Гранд

Глава 1. Каникулы, такая скоротечная вещь

Опять это ощущение… В третий раз уже! Ольга покосилась на внимательно наблюдающего за ней Хромова и нахмурилась. А ведь он что-то знает, точно… Девушка сделала глубокий вдох и напрягла чутье, в очередной раз начавшее подавать какие-то странные сигналы. Это не было похоже на ощущение чужого взгляда. Нет, это было… было… будто кто-то дотронуться хочет. Стоит рядом и тянет руку. Оля тряхнула головой и, почти неосознанным, но уже ставшим привычным движением, расстегнула кобуру на поясе. Тихо щелкнула кнопка и ладонь легла на шершавую рукоять «зауэра», одного из двух отданных ей Кириллом перед отъездом. Нет, ну вот почему Аристарх так на нее смотрит, а?

— Ты только с испугу не пальни, боярышня. — Словно почувствовав напряжение Оли, ухмыльнулся Хромов, поднимаясь с раскладного стула и кивая на что-то за ее спиной.

— В кого? — Не поняла Оля и, вновь ощутив накатившую из-за спины эфирную волну, резко развернулась.

— В меня, наверное. — Улыбнулся Кирилл, неизвестно каким образом оказавшийся за ее спиной. Девушка тихо охнула и замерла в изумлении, забыв опустить пистолет. Кирилл чуть склонил голову к плечу и махнул рукой перед лицом невесты. — Оля? Прием, Земля вызывает Бестужеву! Ау!

— К-кирилл. Ты здесь… как? Откуда? — Приходя в себя, забормотала Оля и, окончательно прекратив тормозить и не дав суженому ответить, тут же повисла у него на шее. От обнявших ее сильных рук, по спине пробежала волна жара… а потом… потом ее с головой накрыло волной нежности и все вопросы оказались забыты.

— Кирилл приехал! — Голоса учениц донеслись до Оли, словно сквозь вату. И только когда подбежавшие близняшки попытались оторвать ее от суженого, девушка, наконец, очнулась от окутавшей ее неги и ответила на наглое посягательство жестоким сопротивлением. В результате, Лина с Милой отхватили по хорошему элетроразряду и откатились в стороны. А вот Лиза поступила умнее. Она дождалась, пока Кирилл разомкнет объятия и только после этого оказалась рядом. Подошла, поприветствовала, поцеловала в щеку и, украдкой показав язык сидящим на снегу близняшкам, столь же спокойно отошла в сторону.

Сестры переглянулись и, явно о чем-то сговорившись в своей безмолвной манере, поднялись на ноги. Одновременно шагнув к Кириллу, наблюдавшему за этой суетой с явным интересом, девушки наградили его коротким поцелуем, каждая в «свою» щеку и, изображая паинек, так же одновременно сделали шаг назад.

— Здравствуй… Кирилл. — Хм, а раньше было «брат»… Оля прищурилась, но близнецы ответили ей незамутненно-честными взглядами.

— И вам не хворать. — Кивнул тот, старательно давя ухмылку. Он явно собирался сказать что-то еще, но на поднятый близняшками шум начал собираться народ со всей стоянки, и ему пришлось отвлечься, чтобы поздороваться с остальными «караванщиками».

— А теперь, рассказывай, как ты здесь оказался. — Потребовала Ольга, когда со всеми приветствиями было покончено, и Раиса водрузила последнее блюдо с печевом на разложенный у спасплатформы большой складной стол. И как только умудрилась приготовить такое в походных условиях? Здесь же уже тихо пел столь любимый Кириллом дровяной самовар, а вокруг собрались все свободные от караула «караванщики».

— И почему без ЛТК. — Добавила свои пять копеек Вербицкая-старшая. Бестужев с Хромовым переглянулись, но промолчали.

— А я его махнул не глядя. — Улыбнулся Кирилл. — На умение очень быстро перемещаться на большие расстояния.

— Обменял ЛТК? — Встрял Леонид, обнимая одной рукой Марию. Вроде как согревает ее… ну-ну… — А ты помнишь, что торговля тактическими комплексами запрещена?

— Ну… тогда бы моему «покупателю» пришлось сажать самого себя. — Буркнул Кирилл так, что кроме Ольги его вряд ли кто-то услышал, и тут же улыбнулся. — Не волнуйся, Лень. Все законно.

— Ты не ответил на мой вопрос. — Напомнила Оля, прижимаясь к его плечу. — Как ты здесь оказался?

— А что, ты мне уже не рада? — Деланно удивился Кирилл и тут же схлопотал легкий тычок кулаком в бок. Посерьезнел. — Пришел, именно тем способом, который обменял на ЛТК. Дорастешь до гранда, научу.

— Ну, хотя бы продемонстрируй! — Тут же подали голос близняшки, а с ними и Елизавета. Кирилл обвел взглядом столпившихся у стола людей и, убедившись, что его ученицы не единственные, кто здесь сгорает от любопытства, кивнул.

— Хорошо. — Оля отпустила руку Кирилла и тот, сделав пару шагов в сторону, уставился куда-то в сторону. Секунда, другая и воздух перед ним затрепетал, словно от жара. Один короткий шаг в это «полотнище» и… Кирилл исчез. Стоящие у стола люди охнули и закрутили головами. Тщетно. — Кхм-кхм.

Бестужев-старший резко развернулся, услышав покашливание и присутствующие при демонстрации увидели стоящего за его спиной Кирилла. Неожиданно очень хмурого Кирилла…

— А вот это плохо. — Тихо заметил он Бестужеву, бросив короткий взгляд на стоящего рядом Аристарха, столь же резко спавшего с лица, и покачал головой. Отец Ольги непонимающе посмотрел на молодого гранда.

— Что именно?

— Насколько я понимаю, любой одаренный после небольшой подготовки способен почувствовать открытие «окна» рядом с собой. И я, честно говоря, думал, что уж у вас-то, Валентин Эдуардович, с этим проблем нет. При вашей-то должности… — А вот тут, в лице изменился не только Аристарх, но и сам Бестужев. Впрочем, Кирилл, кажется, вовсе не обратил на это никакого внимания, и договорил, — что ж, мы это исправим. Чуть позже.

Отец Ольги недоуменно взглянул на Кирилла, а вот Аристарх довольно кивнул. Оля нахмурилась. Что-то странное было в этом коротком диалоге… другим-то не до того, обсуждают только что увиденное редкое зрелище, а вот она сама, как и ученицы, не могли не заметить эти взгляды и короткие тихие реплики… правда, вряд ли их расслышали… Да и Леонид присматривается к отцу с каким-то… исследовательским интересом.

— И как далеко ты можешь переместиться? — Тихо поинтересовалась она, едва Кирилл вновь оказался рядом. — Не знаю. Но не думаю, что очень далеко. Контроля не хватает. Окно за спину к твоему отцу я открыл за три-четыре секунды и мог бы удерживать минуты полторы… по ощущениям. — Тихо заговорил он. — А чтобы развернуть окно из своего дома к тебе, мне пришлось потратить пару минут. И больше пяти-шести секунд я бы вряд ли его удержал. Тяжело очень. Думаю, будь вы километров на триста дальше и я бы просто не смог к тебе пробиться.

— А как ты определил расстояние? — Спросила Оля. Не то, что бы ей было это очень интересно, просто… просто очень хотелось, прижимаясь к Кириллу, ощущая его рядом, слышать родной голос… и вообще, много чего хотелось, но ведь не прямо тут и сейчас?!

— Оленька… кхм. Неужели ты думаешь, что перемещаясь черт знает куда, я не включил на браслете систему позиционирования? — Улыбнулся он в ответ. — Отсюда до Москвы, двести километров, ну а прикинуть свои возможности, зная это расстояние, было несложно.

— Вот почему я дважды ощутила это… «окно». Ты проверял, да?

— Умничка. Почувствовала, значит. Это хорошо! — Кирилл нежно поцеловал мочку уха Оли, и мысли девушки уплыли из пресловутого «тут и сейчас» в с нетерпением ожидаемое «когда»… ненадолго. — Вот что значит хорошая учеба. Кстати о ней, родимой. Лина, Мила!

Близняшки отвлеклись от шушуканья с Елизаветой и выжидающе уставились на Кирилла.

— А скажите-ка мне, дорогие ученицы, как так получилось, что вы прозевали удар Ольги? — С очень многообещающей улыбкой, поинтересовался он. Сестры быстро переглянулись и… одновременно развели руками. Кирилл хмыкнул. — Понятно. Что ж и этим займемся. А то, кажется, кто-то чересчур расслабился без присмотра…

Ерунда, конечно. Если кто и расслабился по-настоящему, так это я. После устроенной дома бойни, я ведь толком и не отдохнул. Беготня, суета… а всего-то и надо было, оказаться рядом с любимой, друзьями… и учениками, в каком-то заснеженном перелеске в двух сотнях верст от столицы, чтобы почувствовать себя человеком.

Сон сморил меня чуть ли не сразу после импровизированного пира, устроенного довольной Раисой с помощью женщин из родов Адашевых и Пыреевых. Я, толком, даже не успел пообщаться с Олей. Впрочем, у нас впереди еще мно-ого времени. По крайней мере, я так думал, когда устраивался на широком диване в спасплатформе.

Не судьба. И часа не прошло, как наш караван остановился на ночную стоянку, а меня уже будят. Осторожно выбравшись из-под навалившейся на меня сладко посапывающей невесты, я поправил одежду, которую так и не удосужился снять перед сном, обулся и последовал за поторапливающим меня Бестужевым-младшим. Оказавшись «на улице» и приноровившись к окружающей темноте, я, наконец, разглядел то, ради чего Леонид меня разбудил.

— Эм-м, Кирилл, ты не мог бы сказать этим господам, что я не собираюсь никому причинять вреда… — Знакомый голос раздался из-под капюшона, вот только лица не разглядеть. Оно будто смазано… Скуратов. В джинсах и толстовке… ну, прямо дедушка-дачник на отдыхе. И не холодно ему? Впрочем, о чем я? Он же ярый.

Скуратов стоял, подняв руки, а напротив застыла четверка дружинников, взявших его на прицел автоматических стрелометов. Хм, так и подмывает скомандовать: «пли». Честное слово.

— Опустите оружие… это ко мне. — Попросил я. Хорошо, что бойцы, державшие Скуратова «на мушке», были из дружины Бестужева и под присмотром Аристарха. В ином случае, они вряд ли меня послушали. — Благодарю.

— Ты не мог просто позвонить или сбросить мне записку? — Спросил я, когда мы остались с дедом наедине.

— Твой номер заблокирован. — Фыркнул он. — А записка… Вы с невестой так фонили, что хрен резонанс поймаешь. Пришлось открывать окно на большем удалении. И какой смысл было бы оставлять записку в этом лесу?

— И зачем я тебе так срочно понадобился? — Со вздохом, спросил я.

— Не то, что бы срочно. — Протянул дед. — Просто у меня и другие дела есть. А времени мало. Держи.

— Что это? — Недоуменно спросил я, крутя в руках засургученный конверт.

— Протокол твоей дуэли. — Усмехнулся дед. — Ну и… подтверждение для Бестужева, как ты просил.

— Дуэль? Опять?! — Донесся до нас знакомый голос, явно усиленный динамиком. На секунду замерев, мы с дедом медленно обернулись и я тяжело вздохнул. Подарил невесте ЛТК, называется, ага.

Глава 2. Скоро и споро

Какие же у меня умные ученицы, а? Стоило только появиться чему-то потенциально опасному, как они уже сидят в «визелях» и ждут сигнала к атаке. А уж невеста какая расчудесная… вообще слов нет. Отошел жених со знакомым поболтать, и вся мощь сенсорного комплекса ЛТК тут же обращается на него. Правильно! А вдруг обидят суженого?! Или просто какую-нибудь бяку ему устроят. Нет-нет-нет. Только под присмотром. Только под контролем. Чтоб сразу хама прижучить, из всех стволов… М-да.

— Надо было все-таки, нормальную защиту выставить. — Вздохнул я. — Чтоб даже по губам прочесть не смогли, о чем мы тут разговариваем.

— Ну, кто ж знал-то? — Хмыкнул в ответ Скуратов-Бельский, воздвигая вокруг нас мощный щит. Ну да, задним умом… — Да и тайн тут никаких нет. Ну, дуэль… и что? Первая, что ли?

— Тоже верно. — Кивнул я и ухмыльнулся. — Но… как облажались-то, а господин гранд?

— Да уж, коллега. — Крякнул дед и ухмыльнулся. — Что ж, пусть это станет тебе уроком… Ладно, Кирилл. Вернемся к делам… Глянь бумаги, может, какие вопросы сразу появятся. Несколько минут у меня есть, могу ответить. И… да, предупреждаю заранее. Секундантом твоим, будет нынешний боярин Разумовский..

— И что? — Спросил я, бегло пролистав документы и невольно хмыкнув при виде бестужевской бумаги. Честно говоря, я ожидал чего-то иного, но… а, и так сойдет. Правда, не уверен, что он будет рад.

— Да ничего, в принципе. — Пожал плечами Скуратов. — Просто сообщаю, чтоб ты не дергался, когда он представится. Никаких претензий к тебе он не имеет, так что удара в спину можешь не опасаться.

— Стоп… — Я нахмурился и, вспомнив, хлопнул себя рукой по лбу. — Родственник того придурка, что отправил меня в госпиталь?

— Его дядька, если быть точным. Но говорю же, никаких претензий к тебе у нынешнего боярина Разумовского нет.

— М-да? А с чего они вообще должны быть? — Осведомился я. Дед вздохнул.

— По результату вашей дуэли, старшую ветвь рода лишили боярского звания и всех привилегий. А наследника Исидора Разумовского, кстати, бывшего коллеги боярина Бестужева, отправили в вечную ссылку. Так что, регалии рода перешли к младшей ветви, которую возглавляет его родной дядька. Твой секундант… и гранд. Неофициальный, конечно, как и ты.

— Дела-а. — Протянул я, почесав пятерней затылок. — Значит, претензий не имеет, говоришь?

— Именно. — Кивнул Скуратов и, помолчав, все-таки решил пояснить. — Видишь ли, какая штука… Исидор Разумовский очень давно работал в одной связке с твоим будущим тестем. Был его бессменным заместителем и помощником. И когда над окольничим Бестужевым начали сгущаться тучи, тот, от греха, отправил своего вечного зама в отставку. Если я не ошибаюсь, они даже прилюдно рассорились. Хороший ход, на самом деле. Исидор, после смещения самого Бестужева вполне мог рассчитывать на его место, как «обиженный». Ну… а Евгений принял происшедшее за чистую монету. Именно поэтому он и повел себя столь вызывающе на пиру, где ты нахватал столько дуэлей. В общем, горячий юноша пытался нарваться на поединок с Бестужевым, но… одно неверно сказанное слово, и его противником становится другой.

— Помню-помню. Он тогда знатно по Ольге проехался. — Кивнул я. — Кто слышал, даже опешили от такого… хамства. Но вот зачем он притащил на дуэль «Малый Центавр», я так и не понял.

— Месть, Кирилл. Не тебе, понятное дело, а Бестужеву, через его дочь. В старшей ветви Разумовских, всего шесть человек, из них только Евгений был наследником. Вот он и рискнул своим положением, ради мести. Очень упертый юноша. Собственно, если не считать того, что вопреки его ожиданиям, ты выжил, остальные его расчеты, вполне оправдались, хех! По крайней мере в той части, что касалась минимизации потерь. — С сарказмом в голосе проговорил Скуратов. — Старшей ветви больше нет, а лишенные боярского звания родственники уже приняты «детьми» в младшую, получившую теперь старшинство. То есть, для них почти ничего не изменилось. Пострадали только двое. Исидор, лишившийся главенства в роду и сам Евгений… сейчас, насколько мне известно, наслаждающийся должностью смотрителя дальневосточных владений рода. Минусом можно назвать только уменьшение боярской дружины до номинально разрешенного количества, но нынешний боярин Разумовский готов закрыть на это глаза. Лучше восемьсот человек в дружине и полноценный боярский титул, чем двести бойцов и статус главы младшей ветви рода.

— То есть, боярин в прибыли, и потому зла не держит и готов быть моим секундантом? — Уточнил я.

— Именно. — Подтвердил дед и неожиданно заговорил совсем о другом. — А знаешь, я тебе должен, наверное, спасибо сказать…

— За что? — Не понял я.

— Переговорщик, которого я отправил к Бельскому от твоего имени, вполне мог быть спущен с лестницы, если бы не фотографии из твоего дома и жетоны. Было бы неприятно не сдержать данное тебе обещание.

— Какие фотографии, какие жетоны?

— Фотографии рядка безголовых тел во внутреннем дворе твоего дома и их жетоны дружинников. — Пояснил Скуратов. — Переговорщик сказал, что до тех пор, пока он не продемонстрировал и то и другое, Бельский с ним даже говорить не желал. И я его даже в чем-то понимаю. Согласись, трудно воспринимать всерьез пятнадцатилетнего мальчишку… даже если переговоры о дуэли от его имени ведет взрослый человек. Так что, снимки пришлись как нельзя более кстати.

— Понятно. Значит, домой ко мне уже заглянули… — Протянул я. Дед развел руками, и тут же кивнул. Мол, извини, но ведь для дела же… — Ну, хоть тела-то эти забрали? Или мне придется мусоровоз вызывать?

— Кха! — Скуратов поперхнулся и, уставившись на меня, покачал головой. — Ну, знаешь… не ожидал.

— А в чем дело? Они пришли меня убивать, а я должен ковровую дорожку и черные катафалки снарядить, так что ли? — Возмутился я. — Вот уж дудки. Пусть Бельский присылает машину и забирает этих уродов, а я на них тратить деньги и время не собираюсь.

— Угомонись. Забрали мы их уже. — Дед хотел было сказать что-то еще, но в этот момент его коммуникатор резко завибрировал. Скуратов глянул на экран и чертыхнулся. — Все. Заболтался я с тобой. Извини, пора идти. Да, чуть не забыл… Зайди ко мне завтра утром. Я ведь обещал тебе тренировку? Вот и зайди. Часиков в шесть. Теперь, действительно все. Удачи, Кирилл.

Мы обменялись с дедом рукопожатием, и он исчез в развернувшемся окне. Дождавшись, пока Скуратов уйдет и погасит за собой разрыв пространства, я снял установленный им щит и довольно хмыкнул. А ведь, у меня получается открывать окно не хуже. Может быть даже, чуть быстрее, чем это проделывает дед. Мелочь, а приятно.

Окинув взглядом замершие в десятке метров от меня черные фигуры «визелей» с активированными боевыми комплексами, я вздохнул. Будет теперь разговоров и объяснений… м-да. Ладно, сами виноваты… гранды, чтоб его. Ну, что мешало сразу установить нормальную защиту от прослушивания? А, к черту!

Мотнув головой, я двинулся навстречу закованным в ЛТК ученицам, на ходу прокручивая в уме рассказ деда.

Кстати… надо бы уточнить подробности этой истории у Валентина Эдуардовича. На всякий случай. Мало ли, какие подводные камни могут там обнаружиться. Интересно, откуда Скуратов-Бельский знает такие подробности причин той дуэли… и ее последствий? Спрашивал Разумовского? Логично. Но, не мог же он положиться только на слова самого боярина? А времени навести справки у деда не было. Узнал раньше? От кого? Может, это было в материалах заседания Боярской Думы? Ну, допустим. А зачем? Беспокоился о преемнике? Хм… может быть. Вполне может быть… Я вздохнул, ощутив волнение, страх и гнев Ольги. Ладно, с этим потом. А пока, попробую получить удовольствие от изнасилования моего мозга очень сердитой невестой. Вон как разъярилась, чуть ЛТК не плавится.

На мое счастье, допрос был отложен ввиду форс-мажора, по силе сравнимого, наверное, разве что с ураганом и цунами… Этот самый форс-мажор, под крики «нянек» и охраны, ужом просквозил меж ЛТК и с визгом повис у меня на шее, вовсю болтая ногами.

— Кирилл вернулся! — Радостно затараторила Инга, ничуть не смущаясь своего детского поведения. — А я на процедурах была, и меня Василиса не пустила, а Машка обещала тебя привести и слова не сдержала! Кирилл, ты теперь с нами поедешь? Мила с Линой обещали, что когда ты вернешься, будешь меня эфирным техникам учить. Вместе с ними! Будешь, ведь правда… они же не врали? Потому что, если они меня обманули, я им… я им отомщу!

Уши свернулись в трубочку на тридцатой секунде, а Инга, не обращая внимания на улыбки окружающих, продолжала висеть у меня на шее и говорить, говорить, говорить…

На словах о мести, от близняшек явственно плеснуло опаской, и они постарались отойти подальше. Лиза в своем ЛТК, откровенно хихикала, точно говорю. Иначе с чего это двухсоткилограммовому «визелю» так трястись? А вот Ольга… хм, что-то мне как-то не нравится это ее умиление. Вот, честное слово, не нравится.

Миновав учениц, я дошел до спасплатформы, у входа в которую нас уже дожидались Бестужев-старший и обе Вербицкие. Инга покосилась на хмурую Василису Тимофеевну, тихонько ойкнула и, разжав объятия, соскользнула наземь. Тихо вжикнула молния курточки и, повернувшись лицом к хозяйке нашего медблока, девочка деланно-невинно улыбнулась.

— Шапка. — Ткнув пальцем в торчащую из кармана куртки Инги вязаную шапку, ровным сухим тоном проговорила Вербицкая-старшая. И в следующую секунду, головной убор оказался на голове девочки.

— Извините, забыла. — Шаркнув ножкой, тихо проговорила она, потупив взгляд. Василиса Тимофеевна глубоко вздохнула и, покачав головой, указала на дверь платформы.

— Иди уже, актриса погорелого театра. — Инга, мгновенно расцвела широкой улыбкой, но следующая фраза Вербицкой, заставила ее стереть радостное выражение с лица. — Никакого сладкого после ужина.

Чуть посопев, Инга скопировала вздох Василисы Тимофеевны и, повернувшись ко мне, изрекла.

— Видишь, на какие жертвы мне приходится идти ради твоего спасения от гнева невесты?

— Намек понял. — Я не сдержал улыбки и Инга, довольно сверкнув глазами, исчезла за дверью.

— Егоза… интриганка мелкая. — Пробормотала себе под нос Вербицкая и, переведя взгляд на меня, устало улыбнулась. — Но ты ей и вправду должен.

— Так я и не отрицаю. — Пожал я плечами и, почувствовав приближение Ольги, повернулся к наслаждавшемуся зрелищем Бестужеву-старшему. — У вас найдется полчаса для разговора?

— Да, конечно. Идем в мою машину. — Бросив короткий взгляд мне за спину, в сторону полыхающей недовольством и волнением Оли, Валентин Эдуардович кивнул и двинулся в сторону огромного бронированного чудовища, скромно названного им «машиной». Скорее уж, это был разожравшийся «континентальник» на гигантских колесах, причем явно военного образца. Правда, зачем такие армии? Разве что, дивизионные штабы перевозить… в полном составе. Основательная туша. Мой рыжий монстрик рядом с этой дурой, вообще минивэном кажется.

Глава 3. Не Ялта, далеко не Ялта

Я не зря стал тянуть время и отложил разговор с расстроенной невестой. Один звонок с коммуникатора Бестужева на браслет Елизаветы, и можно рассчитывать, что к моменту окончания нашей беседы с будущим тестем, Оля окажется в более вменяемом состоянии. Ну а что? Лиза уже не раз показала себя неплохим психологом, так что пусть поработает на благо коллектива…

А с собственным коммуникатором нужно что-то решать. Не знаю, с какой стати оказался заблокирован мой номер, но… впрочем, а чего заморачиваться? У меня ведь есть привязка к чужому идентификатору! Надо только вспомнить, где лежит кристалл. Дома? Нет… хм, посмотрю среди своих вещей в спасплатформе… позже.

Историю с Исидором Разумовским, тесть подтвердил, что называется, «от и до». Да, незадолго до отставки они разыграли со старым другом спектакль, да, был прицел на то, что впоследствии Исидор займет место своего начальника. Правда, в результате… мятеж смешал все карты. Да и выходка сына сильно ударила по репутации Разумовского, так что, вряд ли следовало ожидать, что государь все же поставит бессменного заместителя Бестужева на должность окольничего Посольского приказа.

— Или, все-таки, старшего офицера разведки? — Как будто невзначай спросил я и боярин усмехнулся.

— Кирилл, ты не переутомился, случаем? — Поинтересовался он. — В Приказе нет никакой разведки.

— Уверены? — Прищурился я, выкладывая на стол конверт.

— Как ты говоришь: «на все сто»! — Кивнул Валентин Эдуардович.

— А вот мне всегда говорили, что врать родне — плохо и неправильно. — Я печально покачал головой, выкладывая на стол перед Бестужевым переданное мне дедом повеление главы Тайного совета о возвращении моего будущего тестя на службу в прежних должностях окольничего и заместителя главы Первого стола Посольского приказа… и в прежнем же звании полковника. Дата, подпись цесаревича. Минимум бюрократии, а какой эффект, а?

Перечитав документ несколько раз, Валентин Эдуардович прикрыл глаза и удрученно покачал головой.

— Сам догадался, или ОН подсказал? — Указательный палец «пришпилил» бумагу к столешнице, аккурат в районе размашистой подписи цесаревича.

— Догадываться стал давно… чуть ли не с начала нашего знакомства. — Ответил я. Бестужев приоткрыл один глаз и с легким интересом уставился на меня.

— Вот как? И что же тебя… насторожило?

— Прежде всего, дружина. Извините, Валентин Эдуардович, но и у Громовых, и у Томилиных… да вообще, каких только дружинников я не видел, на ваших они никак не похожи. Разве что, личная охрана деда Пантелея… но, тот вояка до мозга костей и своих людей вымуштровал не хуже. Вы же по военной части не служили, а ваши дружинники даже в увольнении и по одному, только строем ходят.

— Зато, Аристарх служил… — Мягко заметил Бестужев.

— О да… Аристарх. Я тоже сначала решил, что это заслуга отставного кадрового офицера, а когда присмотрелся, пообщался с ним поближе и кое-что узнал, картинка, вместо того, чтобы сложиться, вдруг вывернулась наизнанку.

— В смысле? — Не понял Валентин Эдуардович, глядя на меня с заметным интересом. — Аристарх Хромов, отставной военный, ярый, неименитый… в чем проблема?

— Вот-вот, и я о том же. Хромов — неименитый отставной офицер. Это ярый-то, в самом расцвете сил и мощи, в отставке?! Кто бы его отпустил? Но вот, служит в боярских детях… замечу, по ряду служит. Адепт Эфира, и, как я узнал позже, протеже цесаревича ходит в боярских детях, прошу прощения, не самого влиятельного и сильного боярского рода? Когда богатейшие из именитых фамилий не могут себе позволить найм ярого, и почитают за счастье, если таковой появляется в их роду? Какой из этого можно сделать вывод? Самый простой — государь окружил вас своей неафишируемой охраной, замаскировав ее под вашу же собственную дружину. А кого у нас могут так охранять? Секретоносителей. Нет, они, конечно, тоже бывают разные. Ученые, изобретатели, руководители секретных проектов и производств… но вы служите по ведомству Посольского приказа, откуда там взяться этим самым научным проектам или изобретателям очередной «вундервафли»? А какие еще могут быть секретоносители? Самое простое предположение — разведка и контрразведка. Опять же, учитывая вашу службу в Посольском приказе, очень гармоничное сочетание. Не находите? Разумеется, это были только мои предположения, но… чем дальше, тем больше они крепли.

— И именно поэтому, на подаренной тобой ручке, был девиз «Словом и Делом», да? Пошутить решил? — Поинтересовался Валентин Эдуардович. В ответ, я только руками развел.

— Ну да… было дело. Правда, тогда я был со-овсем не уверен в своих скороспелых выводах. Но, с другой стороны, я же всегда мог отговориться тем, что этот девиз замечательным образом подходит дипломатам. Верно?

Валентин Эдуардович слабо улыбнулся и кивнул, но почти тут же улыбка сбежала с его лица.

— И на кой ты влез в эти игры, Кирилл? — С явной тоской в голосе проговорил Бестужев. — Зачем тебе это? В рыцарей плаща и кинжала поиграть захотелось? И ведь объясняли же, уберечь пытались, и я и Аристарх… и все одно, прахом пошло.

— Вот уж нет. — Покачал я головой. — Я помню и ваше письмо и речь Хромова… И теперь прекрасно понимаю причины такой настойчивости. Вы же знали, что этот мятеж, в сущности — фарс, так?

— Знал. — Разом посуровев, медленно проговорил Бестужев. — А вот откуда ты об этом узнал?

— От цесаревича. Мы о многом говорили… В том числе и о происходящем в столице. Я не мог не спросить его об этом. — Пожал я плечами. — Особенно, учитывая, что вы сами, на пару с Хромовым старательно взращивали мои подозрения о странности мятежа, помните? Нет, я никого ни в чем не обвиняю, наоборот, благодарен вам за ваше старание оградить меня от участия в этой замятне. Но сейчас… сейчас мне нужно вернуть долг.

— Какой еще долг? Кому? — Нахмурился он… а я вспомнил веселого и лихого лейтенанта-бронеходчика Вердта, холодный пепельный ветер, воющий над руинами боярского городка… и страх заполнивший стальные коробки, набитые жмущимися друг к другу продрогшими от холода девчонками.

На стол перед расстроенным Бестужевым лег кристалл с информацией о родах служилых, чьих детей пытались вывезти из столицы… и листок с теми самыми тремя именами. На объяснение идеи ушло минут пять. И Бестужев задал только один вопрос, ткнув пальцем в куцый список.

— Ты уверен?

— Доказательств нет. — Пожал я плечами. — Но и сомнений тоже.

— Ну да, ну да… и государь не вмешивается в дела бояр. — Задумавшись, промычал Валентин Эдуардович.

Все-таки, мне категорически повезло. Когда я заговорил с дедом о «тайной» службе Бестужева и своих подозрениях насчет настоящей должности и работы будущего тестя, Скуратов заметил, что Первый стол Посольского приказа, официально занимающийся вопросами и проблемами именитых за рубежом, это не совсем разведка… Здесь своя специфика и, судя по краткому рассказу деда, служба эта смахивает скорее на своеобразное закрытое информационное бюро, в котором служат только именитые. Самое забавное, что подобные структуры есть и в МИДах других стран. Но в том-то и дело, что официально эти структуры занимаются решением вопросов именитых за рубежом, и разобрать, кто из них просто едет за границу отдохнуть, а кто выполняет задание Первого стола, почти нереально… Отсюда, кстати, и легкий налет дилетантства. Никто не готовит юных бояричей к этой работе специально и заранее, это просто невозможно. Вот и получается служба этаких джеймсбондов, скользящих по паркетам лучших домов Лондона и Парижа… и вешающих лапшу на уши своим коллегам от «соседей».

Везение это, или что-то другое, я не знаю, но для решения моего вопроса, лучшей кандидатуры, чем будущий тесть, не найти. Мне нужен авторитет Бестужева и его веское слово. А среди должников найдется, кому подтвердить этот самый авторитет. В Посольском приказе служилых немало…

— У меня есть интересное предложение, Кирилл. — Оторвал меня от размышлений заметно повеселевший Валентин Эдуардович. — Эти… люди… Имеют достаточно высокое положение в обществе… как ты думаешь, смогут ли они… нет, даже не так. Как долго они смогут его удержать, если об их действиях узнают не только твои «должники», но и дворяне Европы?

— Хм. А зачем, если до них наши служилые и так доберутся? Рано или поздно.

— Вот, не политик ты, зятек. — Ухмыльнулся Бестужев. И я с готовностью кивнул.

— Именно. Мне по клятве не положено.

— По клятве? — Непонимающе взглянул на меня тесть. М-да… об этом я как-то забыл.

— Ну, цесаревич Михаил посчитал возможным принять у меня клятву опричника. — Вздохнул я. Боярин смерил меня долгим, очень долгим взглядом. Помолчал… и, качнув головой, неожиданно хмыкнул.

— М-да. Забыл с кем дело имею. А ведь Федор предупреждал… так, что я просто должен был ожидать что-то в этом роде. Нет, я, конечно, помню, что советовал тебе хорошенько поторговаться, но… эх! Такими темпами, глядишь, ты к концу года и боярином заделаешься, а? — Хохотнул Бестужев. Я поморщился и печально вздохнул, а мой будущий тесть поперхнулся. — Да ну?!

— Не-не-не… еще не скоро. Вот родится у Марии сын… стану регентом. А уж потом… — Я напомнил боярину о договоре с Анатолием Вербицким.

— Эм-м, да. Ты прав, с таким раскладом лучше не торопиться. — Согласился Бестужев, явно вспомнив, с кем именно под ручку ходит эта самая Мария… Но, тряхнув головой, Валентин Эдуардович вернулся к недосказанной мысли. Точнее, попытался. — Так, оставим пока эту тему. На счет политики, которая теперь тебя не касается… Боже, кому я это говорю, а? Ладно. Полагаю, ты уже знаешь об уничтожении экспедиционных корпусов так называемого союза Мира?

— Корпусов? Я слышал, раздолбали только их штабы…

— Ну, ты же не думаешь, что ярые угомонились сразу после того, как разорвали круг? — Улыбнулся он. — Их, знаешь ли, не за миролюбие так прозвали.

— И что, среди интервентов не нашлось ни одного сравнимого бойца?

— Почему же… были. Штук двадцать, размазанных тонким слоем по всем корпусам. Они же не думали, что вместо приграничных гарнизонов их здесь ждет полумиллионная армия. Вот и не стали стягивать своих экселенц в один кулак. А потом, просто не успели. Так что, если верить сводкам и прогнозам, то к завтрашнему вечеру наши войска выйдут на границу…

Глава 4. И даже не Фили

Вот, кстати… Мне интересно, а как государь смог собрать такую кучу войск в одном месте, не вызвав подозрений у мятежников и тогда еще будущих противников. Полмиллиона человек в кармане не спрячешь и под полой шинели не пронесешь… Да что там! Ни гранды, ни ярые не смогут обеспечить незаметный перенос такого количество людей и техники. Да и… ну не верю я, что в войсках нет ни одного «крота». Кто-то, что-то, но обязательно слил бы…

В ответ на мой вопрос, Валентин Эдуардович вздохнул и покачал головой.

— Опять отвлекаемся… Ладно. Только учти, то что я скажу, это только мои подозрения, и подтвердить мне их нечем. — Бестужев чуть помолчал, словно собираясь с мыслями. — Не знаю, в курсе ты или нет, но незадолго до начала всей этой заварухи, в войсках проводились учения. Нельзя сказать, что они были внезапными. Обычные плановые учения, проводящиеся каждый год. Кстати, ни на секунду не сомневаюсь, что мятеж был специально подгадан именно под них… неразбериха, которая невольно возникла бы с перемещением войск для его подавления, играла инсургентам на руку.

— Учения помню, даже был на полигоне с Вердтом. — Я вспомнил суету бронеходчиков и их отдых после очередных стрельб и кивнул.

— Вот-вот. Но если одни части утюжили полигоны на знакомой территории, то другие перебрасывались в «чужие» районы. Сколько из перемещенных полков и бригад, оказались «потерянными» во всей этой суете, хм… думаю, можно подсчитать, просмотрев сводки нынешнего «пограничного конфликта».

— И никто ничего… — Пробормотал я.

— А контрразведка на что? — Прищурился Бестужев, и махнул рукой. — Даром они, что ли, свой хлеб едят? Но, Кирилл, о частностях меня можешь не спрашивать. Не мой огород. А вот в том, что учения проводились именно для того, чтобы скрыть переброску войск к будущему театру боевых действий, я уверен.

— М-да. Колоссально. — Констатировал я, на что тесть только хмыкнул.

— Так, мы опять отвлеклись. — Нахмурился Бестужев. — Так вот, сейчас, большая часть европейских дворянских домов, оказалась так или иначе вовлечена в эту проигранную союзом войну. И если правильно действовать, то мы можем дать им настоящих виновников всех их бед. Обманщиков, втянувших их в ненужную бойню за чужие интересы.

— Хм… Обернуть злость на победителя, ненавистью к тому, кто их натравил на нас? — Протянул я.

— Именно. Заодно и наши с ними отношения поправим. Не помешает. — Улыбнулся Бестужев. — Но мишенью должны быть конкретные личности, а не организации и страны. Иначе, эффект будет размыт и очень скоро сведен на нет. Проверено.

— Валентин Эдуардович, это ваша епархия. — Открестился я. — Идея мне нравится, но заниматься ее воплощением я не собираюсь. Мне бы с «должниками» разобраться.

— Пф. А тебя никто и не гонит что-то объяснять тамошним баронам да графам. Для этого у меня целый штат имеется. — Отмахнулся боярин, кажется, уже всецело захваченный своей идеей. — А с должниками разберемся. Только не нужно будет совать им под нос этот список. Поступим проще. Есть информация, есть подозрения и… огромное количество драпающего из столицы и страны отребья, для подтверждения первого и второго. Письмо я напишу, подпишем вместе и отправим твоим должникам. Тем из них, кого я знаю, и кто знает меня… А там, день-другой и маховик закрутится так, что захочешь, не остановишь. За детей, служилые весь мир перевернут, но до глоток виновных доберутся. А государь и не при чем, да… — Бестужев зло хохотнул и проговорил куда-то в пространство. — Хорошо придумано, Ваше высочество. С толком… Вот только, как быть, если вы подсунули нам дезу?

— Вряд ли. — Вздохнул я. В противном случае, деду не жить… Без всяких дуэлей на тот свет налажу.

Бестужев словно услышал мои мысли. Потому как, закончив с деловым разговором, тут же поинтересовался насчет крика Ольги, переполошившего одну половину каравана и разбудившего вторую… и личности таинственного гостя. Пришлось звать невесту. Ну, в самом деле, не буду же я по десять раз рассказывать одно и то же. Опять же, в присутствии Валентина Эдуардовича, как мне кажется, можно рассчитывать на более сдержанное поведение его дочери. Не то, что бы я боялся возможного скандала, но… впрочем, кому я вру? Со страху, Ольга действительно способна закатить концерт, а мне сейчас совсем не хочется его слушать. Выспаться бы…

Успевшая сменить «визель» на джинсы с рубашкой, легкие ботинки и парку, невеста примчалась, чуть ли не через секунду после того, как боярин отослал за ней одного из дружинников. Ворвалась ураганом в «кабинет» и, присев на лавку, с нетерпением уставилась на меня. Хм, а Лиза, кажется, неплохо справилась. От страха Ольги почти ничего не осталось. Да, опасение, волнение… но в пределах нормы. Впрочем, кажется мне, это ненадолго. Точнее, ровно до тех пор, пока она не узнает все детали предстоящего поединка. Ведь одно дело, дуэль с ровесником… или почти ровесником, и совсем другое — противостояние с главой боярского рода. Фактически, война…

О том, что в качестве «почтальона», к нам «на огонек» заглянул официальный труп, я, разумеется, говорить не стал. Впрочем, желание интересоваться личностью гостя, и у Бестужева и у только что присоединившейся к нам Оли, пропало, едва я заметил, что это был один мой знакомый гранд… Даже думать не хочу, что они там себе напредставляли, но в ответ, оба глубокомысленно покивали и оставили эту тему. А потом начался разговор «за дуэль»…

Как я и предполагал, только огромным усилием воли, Оля сдержалась, чтобы не устроить эмоциональную бурю в походном «кабинете» отца, когда узнала о недавнем бое в моем доме.

— И ты решил вызвать сюзерена этих дружинников на поединок… — Задумчиво проговорил Бестужев, выслушав мой рассказ, и протянул побледневшей дочери стакан с водой. Та нервно его опустошила и уставилась на меня совершенно нечитаемым взглядом.

— Другого выхода, я не вижу. — Поднявшись с лавки, я подошел к Оле и, встав за спиной, положил ей руки на плечи. — Судя по его действиям, боярин не намерен оставить меня в покое. Ресурсов же для противостояния ему, у меня нет. А учитывая мое нынешнее положение, рассчитывать на защиту или помощь государя не приходится.

— Почему? — Оля подняла голову так, чтобы увидеть мое лицо.

— Потому, что «государь не вмешивается в дела бояр». — Ответил вместо меня Валентин Эдуардович и пояснил недоуменно взглянувшей на него дочери. — Кирилл, больше не мещанин, так что, ему теперь придется даже отказаться от полицейской охраны дома. Что уж говорить о чем-то большем? Теперь его защита, это только его собственное дело.

— Не мещанин? — Нахмурилась Оля.

— Цесаревич Михаил от имени государя принял у меня клятву опричника. — Пояснил я. — А это значит, что из мещан я вышел и не могу рассчитывать на их привилегии. Зато, теперь никто и слова не скажет, если в процессе защиты своей жизни и собственности, я спроважу лиходеев на тот свет. Вот, как с дружинниками Бельского, например. Да и самому боярину, теперь, хвост можно прищемить вполне официально.

— Ты слишком легко к этому относишься, Кирилл. — Покачал головой Валентин Эдуардович.

— Скорее, просто ищу положительные стороны. Оптимизм, называется. — Фыркнул я в ответ.

— Будем надеяться, что это действительно так. — Слабо улыбнулся боярин. — Хотя, я бы на твоем месте, до поединка дело доводить не стал бы. С твоими-то возможностями… Ладно. Пустое. Расскажи подробно о дуэли.

— Да, собственно, рассказывать почти нечего. — Пожал я плечами. — Только то, что нашел виденный вами «почтальон» и то, что записано в протоколе. Место — Малый манеж. Время — одиннадцать часов утра, восемнадцатого марта. То есть, через три дня. Противник… ну тут все и так ясно. Боярин Бельский, младший гридень, отдает предпочтение Воде и Воздуху. Секунданты… У Бельского, его сын Павел, вой-середнячок, но родовые техники уже проснулись. Силен в воздушных атаках. У меня секундантом будет нынешний боярин Разумовский. Старший вой, отменно владеет Огнем и Твердью. Родовые техники… хм… нет данных.

— Водные щиты. — Посмурнел Бестужев. — У младшей ветви Разумовских всегда хорошо получались техники защиты на Воде. Исидор рассказывал. Значит, восемнадцатого, в одиннадцать, да? Еще что-то?

— Только одно. Все участники — адепты Эфира. — Пожав плечами, ответил я. Бестужев кивнул.

— Значит, ты уверен, что это не подделка, и людей Ломова действительно убрал этот новоявленный малолетний опричник… — Задумчиво проговорил боярин, поднимаясь с кресла. Он не стал дожидаться от своего секретаря подтверждения только что сказанного. Зачем? Бельский привык, что этот человек не приносит непроверенных сведений. А уж если вынужден сообщать таковые, обязательно об этом упомянет. — Что ж. Придется пригласить нашего дорогого «коллегу» на разговор. Завтра… скажем, в девять утра. Ах, дуэль, да… Что ж, если он не явится на поединок, я жалеть не буду. Иван…

— Слушаю. — Секретарь, одетый в безупречный серый костюм, вытянулся во фрунт.

— Завтра к восьми подготовь мой выезд. Группу Седого в поддержку. В полном составе. Надо же уважать «коллег», не так ли?

— Будет исполнено. — Секретарь коротко поклонился и, увидев взмах руки патрона, исчез за дверью.

Боярин подошел к низкому, забранному частой фигурной решеткой окну с мелким витражным рисунком, и замер, разглядывая ярко раскрашенные стеклышки. А что же еще? Пейзаж за ним увидеть все равно невозможно… зачем нужно такое окно? Традиция? И да и нет. Да, эти расписные окошки очень хорошо гармонировали с фасадом четырехсотлетнего здания Зотовских Палат, но главное их предназначение — скрытность. Не видишь, что творится за окном? Но и тебя не могут рассмотреть с улицы, и тепловизор не поможет. Весь, до последнего завитка витражного рисунка, превращенный в артефакт, переплет окна поддерживает одну и ту же довольно высокую температуру стекол, легко засвечивающую экраны тепловизоров, и уж тем более, никакой направленный микрофон не снимет звук с сотен мелких стекляшек, неумолчно вибрирующих в самых хаотичных режимах, благодаря все тому же артефакту-переплету. Удобная вещь, этот витраж, одним словом. Бронированная Эфиром, безопасная…

Бельский нахмурился, рассматривая светлый треугольник прямо посреди витражного рисунка и, автоматически опустив взгляд, попытался найти на низком и широком подоконнике выпавшую из переплета стекляшку. Не нашел. Под ногой что-то хрустнуло. Боярин резко, с хеканьем, как это делают только упитанные люди, наклонился, пытаясь нашарить чуть близоруким взглядом потерю… И с тихим хлопком, витраж осыпался на его широкую спину. Вот тебе и броня…

Глава 5. Повторенье, мать… чтоб его

Тренировка. Как бы мне не хотелось отправиться вместе с караваном, подольше побыть с Олей и взглянуть, наконец, на будущую школу эфирников… Но увы, ровно в шесть утра, под тихое гудение прогревающихся двигателей машин и суету собирающихся в путь «бестужевцев», я вынужден был покинуть уютную постель и ворочающуюся в ней невесту, чтобы отправиться к Скуратову на обещанную тренировку. Хотя, в шесть утра, сомнения в том, что единственное занятие сможет подготовить меня к грядущей встрече с Бельским, были сильны как никогда.

В результате, в знакомом мне кабинете в Аркажском монастыре, куда успел забуриться дед, я появился, пребывая не в самом лучшем настроении. Прямо скажем, хреновое это было настроение. И если я не ошибаюсь, глядя на физиономию господина Скуратова-Бельского, в этой комнате я был не единственным таким уникумом. Дед смерил меня взглядом и, не сказав ни слова, протянул большую чашку с дымящимся кофе, черным, крепким и без сахара. Самое то, чтобы проснуться.

— Не выспался? — Кивком поблагодарив старика, спросил я, после того как, сделал первый глоток обжигающего напитка.

— Работа. — Пожал он плечами, прихлебывая кофе из точно такой же объемистой кружки. — А ты?

— Отдых. — Фыркнул я, невольно вспомнив тот «марафон», что устроила мне Ольга, отыгрываясь за все пропущенные ночи.

— Устал поди, бедняга. Совсем тебя невеста заездила. — «Посочувствовал» дед и, отставив сторону опустошенную чашку, резко поднялся с кресла. — Допивай, и идем на полигон. Времени у нас катастрофически мало… так что, не будем терять его остатки. Вперед, Кирилл.

— Иду-иду. — Проворчал я, допивая свой кофе. Скуратов, тем временем, уже успел выйти из-за стола и… хм, кажется, он действительно не намерен терять ни секунды времени… Учитывая, что на знакомый мне полигон мы отправились, через открытое стариком «окно».

— А ты что думал, я шучу? — Бросил Скуратов, заслышав мой хмык. — Я всю ночь дела разгребал, чтоб сегодня не отвлекаться. Нам бы хотя бы дней пять-шесть. Я бы тебя действительно подготовил… но, чего нет, того нет. А потому… Давай-ка, парень, двигай на ковер, располагайся… «поудобнее», и приступим. Ускорение четыре…

Знакомый чуть затемненный зал полигона, расположившийся в подземельях под монастырем, и разбросанные по нему, не менее знакомые огороженные площадки… кое-где, каменные, кое-где, больше напоминающие детские песочницы, а та, на которую указал Скуратов, больше похожа на борцовский круг. В отличие от каменных и песчаных площадок, предусмотрительно затянутых мощными стихийными щитами, здесь никто не отрабатывает боевых техник и не ставит опасных экспериментов. Да и мягкое покрытие «ковра», больше похожего на спортивный мат, нужно только для удобства пользователей… чтоб во время медитации, задницы свои на гранитных плитах пола не отморозили… или что-нибудь еще, более ценное. Хм…

Ускорение четыре, значит? Ладно, сделаем. Хотя мог бы и с двойного начать. Вот так сходу нырять в мысленный «разгон», минуя привычный разгон тела, мне… некомфортно, скажем так.

— Готов? — Голос Скуратова стал растянутым и низким, словно слушаешь кассету на магнитофоне с садящимися батарейками. Осторожно киваю, и на мат шлепается полированный металлический шар, с мой кулак размером. И снова голос деда. — Тво-ояя за-ада-ачаа… ста-андаарт. Усло-овиее: проотиводеействие. Вни-имааниее на-а то-оочноость ко-онтро-оляя… При-истуупаай.

Еще один осторожный кивок и я пытаюсь силой воли поднять шар над ковром. Тот дергается, но тут же вновь оказывается на полу, прижатый контролируемым дедом Эфиром. Чуть больше усилий, и шар медленно покрывается белесым налетом инея, пока тонким и почти незаметным. Ну, разве что деду… Окрик следует незамедлительно и я отпускаю излишек Эфира «на волю».

— Ко-онтро-оль! — Да, под разгоном, голос Скуратова напоминает корабельную сирену. Эдакий «ревун» в миниатюре. И чего орет? Я и так все прекрасно понял. Задача примитивная, но эффективность воздействий тренирует только в путь…

Один час субъективного времени спустя, я уже совершенно спокойно контролирую свои действия и для выполнения заданий Скуратова, прилагаю ровно столько сил, сколько необходимо, чтобы преодолеть формируемое им противодействие. Металлический шар послушно взмывает в воздух и беспрекословно повинуется моим указаниям.

— Уускооре-енииее три-и ии во-осеемь. — Послушно замедляюсь, и шар тут же начинает подрагивать… Удерживать контроль над ним становится заметно сложнее. Ясно. Будем сбавлять ускорение до тех пор, пока я не смогу преодолеть противодействие тренажера на обычном уровне восприятия… не вбухивая в свое действие кучу сил и не устраивая в помещении погодные катаклизмы…

Три часа, четыре… шесть, восемь! Девять часов нудного сидения на одном месте! Объективного времени, между прочим. За это время, дед нагнал в зал два десятка своих подчиненных, воздействиям которых я и сопротивлялся. Последние два часа на обычной скорости восприятия. Какой там железный шар? Он был смят и превращен в бесформенную кляксу еще четыре часа назад. Сейчас я, сидя в центре площадки, отбивал разнообразные «атаки» этих псевдомонахов. Требование было только одно. Погасить чужой удар так, чтобы столкнувшиеся воздействия выдавали в Эфир минимальное по силе возмущение, а в идеале и вовсе взаимно гасили друг друга без выброса сил. Адова работенка… но, весьма эффективная тренировка. Надо взять на вооружение. Девчонкам до этого еще грести и грести, но постепенно подвести их к этому «рубежу» просто необходимо. Если будут достаточно упорны, то к концу года смогут спокойно работать с высшими стихийными техниками и чувствовать в них свой предел… Полезный треннинг. Ох ты ж!

Я еле успел погасить прилетевший от входа в зал удар. Но для этого пришлось направить в его сторону целую прорву энергии. Как контроль удержал, не представляю.

— Занятие окончено. — Раздавшийся голос деда, вернувшегося в зал после довольно долгого отсутствия, заметался под сводчатым кирпичным потолком. Псевдомонахи тут же вскочили на ноги и, отвесив Скуратову легкий кивок-поклон, потянулись на выход. А вот я, попытавшись подняться на ноги, обнаружил, что те напрочь отказываются меня держать. По спине катится холодный пот, в голове звонят колокола… а сердце колотится, словно всерьез решило изобразить ДВС на семи тысячах оборотов. Полный набор всех симптомов перенапряжения.

Дед помог мне утвердиться на дрожащих ногах и, бережно придерживая за плечо, открыл «окно» в свой кабинет. Из разрыва потянуло ароматами горячей еды и мой желудок, презрев стоны остальных частей организма, затребовал внимания к его нуждам. Да уж, ел я последний раз… вчера вечером. А учитывая ускорение, и вовсе дня два назад. Честно говоря, не думал, что могу так долго удерживать «разгон». Пусть частичный, но… быстро думать, оказывается, ничуть не проще, чем быстро бегать и бить на вынос… тела. Выматывает не меньше, чем полноценный разгон, честное слово.

Устал…

— Э-э, да я гляжу, ты уже носом клюешь. — Вдруг усмехнулся дед, пихая меня локтем в бок. Я вздрогнул и, открыв непонятно когда успевшие закрыться глаза, недоуменно огляделся вокруг. В нос ударил аромат сборной мясной солянки… И желудок тут же снова взревел раненым носорогом. Да ем я уже, ем… угомонись!

— Тяжелый день. — Проглотив несколько ложек горячей, щедро сдобренной сметаной солянки, отозвался я на слова Скуратова.

— Ну-ну. Тяжелый день после тяжелой ночи… Ешь-ешь. Восстанавливая силы. Завтра тебе их понадобится не меньше, чем сегодня. — Хмыкнув, пробурчал дед. — А пока лопаешь, решай, останешься сегодня в монастыре, или вернешься к Бестужевым? Они поди, уже в Кострому въехали…

— На или, я сегодня точно не способен. — Отмахнулся я. — Так что, если не возражаешь, я бы предпочел воспользоваться твоим гостеприимством. Да и завтра не придется тратить время на переходы туда-сюда и лишние разговоры.

— Надо же, какое похвальное рвение в учебе. — Хохотнул Скуратов, но тут же довольно кивнул. — Договорились. Мне тоже будет спокойней, если до поединка ты побудешь у меня на глазах.

— Опасаешься, что влипну в какую-нибудь переделку? — Понимающе ухмыльнулся я, одновременно добивая свою порцию ужина.

— Можно и так сказать. — Кивнул дед. — Да и город жалко. В Костроме народец резкий, особенно после того, как бунтовщиков вырезали, а учитывая, что ты и сам тот еще подарок… в общем, стоял себе город тысячу лет без малого, пускай еще постоит.

— Ну-ну… — Я даже не стал делать вид, что верю в этот бред. Лень. Кажется, дед это тоже понял.

— Наелся?

— Вполне. — Я обвел осоловевшим взглядом опустошенный нашими совместными усилиями стол, и кивнул.

— Вот и ладно. Тогда, ступай. Ефимий тебя до кельи проводит. — Дед лениво махнул рукой в сторону двери. Ого, да он, никак, устал не меньше моего. Хм… интересно. Это чем же Скуратов занимался, пока меня псевдомонахи гоняли?

— Внук! Чуть не забыл! — Голос деда заставил меня притормозить на пороге его кабинета, когда я уже взялся за массивную и тяжелую, чугунную дверную ручку. Обернулся и… почти неосознанно уйдя в «разгон», выхватил из воздуха летящий в меня предмет, при ближайшем рассмотрении, оказавшийся прочным браслетом-коммуникатором из сероватого, невзрачного металла. Очень прочного металла, как показал Эфир. Дед усмехнулся. — Этот браслет не заблокируют. Только на «горячие» инфоры с него лучше не лезть.

— Дядюшкино производство? — Я подкинул на ладони неожиданно легкий браслет и Скуратов кивнул.

— А чья еще? Гром-завод. Военный заказ. Не снимай его. По крайней мере, пока эта заваруха не кончится.

— М-да… Таких наглых «жучков» я еще не встречал. — Хмыкнул я.

— Ой, да кому ты нужен, следить за тобой! — Поморщился Скуратов. — Это всего лишь пропуск-идентификатор. Без него, наши вздрюченные мятежом государевы службы при встрече будут считать тебя не пойми кем, пока не разберутся, понятное дело. Оно тебе нужно, время терять, когда можно просто сунуть браслет под сканер?

— Боярское тавро, значит. Ну-ну. — Дед аж крякнул от такого определения, но сказать ничего не успел. Я быстро кивнул ему на прощание и выскользнул за дверь, в коридор, где меня уже ждал Ефимий.

Глава 6. Вот тебе бабушка и Юрьев день

Второй день и вторую же тренировку пришлось начинать опять с четырехкратного ускорения, Вот только вместо очередного шара-тренажера, компанию мне с самого начала составили все те же псевдомонахи. Мало того, они и сами начали «работать» под ускорением…

Хорошо еще, что на этот раз, никто не забыл о такой важной вещи, как прием пищи. Вот только сильно легче мне от этого не стало. Хуже того, к тому моменту, как вошедший в зал монашек пригласил нас в трапезную на обед, я понял, что моя одежда стала мне велика… А общее состояние организма мало отличается от того, как я себя чувствовал вчера вечером. Монахов тоже основательно так пошатывало, хотя им было несравнимо легче, чем мне. Ускорение, ускорение… я уже запутался сколько субъективного времени потратил на тренировку, да и голова трещала так, что даже простые арифметические действия казались чем-то невозможным.

В результате, я просто оставил всякие попытки высчитать количество тренировок, а после неожиданно сытного для монастырской трапезы, обеда, ощутив прилив сил, с удовольствием отправился в кабинет Скуратова, куда тот пригласил меня, чтобы «немного разбавить практику теорией», по его собственному выражению. Впрочем, говорили мы не столько об эфирных техниках, сколько об обычаях поединков все тех же эфирников. И для меня не стал большим удивлением факт, что господа эфирники, в дуэлях не чураются стихийных приемов, и даже на кулачках сойтись не стесняются… иногда. Оно и понятно, все-таки, это не соревнование, где победителю достается большая золотая медаль, а проигравшему шанс перещеголять соперника в другой раз. Здесь, «другой раз» случается нечасто. Очень нечасто. Ну, ничего удивительного…

Вообще, Скуратов рассказывал удивительно живо и образно, а уж когда завел речь о слабых и сильных сторонах своего давнего недруга, ценная информация полилась из него потоком… но он довольно скоро иссяк и дед переключился на другие нюансы предстоящего действа. И все бы ничего, но все эти пункты, подпункты, редакции и отдельные изменения… сколько всякой регламентирующей чуши навертели господа бояре и иже с ними вокруг такой простой вещи, как обычный мордобой с использованием подручных средств… это ж рехнуться можно. Я выдержал полтора часа объяснений Скуратова, а потом просто плюнул на все.

— У меня секундант есть? — Спросил я деда, когда тот прервался на миг, чтобы глотнуть чая. Никита Силыч недоуменно кивнул. — Замечательно. И для чего он нужен?

— Он обязан проследить за должным исполнением правил и свидетельствовать о том перед Собранием клуба. Кирилл, ты что, вообще меня не слушал? — Нахмурился дед.

— Слушал-слушал. Только, если у меня есть секундант, в обязанности которого входит наблюдение за «правильностью» нашего с Бельским мордобития, с какой стати я должен запоминать все эти уложения и наставления?!

— Да черт с тобой, неуч! — Неожиданно вспылил Скуратов. — Не хочешь учиться, ходи зверем дремучим! Я тут распинаюсь, дела забросил, тренировки тебе устроил, объясняю все необходимое, чтобы ты на поединок вышел, как ровня именитым, а не голодранец безродный! За победу твою переживаю…

— Да? Но ведь я, по факту, и есть голодранец безродный. Разве нет? — Я растянул губы в широкой ухмылке. — Да и насчет победы, все еще вилами на воде писано. К тому же, есть у меня подозрение, что единственное, чего ты действительно хочешь и за что переживаешь, так это как бы половчее посадить Бельского в лужу. С дерьмом его смешать, выставив на поединок против пятнадцатилетнего юнца. Да тут неважно будет, проиграет он или победит! После такого позора, ему ни на том, ни на этом свете покоя не видать… Что молчим? Чего не кричим, ножками не топаем, во лжи меня не обвиняем? А? Уж не потому ли, что правду услышал?

— Кирилл… шел бы ты к невесте. Отдыхать. — После недолгого молчания, проговорил бледный словно мел Скуратов.

— С превеликим удовольствием. — Кивнул я, поднимаясь с кресла. Открыл «окно» к Ольге и, заметив в небольшом пока разрыве пространства, мелькнувшее невдалеке от невесты, лицо Вербицкой, повернулся к деду и постучал пальцем по браслету коммуникатору. — Номер Вербицкого скинь.

— Зачем он тебе сейчас? — Хмуро спросил дед.

— Хвосты надо подобрать перед поединком. Кто знает, чем он закончится? А так, хоть расскажу союзнику, как его семья поживает. Волнуется же, небось. — Пожал я плечами.

— По браслету лучше ничего не говорить. Есть у меня подозрение, что у городских связистов еще не все сорняки «выпололи». А в Кремль «окном» все равно не пройдешь. Сигналка сработает, прямо у прохода и положат. Без вопросов. — Отрывисто проговорил в ответ Скуратов. Я хмыкнул.

— Ничего, ты номер скинь. А уж как Анатолию Семеновичу весточку передать, я сам придумаю.

— Черт с тобой. Завтра проведу к нему. Сам. А теперь… ты вроде бы уходить собирался? Вот и иди. Там тебя Ольга уже заждалась. — Пробурчал Скуратов. — Завтра к шести вернешься… мне все равно с утра в Кремле быть нужно.

— Спокойной ночи, глубокоуважаемый дед. — Я шутовски поклонился и, автоматически погасив неслабую эфирную атаку Скуратова, рывком развернув «окно» до подходящего размера, исчез из кабинета. Миг и проход схлопнулся без всякого моего участия. Очевидно, дед решил повторить атаку и угодил прямо в канал «окна». Ну и ладно.

Так, программу вспыльчивого юнца отыграли, пора переходить от театра к жизни. Тем более, что как по мне, реальная жизнь, куда увлекательнее.

Ольга обернулась, явно среагировав на возмущение в Эфире, и вмиг оказалась рядом со мной. Все. Не отпустит. Точно говорю.

Вопреки предположениям Скуратова, караван Бестужевых успел не только доплестись до Костромы, но уже добрался до загородных владений Бестужевых и сейчас, огромное поместье стояло на ушах, спешно приводя в порядок все, что не успели подготовить до приезда хозяев дома. Так что, на нас с Ольгой никто даже внимания толком не обратил и мы, миновав добрых полдюжины лестниц и галерей, беспрепятственно добрались до смежных комнат, выделенных нам для проживания. Вот интересно, а вот со стилем палат шестнадцатого столетия, это Бестужевым так повезло с имуществом, или они специально на традиции упирают?

Впрочем, этот вопрос так и остался без ответа. Да и мне очень скоро стало не до того… А утром, написав несколько писем и потревожив лишь Вербицких, я вернулся в Аркажский монастырь. Остальные обитатели дома остались в неведении относительно моего визита в костромские владения Бестужевых. Оно и к лучшему.

После моей вчерашней эскапады, дед все-таки успокоился, хотя и был примерно таким же хмурым, как и перед первой моей тренировкой.

— Готов? — Спросил он, окинув меня долгим взглядом и даже не подумав поздороваться. Хм… я ошибся?

— Да. — Кивнул в ответ. Ну а что? Кое-что из старой одежды, я нашел среди сваленных в «моей» комнате вещей. Чуть коротковаты, может быть, зато штаны не падают. Ну а «рюгеры» и кхукри, за последнее время вообще стали неотъемлемой частью моего гардероба. Кристалл с записью Вербицких в кармане. Готов.

— Идем. — Дед мотнул головой, открывая «окно» в какой-то тесный закуток. Подъезд какой-то… но явно не Кремль. Не может там быть таких вот… помещений. Точно.

Пока я оглядывался, дед вышел из этого закутка и, громко «процокав» по устилающей пол узорчатой, но изрядно потертой плитке, отпер своим ключом массивную высокую дверь. В уши тут же ворвался городской шум. Тот, от которого я уже, признаться, немного отвык. Гул огромного города живущего своей жизнью. По улице, на которую выходила отпертая дверь, неслись машины, по тротуарам шагали прохожие, работали магазины и лавки. На углу, диковинным снеговиком возвышается наряженный в белую зимнюю бекешу полицейский… он же городовой. И вроде бы и не было в городе мятежа, не взрывались бронеходы, не бесчинствовали наемники и оборзевшие хитрованы… — Волхонка. Отсюда пять минут до Боровицких ворот. — Коротко бросил Скуратов, одним движением скрывая свое лицо за уже знакомой мне неразличимой маской, и уверенно зашагал в сторону показавшихся знакомых красных стен с «ласточкиными хвостами» и характерных зеленых шатровых крыш на башнях.

К моему удивлению, охрана на воротах пропустила нас без звука. Хотя я бы таких подозрительных типов на пушечный выстрел к резиденции монарха не подпустил. Но нет, их не смутила ни маскировка деда, ни даже мое оружие. Хотя, ручаюсь, наличие у меня стволов и ножей, рынды «срисовали» моментально. Тем не менее… они даже не попытались его забрать. Чудеса в решете!

— Коммуникатор… фиксатор. Нас опознали. Пропуск есть. Вопросов… нет. — Явно почуяв мое удивление, все так же отрывисто пояснил Скуратов.

— У вас же связистов не выпололи. Сам говорил. — Пробурчал я себе под нос. Дед резко остановился прямо посреди вымощенной брусчаткой дорожки, зажатой меж краснокирпичной крепостной кладкой и глухой стеной какого-то длинного здания, и смерил меня о-очень долгим взглядом.

— Не в Кремле. — После долгой паузы, вздохнул дед и указал на дальний конец дорожки, к которому мы до этого шли. — К тому же, вон там, нас уже встречают. И мимо той охраны, мы так легко не пройдем. Так что, оружие сдашь без разговоров. Понятно?

Анатолий Вербицкий, глава Пятого стола Преображенского приказа, впервые за долгое время был счастлив. Отсутствие информации о семье выматывало его, действовало на психику пожалуй даже больше, чем ставшее почти привычным чувство преследования, не отпускавшее его с того злополучного вечера, когда ему пришлось отправить семью прочь. И вот сейчас, он смотрел на экран, где две самые главные женщины его жизни рассказывали о своем житье-бытье и чувствовал, как ощущение загнанности растворяется, исчезает с каждым следующим словом жены и дочери. Вербицкий взглянул на сидящего в кресле посетителя, Кирилла и, остановив просмотр, уже третий, за последний час, облегченно улыбнулся. Но не успел он заново начать разговор со своим союзником и будущим регентом наследника рода, как в кабинет ворвался человек, не раз виденный у цесаревича. И от взъерошенного вида, обычно спокойного и невозмутимого, вечно скрывающего свое лицо конфидента Михаила, Вербицкий напрягся.

— Ты все-таки здесь… — Удивленно констатировал «маска», уставившись на… Кирилла. На что тот, только пожал плечами, мол, а где еще мне быть? Они знакомы? Интересно… Вот только додумать эту мысль Вербицкий не успел. «Маска» вдруг сгорбился и, опустившись на краешек дивана, глухо произнес, — Бельский мертв. Убит.

Глава 7. Когда смерть врага несет лишь разочарование

Хм. То есть на дуэль с ним можно не идти? Совсем? Великолепно. Нет, ну правда, замечательно. Не придется убивать идиота… да и самому дохнуть от его руки тоже, как-то не хочется. И так этими мятежами скоро начну на кличку «Терминатор» откликаться, Я облегченно вздохнул и, повернувшись к молча взиравшему на нас Вербицкому, попросил у него чашку кофе. Тот отрешенно кивнул и, подняв трубку стационарного телефона, стоящего на столе, отдал распоряжение секретарю. На миг задумался и, окинув Скуратова коротким взглядом, увеличил заказ на две чашки. Хотя, судя по виду деда, ему бы сейчас не кофе пить, а валерьянку глотать.

Вот кстати, а чего он пришел с этими новостями прямиком к Вербицкому? Дела бросил, чуть ли не бегом примчался… а если еще вспомнить с какой фразой он вломился в кабинет…

— Хм. А когда сей достойный боярин покинул наш мир? — Поинтересовался я, когда секретарь Вербицкого внес в кабинет поднос с кофейными приборами и… испарился.

— Час назад. Убит в собственном доме. Выстрел в голову с очень небольшого расстояния. — Тихо проговорил дед.

— Понятно. И ты решил, что это я его… порешил. Да? — Поинтересовался я.

— Учитывая твои вчерашние высказывания. — Скуратов отхлебнул горячий напиток. — Я решил, что ты вполне мог пойти наперекор правилам. Хотя бы на волне эмоций.

— Я тебя расстрою, но этот малогуманный поступок совершил кто-то другой. У меня вон целый полковник алиби имеется. — Я невежливо ткнул пальцем в сторону внимательно прислушивающегося к нашему разговору, и кажется, медленно шизеющему от его содержания, Вербицкому. — А если это будет мало, то есть фиксаторы в этом кабинете, секретарь за дверью и вся охрана Кремля до кучи. Отсюда я никуда не выходил и, соответственно, Бельского убить не мог. И Анатолий Семенович, тоже. Хотя, вот уж у кого причин грохнуть Бельского было больше, чем у меня.

— Кирилл, угомонись. — Дед вздохнул и повернулся к Вербицкому. — Анатолий Семенович, понимаю, что с моей стороны, это, как минимум наглость, но…

— Я подтверждаю, что присутствующий здесь Кирилл Николаев провел в этом кабинете последние… — Глава Пятого стола бросил короткий взгляд на висящие над входом часы и, кивнув, договорил, — последние полтора часа и не покидал помещения. Если следователи будут настаивать, я могу предоставить записи фиксаторов, за все время его присутствия здесь.

— Понятно… Благодарю, Анатолий Семенович. И прошу прощения за этот… фарс. — Скуратов покачал головой. — Ситуация крайне странная. И непонятная. Убийство боярина, пусть и опального в собственном доме… еще неделю назад, этому никто не удивился бы, но сейчас… Впрочем, это к делу не относится. Прошу прощения за беспокойство, но я вынужден вас покинуть. Его высочество ждет моего доклада.

— Всего хорошего, господин… Иванов. — Вербицкий поднялся с кресла, но руки деду не подал. Да тот, по ходу дела, на это и не рассчитывал. Кивнул коротко и исчез.

Стоило двери захлопнуться, как Анатолий Семенович рухнул обратно в кресло и уставился куда-то вдаль донельзя задумчивым взглядом. Ненадолго. Минуты через две, хозяин кабинета стряхнул с себя оцепенение.

— Кирилл, ты ничего не хочешь мне рассказать? Например, каким образом ты столь плотно ввязался в противостояние с Бельским, что тебя чуть ли не первым подозреваемым в его убийстве назначили? — Тихо поинтересовался Вербицкий.

— А это не ко мне претензия. — Пожал я плечами в ответ. — Сей господин сам начал на меня охоту, едва узнав, с чьей помощью от него улизнули ваша жена и дочь. Последнее мое столкновение с его людьми произошло несколько дней назад… у меня дома. Как я там оказался, другой вопрос. Хотя без влияния Бельского и в этом случае дело не обошлось. Но в результате, мне пришлось принять бой.

— И?

— И все. После этого происшествия, мы вместе с господином Ивановым пришли к выводу, что единственный способ для меня избавиться от преследования Бельским, это вызов на поединок. Собственно, дуэль назначена на завтра, восемнадцатое марта… но за отсутствием противника, сами понимаете.

— Вот как… Хм. — Вербицкий потер переносицу и решительно взялся за телефонную трубку. — Алексей, пошли человека в Зотовские Палаты, пусть посмотрит-послушает, соберет копии всех первичных документов следствия по делу о смерти боярина Бельского. Нет, торопить никого не надо, пусть работают спокойно. Жду доклад.

Трубка опустилась на массивные рычаги древнего аппарата и Вербицкий, посверлив взглядом тихо звякнувший телефон, тяжело вздохнул.

— Кирилл, у тебя просто талант какой-то, оказываться в самой гуще не самых приятных событий. Долго тренировался, а? — Проговорил он.

— Я, что ли, виноват, что общество бояр больше похоже на банку с пауками и змеями? — Фыркнул я. — Куда ни шагни, на ядовитую тварь наткнешься… или на труп неосторожного предшественника.

— А тебя, я смотрю, ситуация со смертью твоего несостоявшегося противника нисколько не напрягает… — Протянул Анатолий Семенович, внимательно глядя на меня. — Знаешь, если бы ты, действительно, не сидел здесь все это время, я бы тоже тебя заподозрил. Уж больно физиономия довольная.

— Я доволен? Хм… ну да, есть такое дело. — Кивнув, согласился я. — Это ж значит, что дуэль не состоится и мне не придется прыгать в круге, сражаясь с человеком, у которого боевого опыта больше, чем я прожил на этом свете. Сгинул? Туда ему и дорога. Надеюсь, наследники окажутся более вменяемыми.

— Что бы сказал твой духовник на эти речи… — Покачав головой, тихо фыркнул Вербицкий, и я замер. Хм. А кто у меня духовник? Он вообще у Кирилла был?

В мыслях мелькнули смутные воспоминания о каком-то обширном попе гудевшем, словно трансформатор… но даже имени этого абсолютно хрестоматийного представителя церкви, я так и не выудил… Зато, лопатоподобную длань, которой оный служитель вбивал в затылки младших Громовых закон божий, вспомнил очень ярко…

— Кадилом бы… благословил. По темечку. — Констатировал я. — Хорошо, что он этого не видит… И вообще, можно подумать, что вы сами, Анатолий Семенович, так уж расстроены безвременным уходом означенного боярина. Или подозреваете, что его дети продолжат дело отца и будут пытаться убрать вашу семью с арены?

— Кто знает, Кирилл… — Вербицкий нахмурился. — Кто знает… Наследник Бельского наверняка в курсе ситуации с линией и геномом Скуратовых, а если и нет, то евгеник рода обязательно сообщит ему об этом. А вот рискнет ли новый боярин продолжать действовать в духе прежнего, я предсказать не могу. Время покажет. С другой стороны, мятеж подавлен и такой свободы действий, какая была у Бельского-старшего, его наследнику не видать. Теперь, любая попытка боярского рода надавить на государева человека и его семью, не останутся без внимания Преображенского приказа. Кстати, тебя это тоже касается.

— Эм-м… сомневаюсь. — Почесав затылок, ответил я… Вербицкий в удивлении приподнял бровь, и мне пришлось снова рассказывать историю своего перехода из податного сословия в опричники. Правда, о причинах по которым мне вообще было предложено дать эту клятву, я умолчал. Впрочем, мой статус гранда, как основание для интереса цесаревича и его предложения, Вербицкого вполне устроил.

За разговором, отвлекшись от новостей принесенных Скуратовым, оказывается знакомым Вербицкому, как «господин Иванов» — советник и конфидент главы Тайного совета, мы и не заметили как пролетели почти три часа и только раздавшийся стук в дверь заставил нас обратить внимание на время.

— Доклад, о котором вы спрашивали. — Ответил на вопросительный взгляд хозяина кабинета секретарь, застыв на пороге, с папкой в руках.

— Добро, Алексей. Давай сюда. — Кивнул Вербицкий и, едва за секретарем закрылась дверь, взялся за принесенные им документы. Я вытянул шею, пытаясь рассмотреть содержимое стопки бумаг, но нарвался на укоризненный взгляд хозяина кабинета и, вздохнув, откинулся на спинку кресла. Жаль… Ну, может быть, он хоть что-то расскажет? Интересно же… Не рассказал. Ну и ладно. У деда узнаю… А вот, кстати, и он.

На этот раз, Скуратов не стал внаглую вламываться в кабинет начальника Пятого стола, и о приходе «господина Иванова» нас предупредил секретарь Вербицкого.

— Кирилл, нам пора. — Кивнув хозяину кабинета, и не теряя времени зря, заявил дед.

— Что ж, пора, так пора. — Развел я руками, поднимаясь с кресла, и повернулся к Вербицкому. — Анатолий Семенович, я думаю, мы еще продолжим этот разговор. А пока, запишите мой новый идентификатор и… большая просьба…

— Да? — Вербицкий отвлекся от внесения в память своего браслета присланного мною сообщения с новым номером, и выжидающе взглянул на меня.

— Пожалуйста, в случае любой… я подчеркиваю, любой опасности, пришлите мне пустое сообщение.

— Кирилл? — Непонимающе переглянувшись со Скуратовым, проговорил мой союзник.

— Что? У меня плохие предчувствия. — Пожал я плечами, в ответ на два испытующих взгляда. — А помощь гранда, всяко не будет лишней. Согласитесь?

— Хм… не думал, что скажу нечто подобное в отношении пятнадцатилетнего юнца, но… — Дед покрутил головой и кивнул Вербицкому. — Советую прислушаться к его словам. Гранд или нет, но помощь человека способного уничтожить дюжину готовых к бою вооруженных дружинников, действительно может пригодиться.

— Не спорю… — Медленно проговорил Вербицкий. — Вопрос только в том, не опоздает ли эта помощь…

А ведь он до сих пор не доверяет моему «грандству». Я хмыкнул и, открыв «окно», демонстративно похлопал хозяина кабинета по плечу. Во-от, теперь, точно поверил.

— Твою ж… — Вербицкий взял себя в руки и, облегченно вздохнув, погасил возникший в ладони небольшой огневик. — Больше так не пугай, Кирилл.

— Договорились. В следующий раз буду пугать ваших противников. — Улыбнулся я.

— Типун тебе на язык. — Мотнул головой Анатолий Семенович и, помолчав, тихо договорил. — Я позвоню тебе вечером. Хорошо?

— Буду ждать, Анатолий Семенович. Буду ждать. — Понимающе кивнул я, и мы со Скуратовым, наконец, покинули кабинет главы Пятого стола. Во-от, а теперь можно начинать терзать деда на тему смерти Бельского…

Глава 8. Родня, да не та

Разговор вышел недолгим, но эмоциональным. И прямо скажу, Скуратову было отчего яриться… Убийство Бельского оказалось с подвохом. Если быть точным, то грохнули боярина не без помощи Эфира. По крайней мере, совершенно затертые следы возмущений в кабинете, где было найдено тело Бельского, однозначно свидетельствуют о том, что убийца не профан в эфирных техниках.

Правда, нельзя сказать, что убийство боярина так уж легко далось нападавшему. Бельский сопротивлялся, да так, что по ходу дела противники разнесли в хлам весь кабинет. Интересно другое, кроме одной-единственной стрелки, аккуратно вошедшей в лоб боярина и совсем неаккуратно вырвавшей ему затылок, на нем нет ни одной отметины или следа стихийных техник. То есть, получается, в какой-то момент, он неожиданно опустил свои щиты и тут же схлопотал заряд в лоб. Теоретически, конечно, это возможно… но практически, чтобы гридень в бою опустил щиты, его нужно просто умотать атаками. А для того чтобы опустошить хотя бы внутренний резерв гридня, либо противником должен быть ярый, либо… либо нужен очень плотный огонь и, как минимум, час времени. Вот только, из заключения следователей, первичного, конечно, и не факт, что очень точного, но все же… следует, что боестолкновение длилось не дольше нескольких минут, и выстрел был всего один. Тот самый, что унес боярина на тот свет. Неувязочка…

— Если только противник Бельского не применил что-то очень оригинальное. — Протянул дед. — Например, эмоциональную атаку большой силы, дезориентировавшую хозяина дома настолько, что тот не сумел удержать контроль над щитами. Благо артефактных средств защиты, боярин дома не носил. Как вариант…

— Подозреваешь, что его грохнул кто-то свой? — Приподняв одну бровь, поинтересовался я, с удобством устраиваясь на диване в углу монастырского кабинета Скуратова, куда мы попали тем же путем, каким и ушли.

— Хм… с чего такие выводы?

— А что, ты знаешь кого-то, кроме эфирников, кто может применять «эмоциональные» атаки? Я уж молчу о затирании эфирных возмущений… — Пожал я плечами и дед коротко усмехнулся в усы, одновременно стирая с лица «маску».

— Тогда, это должен быть очень неслабый эфирник. — Заключил он. — Уровнем не ниже мастера. Иначе, вместо полноценной эмоциональной атаки получился бы только пшик. Впрочем, все это тебя не касается. Не находишь?

— Что, с меня сняли подозрения? — Улыбнулся я. Дед хмыкнул.

— Сразу после проверки записи фиксаторов. Только не радуйся раньше времени. То, что тебя не считают убийцей, еще не значит, что ты вычеркнут из списка возможных заказчиков.

— Однако. Об этом я как-то не подумал… — Протянул я и встрепенулся. — А собственно, какого черта я сижу у тебя в кабинете, когда меня невеста ждет? Надо же обрадовать ее отменой дуэли.

— Вперед. — Пожал плечами Скуратов и я, не теряя времени, взялся за открытие «окна» в Кострому, к Ольге. И когда передо мной уже знакомо задрожал воздух, дед договорил. — Будь осторожнее, внук.

— Хм? — Замерев на миг перед шагом в «окно», я взглянул на деда и тот кивнул.

— Не у тебя одного бывают дурные предчувствия…

Предчувствия, это да. Не знаю, почему, но едва первое впечатление от новостей схлынуло, на душе у меня стало неспокойно. А учитывая, что взращенное еще в той жизни, чувство опасности меня никогда не подводило, стоит быть повнимательнее. Не повредит…

В чем я и убедился, оказавшись по ту сторону перехода и едва успев уйти из-под мощного электроразряда пущенного Ольгой. Не понял. Это что за фокусы?!

— Могу я узнать, чем вы тут занимаетесь? — Выходя из разгона рядом с невестой, я сжал ее в объятиях и прижал к себе. Ольга, взъерошенная и раскрасневшаяся, попыталась вырваться из захвата, шипя как рассерженная кошка. Ну да, как же. Кинетический щит, вырос перед ее не менее растрепанной противницей и… завернулся коконом, заставив Елизавету замереть по стойке «смирно». Убедившись, что обе стороны конфликта временно обездвижены, я вздохнул. — Итак, еще раз. Что. Здесь. Происходит.

— Она! — В унисон заявили девушки и тут же замолкли, смерив друг друга злыми взглядами.

— Они тебя поделить никак не могут. — Звонкий голосок Инги, раздавшийся из-за спины, заставил меня оглянуться. Сестрица Жорика с удобством устроилась на скамейке у края спортивной площадки, которую девушки избрали для выяснения отношений. Зрительница… черт!

— Вы с ума сошли? — Выпустив из объятий Ольгу и сняв с Елизаветы щит, осведомился я. — А если бы задели Ингу? И что это за новости о дележе?!

— Эм-м… ну, это… немного не так. — Елизавета запунцовела… а Оля, смерив ее долгим взглядом, зло прищурилась.

— Вот как… мало того, что их настропалила, теперь еще и сама на него нацелилась?! Лахудра!

— Никого я не настропалила! Сама дура! — Фыркнула в ответ Посадская, явно решив не оставаться в долгу.

Угум. Все стало еще понятнее… дурдом.

— Брек! — Рявкнул я, и поманил любопытную зрительницу пальцем. — Ну-ка… иди сюда.

Сестра Рогова почти моментально оказалась рядом.

— С тебя два десерта. — Тут же заявило это малолетнее чудо.

— Эм-м… за что? — Опешил я.

— Ну, ты же хочешь узнать, о чем они так активно… спорили. Это будет стоить тебе два десерта. — Уверенно выдала Инга.

— Понятно. — Кивнул я. — Цена меня устраивает. Докладывай!

Это… это черт знает что такое! Выслушав краткий, но сногсшибательный монолог Инги, я окинул замерших столбиками Елизавету и Ольгу долгим взглядом и тяжело вздохнул…

— Вот интересно, и когда вы собирались мне об этом рассказать? — Тихо спросил я у них. Девушки переглянулись и дружно отвели глаза. Ну-ну… Сегодня, прямо-таки, день сюрпризов. Я повернулся к Инге. — Я-асно. Ну а ты, пронырливая наша, откуда об этом узнала?

— Ну… — Любопытная мелочь сделала вид, что задумалась и, хитро улыбнувшись, предложила, — еще десертик?

— Уболтала.

— На процедурах у Василисы Тимофеевны случайно подслушала…

— Случайно? Подслушала? — Переспросил я, на что Инга пожала плечами и изобразила невинный взгляд, под недовольное фырканье девушек.

— Ну, они с Лизой довольно громко разговаривали… а я рядом была. Само как-то получилось. А потом, в медблок Оля зашла. Она Лизу искала, чтобы на тренировку позвать. И тоже услышала… случайно. Вот, а потом, вместо тренировки на полигоне, Оля Лизу сюда привела. Обманщица. Остальное ты видел… Кстати, а когда ты меня учить будешь? — Неожиданно завершила свой спич малолетняя тараторка. Я только головой покачал. Интересно, а кто еще НЕ в курсе этого грандиозного «секрета»? Тьфу!

— Так, Лиза, Ольга… и когда же вы намеревались сообщить мне о результатах того исследования? — Спросил я. — И кто кроме вас, в курсе дела… я жду ответа.

— Вербицкая-старшая, мы с Лизой, Инга… и близняшки. — Оля сердито покосилась на Елизавету, но та не обратила на взгляд Ольги никакого внимания, продолжая рассматривать низкие облака, обложившие весеннее небо.

— Все? — Осведомился я. Невеста кивнула. — Хорошо. Могу я надеяться, что дальше вас эта информация не уйдет?

Еще два кивка, по одному от каждой. Я повернулся к Инге и понял, что количество десертов, которые я ей должен, сейчас, как минимум, утроится.

— Мне легче тебя закопать, чем прокормить. — Честно предупредил я девочку. Та замерла на миг и, вздохнула.

— Два десерта… и фокус. Эфирный. — С вопросительной интонацией, предложила она. Я протянул руку и девочка тут же ее пожала, не преминув добавить. — Продешевила.

— Два фокуса. — Улыбнулся я и обратился уже ко всем присутствующим. — Пошли в дом?

Петляющие по парку дорожки, хрустящие мерзлым гравием под ногами, вывели нас к огромному белоснежному зданию основного дома. Высокое крыльцо с чередой широких ступеней, ведущих на гульбище с резными карнизами, опоясавшее дом на уровне второго этажа, сверкающие серебром затейливого наборного теса шатровые крыши над нижней площадкой крыльца и самим домом. Красивое зрелище… даже в такую поганую погоду, как сейчас.

Миновав сени и оказавшись в просторном холле, я кивнул Елизавете и та, понятливо вздохнув, повела меня к медблоку. А следом за нами увязались и Оля с Ингой.

Когда на пороге медблока, отданного под управление Вербицкой, появился Кирилл в сопровождении Ольги и Елизаветы… не считая посверкивающей любопытством в глазах Инги, Василиса Тимофеевна как-то сразу поняла, что именно привело молодого человека в ее епархию. И настроение ее резко ушло в минус.

Обследование, которое она проводила, когда Кирилл впал в кому от перенапряжения, доставляя Ингу из больницы, было полным. Настолько, насколько это было вообще возможным в тех условиях. В том числе, Василиса брала у него и кровь на комплексный анализ… Тогда-то ей и пришла в голову мысль, провести забор у всех «обитателей» бункера. Просто, на всякий случай. Благо, Елизавета всегда готова была помочь с работой в медблоке, а кое-какие навыки евгеника, делали ее помощь весьма существенной. И каково же было удивление Василисы, когда сравнение анализов крови Кирилла и его двоюродных сестер, показали разброс… слишком большой для столь близкого родства. Медартефакты в бункере были на зависть, так что, не теряя времени, Василиса провела еще несколько исследований, гораздо более глубоких, но результат остался неизменным… геном и линия Кирилла не содержат совпадений с геномом и линией Громовых. Но самое неприятное, что Елизавета, будучи евгеником, прекрасно разобралась в результатах этих тестов… Так что, сейчас Василисе Тимофеевне предстоял очень… неудобный разговор.

Глава 9. Семья, это святое

Смотрит так, словно я прямо здесь и сейчас ее съесть собираюсь. Нет, я, конечно, понимаю, что с точки зрения самой Василисы Тимофеевны, она допустила вопиющее нарушение врачебной этики. Особенно, учитывая нравы здешних именитых, готовых грохнуть кого угодно за любой ляп в евгенической карте или вышедший за пределы медучреждения слух о простуде наследника рода… Утрирую, конечно, но тем не менее. И все равно, должна же она понимать, что я не из этой «когорты»?

Поняла. Полтора часа уговоров и объяснений, но она-таки успокоилась. И слава богу. Осталось накрутить хвоста остальным «знатокам», но… О, вот Василиса Тимофеевна этим и займется.

— Конечно, я объясню девушкам, чем им может грозить излишняя болтливость. Но ручаюсь, они и сами прекрасно это понимают. Да и договор ученичества никто не отменял. — С готовностью кивнула Вербицкая, в ответ на мою просьбу. Вот и славно. Договор договором, но мне будет спокойнее, если Василиса накапает девчонкам на мозги.

Выбравшись из владений Василисы Тимофеевны, я, наконец, смог стереть с лица добродушную улыбку и, убедившись, что рядом нет вездесущей Инги, давно утащившей отчитанных Ольгу и Елизавету прочь с глаз рассерженной Вербицкой, устало повел плечами. Денек выдался тот еще… А ведь впереди еще долгий разговор с Бестужевым, да и Ольга до сих пор не знает, что дуэль с Бельским отменяется. Черт, действительно, совсем забыл ей об этом сказать!

Но не успел я сделать хоть шаг, как из-за поворота коридора, мне навстречу вылетели чем-то до жути довольные близняшки… Затормозили на миг, переглянулись и, со счастливыми улыбками повисли у меня на руках. Ох, что-то с этими новостями у меня начали закрадываться странные подозрения насчет их поведения… Да нет, чушь! Это же Лина с Милой! Ерунда полная. Изыди, бес…

Осторожно покосившись на каждую из сестер по очереди и, поймав от них ненаправленный, но весьма насыщенный эмоциональный посыл, полный искреннего удовольствия, я тряхнул головой.

— На тренировку?

— На обед! — В унисон заявили сестры, потянув меня по коридору, в сторону огромной центральной лестницы. Ну да, медблок на втором этаже левого крыла, а трапезная, на первом правого. И… да черт с ним! Главное, это как нельзя вовремя. Поскольку ел я только вчера вечером. Опять…

Казалось бы, сообщенная Вербицкой «новость» должна была бы выбить меня из колеи, но… да с какой стати? Я, конечно, уже привык отождествлять себя с Кириллом, но рвать на себе волосы от того, что его бабка согрешила где-то на стороне, точно не собираюсь. Единственное, стали еще немного понятнее причины такой ярой антипатии ко мне со стороны покойного боярина Громова. Ясно же, что при повальной повернутости местных именитых на евгенике и наследии Дара, шанс, что… хм… некорректное происхождение Николая Громова останется тайной, был очень невелик. Мне другое интересно. А что случилось с биологическим отцом Кириллова батюшки? Хотя… помня буйный нрав и злопамятность покойного боярина, могу предположить, что жизнь указанного господина безвременно оборвалась вскоре после рождения Николая. Вот только, на «роговитость» Георгия Дмитриевича, это событие уже никак не могло повлиять… м-да. Весело. Хм… нет ничего удивительного в том, что покойный боярин не считал Кирилла частью своего рода. Да и Николая с семьей «отпустил», наверняка, по той же самой причине… Добрый дедушка. А ведь мог и грохнуть. Хм…

Загруженный этими мыслями, я расправился с обедом, наверняка невпопад отвечая на вопросы… собственно, по моему виду и так было понятно, что участия в застольной беседе я толком принять не смогу, и от меня довольно быстро отстали. А вот после обеда, я наконец встряхнулся и, перекроив все планы учениц на оставшуюся часть дня, да и свои, заодно отложив беседу с Бестужевым, потащил их на занятие. Ещё и проверку их навыков устроил…

Следующим номером нашей программы, стала поездка непосредственно в сам город. Тихий, спокойный… и без малейших следов мятежа на улицах. Впрочем, если верить Скуратову, в большинстве воеводских городов европейской части страны, за малым исключением, попытки выступления именитых и наемников были задавлены на корню. Где-то чуть раньше, где-то чуть позже… а кое-где и вовсе заранее, так что, ничего удивительного в том, что на архитектуре Костромы мятеж не отразился, не было… просто не успел. Хотя, в настроении людей некоторая настороженность читается. Но как бы то ни было, в остальном, имеем то, что имеем. Небольшой провинциальный, но очень уютный город, живущий привычной жизнью и только редкие военные патрули на улицах говорят о том, что не все так спокойно в округе, как должно было быть.

Впрочем, меня интересовал не столько сам город с его древним белокаменным кремлем, гроздью золотых куполов Успенского собора и Соборной колокольней, возвышающихся над его стенами и близлежащими улицами, сколько комплекс зданий, в которых должна была разместиться наша школа, расположенный по уверениям Бестужева-старшего, через дорогу от церкви Михаила Архангела, что на Верхней набережной. Символично, что тут ещё скажешь. Но посещение здешних достопримечательностей не входит в нашу сегодняшнюю программу. Хотя, в другое время, я с удовольствием пройдусь по здешнему кремлю, Там давно уничтоженному и превращенному в парк.

Ага, а вот и улица со смешным названием Молочная Гора… И тот самый комплекс зданий. Основой которого, является бывший соляной склад. П-образное здание с обширным закрытым внутренним двором. Приземистое, двухэтажное, с низко расположенными арочными окнами, забранными фигурными чугунными решетками, и высокой вальмовой крышей, серебрящейся на солнечном свету. Минимум украшений… Неудивительно, все-таки бывшее казенное владение, да еще такого утилитарного назначения. Но, несмотря на лаконичность форм, выглядит это сооружение завершенным и вполне на своем месте, ничуть не выбиваясь из общего ансамбля улицы.

Ученицы выпрыгнули из «вездехода» доставившего нашу компанию в город из имения, и ринулись к мощным воротам. Запертым, разумеется. Водитель, по совместительству, помощник управителя костромского имения Бестужевых, седой дядька в строгом, чуть старомодном костюме, только головой покачал, глядя на нетерпеливых девушек, пытающихся вломиться в здание. Я хмыкнул и, поймав в зеркале отражение его насмешливого взгляда, выбрался из салона.

— Идемте, Викентий Михайлович. А то, еще немного, и здешнему сторожу придется туго. — Заметил я, оказавшись на улице. Водитель усмехнулся.

Ну, собственно, как и ожидалось. К воротам, прорезанным в здании, мы подошли аккурат в тот момент, когда из них вышел кряжистый седоусый старик, демонстративно поглаживающий рукоять внушительной «гаубицы» торчащую из открытой кобуры на поясе. Наш водитель и проводник тут же устремился к этому церберу и… скандал потух, так толком и не начавшись.

А потом были гулкие широкие коридоры, вымощенные камнем, пустые залы с пыльными окнами, через которые еле пробивались лучи весеннего солнечного света… и огромный внутренний двор, словно специально созданный, как полигон для занятий. Мощеный старой, видавшей виды брусчаткой, окруженный толстыми стенами соляного магазина, лишь кое-где прорезанных небольшими окошками-бойницами, да и то, только на уровне второго этажа. Идеальное место.

В общем, будущее здание школы мне понравилось. Да и вспомогательные сооружения, расположившиеся чуть дальше, в глубине квартала, тоже пригодятся. Хотя, конечно, без ремонта здесь не обойтись. Замена проводки, настил новых полов в залах и кабинетах второго этажа, неплохо было бы поменять двери. Прежние рассохлись и грозили рухнуть в любую секунду… Ну и обстановка… здание стоит пустым, тут даже плафоны светильников не везде имеются. Впрочем, это мы обсудим с Бестужевым, и еще не раз. Все-таки, до открытия школы еще ой как далеко…

Интерес учениц давно угас, так что, когда я объявил, что с осмотром зданий мы закончили, они довольно заулыбались и… потянули меня на выход. Сложить два и два, труда не составило. Мы в городе, где не было мятежа, наемников и мародеров, а значит, здесь по-прежнему, без всяких перебоев и осложнений работают ВСЕ магазины. Учитывая, сколько времени моим ученицам пришлось провести без любимого развлечения прекрасной половины человечества… Мы с Викентием переглянулись, и я ни на секунду не сомневаюсь, что в моем взгляде он прочел ту же обреченность, что мелькнула и в его глазах. Это страшное, хоть и малоизвестное здесь, ввиду отсутствия засилья англицизмов, слово «шоппинг»!

Во время последовавшего за этим логическим умозаключением ада, мы с помощником управляющего прокляли все. И город, и магазины, и… впрочем, глядя на довольные лица умотавших нас девчонок, проклинать и их тоже, как-то язык не поворачивается. В общем, звонок, поступивший на мой новый коммуникатор, стал для нас с Викентием просто манной небесной. Благоволением богов, если хотите.

В результате, девушки с тоской покосились на каменную громаду очередных торговых рядов, у входа в которые меня и нагнал тот самый звонок, но позволили усадить себя в машину и мы, наконец, отправились в обратный путь. Не стану лгать, я тоже прикупил кое-что для себя в этом походе, но… на весь подбор нормальной одежды по размеру, я затратил от силы сорок минут… Тогда как у Ольги с Елизаветой и близняшек с Марией, на выбор шмоток ушло четыре часа! Бр-р…

Единственный человек в их команде, кто искренне обрадовался завершению нашей прогулки, была Мария Вербицкая. А все потому, что звонил мне ее отец. Так что, по возвращении в имение, мы с моей бывшей одноклассницей отправились на поиски ее матери, чтобы предложить ей «прогуляться» на встречу с мужем. Анатолий Семенович, как оказалось, сразу после нашего с ним разговора в Кремле, организовал переезд обратно в свой дом. Благо, опасности за пределами древней крепости, он теперь не ждал. Да и охрана с Рындова двора, вновь взяла окрестности Кремля под свою охрану. Ну… не знаю, не знаю. На мой взгляд, господин Вербицкий изрядно спешит. Да и насчет совершенства охраны рынд, я мог бы поспорить… Но, с другой стороны, не вечно же ему прятаться в Кремле, правильно? Да и… ладно, его дело. Но вот на чем я настоял в беседе с Марией и Василисой, так это на отсрочке их окончательного переезда домой, на несколько дней, и на непременном сопровождении нашей дружной компании прикомандированными к Вербицким рындами. Предчувствия, да… я ещё и пару указаний ученицам оставил, что называется, на всякий пожарный…

Переправив улыбающихся, предвкушающих встречу с мужем и отцом Вербицких к Анатолию Семеновичу, я не стал мешать им своим присутствием и, воспользовавшись предложением хозяина дома, вышел из его кабинета, сопровождаемый Вадимом и Иваном Сойкой, бессменными телохранителями Марии и Василисы. Устроились мы втроем в гостиной, под недоуменными взглядами рынд, наводнивших дом Вербицкого. Кажется, только прямой приказ Анатолия Семеновича удержал и.о. командира его охраны, от расспросов Вадима и Ивана. Но напряжение в гостиной царило то еще. Без присмотра рынды нас не оставили, а потому мы угощались чаем со сластями, в окружении аж шести вооруженных до зубов охранников, застывших у всех возможных выходов из комнаты, считая два огромных окна за опущенными по вечернему времени, шторами.

Я как раз раздумывал, не закурить ли мне сигарету, когда в холле началась какая-то суета. Потом послышались приглушенные расстоянием восклицания… и в гостиную ввалились трое. Молодые люди, лет двадцати-двадцати двух на вид. И судя по знакомым чертам лица одного из них… Хм… возвращение блудного сына?

Глава 10. Место встречи

Пока я рассматривал до сих ни разу не виденного мною сына Вербицкого, его приятель в свою очередь, сверлил меня взглядом. Недобрым таким, хм… И чем же я ему не угодил, интересно. Хотя-я… фото, да… Точно. Видел я эту физиономию в той справке, что не так давно выдал мне дед. Думал, уже не пригодится, а оно вон как вышло. Да и на форме сопровождавших гостей дружинников, которых рынды даже и не подумали пустить дальше холла, мелькнули знакомые гербы.

— Боярин Бельский, полагаю. — Поднявшись с дивана, кивнул я сердитому молодому человеку.

— Пф. — Тот дернул подбородком, но спустя несколько секунд все-таки соизволил ответить, цедя слова сквозь зубы. — Именно так. А вы…

— Кирилл Николаев. — Явно подтвердив его подозрения, проговорил я.

— Ну да, ну да… изгнанный выр… боярич Громовых. Точно. — Словно в озарении, воскликнул Павел Бельский, прищелкнув пальцами, и повернулся к своим спутникам. — Вот видите, друзья мои. Кто-то поднимается вверх… а кто-то катится вниз. Закон природы…

Ну-ну. Это он так пытается меня из себя вывести? Хм… какое воспитание и такт, кто бы мог подумать, а? Впрочем, учитывая, что мы находимся в доме мещанина, пусть и высокопоставленного, иного от спесивого отпрыска древнего боярского рода можно было и не ожидать. Удивительно, что он вообще «снизошел» до появления в этом доме.

— Слухи о моем изгнании сильно преувеличены. Кому, как не вам об этом знать. — И улыбнуться. Я повернулся к молчаливому спутнику Бельского, выжидающе взглянув ему в глаза. Но тот проигнорировал мой молчаливый вопрос. А вот третий, тот самый чьи черты лица показались мне такими знакомыми, отвлек мое внимание на себя

— Отец у себя? — Обратился он к сидящему в кресле Вадиму, с интересом наблюдавшему за происходящим. Телохранитель Вербицких кивнул, и все три гостя, не сказав больше ни слова, двинулись в сторону кабинета. Ну-ну…

Вот, как я и думал. Рынды, охранявшие ближайший выход из комнаты, встали у них на пути, вынудив визитеров остановиться в шаге от двери в кабинет.

— Вам придется подождать здесь. — Тихий непреклонный голос. И буянить бесполезно. Нынешний глава охраны Вербицкого возник рядом с гостями совершенно бесшумно и, растянув губы в подобии улыбки, указал им на свободные кресла в гостиной. — О вашем приходе я уже доложил. Прошу…

Молодцы переглянулись, в эмоциях Бельского проскользнула злость, но тут же была задавлена. Хм, а он неплохо себя контролирует… А вот «блудный сын» явно не в восторге от того приема, что оказал ему отец.

Ожидание затянулось. В комнате повисла тяжелая давящая тишина, прерываемая лишь короткими репликами ни о чем, Бельского и Вербицкого-младшего, третий, безымянный их спутник, продолжал молчать. А полчаса спустя, охрана вдруг засуетилась. В гостиную, кажется, набились все присутствовавшие в доме рынды и, оказавшись у дверей в кабинет, сформировали полноценную «коробочку». Воздух пошел рябью от активировавшихся щитов, и только что не засветился от их мощи. Ого, кажется, Вербицкий решил наглядно продемонстрировать гостям свое отношение. Мария и Василиса прошли мимо, почти невидимые, скрытые телами рынд, и исчезли за дверьми, ведущими в «частную» половину дома. М-да, сомневаюсь, что можно придумать более прямой способ выказать недоверие… И радует, что меня этот спектакль касается лишь как зрителя.

— Господа, вы хотели меня видеть? — Вербицкий-старший прошел в центр гостиной и уставился на ошеломленных увиденным «гостей». Бельский оправился первым. Поднявшись с кресла, он коротко кивнул, изобразив приветствие.

— Доброго вечера, Анатолий Семенович. — Ровным, холодным тоном проговорил он. — Я пришел для приватного разговора. Не могли бы вы уделить мне четверть часа вашего времени?

— Желаете извиниться за действия своего покойного отца? Похвально. — Не менее отстраненным тоном ответил Вербицкий. Павел дернулся, словно от пощечины, и вся невозмутимость слетела с него, как шелуха.

— Я пришел разобраться в происходящем! — Прошипел он, надвигаясь на моего союзника. — Но вижу, что Демьян был прав. Извиняться за действия отца?! Мне, боярину Бельскому просить прощения у татей укравших нашу линию? Ты рехнулся!

— Щенок. Мало того, что ваш род объявил охоту на моих жену и дочь. — Вербицкий катнул желваки. — Мало того, что вы уничтожили годы труда моих предков. Теперь ты явился в мой дом и имеешь наглость обвинять меня в воровстве… Вон отсюда.

— Отец! — Вербицкий-младший попытался вмешаться, но Анатолий Семенович только обжег его взглядом.

— Вон! — Хозяин дома резко развернулся на месте и шагнул к двери в кабинет… Рядом взбурлил Эфир и я, только запредельным усилием вол, смог «передавить» атаку безымянного гостя. Лицо «тихушника» еще не успело вытянуться в ошеломлении, когда «разгон» буквально швырнул меня на нападавшего. Тяжелый удар пришелся ему в правое плечо. Я не сдерживался, а потому кулак с легкостью пробил тело насквозь, выбив правую руку из сустава и плеснув кровавым веером на стену за его спиной. Бельский попытался развернуть какую-то стихийную технику, но ревущий Эфир прижал всех присутствующих к полу, не позволяя даже шелохнуться. Выйдя из разгона, я тихо выматерился и, оглядевшись по сторонам, облегченно кивнул.

— Предупреждаю, кто дернется, утоплю в Эфире. — Проговорил я, выдергивая руку из тела потерявшего сознание спутника наших гостей. Ухарь, закатив глаза, тут же осел наземь и я не сдержал нервного смешка. — Ну да, тебя это не касается, извини.

— Кирилл! — Прохрипел придавленный к полу Вербицкий, и я потихоньку начал отпускать контроль. Первым освободился мой союзник, за ним, Вадим с Иваном, потом рынды, так и фонящие удивлением и опаской. А вот гостей я решил пока оставить «связанными».

— Яблочко от яблоньки.. — Скривился Вербицкий, глядя на спеленатого по рукам и ногам Бельского. Тот бешено завращал глазами, явно пытаясь что-то сказать… безуспешно, разумеется. Зря я что ли его «зафиксировал»? Анатолий Семенович бросил короткий взгляд на валяющееся на полу тело своего неудавшегося убийцы и, покачав головой, бросил начальнику охраны. — Вызывай целителя. Этот уродец мне живым нужен.

Собственного сына Вербицкий показательно игнорировал. Да уж, ситуевинка…

— М-да… прямолинейность действий Бельских просто поражает. — Вздохнул я, усаживаясь в кресло и старательно вытирая окровавленную руку выуженным из кармана платком. Рядом тут же оказался один из рынд и протянул стопку влажных салфеток. Вот спасибо… — Сначала атака моего дома и преследование Вербицких по парку и лесу, потом попытка засадить меня в тюрьму. Недели не прошло, как в гости ко мне дюжина дружинников этого… Ломова, да… заявилась. А теперь еще и это! Болезный, вам что так боярское звание жмет?! Мало было опалы, хотите вовсе всех привилегий лишиться?

— Хм-м-мм… — Промычал что-то невнятное Бельский. Мог бы, наверное, и ножками засучил.

— Кирилл, отпусти его… кажется, Павел просто горит желанием нам что-то рассказать. — Задумчиво проговорил Вербицкий. Я хотел было, пожав плечами, выполнить просьбу союзника, но тут в холле вновь раздался какой-то шум, снова взбурлил Эфир, а следом послышался приглушенный стрекот стрелометов. По нервам резануло ощущение чужой смерти и я тихо выматерился. Ведь чуял, чуял же!

Рынды тут же заняли оборону, задвинув Вербицкого в угол и укрыв его добрым десятком разных щитов. А вот о гостях никто не позаботился. Придется мне самому этим заняться…

Открыв «окно», я подхватил Эфиром всех трех незадачливых визитеров и, бросив их в открывшийся разрыв, шагнул следом, оказавшись в нескольких шагах от уже вооруженных и активировавших щиты Марии и Василисы.

Правильно, умнички! Хм, осталось надеяться, что ученицы тоже не забыли мое распоряжение… Шаг. Открыть второе «окно»… Тридцать секунд, сорок… Звуки перестрелки нарастают. Кажется, нападающие уже ломятся в гостиную…

— К бою! — Мыслеобраз вышел настолько насыщенным, что скользнувшие в открывшийся разрыв, четыре готовых к бою «визеля», не останавливаясь, сходу устремились к выходу из комнаты. Эх, гулять, так гулять! Не зря ученицы сидели наготове в полном боевом. Хорошая штука, интуиция, да!

Поручив охрану жены и дочери Вербицкого а также незадачливых гостей, затянутой в ЛТК Ольге, я двинулся следом за остальными ученицами. Ворвавшиеся в гостиную, три ЛТК моментально прекратили завязавшийся там бой. Да и покажите мне хоть одного человека, что не побоится выйти против этих монстров без поддержки равного количества гридней или хотя бы серьезной артиллерии?

Ой-ей, куда это он собрался?!

Удар Эфира пришелся по открывающемуся «окну», естественно, моментально его схлопнув, и пытавшийся улизнуть, «гость» дернулся, опалив меня просто-таки уничтожающим взглядом. Хм, а я ведь его помню… Точно, видел я фотографию сего господина. Причем там же, где видел и фото Павла Бельского. Именно он должен был стать моим секундантом. Интересно…

— Добрый вечер, Демьян Ставрович. — Проговорил я, следя краем глаза за тем, как рынды, под присмотром моих учениц, разоружают замерших и явно боящихся шевельнуться людей Разумовского. — Нам так и не удалось до сих пор познакомиться лично… так сказать. Рад, что выдалась такая возможность.

— С-скуратов… — Скрипнув зубами, процедил тот. — Вот уж кого не ожидал встретить в этом доме сегодня.

— Взаимно, уважаемый боярин. Взаимно. — Улыбнулся я. — Расскажите, что же привело вас сюда?

— Защитный артефакт Бельского сообщил, что на него совершенно нападение. — Угрюмо и отрывисто проговорил он. — Мы союзники. Я должен был прийти на помощь.

— Складно. — Кивнул я в ответ. — Но это же не повод убивать государевых людей, правильно? Или вы считаете, что рынды позволили бы причинить вред именитому боярину… иначе как в целях защиты порученного их охране человека? Я уж молчу о том, что в своем рвении вы, ничтоже сумняшеся, положили всю охрану самого Павла Бельского. Сколько там было дружинников? Пятеро? Шестеро? Или вы так торопились спасти своего союзника, что даже гербы на их форме не заметили?

— Хватит! — Рявкнул Разумовский, явно потеряв контроль над собственными эмоциями. Ого! Силен, боярин! От его воздействия, поднявшийся эфирный щит с легкостью разметал присутствующих, прижав их к стенам. Даже ЛТК! Что ж, значит, договориться не получится.

— Зря! — С трудом переняв контроль над Эфиром, я ощерился в лицо ошеломленного боярина. Что, тварь, не ожидал?! Считал себя здесь единственным грандом? Обломись!

Разумовский дернулся и попытался перехватить инициативу. Эфир взбурлил, вздымаясь вокруг нас, закручиваясь смерчем… От навалившейся тяжести, я чуть на колени не рухнул, но… удержался. Устоял… ох, дед, старый лис, спасибо за науку! Выживу, в ноги поклонюсь…

В отличие от многих одаренных, Анатолий Семенович не был склонен недооценивать эфирников. Вот только одно дело, теоретически допускать их опасность, и совершенно другое, видеть воочию на что они способны. Пусть не все, пусть сильнейшие, но от этого было только страшнее…

От тех сил, что заполнили комнату, у Вербицкого волосы встали дыбом. Даже ворвавшиеся минутой раньше «визели» не смогли так напугать царедворца, как эти две стоящие посреди гостиной фигуры. Молчаливые, замершие друг напротив друга, они разве что искрами не сыпали от кружащего вокруг них Эфира. Никаких техник. Никаких стихий. Голый контроль. Напряжение в комнате можно ложкой есть. Эфир давит, прижимая к полу, по стенам змеятся трещины, а оконные стекла, бронированные пятисантиметровые стекла звенят от напора силы. Но даже крохи ее не зачерпнуть! Воля поединщиков просто не дает никому прикоснуться к этому буйству энергий!

А в центре царящего в комнате безумия, стоят они. Грузный боярин и пятнадцатилетний пацан не сводят друг с друга глаз. Пот заливает белоснежные, словно высеченные из мрамора неподвижные и пустые лица, но они даже не пытаются его утереть. Смотрят, не моргая… словно змеи… Кажется, прошла уже целая вечность, а они…

Миг. И Разумовский дрогнул… лицо исказилось в напряженной, почти гротескной гримасе и… комнату потряс дикий, совершенно нечеловеческий, полный сумасшедшей боли вой! Волна Эфира, послушная стальной воле молодого гранда накрыла его противника, сжала в мертвой хватке… и, набрав совершенно чудовищную концентрацию, став видимой обычным взглядом, прикрыла тело проигравшего белесым полупрозрачным коконом.

Вербицкий сглотнул вязкую и горькую слюну, не в силах отвести взгляд от сминаемого, словно пластилин детской рукой, тела боярина. Крик стих, захлебнулся кровью, фонтаном плеснувшей из перекошенного рта Разумовского, и в наступившей тишине присутствующие вздрогнули от непрерывного хруста, с которым ломались кости уже мертвого боярина, чье подрагивающее, и без того покореженное Эфиром тело удерживалось в вертикальном положении, лишь силой воли стоящего напротив него молодого гранда…