Грегори из графства Кросс

Глава 1

...Весь мир он был готов к ногам прекрасным возложить

И сердце вырвать свое, и душу, и мечты.

Но был он роком наделен: незримый груз нести.

И недоступны для него заветы о любви….

Баллада о Вечной Анфее.

Чем ближе ты к огню, тем вернее опалишь свою душу.

Народная поговорка графства Кросс.

***

Когда Грегори очнулся, палило нещадно: Светила слишком щедро награждали окружающий мир своим теплом.

Мужчина недовольно поднялся и сплюнул прилипший к губам песок. Перед взором простиралась красная, кажущаяся бескрайней, пустыня. Должно быть жарко, он это точно знал: одно Светило в зените - нависало прямо над ним, старательно и метко направляло лучи, высушивало воздух. И этот раскаленный воздух дрожал над песком. Но Грегори не чувствовал жары, только понимал: должен чувствовать. Но иссушенный воздух не обжигал легкие, напротив, дышать было слишком легко.

Мысли путались в неприятной дымке, но голова не болела. Боли вообще не было. Хотя он точно знал: должно быть больно. Не могло не быть, после того как пика пробила его поясницу.

Что потом?

Грегори нахмурился, старательно пытаясь собрать мозаику воспоминаний. Он помнит: острие, боль, мир замирает. Он помнит, как видит всё: видит бой и солдат, видит отряд, который, слепо веря, идет за командиром - за ним, видит костры и выжженную землю, видит врага, но враг этот ничем не отличается от него. У врага такого же цвета кожа, такие же глаза и тела. И только знамя над ним другое. Боль переходит в душу, овладевает ей.

«Прекратить, прекратить всё», - бьется мысль.

Его разум существует отдельно, наблюдает, но не контролирует. Грегори поднимается с колен, вонзает в землю белый меч. Сияние. Все взоры устремлены на него. Все губы шепчут что-то. Он распахивает руки, готовый обнять весь мир. И воины падают ниц, склоняют головы перед его могуществом.

- Конец боя, конец вражды. - Его голос звучит совершенно иначе.

- Хранитель, - шепчут все.

- Фаэтон, - нарекают они его именем планеты.

Он смотрит на руки и понимает, что грубые бурые перчи сменились на белые, из мягкой ткани, почти не ощущаемые кожей. Но разрезать их не сможет даже самый острый нож. Он это точно знает. Откуда?

Он говорит еще, повелевает. И перед ним смиренны даже те, кто готовы были в пепел обратить поселения, затоптать зеленые всходы, лишить детей их отцов.

Что потом?

Провал, пустота. Хочется вспомнить, но не хочется вспоминать.

Приложив ладонь козырьком ко лбу, а затем резко вскинув над головой, отдавая честь небосводу, он постарался как можно внимательнее рассмотреть верх. Слишком светлое небо, второе Светило слишком близко к первому. Да и красных песков он никогда ранее не видел. Так не должно быть. К этому, впрочем, начинает привыкать.

Осмотрел себя: на теле ни следа от ран. И одеяние на нем другое: нет блестящих лат, нет плаща с красным подбоем, вместо них — белые штаны и белая рубашка, на которой изображены три извилистые линии, идущие из одной точки снизу вверх. Все обтягивает, как самый дорогой наряд. А за спиной фиолетовый плащ — цвет величия и победы.

Порывистый ветер вновь оставил на губах прилипчивые песчаные крупицы и горьковатый привкус. Вместе с ними ветер принес едва уловимый сладкий аромат.

Действуя скорее интуитивно, мужчина направился вперед.

Идти было легко, он пересекал барханы один за другим. Разум постепенно прояснялся, и уже вскоре мужчина точно мог сказать: кто он, как зовут и откуда.

Грегори — так нарекли его. Он родился на севере графства Кросс, первенец в семье досточтимого мужа, хозяина земель Дома Первого, и его единственный наследник, — иных детей судьба не подарила.

Отец ценил его, заботился, проявляя это в тренировках разума и тела, — так это называл. Новые веяния, пришедшие от ученых мужей с юга. Но Грегори это нравилось: нравилось постигать науки и нравилось сражаться на мечах, — оружие это применяли уже не так, как ранее, на смену ему приходило другое, но только меч он считал совершенством.

Жизнь на севере была прекрасной, хотя и непростой. Холодные ночи, жаркие дни. Но белый камень дома дарует прохладу, а огонь в каминах делится теплом.

Грегори быстро возмужал. Пусть его рост был не самым высоким для мужчины, ежедневные тренировки налили мускулы и тело рельефным сделали. Пусть черты его лица были грубоваты - азы учений постигал он быстро, а к шестнадцати летам заменял отца во многих делах.

В том же возрасте Грегори, как и положено, женился - на дочери хозяина Третьего Дома. Его жена была хороша: смуглая, как ночь, пышнотелая, цветущая здоровьем, высокая и скромная, она была верной и, в отличии от других графинь, никогда не лезла в дела мужа.

Вот только спустя десять лет брака она так и не подарила ему ни сына, ни дочь. Граф-отец настоял на расторжении брака, напирая на то, что мир меняется и сие не зазорно для мужчины. Грегори не ослушался отца. Его жена была отдана дальнему родственнику - вдовцу из Пятого Дома, отцу двоих дочерей. И союз этот был выгоден для обоих Домов. А когда есть выгода, то и проблем быть не может.

Спустя пол-лета, Грегори вновь женился на юной графине — своей только-только расцветшей троюродной сестре, с младых лет в него влюбленной. Она была весела и беззаботна и с его молчаливого согласия позволяла себе вольность, любовно называть супруга Грег. Этому браку судьба отмерила четыре коротких лета, пока сыпь чакхи, завезенная с партией зараженной рыбы из речного города, не унесла молодую супругу в мир снов.

Глава 2

Дева повела его вдоль узких улиц. Остальные одиннадцать мужчин, почтительно склонив головы, шли следом, а все встреченные горожане падали на колени перед ней. Она привела Грега к большому дому в три этажа — столь отличающемуся от остальных. Пред ним росли древа с причудливыми фиолетовыми плодами. Сам дом был огражден высокими кованными решетками, украшенными железными цветами и лепестками невиданных растений.

В самом доме было светло и просторно, дева вела Грега через разные покои: одни были полны диковинных растений, другие — утвари: кувшинов, пиал и столов, третьи — мягких невысоких лож и полок со свитками. Но стены везде были золотого цвета.

Посреди очередных золотистых покоев стояла купель с белой водой, вокруг купели - разложены мягкие широкие покрывала также золотого цвета. Дева жестом велела мужчинам уйти, и те повиновались.

«Каждый год устраиваю этот ритуал и каждый раз волнуюсь», - прозвучало в голове Грегори. Дева провела рукой и в то же мгновение одежда на ней исчезла, полностью обнажая.

Грегори отвел взгляд.

«Не нравлюсь?».

- Непристойно, - кратко ответил он.

«Наши языки разные, я так и не могу понять тебя, думай, как думал ранее, - она зашла в воду и легла в купели. - Что с тобой стало? Ты чужой, иной», - без стыда омывала свои руки и ноги.

«Я никогда тебя не видел. Где я нахожусь? В каком графстве? И как далеко отсюда Кросс?».

«Теперь и мысли твои не понимаю, - дева вздохнула. - Мне нужна была помощь, и ты пришел. Ты всегда приходил, только выглядел иначе».

- Серва! - прокричала она.

Тут же в покои вбежала совсем молоденькая девочка — смуглая, темноволосая, облаченная в короткое белое платье. Наклонилась к деве, та что-то шепнула ей. Поклонившись, девочка убежала.

«Серва, - задумался Грег, - в наречии южных земель слугу именуют "сирван"».

- Серва, - постарался он повторить слово. Дева недоуменно посмотрела на него.

«Ранее ты не хотел говорить как я».

«То был не я».

- Серва, - вновь повторил он.

«Слуга?», - спросил мысленно.

Дева кивнула. Заинтересованно оглядела его, поднялась, вышла из воды. В тот же миг вбежали еще две девушки — накинули на нее легкое полупрозрачное платье, опять золотого цвета.

Кивком пригласила за собой. Они прошли в очередные покои, там стояла лишь одна узкая кровать. Дева села не нее и пристально посмотрела на него. Грег в ответ демонстративно сложил руки на груди и встал, прислонившись к стене.

«Ты другой».

Грегори буквально почувствовал ее разочарование.

«Я не тот. И не знаю, о ком ты говоришь. Меня зовут Грегори. Я из северного графства Кросс».

«Опять непонятные мысли, - скривилась она. - Я позвала своего Воина, а пришел ты. Похожий на него, но другой. Где мой Воин?»

«Не знаю. Не знаю, почему слышу твой разум. Не знаю, почему пришел в твой город. Но я должен вернуться в Кросс. Я должен спасти свой народ от войны».

«Я не слышала о таком месте, - дева пожала плечами. - Сейчас ты в городе Анфея. Я — Анфиянна — его правительница, но можешь звать меня Анфи. Это уже не первый раз, когда меня хотят убить, но первый, когда пытаются сделать это на глазах народа. Я собираюсь тайно отправиться в соседний град, уверена, найду там тех, кто столь желает смерти моей. И раз вместо моего Воина пришел ты, то тебе меня и сопровождать».

«Я не собираюсь подчиняться твоим приказам».

«Ты один, в чужом городе, твою речь никто не поймет, а соединяться разумом можешь только со мной. А еще стоит мне лишь приказать, и тебя казнят. Но скорее я испепелю тебя на месте, как того мятежника. Так что, Грегори, ты пойдешь со мной. Ты будешь охранять меня».

«Но зачем я тебе?»

«Потому что я так хочу».

«Нет».

Грегори развернулся и вышел из комнаты. Он — Хозяин земель Дома Первого, он - главенствующий воин, он — мужчина и не будет следовать капризам чужеземной распутной девицы, пусть и зовет она себя правительницей, пусть она в пепел обратить может.

Размашистыми шагами он направлялся к выходу из этого дома. Но в одной из комнат взгляд случайно скользнул по большому, во всю стену, зеркалу и Грег резко остановился. Несколько минут он стоял неподвижно, впившись взглядом.

«Морок, дурной сон», - внутри начало лихорадить, тысячи мыслей начали проноситься в голове, но не одна из них не была четкой. Он не узнавал того, кто стоял на его месте в зеркале.

Грегори из графства Кросс, как и все, был смугл, у него были грубоватые черты лица, карие глаза и волосы цвета темных каштанов. Но из зеркала на него смотрел мужчина с белыми волосами, со светлыми глазами и кожей бронзового отлива. Незнакомец. Но это он. Он точно ведь помнит себя. Или нет?

«Недалеко ты ушел, - прозвучал опять в разуме голос девицы. - На что смотришь? Впервые зеркальную гладь видишь?».

Он отстранено покачал головой.

«Фаэтон», - вспомнилось, как в видении все, преклоняясь, именем планеты нарекли.

«Ты знаешь моего Воина?!»

Грег нехотя посмотрел на нее.

«Нет», - ответил кратко, не до капризов девицы было.

«Ты назвал его имя!», - в ее руке появился светящийся шар — опасный, мгновение — и ничего от тебя не оставит.

В руке Грега сам по себе, как и тогда на площади, возник меч: холодная рукоять успокаивала, холодная рукоять говорила: защищу.

«То имя планеты моей, нашей, чью землю мы ногами топчем!»

«Сжечь!»