Гоша Каджи и Алтарь Желаний

Глава 1. Рецепт истории магии по-магловски

Анекдот Барни парнишкам все же рассказал. О том, как однажды встретились случайно в баре магл с волшебником и, выпив чуточку лишнего, принялись друг другу жаловаться на своих жен и детей… Впрочем, не об этом сейчас рассказ. Но парни расхохотались, и соответственно проснулись наконец-то. А то до этого ползали по комнате, вяло одеваясь, как тараканы после крутой вечеринки.

— И сколько вас ждать прикажете, бойцы? — строго сдвинув брови к переносице, поинтересовалась Янка, отбросив в сторону иллюстрированный журнал для подростков «Заноза и Пузырь», но тут же радостно заулыбалась, сама себе противореча.

— Мы с сестрой уже и не знаем, о чем бы еще поговорить. Засони, пока вас дождешься… — Анька недовольно встала с дивана, но по всему было заметно, что ее хмурость и требовательность просто для порядка, не больше.

— А вас, девчата, что — бессонница замучила? — легко и дружелюбно огрызнулся в ответ Роб.

— Кто рано встает… — начала было фразу Аня.

— Тому и тапки, — продолжила Янка, невинно похлопав длинными ресничками.

— И дудку в руки, — уточнил Баретто, почесывая затылок.

— А барабан на шею, — выдал свою версию Гоша, скромно засунув руки в карманы брюк.

Аня только вздохнула скорбно, что, мол, с больных на всю голову взять, и сказала неожиданно спокойно:

— Ладно уж, умники, пошли на завтрак. Учебники-то хотя бы взяли с собой? Или и так все знаете? Первый урок у нас — история магии.

Парни дружно указали на ученические сумки, висевшие сбоку на ремнях, перекинутых через плечо. И они вместе отправились в Большой зал. Школа и на самом деле оказалась довольно-таки демократичной. Все ученики стягивались на завтрак самостоятельно, по желанию. В крайнем случае, строем, с песней, и чеканя шаг, — не пришел никто.

Гоша сел за стол и только успел подумать о том, что бы он хотел на завтрак съесть и хотел ли вообще, как тут же перед ним появился запотевший стакан с холодным апельсиновым соком. А рядом на блюдце возвышалась небольшая, но аппетитная горка бутербродов, от души намазанных маслом и абрикосовым повидлом. И Каджи понял, что хотел он именно это, да только не мог вслух сформулировать. Но как оказалось, вслух ничего говорить и не нужно: достаточно просто смутно подумать, а уж там твои желания сбудутся. Волшебство, да и только.

Роб, как истинный аристократ, предпочел простую, без изысков, яичницу с крупно порубленными кусками ветчины. А так же круто прожаренные тосты и черный кофе, видимо, чтобы окончательно проснуться. Но вот у девчонок, не смотря на то, что они — близнецы, вкусы оказались разные. Чему Гоша уже не стал удивляться: не так уж они и похожи были. Даже, скорее всего, сильно отличались друг от друга внутренне, при очень большой схожести внешней.

Аня, спокойно и не торопясь, завтракала творогом, обильно политым сметаной и посыпанным сахарным песком. И малюсенький кусочек белой булки в ее руке скорее выполнял декоративную роль, чем был съеден. А Яна отрывалась фруктовым йогуртом, с мелкими кусочками ананаса в нем. Хлеб же вообще посчитала вредным для здоровья. А может быть, фигуру берегла. Хотя чего уж там беречь? И так — чересчур стройная, как тростинка.

Гоша украдкой, чтобы никого не смущать, глянул быстренько по сторонам. И поразился разнообразию вкусов учеников. Все завтракали, кто во что горазд. Бардер Шейм даже жареного цыпленка, уверенно и не напрягаясь, дожевывал. Это у него, так называемый, легкий завтрак получился. Интересно, что же тогда на обед ему судьба подбросит? Запеченного в тесте слона, не меньше…

Когда друзья насытились, рядом очень вовремя появилась Таня Сантас.

— Катя! — громко крикнула она и, когда голубоглазая блондинка оторвалась от стакана с молоком, оставив над губой тонкую полоску белых усиков, махнула ей призывно рукой. — Иди сюда.

Девушка оказалась рядом со старостой так неожиданно быстро, что Гоша даже вздрогнул.

— У нас с тобой первый урок трансфигурация, а ты ее лучше всех на факультете знаешь. Так что ничего страшного не случится, если немного опоздаешь. А я предупрежу Электру, что ты задержишься. Покажи мелким, где кабинет истории находится, чтобы не плутали по замку. Ладно?

— А чего не показать-то? — легко согласилась Катя, вытирая абсолютно не идущие ей усы. — Запросто. Первоклашки, пошли со мной. Тут рядом…

Катя Дождик (это не прозвище, фамилия такая) оказалась девушкой общительной. А если сказать попросту, то болтушкой. Пока она провожала первокурсников факультета Блэзкор в количестве девяти человек на второй этаж Центральной башни, они много чего успели узнать о жизни в Хилкровсе, учебе и преподавателях. При этом Катя очень уверенно лавировала среди спешащих во все стороны студентов, а остальным ничего другого не оставалось, как поддерживать заданный девушкой стремительный темп. Он чем-то слегка напоминал бег трусцой, хотя Катя просто шла, а вовсе не бежала.

Поворот налево, по широкому центральному коридору — прямо, минуя множество дверей и уходящих в сторону коридорчиков поменьше. На четвертом перекрестке, там, где стоит невысокая скульптура русского трехглавого дракона, — резкий поворот направо. Для блэзкоровцев, начинающих потихоньку привыкать к манере девушки передвигаться, — удачно. А вот старшеклассник в бурой с зеленью мантии, неторопливо шедший навстречу, едва успел от них увернуться. Правда, от них-то успел, но вот со статуей дракона обнялся, едва не своротив ее.

Он что-то прокричал вслед быстро удаляющейся группе. Но Дождик, продолжая рассказывать о том, как ее саму на распределении выбрали сразу две стихии: огня и воздуха, — только подняла вверх руку со сжатым кулачком, а затем резко опустила ее вниз, добавив: «Есть, один попался». Как будто за ручку паровозного гудка дернула. И было заметно, что девушка только обрадовалась маленькому происшествию.

Еще один поворот направо, и впереди показалась дверь в конце короткого и узкого коридора без окон, но зато с горящими светильниками на стенах. А по коридору им навстречу неспешно проплывали два привидения, держась под ручку. Одно из них было совсем молодым парнем, лет двадцати с небольшим. А другое — не менее молодой и очень, наверное, симпатичной при жизни девушкой, с развевающимися призрачно-прозрачными волосами.

Первокурсники распластались по стене, освобождая дорогу. А Катя весело поприветствовала призраков:

— Привет, вечно молодые! Никак помирились?

— Ссора-то пустяковая была, — ответил паренек, небрежно махнув рукой. — Жанна все не могла выбрать, как ей волосы лучше уложить, перед тем как идти встречать учеников. Ну, а я всего-то сказал, что никакой разницы, все равно мы призраки и никому до нас нет дела. Она и обиделась…

— Это тебе — без разницы, — капризно-обиженно встряла в разговор Жанна. — А мне — нет…

Ее спутник, только развел руками. Вот смотрите, опять начинается. А Каджи возьми да и ляпни:

— А вам с распущенными, как сейчас, лучше. Вот и приходили бы так. А то директор вчера даже удивился, что никого из вас нет…

И как ни странно, Гошу поддержали сумбурно-невнятным гулом остальные первокурсники. А Жанна сразу перестала капризничать и, кокетливо поправив один из локонов, поинтересовалась:

— Правда, так лучше?

— Да, да, намного лучше, — уже уверенно наперебой затараторили ученики. — Укладка, завивка — это же полный отстой! Сейчас в моде полное безобразие на голове. Чем лохматее, тем шикарней.

— Спасибо, учту на будущее. Пойдем, Руди, — она опять подхватила спутника под руку, и призраки неспешно поплыли дальше.

И уже издалека до учеников донесся приглушенный расстоянием возбужденно-уверенный голос Рудольфа:

— А я тебе, что вчера говорил? Первоклашки и то знают…

— Трагическая любовь, — Катя слегка нахмурилась, что было совсем не в ее стиле. — Рудольф хотел жениться на Жанне и был готов на все. Но он — всего лишь бедный странствующий волшебник. А она — из семьи очень могущественного мага. Естественно, не сложилось. А когда они договорились сбежать вместе, то Руди убили. Жанна, узнав об этом, покончила с собой. И так вот они соединились. Хотя как бы они жили вместе, просто не представляю, — Дождик пожала плечами. — Они же постоянно ссорятся…! Ну ладно, идите в класс, ребята, — девушка на прощание помахала им рукой. — Профессор Волков скоро появится. Он никогда не опаздывает на свой урок. А за партами рассаживайтесь, где больше нравится…

И она тут же исчезла, рванув на свою любимую трансфигурацию.

Класс был обычный, просторный и светлый. Вот только парты в нем стояли такие древние, какие Гоша видел лишь в старых фильмах. Сплошь деревянные, покатые к сиденью, а на узкой горизонтальной верхушке даже присутствовали специальные выемки под перья и чернильницы.

Ребята скромно расселись по двое в середине комнаты: и ряд внутренний, и не первые, но в то же время — не на «Камчатке». Как-то само собой получилось, что рядом с Гошей за партой очутилась Янка, с интересом разглядывающая обстановку. Посмотреть здесь хватало на что. А по соседству с Робом устроилась Аня, уже достающая учебник из сумки. Им, как наиболее серьезным в четверке, видимо, было куда занятнее общаться между собой. Хотя всем вместе — еще лучше.

Через пару минут дверь расхлебянилась нараспашку, и в класс весело влетела семерка первокурсников с Эйсбриза, оживленно разговаривая. Они тут же непринужденно расселись на передних партах, не забыв поздороваться с блэзкорцами.

Дверь даже не успела закрыться, как появились трое серьезных даркхольцев. Они устроились невдалеке от Гоши. Киана удостоила присутствующих вежливым кивком головы. А Инхель предпринял неудачную попытку сразу же отвернуться в сторону окна. Но Каджи дотянулся до него и слегка дернул за рукав мантии.

— Ты чего это не здороваешься, Гудэй? — прошептал он. — Зазнался что ли?

— Да нет, — смутился паренек и потеребил себя за косичку. — Я думал, что ты…

— А ты не думай в следующий раз, ладно? — перебив, Каджи протянул пареньку руку. — Ну и как тебе здесь, нравится?

— Я не понял еще, — Инхель заметно обрадовался и крепко сжал ладонь Гоши. — Вчера сразу же вырубился, как только в комнате оказался.

— Я тоже…

Следующими появилась живописная парочка из Стонбира. Чинно буркнули всем нейтральное, но галантное «здравствуйте», и оказались с другой стороны от блэзкорцев. И сразу же за ними поодиночке втянулись внутрь класса фалстримцы, в количестве пяти разрозненных персон. Исключение составлял только Гордий. Он появился в своей привычной нагловато-расхлябанной манере, но со свитой из двух теней позади. Одна тень была объемистой и косолапой. Догадались? А вторая — маленькой и юркой. И звали ее Ривер Дип. Видать тоже настоящий волшебник.

Первокурсники с Фалстрима заняли задние места. Чпок, весь из себя такой самоуверенный, что слов нет, развалился за партой и, сладко зевнув, громко объявил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— История магии — такая скукотища!

— Ты прав, Чпок, скучнее предмета и не придумаешь, — дверь мягко закрылась, и Семен Борисович уверенно прошествовал за учительский стол.

Гордий слегка испуганно втянул голову в плечи, устраиваясь за партой уже поскромнее, а ученики с других факультетов дружно улыбнулись. Даже парочка из Стонбира не осталась в стороне, поддержав большинство.

Профессор Волков, к удивлению первокурсников, не стал садиться на стул, а непринужденно опустился на краешек своего стола. Потом он обвел присутствующих плутоватым взглядом, явно что-то замышляя. И, кашлянув в кулак, посмотрел на Янку.

— Вы все зря улыбаетесь. История и на самом деле «крайне скучный» предмет, — учитель выдержал театральную паузу и добавил с особым ударением на втором слове: — Для скучных людей… Но все-таки давайте попробуем все вместе хоть что-то из нее запомнить и понять. Вот, вы, Яна, — Семен Борисович ткнул указательным пальцем в направлении Гошиной соседки, — откройте, пожалуйста, учебник на любой странице и прочитайте нам первый понравившийся вам абзац.

— Вообще-то, я — Аня, — чуть смутившись, ответила близняшка, а вторая утвердительно закивала головой.

Брови у Семена Борисовича удивленно взлетели вверх, изогнувшись домиками, а лицо приобрело задумчивое выражение.

— Вот уж не думал, что вы с сестрой успели за ночь именами поменяться, — профессор Волков растерянно потеребил кончик своей бородки-испанки и, жуликовато прищурившись, поинтересовался у девчонки: — Случайно, наверное…? Не больно было? Надеюсь, оборотное зелье не пили? А то говорят, что оное зелье — такая гадость несусветная…

Весь класс дружно расхохотался, включая и сестер-близняшек. Когда все успокоились, учитель продолжил так спокойно, как будто все это представление и было задумано с самого начала. И задумано им самим.

— Обманывать, конечно же, нехорошо. Но шутку и вашу смелость я оценю по достоинству. Не каждый решится в первый же день посмеяться над учителем, от которого даже не знаешь, какой реакции можно ожидать. Каждой из сестер плюс по одному баллу в копилку факультета.

По классу пролетел тихий и невнятный ропот, но Семен Борисович быстро его унял, просто не обратив на него никакого внимания. И остальные ученики прекрасно поняли, что он своих решений не меняет, так как считает вполне справедливыми.

— Итак, Яна, прочитайте нам все-таки тот скучный абзац из «Истории магии» Батильды Бэгшот, что вам случайно выпал.

Янка, страшно довольная своей маленькой шалостью, принесшей к тому же плюсовые очки факультету, сверкнула серо-голубыми глазищами в сторону Гоши, словно говорила, мы же обещали себя показать, вот и началось потихоньку. А потом наобум раскрыла учебник посредине и негромко, но внятно прочитала:

— «В 99 году от разделения миров произошла битва около реки Рубежной на Вороньем холме между войсками и магами двух самых могущественных волшебников того времени. С одной стороны это были воины темного колдуна Беренгария Неверного. Противостояли ему войска Людвига Благолепного. И хотя возраст соперников был почтительный, обоим исполнилось по 70 лет, сошлись они в сече не на жизнь, а на смерть. Свидетельства о той битве почти не дошли до наших времен. А если и сохранились, то сильно искаженные и приукрашенные. Но точно известно, что хотя войска Беренгария по началу одерживали верх, ближе к вечеру они добровольно сложили оружие. В той битве, правда, мы не знаем в какой момент — свидетельства очень противоречивы, погиб Людвиг. А проигравший Беренгарий отказался от своей злой сущности, и за последующие шесть лет, вплоть до своей смерти, не совершил ни одного плохого поступка».

Учитель стремительно сорвался со стола и наконец-то упал на свой стул. И лицо его светилось неподдельной радостью. Устроившись поудобнее, он опять потеребил кончик бородки и вздохнул:

— Я даже не ожидал такой удачи. У вас счастливая рука, Яна. Лучшего абзаца было и не найти, — этот один из самых скучных. Вы, Лекс, напрашиваетесь еще на один балл? — И запросто так подмигнул близняшке, шутливо погрозив указательным пальцем. — Не выйдет! Меня же потом руководители других факультетов заклюют, что я в первый же день нашел себе любимчиков. А история — штука справедливая. Но и ску-чна-я, — протянул профессор Волков, сцепив руки на затылке и уставившись в потолок, — просто сил никаких нет.

Помолчал минутку, что-то вспоминая, и дав ученикам время осмыслить прочитанный абзац. А потом тихо и буднично поинтересовался:

— А ничего вам странным не показалось в описании этой давнишней битвы?

Первокурсники попереглядывались между собой, пошептались слегка. Семен Борисович терпеливо ждал. А потом ученики один за другим единодушно покачали головами, пожали плечами, развели руками, — одним словом, нет, ничего странного. Ну, повздорили двое, собрали своих сторонников и забили стрелку на Вороньем холме. И чего?

— Мне тоже, — огорченно вздохнул учитель. — Так, есть парочка мелких загадочек. Я думал, что кто-нибудь из вас, юных волшебников, сможет объяснить их мне, маглу. Ну, нет, так нет… А вот все же интересно, почему это войска Беренгария, выигрывая поначалу битву у соперника, потерявшего к тому же в какой-то момент сражения своего лидера, вдруг ни с того, ни с сего добровольно складывают оружие? Да и сам Беренгарий, после гибели Людвига, сделавшись единственным «самым могущественным» волшебником того времени, вдруг резко меняет свой характер. Зачем? Всю жизнь был плохим, а тут на старости лет вдруг подобрел. На самом деле — скукотища. Может, о чем-нибудь другом поговорим? О погоде, например…

Последние фразы профессора Волкова уже потонули в разгоревшемся постепенно жарком споре среди учеников. А он сидел себе спокойно, подперев щеку ладонью, и внимательно слушал. Через пять минут, когда первоначальный жар спорщиков стал слегка затухать, а голоса делаться тише, Семен Борисович просто-напросто зевнул. И все затихли, выжидательно уставившись на него.

— Да, господа первокурсники, — учитель встал из-за стола и стал медленно прохаживаться между рядами парт, — послушал я тут вас. Жарко спорили, слов нет, но к истине даже близко никто из вас не смог подобраться. Как-то серо у вас получилось: устали, выдохлись, магическая сила исчерпалась, есть-спать захотели… А где же ваш полет фантазии? Метлы в спальнях позабыли?

Ученики, успокоившись, в тишине слушали очень внимательно. А профессор Волков, хитро блеснув зрачками, решил не томить их.

— Рассказать вам эту историю так, как я ее вижу?

— Да! — дружным хором выпалили первокурсники.

— Что ж, — Семен Борисович развел руками и едва заметно поклонился классу, — извольте. Но предупреждаю сразу, что хотя я и потратил несколько лет своей жизни на изучение и правильную интерпретацию именно этой части истории, к сожалению, я тоже о многом могу только догадываться. Так что мое мнение совсем не является истиной в последней инстанции. Значит, слушайте, дело было так…

Профессор Волков вернулся за стол, сцепил кисти рук в замок и продолжил рассказ на манер старых русских сказок:

— В некотором царстве-государстве жили-были два молодых паренька. Они крепко дружили между собой. И объединяло их то, что они оба были хорошими, можно даже сказать — талантливыми магами, несмотря на свой юный возраст. Школ, обучающих волшебству, вблизи их селения тогда не существовало, да и вообще они еще только создавались в единичных случаях. Попасть туда учиться — считалось невероятной удачей. В то время обучением обычно занимался кто-нибудь из местных магов, передавая свои знания и опыт как бы по наследству. И вот одному юноше учеба у местного колдуна давалась легко и непринужденно, словно играючись. А другому пареньку приходилось покорпеть и поупражняться, прежде чем он добивался успеха. Но добивался таки! И закончили они свое обучение лет за пятьдесят до той битвы, так скупо и скучно описанной госпожой Бэгшот.

Волков оперся подбородком на большие пальцы, и умолк на минуту, словно что-то вспоминал. А класс замер в тишине, слегка заинтригованный рассказом.

— И вот когда местный колдун уже не мог ничего нового им преподать, ребята решили, что в своем небольшом поселении им делать совершенно нечего. А надо заметить, что они оба были честолюбивы и стремились к славе и известности. Да и кто ж в их возрасте не мечтает об этом? И задумали юноши отправиться в странствие, на поиски своей судьбы и лучшей доли. Путешествовали они что-то около года, и неожиданно наткнулись на одно из загадочных сооружений, которые тогда еще частенько попадались в этом мире в глухих местах, вдали от маговских поселений. Кто их сделал, когда и зачем, до сих пор неизвестно. Как уж друзья выяснили, что им повезло наткнуться на Алтарь Желаний, — я не знаю. Но это был именно он.

— Но Алтарь Желаний — это же всего лишь легенда, миф? — разочарованно усмехнулась начитанная Аня под одобрительные кивки Роба.

— Да, ты права, — легко согласился учитель. — Алтарь Желаний — всего лишь легенда. Но чтобы появилась легенда, должна быть и какая-то реальная основа. Может быть, потом она и обрастает всякими фантастическими подробностями. Но первопричина ее появления всегда абсолютно подлинна.

Лекс только пожала плечами, не говоря ни слова, так как возразить ей было нечего. Баретто хмыкнул недоверчиво, но тоже промолчал. А профессор Волков продолжил рассказ:

— По невероятному стечению обстоятельств, юношам несказанно повезло. Именно в этот год Алтарь был активен, и мог исполнить одно, самое заветное желание. И вот тут-то произошла первая размолвка среди друзей. Один из них доказывал, что они могут всего добиться сами, а второй решил пойти по более легкому пути. Он захотел получить все сразу и не напрягаясь, а не как раньше. Окончательно разругавшись, уже бывшие друзья расстались. Один ушел дальше искать знаний, могущества и славы. И он нашел все это, правда, не сразу, а спустя много лет, и приложив к этому максимум усилий. Но полученное им — было вполне заслуженно. А вот второй остался около Алтаря. Что уж он там сделал и что пожелал — неведомо. Но только уже в двадцать лет он стал самым могущественным магом того времени. И добился известности, славы и власти над людьми. А власть, как известно, многих развращает, особенно если она совершенно незаслуженная. И звали этого мага…

— Беренгарий, — громко воскликнул Чпок.

— Правильно, Гордий, — Семен Борисович удовлетворенно улыбнулся и встал из-за стола. — Именно Беренгарий, а уж потом к нему пристало прозвище Неверный, так как он часто всех обманывал, не мог держать своего слова, и вообще поступал только так, как ему было выгодно в данную минуту, совершенно не думая о дальнейших последствиях… Все еще скучно? — поинтересовался профессор, остановившись около парты Чпока.

Тот поджал губы и отрицательно помотал головой. И, похоже, что вполне искренне.

— Ну, тогда плюс один балл Фалстриму за проснувшийся интерес к науке и умение признавать свои ошибки.

Гордий тут же расплылся в самодовольной улыбке. Фалстримцы радостно загудели, а вот остальные слегка огорчились, и даже зароптали. Но профессор Волков, как всегда просто не обратил на это внимания. Зато продолжил рассказывать дальше.

— Тем, кто знает, напомню легенду, а для других сообщаю, что все дело в том и заключается, что Алтарь Желаний бывает активным всего лишь один год из пятидесятилетнего цикла. А именно, в год Огненного Дракона, если говорить о летоисчислении, основанном на древних рунах. Что собственно и справедливо, их древность примерно одинакова. И активен Алтарь весь год до того момента, пока не исполнит чье-то одно-единственное самое заветное желание…

«Вот бы найти его», — невольно размечтался Гоша. — «Я бы загадал тогда, чтобы отыскались мои родители и дядя». И только стоило ему об этом подумать, как серебристая прядка на виске мгновенно налилась металлической тяжестью и даже вроде бы как завибрировала, отозвавшись протяжным гулом в голове. Но через минуту неприятное ощущение исчезло, как будто его и не было вовсе.

— …Вот и терпели они друг друга, так как силы их были примерно равны, почти пятьдесят лет. Хотя один из них становился все мудрее, а другой — злобнее. Но я думаю, что причина терпимости не только в этом. Где-то глубоко внутри каждый из могущественных магов продолжал считать противника все еще другом. Но через пятьдесят лет Алтарь вновь стал активным. И вот тогда настал момент истины. Людвиг Благолепный каким-то образом смог заполучить Алтарь себе. И призвав под свои знамена всех, кто хотел противостоять все нарастающему по мощи злу, яростно его защищал от происков Беренгария. А у того тоже собралась немалая армия прихлебателей. И как итог противостояния добра и зла — они сошлись в ожесточенной битве. И неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба нашего мира, если бы победил Беренгарий. Но, видя, что его сторонники постепенно терпят поражение, Людвиг принял единственно верное решение. Он сам использовал Алтарь, загадав…, — Семен Борисович, слегка улыбаясь, развел вопросительно руками, предлагая ученикам проявить фантазию.

О, да! Они проявили. Еще как! Спор и выкрики были столь ожесточенными, что порой казалось, битва из тех стародавних времен переместилась каким-то непостижимым образом в это время и именно в этот класс. До рукопашной схватки дело все-таки не дошло. Но оторвались все от души, такого понапридумавав!

А профессор Волков только посмеивался тихонько в усы, сверкая лукаво-озорными глазами во все стороны, да бородку-испанку теребил за кончик. Но, слушал он очень внимательно, что-то отмечая для себя в памяти, задерживаясь иногда взглядом на некоторых первокурсниках.

В результате спора все быстро выдохлись, но каждый из учеников остался при своем мнении, считая собственную версию желания единственно верной. И каждый напряженно уставился на учителя истории, ожидая, что вот сейчас он скажет всем, какой я, Иванов-Петров-Сидоров, умница.

А Семен Борисович сказал намного проще:

— Что ж, ребятки, вы делаете успехи прямо на глазах, — и весь класс облегченно вздохнул. — Молодцы, слов нет! Вот только слишком уж торопитесь. Я, например, потратил несколько лет, чтобы попытаться восстановить хоть что-то из тех событий. И до сих пор не уверен, что моя версия — правильная. А вы решили, что сможете разгадать эту загадку за десять минут ожесточенного спора, когда никто не желает слушать другого?

Облегчение, охватившее было весь класс, исчезло без следа. Но заинтересованность — осталась. А у некоторых учеников даже проблески понимания сверкнули в мозгах. В крайнем случае, Гоша понял, как ему показалось, чего добивается от них профессор Волков. Он всего лишь хочет научить их умению слушать других, но в то же время думать своей головой. А история этому только помогает. И всего-то.

— Каджи, — учитель развернулся в сторону Гоши, — вот вы предположили, что Людвиг загадал такое желание, чтобы Беренгарий стал мудрым. С чего это вы так вдруг решили? Вы можете обосновать свое мнение, так что бы и другие с вами согласились?

Гордий злорадно оскалился, предчувствуя потеху, и устроился поудобнее за партой, откинувшись на спинку. И его поддержали. Далеко не все, конечно, но фалстримцы — однозначно. И еще некоторые из учеников.

Гоша встал, смущенный от всеобщего внимания. Пожал невнятно плечами, а потом решил внутри себя, что хуже все равно не будет. И так уже все взгляды прикованы к нему. Ляпнет глупость или нет — совсем ничего не изменится.

— Я просто вспомнил случайно то, что мне говорила сестра о нагах.

— И что же она вам такое интересное про них рассказала? — Семен Борисович пригладил пятерней волосы, которые и так вроде бы лежали вполне нормально, а затем уселся за свой стол, опершись щекой на ладонь. — Я — одно сплошное внимание.

— Мерида сказала, что наги — мудрые, — тихо начал Гоша, но потом уже увереннее и даже с некоторым вызовом в глазах продолжил: — И еще добавила, что мудрость обычно сочетается с добротой и прочими положительными качествами, если мудрость настоящая. И соответственно мудрый человек не может быть плохим, и никогда не останется на темной стороне. Вот я и предположил, что Людвиг пожелал мудрости для своего противника…

— А почему не смерти или просто поражения, — задумчиво поинтересовалась Яна.

— Янка, но он же сам мудрый был, как ты не поймешь! — горячо возразил Гоша, опять возвращаясь к их только что законченному спору. — Он ни за что не мог пожелать кому-то смерти. Одно дело погибнуть просто в битве, лицом к лицу, когда или ты, или тебя. А другое дело — приказать каким-то неведомым силам кого-нибудь убить. Это совсем разные вещи. Да и Людвиг продолжал вроде считать Беренгария все еще другом? Хотя бы бывшим… Он не хотел у него ничего отнимать, ни могущество, ни славу, — ничего. А только лишь преподнес ему подарок на прощание. Вот ты сможешь пожелать мне заболеть драконьей оспой, если мы вдруг с тобой поссоримся?

— Она вряд ли, а вот я — запросто, — Гордий весело оскалился, довольный шуткой, только почему-то никто кроме него самого не улыбнулся, даже обе его тени.

— Вы хорошо прицелились, Каджи, и попали точно в десятку, — Семен Борисович махнул ему рукой, чтобы он садился. — Интересно только, почему к вашему мнению никто, даже друзья, не прислушались? За точное попадание в яблочко — плюс десять баллов Блэзкору.

Блэзкорцы ликовали. Остальные — нет. Правда, и Гоша с Яной тоже никак не отреагировали на радостные возгласы своего факультета. Они обиделись. Друг на друга.

Каджи обиделся на Яну за то, что она не ответила тут же твердым «нет» на его предположение о драконьей оспе. Выходит, что в запале может и пожелать что-то подобное? А Янка страшно обиделась на Гошу за то, что он посмел даже только представить себе ТАКОЕ. За кого он тогда ее принимает?

Они напряженно молчали, уставившись вмиг погрустневшими глазами в столешницу парты, лишь бы не встретиться ненароком взглядами. И не менее напряженно думали, даже не слушая, что там рассказывает учитель, и что пытаются им прошептать сзади Роб с Аней, помогающие себе активными тычками им в спины. Целых две минуты давящей на уши тишины. А потом они одновременно стремительно развернулись навстречу друг другу, столкнувшись взглядами с такой силой, что казалось, сейчас искры разлетятся во все стороны, устроив пожар. И быстро, словно боясь не успеть, выпалили в один голос:

— Прости…

— …А самое интересное заключается в том, — голос учителя наконец-то прорвался в их уши, — что через некоторое время после битвы «уже мудрый» Беренгарий построил и основал школу обучения колдовству, где и стал первым ее директором. Школу не совсем обычную, а «мудрую». И назвал он ее — Хилкровс. Только у нас есть факультет темных сил. И основная задача нашей школы вовсе не в том, чтобы научить вас заклинаниям и прочему волшебству, хотя куда же без этого. Главное — чтобы вы стали мудрыми и научились сплачиваться в единый коллектив перед лицом настоящей опасности, несмотря на все отличия, которые вас разъединяют. А опасность всегда ходит рядом, потому что, как верно вчера подметил Этерник Верд-Бизар, борьба между добром и злом — вечна. И передний край битвы между светом и тьмой проходит через души каждого из нас, вне зависимости от принадлежности к тому или иному факультету.

Профессор Волков невозмутимо довел свою речь до логического конца, не обращая внимания на разинутые от удивления рты. Закрывались они медленно и постепенно. А тут и колокол, озвучивающий окончание урока, гулко раздался басом из Часовой башни — маленькой надстройки в виде пагоды над прямоугольным основанием Центральных ворот замка.

— К следующему уроку прочитайте первые три параграфа истории магии. Пять баллов тому ученику, кто сможет мне более-менее правдоподобно объяснить, почему первый маг и верховный чародей того времени Карлус, отличаясь «благоразумием, сдержанностью и проницательностью» был наряду с этими качествами «властолюбив, алчен и жесток». И почему же его прозвали, в конце концов, Преданным? Интересное сочетание таких разнообразных качеств в одном человеке, не правда ли…? А теперь, до свидания, дети. Встретимся уже на следующей неделе, во вторник.

И учитель немедленно исчез из класса, словно опаздывал на очень важную встречу.

Глава 2. Теория, практика и заклинания

Янка, повинуясь требовательному взгляду сестры, быстренько швырнула учебник в сумку и с ветерком исчезла вместе с ней на выходе из класса. Каджи наоборот неторопливо собрался и, влекомый толпой учеников, пошел следом. Баретто терпеливо его дождался, и когда они чуть отделились от общего потока первокурсников, слегка приотстав, поинтересовался:

— Гоша, ты чего это на нее так взъелся ни с того, ни с сего? Мы же — друзья…

Каджи посмотрел вперед на близняшек. Аня что-то строго выговаривала сестре, это даже со спины было прекрасно видно по ее активным жестам. Янка слушала молча, даже и не пытаясь возражать. Похоже, что ей доставалось сейчас куда круче, чем Гоше. А потом Каджи невнятно пожал плечами и честно ответил товарищу:

— Не знаю, Роб. Просто внезапно представил, что друг может тебе в запале пожелать что-то, не подумав, и такая злость и обида напали, что все — кранты…

— Ты слишком уж чувствительный, Гоша. — Баретто подумал секунду и добавил: — И она — не лучше. Вы как два сапога на одну ногу, не можете ее поделить между собой.

— Вообще-то, правильно поговорка звучит: два сапога — пара…

— Да, нет, — скромно улыбнулся Роб. — Я сказал именно то, что и хотел. Слушай, а может быть, на вас так этот год влияет, что вы с Янкой вспыхиваете сразу же?

— Какой еще год?

— Как — какой? — удивился друг. — Год Огненного Дракона.

«Так просто не бывает», — подумал Каджи, но вслух сказал совсем другое:

— Вряд ли, я весь год спокойный был. Это только здесь началось, в Хилкровсе. Просто волнуюсь с непривычки…

Баретто весело рассмеялся, словно услышал отменный анекдот, но потом, вспомнив, где рос его друг, уже серьезно пояснил:

— А, я и забыл, что ты ничего об этом не знаешь. Вообще-то он только начался. — И видя непонимание в глазах Гоши, пояснил: — По древним рунам год начинается первого сентября. Может потому и учебный год тоже в это же время? Этим я как-то не интересовался раньше…

И они замолчали, задумавшись каждый о своем. Баретто, как парень любознательный погрузился в проблему летоисчисления, решив узнать об этом побольше. А Каджи и так, и эдак прикидывал, где бы ему хоть что-нибудь разведать об Алтаре Желаний. А вдруг он и на самом деле существует? Уж больно хорошо тогда все может сложиться. Еще бы чуточку удачи при его поисках, — и он, вполне вероятно, найдет своих пропавших неизвестно куда родителей.

Но делиться своими мыслями и желаниями Каджи ни с кем не хотел. Засмеют ведь. Вот разве что друзьям рассказать? Но и от этой мысли он тут же отказался. Тогда придется девчонкам и обо всем остальном доложиться: о предсказании и прочих страшилках. А отношения и так нелегко складываются. И Гоша грустно усмехнулся. Какие на фиг отношения! Знакомы всего-то сутки. Тут просто подружиться бы по-настоящему, а не со своими проблемами к ним лезть…

Около статуи трехглавого дракона они всем классом собрались в кучу, не зная, куда им идти дальше. Точнее, знать-то знали, что у них сейчас по расписанию урок теории и практики магии должен быть. Но вот где находится кабинет этой самой теории-практики, никто и понятия не имел.

Но уже буквально через минуту они увидели несущегося на всех парусах к ним на встречу хмурого старшеклассника с Эйсбриза. Резко затормозив около толпы первокурсников, он тут же скомандовал, едва переведя дух:

— Успел все-таки! Все живо за мной.

И, даже не оглядываясь, быстрым шагом направился в противоположный коридорчик, ответвляющийся от основного. Первокурсники припустили за ним следом, стараясь не потеряться. А это было немудрено. Каджи, например, так и не запомнил в итоге, сколько раз и куда они поворачивали, перед тем как оказались у дверей нужного кабинета.

А старшеклассник, ткнув пальцем в надобном направлении, так же стремительно исчез, невнятно пробормотав на прощание о том, что если не успеет вовремя на защиту от темных сил, то он — труп.

Баретто уверенно постучался в дверь, и они дружной толпой ввалились в класс. И даже не совсем класс, а скорее просторный зал, чем-то напоминающий Гоше их актовый в другой школе, в другой жизни. Такой же просторный, залитый под завязку ярко горящим светом и солнечными лучами одновременно, с высоко расположенными огромными окнами. Вот только совершенно пустой. Если не считать Монотонуса Хлипа, расхаживающего вдоль одной из стен, заложив руки за спину. Со стороны было очень похоже, что это оживший циркуль измеряет расстояние, настолько движения Хлипа были резки и угловаты. Но когда учитель увидел пришедших учеников, столпившихся на входе, он прямо-таки расцвел в добродушной улыбке и призывно замахал им рукой.

— Проходите, проходите, — голос у Хлипа оказался на удивление сочным и звучным, басовито раскатившись по пустому помещению. — Или стесняетесь?

Ученики прошли ближе к учителю. А профессор Хлип тем временем остановился у торцевой стороны класса рядом с большим зеркалом в вычурной рамке. Первокурсники непонимающе выжидательно умолкли, хотя всю дорогу до кабинета, несмотря на спешку, умудрялись на ходу обмениваться впечатлениями от первого урока истории.

Как-то само собой получилось, что наша четверка оказалась опять рядом. И Гоша заметил, что у Янки щеки полыхают от быстрого бега и, наверняка, от полученного сестренкиного нагоняя. Каджи грустно вздохнул и, стараясь приободрить девчонку, слегка дернул ее за рукав мантии:

— Не переживай, Янка, это я виноват. Сам не понимаю, чего на тебя надулся…

— Я тоже — хороша, — так же тихо прошептала она.

И в знак полного примирения они крепко сцепили ладони.

— Долго мучить вас теорией, я не стану, — Монотонус развернулся к ученикам, опять спрятав руки за спину.

А Гоша успел все-таки заметить, что у профессора не хватает двух пальцев на левой руке. Отсутствовали мизинец и безымянный, да и на среднем тоже не хватало одной фаланги. Наверно, Хлип стеснялся этого, потому и прятал их от учеников. И вообще, он мало походил на учителя, слишком уж необычный, да плюс ко всему застенчивый до невозможности. Но ведь за что-то его любят старшеклассники? В крайнем случае, Гоше именно так вчера показалось на церемонии распределения.

А профессор Хлип и на самом деле не стал их мучить теорией. Только еще раз повторил им то, что они уже слышали от Семена Борисовича о целях обучения. Правда, оправдывая свое имя, сделал это профессор и на самом деле монотонно, без воодушевления. Еще он немного загнул первокурсникам о бесчисленном множестве миров, добавив, что во многих из них, наверняка, тоже знакомы с магией. Но возможно, что не с такой как в нашем. И уж совсем невнятно закончил о возможности взаимопроникновения одного мира в другой. На этом их сегодняшнее обучение теории скоропостижно и закончилось.

— К более детальному изучению теории мы вернемся на следующих уроках, — было видно, что профессор Хлип и сам предпочитает больше практику, заметно оживившись. — А сегодня мы займемся тем, что я постараюсь научить вас одному из самых простых, распространенных и безопасных способов перемещения в нашем мире.

Монотонус выкинул правую руку в сторону зеркала. Левую все же так и оставил спрятанной за спиной. Точно стесняется, хотя чего уж в отсутствии пальцев такого страшного, Каджи не понимал.

— И всего-то, — разочарованно воскликнула Иванова, недовольно тряхнув своими короткими волосами. — Так я уже умею…

— Вот и прекрасно, Ли, — обрадованно сверкнув темно-зелеными глазами, Монотонус неловко сложился почти пополам, но вполне грациозно сделал приглашающий жест в направлении зеркала. — Мне как раз очень пригодится помощница. Один я не справлюсь. Продемонстрируйте, пожалуйста, остальным, как же осуществляется переход в пространстве при помощи зеркала. Вам нужно всего лишь попасть на противоположную сторону класса.

Ученики дружно повернули голову туда, куда указал учитель. Там на стене висело точно такое же зеркало, на которое они вначале и не обратили внимания. А Ли Ин, уверенно выбралась из некоторого подобия строя и, подойдя к зеркалу на расстояние вытянутой руки, вопросительно глянула на профессора Хлипа.

— Уже можно, — он утвердительно кивнул ярко блестящей на солнце лысиной.

А через секунду Иванова исчезла. Гоша даже почти не уловил момента перехода. Только, вот она была здесь, а вот — ее нет. Зато когда все быстро глянули в другой конец зала, Ли уже стояла к ним спиной так же в шаге от зеркала. А когда она обернулась, то лицо ученицы сияло от радости.

— Оставайтесь там, Ли, и ждите гостей — Монотонус, обрадованный удачной демонстрацией перехода махнул девчонке рукой. — Вы честно заработали четыре балла для своего факультета.

Потом он развернулся к остальным ученикам и стал рассказывать:

— Это, как я уже говорил, самый простой способ перемещения. Для перехода из одного места в другое требуется всего лишь наличие двух зеркал, специальным образом заряженных магией с помощью заклинания «Рефлекто». И, конечно же, ваше воображение. То есть вы должны как можно подробнее и ярче представить себе то самое место, где вы хотите оказаться. И себя, стоящим там, и смотрящимся в зеркало. Тогда — все, считайте, что вы уже прибыли к месту назначения. Единственный минус такого способа заключается в том, что можно переместиться чаще всего лишь туда, где вы когда-то бывали и можете мысленно представить себя, находящимся там, в подробностях. Если, конечно, вы не обладаете неуемной фантазией и невероятным везением. Тогда можно прыгнуть в любое нафантазированное место, при наличии и там зеркала. Но по теории вероятности, шансов на это у вас нет. Итак, кто желает попробовать?

Сказать, что все удивились, это то же самое, что и просто промолчать. От толпящихся учеников неспешно и уверенно отделилась Анджелина Рестлесс. Теперь ее некрасивое личико уже не говорило о том, что ей все кругом должны несметные сокровища. Оно было каким-то застывше-спокойным, словно окаменевшим. Девчонка остановилась от зеркала в паре шагов.

— Анджелина, подойдите чуточку ближе, — посоветовал Монотонус. — Чем ближе к зеркалу, тем сильнее действие заклинания, а значит проще выполнить переход.

Девчонка стрельнула в сторону учителя недовольным взглядом исподлобья, нахмурившись еще круче, чем обычно… И исчезла, тут же появившись на другой стороне класса. Профессор Хлип удивленно поджал губы, но потом объявил, что Рестлесс заработала два балла Стонбиру за настырность. А Каджи именно в этот момент понял, за что же преподаватель теории и практики так нравится многим ученикам. Просто если не обращать внимания на его, скажем так, непрезентабельную внешность, то видишь совсем другое в этом человеке: доброту и некоторую шутливость. А то, что он умеет заразительно смеяться, прямо скажем от души, Каджи увидел уже через пару минут.

Свои силы решила испробовать Аня Лекс. Естественно, что делать это как все она была не в настроении. Подойдя к зеркалу, близняшка неожиданно для остальных учеников развернулась к нему спиной и, помахав рукой остающимся, так и исчезла в зазеркалье, чем немало изумила профессора Хлипа. И так же продолжая помахивать, только уже типа радуясь встрече, появилась напротив. Вот тогда то он и расхохотался, правда, перед этим погрозив озорной девчонке пальцем. Но Анька свой балл заработала честно, повеселив весь класс. А то стояли все с такими серьезными лицами, словно у них любимый попугай вдруг собрал свои пожитки и втихушку сломился на родину, не оставив даже коротенькой записки.

А следующим начудил Каджи, сам того не желая. Просто он вспомнил свой первый переход через зеркало и тот страх, что его тогда охватил. И невольно Гоша подумал, что вот если бы и сейчас Мерида была рядом, то у него все получилось бы легко и свободно. И уже в следующую секунду он увидел сестру в отражении зеркала: стоит себе спокойно и пытается расчесать свои светлые лохмы, тихонько напевая веселенькую и незатейливую песенку. А еще через миг Каджи на пару с Янкой, которую он продолжал держать за руку, вывалились из зеркала уже в домике Мэри, исчезнув из толпы учеников прямо с того места, где стояли.

У сестры от неожиданности даже расческа улетела куда-то в дальний угол. А волосы на короткое время стали черными, распрямившись. Правда, почти сразу же они опять вернулись в свое привычное косматое состояние.

— Ты как тут оказался, Гоша? — Мерида и обрадовалась и нахмурилась одновременно, что выглядело чудно, если не сказать больше. — Кто это с тобой?

Сестра придирчивым взглядом окинула Янку. А та скромно так чуть улыбнулась и легонько пожала плечами, мол, теперь я и сама знать не знаю, кто такая и как тут очутилась. Лучше уж у брата поинтересуйся, если он по дороге язык не прикусил.

— Это моя подруга Яна…, — Гоша и сам не понимал, как его угораздило попасть в гостиную Мэри.

Комнатка, хотя и выглядела не очень большой, но довольно-таки уютно смотрелась. Была она наполнена до краев солнечным светом, льющимся из огромного стекла, занявшего целую стену. И обставлена мебелью, создающей впечатление легкости, непринужденности и пространства. Одним словом, светский салон мадемуазель Каджи. Вот только гостей, похоже, никто здесь не ждал. Иначе сестра, может быть, слегка прибрала бы свои шмотки, раскиданные в самых неожиданных местах. Например, знакомая уже Гоше цыганистая юбка, висевшая зацепившись за канделябр на стене, — это мелочь, даже не заслуживающая внимания.

— Нас Монотонус учит через зеркало перемещаться, — Янка окинула взглядом обстановку, и царивший вокруг непринужденный бардак пришелся ей явно по вкусу.

— Профессор Хлип, — поправила Мерида девчонку скорее по привычке, чем строго. — И он, значит, решил, что вы по мне сильно соскучились?

Гоша отрицательно помотал головой:

— Мэри, у меня это случайно получилось…

— Вот и давай так же случайно уматывай обратно, — добродушно усмехнулась сестра. — Учитель там, наверное, совсем с ума сходит, не зная, куда вы подевались. Да и я уже уходить собиралась. У меня ведь тоже работа есть. Нужно вот виверну покормить, пока она сама на обед из подвала не выбралась. А то гоняйся потом за ней по всему замку. Да и вас, учеников, тогда придется пересчитывать поштучно.

И через секунду добавила с хитрой усмешкой:

— Значит, Яна, говоришь? Ну, что ж, приходите в гости в воскресенье после завтрака.

— Вообще-то нас четверо тогда придет, — почему-то смутился Гоша. — У Яны сестра есть. А еще мы подружились с Робом…

— Стало быть, все-таки нашел себе друзей? — обрадовалась Мерида. — А я тебе что говорила! Вот и приходите все вместе. Так, даже еще веселее получится. — И тут же опять стала предельно серьезной. — А теперь живо назад!

Обратная дорога никаких неожиданностей не принесла. После того как Гоша побывал у сестры, он наконец-то поверил в свои силы. И теперь запросто представил класс. Нет даже не так, он опять просто увидел его в зеркале, словно смотрел через обычное стекло. И через секунду они с Яной выпрыгнули из зазеркалья, очутившись рядом с Ивановой и Рестлесс.

Профессор Хлип стремительно подлетел к ним, передвигаясь на удивление легко и плавно, что ну никак не вязалось в единое целое со всем его предшествующим поведением. Потом он обеими руками вцепился в плечи Каджи и даже слегка встряхнул парнишку, словно хотел убедиться в его реальности. А глаза у преподавателя еще больше позеленели. Да и сам он по цвету приблизился к их колеру, даже лысина отливала тоном свежей листвы.

— Где вас носило, Каджи? — голос у Монотонуса попытался стать строгим, но получился скорее любопытно-обрадованным. — Я уже не знал, что и подумать. Ведь ясно же было сказано: попасть на противоположную сторону класса…

— Простите, профессор, — Гоша виновато потупился в пол. — Это я нечаянно. Случайно представил себе сестру, ну и оказался у нее. А Яну я в это время просто держал за руку, она не виновата.

— Так вы уже бывали у Мериды раньше? — поинтересовался учитель.

Каджи отрицательно помотал головой и поднял взгляд на Монотонуса, готовый к любому наказанию.

— Занимательно, — профессор Хлип наконец-то отпустил плечи паренька и выпрямился во весь свой неслабый рост, задумчиво почесав лысину на затылке. — Хотя если учитывать то, с какой силой вас вчера выбирали стихии… И все равно — занимательно.

Учитель, чуть-чуть сгорбившись, отправился назад к остальным ученикам, продолжая что-то тихонько обсуждать сам с собой. Но, подойдя к ним, он словно принял какое-то определенное решение. И даже распрямился гордо: вот какие у него ученики талантливые. Скачут, как блохи, куда попало, даже не подходя к зеркалу.

— Блэзкор, плюс пять баллов за умение удивлять! — громко объявил Монотонус, переплетя руки на груди, отчего стал похож на величественный монумент. — Прошу вас, следующий ученик к зеркалу. Но предупреждаю сразу, давайте дальше посерьезнее отнесемся к заданию. Перемещения в пространстве — это вам не шутки. — И профессор невольно бегло глянул на свою левую руку, которую уже не прятал.

Ни роптаний по поводу решения Хлипа, ни обсуждений случившегося даже и не послышалось. Просто следующим молча подошел к зеркалу Гудэй и четко выполнил переход. Затем — Маунтан Хай, собравший сегодня свои длинные черные волосы в конский хвост на затылке. Потом улыбчивая Люси Сильвиас с Эйсбриза. Следом за ней уверенный в себе Роб Баретто тоже присоединился к друзьям на другой стороне класса.

В результате к концу урока, продолжавшегося почти до обеда, остался только вертлявый Ривер Дип, у которого переход так и не получился, как он ни старался. А может быть, потому и не получился, что он слишком уж проявлял рвение не ударить в грязь лицом, сосредоточившись именно на этом. А из-за своей шустрости сконцентрироваться исключительно на переходе у него как раз и не вышло.

— Не переживай, Ривер, — учитель слегка похлопал ученика по уныло сгорбившейся спине. — Приходи сегодня после ужина сюда же. Позанимаемся индивидуально, без посторонних. И вот увидишь, уже завтра ты сможешь даже к директору в кабинет пробраться при желании. Там столько любопытных вещичек хранится, отобранных у учеников за многие годы…

Глаза у Монотонуса посмеивались, и Дип в ответ тоже смущенно улыбнулся, хотя было видно, что ему внутри совсем некомфортно. И он направился к остальным первокурсникам, потеряв на время свою шустрость. А тут и звон колокола раздался, возвещая об окончании урока.

— Завтра утром жду вас всех во внутреннем дворе, — громко объявил профессор Хлип. — Пора учиться летать, раз зеркала вам теперь не страшны.

По классу прошелестел радостно-возбужденный гул. Наконец-то дождались того, о чем многие мечтали. И все дружно потянулись к выходу. А Гоша успел невзначай заметить, как Гордий отвесил легкую затрещину Риверу, пока на них никто не смотрел. И даже услышал, как Чпок прошептал раздраженно своей тени, что тот позорит и его и вообще всех настоящих волшебников. А Дип от такого наезда только еще больше уменьшился в размерах, хотя и так выглядел совсем не по-богатырски.

Обед растянулся на целый час. И опять все ученики отрывались, кто как мог. Правда, как это и не странно, Бардер почему-то не пожелал запеченного в тесте слона. Ему вполне хватило небольшого тазика спагетти, политого половинкой ведра острого кетчупа. Сам же Гоша скромно обошелся небольшой горкой жареных пельменей. Баретто чинно выхлебал какую-то жиденькую похлебку, но его крепкий и спортивный организм потребовал добавить чего-нибудь посущественнее. И тогда Роб присовокупил к уже съеденному плошку риса с наваристой подливкой. А девчонки в этот раз были более единодушны в выборе блюд, чем на завтраке. Немного картофельного пюре вприкуску с салатами: Ане его захотелось из свежих помидор и огурцов, а Яна предпочла из кальмаров. Но майонез любили обе сестренки.

Во время обеда Таня Сантас не позабыла похвалить первокурсников с удачным началом учебы. Шутка ли, уже после двух уроков в копилку факультета добавилось сразу же восемнадцать баллов.

— Если и дальше так пойдет, то в этом году первое место точно наше, — радостно заявила она. — Хотя загадывать не будем. В прошлом мы почти весь год шли наравне с фалстримцами в фаворитах, а в результате победил Даркхол. И даже второе место занял Эйсбриз, а мы вообще оказались на четвертом. Правда и причины на то были…

И Гоша, кажется, догадался, какие причины помешали занять факультету первое место. Наверняка они были связаны с тотальной несовместимостью астрономии и анатомии. И смешливые ямочки, тут же заигравшие на щеках старосты факультета, только подтвердили его догадку.

После сытного обеда ученикам дали еще целый час на отдых. Все равно воспринимать знания на плотно набитые желудки никто не мог, да и не хотел. И все высыпали во внутренний двор, разбившись на кучки и радуясь теплому солнечному деньку, возможно, что и последнему. Осень вот-вот полностью захватит власть в природе.

Старшеклассники порезвее устроили там настоящее столпотворение, носясь как оглашенные. Более спокойные ученики устроились на скамейках, во множестве стоявших в тени акаций по периметру двора, почти вплотную к крытой галерее, охватывающей замок изнутри. А один переросток с Блэзкора, видать самый отчаянный, по кой-то ляд полез на старый высокий дуб, росший невдалеке от главных ворот. Вот только добраться до своей неведомой цели он не успел.

Проходивший мимо по своим делам Этерник запросто снял его с дерева и плавно опустил на грешную землю легким движением руки, даже не вынимая волшебной палочки. Затем директор лихо сбил остроконечную шляпу на затылок и, покачав головой, словно чему-то удивился, направился дальше. При этом Верд-Бизар тихонько посмеивался в усы, даже не назначив факультету штрафных очков за шалость.

И как показалось Каджи, удивился директор в тот момент, когда мельком глянул на первокурсников. А когда и Гоша посмотрел сторонним взглядом на их компанию, оживленно обсуждающую прошедшую половину дня, то и сам поразился. Оказывается, они сбились в кучу все вместе и вперемешку, не делясь на группки по факультетам. Так что прогресс в их объединении, о котором говорил Семен Борисович, по сравнению с утренней разобщенностью был налицо.

В самом конце отпущенного им на отдых часа на выходе из Центральной башни показалась Бласта Мардер. Декан факультета Блэзкор обвела двор строго-придирчивым взглядом и, недовольно поджав тонкие губы, направилась в сторону первокурсников.

— Постройтесь парами в колонну и следуйте за мной, — властно произнесла дама и, даже не дожидаясь, когда ученики выполнят ее команду, величаво зашагала в направлении Массивной башни странно прозванной учениками «Пять углов». А на самом деле их было только четыре.

Это пирамидальное строение, постепенно сужающееся к верху, заканчивалось так неожиданно, словно макушку снесли немного наискось огромным лезвием. И башня вполне оправдывала свое название, возвышаясь на северной стороне замка на самом окончании утеса исполинским гигантом.

Первокурсники торопливо выстроились парами и длинной гусеницей поползли за учительницей, вышагивающей впереди с таким гордо-строгим видом, словно она ведет строй курсантов на параде прямо перед трибуной руководителей волшебной страны. Для полного сходства не хватало только знамен, кирзовых сапог и военного марша в исполнении духового оркестра. И за всю дорогу к башне профессор Мардер так ни разу и не обернулась, даже и не сомневаясь, что ученики четко следуют за ней именно парами, а не как-то иначе.

Потом они спустились в подвальное помещение под башней, проскользнув по одному через низенькую, но крепкую дубовую дверцу. А вот класс, именно там и находившийся, оказался вовсе не маленьким. Скорее даже наоборот. За такой неприметной дверцей разместилась настоящая аудитория, просторная, старинная, и чем-то неуловимо напоминающая институтскую, если кому-то они знакомы.

Уходящие уступами вниз, как в амфитеатре, ряды сплошных деревянных скамеек с узкими столиками, такими же сплошными. Это для учеников. От двери они располагались поровну, разделенные ступеньками, полого спускающимися к столу учителя. Он был в отличие от ученических большим, вместительным и очень похожим на тот, что видел Каджи в кабинете своей бабушки. Отличались только ножки. У этого стола они не заканчивались копытами, а словно бы вырастали прямо из пола.

На противоположной входу стене за учительским столом висела обычная школьная доска. Хотя нет, чуточку необычная. В несколько раз больше. И исписанная какими-то замысловатыми рунами, вперемешку с рисунками. Вот только что на них было изображено, Гоша не успел заметить. Бласта Мардер, уже спускающаяся вниз, легко махнула волшебной палочкой, и надписи тут же исчезли без следа.

На боковых стенах расположились еще несколько дверей, аналогичных той, через которую они попали сюда. И больше ничего, если не считать множество горящих факелов, дающих света и тепла ровно столько, сколько нужно.

— Спускайтесь на нижний ярус и рассаживайтесь, — голос Бласты отозвался в просторном помещении многократным эхом, но она еще раз замысловато взмахнула палочкой, и эхо угомонилось, перестав передразниваться. — Достаньте «Белую книгу заклинаний и заговоров» Инсомиры Хо и откройте на седьмой странице. Надеюсь, что вы время даром не теряли и уже успели прочитать вступление?

Профессор Мардер выжидающе пробежалась взглядом по лицам учеников. Но никто из них не ответил, слишком старательно копаясь в сумках в поисках нужной книги. А Гоша даже подумал о том, что вот лично у него, конечно же, свободного времени был вагон и маленькая тележка, что бы только читать да перечитывать вступление учебника. У остальных, похоже, ситуация ничем выдающимся не отличалась. Только улыбчивая Люси Сильвиас оживленно закивала головой, отчего две тонкие косички на ее голове перепутались между собой.

— Так я и думала, — нисколько не удивилась учительница. — К следующему уроку чтобы все это вступление выучили наизусть, раз просто прочитать поленились.

По аудитории прошелестел единодушный недовольный ропот. Но Бласта так сверкнула глазами, в которых, казалось, сейчас вспыхнет пламя, что ропот так же быстро и стих, словно его и не было вовсе. А профессор Мардер тем временем продолжила урок:

— Сегодня мы с вами будем изучать сразу два заклинания. Первое поможет вам, если вы его освоите, сделать любой предмет меньше, чем он был до этого. А второе заклинание, наоборот, увеличивает размеры той вещи, на которую оно окажется направлено.

Такого первокурсники точно не умели делать. И поэтому в классе повисла абсолютная тишина. Все с интересом и пристальным вниманием наблюдали за деканом Блэзкора, ожидая продолжения. И оно тут же наступило.

Бласта достала из ящика своего стола маленький мячик, похожий размером на теннисный. Затем она водрузила его на специальную плоскую подставку, стоявшую около доски. И направив на мяч волшебную палочку, громко и четко произнесла:

— Минима селт!

При этом волшебная палочка профессора Мардер, повинуясь ее руке, выписала в воздухе пируэт, похожий на z, рассыпав по пути движения крошечные искорки. А в конце ткнулась кончиком в сторону мячика. И тот прямо на глазах учеников, от любопытства даже привставших со своих мест, тут же уменьшился вполовину. Но волшебство на этом не закончилось.

Бласта Мардер дала им вволю насладиться зрелищем, а потом опять так же громко и четко произнесла противоположное заклинание:

— Селт максима!

Только на этот раз ее волшебная палочка пошла в обратный путь и, слегка изменив траекторию движения. В этот раз это было похоже на x. И искорки поменяли свой цвет. Если в прошлый раз они были голубоватыми, то теперь стали ярко красными. А мячик рос до тех пор, пока профессор держала палочку направленную своим кончиком на него. Затем она резко отдернула ее, прижав к груди. И мяч, уже став похожим по размерам на арбуз, тут же перестал расти.

А учительница повернулась лицом к ученикам. И обведя их взглядом, в котором легко читалось лукавство, произнесла небрежно:

— В общем, ничего сложного в этом заклинании нет. Если уж вы так в себе уверены, что можете приходить на урок, даже не поинтересовавшись, что же будете изучать, то оно вам дастся очень легко.

Потом Бласта Мардер оставила свое ехидство и, став опять привычно-строгой, продолжила, усевшись за стол:

— Вначале хором повторите заклинание для уменьшения предмета. И постарайтесь не ошибаться ни в буквах, ни в интонации. Иначе есть шанс, что кто-нибудь отправится отсюда прямиком в больничное крыло. Конечно, Диорум Пак, наш врач, постарается привести вас в порядок, но он ведь не бог, чтобы обратно вдохнуть в вас жизнь. А неправильно выполненное заклинание может привести порой к самым неожиданным и даже трагическим последствиям. Итак, я вас слушаю…

И профессор Мардер действительно очень внимательно их слушала. Сперва часто прерывая, чтобы поправить произношение то одного, то другого из учеников, потом все реже и реже. Где-то минут через двадцать она осталась довольна, добившись от первокурсников единства. Теперь они произносили заклинание однообразно, в едином темпе и с одинаковой интонацией.

Потом еще столько же времени ученики безмолвно махали палочками, пытаясь в точности воспроизвести движение руки Бласты. Тут уж она не сидела на месте, расхаживая по следующему за их спинами ярусу. И терпеливо отрабатывала правильный взмах палочек, просто беря кисть ученика в свою руку, и повторяя раз за разом пируэт z, со всеми его плавными изгибами и окончательным резким тычком в сторону воображаемой цели. И только перед самой переменой учительница заклинаний вроде бы оказалась удовлетворенной результатами своих стараний.

Перемена прошла тихо и спокойно. Казалось бы, чего уж тут тяжелого, помахать волшебной палочкой туда-сюда, да какое-то время хором произносить вслух заклинание. Но почему-то почти все первокурсники ощущали усталость, словно целый час носились как угорелые без остановок и передышки.

Следующий урок прошел по предыдущей схеме. Только в этот раз ученики так же старательно заучивали заклинание с обратным действием на рост предметов. И оно далось им куда сложнее. Здесь уже стала сказываться усталость, да и завитушки x были куда более сложными. К тому же, как выяснилось, и само движение руки идет в разном темпе, не как у прошлого заклинания. Поначалу два неспешных витка, потом спокойный, но постепенно ускоряющийся широкий полукруг, а затем резкий поворот к себе с максимальной скоростью.

Когда прозвучал удар колокола, обозначивший перемену, первокурсники, все без исключения, были похожи на выжатые лимоны. И никто, даже шустрый Ривер и бойкая Иванова не захотели выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Так все и остались в классе, постаравшись устроиться поудобнее. А у Гоши даже капельки пота на лбу выступили от усердия.

Лишь только профессор Мардер выглядела абсолютно бодрой и наоборот как-то слегка повеселела, отчего ее лицо перестало напоминать беспредельно строгий портрет. Оно даже немножко помолодело, и лишь седеющие волосы говорили о настоящем возрасте учительницы.

Когда перемена закончилась, Бласта изящно взмахнула палочкой, нарисовав перед собой в воздухе горящую руну, а потом легонько на нее подула. И руна тут же на глазах изумленных первокурсников рассыпалась на двадцать девять маленьких мячиков, аналогичных тому, что покоился сейчас на подставке около доски. И эти мячики плавно поплыли в сторону учеников, а затем опустились одновременно на парты перед каждым из них.

— Что ж, — профессор Мардер чуть обозначила улыбку, слегка приподняв уголки губ, — приступайте к практике, а я посмотрю, что у вас из этого получится. Ваша задача на сегодня хотя бы чуть-чуть уменьшить свой мячик. Первый кто сможет это сделать, получит балл своему факультету. И запомните, что одного знания, как правильно произносить заклинание, и верного взмаха палочкой — совсем не достаточно для успеха. А что еще нужно, вы и сами прекрасно знаете, раз внимательно читали учебник с первой страницы.

Так декан Блэзкора еще раз изящно уколола учеников по поводу их лени и, устроившись за столом, принялась внимательно изучать свиток потертого пергамента. Правда, и учеников без присмотра не оставила, стреляя взглядом то на одного, то на другого. И глаза ее при этом хитровато прищуривались.

А они, первокурсники, старались во всю силу. Со всех сторон только и слышался приглушенный шепот:

— Минима селт… Да уменьшайся ты… Минима селт… Вот блин, никак не хочет… Минима… Селт… Зараза!

Это невольно громко вырвалось у Роба, когда его мячик вместо того, чтобы уменьшиться, после того как он вроде бы правильно в очередной раз выполнил заклинание, взял и развалился на дольки словно апельсин. Тут же со всех сторон послышался смех, но вот Гордий зря так уж оживленно заржал в тот момент, когда сам завершал движение палочкой. Рука Чпока дернулась чуть в сторону, изменив траекторию, и его мячик резко сморщился. И при этом он выплюнул из себя какую-то густую ядовито-синюю жидкость прямо в лицо ученику, окутав все вокруг таким же по цвету дымом. А когда тот рассеялся, то хохот стал еще громче. Все щеки Гордия покрывали веснушки. Хотя правильнее будет сказать, что синюшки. И оттираться они совсем не желали.

Бласта оторвалась от изучения свитка и, коротко глянув на фалстримца, слегка пожала плечами:

— Зря стараешься. Через неделю сами сойдут, но не раньше. — И помолчав пару секунд, добавила с миленькой ухмылочкой. — Но за наглядную демонстрацию последствий невнимательности при применении заклинания плюс один балл Фалстриму. Вы можете этим гордиться Гордий Чпок.

Последняя фраза в ее устах прозвучала слегка двусмысленно, но весь класс за исключением самого виновника заржал. А профессор опять невозмутимо продолжила изучать свиток. И лишь когда прозвенел колокол, она объявила первокурсникам, что у них есть несколько дней до следующего урока, чтобы потренироваться. И милостиво разрешила забрать мячики с собой, исправив непринужденным движением руки два, казалось бы, безнадежно испорченных.

В итоге на ужин все отправились уставшие, веселые, но так и не добившиеся успеха. Хотя Каджи почему-то показалось, что близняшки особо и не старались его добиваться, помахивая палочками скорее для виду. Или им скучно было этим заниматься, или одно из двух.

Первокурсники попали в Большой зал одними из последних, едва передвигая ноги от усталости. Что ни говори, а первый учебный день дался им всем с непривычки трудновато. А о том, что дальше будет только тяжелее, даже думать не хотелось.

Каджи с близняшками еще по дороге на ужин решили заказать одну большую пиццу на всех. Правда Баретто не знал, что она из себя представляет, но все равно согласился с большинством. Только наш любознательный попробовал было выяснить у Янки, как она хотя бы выглядит. Но получил вполне исчерпывающий ответ от девчонки:

— Если ее здесь правильно приготовят, то еще и добавки попросишь.

И ведь как в воду глядела. Роб сперва недоверчиво повертел в руках доставшийся ему кусок пиццы, рассматривая со всех сторон. Потом еще и понюхал. Но запах был такой ароматный, а друзья уже почти съели свои порции, что Роб решительно вгрызся зубами в непонятную мешанину продуктов. А когда Гоша с девчонками хотели уже разбавить съеденное сладким чаем, перед ними возникла добавка. И Баретто первым потянулся еще за одним куском, невинно сверкнув белозубой улыбкой.

— Никогда… ничего…, — слова с трудом выскальзывали из набитого рта, — вкуснее… не ел…

— Просто ты еще нашей стряпни не пробовал, — каверзно переглянулись между собой сестры.

Вот и пришлось ребятам помогать товарищу, проталкивая в себя куски пиццы с помощью как раз и пригодившегося чая. Иначе вполне возможно, что Роб спорол бы все в одиночку. И тогда его, объевшегося напрочь, пришлось бы катить до Башни Грифонов как колобка — столько азарта было в глазах паренька. Но обошлось.

Возможно потому, что под неспешно плывущие по потолку облака ворвалась обрадованно-крикливая и разномастная туча из птиц. Прибыла почта. Живность нарезала несколько кругов под голубыми сводами, выискивая своих хозяев. А затем пернатые стали один за другим пикировать к столам.

Сокол Гоши заметил своего хозяина одним из первых. И круто взяв вниз, он приземлился ему на левое плечо. В клюве Янги осторожно сжимал небольшой конверт. Следом за соколенком прямо на стол опустилась крупная ворона Баретто, тоже бросив перед этим ему на колени конверт и в довесок еще газету, свернутую в трубочку. А через пару минут над головами друзей захлопали крылья, и послышалось уханье. Это две бело-пегие совы близняшек притащили им небольшую коробку, перехваченную шикарной ленточкой с изящным бантиком наверху. И внутри коробки наверняка находились конфеты.

Каджи взял письмо из клюва Янги, и соколенок тут же переместился с плеча на стол. Гоша ласково провел пальцем по голове птицы, и ему почудилось, что бусинки глаз у Янги радостно сверкнули. Но соколенок тут же, словно застеснявшись, важно направился к пицце и попробовал ее клюнуть. Только, похоже, что она ему совсем не понравилась, так как от продолжения банкета Янги решительно отказался.

Да и ворона Баретто прокаркала соколенку что-то строго-нравоучительное. А вот совы уморительно заухали, прищурив свои большие глазищи. И Каджи показалось, что это они так весело хихикают. Но наваждение тут же исчезло вместе с птицами.

А пернатые, на удивление, дружной четверкой уже удалялись к выходу. Ворона Роба впереди — важно и степенно размахивая крыльями. Следом за ней две совы, попутно разглядывающие убранство зала. И соколенок, резво нарезающий пируэты высшего пилотажа вокруг троицы. Ему их неспешное отбытие казалось слишком уж медленным, но, по всей видимости, улетать одному Янги совсем не хотелось.

Друзья почти одновременно распечатали полученные конверты и углубились в чтение. Девчонки что-то весело обсуждали шепотом, уже второй раз перечитывая письмо. Баретто радостно скалился, вглядываясь в свой кусок пергамента. А потом, спрятав его в карман, принялся за вечернюю газету «Ведьмины сказки», теперь уже сдвинув брови к переносице и солидно прихлебывая чаёк. Сразу видно, что парень серьезный и основательный.

А Каджи читал письмо от бабушки. Она, естественно, поздравила его с зачислением в Хилкровс, слегка удивляясь, почему внук не выбрал себе факультет Эйсбриз, раз была такая возможность. Посетовала немного на то, что если бы не Мэри, написавшая ей про то, как они добрались и о распределении, то она ждала бы от внука вестей, наверное, вплоть до Нового года. Еще бабуля передавала огромный привет от всех домашних, вкратце рассказав о том, что сейчас в их жилище царит полный кавардак по причине того, что она решила сделать капитальный ремонт. Раньше ей ведь приходилось во многом себя ограничивать, обходясь минимумом волшебных вещей и приспособлений, чтобы не привлекать лишнего внимания… Правда в этом месте письмо невнятно соскальзывало совершенно на другую тему: оказывается, Тимофей так увлекся одной местной кошечкой, что решительно завязал с валерьянкой. Вот только неизвестно, надолго ли его хватит. Ну и в заключение Никисия, конечно же, добавила, что сама сильно соскучилась по внуку.

Гоша сложил кусок пергамента и спрятал его в карман, решив, что чуть позже обязательно нужно написать ответ. И попробовал полюбопытствовать, что же находится в коробке у девчонок, которые уже стянули с нее ленточку с бантиком. Там и на самом деле оказались конфеты, настоящее «птичье молоко». Но попробовать их на вкус ни Каджи, ни Баретто так и не удалось.

— Не для вас прислали, — Анька хлопнула Гошу по руке, строго сверкнув серыми глазищами, и конфета тут же упала назад в коробку. — И нечего хапать без спросу.

— Семен Борисович сказал, что нужно уметь дружить, — продолжила Янка. — Вот и пойдем наводить мосты к фалстримцам.

И близняшки не замедлили претворить задуманное в жизнь: подхватив коробку с конфетами, они направились к столу Фалстрима.

— Слушай, Гоша, они точно чай пили? — недоуменно поинтересовался Роб, складывая газету.

— Да что-то непохоже. Может и покрепче чего-нибудь.

А Янка тем временем уже успела вручить коробку конфет не кому-нибудь, а непосредственно Гордию Чпоку. Аня во время этой церемонии что-то быстро тараторила. Гошин враг номер один сперва непонимающе таращился на сестер, почесывая затылок от удивления. Но когда Аня закончила с презентацией, парень самодовольно расплылся в нагловатой улыбке, выпятив грудь колесом. Выглядел он в этот момент карикатурно-героически из-за своих синюшек. А потом Чпок небрежно принял подношение, как должное, всего лишь слегка кивнув в ответ. И даже не дожидаясь ухода близняшек, тут же слопал пару конфет. А уж только после этого передал коробку Дурмашу, и там она пошла по кругу фалстримцев. Девчонки же довольные своим неправильно-правильным поступком вернулись к ребятам, улыбаясь так радостно, словно заработали как минимум сотню баллов факультету.

— Не пора ли нам домой? — оживленно прощебетала Анька.

— А то что-то устали мы сегодня, — поддерживая сестру, Янка скорчила настолько жалостливую рожицу, что ей можно было бы и поверить.

Вот только ее бодрая походка, которой она направилась в сторону выхода, совсем не говорила об усталости. Скорее было похоже на то, что девчонка едва сдерживает себя, только бы не промчаться к двери вскачь.

— Как пообщались с Гордием? — невинно вскользь поинтересовался Каджи, стараясь не отставать от уставшей Янки.

— Нормально, — она бросила на Каджи непонятный по значению взгляд. — Извинились за то, что так неудачно познакомились.

— Ага, — добавила Аня. — Обещали в будущем исправиться…

— А получится исправиться-то? — перебил ее мечтания Баретто.

— Да кто его знает, это будущее, — беззаботно отозвалась Янка, пожав плечами.

«Я, похоже, знаю. Но лучше бы и не знал вовсе о том, что будет», — подумал Гоша, но вслух ничего говорить не стал. Да его собственно никто и не спрашивал, они уже ныряли в пламя, полыхающее на входе в башню Грифонов. Портреты, развешанные на стенах, тут же забросали их вопросами о том, как прошел первый день учебы. Пришлось задержаться внизу башни и подробно им все рассказать, отдавая дань уважения их прошлым заслугам.

— Уже успели начудить? — хитро прищурившись, поинтересовался Яппи Алленсон, тот самый рыжеволосый декан.

— Да как сказать…, — скромно потупившись, ответила Аня. — Если только совсем чуть-чуть.

— Ну-ну, — ласково одобрил декан, прищурившись еще хитрее. — Я надеюсь на вас. Не посрамите честь факультета.

И опять на него набросились со всех сторон. Не все, конечно, были и исключения. Одна из крайне пожилых дам, только весело поблескивала зрачками из-за позолоченного лорнета, с интересом наблюдая за разгорающейся словесной баталией. И в ее глазах недвусмысленно читалась поддержка Алленсону, весело отбивающемуся от коллег. Да и крайне серьезный молодой человек в нейтрально-сером сюртуке, едва сдерживал рвущийся наружу хохот, то и дело поправляя пытающийся выскочить из глазницы монокль. Ну и еще парочка портретов явно симпатизировала рыжебородому чудаку.

Наверху, в гостиной было ничуть не скучнее. Пара старшеклассников пыталась делать уроки, расположившись за большим столом. Еще двое скромно играли в волшебные шахматы около камина. Каджи остановился на одну минутку понаблюдать за ходом игры, будучи наслышан о ней.

И, правда, с доски доносился шум настоящего сражения, и слезные просьбы белых фигур послать в обход по флангу пехоту, ее, мол, все равно не жалко. А вот слонов лучше не трогать — у них понос после слишком плотного обеда, все поле загадят. Как тогда после них идти в наступление? А кавалерия отбрыкивалась тем, что они только сейчас вернулись с партизанской вылазки, устали, хотят сладко есть, водку пить и спать не в одиночку. На что пехота им кричала, что загнанных лошадей пристреливают, можно даже вместе с всадниками. Ферзь белых сложил руки на груди, и только бормотал себе под нос о тотальной измене и о том, что один в поле не воин, а потому он и с места не сдвинется ни на клетку. Король затравленно озирался по сторонам, не зная, куда бы спрятаться, пока не поздно. А то еще, не дай бог, игрок решится на длинную рокировку, и тогда всем точно хана. И королю в первую очередь. Зато войско черных от души забавлялось происходящим. Но как успел заметить Гоша, у них не такая уж и выигрышная позиция. И вполне можно им накостылять по первое число, если играть умеючи.

Катя Дождик развлекалась тем, что, сжав пустую ладонь в кулак, разжимала ее уже с мыльным пузырем на ней. Он тут же разрастался до размеров футбольного мяча, принимая форму сердечка и так же пульсируя, как настоящее. Только переливался всеми цветами радуги. А потом девчонка задумчиво сдувала его с ладони. Таких сердечек по гостиной плавало уже десятка два, не меньше. И они очень долго не лопались, что удивительно.

Староста же носилась за тем самым отчаянным пареньком, что пытался залезть после обеда на старый дуб. А он ловко от нее уворачивался в тот самый момент, когда казалось, что все — деваться ему некуда, попался. И парень весело скалился при этом. В конце концов, Сантас надоело за ним гоняться, и она выхватила свою волшебную палочку из-под мантии, пока парень этого не видел. А потом, пробормотав что-то себе под нос, просто направила ее на убегающего старшеклассника. С кончика палочки сорвался целый сноп разноцветных искр. А парнишка так здорово врезался лбом в прозрачную преграду, что опрокинулся на спину. И тут же был обмотан неизвестно откуда появившимися веревками толщиной с мизинец, став похожим на мумию фараона. Только глаза у него продолжали все так же весело сверкать.

— Это нечестно! — возмутился он, попытавшись выбраться из пут, только тщетно.

— А мне по барабану, — спокойно ответила Таня. — Я староста, а вот ты — злостный нарушитель дисциплины. И я всего лишь обеспечила порядок на факультете. Последний раз спрашиваю, будешь учить теорию предсказаний на картах Таро?

— Может лучше в дурачка перекинемся на раздевание, — им же и прикинулся паренек. — Ведь сегодня еще только пятница. До вторника…

— Ага, пятница, — подтвердила Сантас, тряхнув копной каштановых волос. — А завтра будет суббота, и тебе станет совсем лень заниматься. В воскресенье ты начнешь стонать, что я тебе порчу единственный выходной. В понедельник у тебя кроме учебы еще и тренировка по квиддичу. Знаем, проходили.

И староста уверенным жестом опять взмахнула палочкой. Рот у парнишки тут же залепился куском пластыря, а его тело, так и оставшись туго упакованным, плавно переместилось в ближайшее кресло. Таня уселась напротив и, привычным движением откинув волосы с челки набок, взялась за учебник.

— Итак, Санчо, слушай и запоминай. В колоде карт Таро…

Гоша не стал дальше наблюдать экзекуцию над Санчо, а рванул к своим друзьям. Близняшки за это время уже успели отобрать у Баретто «Ведьмины сказки», аргументируя это тем, что если он будет много читать, то запросто испортит зрение. А им в компании и одного очкарика хватает. Но Каджи нисколько не обиделся, настолько это прозвучало у них мягко и беззлобно. Да, он очкарик, ну и что?

— А о своем зрении, значит, не беспокоитесь? — Роб попробовал вернуть себе газету, дернувшись, чтобы резко выхватить ее из руки Аньки.

Но девчонка ловко увернулась и спрятала добычу за спину.

— Так мы ж неграмотные. Забыл что ли, Роб, мы — из Рязани, — весело парировала Янка. — Только картинки посмотрим и завтра вернем.

— Слушай, Янка, а тебе очки пошли бы, — сестренка пристально вгляделась в «свое отражение» и даже прошлась вокруг нее, как на выставке скульптур, уперев кулачок в подбородок, а указательный палец приложив к щеке и поддерживая правую руку левой ладонью под локоток. — Точно подошли бы! Как корове погоны, седло и валенки.

И близняшки, расхохотавшись в два звонких голоса, отправились к себе в комнату, пожелав Каджи с Баретто спокойной ночи и сказав, чтобы они завтра встали хоть чуточку пораньше. А сами, видимо, решили заняться примеркой валенок и седел на досуге.

А друзьям ничего другого не оставалось, как отправиться к себе. Находиться в гостиной, в которую постепенно подтягивались ранее припозднившиеся где-то блэзкорцы, совсем не хотелось. Чем дальше, тем больше она становилась похожа на выездной филиал сумасшедшего дома. И Гоша даже сказал Робу, что если здесь всегда так весело, то лично он в конце учебного года наверняка попросится у Этерника в какую-нибудь одиночную камеру в самом глубоком каземате замка. И желательно без посетителей и права переписки. На что друг ответил, что он тогда тут же забронирует номер по соседству с Гошей.

Зато вот у них в комнате было все спокойно и на своих местах. Это если не считать отсутствия Бардера Шейма, который, похоже, все никак не мог утолить голод. А где ему еще пропадать в это время, как не в Большом зале? Не в школьной же библиотеке.

Потом ребята развлекались общением с Барни, который завел себе привычку отсыпаться в их отсутствие. Зато по ночам он решил бдить. Так, на всякий случай, мало ли что может приключиться в волшебном мире. Да и музыка ночью в тишине совсем по-другому слушалась.

Приемник вывалил на них такую кучу свеженьких местных анекдотов, что, в конце концов, у парней, изнемогающих от хохота, аж животы разболелись. И даже Бардер, опоздавший на полчаса к началу веселья, не спас положения, так как насмеялся до слез со всеми вместе. И он же самым первым запросил пощады, завалившись на кровать с книгой.

Это может показаться странным, но наши друзья ошиблись кардинальным образом. Шейм опоздал именно потому, что находился как раз в школьной библиотеке, подбирая себе книгу на сон грядущий. А то, что он выбрал себе почитать, еще больше удивило ребят: «История в пригоршне» С.Б.Волкова. Если судить по тому, как учитель рассказывал на уроке, то наверняка интересная.

Барни остался очень доволен тем, как он помог своим друзьям скоротать этот осенний вечер. И потому ненавязчиво, чтобы никому не мешать, запел тихо и лирично, выбрав из своего недавно пополнившегося репертуара песню ультрасовременную. А значит, вслушиваться в нее необходимости не возникало: ритм и мелодия присутствуют, а смысл и задаром не нужен.

Баретто достал из портфеля мячик и стал упражняться в заклинании уменьшения. А Каджи раскрыл учебник Инсомиры Хо и попробовал учить наизусть вступление. Но уже на четвертой строчке запнулся за предложение: «Полнота заклинания или заговора — это логико-семантическое свойство неограниченной языковой репрезентации его глубинной структуры». Вот тут-то Гоша с прискорбием и осознал, что ему это вступление ни за что не выучить, а тем более не понять. И закрыв книгу, паренек закинул руки за голову, рассматривая сводчатый потолок. А уж мечты о том, как он найдет Алтарь Желаний, втихушку сами прокрались ему в мозги, прочно захватив там плацдарм. И выбить их оттуда не было ни сил, ни желания.

У Роба практика тоже не клеилась. И бестолку промучившись почти час, до такой степени, что рука заболела, он оставил свою затею. Бардер уже мирно посапывал, накрыв лицо раскрытой книгой о занимательной истории магии. Приемник пел едва слышно. Гоша плавал по океану мечтаний. А свет самостоятельно погас. И через некоторое время все уже спали. Разумеется, кроме Барни, опять натянувшего наушники. И совсем ничего не предвещало приближения грозы. Штормового предупреждения ни от кого не последовало, если не считать за такое слишком уж бурное веселье перед сном…

Глава 3. Дожить до понедельника

…Суббота. Утро. И началось оно совсем не так, как ожидалось.

Во-первых, Барни их не разбудил. Заслушавшись музыкой, которая перед рассветом стала заунывно-спокойной, приемник просто-напросто вырубился, то есть задремал. Во-вторых, Гоша проснулся самостоятельно и неожиданно вовремя, иначе ребята запросто могли опоздать на полеты. Каджи растолкал Баретто и помчался умываться. Роб в свою очередь разбудил Шейма, правда, с огромным трудом. Бардер упорно отказывался открывать глаза, монотонно твердя сквозь сон, чтобы от него отстали, что сегодня выходной, и поэтому он в гробу видел зоопарк и никуда не пойдет.

Мелкие нестыковки на этом не закончились. Когда друзья стремительно вылетели из своей комнаты в гостиную, уже морально настроившись получить от близняшек нагоняй, то кроме нескольких старшеклассников, бродивших по ней словно тени, собираясь на завтрак, никого там не обнаружили. Удивленно переглянувшись, ребята устроились на диване. А разговор сам собой начался с обсуждения предстоящего полета на метле.

Гоша, естественно, волновался, так как еще ни разу в своей жизни на нее не садился. Роб наоборот его успокаивал, говоря, что ничего сложного в управлении помелом нет. Вот лично он лет с семи понемногу летал на отцовской метле, когда тот ему разрешал чуть-чуть покружить над лужайкой перед их домом.

Девчонки между тем все не появлялись, и ребята забеспокоились, не случилось ли чего. Баретто даже хотел уже встать и отправиться к ним, узнать, в чем дело. Только близняшки его опередили, наконец-то спустившись с третьего этажа башни.

«Ведьмины сказки», те самые, что были вчера конфискованы у Роба, увесисто шлепнулись Каджи на колени. А сестры стремительно развернулись, так что черные волосы промчались вихрем, описывая полукруг и испортив прическу. И не говоря ни слова, близняшки резво направились к винтовой лестнице.

— Эй, — недоуменно окликнули их друзья, быстренько подрываясь с дивана. — Вы чего это с самого утра такие злые? Комары загрызли ночью?

Девчонки круто развернулись навстречу парнишкам. И Каджи поразился их внешнему виду. Близняшки были какие-то растрепанные, нахохлившиеся и в то же время словно потерянные. Щеки бледные и впалые, носики наоборот вздулись. А уж глаза-то какие у обоих! Красные и припухшие, словно они полночи от души проревели, уткнувшись в подушки. У Янки они вон до сих пор такие, словно в их серо-голубом тумане капельки росинок-слез поблескивают. У Аньки тоже поблескивают, только по-другому: не то от злости, не то печально, не разберешь сразу.

— Ты, — Анькин указательный палец чувствительно ткнулся в грудь Баретто, — так уж и быть, можешь пойти с нами. Но по дороге я тебе такое устрою…! — у девчонки даже слов не нашлось, чтобы выразить придуманное.

Потом близняшка перевела ужасно строгий и одновременно задумчиво-грустный взгляд на Гошу.

— А с тобой мы вообще не разговариваем, ты наказан. Тоже мне — друг! — недовольно фыркнула она и, схватив безмолвствующую Янку за руку, потащила сестру к выходу. — Можешь пока чтением развлечься, если буквы помнишь. В газете столько интересного понаписано…

Баретто виновато пожал плечами, нахмурив густые брови. А Каджи только махнул ему рукой, иди, мол, на завтрак, а я останусь, раз такая пьянка началась. Роб, сгорбившись, направился вслед за девчонками. И неизвестно еще кому повезло больше. С площадки перед лестницей сперва послышался звук отменной затрещины, а потом постепенно удаляющийся возмущенный голос Ани:

— А ты, гад, все знал — и молчал… Оба вы хороши… Значит мы друзья, только когда посмеяться можно вместе… Вот я тебе сейчас устрою развлекуху…

Звук еще одного безответного подзатыльника. И на этом все стихло. Гоша остался один.

Он вернулся к дивану, поднял упавшую на пол газету и встретился взглядом сам с собой. Видимо Каджи сфотографировали в тот момент, когда он только что пришел в себя, после столь бурного всплеска стихий, одновременно выбравших его на распределении. Портрет парнишки на первой странице «Ведьминых сказок» только удивленно хлопал глазами с глуповатым выражением лица и больше ничего. Заголовок заметки средних размеров вопрошал читателей: «И этот мальчик спасет мир?».

От нечего делать Каджи прочитал то, что было набрано дальше более мелким шрифтом. Статья как статья, ничего интересного парнишка там не обнаружил. Мерида в таверне куда больше ему рассказала. Зато неприятно поразил Гошу сам тон заметки: ехидный, чуть злой и с некоторой едва заметной глазу подлецой между строк. Если верить автору, какой-то там неизвестной Мессинде да Студ, то вряд ли у него, Каджи, получится правильно исполнить пророчество. Вот разве только право погибнуть Мессинда за ним оставила безоговорочно. Ну что ж, и на том спасибо огромное.

Теперь Гоше понятно стало, почему близняшки на них так взъелись с самого утра. Попали по незнанке под замес: рядом с предскажённым ошиваться — это вам не цветочки-лютики собирать на солнечной полянке. Мало ли как события развернутся, может и их зацепить острым краем.

«Вот и кончилась дружба, не успев начаться», — с тоской подумал Каджи, но тут же сам себя и успокоил: «И к лучшему, что даже не успела начаться. Иначе еще больнее было бы. А одному спокойнее, не подставишь ненароком тех, кто нравится. Так что, спасибо тебе, Мессинда да Студ»…

Демонстративно бросив газету на большой стол, — пусть все кому не лень ознакомятся и оставят его наедине с самим собой, — Гоша уверенно и спокойно направился к выходу. Теперь он завтракать совершенно не хотел и, пожелав доброго утра портретам деканов, Каджи нацелился во двор замка. Там он выбрал скамейку в тихом уголке и стал поджидать, когда соберутся остальные первокурсники и появится профессор Хлип. И даже страх перед первым полетом куда-то незаметно слинял, а осталась только холодная и серая уверенность, что все будет хорошо, потому что хуже не бывает. А почему серая? Да все равно сидеть здесь одному тошно почему-то. Особенно когда в замке такое веселье.

А оно было прямо таки взрывное. В Большом зале колыхался волнами такой штормовой хохот, что того и гляди, стены потрескаются и крыша просядет. И не смотря на свое далеко не лучезарное настроение, Каджи тоже скупо усмехнулся, когда увидел причину веселья. А она обнаружилась сразу же, едва на ступеньках Центральной башни появились возвращающиеся с завтрака ученики, и скрыть ее было невозможно. Все факультеты как факультеты, но вот Фалстрим — это что-то с чем-то и сбоку бантик.

Скажем так, у подавляющего большинства фалстримцев вместо носов были почти настоящие клювы. То есть носы не окостенели, вовсе нет. Но они удлинились, свисая почти до подбородка и хищно загибаясь к нему же. Да и ярко красный цвет шнобелей поражал воображение. А уж над портретом Гордия Чпока вообще талантливый художник-импрессионист потрудился. Синюшки, густо усыпавшие щеки, здоровенный алый клювонос и обвисшие почти до плеч зеленые лопухи ушей, — мечта любого монстра. А нечего было жадничать и лопать сразу две дармовые конфетки!

Вволю нахохотавшись, старшеклассники быстренько разбежались кто куда по своим делам. А первокурсники остались посреди двора, продолжая то в одной кучке учеников, то в другой подхихикивать. Но это они делали уже из последних сил. Серьезными оставались только фалстримцы, сестры-близняшки, Роб, да еще Гоша, продолжавший тупо сидеть на скамейке.

Разборки полетов уже видимо произошли в Большом зале, потому что никто из учителей, появившихся сейчас на ступенях лестницы, даже не обратил внимания на внешний вид фалстримцев. Только Этерник Верд-Бизар, возглавлявший преподавателей, плотно сжал тонкие губы, теребя бороду и боясь рассмеяться наравне с учениками. А нельзя, все же он — директор школы, забодай его минотавр кривоногий.

Монотонус неловко, словно на ходулях, спустился по ступенькам и, оказавшись среди первокурсников, быстренько пересчитал присутствующих по головам. Гоша без особого энтузиазма оторвался от скамейки и пристроился сбоку от толпы учеников. Вроде бы вот он, здесь, и в то же время, мол, у вас своя свадьба, а у меня — своя.

— Метлы ждут вас, господа первокурсники, — бодренько пробасил профессор Хлип. — Прошу всех следовать за мной.

И преподаватель теории-практики заковылял к выходу из замка. А все остальные толпой припустили за ним, потому что ковылял Монотонус шибко прытко на своих длинных ногах. Роб сперва заметался между желанием остаться с девчонками, которые ревниво зыркали на него двумя голодными волчицами, и потребностью приободрить Каджи, друг ведь все-таки. Гоша прекрасно понял его состояние и сделал незаметно товарищу знак, мол, все в порядке, оставайся там и не усугубляй нашу вину. И Баретто чуть успокоился, что сразу же отразилось на его слегка окрасившимся румянцем лице. А то до этого парень напоминал своей бледностью привидение.

Они миновали широкие ворота замка, распахнутые настежь, по подвесному мосту перебрались через ров, опоясывающий школу, и стали вслед за учителем спускаться по сравнительно широкой утоптанной дорожке, ответвляющейся влево от основной трассы, по которой они приехали в Хилкровс. Пологий склон скоро выровнялся, и ученики очутились на просторной плоской полянке.

В километре от нее, если смотреть на запад, начинался тот самый запретный Сумеречный лес. И Каджи даже увидел на опушке строение с огромным стеклом во всю стену. На противоположной стороне от леса чуть выше этой равнины взлетал вверх многочисленными башнями замок Хилкровс. А совсем недалеко в окончании поляны разместился стадион.

Метлы, готовые к пробному полету первокурсников, лежали тремя ровными рядами. И еще одна для учителя находилась отдельно от всех остальных. Именно к ней и направился Монотонус, сделав ученикам приглашающий жест рукой.

— Встаньте с левой стороны от метлы, — скомандовал учитель. — И посмотрим, на что вы способны.

Первоклашки быстренько распределились по метлам, сгорая от нетерпения их оседлать. Самым спокойным среди них оказался Каджи, которого сейчас ничто не интересовало и не радовало. Наверное, поэтому он и доковылял до помела самым последним. Естественно, что Гоша оказался в заднем ряду и с краю.

— Поднимите руки те ученики, кто уже умеет летать, — профессор Хлип с любопытством пробежался взглядом по строю.

Таких умельцев оказалось совсем мало. Один незнакомый Каджи кудрявый первокурсник с Даркхола, кажется, его звали Джастин Релкам, похожий на автомат с газировкой, такой же прямоугольный. Незаметная тихая девчоночка с Эйсбриза по имени Зарана, наверное, самая мелкая и тощая среди всех первокурсников. Даже Ривер Дип по сравнению с ней выглядел былинным богатырем. Но зато у нее были такие огромные черные глазищи, сверкающие искрами любопытства, каких ни у кого не сыскать. И они удивительным образом прекрасно сочетались с застенчивой полуулыбкой, которая скорее предназначалась для себя, чем для всех остальных.

Так же руку вверх вытянул Роб Баретто, что Гошей ожидалось. Анджелине Рестлесс, похоже, еще не надоело всех удивлять, и она присоединилась, став четвертой. А уж на Дурмаша Бига, поднявшего вверх лапу, все остальные ученики вообще уставились с таким немым изумлением, словно он без запинки произнес пять слов, связанных между собой одной мыслью. А Гоша отметил для себя еще и то, что Биг почему-то не пострадал как остальные фалстримцы, хотя конфетку слопал за милую душу у Каджи на глазах. Так может быть и не они причина ярко красных клювов?

— Прекрасно, — обрадовался Монотонус. — Я думал, что таких наберется от силы один или двое. С вас мы и начнем… Но только после меня! — строго прикрикнул учитель, усмотрев, что Биг уже готов запрыгнуть на метлу.

Слонопотам огорченно вздохнул, но попытку оседлать помело оставил до лучших времен. А профессор стал объяснять остальным ученикам, которые впервые в жизни видели настоящие летающие метлы, как ими пользоваться.

— Самое главное, вам нужно понять и крепко вбить себе в голову то, — профессор Хлип постучал указательным пальцем себе по виску, — что метла сама по себе — это всего лишь инструмент для уборки мусора…

По строю прокатился возмущенный ропот. Как же так можно говорить об этих красавицах, что сейчас лежат у их ног. Но преподаватель приложил палец к губам, загадочно улыбаясь, и ученики затихли.

— Тихо, тихо. Вы же еще не дослушали до конца то, что я хотел вам сказать, а уже возмущаетесь, — в голосе Монотонуса слышалась легкая укоризна. — Да, метла всего лишь инструмент для уборки мусора, даже заряженная магией. Она ничто без вашей силы, уверенности в себе, без ваших мыслей, управляющих полетом, и без вашего желания, в конце-то концов. Принцип полета понятен? Как думаешь — так и летишь.

— Да! — дружным хором выпалили первокурсники.

— Вот и замечательно, — обрадовался профессор Хлип. — Смотрите, что вы должны будете сделать для начала на первом занятии.

Учитель слегка отставил правую руку в сторону, выпрямив ладонь, и твердо приказал:

— Вверх!

Метла тут же оторвалась от земли, и через миг Монотонус уже сжимал ее в руке. Затем он неспешно и уверенно уселся на нее верхом и плавно взмыл ввысь метра на три-четыре. Описав круг над головами первокурсников, задранных так, что у многих шейные позвонки захрустели, профессор так же плавно приземлился туда, откуда стартовал.

— Как видите, ничего сложного я от вас не требую. И даже более того, строго запрещаю вам фигуры высшего пилотажа и отклонения от маршрута. И еще одно дополнение к сказанному: пока ваши магические силы еще слабо подчиняются вашей воле, вы можете помогать себе в управлении метлой руками. Наклоните ручку помела вниз — она туда и полетит, задерете вверх — получите возможность подняться выше. Соответственно вправо и влево точно так же. Но все-таки самое главное — ваши мысли. Вперед, Дурмаш, раз уж вам так не терпится.

Биг на удивление для своей неуклюжести и громоздкости ловко забрался на метлу, которая тут же прыгнула ему в руку, едва он ей это приказал. Потом слонопотам резко поднялся вверх и стремительно описал круг, повторяя маршрут профессора Хлипа. И легко соскочил с метлы, опять превратившись в неповоротливого увальня, едва оказался на земле.

— Можно было бы и помедленнее немного, — преподаватель поскреб в задумчивости затылок, удивившись не меньше учеников.

— Медленнее скучно, — угрюмо буркнул Дурмаш.

— Ладно, бог с тобой, вижу, что умеешь летать. Следующий.

Баретто тут же взмыл ввысь. Только ему, похоже, было еще скучнее, чем Бигу. Летел Роб, правда, чуть медленнее предшественника. Но зато парнишка не удержался и разок прокрутился в полете вокруг своей оси, на несколько секунд зависнув над землей вверх ногами. А когда приземлился, лицо его сияло. Только не очень долго.

— Молодец, — Монотонус похвалил Баретто. — Минус один балл Блэзкору. Я же предупреждал, чтобы без выкрутасов. Следующий.

Остальные поняли тонкий намек профессора и дальше летали тихо и спокойно. Уже ближе к концу занятия очередь дошла и до Каджи. А он даже и не волновался ни капли, видя, что у всех остальных учеников полет получается легко и без напряга.

Вытянув руку, Гоша уверенно приказал:

— Вверх!

Метла тут же оказалась в ладони. Он спокойно уселся на нее, ухватившись за рукоять, а затем представил себя плавно взмывающим выше. И ему даже не пришлось помогать себе руками. Помело послушно заскользило в небо. А у Каджи аж дух захватило от восторга, настолько непередаваемо-прекрасно было ощущение свободного полета. Теперь он даже чуточку завидовал Янги, которому повезло родиться птицей.

Поднявшись на требуемую высоту, Гоша сразу же стал описывать круг над учениками, постепенно ускоряясь. Вот только в том месте, где все остальные первокурсники плавно поворачивали в обратную сторону, его метла продолжила движение вперед в сторону Сумеречного леса.

— А ну-ка немедленно вернитесь назад, Каджи! — донесся до него затихающий позади взволнованный голос профессора Хлипа.

А Гоша и рад бы вернуться, да вот только не знал, как это сделать. Метла вдруг решила жить своей жизнью и совершенно перестала слушаться наездника. Каджи и мысленно приказывал ей развернуться и руками тянул древко в сторону, только все бесполезно. Помело неслось вперед, постепенно набирая скорость. И когда до леса оставалось метров триста, метла так круто заложила вираж, разворачиваясь в обратную сторону, что парнишка еле удержался на ней, вцепившись в отполированную палку изо всех сил.

Гоша все же успел увидеть, как встревоженный не на шутку учитель вскакивает на свое помело и резко взмывает вверх. А дальше ему стало абсолютно по барабану, что там происходит на земле. Его метла рванула обратно с такой сумасшедшей скоростью, что ветер засвистел в ушах. И она только ускорялась по ходу движения, совершенно не собираясь приземляться или сворачивать.

Каджи стремительно пронесся мимо Монотонуса, который летел ему навстречу. Тот стал тут же разворачиваться ученику вслед, выполнив мертвую петлю с переворотом, но потерял на этом время, и догнать Каджи шансов у профессора почти не осталось. И тогда Хлип выхватил свою волшебную палочку, что-то неразборчиво прокричав. И опять зря. Заклинание пронеслось мимо чуть в стороне от ловко сманеврировавшей метлы Каджи. А сам Гоша только обалдело наблюдал как неукротимо и грозно надвигается на него Хилкровс со скоростью гоночного болида. И он даже зажмуриваться не стал. Какая разница, как его размажет по стене замка: с открытыми глазами или с закрытыми? В банку-то все равно соскребут.

И когда до столкновения со стеной оставалось всего несколько метров, а Гоша уже успел мысленно попрощаться со всеми, метла резко дернулась в сторону. Потом она вышибла ближайшее окно, которое тут же осыпалось крупными осколками. А вот Каджи так чувствительно врезался лбом в какую-то воздушно-упругую преграду, глазом не видимую, что у него тут же стала набухать шишка. А сам он продолжал болтаться в воздухе, совершенно ничего не понимая. Только у него появилось такое чувство, что его кто-то держит за шкирку, как нашкодившего котенка.

А через секунду из разбитого окна высунулась белобрысая голова с коротким хвостиком на затылке. И Каджи столкнулся в упор с взглядом холодно-серых глаз, в которых злость зашкаливала далеко за двадцать по десятибалльной шкале. Еще через миг Гоша оказался втянут магической силой внутрь помещения. И только потом Своч Батлер разжал кулак на вытянутой правой руке, у которой даже жилы набухли от напряжения. И Каджи очутился стоящим на полу, а не висящим в воздухе. Преподаватель защиты от темных сил приставил кончик своей волшебной палочки сбоку к горлу и тихо произнес слегка хрипловатым голосом:

— Все в порядке, Монотонус. Я его поймал. Можешь спокойно продолжать урок.

И спрятав палочку под мантию, декан Даркхола решительно ухватил Каджи правой рукой за воротник мантии, так же крепко, как до этого держал его с помощью магии около окна.

— Прогуляемся до директора? Ты не возражаешь?

И быстро направился к выходу из кабинета. А Гоша не то, что не возражал, он в себя то еще не мог прийти. Да и что ему оставалось делать? Только шустро перебирать ногами, чтобы не споткнуться, да мелко дрожать. А нервишки взыграли, когда опасность уже осталась позади, и его на самом деле колбасило не на шутку. Да и мысли о том, что, похоже, он уже закончил свое обучение в Хилкровсе, ужом проползли в затуманенное сознание.

Из-за этого тумана в голове Каджи и не очень-то хорошо запомнил путь к кабинету директора школы. Ему вообще дорога показалась очень длинной, извилистой (вправо, влево, вверх, вниз) и…тернистой. Да и Батлер тоже совсем не собирался развлекать Гошу светской болтовней, угрюмо и молчаливо продолжая тащить его за шиворот. Единственное, что точно впечаталось в мозги паренька, это то, будто директор заседает где-то очень высоко. Последняя винтовая лестница показалась нескончаемой спиралью. Хорошо, что она сама двигалась, ввинчиваясь вверх. А вот если бы пришлось карабкаться на своих двоих, то уж лучше бы его тогда размазало по стене, честно слово.

Замысловато украшенная дверь сама распахнулась перед посетителями. И Своч затащил Гошу внутрь кабинета. И только там отпустил его. Интересно, он что думал, будто Каджи попытается сбежать по дороге? Или просто удовлетворение получал от этого?

Кабинет был круглым, большим и наверняка имел не один ярус. Напротив входа вверх уходила узкая деревянная лестница. Обставлена комната оказалась шикарно, но со вкусом. Почти все стены закрывали стеллажи, заполненные старинными фолиантами и множеством предметов с инструментами, загадочными и диковинными. Таких Каджи нигде еще не встречал.

Над узкими подслеповатыми окнами висели тяжелые бархатные портьеры. Свет шел непонятно откуда, но его вполне хватало. Хватало так же и портретов на стенах. Как догадался Гоша, это все сплошь бывшие руководители школы.

В центре кабинета обширный стол с бронзовой чернильницей под старину и небольшим сфинксом, из головы которого торчал пяток перьев для письма, отчего он, сфинкс, выглядел как-то по-индейски. Пара внушительных книг с потертыми от времени обложками на уголке столешницы. Куча разбросанных по всей поверхности стола листков пергамента, исписанных замысловатыми значками, которые не были похожи ни на буквы, ни на руны.

Перед столом вытянулась во весь рост настоящая живая мантикора, забавляющаяся со своим хвостом. Она лениво оторвалась от увлекательного времяпрепровождения и зыркнула чуть настороженно на вошедших людей своими умными желтыми глазами. И уши ее встали торчком.

— А ну брысь к себе, Кеша! — Этерник вынул изо рта потухшую трубку, перестав раскачиваться в кресле-качалке около горящего камина.

Мантикора приподнялась с пола, угрожающе-независимо задрав хвост над собой, и словно большой котенок скачками унеслась по лесенке на второй этаж кабинета. А Верд-Бизар, легко выпрыгнув из кресла, переместился за свой стол.

— Директор, этот ученик, — Батлер слегка подтолкнул Гошу вперед, — вместо того, чтобы спокойно изучать полеты на метле, как все остальные первокурсники…

Гневно начатая речь постепенно стала тише и сошла на нет. А Этерник всего лишь внимательно слушал преподавателя, подперев щеку ладонью, и невинно так хлопая белесыми ресницами. Да кончиками тонких и чуть длинноватых пальцев отбивал простенький мотивчик по столешнице. Ну, зевнул еще слегка, что ж тут такого? Может, ночью плохо спал, кошмары, например, снились о том, что все его подопечные ученики стали сплошь отличниками и паиньками?

— Я уже знаю, Своч, что произошло, — спокойно произнес Верд-Бизар, когда Батлер умолк, и, окинув внимательным взглядом Каджи, Этерник поинтересовался с максимальной душевностью: — С тобой все в порядке, Гоша?

— Да, директор, в порядке, — еле слышно подтвердил Гоша, обрадовавшийся, что его не станут исключать. — Только испугался сильно. Я ведь не хотел, она сама…

— Я знаю, — мягко перебил его Этерник. — Метлы, они ведь такие чудные, вот куда захотят — туда и летят.

Директор потеребил кончик бороды, задумавшись о своем. А потом продолжил:

— Раз с тобой все в порядке, Гоша, тогда иди к себе в комнату. Отдохни денек спокойно. Можешь книжку почитать. Мне вот, например, в свое время очень понравилась «История в пригоршне».

А глазищи под кустистыми бровями до того хитрющие, что и не верится, будто с директором школы разговариваешь. Скорее с приятелем, да не простым, а что-то явно замышляющим заковыристо-смешное.

— Присаживайся, Своч. Ты вовремя пришел, нам с тобой нужно кое-что обсудить в свете последних событий в школе.

И директор легонько махнул Каджи рукой, иди, мол, к себе, разговор окончен. Гоша развернулся и отправился к двери, пытаясь вспомнить, как он сюда добирался. Все бы хорошо, но куда вот поворачивать после того, как спустишься по винтовой лестнице, он не помнил совершенно. Направо или налево, а может вообще прямо?

— Конечно направо, — догнал Гошу задорный голос Этерника, когда парнишка уже взялся за ручку двери. — Потом, через один перекресток коридоров — налево, и там дуй прямо до большой мраморной лестницы. Спустишься по ней на три пролета. И постой там минут пять, отдохни.

«Он еще и мысли умеет читать», — удивился Каджи, невольно обернувшись.

— Не все и не у всех, — усмехнулся Верд-Бизар в усы и заговорщически подмигнул на прощание. — Иди, а то опоздаешь.

Своч, хоть и поразился очень странному монологу директора, но даже виду не подал, продолжая что-то внимательно рассматривать на своей правой ладони. Хиромантией что ли увлекся? С него станется, злыдня белобрысого, не даром преподает и защиту, и сами темные силы. От такого фрукта, что хочешь можно ожидать.

А Каджи так и сделал, как сказал Этерник. Винтовая лестница, теперь уже вкручивающаяся вниз, доставила его на нужный этаж. Там Гоша пошел направо. Одну развилку коридоров проигнорировал, на следующей повернул налево. Потом спустился по лестнице и остановился «отдохнуть» как посоветовал Верд-Бизар, хотя совсем и не устал. Зато парнишка задумался над странным поведением Этерника.

По правде говоря, Мерида была права. Лучшего директора нельзя и придумать. Гоше крайне повезло, что он будет учиться в его школе. Но все равно Верд-Бизар какой-то немного чудаковатый. Хотя с другой стороны, он же самый-самый маг на свете. И сразу видно, что очень добрый. А за это можно простить все странности, пусть их будет хоть в десять раз больше. Зато вот Своч Батлер почему-то с первого взгляда невзлюбил Каджи. Парнишка это просто чувствовал на уровне подсознания. Но Гошины размышления тут же и закончились.

— Ты чего тут делаешь, братишка? — позади послышался радостно-оживленный голос Мэри.

— Тебя жду, — стремительно развернувшись, Каджи расплылся в улыбке.

— А откуда ты знал, что я здесь появлюсь? — сестра недоуменно уставилась на него. — Я вообще-то сюда случайно попала. Искала Своча, хотела у него кое-что уточнить, но его нет на месте…

— Он сейчас у директора в кабинете о чем-то совещается. Это, кстати, Верд-Бизар мне сказал здесь постоять. Вот только как он мог догадаться, что и ты сюда забредешь?

— О! Этерник умеет удивлять. Это ж такой талантище! А вот что ты у него позабыл интересно?

— Да так, — замялся Гоша, не собираясь рассказывать правду, чтобы не расстраивать сестру, но и врать не хотелось. — Не важно. Считай, что случайно попал. Мне бы вот отсюда в свою башню добраться, а то заблужусь. Наверно, поэтому директор меня сюда и отправил, потому что ты здесь появишься.

Мерида задумалась на секунду, быстренько пробежалась взглядом по сторонам, а потом решительно ухватила брата за руку.

— Ладно, пойдем, провожу. Только быстренько. А то мне обязательно нужно поймать профессора Батлера, пока он куда-нибудь не исчез по своим делам.

Мэри подошла к большому мозаичному панно, висевшему на стене, которое состояло из набора непонятных символов, кружочков, линий и прочей лабуды. Затем сестра ткнула пальцем в один из символов, нажала на другой, к третьему приложила ладонь, и квадратики панно плавно разбежались по сторонам. А за ним в стене находились узкие ступеньки, круто спускающиеся вниз. Сам проход был маленький, как собственно и положено тайному ходу.

— Давай живо за мной, — скомандовала девушка и заспешила вниз. — И чтобы сразу же забыл об этом ходе, как только выйдешь из него. Понятно, Гоша? Нечего тебе по подземельям лазить. Если бы я не торопилась…

— Да понял я все, Мэри, — перебил ее Каджи и тут же поинтересовался. — А много в замке таких хитрых ходов?

Панно сразу же задвинулось на свое место, едва они оба вошли внутрь. И тут же сами собой вспыхнули факелы на стенах.

— Достаточно. Только тебе они не нужны. Научись сперва хотя бы в коридорах не плутать. Я вот об их существовании узнала только на четвертом курсе…

Сразу было видно, что этим потайным ходом давно уже никто не пользовался. Но Мерида чувствовала себя в нем вполне уверенно, даже не задумываясь, куда сворачивать на попадающихся время от времени развилках. Один раз они даже пересекли такой широкий ход, что по нему могла бы и карета проехать. Вот только почти в самом конце пути они вляпались. Точнее вляпалась Мэри, которая стремительно неслась вперед, умудряясь при этом разговаривать с братом. И попалась сестра в пыльную паутину, бахромой свисающую с потолка.

— Вот черт, — ее аж передернуло всю. — Ненавижу пауков. И теперь точно не успею к Свочу. Ты только посмотри, на кого я стала похожа. Пока приведу себя в порядок…

Каджи посмотрел, но улыбаться не стал, хотя очень хотелось. Сестру и на самом деле так густо обсыпало пылью и опутало волосы паутиной, что она походила больше на бродягу, не мывшегося пару лет, чем на стажера Хилкровса.

— Вот и пришли, — Мэри остановилась перед выходом и припала ухом к изнанке картины. — Макар, в холле никого нет?

— Выходи, Мэри, все спокойно, — ответил сестре молодой голосок, а картина сместилась вбок.

И девушка с братом быстро прошмыгнули из подземелья в замок. И оказались прямо в холле Центральной башни. Сестра попробовала было стряхнуть пыль с волос, но эта затея ей тут же разонравилась из-за своей бесполезности. И она вытащила из-под мантии волшебную палочку. А Гоша с интересом глянул на картину, из-за которой они появились, стараясь ее запомнить. Мало ли что там Мэри сказала, чтоб он забыл. Такие прикольные вещи не забываются просто так.

Картина отличалась от прочих. Изображенные на ней постоянно оставались в поле зрения, зато вот окружающий их пейзаж неуклонно смещался в сторону. На полотне был нарисован молоденький белобрысый парнишка, шлепающий босиком по пыльной дорожке и шустро погоняющий прутиком телят. Он тоже в свою очередь посмотрел на Каджи, запоминая его на всякий случай. И подмигнул Гоше, словно прочитал его мысли и одобрил их.

— И куда ты с ними направляешься? — вежливо поинтересовался Гоша, кивнув в сторону стада.

— Да без разницы, просто куда-нибудь туда, где еще их не гонял, — серьезно ответил Макар. — На одном месте стоять скучно, да и траву они жрут недуром.

— Гоша, отсюда сам доберешься, — Мерида закончила с приведением своего вида в порядок и даже успела макияж подправить. — Я опаздываю. И не забудь, что завтра я жду вас в гости. Придете?

— Приду, — тут же погрустнел Каджи, но сестра этого не заметила, уже торопливо взлетая по лестнице на второй этаж.

А Гоша отправился в Башню Грифонов.

Новости по замку распространялись стремительно. Не успел Каджи попасть в холл, как его тут же остановил Яппи.

— Молодец, Каджи! Даже я не решился бы высадить окно в кабинете декана Даркхола. — Он задумался на пару секунд и потом усмехнулся в рыжую бороду. — Хотя учеником мечтал о чем-нибудь подобном.

— Так я же не специально, — Гоша попытался отказаться от незаслуженной похвалы.

— Все равно — молодец.

И что интересно, в этот раз на Алленсона никто не набросился с упреками. Неужели им всем профессор Батлер тоже успел чем-то насолить, несмотря на свой молодой возраст?

Парнишка поднялся по лестнице и очутился в гостиной, в которой по сравнению с вчерашним буйством было относительно тихо. Хотя, как показалось Каджи, здесь собрался почти весь их факультет. В крайнем случае, все сидячие места были заняты, да и так учеников без дела слонялось больше, чем обычно. И первыми на кого наткнулся взором Гоша, оказались близняшки. Правда, девчонки тут же исчезли наверху, отлепившись от дивана и едва удостоив вошедшего беглым оценивающим взглядом.

Зато Каджи поймала за руку Таня Сантас, когда он собирался тихо и незаметно проскользнуть в свою комнату. А чуть в стороне от нее стояла Катя Дождик, непривычно нахмуренная и озабоченная.

— Нужно поговорить, Гоша.

Парнишка замер и потупился, ожидая заслуженной взбучки за то, что уже на второй день учебы успел так круто отличиться. А его же специально предупреждали.

— С тобой все в порядке? — участливо поинтересовалась староста. — Этерник не наказал?

— Нет, сказал, чтобы шел к себе и все.

— Это хорошо, — задумчиво протянула Сантас. — Он вообще-то правильный директор и незаслуженно наказывать не станет. А вот я бы тебе устроила маленький разнос. Ты чего это мусоришь в гостиной?

И Таня, не глядя, ткнула указательным пальцем в сторону овального стола. Каджи оторопело и непонимающе уставился туда. А за столом Санчо с таким демонстративно-небрежным видом отрывал от «Ведьминых сказок» по листочку, складывал из них самолетики и увлеченно запускал их в горящий напротив камин, что Гоше стало стыдно. И они там тут же вспыхивали, рассыпаясь пеплом на лету.

— Смотри, Гоша, — голос у старосты стал шибко строгий в отличие от глаз, — больше не бросай здесь всякую пакость, о которую измазаться можно. Хорошо? А то вон, Катя, сегодня должна дежурить, но отказывается даже близко к столу подходить, так там воняет. А факультет у нас, я тебе уже говорила, дружный.

Сантас чуть подтолкнула Гошу в спину.

— Ладно, будем считать, что ты все понял. Иди к друзьям, а то они там себе места не находят, волнуются.

И Каджи постарался поскорее исчезнуть, пряча от всех глаза. Ему было и невыносимо стыдно, и в то же время радость бурлила в душе оттого, что он выбрал правильный факультет. Самый правильный и самый лучший.

— Наконец-то явился! — Баретто перестал вышагивать из угла в угол и подлетел к другу. — Обошлось или как? Мы все так переживали, когда ты рванул к замку. Гоша, ты, что решил самоубийством жизнь закончить? Или думаешь, что девчонки смилостивятся над убогим и разговаривать начнут? Вряд ли. А ты и радуйся, что они с тобой не разговаривают. Мне сейчас такое выслушивать приходится…

— Да и не только выслушивать, — усмехнулся Каджи, а друг вообще сник. — Роб, прости, но я рад, что ты обо мне беспокоился. Вот только я ведь здесь не при чем. Метла сама взбесилась и понеслась.

— А, ну да, конечно, — хмыкнул товарищ, но призадумался. — Ты и, правда, не хотел этого?

— Конечно, нет! Я что совсем дурной?

Они замолчали, задумавшись. Зато в разговор вклинился Шейм:

— Чужую метлу можно заколдовать и потом управлять ею на расстоянии. Только это трудно сделать, если ты не очень сильный маг… Кстати, Гоша, я прихватил с обеда несколько бутербродов, а то ведь ты в пролете до ужина. Будешь?

И парнишка протянул Каджи такой увесистый сверток, что им легко можно было бы не только заменить обед вместе с ужином, но еще и на завтрак осталось бы. Персоны на три-четыре. Но Гоше и на самом деле ужасно сильно захотелось есть, и он тут же схватил самый крупный бутерброд с грудинкой.

— Спасибо, Бардер, — это единственное что он успел сказать, а дальше зубы сами вгрызлись в еду.

Парнишка только пожал плечами, мол, не за что: война войной, но жрать ведь хочется всегда. А у Гоши, не смотря на то, что он был сейчас очень занят, все же стрельнула мыслишка в голову.

— Это, наверное, Своч мою метлу заколдовал.

— А зачем ему это могло понадобиться?

— Роб, ты же умнее меня и начитаннее, вот и подумай сам, зачем преподавателю темных сил заколдовывать именно мою метлу. — Гоша ухватился за следующий бутер, и Шейм составил ему компанию, так как не хотел думать с пустыми руками. — Мне еще на распределении показалось, что он меня заранее ненавидит. А сегодня я это прямо кожей почувствовал. Да и влетел я не к кому-то в кабинет, а к нему. Он это специально подстроил.

— Батлер, видимо, хочет, чтобы тебя исключили из школы, — закивал головой Шейм, соглашаясь, и тут же схватил следующую порцию, от расстройства, поди. — Как пить дать! Спорю на жареную индейку, что он бывший пожиратель смерти.

— Стопудово! — Каджи легко согласился и, задумавшись, в точности повторил телодвижения Шейма, только на зубах захрустело.

— Вы оба с ума сошли, — авторитетно заявил Баретто, остановившись напротив импровизированного пикника. — Если бы он был раньше пожирателем смерти, то Этерник никогда не взял бы его преподавателем в Хилкровс. Вы сейчас еще заявите, что он и у нынешнего Серого лорда на подхвате…

— Да! — в один голос вырвалось у Каджи и Шейма. — А как ты догадался?

— Да ну вас, парни, к лешему, — отмахнулся Роб. — Этого не может быть.

Потом парнишка нарезал еще парочку кругов по комнате и, приблизившись к Гошиной прикроватной тумбочке, подмигнул внимательно слушающему их разговор Барни.

— Не хочешь прогуляться немного?

Приемник тут же расплылся в улыбке, говорящей сама за себя. И даже вскочил сразу на ноги. А Баретто вопросительно глянул на друга, не против ли он. Каджи вспомнил, что ему посоветовал директор, и только махнул рукой. А сам попросил у Шейма почитать «Историю в пригоршне». Бардер, собравшийся на сытый желудок чуточку вздремнуть, тут же протянул ему книгу. И добавил, что лично ему начало понравилось. Баретто с Барни уже исчезли, отправившись, как предположил Каджи, с подробным докладом к близняшкам. А Гоша устроился поудобнее на кровати и раскрыл книгу.

«Прошлое изменить уже нельзя, как бы ни хотелось. Но, научившись не наступать дважды на одни и те же грабли, можно изменить будущее. История как раз и пытается помочь нам понять прошлое, чтобы знать о том, что нас ждет впереди»…

И вправду, начало книги показалось Каджи интересным, и он, чуть подумав, согласился с автором. Прочитав короткую вступительную статью, Гоша решил сперва просто пролистать книжку наобум, может глаз сразу за что-то интересное зацепится. И ведь предчувствия его не обманули. Раскрыв том где-то посредине, паренек уже не мог оторваться от чтения. И даже Баретто, весомо поддержанному Шеймом, не удалось его уговорить пойти на ужин. Какое там, бутербродов — гора на столе, а Бардер уж всяко не даст Гоше помереть с голоду, еще чего-нибудь притащит из столовой. И его даже просить об этом не нужно. А в книге как раз про Алтарь Желаний рассказывается.

Барни так понравился всему факультету своей веселостью и говорливостью, что к Каджи завалилась целая делегация, слезно умолявшая разрешить приемнику тусоваться вечерами в общей гостиной. А Гоше жалко, что ли? Приемник сам себе хозяин, если хочет, то пусть тусуется в любое время. Барни был так рад всеобщему вниманию к своей персоне, что слов нет рассказать. Ученики обрадовались не меньше покладистостью Каджи, и даже собирались пару раз пронести его с почетом на руках по гостиной, по предложению неугомонного Санчо. Еле отбился. И Гошу оставили в покое, а он опять тут же уткнулся в книгу.

Многое парнишка уже знал по рассказу Семена Борисовича на уроке. Но как оказалось, далеко не все. Глава, посвященная Алтарю, была длинной. И автор очень убедительно пытался доказать читателям, но это не только и не столько легенда, сколько суровая правда жизни. И даже строил гипотезы о его местонахождении и о том, почему его в нынешние времена никто никогда в глаза не видел. Так вот, по мнению учителя истории, его специально спрятали, чтобы больше ни у кого не возникало соблазна его использовать. Ведь страшно подумать, что произойдет с волшебным миром, если Алтарь Желаний попадет в руки человека злого, Вомшулда Нотби, например.

А Каджи отметил для себя тот факт, что Волков, так же как и Этерник, назвал злодея по его настоящему имени, а не каким-нибудь прозвищем. И за это пуще прежнего зауважал преподавателя. И пусть он магл, но зато, какой талантливый и храбрый. Да еще, по всей видимости, и справедливый, если судить по тому, как он раздавал баллы на уроке.

Поздно вечером, когда глаза уже стали уставать от чтения, Каджи решился на вылазку в гостиную. Там было так же оживленно-весело, как и вчера вечером. Только на этот раз в шахматы резались Баретто с Шеймом. За их поединком внимательно наблюдали близняшки. А Янка стрельнула в появившегося Гошу таким непонятно-жгучим взглядом, что он счел за благо держаться от них подальше, не рискнув подойти на расстояние удара. А посмотреть на то, как сражается друг — очень хотелось.

Зато вот около Барни, увлеченно и самозабвенно травящего анекдот за анекдотом, уже собралась приличная компания подростков. Они периодически взрывались хохотом, а приемник, после каждого удачного выступления, принимался театрально кланяться. И заметив Каджи, он ему весело подмигнул, замахав ручонкой, чтобы друг присоединялся. Гоша ради интереса послушал немного, но потом решил, что такой смех опять добром не кончится, и тихонько ретировался на улицу. Пускай другие записываются в Фан-клуб Барни, а Каджи просто будет с ним дружить.

На внутреннем дворе Хилкровса застыла тишина. По небу изредка проплывали небольшие облака, но в целом оно было ясным, сине-черным, как и Гошина мантия. Только вместо языков пламени на этом фоне рассыпалось невероятно много звездочек. Среди них попадались и очень яркие, и совсем тусклые — разные, одним словом. Но все вместе они завораживали взгляд, притягивали к себе и заставляли мечтать напропалую о самом невозможном и сокровенном. Да и луна, похожая на огромный блин, зацепившийся краешком за шпиль Медвежьей башни, где жили стонбирцы, только добавляла безрассудности в мечтаниях. Но не одному же любоваться таким красивым видом?

Гоша вздохнул грустно и отправился назад в свою комнату. А уж вот там он, развалившись на кровати, опять поплыл по стремнинам фантазии. Парнишка решил, что завтра обязательно поделится своими мыслями с Меридой. И как ей самой не пришло в голову, что можно воспользоваться Алтарем. Дело-то всего за малым — найти, где он спрятался. Просто сестра, видимо, историю невнимательно изучала. Или забыла то, что слышала на первом курсе.

С этими мыслями и радужными планами Каджи и заснул. И даже не слышал, как вернулись в комнату Баретто, Барни и Шейм. Приемник, оторвавшийся по полной программе, посмотрел на спящего Гошу благодарным взглядом и с помощью Роба устроился на тумбочке. А Баретто долго еще возился потом на кровати, отчаянно переживая в мыслях сокрушительное поражение от Бардера, которого никто не ожидал. А их толстый сокурсник сладко посапывал, и весь сон его был вкуса ванильного мороженого.

Воскресное утро неожиданностей не принесло. Барни их разбудил, дав слегка выспаться, а сам потом растянулся на тумбочке.

— Гоша, тебе нужно помириться с девчонками, а то все это как-то неправильно.

— И как я это сделаю, Роб? — Гоша не спеша, натянул на себя мантию.

— Я не знаю. Ну, извинись, что ли, — пожал плечами Баретто.

— Придумай что-нибудь более реальное. Они, как только меня увидят, сразу же стараются исчезнуть подальше. И правильно делают. Мало ли что… Слушай, Роб, пойдешь со мной к Мериде? Нас приглашали.

Баретто замялся, а потом взглянул на Гошу виновато-просящим взором:

— Я бы с радостью, Гоша. Только сегодня на стадионе первая игра в сезоне по квиддичу. Фалстрим против Эйсбриза. Хотелось бы посмотреть, как фалстримцам накостыляют. Может быть, в следующий раз сходим? Или вечером?

— Вообще-то Мэри сказала, чтобы мы после завтрака приходили. Ладно, давай в следующий раз.

Баретто радостно закивал головой, соглашаясь с другом, и умчался на завтрак. А Каджи не торопился, даже специально время тянул, собираясь на выход крайне лениво. Просто ему совсем не хотелось попасть в неловкое положение, столкнувшись нос к носу с близняшками. Вроде бы мелкий вопрос: нужно здороваться или нет с теми, кто тебя игнорирует? А всю голову сломал, вот и решил поступить так, чтоб не думалось.

Но сколько время не тяни, оно не резиновое. И пришлось пареньку выйти из комнаты. Ему крупно повезло — в гостиной уже никого не было. И Гоша спокойно направился в Большой зал в одиночку. Туда же подтягивались с других факультетов единичные опаздывающие к завтраку ученики.

А когда Каджи почти поравнялся с лестницей ведущей на второй этаж Центральной башни, его «Счастливая звезда» словно взбесилась, так ярко полыхнув под одеждой, что нестерпимо больно обожгла кожу на груди. Хотя за последние дни парнишка настолько привык к амулету, что уже и не замечал его присутствия на шее. И он перестал быть горячехолодным, как и обещала бабушка.

Гоша от неожиданной боли схватился обеими руками за грудь, согнувшись в три погибели и даже застонав. Именно это его и спасло.

Над головой просвистела остро заточенная алебарда, едва не подправив пареньку стрижку. Но ожившие латы промахнулись по цели, и их развернуло на постаменте. А потом, скособочившись, они рухнули плашмя на каменный пол рядом с Каджи, развалившись от удара на части. Грохот получился невообразимый.

И как не был ошарашен парнишка, он все же успел заметить краем глаза движение наверху второго этажа. Там смазанной тенью промелькнул кусочек мантии, тут же скрывшийся за углом коридора. Всего лишь кусочек черной мантии.

— Развлекаемся? — послышался за спиной тихий скрипучий голос. — Не рановато ли решил пошалить, Каджи? Всего третий день в Хилкровсе, а ущерба от тебя побольше, чем от многих старшеклассников. Вчера окно разбил, сегодня — латы. Где тебя завтра ждать?

Гоша выпрямился и развернулся к говорящему лицом. Пенсне у Тайлера Кинга все так же хищно поблескивали. И глаза оставались такими же холодными, как и на распределении, когда парнишка впервые увидел смотрителя замка. Вот только в них еще что-то промелькнуло едва уловимо. Не то насмешка, не то презрение.

— Я их даже не трогал. Они сами…

— Конечно, конечно, — легко согласился мужчинка, быстро закивав головой. — Стояли латы себе спокойно несколько сотен лет, а тут надоело. Я их понимаю. Устали, решили размяться с утреца.

А прищурившиеся глаза стали цвета грязного весеннего снега. И тепла в них было столько же.

— Мальчик вам правду сказал, Тайлер, — откуда-то сверху плавно спустилась растрепанная Жанна, уже не укладывающая волосы по совету первокурсников. — Я все видела…

— Пошла вон отсюда, пустышка, — небрежно отмахнулся от призрака смотритель замка. — Сама соврешь — не дорого возьмешь.

Жанна обиделась и стремительно унеслась обратно ввысь, просочившись через потолок. А Кинг присел на корточки перед латами, взял в руки шлем и, радостно-хищно оскалившись, прохрипел:

— Ты тоже можешь идти. Чего уж теперь? А Бласту я, так и быть, сам предупрежу, чтобы она занялась твоим воспитанием.

Гоша понуро направился в сторону Большого зала. А вдогонку ему раздался прощальный возглас смотрителя:

— Совсем забыл поздравить, Каджи. Минус десять баллов Блэзкору ты заработал. Я думаю, что на факультете тебя за это отблагодарят, как следует.

И его хрипловатый смешок прокатился по пустому холлу, как рассыпавшийся из мешка горох. Так же мелко, нудно и…убирать ведь придется?

Чем завтракал, парнишка так и не понял. Закинулся внутрь, абы как, и тут же исчез из зала. И даже опередил тех, кто пришел намного раньше.

Латы уже стояли на своем законном месте абсолютно неподвижные, словно и не пытались совсем недавно снести голову ученику. Каджи посмотрел на них с опаской и постарался прошмыгнуть мимо, даже не дыша. В этот раз обошлось. И выскочив из замка не через центральные ворота, а из боковой калитки, Гоша припустил вниз по склону в направлении домика сестры. Отсюда по неприметной тропинке было куда ближе, чем, если бы он вышел там, где ходит большинство нормальных учеников. Правда, и навернуться здесь под откос тоже проще пареной репы.

Мерида встретила Гошу нормально и приветливо, если не считать того, что выглядела сестра какой-то нервной и дерганой слегка. Совсем чуть-чуть, но Каджи тут же уловил ее состояние по внешнему виду. Короткие, торчащие во все стороны рыжие волосы рассказали ему о настроении Мэри с такими подробностями, будто она сама ему все выложила как на духу.

— А ты чего один пришел? Вроде бы собирался своих друзей привести в гости.

— Роб отправился квиддич смотреть, но в следующий раз обещался быть, — ответил Гоша, устраиваясь на лавочке под яблоней в ухоженном садике около дома. — А девчонки со мной больше не разговаривают со вчерашнего утра.

— Что-то быстро вы поссорились, — Мэри как-то незаметно взмахнула рукой и перед ними на столике появились чашечки с чаем и вазочка с печеньем. — Жаль. Вообще-то мне Яна понравилась. Простая девчонка, без выкрутасов. Но по глазам сразу видно, что и своего не упустит.

— Да мы и не ссорились, — Гоша пожал плечами, едва не разлив чай на себя. — Просто они прочитали статью про меня в «Ведьминых сказках»…

— Да уж, видела я эту гадость! — сестра так миленько улыбнулась, что Каджи сразу понял — бесплатное лечение Мессинде гарантировано, если девушки где-нибудь случайно столкнутся. — А, не обращай внимания. Так ты что, сам девчонкам ничего не рассказывал?

Гоша отрицательно покачал головой и потянулся за печеньем, которое оказалось очень вкусным.

— Зря! — коротко резюмировала Мерида. — Я бы тоже обиделась. Что это за дружба такая странная, если друг от друга секреты есть? А печенье понравилось? Сама готовила, — гордость за себя чуть ли не через край выплескивала из сестры.

Слов у Каджи не было, печенье и впрямь отпадное и даже с шоколадной начинкой внутри. Вот только девушка, видимо, забыла, с каким трудом Гоша из нее вытянул правду о себе. Но парнишка не стал наступать ей на больную мозоль и постарался перевести разговор на другую тему. На ту, что занимала все его мысли в эти дни, наполненные одиночеством.

— Мэри, я хочу попробовать найти Алтарь Желаний, чтобы вернуть наших родителей.

Такой реакции от сестры Каджи совсем не ожидал. Сперва девушка поперхнулась чаем. А едва смогла откашляться, так аккуратно поставила чашку на столик, что она, бедная, разлетелась вдребезги, только фарфоровая ручка осталась зажатой в пальцах. Но, не обратив на это никакого внимания, Мерида расхохоталась, а ее стремительно почерневшие волосы тут же отросли до лопаток, став прямыми и уложившись в «мальвинку».

— Что за блажь, братишка? Ты сюда приехал волшебству учиться или забивать себе голову дурацкими сказками?

— И вовсе это не сказки, — насупился Гоша. — А если он и на самом деле…

— Все, хватит, я сказала! — сестра так прихлопнула ладонью по столу, что остатки посуды испуганно подпрыгнули, а Каджи даже вздрогнул. — Самый умный? Если Этерник не смог их найти, то и у тебя ничего не выйдет. А еще раз заикнешься про Алтарь, тогда я сама директора попрошу, чтобы тебя перевели в какую-нибудь другую школу волшебства. Этого еще только не хватало, искатель приключений, блин, выискался на мою голову…

И, похоже, что Мерида совсем не шутила. В крайнем случае, иссиня-черные волосы, рассыпавшиеся крупными локонами по плечам, говорили о том, что она верит в свое обещание.

— Давай лучше займемся делом, — девушка слегка успокоилась. — Я же обещала научить тебя пользоваться СКИТом. Самое время потренироваться.

Мучились они до обеда, но так ничего и не вышло. Не хотело кольцо подчиняться Каджи, ну ни в какую. И еще неизвестно, кто больше устал и расстроился в результате: Гоша, сестра или кольцо. Правда, единственная радость у Гоши сегодня была. Ему не пришлось идти на обед в замок. Мерида решила угостить его своей стряпней, и оказалось, что готовит она прекрасно. Но на этом хорошее и закончилось. После обеда девушке нужно было отправляться по делам в Сумеречный лес, и как Каджи не упрашивал сестру взять его с собой, ничего не вышло. Тут он получил категорический отказ. И пришлось ему возвращаться назад в Хилкровс.

Решив не терять время даром, а заодно и отвлечься от грустных мыслей, возникших из-за того, что Мэри так в штыки восприняла его идею об Алтаре, Гоша нашел укромный уголок во дворе замка. И стал там тренироваться применять заклинание уменьшения, устроившись на лавочке под развесистой акацией. Только сегодня был точно не его день. И это заклинание тоже никак не хотело выполняться.

— Минима селт, — наверное, уже в сотый раз паренек взмахнул палочкой, но камушек, найденный им для тренировки, так и остался целехоньким, ничуть не изменившись.

— Странно, что у тебя не получается это заклинание. — Голос, прозвучавший над пареньком был тихий и вкрадчивый, как ручеек, пробирающийся среди леса. — Оно ведь совсем простое, Гоша. Хочешь, научу, как правильно его применять?

Каджи оторвался от созерцания упрямого камня и поднял взгляд вверх. А вот челюсть чуть не упала тут же вниз. Пред ним явилось чудо. Чудо в образе девчонки с третьего курса Эйсбриза по имени Луиза Олира. Кто ж ее в Хилкровсе не знает?

Прямые волосы цвета платины падают на плечи, как водопад, но дальше уже спокойно струятся почти до талии полноводной рекой. Широко распахнутые глаза, зеленые-зеленые, как листва по весне, под четко очерченными бровями. Маленький носик с чуть вздернутым кончиком. Тонкие алые губы растянулись в улыбке приглашающей к взаимности. Одним словом, вейла. Да, да, единственная вейла в школе, если не считать, приглашенную в этом году преподавать Дриму Ловью.

Каджи уже собрался поблагодарить девчонку за помощь, и даже рот раскрыл. Но Гошу опередил знакомый ему голос, который он совсем не ожидал услышать сейчас и здесь, в этом тихом закутке в самом дальнем уголке двора Хилкровса:

— А ну отвали, лахудра!

Глава 4. Постижение непостижимого

— А ну отвали, лахудра!

К ним быстрым шагом приблизилась Янка в развевающейся мантии, чуть злая и сильно запыхавшаяся. Девчонка небрежным, но властным движением руки отодвинула в сторону оторопевшую от ее наглости вейлу. Даже скорее не отодвинула, а просто отпихнула. И затем протянула ладонь Гоше, продолжающему сидеть и тупо хлопать ресницами.

— Пошли быстрее, а то опоздаем на занятие.

Каджи совсем ничего не понял в происходящем, впрочем, как и Олира. Какие еще занятия в воскресенье вечером? Но со скамейки все же поднялся. Близняшка тут же ухватила его за руку и настойчиво поволокла в сторону Центральной башни Хилкровса.

— Тебя одного и на минуту оставить нельзя, — по дороге она строго отчитывала парня, правда, избегая смотреть ему в глаза, — сразу начинаешь приставать ко всем подряд. Ну, вот скажи мне, пожалуйста, на кой фиг она тебе сдалась, эта Луиза?

— Да не приставал я ни к кому! — возмутился Гоша и даже остановился, вырвав свою ладонь из руки Янки. — Она сама ко мне подошла. Хотела помочь выучить заклинание. И вообще может, объяснишь мне, куда мы летим? И если я ничего не путаю, то вы же с Аней со мной не разговариваете.

— Щас, размечтался! — Янка опять схватила парнишку за руку, и ему ничего не оставалось, как позволить ей тащить себя дальше. — Наказание закончилось, и надеюсь, ты понял за что… Вот ты думаешь, что нужен этой вейле? Как бы не так!

Девчонка проигнорировала Гошин вопрос, вернувшись к той теме, которая интересовала ее саму. Но его мнения на этот счет не услышала, да особо и не нуждалась в нем. И продолжила дальше разжевывать ситуацию другу:

— Пойми, Гоша, ты — знаменитость, нечего скромничать. А она — вейла, и значит самая красивая девчонка в школе. Ну, после нас с Анькой, конечно, — авторитетно добавила Яна, задумавшись лишь на секунду. — И с кем такая фифа должна дружить, по-твоему?

Каджи опять не нашелся что сказать. Но близняшка сама себе ответила:

— Естественно, что не с простым парнем, а с самым крутым в школе. А кто у нас тут есть в наличии? Ты со своей прикольной прядкой — в центре внимания. Ну, Гордий, считающий сам себя чуть ли не лидером в законе. Хотя он просто выскочка и грубиян. И если бы не его папаня, шишкующий в министерстве магии, то он и задаром никому не нужен был бы, волчонок тряпочный. Да старосты факультетов еще. Только они не в счет, — ребята взрослые, умные. И им эта пигалица, возомнившая о себе, бог знает что, до лампочки. Вот она и выбрала тебя в жертву. Только ты ей совсем не нужен без своей знаменитости.

Они оказались на втором этаже башни перед дверями класса прямо над Большим залом, так что долго плутать не пришлось.

— Ага, а то вам нужен, что ли? — недоверчиво поинтересовался Каджи у девчонки.

Она наконец-то посмотрела ему в глаза, причем очень серьезно, что на близняшку было совершенно непохоже.

— А ты что, так ничего и не понял до сих пор? — и, видя, что парнишка не собирается отвечать, Янка, вздохнув, сказала просто и без затей, слегка пожав плечами. — Конечно, нужен, Гоша. И мне, и Аньке, и Робу. Мы же друзья, забыл что ли…? — и тут же резко сменила тему, толкнув дверь. — Вот и пришли. Хорошо, что не опоздали, а то я замучилась тебя искать. Прячешься первоклассно.

— Куда пришли?

— Я записала нас с тобой на факультатив по дизайну…

— Янка, тебе, что заняться больше нечем? — возмутился Каджи. — Не пойду я ни на какой факультатив. Чего я там забыл? Здесь, наверняка, одни только девчонки соберутся. А я в единственном числе буду среди вас как дурак выглядеть.

— Ну, пожалуйста, мне одной скучно, — близняшка скорчила умоляющую рожицу.

— Вот и записала бы на занятия сестру, — вздохнул Гоша, но, поняв, что не отвертится, скользнул внутрь класса.

— Ее дизайн и искусство не интересуют в принципе. Тут думать не нужно, только чувствовать.

— Так мне это тоже не интересно.

— Ну и что из этого? Тебе должно быть интересно общаться со мной.

Аргумент оказался убойным, не возразишь. Тем более что уж скрывать, Гоша был только рад неожиданно закончившемуся наказанию. Надоело водить компанию с самим собой. Вон даже Мерида и то его не понимает, хотя ближе сестры у него никого нет.

Янка вошла за ним следом и прикрыла за собой дверь. А Каджи зря расстраивался, что будет выглядеть как дурак. Таких как он, не шибко умных, набралось даже больше половины аудитории. Причем большинство из присутствующих парней учились на старших курсах. А уж у них-то мозгов должно быть поболее, чем у первокурсника. И раз они пришли сюда, значит, есть что послушать. Или посмотреть?

Вот только ребята тоже видимо стеснялись своего порыва к прекрасному, заполнив в основном задние парты и середину класса. Поэтому свободные места нашлись только ближе к доске. И Яна уверенно направилась туда. Каджи старался не отставать, правда, всем своим видом показывая присутствующим, что он в гробу бы видел все волшебное искусство вместе с дизайном, да вот довелось провожать подругу. А то назад в башню придется поздно возвращаться, стемнеет уже. Возьмет да и заблудится еще в замке.

Гостья из Шармбатона появилась перед собравшимися легко, непринужденно и неожиданно. Потом Дрима лучезарно улыбнулась, пробежавшись скользящим взглядом зеленых глаз по классу, заполненному под завязку. И перешептывания среди учеников тут же затихли.

— Честно говоря, я не ожидала, что желающих изучать дизайн и волшебные искусства окажется так много, — голос учительницы был звонкий и музыкальный, с тонкими переливами по ходу речи. — Что ж, я только рада этому. И давайте начнем наш первый урок. Я же прекрасно понимаю, что хочется еще и отдохнуть в воскресенье вечером.

Дрима подошла к учительскому столу, взяла стопку белых листков ватмана и, не глядя, швырнула их в сторону учеников. Каджи, которому показалось, что стопка врежется прямо ему в лицо, даже руки вскинул, закрываясь ладонями. Сзади раздался легкий смешок. А бумага, разлетевшись из общей стаи на отдельные листочки, самостоятельно распределилась среди учеников. Дизайнерша в это время была занята поисками карандашей в ящике стола, а потому даже не обратила внимания на происходящее в классе. Карандаши вскоре нашлись, и слава светлым силам, что она не стала их метать как пучок дротиков в учеников, а не поленилась пройтись по классу и каждого одарить письменной принадлежностью вкупе с обаятельной улыбкой.

— Вот теперь я думаю, что у вас есть все необходимое для создания настоящего шедевра. Ведь никто из вас не забыл в спальне фантазию? А больше вам ничего и не нужно. Дерзайте ребятки, а я посмотрю, как вы это делаете. Поговорим позже. И если у вас получится оживить свое творение, то это будет бесподобно.

Сама Дрима подошла к школьной доске и стала обычным мелом набрасывать там эскиз собственного рисунка, не забывая время от времени посматривать на ребят.

Янка тут же увлеченно ухватилась за карандаш левой рукой и стала что-то черкать на листочке, иногда искоса бросая короткие взгляды на недоумевающего Гошу. И даже кончик языка высунула от усердия. Правда потом спрятала его обратно, задумавшись и уставившись на миг в потолок. И почти сразу же улыбнулась хитро, прикусила слегка нижнюю губу и окончательно провалилась в трясину творчества. А правой рукой Янка прикрывала свое творение от любопытствующего друга. Выглядело такое поведение близняшки диковинно и забавно. Она же не левша, это Каджи точно знал. На уроках девчонка писала правой рукой, да и во время еды Гоша не замечал за ней подобных странностей.

— А ты чего левой-то рисуешь? — не вытерпел парнишка.

— Не мешай, просто мне так удобнее. И вообще перестань вертеться, займись лучше делом. Тебе тоже дали листок и карандаш. Вот и рисуй.

— Да я рисую как курица лапой!

— Соблюдайте тишину, пожалуйста, — Дрима уже закончила свой шедевр и повернулась к классу. — Уважайте остальных.

— Я тоже, — в ответ завистливо прошипела Янка, всматриваясь в то, что получилось у преподавательницы.

На доске красовалось стилизованное под графику зеркальное отображение их класса. Янка даже узнала себя в легком наброске, изображающем как она высовывает язык, а потом пялится в потолок. И так раз за разом. Близняшка тут же ожесточенно принялась дальше черкать на своем листочке.

Гоша вздохнул, заранее зная, что у него ничего не получится. Потом хмыкнул, обрадовавшись неожиданно пришедшей в голову мысли. И попытался изобразить представившуюся картинку.

Да уж, это было что-то! Сеятель облигаций в исполнении Остапа Бендера — несомненная вершина реализма по сравнению с Гошиным творением. Ну, ладно, не вершина — всего лишь маленький бугорок. Ведь и Каджи тоже очень старался хотя бы чуточку приблизиться к недостижимому реализму, плотно сжав губы и занимаясь совершенно непривычным для себя делом.

А Дрима уже расхаживала между рядами парт и любовалась тем, что получилось у добровольцев, явившихся на поле битвы с волшебным искусством. И скажем так, подавляющее большинство из них или уже погибло или валялось тяжело ранеными. Правда, некоторые из учеников все-таки смогли одержать победу. Одного старшеклассника, тут же покрасневшего как пожарная машина, учительница даже ласково потрепала по загривку, взъерошив его аккуратную прическу.

— Если ты в будущем не станешь знаменитым художником, то значит, не станешь ни кем.

Вскоре очередь дошла и до наших друзей.

— Давайте посмотрим, что у вас получилось, — Дрима склонилась над Янкиным рисунком, и ноздри ребят защекотал душистый цветочный аромат лаванды. — Н-да… Странно и непривычно.

— Просто это нарисовано в стиле анимэ.

— Не знаю такого, — учительница глянула мельком на Каджи и, изогнув губы в улыбке, продолжила. — Но забавно. И если отбросить в сторону условности изобразительного искусства и некоторые мелкие шероховатости, то вполне соответствует оригиналу. Совсем неплохо.

Гоша тоже внимательно вгляделся в то, что нацарапала на ватмане его подружка. И, отбросив условности и шероховатости, узнал в портрете себя. Правда, по-мультяшному непривычно большеглазого и почти безносого.

— Синцера, — Дрима направила палочку на рисунок, и портретный Гоша принялся озадаченно почесывать затылок. — А у тебя что получилось?

— Ничего не получилось, — парнишка смущенно протянул свой листок. — Я совсем не умею рисовать.

Ловью глянула на то, что оказалось у нее в руках, и тихонько засмеялась, возвращая рисунок обратно.

— Совсем уж прибедняться не стоит. Рисовать, конечно, ты не умеешь совершенно, но зато душу вложил. Посмотри сам.

И Каджи на пару с Янкой с удивлением принялись разглядывать то, как пародия на человечка постоянно падала на задницу, спотыкаясь о вытянутую другой фигуркой ногу.

— Молодец! — похвалила его Дрима. — Ты ухватил самое главное в любом творчестве, хотя я еще только собиралась вам об этом рассказать. Слушайте все и запоминайте, это очень важно. Если вы хотите создать настоящее произведение искусства, а не подделку, то всего-то навсего, в него нужно вложить частичку своей души. Так можно оживить почти любую вещь. Стоит только этого очень захотеть. А магия всего лишь помогает, не более того.

Учительница приблизилась к школьной доске и, став непроницаемо серьезной и даже хмурой, направила на нее свою волшебную палочку через плечо, продолжая внимательно вглядываться в лица учеников.

— Индиферро! — и фигурки учеников на доске застыли неподвижно. — Но всегда существует опасность, что кто-то сможет эту частичку души изъять, когда ему надоест ее вкладывать.

Дрима Ловью уселась за стол, став опять улыбающейся, как и прежде.

— У кого есть вопросы? Не стесняйтесь…

И они посыпались градом, вопросы: от самых простых до заумно-заковыристых. Только Каджи сидел молча, словно его пыльным мешком по голове приласкали, озаренный неожиданно пришедшей мыслью.

То, что ему сегодня латы чуть не сделали модную стрижку «Всадник без головы» — это не прискорбная случайность. Просто кто-то в замке очень хорошо умеет и вкладывать душу, и отнимать ее у других. И, кажется, Гоша догадывается кто это такой шустрый. Так что Мэри поторопилась, когда заявила, будто ему в Хилкровсе ничто не угрожает, так как здесь нет места для плохих людей. Как минимум для одного злодея оно было забронировано заранее. А оплатил бронь наверняка ненавистный и вездесущий Вомшулд Нотби.

Но задумчивость у Каджи прошла уже на ужине. А тот был на высоте в честь возвращения блудного друга. Баретто увлеченно рассказывал о прошедшем матче по квиддичу, разговляясь за обе щеки полюбившейся ему пиццей. Как Роб и ожидал, Эйсбриз разделал Фалстрим в пух и прах. Да под конец игры их ловец еще и золотой снитч поймал, поставив на игре жирную точку. Хотя фалстримцы должны были бы летать как орлы, учитывая их вчерашние клювы. Но они скорее ползали по небу на карачках, словно свиньи в огороде.

А девчонки со смешками и прибаутками поведали историю о чудо-конфетах. Их, оказывается, мама приготовила, по настоятельной просьбе близняшек. Конфетки с хитростью: если принимаешь угощение с чистым сердцем и такими же мыслями, то ничего с тобой не случится. Ну, а в противном случае — результат на лицо. Жаль только, что действуют они всего один день. И Каджи согласился с сестрами, что Чпоку лучше бы навсегда остаться клювоносым вислоухом. Или вислоухим клювоносом, — без разницы, все равно это его настоящий образ, а не та маска, в которой он ходит постоянно.

А Гордий что-то слишком уж быстро забыл о своем забавном виде. Теперь он вышагивал по школе важно, точно истинный лидер, и настоящих волшебников вокруг него немного прибавилось. Вот только он где-то оставил по забывчивости свой павлиний хвост. Но его отсутствие не помешало Чпоку ехидно поинтересоваться у Каджи при толпе любопытствующих, когда они повстречались в дверях Большого зала:

— К парикмахеру ты последний? — и сыграв бровями в сторону застывшего на постаменте латника, Гордий мерзко оскалился и протопал мимо, не забыв двинуть Гошу плечом так сильно, что парнишка отлетел к стенке. — Скажи другим, чтоб за тобой больше не занимали очередь. А, хотя не стоит. Дураков, кроме тебя, в школе мало. И чем меньше станет, тем лучше.

Затевать прилюдно ссору Каджи совсем не хотел. Преподавателей в Большом зале хватало с избытком, а он уже выбрал лимит штрафных баллов на сегодня. Потому и стерпел выходку Чпока. Но если не считать этой мелкой стычки, то остаток воскресного вечера прошел вполне спокойно и даже плодотворно. А Таня Сантас на его штрафные баллы просто махнула рукой, сказав, что бывало и похуже, а Кинг — паразит еще тот.

Друзья все вместе забились в комнату к ребятам. Бардер оказался парнем совсем не глупым и тут же слинял, чтобы не мешать серьезному разговору. И он не забыл прихватить с собой в гостиную Барни. Уже через пару минут оттуда донесся веселый смех заждавшихся своего кумира фанатов клуба «Потехе жизнь, учебе — и час выше крыши».

Девчонки похвалили Роба за чистоту и аккуратность на его стороне, слегка пожурили Гошу за творческий беспорядок у него, а на Шейма просто махнули рукой — горбатого только лопатой по хребту исправишь. И расселись кто куда, приготовившись внимательно слушать Каджи.

А ему некуда было деваться, да и не хотелось больше прятаться как улитка в своей скорлупе. Все-таки наказание послужило ему хорошим уроком. Парнишка именно сейчас понял, когда жизнь опять наладилась, насколько прекрасно иметь НАСТОЯЩИХ друзей. А его друзья самые настоящие: и поддержат когда надо, но могут и в тык дать, не постесняются.

И он выложил им все начистоту, насколько сам знал историю своей жизни. И рассказал даже о том, что сперва все же хотел оставить при себе: о вампире, нападении оборотней, так же и про посох проболтался, несмотря на строжайшее предупреждение Мойши молчать на этот счет. И даже больше того: Каджи поделился с друзьями своими мыслями, о возможных причинах его злоключений в школе в лице преподавателя защиты от темных сил Своча Батлера. А уж идея найти Алтарь Желаний сама вырвалась на свободу, не спрашивая его разрешения.

Его выслушали на самом деле внимательно. И спокойно, без ненужных вопросов и излишних междометий. Теперь друзья Каджи знали о нем столько же, сколько и вы, читатели. А когда Гоша закончил свое повествование, то в комнате повисла тишина. Не напряженная, а задумчивая. Правда продержалась она минуты две от силы.

— Ты влип, кекс! — нескольких дней общения с близняшками вполне хватило для образованного и воспитанного Баретто. — Придется съесть.

— Тебе что пиццы мало, обжора? — поразилась Янка, встав на защиту друга. — Смотри, лопнешь…

— Значит, у нас есть почти целый год, чтобы найти Алтарь и вывести на чистую воду профессора Батлера. Совсем неплохо, — обрадовалась рассудительная Аня. — За это время мы всю школу сможем вверх дном перевернуть и на уши поставить.

— Насчет ушей — запросто! — радостно подтвердила Янка.

— При чем здесь школа? — удивился Роб.

Близняшки посмотрели на него так, словно он только что из пеленок выбрался, а уже пытается конкретным девчонкам рамсы раскинуть.

— Роб, мы уже говорили вроде бы, что у нас папа — во-ен-ный, — Аня даже по слогам выделила слово, чтобы лучше дошло. — Так вот он своих курсантов учит уметь отличать порох от… В общем, одно горит, другое — воняет. Думай головой, или ты в нее только ешь?

Баретто хотел что-то ответить, но, основательно поразмыслив, отказался от этой безумной идеи, захлопнув рот. Анька глянула на него победоносно и, удовлетворенно хмыкнув, продолжила лекцию:

— Я же образно говорю. Ну, где мы еще можем искать Алтарь, как не в школе? Нужно поподробнее расспросить о нем учителей…

— Только не учителей! — в штыки принял ее рассуждения Гоша. — Меня Мерида уже предупредила, что если хоть раз заикнусь про Алтарь, то могу смело упаковывать чемоданы. Она позаботится, чтобы меня куда-нибудь перевели. И, похоже, что сестра не шутила.

— Ладно, этот вариант отпадает, — тут же легко согласилась девчонка. — Зато в Хилкровсе есть огромная библиотека. Стоит там порыскать, может, что и попадется интересное. Нам хотя бы приблизительно понять, где он мог спрятаться.

— А дальше что будем делать? — поинтересовался Роб, словно уже знал, где искать.

— А дальше — будет видно, — беззаботно дополнила рассуждения сестры Янка.

— И самое главное, Роберт, — официально заявила Аня, — Своч Батлер преподает в этой школе. То, что мы сможем найти мифический Алтарь, ты уж прости Гоша, я лично сильно сомневаюсь, — и, увидев его возмущенно распахнувшийся рот, серьезно добавила, — но мы попробуем. Я обещаю! Но вот на счет преподавателя, мне кажется, ты прав. И если это так, то тебе тяжко придется.

Девчонка нахмурилась, задумавшись. И даже волосы разворошила, запустив в них пятерню и испортив красивую прическу. А потом, хитро прищурившись, глянула на ребят:

— А на уши ставить школу все же придется, — и она принялась деловито загибать пальцы. — Во-первых, это будет отвлекающий маневр. Пусть все думают, что нас кроме баловства ничего больше не интересует. Во-вторых, — Анька белозубо улыбнулась, — если мы только серьезными вещами будем заниматься, то через пару месяцев Янка со скуки помрет, я тогда от горя сойду с ума, ты, Роб, на радостях, что некому больше тебя поучать, обожрешься пиццей и лопнешь.

Девчонка замолчала, но Каджи, выпавший из общей обоймы, тихо поинтересовался у нее:

— А со мной что случится?

— С тобой? — Аня посмотрела на него жалобно и вздохнула. — А тебя, Гоша, одинокого и без друзей, просто убьют.

И все ей поверили, поняв, что шутки шутками, но предсказание — вещь вполне серьезная и реальная, в отличие от Алтаря Желаний. И такое внезапно озарившее понимание их совсем не порадовало. Только выбирать все равно было не из чего.

Почтив сами себя минутой молчания, друзья взорвались, строя планы предстоящих поисков артефакта. И фантазии их предела не наблюдалось. А угомонились только, когда вернулся Бардер, укоризненно на них посмотревший. Ему уже давным-давно хотелось развалиться на постели, а эти заговорщики никак не наболтаются. Тут уж девчонкам пришлось ретироваться к себе в комнату.

Но радужным планам не суждено было осуществиться в ближайшее время. И уж тем более не в понедельник, день не только тяжелый, но еще и крайне противный. А он встретил ребят по-настоящему наступившей осенью.

Листья на деревьях в Сумеречном лесу как-то вмиг облетели, что было видно прямо из замка. И теперь вместо багряно-золотистого массива там темнела буро-темная и страшноватая своей мрачностью чаща. И если бы первокурсников не предупредили заранее, что им там делать нечего, то они и сами в нее не сунулись бы. Чащоба выглядела даже издалека крайне отвратительно.

И погода с самого утра тоже не радовала. По небу, еще вчера чистому и ясному, неслась под порывами ветра серо-мутная хмурь. И из нее сыпались вниз мелкие моросящие капли. Причем сыпались весь день, часто и нудно. А над рекой застыл туман, похожий на давно прокисшее молоко и цветом и своими бесформенными разводами.

Поэтому Камелтосис Сид, собиравшийся поначалу провести первый урок на природе, круто изменил свое мнение. И недолго думая, загнал первокурсников в мрачноватое подземелье Медвежьей башни, где находился его класс.

Хотя классом это место можно было назвать только с большого перепуга. Скорее это напоминало что-то среднее между теплицей для выращивания особых сортов плесени, погребом с множеством банок на стеллажах вдоль стен, заполненных дарами лета, и камерой пыток. И пытали учеников изощренным способом: затхлым воздухом при том, что в подземелье гулял сквозняк, и они уже к концу урока продрогли насквозь.

А потому Каджи так и не смог запомнить восемь отличительных признаков, по которым можно при необходимости найти крапчатый болиголов. Да и все остальные сведения об этом растении пропустил мимо ушей, развлекаясь выбиванием чечетки зубами. Запомнилось только, что этот болиголов применяется при изготовлении летательной мази. Но вот каким образом, опять мимо сознания. Может его просто нужно слопать вместе с корнями и запить водичкой, а изнутри он сам размажется, где надо?

И не спасало даже то, что сам по себе Камелтосис показался ученикам добродушным толстячком, старающимся помимо вбивания в их головы знаний еще и развлекать присутствующих на уроке остроумными шутками. И все это сопровождалось театром одного лицедея, со всеми полагающимися ему по штату хохмами и ужимками. Было бы весело, если б не было так холодно. А может учитель и сам замерзший, таким макаром пытался согреться?

Но все оказались просто счастливы, когда услышали звон колокола, с трудом пробившийся сквозь толщу стен. И еще порадовало отсутствие домашнего задания. Их просто попросили ознакомиться с пройденной темой в учебнике Паулины Бранд «Флора и фауна». Декан Стонбира сослался на то, что мог какую-нибудь мелочь и забыть, будьте добры поправьте тогда на следующем уроке.

После скучной перемены, когда все они просто пытались отогреться в холле Центральной башни, настал черед фалстримцев принимать гостей. И уж тут Гордий просто не мог удержаться, чтобы не показать всем остальным первокурсникам кто в Хилкровсе настоящий лидер.

— Давайте стройтесь поживее, — недовольно покрикивал он на сгрудившихся около камина первоклашек. — Так уж и быть, провожу вас в Башню Слез… Что разбрелись как бараны…?! Без меня даже дорогу найти не сможете… А вам, что особое приглашение требуется?

Это пролетел камушек в огород наших друзей, у которых командирские замашки Чпока ничего кроме смеха смешанного с раздражением не вызывали. Да и остальные ученики проигнорировали приказы Гордия, толпой направившись к приземистой башенке на западе замка. А своей скособоченностью она ненавязчиво напоминала, что и у волшебников попадались порой такие же умельцы мастерка, как и в итальянской Пизе.

И опять они оказались в подвале. Только на этот раз им крупно повезло. Из-за множества небольших очагов с треногами для котелков здесь было тепло и комфортно, несмотря на обильно усыпанные каплями влаги стены башни. И они на самом деле напоминали слезы.

Хитер Джакетс уже поджидала их внутри, грея руки около камина. И хотя декан Фалстрима выглядела как обычно холеной и чуточку надменной, внешний вид у нее оказался странный. Полы мантии были обильно заляпаны грязью, руки в мелких ссадинах, а на прическе заметны, если приглядеться, тонкие ниточки пыльной паутины.

Сперва преподаватель рассадила учеников за столы. И заставила внимательно прочитать в учебнике Олега Мартура способ приготовления зелья познания. Первокурсники старательно заучивали не такое уж сложное по составу варево, помня о том, что им как раз нужно выучить наизусть вступление совсем другого учебника. А потом они пробовали приготовить его самостоятельно, разбившись по требованию учительницы на пары.

Чего уж проще, налить полстакана воды в котелок и подвесить его на треногу. А когда вода помутнеет, нагревшись, бросить туда зернышко граната. Потом еще подождать появления на поверхности воды пузырьков и добавить измельченный драконий зуб. Совсем чуть-чуть, зацепив порошок на кончик мерной палочки. И дальше варить зелье, постоянно помешивая, на среднем огне двадцать минут. А когда оно приобретет едва заметный глазу бирюзовый цвет, снять котел с огня и остудить зелье. В окончании добавить две капли вороньей крови и щепотку обычной соли мелкого помола. И еще раз тщательно перемешать.

Профессор Джакетс все это время прохаживалась от котелка к котелку, любопытствуя, что же получается у первокурсников. Но в сам процесс не вмешивалась, только меняла выражение лица на соответствующее происходящему. Правда, своих фалстримцев она одарила более заботливым отношением, что-то коротко нашептав каждому из них на ухо.

А перед самым окончанием урока Хитер проверила у каждой пары результат. И оказался он плачевным. У всех, кроме учеников с Фалстрима.

— Вы можете налить себе по скляночке полученного зелья, — декан мило улыбнулась своим подопечным, оставшись довольна результатом осмотра их котелков. — Трех капель на стакан воды вполне достаточно, чтобы часов пять-шесть впитывать знания как губка, совершенно не напрягаясь. Но обязана вас предупредить, что во время уроков, по правилам школы, пользоваться зельем запрещено. Только в свободное время. А что у вас вышло?

Учительница прошлась вдоль котелков остальных учеников. Одного беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы она недовольно поджала губы, забраковав все их труды.

— К сожалению, у вас ничего не получилось. Можете смело вылить этот компот, от него и толку нет, да и вкус наверняка противный. А ошибка в том, что в самом конце нужно было не перемешивать зелье, а взболтать, что согласитесь, означает совсем другое.

— Но в учебнике сказано, что именно перемешать, — тихо и скромно уточнила Люси Сильвиас.

— Разве? — профессор Джакетс удивленно изогнула брови и мельком глянула в учебник. — Да ты права, Люси. Но это опечатка. Так что нужно было еще и меня внимательнее слушать. Я же говорила, что взболтать.

И Хитер мило улыбнулась ученикам. А Каджи готов был на чем угодно поклясться, что ничего подобного декан Фалстрима им не говорила. Вот только если своим любимцам что-то может, и нашептала на ухо. Но Гоша решил, что пусть это останется на ее совести, а он лично даже и расстраиваться не будет. Ну, ни капельки. А все же неприятный осадок на душе остался после такого урока. Ладно, хоть согрелись здесь.

После обеда настал черед трансфигурации. Сытые и довольные ученики веселой гурьбой протопали в башню «Песнь Сирены», возглавляемые Стасом Болевым, смуглолицым старостой Эйсбриза родом из солнечной Болгарии. А он и рад был проводить первокурсников, не так уж и торопясь на урок алхимии, которую терпеть не мог вместе с ее преподавательницей. Как оказалось, Хитер не только Каджи не понравилась.

Подниматься в класс пришлось почти на самый верх башни, довольно-таки высоко взметнувшейся в небо. Но усилия того стоили. Трансфигурация интересовала многих, это вам не грибы-поганки в ступке толочь.

И Электра Дурова, уже дожидавшаяся учеников в просторном ярко освещенном классе, оправдала их надежды. Встретив пришедших с неподдельной радостью, она тут же разложила перед каждым из них по голубиному перу средних размеров. И не стала мучить учеников мелкими превращениями ничего в ничто, а сразу предложила кое-что поинтереснее.

— Ребятишки, давайте попробуем сегодня сделать из этих уже никому ненужных перышков растения. Можно цветы, например, — декан Эйсбриза оживленно вернулась к своему столику в стиле рококо, изящному и словно бы воздушному. — Это не так уж и сложно, в конце концов, как может показаться на первый взгляд. Нужно только знать, каким образом произвести трансфигурацию. А об этом я вам сейчас расскажу…

И ученики, чуть ли не разинув рты, внимали тому, что объясняла им учительница. А она, сверкая от удовольствия глазами, не меньше чем своим блестящим платьем, рассказала им, как сделать такое чудо. И как выяснилось, что очень больших сложностей именно в такой трансфигурации нет.

— Как вы уже, наверное, поняли на других уроках, ребятки, основная магия находится совсем не в волшебной палочке, а у вас внутри. И не магическая фраза имеет решающее значение, хотя без нее порой и не обойтись, а ваша фантазия и воля. Поэтому попробуйте представить мысленно, что основа вашего перышка превращается в живой стебелек. А отходящие от центрального стержня ворсинки собираются вверх и преобразовываются в бутон того цветка, который вы хотели бы держать в своей руке. Потом направьте на перышко волшебную палочку и произнесите плавно, чуть нараспев:

— Чанг форм ан-де матеранс.

Тут же на глазах изумленных учеников перышко в руках Электры пластично изменило форму и содержание, став пушистым одуванчиком. А профессор Дурова не замедлила на него легонечко подуть. И настоящие, а не поддельные пушинки разлетелись по всему классу.

— Вы сами убедились, что ничего невозможного в моем предложении сделать из перьев цветы — нет. Пробуйте, дети, и у вас все получится.

И они пробовали. И даже не один раз. Хотя ради справедливости стоит заметить, что вот Киана Шейк, например, попросила себе у Электры еще несколько перышков и почти сразу же сотворила букет полевых ромашек, в которые и уткнулась лицом, счастливо поблескивая из-за него глазищами. У других дела шли чуть хуже. Но они не сдавались, а декан Эйсбриза сновала между первокурсниками как челнок, поправляя, объясняя, втолковывая и просто морально поддерживая. И то в одном конце класса, то в другом все чаще слышалось радостно-возбужденное:

— У меня получилось!

Янка, не особо напрягаясь, одной из первых создала из перышка скромный василек. И не замедлила тут же пристроить его Каджи за ухо, так, что он свисал у виска парнишки вровень с очками. А Гоша даже не стал возражать, и через несколько минут вернул ответный подарок в виде красной гвоздики. Янка придирчиво заценила ее со всех сторон, хотя было видно, что девчонка рада вниманию. И спрятала цветок в учебник, прихлопнув его страницами.

— Ты чего делаешь? — возмутился Каджи. — Учительница еще не видела, что у меня получилось.

— Да ладно тебе вредничать, Гоша, — отмахнулась близняшка. — Зато я его здесь засушу, и он сохранится на память. Мне еще не дарили цветы. Ты первый.

— И наверняка последний, если кто-нибудь заметит, что ты вытворяешь с подарками, — усмехнулся паренек.

Баретто (ну куда деваться от его серьезности?) преподнес Аньке пышную розу, но пыхтел над ее трансфигурацией долго. Даже раскраснелся от напряжения, что ему совершенно не шло. А вот Аня издевалась над собой дольше всех. Правда и заслужила потом похвалу от Электры, вымудрив из перышка душистый ландыш. И как оказалось, если верить словам профессора Дуровой, девчонка сделала почти невозможное для первокурсницы. Анькина трансфигурация оказалась самой сложной в классе, но принесла факультету три балла.

Когда уроки закончились, то большинство первокурсников не торопились покидать гостеприимную Электру, отираясь рядом и задавая вопрос за вопросом. А декан Эйсбриза их и не прогоняла, охотно отвечая. Хотя порой спрашивали такую глупость, что лучше бы уж помалкивали в тряпочку. Но все-таки через некоторое время толпа учеников постепенно исчезла, отправившись на ужин.

А вот после него Гоша постарался уединиться в комнате, решив все же написать письмо бабушке, пока не забыл об этом окончательно. И через час мучений парнишка, разродившись скорее запиской, чем настоящим посланием, отправился в «Птичий угол».

Эта башня как-то странно прилепилась к основному массиву замка, располагаясь на отшибе. И чтобы попасть в нее, нужно было выходить через центральные ворота да еще минут десять топать потом по неширокой тропинке вдоль громадины Хилкровса. А с другой стороны от тропы шел пологий спуск в сторону Сумеречного леса, охватывающего замок дугой.

Вдоволь наобщавшись с Янги, которому он не забыл прихватить угощение из столовой, Гоша попросил отнести завтра записку бабуле. Соколенок ухватил ее клювом и, положив рядом с собой, что-то важно проклекотал, утвердительно кивнув головой на прощание.

Вот только обратная дорога для Каджи не была такой уж приятной. Мало того, что стало уже довольно темно. Так еще и грязь противно хлюпала под ногами, которую моросящий дождик обильно подзаправил. Именно в эту грязь его и опрокинула троица фалстримцев, под предводительством Гордия. Специально они его здесь подкараулили или нет, без разницы. Под откос он все равно кувыркнулся несколько раз, не преодолев численно превосходящую засаду.

— Какой я неуклюжий. Ты уж извини, Каджи, не смог разминуться, — послышался сверху веселый голос Чпока.

Затем партизаны быстренько исчезли в темноте, сотворив свое грязное дело и весело посмеиваясь. А Гоша через несколько минут все же смог выбраться на тропинку, цепляясь за траву, но все равно постоянно поскальзываясь. И парнишка даже смачно плюнул потом, вот только ругаться в слух не стал. Хотя причина имелась: не каждый поросенок так изгваздается в грязи, как он сейчас выглядел. Но как ни странно, особой злости Каджи не испытывал: война — есть война. И даже чуть развеселился под конец дороги, представив удивленно вытянувшиеся лица друзей и других блэзкорцев, когда он явится таким хрюшкой в гостиную.

Но первыми от души повеселились портреты деканов в холле. И уж только потом ржач переместился наверх. Не смеялись только четверо, озабоченно нахмурившись: сестры-близняшки, Роб и, почему-то, Бардер. Зато сам Гоша тоже хохотал от души. Чего уж тут? Стоит повеселиться перед тем, как начнешь горестно вздыхать, отстирывая форму.

Но ему повезло. Друзья не бросили в беде. А уж без помощи девчонок Каджи наверняка провозился бы полночи с незапланированной стиркой. Да кто-то из старшеклассников потом моментально все высушил, применив заклинание. Кто это сделал, так и осталось неизвестным. Гоша в это время намыливался в душе, а потому и сам не знает.

Глава 5. По осени — вскачь

Поймать бы того шутника, что сказал, будто понедельник — день тяжелый. Да накостылять от души по шее за наглое вранье. А то, вторник лучше что ли? Так это вряд ли.

Примерно таким образом думал Каджи, пробираясь в кругу друзей к Башне Тайн. Дождь, на ночь вроде бы утихший, опять поливал с самого утра с удвоившейся силой. Хотя по нудности вообще прибавил в несколько раз. А резкие порывы ветра швыряли капли дождя прямо в лицо целыми пригоршнями. Так что погода вторника оказалась хуже вчерашней однозначно. Да и то, что сегодня первым уроком значилась защита от темных сил, Гошу совсем не забавляло. Скорее наоборот, он до тошноты не хотел встречаться с профессором Батлером.

Правда, друзья с раннего утра пытались приободрить парнишку, внушая ему, что учитель не посмеет на глазах у всех остальных первокурсников как-то навредить Гоше. И твердо заявили, что после всех вчерашних приключений ему не стоит бродить по замку в одиночку, тогда все будет в порядке. И даже пообещали, что просто не позволят Каджи оставаться одному нигде и никогда. А Янка добавила свое коронное «легко».

Проход в Башню Тайн так загадочно спрятался в хитросплетении коридоров и переходов замка, что они его никогда бы не нашли самостоятельно. Хотя сама башня находилась на виду у всех, недаром Гоша с такой легкостью высадил там окно. И если бы не добровольная помощь Гудэя, который не поленился дождаться после завтрака припозднившихся блэзкорцев и проводить их к месту назначения, то они бы точно опоздали на урок. Остальные первокурсники уже собрались в том самом классе, где Гоша столь неожиданно приземлился после учебного полета на бешеной метле. Им тоже помогли сюда добраться Киана и Джастин.

Каджи, усевшись по привычке в середине класса вместе с Янкой, внимательно осмотрелся по сторонам. В прошлый раз ему было слегка не до разглядывания обстановки аудитории. А посмотреть здесь хватало на что.

На стенах оказалось в достатке развешано картин, изображающих различных монстров. Причем Гоша даже и не подозревал о существовании в природе большинства таких уродов. И картины, застыв в неподвижности, отличались от ставших привычными волшебно-живых. Эти чудовища, похоже, оказались столь опасны для окружающих, что им даже в нарисованном виде побоялись дать свободу действий.

А в углу класса невдалеке от школьной доски вообще возвышалось здоровенной тушей чучело кабана. Только был этот вепрь странным: туловище одно, но на обоих его окончаниях разместилось по голове. И головушки оказались таких неслабых размеров, что оторопь берет. Да и желтоватые клыки, торчащие чуть изогнувшись из пасти, внушали страх еще больший. А зенки чудища продолжали злобно сверкать, несмотря на то, что чучело было именно чучелом и ничем больше.

— Янка, ты видела когда-нибудь подобную зверюгу? — Каджи толкнул подругу в бок, отвлекая от разговора с Робом.

— Шашлык получился бы отличный, — девчонка скользнула мимоходным взглядом по кабану и продолжила доказывать Баретто, что она запросто его обгонит в полете на метле на длинную дистанцию. А тот только недоверчиво хмыкал, не соглашаясь: как же, сделает его девчонка, впервые севшая на помело пару дней назад. Нашли дурака лапшу на уши вешать.

Каджи даже заслушался их оживленным разговором, дивясь тому, как ловко близняшка подначивала Роба на спор. И ведь наверняка она выиграет у друга это пари. Вряд ли честным способом, но все равно выиграет.

— Тема сегодняшнего урока — дэймолиши, — декан Даркхола появился неожиданно, с ходу начав занятия.

Он поставил на свой стол что-то объемистое и квадратное, накрытое плотной черной тканью. И хотя Гоша повернулся к нему лицом довольно таки быстро, даже опередив соседку по парте, все равно досталось на орехи именно ему. Правда, если говорить честно, то парнишка ждал чего-то подобного, а потому и не сильно удивился придирчивости Своча. Поразила только легкость и непринужденность, с которой он прицепился к пареньку.

— Вам, Каджи, я вижу — это совсем не интересно, — спокойно и даже меланхолично предположил Батлер. — Конечно, дэймолиш — всего лишь мелкая тварь. А вам, как спасителю мира, обязательно масштаб нужен. Может быть, прикажете вам сюда пригласить сразу Князя Сумрака? И тогда вы нам покажете себя во всей красе?

Учитель пробуравил парнишку взглядом почти насквозь. Потом постоял минутку в задумчивости, словно бы прислушиваясь к чему-то. А потом встрепенулся:

— К сожалению, Вомшулд сейчас очень занят и не сможет прийти в гости. Но обещал появиться, как только освободится. А пока Каджи, может быть, вы поделитесь с нами своими потрясающими познаниями в области защиты от темных сил? Вот лично мне очень интересно узнать, как вы легко справились бы с парочкой дэймолишей, попадись они вам на пути.

Гоша встал и густо покраснел. Он понятия не имел о том, кто или что — эти дэймолиши. А уж в том, что с ними можно легко разобраться, вообще, сомневался. Но профессор Батлер терпеливо ждал ответа. И даже повернулся чуть боком к ученику, приложив ладонь к уху. Да только не дождался и, махнув этой же рукой, сказал грустно, словно искренне сожалел о случившемся:

— Садитесь Каджи. Я очень разочарован. И, естественно, минус три балла Блэзкору за наглую самоуверенность и переоценку своих сил.

По классу пролетел едва уловимый ропот недовольства. Правда, и возгласы радости тоже. А Гордий от переизбытка чувств не только расплылся в жизнерадостном оскале, но и позволил себе негромко рассмеяться, вскользь добавив:

— Правильно, так ему и надо!

Только декан Даркхола оказался не так уж и прост в своем отношении к ученикам. Он удивленно уставился на Чпока, развалившегося за партой в привычной для себя небрежной манере. И даже белесые брови у Своча выгнулись дугой: это кто тут еще осмелился оценивать его действия?

— Минус пять баллов Фалстриму за неприкрытое злорадство по отношению к товарищу, попавшему в неприятность, — не менее злорадно объявил учитель. — Итак, кто дерзнет рассказать остальным об этих неведомых и загадочных зверюшках?

Профессор Батлер прогулялся между рядов парт, внимательно вглядываясь в лица первокурсников. Желающих не находилось. И тогда он остановился напротив парты даркхольцев.

— Ну, уж вы то просто обязаны ответить правильно, — его взгляд перебегал с Кианы на Инхеля и обратно, зацепив по пути Релкама. Но и они только пожали плечами в недоумении. — Минус семь баллов Даркхолу за незнание того, что вы обязаны знать лучше других.

Преподаватель развернулся к потрясенным ученикам спиной и спокойно, как ни в чем не бывало направился к своему столу. А Каджи быстренько оторвал кусочек пергамента и написал записку друзьям, решив без надобности не разевать рот, напрашиваясь на очередные неприятности: «Мне он совсем не нравится!». И перебросил ее через плечо на заднюю парту. Янка успела прочитать послание, пока оно писалось, и, поджав губы, утвердительно покивала головой, соглашаясь с другом.

Только успел Баретто развернуть пергамент, как тот вырвался из его пальцев и медленно проплыл к насмешливо прищурившемуся учителю. Профессор Батлер уже, оказывается, успел вернуться к своему столу и, не напрягаясь, разгадал Гошин ход.

— Еще минус пять баллов Блэзкору за нарушение дисциплины на уроке, — оскалился Своч, правда не сказать, что радостно, скорее, по привычке или необходимости.

Потом он внимательно прочитал записку, а Каджи готов был рвать и метать от злости, досады и обиды. И ему самому непонятно было, к кому эти чувства относились: к декану Даркхола или к собственной персоне. А профессор Батлер тем временем несколько озадаченно почесал белобрысый затылок и, спрятав послание в карман, пристально посмотрел на проштрафившегося ученика. Затем сделал жест рукой, чтобы он встал. И Гоша подумал, что его сейчас или просто выгонят с урока, как поступили бы в магловской школе или еще чего похуже произойдет, но общение с Этерником вечером наверняка обеспечено. И хорошо если оно закончится наказанием, а не отчислением.

— Проблема в том, Каджи, — Своч задумчиво потеребил свой слегка небритый подбородок, — что вы мне тоже совсем не нравитесь. И как же мы выйдем из этой щекотливой ситуации?

Гоша ожидал чего угодно, но только не этого спокойного и задумчивого тона. То, что он не нравится учителю — не новость. Но вот как это было сказано. И вероятно, поэтому парнишка не придумал ничего лучше, чем ляпнуть:

— Может, вы просто будете учить, а я — учиться?

Декан Даркхола основательно подумал над предложением, а потом слегка ухмыльнулся.

— Что ж, вполне разумно. Впервые за сегодняшний день я услышал от вас хоть что-то толковое, — и профессор Батлер сделал знак Гоше садиться. — Я отменяю последние штрафные баллы, что начислил факультету. Лучше уж сразу же расставить все точки над «i», вы правы, Каджи… Итак, господа первокурсники, дэймолиши или как их еще называют иногда — «сухопутные пираньи». Встречайте.

Своч резко взмахнул своей волшебной палочкой, и шторы на окнах послушно сдвинулись. В классе воцарился полумрак. Еще одно движение руки, и черная ткань покорно отлетела в сторону. А на столе находился аквариум, или точнее, стеклянный куб, внутри которого кто-то присутствовал.

Этот кто-то очень напоминал собой мехового колобка размером с кулак взрослого человека. И колобок этот был утыкан множеством часто моргающих мелких глазенок. Но глаза — это совсем не главное, что у него имелось. Ртов, заполненных мелкими острыми зубками, у него по всей окружности было пораскидано еще больше. И катался этот колобочек по своей клетке крайне шустро.

— Какая прелесть! — послышался позади Каджи Анькин радостный возглас.

— Да уж, согласен с вами, Лекс, — учитель глянул на девчонку заинтересованно, не ошиблись ли стихии при выборе факультета для нее. — Существо и на самом деле замечательное. И очень редкое. Вот только эта прелесть, как вы изволили выразиться, слишком прожорлива. Ест любую органическую пищу, даже косточек не оставляет. И если я сейчас ее выпущу, то далеко не все из вас успеют убежать из класса. Кое-кто останется здесь на обед.

Декан Даркхола сделал пару шагов в направлении стеклянной клетки и положил на нее руку. Скажем так, у многих первокурсников сердца тут же ушли в пятки, зато ноги сами собой приготовились в случае необходимости рвануть к выходу из класса на скорости, достойной занесения в книгу непобиваемых рекордов. Но профессор Батлер всего лишь полюбовался мелким монстренком изблизи и снова повернулся к ученикам.

— Дэймолиш — существо демонического класса и потому очень любит темноту. Любимым местом обитания у них являются глубокие и просторные подземелья. Живут в одиночку. Но когда пищи в достатке они могут сбиваться в стадо, иногда достигающее количества пары десятков особей. Только это происходит крайне редко. Мозгов у них в нашем понимании нет, но инстинкт выживания потрясающий. Легко могут обходиться без пищи что-то около трех месяцев, потихоньку худея. Но при возможности жрут, не переставая. И чем больше дэймолиши едят, тем крупнее становятся. Но, вырастая в размерах, у них пропорционально растет и аппетит. Поэтому-то они крайне редко собираются в стадо, иначе при недостатке пищи начинают пожирать друг друга, пока не останется один единственный победитель. Вы все еще считаете, что они прелесть, Аня?

Но близняшка уже отрицательно мотала головой, только черные волосы заметались туда-сюда. А Своч, удовлетворенно хмыкнув, продолжил рассказ:

— Не советую вам попадаться им на глаза, в противном случае считайте, что уже попали и на зуб.

Первокурсники зачарованно наблюдали за дэймолишем, беснующимся в своей стеклянной клетке так неистово, словно он почувствовал присутствие поблизости от себя шведского стола со всевозможной закуской. А «закуска» даже не дышала почти, только хлопала ресницами, каждая за своей партой. Учитель дал им время, чтобы осознать опасность, которая исходила от мехового клубка глаз и зубов. А потом стал рассказывать первокурсникам, как же бороться с этим чудо-юдом, не дай бог, они встретятся случайно нос к носу.

— Дэймолиши, обладая помимо кучи глаз еще и очень тонким слухом, крайне не любят громкие звуки, от которых они буквально цепенеют. Убить их этим невозможно, но обездвижить на время — вполне. И, конечно же, они, как и многие другие представители подземелий, ненавидят яркий свет. Как жаль, что сегодня пасмурный день.

Декан Даркхола взмахнул легонько палочкой, и шторы на окнах тут же разъехались в стороны. А в классе стало намного светлее. И все обратили свое внимание на клетку. Дэймолиш внутри куба еще неистовее прежнего заметался из стороны в сторону, но спрятаться от света ему было не суждено. И Батлер поставил точку в их сегодняшнем образовании, направив острие палочки на существо.

— Люмос! — и из нее вырвался пучок света, угодив прямо в центр колобка.

Реакция у преподавателя была просто снайперская. Попасть в меховой клубок казалось вообще невозможным, с такой скоростью он носился по клетке. Но Свочу попытка удалась с первого раза. И дэймолиш тут же на глазах ошарашенных учеников вспыхнул на секунду ярчайшим пламенем. А затем рассыпался на кучку пепла.

— Как видите, все очень просто, — довольный собой преподаватель накинул на куб черную ткань, скромно улыбаясь при этом. — И чтобы у вас все сказанное мной отложилось в памяти, потрудитесь к следующему уроку переписать трижды страницу двести двадцать седьмую из учебника Рифера Маднеса «Темные силы». Я проверю выполнение задания у каждого, не поленюсь. Так что не вздумайте отлынивать, иначе наживете врага в моем лице на весь срок обучения. — И тут его улыбка стала еще шире. — А вам справиться со мной будет затруднительно.

И как показалось Каджи, декан Даркхола мельком глянул именно на него, жестко сверкнув зрачками, на миг потемневшими от едва сдерживаемой злости.

Следующим уроком была история магии, на которую все без исключения отправились с удовольствием. И хотя профессор Волков выглядел слегка чем-то озабоченным, все же занятие провел блестяще.

Скучать ребятам опять не пришлось. Вот только пять баллов так никому в этот раз и не достались. Версии странного поведения Карлуса выдвигались самые фантастические. Аня даже предположила, что тот находился под действием заклинания Империус, на что Семен Борисович только весело рассмеялся. И предложил девчонке писать с ним на пару юмористические повести. Правда, когда она вырастет и закончит школу.

Все странности в поведении верховного чародея объяснились до обидного буднично, в отличие от самого процесса поиска истины. Оказывается, он и на самом деле прожил бы жизнь исключительно положительно. Но была у него любимая дочь, стерва стервой, но ведь своя, родная. Вот по ее-то наущению маг порой и совершал те поступки, о которых потом втайне горько сожалел. А почему его прозвали в народе Преданным? Тут уж вот как хотите, так и думайте сами. С одной стороны, Карлус всю свою жизнь был предан и светлым силам и своей семье в равной степени. Но в решающий момент противостояния злу тех времен именно семья-то его и предала. Вот и пойми здесь, почему он — Преданный?

После обеда занятий у первокурсников в расписании не значилось, и им настоятельно порекомендовали отправиться поспать пару-тройку часиков. После того как стемнеет, профессор Хлип собирался заняться с учениками астрологией. И сперва он хотел познакомить первокурсников со звездами и их расположением на небе.

Близняшки, закончив быстренько трапезу, исчезли в неизвестном направлении, предупредив ребят, чтобы дожидались их возвращения в гостиной, а не дрыхли у себя.

— Пойдем в шахматы сыграем, — предложил Баретто, соглашаясь с сестрами. — А ночью выспимся, как и положено. Ты глянь только, какая погода, Гоша. И звезд нам сегодня не видать, как своих ушей.

Парнишки сыграли почти половину партии, не уступая друг другу в мастерстве, когда в гостиную ворвались оживленно щебечущие близняшки. Строго приказав ребятам прекратить кровопролитие, чему шахматные фигуры несказанно обрадовались, девчонки уволокли друзей в школьную библиотеку на третий этаж Центральной башни. А уж там каждый из них угомонился, обложившись грудой книг. И только изредка выглядывали друг на друга из промежутков между стопками толстенных фолиантов, настолько узких, что они напоминали амбразуры ДОТов. Да делились найденными упоминаниями об Алтаре Желаний.

Вот только ничего путного они в книгах на этот раз не вычитали, хотя угробили время почти до самого ужина. Попадалась всякая ерунда и небылицы о таинственном артефакте в различных вариациях. Но общая мысль ссылок сводилась к тому, что все это сказки для младшего школьного возраста, да и только.

И к вечеру головы у всей четверки без исключения распухли от того количества информации, что они бессистемно нашвыряли в мозги. Но среди груды шлака порой поблескивали крупицы на самом деле полезных и интересных сведений. Вот только крайне жалко, что к Алтарю они не пристегивались никаким боком.

В конце ужина, когда самые голодные ученики закидались наспех пищей и уже собрались резво покинуть зал, со своего места за учительским столом поднялся Этерник и попросил минуточку внимания.

— Сегодня днем у нас в школе произошло одно интересное событие, — директор потеребил бороду, а затем почесал в задумчивости затылок. — Даже и не знаю, как сказать, хорошее оно или плохое? Это, смотря с какой стороны поглядеть на него. — Тут Верд-Бизар хмыкнул, а глаза у него стали хитроватые, чуточку прищурившись. — Я бы вот, например, ни в жизнь не додумался, что можно заставить выучить заклинание увеличения таким оригинальным способом. Кто-то взял и уменьшил дверь мужского туалета на первом этаже Центральной башни до размеров учебника, когда там находился Гордий Чпок. Да еще табличку повесил рядом: «Закрыт на ремонт до весны. На крики гастарбайтеров — не отвечать! Но кормить можно».

По залу прокатилась волна возбужденного смеха, отозвавшись многоголосым эхом под сводами потолка. Гордий покраснел, наверное, до самых пяток, да вот спрятаться от направленных на него взглядов учеников всей школы было некуда. А директор тем временем поинтересовался у него:

— И сколько же ты пробыл в заточении?

— Часа три, — тихо ответил парнишка.

— Во, блин, дела творятся в школе, ужас просто, — высказалась Аня, отхлебнув скромный глоточек компота.

— И не говори-ка, сестренка, — поддержала ее Янка, вгрызаясь в огромное яблоко. — Страсти-мордасти… Это ж надо такое придумать…

Каджи с Баретто, прекратив смеяться, непонимающе переглянулись между собой, озадаченные странным поведением девчонок. А Этерник тем временем продолжил:

— За то, что ты все-таки сумел справиться с ситуацией, присуждаю три балла Фалстриму. И я сейчас не стану выискивать, кто тебе помог в постижении заклинания таким неожиданным способом. — Директор пробежался плутовским взглядом по лицам учеников. — Тем более что и так догадываюсь, чьих неугомонных палочек это дело. Просто хотел бы на будущее предупредить всех нерадивых учеников, что вот лопнет у меня когда-нибудь терпение, и я применю к лентяям точно такой же способ воспитания. Туалет у меня в кабинете просторный, вас много сможет там разместиться. И звукоизоляция прекрасная, можете вволю кричать, песни петь. Кстати, а вот память у меня стала сдавать последнее время, могу и забыть об узниках до самого утра. Так что спасибо за подсказку.

Закончил Этерник свою речь уже под хохот. Да и сам директор расплылся в улыбке, опускаясь на свое кресло с высокой спинкой. Правда, через минуту он опять поднялся.

— Я был прав на счет своей памяти. Совсем и забыл, что еще хотел сказать кроме этого. Я присуждаю Блэзкору пять баллов…

И устроившись поудобнее за столом, принялся деловито ощипывать гроздь винограда, отправляя ягоды одну за другой в рот. Видимо, он был чертовски вкусный, директор даже зажмурился от удовольствия. А сидевший по левую руку от него профессор Батлер, склонившись к Верд-Бизару, тихо поинтересовался:

— А за какие заслуги, интересно? Может быть, вы уточните, Этерник? А то ученики вряд ли поняли…

— Директор я или не директор?! — Верд-Бизар отложил гроздь в сторону. — Захотелось вот мне так… — И, видя укоризну в глазах декана Даркхола, он добавил. — Мантии у них шикарные, с огоньком. Пусть тогда считается, что за достойный внешний вид и молодецкую выправку. А?

И Этерник невозмутимо приблизил к себе остатки шоколадного торта.

— Тебе положить кусочек? — поинтересовался он у Батлера, но тот отрицательно покачал головой, слегка задумавшись. — Ну, как хочешь Своч, значит, мне больше достанется.

Только Мерида, сидевшая по другую руку от директора, уже протянула ему свое пустое блюдце, невинно хлопая ресничками. Верд-Бизар вздохнул, но, правда, при этом лыбился в седую бороду как купчина, объегоривший на ярмарке всех покупателей до единого.

— Как же, дадут в этой школе насладиться тонким вкусом в одиночку, — ворчливо возмутился Этерник. — Тебе с розочкой или без? Ну, что ты так смотришь на меня, Мэри? Да не жадный я, а экономный. Ладно, ладно, вот тебе самый большой кусок. Только смотри, растолстеешь на казенных харчах — никто замуж не возьмет. Или ты пока еще и не собираешься?

И не дождавшись ее ответа, Верд-Бизар полуобернулся к учителю истории.

— Семен Борисович, надеюсь, у вас найдется еще одна мантия?

Профессор Волков удивился неожиданному вопросу, но утвердительно кивнул головой. И директор опять повернулся к Мэри, которая как раз собралась ответить ему на вопрос.

— Да пока не находятся такие смельчаки, чтобы предложить мне руку и сердце. Но вас, директор, я обязательно приглашу на свадьбу, если она когда-нибудь будет…

Этерник мягко и ободряюще улыбнулся ей в ответ и даже слегка подмигнул. Батлер, так и сидел, крепко задумавшись и запустив пятерню в свои белесые волосы. Монотонус Хлип многозначительно прокашлялся в кулак. Семен Борисович неловко опрокинул на себя бокал вина, и тут же убежал менять промокшую мантию. Остальные учителя проводили его полным сочувствия взглядом. А Верд-Бизар еще раз улыбнулся, только на этот раз уже хитро сощурившись. Учеников же и след простыл. Преподаватели заканчивали трапезу в гордом одиночестве.

А Хилкровс — школа волшебников, что ни говори. И поэтому отоспаться ночью, как предполагал Роб, у ребят не вышло. Кто и какую магию применил, они не знали. Но небо было абсолютно ясным, ни облачка, ни тучки. Только звезды мерцали, рассыпавшись в беспорядке по небосводу.

И чтобы полюбоваться их красотой, пришлось первокурсникам взбираться на смотровую площадку Сторожевой башни, самой высокой в замке. Единственные кто не жаловались на количество крутых ступенек, спиралью закручивающихся по стене с внутренней стороны башни, так это длинноногий профессор Хлип, возглавлявший процессию. И как ни странно, Гордий Чпок, взбиравшийся одним из последних. Хотя ему-то чего возмущаться? У него в данный момент совсем другие проблемы: поскорее забылась бы история с заточением в туалете.

Звездное небо выглядело в телескоп еще шикарнее. Да и Монотонус рассказывал о созвездиях очень интересно, а потому знания и запоминались с легкостью.

Но результат ночных посиделок на площадке Сторожевой башни, сказался утром, когда наши друзья еле смогли проснуться. И весь день они бродили по школе с урока на урок хмурые, не выспавшиеся и отчаянно зевающие. А права у них на такое поведение не было, потому что именно со среды их школьная жизнь понеслась вперед по жизни такими дикими скачками, что выкроить время на лишний зевок оказывалось затруднительно.

Учиться волшебству было интересно и увлекательно. Ребята на каждом из уроков узнавали столько нового и ранее неведомого, что порой дух захватывало. И даже кое-какие успехи у них наметились. Правда, у всех по-разному.

Роб, например, очень увлекся практикой полетов на метле, что давалось ему легко и без напряга. И Монотонус даже перестал обращать особое внимание на воздушные пируэты паренька. А тот, пользуясь доверием и моментом, выделывал такие хитроумные фигуры высшего пилотажа, что близняшки порой в страхе хватались за Гошину руку и, затаив дыхание, следили снизу за его выкрутасами. И, облегченно вздохнув, когда Баретто наконец-то приземлялся, обещали ему когда-нибудь собственноручно свернуть шею, если тот не умудрится это сделать сам, навернувшись с метлы.

Аня Лекс стала очевидной любимицей у декана Эйсбриза. Трансфигурации у нее получались замечательно и при том настолько сложные, что Электра Дурова только головой качала, удивляясь поразительным способностям девчонки. Но как выяснилось в последствии, не так уж и легко Аньке давался этот предмет. Близняшка сама призналась друзьям, что после каждого удачного изменения формы и содержания предмета она чувствует такую пустоту внутри себя, словно из нее все магические силы откачали и превратили в обычного магла. Но, обладая крайне упрямым характером, девочка добавила, что все равно будет самой лучшей на их курсе.

У Янки дела шли несравненно лучше и проще, чем у сестры. И хотя она звезд с неба не хватала, но зато училась ровно и непринужденно по всем предметам, впитывая знания, словно губка, даже и не пытаясь, лишний раз задумываться над тем, что и как делает. Само собой все получалось. Хотя все же заклинания у нее выходили чуть лучше, чем у остальных первокурсников. И даже не настолько лучше, насколько быстрее. Их Янка просто схватывала налету. И в результате она уже могла применять часть таких заклинаний, о которых Каджи, например, даже и не мечтал.

А Гоша не на шутку увлекся историей магии, защитой от темных сил и…зельеварением. С первой все было понятно и так — просто нравилась, и все тут. Защита давалась непросто, но парнишка старательно заучивал все, что требовалось, и стремился вникнуть в детали, а не просто зубрил. Да и на уроках слушал очень внимательно. А всего лишь потому, что, во-первых, старался не давать повода профессору Батлеру к наказанию. И, во-вторых, Своч ведь в чем-то и прав: как можно спасти мир, если не знаешь самых элементарных вещей? Себя и то защитить не получится при необходимости.

А отношения между учеником и учителем так и оставались натянутыми до такой степени, что иногда казалось, кто-нибудь из них обязательно взорвется от напряжения. Каджи надеялся, что первым лопнет декан Даркхола, а он сам уж как-нибудь обойдется и без этого.

Ну, а о зельеварении вообще отдельный разговор. В том, что Гоша старательно заучивал составы снадобий и способы их приготовления, был виноват Гордий Чпок. Этому еще больше обнаглевшему самоуверенному парню они давались влегкую, особенно если учесть, что собственный декан усердно помогала. А поставить на место зазнайку, было для Каджи делом чести. Вот потому-то и приходилось именно зубрить, хотя сам предмет казался Гоше скучным, нудным и не особо нужным. Зачем тратить столько сил, если большинство зелий можно просто купить?

Одним словом, все складывалось не так уж и плохо, если бы… А вот этих «если» хватало за глаза.

Домашних заданий набиралось к вечеру столько, что все первокурсники без исключения горестно вздыхали, доставая учебники и рассаживаясь по своим любимым местам. Гоше с Янкой, например, очень уютно казалось в креслах невдалеке от камина, весело потрескивающего поленьями. Баретто предпочитал заниматься за большим овальным столом. Но Аня быстро его от этого отучила, утянув с собой в дальний угол гостиной, под книжные полки. Видишь ли, ей оттуда всех прекрасно видно, но одной там сидеть не интересно. А Бардер, оказавшийся совсем не плохим парнишкой, хотя и страшно ленивым, любил уединение, грызя гранит науки вместе с очередными пирожками или бутербродами прямо на своей постели. И в гостиную он крайне неохотно выползал, только если нужен был чей-то совет или подсказка. Правда, резаться в шахматы летел первый. И часто обыгрывал даже старшеклассников.

Так что свободного от учебы времени почти не оставалось совсем. Ну, а уж если оно и появлялось, то друзья сразу же неслись в библиотеку, пытаясь как можно больше узнать об Алтаре Желаний. Но дни пролетали за днями, а ничего путного они так и не вычитали. И Каджи со временем стал замечать, что девчонки уже не так радостно сверкают глазами, отправляясь в библиотеку. Баретто тоже слегка приуныл, но был полон решимости продолжать поиски артефакта до победного конца.

И если бы только это отнимало время и портило настроение. Каждое воскресенье Гоша продолжал ходить к сестре, пытаясь заставить СКИТ подчиниться. Но все впустую. Не хотело кольцо его слушаться, как он его не умолял. Хотя и польза от таких воскресных посиделок тоже была.

Девчонкам у Мэри очень понравилось, как и она сама. И они с радостью составляли компанию Каджи. Пока он занимался, близняшки просто отдыхали от всего, общались с его сестрой или гоняли Баретто по всему саду. А тому только этого и надо было: хоть какое-то спортивное занятие. Тем более что на матчи по квиддичу ему не всегда удавалось вырваться от своей кампании. Правда, пару раз они все вместе побывали на стадионе. Но Гоше игра не очень понравилась. А все из-за того, что стояла мерзкая погода, мысли были заняты чертовым Алтарем и непослушным кольцом, да и Блэзкор продул матч Эйсбризу, хотя казалось, что победа уже у них в кармане. Естественно, все расстроились на неделю вперед.

Но в остальном жизнь удалась. Партизанская война против Гордия шла своим чередом с переменным успехом. То он со своими прихлебателями как-нибудь напакостит четверке друзей, то они ему в ответ покажут, где раки расположились на зимовку.

Янка периодически развлекалась тем, что отваживала от Каджи вейлу, которая не оставила попыток навязать ему свое общество, слишком уж явно набиваясь в друзья. А их и так хватало. Но близняшка Олирины старания пресекала на корню, и самым ласковым эпитетом для Луизы так и осталась памятная Гоше лахудра. А сам он на эти междоусобные стычки совсем не обращал внимания, слишком уж занят был всем остальным. Вот если бы Олира предложила делать вместо него хотя бы часть домашних заданий, тогда парнишка оценил бы ее рвение по достоинству. Но вейла до такой хитрости не додумалась.

И, самое главное, никто на Каджи больше не покушался. Ну, если не считать нескольких мелких недоразумений. То пласт черепицы навернется с крыши на то место, где он пару секунд назад стоял с друзьями на перемене. Так это ее ветром снесло, замок-то без капитального ремонта давно уже стоит. Или арбалет у одной из статуй на втором этаже Центральной башни однажды самопроизвольно разрядился. И то, что стрела пронеслась рядом с ухом — чистая случайность. Неудачный рикошет от стены, не более того. Да ступенька на середине винтовой лестницы Сторожевой башни треснула пополам, когда Гоша на нее наступил. И летел парнишка кубарем до следующего этажа. А и правильно! Янка уже не раз ему говорила, что он скоро растолстеет, если не перестанет лопать пиццу наравне с Робом. Тому-то что, он — спортсменистый парнишка, в его организме калории надолго не задерживаются. И еще десяток подобных мелочей набрался. Разве ж это покушения?

Вот так и летели дни за днями, словно осенние листья, подгоняемые безжалостным ветром. И однажды утром друзья проснулись, а за окном их комнаты было белым-бело. Выпал первый снег. И чем больше его насыпало со временем, тем все грустнее становилась Янка. Ее сестра, хотя и не показывала виду, но тоже выглядела расстроенной не меньше. И в один совсем не прекрасный вечер, девчонки окончательно упали духом. И сидели, нахохлившись, как замерзшие воробьи, напротив камина в гостиной. А идти в библиотеку в этот вечер сестры отказались наотрез.

Глава 6. Сюрпризы разные бывают

— Не пойму я никак, Гоша, что с девчонками творится, — Роб отодвинул в сторону очередной толстенный фолиант и, сцепив руки в замок на затылке, задумчиво-устало уставился в потолок. — Мы с тобой уже целую неделю одни тут ошиваемся. А я ведь тоже не железный. Мне, конечно, нравится читать…

Каджи решительно захлопнул свою книгу и пошел ставить ее на полку. Вернувшись назад к столу, парнишка посмотрел на друга и предложил:

— Пошли и спросим напрямик. — И, помолчав немного, добавил: — А в библиотеке нам больше делать нечего. Глупая была затея. Не найдем мы никакой Алтарь, хотя и жаль.

Ребята направились в Башню Грифонов, и Баретто предположил по дороге:

— Просто они эту мысль поняли раньше нас, только говорить не хотят, чтобы не расстраивать.

— Возможно, ты прав, — согласился Гоша, у которого на душе кошки скребли от очередной неудачи.

А то ему и так на этой неделе мало досталось. Своч,… такой, пять баллов снял с факультета только за то, что у Каджи, видишь ли, прическа была чересчур лохматая, как показалось учителю. А прическа обычная, он все время с такой ходит. Просто придраться уже больше не к чему оказалось.

Да и Гордий устроил сюрприз, каким-то образом заколдовав Гошину ученическую сумку. И когда парнишка попробовал ее открыть на уроке трансфигурации, то она ему чуть всю руку не искусала. Еле успокоили портфель совместными усилиями учеников и учительницы. А Чпок веселился от души, наблюдая за происходящим.

Вряд ли он сам смог такое заклинание наложить, но вот попросить кого-то из старшеклассников со своего факультета вполне в его характере. Это только Каджи с друзьями — гордые, и потому не вмешивают в разборки никого из посторонних. А ведь стоит всего лишь намекнуть, и Гордию тогда лучше сразу переводиться в другую школу. Факультет Блэзкор и на самом деле очень дружный.

Но с причиной грусти близняшек ребята ошиблись.

Аня куда-то запропастилась, а вот ее сестренка привычно расположилась в кресле напротив камина и вместо того, чтобы делать уроки просто таращилась на фотографию. Друзья присели с ней рядом в соседние кресла.

— Кто на фото? — полюбопытствовал Каджи.

— Родители, — близняшка даже не оторвалась от своего занятия.

— Дай посмотреть.

Девчонка протянула ему фотографию. И оказалась она странной, словно бы двойственной. Мама сестренок, на которую они были до безобразия похожи, разве что глаза и брови отцовские, приветливо помахивала рукой. И выглядела женщина серьезно-озорной. То есть весь ее вид говорил о бесшабашной веселости и игривости настроения на данную минуту. Но карие глаза при этом оставались совершенно серьезными и даже чуточку строгими.

А вот отец на фотографии получился, как и полагается маглу, застывшим в одном положении. Солидный такой майор-десантник в камуфляже. Подтянутый, спортивный, стоит с гордо поднятой головой, осанка чисто командирская. Лицо строгое и властное. С таким не забалуешь. Хотя если повнимательнее приглядеться, то еще как оторваться можно оказывается. Глаза-то девчонкам достались именно от него по наследству. Особенно Янке. Серо-голубые и с вечной смешинкой внутри.

— А грустим чего? — поинтересовался Баретто.

— Мы с Анькой письмо получили. Мама пишет, что на зимние каникулы нам придется здесь остаться. Папу на какие-то курсы в Питер отправили учиться на три месяца. А мама, естественно, за ним вдогонку помчалась. Как же она его в гостинице одного бросит? Кто его поить-кормить будет?

— Н-да, — протянул Роб. — Не завидую. Меня-то дома ждут, не дождутся. Родители готовы хоть сейчас забрать, хотя до каникул еще целая неделя.

— И ничего страшного, Янка, — поддержал подругу Гоша. — Я тоже здесь остаюсь. Бабуля написала, что у нас дома сейчас такой разгром, что мне лучше этого не видеть. Она даже не уверена, что к лету управится с ремонтом. Только мне что-то не верится в это. Неужто нельзя было просто колдануть, чтоб все сразу стало таким, как ты хочешь?

— Не знаю, Гоша, ремонт — это не мое. Если сломать чего, то без проблем. А вообще — я соскучилась, — в голосе девчонки прорезались едва слышные плаксивые нотки. — Домой хочу, хоть на денек…

— А фото, почему такое странное?

— Так папа же магл. А они всегда на фото так получаются, как и обычно в том мире. Дай сюда, — Янка протянула руку.

Каджи помедлил минуту, еще раз пристально вглядевшись в изображение. Потом усмехнулся, чуть выгнув губы, и вернул карточку подруге. А сам уставился на пылающий камин, в котором искры играли в догонялки.

— Чего лыбишся? Знаешь какой у меня папка…, — Янка, слегка надув губы, глянула с тоской на фотографию и тут же встрепенулась. — Ой, а как ты это сделал, а?

Гоша скромно пожал плечами, продолжая все так же таращиться на пламя.

— Просто вложил чуточку души. Помнишь, Дрима говорила, что оживить можно все, главное захотеть этого…

Янка еще раз глянула на карточку, на которой теперь и отец так же приветливо помахал ей рукой, а потом обнял за талию свою жену. И уже вдвоем родители смотрели с любовью на дочку. Девчонка, не говоря ни слова, подорвалась с кресла, быстро чмокнула Гошу в щечку, повторила на радостях ту же процедуру с Робом, и так же молча устремилась к себе в комнату. Наверное, сестру хотела порадовать.

— Чего это с ней? — Баретто задумчиво потирал щеку там, где припечатались губы близняшки, густо покраснев при этом.

— Тебе не понять, Роб. Ведь ты на каникулы домой поедешь, — вздохнув, ответил другу Каджи, у которого ситуация была еще хуже, чем у девчонок. Его родители сейчас вообще неизвестно где находятся, если живы. — Пойдем-ка в шахматы сразимся, пока никто не играет…

Вот с этой-то фотографии и развернулись дальнейшие события. Хотя, если уж быть объективным, то при чем тут карточка? Все началось гораздо раньше. Даже еще до того, как Каджи на свет появился. И причиной всему послужило разделение чего-то сперва единого на добро и зло. Еще на заре миров. Но это совсем другая история. А у нас события не с фотографии закрутились, а чуть позже.

Завтра было воскресенье, и Гоша собирался опять идти в гости. Остальные в этот раз отказались, планируя понаблюдать за командой блэзкорцев, когда они станут уделывать Стонбир, словно детишек из ближайшей песочницы.

А настроение у Каджи с самого утра оказалось таким неправильным, что он уже заранее настроился на очередное поражение от СКИТа. И был абсолютно прав. Ничего у него не вышло. А потому парнишка и повесил грустно голову, балуясь плюшками в гостиной у сестры. И Мерида смотрела на него печально и укоризненно одновременно, что, конечно же, радости брату не добавляло.

Посреди чаепития, завершающего очередной неудачный урок, в дверь гостиной осторожно постучали. А затем на пороге появился профессор Волков. Он стряхнул с волос остатки не успевших растаять снежинок и произнес чуть застенчиво, разглядывая носки собственных сапогов:

— Добрый день, Мэри! Я хотел просто…, — тут учитель заметил Каджи, дожевывающего плюшку, еще больше смутился и собрался развернуться опять на выход: — Здравствуй, Гоша. Раз вы заняты, то я, пожалуй, пойду. А что хотел — не важно, так пустяки, потом как-нибудь в следующий раз…

Парнишка только кивнул профессору головой в знак приветствия, рот был занят. Зато сестра резво подлетела к Волкову и, не давая уйти, ухватила его за рукав мантии, а затем поволокла к столу. Правда, учитель не особо и сопротивлялся.

— Семен Борисович, вы наоборот очень вовремя зашли в гости, — затараторила Мерида, одним махом поменяв недовольную рыже-короткую прическу на лохматое буйство. — Жаль только, что вы очень редко у меня бываете. Чайку вот с нами попейте. Я плюшек напекла утром, они еще теплые, наверно. Угощайтесь, — девушка, чуть ли не силой усадила редкого гостя на диван рядом с братом и без смены интонации перешла к делу. — Нам с Гошей как раз ваша помощь нужна. Я даже подумывала, не сходить ли за вами.

— Что-то случилось? — сразу же встревожился профессор, мгновенно став серьезным и собранным, а от стеснительности и следа не осталось.

— Ну, не так, что бы очень…, — Мэри коротко, но толково посвятила Волкова в историю неудачно складывающихся отношений брата и кольца.

Преподаватель истории внимательно выслушал девушку, а потом строго уставился на слегка покрасневшего Гошу, который наверно предпринял бы попытку спрятать от позора голову подмышку, как страус в песок, если бы это было возможно.

— Вам не стыдно, Каджи? — риторически поинтересовался Семен Борисович мягким баритоном, хотя и так все было видно. — Вот уж не думал, что вы не можете справиться с каким-то там колечком.

А затем профессор просто раскрыл ладонь, и на нее тут же приземлилась одна из плюшек, бросившая своих подруг в большой тарелке на произвол судьбы. А в другую руку Волкова неспеша приплыла чашка с чаем, ранее заботливо наполненная до краев Меридой. И учитель, как ни в чем не бывало, откусил кусочек кулинарного шедевра.

— Очень вкусно, Мэри, — похвалил он девушку, у которой глаза округлились от удивления. — Можно, я почаще буду к вам заходить?

Мерида закивала головой, соглашаясь, но слов не находила. А Каджи, захлопнув отвисшую челюсть, все же нашел:

— Как вы это сделали, Семен Борисович? Ведь вы же…

— Да, я — магл, а не волшебник, — спокойно подтвердил преподаватель. — Но ты не забывай, Гоша, что я уже давно живу в этом мире и потихоньку учусь. Конечно, волшебную палочку мне никогда не иметь, но разве она предел мечтаний? А это, — Волков кивнул на плюшки, — очень просто. Главное, сильно захотеть что-то сделать, и тогда обязательно получится. Я думал, что Монотонус вам крепко вбил в голову азы магии. Видать, не так уж и крепко, как хотелось бы. Пожалуй, стоит попросить его повторить урок…

«А я — рыжий что ли?» — подумал Каджи и уверенно повернул кольцо на пальце. Для него ничего не изменилось, хотя он каким-то шестым или седьмым чувством осознал: получилось. И пару минут мальчишка наблюдал за продолжающим невозмутимо попивать чай профессором и радостно заулыбавшейся сестрой, голубые глаза которой победно засверкали. Дав ему насладиться триумфом, Мерида проворковала:

— Все, хватит, Гоша. Давай возвращайся обратно.

Каджи послушно повернул колечко в обратную сторону и проявился в этом мире на том же самом месте, где и сидел.

— Я и не сомневался, что у тебя все получится, — похвалил Семен Борисович парнишку. — Просто тебе нужен был какой-то сильный стимул, а его почему-то рядом не оказалось. Бывает и так, не беда.

— А я подумала, что ты уже умчался на радостях строить козни Гордию, — пошутила Мэри, которая была в курсе взаимоотношений четверки друзей с кампанией настоящих волшебников. Это уж девчонки не удержались, проболтавшись в одну из посиделок, когда они от нечего делать, чесали языками с Меридой. Ладно хоть, что об остальном догадались промолчать.

— Это мысль! — нарочито оживился Гоша, но сестра шутливо-строго погрозила ему пальцем.

Они еще немного посидели, общаясь. Профессор Волков рассказал несколько забавных историй из своей преподавательской жизни в Хилкровсе. Рассказчик из него вышел неплохой: оба Каджи посмеялись от души над тем, какие чудаки порой попадались среди учеников. Но затем Гоша заторопился в замок. Очень уж хотелось похвастаться перед друзьями одержанной победой. Семен Борисович тоже поднялся с дивана, предложив проводить его, так и не сказав, зачем же приходил. Может, на самом деле не такое уж и важное дело было. Или просто забыл о нем учитель?

— Семен Борисович, не рассказывайте никому про Гошино кольцо, — чуть смущенно попросила Мерида на прощание, протянув ему руку для пожатия. — Ладно?

— Не проблема, Мэри. Буду молчать как зомби. Даже хуже, они-то мычат иногда, — улыбнулся учитель истории и, как истинный джентльмен, поцеловал девушке руку. Сестра тут же засмущалась, что Гоша наблюдал у нее впервые. А вот Волков сделал вид, что ничего не заметил. И, повернувшись к Каджи, сказал: — Нам пора. А то скоро совсем стемнеет.

Солнце и на самом деле уже цеплялось своим краем за высокие стены Хилкровса, потихоньку опускаясь ниже. С неба сыпались редкие, но пушистые снежинки. Настроение у парнишки соответствовало погоде, поменявшись с утренне-упаднического на вечерне-умиротворенное.

Они с профессором шли вверх неспешно, словно на вечернем моционе. Волков задумался о том, что в этом мире даже маглом и то хорошо жить. Но Каджи, долго терпевший, все же поддался своему благодушному настроению и решил поинтересоваться у преподавателя:

— Семен Борисович, а вы на самом деле верите в существование Алтаря Желаний?

— Конечно, верю, Гоша, — не задумываясь, ответил профессор. — И даже больше того, убежден, что он скрывается где-то совсем рядом с замком. А тебя он тоже заинтересовал, как погляжу?

Каджи утвердительно кивнул головой:

— Спасибо, Семен Борисович.

— Да, не за что, — отмахнулся учитель. — Вот мы и пришли…

Своих друзей в гостиной Каджи не нашел. Оказывается, вопреки ожиданиям, Блэзкор все еще никак не мог окончательно разделаться со Стонбиром, хотя и выигрывал. «Каменные медведи» сопротивлялись с железобетонным упрямством обреченных. И почти все ученики остались на матче, намериваясь досмотреть его до конца. Все это рассказал Гоше Бардер, которому надоело просиживать зад на жестких скамейках стадиона. А если по правде, то он просто-напросто проголодался. И еще Шейм добавил, что Янка сейчас тоже в столовой зависает с девчонками.

Парнишка направился туда радостный в предвкушении того, как он сейчас удивит подругу своими успехами. Но удивила его она.

Уткнувшись лицом в ладони, девчонка плакала. А Таня Сантас пробовала ее успокоить, что не так уж хорошо у нее получалось. Рядом на столе лежала фотография родителей близняшек, разорванная почти пополам.

— Кто?! — коротко поинтересовался Каджи, уже заранее зверея от злости, даже серебристая прядка налилась металлической тяжестью и запульсировала, отдаваясь жгучей болью в виске.

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответила староста, откинув непослушные волосы с лица. — Чпок, конечно, больше некому. Янка как раз показывала мне фото. Хвалилась, что ты смог на нем ее отца оживить. А этот урод неожиданно подлетел сзади и попытался вырвать, чтобы тоже посмотреть, наверное. Но Янка-то крепко ее держала. Вот и результат. Этот гад только заржал и тут же исчез, я даже не успела его мордой в салат пригвоздить…

А Гоша уже не слушал, бегом устремившись к выходу из зала. С Гордием они как раз в дверях столкнулись, когда Каджи пока еще радостный направлялся на ужин. Так что он вполне успеет нагнать злыдня, если поторопится. То-то ему чпоковская ухмылка сразу не понравилась. Хотя, когда она ему вообще нравилась?

— Каджи, вернись! — это Танькин голос звенящей стрелой ударил ему в спину.

— Гоша, не надо, — следом за ней умоляющий Янкин прошелестел.

Но парнишка уже закусил удила. И внутри у него бурлила такая ярость за все накопившиеся обиды сразу, что его вообще никто не смог бы остановить. Если только силой, да и то пришлось бы очень постараться.

Каджи даже ловко увернулся от попавшегося навстречу преподавателя защиты от темных сил, который как раз не вовремя спустился по лестнице со второго этажа. И больше того, парнишка проигнорировал требование Батлера немедленно остановиться и подойти к нему. Лишь услышал уже на выходе из башни, что факультету Блэзкор опять не повезло со штрафными баллами. Только что Гоша заработал их целый десяток. Но какая разница? Да хоть двадцать! Вот он — враг номер один на этот час, всего в трех шагах впереди.

Чпок вразвалочку вышагивал в сторону своей башни, сопровождаемый привычной свитой из Дурмаша и Ривера. Услышав за спиной приближающийся топот, Гордий недовольно обернулся, собираясь что-то ядовитое высказать нарушителю спокойствия. Потом широко распахнул свои наглые глазищи, чему-то поразившись, и был тут же схвачен за грудки. Его телохранители успели вовремя в разные стороны отпрыгнуть. Иначе их снесло бы ураганом по имени Каджи.

А Гоша уже от души впечатал Гордия спиной в каменную стену башни. И видать хорошо приложился, потому что соперник вдобавок ко всему треснулся об нее же затылком и недовольно поморщился от боли. Продолжая удерживать Чпока за мантию, парнишка твердо и неспеша ему высказал:

— Слушай сюда, недоумок! Сегодня ночью, ровно в двенадцать, я тебя жду около стадиона. Один на один. И попробуй только не приди! Тогда вся школа будет знать, какой ты настоящий волшебник. А я все равно тебя достану, так что не отвертишься.

— Я то приду, смотри сам не обделайся от страха, — Гордий стрельнул взглядом на потихоньку собирающуюся рядом толпу и, хмыкнув, прошипел. — Ты руки-то убери, а то ведь все поймут, в чем дело. И не судьба тогда нам встретиться сегодня. Да и потом — вряд ли. Тебя ведь исключат из школы за такое поведение…

Каджи резко отпустил мантию фалстримца и, отвернувшись от него, спешно зашагал в сторону Башни Грифонов. И хотя смотрел больше себе под ноги, чтобы не встречаться ни с кем глазами, в которых слишком уж явно сквозило торжество, все же успел заметить собравшуюся около места стычки шушукающуюся толпу учеников. И многие из них стояли, оказывается, слишком уж близко, а значит, могли подслушать их с Чпоком разговор, что не есть хорошо.

Так же Гоша обратил внимание на то, как Биг удерживал за плечи тщедушного Ривера, рвущегося на помощь «хозяину». И даже услышал фразу слонопотама, не суйся, мол, куда не просят, без тебя разберутся. И сказать честно, Дурмаш его удивил уже в третий раз за сезон. Какого черта лысого он ошивается рядом с Гордием, если сам он не такой уж и испорченный?

А вот Луиза, оказавшаяся невдалеке от места схватки, наоборот улыбнулась Каджи так ехидно, что у парнишки даже сердце екнуло. Сразу видно, что она замышляет какую-то пакость в ответ на его безразличие к ней. Как же, вейлу проигнорировали, когда она сама на дружбу напрашивается. И то, как Олира покачала головой, Гоше совсем не понравилось.

Пролетев в свою комнату, парнишка, не раздеваясь, завалился на кровать. И притворился спящим, чтобы не доставали разговорами, выяснениями подробностей и требованиями ничего не предпринимать. А что такие от друзей будут, он даже не сомневался. Каджи лишь успел попросить Барни, чтобы он его разбудил тихонько в полдвенадцатого, если все же заснет. И к своему удивлению, Гоша почти сразу же провалился в объятия снов.

А приемник лишь пожал недоуменно плечами, но разбудить пообещал. И даже отменил на сегодня свой ставший уже традиционным вечерний поход в гостиную. Так и сидел на тумбочке до положенного времени, крепко задумавшись. И одной из первых мыслей у него проскользнуло невзначай, а не сообщить ли бабушке или Мериде, что Гоша удумал по ночам где-то шарахаться. В его-то положении — это верх безрассудства. Но, еще разок хорошенько поразмыслив, Барни отказался от такой идеи: Гоша все-таки ему друг, а друзей не сдают. Даже другим друзьям. И ровно в полдвенадцатого ночи приемник осторожно потряс Каджи за плечо.

Просыпаться мальчишке совсем не хотелось, но, вспомнив, зачем это ему понадобилось, он резво вскочил с кровати. А потом крадучись выбрался из комнаты в пустынную гостиную. И уже только там обулся и, накинув на себя мантию, заспешил вниз, боясь опоздать на забитую стрелку.

Вот только в холле башни его остановил насмешливо-строгий голос Яппи Алленсона:

— Никак прогуляться решил, Каджи?

— Нужно мне тут в одно место…, — попробовал было оправдаться парнишка.

— Я знаю, что нужно, — ответил портрет декана, став вдруг совершенно серьезным, и добавил загадочно. — Только ты к стадиону не ходи. Там снегу намело по пояс. Прогуляйся лучше к «Птичьему углу». Там рядом с башней площадочка есть одна, чуть левее входа. Самое хорошее место для прогулок в эту ночь.

Гоша ничего не понял, но рыжебородый ему заговорщически подмигнул:

— Просто поверь мне так же, как я верю в твою победу.

И Каджи послушался декана. С какой стати он будет советовать Гоше то, что может ему повредить. А значит, пострадает и честь факультета, о которой Яппи так трепетно заботится. И переживает за нее до такой степени, что совсем не боится выглядеть белой вороной на фоне всех остальных прежних деканов. Его поведение само за себя говорит о характере бывшего руководителя факультета.

Гоша решительно выскользнул через пламя из Башни Грифонов в темный двор и быстрым шагом направился к выходу из замка.

Хотя главные ворота Хилкровса на ночь закрывались, но рядом имелась неприметная калитка для служебных надобностей. А так как в ближайшей округе от замка другого жилья было мало, то и непрошенных гостей не ждали. И соответственно старая горгулья, охранявшая вход, неподвижно сидела на каменной тумбе и почти постоянно спала, когда не ела. Проскользнуть мимо нее — пара пустяков. Главное не горланить песни во всю глотку.

Каджи торопливо помчался по протоптанной в сугробах тропинке к башне, где обитали пернатые друзья учеников. И вылетев на ту небольшую площадку, о которой сказал декан, тускло освещенную единственным подслеповатым фонарем над входом в «Птичий угол», огляделся. Почти тут же от стены отлепилась фигура, выскользнув из сумрака на свет.

— Я уж думал, что ты струсил или девчонки не пустили, — криво ухмыльнулся Гордий и без дальнейших предисловий заехал кулаком Гоше в челюсть.

— Еще чего! — Каджи смахнул с губы тут же выступившую кровь и ответно засветил Чпоку под глаз.

А потом они так яростно набросились друг на друга, что, не удержавшись на ногах, свалились в сугроб, продолжая цепляться за соперника и не забывая его же мутузить от души. И битва их была раскаленной до предела. Несколько минут они катались по площадке, утрамбовывая снег и противника. Но вскоре ребята, замерли, напряженно вслушиваясь в ночную тишину и тяжело дыша. От обоих валил пар.

Не так уж и далеко от башни послышались голоса. И один из них точно принадлежал Тайлеру Кингу:

— Они где-то здесь должны быть. Мне доложили…

— А я говорю, что нужно к стадиону идти, — послышался чуть запыхавшийся голос Электры. — Одна из учениц проболталась, что они там.

— Пора сваливать, — Каджи, первым оказавшийся на ногах, протянул руку продолжающему сидеть в сугробе Чпоку. — Похоже, нас ищут.

— Давай бегом в башню, — Гордий легко взлетел на ноги, воспользовавшись помощью. — Там один хитрый проход в замок есть. Я его совсем недавно нашел.

И они, сломя голову, бросились в приоткрытую дверь. Птицы, в основном совы, жившие на первом этаже, только недовольно заухали, проводив их пристальными взглядами прищуренных желтоватых глаз. Но ребята уже протиснулись не то в узкий пролом в стене, не то в бойницу, и оказались в одном из бесчисленных коридоров Хилкровса. Здесь царил полумрак и тишина. И их топот раскатывался оглушительным эхом в ночном безмолвии и сонной пустоте замка.

Чуточку поплутав, из-за того, что Чпок не так уж хорошо помнил дорогу от пролома до Центральной башни, они все-таки выскочили, в конце концов, в холл перед Большим залом. Немного отдышавшись, ребята осторожно выглянули во внутренний двор. Никого там не заметив, они тихонько проскользнули через дверь, быстро пронеслись по лестнице и разбежались в разные стороны, даже и не подумав пожелать друг другу приятных сновидений.

И еще через пару минут Каджи оказался в холле Башни Грифонов, стремительно проскочив через пламя на входе. А оно несколько удивленно ощупало его слегка изменившееся лицо, словно заново знакомилось с учеником.

— Надеюсь, что противник выглядит не намного лучше, чем ты? — тихо, чтобы не разбудить остальные портреты, и вкрадчиво поинтересовался Яппи.

— Я тоже на это надеюсь, — весело, но так же тихо ответил Каджи, довольный удачным ночным приключением. — В крайнем случае, я старался.

— Тогда можно и подремать немного, — рыжий зевнул, прикрыв рот рукой, и пробормотал напоследок. — Спокойной ночи, герой.

И совсем не понятно, серьезно декан так назвал Гошу, или наоборот издевался. Но Каджи был слишком рад тому, что вернулся в башню, наказав обидчика и не попавшись при этом, чтобы лишний раз задумываться над чьими-то словами. Он стремился поскорее лечь спать. И желательно так, чтобы все думали, будто он никуда и не ходил.

Это парнишке удалось. Но о том, что завтра наступит утро, он даже и не вспомнил. А, наверное, зря. За геройство тоже порой приходится расплачиваться.

Баретто утром только хмыкнул, разглядывая красавчика, и обиженно посетовал другу:

— Мог бы и меня разбудить, раз ходил с Гордием биться.

Но Гошу, едва он проснулся, посетила ужасающая по своей правдивости мысль, что его ведь и вправду исключат из школы, если узнают, как он провел ночь. А потому он твердо решил для себя, что раз их с Гордием за ухо не поймали на месте преступления, то он будет всеми правдами и неправдами отрицать все и всем без исключения, даже друзьям. И потому-то Каджи впервые в жизни соврал, залившись краской до самой макушки:

— Не мог, Роб, потому что никуда я не ходил.

Товарищ посмотрел на него, подозрительно прищурившись:

— И как же ты тогда умудрился так разукраситься?

— Упал, — Гоша ляпнул первое пришедшее на ум и, воодушевившись легкостью, с которой давалось вранье, продолжил уже увереннее и с нажимом: — Во сне крутился и упал с кровати.

— Ну-ну, упал, так упал. — Баретто стал натягивать на себя мантию, отвернувшись от Каджи.

Зато Бардер оказался куда понятливее, чем Роб. Парнишка внимательно осмотрел Гошу с разных сторон и резюмировал:

— Круто ты навернулся. А я то думал, что мне приснилось, будто в комнате грохот стоял среди ночи. — И хитро подмигнул соседу по комнате, пожав при этом руку. — Ты в следующий раз так сильно не падай, ладно? А то у меня аппетит может пропасть.

До Баретто наконец-то запоздало дошла причина, по которой Гоша никому не хочет говорить правду. И он опять стал самим собой, приветливым, рассудительным и добродушным, перестав обиженно сопеть в две дырки.

— Так бы сразу и сказали.

С девчонками встреча прошла совсем по-другому, чуточку круче. Стоило только ребятам появиться в гостиной, а сестрам увидеть хохломскую роспись по Гошиному лицу, как Янка подлетела к нему и даже замахнулась, чтобы добавить и от себя пару завершающих штрихов.

— Эй, — возмутился Роб, перехватив ее руку, — ты полегче с увечным. Не видишь, человек с кровати упал.

— Я сейчас сама этого человека уроню, со второго этажа и вниз головой, — правда, бить Гошу близняшка передумала и, оттащив поближе к окну, где было светлее, стала внимательно изучать его вид. — Ты, Гоша, вообще хоть иногда думаешь или нет? А если тебя теперь исключат из Хилкровса? Тебе это надо вот было? — И уже совсем тихо добавила: — Ведь это просто фотография. Попрошу, чтобы другую прислали…

— Да не слушай ты ее, Гоша, — рядом нарисовалась Аня. — Просто она так тебе благодарность выражает. Не умеет по-другому. Кстати, и от меня спасибо огромное.

— За что это? — парнишка продолжил придерживаться продуманной версии.

— За то, что с кровати упал, — прищурившись на один глаз, ответила Анька, критически его оценивая. — Пошли на завтрак, а то у меня зверский аппетит разыгрался…

Что самое интересное, никто из учеников особого внимания на Гошину боевую раскраску не обращал. Точнее делали вид, что совсем ее не замечают, будто он каждый день такой разгуливает по замку. Да и вообще последнее время на него стали куда меньше таращиться, чем первый месяц учебы, когда он постоянно ловил на себе любопытные взгляды. Теперь привыкли и к нему и к серебристой прядке. А он старался и не давать повода к любопытству: монстров пачками не ухайдакивал, за Вомшулдом не гонялся на переменах по коридорам замка с шашкой наголо. Но и не хотел бы, чтоб к его синякам привыкли, а то начнут еще все подряд ему фингалы ставить, чтобы он каждый день имел однообразный вид.

Но так себя вели ученики. У преподавателей совсем в другом стиле мышление.

Только они расселись за партами в Медвежьей Башне, которую профессор Сид все же умудрился привести в порядок, как учитель строго распорядился, что ему совсем не шло:

— Откройте учебник на странице пятьдесят седьмой и повторите главу о гиппогрифах. А вы двое, — тут Камелтосис ткнул толстым пальцем поочередно в Каджи и Чпока, — со мной к директору. И не дай бог, я услышу хоть малейший шум, когда буду возвращаться.

Первокурсники зашелестели страницами учебника, а Каджи обреченно поднялся, подумав, что вот и приплыл. Янкин взгляд подтвердил его самые худшие догадки: если Гошу исключат из школы, то девчонка не поленится найти его в Нижнем, и собственноручно задушит.

По дороге в кабинет директора мальчишки незаметно обменялись многозначительными взглядами. А заодно и оценили наведенную красоту друг у друга. Пейзаж на лицах был изумительный. У Каджи наблюдалась напрочь разбитая губа, и нос стал похожим на раздавленную картофелину. А у Чпока под заплывшим глазом красовался фиолетовый синячище, да ухо трансформировалась в некоторое подобие слоновьего.

У Верд-Бизара собрался весь педсовет без исключения, даже Кинга и Мериду пригласили.

Сам директор восседал за своим столом, и какое у него было настроение совсем не понятно. Наверное, обычное, потому что Этерник спокойно писал на пергаменте какое-то послание. А его почтовый орел сидел на нашесте чуть позади хозяина и, забавляясь, раскачивал его как качели.

Своч Батлер нервно расхаживал по кабинету взад-вперед, заложив руки за спину и только чудом не спотыкаясь о вытянутые ноги Монотонуса. Хлип же просто сидел в кресле спиной к камину и недовольно щурился, оторванный от любимых учеников и урока. Бласта Мардер тихо, но горячо что-то доказывала одному из портретов прежних директоров. Джакетс, переплетя руки на груди, гордо и независимо возвышалась около окна, что-то интересное высматривая за стенами замка. Семен Борисович в задумчивости теребил свою бородку-испанку. Электра периодически прикладывала батистовый платочек к глазам, хотя капельки слез все равно иногда срывались вниз. Тайлер злорадно ухмылялся, странно, что руки не потирал от удовольствия. Мерида даже чуточку вперед подалась, приподнявшись со стула, чтобы полюбоваться братцем. Но тут же опустилась назад, недоверчиво покачав головой: нет, этого не может быть, потому что просто не может быть никогда. И даже Дриму пригласили, на всех правах учителя. А она ободряюще улыбнулась вошедшим ребятам.

Камелтосис оставил их стоять посреди кабинета и присоединился к остальным учителям напротив. Правда, профессор Сид так хитро спрятался за высокое кресло Этерника, что его и не видно было совсем. Только его темно-синяя феска с зелеными листочками узора по окружности выглядывала оттуда.

Директор отложил в сторону гусиное перо, аккуратно сложил пергамент и посмотрел на учеников, чуть прищурившись, словно очки забыл одеть. Правда, он и не носил их никогда, не жалуясь на зрение.

— Вы ничего мне рассказать не хотите? — спокойно поинтересовался Этерник. — А то меня сегодня разбудили ни свет, ни заря и все уши уже прожужжали о том, что у нас в школе ночью была какая-то драка. — И не поленился натурально зевнуть.

— Ночью? Драка? — сильно удивился Гордий. — Нет, директор, я ничего не слышал. Я крепко сплю, хоть стреляй рядом — не проснусь.

Верд-Бизар хмыкнул в бороду и перевел взгляд на Каджи.

— У нас в башне тихо было, профессор, — уверенно ответил Гоша, даже не соврав. — А кто подрался?

Батлер замер как вкопанный, перестав нарезать круги по кабинету, и удивленно уставился на учеников, пораженный их наглостью. У Монотонуса глаза загорелись любопытством. Бласта поправила прядку волос на виске и опять повернулась к портрету, громко сказав: «А я что вам говорила!». Семен Борисович расплылся в улыбке и довольный откинулся на спинку стула. Электра открыла было рот, собираясь что-то произнести, но тут же передумала. Остальные просто тихонько рассмеялись, включая хихикнувшую Хитер. Даже Верд-Бизар улыбнулся в бороду.

— Ну, как мне доложили, это именно вы подрались, — и Этерник даже чуть руки развел в стороны, что, мол, на это скажете.

— Мы?! — хором удивились ребята и, поглядев друг на друга, синхронно пожали плечами. — Да вы что, серьезно? Нет, вас обманули. Мы же в разных башнях живем.

Преподавателю защиты от темных сил порядком надоела эта клоунада, и он строго поинтересовался, ткнув указательным пальцем почти в лицо Каджи:

— И как вы тогда объясните ваш слегка странный вид? На лестнице споткнулись?

— Не угадали, профессор, — твердо ответил Гоша, честно хлопая ресницами и нагло таращась прямо в глаза учителя. — Возился во сне и упал с кровати. Мне кошмар приснился. — Парнишка хотел добавить, кто был тем кошмаром, но решил, что это будет уже явный перебор. А потому и промолчал.

Батлер злобно зыркнул на него и перевел вопросительный взгляд на Чпока:

— Вы тоже упали? — и с нажимом добавил: — С кровати, конечно же.

— Не-е, — Гордий отрицательно замотал головой, только ухоженные патлы цвета вороньего крыла заметались туда-сюда. — Меня ночью муха укусила. Здоровая такая! Оч…, — мальчишка хотел сказать, что очкастая муха, но тут же поправился, коротко глянув на товарища по несчастью: — Очень здоровая.

— Муха? Зимой? — казалось, что Своч сейчас задохнется от возмущения.

— А чего такого? Из подвала наверно прилетела. Там тепло и сухо. И зла-я, — протянул Чпок, — потому что ей зимой не спится.

— Ага, они все зимой такие, — знающе, подтвердил Каджи.

Профессор Батлер круто развернулся к директору и произнес, словно припечатал:

— Вот, видите! Они еще и издеваются над нами. Я настаиваю на том, что этих учеников нужно исключить из Хилкровса за драку в школе.

— Почему сразу исключить? — тут же возмутился Волков. — И они к тому же отрицают, что была драка.

— А по ним разве не видно? — продолжал настаивать Своч, не глядя, указав пальцем на учеников.

— Лично меня объяснения вполне устроили, — Хлип наконец-то подтянул ноги под себя, тут же превратившись в складной метр. — С мухами, конечно, придется разобраться. Чтоб не летали, где ни попадя. Это уж ваша вина Кинг, вы же смотритель за замком. А то занимаетесь, черти чем, лишь бы не работать…

В голосе преподавателя теории было столько неприкрытого ехидства, что Тайлер наконец-то перестал ухмыляться, зловеще сверкнув на учителя глазами из-за пенсне.

— Да и с ночными кошмарами нужно бороться, — добавила Электра, а Бласта, строго поджав губы, коротко кивнула головой, соглашаясь. — А ту болтушку, что придумала эту невероятную историю, я сама накажу, как руководитель факультета.

— А где произошла предполагаемая драка, Электра? — поинтересовался Верд-Бизар.

— Оли…, — учительница смутилась и тут же поправилась, — она сказала, что около стадиона. Но там никого не было.

— Вот видишь, Своч, ты по любому не прав, — усмехнулся директор. — Это уже за территорией школы. Да и большинство учителей против исключения. Можете идти на урок, — Этерник попытался строго посмотреть на своих подопечных, но у него это не вышло, и едва сдерживаясь, чтоб не расхохотаться, он только рукой махнул. — Надеюсь, что вас больше не будут беспокоить ни мухи, ни кошмары. Иначе…

Что может произойти в противном случае, ребята так и не узнали, стремительно-облегченно вырвавшись из кабинета. Двери закрылись. Каджи собрался уже вступить на винтовую лестницу, но Чпок приставил палец к губам и приложился ухом к створке. Правда, тут же оказался наказан за самовольство. Что-то невидимое, но вполне материальное, ухватило парнишку за другое ухо. Гордий даже на цыпочки привстал и недовольно сморщился. А потом это нечто припечатало чувствительный пинок чуть ниже Чпоковской спины. И он даже раньше Каджи оказался на ступеньках винтовой лестницы.

— Поехали отсюда, чего встал, — как ни в чем не бывало, прогнусавил Гордий, став привычно наглым, как и прежде. — Нам еще про гиппогрифов читать нужно. А то я будто не знаю, кто это такие. Да я катался на них!

Перед дверью в подвал Медвежьей Башни Чпок остановился и протянул навстречу Гоше ладонь:

— Прорвались, кажется.

— Да уж, — Каджи подумал, но все же ответил на жест парнишки, пожав ему руку.

— Только не думай, что у нас теперь мир.

— Даже и не мечтай. Всего лишь перемирие.

— И не надолго.

— Жизнь покажет, — Гоша пожал плечами и толкнул дверь в класс.

На них тут же вопросительно уставились двадцать семь пар любопытных глаз. И злорадства не было ни в одном из них, только сочувствие.

Глава 7. Кто не спрятался, я не виноват

В это воскресенье Каджи не пошел с Янкой на факультатив к Дриме Ловью. Он решил устроить себе настоящие новогодние каникулы прямо с этого вечера. Зачем откладывать в долгий ящик то, что завтра и так уже начнется? Тем более что ему совершенно надоело сверкать в школе своим побито-героическим видом. И хотя Таня Сантас на пару с Катей после обеда попытались наколдовать что-нибудь мудреное и скрывающее недостатки, у них ничего не вышло.

Но Гоша совсем не расстроился, устроившись с «Историей в пригоршне» около камина. Прочитать осталось совсем немного. Иногда он отвлекался от увлекательной истории о чудаковатом Актеоне, покусанном собственными собаками, и бросал заинтересованный взгляд на шахматное поле. Там Роб пытался научить Аню искусству сражения. Но она больше смеялась над фигурами и их репликами, чем играла. И соответственно у девчонки ничего не получалось.

А вскоре в гостиную подобно вихрю, к тому же, как и он, вся усыпанная снежинками, ворвалась Янка. Она загадочно указала глазами на лестницу, ведущую к спальне ребят, и, не сбавляя ходу, промчалась туда. Друзьям ничего не оставалось, как последовать за ней.

Девчонка уже успела выгнать из их комнаты Бардера, который, грустно вздыхая, проковылял им навстречу. Барни тоже оказался персоной нон-грата, устроившись у Шейма на сгибе локтя. Хотя возможно, что приемник и по собственной инициативе слинял из спальни. Чем меньше знаешь чужих секретов, тем лучше спишь.

И не успели ребята закрыть за собой дверь, как близняшка от души хлобыстнула по столу толстенной книгой, на которую они сперва не обратили внимания. Все трое даже вздрогнули от такого яростного проявления эмоций: не к добру подобное начало.

— Глупее нас лишь африканские пингвины, — девчонка плюхнулась на стул и принялась ожесточенно листать фолиант, что-то в нем выискивая.

— Янка, таких птиц вообще-то не существует, — поправил ее Гоша.

— Да? — удивившись, близняшка на секунду оторвалась от книги и задумчиво уставилась сквозь Каджи куда-то вдаль. — Значит, нам крупно повезло. Выходит, что глупее нас вообще никого нет. Мы вне конкуренции.

И она опять принялась озабоченно просматривать страницы. Остальная троица переглянулась между собой непонимающе. А потом Аня поинтересовалась у сестры:

— Может быть, ты пояснишь нам свою гениальную мысль. А то мы и на самом деле как-то глупо себя чувствуем.

— Легко! — Янка выдала свое коронное словечко, обрадовавшись тому, что поиски увенчались успехом. — Сегодня на факультативе мы приступили к изучению «памятников архитектуры и зодчества и влияния на их культурную среду современных дизайнерских методов оформления интерьера», — девчонка удачно передразнила преподавательницу. — И начала Дрима на конкретном примере, рассказав нам про то, как строился и менялся со временем Хилкровс. А в библиотеку за книгой по архитектуре я уж потом забежала…

— И теперь мы дружно будем делать модель замка из веточек и спичек? — весело поинтересовался Баретто, за что был награжден укоризненным взглядом Гоши и легким подзатыльником Ани.

Зато Янка не обратила на реплику никакого внимания, даже не запнувшись. Она уверенно ткнула пальцем в то, что искала в книге и, понизив голос до зловещего шепота, прочитала:

— «Строительство замка Хилкровс под руководством Беренгария Неверного началось в 100 году от разделения миров на Вороньем холме. Беренгарий решил построить замок, в последствии основав в нем международную школу обучения колдовству, на месте своей битвы с Людвигом Благолепным, ознаменовав тем самым окончательное торжество добра над злом в ту древнюю эпоху…». И так далее, и тому подобное, и мы глупее всех на свете, — жизнерадостно закончила близняшка.

— Так это что же получается…? — уже серьезно протянул Роб.

— Ага, — радостно сверкая серо-голубыми глазищами, подтвердила Янка. — Именно это, Роб, и получается. Все помните, что во время битвы сделал Людвиг?

— Использовал Алтарь Желаний, — зачарованно выдохнул Гоша.

— А раз Беренгарий стал мудрым, по твоей версии, то… — с хитроватой улыбкой подначила его девчонка.

— Он построил школу именно здесь еще и для того, чтобы спрятать в ней Алтарь Желаний.

— Точно!

— А учителя, не спя ночами, не пьют, не едят, лишь охраняют его от злых учеников, глаз не смыкая. У-у! — Анька проговорила это страшным замогильным голосом, вытаращив глаза. А потом выставила перед собой руки со скрюченными растопыренными пальцами, словно вурдалак, бредущий на обед. И даже язык высунула набок, правда, ей это совсем не шло. А через несколько секунд, когда ей надоело кривляться, близняшка уже спокойно и буднично сказала: — Да, ладно вам, ребята, прекратите. Мы же уже все это не раз обсуждали. Ну, нет Алтаря Желаний, хотя и жаль.

— А вот тут ты не права! — возмутился Баретто. — Может учителя и на самом деле прячут и защищают его от посторонних и шибко любопытных. И виверна, поселившаяся здесь именно в год активности Алтаря, поэтому никак не выгоняется из замка, что очень странно.

— А почему тогда никто из них сам ни разу после Людвига не использовал Алтарь? Ну, чего замолчал? — строго прикрикнула на друга Анька. — Нечего возразить?

— Есть, — уверенно ответил ей Каджи. — Они наверняка поклялись его охранять и не применять. А ты прекрасно знаешь, что случится, если в этом мире нарушить клятву.

— И на всякий случай каждый из них поставил свою защиту или ловушку на пути к Алтарю, чтобы у коллег не возникло ненароком соблазна к нему пробраться, — добавила Янка. — Это как пить дать.

— Значит, никто из них к Алтарю пройти не может, а мы пройдем? — вкрадчиво поинтересовалась Аня. — Класс! Завидую вашей наивности.

Все замолчали. Но уже через минуту, все тщательно взвесив, Гоша решительно и даже чуть задорно сказал:

— А я попробую.

— Я с тобой, — тут же добавил Баретто. — Вдвоем проще…

— Втроем еще легче, — перебила его Янка. — Попутал что ли все на свете? Между прочим, это я вам идею подала, где искать Алтарь.

Анька чуточку наморщила недовольно носик и, вздохнув, заключила:

— Значит, четверо против Алтаря. Вообще-то шанс есть. Малюсенький совсем шансик.

И отвечая на немые вопрошающие взгляды друзей, девчонка пояснила:

— Да вы одни, без меня, заблудитесь, едва в подвал войдете. Должен же кто-то с вами серьезный пойти.

— А ну, тогда другое дело, — закивали головами остальные, соглашаясь.

Баретто тут же подорвался с кровати, оторвал кусочек пергамента от свитка и, что-то на нем накарябав, стремительно исчез из комнаты.

— Куда это он умчался? — озадачилась Янка.

— Не в туалет — это точно! — ответил Гоша, сам ничего не поняв. — Там бумага есть.

Причина исчезновения Роба выяснилась уже на следующее утро, когда большинство учеников радостно и торопливо стали собираться на поезд до Старгорода, отправляясь на зимние каникулы по домам. А Баретто, получивший за завтраком почту, что было совсем необычно, эти сборы невозмутимо игнорировал.

— Ты разве не едешь домой? — поинтересовались у него друзья, расположившиеся в гостиной и с интересом наблюдающие за лихорадочными метаниями блэзкорцев. Больше других устраивал суматоху Санчо, который поступил по-умному, собравшись еще вчера, а сейчас специально мешал другим, раздавая направо и налево крайне глупые советы. Другие ученики к нему в запарке прислушивались, куда-то стремительно исчезали, но тут же возвращались, посмеиваясь сами над собой. А Санчо просто развлекался подобным образом, увлеченно продолжая дирижировать оркестром хаоса.

— Нет, конечно, — возмутился Баретто, присаживаясь в кресло. — Я вчера написал родителям, что хотел бы отметить Новый год в кругу друзей. А то вы тут к Алтарю пойдете, а я там, дома, должен рождественскую индейку трескать? Фигушки вот вам!

— И тебе, конечно же, разрешили, хотя готовы были забрать отсюда еще неделю назад, — немного ехидно напомнила Янка.

— Разрешили, — вполне серьезно ответил Баретто. — У меня родители оба работают в нашем министерстве магии в отделе мракоборцев. А там без настоящей дружбы не продержишься и года, обязательно влипнешь в какую-нибудь неприятность, если не хуже. Так что они понимают, что значат друзья.

— Ты про это не рассказывал, — удивился Каджи.

— А зачем? — скромно потупился друг. — Да вы и не спрашивали. Нам же некогда было толком поговорить. Столько уроков задавали, я думал, что свихнусь уже через месяц.

И сейчас им опять было некогда. Когда собравшиеся домой наконец-то отправились в каретах на станцию, наступил черед оставшихся продолжить славные традиции. И как самая рассудительная, за дело активно взялась Аня. Девчонка, воспитанная в строгих десантно-полевых условиях рязанской жизни, незаметно прибрала власть в свои руки. Нет, не полностью, естественно.

При разработке стратегического плана по захвату Алтаря Желаний, проходившего вблизи камина, близняшка предложила выбрать командиром отряда Гошу. Все дружно согласились, кроме засмущавшегося Каджи, но командовать по-прежнему продолжила Анька, самовольно провозгласившая себя начальником штаба. Янка оказалась в должности замполита, развлекай, мол, чтоб не заскучали. Гошу девчонка дополнительно загрузила командованием отдельного разведывательного взвода, чтоб не вздумал командовать их компанией по-настоящему. Разведывательный — это понятно и так, надо же узнать, как пробраться через виверну дальше в подземелье. Отдельный, потому что один единственный разведчик и имелся — Каджи. А уж взвод — совсем просто: Гоша был с самого утра на взводе, предчувствуя начало небывалых и, чего греха таить, долгожданных приключений. Баретто определили в пехоту, как самого физически сильного: тебе, друг, и тащить все тяготы и лишения войны на себе.

Роб возмущаться не стал, прекрасно понимая, что Аня таким образом шутит, слегка нервничая из-за того, что ей приходится участвовать в том, в чем близняшка участвовать совсем не хотела. Но примерный план действий все же обозначился: трое пытаются придумать, как нейтрализовать виверну. Каджи постарается выяснить у сестры, или использовав кольцо, как к чудищу подобраться. А с остальным разберутся по ходу дела.

Такая возможность вскоре представилась. Сразу же после новогодней ночи, которая прошла самым веселым и замечательным образом. Описывать празднование — смысла нет, иначе рассказ о том, что творилось в замке 31 декабря, может легко вылиться еще в одну книгу.

Стоит упомянуть только, что тон задавали учителя, куда-то далеко спрятав свою строгость и придирчивость. Особо старался создать праздничное настроение у оставшихся в замке учеников директор. Этерник с самого утра вырядился Дедом Морозом и расхаживал по Хилкровсу с красным носом и мешком сюрпризов за спиной, творя мелкие и крупные чудеса направо и налево. Ему в этом активно помогала Снегурочка. Да с чего это вы решили, что Мерида? Вы хотя бы раз видели Снегурочку-мулатку? Хотя, наверное, прикольно. Внучку деда разыгрывала веселая до невозможности Электра, сменившая свои вечно блестящие наряды на более подходящее простое белое платье.

Само празднование прошло беззаботно, легко и непринужденно. По причине малочисленности оставшихся в замке, и чтобы у них получилось именно семейное торжество, все разместились за одним рядом столов, выбрав для этой цели центральный. И вперемешку, все вместе: и преподаватели и ученики. Правда, хоровод вокруг елки перед этим водить не стали. Но зато здоровенную елку, стоявшую на том месте, где обычно размещалась трибуна директора, украшали совместными усилиями. Только ученики со своей неуемной фантазией больше мешали учителям, чем оказывали помощь. Но те в свою очередь воспринимали такое поведение, как должное, и даже не ворчали.

Подарки тоже были. Даже много подарков. Море сладостей и волшебно-прикольных безделушек. Каджи особенно понравился сюрприз, преподнесенный сестрой. Она ему подарила тапки-скороходы. Однако выглядели они как вислоухие пушистые зайцы, что было не совсем в его стиле. И скороходили эти шлепанцы только от кровати до умывальника, стоило их утром обуть. А уж попав туда, они еще и настойчиво требовали, чтобы Гоша умылся и обязательно почистил зубы, иначе, зачем они так старались? И стоило Каджи разок проигнорировать требование зайшлепок и попытаться уйти, как они от порога опять вернули его к раковине.

Неприятные подарки тоже оказались среди прочих. За празднично накрытым столом находились Гордий и Олира, по неведомым причинам не уехавшие домой. Луиза выглядела обиженно-надутой, отчего ее красота слегка поблекла, и задумчивой. Иногда она бросала короткие взгляды исподтишка то на Каджи, то на Чпока. И Гоше подумалось, что возможно вейлу таким необычным способом Электра наказала, не разрешив уехать на праздники домой.

Гордий без своей свиты смотрелся непривычно. Только наглости у него от ее отсутствия совсем не убавилось. Да и расстроенным мальчишка не выглядел. Скорее уж весь его вид и поведение говорили о том, что он замышляет какую-то очередную пакость, скоропостижно закончив перемирие, несмотря на все еще красующийся синяк под глазом. Но буквально через полчаса после начала празднества Каджи забыл о них, так здесь было весело.

Поздним утром, а скорее днем, когда все выспались, друзья разделились, немедленно приступив к выполнению плана. Трое отправились в библиотеку уже ставшую надоедать, несмотря на всю свою интересность и уютность. А Каджи устремился к сестре, пытаясь на ходу придумать какую-нибудь хитрость, чтобы выведать, как попасть к виверне в гости. Только придумывать ничего не пришлось.

После вчерашнего буйного веселья, усугубленного парочкой бокалов с чем-то ярко-алым и лихо исполненными танцевальными па на завершающей вечеринку дискотеке, Мэри выглядела бледно и устало. Даже прическа почти не кудрявилась, застыв сосульками цвета стужи.

— Чай, водка, кофе, пиво? — вяло пошутила сестренка, встречая гостя.

— А сок найдется? — Гоша протопал за сестрой на кухню.

Она ткнула указательным пальцем в сторону стола, на котором уже стоял запотевший стакан с гранатовым напитком. Каджи попробовал и слегка недовольно скривился: вкусно, конечно, но он такой сок не особо любил.

— Ну, уж что получилось, не обессудь, — тяжко вздохнула Мерида и решительно засунула голову под кран с холодной водой.

Вынырнула девушка оттуда точно такой же, какой и была до героического поступка, только мокрой. И вообще зря мучилась, не помогло. Намотав на голову полотенце, словно тюрбан, сестра глянула на Каджи таким обреченным взглядом, что ему на самом деле стало ее жалко, и он храбро осушил стакан до дна. Хотя бы уважение проявил к ее стараниям.

— Который сейчас час, интересно? — озадачилась сестра, смешно сдвинув брови к переносице, что должно было означать задумчивость, только ей сейчас совершенно не думалось.

— Да уже обед наверно скоро, — легкомысленно пожал плечами парнишка.

— О боже, — простонала Мэри. — Мне ж еще виверну кормить…

— Пойдем тогда, я тебя провожу, — предложил Каджи сестре. — Мне все равно в замок нужно к ребятам.

— Подожди, я схожу переодеться. Не в халате же идти.

Праздник вчера и на самом деле удался, раз Мериде было лень тратить силы на магию, чтобы сменить одежду.

По дороге в Хилкровс Гоша попробовал выяснить мимоходом, словно невзначай, у сестры, чем же питаются эти загадочные виверны, с такой легкостью задерживающиеся погостить в чужом замке на целых полгода. Ну, вот просто так, для общего развития и удовлетворения праздного любопытства. Но не тут-то было.

— Слишком любознательными мальчишками, — задумавшись о чем-то своем, машинально ответила сестра.

— А девчонками? — не унимался брат.

— Нет, — уже вернувшись в действительность, пошутила сестра. — Их вообще никто не ест, насколько я знаю. Себе дороже. Потом долго изжога будет мучить.

Попасть к двери в подвал, где квартировала таинственная гостья, оказалось не так уж и сложно. Всего то и нужно, просто спуститься по неширокой лесенке под Большой зал. Ребята шныряли мимо нее ежедневно, даже и не задумываясь о том, что им сказали на распределении: подвал Центральной башни в этом году — запретное место. А может наоборот, подсознательно обходили ее стороной. И уж совсем в духе Хилкровса, если на эту лесенку учителя наложили заклинание, отводящее от нее внимание.

Но вот дальше этой самой лесенки и узенького коридора, упирающегося в массивную дверь, окованную металлическими пластинами, Гоше прорваться не удалось. Несмотря на то, что головушка потрескивала и плохо соображала, Мэри в самый последний момент все же догадалась, что брату в подземелье делать абсолютно нечего. Как он ни старался болтать с ней о всяких пустяках, отвлекая ее внимание и продолжая ненавязчиво спускаться за ней под Большой зал. Уже чуть приоткрыв дверь, ведущую еще глубже вниз, в зал, едва освещенный несколькими факелами, сестра оторопело тормознулась и строго посмотрела на брата.

— Слушай, Гоша, ты мне зубы не заговаривай. Иди, давай отсюда, тебе дальше нельзя. Вообще-то и сюда не следовало бы спускаться, но это уж я виновата. Ты вроде бы к друзьям собирался? Вот и топай к ним. И если хочешь, приходите завтра в гости. Можем куда-нибудь на природу выбраться, пока погода хорошая и метели не начались.

— Да я чего…? Я так…, просто…, любопытно…, ни разу не видел…, — почти натурально изобразил смущение Каджи, а на самом деле торжествовал: первая вылазка в разведку оказалась удачной и не такой уж страшной, как представлялось. А боялся парнишка ненароком ляпнуть что-нибудь этакое, по чему сестра сразу догадается о его истинном интересе. И тогда гнева Мэри не избежать. Но не это страшно, его он выдержал бы. Просто сестру жалко: она же потом сама станет переживать, что на него накричала. Обошлось.

И он развернулся в обратный путь, плетясь настолько правдоподобно, будто расстроился. А Мерида вздохнула, глядя ему вслед, покачала головой и решительно нырнула в мрачное подземелье. И только за ней закрылась дверь, как Каджи уверенно повернул кольцо на пальце. И затем, стараясь передвигаться бесшумно, вернулся обратно.

Коридорчик был и на самом деле неширок. Вдвоем еще можно под ручку прогуляться. Но вот третий на таком променаде — точно лишний. И Гоша заозирался, выбирая себе место для засады.

Сравнительно недалеко от двери, за которой гостевала виверна, была небольшая ниша, в которой стояли рыцарские доспехи со щитом цвета индиго и опущенным к ноге двуручным мечом. И как не опасался парнишка с некоторых пор всевозможных статуй и доспехов, все же он рискнул приблизиться к ним поближе. А между рыцарем и арочной стенкой ниши было вполне достаточно места, где мог укрыться щупленький парнишка. Дурмаш, свернутый в рулон, конечно, там тоже поместился бы, если б по нему пару раз асфальтоукладочный каток проехался. Так ведь Гоша и не Биг, хотя и трескал последнее время пиццу за обе щеки.

В этот закуток парнишка и залез. И стал терпеливо ждать, что же дальше произойдет. Ведь самого главного Каджи так и не узнал: как же попасть за заветную дверь, где притаилась жутко интересная и такая манящая опасность. Замка на двери он не заметил. Но вряд ли она открывалась первому встречному. Хотя вот Мериде оказалось достаточным просто приложить ладонь к двери и толкнуть ее.

Сестра появилась в коридоре спустя минут сорок, когда Каджи уже подумал, что виверна в честь новогоднего праздника решила нарушить свою диету и отведать не только любопытствующих мальчишек.

— Ну, шельма, — ликующе высказалась Мерида, вернувшаяся из подземелья более оживленной и жизнерадостной, чем спускалась туда. — Рассмешила.

И она, прикрыв дверь, заторопилась к выходу. А Каджи даже затаил дыхание: все-таки сестренка знает про кольцо, вдруг она догадается, что он здесь спрятался. Но девушка стремительно пронеслась мимо, правда, едва не опрокинув рыцаря, за которым прятался брат, случайно зацепившись мантией за рукоять меча.

— Ну вот, опять чуть не порвала, — огорчилась Мэри и тут же исчезла на лестнице.

Каджи выждал еще минут десять на всякий случай и только потом осторожно выбрался из своего укрытия. Прокравшись к двери, он приложил ладонь к тому же месту, что и сестра. И нажал на дверь. Она естественно и не подумала открываться. Расстроившись неудачной попыткой, парнишка в сердцах пнул ее ногой. И тут ему показалось, что она протяжно загудела, отозвавшись в ушах басовитым колокольным звоном. Гоша тут же отскочил от нее подальше.

И сделал это мальчишка вовремя. В том месте, где он только что стоял, образовался провал с рваными краями плит, зияющий чернотой бездны. И оттуда дохнуло на паренька обжигающим потусторонним холодом. Да так сильно, что у Гоши от страха волосы дыбом встали. Он тут же попятился назад. Но края провала уже стали стягиваться обратно, и через несколько секунд ничего не напоминало о зловещей ловушке, сотворенной наверняка деканом Даркхола.

Зато на лестнице послышались торопливые шаги. Каджи стремительно юркнул в свое убежище, в эту минуту показавшееся ему просторным и уютным, словно номер люкс в гостинице.

В коридоре нарисовалась озабоченная Дрима Ловью. Она пристально вглядывалась в коридор, словно пыталась найти спрятавшего здесь шутника. Потом она осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, двинулась вперед. Да головой с кудрявыми волосами крутила во все стороны. И когда поравнялась с доспехами рыцаря, вейла напряженно замерла.

Просто ее остановил слегка насмешливый голос, негромко прозвучавший у нее за спиной:

— Вас этот рыцарь заинтересовал, Дрима? — профессор Батлер стоял на нижней ступеньке лестницы, появившись совершенно бесшумно, словно просто вырос из воздуха. — Прекрасное произведение искусства, не правда ли? Но то, что скрывается за статуей, представляет куда больший интерес. Вы так не думаете, дорогуша? Или вас больше интересует инкрустация дверей, ведущих в подземелье?

Каджи застыл в неподвижности не хуже рыцаря, за которым прятался. Все, он попался! И теперь уж исключения из школы точно не избежать. «Своч меня видит, — сердце рвалось из груди. — Он знает, что я здесь прячусь. Непонятно как, но знает. Черт, он же связан с темными силами! Потому и знает…». Мысли скакали в голове с лихорадочностью необъезженных скакунов.

А Ловью неспешно обернулась к говорившему, правда, слегка побледнев при этом, и тихо проворковала, добавив трагических ноток в хорошо поставленный артистический голос:

— Это вы, Своч! Как же вы напугали меня.

— Да неужели? — притворно удивился преподаватель защиты от темных сил, приближаясь к вейле. — Разве я такой уж страшный? Есть ведь кое-кто и похуже меня. И что вы, кстати, здесь делаете, радость моя? Вы так и не ответили. Заблудились, наверное?

— Шум, — чуть запнувшись, выдала вейла. — Мне показалось, что я слышала здесь какой-то странный шум, вот и решила проверить, кто бродит в неположенном месте.

— Вот даже как! — профессор Батлер вскинул удивленно брови и покачал понимающе головой. — Я тоже что-то неладное почувствовал, потому и спустился сюда. Только вот мне почему-то кажется, милочка, что это как раз вы и шумели. Уж не на свидание ли решили меня пригласить таким оригинальным способом? Я конечно не против…

А вот Каджи, со стороны наблюдавшему за этим спектаклем, показалось, что декан Даркхола еще как против. Уж больно сильно глаза у него сверкнули колючими искрами. Да и весь его остальной вид просто кричал о том, что Батлер прямо-таки жаждет выпроводить отсюда Дриму. И чем быстрее, тем дальше. А вейла лишь недовольно фыркнула на его нелепое предположение.

— Вы слишком высокого мнения о собственной персоне, Своч.

— Я думаю, что у меня есть на это право. А вот вам, драгоценная гостья, пора бы и определиться, на чьей вы стороне. И мальчишке не доведется решать судьбу мира на этот раз, как мне кажется. Так почему бы просто не забыть о его существовании? Да будь у него хоть две серебристых прядки на голове, есть силы помогущественнее, чем он. Они-то и определят, кто чего достоин в этом мире. И возникает вопрос: а вы с кем?

— Ах, оставьте, Батлер! Вы прекрасно знаете на чьей я стороне. И вообще, нашли место для серьезного разговора. Вам не кажется, что нас могут подслушать? Меня не покидает ощущение, что за нами сейчас пристально наблюдают.

— За нами всегда кто-то наблюдает, Дрима, — многозначительно ответил декан Даркхола. — Так вы уже узнали, как пройти к Алтарю Желаний?

Каджи даже вздрогнул от неожиданности, до этого крепко задумавшись над услышанным. Теперь многое становилось понятным. И ненависть Батлера к нему оправдана. И покушения получили свое объяснение. И стало совсем уж очевидным на кого работает преподаватель темных сил, как бы он ни старался слыть защитником от них.

— А вы? — резко выпалила вейла, и ее лицо на краткий миг превратилось из красивого в суровую застывшую маску. Но через секунду его черты разгладились и опять стали прежними. — Впрочем, хватит шутить. Лично мне Алтарь совсем не нужен… До следующей встречи, Батлер. Не скажу, что было чертовски приятно общаться с вами.

И учительница дизайна быстро покинула коридорчик, только каблучки дробью простучали по каменным плитам. А профессор Батлер, криво ухмыльнувшись, пробормотал себе под нос едва слышно:

— Взаимно.

После этого он подошел к двери, ведущей в подземелье, и пристально на нее таращился минуты две, словно пытался разгадать притаившийся внутри секрет. Но дотрагиваться до створки, как опрометчиво поступил Каджи, профессор не стал. Зато потом он неспешно провел ладонью над местом затянувшегося пролома, присев на корточки. И что-то почувствовав, еще разок криво ухмыльнулся, а затем исчез из коридора даже стремительнее, чем появился в нем.

Гоша в этот миг подумал, что сильно ошибся, предположив, будто ловушку перед дверью поставил декан Даркхола. Да Этерник его и близко не подпустит к Алтарю Желаний. У него же на морде лица черным по темному написано: я самый злодейский злодей из всех злодеев в мире.

Хорошо, что все закончилось. У Каджи весь лоб был усеян крупными капельками пота. Смахнув их рукавом мантии, парнишка чуточку перевел дух и облегченно откинулся на стенку ниши. Пронесло!

И тут же его унесло в полумрак подземелья, куда он скатился по невысокой покатой лесенке. А задняя стенка ниши, еще раз провернувшись вокруг своей оси, вернулась в изначальное положение.

Каджи встал, ошеломленный до предела, и попытался стряхнуть пыль с мантии. Но тут же бросил это бесполезное занятие, встретившись взглядом с двумя огромными, как тарелки, желтовато-красными глазами с черной вертикальной прорезью зрачков, находившимися от него не так уж и далеко. Для такой зверюги всего-то три маленьких прыжка, потом удар лапой с устрашающего вида когтями, и от Гоши останется только сильно помятая мантия. А пыльная она будет или нет, ему уже станет до лампочки.

И зверюге, удивленно-лениво пялившейся на паренька, похоже, совсем по барабану, что мальчишка считает себя невидимым. Да хоть десять раз пусть так считает. Она-то вот сейчас просто встанет, хотя и лень после сытного обеда, и все его считалочки тут же закончатся. В общем, кто не спрятался, я не виноват.

Но вставать виверне и на самом деле оказалось лень. А потому она просто чуть вытянула свои губы в трубочку, что выглядело забавно и смешно. И небрежно выпустила в направлении парнишки тонкую струйку пламени, что было совсем не забавно и не смешно. В крайнем случае, именно так показалось Каджи, отчаянно драпающему вверх по лестнице.

Сгусток пламени, красочно переливаясь, проплыл мимо парнишки, едва его не зацепив. Но следующего не последовало. Похоже, у чудища керосин закончился. Но Гоша и не подумал останавливаться, пулей вылетев через хитрую нишу в коридор. И он даже каким-то чудом умудрился удачно разминуться с рыцарем. Иначе тому не поздоровилось бы.

Мчался Гоша, определенно напрашиваясь на побитие рекорда. Жаль только, что свидетелей не оказалось, так как он забыл от страха вернуться в видимое состояние. Тогда бы его может на все оставшиеся курсы освободили от физкультуры. И вспомнил парнишка о кольце только на пороге библиотеки.

Затормозив на миг перед дверью, Каджи повернул кольцо в обратную сторону. И не менее резво, чем прежде, ворвался к друзьям, обложившимся со всех сторон книгами. Янка как раз сосредоточенно разглядывала гравюру со зверюшкой, крайне похожей на ту, от которой парнишка спасался бегством. Гоша возник около стола так стремительно, что друзья не на шутку испугались. А он ткнул пальцем в рисунок и выпалил, даже не успев отдышаться, как следует:

— Точно такая же тварь охраняет проход к Алтарю Желаний. Я ее видел и знаю, как туда попасть.

После его слов последовала немая сцена, подобная гоголевскому «Ревизору», когда выяснилось, что настоящий решил тоже посетить этот мирный городок. А Гоша даже и не понял сперва, кто такой шибко умный и нетерпеливый, ляпнул, не подумав:

— И когда мы туда пойдем?

Глава 8. Мечты сбываются. Не у всех и не всегда

— И когда мы туда пойдем?

Каджи резко обернулся и столкнулся в упор с насмешливым взглядом серых, нет, даже скорее стального цвета, глаз.

Чпок, нежданно-негаданно появившийся из-за стеллажа с фолиантами, беспечно подпер его спиной, засунув руки в карманы. И уже через секунду друзья взорвались:

— Куда «пойдем»?

— Кто «пойдем»?

— Мы «пойдем»?

— У тебя крышу снесло, Гордий?

— Стропила рухнули напрочь, Чпок?

— Иди отсюда мальчик, кино давно уже кончилось…

— Цигель, цигель, ай лю-лю…

— Нихт шпрехен ин зи дойч…

Кто из друзей, что сказал, мы, честно признаемся, не знаем до сих пор, да они и сами не помнят. Главное совсем в другом, Гордий лениво отлепился от стеллажа и нога за ногу поплелся к выходу, рассуждая сам с собой, даже руками размахивал:

— А чего не уйти-то? Пойду. Вот только к кому лучше, не знаю. К профессору Джакетс, директору или Свочу Батлеру? — И на миг остановившись, мальчишка обернулся к четверым друзьям, разинувшим рты от удивления и возмущения, но забывшим все обидные ругательства. — Каджи, может, подскажешь, кому лучше заложить, чтобы уж вас наверняка из школы вышибли?

Гоша поразмышлял немного, но деваться ему было некуда. И он, сглотнув тягучую слюну, тихо, но твердо объявил:

— Гордий пойдет с нами.

Чпок, криво ухмыльнувшись, тут же присоединился к остальным, прихватив по пути еще один стул от соседнего столика. И развалился на нем в своей небрежной манере.

— Я вот только одного не пойму, — очнулся из забытья Баретто, — а на кой фиг тебе это нужно, Гордий? Там будет опасно…

— А вам? — ответил вопросом на вопрос мальчишка.

— Я хочу найти своих родителей, — ответил Гоша.

— А мы — его друзья, — строго провозгласила Аня. — И значит, поможем их найти.

— Так я не против, ищите, — милостиво разрешил Чпок. — Только, Каджи, не думай, что ты самый крутой в школе. Еще не известно, кто из нас дойдет до Алтаря. Я так думаю, что настоящий волшебник. И у меня, представь себе, тоже есть желания. Их даже так много, что я еще не решил, которое самое-самое.

— Гоша, этот клоун серьезно с нами пойдет?! — возмутилась Аня.

— А у нас есть выбор? — грустно ответил Каджи, поглядывая исподлобья на радостно оскалившегося соперника.

— Да вы еще тогда эту пригласите, как ее там, лахудру, в общем, — окончательно взбунтовалась близняшка. — Совсем с ума сошли?

— Я согласна, — тут же оживленно выпалила Янка. — Классная идея. Давайте возьмем и Олиру с собой.

Абсолютно все, даже Гордий, оторопело уставились на девчонку. Вот уж у кого мозга за мозгу зашла, так это у нее. От стресса, наверное. А близняшка миленько улыбнулась им в ответ, невинно похлопав ресничками, и пояснила:

— Ну, чего уставились? Вейла нам точно пригодится. Мы ее виверне скормим. И пока та будет обгладывать эту прилипалу, мы спокойно проскользнем мимо. А может она и подавится такой бякой, тогда вообще все проблемы решатся сами собой. Круто, да?

И Янка тихонько засмеялась, прикрыв рот ладонью, но глаза при этом у близняшки остались почти серьезными. Никто так и не понял в результате, пошутила она не совсем удачно или нет. Но после бурного обсуждения безумной идеи, ребята постановили: Луиза тоже пойдет, все-таки она старше их, и может знать такое, без чего в подземелье не обойтись.

— Так она же нас сдаст с потрохами, — попробовала привести последний аргумент Аня, которой затея крайне не нравилась.

— Не сдаст, — уверенно возразил Гордий. — Олире хватило одного раза, чтобы понять, как это некрасиво.

— А тебе не хватило? — тут же поддела Чпока Янка. — Ты же вроде тоже нас собирался заложить?

— А мне по барабану. Я же вредный и плохой.

Единственное на чем смогла настоять Аня, это то, чтобы лахудру оповестили о ее участии в походе непосредственно перед тем, как отправиться к Алтарю Желаний. На том все и разошлись, договорившись усиленно подумать о преодолении препятствия в лице виверны, да и о возможных ловушках тоже. И лишь когда Чпок отчалил по своим насущным делам, Гоша поведал друзьям во всех подробностях о приключившихся событиях.

По пути на ужин они горячо обсуждали и тут же осуждали поведение преподавателя защиты от темных сил, единодушно соглашаясь с Каджи, что Своч продался Серому Лорду и для него пытается пробраться к Алтарю. А потому они решили особо не затягивать с подготовкой наступления. Батлера нужно было опередить, во что бы то ни стало. Ведь исполниться может только одно единственное желание. И жди потом еще пятьдесят лет, если Вомшулд, завладев Алтарем, позволит им столько прожить.

Но, как оказалось, есть и более весомая причина поторопиться. Наших друзей просто-напросто достал Чпок. Он постоянно ошивался рядом с ними, не давая проходу, хотя слегка и изменился в лучшую сторону, перестав быть беспредельно наглым после чувствительной Анькиной затрещины.

— Как вы ее только терпите, парни? Злюка еще та! — поинтересовался Гордий, потирая затылок, что его и спасло от второй плюхи, на этот раз Янкиной.

А ребята только плечами пожали, мол, все дело в привычке. И как ни странно, Чпок больше ничего не предпринял в отместку. Но и канючить: «Ну, когда пойдем к Алтарю?», — не перестал, постепенно прогрызая всем плешь. Этот монотонно-однообразный вопрос вылетал у него при каждой встрече раз по тридцать на дню, если не больше.

И в один прекрасный воскресный вечер, когда они выходили из Центральной Башни, возвращаясь с ужина, Аня не выдержала. На очередной занудный вопрос Гордия, обращенный непосредственно к ней, девчонка рявкнула ему прямо в ухо:

— Сейчас!!!

Да так сильно, что мальчишка тут же отлетел от нее, спрятавшись за Каджи. А Гоша в свою очередь тоже замер истуканом, уставившись на близняшку. Остальные партизаны были ошеломлены не меньше.

— А почему бы и нет? — пожала плечами Аня. — Он меня уже достал окончательно: или прямо сейчас идем или никогда. И вы ничего странного на ужине не заметили?

— Нет, — ответил Баретто.

— Тоже мне, заговорщики! — девчонка гордо задрала кверху остренький подбородок. — В Большом зале из учителей только Монотонус и Хитер присутствовали. А это значит, что остальных преподавателей просто нет в замке, иначе они пришли бы. Традиции — штука серьезная и полезная. Для нас.

— Но мы же еще не решили, как пройти через виверну, — возразил Каджи.

— И не решим, — успокоила его Аня. — Просто попробуем и все. Так идем или нет?

— Идем, — хором согласились ребята, поняв, что и на самом деле оттягивать приключение не стоит: ничего умного они не придумают.

— Тогда пригласите эту…, — скомандовала близняшка, недовольно сморщившись. — Кстати, вон она, легка на помине.

Честь приобщить Олиру к таинственному и прекрасному миру подземелий досталась Каджи и Чпоку, как стороне в свое время пострадавшей из-за болтливости вейлы. И ребята быстрым шагом нагнали задумчиво бредущую к себе в башню Луизу. А там, приперев ее к стенке, чтоб не убежала, не долго думая, все ей и выложили вкратце, поинтересовавшись в окончании:

— Пойдешь с нами или нет?

Девчонка вытаращила на них и без этого огромные зеленые глазищи, переводя взгляд с одного на другого. Что она думала, не знаем, но через минуту размышлений вейла утвердительно кивнула головой, принимая приглашение:

— Пойду.

И на удивление, голос Луизы прозвучал твердо, без ее привычных вкрадчивых интонаций. А Чпок даже вымудрил в ответ что-то галантно-старорежимное, не то легкий поклон, не то приглашение на танец, красиво и замысловато сделав ручкой:

— Тогда вперед.

И они уже втроем присоединились к близняшкам, прогуливающимся в холле Центральной башни и изображающим из себя наивных туристок, разглядывая картины, которые они и так ежедневно видели. Зато Баретто куда-то таинственным образом исчез. Только Каджи зря волновался за друга. Роб появился спустя минуту, сжимая в правой руке метлу, радостный, словно его от весенних экзаменов освободили.

— Откуда? — коротко поинтересовался Гоша.

— Позаимствовал, — не менее коротко ответил друг.

— Зачем?

— Пригодится…

И компания заговорщиков, растянувшись в цепочку, по одному скользнула вниз по лестнице ведущей в подземелье, воспользовавшись тем, что остальные ученики и учителя этого не заметили. Рыцаря с его хитрой нишей ребята миновали легко, но затем тесно сгрудились на небольшой площадке лестницы, с которой Каджи уже спускался разок вниз, кубарем.

— Вон она, — шепотом сказал Гоша, нацелив указательный палец в полумрак.

— Спит, — обрадованно прошипела в ответ Анька.

— Да я про дверь говорю, — чуть повысив голос, возмутился парнишка девчонкиной несообразительностью. — Виверна наверняка ее охраняет.

И точно, прямо позади чудища находилась слегка приоткрытая дверь, из-за которой пробивался тонкий лучик неяркого света. Полностью открыться ей не давал массивный хвост чудища. А то, что виверна охраняет именно этот проход в зале, и ежу понятно. Иначе, зачем нужно было приковывать ее на цепь с ошейником обязательно рядом, а не где-то еще? И теперь понятно стало, почему учителя виверну никак выгнать не могут из Хилкровса. Да потому, что не хотят.

— Ну и как мы пройдем? — разочарованно протянул Гордий. — Может ей в лоб кирпичом закатить?

— Умнее ничего не придумал?! — распалилась Янка. — А она потом нас всех здесь как тесто для пирожков раскатает.

И компания дружно замолчала, погрузившись в размышления. Чпок открыл было рот, собираясь предложить еще одну «гениальную идею», достойную настоящего волшебника, но его опередил Баретто.

— Я вообще-то не просто так метлу прихватил. Есть одна идейка…

— Нет! — тут же в один голос слились сразу три.

— Да вы же даже не выслушали. Я лишь попробую отвлечь внимание виверны на себя. А когда она за мной погонится, вы очень быстро мчитесь в ту дверь. Я же летаю лучше всех! Ей меня не достать.

Каджи оценил ситуацию, оглядываясь вокруг и почесывая в задумчивости затылок. Предложение Баретто, конечно, безумное. Впрочем, как и вся их затея, но другого выхода, похоже, нет.

— Роб, а как же ты сам? Тут же не летное поле, а подвал. Здесь для твоих маневров места мало.

И хотя своды потолка были сравнительно высокими, но это если только под ними не летать, а пешком ходить.

— Как только вы проскочите за дверь, я туда прямо на метле залечу. У меня получится, — уверенно успокоил друга Баретто.

Каджи в сомнении покачал головой, прикидывая шансы на успех. А Роб, не дожидаясь их разрешения, уже вскочил на метлу и тут же взмыл вверх, пока по загривку от девчонок не получил за самовольство. Описав над друзьями широкий круг, парнишка стремительно помчался на свидание с виверной. И даже залихватски свистнул, чтобы она проснулась, наконец, и обратила свое внимание на появившуюся цель.

Чудище и на самом деле проснулось. Потом виверна проводила крайне ленивым взглядом Баретто, пролетевшего в паре метров он ее морды, и неспешно стала отворачиваться от него. Паренек чудищу пришелся не по вкусу. И отворачивалась она в сторону остальных заговорщиков, которые постарались стать тонкими, звонкими и прозрачными.

Робу такие маневры виверны совсем не понравились. Заложив крутой вираж, он развернулся на второй круг, залетая к чудищу опять со стороны ребят. Но из-за того, что она его вновь почти проигнорировала, мальчишка не придумал ничего лучше, как подлететь к виверне вплотную и двинуть ей каблуком промеж глаз. И тут же Баретто рванул дальше, отвлекая чудище от друзей.

Это ему удалось. Удар каблуком показался виверне хотя и слабым, но чертовски обидным. И она послала вдогонку камикадзе струю пламени, от которой он удачно увернулся, выполнив мертвую петлю. Правда, при этом Роб чуть в потолок не вписался, разминувшись с ним в последнюю секунду, но коленку все же ободрал. Увидев, что зря потратила столько дефицитного топлива, виверна окончательно расстроилась. Испустив дикий нецензурный вопль, она помчалась за обидчиком. Даже цепочка не удержала ее на месте, тут же разлетевшись на отдельные звенья.

А наши друзья, превратившись в статуи, зачарованно наблюдали за схваткой двух ассов. Правда, до тех пор, пока на них не рявкнула во всю глотку Анька:

— Живо к двери! — И даже с силой толкнула Каджи, который слегка замешкался. — Тебе особое приглашение надо? Роб, что там, зря рискует?

Дружной толпой они промчались к полоске света, только пыль столбом стояла. Расхлебянив приоткрытую дверь во всю ширь, ребята влетели внутрь, ожидая, что с минуты на минуту к ним присоединится их товарищ. Но вместо этого из зала послышался оглушающий рев виверны. Каджи почему-то почудилось, что рев этот был торжествующий.

А оказались они в небольшом помещеньице, от которого в разные стороны веером уходили три коридора, вполне достаточно освещенные горящими на равном расстоянии друг от друга факелами.

— Здесь что-то написано, — Луиза заинтересованно приблизилась к стене напротив двери.

Остальные сгрудились около вейлы, с любопытством вглядываясь в каменную табличку. А на ее чуть шероховатой поверхности под их пристальными взглядами проявлялась темно-красная надпись из неровных загогулистых букв. И когда она проступила полностью, Олира прочитала вслух:

Все дружно оглянулись назад и поняли, что табличка сказала им правду. Мало того, что дверь самостоятельно захлопнулась. Так еще прекрасно было слышно, как с той стороны к ней грузно привалилась чья-то внушительная задница. Кому она принадлежала — сомнений не вызывало. Но создателю ловушки и этого показалось мало: дверной проем на глазах потрясенных учеников просто престал существовать, заложившись блоками. Теперь напротив таблички была обыкновенная стена без малейшего намека на выход.

— А как же Роб? — в голосе Янки послышались слезы.

— Надеюсь, он догадался убраться из подвала подальше, — ответил Каджи, хотя никакой надежды внутри себя не чувствовал. Только тоска поселилась около сердца.

— А нам что дальше делать? — спросила другая близняшка, внимательно изучая надпись на стене. — Куда направимся? Судя по надписи, без разницы, все равно будем здесь бестолку шарахаться.

— Должен быть какой-то выход, — уверенно сказала Луиза. — Это же всего лишь ловушка, а не тупик. — Она задумалась ненадолго. — Уверена в этом на сто процентов. Так же как и в том, что этот ребус придумал Этерник. Вполне в стиле директора, провалиться мне на этом самом месте…

И они все вместе провалились в буквальном смысле слова. Пол под ребятами просто исчез на краткий миг, а когда они пролетели вниз, сверху уже был нормальный сводчатый потолок. И тот, кто все это придумал, определенно знал, где они упадут. Потому то и не поленился соломки подстелить. Хотя пролетели ребята всего лишь этажом ниже, но приземлились на здоровые охапки сена. Только радости все равно не прибавилось.

Компания оказалась в маленькой комнатке, очень похожей на камеру заключения. У одной из стен они увидели деревянные нары, такой же стол в углу, кривоногий табурет, пристроившийся рядом. И скелет, сидящий на нем, откинувшись к стене. Второй обнаружился, дремлющим на нарах. Окон совсем не было, даже забранных решеткой, но зато имелась очень крепкая надежная дверь. И что самое странное, она оказалась закрытой изнутри на большой амбарный замок, капитально проржавевший.

— Картина Репина «Приплыли, гости дорогие», — вздохнула Янка, стряхивая с мантии приставшие соломинки. — И на кой ляд нужно было желать провалиться, а, Олира? Теперь вот сидим мы в темнице, орлы молодые…

Вейла ничего не ответила, пораженная не меньше других. Зато Чпок, оказавшийся большим любителем ломать и крушить, тут же предложил:

— Давайте дверь вышибем, всего и делов то.

— Разве что, используя твою бестолковку вместо тарана, — отозвалась Янка.

А потом близняшки принялись шушукаться между собой. И уже через пару минут приступили к реализации плана «Б», как высказалась Аня.

И был он не таким уж и мудреным. Чпоковский совет приняли, только девчонки внесли в него весомые коррективы. Яна, легко и не напрягаясь, уменьшила амбарный замок до размеров тех, что раньше вешали на почтовые ящики. А ее сестренка слегка покорпела над табуреткой, предварительно осторожно попросив скелет подвинуться. Он и подвинулся, едва она дотронулась до него, рассыпавшись в пух и прах. Видать давно тут сидел.

Из табурета близняшка смогла трансфигурировать дубинку, не сказать что увесистую, но вполне достойную. Ее то девчонка и преподнесла Гордию, смахнув со лба бисеринки пота, выступившие от затраченных усилий.

— Ты предложил — тебе и махать.

А Чпок только обрадовался, расплывшись в улыбке. И Каджи обратил внимание на то, что когда мальчишка просто улыбается, не выпячивая свой гонор наружу, не такой уж он и противный, оказывается.

Гордий покрутил дубиной в воздухе, красуясь перед девчонками и заодно привыкая к ней. А потом со всей дури двинул по замку, от орудия труда только щепки полетели. Затем еще раз, и еще. Но к его большому огорчению, долго изображать из себя Геракла, не пришлось. Уже после третьего удара замок разлетелся на запчасти, только дужка осталась болтаться в петлях массивного засова.

— И все? — разочарованно протянул Чпок, отбрасывая дубинку в угол застенка.

— А ты, похоже, собирался здесь до лета задержаться, чудик? — Аня устало поднялась с нар: трансфигурация в такие краткие сроки сожрала у нее кучу сил. — Дальше пойдем или здесь пикник устроим?

На шутку силы у девчонки все же нашлись. И даже на легкую улыбку хватило. Не собираясь задерживаться в скучно-молчаливом обществе скелетов, ребята гурьбой высыпали из камеры в неширокий, но длинный коридор, оказавшись в его середине. Только, наверно, зря они так поспешили. Могли бы еще немного насладиться тишиной и спокойствием застенка.

Дверь, из которой они вышли, уже привычно растворилась без следа. Правда, тут же появилась другая — в конце коридора. Вот только не она одна появилась. На противоположном его конце тоже кое-кто нарисовался, помахивая в нетерпении сразу тремя хвостами и пуская пар из ноздрей.

Таких кошек Каджи раньше не видел. Ростом она была не меньше его самого. В глазах ни одной мысли, кроме желания пожрать. Клыки торчат наружу, и верхние и нижние в перехлест. Лапы такие здоровые, что лев и в подметки не годится. А уж когда киса царапнула пол коготками, выдрав парочку каменных плит, а третью раскрошив, да еще и облизнулась раздвоенным змеиным языком, ребята не выдержали, задав стрекача.

Но вот что удивительно, чем дольше и быстрее они бежали к заветной двери, тем дальше, и все ускоряясь, она от них отодвигалась. Зато монстр позади неумолимо приближался, еще чуть-чуть и праздник живота у него начнется однозначно. И тут Каджи осенила гениальная по своей глупости мысль. И он не замедлил ее высказать вслух, прерываясь, чтобы глотнуть воздуха в разрывающиеся от такого бега легкие:

— К опасности…нужно…развернуться…лицом…Поняли?

— Сдурел? — выдохнула Янка, зло сверкнув на него глазами и пытаясь обогнать.

Чпок, наоборот, кивнул головой, соглашаясь. И Гоша схватил Янку за руку, резко тормознув, так что она едва не растянулась на полу от неожиданности. Потом парнишка повернулся навстречу монстру, краем глаза успев заметить, как Гордий повторил его маневр, прихватив по пути окончательно выбивающуюся из сил Аню.

И их тут же понесло к заветной двери. А ребята дружно заорали вейле, срывая голоса:

— Да остановись ты! Луиза, развернись к ней лицом!

— Не могу… Страшно…, — донеслось до них уже издалека от продолжающей бежать им навстречу Олиры, но в результате только стремительно удаляющейся.

Каджи даже показалось, что он увидел, как монстр вытянулся, зависнув в прыжке. Но может, всего лишь показалось, слишком уж далеко от них была девчонка. Да и дверь, в которую их занесло спиной вперед, тут же громко захлопнулась. И ребята оказались почти в полной темноте в каком-то просторном помещении, потому что эхо тут же неоднократно повторило Анькин вопрос:

— Прорвались?

— Не все, — грустно ответил Гоша, разворачиваясь уже от сплошной стены.

Далеко впереди виднелся свет, похоже, что в конце еще одного коридора. Ну, кто так строит, кто так строит? А вблизи маячили десятки глаз, устремивших свои плотоядные взгляды на добровольно пожаловавший ужин.

— Люмос, — скомандовал Чпок, и из кончика его палочки вырвался пучок света, ударивший в сводчатый потолок и вернувшийся на пол блеклым отражением.

От этого пятна и шарахнулись в разные стороны перепугавшиеся меховые колобки.

— А-а-а!!! — не сговариваясь, дружно заорали в четыре глотки ребята, опять бегом бросившись через толпу дэймолишей навстречу далекому свету в конце тоннеля.

И многоголосое эхо испуганно заметалось под высокими сводами потолка. Зато колобки, в крайнем случае, ближайшие к ребятам, замерли в неподвижности, оглушенные их громким криком. А они, продолжая орать скоропостижно хрипнущими голосами, неслись вперед, не разбирая дороги. Правда, Каджи на бегу даже успел отфутболить парочку оказавшихся на пути дэймолишей. В сборную его точно взяли бы, если б тренер рядом оказался.

Вот только, похоже, что приключения подошли к своему логическому концу, хотя ребята топали, с трудом передвигая ноги, уже в середине коридора. Позади них послышался мягкий шелест, словно осенний ветер гнал опавшую листву. Колобки слишком уж шустро оклемались и бросились вдогонку за ускользающей едой.

А тут еще Анька, неуклонно отстававшая, совершенно обессилев, резко остановилась, развернувшись в обратную сторону.

— Все, больше не могу, — выдохнула она, сверкнув слезами на глазах. — Дальше без меня. Люмос!

Из ее палочки вырвался тоненький лучик света, ударивший в приближающегося самого голодного и нетерпеливого колобка. Он тут же рассыпался пеплом, а Аня перевела луч чуть дальше, выискивая следующую цель.

— Анька, совсем сбрендила?! — следующей встала как вкопанная другая близняшка. — Это что ж получается, нам совсем-совсем капец настал? Люмос!

Из ее палочки вылетел более солидный пучок света, зажаривший сразу троих дэймолишей, необдуманно приблизившихся к ее сестре. А та в ответ только устало пожала плечами, лихорадочно водя световым лучом во все стороны, словно длинными очередями из «калашникова» поливала.

— …, черт возьми,…!..…, вас обеих! — Каджи, оказавшийся сравнительно недалеко впереди, бросился назад, вспоминая все ругательства, какие только слышал на автозаводских улицах. — Урою!

Правда, совсем непонятно к кому этот рык относился. Все-таки к колобкам, вернее всего. Да только не судьба была Гоше в этот раз развлечься с дэймолишами. Буквально уже на втором шаге, парнишка наступил на какую-то хитрую плиту, и она тут же стала проваливаться вниз. Он сразу же дернулся назад, свалившись на пол и откатившись к тому месту, откуда и бросился на выручку близняшкам. И вовремя.

Туда, куда мальчишка наступил, сверху посыпались крупные булыжники, завалившие, в конце концов, коридор под самый потолок. Один даже прямо к ногам Каджи прикатился, ему на горе камней места не хватило. А парнишка так и сидел на полу чумазый, в порвавшейся мантии, со слезами, скатывающимися по щекам.

Рядом возник Чпок, вернувшийся обратно. Он посмотрел на завал, вздохнул прерывисто и угрюмо высказался:

— Ладно, чего уж тут сделаешь. Пошли дальше. Вряд ли нас ожидает что-то лучшее впереди.

Каджи глянул на него исподлобья, но промолчал, поднимаясь на ноги. Только быстро смахнул с ресниц слезы пыльным рукавом мантии, пока Гордий их не заметил. Хорошо, что здесь полумрак стоял, а то ведь всю дорогу подкалывать будет, гад. А Гоше и без этого сейчас так погано, хоть башкой о стены бейся. Ну вот, спрашивается, на кой ляд он сам сюда поперся, да еще и друзей на глупость подбил?

Через некоторое время ребята, весь оставшийся путь молчавшие и настороженно прислушивавшиеся, опасливо выглянули в следующий просторный и симпатичный зальчик. Ничего страшного на этот раз они не увидели.

Вот разве что Гоше, по старой памяти, статуи, в количестве четырех штук застывшие в углах, совсем не понравились. Высокие, в поблескивающих золотистых латах, с красочными плюмажами на макушках шлемов. И в каждой руке по острому слегка изогнутому клинку. Рук у каждой статуи почему-то было четыре.

А уж две гарпии, окаменевшие изваяниями на выступающем парапете над очередной приоткрытой дверью, еще противнее выглядели. Особенно их прищуренные глаза, напряженно вглядывающиеся в противоположный вход.

Ребята осторожно втянулись обратно, прижавшись к стене.

— Не нравится мне все это, — голос у Гоши звучал тихо и хрипло.

— И что с того? — так же хрипло поинтересовался Чпок. — Можно, конечно, и здесь постоять, пока с голоду не окочуримся.

— Ладно, тогда давай бегом до следующей двери, — предложил Каджи. — Хотя надоело уже. Я никогда в жизни столько не бегал.

Гордий почесал затылок, задумавшись, но интересных мыслей не начесал, а потому согласился:

— Рванем на три. Палочку приготовь на всякий случай. — И мальчишка принялся отсчитывать. — Раз, два, два с половиной, три…

А затем ребята одновременно выскочили в зал, опрометью бросившись в противоположную сторону к двери. Прямо навстречу летящим гарпиям. Да и латы тоже не стояли без дела, ходко двинувшись в их направлении с четырех углов.

Каджи даже умудрился увернуться от спикировавшей на него сверху железной птички с женским приветливо-злым лицом. И оглянувшись назад, с удивлением заметил, как ему вслед посыпались перья, срываясь с крыльев заложившей крутой вираж гарпии. Только они с легкостью втыкались в каменный пол, превращаясь во время полета в маленькие, но острые кинжальчики. И еще Гоша увидел, как вторая пичуга, удачно цапнула Чпока острыми когтями за плечи и, немного приподняв в воздух, небрежно швырнула в обратную сторону.

Гордий плашмя и приземлился почти в то место, откуда ребята только что стартовали. Но он тут же вскочил на ноги, недовольно поморщившись, и выставил вперед волшебную палочку навстречу приближающимся латникам. И даже что-то пробормотал себе под нос.

Каджи, уже влетевшему в дверь, показалось, что из палочки Чпока вырвалась на свободу крохотная молния, чего он от спутника совсем не ожидал. И она угодила ближайшему противнику под забрало. Но тот только мотнул недовольно шлемом и припустил вперед даже еще быстрее.

— Гордий! — заорал Гоша, отчаянно пытаясь задержать дверь, потихоньку начавшую закрываться. — Вынимай из них душу. Они же не живые!

И парнишка даже умудрился прицелиться, подталкиваемый дверью, и выпалить:

— Индиферро!

Ближний к Чпоку латник, которому до этого уже влетело под забрало, тут же споткнулся на ровном месте и нелепо завалился вперед, рассыпавшись от удара на запчасти. А Каджи успел услышать нагло-самоуверенный ответный крик Гордия:

— Щас я из них тут, блин, повытрясаю души! — в очередного латника опять угодила скромная молния.

И тут дверь окончательно захлопнулась. А Каджи, подергав ее на удачу за ручку, но, прекрасно зная, что она не откроется, опустился прямо на пол, устало привалившись к ней спиной. И подумал, что зря Чпок не ходил на факультатив по дизайну: с латниками и статуями гарпий он точно не справится.

Когда чуточку успокоился, и сердце перестало рваться из груди, парнишка неспеша поднялся. Бежать теперь некуда, да уже и не хотелось. Почему-то Гоше стало все безразличным.

Комнатка, в которой он очутился в полном одиночестве, была совсем крошечной. И почти пустой, если не считать пары горящих факелов, закрепленных на стене, двери, не желающей открываться, да большого зеркала в красивой раме напротив нее. К нему-то Каджи и направился.

Он стоял и тупо смотрел на свое отражение. Ну что, друг, добрался до цели? И куда же дальше? Ясно дело, что к Алтарю Желаний! Вот только как туда перемещаться-то? Для этого ведь нужно мысленно представить место, где ты хочешь оказаться. И здесь не получится скомандовать зеркалу, перенеси, мол, меня к Алтарю Желаний и точка. Есть, конечно, другие варианты. Можно смачно плюнуть на все и запросто отправиться к Мэри, например. Рассказать ей о том, что натворил. И принять геройскую смерть от руки сестры. Чего уж проще?

А все гениальное, как Каджи где-то слышал, — именно просто. И он тут же хлопнул себя ладонью по лбу. Ведь точно! Как же он, дурень, сразу не догадался. А Монотонус, установивший здесь это зеркало, — в этом Гоша не сомневался — определенно гений.

Парнишка, отбросив в сторону все прочие мысли и сомнения, сосредоточился исключительно на зеркале. И уже через несколько секунд, показавшихся ему тягучими как сама вечность, Каджи развернулся и пошел прочь, грустно вздохнув. Потом он взялся за ручку двери, которая тут же легко открылась. Гоша решительно шагнул за порог, догадываясь, что ловушек больше не будет.

И оказался в зале, похожим по размерам на предыдущий, как две капли воды. Но только по размерам. Этот был красив до бесподобия, сверкая позолотой, поражая лепниной на потолке и затейливым орнаментом на стенах. И, слава богу, здесь не было ни статуй, ни латников, ни монстров. Зато в самом центре находился ОН — Алтарь Желаний.

Не сказать, что сооружение настолько уж поражало воображение. Гоша, например, представлял его совсем иначе, более мрачно. Чем-то вроде плахи, на которой несчастным жертвам отрубают головы, в обрамлении чадящих факелов, дающих света столько, чтобы не промазать топором по шее. С грудой ветхих скелетов валяющихся вокруг. И с каплями засохшей крови.

Ничего подобного. Трехступенчатое возвышение из кристально белого мрамора с просторной площадкой в навершии. В его центре куб, метр на метр, но уже непроницаемо черный и тоже каменный. А над кубом две витиеватые арки однообразно серые размером с взрослого человека вращаются неспешно в разные стороны. Складывается такое впечатление, что хотя они каждая сама по себе, но в то же время — одна в другой. И даже больше, арки будто одно целое. А внутри их вращения в неясном тусклом свете, исходящем вертикально от куба струилась какая-то непонятная сизая муть, похожая на легкую туманную дымку.

Каджи обошел вокруг Алтаря и обратил внимание на то, что на всех четырех стенках черного куба присутствуют две золотые руны, повторяющие на каждой грани друг друга и словно бы выжженные в камне. Даже мелкие потеки вниз отчетливо видны. И что еще интереснее, Гоша легко и не напрягаясь, их прочитал: жертва — желание. И озадачился. Об этом он совсем и не подумал как-то. С желанием еще, туда-сюда, можно разобраться. А — жертва?

Каджи продолжал напряженно вглядываться в Алтарь, озабоченно нахмурившись, но не решаясь наступить на кристально чистые ступени. Ему даже показалось, что арки стали вращаться чуточку быстрее. А из дымки внутри них соткалась объемная картина, отображающая его самое заветное желание. Он там увидел себя, абсолютно счастливого. Радостно обнимающих его родителей и не менее ликующих Мериду с отцом. На заднем плане печально улыбающихся друзей. И лица их Гоше показались безжизненными, словно у призраков.

Именно в этот момент у него в голове проскользнула какая-то очень важная мысль, смутно озарившая его. Настолько важная, что прядка немедленно отозвалась такой тяжестью, которой он за ней еще никогда не замечал. И без понимания этой мысли все остальное, и то, что было, и то, что только еще будет, не имело абсолютно никакого значения. Но ухватить ее за хвост оказалось невозможно. Видимо, ему просто помешал голос, раздавшийся за Гошиной спиной:

— Я оказывается вовремя. Не помешаю?

Каджи резко повернулся, вздрогнув от неожиданности.

— Вы? — на большее у парнишки не хватило фантазии. — Но что вы здесь делаете?

Вопрос был абсолютно глупый. Впору бы спрашивать, что ОН здесь делает. Но, как ни странно, профессор Ловью ответила, неспешно приближаясь к мальчишке:

— Вообще-то, я пришла сюда, чтобы исполнилось одно желание. Кстати, спасибо, что дождался меня. — Она мило улыбнулась. — Мне же понадобится жертва.

Каджи попятился. И Дрима тут же остановилась.

— Ты уж не убегай, пожалуйста, — ее носик, казавшийся раньше очаровательным, некрасиво наморщился. — Наша магия около Алтаря не действует, и мне не очень хотелось бы гоняться за тобой. Я, конечно, тебя поймаю, — тут ее голос резко изменился, став мужским и довольно-таки неприятным, — но ненавижу бегать!

— Но я думал, что Своч…, — промямлил Каджи, совсем ничего не понимая.

— Ах уж этот, Своч, Своч, — и хотя лицо у Дримы слегка застыло, наподобие маски, потеряв вейловскую привлекательность и чуточку огрубев, глаза, тем не менее, зло полыхнули. — С ним мне еще придется разобраться потом. Он чуть не помешал мне, хотя, не скрою, я ожидала помощи.

Она помолчала немного и продолжила:

— Хотя, кое в чем он мне все же помог, надо отдать ему должное. Батлер ведь заставил тебя думать, что он корень всех твоих бед и несчастий? И этим отвлек внимание от меня.

— Так это не Своч пытался меня убить, а вы? — удивился Каджи.

— Убить тебя? — Оно рассмеялось, смешав в себе грубый мужской хохот с чисто женскими ужимками. — Да что ты, Каджи! Никто не пытался тебя убить. В крайнем случае, здесь, в школе. Если бы я этого хотела, ты уже давно был бы мертв. После того, как я попала все-таки сюда преподавать, ты мне нужен был именно живым. До этого момента. Просто так я пыталась заставить тебя активнее рваться к Алтарю, чтобы ты очень захотел найти своих родителей, которые тебя приласкают, обогреют, защитят. Получилось. Странно, конечно, что Своч иногда невольно мешал мне. А ведь он, наверное, с радостью прикончил бы тебя собственноручно. И вместо этого…

Дрима прищурившись, посмотрела на парнишку, отчего он покрылся липким потом. Но уже через несколько секунд она встрепенулась и сама себе приказала властным мужским голосом:

— Все, хватит болтать! Пора приступать к делу, чтобы исполнилось предсказание, — вейла заливисто и зловеще расхохоталась. — Правда, только его концовка.

— Но зачем вам…? — оторопело спросил Каджи, потихоньку пятясь от учительницы вверх по ступеням, хотя уже кое-что понял.

— Зачем?! — рявкнула она или скорее он. — Да затем, что я хочу наконец-то получить свое собственное тело! Это должно было случиться еще десять лет назад, когда меня призвали в этот мир, но нам тогда помешали. Я устал быть гостем в чужом! Именно поэтому я принесу тебя в жертву. И когда твоя душа улетит, а мой дух переселился в твое тело, Дрима пожелает, чтобы ты вновь ожил. Гордись, Каджи, ты возродишься, словно птица Феникс, только уже могущественным, как никто другой из ныне живущих волшебников. — И заметив страх на его лице, добавил. — Не бойся, ведь ты — это я, а мне не пристало бояться, чего бы то ни было.

— Кто ты? — прошептал Гоша едва слышно, догадываясь об ответе.

— Ты хотел спросить, кто мы? — издеваясь, поинтересовался голос. — Мы с тобой — Вомшулд Нотби! Самый величайший из магов!

Каджи оказался уже почти на самом верху Алтаря Желаний, но, услышав это, споткнулся и упал, больно ударившись копчиком. А его правая рука наткнулась на что-то металлическое. Он скосил глаза и с удивлением обнаружил под ладонью рукоять короткого меча. На его блестящем лезвии были выгравированы буквы на чужом языке, но Гоша их легко прочитал: «Гриффиндор». Парнишка сжал меч в руке и поднялся.

— Не подходи ко мне, — зловеще прошипел он.

А Вомшулд, все же так будет уместнее теперь называть вейлу, только криво усмехнулся, неспешно и осторожно приближаясь к мальчишке:

— Ты думаешь, что у тебя хватит духа помешать мне исполнить задуманное?

Гошу неожиданно пронзила насквозь настолько очевидная истина, что он поразился ее простоте. И даже ощутил физически, а не только мысленно ее присутствие в себе, в каждой клеточке тела. Только так, и никак иначе! Предсказание должно сбыться! А потому Каджи и ответил очень твердо:

— Да! Я помешаю тебе. И у меня хватит на это духа!

Парнишка быстро, словно боясь не успеть или передумать, развернул меч острием к себе, приставив его кончик напротив отчаянно бьющегося сердца. И намертво сжав рукоять обеими руками, упал плашмя лицом вперед, обреченно зажмурившись. Но когда нестерпимо острая боль пронзила его грудь, глаза у Гоши сами собой распахнулись во всю ширь. И в их медленном угасании застыло безбрежное удивление: я — смог, я — победил!

Но он уже не видел, как вращающиеся над Алтарем Желаний арки медленно остановились, застыв перпендикулярно друг другу. А бледное свечение, до этого момента исходившее вверх, стремительно втянулось в куб, увлекая за собой и туманную дымку. Руны на боках Алтаря раскалились, и на черноте появилось несколько новых золотистых потеков.

И в тот же миг из куба вверх и в стороны выплеснулся такой фантастический поток света, что даже представить себе невозможно. Этот выброс энергии, похожей на термоядерный взрыв в миниатюре, сопровождался такой же по силе ударной волной.

Странным образом миновав распростертого на Алтаре Каджи, она превратила в пыль Дриму, застывшую на ступенях и ошарашенно таращившуюся на Гошу. Лишь только что-то черное вырвалось из тела учительницы и, описав круг над парнишкой, умчалось вверх. А потом волна прокатилась за ослепительно ярким светом по всему залу, ударившись в конце в его стены. Замок даже дрогнул от такого напора, словно при легком землетрясении, а с потолка посыпались песчинки и пыль из щелей между плитами. И неожиданно быстро свет втянулся обратно в куб. А Алтарь успокоился еще на пятьдесят лет.

Но Каджи было уже все равно. Главное, что он победил. И желание исполнилось.

Здесь должен был начаться эпилог.

Он открыл глаза, и первой мыслью посетившей голову было, какой странный сон ему приснился. Это ж как нужно учитаться, что пригрезилось, будто он учился в школе колдовства? И даже погиб там. Кошмар, да и только!

Чуть затуманенный близорукий взгляд неспешно скользнул по потолку. Странно, он выглядел совсем незнакомо, не как в его комнате. И Каджи вспомнил, что перед сном он навернулся чайником о прикроватную тумбочку. Похоже, очень крепко навернулся, раз его увезли в больницу. Только голова почему-то совсем не болела, зато ломило грудь.

Гоша нащупал на тумбочке, стоявшей рядом, свои очки. Нацепив их, парнишка глянул перед собой уже повнимательнее.

По-больничному стерильно белый сводчатый потолок. За арочным окном покачивает голыми ветвями высокая береза, усыпанная пушистым снегом, поблескивающим под яркими лучами солнца. В ногах у кровати обычный стол на тонких металлических стойках. На нем живописный натюрморт из различных предметов.

Глаз зацепился только за наполовину опустошенную коробку с шоколадными конфетами в форме небольших шариков. Да еще букет в центре композиции заинтересовал. Черные гладиолусы, что совсем не обычно. Ну и еще, из центра цветочков периодически вылетают крохотные праздничные салютики с едва слышными хлопками. Да большая ваза с крупными грушами завершала натюрморт.

Каджи скосил глаза в сторону. Рядом с его кроватью в кресле, поджав под себя ноги, сладко сопела, задремав, девчонка с прямыми черными волосами до плеч. И лицо ее парнишке было очень знакомо. Знакомо настолько, что он тут же расплылся в широкой улыбке. А она, почувствовав, что на нее таращатся, распахнула серо-голубые глазищи и, потянувшись, зевнула. И только потом произнесла, устраиваясь в кресле поудобнее:

— Ну, чего вылупился, боец, словно первый раз увидел? — И тут же радостно заулыбалась в ответ. — Привет, Гоша! Как спалось?

— Не знаю, Янка, — он попробовал пожать плечами, но сердце тут же закололо. — Слушай, но я же ведь, того, вроде как погиб?

— Ну и что? — близняшка хитро прищурилась. — Мы вообще-то тоже. Но как видишь, я сижу перед тобой живая и здоровая. Только не выспавшаяся. — И тут же она без перехода перескочила на другую тему. — Жаль, что желание всего одно исполняется. Ты так и не нашел своих родителей.

— Зато друзья живы, — спокойно возразил Каджи. — Без вас я ничто.

— И враги, к сожалению, тоже выжили, — встрепенулась девчонка. — Чпок, гад такой, сейчас ходит по школе весь из себя гордый такой и врет всем подряд, что если бы не он, отважно прикрывавший твою спину, то тебе ни за что не добраться б до Алтаря Желаний.

— Ну и пусть себе врет, тебе жалко, что ли? — улыбнулся Гоша. — И хорошо, что враги тоже живы, без них здесь стало бы скучно.

— А лахудра знаешь, что заявила мне, когда пыталась сюда прорваться? — Янка недовольно сморщилась. — Видишь ли…

Но что там такого заявила Луиза, мальчишка так и не узнал. Дверь в палату раскрылась, и на пороге показались двое. Верд-Бизар пытался решительно пройти вперед, а маленький и щуплый старичок в белом халате с редкой бороденкой на суховатом строгом лице ему мешал, раскинув руки в стороны. И был он невероятно похож на корейца.

— Сейчас сюда нельзя посторонним, директор! Мальчик еще не поправился.

— Уйди Диорум, не доводи до греха! — возмутился Этерник. — Это я-то посторонний? А она тогда кто?

Директор размашисто ткнул указательным пальцем в сторону кресла. Гвардии лейб-медик Хилкровса только пожал плечами и твердо высказался:

— Сам прекрасно знаешь, Тэри, что она — не посторонняя.

Но Верд-Бизар уже ловко для своего возраста прошмыгнул между косяком двери и Паком. И даже кулаком ему погрозил:

— Дождешься ты у меня, Ди, уволю! Никакого уважения к директору, — совсем не строго возмутился Этерник, на что врач только махнул небрежно рукой, мол, не первый раз слышу. А Верд-Бизар, подобрав полы длинноватой мантии, уже приблизился к креслу и поинтересовался у Янки, чуть склонив к ней голову и лукаво-заговорщически улыбаясь: — Ты почему не на уроке, Лекс?

— А…у нас сейчас заклинания. Меня профессор Мардер отпустила ненадолго, — девчонка быстренько подорвалась из кресла. — Вы присаживайтесь, директор.

— Я-то присяду, — они поменялись местами. — Вот только нашла, кого обманывать. У вас сейчас зельеварение, и профессор Джакетс тебя совсем не отпускала. Ненадолго говоришь? Да ты, Яна, уже вторые сутки отсюда не вылазишь. А ну живо марш спать! — грозно скомандовал Этерник, правда, тут же мягко добавил: — На сегодня я тебя освобождаю от уроков. И не бойся, никуда твой герой не денется. Пак его живо на ноги поставит, и уже завтра увидитесь на трансфигурации. Иди, иди, нам поговорить нужно с глазу на глаз.

Близняшка, нехотя, поплелась к выходу, расстроившись, что ее выгнали на самом интересном месте. Но директор окликнул ее уже на пороге:

— Совсем забыл, Яна, напомнить тебе, что у лахудры есть не такое уж и плохое имя. И не подумай, что это она пожаловалась.

Когда дверь за девчонкой закрылась, Верд-Бизар чуть странно вытянул шею, словно прислушиваясь к чему-то. А потом хитро подмигнул Каджи и, приложив палец к губам, шепотом сказал:

— Подслушивает, — и мягко улыбнулся, небрежно махнув рукой. — Ну и пускай.

И помолчав несколько секунд, директор уже нормальным голосом предложил, загадочно сверкая карими глазами, молодыми и задорными, из-под седых бровей:

— Если есть вопросы — спрашивай, пока меня Пак отсюда не выгнал.

Вопросов было такое море, что Каджи тут же забыл больше половины из них, перепутав, с чего хотел начать:

— Директор, нас ведь накажут?

— Нет, — сильно удивился Этерник. — С чего это ты так решил?

— Ну, — смутился Каджи, не ожидавший такого тона, — мы же ведь забрались туда, куда вы запретили. Да и вообще…

— Если уж говорить в твоем стиле, Гоша, то вы вообще победили того, кого победить очень сложно.

— Вы о Вомшулде говорите, директор? Так это я случайно.

— Нет, Гоша, не о Вомшулде, не ко сну будь помянут. Вы победили себя. Каждый из вас справился с тем темным, что у многих из нас присутствует в душе. Даже Гордий, чего я, скажем честно, от него не ожидал. И хотя у Чпока это всего лишь временное явление, но кто ж знает, как он поведет себя дальше. И вы, я думаю, поняли, что победить настоящего противника и преодолеть опасности, подстерегающие на жизненном пути, намного проще — объединившись. И с друзьями, и порой с, казалось бы, врагами. А о том, как ты поступил, вообще разговор отдельный. Не каждый решится пожертвовать собой. Ты станешь со временем очень сильным волшебником.

— Вряд ли, директор.

— А ты не прибедняйся! — строго возразил Верд-Бизар. — Даже мы учителя не все знали, как действует Алтарь. А ты смог понять, что желание заказывает тот, кто приносит свою жизнь в жертву его исполнения. А уж претворить это знание в жизнь — далеко не каждому дано. Кстати, Гоша, а как в точности звучало твое желание, не поделишься?

— Чтобы все, кто шел со мной к Алтарю, остались живы и невредимы.

Директор задумался и высказался потом совсем непонятно для Каджи, видимо только для себя:

— Странная вещь эти слова. Стоит произнести всего на одно меньше, и дальше жизнь уже чуть по-другому пойдет…

— Директор, а как же я остался в живых? — смущаясь, спросил парнишка. — О себе я тогда как-то не задумывался. Решил, что предсказание должно в любом случае исполниться.

— Здесь все просто, Гоша. Когда замок вздрогнул от твоего желания, мы поняли, что произошло что-то ужасное. И все отправились туда более короткой дорогой, — увидев удивление во взгляде парнишки, директор пояснил, — через зеркало, сразу в ту комнату, где оно и стоит. Кстати, Вомшулд туда пробрался так же. Он-то уже знал дорогу. Ну, а тебя воскресила живая и мертвая вода. Мертвая уже давно у меня имелась. А живую — по моей просьбе достали.

Каджи понимающе кивнул головой, вспомнив посещение Меридой квартиры парочки очень симпатичных вампиров. И тут же парнишку осенило:

— Так вы заранее знали, директор, обо всем, что произойдет?

— Не знал, Гоша. Но предполагал.

И тут парнишка директору почему-то не поверил. А потому и перевел разговор на другую интересующую его тему:

— Скажите, а как меч оказался около Алтаря?

Верд-Бизар изогнул дугой брови, а потом усмехнулся:

— А, ну да. Вам про подобные фокусы еще не рассказывали, конечно же. Помнишь тот момент, когда тебе показалось, что портрет метнул в твою сторону заклинание? — Каджи кивнул. — Я долго над этим размышлял. Все очень уж странно выглядело. А разгадка оказалась очень простой. Не знаю почему, но у вас с Гарри так много общего, что ты смог с ним мысленно связаться в момент, когда твоя магическая сила слишком бурно вселилась в тебя. И он даже через портрет актера, смог почувствовать, что тебе угрожает какая-то неведомая опасность. Но чем он мог тебе помочь, не зная тебя? Только тем, чтобы в нужную минуту у тебя под рукой оказалось грозное оружие, способное на многое. Это называется отложенным заклинанием. Вот меч и оказался там, где был нужен. Только Поттер совсем не предполагал, что ты используешь его именно так, как применил. Кстати, мы уже отправили меч обратно, а то слизеринцы в Хогвартсе и так очень сильно возмущались, что школьная реликвия исчезла неизвестно куда. Это ничего, Гоша, что я в письме от твоего имени выразил благодарность Гарри?

Каджи только кивнул головой, сглотнув слюну. И страшно гордился собой: ему помог знаменитый Гарри Поттер. Пусть заочно, но помог. А вслух парнишка задумчиво поинтересовался совсем другим:

— Так значит, теперь предсказание не сбудется? Ведь я же победил Вомшулда?

Этерник только пожал плечами в ответ:

— Не знаю, Гоша. Хотелось бы в это верить. Но не думаю, что все так просто. А впрочем, — он резво поднялся и сказал нарочито громко, — мне пора идти.

От двери послышался удаляющийся топот, и директор усмехнулся в бороду.

— У нас еще будет много времени поговорить обо всем остальном, Гоша. Так что, выздоравливай, учись спокойно, а о Вомшулде не беспокойся. Хотя это твоя война, но друзья тебе наверняка помогут. Да и я не останусь в стороне. Как впрочем, и очень многие другие.

— А почему это моя война, директор? — сильно удивился Каджи. — Почему он именно ко мне прицепился? Только из-за предсказания?

Но Верд-Бизар проигнорировал все его вопросы, подойдя к столу и взяв шоколадную конфету. Он засунул ее в рот и даже зажмурился от удовольствия.

— Вкус просто замечательный, — мечтательно произнес Этерник.

Но только он закончил фразу, как у него во рту что-то едва слышно бабахнуло. И даже дым из ноздрей вырвался, как у настоящего дракона. Каджи, пораженный, даже привстал на локте. А директор открыл глаза, в которых плескалось веселье, и радостно объявил, широко улыбнувшись:

— Взрывающийся шоколад! Давненько я его не пробовал. Ах, проказницы!

И улыбка Верд-Бизара оказалась чуточку беззубой. Два передних сверху отсутствовали напрочь.

— Директор, ваши зубы…, — Каджи даже пальцем ткнул, забыв, что это крайне неприлично.

— А, ерунда! Не обращай внимания, — задорно отмахнулся Этерник. — Через неделю новые вырастут, когда действие заклинания закончится.

И глянув на полупустую коробку, он добавил оживленно:

— К тому же не один я такой сладкоежка. Посетителей у тебя достаточно побывало. А за компанию и тролль…

В палату ворвался снежный смуглолицый тайфун. И тут же он Меридиным голосом поинтересовался у Верд-Бизара:

— Директор, можно я его еще раз убью! Мне легче станет. А вы его потом опять воскресите, а? Ну, пожалуйста…

Этерник уже почти дошедший до порога развернулся и серьезно ответил:

— Нельзя, Мэри. Ты уж потерпи как-нибудь, ладно? — И взявшись за ручку двери, Верд-Бизар добавил, обращаясь к Каджи, который про это даже и не заикался: — А насчет профессора Батлера ты не прав, Гоша. Не думаю, что Своч когда-нибудь захочет причинить тебе вред. Скорее наоборот…

И ушел, оставив парнишку в недоумении: ну откуда директор все знает? И ведь про конфеты, как показалось Каджи, он тоже заранее догадывался. Но все же съел. И Гоша тут же возгордился: вот какой у него директор! И он сам когда-нибудь таким же станет. Обязательно станет!

Только долго мечтать ему не дали. Мерида все же была в двух шагах от брата. А потом, когда он смог вырваться из ее объятий…

Что было потом? Разве вам все еще интересно?

Потом было еще несколько напряженных месяцев учебы. Были верные друзья рядом. Было очень весело, особенно когда потихоньку возобновились мелкие стычки с Гордием, окончательно зазнавшимся. Постепенно они переросли в привычную партизанскую войну с переменным успехом. Еще была Луиза, теперь поглядывающая на Каджи влюбленными глазами, но, слава богу, стесняющаяся (!!!) подойти к парнишке ближе, чем на десять шагов. Да и поглядывала она на Гошу только в те редкие минуты, когда рядом с ним не крутилась Янка. Ну и уж, конечно, были экзамены в самом конце весны.

Странно, но все первокурсники их сдали. Не сказать, что блестяще, но терпимо.

А вот после них они стояли все вместе на платформе, рядом с «Золотым Единорогом», готовым к скорой отправке в Старгород. Гоша с Меридой провожали друзей. За день до этого сестра сказала брату, что он может пару недель погостить у нее. Этерник разрешил, бабушка совсем не против. А Каджи тут же возмутился: почему только две недели, а не месяц? На что получил ответ: да хоть до сентября, не жалко, мол, но о других тоже думать нужно.

Барни отправлялся в свою первую в жизни загранпоездку, отпросившись у Гоши погостить к Баретто, который тут же настойчиво подтвердил свое приглашение. А Каджи, что жалко? Пускай едет, может итальянские серенады научится петь. Хотя истинная причина крылась совсем в другом: приемник просто боялся, что Никисия Стрикт разберет его на запчасти, едва он вернется домой, за то, что Барни плохо приглядывал за Гошей, позволив тому пробраться к Алтарю Желаний. Только это вряд ли, парнишка грудью встал бы на защиту друга.

Близняшки с нетерпением ждали отправки, соскучившись по родителям до невозможности. И даже фотография, которую Чпок все же сам с чьей-то помощью восстановил до начала боевых действий, уже не помогала.

— Увидимся в сентябре, — Роб, белозубо улыбаясь, пожал на прощание Гоше руку и отошел чуть в сторону, освобождая место другим.

— Обязательно увидимся, если жив буду, — серьезно и спокойно ответил Каджи.

Но реакция на его слова была совсем не той, какую он ожидал.

Баретто строго погрозил другу кулаком. Аня отвесила ему за необдуманные слова легкий подзатыльник, вместо того, чтоб обнять на прощание.

— Так ему и надо! — одобрила ее действия Мерида, тряхнув светло-лохматой шевелюрой.

А Янка вообще вцепилась в горло, намериваясь придушить. Да еще и сказала, подтверждая действия:

— Еще раз так ляпнешь, тогда точно не доживешь, курсант!

Но буквально через секунду ее серо-голубые глаза подобрели, и она задумчиво поинтересовалась у парнишки:

— Ну что, хочешь на прощание поцелую тебя по-дружески?

Каджи через плечо близняшки посмотрел на злорадно ухмыляющегося Гордия, выгуливающегося в сопровождении свиты около соседнего вагона и бросающего в их сторону ехидные взгляды. Потом Гоша заметил невдалеке обиженно надувшуюся Олиру, которую он, не попрощавшись, обделил своим вниманием перед длительной разлукой на целых три месяца. И тихо ответил терпеливо ждущей девчонке:

— Хочу! Но знаешь, может лучше не надо? Отложим до встречи?