блондинка подняла руки, и все увидели маленькое деревянное личико — одновременно испуганное, глупое и похотливое. Женщина управляла марионеткой.

Толстяк за роялем, продолжая играть, вдруг поднял голову.

— А сейчас вы услышите грустную историю бедняги Питера Паппета, — раздался его тонкий визгливый голос.

Карр допил второй коктейль и безуспешно попытался разглядеть в толпе Джейн.

— Питер был превосходной марионеткой, — визгливо продолжал толстяк; вялые крысиные пальцы послушно ползали по клавишам. — Лучший на свете Пиноккио! Его вырезали из дерева так, чтобы он походил на человека. У Питера имелось все, что должно быть у мужчины… из дерева!

Кукла повернулась к блондинке. Та не обращала на нее внимания и медленно пританцовывала, стоя на месте.

— Но один недостаток у него все-таки был! — завизжал толстяк. — Питер хотел быть живым! — И снова перешел на монотонные завывания. — Да, он мечтал быть мужчиной! Чтобы делать все, что делает мужчина. Даже то, о чем никогда, никогда, никогда не подумает джентльмен — с деревянными частями тела!

Послышался смех. Пухлые пальцы толстяка задвигались быстрее.

— Однажды теплым весенним днем, когда Питер гулял по лугам, мечтая стать настоящим мужчиной, он встретил прекрасную блондинку. Красотка потрясла его до самой деревянной сердцевины. Он почувствовал, как распухает деревянное… — тут толстяк ухмыльнулся, — сердце.

Толстяк продолжал свой рассказ, а блондинка, тихонько напевая, раскачивалась в такт музыке. Карр наконец заметил Джейн, которая, лавируя между столиками, удалялась от него. Он попытался привлечь ее внимание.

— И Питер решил проводить блондинку до дома. — Толстяк застучал по клавишам, имитируя деревянную походку.

Джейн подошла к сцене и, к удивлению Карра, взобралась на нее. Он попытался подойти к ней, но все проходы были плотно забиты публикой. К тому же, вопреки его ожиданиям, никто не обращал на Джейн внимания, а толстяк и блондинка и вовсе решили ее игнорировать.

— Питер обнаружил, что красотка живет рядом с мебельной фабрикой, — продолжал толстяк. — А он не любил мебельные фабрики, потому что сам едва не стал ножкой от стола…

Джейн встала рядом с блондинкой. Карру удалось поймать ее взгляд. Ему показалось, что он прочитал в ее глазах отражение его собственного отвращения к шумной, бессмысленной толпе.

Он жестом попросил ее спуститься, но она только улыбнулась, медленно расстегнула пальто и сбросила его на пол.

— Наконец, преодолев свой ужас, Питер проскочил мимо мебельной фабрики в дом блондинки…

Джейн начала хладнокровно расстегивать белую блузку.

Карр покраснел и, отчаянно жестикулируя, вновь попытался пробиться к платформе. Джейн больше не обращала на него внимания. Он открыл рот, чтобы закричать, позвать ее, но тут понял, что происходит нечто очень странное.

Толпа не реагировала на Джейн. Люди продолжали громко разговаривать.

Они слепы. Лишены разума. Воспринимают только то, что заложено в их программу.

Но этого просто не может быть!

Однако сама мысль о том, что Джейн устроит стриптиз в «Касабланке Голди», казалась Карру и вовсе абсурдной. Не могла же она так сильно напиться…

— Питер поднялся за блондинкой по лестнице… и вошел в ее спальню. Он почувствовал, как сок течет по его маленькому деревянному… животу…

Джейн сбросила блузку и осталась в лифчике и юбке.

— Чувствуя, что задыхается, Питер лег в постель с блондинкой! — Пухлые пальцы с остервенением упали на клавиши. — А блондинка посмотрела на него и сказала: «Деревянный человечек, и что дальше?»

Джейн взглянула на Карра и быстрым движением сняла лифчик. Карр сглотнул. На глазах у него выступили слезы. Грудь Джейн показалась ему прекрасной.

Иногда на больших вечеринках неожиданно наступает тишина. Вы начинаете глупо озираться. Думать о вероятности случайного совпадения или невидимом духе. А потом кто-нибудь начинает смеяться, и все становится на свои места.

Мгновения такой тишины наступили в «Касабланке Голди». Даже толстяк замолчал, словно остановившаяся пластинка. Его пухлые пальцы замерли на середине аккорда. И Карру показалось, что, пока он смотрел на Джейн, взгляды обратились к платформе, но как-то неуверенно, словно во сне — присутствующие вдруг ощутили слабую, почти болезненную волну жизни. Казалось, они видят и одновременно не видят грудь Джейн, но как только понимание достигает разума, тут же обо всем забывают.

Карр вдруг понял, что Джейн показывает себя ему одному, а отупевшая аудитория — лишь овцы, способные на короткие озарения, воспоминания о которых не задерживаются в их сознании.

Но мгновение прошло, и толпа вновь загомонила, блондинка на платформе принялась отбиваться от любовных притязаний деревянной куклы, а Джейн уже пробиралась между столиками, прижимая к груди лифчик, блузку и пальто. Она приближалась к Карру, а ему казалось, что все остальное исчезает, теряет значение — на свете остались только они с Джейн.

Когда она протиснулась мимо последнего столика, он схватил ее за руку. Оба молчали. Все сказали глаза. Карр помог ей одеться. Они быстро поднялись по лестнице и вышли на улицу. Им вслед летели последние слова толстяка, но Карр его уже не слушал.

До квартиры Карра оставалось пройти по пустынным улицам пять кварталов. Ветер с озера прогнал туман, небо очистилось, и засияли звезды. Мрак стекал по кирпичным стенам, пытаясь накрыть уличные фонари, и в душе у Карра ужас мешался с восторгом желания. Взявшись за руки, они с Джейн спешили к его дому.

В вестибюле было темно. Они тихонько поднялись в квартиру Карра, он задвинул шторы и включил свет. В следующее мгновение они бросились друг к другу в объятия.

Пальто и блузка упали на пол. Затем соскользнул и лифчик — последняя преграда. Теперь перед Карром стояла истинная Джейн, соблазнительная и прекрасная. Он касался ее плеч и груди пальцами, а потом и губами. И когда желание переполнило Карра, он овладел ею. Волны наслаждения подхватили их и унесли ввысь.


Когда Карр проснулся, он увидел в зеркале отражение Джейн. Она надела его халат и смешивала коктейль.

— Держи, — сказала она ему, протягивая стакан.

— Уж не знаю, — улыбнулся он, — стоит ли мне сейчас пить.

— Тут совсем немного, — проговорила она. — За нас.

— За нас. — Они чокнулись.

Потом Джейн присела на краешек постели и посмотрела на него.

— Привет, дорогая, — сказал он.

— Привет.

— Тебя ничего не беспокоит?

— Конечно, нет. А почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. У тебя печальные глаза.

— А разве любовь не должна вызывать грусть? — с улыбкой спросила Джейн.

— Ты печалишься потому, что, когда любишь, становишься беззащитным. А еще тебя пугает, что тот, кого ты любишь, тоже становится беззащитным.

— Но следом за грустью приходит радость, — сказала Джейн. Карр притянул ее к себе, но она покачала головой.

— Тебя действительно ничего не тревожит? — снова спросил он.

— О, дорогой! — Карру показалось, что на глазах Джейн появились слезы. — Это была самая счастливая ночь в моей жизни. Что бы ни произошло, я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.

— Ничего не произойдет.

— Конечно, нет. Но я хочу, чтобы ты знал.

— Раз уж ты сама заговорила о том, что с нами будет, давай обсудим… — Карр запнулся.

Ему вдруг показалось, что по комнате пробежала черная тень. Он провел рукой по глазам — все вокруг металось в безумной пляске.

— Я не знал, что настолько пьян, — пробормотал он. — Всего несколько глотков…

Он взглянул на Джейн. Она не шевелилась, и на ее лице появилась нежная улыбка. Он повернул тяжелеющую голову к стоящей возле постели тумбочке. Пусто.

— Порошки! — воскликнул он, но язык уже плохо ему повиновался. — Ты подмешала их в выпивку.

Джейн молчала.

— Черт тебя подери, — сказал Карр, протягивая руки к Джейн, — так нельзя…

Он почувствовал, как руки Джейн опустились ему на плечи.

— С тобой все будет в порядке. Тебе просто необходимо немного поспать. — Голос Джейн доносился издалека, Карр пытался сопротивляться, но руки его не слушались.

Стремительно опускалась темнота.

— Я не хочу, — запротестовал он. — Пожа…

— Отдохни.

— Я тебя не забуду… — прохрипел он. — Я не…

Джейн склонилась над ним. На мгновение зрение вернулось к нему, и он увидел, что ее лицо залито слезами. А потом тьма нахлынула на него, и все исчезло.

Загрузка...