Государственный защитник

Часть 1. Угадай, кто

Дождь начался в полдень, и теперь шел не переставая, лупил по тротуару, оранжереям, рушился длинными струями с крыши лабораторного корпуса. Взбесившаяся метеоустановка — она всегда ломалась после эксперимента — выпустила на Наукоград двухнедельную дозу осадков. Человек под зонтом торопливо шел, не обращая внимания на лужи. Он был близок к заветной двери, когда сверху раздался крик. Сквозь шум дождя можно было разобрать: «На…бог…ет!». Человек замедлил шаги, прислушиваясь. Вдруг сверху на него навалилось что-то огромное, тяжелое, сминая, заваливая. Человек успел почувствовать пронзительную боль в руке и провалился в темноту забытия. Сломанный, искореженный зонтик откатился в сторону.

Мы спорили с женой всю ночь и все утро, но каждый остался при своем мнении, так что чемодан я собирал самостоятельно. Про зонтик, купальную шапочку и набор ершиков для трубки я вспомнил уже в космопорту. Точно помню, что клал в чемодан бритву, вернее, помню, как снимал ее с полки в ванной. Первое время щетина ужасно чесалась, а потом я привык. Коллега Шмулявин говорил, что киноиды и первобытные люди уважают и побаиваются волосатых и заросших. Не знаю, зачем мне такое уважение, а чтобы боялись — это хорошо. Я сам их пока боюсь.

На астероид временного содержания меня сосватал научный руководитель. Он посчитал, что здесь я могу на практике применить свои теоретические знания и заодно заткнуть кадровую дыру в системе галактического правосудия.

Первым моим делом была защита по факту причинения телесных повреждений. Группа физиков различных рас на межгалактической станции земного типа проводила исследования по изучению гравитационных взаимодействий и взаимоотталкиваний. По случаю успешного завершения эксперимента в лаборатории была устроена вечеринка с обилием тонизирующих веществ и напитков. Внезапно один из дреоцеров, издав вопль религиозного характера, выбросился из окна с высоты примерно 12 этажа и угодил на потерпевшего-человека. У человека множественные ушибы, перелом руки и сотрясение мозга. Дреоцер не пострадал физически, но отказывался объяснять свои действия, мотивируя частичной потерей памяти. Это не удивительно. Гейгерограмма, снятая в тот же день, показала сильное наркотическое опьянение.

Я огорчился и обрадовался одновременно. Это происшествие напрямую связано темой моей диссертации — «Разграничение оснований причинений смерти или телесных повреждений, исключая умышленные». Когда я думаю, сколько существует оснований причинения смерти, удивляюсь, что еще жив. Неумышленное, по халатности, по неосторожности, при задержании, при самообороне! А есть еще несчастные случаи в чистом виде! Сколько вариантов, сколько простора для адвокатской мысли!

Например, идет человек по улице, а на голову ему падает горшок с цветком. Человеку внизу уже все равно, по какой причине на него это свалилось, а нам, правоведам, необходимо определить общественную опасность и степень наказания виновника.

Если горшок сносит ветром, занавеской, котом или собакой — это по халатность хозяев дома. Если горшок свалился от ноги хозяйки, которая мыла окно — это неосторожность. Если хозяйка в меланхоличном настроении кидается горшками в окно — это злостное хулиганство. Если хозяйка кинула горшком в мужа в пылу ссоры, муж увернулся, горшок вылетел в окно — это неумышленное причинение, может даже смерти. А вот если сама хозяйка в обнимку с любимым фикусом прыгнет в форточку… нет, тоже неумышленное.

Происшествие с человеком и дреоцером квалифицировалось следователем как умышленное (sic!) покушение на убийство. Он аргументировал тем, что у обвиняемого с потерпевшим могли быть трения на почве научных изысканий. Я сначала построил линию защиты на попытке суицида, с намеком на религию плюс несчастный случай. Однако, обратившись в межгалактический банк данных научно-технической информации, изучив сведения о физиологии и культуре дреоцеров, я понял, что заблуждался, формулируя предварительные выводы.

Амебные моллюски дреоцеры в силу полужидкой субстанции своего организма и распределенных мыслеклеток практически неуничтожимы. Вода для них родная стихия, в огне они не горят (я потом сам наблюдал, как молодой дреоцерик нежился в костре, блаженно раскинув псевдоподии), естественных врагов не имеют не только на родной планете, но и в обозримой галактике. Падение с большой высоты бодрит, а радиация действуют как алкоголь. Дреоцеры совершенно лишены чувства самосохранения, застыть как расе в своем развитии им мешает чувство неуемного любопытства, а бесконтрольное размножение сдерживается тем, что самочки амебных моллюсков способны к делению два, реже три раза в жизни.

Более всего дреоцеры похожи на гигантских слизней с почти человеческими лицами и каемкой псевдоподий по краям овального тела. Вторичные половые признаки выражены цветовой гаммой поверхности тела. Подзащитный дреоцер по имени Шумшит оказался ученой дамой средних лет с шкуркой кремового цвета. На момент моего посещения она пребывала в угнетенном состоянии и решительно отказалась обсуждать предстоящий процесс.

У меня в целом сложилась схема защиты, не вполне оправдывающая действия моей подзащитной.

Заседания судебной коллегии я ждал с замиранием сердца. Галактическая система правосудия много почерпнула от земной. На предварительном слушанье судья принимает решение о наличие факта и состава преступления и причастности к нему подозреваемых по представлению следователя. Дальнейшее расследование преступления проводит следователь под руководством судьи.

Коллега Шмулявин посоветовал привлечь побольше свидетелей, если я не вижу ни полной картины преступления, ни мотивов подзащитных. Материалы дел я выучил почти наизусть, составил список вопросов и предупредил добрую полусотню свидетелей, чтобы они находились в транспортном зале региональных судов в определенное время.

Предварительное слушанье по делу дреоцеры состоялось во вторник. Зал был наполовину пуст. Часть его занимали служащие и ученые с научной станции, в основном дреоцеры, люди и худощавая дама-фингус в белой шляпке и пышном седом парике; часть — ксеноэтнологи и любопытствующие. Пришли двое коллег-адвокатов — Шмулявин и дама-мымрица. Судья Бассет, пожилой киноид, занял место за кафедрой с двумя заседателям и объявил слушанье по поводу причинения телесных повреждений гражданину Гуськову.

Следователь изложил обстоятельства происшествия, особо напирая на неприязненные отношения обвиняемой и потерпевшего. Я пока не очень ориентировался в деле и задал стандартный вопрос: «Как был одет потерпевший и что имел при себе»?

— Одет был в джинсы и джемпер, нес с собой портфель коричневого цвета, — ответил следователь.

Вторым давал показания врач, осматривавший Гуськова на место происшествия. Он перечислил травмы и оказанную помощь. Я приступил к опросу.

— Скажите, доктор, по характеру травм можно судить, как моя подзащитная упала на Гуськова?

— Удар прошелся по касательной.

— Не говорит ли это о том, что моя подзащитная пыталась отклониться, чтобы не попасть на человека?

Судья стукнул молотком.

— Не подсказывайте свидетелю! Вопрос снимается.

Ну и пусть снимается. Главное, я высказал это вслух.

— Имеются ли у потерпевшего повреждения, происхождение которых Вам неясно?

— Гематома под диафрагмой, как будто его с большой силой ткнули палкой в живот. Однако подобных предметов на месте происшествия я не заметил.

— У меня все. Прошу пригласить свидетеля номер пять.

Судья сверился со списком и набрал нужный код. Небольшая ярко-розовая дреоцерка с кокетливым завитком на рожках вышла из транспортной кабины и поднялась на свидетельское место.

— Ваше личное и родовое имя?

— Филишит Ашрум.

— Вы работаете в лаборатории по исследованию гравитации?

— Да, я физик-гравитатор 2 ступени.

— В каких отношениях Вы находитесь с подсудимой?

— Магистра Шумшит я знаю много лет. Она близкая подруга моей матери, росла с ней в одном садке. В лаборатории Шумшит руководит экспериментом, а я просто физик.

— Что Вы можете рассказать по факту происшествия?

Филишит оглянулась на группу физиков, как бы ища поддержки.

— Ну, мы хорошо погуляли, вспоминали молодость, бурные студенческие годы. А потом… Все очень быстро произошло. Лаборантка Аманита открыла окно, чтобы подышать — фингусам всегда душно в помещениях, они же грибы, а Шумшит крикнула что-то и сразу прыгнула. Я и подумать не могла, что кто-то был внизу, не посмотрела даже, бросилась закрывать пока не налило…

— И часто Ваши соотечественники пользуются оконными проемами вместо дверных?

— Иногда просто полетать хочется, чтобы ветер свистел. Молодыми были — играли в «пугалку-угадалку».

— Что это за игра?

— Ну, это весело! Прыгаешь в окно на кого-нибудь, накрываешь сверху, и он должен угадать, кто на него прыгнул. Если не угадывает, то не отпускаешь, пока… ну, пока не договоритесь…

— Шумшит крикнула что-то определенное?

— Я не разобрала. Что-то про Бога. Мы в тот момент рассматривали карту с записью эксперимента в другом конце комнаты.

— Я правильно понял, что сотрудники лаборатории изучали результаты эксперимента, а его инициатор и руководитель не проявила заинтересованности?

Филишит заволновалась псевдоподиями.

— Знаете, она была такая странная… Как будто не в себе.

— Спасибо, у меня все.

На самом деле, вопросы у меня были, но моя подзащитная приняла интенсивный малиновый цвет, что свидетельствовало о сильных негативных эмоциях.

Следующим я пригласил лечащего врача дреоцеров.

Солидный дреоцер глубокого фиолетового цвета занял свидетельское место.

— Господин Пилипишт, Вы наблюдаете всех дреоцеров на станции?

— Всех, в том числе Шумшит.

— Сколько лет моей подзащитной?

— 85 биологически циклов, примерно половина среднего срока жизни.

— У нее есть семья, дети?

— Нет.

— Это типично для дреоцерок?

— Ни в коем случае! К этому возрасту наши женщины, как правило, проходят оба деления. Еще три-четыре года, и организм перестанет образовывать достаточное количество клеток для отделения детки.

— Это как-то влияет на психику?

Доктор кивнул.

— Считается, что в этот период дреоцерка, не прошедшая ни одного деления, всеми силами пытается воспользоваться последним шансом, ее мысли устремлены лишь на продолжение рода.

Шумшит побагровела, и я поспешил сменить тему.

— Посмотрите, пожалуйста, на эту спектрограмму, — я подошел к свидетелю и протянул ему листок. — Какое воздействие данное излучение окажет на дреоцера?

— Судя по составу вещества и интенсивности излучения, это известный наркотик, так называемая «Линия грез». Вызывает неоправданное ощущение вседозволенности, снимает морально-этические барьеры.

— А это?

— «Сбытие мечт». Жесткий наркотик, запрещенный к употреблению даже в курортных зонах. Похож по действию на «Линию грез», но вызывает иллюзию возможности близкого осуществления заветной мечты.

— Надпишите, пожалуйста, эти спектрограммы.

Доктор вырастил двупалое щупальце, достал маркер и надписал.

— Спасибо, — я подошел к судье и передал ему одну спектрограмму. Бассет хмыкнул, и показал ее заседателям.

— Вы замечали за моей подзащитной тягу к психотропным веществам и излучениям? — продолжил я опрос.

— Никогда! Шумшит серьезная исследовательница, сосредоточенная целиком на науке. Она буквально живет этим! Не скрою, есть на станции отдельные индивиды, кто крутится вокруг рентгеновской установки и норовят флюорографию по два раза в неделю пройти, но Шумшит не из их числа.

— А что вы скажете на это? Как действует дреоцер в данном состоянии? — я показал доктору гейгерограмму Шумшит, снятую сразу по доставке ее на астероид временного содержания.

— Это тяжелейшая стадия наркотического опьянения, которая может в итоге привести к длительному окукливанию!

— Опрос свидетеля закончен, — сказал я.

Судья посмотрел на часы и объявил перерыв до трех часов дня. Зрители начали расходиться.

Подошел коллега Шмулявин и хлопнул меня по плечу.

— Ну что, Абраша, в целом неплохо. Смотри-ка, старина Бассет не возбудил дело по причинению тяжких телесных по неосторожности, хотя все на то указывает, значит что-то учуял, старый пес. А щетина тебе идет! — посмеиваясь, он удалился.

В коридоре меня перехватил молодой щеголеватый дреоцер. Его псевдоподии цвета чистой лазури с золотой каемкой интенсивно шевелились, выдавая душевное волнение.

— Господин адвокат, я могу поговорить с магистром Шумшит?

— Вы кто? — спросил я резко, поскольку торопился.

— Нимиришт, аспирант магистра Шумшит.

— Что-то я Вас не помню в списке свидетелей. Вы присутствовали на вечеринке?

— Был, но ушел раньше. Если бы я знал! Так я могу?..

— До окончания суда не можете.

Юноша заволновался еще больше, псевдоподии заходили ходуном.

— Ну не понимаю я! — сказал он в отчаяньи, — Не понимаю зачем магистр, такая выдержанная, такая мудрая, безупречная во всем… вдруг… сумасшедший, почти детский поступок… как будто на кобальте сидела… Я Вас очень прошу, передайте магистру Шумшит, что я очень ее уважаю, и что, несмотря на ее отсутствие, мы продолжим эксперимент!

Он развернулся и бросился прочь по коридору, посверкивая золотинками на синем боку с переливом в голубое. Очень красивый дреоцер. Что-то он мне напоминает.

Весь перерыв я провел в информатории, изучая обычаи дреоцеров. Мотивы странного поведения моей подзащитной постепенно начали вырисовываться. Как мне не хватало хотя бы трех дней, чтобы проверить свои предположения! Риск, на который я шел, граничил с безрассудством, но я не мог допустить, чтобы в анкете ученого с мировым именем появилась бы запись: «Под судом и следствием состояла».

Перед началом заседания я подозвал Нумиришта и предложил поучаствовать в эксперименте. Он с радостью согласился, уточнил несколько моментов и занял указанную мною позицию.

Судья открыл заседание ровно в три.

— Госпожа магистр Шумшит, — обратился он к моей подзащитной. — Вы не желаете сделать заявление?

Шумшит, кидавшая беспокойные взгляды в сторону группы физиков, вздернула рожки и сказала:

— Я виновата и должна быть наказана.

Зал зашумел. Бассет стукнул молотком.

— Меру Вашей вины определит суд. Господин адвокат, будете продолжать опрос свидетелей, или сделаете заявление?

— Опрос. Прошу пригласить старшего метеоролога научной станции.

Старший метеоролог фингус Мухоморкис, занял свидетельское место.

— Вы помните, какая был погода в прошлую пятницу, 12-го сентября?

— Это после их чертова эксперимента?! Помню, конечно. Проливной дождь. Как таракана какого-нибудь запустят, так у нас все климатические установки дурят. Мы закладывали легкий туман, мелкий дождик, пасмурно, а днем просветление в облаках. В результате весь день не пойми что, а часов в пять хлынул ливень и шел, пока дождевальная машина не квакнулась! Теперь засуха стоит всю неделю и будет еще невесть сколько. Жаловаться бесполезно, мы для них как прислуга в барском доме…

— К Вам вопросов больше нет. Приглашается госпожа Гуськова.

Статная дама в трикотажном платье решительно взошла на свидетельское место.

— Расскажите, что происходило вечером 12 октября.

— Мы ужинали в зале, когда мужу позвонили из главного корпуса и сказали, что установка пошла вразнос и гравиизлучение вот-вот вырвется наружу. Он оделся и ушел. Знаете, я сразу почувствовала неладное, просто сердце было не на месте. Все в окно смотрела и мысли крутились, крутились… А потом прибежал песик из службы охраны и сказал, что эта… — свидетельница всхлипнула и протерла платочком глаза, — эта тварь сопливая угробила на несчастного Гуськова!!!

Физики зашумели, кто-то вскочил. Судья застучал молотком:

— Настоятельно требую воздержаться от оскорбительных замечаний расистского характера!

Когда все успокоились, я продолжил:

— Кто подходил к телефону?

— Я.

— Голос мужской, женский или иной?

— Звонил не человек, я уверена. Но и не слиз… дреоцер с их пришепетыванием.

Из материалов дела я знал, что установка в тот день работала нормально и Гуськову из лаборатории никто не звонил.

— Скажите, дождь уже шел?

— Какой дождь? Самый настоящий ливень! Тропический! Я сказала «Сема, надень плащик», но он не пожелал, и пришлось дать ему мой зонт — свои он постоянно теряет.

— Опишите Ваш зонт.

— Большой, сине-голубой, с крапинками, с оборочкой по краю, каемочка золотая, такой модной, овальной формы, ручка круглая, толстая, из настоящего дерева. Так он и пропал, видно, стибрили в суматохе. Жалко-то как, мне его на метеостанции подарили, когда я в оранжереях помогала.

Я подошел к судье и попросил разрешения провести эксперимент. Бассет снял судейскую шапочку и помахал ею перед носом.

— Разрешаю.

Я набрал код на сотовом и сказал:

— Выходи.

— Есть. Пошел.

Я выждал минуту и попросил Гуськову подойти к окну и посмотреть вниз. Она осторожно выглянула, затем высунулась чуть ли не до пояса и перегнулась через подоконник.

— Да вот же он! — закричала она. — Божечки мои, вот же мой зонтик! Где ты его взял, окаянный?

Судья Бассет в волнении зажевал уголок судейской шапочки.

— У меня больше нет вопросов к свидетельнице, — громко объявил я. Гуськова продолжала смотреть вниз и на лице ее все больше отражалось сомнение.

— Кто это там с ним ходит? — подозрительно спросила она, вглядываясь, и вдруг ахнула и отшатнулась.

Бассет вынул из пасти обслюнявленную шапочку и водрузил ее на голову.

— Свидетельница, пройдите в зал и сядьте на место. Господин адвокат, прошу Вас поторопиться.

— Старший документовед архивного фонда Дебилишт, номер в списке 49. (Как я догадался его включить? Разве что, по наитию).

Молодой лощеный дреоцер с прилизанным гребнем между рожек поспешно занял свидетельское место.

— Господин Дебилишт, какая у Вас профессия?

— Историк-архивист.

— Что Вы знаете про «Обряд осенних дев»?

В рядах физиков зашептались. Шумшит подалась вперед, внимательно прислушиваясь. Дебилишт принял интенсивный лиловый окрас и уставился на меня с негодованием.

— Не «осенних», а «поздних», у Вас неточный перевод. Безобразный, возмутительный обряд! Пережиток темного прошлого, когда интересы и права личности ни во что не ставились. Остается только радоваться, что современная молодежь не подвержена тенденциям…

— Все ты врешь, студень недоваренный! — выкрикнула с места Филишит. — Все прыгали! Ты сам прыгал, и на тебя прыгали! И женились, и детей признавали — кто настоящие дреоцеры, а не слизняки мокрожопые! — при этом она смотрела на Нимиришта, замершего в дверях.

В зале загомонили, зашумели. Бассет застучал молотком. Дождавшись, когда утихнет шум, он сказал Дебилишту:

— Суд не интересует Ваша оценка старинного обряда. Отвечайте на вопрос. А Вас, леди — к Филишит, — еще одно замечание — и выведут из зала.

Архивист недовольно повел рожками.

— «Обряд поздних дев» заключается в том, что в 18 месяце первой четверти луны Шамших девушки, не прошедшие ни одного деления, но достигшие определенного возраста, выходили на площадку высокой башни и бросались вниз с ритуальным криком. Под площадкой двигались дреоцеры, которых заставляли участвовать в обряде. При падении с большой высоты тела сливаются, фактически перемешиваются, и происходит самопроизвольное оплодотворение. Вы можете затыкать мне рот, но я считаю, что в юридическом и в физиологическом смыслах это изнасилование!

В зале зашумели. Бассет негромко гавкнул. Шум утих и я продолжил.

— Ритуальный крик содержал определенные слова?

— Да.

— Приведите их.

— «На кого Бог пошлет».

— Спасибо. У меня нет вопросов.

Дебилишт, ворча, пошел на свое место.

— Господин судья, я готов выступить с заключительным словом по происшествию, но сначала позвольте два вопроса к свидетельнице Гуськовой. — Бассет кивнул. — Можно с места. Госпожа Гуськова, Вы узнали свой зонтик?

— Да! То есть нет. То есть я сначала думала, что это он, а это не он и не зонтик вовсе… О, да вот он! — она указала на Нимиришта, стоящего у выхода из зала заседания.

— Кто он?

— Да зонтик же! То есть не зонтик…

— Вы хотите сказать, что приняли господина Нимиришта за зонтик?

— Ну да! Сверху — один в один, только балда торчит!

По залу пронеслись смешки.

— Спасибо. Достаточно.

Я оглядел зал, сосредоточился и сказал, как в прорубь нырнул:

— Господин судья! Господа заседатели! Господин следователь! Приведенные материалы и документы, опрос свидетелей показывает, что мы имеем дело с организованным заговором, направленным против моей клиентки, господина Гуськова и, возможно, всего Эксперимента в целом.

Судья Бассет стянул с головы шапочку и сунул ее в пасть целиком. В зале наступила мертвая тишина. Дама-фингус в белой шляпе вдруг встала и направилась к выходу. Следователь Борзых проводил ее глазами и что-то шепнул молодому киноиду.

— Итак, излагаю события в их временной последовательности. В 17.30 в квартиру Гуськовых звонит неизвестный и сообщает, что произошла авария и магистра просят немедленно прибыть в лабораторию. Он берет зонтик своей жены, поскольку идет сильный дождь, а его зонты пропали, подозреваю, не случайно.

В это время в здании лаборатории проходит вечеринка по поводу успешного эксперимента. Аспирант Нуммиришт уходит раньше. Почему Вы раньше ушли? (Ох, забыл сразу спросить…)

— Лаборантка Аманита просила сбегать на метеостанцию и помочь прекратить ливень.

— Вы крупный специалист в метеорологии?

— Не больше чем другие физики, — повел рожками Нуммиришт.

— Спасибо. Та же Аманита в определенный момент распахнула окно и сказала Шумшит… Вы помните, что она сказала? — я первый раз обратился к свое подзащитной. Шумшит наморщила лоб.

— Смутно. Что-то типа «Нуммиршит вернулся», или «Вот и Нуммиршит»… Не помню.

— То есть показала вниз и сказала, что там Нуммиришт.

— Да не помню я! — в отчаяньи сказала Шумшит. — Как мы сели за стол, с того момента ничего не помню. Как медузой накрыло!

— Далее, сквозь пелену дождя моя подзащитная принимает Гуськова с зонтиком за Нуммиришта и прыгает в окно, пытаясь совершить «Обряд поздней девы». Подлетая к Гуськову, она видит свою ошибку и пытается увернуться. Отчасти это ей удается — Шумшит по касательной падает на зонтик, который втыкается магистру в живот, и ломает руку.

Судя по гейгерограмме, моя подзащитная находилась в состоянии сильнейшего наркотического опьянения и едва осознавала свои действия. Свидетели подтверждают, что Шумшит не принимала наркотические вещества и излучения. Спектрограмма помещения, где проходила вечеринка, показывает источник радиации на месте, где сидела моя подзащитная.

— Вторичная радиация, от тела самой Шумшит, — подал голос следователь Борзых, молчавший все заседание.

— Эта спектрограмма сделана местными экспертами через пять минут после прыжка. А эта — через пять суток, когда прибыл фотограммометрист с Микоцентра. Интенсивность излучения практически не изменилась. Источник еще там! Надеюсь, Вы не открыли комнату для общего доступа? Неужели никто не заметил, что радиоактивный фон повышен и ученые, исследователи работают в опасных условиях?!

Зал взорвался криками. Бассет одной рукой молотил по столу, другой перелистывал материалы, выискивая спектрограммы. Я подошел и указал ему на листок с надписью «Сбытие мечт».

— С Вашего позволения я продолжу. С какой целью вынудили мою подзащитную — немолодую, достойную во всех отношения ученую — осуществить это, как выразился доктор, варварское действие? Куда делся зонтик? Зачем лаборантка Аманита спровоцировала данное происшествие? Следствие не дает ответов на эти вопросы, я могу лишь высказать некоторые предположения.

— Достаточно! — Судья Бассет расправил шапочку и стукнул молотком. — Суду все ясно. Суд признает, что магистр Шумшит не осознавала свои действия. Дело против нее к заведению не разрешается. Документы и материалы по факту данного происшествия возвращаются для его доследования. И немедленно!!!

Честное слово, мне аплодировали стоя.

— Ну, ты даешь! — хлопнул меня по плечу коллега Шмулявин. — Где ты раскопал этот дурацкий обряд? Как догадался про зонтик?

— Про «Поздних дев» я нашел упоминание в «Играх и забавах», руководство для студентов. Там написано, что «Прыгалка-угадалка» возникла на основе этого обряда. А зонтик я видел.

— Где?!

— Не этот конкретно, а такой же. В космопорту, на пересадке, в Микоцентре. Я собирался второпях, забыл зонтик и заходил во все лавки. А этот очень заметный.

— Тебя и в самом деле интересует, куда он пропал?

— Меня больше интересует, кто и зачем подложил капсулу с радиоактивным кобальтом под задницу моей клиентки!

К нам подошел следователь Борзых, высокий худой киноид с длинным носом и большими ушами.

— Удрала, поганка! — сказал он огорченно. — Щенок мой лопухнулся, сучонок! А ты молодец, кэп, здорово все обсказал! Я тоже думал, что эта телка не просто так рехнулась, но в суете как-то упустил под ихними лежаками посмотреть. Я бобиков своих пустил уже по следу, как найдут чего, я тебе гавкну. Ну, и вообще, это, конечно, уже не твое дело, но если захочешь, давай, сгоняй со мной на эту станцию, может еще что-нибудь углядишь. А, кэп?

Он заглянул мне в лицо круглыми карими глазами.

— Будет время — с удовольствием!

Шумшит ко мне не подошла. И после не появилась. Как только открыли клетку, она бросилась вон из зала, фыркнув на Ниммиришта, который пытался к ней приблизиться, и умчалась прочь. Кажется, она была чем-то расстроена.