Граница лавы

Он бы с удовольствием вылил эту дрянь в отходы для последующего отстрела в космические дали, однако витаминизированный мусс нелимитированно и бесплатно выдавался компанией, а за фруктовую воду приходилось платить из собственного кармана, при этом карманы пилотов средних магистралей были не такими глубокими, как карманы пилотов элитных лайнеров.

Треть пилотов «средних» лайнеров как раз происходила из бывших судоводителей элитных пассажирских дримлайнеров, пристрастившихся в свое время к алкоголю, химическим или электронным наркотикам. Вредные пристрастия заставляли их скатываться на самый низ, до уровня стюардов, и только неоднократные курсы очистки помогали им снова возвращаться в рубку, но уже на судах компаний с куда меньшим статусом.

– Хватит жрать мусс, дай команду, иначе пропустим точку разгона!

– А какую тебе команду нужно? – скривившись, уточнил первый пилот, с трудом глотая пищевой водозаменитель.

– Сам выбирай, мне командирских надбавок не платят.

– Ох и тварь же ты, Симон!

– Спасибо, сэр. Так какой будет ваш ответ? До истечения срока принятия решения минута сорок секунд.

– Ну а какие тут варианты? Всем остальным движкам развить обороты для компенсации недостающей тяги.

– Это официальное заявление? – уточнил второй пилот.

– Ну ясен пень, – кивнул первый и, икнув, снова присосался к баллону с муссом.

– Как скажете, сэр, – легко согласился Симон и продублировал команду через панель управления. После чего «здоровые» двигатели получили приказ прибавить оборотов сверх штатной нагрузки, а «дохлым» разрешили выдавать ту мощность, на которую они были способны.

Утолив жажду, первый пилот вернулся на нелегальную кушетку и, закинувшись какими-то таблетками, прикрыл лицо фуражкой.

– Как будешь отмазываться перед главным инженером, Пит? – с ухмылкой уточнил второй пилот.

– Скажу, что движки не развивают…

– А он запросит службы главного механика. И те забьют тебе по самые гланды.

– Скажу им, что подрядчики напортачили.

– Главмех свяжется с мистером Исби, а тот достанет тебя из-под земли и докажет, что наша колымага под твоим профессиональным руководством у подрядчиков никогда не появлялась. И никто никакого капитального ремонта движкам не делал.

– А я скажу, что бабки переводил, а подрядчик их, видимо, не получил, – отозвался из-под фуражки первый пилот.

– А они всей толпой поднимут с постели банкира Конверда, и он пошлет к тебе свою веселую команду с обрезками труб.

– Когда ты был первым, такое случалось? – уточнил первый, выглянув из-под фуражки.

Второй пилот ответил не сразу, еще раз мысленно пережив все те унижения и страдания, которые ему пришлось вынести, прежде чем он наконец попал в больницу.

Да, сейчас он смеялся над первым и подкалывал его, однако, представив, что того ждет в скором времени, зажмурился и тряхнул головой, ведь с ним происходило то же самое – растрата денег на капитальный ремонт двигателей, девки, алкоголь, праздник каждый день. А потом рейс на дребезжащем, неухоженном корыте, которое едва развивает маршевый режим, а ему, поди ж ты, требуется совершить прыжок.

Не будет прыжка, будет коллективный судебный иск со стороны пассажиров, штрафные выплаты со стороны компании и так далее.

Но профессиональных пилотов мало, и те, кто в порядке, работают на «элите», а тех, кто «не в порядке», подбирают компании среднего уровня.

И там выхода нет: одного загулявшего меняют на того, который вроде бы в завязке. Но, оказавшись на месте первого пилота, субъект развязывает завязку, и все движется по кругу, в конце которого молодчики с обрезками труб.

Судно вошло в прыжок, длившийся тридцать семь минут. Потом вышли на флагманский режим, в котором предстояло двигаться два часа, чтобы, преодолев перегруженный район, снова рвануть сквозь пространство, пожирая ресурс неремонтированных двигателей.

– Ты видел того урода, который пытался попасть в рубку? – спросил первый пилот, немного пришедший в себя после пребывания в зоне прыжка.

– Видел. Он дважды дергал дверь – наверное, думал, что тут все перепились и забыли запереться.

– Перестань, – после паузы попросил первый.

– Ну, извини. Похоже, он не догадывается, что тут все под наблюдением.

– Эй-эй, ты перекличку не проспи, а то во второй эшелон поставят! – напомнил первый пилот.

– Я слежу. Пока тут каботажники кучкуются, до нас еще не скоро доберутся.

– Ладно, – выдохнул первый пилот, с облегчением вытягиваясь на нелегальной кушетке.

– А может, это проверяющий агент из головной компании? – сказал он спустя полминуты.

– Кто?

– Я говорю, может, это проверяющий агент из головной компании?

– Ты про того, который в дверь ломился?

– Про него.

– Не думаю. Морда какая-то жуликоватая. Проверяющие все наглые, самоуверенные и…

Тут второй пилот вспомнил недавнюю историю своего падения и добавил:

– И жестокие, циничные твари.

На панели замигала аварийная закладка, прозвучал тревожный сигнал.

– Что там? – не поднимаясь, спросил первый пилот.

– Метеоритная опасность вроде…

– Откуда здесь метеоритная опасность? Мы в зоне класса «А», здесь все эшелоны прикрыты.

Первый пилот поднялся, одернул мятый китель и, кое-как пристроив фуражку, подошел к панели.

Действительно, там мигала закладка метеоритной тревоги, однако имелся дополнительный файл, прикрепленный к сигналу диспетчерской службой.

– Эй, ты чего приложения не читаешь?!

– Ну ты же прочитал.

– Это обязанность второго пилота, между прочим.

– Ой, только не надо про обязанности, ладно? Что там написано?

Первый вздохнул и, распрямившись, сказал:

– Глобальная система в ступоре.

– Чего?

– Нам сообщили, что в ближайшие десять минут глобальная система защиты с нашей стороны тактической сферы работать не будет – авария на спутнике навигационного центра.

– Да они сдурели, что ли?! – воскликнул второй пилот и, соскочив с удобного табурета, принялся нервно расхаживать по рубке.

– Это еще не все. На границе тактической сферы метеоритный шторм.

– Шторм? Значит, стопудово будет занос метеоритного материала в сферу.

– Будет, – согласился первый пилот, чувствуя, что начинает окончательно трезветь.

– Десять минут, говоришь?

– Ну да, там так написано.

– Зная, как далеко от границы сферы мы находимся, можно посчитать, успеет ли нас накрыть штормовым материалом.

– Точно, давай считать! – обрадовался первый пилот и снова склонился над панелью управления. Второй пилот встал рядом. – А как считать, ты помнишь?

– Нет.

– А чего же тогда предлагаешь? – спросил первый и, распрямившись, укоризненно покачал головой, отчего мятая фуражка съехала на ухо.

– Ну это же в принципе несложно. Нужно только знать скорость движения метеоритного шторма.

– И как ты его узнаешь?

– Ну типа… найти статистику. Можно в спейснете поискать, – пожал плечами второй пилот.

– У нас нет на это времени, может, у нас прямо сейчас перед носом куски скал пронесутся!.. – начал распаляться первый.

– Нет, рано еще. Они не успели еще долететь, а уж куски-то скал у нас на радаре сразу бы траекторию оставили.

– Да, – после небольшой паузы кивнул первый пилот. – Интересно, почему у них этот спутник отказал?

– Деньги на «капиталку» пропили.

– Ну хватит уже!.. Я серьезно!..

– И я серьезно. Это первое, что приходит в голову.

Они еще немного помолчали, невольно прислушиваясь к своим ощущениям. Казалось, теперь они чувствовали целиком весь корпус судна, ведь попадись он на пути летящей скалы…

– Слушай, а это может быть штифт? – предположил первый пилот.

– Где штифт? – уточнил второй, начав озираться.

– Нет, я не имею в виду, что штифт в виде предмета, а штифт как ситуация.

– То есть нет никакой метеоритной угрозы?

– Ну да.

– И сообщение вон на ситуационном экране… оно тоже часть штифта?

– А почему нет?

– Вряд ли, – покачал головой второй пилот. – Штифт у нас в пристройке у машинного отделения. Там место самое штифтовое – наложение переходных фаз сразу от трех генераторов. При каждом разгоне штифты только укрепляются.

– Кстати, вчера механик жаловался, что штифт к нему заходил.

– В качестве кого?

– Он не уточнял. Сказал, что было, и все. Я уточнять не стал.

– Ты был вчера не в том состоянии.

– Не в том, – вздохнул первый пилот.

Прошла еще пара минут, судно двигалось прежним курсом, и ничего не происходило.

Оба пилота уже стали успокаиваться и начали строить планы на «после дежурства», когда обсуждение их прекрасных, но весьма ожидаемых перспектив было нарушено внезапным шумом, от которого завибрировал корпус «Синдереллы».

Пилоты переглянулись. Но не успели они высказать предположение о причинах шума, как он повторился.

– Проблемы, старик, – хрипло произнес второй пилот, опасаясь даже предположить, что там разваливается внутри судна, издавая такой грохот.

Первый тотчас ударил по клавише экстренной связи с механиком.

– Эй, что там у вас?! Что там у вас грохочет?! Отзовись, Бирд! Отзовись, старый пропойца!

– Бирд на связи, – отозвался механик и откашлялся. – Ничего у нас не грохочет, это пушка метеоритная работает.

– Какая еще пушка?!

– Что значит «какая»? Штатная пушка противометеоритной защиты.

– Ее же сняли, когда проводили апгрейт этой посудины!

– Да, я тоже так думал, но она бабахает – стало быть, все на месте.

– Ну и сюрприз…

– А куда же она бабахает? – спросил механик, но первый пилот уже отключился от связи.

– И что он сказал? – спросил второй, и в этот момент корпус снова задрожал от сработавшей пушки.

– Ты же сам все слышал.

– Значит, правда? Это пушка работает?

– Значит, пушка, – кивнул первый пилот, затем стащил с головы фуражку и промокнул ею проступивший на лице пот. Судно, прежде казавшееся ему таким крепким, какие сейчас не делают, теперь уже не выглядело таким прочным, учитывая обстоятельства, о которых он начал догадываться.

– Ты чего? – шепотом спросил второй пилот, морщась от очередного удара пушки и чуть пригибаясь, как будто боясь, что на него обрушится потолок.

– Если не сняли пушку, значит, остался блок наведения и радар, видимо. Так?

– Видимо.

– А где он может быть?

– Там, – второй пилот указал на пластиковую накладку, которой закрыли отверстия от снятых мониторов и клавиатурных стендов.

Первый подошел к черной пластиковой пластине и, поддев ее линейкой, легко снял, после чего они со вторым пилотом обменялись удивленными взглядами.

Вся прикрытая часть приборов на панели управления не только не была демонтирована, но исправно функционировала. На полную силу работал радар противометеоритной защиты с функцией оптического моделирования, и теперь пилоты увидели, что уже несколько минут находятся под угрозой уничтожения, поскольку мимо их судна пролетали многотонные скальные обломки, вращаясь и сверкая острыми кромками.

Затаив дыхание, пилоты «любовались» этим зрелищам еще с полминуты, после чего экран радара очистился и пушка замолчала.

И почти тотчас пришло жизнерадостное сообщение от службы глобальной метеоритной защиты о том, что метеоритный шторм сместился, а служба восстановила все свои защитные функции по контролю безопасности транспортных эшелонов в этом районе космоса.

– Ну вот, вроде проскочили, – сказал первый пилот и обессиленно опустился на нелегальную кушетку.

– Интересно, зачем этому корыту пушка? – спросил второй.

– Затем, что ему сто лет в обед и оно ходило в рейсы в те времена, когда не было заботливых навигационных постов и станций противометеоритной защиты. Когда каждый был сам за себя.

Между тем пассажир, оказавшийся на записях камер наблюдения у двери в рубку, еще какое-то время наблюдал за дверью, выглядывая из-за угла служебного коридора. Он надеялся дождаться, когда выйдет кто-то из пилотов, – у него было к ним дело, которое хотелось решить без лишних свидетелей, а тут, раз за разом, появлялись какие-то служащие, и ему приходилось делать вид, что он заблудился.

А этот странный грохот! Поначалу он даже испугался – так сильно загудела стена и, самое главное, неожиданно. Он ждал, что вот-вот включится сирена тревоги. Но ее не было, а грохот продолжался еще около десяти минут, и от него вибрировали все перегородки.

Потом все прекратилось, и пассажир решил для надежности связаться с начальством, пока не случилось еще чего-то совсем непредвиденного, а потому поскорее вернулся в каюту третьего класса.

Каютка была крохотная, но все же с удобствами внутри. Она располагалась в «полуподвале», откуда на первый ярус нужно было подниматься по небольшой лесенке. И это было удобно, поскольку, поднимаясь, пассажир уже видит, кто находится в коридоре, в то время как сам остается незамеченным.

А еще из полуподвала он хорошо видел дверь каюты объекта, за которым его послали приглядывать.

Ответа пришлось ждать долго, поскольку это был дальний эшелон и оборудование на здешних станциях связи обновлялось редко.

Наконец пассажиру ответили:

– «Пятьдесят девятый». Слушаю.

– Сэр, это «сто тридцатый».

– Что случилось? Почему вышел на связь в неурочный час? – забеспокоился начальник.

– Нет-нет, сэр, все в порядке. То есть не все в порядке, поэтому и связался с вами в неурочный час.

– Говоря яснее, у меня еще два канала открыты!

– Короче, тут шумы какие-то были. Нештатные.

– Какие шумы, ты пьян, что ли?

– Сэр, мне не удалось надавить на пилотов.

– Почему?

– Не смог неожиданно нагрянуть к ним в рубку, таким образом фактор внезапности сработать не смог.

– Но у тебя же спецключ!

– Я пробовал, не проворачивается.

– Может, там электронный замок?

– Нет, судно старое.

– Почему не подошел спецключ, он же открывает все?!

– Не все. У них там какой-то самодельный замок. Там такая фиговина, а к ней резинка. И когда дверь захлопывается…

– «Сто тридцатый», что ты несешь?

– Я «несу», что в кабину никак не попасть!

– Если ничего серьезного, выходи на связь в положенное время. Отбой.

Начальник прервал связь, и пассажир загрустил. Он лег на узкую койку и стал смотреть в покатый потолок, размышляя о том, что в этом закутке могло быть до того, как здесь устроили каюту.

Возможно, хранили постельное белье – вон сколько креплений от полок осталось. Или тут была холодильная камера, и от нее остались эти трубы по торцевой стенке. По ним пускали охлаждающую жидкость, и на них был иней.

А может, все это штифт?

Пассажир даже поднялся и потрогал сначала торчавшие из стены крепления – они оказались настоящими. А когда сделал шаг к трубам, тех уже не оказалось, и на их месте теперь была покрашенная серой краской перегородка.

– Вот зараза, – сказал «сто тридцатый» и вздохнул. Так получалось, что ему на задании всегда попадались каюты и комнаты со штифтом. Он даже возил с собой компактный инициатор, который разгонял штифт. Но в этот раз пришлось собираться слишком быстро, и он забыл приборчик на подоконнике.

Раздался негромкий стук в дверь, и «сто тридцатый» вздрогнул.

Кто это? Он никого не ждал.

Стук в дверь повторился, и лишь после этого пассажир вспомнил, что это такой сигнал вызова на его устройства связи, чтобы не демаскировать себя пиликаньем или трезвоном и не настораживать этим потенциального противника.

А стук он и есть стук. На пассажирских лайнерах постоянно кто-то где-то стучит.

«Сто тридцатый» ответил и услышал голос начальника:

– Слушай, тут такое дело… – Говорящий, похоже, волновался. – Пришло срочное сообщение. Руководству стало известно, что на Химках объект ждут «кузены» и, скорее, всего будут делать перехват. А у нас там пусто – прикрыть совершенно некем.

– Я понял, сэр. Но одному мне его не прикрыть, – сказал «сто тридцатый» и покосился на дверь, будто «кузены» уже находились за ней.

– Не перебивай. Через четыре часа вы будете проходить развилку Элеонора-два. Раньше там была станция переработчиков, теперь она пустует. Ваш основной маршрут пойдет прямо, но есть другой эшелон, который числится как запасной, и тебе нужно сделать так, чтобы судно свернуло на него и там проложило новый маршрут.

– Но… Но куда мы попадем, сэр?

– Вы будете двигаться до станции Джильс, и мы к тому времени сумеем организовать там встречу, а «кузены» не успеют. Ты понял меня, «сто тридцатый»?

– Понял, сэр.

– Тогда сделай это.

– Есть, сэр, – ответил агент и, когда сеанс закончился, спрятал прибор связи. Потом взглянул на часы и снова лег на койку.

До завтрака оставалось два часа, и он мог себе позволить вздремнуть.

Проснувшись по судовому будильнику, Брейн чувствовал себя не слишком бодро. Было такое ощущение, будто накануне он немного перебрал.

Но он не пил вовсе, а значит, таково было влияние каюты, которая ему досталась, к тому же наверняка здесь было полно штифта – все углы каюты, даже закругленные, выглядели подозрительно темными.

Как бы там ни было, он принял водные процедуры, помассировав тело под струей тепловатого водозаменителя, потом поприседал, поотжимался и, включив ТВ-бокс с пыльным экраном, поискал что-то повеселее, остановившись наконец на конкурсе ритмичных танцев.

Сами танцы его не заинтересовали, но музыка бодрила.

Он взглянул на часы – завтрак должны были доставить через двадцать минут. Ну или известить о том, что накрыто в столовом зале, однако Брейн подозревал, что никакого столового зала тут нет.

В положенное время в дверь постучали, и Брейн впустил служащего, который закатил какой-то ящик на ножках и подал пассажиру засаленный планшет с меню.

– Так, посмотрим, что тут у нас… – произнес Брейн, пролистывая страницы.

– Да то, что и всегда, сэр, – буркнул сотрудник.

– Я вижу, – кивнул Брейн, заметив, что после пятой страницы снова появилась первая.

– Давай тогда кашу, вот этот йогурт…

– Это не йогурт.

– А что же это? Написано «йогурт».

– Возьмите фруктовый мусс.

– На водозаменителе, что ли?

– Нет, сэр, это не тот мусс. Этот мусс – блюдо.

– Хорошо. Тогда еще две булочки и какао. Какао на воде?

– Какао на воде.

– Тогда все, – подвел итог Брейн, возвращая планшет, после чего служащий, закатав рукава корпоративной спецовки, начал выбирать в большом коробе заказанные картриджи и вставлять их в ячейки переносного мейдера.

Уложил, захлопнул крышку и спросил:

– Вы как сегодня спали, сэр?

– Не очень хорошо, – признался Брейн. – Стенки сильно вибрировали.

– Это от пушки, – негромко произнес сотрудник заговорщическим тоном.

– От какой пушки?

– Я точно не знаю, но слышал, как механик говорил, что у нас на третьей технической палубе вдруг заработала пушка.

– И что это за пушка такая?

– Не знаю, я не специалист.

В этот момент сработал сигнал, и ячейки открылись, выбросив разбухшие картриджи.

– Вот вам блюда… А вот столовые приборы, – служащий выгрузил названное на узкий столик.

– А стаканчик для какао? – напомнил Брейн.

– Там трубочка прилагается! Приятного аппетита!

Дверь закрылась, и Брейн приступил к завтраку.

Оказалось, он давно отвык от еды столь низкого уровня. В этих картриджах каждая молекула была произведена на фабрике.

После такого завтрака у Брейна появилось ощущение, будто он наелся пластиковой бумаги, поэтому он решил пройтись по судну и найти бар, чтобы запить эту еду, все равно чем.

Хотя судно было в несколько раз меньше, чем лайнеры компании «Спейсперл», коридоры здесь были узкие, многочисленные и очень запутанные, кроме того, что самое неприятное, они не соответствовали развешанным повсюду схемам.

Расспросы персонала мало чем помогали, поскольку местные опирались на только им известные ориентиры, вроде «сразу за дрыгуном», «возле бывшей энзэшки» или «лесенки, с которой механик падал». Тем не менее, дважды пройдя через машинное отделение и один раз через электромеханический склад, он все же нашел бар самостоятельно. Однако тот оказался закрыт.

Брейн не пожелал мириться с обстоятельствами, поскольку слишком долго искал этот бар, и пару раз врезал кулаком по двери.

Его действия сразу принесли результат: из распахнувшейся двери выскочил гоберли с красным от злости лицом, однако, наткнувшись на взгляд Брейна и оценив его массивную фигуру, спросил:

– Военный, что ли?

– Заметно?

– Только военные утром в бар заваливаются.

– Это не потому, что я военный, а потому, что у вас такой завтрак, – заметил ему Брейн и прошел в бар мимо посторонившегося бармена.

Тот пропустил его и, еще раз оглядев коридор, зашел следом и запер дверь.

– Чем изволите залить завтрак? – спросил он, подходя к стойке.

– А что порекомендуешь?

Гоберли выдержал паузу.

– Я не претендую на пойло, входящее в стоимость билета. Я готов заплатить за напитки от мастера, – добавил Брейн.

– Ну тогда я кое-что вам предложу, – многообещающе произнес гоберли и исчез в узком дверном проеме за пространством стойки, а появившись, вынес бокал, до половины налитый зеленоватой жидкостью, которую со дна подсвечивал фонарик-виноградинка.

– Похоже на маленький праздник! – оценил Брейн внешний вид напитка и, попробовав, одобрительно кивнул.

– Да, это только для особых клиентов.

– Приятно, что я попал в разряд особых.

– На самом деле не вы, сэр.

– А кто же?

Гоберли взглянул на часы.

– Сейчас сами узнаете, – сказал он и таинственно улыбнулся.

Брейн не стал расспрашивать и разрушать интригу, отдавая должное своеобразному вкусу напитка.

Он так увлекся, позабыв про дискомфорт после низкокачественных картриджей, что в первое мгновение не поверил собственным глазам, обнаружив слева от себя красотку лет тридцати пяти, раскрашенную, как на карнавал, в драгоценностях и в вечернем платье. Но, несмотря на излишнюю яркость, все эти детали замечательно подходили к ее роскошным формам.

– Смотри стакан не проглоти, – предупредил с другой стороны мужской голос. Брейн повернулся и увидел стриженного налысо суперколвера в дорогом костюме, но без галстука.

– Твоя, что ли? – просто спросил Брейн.

– Да ты что? Посмотри, сколько на ней драгоценностей, – усмехнулся тот, потягивая голубоватую водичку.

– Бодихранитель?

– Типа того.

– А те двое у дверей? – спросил Брейн, обнаружив еще гоберли и варвара, тоже коротко стриженных и почти квадратных, особенно впечатлял гоберли.

– Тоже мои ребята. Подстраховывают.

– Я гляжу, твоя боди неслабо налегает в это время суток, – сказал Брейн, замечая, что красотка заметно отпила уже от второго бокала.

– Это она только прогревается. Сейчас Грин горючку покруче принесет, вот тогда она завязнет по-настоящему.

Брейн еще раз посмотрел на соседку, теперь уже с известной долей уважения.

Из узкой дверцы за стойкой вынырнул бармен с целой батареей бутылок, ценники которых допрыгивали до месячного жалованья Брейна.

Быстро убрав дешевые подделки, Грин начал расставлять дорогие бутылки. Брейн покосился на суперколвера, и тот, усмехнувшись, сказал:

– Она не против, чтобы ты угостился, значит, выпьешь за ее счет.

– С чего ты решил, что она не против? – спросил Брейн и снова взглянул на даму, которая по-прежнему была полностью поглощена выпивкой. Правда, бармен что-то готовил для нее в сборном картридже – какую-то эксклюзивную еду.

– Она не против. Когда мы только вошли, она сказала: «Этот пусть останется». Иначе бы мы тебя попросили отсюда.

– Заманчивое предложение, но я с утра не привык.

– Но ты же здесь.

– Это из-за завтрака. Хотелось чем-то сбить мерзкий привкус, – объяснил Брейн.

Между тем бармен уже выхватывал из мейдера почти раскрывшийся картридж. Когда тот упал на блестящий поднос, то раскрылся сам, и Брейн увидел набор из разноцветных шикарных блюд, будто из дорогого ресторана.

Заметив его удивленный взгляд, бармен подмигнул:

– Я заготавливаю картриджи сам. А корпуса для них делают механики по моим чертежам!

– Он реально крут, – заговорила наконец красотка и посмотрела на Брейна в упор. – Оставайся, парень, сейчас Грин включит музыку, и я стану танцевать.

– Я даже не знаю, мэм. Мне кажется, я тут лишний.

– Ты не лишний, – покачала головой красотка и откинула назад длинные волосы. – Ты гость. И потом…

Тут она в три глотка опустошила бокал с крепчайшим коктейлем и, посмотрев на Брейна, облизала пухлые губы.

– И потом… я буду танцевать голой. Совсем.

Брейн удивленно взглянул на суперколвера, и тот, даже не глядя на гостя, кивнул. Дескать, все так и есть.

После такого приглашения уходить было как-то неловко, и Брейн остался.

Тем временем, прикончив еще одну дозу горячительного, красавица шагнула к Брейну и, касаясь губами его уха, прошептала:

– Ты, конечно, потрепан жизнью, приятель. Но мне нравятся зрелые мальчики вроде тебя. Меня зовут Калипсо.

– Спасибо, Калипсо, – ответил он, чувствуя неловкость в такой ситуации, когда эта непростая красотка оказывала ему внимание в присутствии трех телохранителей и бармена. Как бы не пришлось за это платить дополнительно.

Грин включил музыку, и Брейн ожидал какого-то эффектного раздевания с разбрасыванием вещей, однако с Калипсо просто упало платье, и она переступила через него, оставшись в золотистых туфлях на высоком каблуке и в своих драгоценностях.

Бармен чуть убавил свет, включил небольшие софиты, и она стала танцевать, причем, несмотря на свои заметные формы, выглядела вовсе не вульгарно.

– Кто она такая? Жена богатого бандита? – спросил Брейн, встав рядом с суперколвером.

– Почти. Подруга банкира.

– Видимо, раньше она танцевала в заведении, и так они познакомились, – предположил Брейн, любуясь Калипсо, которая танцевала, забыв обо всем, и в этом ей, конечно, помогал алкоголь.

– Ты прав.

– Я так понял, что он ее очень ценит, раз нанимает сопровождение, почему же ей дозволено…

– Представать перед нами в таком виде? – угадал суперколвер.

– Ну да. Ведь это небезопасно. Три мужика и она – без одежды.

– Нас пятеро, еще двое отдыхают. Это во‑первых. А во‑вторых, мы заряжены электрофомом, а потому на нее совершенно не реагируем.

– А это не вредно?

– Нет. Приезжаем с задания, нейтрализуемся и вперед – к шлюхам.

– Понятно. Но я ничем не заряжен, и мне немного не по себе.

– Сейчас она закончит, и ты уйдешь.

– А она снова будет пить?

– Да. Потом еще пара танцев, и мы тоже уйдем.

– Но куда такая обеспеченная женщина направляется на таком потасканном судне? – спросил Брейн, стараясь воспринимать Калипсо нейтрально, однако у него плохо получалось.

– У босса проблемы. Правильнее сказать – война. Поэтому он решил отвезти ее туда, где безопасно, а безопасно только в глуши, куда не делают рейсов большие лайнеры.

«Сто тридцатый» получил свой завтрак позже всех, потому что ехал в третьем классе. Однако он так и не смог оценить качество еды, поскольку все его мысли были заняты тем, как проникнуть в кабину к пилотам. Время шло, и судно приближалось к критической точке, после которой либо «сто тридцатый» сможет повернуть его на всеми забытый эшелон, либо его самого турнут со службы, потому что это ему уже пообещали.

Были мысли вызвать тревогу ложным поджогом или продырявить какие-нибудь магистрали – чтобы выкурить пилотов из запертой кабины, но как тогда давить на них при всех, кто сбежится чинить и тушить?

Это было проблемой.

Оставалось надеяться на случай, и чтобы дождаться этого случая, «сто тридцатый» отправился в служебную часть судна, где накануне уже пытался прорваться в кабину.

А тут еще этот завтрак! Он уже и забыл, что где-то могли кормить такой дрянью.

Между тем едой традиционно не были довольны и пилоты, хотя им подавали еду на один класс выше, чем пассажирам.

– Как ты можешь есть эту дрянь с таким удовольствием? – в который раз спрашивал напарника второй пилот.

– С удовольствием? Где ты видел удовольствие?

– На твоем лице и видел. Ты даже розовый шпинат съел. А это же… – Второй пилот неодобрительно покачал головой.

– Просто я не обращаю внимание на то, что ем.

– А почему?

– Потому. Вот ты обращаешь, и что из этого выходит?

На аварийном секторе панели управления загорелась лампочка, и, потянувшись, первый пилот погасил ее – третий раз за час.

– Что ты там все время отключаешь?

– Нагнетатель перегревается.

– А если встанет?

– Не встанет. В любом случае их у нас четыре.

– Но с тремя на сверхрежим нам не выйти.

– Да успокойся ты, все будет в порядке, – отмахнулся первый пилот.

– Нет, я так больше не могу… – Второй пилот сбросил в мусорный мешок пустые картриджи коллеги и полупустые свои. – Пойду выброшу.

– Для этого есть персонал.

– Пройдусь, а то этот завтрак не усваивается.

– Ну пройдись, – пожал плечами первый, считавший напарника неженкой.

Но едва второй пилот приоткрыл дверь, она распахнулась так, что вышибла из его рук мешок с мусором, и в кабину влетел тот самый странный пассажир, которого они видели на видеозаписи.

Однако теперь он был еще и с пистолетом.

– Ну что, допрыгались?! – крикнул он и нервно засмеялся. Потом, опомнившись, закрыл дверь и запер на самодельную защелку.

– Вон почему ее универсальный ключ взять не мог, – прокомментировал он.

– Кто ты такой и что тебе нужно? – спросил первый пилот.

– Я тот, чьи приказы вы будете выполнять.

– И каков будет твой первый приказ?

– На Элеоноре-два вы пойдете на запасной эшелон.

– Но он давно не используется, – осторожно заметил второй пилот.

– Ничего, сегодня мы его обновим.

– Но там же это…

– Что?

– Группировка какая-то.

– Какая еще группировка? Ну-ка, ближе к панели! Не расползаться по углам! – строго приказал «сто тридцатый», размахивая пистолетом.

– А как тебя зовут, парень? – спросил первый пилот, у которого еще не до конца выветрился алкоголь, и потому он смотрел на ситуацию иначе.

– Просто говори мне «сэр», и этого будет достаточно!

– Хорошо, сэр, чего ты хочешь и не боишься ли ты того, что тебя потом выловят и посадят?

– Представь себе, не боюсь. Давай вбивай там новые ориентиры в маршрут, чтобы не получить потом пулю за невыполнение моего приказа.

– Да пожалуйста, вобью я тебе, какие хочешь. Но тебя в конце концов выловит ИСБ, и никуда ты от нее не денешься.

– Какая еще ИСБ? Вот эта, что ли?! – воскликнул «сто тридцатый», выхватив из кармана свое удостоверение, голограмма которого эффектно заискрилась в полутемной рубке.

Тут же он подумал, что зря это сделал, и спрятал удостоверение так же быстро, как и выхватил, однако его действие уже произвело должный эффект.

– Ну так бы сразу и сказал, – пожал плечами первый и стал вводить в маршрут нужные поправки.

– Фу, действительно, – выдохнул второй пилот и безбоязненно присел на нелегальную лежанку. – Я уж подумал, террористы. Тут ведь самая их территория начинается.

– Какая такая территория? – уточнил «сто тридцатый», стоя с пистолетом наготове и от этого начиная чувствовать себя полным идиотом.

– Мы когда их станцию в оптиматор разглядывали, всегда испытывали такое странное чувство… – вспомнил первый пилот и зябко повел плечами. – Прямо не станция, а какой-то гигантский космический монстр.

– Ну-ка уточните, о чем идет речь? Возможно, моя информация более полная, а ваши сведения давно устарели, – важно произнес «сто тридцатый», убирая пистолет. На самом же деле его насторожило сказанное пилотами.

– Мы говорим про переработчиков. У них там, на Каванзаре, целая террористическая база имеется. Прежде на ней работали обогатительные заводы, плавильное производство. А потом компания обанкротилась, и новые хозяева попросили ее сотрудников уехать, но персонал потребовал оплатить работу, а им на тот момент много задолжали. Новая администрация предложила в разы меньше, работники не согласились, тогда туда двинули наемную армию, и началась настоящая война.

– Ничего себе! – поразился «сто тридцатый», который об этом ничего не слышал, ведь прежде ему приходилось работать совершенно в другом районе, а тут начальство срочно вызвало и сказало – давай, на тебя вся надежда. Он даже удивился немного, потому что прежде его старались не ставить на серьезные задания, чтобы потом не разочаровываться. А тут раз – и поставили. – И что, кто там победил?

– Через полгода остатки наемников убрались – очень уж там климат неблагополучный. Через каждую примерно сотню суток приходит ураган, да такой, что камни как пули летают, так что всю растительность сметает, не то что живых существ. Переработчики к этому были хорошо подготовлены, а наемники – не очень.

– Ты откуда про это так много знаешь? – поразился второй пилот, который, как и странный гость, слушал первого с интересом.

– А я как-то со скуки поднял архив сообщений и стал перечитывать. Сначала сообщения, потом информационные справки и даже исторические. Так понемногу и набралось.

– Так их из-за этих дел террористами называют? – уточнил «сто тридцатый».

– Нет, у них имеется свой небольшой флот, и они, случалось, захватывали коммерческие суда. Потом выменивали их на что-то нужное для себя у владельцев груза. После пары десятков случаев их эшелон и «заколотили», проложили новый, и они уже несколько лет никого не беспокоят.

– Ну понятно, если вылезут из норы далеко – их прихлопнет военный флот или пограничники, – заметил второй пилот.

Они помолчали, каждый по-своему представляя эту ситуацию. По виду их нежданного гостя было заметно, что он несколько озадачен.

– Так что, парень, ты по-прежнему настаиваешь, что мы должны переться в закрытый эшелон?

– Да, этого не избежать, – кивнул «сто тридцатый» и вздохнул.

– А твоя служба нас потом отмажет? А то ведь нас могут турнуть за такие фокусы, – добавил второй пилот.

– Отмажет.

– А куда нам потом, когда проскочим район Каванзара?

– До станции Джильс.

– Я не слышал о такой станции.

– Я тоже не слышал, – сказал первый пилот, – но мы можем посмотреть в навигационном поиске.

Он набрал на клавиатуре несколько комбинаций, и навигационный экран явил трехмерную модель, где был обозначен их новый маршрут через закрытый эшелон до самой станции Джильс.

– Ну вот, парень, нашли мы твою станцию. Осталось только туда добраться.

За полтора часа до развилки, где следовало перейти в закрытый эшелон, судно стало понемногу замедляться.

Предстоящий маневр можно было назвать ввинчиванием с одновременной сменой направления оси вращения. Все эти особенности маневра следовало выполнять для того, чтобы избрать оптимальный путь, когда судно не задевало магнитных, гравитационных и всяких прочих полей, которые в космосе выполняли роль течений в океанах.

В древности, в начале технической эволюции, тихоходные суда не замечали этих проблем, и космос тогдашним капитанам казался пустым и безбрежным, однако по мере того как скорости нарастали, космос переставал казаться «ровной площадкой». А чтобы пройти маршрут без лишних затрат топлива, приходилось вести суда по хорошо разведанным магистралям, чтобы не вязнуть в полевых возмущениях.

Вскоре оптические системы уже могли распознавать ориентировочные объекты, и поставленный на автоматический режим оптиматор после нескольких минут перебора уже знакомых ориентиров вроде пылевых вихрей, отмечавших гравитационные воронки или мигрирующие по окружности скальные обломки, вдруг отчаянно запищал, не узнавая самый заметный из ориентиров.

– Что он там? – удивился второй пилот.

– Сейчас гляну… – сказал первый, присматриваясь к запыленному экрану. – Ох, вот это картина!

Он даже подался назад от увиденного.

– Да что там такое?! – воскликнул «сто тридцатый», перепуганный такой реакцией.

– Сейчас покажу, – пообещал первый, выводя навигационные ориентиры на большой операционный экран.

Стали появляться пыльные облака различной плотности, формы и цветов, потом ориентиры поплотнее, представлявшие собой взметнувшиеся в космос кучи щебня, из которых можно было построить город на миллион жителей.

А вот и скалы размером с небоскреб, вот светящиеся облака, непонятно из чего состоящие.

«Сто тридцатый» уже собирался высказаться против всей этой эстетики – ему нужны были конкретные ответы на конкретные вопросы, однако тут появился объект, бывший некогда фабрикой предварительной обработки породы.

Станция Цухар, по сути, целый город с парой тысяч персонала, с сотнями поточных линий и собственным портом, манипуляторами разгрузки рудовозов и рукавами погрузки для трейлеров, принимавших в трюмы гранулы очищенного продукта.

Гранулы трейлеры перевозили на космический лифт планеты Каванзар, а пустую породу отстреливали пятидесятитонными болванками в направлении гравитационной аномалии, находившейся в полутора часах полета. Там эти спекшиеся глыбы врезались в хоровод уже крутящихся в аномалии обломков и становились ее частью.

– Ну и что скажешь? – спросил первый пилот, обращаясь к коллеге.

– Так это уже не Цухар, это какой-то голый череп.

– Хорошо сказал, – выдохнул первый и огляделся в поисках бутылки.

– Да вы объясните мне, что происходит, или нет?! – не удержавшись, закричал «сто тридцатый», и лишь после этого, порывшись в архиве, первый пилот выставил для сравнения изображение Цухара, полученное оптиматором три месяца назад.

На старом снимке была брошенная фабрика, обрамленная множеством мачт кранов-погрузчиков с обвисшими снастями. Картина грустная, но гармоничная.

А теперь станция в пятьдесят этажей зияла огромными воротными проемами, куда прежде загоняли сухогрузы. Но мачт не было. Не осталось надстроек, не болтались пучки кабелей, связки тонких трубопроводов.

Остался лишь огромный корпус. Огромный лысый корпус с зияющими, лишенными створок въездными коридорами.

– Это… Это как понимать? – спросил очнувшийся «сто тридцатый».

– Кто-то почистил станцию. Причем почистил грамотно – манипуляторы сняты штатно, створки тоже свинтили аккуратно. По всему видно, что работали профессионалы.

– Может, просто ограбили охотники за металлом? Вон его сколько здесь, – попытался возразить «сто тридцатый».

– Не ограбили, – возразил второй пилот. – Свое забирали.

– Ну а нам-то какое дело? Правьте куда велено и не пугайте меня!

– Мы тебя не пугаем, – возразил первый пилот. – Мы и сами немного того… опасаемся.

– Ладно, что там нужно делать? Ну, типа совершайте маневр и все такое…

– Смена курса уже заложена в автопилот. Я взял маршрут из навигационного архива.

– Ну и хорошо, – кивнул «сто тридцатый» и подумал, что еще никогда он не чувствовал себя настолько неуверенно.

Следуя командам автопилота, «Синдерелла» в нужной точке начала выполнять маневр, вставая на давно не используемый маршрут.

Оба пилота и агент ИСБ провожали глазами увеличенное изображение разграбленного завода.

– Ничего, скоро прибавим скорости и пройдем эту трубу с ходу, – пообещал второй пилот, но прозвучало это как-то неубедительно.

А между тем внутри маршрута, который второй пилот назвал трубой, появление гостя было замечено, хотя никто к появлению его здесь готов не был.

Станция обнаружения с набором радарного оборудования находилась в процессе постройки, и базой для нее являлся монтажный буксир, у которого напрочь погорели силовые установки. Однако прочный корпус был в порядке, поэтому из него местное руководство решило сделать станцию ближней разведки, которую впоследствии собирались усилить выносными антеннами, чтобы получать полную информацию о ситуации на ближайших коммерческих маршрутах.

Один оператор и двое монтажников подключали новые блоки и тут же их тестировали, проверяя совместимость. И во время одного из тестовых включений радар четко прорисовал жирную метку.

– Это что еще такое? – удивился оператор и, выключив систему, запустил заново. Однако радар снова показал ту же метку, а когда оператор набрал команду для ее описания, появился четкий перечень характеристик с перечислением массоизмещения, регистрационного номера судна, его названия и имени владельца.

Наблюдавшие за этим монтажники переглянулись.

– Вы видели? – спросил оператор, все еще надеясь, что ему все это показалось. Но оба свидетеля утвердительно кивнули.

– Докладывать надо… – сказал один из них.

– Ясное дело, – выдохнул оператор и вытер рукавом взмокший лоб.

Мигнуло освещение, которое пока работало от временной проводки.

– Ладно, – еще раз согласился оператор и набрал на клавиатуре нужную комбинацию. Ему тотчас ответил дежурный по режиму, отвечавший за порядок на нескольких объектах, которые переоборудовались прямо на орбитах, а также на двух орбитальных доках, где велась переделка геологоразведочных судов в военные драгстеры.

Артиллерийского и ракетного вооружения для них было недостаточно, зато драгстеры вооружались дистанционными гравитационными захватами, позаимствованными на разгрузочных причалах бывшего перерабатывающего завода.

На причалах захваты были в состоянии удерживать сухогрузы с нестабильным балансом в десятки тысяч тонн массоизмещения. Но суда более скромных размеров могли быть захвачены в открытом космосе на дистанции в пару десятков километров.

Разумеется, это ничто по сравнению с действием корабельной артиллерии, однако цель артиллерии – уничтожение цели, а гравитационный захват предполагалось использовать для пленения судна вместе с его командой и дорогостоящим грузом.

– Что ты сказал? Повтори! – не поверил дежурный. Уже длительное время под руководством Мудрого Вождя их община занималась усовершенствованием своего флота, чтобы получить возможность захватывать суда за пределами их «трубы», а тут поди ж ты, кто-то сам двигал к ним в гости.

Дежурному предстояло сделать доклад Мудрому Вождю, и он стал лихорадочно соображать, как лучше подать эту новость, с тем чтобы вождь его запомнил.

Однако чем больше он думал и даже пытался что-то набросать на экране монитора, тем сильнее запутывался и волновался. А время шло, и, рассчитывая на какую-то благодарность, он вполне мог попасть под выговор.

Наконец дежурный связался с высокопоставленным абонентом и, слегка заикаясь, доложил о появлении на магистрали постороннего судна.

Вождь переспросил дважды, уточняя параметры судна, поскольку в первое мгновение ему показалось, что речь идет о военном корабле, – ему давно угрожали полной зачисткой. Впрочем, даже очень хороший военный корабль не был достаточным аргументом для общины Мудрого Вождя, это знали даже флотские военные. Поэтому Вождь быстро успокоился и, оттолкнувшись от стенки трюма, подплыл к бригадиру и отдал ему шлифовальную машинку.

Вождь любил показать, что он как все они. Это давало ему дополнительные очки в споре с Бади Лупстерном, руководившим эвакуационным городком на поверхности планеты и не подчиняющимся командам Вождя напрямую, поскольку Бади занимал выборную должность мэра.

Лупстерн давно стал популярен среди домохозяек, в то время как Вождь был непререкаемым авторитетом для мужчин.

Что ж, Вождь сам виноват, не стоило выдумывать эту выборную должность, а теперь бывший друг Бади метил на его место.

Впрочем, сейчас Вождю не до внутриполитических интриг. Требовалось принять решение – пропустить заплутавший лайнер или открыть счет.

С одной стороны, пока у общины не было рейдерских кораблей, которые могли бы догнать, закрепиться, взломать приводные механизмы шлюзов или тупо взрезать крепления погрузочных ворот. Зато там, у второго поворота, стоял пока не используемый док с манипулятором, который в полном сборе укатили от заводских стен.

Вождь предполагал взяться за него месяца через три – была у него мысль, как приспособить гравитационный манипулятор с наибольшей эффективностью, однако сейчас этот гигантский агрегат можно использовать как есть, без переделок. И он прекрасно сработает – Вождь как бывший главный технолог был в этом уверен.

Следовало лишь найти Шварца, оператора агрегата, а с этим могли возникнуть трудности.

В сопровождении четырех телохранителей Вождь подплыл к шлюзу, за которым их ожидал скоростной глейдер. Уже в шлюзе начинала действовать гравитация, и на дистанции в пять метров от дверцы глейдера она достигла девяноста процентов от единицы, принятой на Каванзаре.

– Срочно найдите Шварца! – приказал Вождь, встав на ноги в шлюзе.

Телохранители стали переглядываться. Все они были из нового поколения и не знали прежних известных всей общине личностей.

Кто-то был известен своей силой, другие хорошо играли в кости. Иные были известны своими любовными похождениями – не раз их колотили разгневанные мужья. А Шварц не имел семьи, не гонялся за женщинами и не прикладывался к бутылке, до поры до времени.

Шварц был оператором гравитационного манипулятора и славился тем, что мог укрощать перегруженные рудовозы слабенькой стрелой с тягой в двадцать тысяч тонн, даже когда к причалу подгребали грузы впятеро тяжелее. Как это удавалось Шварцу, никто не понимал, однако руководство компании закрывало глаза на все нарушения, поскольку это позволяло наращивать переработку, не вкладываясь в обновление оборудования.

Поняв, что телохранители – это не те, кто может ему помочь, Вождь связался со своим помощником, и тот пообещал разыскать Шварца.

– Оллинз, у тебя всего полчаса! Мы должны воспользоваться этим подарком! Наш камрад должен быть где-то в машине, он ее и раньше никогда не покидал!

– Я понял, Джимми… э-э, Мудрый Вождь. Уже лечу на машину!

С этими словами Оллинз оставил орбитальный офис и помчался на глейдере к причалу, находящемуся в центре одной из ультрагравитационных аномалий, которые тут предпочитали называть бухтами.

Пилот Оллинзу не требовался, он прекрасно справлялся сам, хотя пилотирование столь перегруженного мощностью аппарата требовало особых навыков. Предпочитая обходиться без помощи автопилота, Оллинз на память знал поверхностные координаты полей и спустя полчаса после краткого выхода на сверхрежим уже швартовал раскаленный глейдер у потертого шлюзного окна гигантского гравитационного манипулятора.

Поскольку гравитацию в коридорах выставили на режим экономии, Оллинзу пришлось скользить и упираться, чтобы поскорее найти Шварца, который должен был спать в одной из служебных каморок. Но как найти нужную, если их здесь полдюжины, на каждую бригаду специалистов своя?

На связь Шварц не выходил, поэтому Оллинз, не придумав ничего лучше, сорвал пломбу с ближайшей аварийной кнопки, и по сумрачным запыленным коридорам стал разноситься хриплый вой изношенной сирены.

Расчет Оллинза оказался верным: заслышав сирену, Шварц сам явился на зов – косматый, заросший, с сизой опухшей физиономией.

Увидев его, Оллинз удивился в который раз – где тот берет алкоголь, да еще в немалом количестве?

– О, комиссар! А ты откуда здесь? – в свою очередь удивился оператор.

– Потом вопросы, камрад! Сейчас нужно срочно действовать!

– Ну ладно, – согласился Шварц и почесался. – А это самое… В каком направлении?

– По нашей «трубе» сейчас пассажирское судно идет. Надо его притормозить.

– По нашей «трубе»?

– Ну по маршрутной траектории! – пояснил Оллинз, видя, что Шварц сейчас не в лучшей форме. Непонятно, сможет ли сработать, как надо.

– А, понял, – кивнул оператор. – Только мощности в батареях маловато. Ты же видишь, комиссар, у нас тут и освещение, и гравитация вполсилы.

– Так заряди батареи! Что же ты аппаратуру на голодном пайке держишь!

– Я бы зарядил, но Джимми сказал… Ну то есть Мудрый Вождь. Он сказал, что нужно экономить топливо, вот я и экономлю.

– Ты, конечно, молодец, но я принес тебе новый приказ – немедленно разгоняй генераторы, заряжай батареи доверху и держи аппаратуру в режиме прогрева, чтобы наверняка дотянуться.

– Ага, понял! – кивнул Шварц, и глаза его загорелись. – Только ты это… подсоби мне, комиссар. Генераторы холодные, нужно будет топливо вручную подкачивать, пока не раскочегарятся.

– Я весь в твоем распоряжении, камрад, давай показывай, куда бежать, – у нас очень мало времени.

Шварц понял и, отталкиваясь то от одной стенки, то от другой, быстро набрал скорость, в то время как Оллинз все никак не мог приспособиться к этой странной половинной гравитации.