Граница темноты

2

Одним из немногих преимуществ ранга капитана была отдельная каюта. Места на корабле было немного, и все другие члены экипажа были вынуждены делить каюты на двоих. Три каюты на шесть человек. Всего семеро, включая Флоренс. «Банши» было маленьким судном даже по меркам Федерального флота. Корабли Картографической службы не были ни больше, ни современней всех остальных, по крайней мере в том, что касалось условий проживания команды.

Большую часть пространства на судне занимали огромные приборы. Картографические исследования требовали длительных перелетов и бесконечных стоянок исследовательского корабля, но удобство членов экипажа, похоже, совсем не беспокоило чиновников Федеральной администрации.

Платили за эту работу, к слову, не так уж плохо. Но не это привлекало сюда людей определенного склада. Картографы двадцать шестого века были людьми, жаждущими исследований, решительными, способными на все, готовыми мириться с практически любыми неудобствами. Это были отлично образованные люди в хорошей физической форме. Планетарная или межзвездная картографическая экспедиция могла длиться больше месяца по стандартному летоисчислению, поэтому от членов экипажей Картографической службы Федерального Астронавигационного Альянса требовалась способность выдерживать весьма непростые бытовые условия. Жертвовать всем ради науки и нового знания.

Тщательно подобранные члены команды должны были соответствовать определенному психологическому профилю. Это были люди без семейных связей и особых эмоциональных привязанностей, готовые проводить долгие месяцы вдали от какой бы то ни было цивилизации. В конце концов, экипаж каждого корабля сам становился настоящей семьей со всеми своими плюсами и минусами. Разумеется, не обходилось без конфликтов, хотя в целом они были нечастым явлением. Всех этих людей объединяло одно – истинная страсть к познанию Вселенной.

Флоренс была одержима этой страстью с самого детства. Ее родная планета, расположенная в медиальном квадранте Рукава Ориона, была известна своим невероятным звездным небом, уникальным среди обитаемых миров. Она целыми часами могла наблюдать за скоплениями газов и звездной пыли, колышущимися среди всплесков полярного сияния, благодаря относительной близости планеты от туманности, которая когда-то очень давно была умирающей звездой. Флоренс, сколько себя помнила, всегда задавалась вопросами: что же там, еще дальше, что было до всего и что будет после всего. Поэтому выбор астрономии, а потом галактической картографии в качестве профессии был для нее логичным продолжением непрекращающегося поиска ответов на свои юношеские вопросы.

И вот сейчас, в сорок один год, Флоренс была капитаном картографического исследовательского корабля. Тесного и неудобного, но которому посчастливилось побывать у самого края черной дыры, одной из тех немногих, к которым удалось хоть сколько-то приблизиться за всю историю человечества. После Первого прыжка Красной и ее Веселой Семерки прошло триста пятьдесят лет, но исследователи смогли подобраться не более чем к дюжине черных дыр. Рассчитать прыжок было очень сложно. Длиннейшие расчеты требовались даже для обычных звезд класса G и обитаемых планет, что уж говорить об этих невероятных, невообразимых космических поглотителях всего сущего. Для них требовалось нечто большее, чем расчеты: огромная смелость, вернее даже было бы сказать – безумная.

Во-первых, было крайне сложно определить местоположение черной дыры. В Рукаве Ориона, по крайней мере на том расстоянии, которое было доступно для существующих технологий Прыжка, было очень мало дыр, нанесенных на карту. Да, все знали о тех дырах, которые испускали сверхсильное излучение, или формировали двойные звезды, или, сами по себе будучи невидимыми, сильно искажали орбиты других звезд… Но сверхмассивные черные дыры в центре Галактики находились вне доступа любого космического корабля, каким бы оснащенным он ни был. Ну и само собой разумеется, Стрелец А, чудовищная пропасть в самом сердце Млечного Пути, был недоступен. На то были тысячи причин, а попыток достичь его было совершено уже великое множество.

Многие погибли, совершая эти попытки. Разумеется, никто точно не знал, что с ними произошло. Если космический корабль перестал посылать сигналы и не возвращался в запланированный срок, его считали погибшим. Слишком многое могло пойти не по плану, поэтому никто не заморачивался описанием причин, по которым могла произойти катастрофа. Посылать спасателей было в любом случае бессмысленно. Да и экипажи кораблей, решившихся на экспедицию, прекрасно знали, на что шли и чем рисковали с самого начала.

Официальные экспедиции к черным дырам начались в двадцать третьем веке, и с тех пор в этот опасный путь отправились сто сорок три корабля. Сто тридцать два из них не вернулись. Катастрофический процент неудач, который, однако, не пугал смельчаков, снова и снова совершающих этот рискованный эксперимент. Разумеется, тех, кто добивался успеха, ждали небывалые почести. До сих пор вернуться удалось только одиннадцати кораблям. Имена их экипажей золотыми буквами были вписаны в анналы Федерального флота. Благодаря им человечество получило ценнейшие сведения о двойных черных дырах, о дырах, вращающихся и невращающихся, гигантских и относительно небольших. Эти данные были воистину уникальны для разработки алгоритмов космической навигации и рискованных гиперпрыжков. «Банши» был двенадцатым кораблем, который добился успеха. Разумеется, Федерация еще об этом не знала. Если бы им удалось благополучно вернуться из экспедиции, всех членов команды ждали слава и почести, а также весьма существенная денежная награда.

До сих пор еще никто не смог подобраться ближе к какому-нибудь из этих левиафанов, скрывающихся в звездном океане. Флоренс вдруг вспомнила, как во времена учебы в Академии однажды наткнулась на древние карты Старой Земли. Из тех времен, когда земные океаны были границей известного и неведомого мира. На полях карты были изображены мифологические чудовища, которые, по убеждению моряков, жили в морских глубинах. Иногда они всплывали на поверхность, чтобы утащить на дно попавшиеся им на пути корабли.

Здесь, несомненно, было логово одного из таких чудовищ. Оно пряталось среди радиационных лучей и частиц, разгонявшихся до скорости света в своих тщетных попытках вырваться за Горизонт событий. Это чудище было способно утянуть их корабль на самое дно. Дно, которое находилось в какой-то иной Вселенной, место, из которого не возвращаются, из которого не может вырваться даже свет.

То, что смертельный риск и огромное количество неудач не отвратили человечество от повторных попыток приблизиться к черным дырам, можно было объяснить только одним: стремление людей выйти за пределы постижимого и вероятного.

А что во всей Вселенной ближе всего к понятию пределов? Сингулярность черной дыры – точка в самом ее сердце.

Просматривая голографические записи, сделанные за последние часы, Флоренс тоже задала себе этот вопрос. Почему? Почему я вызвалась добровольцем для участия в этой экспедиции? Зачем я убедила свою команду взяться за эту работу? Последний успешный прыжок в область черной дыры произошел двадцать лет назад. Двойная звездная система голубого супергиганта и черная дыра кружились в смертельном менуэте, который закончился бы поглощением звезды через несколько миллионов лет. Тогда экспедиции удалось добыть данные, необходимые для разработки первых прототипов аккумуляторов излучаемой энергии из Горизонта событий. Теория была неплохой, хотя, разумеется, должно было пройти еще много лет, пока ей можно было бы найти практическое применение. Пока она была в зачаточном состоянии, но открывала большие перспективы. По крайней мере, для экипажа, добывшего необходимые данные: «Матрикандер», энергетическая корпорация номер один в мире, сделала их богатыми. Экспедиция, возможно, не принесла им славы, но принесла большие деньги.

Флоренс не гналась за богатством. Ранг капитана Флота обеспечивал ее всем необходимым. После окончания Академии она могла бы заняться каботажем или поступить на судно, исследующее ресурсы близлежащих планет, она даже могла бы сделать карьеру в Федеральном военном флоте, управляя супероснащенными новейшими кораблями и с годами поднимаясь все выше по карьерной лестнице.

Но Флоренс решила строить свою жизнь по-другому. Туманность Спираль в созвездии Водолея, находящаяся всего лишь в нескольких световых годах от ее родной планеты, всегда освещала ночное небо, которое она наблюдала в детстве. Ее называли Божье Око, она царила над планетой каждую ночь с вечера и до утра. Флоренс только теперь задумалась, не поэтому ли она назвала Х32 Божьим оком. Еще один вездесущий и всевидящий глаз. Те, кто жил на планетах, близких к Спирали, поневоле верили в богов и небесных существ. Люди нуждаются в вере, им необходимо верить во что-то, что возвышалось бы над их обычной жизнью, в тайны и загадки, которые наука не может раскрыть. Это старо как мир.

Флоренс тоже нуждалась в тайнах и загадках, но только в строгих научных рамках. Лишь тогда, по ее мнению, они были достойны поиска решения. Иначе что это за истина, если ее нельзя найти с помощью математических вычислений? Такое мировоззрение не способствовало ее популярности, обычно ее считали холодной и слишком рациональной. Это и было основной причиной ее отшельнического образа жизни, который, впрочем, ее вполне устраивал. Все вокруг были убеждены, что главная страсть Флоренс – это ее работа. Флоренс не особо это заботило. Забавный парадокс заключался в том, что она практически никогда не бывала в одиночестве. На тесном картографическом корабле, где протекала основная часть ее жизни, даже чтобы побыть одному, надо было занимать очередь.

Истинная причина замкнутости Флоренс не имела ничего общего с математикой. Двадцать лет назад произошла авария, которая парализовала не только половину ее лица, но и ее сердце. Флоренс так и не смогла облечь в слова то, что она почувствовала тогда. Это был обычный несчастный случай, один из многих, которые происходят с теми, кто осмеливается связать свою жизнь с космосом. И в этой аварии погиб мужчина, которого она любила. Ей было очень сложно решиться открыть свое сердце этим отношениям. Флоренс долго сомневалась, прежде чем приняла решение. Но она приняла его и была счастлива, очень счастлива. Потом ее любимый погиб, и опустошение, которое пришло вместо счастья, было столь велико, что могло сравниться с той бездной, которая сейчас простиралась перед ее глазами. Флоренс отдала этим отношениям так много, и все оказалось напрасно. Тогда она раз и навсегда решила для себя, что любовь – нерентабельное предприятие. Поэтому Полуживая Флоренс полностью посвятила себя работе и забыла обо всем остальном. По крайней мере, попыталась забыть.

Кто-то постучал костяшками пальцев в дверь ее небольшой каюты.

– Входите! – Флоренс закрыла на экране свой личный дневник. В дверях возник старший помощник.

– Обед готов, капитан. Мы ждем вас.

– Спасибо, Мендес. Чем сегодня шеф нас порадует?

Старпом улыбнулся. Это была обычная шутка среди их команды. Шефом они называли пищевой синтезатор – «Шеф Орландо» – по названию компании-производителя «Орландо Нутрисистемс», поставлявшей свое оборудование на все корабли Федерального флота. Разумеется, руководство закупало только базовые модели, производившие тюбики с пюре или кашами и растворимые таблетки, из которых получалось нечто, похожее на жидкую грязь. Грязь разных цветов и с разными вкусами, полезная и питательная, но надоевшая до тошноты. Первое, что делали астронавты, когда прибывали на какую-нибудь обитаемую планету, бежали насладиться едой. Настоящей, несублимированной едой. На огромных космических кораблях и роскошных круизных суднах и во время полета подавали настоящие продукты, а не полезную гадость в тюбиках. Но на маленьком картографическом судне выбора не было.

– На первое – суфле из лосося, а на второе – фаршированные куропатки. На десерт можно выбрать ореховое мороженое или мандариновый сорбет, – ответил старпом.

Флоренс улыбнулась половиной рта. Блюда действительно так назывались. Сегодня они получат пюре четырех цветов: лососевого, коричневого, бежевого и мандаринового. У программистов, настраивающих пищевой синтезатор, несомненно, было чувство юмора. Однообразие блюд они компенсировали пафосностью названий.

– Пойдемте. Не будем заставлять шефа ждать.

– Есть новости? – спросила Флоренс, снимая контейнер с едой с панели синтезатора.

Она заняла капитанское место во главе стола.

– Да, капитан, – оператор телеметрических систем сержант Ливитт поглощала свое лососевое пюре с таким видом, как будто действительно наслаждалась изысканным блюдом. – Мы смогли определить плотность в секунду частиц из потока с Горизонта. И она достаточно высокая. Не настолько, чтобы аккреционный диск был виден невооруженным взглядом, но вполне достаточно. Там высокий уровень излучения, особенно рентгеновского и гамма.

– Насколько это опасно?

Флоренс погрузила ложку в свою еду и скривилась. Консистенция блюда была как у детского овощного пюре.

– На первый взгляд опасности нет. Хотя, если бы мы прибыли сюда пару тысяч лет назад, увидели бы красивые газовые выбросы с полюсов. Данные говорят о том, что некоторое время назад дыра поглотила звезду-компаньона или блуждающую планету, возможно, это был астероид большого размера.

– Что ж, – сказала Флоренс, доедая первое блюдо, – нам повезло, что это случилось так давно и мы сами не превратились в газ, подлетев так близко. Что еще?

– Пока больше ничего, капитан. На таком расстоянии турбулентность не позволяет больше ничего увидеть. Возможно, нам стоило бы подобраться поближе…

– Я не позволю так рисковать, пока мы не будем уверены, что это безопасно. Работайте пока с сенсорами дальнего радиуса. Уверена, что астрономы из «Кернел Прайма» и сейчас позавидовали бы нашему положению. Старший помощник…

– Да, капитан? – Мендес уже приступил к коричневой кашице из второго блюда, он не любил рыбу. Синтезатор производил только один вариант меню каждый день, поэтому приходилось есть то, что приготовил шеф Орландо по своему выбору.

– Когда будет готов векторный анализ и расчеты по сближению?

– Завтра в это же время, думаю, предварительные расчеты будут готовы. Мы обнаружили значительные различия в гравитации по сравнению с официальными таблицами.

– Положительные или отрицательные?

Флоренс попыталась представить, что розовая паста действительно была изысканным блюдом из лосося. Иногда, особенно с закрытыми глазами, у нее получалось. Но не в этот раз.

– Положительные. И очень существенные. Градиент гравитации сильно превышает запланированный. Необходимо скорректировать расчеты.

– Хорошо. Хастингс?

Штурман поднял голову. Он уже приступил к «десерту».

– Да, капитан?

– Я полагаю, вы никогда не сталкивались ни с чем подобным? Есть идеи?

– Ну… Я много тренировался на симуляторах. Настоящие прыжки я совершал на несколько белых карликов. Самым сложным, не считая нашего нынешнего, был прыжок на пульсар Кеттел-245. Но, разумеется, я никогда не совершал сближения с Горизонтом событий. Вы сомневаетесь в том, что я могу это сделать, капитан?

Флоренс улыбнулась левым уголком рта. Хастингс был лучшим штурманом из всех, которых она встречала на протяжении всей своей долгой службы во флоте. Они работали вместе уже больше 15 лет. Если уж был кто-то, способный максимально приблизить их к черной дыре, несомненно, это был он.

– В вас я не сомневаюсь, Хастингс. В оснащении нашего корабля – пожалуй. Но это уже другой вопрос. Если бы нам заменили ядра процессоров… Нам не нужно очень сильно приближаться. Но было бы очень интересно, в первую очередь с научной точки зрения, попытаться впервые измерить приливную силу реальной черной дыры. Предыдущим экспедициям это не удалось. Я имею в виду тех, кто вернулся.

– Да, мы были бы первыми, – согласился Хастингс. – Если, конечно, все экспедиции, которые не вернулись, не пропали именно потому, что попытались это сделать.

– Я верю в вас. Во всех нас. – Флоренс наконец сделала выбор в пользу мандаринового сорбета, холодной оранжевой пасты. Члены экипажа дежурно поблагодарили капитана за доверие.

Флоренс незаметно наблюдала за командой во время обеда. Она летала на «Банши» шесть лет, но большинство из этих людей знала гораздо дольше, как Хастингса, а с некоторыми даже служила на других кораблях. На «Банши» она заменила ее бывшего капитана Антильеса, вышедшего на пенсию. Флоренс задержалась взглядом на каждом из членов своего экипажа.

Сержант Лара Ливитт, астрофизик, веселая и неторопливая. Она как будто растягивала слова, когда говорила, а ее кудрявая рыжая шевелюра вызывала бурное возмущение у сидевшей перед сержантом Софи Тан-Дун, бортового инженера вычислительных систем, когда она в очередной раз находила волос на своей безупречной панели управления. Впрочем, по остальным вопросам у девушек не было разногласий. «Свод норм этики и морали Федерального флота», в обиходе «Нормы», содержал прямой запрет на любые романтические отношения между членами одного экипажа, но в целом, особенно на больших кораблях, на это обычно закрывали глаза. Все понимали, что, хотя эти отношения почти всегда приводили к маленьким или большим проблемам, они служили громоотводом для эмоционального напряжения на борту. А уж на кораблях такого размера, где о праве на частную жизнь можно было и не мечтать… Тут надо было уметь читать между строк. Флоренс никогда не требовала от команды соблюдать «Нормы». Она была уверена, что то, что ее люди делают во время отпуска, выходных или увольнительных на поверхность, ее не касается.

По правую руку Флоренс сидели лейтенант Хастингс и майор Мендес. Они служили Федеральному флоту уже много лет, как и она. Мендес был однокурсником Флоренс в Академии астронавигации, их выпуск произошел в один и тот же год. Хотя штурманом был Хастингс, они двое тоже могли бы при необходимости выполнить его работу. Полезное умение во время галактических прыжков, особенно на такой малютке, как «Банши». У каждого члена экипажа были несколько разных обязанностей, на небольшом судне это была суровая необходимость. Как и дисциплина, которой, по мнению Флоренс, на больших крейсерах частенько пренебрегали.

Слева от Флоренс, держа свою ложку так, как будто это был скальпель хирурга, сидела Душесс Риомар. Темнокожая красотка с мозгом компьютера и аналитическими способностями, которым мог бы позавидовать ИИ их корабля. У нее была стрижка ежиком и спортивная подтянутая фигура, и она очень серьезно относилась к поддержанию своей физической формы, регулярно выполняя все рекомендованные стандартами Федерации упражнения, при одной мысли о которых у других членов команды портилось настроение. Впрочем, это никогда не мешало Душесс выполнять свои основные обязанности контролера систем жизнеобеспечения и вооружения. «Вооружения» было громко сказано. «Банши» был картографическим кораблем, оснащенным только парой антиметеоритных лазеров и простенькой электромагнитной импульсной системой. Было бы преувеличением называть это «оружием», как и аварийную систему со взрывающимися замками или систему катапультирования. Однако сержант Риомар относилась к ним с такой же серьезностью, как к своим физическим упражнениям. Она недавно стала членом экипажа, уже не застав капитана Антильеса, и, возможно, поэтому до сих пор ощущала себя немного чужаком. Это заставляло ее еще больше усердствовать в работе. Флоренс ничего не говорила. Она предпочитала, чтобы каждый член ее команды работал в своем ритме. Риомар пока не получила от нее никаких дополнительных советов, основным из которых звучал бы «сержант, сбавьте обороты». На самом деле в Федеральном флоте люди очень ценили советы капитанов. Как будто капитан вместе со своим назначением приобретал некое тайное знание, недоступное простым смертным.

Последнего члена команды все до сих пор считали новеньким, хотя он провел на борту уже целый год. Гораций Манкевич, инженер по двигателям. Ответственный за работу гравитационных турбин и антигравитационного компрессора. Человек серьезный и основательный, идеальный сосед по каюте в маленьком корабле. Гораций был сирианцем, рожденным на орбитальной станции Сириуса В, поэтому говорил он тоже всегда крайне серьезно и вдумчиво, как и все его сородичи. Исторически Сириус был первой планетой, где была построена орбитальная станция еще во времена Старой Земли, поэтому все сирианцы считали себя особенными. А жители других планет обычно считали их высокомерными, напыщенными и в целом невыносимыми. Однако младший лейтенант Манкевич был безупречным профессионалом. К тому же его готовность помочь в любых обстоятельствах, даже если это было не связано с выполнением его основных обязанностей, в глазах команды компенсировала его склонность к некоторой высокопарности.

Что тут говорить, Флоренс возглавляла отличную команду. Любой из них мог бы летать на одном из больших современных кораблей, их квалификация позволяла сделать прекрасную карьеру. Но все они совершенно добровольно пожелали летать именно на «Банши». У каждого были на это свои причины, в которых общим пунктом было одно: понимание, что только маленький картографический корабль может отправиться в исследовательскую экспедицию далеко за пределы известных маршрутов. Кроме того, маленький корабль должен был выполнять очень мало формальностей. Быть незаметным имело свои преимущества. Командованию флота не было дела до подобных ореховых скорлупок. Капитан такого корабля мог подать запрос на экспедицию куда угодно: к газовой туманности, пламенеющему пульсару или голубому гиганту, – отказов по бюрократическим причинам практически не бывало. Маленьких исследовательских кораблей были сотни. Конечно, выделяемый бюджет тоже соответствовал размеру судна. Его возможности были несравнимы, например, с «Три Стелла Марис», флагманом Картографической службы длиной в тысячу семьсот метров и численностью экипажа больше двух тысяч человек. Хотя и сам «Три Стелла Марис» выглядел карликом по сравнению с адмиральским крейсером Флота «Кархародоном» – «Белой акулой». Получить назначение на такой корабль было явным признаком того, что руководство тебя заметило. Или, как считали все члены команды, явным признаком карьеристов и подхалимов. «Льстивых лизоблюдов», как сказал бы сирианец Манкевич.

Но команда Флоренс сделала свой выбор в пользу «Банши» и нее в качестве капитана. Возможно, в этом была заслуга Антильеса, ее наставника. Именно он научил ее командовать судном гораздо лучше, чем Академия. Антильес пользовался уважением и заслуженной славой. Он был одним из тех, кому удалось вернуться из экспедиции к черной дыре. Благодаря этой экспедиции он стал состоятельным человеком, но обретенное богатство не изменило его образ жизни. Он никогда не упоминал о своем вознаграждении, только о том, как потрясающе было достичь дыры и иметь возможность кому-то рассказать об этом. Если бы не ухудшение здоровья, он до сих пор оставался бы капитаном «Банши».

Именно капитан Антильес порекомендовал Флоренс Высшему командованию, которое без лишних вопросов прислушалось к его мнению. Так она стала самым молодым капитаном Флота. Правда, Флоренс всегда думала, что получила это место в основном не благодаря своим заслугам, а потому, что Высшему командованию было абсолютно безразлично, кто возглавит одно из сотен маленьких суденышек.

Капитан Антильес был одной из причин, по которой она сейчас находилась здесь, в этой части Рукава Ориона, одном из самых опасных мест галактики. Ее учитель, отец, наставник… Это он помог ей вернуться на службу после аварии. И убедил ее двигаться вперед. На самом деле его очень мало интересовала завоеванная слава и денежное вознаграждение. Антильес рассказал Флоренс о своем прыжке к черной дыре с одержимостью первооткрывателя, с благоговением истинно верующего, причину чего она так и не смогла понять. Почему глаза капитана наполнялись слезами каждый раз, когда он рассказывал о пережитых впечатлениях? Почему он говорил об этом с таким надрывом и трепетом? «Это одно из самых прекрасных и самых ужасающих явлений космоса. Оно меняет твою душу, меняет навсегда. Абсолютная красота и абсолютный ужас, идущие рука об руку. Если во Вселенной есть Бог, он обитает в одной из черных дыр», – сказал он ей однажды. Поэтому она просто должна была увидеть все своими глазами. Как ученому, Флоренс было невозможно поверить в идею бога-создателя, хотя сама эта идея ее завораживала.

Флоренс встала из-за стола, чтобы отнести пустой контейнер на панель для переработки. Остальные тоже сразу же поднялись со своих мест. «Нормы» скрупулезно соблюдались как на больших лайнерах, так и на маленьких кораблях Флота: сила традиций и привычки. Выполнялись даже те правила, которые давным-давно доказали свою неэффективность. Флоренс жестом попросила их сесть.

– Сегодня в 17:00 собираемся на капитанском мостике. Проверим данные и составим план на случай непредвиденной ситуации. Постарайтесь отдохнуть.

В размышлениях о том, насколько абсурдными были некоторые нормы, такие, например, как Приказ 61/В, согласно которому любой корабль Федерального флота использовал временную шкалу Кернел Прайма, в какой точке Вселенной он бы ни находился, Флоренс вышла из столовой. Что вообще значила временная шкала посреди космического пространства, на расстоянии нескольких световых лет от ближайшего обитаемого мира? Составители этих приказов явно никогда не жили на космическом корабле.

Выйдя из столовой, которая одновременно служила и общей, и рабочей зоной, Флоренс направилась в свою крошечную, но индивидуальную каюту – ее единственная капитанская привилегия.