Гость из глубин

ЗБИГНЕВ ПРОСТАК

ГОСТЬ ИЗ ГЛУБИН

То, что я хочу рассказать, случилось два года назад. Странная история, неясная до сих пор. Я был очевидцем этих событий с самого начала и до конца. Невыясненного конца. И хотя над решением этой невероятной загадки бились многие ученые, это ни к чему не привело.

Это произошло в пограничном предгорном районе Польши, покрытом прекрасным, высокоствольным лесом, через который меж холмов, по извилистому коридору течет одна из самых чистых польских рек. По распоряжению представителей властей прессу на место происшествия не допустили, а журналистам, разузнавшим что-то, запретили публикации. История была настолько странной и неправдоподобной, что походила на фантастику. Я не буду описывать все сложности, связанные с получением разрешения на опубликование этой истории. Скажу только одно: я получил разрешение не на репортаж, а на научно-фантастический рассказ с многочисленными ограничениями и запретами. По тем же понятным причинам я не укажу ни одного географического названия, которое позволило бы установить место происшествия. А тем, кто все-таки догадается, искренне советую - не надо туда ездить. Территория охраняется, так как исследовательские работы все еще продолжаются. По тем же соображениям (это ведь всего-навсего научно-фантастический рассказ) фамилии участников происшествия мною изменены. Я стремился лишь к тому, чтобы верно передать факты, таинственный колорит этого события и вкус большого приключения. Удалось ли мне это, судите сами.

Я сидел в своем кабинете, терзая пишущую машинку и себя, когда зазвонил телефон. Уверенный, что это главный редактор с очередным напоминанием, я нехотя поднял трубку.

- Решт у телефона, - мрачно буркнул я, стараясь создать впечатление страшно занятого человека, что, впрочем, было недалеко от истины.

- Привет, редактор. Метек говорит. Как у тебя со временем? Не сможешь ли забежать ко мне?

Я повеселел. Мечислав Ковальский, известный физик, специалист в вопросах обработки металлов методом взрыва, член польской Академии наук, был моим давним другом. Мы вместе кончили гимназию, вместе воевали в годы оккупации. Потом наши дороги разошлись. Я начал изучать журналистику в Кракове, Метек физику в Варшаве. Спустя годы, переехав в столицу, я разыскал тогда уже известного ученого, и по сей день это мой самый верный друг. И потому ничто не могло обрадовать меня больше, чем его звонок: появился повод оторваться от нудной, навязанной главным темы.

- Трудно сказать. Видишь ли, я как раз сижу над репортажем, - старался я оправдаться перед собой. - А в чем дело?

- Это не телефонный разговор, старик. Если все-таки заскочишь, обещаю "бомбу" в прямом и переносном смысле слова. Да такую, какой на Земле еще и не видывали.

- Как это понимать?

- Приезжай - увидишь.

Что оставалось делать? Мой друг никогда не бросал слов на ветер. Если он утверждает, что это "бомба", - значит, "бомба". Какой еще не видывали? Значит, не видывали. Не сказав никому ни слова, я выбежал из редакции. Мне повезло: я тут же поймал такси и уже через пятнадцать минут входил в кабинет известного физика. Увидев меня, он встал из-за стола и, улыбаясь, протянул руку:

- Уже?! Быстро же ты. Хочешь подкрепиться?

Он достал с полки толстый томище. Кожаный переплет скрывал бутылку французского коньяка с фантастическим количеством звездочек и маленькие керамические стаканчики. Из ящика стола были извлечены какие-то хрустящие палочки и соленый миндаль. Расставив все это на столе, он сел и налил коньяк.

- Слушай, Янек, ты можешь вырваться на несколько дней?

- Куда?

- На природу. На границу.

- Отпадает. Рада бы душа в рай, да начальство не пускает. Ты ведь знаешь моего главного?

- Знаю.

- Ну, так в чем дело? Какой может быть разговор...

- Постой, постой, - прервал он меня с улыбкой. - Не торопись. Поспешишь людей насмешишь. Твоего главного я знаю... Он, кстати, тоже в курсе дела.

- Каким образом?

- Очень просто. Я позвонил ему после нашего разговора.

- Ну и...?

- И он откомандировал тебя, так сказать, в служебном порядке в мое распоряжение. Так что свой репортаж выброси из головы.

- Ну, знаешь! - Я залпом выпил коньяк. - У тебя, вероятно, связи с преисподней. Ну а... в чем, собственно, дело? Насколько я знаю главного, это, должно быть, не пустяк.

- Так оно и есть. Послушай, старик. То, что я тебе сейчас расскажу, должно пока что остаться между нами. Не хотелось бы затевать шум прежде времени.

- Не хотелось бы? Это кому бы не хотелось?

- Академии наук... властям... Дело странное. Может, оно и выеденного яйца не стоит, а может, окажется событием века. Решено не вмешивать в это ни прессу, ни радио, ни телевидение... Все случившееся рассматривать как дело, касающееся обороноспособности страны, а следовательно, как государственную тайну. Я выпросил разрешение на твое участие при условии, что ты ни слова не опубликуешь без моего согласия и согласия специалистов из Академии наук.

- Чем, как говорят, обязан?

- Ну, это уж совсем просто. Ты ведь знаешь, что нигде и шагу ступить нельзя без журналистов. Это дотошный народец! Сделай мы все без вас - скандал неминуем. А так - пожалуйста! - и пресса на месте. Ну и потом... я предпочел иметь дело с тобой, чем с каким-то безответственным болваном. Ясно?

- Вроде бы. Спасибо за доверие. Ну а теперь говори, в чем дело.

- Хорошо. Налей себе еще. - Он придвинул ко мне бутылку. - Одиннадцатого числа прошлого месяца работник одного из лесничеств, примыкающих к границе, доложил местным властям о странной находке. Описал он эту находку неоднозначно: не то авиабомба, не то бронебашня. Но не это показалось странным. Лесничий поклялся, что за два дня до этого на том месте ничего похожего не было. Пошли туда трое. Пешком, поскольку доехать ни на чем невозможно. Территория гористая, покрыта лесом. Итак, пошли они, как я уже сказал, втроем. Старший лесничий, заинтересовавшийся находкой, лесничий, открывший ее, и комендант местного отделения милиции. Посмотрели... Решили, что это авиабомба большого калибра, и дали знать саперам. Те послали офицера и несколько солдат с целью ликвидировать опасный объект. Но, увы... это была не бомба. Офицер, к счастью, оказался толковым парнем. Он расставил вокруг посты, чтоб никого не подпускать к "бомбе", и поднял на ноги всю свою воинскую часть. Дело дошло до воеводства, а оттуда попало к нам. Весь фокус в том, что это не бомба, не бронебашня - тут этим не пахнет. Я уже был там и видел.

- Так что же это?

- Не знаю. Попросту металлический обелиск высотой пять метров тридцать сантиметров и диаметром двести шестьдесят сантиметров. Похоже на гигантскую сигару, вбитую в землю на половину своей длины. Зондирование показало, что полная ее длина составляет десять метров шестьдесят сантиметров.

- У тебя есть снимки?

- Он развел руками и покачал головой:

- К сожалению, нет. Это нельзя сфотографировать.

- Как это нельзя?

- Очень просто. Все фотопластинки чернеют, засвеченные каким-то излучением, хотя ни счетчики Гейгера, ни другие приборы ничего не обнаружили. Ни следа какого-либо излучения. Да, и еще: она всегда теплая, хотя, как ты знаешь, там, в горах, ночи, прохладные, да и днем температура скачет. Не горячая, а теплая... точнее, тридцать три градуса по Цельсию. Ночью от нее исходит слабое свечение. Вот, кажется, и все, что я могу тебе рассказать. Не потому, что не хочу, - он замахал рукой, предупреждая мои возможные протесты. - Нет, не потому. Просто я сообщил тебе проверенные на сегодня факты. Я сам, кроме этого, ничего не знаю. Завтра утром, если ты не против, мы поедем туда. Согласен?

- Что за вопрос?! Ясное дело - поеду. Даже если все окажется весьма обыденным. Как знать, может, это последняя ступень какой-нибудь ракеты-носителя или что-то в этом духе? Так или иначе поездка в горы на несколько дней за казенный счет и с благословения главного - кто же от этого откажется! Старик, у меня три года не было нормального отпуска.

- Вот и хорошо... Прости. Плохо, что ты так долго без отпуска, но хорошо, что согласен. Тогда, если ты не против, завтра в девять я за тобой заеду.

Рейсовый автобус усердно взбирался по серпантину горной дороги. По обеим ее сторонам высились склоны, поросшие живописным смешанным лесом. В открытые окна врывался холодный ветер, насыщенный ароматом леса, листвы, грибов и чего-то еще. Ни с чем не сравнимый, неповторимый запах пущи. На остановке в маленьком городке нас ждал открытый военный "козлик" с рослым солдатом за рулем. С ним был гражданский в светлом костюме. Увидев нас, он улыбнулся:

- Очень рад, профессор, что вы вернулись. У нас новые данные. Но об этом позже. Пожалуйста, садитесь.

Через час мы были на месте. На большой поляне светлыми пятнами на фоне леса выделялись четыре большие военные палатки. За столиком под огромным дубом сидело несколько человек - военных и гражданских. Статный блондин в форме советского майора расположился прямо на земле. Сдвинув фуражку на затылок, он с улыбкой наблюдал за плывущими по ясному небу облаками. Мы приблизились к сидящим. После того как все представились друг другу, ученые вновь углубились в дискуссию. Низкий худощавый офицер с погонами подполковника подошел ко мне и протянул руку:

- Приветствую вас, редактор. Стало быть, и пресса уже на месте. Новицкий. Из Варшавской военно-технической академии.

- Решт. Очень приятно.

- Мне только что пришла в голову неплохая идея. Здесь и без нас справятся. Если вы не устали, редактор, пойдемте со мной. Осмотрим спокойно это диво.

- Это мое самое большое желание. Идемте.

- И я с вами. Не возражаете? - советский офицер поднялся и отряхнул брюки.

- Пожалуйста.

Мой собеседник, Новицкий, чувствовал себя здесь хозяином. Мы пошли по узкой тропинке, пробивающейся сквозь густые заросли орешника. Тропинка довольно круто взбиралась вверх, и очень скоро я почувствовал одышку. Что поделаешь, годы не те. К счастью, было уже недалеко. Еще поворот зеленого туннеля, еще один и... На миниатюрной площадке, окруженной со всех сторон кустами орешника, ежевики, малины и молодыми сосенками, стоял светлый, почти белый, изящный обелиск. Мы подошли поближе.

- Можно дотронуться? - обратился я к подполковнику.

- Пожалуйста. Это абсолютно безопасно.

Я провел ладонью по гладкой поверхности, а потом легко постучал пальцем. Судя по звуку, это был цельнометаллический аппарат, ибо то, что я видел, был, несомненно, металл. Типа высокосортной нержавеющей стали. Ни одной трещинки, ни одной царапины. Только метра на два ниже верхушки шел волнообразный, вытравленный в металле замкнутый пояс, немного темнее по цвету. Я сел на пенек и в задумчивости начал рассматривать загадочный объект. Это явно не было похоже ни на последнюю ступень ракеты-носителя, ни на бомбу. Тогда что же?

- И когда он упал? - спросил я, не обращаясь ни к кому специально.

- Упал? - протянул майор и иронично посмотрел на меня. - Упал? Посмотрите, товарищ редактор, вверх. Как?

Действительно. Над телом таинственного обелиска гигантский дуб так сплел свои ветви, что сквозь крону едва пробивался солнечный свет. Снаряд, или как там его назвать, должен был пробить брешь в густой листве. А тут никаких сломанных веток. Сплошная могучая крона над головой.

- Ну а как же тогда..? - Я посмотрел на присутствующих в изумлении. Подполковник пожал плечами, а майор, все так же улыбаясь, присел и указал на траву:

- Вот оттуда.

- То есть как? Из земли? Там ведь скальные породы. Толщина почвенного слоя не превышает метра... двух...

- Три метра шестнадцать сантиметров, - спокойно уточнил подполковник. Остальная часть сидит в скале.

Я обошел обелиск с еще большим изумлением. Ни следа коррозии, грязи, царапин. Ничего. А ведь он должен пробиваться сквозь твердую породу.

- На крота это не похоже. - Я вновь постучал пальцем по гладкой поверхности. - А как выглядит подземная часть? Какая, тяга? Что за мотор?

- Там ничего этого нет, редактор. Мы исследовали тщательно. Часть, находящаяся в скале, идентична верхней. Даже пояс такой же.

- Как же так, черт возьми?

Майор пожал плечами, а подполковник серьезно огляделся.

- Мы знаем ровно столько, сколько и вы. Завтра сюда прибудет специальная группа саперов. Вытащим это диво. Может, тогда узнаем побольше.

- Ну, конечно, - майор надвинул фуражку на глаза.

- Интересно... Ну, а пока что делать здесь больше нечего. Если вы уже нагляделись, товарищ редактор, пойдемте назад. Поживем - увидим.

Мы спустились вниз и присоединились к группе ученых, продолжавших ожесточенный спор. Я сел чуть поодаль, стараясь не пропустить ни слова из того, что говорилось. Довольно быстро я понял, что мнения разделились. Однако большинство полагало, что эта штука осталась еще с военных лет. Профессор Витвицкий, член польской Академии наук, считал, что монолитный блок из стали пролежал в скале более тридцати лет. В результате напряжений, обусловленных оседанием скальных пород, а может быть, воздействия сейсмических сил его вытолкнуло наверх. О материале обелиска сказать было нечего. От его сверхтвердой поверхности не удалось отпилить ни кусочка. Самые прочные сверла ломались, не оставляя никакого следа на зеркальной глади. Не принесло результатов и травление кислотами. Взрывчатых материалов по понятным причинам применять не хотелось. Гладкий, блестящий обелиск, казалось, насмехался над усилиями людей. По приблизительным подсчетам, вес его составлял от тридцати до сорока тонн. Было решено откопать блок и в горизонтальном положении перетащить к месту, откуда можно было бы перевезти его к железнодорожной станции, а далее - в один из институтов польской Академии наук. Когда я отправился спать, голова моя была набита всевозможными теориями, из которых, вероятнее всего, ни одна не была верной. Как я смог уснуть, не знаю, наверное, устал от дальнего путешествия и впечатлений дня.

Звук, разбудивший меня, был несильным. Что-то среднее между ударом гонга и треснувшим металлом. Чистый, глубокий, хотя и заканчивающийся каким-то неприятным скрежетом. Минуту я лежал, прислушиваясь, но звук не повторился. "А может, это было во сне? Да нет! Было слышно отчетливо". Я посмотрел на часы. Два часа двадцать минут. Мои товарищи спали, сладко посапывая. Я сел на койке и закурил. Мне уже не хотелось спать. Не зажигая света, я оделся и тихо, чтоб не разбудить спящих, вышел из палатки. Ночь, хоть и холодная, была прекрасной. Сквозь кроны деревьев просвечивали хороводы звезд на ясном, безоблачном небе. Я стоял, вслушиваясь в шум леса. Догорающая сигарета обожгла пальцы. Я бросил окурок и старательно втоптал его каблуком в землю. Ну, так. Спать я уже, кажется, не буду. Скоро рассвет. И тогда я вспомнил слова моего друга о слабом свечении обелиска. Вот случай посмотреть на это. Через час уже светло, потом приедут саперы и - прощай! - увезут обелиск. Как можно тише я вошел в палатку и отыскал в чемодане фонарик. Освещая себе путь, я без труда нашел тропинку. Мой друг оказался прав. Пройдя несколько десятков метров, я уже мог выключить фонарик. Сквозь заросли сочился призрачный зеленоватый свет, хорошо освещающий близлежащую территорию. Еще несколько шагов, и я стоял перед сияющей колонной. На полянке было светло, как в полнолуние. Просматривался каждый камень, каждый стебелек. Я сел на тот же пенек, что и в прошлый раз. Не нравилось мне здесь. Освещение было каким-то нереальным. Что-то тут было не так. Я пригляделся внимательнее и вдруг понял. Ну конечно! Не было теней. Несмотря на то что свет исходил от изящного обелиска, предметы не отбрасывали теней. Было похоже, что светится не обелиск. Нет! Свет ниоткуда не падал. Им было насыщено все пространство! Я сидел без движения, напрасно пытаясь найти хоть какое-то разумное объяснение этому странному явлению. Поднеся руку к глазам, я заметил, что даже она испускала слабое, но вполне различимое фосфорическое свечение. Неужели это какой-то неизвестный вид излучения? И тут меня охватил страх: а что, если это вредно для человеческого организма? Нужно побыстрее уходить. Я хотел вскочить с пенька, на котором сидел и бежать, но не мог. Какая-то странная слабость не позволила мне встать. И тогда я услышал этот звук еще раз. Как будто прозвонил колокольчик или лопнула пружина. Звук близкий, явно исходящий от все более интенсивно светившегося обелиска. На его поверхности началось какое-то движение. Сверху, от более темного пояса, стали медленно стекать волны сине-бурого тумана, а сам обелиск начал вибрировать. Сначала медленно, потом все быстрее, пока эта вибрация не стала почти неразличимой. Резко очерченные контуры вдруг размазались. Быстрей... еще быстрей. У меня закружилась голова. А перед глазами начали клубиться и густеть космы тумана. Внезапно движение прекратилось. Я чувствовал это... чувствовал без всяких сомнений... я видел. Все вокруг застыло без движения. Стена леса с темными контурами стволов и веток стояла словно вырезанная из плотной зеленой бумаги. Все оставалось так, как прежде. Только не было самого обелиска! В том месте, где он должен был находиться, зияла дыра. По крайней мере так это выглядело. Как будто кто-то одним искусным движением вырвал его и аккуратно разровнял края. Я отчетливо видел темный, почти черный, наклонившийся ствол дуба до середины его высоты, потом полный каких-то светлых, радужных переливов просвет, а выше - черный контур того же ствола. Впечатление фотографии, разорванной на две хоть и удаленные друг от друга, но идеально совмещаемые половинки Я почувствовал капельки холодного пота на лбу и какую-то странную парализующую слабость. Силы мне отказали. Наклонившись вперед, я мучительно, до боли в глазах всматривался в радужный просвет. Не знаю, как долго это продолжалось. Я потерял счет времени. Перламутровая полоса как будто расширялась, раздвигая границы леса, и одновременно приближалась ко мне. Все ближе, ближе. Вот она уже рядом, на расстоянии вытянутой руки. Еще минута - и она поглотит меня. Я метнулся было в сторону. Куда там! Какая-то чудовищная сила сковала меня, будто бы впаяла в твердую глыбу кристалла. Я с трудом дышал: стокилограммовая тяжесть навалилась мне на грудь и... Вдруг все прошло. Ошеломляющее чувство парения. Легкие с блаженством втягивали чудесный ароматный воздух. Я стоял внутри небольшой стеклянной кабины. Над головой было черное небо, усеянное миллиардами удивительных немерцающих звезд. Они казались золотыми гвоздиками, вбитыми в черноту.

Я посмотрел вниз и вскрикнул. Под ногами, далеко внизу, лежала вогнутая чаша Земли. Сквозь разорванные клочки облаков были отчетливо видны контуры континентов и оловянная недвижимая гладь океанов. Справа, далеко уходя вглубь, белело неправильной формы снежное пятно полюса. Только одного. Другой был скрыт где-то за горизонтом. Видимость была исключительно четкой. В одном месте можно было даже различить вихревую спираль циклона, медленно перемещавшуюся на серо-синем фоне. Я абсолютно не понимал, что происходит. Не анализировал ситуацию, не старался ничего себе объяснить. Мне было хорошо. Я просто смотрел. Только спустя какое-то время мне показалось, что поверхность земного шара приближается. Медленно, но неуклонно. Я падал. Вернее, падала кабина, представляющая собой, по-видимому, часть чего-то большого целого, ибо надо мной с левой стороны были видны тени конструкций. И вдруг картина размазалась. Закружились разноцветные пятна, полосы. Исчезло черное, усыпанное звездами небо и разбухший земной шар. Вокруг меня возвышались остроконечные, достигающие облаков светло-голубые здания. Стены их излучали едва заметный приятный свет. Но они не были неподвижны. Как при наплыве кинокамеры, они едва заметно надвигались на меня и расходились в стороны. Широкая, вся в разноцветных пятнах правильной формы, изумительная по краскам, как персидский ковер, площадь... В центре ее стоял знакомый мне обелиск с поясом вокруг верхушек. И повсюду пустота. Никакого движения. Удивительный, сказочный город без жителей. Странный блестящий снаряд, ибо это был снаряд - без сопла, элеронов, крыльев. Без всего того, к чему привык глаз человека. Все явное, близкое, чуть ли не осязаемое... и накладывающийся на эту картину белый круг. Концентрические окружности с золотой глыбой в центре и медленно вращающиеся на орбитах малые осколки. И снова хаос цветов, беспорядочные полосы. Гладкая, невероятных размеров плоскость. Как страница гигантской книги. Как экран телевизора, на который кто-то проецирует изображение. Равнобедренный треугольник. Теорема Пифагора. Длинные ряды странно расположенных точек, создающих впечатление регулярности... системы, сущность которой я не был в состоянии понять. Lingua kosmika. Шум в ушах, чудовищная боль и черное полотнище ночи.

Что-то холодное на лбу, стучит в висках. Открываю глаза. Надо мной темно-зеленый шатер палатки и просачивающиеся сквозь щели золотые полосы солнечного света. Я резко сажусь. В голове вращаются жернова какой-то дьявольской мельницы.

- Ну, наконец-то. Напугали же вы нас, редактор. Что с вами было?

Я поднес руку ко лбу и, приходя в себя, огляделся. В палатке возле моей койки сидел неизвестный пожилой лысоватый человек с заметным брюшком. Толстощекое приятное лицо его выражало участие.

- Со мной?.. Я... Ничего... Кто вы такой?

Он широко улыбнулся, обнажив десны, и взял меня за запястье, одновременно поглядывая на часы. Мне стало все ясно.

- Врач?

- Эээ... Сейчас - да, врач. Моя фамилия Завадский. Терапевт. Ну, все нормально, - он отпустил мою руку. - Что же это было, редактор? На обычный обморок не похоже. Вы ведь, простите, здоровы, как бык. Так что же? Переутомление?

- Не знаю. Ничего не знаю. Никогда в жизни я не терял сознания. Просто не мог спать. Решил пройтись... Ну, туда... знаете... к обелиску... и...

- И подполковник нашел вас без сознания на этой полянке. Вы что-то бормотали, что-то кричали. О голубых домах, о каких-то жителях космоса. Переутомление, редактор, переутомление... и резкая смена климата. Ну, ничего. Все должно быть теперь в порядке. Я вам тут выписал кое-что, - он протянул мне рецепт. - А на будущее советую - покой, только покой.

- Извините, доктор, а почему так тихо? Где все?

- Пошли туда. На гору. Солдаты приехали. Привезли краны. Все туда пошли. Причуды все это, причуды... Не знаю. Меня это не касается. Я деревенский коновал... Ну, мне пора. До свидания, редактор, - он протянул на прощание руку, которую я рассеянно пожал, думая уже совсем о другом.

Мой врач встал и, прихватив свой старомодный докторский чемоданчик, направился к выходу. Тут он обернулся и сделал знак рукой:

- Лежите. Вам необходимо немного отдохнуть. Всего доброго.

Я сорвался с койки. Лежать?! Ничего подобного! Я тут буду отлеживаться, а тем временем саперы вытащат из земли обелиск. Ведь это абсолютно не может обойтись без меня. Я пригладил волосы и решительно направился к горе. Немного кружилась голова, но чувствовал себя я совсем неплохо. По дороге закурил, и головокружение прошло.

На полянке я застал всех. Они стояли молча, всматриваясь в густую сеть монтажных лесов, опутавших изящную колонну. Возле нее суетились три офицера. Тут же рядом пыхтел переносной дизель. Я подошел к группе собравшихся. Подполковник подал мне руку и улыбнулся.

- Уже на ногах? А врач разрешил? - спросил он негромко.

- Разрешил... Разрешил. - Я пожал плечами. - Со мной все в порядке. А здесь что происходит? Вытаскиваете?

Он махнул рукой.

- Вытаскиваем. А вы ничего не знаете? Ну да, конечно, - он задумался. - Не вытаскиваем, а удерживаем. Эта чертовщина погружается.

- Погружается?

- Да, да, погружается! Уходит в скалу. Посмотрите внимательней. Уже почти на полметра ушла.

И верно. Только теперь я обратил внимание на то, что колонна как бы уменьшилась. В эту минуту раздался сильный треск, и мотор пронзительно взвыл.

- Лопнули... Цепи оборвались... Теперь не удержим, - молодой подпоручик беспомощно развел руками. - Не удержим. Товарищ подполковник! Не удержим. Она погружается все быстрее.

Мы подошли ближе. Действительно, серебристый снаряд засасывало в землю. Не помогли многократные переплетения стальной цепи. Как огромная рыба, выскальзывал он из сетей и уходил в глубь скал. В тишине, бесшумно, все быстрей и быстрей. А мы стояли как парализованные от удивления. Первым пришел в себя профессор Ковальский.

- Сделайте же что-нибудь! Мы не можем этого допустить! Подполковник! Майор! Послушайте! Сделайте что-нибудь!

Ничто не помогло. Одна за другой отпадали цепи. Как охапки хвороста, валились монтажные леса. А снаряд таял на глазах. Уже только каких-то два метра... метр... полметра. Уже только несколько сантиметров, и блестящая острая верхушка исчезла под землей. Осталась небольшая ямка и темное пятно на зеленом дерне.

И только. На этом в принципе можно было бы закончить всю эту историю. Теперь вы уже знаете ровно столько, сколько знаю я, сколько знают военные специалисты и гражданские ученые. Разъехались мы все заинтригованные и разочарованные. Коротким был этот мой отпуск. Нужно было возвращаться к письменному столу. Даже о пережитом я пока что не мог написать. Мне бы не разрешили. Но работы по выяснению всей этой истории отнюдь не прекратились. Вероятно, вырубают в пуще дорогу, подвозят специальные экскаваторы. Все-таки хотят вырвать у земли и скал их тайну. Сомневаюсь, очень сомневаюсь, чтобы им это удалось. Если все так, как я думаю, - а мне кажется, я не ошибаюсь, - то они никогда не вытащат обелиск. Может, спустя годы он сам вынырнет из глубин, как запрограммировали его конструкторы. Кто они? Не знаю. Откуда? Тоже не знаю. Знаю только одно, что мы имели дело с техникой, опережающей нас на столетие. Это было прекрасно запрограммированное информационное устройство. Ведь то, что я видел тогда на полянке, наверняка было попыткой передать мне какую-то информацию. Видимо, я не прореагировал как следует, и информатор, оценив, что наша цивилизация еще не доросла до использования знаний, которые он хотел передать, вернулся туда, откуда прибыл.

Но он вернется. Наверняка вернется. Откуда у меня такая уверенность? Дорогие мои! Просто так, ради забавы ничего не делается. Информационное устройство хочет передать что-то и передаст. Когда? Пока неизвестно. Может, через десять лет или через сто. Остается посоветовать вам: следите внимательно за газетами. Когда-нибудь вы узнаете, что это время пришло. Что где-то там, в лесах, вновь появился огромный серебристый обелиск. Гость из глубин. Из глубин пространства, а может, времени?